Человек с Земли

Глава 3. Роковой полет

„Нунция" уже две недели находилась в космосе, но этот факт никого не радовал.

За две недели экипаж сократился с девяти человек до семи, и это не могло не сказаться на нашем боевом духе. Никаких конкретных подозрений не было — просто чувство, что все идет „не так". Ходил слух, что Хаммер и Драфт сошли с ума и покончили с собой. Но почему они сошли с ума? Это особенно тревожило оставшихся в живых. Кто знает, какие неуловимые процессы происходят с нашим мозгом в космосе? Возможно, все мы потеряем разум?

В замкнутом пространстве корабля бродили странные фантазии. Разгул воображения приводил к тому, что мы начинали верить любой басне. Говорят, так происходило с матросами на древних кораблях, и возникали „летучие голландцы" — корабли без экипажа, несущиеся неведомо куда. То же самое происходило с нами. Космонавты объясняли смерть своих товарищей таинственными, сверхъестественными причинами, что никогда не случилось бы на Земле. Меня это все весьма веселило.

Первым умер Дэйл Хаммер, второй пилот: молодой, горячий, великолепный профессионал, сверх меры гордый тем, что его включили в состав команды „Нунции". Он отправился спать в самом жизнерадостном настроении. А через несколько часов его нашли мертвым в своей каюте с коробкой таблеток снотворного в руке. Наверно, он принял по ошибке слишком большую дозу, решили все: это вполне объяснимо, хоть и трагично.

После исчезновения Роса Драфта по кораблю поползли суеверия. Он был странным, молчаливым, с горящими лихорадочным энтузиазмом глазами. Неудача могла бы привести его в отчаяние, но на этапе полета ему совершенно незачем было умирать. Он был конструктором „Нунции", мечты его жизни, и она отвечала всем его ожиданиям. По возвращении „Нунции" его имя прославилось бы, его лицо смотрело бы со всех обложек журналов — лицо победителя гравитации, покорителя Венеры.

И вот он исчез... стрелка на датчике атмосферного давления слегка качнулась, и Драфта больше никто не видел.

Никто по-прежнему ничего не подозревал. Ни меня, ни кого другого даже не допрашивали. Никто даже предположить не мог, что некий член экипажа может точно рассказать, как умерли Хаммер и Драфт. В воздухе витало ощущение, что дела плохи.

Но вот пробил час еще одного...

Уорд Говерн, главный инженер, разговаривал в рубке с капитаном Таннером. Остальные занимались своими делами. Я проскользнул в каюту Говерна незамеченным, вытащил из ящика стола пистолет и засунул его в карман. Потом я открыл вентиляционное отверстие, выходящее из каюты в коридор, и, оглянувшись по сторонам, осторожно вышел из каюты.

Мне не пришлось долго ждать. Меньше чем через четверть часа раздалось клацанье магнитных подошв по железному полу, и мимо меня в свою каюту бодро прошествовал инженер. Общее угнетенное настроение практически не затронуло его. Я услышал, как за ним захлопнулась дверь. Тогда я подкрался к вентиляционному отверстию так тихо, как позволяли металлические ботинки.

Мне было все прекрасно видно. Он снял магнитные ботинки и, сидя на краю койки, записывал в свой дневник события прошедшего дня. Я засунул дуло пистолета в вентиляционное отверстие и тихо поскреб ногтем по стене. Требовалось подманить его поближе, иначе мог начаться пожар.

Царапанье привлекло внимание инженера. Он поднял голову и озадаченно прислушался. Я продолжал царапать. Тогда он решил проверить, в чем дело, открепился от койки и неуклюже поплыл в сторону вентилятора. Я подпустил его поближе и выстрелил.

В коридоре позади меня раздался грохот металлических ботинок и встревоженные крики. Я сунул пистолет за пазуху, спрятался за угол и выскочил оттуда одновременно с людьми, подбежавшими с другой стороны. Мы открыли дверь и заглянули внутрь. Тело Говерна в рое красных шариков медленно отплывало к середине комнаты.

— Скорее! — закричал я.— Вызовите капитана!

Один из вбежавших вслед за мной членов команды развернулся и вышел. Тем временем я склонился над телом Говерна и незаметно вложил ему в руку пистолет. Через несколько секунд в дверях каюты столпилась вся команда. Капитан отодвинул их, подошел к Говерну и начал рассматривать. Признаться, это было неприятное зрелище. Без сомнения, выстрел был сделан с близкого расстояния. Капитан скользнул взглядом по руке, держащей пистолет.

— Что случилось? — спросил он.

Никто не мог дать ответ.

— Кто его нашел?

— Я, сэр,— сказал я.— На секунду опередил остальных.

— Кто-нибудь был с вами, когда вы услышали выстрел?

— Нет, сэр. Я как раз шел по коридору...

— Совершенно точно, сэр. Мы видели, как Грац выбегал из-за угла,— поддержал меня кто-то.

— А больше вы никого не видели?

— Нет, сэр.

— Как вы думаете, мог ли кто-нибудь войти в комнату в промежуток между выстрелом и вашим появлением?

— Это невозможно, сэр. Он должен был выскочить прямо на меня или наткнуться на других. Да и времени ему не хватило бы.

— Понятно. Помогите мне разобраться с этим.

Он обернулся к остальным, все еще стоящим в дверях.

— Вы можете возвращаться к работе.

Двое ушли; но еще двое, Уиллис и Трэйл, оба механики, остались стоять, где стояли.

— Вы что, не расслышали? Уходите отсюда!

Механики продолжали топтаться на месте. Наконец Уиллис выступил вперед, и капитан не поверил своим ушам, услышав настойчивую просьбу развернуть „Нунцию" назад.

— Да вы не понимаете, что говорите...

— Я понимаю, сэр, и Трэйл понимает. На корабле творится что-то странное. Когда люди убивают себя вот так, это неестественно. Возможно, следующими будем мы. Когда мы подписывали контракт, то были готовы к опасностям, но не ожидали, что некая сила заставляет здесь людей сходить с ума и убивать себя. Нам это не нравится, и мы не собираемся терпеть это и дальше. Поворачивайте корабль обратно.

— Не будьте парой идиотов! Неужели вы не понимаете, что мы не можем повернуть? Вы думаете, космический корабль — это весельная лодка? Что с вами такое?

Но лицо механиков оставались суровыми и упрямыми. Уиллис снова заговорил:

— С нас хватит! Все, сыты по горло! Сначала двое, потом еще третий. Кто следующий? Вот что мы хотим знать!

— Мы все хотим это знать! — строго произнес капитан.— Почему вы требуете повернуть корабль назад?

— Потому что все идет наперекосяк. Это корабль приносит несчастье. Мы не хотим сойти с ума, а вы — как вам угодно. А если вы не повернете корабль обратно, то, черт побери, мы сами это сделаем!

— Вот вы как! Кто вам заплатил? — закричал капитан.

Уиллис и Трэйл не шевельнулись.

— Я спрашиваю, кто за вами стоит? Кто хочет погубить экспедицию? — проревел капитан.

Уиллис покачал головой.

— Нет за нами никого. Мы просто хотим выпутаться из этой истории, пока не сошли с ума, как другие.

— Сошли с ума, да? — с ухмылкой спросил капитан.— Может, сошли, а может, и нет. А если нет, я знаю, что с ними случилось и кто в этом виновен.

Он промолчал и добавил:

— Так вы думаете, что напугали меня, и я поверну корабль назад? Клянусь богом, ничего у вас не выйдет, трусливые крысы. Убирайтесь к себе, я разберусь с вами позднее.

Но ни Уиллис, ни Трэйл и не подумали уйти. Они шагнули вперед, и Трэйл достал из-за спины здоровенный разводной ключ. Я выхватил пистолет из руки мертвеца и разрядил его механику в лоб. Выстрел оказался удачным — Трэйл упал. Уиллис кинулся на меня, и я вторым выстрелом уложил его.

Капитан обернулся и увидел меня с пистолетом. Внезапность происшедшего ошеломила его: он явно не знал, благодарить или укорять меня за непрошеное вмешательство. Впрочем, поведение механиков, без сомнения, было агрессивным, а Трэйл, похоже, и впрямь замышлял убийство. В дверях появились Стронг и Дэнвер и застыли на месте. Из девяти человек команды „Нунции" осталось только четверо.

Некоторые время мы молча смотрели, как тела жутковато покачиваются в невесомости, прикованные магнитными ботинками к полу. Наконец капитан сказал:

— Нам будет нелегко вчетвером. Но у нас нет выбора. Двоим придется взять на себя обязанности механиков. Грац, вы разбираетесь в управлении космическим кораблем?

— Очень слабо, сэр.

— Придется научиться, и быстро.

После того как мы избавились от тел, выбросив их в космос, капитан позвал меня в рубку. Следуя за ним, я услышал бормотание:

— Который из них? Я думаю, Трэйл. Он еще тот тип.

— Прошу прощения, сэр?

— Я размышляю, кто из них двоих был убийцей.

— Убийцей, сэр?

— Да, Грац, вы не ослышались — убийцей. Вы же не думаете, что все эти смерти наступили естественным образом?

— Но нам казалось...

— Они были хорошо подготовлены и искусно выполнены, но — слишком много совпадений. Кто-то собирался убить нас всех и сорвать экспедицию.

— Но я не вижу причины...

— Подумайте хорошенько! — прервал он меня.— Предположим, в секрет „Нунции" кто-нибудь проник. Немало желающих найдется, чтобы экспедиция закончилась провалом!

Надеюсь, я хорошо разыграл удивление.

— Вы намекаете на „Металлик Индастриз", сэр?

— Да, есть и другие. Никто не знает, какие последствия будет иметь наше путешествие. Многие чувствуют себя на Земле вполне комфортно и не хотят, чтобы их потеснили. И вот, предположим, на борт корабля проникает их человек.

Я с сомнением покачал головой.

— Это вряд ли, сэр. Он же не самоубийца. Один человек не сможет привести корабль на Землю.

— Тем не менее я уверен, что либо Трэйл, либо Уиллис был именно таким человеком.

Мысль, что эти двое просто-напросто перепугались и захотели вернуться домой, даже не пришла ему в голову, а я не видел причин говорить о ней.

— В любом случае,— добавил капитан,— на сегодня мы покончили с убийцей. Это стоило нам трех человек,— и каких, Грац!

Капитан вытащил из ящика несколько карт.

— Приступим к обучению. Вы должны научиться навигации. Кто знает — возможно, скоро наши жизни будут зависеть от вас.

— Действительно, кто знает, сэр,— согласился я.

Прошло еще две недели, и вот „Нунция" вошла в плотный слой облаков, который порождал столько бесплодных догадок о том, что творится на поверхности Венеры. Обогнув планету несколько раз, капитан Таннер отдал приказ снизить скорость. После того как я взял пробы атмосферы, оказавшейся почти идентичной земной, я уселся в кресло второго пилота, и капитан начал обучать меня, как управлять кораблем в воздухе.

Когда нас окружили облака, мы оказались в густом тумане. Корабль летел уже со скоростью около 200 миль в час, и капитан включил вертикальные ракеты. Корабль по касательной полетел вниз. „Сейчас начнется самая нервотрепка",— предупредил капитан. Никто не мог сказать, какова толщина слоя облаков и далеко ли они от поверхности планеты; нам оставалось только надеяться, что под ними нет горных пиков, и рассчитывать на удачу.

Капитан напряженно вглядывался в клочья серого тумана, готовый каждую секунду изменить курс, хотя мы оба знали, что, если заметим препятствие, будет слишком поздно. Минуты ожидания казались часами. И вдруг, когда я почувствовал, что больше не выдержу, облака поредели, рассеялись, и мы наконец увидели венерианский пейзаж.

Впрочем, его трудно было назвать пейзажем — во все стороны, до самого горизонта, простиралось серое море. Даже наше чувство облегчения не сделало этот вид менее мрачным. Снаружи шел сильный ливень, заливавший иллюминаторы; свинцово-серые облака, казалось, давили на нас, как гигантская губка, полная воды. Нигде не просматривалось береговой линии: горизонт был безжизненным и пустынным.

Корабль снизился и полетел над поверхностью волн на высоте нескольких сотен футов. Нам оставалось только ждать, когда впереди появится земля. Полет длился час за часом, но ничего не менялось. Кто знает, возможно, мы удалялись от земли? Дождь, морская пустыня и неопределенность повергли нас в депрессию. Мы начали уже спрашивать себя: неужели вся Венера покрыта водой?

Наконец вдалеке показалась темная полоса. Видимость была настолько слабой, что ничего разглядеть мы не могли. Однако я указал на полосу капитану, и мы переменили курс. Наше волнение нарастало.

Когда мы подлетели ближе, то увидели невысокий холм. Холм располагался на острове площадью 5— 6 квадратных миль. Никто бы не выбрал подобное место для первой посадки, но мы слишком устали морально и физически и нуждались в кратковременном отдыхе.

Я признаю — абсурдно землянину описывать Венеру здешнему обитателю, но между Таконом и тем островом есть существенная разница. Вообще, ваш Такон — необычное место; здесь совершенно иной климат, чем в других областях, где мне удалось побывать. Наверно, они находятся в разных полушариях, раз настолько не похожи. Например, небо над нашим островом было постоянно покрыто тучами, и за все время пребывания мы ни разу не видели солнца. Однако воздух там был очень теплый и влажный.

А здесь, в Таконе, климат напоминает земной: переменная облачность, редкие дожди, нет той изнуряющей жары; совсем другие растения: мне трудно поверить, что такое разнообразие может существовать на одной планете. Я не разбираюсь в ботанике, но наш остров был сплошь покрыт гигантскими папоротниками и пальмами, которые росли с удивительной быстротой. И я не встретил там ни одного обычного дерева.