Глава 1

– Нам выпал уникальный шанс! Переход откроется буквально со дня на день!

– И на чьей же территории?

– На территории академии.

Говорящий смолк и обвел взглядом присутствующих.

В глазах слегка зарябило. Драгоценности играли, искрили и переливались под светом магических ламп, делая присутствующих похожими на новогодние елки. Оскорбительно?

Даже подумать о таком в присутствии Совета магов было опасно. Прочитай любой из них мысли наглеца – и расплата не заставила бы себя ждать. Елку бы нахалу засунули… да-да, именно новогоднюю и с игрушками.

Хотя смотрелось собрание действительно забавно, и в глазах бы зарябило у любого. Даже на Бразильском карнавале люди выглядели скромнее.

Но и выбора у тэров не было. Все они происходили из высоких родов. Все они были магами.

И все защищались. А что лучше держит магию, как не драгоценные камни и драгоценный же металл? Ни единого простого украшения не было на мужчинах.

Артефакты и снова артефакты. Защитные и атакующие.

Друг друга маги ненавидели. До изжоги, до икоты, до белых глаз и стиснутых зубов. Они могли обмениваться рукопожатиями и поцелуями, могли говорить о своей симпатии, но каждый в Совете с удовольствием сплясал бы на могилках… да, пожалуй, что и всех остальных его членов.

Да и было магов не так много. Всего тридцать человек – и один председатель. По уровню силы, связей, семей Эр-Сианна…

Поэтому защита, защита и снова защита. И атака – на всякий случай. И нейтралитет.

Убивали бы… но – нейтралитет. Внешне и в Совете. А еще фига за спиной, кукиш в кармане и прицельный плевок в суп соседа. Дипломатические отношения-с.

– Академия…

– Поэтому я настаиваю, что иномирянин должен принадлежать роду Лоринских!

– Академия – достояние не только Лоринских! Вы хотите наложить свои лапы на все!

– Сказал Вельский! Давно ли вы свои лапы тянуть в каждый закоулок перестали?!

Маги, аристократы…

Когда речь идет о выгоде, и о серьезной выгоде, куда и воспитание исчезает? Спустя пять минут в Палате Совета бушевал настоящий двенадцатибалльный шторм. Разве что воды маловато было, плевки все ж не океан. Но брызги слюней разлетались широко! Вдохновенно разлетались…

Наконец споры были закончены.

А решение…

Решение было принято практически соломоново.

Иномирянин будет принадлежать роду Лоринских. Но – до поры.

А потом, когда придет время, иномирянин поработает на благо академии.

Лоринские были недовольны. Но Палата голосовала единогласно, и им ничего не оставалось, кроме как смириться. Они и так получали больше, чем рассчитывали.

Оставалось ждать.

Ждать того редкого момента, когда соприкоснутся миры и человек, наделенный силой, сможет пройти через их грань.

– Туся!

– Брысь.

– Туся, я люблю тебя!

– Кому сказала, сгинь, нечистая сила!

– Ты разбиваешь мне сердце!

Тапка, полетевшая в сторону двери, пролетела мимо. Целюсь я плохо. Спорт – вообще не мое. Даже рядом пробегать не приходилось.

– Ты выгрызаешь мне мозг! Выедаешь печень и выматываешь кишечник…

– Это как? – поневоле заинтересовалась я. – С кишечником?

– Это когда вытаскиваешь кишки и наматываешь их на ножку кровати, – ничуть не смутившись, пояснил однокурсник, заставив Татку сглотнуть. – Тусь, дай сопромуть списать, а?

В сторону Стасика полетела вторая тапка.

Думаете, помогло? Да ни разу!

Мечта всех баб на пяти курсах, очаровательный голубоглазый блондин, плюхнулся на колени и пополз к моей кровати с явным намерением…

Сволочь! Ага, как же! К кровати!

Пирожное с подружкиного стола он прихватить не забыл! Проползая мимо и старательно обходя завал из учебников.

– Эй! – возмутилась Татка. – Это чего?

– Продналог, – нагло ответствовал секс-символ архитектурно-строительного факультета. – Тебе для меня сладкого жалко?

– Жалко, – буркнула я.

– А это была не твоя пироженка. Ты бы гамбургер стрескала, – Стас успешно зажевал «пьяную вишню», вымоченную в таком количестве сиропа, что меня от одного запаха мутило. – Ну Ту-у-усь!

Тьфу! Паразит безрогий…

Я кое-как вытащила из-под кровати конспект и вторую тетрадь – с контрольной.

– У тебя задачки похожие. Цифры подставишь, не переломишься.

Еще я за него контрольные не решала! Ладно еще свои, родные. А кому-то постороннему? Перебьется без халявы! Будь он хоть трижды блондин!

– Туся!!! – возрадовался гигант большого секса. – Я люблю тебя!!!

– Вике скажи…

– Запросто. У меня уже Маринка, – Стас поймал предложенное и вчитался. – Туська, у меня они почти такие же! Завтра тетрадку верну! С меня гамбургер!

– И картошка фри. С двойным соусом, – привередливо заказала я. – Чесночным.

Обожаю чеснок. Смерть вампирам!

Стас скорчил такую рожу, что стало даже страшно. Это он любовь изображал?

А так похоже на олигофрению в степени дебильности…

– Любовь моя! Для тебя – любой каприз! Сразу же со стипухи!

И улетучился. А тапочек не осталось…

Пришлось вставать, идти за ними и лениво затаскивать под кровать. Татка вздыхала со своей койки, на которой возлежала в позе вальяжного тюленя.

– Тусь, он тебе совсем никак?

– Как, – подтвердила я. – Каком и раком.

– Неромантичная ты…

– Зато меня много. И я умная.

Татка вздохнула. Она наблюдала за спектаклем с восторгом, видимо, представляла, что у нас со Стасом все серьезно.

Ага, как же!

У меня с ним может быть серьезно только после гемисферэктомии[1], а у него со мной…

Вообще никогда. Потому что обаяшки пятьдесят восьмого размера не входят в его сферу интересов. А вот сопромат входит.

Я в нем разбираюсь, а вот Стас плавает. Отсюда и великая любовь… пропорционально моим размерам. И клятвы до гроба, и пантомима…

Он бы и на стену влез, дай я ему списать.

– Туся… – Татка просто так не успокаивалась. Особенно в припадке романтизьма. – Тусь, а ты мне поможешь?

– С чем?

– Я сегодня в клуб иду. В чем мне пойти?

– В парандже.

– Туська!

– Татка, что бы ты ни надела – Димке все равно плевать. Он с тобой крутит назло Людке. Посмотри, на кого я тебя променял…

Подруга злобно засопела и отстала. Принялась прикидывать к себе наряды.

Напрасные труды. В любом наряде мы с ней похожи на атакующие боеголовки.

Да, вот так и бывает в жизни.

Я – Наташа Ласкина, она – Наташа Лискина. Мы пришли в один класс, сели за одну парту – и не расставались до одиннадцатого класса. Я тянула Татку по всем логическим предметам, а она меня по всем филологическим.

Так и прошли до одиннадцатого класса. Я у нее сдирала все сочинения, а она у меня всю математику. А еще мы были ужасно похожи.

Обе темноволосые, невысокие, кареглазые, разве что у меня глаза чуточку посветлее, и обе – пятьдесят восьмого размера. Хоть груди, хоть попы. Только у меня это за счет пристрастия к американскому фастфуду, а Татка не может пройти мимо пирожного. Утащит и сожрет.

Она даже на Стаса не ругалась потому, что в холодильнике еще четыре «вишни» лежат. А вот будь оно последним…

Подруга бы сожрала самого Стаса. Точно.

Вообще мы разные. Я с математическим складом ума, Татка – с гуманитарным. Я – ехидна и гадина, она – безнадежный романтик. Безнадежный потому, что в наше время мужчины не смотрят на женщин с большой попой. Даже если ее размеры прямо пропорциональны запасам любви и нежности в душе девушки.

Я твердо знаю – мужиками надо увлекаться, когда твердо встанешь на ноги. Выучишься, построишь карьеру, обеспечишь себя, а в идеале еще и детей, вот тогда…

Тогда всех разберут?

Ничего страшного, сделаю ЭКО. Или просто подберу подходящий генофонд на пару-тройку ночей. Так оно проще, чем в подушку рыдать.

Татка вот постоянно рыдает.

Она читает романы, загадив ими половину нашей комнаты в общаге, она страдает, она переживает, она примеряет ситуации на себя, она регулярно влюбляется в очередного барана, похожего на героя романа…

Разве что в ректора не влюбилась, но это потому, что Михаил Леонидович похож на атакующего Колобка. Правда, колобочек там титановый, но троекратная разница в возрасте тоже тормозит романтику. Да и ректор предпочитает стройняшек.

Я тоже читаю.

«Его руки опустились на ее талию, и слон страсти вырвался из ее груди…»

Боевой слоник оказался.

«У него были самые сексуальные глаза на свете – невероятно синие, с чувственным разрезом и вальяжными ресницами».

Чувственный разрез – это как? Поперек? Брр… Вальяжные ресницы я даже представить не пыталась.

«Она мечтала о нем с тех самых пор, как впервые стала женщиной. И каждый месяц, когда это время наступало вновь и вновь, ее мечты возобновлялись с новой силой»[2].

На это даже у меня фантазии не хватило.

Влюбляется Татка с периодичностью раз в месяц. Страдает, садится на диету, потом понимает, что все напрасно, и опять наедается пирожных.

Я учусь на АСФ, Татка на филфаке. В остальном же мы неразлучны.

Живем в одной комнате общаги, вместе выживаем на стипендии и помощь из дома, даже гардероб у нас общий, все равно размер один. Разве что…

Темноволосые мы были до лета одинаково, а сейчас Татка – блондинка. Крашеная. Насмотрелась и начиталась, вот и решила, что джентльмены предпочитают блондинок.

Так-то да, но ведь в нее можно трех Мэрилин Монро запихать! И еще запас останется!

Да, у меня тоже размеры богатые. Но я и не блондинка.

– Тусь, а ты уверена насчет Димки?

– Да знаю я все, – отмахнулась я. – Юрик рассказал.

– А может, он соврал?

– Нет. У него еще зачет впереди, а списывает он у меня.

– Все равно пойду! – решила Татка и вытащила из шкафа мое черное платье. – Хоть пожру на халяву.

– Правильно, обожри его, – одобрила я. – И возьми к платью красный палантин. Там, на вешалке.

– Мне не пойдет. У меня теперь волосы светлые!

– И что?

– Блондинка в красном смотрится вызывающе.

Да, дамские журналы Татка тоже читает.

– Тогда возьми голубой платок. Будет лучше смотреться.

– Туська, спасибо! Ты чудо!

Я провела рукой по своим волосам:

– Топай давай. А я пока волосы намажу, маску сделаю…

– Давай я тебе дам! Вот, мне в аптеке подсунули на сдачу. – Татка протянула мне пакетик.

– Белая хна?

– Ага! Укрепляет волосы, придает им силу…

Надпись на пакетике была сделана какой-то арабской вязью. Это вдохновляло. И в то же время…

– А я от нее не облезу?

– Тусь, я все покупала в фирменном магазине!

Тоже верно. Экокосметика – наше все. Лучше один раз намазать на моську глину, чем сорок раз – отходы нефтедобычи. Поэтому Татка взяла на себя снабжение нас обеих косметикой, не покупает ничего с парабенами, проверяет состав и ездит за кремами через полгорода.

Вроде пока все живы.

– Спасибо. Намажу…

– Держать двадцать минут. Пользуйся.

Я кивнула и завалилась на диван с книжкой.

Вторую половину комнаты занимали мои детективы. Условие было одно – максимум интриг и расследований, минимум любовных линий. Предпочтение отдавалось Гарднеру, Стауту и Чандлеру. Люблю, когда даже я не могу назвать убийцу сразу.

Впрочем, среди современников у меня тоже есть свои любимцы. К примеру, Тесс Герритсен или Стивен Кинг. Когда он урезает мистического осетра до селедки, получается весьма неплохо. А то объяснять обычный человеческий сволочизм мистикой – к чему? Человек и без всякой мистики столько пакостей натворит, с ума сойдешь расхлебывать!

Дин Кунц тоже весьма интересен…

Но романтика! Вот что портит мне настроение, так это вечные облизывания героями то чувств, то страданий, то попросту друг друга.

И почему книги без романтической линии не продаются? Кто вбил это издателям в голову? Вот Конан Дойлу за Холмса вообще сэра пожаловали, а где там секс? Где любовная линия? Все на интригах, и ведь как написано! Восторг в любую погоду!

Через час после ухода Татки я намазала голову. Полежала двадцать минут, потом пошла смывать волосы, а потом…

– Татка!!! Убью!!!

Я не знаю, кто и что дал этой идиотке. Но мои волосы были теперь двухцветными. У корней – белыми. На концах – черными. По контрасту так и казалось.

Интернет послушно подсказал, что есть два вида хны – белая и бесцветная. Одна волосы обесцвечивает, вторая укрепляет. Вот под первую я и попала.

Ну и Татка попала заодно. Придет – прикончу!!!

Зар-раза!



Подругу я так и не убила.

Во-первых, общага – это место, где всегда водятся девушки. Ко мне они относятся хорошо, понимая, что я не конкурентка, и могут помочь в трудных ситуациях.

Эта ситуация была именно такой.

По счастью, у одной из восьми девчонок, которые услышали мой вопль боевого слона и примчались на выручку, нашелся еще один пробник краски, так что к концу вечера я была уже стопроцентно натуральной блондинкой. Ладно, волосы не голова, отрастут.

Во-вторых, Татка вернулась домой такая грустная, что мне даже жалко ее стало.

Димка действительно делал все возможное, чтобы помириться с Людкой. И помирился на этой вечеринке.

В итоге Татка осталась одна и ушла из клуба одна, а Димка и его любовь остались лизаться на балконе. Аппетит это подруге не отбило, и она надеялась, что хотя бы разорит гада на закусках и выпивке. Специально заказала что подороже, еще и с собой взяла, что смогла.

Но… денежная компенсация все равно не отменяет моральных страданий романтичной дурехи.

– Тусь, ну вот почему так?

– По жизни.

– Ту-уся…

– Татка, запомни: чем больше мужиков мы любим, тем гаже будет их ответ.

– Э-э-э?

– Лупите меня, лупите… я готова! Я вся ваша!

– Это пятьдесят оттенков садомазо?

– Нет. Это реальность жизни. Если мужчины тебе не нужны, то ты им точно нужна.

– Не нужна…

Кажется, подруга собиралась впасть в депрессию. Я полезла в холодильник:

– Пирожное съешь?

– И мороженое тоже давай сюда…

Ну вот. Эндорфины атакуют…

А Димка… Пошел он! К Люське! Все равно та его бросит, как только найдет парня с московской пропиской. Я-то знаю…



Димка, кстати, ломился к нам ночью.

Орал, что Татка сожрала продуктов на бешеные тысячи и он паспорт в залог оставил. Так что теперь она ему должна. Крепко…

Пришлось позвонить Сене. Моему однокурснику, который жил в этой же общаге, но этажом ниже. Плевать, что уже за полночь!

А чего? Я ему контрольную сделала по терверу[3]! И бесплатно! По-дружески! Пусть отрабатывает!

Сеня вышел, поднял Димку за шкирку и внятно объяснил, что ночь, люди спят. А ты сейчас пойдешь плавать в унитазе, ясно? Не нравится? Тогда пошел отсюда, и чтобы больше не приходил! А то ногами побью. Больно.

Тем более Димка похож на эльфа – тощий, щуплый и блондин. А Сеня – на Николая Валуева. И тоже боксом занимается. Там кулаки что дыня. А трижды сломанный нос не располагает к спорам.

Димка попробовал что-то вякнуть, но призрак унитаза замаячил перед глазами как живой. То есть Сеня потащил его к туалету. Пришлось герою-любовнику уйти несолоно хлебавши…

Ничего, пусть Людку сдаст в аренду на денек. Эта все долги отработает. Ему еще и доплатят, чтоб от нее избавиться.

Да, я злая. И завидую тем, у кого попа не пятьдесят, а сорок восьмого размера. И коварная. И подлая.

А теперь еще и блондинка… О! Это – камуфляж!

Котлету – и спать!



Утро добрым не бывает. Особенно если ты не выспишься.

– Ту-у-уся!

– Татка, иди на фиг.

– Ну Ту-у-уся! Билет же пропадет!

– Отвали!

– Я за него деньги платила.

– И?

– Не вернут…

– Езжай с соплями. Там все такие будут или через одного.

– Ту-у-уся!

Я вздохнула и оторвала попу от кровати.

Дура я, дура… Да.

И это – неизлечимо. Но денег жалко…

Татка у нас находится в перманентном поиске Мужчины Своей Мечты.

Разочаровавшись в клубах, выставках, музеях и кино, она обратилась к экскурсиям. Искренне надеясь, что он или поедет смотреть старинные развалины, или обнаружится в развалинах и сразу же влюбится… Объяснять ей, что нормальные мужики не по церквам ездят, а на работу, я не пытаюсь. Не услышит. Бесполезно.

Путешествует она каждую неделю. То в один город, то в другой.

Пыталась и меня сагитировать, но я раз съездила и бросила. Лучше я по Интернету путешествовать буду. И по Парижам, и по Лондонам – только на нужные сайты зайди.

Сегодня они вообще едут по деревням. Там какой-то храм есть, в котором чудотворный источник, в другом сам Николай Второй побывал, в третьем…

Короче – скукота. Но… уплочено, буду давиться.

Татка бы и сама, но коварное вчерашнее мороженое сработало не в ту сторону. И подруга проснулась с красным горлом, красными глазами и красным носом. С пол-литром соплей.

Я плюнула и принялась собираться.

На дворе у нас осень. Грязно, холодно, гадко.

Итак…

Спортивный костюм. Теплый, флисовый, безразмерный, приятного темненького цвета. Да, он меня стройнит! Завидуйте!

Майка, свитер, пончо. Платок на шею, кроссовки на ноги. Сумку на плечо. В сумку шесть бутербродов, бутылка с водой, с колой, пара шоколадок, ну и всякие мелочи…

Да, я люблю поесть.

И плевать мне на чужое мнение. И на размер своей попы – тоже! Все мое, а кому не нравится – не смотрите! Не заставляю!



Зачем Татка подвергает себя таким мучениям?

Автобус был достаточно старый, кресла маленькие, соседи болтали, жрали и воняли (в буквальном смысле, кто по́том, кто еще чем).

Экскурсовод верещала так, что ее хотелось тромбоном ударить, а сзади сидела пара с ребенком. Маленьким, двухлетним.

За время поездки они ему успели два раза поменять подгузник…

На фига тащить ребенка на экскурсии?! Объясните мне!!!

Ы-ы-ы!!! Что б я еще хоть раз! Лучше шесть контрольных за вечер сделать!!!



Церкви, по которым мы шлялись, тоже не впечатлили. Атеистка я, атеистка.

Постройки, конечно, впечатляют, а вот все остальное… Да какая мне разница?

– Ты б хоть голову покрыла, бесстыдница!

Я обернулась.

Атакующая бабка смотрела на меня, как Ленин на буржуазию. Учитывая ее возраст. И – да. Что я, дура, что ли? Осенью юбку таскать? Штаны, и только штаны, и спасибо тем, кто ввел моду на спортивные костюмы. В них я на человека похожа… иногда.

– Бабусь, – вежливо сказала я. – Ты меня всерьез, что ли, в блудницы записываешь? Я ж на любого сверху сяду, да и раздавлю, во мне целомудрия и без платочка на троих слонов хватит.

Бабка оценила мои габариты. Поперхнулась заготовленной фразой и удрала.

Я лениво сфотографировала храм, скинула фотки Татке. Потом еще экскурсантов втихую нащелкала. Тоже сбросила.

Пусть не расстраивается, ничего она не пропустила. Нет здесь никакого Мужчины Ее Мечты.

– Девушка…

Я обернулась:

– Чего?

А потом-то слов и не осталось. Вот ведь… бывает такая красота – и не в журналах! Передо мной стоял Мужчина Таткиной Мечты.

Судите сами. Высокий, с такой фигурой, что все атлеты мира горько плачут, стройный, мускулистый, с роскошными золотыми локонами, голубыми глазами и потрясающим лицом. Одновременно и красивым, и мужественным.

Создает же природа такое совершенство!

– Девушка, вас зовут Наташа? Разрешите, я вам помогу…

– А… э…

Как-то у меня язык отнялся. Слов не было, а спрашивать у парня, давно ли он извращенец, как-то некрасиво. И откуда он мое имя знает? Но мое вяканье приняли за знак согласия. И подхватили под локоть.

– Ничего не бойтесь, Наташа, нам надо идти. Нас очень ждут. Вас ждут. Вас ждет великая судьба. Вы будете счастливы, очень счастливы…

– А… э…

И пальцы у него оказались железные. Явно не только книжки листает в свободное время. Не вывернешься.

– Не переживайте, никуда автобус не уедет. Или я вас сам довезу до города, у меня тут машина рядом.

Для перевозки крупного рогатого скота?

Но почему-то и это спросить не удалось. От парня исходил какой-то странный запах. Горький, незнакомый, и от него голова кружится… и в глазах чего-то плывет, размывается как-то…

Ноги подогнулись.

Получи, вражина, тушку! Есть еще один плюс в моем весе. Любой маньяк плюнет да и удерет искать добычу полегче.



– Она?

– Да. Все совпадает… Светловолосая, толстая… зовут – Наташа.

– Она сама сказала?

– Да. И вообще, дядя, двух таких коров в одном месте быть просто не может. А способности у нее есть, и сильные. Она меня сразу увидела и почувствовала тоже сразу. И через переход прошла легко. Меня до сих пор мутит, а эта просто в обморок упала.

Все верно, межмировые переходы – штука сложная. Даже в проекции блондин был настолько измучен, что едва держался на ногах. А тошнота – побочный эффект истощения.

Но – необходимость. Если иномирянин работает на Лоринских, им и стараться. Ждать момента, вкладывать силу в портал, приглашать потенциального мага…

– Тогда садись. Сейчас она придет в себя, и будем разговаривать.

– Пфф… было бы о чем! Очередная тупая романтичная дура! Все они такие.

– Цыц, сопляк! Это не дура, это наше выгодное вложение, понял?

Под злым взглядом дяди племянничек опускается в кресло и ждет.

Надо. Выбора нет – надо.



Оторвите мне голову и приставьте попу!

Нет, не так! Оторвите голову тому, по чьей вине болит моя!

Я открыла глаза – и тут же зажмурила обратно. С закрытыми глазами боль была терпима, с открытыми – убивала. Меня хватило только на тихий стон.

– Уй… какого руста?[4]

– Наташенька, вы пришли в себя?

Голос был такой медовый, что захотелось чесночком зажевать.

– Не-е-ет, – простонала я, уподобляясь дохлой козе. – Бо-о-ольно-о-о…

– Сейчас мы это исправим, подождите секундочку.

Мне оторвут голову? Плевать, я согласна на декапитацию[5].

На виски легли прохладные пальцы.

– Секунду…

Секунды хватило. Я заорала.

Голову словно ржавым тупым штырем пробили, да еще и повернули два раза.

– Ай-й-й!!! Уй-й-й!!!

– Попробуйте открыть глаза, Наташенька.

Я хотела было послать подонка во все архивольты, но внезапно обнаружила: голова-то уже не болит! Правда? Правда.

Пробуем открыть глаза.

Итак… кабинет. Большой, даже огромный, у нас актовый зал в университете меньше. А по роскоши и кабинет ректора не дотягивает. Стены в панелях, даже на первый взгляд дорогих, потолок в лепнине, окна в витражах…

Стол?

Оу, стол здесь даже не двухспальный. Здесь можно впятером разместиться и подходящие позы выбрать. Не толкаясь локтями. Черное дерево, отделка перламутром…

Цена?

Лучше не думать. А вот и двое мужчин рядом со столом. Первый – как раз тот блондинчик, который атаковал меня у церкви. Эх, не повезло, я надеялась, что из него блинчик получится. С мясом. Всмятку.

Второй… второй – еще лучше, потому как старше. Выглядит как потомственный английский лорд, но намного симпатичнее. Костюм в духе не пойми какой эпохи, из синего бархата, золотое шитье гармонирует с гладко зачесанными золотыми волосами, а глаза у него синие-синие. Сапфиры отдыхают.

Лицо такое… очень мужское. От высокого лба до твердого подбородка – само совершенство. Мэри Поппинс а-ля мужской пол.

Я попала в инкубатор для суперменов?

Мужчины молчали, давая мне время прийти в себя. Ладно…

– Добрый день? – нерешительно поздоровалась я.

Робостью меня никто не попрекнет, но такие экземпляры не каждый день встречаются! Поневоле смутишься!

– Здравствуйте, Наташенька, – расплылся в приторной улыбке старший. – На правах ректора нашей академии позвольте приветствовать вас в мире Эр-Сианн.

Я помотала головой:

– Простите, где?

– Давайте я кратенько расскажу вам, что случилось, а потом мы вместе решим, что будем делать.

Я закатила глаза:

– Да, пожалуйста…

Судя по тому, какими взглядами обменялись мужчины, все уже было решено. А значит, нечего и трепыхаться. Даже если это какое-то идиотское реалити-шоу, надо подождать, пока на стол выложат все карты.

– Позвольте представиться, мое имя Садовар Лоринский, я ректор академии.

– Наташа. Очень приятно, – кивнула я.

Сработал рефлекс. Ректор же! Полным именем не представишься, ты для него тля березовая! Это я ему выкаю, а он мне может и тыкать.

– Мне тоже, Наташа. Мне тоже. Таэра Лискина, вы сейчас находитесь в мире Эр-Сианн, в старейшей Академии магии имени Крадоса Олмарского. Наш мир находится… видите цветок?

Цветок был похож на пушистую ромашку. Словно лепестков у нее втрое больше, чем у обычной.

– Да.

– Мы на соседних лепестках. И в месте стыка можно пройти с одного лепестка на другой. А можно и перевести человека через этот стык.

– Зачем?

Мужчины явно ожидали вопроса.

– Потому что в нашем мире есть небольшая проблема. Как вы поняли, в нашем мире есть магия.

Надеюсь, к черному властелину меня не пошлют? А то я их тоже… пошлю.

– Белая и черная?

– Н-нет… магия – нейтральная стихия, есть предрасположенность человека к тому или иному направлению, но не более того. Черной или белой магия не бывает. Хотя черный цвет принадлежит факультету целителей, белый – тем, кто работает с неживой материей, ну и цвета стихии: красный – огонь, синий – вода, зеленый – земля, серый – воздух.

Я кивнула:

– И что?

– Нам нужны маги, – просто сказал ректор. – А вы, таэра Лискина, магиня, и сильная.

Я потерла лоб.

– Таэра… это что?

Про Лискину, которая вовсе даже Ласкина, я пока не уточняла. Зачем? И так ясно, меня перепутали с Таткой. Шансы – сто процентов. Мы с ней удивительно похожи… и этот младший блондин спросил, зовут ли меня Наташа…

Точно, на Татку нацелились.

Но зачем? И подойду ли им я? Маг – это ведь не размер попы, это способности. Есть ли они у Татки, не знаю, а у меня могут и не обнаружиться.

– У нас так обращаются к незамужней девушке. Мужчина – тэр. Замужняя дама – атара.

– Понятно. Вы вербуете добровольцев из окрестных миров? Из всех?

Ректор чуточку смутился. Или талантливо сыграл смущение. Нашего словами точно не смутить было, разве что параллельно у него на столе раздеться. И то, по утверждению секретарши, всякое бывало.

– Не то чтобы вербуем. Магия в нашем мире иссякает. И сильные маги рождаются при условии вливания новой крови в жилы старых семей. Поэтому нам нужны маги, но… не только. Те, кто будет жить в нашем мире, рожать детей…

Я потерла лоб:

– Не понимаю…

Как хорошо выглядеть тупой овцой! Прелесть просто. Хотя для этого меня сюда и приволокли, похоже. Тупая племенная овца. Корова, учитывая габариты.

Мм… а кто у нас герой-размноженец?

Ректор едва глаза не закатил. Пра-авильно, так меня! Между прочим, у меня по сопромату – заслуженная пятерка. И любую математику, любые формулы я осваиваю за пару минут. Они мои, родные и надежные.

Но людям так успешно вбивается в головы мысль о глупых толстяках, что грех не воспользоваться.

Конечно, толстый человек – больной человек, глупый, если этого не понимает, слабовольный…

Мысль о том, что толстякам в жизни проще, не приходит в головы таких людей. А тем не менее я не трачу время на разборки с однокурсниками, меня не пытаются поиметь озабоченные кобели, которых неожиданно много в институте, я ем, что и когда захочу.

А захочу избавиться от лишнего веса – избавлюсь. Надо будет просто подойти к этому как к очередной задаче. Я смогу.

Но зачем это объяснять мужику, который глядит на меня с брезгливостью?

Кстати…

Твою консоль!

Это они Наташку пытались украсть. И… если бы им удалось… я представила Татку на своем месте.

Она бы уже висела на шее у ректора, обливая его слезами и соплями благодарности. Или на блондинчика-младшего запала бы.

А я не могу. Чует попа непорядок.

Что-то есть такое… ну слишком картинно это все звучит. Нам нужны маги! Нам нужны вы! И все у вас будет хорошо!

Ничего не напоминает?

Как по мне, так у нас каждый кидала с такой сказочкой ходит!

Кстати, еще один плюс большой попы. Она чувствительнее.

Ректор по второму кругу объяснял мне мою задачу.

Учиться (хотя бы начать), выйти замуж (побыстрее) и размножаться на благо мира (см. устройство – ксерокс). Я покивала и похлопала ресницами. Они у меня длинные, шикарные. И глаза большие… были. Пока лицо было меньше. Сейчас они кажутся поросячьими, чего уж там. Себя надо оценивать здраво, хотя и обидно бывает иногда.

– Скажите, а у меня правда есть эта… магия?

– Что заставляет вас сомневаться, Наташенька?

– В нашем мире ее нет. Точно.

– Может, вы просто не все знаете?

Я пожала плечами:

– А чего? Если кругом одни шарлатаны бегают?

– Мы можем это сразу же проверить, – медовым голосом сообщил ректор. – Если вы положите ручки вот на этот шарик.

Шарик напоминал здоровущий глобус. Только сделанный из хрусталя. Стоял он на подставке в виде грифоньих или еще чьих-то когтистых лап и выглядел очень солидно. Ломаться я не стала:

– А если ее нет, вы меня обратно отправите?

– Наташенька, поверьте, магия у вас есть. Иначе бы вы не увидели Аделаса, не прошли через переход, не оправились от него так быстро. Вопрос только в направленности.

О как! Я – маг? Круто? Не знаю, лишь бы всмятку не размазали…

Кое-как я выбралась из кресла (выдралась с боем, какая зараза делает такие узкие сиденья?!) и подобралась поближе к шарику. Блондинчику, который смотрел на меня с брезгливостью, достался толчок литым бедром. А чего он?

Я не просила меня похищать!

И вообще… судя по Стасику – сам козел!



Шарик на ощупь оказался теплым и приятным. Не холодным и не гладеньким, а словно бархатом обтянутый. И с подогревом. Так и тянет погладить.

И вызвать врача «пальцы-глаз». А то видишь одно, а чувствуешь другое.

А потом под моими руками засветился белый цвет. Яркий такой, насыщенный…

– Магия неживого, – подвел итог ректор.

– Чего?! – я аж от шарика отскочила. Не рассчитала немного, правда. Наткнулась на кресло с блондином, споткнулась – и свалилась на него сверху. А учитывая мой вес…

Последний раз это было сто восемнадцать килограммов. Увы…

Кресло выдержало. Не справился блондин. Пошатнулся – и мы завалились на пол. Мне больно впилось что-то в бок, снизу послышались матюги…

Ректор смотрел с отвращением. Потом повел как-то так рукой…

Меня вздернуло наверх и подвесило в воздухе, словно Буратинку на крючок.

Вслед за мной вздернуло блондина. Потом кресло.

– Магия неживого, таэра, не является некромантией. Это значит, что вы можете работать с неживыми предметами.

– Не понимаю.

«Кто бы сомневался?!» – было написано на лбу ректора пятьдесят восьмым капсом. Но мужчина пересилил себя и принялся объяснять.

Химия делится на органику и неорганику. Магия – помимо стихийной – на магию живого и неживого. Магия живого – это не обязательно врачи. Это и садоводы, и косметологи, и животноводы… да мало ли применений? Хоть бы и агроном – кто сомневается, что капуста живая? Еще как живая, хорошо хоть не матерится с грядки!

Магия неживого – это тебе и некроманты, и архитекторы, и скульпторы, к примеру, и много еще чего. Только работай…

Звучало логично. В конце концов, ножом может владеть хирург, маньяк, мясник, нож от этого не меняется. Просто направление магии.

Я покивала:

– Понятно.

– Ну, если понятно, таэра, тогда давайте подпишем приказ о вашем зачислении на отделение неживой материи, первый курс.

– А зачем?

– Вы же будете здесь учиться. Как без приказа? Надо определить вас в общежитие, выдать стипендию…

– А назад нельзя?

Мужчин перекосило. И что-то мне подсказывало – не от моей тупости. Просто не хотелось им меня назад отправлять. Но Татка точно поныла бы.

– У меня там родные, друзья и сессия…

Что, кстати, чистая правда в отношении подруги. Это у меня родители развелись, папан второй раз женился, маман вышла замуж, и оба прекрасно себя чувствуют. Не могу сказать, что мне это нравится, но меня как раз и не спрашивали. У них новые семьи, дети…

Я там чужая. То есть и там, и тут… родители меня вообще по студенчеству сделали, до института дотянули и разбежались.

А у Татки все иначе. Предки там уже больше тридцати лет в браке, Татка поздний и обожаемый ребенок, старшие братья-сестры ее тоже балуют…

Как в университет отпустили? С трудом. Но в нашем городе нормального образования не получишь. Зато деточке уже готово место секретарши. Есть договоренность. Татка не против, с ее романтичностью оно в самый раз. И шеф приставать не будет.

Не родился еще тот стол, который ее выдержит.

Хотя нет. Родился – только в другом мире.

– Наташенька, разве все это нельзя найти в нашем мире? Учеба – что здесь, что там – примерно одинакова. Вашим родным мы отправим письмо, а на каникулы вы сама к ним поедете. А что до друзей… эта ужасная бабища, с которой вы жили в общежитии? Это ваш друг? Она вас просто не ценит!

Сам козел. И вообще… насколько надо быть невнимательным, чтобы нас с Таткой друг от друга не отличить? Или для тебя все, кто толще селедки, на одно лицо?

Точно козел. И баран вдобавок!

Только вот даже если я закачу истерику, меня никто не отпустит. А потому…

Я еще раз похлопала ресницами:

– Ну… если надо… если так положено… я согласная.

Или гласная. Все равно поимеют, так лучше уж расслабиться и получить удовольствие.



Бумаги – они в любом мире бумаги.

Анкеты, заявления, договоры… есть ли мир, в котором нет юристов?

Повезло мне в одном. Знание языка, как устного, так и письменного, давалось при переходе из мира в мир автоматически. Хотя и со своей оговоркой. Допустим, кто-то перейдет из другого мира в Россию – и заговорит по-русски. Кто-то в Японию – и будет болтать по-японски. Но здесь меня это устраивало.

Кстати, в отличие от Земли на Эр-Сианне не было множества королевств. Совет магов – и точка. Один и на весь континент Асарон. Кому-то не нравится?

Те, кому не нравилось, уже давно упокоились.

Язык Эр-Сианна универсален, на нем говорят в академии, на нем написаны договоры, и не могу сказать, что мне нравилось прочитанное.

Поскольку я являюсь иномирянкой, не имею в новом мире ни собственности, ни родни, моим опекуном назначается ректор. А до окончания обучения я вроде как слабоумная или несовершеннолетняя.

– Есть ли какие-то варианты? Эмансипация? Возможно, экзамены на зрелость? Аттестат?

На меня посмотрели как на сумасшедшую. М-да. Женщина в этом мире – собственность семьи. И тут добиться ничего не удалось. У нас так не принято.

Вернуть вас домой?

Простите, не можем. Переход открывается редко, может, только через год и откроется, а вам как-то надо жить, не на улице же? А если не в академии, то…

Я понимаю, что другая попаданка могла бы гордо махнуть хвостом. Потом уйти на улицу и через пятнадцать минут наткнуться на принца, который в нее влюбится. Или устроиться экономкой к дракону, которых в этом мире попросту нет.

Или открыть свое дело…

Увы. Тервер я сдавала своим умом. И та самая теория вероятностей гласит, что для меня такие приключения закончатся в ближайшей канаве. Либо прибьют, либо посадят, либо…

То, что не будет ничего хорошего, – факт. А неверящим могу предложить десантироваться в одиночку куда-нибудь в Индонезию и попробовать там выжить. Без денег, связей, знания обычаев, языка, даже профессии… просто – на голом месте. Я не так оптимистична. И не верю, что у меня все получится.

Пришлось подписывать бумаги. Но второй экземпляр договора я себе вырвала. Почитаю на досуге. Пока у меня одно утешение. Я не Лискина. Я Ласкина. И не Александровна, а Алексеевна. Но вряд ли мне это поможет. Бьют, увы, не по паспорту, а по морде.

Мне назначили стипендию и пособие для переселенцев по какой-то программе.

Мне выделили комнату в общежитии для магов неживого. Одну на двоих с соседкой – это нормально. Зато в каждой комнате есть душ и туалет. Есть кровать и шкаф.

Мне выдали талоны на питание в столовой. Подумали – и щедро добавили еще.

Как объяснил ректор, кормят в столовой хоть и не разносолами, но каша, суп, картошка… с голоду помереть не грозит.

Меня записали на обследование к местным медикам. Мало ли какую заразу я принесла из своего мира? От гриппа до сифилиса.

Меня попросили получить форму.

И напоследок младшего блондина озадачили походом в город. Со мной. Завтра.

Девочке надо купить кучу всего. Это же девочка! Им постоянно что-то нужно… И самое печальное, что ректор был прав. У меня даже трусов на сменку не было. А мне – нужно!

Блондин кивал, улыбался и даже поцеловал мне руку. И губы у него тоже были замечательные, твердые и теплые. Татка бы киселем расплылась. А я смотрю и не верю!

Не верю я! Не получается…

Но какой красавчик! Просто плакать хочется!



В медицинском крыле было… жутковато.

Черные врачебные пижамы производили угнетающее впечатление, равно как и темные полы, и белые стены, и резкий свет с потолка.

На черном кровь не так заметна, и пачкается меньше, и стирать легче.

Меня загнали в один аппарат с лампочками, во второй, в третий…

Вот убиться мне колонной, я и десятой части не понимала из того, что со мной делают. А в ответ на просьбу дать почитать результаты обследования на меня посмотрели чуть ли не со священным ужасом. Таэра Ауделия Валор не считала меня разумным существом и даже не пыталась этого скрывать.

– Все результаты будут переданы в академию.

– А вдруг у меня что-то не то?

– У вас ожирение. В остальном у вас все в порядке. Ожирение надо лечить.

– Не хочу.

– Обсудите этот вопрос с тэром ректором, таэра.

Вот замечательно! Оставьте в покое мой жир! Мне с ним хорошо, и вообще я себя люблю такой, какая я есть. В Америке придумали дурацкое слово – бодипозитив, вот оно хорошо отражает суть проблемы. Руки прочь от моей фигуры!

Высказывать я это не стала. Все равно не стану ни таблетки принимать, ни уколы делать, ни как-то еще лечиться. Идите все… вот туда и идите!

Блондинчик ждал меня все это время. Сидел, что-то читал, а когда врачи меня выпустили, подал руку.

– Прошу таэра Наташа.

– Благодарю. Как вас хоть зовут, тэр?

– Я думал, вы никогда не спросите.

И не спросила бы, да невежливо. Эх, верните мне мою общагу и Стасика с сопроматом.

– Тэр Аделас Лоринский, из рода Лоринских.

– Очень мило. Мне это ни о чем не говорит, но, наверное, это благородный и знаменитый род? – вежливо уточнила я.

Зря я вообще рот открыла. Дура.

Блондин, что называется, распушил перья. И я за полчаса узнала о роде Лоринских все, чего и знать-то не хотела. И про знатность, и про богатство, и про близость к трону, и про ректора из дальней ветви рода… а, тогда понятно. Считай, родня. Мальчик-мажор приводит окружающих в минор.

Но разговаривал мальчик вполне учтиво, смотрел спокойно, улыбался. Среди мажоров, говорят, тоже люди попадаются? Которых не испортила золотая ложка во рту?

– Таэра Наташа, вам хорошо бы сейчас получить на складе форму, у вас ведь ничего толком нет…

Спорить было сложно.

– Форму?

На блондинчике ее как раз не было. Или в свободное время можно без нее? Как в школе?

– Форма у нас есть. Она необязательна к постоянному ношению, поэтому все предпочитают ходить без формы, но с эмблемой факультета. И в накидке факультета. Вот как я.

На Аделасе действительно был голубой шарф. Сколотый небольшой голубой же брошью с изображением волны.

– Вы – маг воды?

– Да, таэра. А еще в форме удобно ходить на физическую подготовку. Не портить же свою одежду…

В этом месте блондинчик как раз замялся. Осмотрел мои телеса и явно о чем-то задумался.

Я дружески похлопала его по плечу:

– А у вас пушечные ядра готовят?

Понятно же, с моим весом я могу идеально выполнить только одно упражнение. Лечь и покатиться на врага. Авось кого и придавлю… насмерть.

– Мм… что?

– А вообще пушки есть?

– Пушки? – окончательно растерялся Аделас.

Я потерла кончик носа:

– Нет? Та-ак…

Путем коротких расспросов выяснилось, что в этом мире есть только холодное оружие. Про огнестрельное они знают, но не понимают – зачем? Порох какой-то, пули, стволы…

Просто – зачем? Если на моих глазах Аделас сформировал на ладони вполне себе симпатичный водяной смерчик и легко подбросил. А потом и впитал.

М-да. Это не хуже ракетной установки будет, а хлопот, наверное, меньше. Запустил его на побережье – и получил цунами. Тайфун, наводнение – по вкусу мага и желанию заказчика. Или все не так просто?

Для системного анализа у меня не было данных.

Я не знаю, сколько стоит одна ракетная установка, не знаю, сколько шли к ее производству, сколько времени ее делали, сколько…

Нет, пока все подсчитать нереально.

И сколько стоит обучить одного мага, мне тоже неизвестно. И с какой частотой встречаются в обществе маги, и сколько они могут накрыть…

Нет, не посчитаю.

Тем более, как оказалось, есть и какое-то артефактное оружие. Типа кинжальчика, которым можно сейф расковырять, или стрелы, при попадании которой может озеро высохнуть.

Нет, не просчитать даже в первом приближении.

Вот с таким оружием тоже работают мастера по неживой материи. Такие, как я в перспективе.

Ладно, каждый мир сходит с ума по-своему. Нет здесь огнестрела, ну и ядрен-батона не будет. Потому как уран тоже не раскопают и не обогатят. Даже не поймут – зачем?

– Склад, – представил мне Аделас небольшое одноэтажное строение.

– Хорошо, – кивнула я, оглядывая белые стены и покрашенное зеленой краской крылечко. Симпатичный домик, не слишком большой… тут все и размещается? Хотя, может, там склад под домиком?

Забегая вперед, скажу – так и оказалось.

Внутри была крохотная комната. И стойки, стойки, стойки…

Все покрашены в разные цвета, на всех одежда и обувь, и тоже разного цвета, и характерный такой запах вещей. Ткань, кожа…

Чувствуется.

И мужчина за стойкой. Вид – хомяк обыкновенный. Такой… невысокий, брылястый, сильно похожий на бульдога в атаке… такой и из зубов ничего не выпустит, и к себе в норку что хочешь утащит, и вцепится намертво. Золото, а не складской работник.

Наверняка у него священная фраза: «Не положено!»

А если и положено, то не найдешь ни кем, ни куда.

Поругаться – или поступить, как умная женщина? То есть похлопать ресничками и свалить все самое трудное на мужчину? Пока я размышляла, тэр Аделас решительно шагнул вперед:

– На таэру – комплект формы. Полный. Факультет неживой материи.

– Добрый день, тэр, – отозвался кладовщик, даже не вставая из-за стойки.

Аделас чуточку порозовел:

– Добрый день, тэр. Полный комплект формы на таэру.

Складской товарищ снова хвост не поднял от стула:

– Нет такого размера.

– Что?!

– Размера, говорю, такого нет.

– А если поискать?

– Ищите, тэр.

– А если ректор поищет?

Угу, на этом складе – и поищет? Этот хомяк каждую полку знает наверняка. А кто-то посторонний тут и гнилого яблока не найдет.

– Да хоть весь Совет. Формы на таких – нет.

Я бы и поверила, если бы не заметила хитрые искры в глазах тэра. Это Аделас не в курсе, а я с такими знакома.

– Тэр, скажите, а такие – это какие?

– Объемные, таэра, – вывернулся умник.

– Угу… и ничего, значит, не предусмотрено. И мужчины у вас, как на подбор, задохлики, – я взглядом оценила объемы заведующего складом. Так душевно пригляделась…

– При чем тут мужчины?

– А вы мне выдайте комплект на мужчину, – подсказала я нежным голосом. – Ширина плеч совпадет наверняка, а длину я подошью. И не переживайте, я всем скажу, что вы не виноваты. Подумаешь – недостаточное снабжение, в нашем мире такое сплошь и рядом.

– Не положено!

– Почему? – удивилась я. – Форма и форма.

– Она с брюками.

– Так это ж и лучше! Я их подошью…

– Как вы это себе представляете, таэра?

– Иголкой, конечно. Тэр Аделас, а есть какие-то магические методы подгонки одежды?

Тэр задумался:

– Да, конечно. Можно взять книгу в библиотеке, ее хорошо снабжают.

Кажется, он уже понял, к чему я клоню.

– Вот, – искренне обрадовалась я. – Обувь на меня точно найтись должна, нога у меня не такая большая. Тэр Аделас, а вы обязательно сходите к ректору. И тэра… простите, не знаю вашего имени…

– Шлейн.

– Вот, и тэра Шлейна с собой возьмите. Пожалуетесь на недостаточное снабжение, посмотрите бухгалтерские ведомости, там должно быть четко прописано, что и когда заказывали, опять же, акты выдачи, списания…

Тэр посмотрел на меня как на врага народа.

Ну еще бы, я ж ему ревизию пообещала. На всем складе, а то и чего повеселее. Смотря что ректор придумает.

– Сейчас поищу… может, хоть что-то найду…

И удалился в глубины склада.

Я посмотрела на Аделаса:

– Тэр, что именно может получить курсант вашей академии?

– Кур… сант?

– А у вас кто?

– Студенты. Ученики…

– Так что может получить студент вашей академии?

Спустя полчаса легкого шантажа и торга я стала обладательницей двух комплектов формы – обычная и еще раз обычная. Ее же стирать надо, она белая. Один комплект парадный, на выход, с золотым галуном, с какими-то шевронами… потом рассмотрю, что на них нарисовано. Два зимних комплекта, утепленных.

Больше всего это походило на блузку и юбку. Плюс накидка, типа удлиненного воротника. В крайнем случае можно надеть только накидку и скрепить брошью с эмблемой факультета. Конечно, к этому придираются, но мало ли что?

Спортивная форма. Лосины, выданные не без злорадства, и толстовка, чуточку непривычного кроя.

Носки. Платки. Тапочки (белые!!!), ботинки и сапожки. Все из натуральной кожи, прелесть, а не обувь.

Шарф и плащ. И даже сумка.

И надо было видеть, с каким выражением лица мне все это выдавалось.

Разорили хомяка! Обездолили…

Я даже подумала, не дать ли ему взятку? У меня в глубине сумки лежал «стаканчик». Знаете, есть такие, в них дешевая водка продается. На всякий случай, на два глотка. Или рану продезинфицировать.

Потом решила, что перебьется. Не люблю тех, кто вымазживает взятки. Сделал бы все сразу и качественно – отблагодарила бы. А вот так, из-под палки – фу! И еще раз фу!

К ректору!

Аделас едва не согнулся под тяжестью еще одной сумки, но мне взять в руки ничего не позволил. До общежития он меня проводил честь по чести, даже мою старую сумку нес, хотя сумкой это можно назвать только из вежливости. Скорее уж – чемоданом в миниатюре. И вес больше пяти килограммов.

Как шутит моя подруга, дамская сумка – аналог Бермудского треугольника. Попасть туда может что угодно. Но что и когда оттуда выпадет? И в каком состоянии?

Ладно, лишь бы очередной американский авианосец не нашелся, а то опять во всем русские будут виноваты.



Общага мне понравилась.

Белые стены, светлые чистые окна, видно, что моют здесь ежедневно. На полу – ковер. Дорожка, конечно, но где те дорожки в нашей общаге?

У нас засаленные перила лестницы, тараканы на общей кухне (магические, ничем не выведешь), старая мебель, которую гробило не одно поколение студентов.

Здесь – все светленькое, чистенькое, аккуратное, может, это все построили год назад?

– Тэр Лоринский?

– Наташенька, для вас просто Аделас, сделайте милость.

– Тэр Аделас, скажите, давно ли построено общежитие?

– Да уж лет шестьсот, Наташенька.

– А ремонт давно делался?

– Вам здесь не нравится? Я поговорю с дядей… действительно, ремонта здесь уже лет двадцать не было. Кошмар!

Двадцать лет – и ничего не скрипит? Не разваливается? Не течет?

У меня слов нет. Вот это точно самая крутая магия мира. А вот и моя комната. И соседка…

Эх, Татка, втравила ты меня в историю! Знала бы – сидела бы дома в тапочках и картошку фри жевала. А в этом мире даже «Макдоналдсов» нет. Отсталые люди…



Дверь комнаты выглядела так, что в нее даже стучать было страшно. По антиквариату грязными лапами барабанить!

Дубовая, с роскошной фурнитурой…

В России такое стоит в особняках олигархов. Наверное. А здесь – в общаге! И ведь не одна такая дверь, они здесь все такие, по коридору, сколько я вижу.

Тэр Аделас коснулся дверной ручки. Отполированной, натертой до нестерпимого блеска.

Дон-н!.. – в комнате прозвенел колокольчик.

Ждать пришлось недолго, примерно через пару минут дверь комнаты распахнулась и на пороге возникла девушка.

Я позавидовала. Тихо, но отчаянно.

Вот бывает же, создает планета такое совершенство? Такие девушки встречаются на обложках журналов, но там это дело рук фотографов и пластических хирургов. А здесь все вживую.

Фигура – модели плачут в сторонке. Классическая – узенькая, на зависть Людмиле Гурченко, – талия, высокая грудь и широкие бедра. Волосы золотистые, волной, до пояса, завиваются крупными кольцами. Глаза громадные, карие, бархатистые, черты лица – просто идеал. Выпусти такую на улицы, мужчины передерутся.

А тут стоит это совершенство, глазами на нас хлопает. И брови черные, и ресницы. И кажется, без краски. Как такое бывает?

Слов нет, одни эмоции…

– Тэр Лоринский?

– Таэра Далион, это ваша новая соседка. Таэра Лискина. Прошу вас отнестись к ней дружелюбно и помочь по мере сил. А если нужна будет моя помощь, я буду только рад. Наташенька, располагайтесь, завтра мы с вами купим все необходимое. Сегодня уже поздно.

Аделас расцеловал дамам ручки (первый раз в моей жизни), посмотрел со значением (почему-то на меня) и откланялся. Тоже в буквальном смысле, ушел с поклоном.

Я только головой покачала:

– С ума сойти…

– Адди тебе понравился? Да ты заходи, не стой на пороге! Я так рада, что у меня теперь есть соседка, я думала, кого ко мне подселят…

– Я… это…

Наверное, выглядела я при этом как идиотка. Ну и ладно. Бывает.

– Меня Далия зовут. А тебя?

– Наташа.

– Вот и познакомились. Пойдем, я тебе покажу нашу комнату!

Далия поняла, что адекватного ответа от меня не будет, цапнула за руку и потащила внутрь, продолжая при этом болтать.

Далия Далион.

Забавно.



Внутри комната была замечательной. Квадратов шестьдесят, она четко делилась на две половины, и в каждой половине три зоны. Для сна – диван. М-да, неудобно. Повернусь – и на полу.

– Это кровать, только раскладная, – пояснила моя соседка. – Вот, смотри…

Она небрежно коснулась бляшки в изголовье. Диван сам по себе разложился и трансформировался в кровать. Роскошную. На такой даже нам с Туськой тесно не было бы.

– Днем это надо убирать… конечно, неудобно, но приходится, – сморщила носик соседка.

Я только головой покачала.

Не имела ты дела с мебелью фабрики «Богатырша»[6]. Вот уж где жуть жуткая! Чтобы сложить диван, надо сначала на нем попрыгать, потом потянуть, потом толкнуть… и силой обладать действительно богатырской.

Нормальный человек с таким-то и не справится.

А тут – движение пальца, а неудобно! С ума сойти!

Вторая зона – рабочая. Явно. Стена завешана книжными полками, стоит большой стол, причем половина стола явно для конспектов и бумаг, а половина лабораторная. Даже маленькая раковина есть.

Третья зона – личная? Стоит шкафчик, трюмо, изящный стул… он подо мной не рухнет?

– Конечно, здесь тесновато, но это общежитие. Приходится терпеть трудности, – вздохнула красотка.

Я представила ее реакцию на санузел в нашей общаге, с неработающим душем и отожравшимися мокрицами, и покивала. Да, будем терпеть. Ах, такие тяготы!

Санузел, кстати, был шикарным.

Ванная, душ и унитаз, чуточку непривычной формы, но вполне узнаваемый. Раковина и несколько шкафчиков.

– Кошмар, конечно, – Далия развела руками.

Действительно, вот кошмар-то! Ванная всего пятнадцать квадратных метров! Королевство маловато, развернуться негде!

В туалет в общаге я боком проходила. А тут, как ни старайся, ничем об угол не заденешь. Как так жить? Сплошные трудности.



Следующие полчаса я осваивалась.

Далия оказалась неплохой девчонкой, в меру болтливой и дружелюбной. Но к этому я привыкла. Красотки ко мне, кстати, всегда относились нормально. На моем фоне и крокодил-то выглядит как прима-балерина, а уж такая, как Далия, и вовсе ослепляет. Все познается в сравнении!

В этом общежитии все было завязано на магию. Вообще все!

Свет, вода, мебель…

Вешаешь в шкаф одежду – и достаешь свеженькой и выглаженной.

Кладешь продукты в специальный шкаф – и там останавливается время. Можно на год туда варенье положить, и оно будет как в первый день. Время идет, пока шкаф открыт, и там ничего не пропадает.

Слов у меня не было, одни междометия. И наверное, я выглядела полной дурой, когда Далия, понимая, что я никакая, покачала головой и уложила меня спать.

Белье пахло лавандой. Настоящей, не химической. Я лежала, глядела в темноту и думала, что, наверное, мне повезло.

А Туська?

Если все будет хорошо, я ее вытащу сюда. Обязательно. А пока лучше помолчать.



– Что скажешь?

– Очередная идиотка. Все они такие.

– Думаешь, проблем не будет?

– Уверен.

– Ты всех предупредил?

– Конечно!

– Тогда пошли.

Двое мужчин вышли из кабинета, прошли по зданию академии, поднялись на башню.

Да, ритуальный зал в академии был на башне. Причем на башне обсерватории, которая стояла отдельно от других зданий.

Мало ли что? Хоть не завалит. А если повезет, то и академию взрывом не накроет.

В ритуальном зале их уже ждали четыре человека. Была активна шестиконечная звезда, четыре угла уже заняты, свечи горят, жертвенное вино и зерно готовы…

– Что так долго? – сдвинул брови один из участников.

– На этот раз попалась очень противная девка. Пока Аделас освободился, вот и пришлось подождать, – ответил ректор.

Второй из ожидающих махнул рукой:

– Ладно уж. Мы-то поможем и уйдем, а ему, бедняге… – и препохабно захихикал. – Там такая бабища, что амулет для левитации покупать придется, иначе не справится.

Аделас надулся, но старший родственник не дал ему времени попереживать и подтолкнул к нужному месту в гексаграмме:

– Становись, не тяни время.

И встал на оставшееся место сам.

Ритуал подчинения воли…

Как – подчинения?

Понятно же, иномиряне не все идиоты. Многие, но не все. И надо чуточку им посодействовать. Усилить доверие, снизить критическое восприятие, чуточку расслабить…

Это не полноценное воздействие на разум. И марионеткой человек не станет. Хотя бы потому, что, став куклой, иномирянка будет отрезана от магии. Такой вот закон… Свободы воли.

Или ты маг, или ты у кого-то в подчинении. Почему так? Искали, размышляли, философские трактаты писали – все равно не доискались. И приняли как оно есть.

Свободная воля – свободная магия.

Но человек со свободной волей может задать множество весьма неудобных вопросов. А потому на свободу воли никто не покушается. А вот на критичность восприятия – немножко.

Не полноценная магия невидимости или сокрытия, а просто – отвод глаз. Смотри в другое место.

Не полноценная ментальная магия, а так… даже не насилие над волей. Это можно преодолеть, стряхнуть… только вот для начала об этом надо задуматься. А задуматься заклинание как раз и не даст.

Прядь волос летит в огонь, горящий в центре. Туда же льется вино. Туда же сыплют зерно горстями. И наконец произносят имя: Наталья Александровна Лискина.

Никто и не знает, что здесь и сейчас ритуал не сработал. Одна – Наталья, вторая – Наталия. Одна Александровна, вторая Алексеевна.

Имя не то.

Ритуал с самого начала нарушен, и сеть беззаботности не ложится на разум девушки. Ум ее останется по-прежнему острым и ясным. Но узнать об этом нельзя.

Сеть не видна. Она не чувствуется. Не определяется никакой диагностикой, разве что самой тщательной, но для этого надо бы обследовать женщину не обычным магам, а специально обученным ментальным… или лекарям.

А внешне… внешне это никак не проявляется.

Правда, кто-то из магов чувствует легкое неудобство во время ритуала, но…

В ментальной магии важен и опыт. Ритуал провели. Сработал он, не сработал… он применяется слишком редко, поэтому никто не видит разницы. Да и внешних спецэффектов тут нет. Не сверкают молнии, не меняется цвет огня…

Мысль – нематериальна.

Поэтому девушка остается при свободе воли. Волосы от одного человека, имя от другого, принцип тот же самый, что и со сглазом, с порчей он просто не ляжет.

Заклинание не легло.

Но маги об этом так никогда и не узнали. На них заклинания никто не накладывал, но к тому, что все иномиряне дураки и легкая добыча, они тоже привыкли. Расслабились…

Снизили критическое восприятие. На свою голову.

Загрузка...