Солнечный луч. Чего желают боги

Глава 4

Небо сегодня хмурилось, обещая дождь, но угроза непогоды не могла помешать насущным делам. Каан собирался в отдаленное поселение, и я напросилась с ним. Тому было несколько причин, и по одной из них Танияр не спешил дать согласие. Однако через пару дней после отказа все-таки ответил согласием. Нехотя, но позволил сопровождать себя.

– От меня ни на шаг, – строго велел он утром, когда мы собирались. – Только рядом, куда бы я ни пошел. Захочешь что-то посмотреть – ждешь, пока я буду свободен, а потом мы идем, куда скажешь. Своеволия не допущу. Там я даже ягирам тебя не доверю.

– Хорошо, жизнь моя, – я согласно кивнула. – Я стану твоей тенью, клянусь.

Каан остановил на мне внимательный взгляд, и я ответила честным взором. В этом я была искренна. Обманывать мужа и своевольничать я не собиралась, особенно зная причину его беспокойства – рядом находился Каменный лес. И именно поэтому Танияр отказывался брать меня с собой, а я, напротив, хотела поехать. Это было чистое любопытство. Я так много слышала о нем, но не видела ни разу. И вдруг такой случай! Разумеется, я не могла упустить возможности поглядеть на место, где вершится суд Белого Духа.

Впрочем, хотелось не только посмотреть на лес, но и познакомиться с людьми, которые до Иртэгена добирались крайне редко. Да им особо и не требовалось бывать в столице тагана. Они жили по укоренившимся традициям и минимуму законов, из которых главным был: нужна помощь – беги к каану. А если помощь не требовалась, то и в Иртэген ехать было незачем. Но даже во время недолгих войн с соседними таганами до этого поселения враг никогда не доходил, а иных соседей с той стороны не было, потому что Каменный лес закрывал эту часть жителей Зеленых земель. Только твари, о которых я слышала, иногда выбирались по ночам из своих болот, но поодиночке, и охотники легко устраняли досадную помеху налаженному быту.

А в остальном им всего хватало. Хозяйство вели, как и все, пасли скот, охотились. Рыболовство тоже имело место, потому что река Куншале, извивавшая свое сверкающее на солнце тело через половину тагана, протекала и мимо Огчи, таково было название этого поселения. Кстати, Куншале и переводилось как «сияние в речных водах». А Огчи – «окраина». Но это уже к слову.

Так вот, я ехала в Огчи с уже привычной миссией – показать себя и познакомиться. Это было второй причиной, по которой я напросилась с мужем. Но была и третья. И это образование пограничной службы и отрядов обороны. То, о чем я говорила, когда мы посещали кийрамов, но несколько в иной форме, более приемлемой для этого мира и настоящего времени.

Наша беседа состоялась на следующий день после поездки к соседям. Напомнил о ней Танияр. Усевшись в моем кабинете в облюбованное им кресло, которое сделал для меня мастер Керчун, супруг, притянув меня к себе на колени, велел:

– Говори о границе.

И я поделилась тем, что знала об охране пограничных пределов и о системе обороны, принятой в моем мире. Каан слушал, не перебивая, после кивнул и произнес:

– Я понял тебя, Ашити. Нам это не подходит.

– Почему? – спросила я с любопытством.

– Ты рассказывала о своем доме, – заговорил Танияр, – там много людей. Много земли, и везде живут. У нас много свободной земли, а людей мало. Если мы начнем собирать войско в каждом поселении, то в него войдут все мужчины.

– Это неплохо, милый, – возразила я. – Если мужчины будут лучше обучены военному делу…

– Да, – кивнул каан. – Но они остаются пахарями, пастухами, плотниками, торговцами. Ничего не меняется. Ты говоришь не о том, чтобы лучше обучить их, а о том, чтобы собрать войско, которое будет только войском.

– Ополчение…

– Я хочу сказать, – строго прервал меня супруг, и я замолчала. – И еще ты говоришь о крепостях, которые должны стоять там, где нет поселений, и куда смогут прийти люди, чтобы спрятаться от врага. Значит, войско в поселениях, войско в крепостях, разъезды. И чтобы покрыть все наши земли, я должен собрать почти всех мужчин, а их труд переложить на женщин, детей и стариков. Такого не будет. Мало людей, – повторил он. – Но ты права в том, что вся защита лежит на плечах ягиров, и, чтобы войску добраться до границы, которую перешел враг, нужно время и жизни тех, кто встанет на его пути. Войны у нас редки, но бывают. И я не стану закрывать уши, когда ты говоришь. А еще есть илгизиты, и они уже высунули нос. Нам нужно защититься. Я обдумаю, что ты говорила, и приму решение.

– Хорошо, – улыбнулась я, не видя повода спорить.

Он был прав, это я приняла сразу. Таган и вправду был заселен частично. И причиной тому суровые условия. И пусть долгих разрушительных войн не велось, однако нападения случались, как и стычки с соседями, что вело к сокращению некоторой части населения. Но они уносили гораздо меньше жизней, чем зимы.

Голодные звери, ночные метели, холод – всё это способствовало тому, чтобы люди держались рядом друг с другом. В большое поселение, обнесенное стеной, зверье проникнуть не могло, если, конечно, не забывали держать ворота закрытыми. А в маленькие деревни на несколько домов приходили озверевшие от холода и голода стаи. Они врывались в дома и резали всех, кто там находился. Потому расселяться никто не стремился.

Впрочем, и стены не гарантировали спасения. Звери залегали в засаде и нападали на тех, кто выходил за ворота. Животных разгоняли, жгли костры, чтобы отпугнуть, так что ягирам и охотникам в эту пору приходилось вести войны отнюдь не с людьми. Хищники уходили на время, но потом возвращались и выжидали добычу. И более всего гибло мужчин, потому что именно они чаще всего покидали поселения. А женщины тем более не спешили уехать куда-то от родных и знакомых, потому что с момента гибели защитника могли полагаться только на тех, кто жил рядом.

Так Сурхэм лишилась мужа еще в молодости, а после и одного из двух сыновей, второй заблудился в метели и замерз. Свою любовь и теплоту она перенесла на старшего сына Вазама, когда тот остался без матери. Я никогда не спрашивала ее о потерянной семье, а сама прислужница не спешила делиться своей болью. Но была она в этой беде не одна. Вдов было не подавляющее большинство, но все-таки немало.

Мороз и метели тоже людей не щадили. Эчиль стараниями Хасиль стала их жертвой, и первой жене Архама повезло, что нашли ее раньше, чем она замерзла насмерть. Но для гибели зимой чужое коварство было вовсе не обязательно, хватало и непогоды. И это тоже было причиной, почему тагайни не спешили отселяться от соседей. Родные быстро заметят пропажу, а соседи помогут в поисках.

А еще случались голодные зимы не только для животных, но и для людей. И тогда спасением становилось продовольствие, собранное в общих хранилищах. Да и не прятал никто съестных припасов, не жадничал, и, если в одной семье скудели закрома, другая делилась без лишних просьб и уговоров. Выжить можно было только сообща, и люди продолжали держаться вместе. Так и выходило, что поселения разрастались, а новых не появлялось. К зиме готовились чуть ли не с начала лета, потому на постройку домов на свободных от заселения землях время тратить было жалко, да и веселее и надежнее, когда все вместе.

«А как же пагчи?» – спросите вы. Ведь есть стойбища, куда они уходят из большого поселения. Как они выживают? А всё очень просто. В эти стойбища они уходят только на лето, когда хищникам хватает еды. Да и кусок их земли вовсе не большой. Если понадобится помощь, добраться до сородичей, защищенных крепостной стеной, недолго. А вот на зиму стойбища закрываются, стада гонят в хавын – скотный двор, располагавшийся в поселении, и до весны племя живет сообща.

Что до кийрамов, то у них хоть и не было высоких стен и крепких ворот, но дома стояли неподалеку друг от друга по всему лесу. И у них была защита Хайнудара. Удивительно, но факт: хищники почти не трогали их, чаще обходили стороной, а кийрамы редко трогали хищников, только когда приходилось защищаться. Но я, как обычно, отвлеклась. Вернемся к тагайни.

В общем, как уже имела честь сообщить, супруга и его доводы я прекрасно понимала. Впрочем, я и не стремилась навязывать привычное мне устройство, всего лишь делилась замечаниями и примерами. Что из этого стоило перенять и как, а что оставить на уровне любопытного рассказа, решал каан. Я же особо споров не затевала. Чаще мне нечего было возразить. Во-первых, он лучше понимал, что подходит его миру и людям, а во-вторых, мне вовсе не хотелось увидеть копию покинутого дома, где я жила прежде. Всего лишь помочь улучшить существующий порядок и укрепить позиции Зеленых земель и моего супруга.

Мы выехали вскоре после завтрака. Каан потребовал повторить, как я буду себя вести, уже раз в пятый за два последних дня.

– От тебя ни на шаг, – заверила я. – Хожу рядом и жду, когда ты освободишься, и только после этого мы делаем то, чего захочу я.

– Всё так, – улыбнулся Танияр и погладил меня по щеке.

Поймав его руку, я отклонилась и уточнила:

– Я могу разговаривать с людьми?

– Можешь, – кивнул супруг и усмехнулся, – но только рядом со мной. Пока я не признаю эти земли безопасными, иначе не будет.

– Понимаю, – ответила я.

После этого я снова подалась к каану, оплела его шею руками, и наши губы встретились, скрепив договор поцелуем. Более приятной печати и придумать было невозможно. Хотя всё логично – устный договор и должен быть скреплен устами. Впрочем, это не столь важно, лишь бы устраивало обе стороны, а нас с супругом устраивало.

Вскоре мы уже выехали из ворот Иртэгена и сразу пустили саулов вскачь. В этот раз каана сопровождали двадцать ягиров, и обратно должна была вернуться только половина, второй десяток оставался в Огчи. Я не спрашивала, почему Танияр решил оставить там столько воинов, но понимала, что причиной был Каменный лес.

– Хочешь, чтобы они исследовали лес? – спросила я негромко, когда мы отъехали немного вперед.

– Не только, – несколько уклончиво ответил каан, и я устремила на него внимательный взгляд. – Они присмотрятся к людям из Огчи. Иргус туда ездит. И три дня назад опять там был.

Про это я знала. Танияр от меня ничего не таил, да и выслушать мое мнение ему было интересно, потому обсуждение событий, происходивших в тагане по его или моей воле, случалось каждый вечер. Так что про Иргуса – пришлого, которого каан и ягиры заподозрили если и не в принадлежности к илгизитам, то в службе отступникам, мне было известно всё.

Даже после того, как исчезли Архам и Селек, он остался на каанском подворье. Занимался тем же, чем и раньше. Что-то мастерил, что-то чинил, присматривал за порядком и чистотой во дворе. Эчиль говорила, что к женам Архама он особо не лез, пока не призывали. Чаще всего заходил к Хасиль и к Мейлик. Дочь Налыка сама держалась обособленно от всех, кто прислуживал на подворье при прежнем каане. Мы с Танияром были уверены, что Иргус должен был поддерживать с беглецами связь, но как это происходило, понять оказалось невозможно.

Бывший каан и его мать поначалу, как и ожидалось, отправились к Налыку, чтобы найти у него помощь и поддержку как у свояка. Однако соседний каан в крове им отказал, не то что в помощи. Мы не знали, что именно сказал Налык, так близко посланец Танияра подобраться не мог, однако знали точно, что беглецы ушли от каана Белого камня вскоре после того, как вошли в ворота Арангулы.

Налык ничего не дал зятю, ни оружия, ни съестных припасов. Похоже, попросту прогнал со двора и из тагана, потому что из Белого камня они ушли, а в Зеленые земли не вернулись. Впрочем, беглецы вообще не покинули этих мест. Они не стремились уйти к дальним таганам или в горы, как и не пробирались в Каменный лес. И это сбивало с толку. Архам привел мать на берег Куншале, на дальней границе земель пагчи. Там они и остались. Жили в шалаше, который сложил бывший каан, он же добывал пищу, мать готовила. И кажется, никуда уходить не собирались.

– Не понимаю, – сказал мне Танияр. – Не понимаю, зачем они там сидят. Архам бросил жен и детей для того, чтобы прожить остаток жизни на берегу реки с матерью? Селек так долго не выдержит. Она не из тех женщин, кто станет довольствоваться малым, а сейчас у нее вообще ничего не осталось.

– Может, чего-то ждут? – предположила я.

– Похоже на то, – кивнул мой супруг. – Но чего? – Я пожала плечами, ответить мне было нечего. – Быть может, Налык им что-то пообещал? – продолжал размышлять каан. – К ним никто не приходит, они никуда не уходят, чтобы с кем-нибудь встретиться. Осели недалеко от нас, но не могут не понимать, что Селек не выжить, если я «узнаю», где они прячутся. Пагчи их видели, но не трогают. Я просил их сказать, если появится еще кто-то чужой. Пока молчат.

И Иргус к прежнему каану и его матери тоже не приближался. Ни разу не ходил даже в их сторону. А вот в Огчи ездил уже дважды. Первый раз, когда сменилась власть и Архам помог матери сбежать, а второй раз всего несколько дней назад. Наш соглядатай ничего подозрительного не заметил. К Каменному лесу прислужник не ходил, как и мастер, за дочерью которого Иргус ухаживал. В общем, подозревать его вроде бы было и не в чем, но Танияр не спешил увериться в отсутствии подвоха.

– Поглядим, – сказал он.

– Да, рано ослаблять надзор, – согласилась я.

Больше чужаков в тагане не было. Нет, не совсем так. Чужаков хватало: гости, родственники, заезжие торговцы. Они были и в Иртэгене, и в других поселениях, но никто не вызывал подозрений. Эти люди приезжали или к кому-то, и тогда соседи точно знали, кто и откуда посетил Зеленые земли. Или же на курзым, но торговцы жили в соседних таганах, и их тоже хорошо знали – приезжали в основном одни и те же. Иных пришлых, кто вдруг пожелал бы осесть в нашем тагане или же появился относительно недавно, и о них ничего не было известно, – таких не было.

Оставался только Иргус, однако с него глаз не спускали, и пока уличить его было не в чем. Это и тревожило, и заставляло усомниться в собственных подозрениях одновременно. Еще и бывший каан с матерью, которые вели тихую жизнь отшельников совсем неподалеку, вынуждали выискивать скрытый подвох. Его не могло не быть, но в чем кроется – оставалось загадкой, потому что, кроме Налыка, они так ни с кем и не встречались. Приходилось ждать, когда появится ясность.

Но всё это уже было на заметке, а сегодня мы ехали в Огчи, где должен был появиться первый в Зеленых землях гарнизон. Не в известном смысле, конечно, скорее это можно было назвать заставой, однако, как ни назови, но военно-оборонительная реформа начиналась именно сегодня.

– Можем ли мы полностью доверять жителям Огчи? – уже не в первый раз спросила я мужа, терзаясь подозрениями.

– Это мы скоро узнаем, – пожав плечами, ответил каан и улыбнулся.

Покачав головой, я устремила взгляд вперед. До поселения нас ожидал один привал, и мы как раз подъезжали к нему. Это я узнала по замедлившемуся бегу саулов. А потом Танияр поднял руку, и мы дружно осадили скакунов. Уже спешившись, я с удовольствием потянулась, разминая тело. Каан бросил на меня взгляд, улыбнулся и занялся привычным делом – давал распоряжения. Мне оставалось лишь смотреть со стороны на деловитую суету мужчин.

Себя я ощущала бесполезной и беспомощной в эти минуты, но… особо не расстраивалась. Моя коварная память, которая скрывала от меня все частности моей прежней жизни, все-таки уверенно подсказывала, что обо мне всегда заботились. Да и как иначе, если я была рождена в семье благородных аристократов? А в этом сомнений у меня не было уже давно, почти сразу же с тех пор, как начали всплывать обрывки прошлого. Так что с суетой ягиров и своим бездействием я была даже где-то согласна.

А раз противоречий ни у них, ни у меня не нашлось, то, оглядевшись, я, подстелив себе плащ, устроилась на траве. Впрочем, просидела недолго. Вскоре долгая дорога без остановок дала себя знать, и я вновь была на ногах.

– Танияр, – позвала я.

Каан приблизился и ответил вопросительным взглядом.

– Мне надо отойти, – сказала я, понизив голос, чтобы не быть услышанной другими мужчинами.

– Я провожу тебя, – кивнул супруг.

– Лучше отвлеки Ветра, – чуть ворчливо попросила я. – Мне неловко, когда он глазеет на меня в эти минуты.

– Он переживает и оберегает тебя, – возразил каан, но я ответила упрямым взглядом.

– Мне неловко, – повторила я более твердо. – Он стоит напротив и не сводит с меня взгляда. И пусть Ветер не человек, но смотрит он осмысленно. Меня это раздражает, я испытываю стыд. И когда ты стоишь в шаге от меня – тоже. Не всему, что я делаю, нужны свидетели. – А после подступила к мужу и накрыла его грудь ладонями: – Ну, пожалуйста, любовь моя, – взмолилась я, – отвлеки его. Я буду всего в нескольких шагах. Только скроюсь от глаз за теми кустами, – обернувшись, я указала на манившую меня растительность, – и сразу обратно. Клянусь!

Танияр некоторое время не сводил с меня задумчивого взгляда, наконец усмехнулся и развернул меня к вожделенному кусту:

– Но я всё равно буду неподалеку, – пообещал супруг. После поцеловал в макушку и, сопроводив коротким, но нескромным поглаживанием чуть ниже спины, отправил в указанном направлении.

Воровато оглянувшись на воинов, я послала каану возмущенный его вольностью взгляд и скользнула за дерево, пока Ветер был занят объеданием травы неподалеку. Я не солгала, меня и вправду смущал пристальный взгляд моего саула тогда, когда свидетелей вовсе не хотелось. Я обожала моего дорогого мальчика, но его опека порой была удушающей.

А еще через минуту, обернувшись в последний раз, я юркнула за куст. Однако здесь обнаружились заросли дахтара – колючего кустарника, стелившегося по земле. Ветки могли тянуться на большие расстояния. Этот дахтар был еще молод и сильно разрастись не успел, но воспользоваться указанным мужу укрытием я уже не могла. Пришлось отойти еще дальше. Голоса моих спутников теперь доносились до меня приглушенно. Оглядевшись, я пришла к выводу, что можно остановиться, забираться дальше было бы неблагоразумно.

А закончив свои дела, я уже было направилась к моим спутникам, но снова остановилась и огляделась. Теперь я не искала следы возможного свидетеля, просто рассматривала лес, в котором очутилась. Вроде бы и тот же самый, какой я проезжала по дороге от священных земель до Иртэгена или в котором побывала с илгизитами, а вроде и иной. Впрочем, каждый лес, как и любой дом, был особенным, даже если и казался идентичным своему собрату. И жильцы в нем свои, и обстановка иная. А перед входом в чужой дом положено приветствовать хозяев.

– Здравствуй, Дурпак, великий дух леса, – с поклоном произнесла я запоздало. – Обещаю беречь дитя твое, как и ты его оберегаешь.

Ашит учила меня, что, войдя в лес, где еще не была, нужно непременно приветствовать хозяина лесов и полей. И склонилась снова:

– И тебе здравствовать, Хайнудар, хранитель зверья зубастого. Убереги от злобы и голода подопечных твоих людей и животных. Мы не охотиться пришли, мимо едем.

После распрямилась, и взгляд мой наткнулся на ягоды имшэ. Другим ягодам время еще не пришло, а имшэ срывали, пока они не достигали своей зрелости. После они становились горьковатыми и годились только на снадобья. Я не стала отказывать себе в удовольствии и как можно аккуратнее отломила веточку, на которой висели две небольшие грозди.

– Прости, – шепнула я кусту и сорвала губами первую ягодку, и наконец намереваясь вернуться к мужу и ягирам, развернулась…

И ветка с ягодами выпала из разом ослабевших пальцев. Сердце мое, замерев на миг, вдруг заухало в ушах набатом. Я открывала и закрывала рот, но не произнесла ни звука, только сбившееся дыхание вырывалось наружу судорожными вздохами. Напротив меня стоял мощный зверь с серой шерстью и почти прозрачными глазами. Рырх.

– Мамочка, – только и смогла я произнести одними губами.

Сильнейший испуг и паника лишили меня голоса. Я стояла и не сводила взгляда со зверя, застывшего рядом. Он был таким же крупным, как и те рырхи, которых я видела зимой. Хищник мог бы спокойно ткнуться носом мне в грудь, если бы пожелал, но он такого намерения не выказал. Да и вообще каких-либо намерений. Не рычал, не скалился, только глядел светло-голубыми глазами, и этот взгляд казался мне совершенно разумным. Зверь будто раздумывал над чем-то. А потом он шагнул ко мне.

– Не надо, – прошептала я. – Пожалуйста.

– Ар, – негромко проворчал рырх и остановился так близко, что я могла бы дотронуться до него, не протягивая руки.

– Ашити!

Крик Танияра донесся до меня словно сквозь вату. Я открыла рот, чтобы отозваться, но было это действие больше машинальным, чем осознанным, и рырх перестал медлить. Зубы сомкнулись на моем запястье.

– Ох, – выдохнула я от неожиданности и испуга, но боли не ощутила – зверь не пытался отгрызть мне кисть.

– Ар, – снова послышалось ворчанье, и хищник потянул меня в сторону от места, где мы стояли.

– Что тебе надо? – срывающимся голосом спросила я. – Куда ты меня тащишь?

Я попыталась вырвать руку, но челюсть сжалась сильнее, дав почувствовать ее силу. Боль появилась, но всё еще слабая, будто зверь и не желал причинить мне вреда, только намекал, что не отпустит. А потом мой взгляд наконец отлепился от лобастой головы и скользнул на тело животного. На боку, повернутом ко мне, зияла отвратительная рваная рана, и шерсть почернела от крови, пропитавшей ее. А потом я поглядела на заднюю лапу и увидела следы зубов и там. Зверь прихрамывал.

– Ты же ранен, – произнесла я потрясенно. – Как же ты на лапах еще держишься, бедняжка?

Зверь издал жалобный звук и снова потянул меня за собой. И я… пошла. Понимая всю глупость своего поступка, я позволила хищнику вести меня.

– Ашити! – голос Танияра, теперь наполненный тревогой, прозвучал ближе. – Где ты?! Отзовись!

– Ашити! – выкрикнул Берик.

– Мьяв, – позвал меня Ветер, и рырх ускорил шаг, а я не посмела откликнуться тем, кто переживал за меня.

Зверь бросил на меня взгляд, и мне показалось, что это была благодарность.

– Ашити!

– Ар, – подал голос рырх и отпустил меня.

Я глядела на него в растерянности и не понимала, зачем он вел меня сюда. А потом я услышала новые звуки. Кто-то возился совсем рядом, шуршал листвой, кряхтел и попискивал. Рырх поднял на меня взгляд, снова заворчал и шагнул туда, откуда доносились звуки. Сглотнув, я нерешительно последовала за ним и остановилась, в изумлении глядя на трех детенышей. Увидев… мать, да, теперь я была уверена, что это самка, заковыляли к ней, смешно перебирая толстыми лапами.

Рырха опустила голову, ткнулась носом в каждого детеныша по очереди, облизала их, а после вновь поглядела на меня. И вновь она издала жалобный звук, показавшийся мне мольбой.

– Ты хочешь, чтобы я забрала их? – в недоумении спросила я. – Но как же я приведу их в Иртэген…

– У-у-а, – неожиданно громко завыла она.

– Ашити!!!

А в следующее мгновение ко мне выскочил Ветер, издав шипение. Рырха метнулась в кусты, и стрела, пущенная Бериком, умчалась самке вдогонку.

– Не надо! – выкрикнула я. – Не трогайте ее!!!

– Ашити! – Танияр появился рядом так стремительно, что я даже не успела охнуть. Он сжал мои плечи, взгляд синих глаз прошелся по моему телу.

– Со мной всё хорошо, – заверила я и оказалась прижата к взволнованному супругу.

– Каан, тут детеныши рырхов, – произнес Юглус, не оставшийся в стороне от поисков. – Где-то рядом их мать. Надо уходить.

– Их мать ранена, – сказала я, вывернувшись из объятий каана. – Она привела меня к ним и убежала.

– Привела? – переспросил Танияр, я кивнула и собралась подойти к новым подопечным, когда супруг вновь развернул меня к себе лицом. – Ты пошла за рырхом? Где твой ум, женщина?! – прогрохотал каан, но тут же сбавил тон: – Ашити, – уже ровно произнес он, – ты понимаешь, что ты уже могла лежать с порванным горлом? – Я передернула плечами от картинки, вставшей перед внутренним взором. – Зимой трое рырхов хотели тебя задрать, ты помнишь это? Тогда тебя трясло от страха, а сейчас? Как ты осмелилась идти за зверем, почему не отозвалась?

– Я испугалась! – возмутилась я. – Даже голос пропал, но она была ранена и так жалобно смотрела на меня…

– Это хитрые и опасные животные, – отчеканил супруг.

– Самка там, – услышала я голос Берика и обернулась к нему. – Ее сильно подрали. Она недалеко убежала, сил не хватило.

– Добил? – спросил каан.

– Да, – кивнул ягир. – Что с детенышами делать? Они всё равно одни погибнут, маленькие еще. Надо бы и их.

– Да, – ответил Танияр, Юглус просто кивнул, соглашаясь.

– Нет! – воскликнула я и бросилась между мужчинами и малышами. – Она доверила их мне! Просила позаботиться. Я не позволю их трогать!

– Ашити, – супруг подошел ближе и протянул руки, чтобы взять меня за плечи, но я увернулась и присела рядом с рырхами. Каан вздохнул и заговорил в этот раз мягко, будто с ребенком: – Ашити, если мы оставим их, то детеныши не проживут и дня, их сожрет взрослый хищник. С кем-то же билась их мать…

– И поэтому мы заберем их с собой, – безапелляционно заявила я. – Это последняя воля умирающей. Она привела меня к ним, попросила позаботиться…

– Это рырхи! – снова повысил голос Танияр. – Ашити, это сейчас они маленькие и забавные, а к зиме будут уже взрослые животные. Опасные, умные и хитрые. Мы не можем привести их в Иртэген…

Мотнув головой, я ответила:

– Можем. Очень даже можем. У них будет вольер… загон, мы будем их кормить, воспитывать. Мы приручим их…

– Ашити… – подал голос Берик, но я снова мотнула головой.

После взяла одного из детенышей на колени. Он принюхался ко мне, а когда каан шагнул к нам, ощерился и зарычал:

– Р-р.

Оставшиеся два малыша, будто понимая, что их жизнь зависит теперь только от меня, прижались ко мне, и мы вчетвером воззрились на каана.

– Ашити, – как-то даже беспомощно позвал меня муж.

– Р-р-р, – ответили ему с моих колен.

Ветер, уже обнюхавший детенышей, признал их безопасными и ткнул меня мордой в плечо, призывая вернуть внимание родному саулу, но я проигнорировала его призыв. Мой взгляд не отрывался от каана.

– Сытый рырх – добрый рырх, – заговорил Юглус.

– Рырх добрым быть не может, – ответил Танияр. – Они вырастут к зиме, ты это знаешь. Норов возьмет верх, и тогда они выйдут на охоту. Мы подвергнем людей опасности в самом сердце Зеленых земель, внутри Иртэгена.

– Каан прав, – поддержал его Берик. – Зверья хватит и за стенами, если еще и внутри будет стая…

– Сытый рырх на охоту не пойдет, – возразил Юглус.

– Они умеют дружить, – вмешалась я, вспомнив рассказы матери. – Если вожак примет человека, вся стая пойдет за ним.

– Пока человек будет кормить, – ответил Танияр. – А потом вожак натравит стаю, и они сожрут своего друга.

– Это дикие, – отмахнулась я. – Мы же будем кормить их…

– Они охотники, Ашити! – воскликнул каан и протянул ко мне руку: – Идем…

В третий раз мотнув головой, я крепче прижала к себе детенышей, уже успевших уместить передние лапы на моих коленях, а после заглянула в глаза мужа:

– Милый, я безумно люблю тебя, – сказала я негромко. – Я пойду за тобой на край света и разделю любую твою участь, но прошу тебя, не убивай их. Мать доверила мне своих детей, я должна о них позаботиться. Такова воля духов, я знаю. Я поклялась им, что мы не таим в сердце зла. Мне поверили, иначе как объяснить, что самка пришла ко мне? А еще кийрамы. Они только больше станут уважать нас, когда узнают, что мы сберегли и приняли дар Хайнудара. Жизнь моя, если ты их убьешь… – На миг поджав губы, я выпалила последний аргумент: – Я уйду к маме!

Каан протяжно вздохнул и опустился на колени напротив меня. После протянул руку и потрепал одного из детенышей за ушами.

– Как ты их назовешь? – спросил он, и я расслабилась. Муж услышал меня.

– Этого, – я подняла самого грозного рырха и улыбнулась, – я назову Мейттом. Этого – Бойл, – посмотрела я на малыша, которого снова обнюхивал Ветер. – А этого, – теперь я посмотрела на того, кого трепал Танияр, – Торн. Они будут моей клыкастой гвардией, – и моя улыбка стала еще шире.

– Что за имена такие? – спросил Берик.

– Не знаю, – я пожала плечами. – Просто всплыли в голове. Мейтт непременно будет верным и справедливым, он вожак. Поглядите, какой грозный. Торн – весельчак, я уверена в этом. А Бойл – хулиган и задира, но простодушный и честный.

– Будто о людях говоришь, – усмехнулся Танияр и поднял Торна на руки. – Это кто-то из твоего мира?

– Может быть, – я снова пожала плечами. – Я не помню. Но точно знаю, какими должны быть Мейтт, Торн и Бойл. – И, подхватив Мейтта и Бойла, я поднялась на ноги. Теперь я готова идти с вами.

– Хвала Отцу, – хмыкнул мой супруг и велел всем разом: – Возвращаемся. Скоро поедем дальше.

Свое окончательное несогласие выразил только Ветер. Так и не дождавшись моего внимания, он зашипел мне в спину. После обогнал и преградил путь, демонстративно глядя на маленьких рырхов.

– Стыдись, дорогой, это же дети, – воззвала я к совести ревнивца. – Не будь эгоистом, им просто нужна наша забота.

– Ш-ш, – ответил саул.

– Иди вперед, – отмахнулась я, и саул, оскорбленный в лучших чувствах, что ясно читалось по его морде, зашагал к месту привала. Правда, вперед не убегал и поглядывал время от времени, продолжая оберегать меня, пока я умилялась своим неожиданным подопечным.

Ростом они были где-то до середины моей голени, и вес их вроде бы и небольшой, но начал ощущаться довольно быстро. Удерживать их стало тяжело, а неудобное положение на моих руках вскоре разонравилось обоим рырхам, и они начали сучить лапами и выворачиваться. И вроде бы идти было не так уж и далеко, но на лице моем вскоре выступила испарина, и я начала ворчать, призывая детенышей успокоиться и не мешать заботиться о них.

– Давай, – Юглус протянул руки, предлагая мне передать ему рырхов.

Я жадничать не стала и вручила Бойла, с Мейттом отчего-то расставаться не хотелось. И потому, когда Берик тоже предложил свою помощь, я отрицательно покачала головой и удобнее перехватила свою ношу. Детеныш притих. Его взгляд остановился на моем лице. Я ответила улыбкой:

– Всё будет хорошо, мальчик, обещаю.

– Ашити, – позвал меня Танияр. Я поглядела на него, и каан полюбопытствовал: – Торн – это женское имя?

– Нет, – ответила я. – Это мужское имя.

– Тогда надо придумать новое, потому что Торн – это самка, – усмехнулся каан. – А остальные кто? Ты уверена, что они мальчики?

Отрицательно покачав головой, я ответила:

– Значит, Торн теперь будет и женским именем. Она – Торн. А Мейтт… – осторожно заглянув детенышу между задних лап, я деловито закончила: – Это Мейтт. Он самец.

– Бойл тоже самец, – отозвался Юглус. Так окончательно определился пол юных рырхов, пусть и с некоторым запозданием.

Идиллия, едва воцарившаяся после ожесточенного спора, закончилась, едва мы достигли места привала. Ягиры, поначалу улыбнувшиеся при моем появлении, ознаменовавшем, что я жива и здорова и даже не похищена, уже через короткое мгновение выглядели озадаченными.

– Каан, зачем вы забрали детенышей рырхов? – спросил один из них.

– Они едут с нами, – невозмутимо ответил Танияр.

– Но, каан, их мать будет нас преследовать. Она не успокоится, пока не перегрызет всем нам глотки или не сдохнет сама, – заметил другой.

– Их мать мертва, преследовать нас некому, – сказал мой супруг и опустил Торн на землю, как только я вернулась на свой плащ, оставшийся расстеленным на траве. А потом снова поглядел на воинов: – Их надо накормить.

Юглус, положивший рядом со мной Бойла, направился к почти опустевшему мешку, где находились взятые с собой припасы. Остальные так и не сдвинулись с места, продолжая сверлить каана взглядами. При мне это был первый случай открытого неповиновения и недоверия действиям главы тагана.

Вы, конечно же, скажете, что нет ничего удивительного в их бездействии, ведь Юглус уже отправился исполнять приказ каана. Какой смысл двум десяткам воинов бросаться кормить трех детенышей? И будете правы. Только вот мой телохранитель выполнил указание, потому что никто из ягиров не спешил делать то, что сказал их глава.

Я переводила встревоженный взгляд с мужа на воинов, но Танияр остался спокоен, даже равнодушен к этому молчаливому бунту.

– Каан, прости, – заговорил еще один воин, – но куда ты хочешь отвезти рырхов? Кийрамам?

Супруг бросил на меня взгляд – ему идея понравилась. Она была логична. Кто лучше позаботится об осиротевших детенышах, как не подопечные Хайнудара? Однако у меня имелись возражения, и я ответила вместо каана:

– Они едут в Иртэген.

– Нельзя в Иртэген! – воскликнул самый молодой из воинов. – Они вырастут…

– И станут Иртэгену защитой, – закончил за него Танияр, кажется, окончательно смирившись с моим упрямством. – Зимой они будут нам помощью в борьбе с голодными стаями. Рырхи умеют служить.

– Пока их кормят, – напомнил тот ягир, кто заговорил первым.

– Три рырха не объедят нас, – сказал каан. – Мы вырастим их и обучим. Мы станем их стаей.

Ягиры ненадолго замолчали, осмысливая слова Танияра. Я тоже их осмысливала, и, признаться, они мне не понравились. Что могут сделать три зверя против голодной стаи? Пойти им на корм?! В негодовании я вскинула взгляд на мужа, но он к моему немому возмущению остался равнодушен.

– Прости, каан, – опять заговорил третий воин. – Прошу не злись, но скажи – это придумала твоя жена? Она захотела рырхов и ты убил их мать, чтобы забрать детенышей?

Обвинение было нелепым и возмутительным. Несколько ягиров посмотрели на товарища, и пусть в их глазах не было гнева, клокотавшего во мне, но недоумение читалось четко.

– Это желание Хайнудара, – произнес Танияр, глядя в глаза спросившего прямым острым взглядом, и тот опустил голову. – Самка успела подраться с кем-то. Она подыхала и, чувствуя скорую смерть, вышла к Ашити. И привела к ним, – каан кивнул на детенышей.

– Она просила меня позаботиться о ее детях, доверилась мне, – не выдержала я. – Просьба умирающего свята.

– А Хайнудар…

– Я поклонилась духам и обещала им, что мы не несем в себе зла ни лесу, ни животным, – ответила я. – После этого появилась самка.

– И детеныши подпустили к себе Ашити и нас, – заговорил Берик. – Не прятались, не пытались укусить. Глядите, они и сейчас жмутся к каанше. Таково желание Хайнудара, я уверен.

– И я, – поддержал его Юглус и присел на корточки перед малышами.

Ягиры опять замолчали, а я с благодарностью посмотрела на моих телохранителей, в который раз оценив их отношение ко мне. Вроде только что они говорили то же самое, что и их товарищи, но едва понадобилась их помощь, и вот они уже встают плечом к плечу против общего мнения. Но главное, мой супруг поступает так же. Его защита и поддержка – это самый великий дар, который я могла получить. И я перевела взгляд, наполненный нежностью и любовью, на каана.

Он не смотрел на меня по-прежнему, но это не имело никакого значения. Без слов и взглядов я точно знала, что он со мной и поддержит в любую минуту. И уже в который раз я изумилась тому чуду, что среди тысяч миров, которые непременно должны существовать, я оказалась именно здесь. В мире, где живет мужчина, о котором можно было только мечтать. Но по какому-то невероятному стечению обстоятельств мечта обрела плоть. Я любила самого лучшего мужчину во вселенной и была любима им с той же неистовой силой.

– Ты прав, каан, – слова воина, прежде возмутившего меня, прозвучали неожиданно, и я вскинула на него взгляд. – Если рырхи покажут, что это их земля, стаи будут искать новое место охоты.

– А мы им поможем показать свою силу, – кивнул другой ягир, а после оба десятка прижали к груди сжатые кулаки и склонили голову:

– Каан мудр. Прости за сомнения.

– С нами милость Отца, – ответил Танияр.

Мы обменялись с Юглусом быстрыми взглядами – неприятный инцидент был улажен, и мои подопечные были признаны полезными и нужными. Что до детенышей, то им дела до человеческих споров не было. Они были заняты важным делом – с ворчаньем вгрызались в вяленые куски мяса, которые принес им мой телохранитель, а всё остальное было несущественной мелочью. Гордые рырхи были выше любых мелочей.

А вскоре мы покинули место привала, где неподалеку осталась лежать заботливая и отважная самка, рискнувшая довериться человеку ради жизни своих детей. Признаться, я ощущала внутренний трепет и уважение к зверю, который заботился о потомстве до последнего вздоха. И я даже была уверена, что завыла она специально, так привлекая внимание моих спутников и положив конец моим сомнениям. Она попросту не оставила мне выбора, а потому я поклялась, что не обману оказанного мне доверия и буду оберегать своих подопечных так же истово, как и их мать.