Глава 20. Лазгус

Это было поразительно. Окруженная искусственным кольцом планета походила на помещенную в оправу жемчужину, сиявшую в космосе множеством искусственных огней. Сияние исходило от щедрого освещения городов, замков, поместий и огромных величественных памятников, видимых даже с орбиты. В самом кольце находились доки, парковочные места, транспортная инфраструктура, защитные системы и многое, многое другое, что позволяло ему жить своей жизнью преддверия столицы Высокой Империи. Да, везде чувствовалось превосходство тысяч лет активного экспансивного развития гордой расы. Эсхатон теперь начинал понимать, почему лазги так пренебрежительно относятся к другим гуманоидам. Они уже очень давно бороздили просторы Галактики. И по праву могли считать себя старшей цивилизацией по сравнения со многими остальными вышедшими в космос не более тысячи лет назад.

Пройдя проверку и озвучив причину прибытия (дело к сенатору Шорги), фрегат кварга припарковался в Кольце. Конечно, на планету можно было попасть только через телепортатор, и только без оружия. Лазги не любили когда их гости нарушали законы Империи. Любой вред интересам их расы в их родной столице карался смертной казнью через гладиаторские игры. О да, на Лазгусе это являлось любимым развлечением. Огромные средства тратились на приобретение самых экзотичных тварей в отдаленных уголках космоса. Постановка и режиссура этих боев отличалась продуманностью и разнообразием. В то же самое время моря крови не приветствовались и поэтому всем участникам вводили вещество, ограничивающее исход жидкости из тела. Главным было умение выживать, а не кровавое зрелище. Эсхатон понимал, что если его задумка не удастся, то их с толианином ждет участие в этом виде времяпрепровождения. Тепроса не выпустили из корабля, так как доступ рабам-лазгам на родную планету оказался заказан. Он не особо огорчился. На Лазгусе его бы ждали кредиторы и несмываемый позор.

Итак, оставив корабль на попечение лазга, Эсхатон и Ниирк отправились к телепортатору. Почти вся обшивка Кольца оказалась прозрачной. Благодаря этому можно было наблюдать красоты планеты. И оно того стоило. Дома на родном мире лазгов строили в виде причудливых фигур, имеющих какую-то историческую ценность для этой расы. Для того чтобы их могли рассмотреть с орбиты, применялась яркая подсветка и увеличение размеров. Создавались целые архитектурные комплексы. Они связывались воединое, творя летопись цивилизации долгоживущих гуманоидов. Из космоса все выглядело так, как будто Лазгус разрисован талантливым художником, пытавшимся увековечить свое мастерство.

Ниирк немного переживал из-за презрительного отношения лазгов к его расе. Но кварг разъяснил тому, что многие обитатели столицы Высокой Империи даже не посмотрят в его сторону. Тем не менее, с трудом удалось снарядить толианина, разрешив ему надеть балахон, скрывавший насекомоподобную голову. Эсхатон же был настроен решительно. Он собирался освободить Суру и надеялся, что такой ход событий будет выгоден ведорам, так как без их помощи в этой ситуации он не сможет довести до конца свою миссию. Ну, а если они с Ниирком попадут на арену, то и подавно можно забыть о спасении расы толиан.

Так, питая некоторые иллюзии по поводу своих возможностей, гуманоиды попали на планету. Транстелепортационное перемещение, как всегда прошло удачно, но неприятный осадок от риска попасть в место назначения по кускам еще остался. Теперь необходимо связаться с сенатором Шорги и назначить встречу. Информационное бюро предлагало записать их на прием через две недели. Это было неприемлимо. Поэтому Эсхатон узнал, где живет сенатор, и они с Ниирком направились искать транспорт. Найти такси не составило труда. Но к удивлению гуманоидов оно оказалось не полностью автоматизированным. Еще надо пояснить, что транстелепортация так и не смогла заменить другие виды транспорта, из-за опасности перекрестного столкновения телепортируемых объектов. С орбиты на планету по прямому пути — пожалуйста. Но на поверхности, по множеству пересекающихся траекторий, через миллионы препятствий — слишком рискованно. По старой привычке транспортное дело отдали на откуп водителям, что являлось нонсенсом у большинства рас. Но факт оставался фактом. Час езды к месту назначения (а поместье находилось на другой стороне большой планеты) по гиперскоростному туннелю они провели в компании сутулого лазга.

— По каким делам к нам? — спросил таксист.

Хотя цель их визита и не являлась тайной, но надо было соблюдать осторожность.

— Давно хотели посмотреть на вашу красоту. И как раз подвернулся повод — дела. — Эсхатону вообще начинало казаться, что толку от конспирации уже никакого. Их все равно вели как домашних животных на забой.

— О да! Посмотреть здесь есть на что!

И правда, вокруг раскинулись живописные просторы. Хотя Лазгус был полностью урбанизирован, но растительность все же сохранилась в виде оплетающих высокие строения мелколистных ярко-зеленых растений. На экран гипертакси передавалась обработанная картинка снаружи. А иначе, по причине высокой скорости невозможно было бы полюбоваться окрестностями. Гордые уходящие в небеса замки, соседствовали с огромными жилыми комплексами, в которых все подчинялось архитектурной связанности и орбитальной видимости. На Лазгусе предпочитали только наземный транспорт. Наверное, это опять же жертва картине планетарного масштаба. Поэтому небо было свободно от посторонних предметов, а проекционное освещение не мешало любоваться его голубизной.

— Так чем вы занимаетесь? — не унимался водитель. В общем то, ему особо нечего было делать в почти полностью автоматизированном автомобиле. Разве что следить за направлением движения и держать импровизированный руль, отдавая дань традиции и симулируя старину.

— Ну, ты, наверное, знаешь, чем должны заниматься кварги-мужчины, посвятившие себя Кодексу? — У Эсхатона не присутствовало ни малейшего желания рассказывать сейчас историю своей жизни.

— Да, но меня всегда интересовали подробности, — таксист не понял намека.

— Знаешь, я бы сейчас лучше послушал что-то интересное о сенаторе Шорги, — решил отвязаться от общительного лазга кварг. И в самом деле, это необычно, что водитель проявлял такой интерес. Видимо он принадлежал к самым низам лазгийского общества, так как не выказывал высокомерия.

— Давай так. Я тебе о сенаторе. Ты мне о себе, — предложил лазг золотую середину.

— Ладно, расскажи каково его влияние? — принял кварг предложение.

— Ха! Да его имя говорят шепотом, чтобы ненароком не накликать на себя беду. Если вы собрались иметь с ним дело, то несколько раз подумайте — потяните ли свою часть сделки. Иначе вас ждут не лучшие времена.

— Чем же он так опасен?

— У Шорги много связей. Проблемы свои он привык решать быстро и беспощадно. Тот, кто стоит на его пути, долго не задерживается среди живых. Это все знают наверняка.

— А разве у вас лазгов не обязаны все строго следовать законам Империи? — решил показать свою осведомленность толианин.

— Так то оно так, но сенатор особа высокая и ему позволено многое, что не дозволено другим. Это раз. А два — то, что все зависит от благосклонности нашего священного императора Хироса. Кто приближен, тому нечего бояться, а кто успел попасть в немилость, тот труп.

— Ну а, например похищение сограждан? — Эсхатон затронул интересующий его вопрос. — Насколько я знаю, это у вас в независимости от положения карается смертью. Разве император может нарушить этот закон?

— Не-а, это серьезно. Наверное, единственный случай, когда все равны.

Кварг с легкостью вздохнул. Он уже начал думать, что его данные устарели, и отношение к такому явлению в Империи поменялось. Возможность обвинить сенатора в похищении Суры была единственным козырем. Еще во время полета Эсхатон связался с родителями астрофизика и попросил о помощи. Огромных усилии стоило убедить их не предпринимать без его ведома никаких шагов. Ясно, что лазги не могли сидеть на месте. Поэтому вместе они решили, что те прибудут на Лазгус, и станут ждать, пока кварг выйдет на связь. В случае если от Ниирка и Эсхатона не будет никаких вестей в течений условленного времени, Тепрос сообщит об этом родителям.

Таксист еще немного поведал об особенностях политики на Лазгусе. Сенат играл немаловажную роль в жизни Высокой Империи. Хотя вся полнота власти принадлежала императору, он скорее выполнял контрольную функцию. А сенаторы занимались и законодательством, и исполнительной властью. Сведя до минимума бюрократический аппарат, лазги наделили сенаторов огромными полномочиями в сферах отданных под их управление. Например, Шорги отвечал за научно-исследовательский сектор. Стало ясно, почему именно он заинтересовался Сурой и данными по толианам. Когда пришла очередь кварга рассказать о себе, то он припомнил пару миссий. Одна из них касалась спасения фрохов в системе Гивуркула. Их материнский корабль потерпел крушение на опасной планете Пор. Кишащая смертоносными тварями она представляла собой заповедник хищников. Вся флора и фауна соперничала за право называться самым роковым пожирателем Галактики. Ходили даже слухи, что именно оттуда ведут свое происхождение кморы. Получив сигнал о помощи, Эсхатон быстро добрался на своем фрегате до Поры. И как раз вовремя. Полчища монстров осаждали бедных фрохов в их разбитом корабле.

Зачистив территорию при помощи огнеметов, кварг взялся вывозить сотни фрохов из этого ада. Спасти удалось не всех. Забив под отказ фрегат, Эсхатон планировал вернуться еще раз. Он оставил тем, кто не влез оружие, а сам отвез выживших на ближайшую безопасную планету. Но по возвращении обнаружил, что половину негуманоидов перебили. Среди спасенных за второй раз, оказалась и родня Джаэдо, который так любезно помог ему начать миссию толиан. Про другую миссию он рассказал, упомянув спасение Суры и поведав подробности этого дела. Водитель остался доволен и напоследок предложил подождать их у въезда в поместье сенатора. Но не за просто так. Он попросил на обратном пути еще два рассказа. И на этот раз один из жизни толианина. Ниирку так и не удалось скрыть свое лицо. Длинные усики выдали с головой этого гуманоида с насекомоподобной головой.

Массивные врата, отделявшие владения Шорги от мира простых смертных были украшены редкостными металлами и головами каких-то экзотических тварей. Пришлось отдать себя в руки охраны, чтобы попасть внутрь огражденной территории. Посреди коллекции из многих тысяч, размером со стандартного гуманоида, памятников возвышался дом сенатора. Он не походил на те замки, которые они видели по пути. Но дом и не выглядел миниатюрным на фоне гигантских сооружений лазгов. Десять этажей роскошной архитектуры завершались чашей, в которой, скорее всего, находился сад или бассейн. В любом случае снизу не получалось рассмотреть, что содержится на крыше. Памятники же выглядели как собрание всевозможных видов живых существ обитавших в Галактике. Многих можно было узнать. А некоторые напоминали что-то знакомое, но отличались какими-то особенностями. Были и такие, которые повидавший всякое Эсхатон не видел никогда. Пока охрана вела их через наполненный статуями двор, кварг думал о том, что все эти твари скорей всего участвовали в гладиаторских играх. Некоторые выглядели очень угрожающе. Ниирк даже упомянул, что не хотел бы встретиться с такими наедине.

Лазги-охранники завели кварга и толианина внутрь небольшого помещения с экраном на всю стену. Казалось что это приемная. Так оно и было. Им приказали ждать, пока появиться сенатор. Мол, потом он решит, что делать с незваными гостями. Ну и ладно. По крайней мере, они добились аудиенции. Прошло два часа. Внезапно на экране появилась фигура официально одетого лазга. Сначала сенатор разглядывал пришельцев, а потом заговорил, видимо свойственным ему повелительным голосом.

— Не думал, что вы явитесь в мой дом. Это странно. Зачем?

Эсхатон выступил вперед и начал выкладывать свои карты.

— Уважаемый сенатор, я рад, что вы вспомнили нас. Значит — мы важны. Но выслушайте меня внимательно.

И кварг рассказал об угрозе обвинения Шорги в похищении Суры. О том, что если он не отпустит лазгу, то буквально сейчас ее родители попросят приема у императора и донесут о происках сенатора. На удивление реакция Шорги не показывала, что он почувствовал какую-то опасность со стороны таких заявлений. Наоборот — сенатор расхохотался.

— И это все? — спросил он, как будто мало было угрозы смертной казни.

— Что вас так рассмешило? — Эсхатон не был готов к такому повороту.

— Слушай меня сынок! Ты шелудивая пародия на гуманоида. Неужели ты думал, что я не знаю о родителях Суры? Они сейчас радостно обнимают свою дочку. А ты, мерзкая неразумная тварь отправишься на гладиаторские игры за оскорбление чести и достоинства высшего должностного лица Империи.

— Вы отпустили Суру? — кварг не мог прийти в себя от удивления.

— А неужели ты считаешь, что я настолько глуп, чтобы отправить себя же на тот свет? Зачем мне похищать свою соплеменницу? Есть множество способов переубедить ее и без грубых действий. Но для тебя и твоего уродливого спутника это уже не имеет никакого значения. Вас осудят и завтра же казнят на потеху нашей великой расы!

Экран погас. В комнате воцарилась тишина. Эсхатон осознанно пошел на такой риск, но он думал, что все будет оправдано. Оказалось, что все планы и усилия напрасны. Они как дураки попали в ловушку, хитроумно спланированную кем-то, кто без сомнения умнее их. Трудно понять, кто обманывает теперь. Может быть, Адмирал участвовал в этом плане на стороне врага. А может, и нет. Может, все-таки Сура не была столь благодарна кваргу за спасение, как ему хотелось думать. Его снова обвели вокруг пальца. А может так и надо. Эсхатон уже ничего не понимал. Охрана надела на него и Ниирка магнитные кандалы и повезла сразу в суд.

Все случилось, как и говорил сенатор. Их осудили на смертную казнь. Ниирк хныкал, когда зачитали приговор. Для него разгоревшаяся надежда сменилась холодным ужасом перед неизбежной смертью. Кварг же впал в апатию и не произнес не слова до тех пор, пока их посадили в камеру.

— Я знаю, ты очень силен и у тебя есть шанс выжить. Обещай мне, что завершишь миссию, после того как я погибну, — толианин говорил это обреченно, понимая, что для него все закончено.

— Я ничего не могу тебе обещать. Если они решили, что мы умрем, то так и будет. Если нет, то тогда ты сам сделаешь это.

У напарников не находилось больше слов, чтобы подбодрить друг друга. Эсхатону, почему-то, вспомнился лазг-таксист, обещавший подождать их у ворот. Он так и не услышит очередную историю. Так никто и не сохранит память о толианине, пытавшемся спасти свою расу. Несправедливо выходило. Кварг смутно представлял, что их ждет завтра на гладиаторских боях. Но он понимал, что казнь не называлась бы казнью, если бы не предусмотрели умерщвление приговоренных. И вряд ли ему помогут его способности. Лазги уже не одну тысячу лет проводили эти игры. Кто-кто, а они должны знать, как сделать все интересно и смертельно опасно. Эсхатон не хотел сдаваться. Всю свою жизнь он служил Кодексу — спасал живые души. У него были принципы, у него были цели. Любовь? В этом трудно уличить представителей его расы. Такое чувство не было свойственно кваргам. Их женщины сами могли оплодотворять себя. А мужчины служили лишь как хранители и защитники вида. Хотя сексуальное удовольствие могли получать оба пола. Итак, сорок пять прожитых по стандартному времени лет оставили память о кварге по имени Эсхатон. Ему были благодарны тысячи гуманоидов. Кто-то хотел его смерти. Но в основном это черные сердцем, злые существа. Не смотря на все это, именно толианин помог ему выбраться из запоев и дал новую цель. Неужели теперь это стало бессмысленным. Да плевать на чьи-то интриги! Есть задача — выживание расы толиан. Есть Кодекс, который велит доводить начатое до конца. И есть Эсхатон — кварг неоднократно доказывавший свое превосходство в бою. Гуманоид решил, что будет биться до последнего, но не покажет свою слабость. Плохо, что бежать из изолированного охраняемого пространства не представлялось возможным. Лазги умели создавать системы безопасности. Иначе бы Эсхатон попытался. А так оставалось дождаться яркого света арены, которая заберет его жизнь. Прошла ночь, и настало утро. На Лазгусе смена тьмы и света происходила в пределах шестнадцати часов. Единственная звезда основной системы Высокой Империи щедро слала свои лучи через пространство, озаряя величественную архитектуру столицы лазгов. Всем космонавтам вживлялись стандартные чипы времени, которые позволяли ориентироваться в этом измерении на десятках тысяч обитаемых планет Галактики. Поэтому кварг был готов, когда за ними пришли.

Ниирк вроде ночью спал, но выглядел каким-то безнадежно уставшим. Их долго везли в закрытом автомобиле. Потом они попали в бараки. Там снаряжали и готовили участников игр. Кололи им сдерживающую распрыскивание жидкости сыворотку и объясняли сценарий выступления. Маленькие информационные боты демонстрировали схемы действия, а обслуживающие дроиды снаряжали обреченных гуманоидов. В помещении, в основном были нелазги, привезенные с тысяч планет империи или купленные на рынке приговоренных к смерти. Каждый из них чем-то не угодил Высокой Империи. Кто-то заслуживал гораздо больше, чем смерть, а кто-то не обидел и травинки. Не смотря на это кваргам, людям, фрохам, ретам (о, их очень любили выставлять на арену), иногда лазгам и другим представителям разумной жизни в Галактике предстояло доказать свою тягу к выживанию и умереть. Кому достойно, а кому нет. Пощаду мог заслужить только один из тысячи. Таковые, выбирались Императором по итогам игр.

Эсхатона и Ниирка решили поставить в паре. Их связали металлической цепью. Бот проиграл им сцену сражения. Ее взяли из истории лазгов. Спивелинские войны когда-то привели к поражению республики, которая пыталась противостоять имперским устремлениям старейших родов Лазгуса. Битва за Гофрон — вот что должны были симулировать смертники из группы кварга и толианина. На той планете состоялся один из самых ожесточенных боев того времени. Республиканцы, пытаясь противостоять десанту империи активировали нейтронную бомбу. Она вырубила все вооружение обеих сторон, заставив их сражаться в рукопашную. Затяжные бои велись несколько дней, пока имперцы не оказались в ловушке в густых лесах Гофрона. Вот там-то и пролилось немало лазгийской крови. Напарникам дали две обесточенных лазерных винтовки. Все должно было выглядеть натурально. Игры происходили каждый месяц. Они транслировались на всю территорию Высокой Империи и такие эфиры даже продавались другим расам. Миллиарды гуманоидов смотрели и обсуждали действия игроков. Обязательно принимали участие в таких представлениях лазги, которые желали прославиться. Им выдавали лучшее по сравнению со смертниками вооружение и искусно вплетали в сценарий, в качестве героев-спасателей или справедливых мстителей. Все подробности игр можно было не только посмотреть, но и прочувствовать с помощью виртуальных симуляторов. И все в прямом эфире. Для этого в легких костюмах участников встраивали датчики, сенсоры и камеры, передававшие сигнал в центр обработки.

Короче, популярности игр могли бы позавидовать самые шикарные задумки человеческой расы, из которых, кстати, и позаимствовали многие элементы лазгийских гладиаторских боев. Сам стадион, где проводилось «мероприятие» представлял собой овальный шар. Все террасы этого сооружения имели свою автономную искусственную гравитацию, которая позволяла наблюдать игру под любым углом. Посередине строения висела сфера, в которой и происходило само действо. Воссозданный с точностью до деревца Гофронский лес кишел своей флорой и фауной. Над ним висели проекционные небеса, с которых иногда мог пойти настоящий кислотный дождь. Полная правдоподобность соблюдалась. После завершения подготовки всех гуманоидов заключали в левитацонные поля, которые по мере развития сценария доставляли обреченных в нужную точку.

Ниирк ничего не говорил. Он только нервно подергивал своими длинными усиками. Кварг пытался наладить винтовку, но все напрасно. Элемент питания полностью удалили.

— У нас есть шанс, если будем держаться вместе, — пытался подбодрить Эсхатон отчаявшегося напарника. Хотя цепь не оставляла надежды на применение им своего редкого дара.

— Ты помнишь, что я сказал тебе вчера? Пообещай мне, что выживешь! — голос толианина был необычайно тверд.

— Да. Но я…

— Я должен отдать тебе долг. Ты пощадил меня тогда, когда я пытался забрать твою жизнь. Сегодня я верну его. Но ты должен пообещать!

Кварг не мог оставить Ниирка без этого обещания:

— Я обещаю! Клянусь Кодексом! — глядя в фасетчатые глаза, сказал Эсхатон.

Толианин кивнул и с размаху вогнал дуло винтовки себе в голову. Длинная половина оружия с легкостью пробила мягкую переднюю часть лица Ниирка. Удар был точен, рука гуманоида не дрогнула. Он осел на пол левитационной сферы. Кварг немедленно подскочил к своему напарнику. У того не наблюдалось никаких признаков жизни. Пульс не прощупывался. Тело мгновенно остывало. Кожа покрылась темными пятнами. Толианин был мертв. Рассчитывать на то, что кто-то окажет медицинскую помощь смертнику, не приходилось. Эсхатон понял, ради чего его спутник пожертвовал собой. Осталось только сорвать цепь с ноги умершего товарища, и он свободен, применять свое умение. Кварг так и сделал ради Ниирка.

Загрузка...