Часы Ираза

Глава 8 Варвар, спаситель Ираза

Пасмурное небо побледнело, став жемчужно-серым; Джориан сказал полковнику Чивиру:

— Первыми начнут штурм федиранцы, примерно через полчаса они будут у восточной стены.

— О великий Угролук! Откуда ты знаешь?

— В это время стрелка восточных часов будет на третьей отметке.

— Но разве на остальных часах будет не то же самое?.. А! — Чивир поглядел на Джориана расширенными от изумления глазами. — Значит, ты на всех часах по-разному поставил стрелки?

Джориан кивнул, и Чивир начал отдавать приказы. Срочно были отправлены посыльные. Вскоре вдоль восточной стены выстроилась почти вся королевская гвардия; броня тускло поблескивала, отражая серое небо. В ряды гвардейцев затесались несколько рот ополчения. У большинства ополченцев в руках были рогатки или копья с короткими перекладинами, прикрепленными к наконечникам. Всех расставили по местам, на каждые шесть футов стены приходилось по солдату. Оставшихся ополченцев отправили караулить другие стены.

Закопошилась серовато-коричневая масса федиранцев, и из их лагеря донеслось тихое блеянье бараньих рожков. Из шатрового города вылился поток воинов, одетых в бурые, песочные и грязновато-белые тона, и устремился к восточной стене. Они покрывали землю, словно муравьиный рой. Впереди федиранцы двигались парами, перемещая лестницы. Остальные, сбившись в кучки, тащили на повозках замысловатое федиранское оружие — дальнобойные костяные луки с двумя дугами.

— Пригните головы! — крикнул Чивир.

Команду передали по цепочке.

Раздался звон натянутой тетивы, и сплошной косяк федиранских стрел со свистом взмыл в воздух. Часть стрел перелетела за стену; иные, ударившись о камень, отскочили. Но были и такие, что попали в цель. В цепочке защитников послышались крики; по стене забегали иразские доктора в развевающихся халатах, отыскивая раненых.

Вражеское полчище прихлынуло к самой стене. По всей ее протяженности вросли в землю сотни лестниц. Они стали подыматься, как вылеты лебедок, солдаты толкали их сзади руками и копьями.

— Стреляй! — скомандовал Чивир.

Из-за зубцов стены выступили стрелки королевской гвардии и разрядили арбалеты вниз, в толпу. Затем опять скрылись, чтобы заново зарядить оружие. Тем временем ополченцы тащили к бойницам ящики с булыжниками, котлы с кипящим маслом, расплавленным свинцом и раскаленным песком; наклоняя их, они выливали или высыпали содержимое на головы снующим внизу федиранцам. Послышались вопли.

Однако лестницы продолжали расти; наконец они замерли, поравнявшись с верхним краем стены.

— Подождите, полковник, пока они станут лезть, — посоветовал Джориан.

— Проклятье! Прекратите указывать мне, что и как делать! — огрызнулся Чивир. — Я как раз и собирался. Эй, с рогатками! — крикнул он. — Ждите сигнала. Докуда они долезли, капитан Джориан?

Джориан рискнул высунуть голову из бойницы.

— Три человеческих роста. Пусть еще немного... Пора!

Когда головы самых проворных верхолазов оказались у края, федиранские лучники прекратили стрельбу, чтобы не попасть в своих.

— Переворачивай! — приказал Чивир.

По всей стене ополченцы зацепили рогатками верхние планки лестниц и толкнули. Кое-кто из защитников упал, сраженный федиранской стрелой, но их место заняли другие. Лестницы откачнулись от стены и упали, штурмующие с воплями полетели в толпу.

Федиранские командиры носились взад и вперед, выкрикивая приказы и призывая к действию. Лестницы выросли вновь. На них снова повисли гроздьями фигуры в коричневой одежде.

Джориан оказался у амбразуры, перед которой со стрелой в горле лежал иразский ополченец. В проеме между зубцами появился верхний конец лестницы. Не успел Джориан собраться с мыслями, как в амбразуре показалось смуглое лицо с черной бородой; сверху его обрамляла белая повязка, обмотанная веревкой из верблюжьей шерсти. В ушах сверкали, покачиваясь, круглые золотые серьги.

Джориан подхватил рогатку, выпавшую из рук убитого иразца. Приладить ее к древку лестницы не удалось; Джориан промахнулся и чуть не выпал из амбразуры. Не успел он прийти в себя и попытаться снова, федиранец, как кошка, проскочил через амбразуру и бросился на него с ятаганом.

Джориан, отбиваясь, вскинул рогатку; удар ятагана пришелся по деревяшке и едва не рассек ее. Джориан замахнулся на противника, но рогатка сломалась в том месте, где была трещина. Федиранец снова нанес удар. Джориан отскочил, и лезвие царапнуло кольчугу.

Пока федиранец заносил руку для третьего удара, Джориан уже выхватил меч, сделал выпад и проткнул не защищенное доспехами тело; меч вошел между ребер. Однако у федиранца хватило сил, чтобы с грохотом опустить саблю на голову Джориану. Шлем съехал на глаза, и в голове у Джориана зашумело.

Он поправил шлем и увидел, что раненый противник прислонился к каменному зубцу. Ятаган выскользнул из ослабевших пальцев, и федиранец медленно сполз вниз.

Тем временем через амбразуру пролез еще один неприятель. У этого тоже был ятаган, а в правой руке он держал небольшой кожаный щит. Кроме бурого одеяния, на нем была грубая кираса из вареной кожи, раскрашенная в алый и синий цвета, а на голове — светлый стальной шлем с заостренным выступом наверху. Воин сразу же перекинул щит в левую руку и вступил в бой с Джорианом. Они быстро обменивались выпадами и ударами, федиранец оказался искусным фехтовальщиком.

Краем глаза Джориан заметил, как к ним карабкается третий неприятель с обритым наголо черепом. «Если этот третий влезет на стену и нападет сзади, — подумал Джориан, — шансов у меня будет мало». В сказках всякое бывает, а на деле одному воину очень редко удается отбиться от двух опытных вооруженных врагов. Отвлекись Джориан хоть на миг от своего теперешнего противника, и тот мгновенно сразил бы его.

Джориан попытался действовать мечом попроворнее, чтобы убить неприятеля до появления следующего. Но федиранец умело защищался щитом и со свистом наносил один за другим ответные удары.

Третий враг очутился на стене и неслышно топтался за спиной у Джориана, который понимал, что должно произойти, но ничего не мог поделать. Вдруг позади раздался пронзительный крик и звук падающего тела. Взгляд сражающегося федиранца скользнул мимо Джориана, и тот в мгновение ока вонзил ему меч в горло.

— Еще один! — крикнул Чивир, вытаскивая окровавленный меч из тела федиранца, лежащего позади Джориана. — Помоги!

Полковник говорил о четвертом федиранце — с ятаганом в зубах, — который добрался до верхней планки. Джориан воткнул меч в одну деревянную стойку, Чивир — в другую.

— Давай, — скомандовал Чивир.

Они толкнули лестницу, и она откачнулась. Затем замерла в воздухе, и казалось, этому не будет конца. Федиранец с верхней планки глядел вниз, смуглое лицо побледнело, глаза округлились от ужаса. Когда лестница опрокинулась, Джориан в последний миг заметил, как воин раскрыл рот, чтобы закричать, и оттуда выпала сабля, которую он сжимал в зубах.

— Еле справились, — заметил Чивир. — Они там еще в одном месте захватили позицию. Идем!

Чивир с Джорианом бросились туда, где собралась целая кучка федиранцев, они стояли спиной к амбразуре, а позади другие карабкались по лестнице и пытались пролезть сквозь отверстие.

— Гляди! — сказал Джориан.

Поставив ногу на ближайшую амбразуру, он взгромоздился на верхушку зубца. Сквозь бойницу, находящуюся позади кучки воинов, как раз пролезал маленький худой федиранец. В этот миг он стоял в проходе на четвереньках.

Джориан размахнулся и нанес мечом длинный полновесный удар. Он с удовлетворением увидел, как голова федиранца отлетела и покатилась под ноги сражающимся. В амбразуре из упавшего тела фонтаном забила кровь, и у Джориана мелькнула мысль, как странно, что в таком маленьком человечке умещалось столько крови. На каменных плитах растекалась алая лужа, и сражающиеся начали поскальзываться и спотыкаться.

Тело задержало следующего федиранца, он стал пихать его и пытаться вытащить, чтобы расчистить себе путь. Пока он возился, Джориан рассек ему лицо косым ударом. Воин свалился с лестницы, увлекая за собой тех, что карабкались следом, и вызвав целый каскад воплей и падающих тел.

— Дай рогатку! — крикнул Джориан. Ему передали копье, и то не сразу. С его помощью он сдвинул с места одну из стоек, и лестница опрокинулась. Оставшиеся на стене федиранцы скользили в лужах крови и падали; лишенные поддержки, они вскоре были разбиты и изрублены в куски.

Джориан тяжело дышал, шлем его был помят, кольчуга порвана; тут он увидел полковника Чивира, которому лекарь перевязывал левую руку. Внизу медленно тек назад, к шатровому городу, поток федиранцев. Они забрали с собой часть раненых, но многих все же оставили вместе с сотнями трупов.

— Худо? — спросил Джориан.

— Царапина. А ты как?

— Меня не задели. Спасибо тебе за помощь.

— Не за что. Когда и откуда следующая атака? — спросил Чивир.

— Скоро, с севера. Северные часы отстают от восточных на час.

— Свободный отряд?

— Да. Их немного, но рубятся отчаянно.

— Они в латах, и не смогут лазать, как обезьяны. Адъютант! Всех к северной стене, кроме одного отряда ополченцев.

Через час Свободный отряд отошел от северной стены, а у ее основания осталось лежать множество закованных в латы тел, которые напоминали раздавленных жуков. Джориану порезали щеку, по лицу у него текла кровь.

— Следующие пираты, — сказал он Чивиру. Дома, без разрешения построенные у западной стены, — те, что выходили фасадами на набережную, — давали пиратам возможность добраться до середины стены без особого труда. Они закрепились на стене в нескольких местах и не сдавали позиций, несмотря на ожесточенное сопротивление иразцев. Джориана еще раз легко ранили — пострадала правая рука. На деревянные дома со стены посыпался град зажигательных снарядов, и дома вскоре вспыхнули. Пираты, пытавшиеся установить на крышах короткие лестницы, со страшными криками погибли в огне.

К тому времени, как четвертые часы на башне Кумашара показали третий час, крестьянское войско Мажана узнало о поражениях трех остальных армий. Говорили о загадочной путанице, которая произошла с часами, и о неожиданной силе защитников. Ни криками, ни даже побоями офицерам Мажана не удалось заставить крестьян штурмовать стену. Мужики переминались с ноги на ногу, сердито бормоча что-то себе под нос; кое-кто попытался убежать.

Из-за холмов послышались звуки труб. Черные точки превратились в эскадроны регулярной конной армии Пенембии; они спускались по Восточной дороге и начинали развертывание.

— Тереяй! — закричали на стене, завидев приближение пограничного войска.

Узнав эту новость, крестьяне Мажана ударились в паническое бегство. Федиранцы из страха оказаться отрезанными от родной пустыни оставили лагерь и, взгромоздившись на коней и верблюдов, вскоре исчезли за горизонтом. Альгартийские пираты погрузились на корабли, отчалили и подняли паруса.

Свободный отряд дисциплинированно снялся с бивака. Воины выстроились в три батальонных каре; по краям четырехугольников во все стороны торчали пики, в середине шли стрелки с арбалетами. Наемники шагали по Северной дороге не спеша, будто хотели, чтобы их кто-нибудь остановил. Но этого не произошло.

— Мальчик мой! — вскричал король. — Ты спаситель Ираза! Нет награды, достойной твоего подвига!

Джориану уже перевязали раны. Со скромным видом, который стоил ему больших усилий, он отвечал:

— Да полно, сир. Я только провозился полночи с часами, чтобы циферблаты показывали разное время. И больше ничего.

— Пророчество подтвердилось. Вернее, оба пророчества разом. Город спас варвар, и для этого потребовалось, чтобы часы ходили... хотя произошло это иначе, чем можно было ожидать, хых, хых. Скажи, чем тебя наградить?

— Ваше Величество, мне нужна только ваша медная ванна.

— В самом деле? Что ж, вознаграждение странное, но если таково твое желание, ты ее получишь. Сказать, чтобы ее доставили к Карадуру?

— Нет, сир. Пока пусть остается у вас. Но на днях она мне понадобится. И еще одна просьба!

— Да, да?

— Умоляю, не называйте меня варваром! Я честный ремесленник, вполне цивилизованный человек, не хуже любого другого.

— Вот ты о чем, — ответил король. — Теперь мы понимаем. Ты считаешь, что варвар — это грубый, неотесанный безграмотный дикарь из отсталой страны, где нет ни письменности, ни городов. Но нам думается, в пророчестве это слово было употреблено в более древнем смысле и означало любого человека не из Пенембии. Значение слова изменилось в прошлом столетии, мы ведь не чужды учености, мы тебе говорили.

Теперь видишь, в этом смысле ты и впрямь варвар, пусть у тебя изящные манеры и обширные знания. Так что пророчество подтвердилось. Какая удача, что мы победили так скоро и что ты не получил серьезных ран! Через три ночи новое полнолуние.

Джориан наморщил лоб.

— И что же, ваше величество?

— Ты забыл? Священный брак Нубалиаги, который бывает раз в месяц!

— Ах, да, — вздохнул Джориан.

Через три ночи, когда наступило полнолуние, Джориан согласно ритуалу постучался в массивную дверь, ведущую в туннель Хошчи. Дверь распахнулась; за ней стояли две младших жрицы в кисейном облачении. Они низко поклонились со словами:

— Приветствуем Ваше Величество накануне священного таинства!

Джориан любезно кивнул.

— Куда теперь, милочки?

— За нами.

Они вели Джориана по извилистым коридорам, вверх по лестницам; открывались и закрывались двери. По пути Джориан заметил главную комнату храма. Дверь была отворена, за ней виднелись строительные леса, вовсю шла работа. Раздавался визг пилы, стук молотка и звон зубила.

Свободный отряд и альгартийцы унесли из храма все, что сумели отодрать и выковырять — золото, драгоценные камни. Разрушили бы и само здание, если бы Мажан не удержал их. Теперь мастерам приходилось работать сверхурочно, чтобы поскорее привести храм в порядок.

— Жрицы, — сказал Джориан, — гм... я хочу спросить, где я...

— Ах, сир, — прошептала одна из них, — ваше одеяние должно соответствовать случаю, ведь вы воплощаете самого бога!

Они провели его в комнату поменьше, где на диване была разложена одежда.

— Ну, вот, сир, — сказали жрицы, — если Ваше Величество соблаговолит сесть...

Джориан присел на край дивана, и они стянули с него туфли.

— Теперь подымитесь, сир, и стойте прямо, мы вас приготовим.

Джориан встал, и они начали его раздевать. Сняли с него пенембийскую шляпу, расстегнули куртку и рубашку, развязали веревку, на которой держались брюки. Вскоре на Джориане остались только нижние штаны, но и их одна из девиц принялась расстегивать.

— Эй, — сказал Джориан, — дамочки, я попросил бы...

— Но это тоже надо снять, — объяснила жрица, хихикнув. — Думаю, мужчина вашего возраста, с вашим опытом...

— Ладно уж, — проворчал Джориан. — Я человек женатый, к тому же у меня на родине мы купаемся все вместе. Просто странно как-то.

Джориан остался без одежды. Ощутив на себе оценивающие взгляды жриц, он нахмурился.

— Думаешь, Гезма, все пройдет нормально? — сказала одна.

Вторая в раздумье подняла голову.

— Возможно. Боги не обделили его длиной, но что до силы... Впрочем, чтобы узнать, каков пудинг, надо его попробовать, как говорится. А чтобы узнать, каков...

— Хм! — подал голос Джориан. — Если вам непременно надо обсуждать меня, как трофейного быка, делали бы это лучше без меня. К тому же здесь холодно стоять в чем мать родила.

То и дело прыская со смеху, жрицы обрядили Джориана в кисейное одеяние огненного цвета и подпоясали его алым кушаком. В довершение на голову ему надели золотой венок, а на ноги — расшитые жемчугом сандалии.

— Ну прямо настоящий бог! — воскликнула одна.

— Да, — согласилась другая.

Она упала на колени и коснулась лбом пола.

— Великий Угролук! — произнесла она с благоговением. — Удостой презренных подданных благосклонного взгляда!

— Огради нас от греха и зла! — взмолилась другая, падая ниц по примеру первой.

— Простри божественную длань над благочестивыми жрицами вечной твоей супруги!

Джориан слушал, как две молодых женщины изливают на него свои мольбы, и ему было не по себе. Ничего божественного он в себе не ощущал, И уж, конечно, у него не было чувства, будто он способен творить чудеса или спасать кого-либо от греха и зла.

— Да, да, сделаю все, что в моих божественных силах, — наконец проговорил он. — Где же мы?..

Жрицы поднялись на ноги.

— Следуйте за нами, Ваше Божественное Величество.

Еще несколько коридоров, и он оказался в молельне. Одна из жриц шепотом сказала:

— Обычно обряд происходит в главном святилище, но сейчас там ведутся работы.

Джориан вошел, и маленький оркестр из лир и свирелей заиграл нежную трепетную мелодию. Посреди комнаты стояла огромная постель. Воздух был наполнен ароматом духов и фимиама.

Перед алтарем стояла верховная жрица Сахмет. Как и Джориан, она была облачена в кисею. На ее благородном лбу сияла серебряная диадема с бриллиантами. При тусклом свете маленького масляного светильника, свисающего с потолка, Сахмет казалась почти красавицей. Джориан подошел, и она тихо проговорила с низким поклоном:

— Приветствую тебя, божественный супруг! Приветствую тебя, король богов!

— Здравствуйте, ваше святейшество, — ответил Джориан. — Вот ваше кольцо, сударыня.

На другое утро Джориан встретился в королевском дворце с Карадуром, который пришел туда отчитаться перед своим высокопоставленным работодателем. Двое друзей пешком отправились к Карадуру домой. Проходя через Врата Счастья, Джориан взглянул вверх на голову Мажана — она торчала на одном из кольев, украшавших ворота.

— Некоторые его идеи казались мне интересными, — заметил Джориан. — Жаль, что не удалось проверить их на практике. Если бы кто-нибудь склонил короля отдать распоряжения...

— Уже пробовали, — ответил Карадур. — Сам Мажан как-то убедил Ишбахара поделить земли крупных владельцев между крестьянами. Но этих господ голыми руками не возьмешь: у них есть вооруженные сторонники, и они не согласятся просто так потерять власть и деньги. Такой эксперимент под силу разве что королю-герою, готовому рискнуть, даже если землевладельцы поднимут в стране бунт. А бедняга Ишбахар... — Мальванец пожал плечами. — Скажи мне лучше, как прошла ночь?

Джориан рассмеялся.

— Ну и натерпелся же я! Как никогда. А уж я перевидал немало красоток.

Он рассказал, как его одевали и как отвели в молельню к Сахмет.

— Пришлось стоять в этом кисейном наряде долгие часы, будто я красавчик из тех, что поджидают клиентов на улице Шаштая Второго. Ритуал продолжался целую вечность. Пели гимны, читали молитвы, из которых я и понять-то ничего не мог они были на древнепенембийском. Вручили мне серебряную молнию и золотой луч, объяснив, как я должен ими размахивать.

Я не такая уж старая развалина, но за столько часов кто угодно потеряет интерес к происходящему... если слово «интерес» здесь уместно. Наконец представление окончилось, и нас с Сахмет нарекли богом и богиней, состоящими в законном браке. Верно, имелось в виду, что эти божества временно вселились в наши бренные оболочки.

— Тебя охватило какое-нибудь божественное ощущение? — спросил Карадур.

— Нет, абсолютно. Может, настоящие Угролук с Нубалиагой были заняты чем-то другим. А может, когда они хотят друг на друге подергаться, то прекрасно справляются сами, не перепоручая этого смертным.

Так или иначе, Сахмет подвела меня к постели. Я опешил от мысли, что мне предстоит навернуть эту дамочку на глазах у всей честной компании. Очень сомневался, окажусь ли на высоте при подобных обстоятельствах. Но жрицы притащили ширмы и расставили вокруг кровати, и светильники погасили, все, кроме одного. Было слышно, как девицы вышли, шурша платьями; затем стало тихо, только проклятый оркестр продолжал звенеть и чирикать в углу.

Даже когда у меня в Ксиларе был гарем, я не приглашал королевского оркестра, чтобы под музыку скрипеть пружинами. Может быть, я старомоден, но есть вещи, для которых нужна интимная обстановка. Впрочем, надо — значит надо, притом Сахмет — интересная женщина. Ну, я и принялся за дело — поцелуи, ласки, раздевание, все, как положено. Вскоре мы стали единой плотью, как выражаются священники.

— И как оно вышло?

— Зачем тебе знать это, старый аскет? Подробности возмутят твою чистую душу.

— Не осуждай моего любопытства, сынок. Все людские дела для меня существенны, хотя духовное звание не позволяет мне самому участвовать во многих сферах жизни. Само собой, такие вещи представляют для меня лишь отвлеченный интерес, я ведь должен хранить целомудрие, чтобы достичь высот в искусстве волшебства. Все мои знания о любовных делах получены косвенным путем, из книг, а книги вряд ли дают полную картину, ты мог бы восполнить пробелы.

— Хорошо. Первая попытка была не очень удачной. После года воздержания я был как арбалет со слабым спусковым крючком. Сахмет приуныла, но я сказал ей не расстраиваться: отдохну немного и повторим. Около получаса мы ели, пили и болтали о том о сем. Я рассказал ей несколько историй из жизни короля Фузиньяна. А тем временем снова созрел и на этот раз сработал как надо. Толчков, верно, пятьдесят, дамочка билась подо мной, как рыба на крючке. Сказала, что впервые за много лет получила настоящее удовольствие от мужчины — видимо, с тех пор, как разругалась с Чолишем.

Думаешь, после этого она уснула? Так нет же, клянусь бронзовым задом Вэзуса! Ей хотелось еще. Я опять передохнул, у меня снова встало, и я как следует ее отодрал.

Но ее все еще разбирало. Я здорово вымотался, поэтому притворился, что сплю, а скоро и притворяться стало незачем. Но утром, с первыми лучами зари, святейшая супруга разбудила меня и принялась трепать и тискать в надежде, что священный столп снова поднимется.

— Она преуспела?

— Да, ей это удалось. Даже слишком. — Джориан зевнул. — Сутки бы не просыпался. После она стиснула меня, прижав к своей пышной груди, и заговорила о любви. Поклялась, что не отпустит меня из Ираза, что я останусь здесь навсегда и буду день и ночь ее накачивать.

— Лучше бы тебе остаться с ней, — сказал Карадур.

— Что? Стать наложником? Бросить малышку Эстрильдис? Ты что, котом блудливым меня считаешь, которому лишь бы к кому пристроиться?

— Да нет, сынок. И потом, это произошло вполне законно, по священному обычаю. О блуде не может быть и речи.

— Не так уж законно. Роль барана в этой священной случке должен играть король, а я не король. Если верховный жрец Чолиш узнает и захочет навредить... Нет уж, спасибо! все эти козни высшей касты не для простого парня, вроде меня. Слишком рискованно.

Кроме того, неизвестно, что будет, когда умрет Ишбахар. Такой толстяк долго не протянет. А тогда новый король с верховной жрицей могут решить, что меня нужно убрать потихоньку, как досадную помеху. Здесь очень ловко умеют подсыпать яду. В любом случае, меня это не устраивает: пусть я не герой, но любимой игрушкой бабы тоже быть не хочу. Позабавиться, конечно, неплохо и для здоровья полезно, но зарабатывать свой хлеб предпочитаю руками и головой, а не хером. И потом, мне больше нравится делать это с моей милой женушкой, тогда это любовь, а не только похоть. Король обещал мне медную ванну, осталось заколдовать ее и вперед, в Ксилар!

— Чары еще не отлажены до конца, — ответил Карадур.

— Поторапливайся! Привлеки побольше людей!

— Привлеку, когда смогу. Пока весь Дворец Познания занят подготовкой к грандиозному празднику, который, по велению короля, состоится через пять дней. Праздноваться будет спасение Ираза. Если ты не очень занят, твои инженерные познания пригодились бы при разработке сценических эффектов.

— Буду рад помочь, — сказал Джориан.