Частицы магии. Огонь

Глава 2

Внутри меня полыхнуло, изо рта вырвался столб пламени.

– Что значит, не ведьма?! – выдохнула я, вытаращившись на лысого. – А кто же тогда? Дочь кузнеца? Посмотри на меня! По-твоему, любой умеет вспыхивать факелом и бросать огненные шары?

Со стороны Черноволосого налетел ветерок, внутри все загудело, как если бы кто-то пытался раздуть костер. Я гневно покосилась на него и подняла ладонь с горящим шаром.

– Не дыми, – устало проговорил Фарбус. – Тут тебе не деревня, гореть не чему. А мне безвреден огонь, как и вода, и все остальное. Ты не ведьма. Но об этом чуть позже.

Хотела запустить шар, но передумала потому, что первый растворился в нем, как сахар в кипятке. Гнев постепенно прошел, я сжала пальцы, пламя уменьшилось, впитываясь в кожу. По венам пробежали приятные мурашки и ушли к самому сердцу, наполнив приятным теплом.

Я ждала, пока кто-нибудь начнет объяснять, но черноволосый и лысый будто забыли обо мне. Один завис в воздухе и беззастенчиво разглядывает меня, а другой взирает на звезды.

Тогда я спросила:

– Объясните, что это все значит? Что дальше?

Лысый смотритель будто очнулся ото сна и поднял на меня озадаченный взгляд.

– Ты о чем? – не понял он.

– Про круговорот, – пояснила я. – Вы украли меня из-под носа Ферала, начали рассказывать про Вормхолы, миры. И теперь очень хочется понять, зачем?

Черноволосый ехидно прищурился. А я ощутила, как по шее побежали огненные мурашки, волосы превратились в пламя. Пришлось оттопырить назад, чтобы не прожгли сорочку.

Наградив черноволосого презрительным взглядом, я потушила локоны, вернув им привычный рыжий вид, и отвернулась к лысому.

– Итак, – произнесла я. – Жду подробного объяснения, почему я рискую Звенящей Долиной.

– Наконец-то, – сказал Фарбус с выдохом. – Она изволила общаться. Желаешь дослушать?

– Желаю, – согласилась я.

– Ну так вот.

Он щелкнул пальцами, кристаллы в стенах засияли ярче, на потолке и полу появились световые зайчики и медленно поплыли, словно кристаллы перемещаются по кругу. Но когда подняла к ним взгляд, слитки оказались неподвижны.

Лысый произнес важно:

– Место, где мы сейчас находимся, образно выражаясь, висит над вашими тремя мирами. Потому и называется хранилище.

– И что в нем такого особенного? – не удержалась я.

– Может, прекратишь перебивать? – поинтересовался лысый.

Уязвленно притихнув, покосилась на черноволосого, который расплылся в улыбке, как у довольный кот.

Я послала ему недовольный взгляд, а Фарбус продолжил:

– Хранилище наблюдает за жизненными процессами внизу. Но никогда не вмешивается, кроме тех случаев, когда нужно забрать стихию.

– Чего-чего?

– Да-да, – подтвердил Фарбус, – все верно. Стихию. Я не шутил, когда сказал, что ты не ведьма. Все гораздо сложнее. Я охраняю Вормхол уже многие эоны. Слежу, за балансом. Чтобы, если где-то прибавилось, в другом месте убавилось. Но есть особые места, особые миры. Например, Подмир.

Я потерла лоб, чтобы разогнать кровь, заставить ум работать быстрее. Когда попыталась осмыслить услышанное, волосы снова вспыхнули, и скопления кристаллов заиграли радужными красками.

Незнакомцы почему-то довольно закивали, а я спросила, стараясь выглядеть не совсем дремучей:

– Подмир? Ты имеешь ввиду Нижний мир огнекрылых? Этого ужасного Ферала, женой которого мне предстоит стать?

Фарбус многозначительно хмыкнул. Потом снова щелкнул пальцами, пол под ним пошел волнами, из прозрачной пленки выступил холмик и потянулся вверх. Через несколько секунд превратился в стеклянный стул с высокой спинкой и застыл.

Я даже рот раскрыла, а Фарбус церемонно опустился на сидение и закинул ногу на ногу.

– Нет, дитя, – проговорил он терпеливо, – Подмир находится как бы… вообще в другом месте.

– Как хранилище? – предположила я.

Лысый улыбнулся.

– Не совсем, – сказал он. – Точнее совсем не так. Технически, он прямо тут, но… вроде и совсем не тут. Я все равно не смогу объяснить. Раз в эон на Древе мироздания расцветает цветок. В его власти переносить существ из мира в мир, минуя Вормхол. А это чревато нарушением баланса. В этот раз случилось неприятное, и цветок явился в Подмире.

Я с сомнением смотрела на Фарбуса, который выглядит, будто вещает о великом перед многотысячной толпой. Взгляд устремлен в даль, подбородок приподнят. Точно так же мог бы выглядеть и верховный маг на площади правосудия, и полоумный посреди деревни.

Притихшее ощущение тревоги стало возвращаться, пульсируя в груди, как кувалда кузнеца, а клеймо огнекрылого засаднило сильнее.

– Послушай, Фарбус, – произнесла я терпеливо, – твоя история очень интересна. Но моя цель спасти Звенящую Долину. На нее несколько веков нападают огнекрылые. Даже пророчество есть, в котором огненная ведьма спасет всех. Я под описание подхожу, хотя не то, чтобы рада. Но какое отношение ко мне имеет твоя история?

Черноволосый снова послал в меня порцию ветра. Волосы всколыхнулись и приятно защекотали спину, по коже пробежали мурашки. Я сделала вид, что не заметила, но в груди закипела лава, а пальцы стало покалывать, предвещая появление огненного шара.

Черноволосый перестал дуть, но смотрит все так же хитро. Я сердито покосилась и взглядом указала на ладонь, где рождается горящий мяч.

Лысый заметил наши переглядывания, вздохнул, ладонь легла на прозрачный подлокотник.

– Самое прямое, дитя, – проговорил он мягко. – Самое прямое. Как я говорил ранее, ты не ведьма. Ты стихия. А точнее – Огонь.

Я вытаращилась на него и захлопала ресницами.

– Чего?!

– Что слышала, дитя, – сообщил смотритель.

Я проговорила недовольно:

– Почему вечно решают за меня, как жить, кем быть и что делать? С начала мать, потом верховный маг, Ферал. Теперь вы. Только сын пастуха сделал вид, что дал выбор, но на самом деле знал, что не смогу сбежать и оставить Долину на сожжение огнекрылым.

Фарбус провел ладонью по блестящей лысине и проговорил спокойно:

– Твоя роль значительней, роли простой деревенской ведьмы.

Потом тяжело вздохнул. Взгляд затуманился и устремился в черноту врат. Пока он предавался думам, черноволосый снова принялся донимать.

Не в меру холодный поток налетел со спины. От неожиданности я прыгнула вперед и замерла в нелепой позе, растопырив руки.

Когда бросила гневный взгляд на черноволосого, тот улыбнулся во все зубы и сощурился, как довольный кот. Вихрь под ним стал шире, теперь даже не на кресле лежит, а на целой кровати.

Я крикнула:

– Как же ты надоел мне!

В ладони вырос огненный шар, через секунду понесся в черноволосого.

Тот весело ухнул и подпрыгнул над вихрем. Его тело стало прозрачным и рыхлым, как если бы уже распылилось на сотни искр. Шар пролетел сквозь воздух, который только что был черноволосым и с хлопком ударился в кристалл. Со стены посыпались крошечные сиреневые камешки, а в месте столкновения образовалось круглое пятно копоти. Ловкач моментально принял человеческую форму и мягко опустился на вихрь.

– Значит, ты маг? – проговорила я, прищурившись. – Ничего. Посмотрим, кто кого.

– Посмотрим-посмотрим, – передразнил он.

В ладони снова полыхнул шар, я приготовилась метнуть в наглеца. Улыбка у того стала шире, по залу разлетелся задорный смех, настолько заразительный, что с удивлением обнаружила, как сама нервно похихикиваю.

Гнев чуть утих. Я убрала пламя и отвернулась от незнакомца, которому только шутовского колпака не хватает до полного образа.

– Отвяжись, – бросила я на всякий случай и спросила Фарбуса: – Долго еще терпеть выходки этого шута?

Лицу смотрителя, наконец, вернулась мимика. Уголки губ чуть дрогнули и поползли вверх, морщинки у глаз расползлись веером.

Фарбус проговорил:

– Что-то от шута в нем действительно есть. В конце концов, ветру таким и положено быть.

– Ветру? – не поняла я.

– Именно, – подтвердил смотритель, – Он не маг, как ты подумала. Он твой брат по стихиям. Кстати, Ветер, у тебя имя есть? Человеческое, имею ввиду.

Черноволосый кувыркнулся в воздухе и спрыгнул с вихря на пол. Босые стопы с тихим шлепком стукнулись о стекло, разослав глухое эхо в стороны, которое тут же потухло в скоплениях кристаллов.

Он заложил левую руку за спину на придворный манер, правую приложил к груди и демонстративно поклонился.

– Лодин, к вашим услугам, – сказал он церемонно и лукаво подмигнул мне левым глазом.

– Чудесно, – проговорил смотритель и обратил ко мне вопрошающий взгляд. – А тебя, дитя, как величать? Мне, в общем-то, без разницы. Это для вашего удобства.

Я насупилась и несколько мгновений размышляла на тему похищений, магических превращений и огнекрылых, которые, наверное, уже камня на камне не оставили в Звенящей Долине.

Но лысый и черноволосый так пристально сверлят взглядами, что буркнула:

– Агата.

Черноволосый взлетел в воздух, как на веревочках, и крикнул из-под потолка:

– Приятно познакомиться, Агата! Леди-пламя.

Я покосилась на него хмуро.

– Как мило. Наградили боги братцем.

Фарбус устало выдохнул и провел ладонью по лицу. На секунду показалось, оно испещрено морщинами, а глаза по-стариковски тусклые, но видение тут же исчезло. Лысый снова предстал как Смотритель вне времени, гладкий и безукоризненный.

– Как это выматывает… – произнес он.

– Послушай, Фарбус, – сказала я, чувствуя, что сейчас самое время. – Совсем не хочется тебя расстраивать, но вряд ли могу чем-то помочь. Судьбы миров и Вормхол это серьезно, но в Среднем мире и так достаточно проблем. А моя судьба – спасти Звенящую Долину. Хотя теперь от нее, наверное, остался один пепел…

– Об этом не переживай, – проговорил Фарбус отстраненно. – Если вы вернете цветок в хранилище, тебя можно будет вернуть обратно в тот же момент времени, когда и забрали.

Я попыталась осмыслить сказанное, но только волосы стали сильней гореть.

– Не понимаю, – произнесла я.

– Не страшно, – отозвался Смотритель. – Главное, что когда вернешься, никто не заметит твоего отсутствия.

Лодин хохотнул и метнул в меня воздушный поток, едва успела увернуться. Но строгий взгляд Фарбуса немного успокоил шута. Тот недовольно закатил глаза и уселся прямо на пол, скрестив ноги. Края портков грустно повисли над блестящей поверхностью, а из левой штанины выбилась нитка.

Я послала черноволосому победный взгляд, а Фарбусу сказала:

– Ну хорошо. Значит, если Звенящую долину сожгут, я смогу вернуться и молить Ферала о пощаде. Это прекрасно. Прямо камень с души. Серьезно. Но это не объясняет, зачем я здесь.

– Милая Агата, – проговорил лысый озабоченно. – Все дело в том, что.... Две другие стихии не найдены. И вовсе не потому, что плохо искал. Наоборот – перерыл весь Средний мир вдоль и поперек, даже в Верхний и Нижний заглянул на всякий случай. Мало ли куда может вашего брата занести. Но даже там не нашел. Видимо, они в этот раз просто не родились.

Я уточнила на всякий случай:

– «Наш брат» – это стихии?

Лысый кивнул.

– Совершенно верно, – согласился он. – Стихии. Раз в эон вы собираетесь и с помощью силы природы переносите цветок прямо сюда. Но, как уже говорил, сейчас что-то изменилось, и Земля с Водой не явились. А Огонь вообще женщина. Но цветок не должен попасть в руки жителей Подмира, иначе нарушится баланс.

– И почему именно стихии должны это делать?

Смотритель посмотрел на меня, как на бестолковую доярку.

– Потому, – проговорил он, – что только стихии существуют во всех мирах. В любом мире есть огонь, частицы воздуха, воды и земли. Понятно?

Я спросила мрачно:

– К чему ты клонишь?

– К тому, – произнес Фарбус значительно, – что кому-то придется спуститься за цветком, найти и доставить собственноручно.

Я сложила руки на груди, по позвоночнику прокатилась струйка жидкого огня.

– У меня дурное предчувствие, – глухо проговорила я.

Уголки губ Фарбуса дрогнули и поползли в стороны. Он сцепил пальцы замком и положил на колени, став похожим на короля, друида и строгую няньку одновременно.

– Почти угадала, – сказал смотритель. – Тебе предстоит опасная дорога в Подмир вместе с Лодином.

– Ни за что! – отрезала я, переполненная чувством справедливости, и сложила руки на груди.

Лысый слегка подался вперед.

– Позволь узнать причину такого ответа, – мягко поинтересовался он.

Я ощутила на себе пристальное внимание. Показалось, даже Вормхол выжидательно смотрит единственной частью, которая напоминает око.

Стараясь, чтобы голос звучал твердо, проговорила:

– Для начала объясните, зачем мне это надо? И так пришлось пожертвовать свободой, оставить любимого, родной дом и стать нареченной Ферала. Здесь я знаю, что пытаюсь спасти Долину и ее жителей. Но цветки, Подмир? Разве я что-то должна этому Вормхолу?

Оба посмотрели на меня, словно только что подожгла деревню и радостно хлопаю в ладоши, Лодин спросил:

– А спасение мира недостаточно веская причина?

Я устало выдохнула и проговорила, поправляя огненный локон, который сияет, как сухая солома:

– С самого детства моя жизнь мне не принадлежит. Все постоянно указывают что делать, как одеваться. А теперь требуете, чтобы спасала мир. Учитывая, что вы рассказали, я должна спасать какой-то конкретный? Или все целиком? Или может только часть какого-нибудь мира улиток? Я когда-нибудь смогу сама принимать решения?

Лицо Фарбуса исказилось, брови сошлись на переносице, он вскочил, громко цокая копытами, приблизился. Вблизи лысый оказался большим и устрашающим, а может, увеличился, пока шел. Сиреневые полы мантии разлетелись в стороны, делая его похожим на огромную рассерженную птицу.

Смотритель резко наклонился так близко, что ощутила запах мяты, и вжала голову. Взгляд грозный, глаза светятся сиреневым, знак на лбу переливается радужными волнами.

Голос прогремел раскатисто, кристаллы зазвенели.

– Глупый, вспыльчивый огонь! Неуемный! Я покажу тебе!

С этими словами он вцепился крючковатыми пальцами в плечо, не обращая внимания, что локти и волосы полыхают, как факелы.

Я вскрикнула, пытаясь освободиться, но смотритель только сильнее сжал. Плечо закололо, словно тысячи крошечных иголок вырвались из ладони смотрителя и впились в кожу.

– Да больно же! – прокричала я, стараясь оторвать от плеча руку Фарбуса.

– Больно? – проревел Фарбус. – Смотри!

В эту секунду мир вспыхнул. Перед глазами пронеслись багровые вихри, какие-то тоннели, по которым несутся то ли люди, то ли звери. Висячие прямо в воздухе дома, напоминающие красные леденцы. Потом меня швырнуло верх и увидела каменные горы правильной формы с сотнями дырочек – почти как термитники. И внизу дорожки муравьев.

А потом все исказилось, поплыли черные тени, огромные силуэты. Послышался смех, от которого даже огненная кровь застыла в жилах. Меня дергало и носило, как песчинку, пока тени превращались в копошащиеся клубки.

– Пусти! – крикнула я, но голос утонул в невидимом киселе.

Потом мир загудел, словно миллионы жуков. Все задрожало. Через секунду картинка треснула, в стороны поползли глубокие расселины. Послышались женские крики, какой-то писк, грохот, взрывы. Я видела ослепляющие вспышки, на их месте оставались черные дыры. Крики нарастали. Хотела зажать уши, но руки отказались подниматься.

А потом все затихло. Остался лишь тонкий звон в ушах, какой бывает после бессонной ночи и переутомления. Мысли ползают болезненно и тяжело.

Кто-то дернул за плечо, я вздрогнула.

Перед глазами проступило суровое лицо Фарбуса. Взгляд серьезный, ноздри раздуты, как у боевого быка.

По залу разносится ритмичный звук, только через секунду поняла – это мое шумное дыхание. Грудь ходит ходуном, руки трясутся, на щеках холодок.

Меня качнуло. Я медленно села на пол, даже не пытаясь удержаться на ногах. Внутри все клокочет, будто сутки рыдала и выплакала всю воду.

Скользнув ладонью по лицу, глянула на пальцы, где остались следы лавы.

– Что… что это было?.. – задыхаясь, спросила я.

Смотритель, наконец, отпустил плечо и отошел на пару шагов. Лицо все такое же грозное, но взгляд смягчился.

Он поинтересовался участливо:

– Пробрало?

– Они все погибли, – выдавила я, с трудом приводя дыхание в норму. – Почему? Кто они? Что это за место?

Лодин, все это время наблюдавший молча, поднялся и приблизился, почти не касаясь пола. Потом медленно опустился и аккуратно приподнял пальцами подбородок, не обращая внимания на мой огонь.

– Это случится, если не достать цветок, – проговорил Лодин печально. – Ты видела миры. Не все, но достаточно, чтобы понять, как важно сохранить баланс.

Громко всхлипнув, я вытерла лицо. Впервые с момента встречи к черноволосому появилось чувство благодарности и чего-то еще, будто он может защитить от страшного и злого смотрителя.

Когда Лодин отстранился, продолжая тревожно вглядываться в меня,

Фарбус спросил:

– Отошла?

Голос прозвучал ровно, жуткое громыхание исчезло, он вновь приобрел человеческие ноты.

Я неуверенно кивнула и проговорила:

– Жить буду. Мне жаль этих людей, но…

Знак на лбу Фарбуса сверкнул лиловым и засиял, как утренняя звезда. Он прошелся по залу и остановился у стены, где зияет Вормхол.

– Что еще? – строго спросил он.

Нервно сглотнув, я произнесла, стараясь подбирать слова, чтобы снова не вывести смотрителя из себя:

– Когда я пошла на сделку с Фералом, я знала, ради чего… Ради кого. Звенящая Долина мой дом, там моя мать, верховный маг, в конце концов, который спас нас обеих от расправы в Нижнем поречье. И я не хочу, чтобы огнекрылый со своим полчищем уничтожили все, что мне дорого. Мне жаль людей из тех миров, но… Я должна позаботиться о своих.

Фарбус хмыкнул, лицо потемнело. Он некоторое время испытующе смотрел на меня, пока меня потряхивала нервная дрожь. Потом сказал:

– Не хотел говорить. Думал, в тебе достаточно самоотверженности и сознательности…

– У меня достаточно и того и другого, – мрачно заметила я. – Посмотрите сюда, у меня метка Ферала на шее.

Фарбус сдвинул плечами.

– Метка, это не приятно, – произнес он ровно. – Но тогда что ты решишь, если скажу, что с помощью цветка можно запереть огнекрылых в нижнем мире? Всех. Навсегда.

Я охнула.

– Навсегда?

– В мгновение ока, – подтвердил смотритель.

– Это в корне меняет дело.

Стараясь скрыть радость от осознания, что не придется становиться женой Ферала с его неуемной страстью, я пошатываясь, поднялась и замерла на несколько секунд. Волосы больше не пылают, рыжие пряди спокойно лежат на груди и плечах и даже прикрывают до самого живота. Ноги ватные, но я все же сделала шаг, затем еще один, и еще. Наконец мышцам вернулась сила, остатки тремора затихли, разум прояснился.

Остановившись рядом с Лодином, посмотрела в черноту Вормхола.

– Сколько человек заходили в эту дыру? – спросила я Фарбуса.

Он покачал головой, сверкая налобным знаком.

– Если честно, ни одного, – ответил Смотритель. – Я строго следил, чтобы никто и никогда не нарушал границ миров.

Брови Лодина сдвинулись, лицо потемнело. Я с удивлением обнаружила, как быстро изменилось его настроение, а с ним и облик. Теперь вместо веселого, как летний бриз, паренька, передо мной серьезный, мрачный мужчина с черными глазами.

– Значит, не известно, чем это может обернуться, – произнес он задумчиво. – Ты говоришь, баланс очень важен. Но разве он не нарушится, если мы пройдем сквозь врата?

Смотритель ответил значительно:

– Вернувшись с помощью цветка вы создадите петлю и восстановите гармонию. К тому же, врата для того и нужны, чтобы через них ходить. А вот цветок… Из-за него я и слежу, чтобы где-то убавилось, но в другом месте прибавилось.

Я ощутила легкое прикосновение к тыльной стороне ладони и быстро опустила взгляд. Пальцы Лодина сильно сжали кисть, я резко выдернула и отошла.

– Фарбус? – обратилась я к лысому, потирая метку на шее.

– Слушаю тебя, Агата.

– Если гармония или что ты там говорил, нарушится, Звенящей Долины тоже не будет, я правильно поняла?

– Да.

– И ты обещаешь запереть огнекрылых в нижнем мире, если мы достанем цветок?

Фарбус кивнул.

– Если цветок окажется в хранилище, – произнес он, – это займет не больше пяти минут.

– Тогда я готова спуститься в Подмир вместе с Лодином. Ради спасения моей Долины и баланса. Но ради Долины в первую очередь. Я слишком ненавижу огнекрылых, чтобы отказываться от такого шанса.

Послышался облегченный вздох смотрителя. Шелестя мантией, он сделал несколько шагов в сторону и вскинул руки. Потом стал выкладывать на полу какие-то лишь ему понятные камни, а я с тревогой понимала, что решилась на нечто безумное, что навсегда изменить жизнь.

Смотритель проговорил, подвигая зеленый камень поближе к краю:

– Вы должны знать, Подмир очень плотный.

Мы с Лодином переглянулись, я спросила:

– Это как?

– Так, – ответил Фарбус. – За эоны существования Подмир ужимался, становясь плотнее и… Материальнее. Да, это правильное определение. Подмир очень материален.

В груди тревожно ухнуло.

– Что это значит? – спросила я.

Смотритель покривился, как делают люди, когда не уверенны в том, что говорят. Потом произнес:

– Точно не знаю. Но будьте готовы к тому, что привычное мироощущение изменится. И вообще, будьте готовы к перемене. Но главное, отыщите цветок и верните его в хранилище.

Я потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями, и спросила:

– А как мы оттуда выберемся?

– Когда найдете цветок, – сказал Фарбус, – он сам вас перенесет. Он источает особый запах, который способны уловить только стихии.

– Замечательно, – пробормотала я.

Фарбус вскинул руки. Знак на лбу засиял, словно новая звезда. Кристаллы в зале тоже засветились, будто помогая смотрителю.

Потом его губы затряслись, он стал что-то быстро-быстро говорить на непонятном языке. Стены загудели, послышался стеклянный звон, а я в страхе схватилась за руку Лодина.

Тот бросил на меня понимающий взгляд и прижал к себе. Мрачный облик чуть смягчился, теперь он выглядит, как равномерный степной ветер. По лицу скользнула мимолетная улыбка, за которую захотелось опалить его парой огненных шаров.

– Я буду тебя защищать, – шепнул он.

Я отозвалась:

– Это и настораживает.

Все задрожало, Вормхол взревел, как стадо гигантских быков, и пыхнул в нас чернотой. Я хотела зажмуриться, но не смогла, потому что Фарбус крикнул гулким голосом:

– Вперед! Пока я снял заграждение! Прыгайте!

Лодин улыбнулся, потом рванул меня к себе и увлек в черноту Вормхола.