Черное лето Тартара

Глава 11

По дороге с места захоронения жертв преступников все молчали. Вдруг зазвонил телефон Яны, она взяла трубку и ответила, — Мама? Привет! Ты плохо себя чувствуешь? Я сейчас приеду с Генри. Не надо? Почему? Хорошо, хорошо. Я приеду одна. Она спрятала телефон в сумочку и обратилась к водителю, — Вы можете отвезти меня домой? Мама что то разболелась.

— Я поеду с тобой, — обнял ее Генри.

— Не нужно, мама не хочет, — огорченно сказала Яна, и вздохнув добавила, — она тебя почему то сразу не возлюбила, а после твоих подвигов в борделе, и слышать о тебе не хочет.

— Но она же отпустила тебя к нам.

— Это только из уважения к твоему отцу и маме, ну и Раечка ей нравилась, а вот тебя она не любит.

— Главное, что ты меня любишь, а мама привыкнет.

— Хорошо бы, чтобы поскорей, — и Яна прижалась к Генри, — я вас, ее и тебя, так люблю. Мне так плохо, что вы не нашли пока общий язык.

Машина подъехала к многоэтажке, где жила Яна. Генри вышел, подал ей руку и проводил до подъезда.

— Вы там справитесь без меня сами? — спросила шутливо Яна, — в поросят не превратитесь? Дом не за свинячите? С голоду не умрете? Я все перестирала, на пару дней у вас чистого белья хватит, а там и я, надеюсь освобожусь. Смотри, баб не води, — она вздохнула, — Раньше мне Рая обо всем рассказывала, но я все равно узнаю, если что.

— Что ты. Яночка, разве что в шахте на меня нападет дух шахтерской девушки, — рассмеялся Генри, — я буду очень скучать, возвращайся скорее.

— Я тоже. Вот сделаешь мне предложение, когда мне исполниться шестнадцать лет, тогда я вообще не буду уходить, — шутливо, но с напряжением, ответила Яна.

— Да я хоть сейчас, — с готовностью согласился Генри.

— Прекрасно знаешь, что сейчас нельзя, я еще маленькая, наверное, поэтому и согласился так быстро, этот принц, он тебя плохому научит,- притворно нахмурилась Яна, и вздохнув сказал, — мне пора. Они обнялись поцеловались, и Яна скрылась в подъезде. Дождавшись, когда она помашет ему с балкона, Генри сел в машину, и они с отцом поехали домой переодеваться, и выходить на смену в шахту.

Войдя в квартиру и помахав Генри рукой, Яна направилась в спальню где на кровати лежала и вздыхала ее мама. С утра ее навестил бывший муж, они покувыркались в постели, после чего, он ее проинструктировал, что и как нужно говорить Яне. Ели мама просто не любила Генри, из женской зависти к дочери, то ее муж Валентов физически ненавидел.

— Мамочка, как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит? -заботливо спросила Яна, поправляя ей одеяло.

— Спасибо доченька, мигрень и давление, ты же знаешь. Посмотрела похороны, сегодня эти могилы, и так разволновалась, — притворно вздохнула мамаша, хотя ей на все это было абсолютно наплевать, более того они с мужем даже порадовались, что судьба наказала этих выскочек Валентов. Единственное о чем они жалели, что отец Генри тоже не помер, вместе с его гордячкой женой.

— Ты приняла лекарство?

— Доченька, ну какое лекарство от мигрени? Только покой. А какой может быть покой, когда вокруг такое творится?

— Мамуля, но все вроде бы закончилось, — стала успокаивать ее Яна.

— Может для кого то и закончилось, но для нас только начинается.

— Мама, что ты имеешь ввиду, я не понимаю, — нахмурилась Яна.

— Доченька, как всякая мать, я думаю в первую очередь о твоем счастье, — перешла в наступление мамаша, — и этот твой головорез, он погубит тебя.

— Не называй Генри головорезом, — запротестовала Яна.

— А кто он такой? Ты знаешь какие по городу ходят слухи? Что он живьем зажарил предполагаемых убийц своей сестры! А вообще он хотел с них живых кожу содрать и любоваться как они мучаются! А их кожей обтянуть кресла в своем доме! И не сделал это только потому, что ему было лень.

— Мама, он мстил за девочек, что в этом плохого?

— Что плохого? — мамаша, наученная папашей, которого научил информатор, а того человек со шрамом, была во все оружие иезуитской логики, и лила яд сомнения в душу дочери, — мстить можно по разному. Можно было их просто застрелить, ну или зарезать, если ты так без крови жить не можешь. Но он их зажарил живьем! И наверное еще удовольствие от этого получил. Вот скажи, это нормально? Ты бы так сделала?

— Я, я не знаю, мама, — в замешательстве ответила Яна.

— И потом, как он их нашел? — мамаша усиливала давление, — почему их никто не мог найти раньше? А я тебе скажу почему. Найти маньяков, можно только думая как маньяк, зная, как действует маньяк, и чувствуя как маньяк. То есть, будучи самому маньяком! Поэтому нормальным людям это очень трудно. А этот бандит, других слов у меня для него и нет, нашел их меньше чем за день? Нормальный человек на это способен?

— Мама, зачем ты мне все это говоришь? И не называй его бандитом, — растерянно, со слезами на глазах, отбивалась Яна.

— Не перебивай мать, — почуяв запах успеха и поймав кураж, продолжала заводиться мамаша, — а как его еще назвать? Кто дал ему право быть и прокурором, и судьей и палачом, в одном лице? А если он ошибся? А если он зажарил невиновных? Или не все там такого заслуживали? Если теперь каждый будет так делать, то и на улицу выйти будет нельзя! Зачем нужны полиция, суды, тюрьмы? Когда есть такой народный мститель во всех лицах один?

— Мама, ты хочешь меня с ним поссорить? — заплакала Яна.

— Я хочу тебя спасти, мою единственную и любимую дочку! — на голубом глазу заявила мамаша, — ты сейчас влюблена и не видишь ничего. А кто тебе глаза откроет кроме матери то? Ты с ним еще не спала, как с мужчиной?

— Ну мы спим в одной кровати, но просто обнимаемся. Он сказал, что потерпит пока мне не исполнится шестнадцать, видишь как он меня любит и бережет, — всхлипывала Яна.

— Господи, ну какая ты у меня еще наивная дурочка, — тут же нашлась мамаша, — бережет он тебя? Это кобель, который восемь шлюх драл шесть часов подряд! И как он, по твоему, свои кобелиные потребности удовлетворяет все это время?

— Я не знаю, — растерянно сказал Яна.

— Зато я знаю. Наверняка, ходит к каким то шлюхам, а ты и не знаешь. Не ходит сейчас, потому что траур, так пойдет потом. Тебе до шестнадцати лет еще полгода, и ты серьезно думаешь, что он выдержит такое воздержание? Да он лопнет. И потом, есть еще одна причина по которой он тебя не трогает.

— А что этого еще не достаточно? — уже плакала Яна.

— Ты знаешь, что он собирается уезжать осенью поступать в Академию Аналитики в столицу? Он тебе об этом сказал?

— Нет, — всхлипывая, ответила Яна

— Правильно, зачем ему тебе об этом говорить. Ты вообще кто такая? Несчастная плебейка. А в столичной Академии там такие красотки, что мы все тут как бледные тени по сравнению с ними. Вот он тебя и не трогает, чтобы не иметь обузы лишней. И скандал лишний ему не нужен. Заведет себя там гарем из благородных, а тебя бросит, и даже не вспомнит.

— Тогда зачем он со мной общается и говорит, что любит! — запальчиво спросила Яна.

— Да кто их маньяков поймет? — мамаша пожала плечами, — сейчас ты у них там как домработница бесплатная, а потом может он и тебя, прикопает где то.

— Не говори так, — снова заплакала Яна.

— И последнее доча, — добила Яну мамаша, — Вот родятся у вас, не дай Бог, дети. А если они такие же маньяки станут, как и он? Если конечно доживут до совершеннолетия, а он не зарежет вас всех ночью один раз сам, когда в его маньячную башку глюк какой ни будь не прилетит. Вот ты себе только представь просыпаешься ночь, а он стоит над детской кроваткой со своими ужасными ножами Левым и Правым, нет, ну нормальный человек будет давать ножам собственные имена, и режет им твоих детей! А потом, весь в крови с ног до головы, как после гифтоновой гонки, поворачивается к тебе и говорит, я тебя предупреждал, чтобы ты не пересаливала суп! И к тебе! Пискнуть не успеешь! — мамаша вспомнила, как по этому поводу с пересоленым супом ее когда давно ногами, отделал пьяный бывший муж, поэтому была очень убедительна.

— Мама, прекрати, — и Яна в слезах убежала в свою комнату и захлопнула дверь.

Довольная мамаша на цепочках подошла к двери и прислушалась. Из комнат доносились рыдания дочери. Весьма довольная собой, она вышла на кухню набрала номер бывшего мужа.

— Дорогой? Я все сделала, как ты велел. Даже сама поверила в то, что говорю. Реакция? Пыталась спорить, но там где девяносто пять процентов правды и только пять процентов лжи, не сильно поспоришь. Плачет у себя в комнате. Конечно не прекращу. Приходи сегодня вечером, мы в четыре руки, ее обработаем. Жду.

Человек со шрамом и информатор сидели в той же забегаловке. Информатор докладывал о результатах своей беседы с папашей Яны и, разговора мамы с дочерью. Человек со шрамом одобрительно кивал. Когда информатор закончил, он сказал:

— Все хорошо, то что она не очень сопротивлялась говорит о том, что и она в глубине души боится этого малолетнего ублюдка. И она права. Пока он ее любит, она в безопасности. Но от любви до ненависти один шаг. И если этот шаг будет сделан? Что он с ней сотворит? Закопает живой в землю? Вниз головой? А на пятках огонь разожжёт? Эту мысль нужно донести до девки. И еще, ее нужно изолировать от сопляка. Вот еще деньги, пусть мамаша с ней свалят на пару недель из города. Для поправки здоровья мамаши, естественно. И продолжать давление непрерывно. Все понял?

— Конечно, я думал, что не сработает, честно говоря, — со смущением ответил Информатор.

— Это потому что ты тупой, — удовлетворенно сказал человек со шрамом, — ложь должна быть очень правдоподобна, в ней должно быть много правды. И главное у убедительной лжи, это придать правде нужный оттенок. Что бы факт оставался, а трактовка была такая, какая нужна нам. Ладно, с этим ясно. Но это запасной вариант. Что с основным? Он согласился убить Валентов?

— Деньги он очень хочет, но боится. Боится, что те его убьют первыми, Вы же знаете, что там папаша штурмовик, говорят они голову голыми руками могут оторвать, ну а сынок само собой, еще тот упырь. Но больше всего он боится ответственности. Убить простого члена гильдии это уже засада, Гильдия этого так не оставит. А замочить Прим Мастера и Мастера, это значит тут будет вся гвардия Гильдии и они перевернут все вверх дном. Последний раз когда туземцы убили Мастера на какой то планете семьдесят лет назад, Гильдия, в отместку, сожгла треть планеты. И никто в Империях даже не пикнул. А что ее гвардейцы делают с пойманными преступниками, даже подумать страшно. Я выяснил, что это был за котел, о котором говорил пацан. Я думал он хочет их живыми сварить, так это еще гуманизм оказался.

— Гуманизм? — брови у человека со шрамом поднялись от удивления вверх.

— Именно, — с ужасом сказал Информатор, — в этом котле плавиковая кислота, или что то подобное, и гвардейцы опускают туда преступников постепенно, чтобы он был живой и чувствовал как растворяется его тело!

— И эти люди, называют нас маньяками! — возмутился человек со шрамом, — теперь понятно откуда щенок набрался таких идей. Какие есть мысли, чтобы этого борова уговорить на дело?

— Это совершенно секретная информация, если узнают, что я ее слил мне конец, — и информатор выжидательно посмотрел на человека со шрамом.

«Вот же жадная тварь, тебе и так конец, не гильдийцы, так я тебя унасекомлю после всего» — подумал человек со шрамом, но вслух ничего не сказал, а вытащил десять тысяч империалов и положил их на стол. Информатор протянул руку за деньгами, но человек со шрамом накрыл его руку своей, — Сначала информация.

— Хорошо, — жадно блестя глазами, сказал информатор, — вроде бы щенок нашел еще одно гифтоновое яйцо!

— Жаль, что у меня нет акций этой компании, нам то что с этого?

— Так будет же гифтоновая гонка! И на ней легально можно будет убить любого, кто в это время будет в шахте. А так как, яйцо откроют щенок с папашей, то они там точно будут. И если папаша его девки наберет команду, и там будет тоже, появится шанс безнаказанно завалить всю эту мерзкую семейку Валентов. Да еще и денег срубить на премии.

— Да, — задумчиво сказал человек со шрамом, — ты не такой идиот, как я думал. Соображаешь. Но эти бандиты на семейном подряде, уже участвовали один раз, и перерезали половину участников вдвоем. Почему бы им не сделать это снова? С них станется.

— А тут новая информация, - таинственно сказал информатор, жадно глядя на деньги.

— Колись, денег все равно больше не дам.

— Валенты тоже не дураки, понимают, что им может и не повезти так, как прошлый раз. И пацан предложил Магистру в каждом тоннели сделать убежища, комнаты, в которых могут укрыться те, кто не хочет участвовать в гонке и убивать, и быть убитым. Там будет гореть свет, будет пища и вода. А дверь будет запираться изнутри. Те кто не хочет рисковать там смогут укрыться.

— Умно. А если там их перережут?

— Продумано и это. Там видео постоянно идет, и объявлено, что на территории этих убежищ любое насилие карается в обычном уголовном порядке. Магистр был в восторге.

— Понятно, пацан так решил избежать возможности случайно замочить папашу своей девки. Но это ему не поможет. Что еще?

— Магистр запросил чертежи этой шахты, оказалось что над туннелем где ищут яйцо Валенты идет старый технический штрек, с выходом не только к лифтам, но и отдельно на поверхность. И Валентам выписали робот бур для вертикально бурения.

— То есть они вообще не хотят рисковать? — оживился человек со шрамом, — они найдут яйцо, и пока дураки будут резать друг друга в шахте, они спокойно поднимутся в этот штрек, а потом на поверхность?

— Именно так! — подтвердил Информатор.

— Возможно им бы это и удалось, но там их встретим мы, — торжествующе сказал человек со шрамом, — мы устоим там им засаду. Пусть папаша девки собирает отморозков из этой смены, в нужный момент они должны ждать эту семейку в этом, и мы тоже будем там. Я хочу увидеть как жизнь будет уходить из глаз этого малолетнего засранца!

— Я тоже? А зачем, я тяжелее карандаша в руке ничего не держал, — запротестовал информатор.

— А затем, что если ты решил меня подставить, то так и останешься там. Деньги возьми, заслужил.

Вечером на кухне квартиры собрались мамаша, папаша и Яна. Яна очень обрадовалась приходу отца, которого, несмотря на весь его мерзкий характер, очень любила. Отец, обычно относящийся к Яне, в лучшем случае, пренебрежительно, в этот вечер был необычайно ласков с ней, и сердце Яны, израненное словами мамаши о Генри, таяло как масло на горячей сковороде.

— Яночка, — отец никогда так ее раньше не называл, обычно он говорил Янка, — наша мама плохо себя чувствует, ей нужно на две недели отдохнуть в санатории.

— Папуля, мы же только что с моря вернулись, — удивилась Яна, и помня жадность отца, спросила, — и где взять на это деньги.

— Твой отец, не последний человек на Тартаре, — хвастливо заявил папаша, хотя не последним человеком он был разве, что в самой последней захудалой забегаловке, и то, только тогда, когда все посетители уже ушли, — и он знает как заработать деньги. Он вынул деньги, преданные ему информатором, при этом, прикарманив половину.

— И я не пожалею их, для своих любимых девочек! А скоро, — и он сделал таинственное лицо, — Папа так разбогатеет, что все остальные будут завидовать нам. Я, Эрик Торвард, потомственный шахтер в шестом поколении, коренной тартарянин, должен перебиваться от зарплаты до зарплаты, - Правда, папаша не распространялся, что когда он искал в архивах сведения о своем первом предке на Тартаре, он выяснил, что это был каторжанин варнак, которые зарезал и ограбил семью трактирщика, и его за это сослали на пожизненную каторгу. Всем он говорил, что его предок грабил богатых и раздавал все бедным.

— А какие то выскочки, припершиеся сюда меньше двадцати лет назад, только благодаря своим связям с Магистром, уже и Гранд Мастера и просто Мастера! Разве это справедливо! Они даже в тюрьме ни разу не сидели!

— Папа, — пыталась вступиться за Валентов Яна, -они же яйцо нашли.

— Ну и что? Еще вопрос, как они его нашли. У этого щенка нюх какой то нечеловеческий на него, а что делать тем у кого его нет? Говорят, — и папаша снизил голос, — Ведь он же не родной, а приемный сын, что его родная мать согрешила с подземным троллем, и от него у нее родился такой урод с чутьем на гифтоний. А когда она рожала его, он в утробе ее съел, поэтому он такой кровожадный.

— Папа, не бывает никаких троллей, — со слезами в голосе закричала Яна.

— Люди зря болтать не станут, дочка, — сурово ответил ей отец, тем более, что этот слух он давно придумал, и распространял сам, — Все решено, завтра утром вы выезжаете в санаторий на две недели. И своему Генри не звони, он сегодня и завтра со своим приемным папашей на суточной смене. Или ты хочешь мать в могилу загнать?