Чэч: Становление бродяги

Глава 12

— Ничего на свете лучше не-ету, чем бродить друзьям по белу све-ету…

— Поехали, — распорядился Агееч, бодро, для старика, заскочив на каблучок фургона.

Я постарался скрыть ухмылку. Уже второй раз за утро бедняга выскакивал по делам на обочину и ещё пару раз нам предстоит останавливаться, а потом до самого вечера, надеюсь, поедем без остановок. Хлопнув вожжами быка по спине, крикнул:

— Н-но!

Бурый бык, меланхолично пережёвывающий свою жвачку, также меланхолично сделал первый шаг, потянув фургон за собой. Я вздохнул, размышляя, стоит ли подгонять животинку или пусть так и идёт. Эх, бык нам достался, что называется, на тебе, что не жалко. Ни в какое сравнение со Снежком, так и сгинувшем в пустошах, не идёт, конечно. Но даже если был бы жив Снежок, вряд ли Шрам нам своего лучшего быка отдал бы. Ладно, едем и хорошо.

Ещё меня напрягало, что «Управление ездовыми животными» качалось само собой, стоило просто сесть на каблучок фургона. Мне для этого даже вожжи в руки, как оказалось, брать не надо. Это я заметил сразу, как только выехали за стены посёлка.

— Похоже, что у тебя талант к этому делу, парень. А против него не попрёшь, — обрадовал меня старик, когда я поделился с ним своей тревогой. — Как и против Системы.

— И что же мне теперь делать, Агееч? Пусть Теневая ветка пока и опережает рабочую, но не развивается же, а кристаллов-то больше нет. И как её качать в дороге непонятно.

— Не переживай, я что-нибудь придумаю…

И придумал.

— Чэч, иди сюда.

Я обмотал вожжи вокруг небольшого штыря, специально установленного для этих целей впереди фургона, чтобы бык чувствовал их натяжение и продолжал идти вперёд — этакий местный аналог круиз-контроля. И заглянул внутрь фургона. На печке стоял наш самый большой котелок. А в нём горели щепки, пуская танцующие отсветы по матерчатым стенам. Но это ещё не всё — моё спальное было отгорожено самодельной ширмой.

— Источник света, — Агееч ткнул пальцем в сторону котелка, а затем и ширмы, — объект и тень — все условия соблюдены. Скидывай плащ. Да и вообще раздевайся по пояс и садись вон туда.

— Зачем? — я всё ещё не мог понять, что же задумал мой наставник.

— Делай, сейчас всё поймёшь.

Не успел я усесться по-турецки, как плечо пронзила острая боль.

— Ай, Агееч! Ты чего?

Старик полоснул меня ножом, оставив неглубокий, но тут же набухший капельками крови, надрез. И когда только успел клинок выхватить? Я же точно видел, что в руках у него ничего нет.

— Будем твою пассивку «Ускорение восстановления» развивать. Всё сиди — медитируй.

Медитируй! Ещё бы знать, как это делать. Агееч тоже не был в курсе, говорил лишь то, что маги это дело практикуют — медитируют как один. То есть сидят с закрытыми глазами и сопят в носопырки. Но я то знал, что тут ещё что-то должно быть. Только что? Немного поёрзав, устраиваясь поудобнее, постарался откинуть все мысли и сконцентрироваться на дыхании. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Ещё и фургон мерно покачивался… Неожиданно боль снова обожгла плечо, заставляя распахнуть глаза.

— Я сказал — медитируй, а не дрыхни!

Так у нас и повелось: до обеда я фургоном управляю, а после, через каждый час на тридцать минут меня Агееч заменяет, отправляя, или восстановление тренировать, или просто разминаться. Все плечи уже в порезах, как у какого-нибудь мазохиста.

— Ничего на свете лучше не-ету, чем бродить друзьям по белу све-ету…

— Хватит, Чэч! Сколько можно завывать словно шардийский шакал. От твоего скулежа у меня уже кишки узлом завязываются!

Тяжело вздохнув, я замолчал. Не оценил Агееч души моей прекрасные порывы. Ну и пусть, что и в этом мире Система не даровала мне музыкальный слух, а голос, как был у иерихонского осла, так и остался. Петь-то всё равно хочется. Отведя взгляд от дороги, бегущей между холмами, принялся смотреть по сторонам. Вокруг была всё та же пустошь, разве что эти самые холмы стали чуть выше, а их склоны круче. А в остальном всё тоже — редкие кусты и пожухлая трава. Правда, местами всё чаще стали встречаться ярко-салатовые пятна свежей поросли. Но и не удивительно, на юг же едем. И дождь уже третий день не льёт как из ведра, а моросит, практически не скрывая обзор. Опа! Вижу цель. Справа в метре от дороги, возле одного такого пятна молодой травы, встал столбиком насторожившийся суслик.

— Агееч, вижу байбака. Стрелять будешь? Твоя очередь.

— Стреляй ты, Чэч, — ответил из фургона старик, который, судя по чуть сбившемуся дыханию, делал какие-то упражнения. — А я его распотрошу, если попадёшь, конечно.

Да, что тут попадать-то, из арбалета-то? Одна проблема, пока его взведёшь, много времени уходит. А постоянно готовым к стрельбе держать нельзя — тетива, сделанная из тонкой проволоки, растягивается. Но наконец всё готово. Прицелился в настороженно следящего за фургоном грызуна и, задержав дыхание, потянул спусковую скобу. Раздался негромкий щелчок и вылетевший болт, спустя мгновение, пробил тело байбака. Отложив арбалет в сторону, схватил копьё, без него Агееч запретил покидать фургон, спрыгнул на землю.

Суслик лежал без движения. Выстрел из арбалета — не мой бросок ножом, одного болта грызунам хватает. Не став заморачиваться и вытаскивать стрелу, полоснул ножом по горлу суслика и поднял тушку за задние лапы, позволяя крови стечь на землю. А потом ещё и размахивать ею стал, стараясь, чтобы красные капли разлетелись как можно дальше, но при этом на меня не попали.

Нет, я не творил никакого тёмного ритуала. Впрочем, и волшбы не творил. Оставлял пахучий след, по которому нас должны найти шакалы или какая другая хищная тварь. Очередная придумка Агееча.

— А чего время зазря терять? Так мы хоть опыта немного наберём и кристаллами разживёмся. Путь и мусорными, но всё же. Нам пока любая мелочь в жилу.

Догнав фургон, я взобрался на каблучок и бросил добычу в специально приготовленную корзину. Старик сейчас прервёт свою тренировку и проверит её на кристаллы. А потом привяжет верёвку и выбросит на дорогу. И будет приманка за фургоном волочиться. Так вчера удалось добыть двух шакалов. Не здоровых шардийских, конечно, те обитают гораздо дальше к югу, а наших местных, в холке мне по колено всего. Но даже к такой мелочи наставник мне разрешил выйти только после того, как всадили в них по паре болтов.

— Рановато тебе, парень, ещё рановато. Живые твари — это не нежить, силу потерявшая, разные фокусы могут преподнести. И Лиры рядом нет для подстраховки.

Лира… Мда… От воспоминаний о девушке разом настроение ухудшилось. Сел на седлушку, поёрзал, устраиваясь. Да, сиденья не такие удобные, как на тех фургонах, что мне довелось ездить раньше. Зато этот — наш. А для меня своё — всегда лучше чужого.

— Ничего на свете лучше… — затянул было я, но тут же прервался, вспомнив недовольство наставника. Слова этой песни были для меня своеобразной мантрой, забивающей мозг и не позволяющей думать о чём-то другом. И стоило мне перестать петь, как нахлынули воспоминания о событиях прошедших дней.

К Шраму мы пошли вдвоём на следующее утро. Нашли его, как обычно, в трактире, возле барной стойки. Внимательно выслушав, время от времени потирая в задумчивости рубцы на лице, хозяин поместья принял нашу идею на удивление благосклонно и вроде бы даже с каким-то еле скрываемым облегчением. Вызвав управляющего, Владилен Меркулович велел ему выдать нам всё необходимое для экспедиции по минимальным ценам и со скидкой в двадцать пять процентов. А так как нашей общей с Агеечем наличности не хватало даже для частичной оплаты, то оформить рассрочку.

— Заплатите в конце охотничьего сезона. Но смотрите, — тут Шрам, развёл руками, — если всю сумму сразу отдать не сможете, включу счётчик — двадцать пять процентов каждый месяц от общей суммы, на которую сейчас возьмёте товара.

Фигасе! Даже какой-нибудь «Лохбанк» на Земле так круто не забирает.

— Спасибо, Владилен Меркулович, — мой наставник удовлетворённо кивнул в ответ на слова этого кровососа. — Условия более, чем приемлемые. Не ожидал, право слово.

— Мы же не чужие, Камень. И очень рад, что ты вернулся.

Рад он. Я изо всех сил старался сохранить невозмутимое лицо.

Тут же, не откладывая дело в долгий ящик, Владилен Меркулович, как член совета управления посёлка, изменил наш социальный статус. Теперь у меня в интерфейсе вместо «наёмный рабочий» стояло гордое «свободный бродяга». На что старик, убедившись, что его лицо, никто кроме меня, не видит, ехидно усмехнулся.

— Камень, — спросил вдруг Шрам, когда мы, распрощавшись с хозяином подворья, пошли вслед за управляющим, — а куда вы собрались, если не секрет.

— Да, какой секрет, Владилен Меркулович. Сначала в устье Шакалки лагерем встанем. Там в начале сезона разной мелкой живности полно. Нормальным ватагам она неинтересна, не по их уровню локация, а нам с Чэчем самое то будет. А там посмотрим, как дело пойдёт, либо в верховья переберёмся, либо ещё куда.

Я опять постарался ничем не выдать удивление от слов старика, назвавшего совсем не ту локацию, куда нам посоветовал отправиться некромант.

Весь день пролетел в сборах: выбирали фургон, быка, припасы, оружие и амуницию. Потом готовили фургон к дороге, устанавливали в него мою печку, загружали всякой всячиной. Ещё я пытался наладить контакт с быком. Ох и ленивая животинка нам досталась, но зато спокойная и здоровая. Оружие: арбалеты, по одному на брата, моток проволоки в качестве запасной тетивы, болты двух видов: простые и бронебойные, по три охотничьих копья, топоры боевые и простые, ножей по нескольку штук от аналога мачете до метального комплекта. Ещё ловушки. Не в сборе, конечно, а материалы для их изготовления. И капканов несколько штук, среди которых была парочка, способная, наверное, с лёгкостью удержать белого медведя с моей родины. Одежда от двух курток, штанов из толстой кожи и пары сапогов, до трёх комплектов нательного белья, не считая нескольких вязаных масок.

— Да, Шарон, ещё пару склянок вонючки, — попросил Агееч управляющего, сверившись со списком необходимого, который держал у себя в памяти. — Когда ещё нужные травы для её изготовления найдём. А теперь давай едой займёмся…

— А палатка? — поинтересовался управляющий, оторвавшись от большого гроссбуха, куда записывал всё то, что приносили со склада его помощники. — Есть очень хорошие образцы. С учётом скидки не пожалеете, что взяли.

— Нет, Шарон. У нас же фургон есть, его на нас двоих вполне хватит.

— Смотри сам, Протаска. Я бы взял. Даже несколько. С такой скидкой, какую вам Владилен Меркулович дал, вы их в том же гарнизоне с прибылью перепродадите. В гарнизон-то заедете же?

— Заедем, он как раз нам по пути. Но для того чтобы торговлей заниматься, мозги надо как у тебя иметь, а не мои стариковские. Да и Чэчу это не интересно — парень охотой грезит.

— Я предложил — а вы решайте.

— Благодарю, Шарон. Ну что, Чэч, потащили всё это в фургон.

— Всё на сегодня? — с надеждой спросил я старика, который, наверное, по третьему разу перекладывал вещи в фургоне.

— А ты ловушки, которые на крыс поставил, проверил? Нам теперь каждый душевник, пусть и внекатегорийный, в жилу будет…

— Эх, Шрам, Шрам, — пробормотал старик, по привычке привалившись к тёплым кирпичам печки, с кружкой горячего сбитня в руке. — Был ты отличным бродягой, одним из лучших бугров, который, когда-либо был в этих местах, а стал…

Агееч замолчал и, тяжело вздохнув, закинул в рот очередной аморфный комочек душевника, запив его сбитнем из кружки.

— Кем стал? — проглотив свою долю кристаллов, добытых из крыс, поинтересовался я.

— Даже не знаю, как его назвать, — в очередной раз вздохнул старик. — Был бы я помоложе, сказал бы однозначно, что Шрам — предатель. А сейчас? Сейчас он глава посёлка, на нём ответственность за судьбы не одной сотни людей. А мы… Мы ему кто? Так приживалки, которых он из милости кормил, а мы ему в ответ проблем подкинули.

Сегодня был трудный день, да и мыслями, как сейчас, часто возвращался к охотнице, как там сейчас Лира, поэтому не сразу понял старика.

— Шрам нас сдал? Кому? Баронским? А нахрена мы им нужны? Нас же на камне правды проверили? Ты поэтому не ту локацию назвал, куда нас некр отправил? И что делать будем? А давай прямо сейчас рванём.

— Сдал, сдал. А может, наоборот… предупредил, что охота за нами началась. Да и себя вместе с посёлком из-под удара вывел. Тут как посмотреть…

Сделав ещё один глоток, старик продолжил:

— То, что неладное твориться, я сразу понял, когда Шрам наш выход в пустошь стал там, в трактире, у стойки обсуждать. При полном зале людей, у которых через одного слух такой, что крысиный писк в хлеву прямо из-за стола особо не напрягаясь услышат. Но это можно списать на то, что мол совсем Владилен Меркулович расслабился в пустошь на охоту не выходя. Второй звоночек — это когда он статус на «свободный бродяга» поменял, а не на бродягу из ватаги Шрама, как я ожидал. Типа указал всем желающим что, если с нами что случится, он, Шрам, в претензии не будет.

— Хм… — моя рука непроизвольно пошкрябала затылок. — А я и не знал, что так должно было быть. Хотя да, он же говорил, что в нас с тобой заинтересован, а тут раз и свободный.

— С другой стороны — он нам, считай бесплатно, выдал всё, что мы попросили. Да столько, что припасов хватит до следующего сезона дождей дожить, если где-то затихариться. А условия оплаты? Так их и пересмотреть можно, когда время придёт.

— И когда на нас нападут? Как думаешь?

— Не по дороге в гарнизон, это точно. Кодекс бродяг — всё же непустое слово. А по нему, если с нами на этой дороге что случится — искать будут. Будут, будут, и не делай такое скептическое лицо. Даже тех ушастых ищут и при случае обязательно с них спросят, какого лешего они на нашей территории беспределят. И этих искать будут, а как найдут — накажут. И все это знают. И в самом гарнизоне не тронут — тут уже урон репутации барона. Если у него в городке бродяги начнут пропадать, кто ж к нему на торг поедет. Другой гарнизон хоть и подальше, но не так далеко, чтобы туда не ехать. Так что искать нас будут по началу там, на берегах Шакалки. Следить, конечно, сразу же по выезду из посёлка начнут — это факт. Но тут мне есть чем их удивить.

— А кому мы понадобились-то, Агееч, как думаешь?

— Могу сказать точно, что не крысам. Уровни у нас с тобой для их интереса ещё маленькие, кристаллов на опыт нормальных, а уж тем более с умениями, с наших тел не добыть. Баронские могут, так на всякий случай, а вдруг Лира что-то такое упомянула, чему мы сначала не придали значения, потому и камень не среагировал. Ушастые… желают за своего отомстить и тело его найти или, что более вероятно, меч. Если верить байкам, у них к ним какое-то очень трепетное отношение.

Мы ещё немного поседели, уже просто болтая о всяком. А потом, забрав остатки вещей Агееча, пошли спать в фургон.

— Теперь мы в нём ночевать ещё долго будем, начнём привыкать. Да и вещи под присмотром будут.

Подворье мы решили покинуть ранним утром, когда все, кроме сторожей, ещё спали. Несмотря на скорое наступление летнего сезона, дождь всё ещё лил как из ведра. Крепкий, с виду здоровый, парнишка, который почему-то не захотел стать бродягой, а выбрал судьбу наёмного рабочего, так у него в статусе написано было, не говоря ни слова, открыл ворота. Когда наш фургон уже почти выехал на улицу, из дома вышел Шрам. Он не подошёл к нам, не помахал рукой — стоял на крыльце, сложив руки на груди. Стоял и смотрел, как мы покидаем его подворье. Агееч, подгоняющий вожжами быка, взглянул на него лишь мельком.