Час казни

Пролог

«Убийца Планет» двигался в варпе медленно и величественно, словно полководец во главе непобедимого войска. Эскортные корабли шли впереди, как гонцы, оповещающие о приближении повелителя. С флангов гигантский корабль прикрывали множество крейсеров и линейных крейсеров. Строй замыкали два линкора и невероятно древняя и грозная самоходная боевая баржа, принадлежавшая когда-то одному из Орденов Адептус Астартес.

Эта баржа, некогда носившая имя «Великий Деспот», была старше самого Империума. Во времена Ереси Хоруса она служила Осквернителю флагманом. На её борту были расквартированы пять рот космических десантников Черного легиона Хаоса – лейб-гвардии Абаддона. После того как боевая баржа попала в руки противника, имперские хронисты переименовали ее в «Знамение Рока». На борту такой же боевой баржи произошла последняя схватка Императора с Хорусом, в то время как Абаддон и другие военачальники Воителя штурмовали Императорский дворец. Теперь баржа «Знамение Рока» стала символом личной власти Осквернителя, унаследованной им от Воителя. Редкие появления «Знамения Рока» за пределами Ока Ужаса почти всегда предвещали крупномасштабные вторжения сил Хаоса в пространство Империума.

Громадный «Убийца Планет» неумолимо двигался к своей далекой цели. Его экипаж прилежно выполнял свои обязанности, не сомневаясь в том, что зоркий взгляд Осквернителя неусыпно следят за его действиями, хотя никто и не знал, где именно находится Абаддон. Хитроумный наследник Хоруса опасался не только происков противника, но и заговоров среди своих кровожадных и честолюбивых подданных. Поэтому он непрерывно перемещался с «Убийцы Планет» на «Знамение Рока» или на какой-либо из двух грозных линкоров. Точное местоположение Абаддона было известно только самым преданным слугам и приспешникам. Некоторые поговаривали даже о том, что по приказу Осквернителя было выведено несколько гомункулов – двойников Абаддона. Никто ничего не знал наверняка, но и в подразделениях сил Хаоса, и в Имперских вооруженных силах не раз отмечали, что Осквернитель мог одновременно появляться на разных судах в разных мирах, расположенных друг от друга в неделях варп-перехода.

Неудивительно, что хитроумный и изобретательный Абаддон вот уже десять тысяч лет командовал в Оке Ужаса Легионами Хаоса.

Трое навигаторов «Убийцы Планет» прокладывали курс в постоянно меняющейся паутине варпа. Их не пугали тайны Имматериума. Они чувствовали взгляды других навигаторов, видели ментальным взором их корабли и вовсе не боялись шныряющих повсюду злобных бесплотных демонов. Эти ненасытные твари беззвучно терзали поля Геллера и пустотные щиты, за которыми прятались смертные существа, осмелившиеся вторгнуться в их владения.

Навигаторы Абаддона ощутили присутствие вражеского корабля, следящего за полетом «Убийцы Планет». Непрошеный соглядатай мог быть уничтожен в любой момент, но Осквернитель хотел, чтобы противник знал местонахождение «Убийцы Планет». Абаддон понимал, что обескровленные и распыленные на множество фронтов Имперские вооруженные силы не смогут сейчас дать ему достойный отпор. А ощущение собственного бессилия перед лицом неумолимо приближающегося гигантского корабля должно было внушать им ужас.

Где-то далеко в вихрях варпа навигаторы «Убийцы Планет» уже определили свою цель. Сначала она затеплилась на горизонте их ментальных взоров, но постепенно стала увеличиваться в размерах. Имперские навигаторы прокладывают путь в варпе по сигналам Астрономикона своего полудохлого повелителя, а у лоцманов «Убийцы Планет» совсем другой маяк! Страх!.. Страх, сжавший миллиарды людских сердец! Слепая паника, охватившая целый мир, отразилась в психочувствительном Имматериуме и засветилась, словно карликовая звезда в космической бездне…

Варп чувствовал ужас жителей Белатиса, ожидавших неминуемой гибели, и направлял палача к своей жертве.

I

Серые тучи затянули небо над Мадиной. Несколько десятков арестованных разбирали завалы во дворе казарм Адептус Арбитрес. Очередной минометный обстрел застал их врасплох. Мины с противным визгом свалились с неба и разорвались посреди двора.

Выругавшись, Вэннан Корте нырнул под гусеничный командный транспорт «Рино». На броню посыпалась грязь вперемешку с осколками и кусками человеческого мяса.

Опыт последних безумных дней подсказывал Корте, что до следующего залпа у него есть секунд двадцать. За это время ему надо успеть добраться до укрытия.

– Махан! – на бегу заорал Корте в вокс шлема,– Вы что там, уснули?! Немедленно засеките и накройте эти чертовы минометы!!!

– Мы стараемся, сэр! Но они прячутся в развалинах восточного квартала и постоянно меняют позицию. Под таким огнем мы не успеваем прицелиться! – послышался в ответ хриплый от усталости голос командира взвода артиллеристов.

Махан был самым молодым из офицеров Бизантана. Поначалу Корте возражал против его назначения на должность командира артиллеристов, считая, что у выходца из далекого сельскохозяйственного мира слшпком мало опыта. Теперь Корте неохотно признавал правоту прокуратора. За последние несколько недель Махан зарекомендовал себя как способный офицер. Его боевой расчет пресек несколько попыток разъяренной толпы взять штурмом казармы Адептус Арбитрес. Кроме того, он успешно прикрывал огнем воздушный транспорт, ежедневно курсировавший между имперскими базами Белатиса.

Разумеется, Корте никогда бы и в голову не пришло поощрить Махана. Помощник прокуратора должен внушать младшим офицерам лишь благоговейный трепет. Кроме того, Корте родился в мире-улье и ни за что не согласился бы хвалить свиновода с аграрной планеты, какими бы выдающимися ни были его достижения.

– Ваш долг – уничтожать врагов Императора, а не оправдываться! – рявкнул Корте.

Услышав предупреждающий возглас и визг летящих мин, он прыгнул в укрытие. За сложенными у стены мешками с песком уже пряталось несколько арбитров. Мины ударили в мощные стены бункера во внутреннем дворе. В ту же секунду с башен заговорили орудия. В сторону предположительной позиции минометчиков понеслась лавина фугасных снарядов. Через некоторое время где-то к востоку от казарм послышались громкие взрывы и несколько разрывов потише.

Корте многозначительно переглянулся с Доланом, арбитром, служившим под началом Бизантана со времен усмирения восстания генокрадов на Таннене.

«Детонация, – подумал Корте. – Значит, Махан во что-то попал. Может, даже уничтожил парочку минометов. А может, и склад мин… Неплохо для свиновода!..»

– Молодец, Махан! – проговорил Корте в вокс. – Но не расслабляйтесь. Постарайтесь уничтожить остальные минометы. К нам с третьей базы летят гравискифы. Мне не хотелось бы, как в прошлый раз, соскребать с посадочной площадки внутренности их пилотов.

– Мы постараемся, – спокойно ответил Махан.

Минометы замолкли. Корте поднялся и оглядел двор. Размахивая дубинками, сержанты орали на каторжников, заставляя их сгребать в кучи обломки бетона и куски человеческих тел. Люди неохотно покидали свои ненадежные укрытия, то и дело поглядывая на небо, откуда в любой момент могли посыпаться мины. Несколько человек принялись тушить бронетранспортер, получивший прямое попадание. В западной части двора все еще дымились обломки гравискифа. Арбитрам удалось сбить его, когда машина развернулась, чтобы в третий раз обстрелять двор казармы.

Из-за низких облаков раздался вой двигателей. Корте и Долан задрали головы и стали всматриваться в хмурое небо.

– Это наши? – не выдержал Долан.

– Какая разница? – презрительно пожал плечами помощник прокуратора.

Три часа назад звено орбитальных штурмовиков, словно на учениях, прошло над северными промышленными районами столицы и нанесло мощный удар по наземным целям. Арбитры так и не смогли понять, что это были за штурмовики и какие цели они поразили.

Корте взглянул поверх стены туда, где за пеленой дождя угадывались очертания дворца принца-регента. Капли воды искрились и сверкали, падая на пустотный щит, прикрывающий огромную резиденцию правителя Белатиса. Даже с такого расстояния Корте расслышал приглушенную шумом дождя канонаду. Протерев окуляры, помощник прокуратора поднес к глазам бинокль и стал наблюдать, как взрываются снаряды, натыкаясь на преграду пустотного щита.

Утешившись мыслью о том, что хотя бы эти снаряды не летят к его казарме, Корте задумался о стремительном и неожиданном повороте событий, разыгравшихся на Белатисе. Менее двух месяцев назад сухой сезон сменился сезоном дождей. То есть со дня, когда они обнаружили ту страшную находку и уничтожили пещеру культистов, тоже прошло около двух месяцев. За это короткое время вся планета с ужасающей быстротой канула в бездну анархии и гражданской войны.

Со стороны дворца продолжал доноситься грохот взрывов. Порой снаряды не долетали до пустотного щита и падали на лагерь беженцев, тщетно искавших спасения под защитой огромной скалы.

«Если им так хочется в варп, пусть туда и проваливают! – подумал Корте, морщась от горечи неизбежного поражения. – Чем скорее мы унесем отсюда ноги, тем лучше. Мы сделали все, что могли…»

II

В тронный зал дворца принца-регента не проникали звуки стрельбы и крики повстанцев. Пустотные щиты хорошо справлялись со своей работой. В резиденции все так же плелись интриги и шла борьба за мелкие привилегии. Местная знать, казалось, и не задумывалась о том, что дни раздираемой гражданской войной планеты уже сочтены.

– Глубокоуважаемый прокуратор, постарайтесь понять, его величество принц-регент еще не готов распроститься со своим горячо любимым миром, который, кстати, вручен попечению принца-регента и его семейства самим Императором!

«На самом деле, – подумал Бизантан, разглядывая внушительную фигуру министра национальной безопасности Джарры Кейля, – ты просто убедил этого жирного глупца в том, что его священный долг – оставаться здесь до конца. И все потому, что еще не полностью разграбил этот "горячо любимый мир". Ты стараешься обеспечить безбедное существование себе и всему своему отродью там, где не грохочут пушки и не слышны предсмертные крики детей!»

Прокуратор знал, что первый министр уже набил трюмы висевшего на орбите транспорта не только личной собственностью семейства принца-регента, но и прочими ценностями, которые его люди вынесли из музеев, святилищ и банков Белатиса. Туда же перекочевала и государственная казна. Ни министра, ни его сообщников, кажется, не волновало, что в эти же трюмы могло поместиться огромное количество беженцев.

– Мне понятно желание принца-регента оставаться со своими подданными до конца, – вызывающим тоном произнес Бизантан, обращаясь к человеку, восседающему на троне. – Однако верный слуга Императора не имеет права понапрасну рисковать своей жизнью. Кроме того, мною получен приказ эвакуировать первых лиц Белатиса. Мой долг – предупредить принца-регента о том, что он не может больше медлить с отъездом. Сорок восьмой Валеттский и сто двадцать третий Миносский полки Имперской Гвардии уже грузятся на транспорты. На сегодняшний день Адептус Арбитрес являются единственными представителями Имперских вооруженных сил на Белатисе. Однако мне известно, что на днях поступит приказ и о нашей эвакуации.

Бизантан на мгновение замолчал, рассматривая грузную фигуру на троне.

– Если принц-регент желает остаться и погибнуть, я могу лишь восхищаться его преданностью своему миру. Но должен предупредить, что очень скоро здесь не будет ни Адептус Арбитрес, ни Имперского флота.

Будто в подтверждение слов Бизантана, мощный залп потряс древние стены. Придворные, столпившиеся у трона принца-регента, олицетворяющего сейчас их единственный шанс на спасение, стали нервно переглядываться. Очевидно, они не жаждали разделить трагическую судьбу обреченного мира и мечтали поскорее оказаться на борту транспортов. Конечно, в трюмах этих кораблей было не так чисто и просторно, как во дворцах, но туда, по крайней мере, не долетали снаряды хаоситов.

– Мы благодарим прокуратора за предупреждение. Однако хотим напомнить, что обладаем не меньшими полномочиями. Мы и наше семейство уже четыреста лет являемся правителями этого мира и назначены решением Совета Верховных Лордов Терры. Приказ об эвакуации будет издан в нашем дворце, а не в казарме Адептус Арбитрес! – пропищал принц-регент Витас Сарон. Его тоненький голосок прозвучал под высокими сводами необъятного тронного зала особенно жалко. Принц стал оглядываться по сторонам, ища поддержки у придворных.

Бизантан с трудом поборол приступ гнева. Дни его мира сочтены, а этот жирный дурак все еще играет в политические игры, показывая своим аристократам, что не станет безропотно плясать под дудку Империума! Однако стоило прокуратору открыть рот, чтобы возразить этому спесивому глупцу, как вперед шагнула женщина в темно-синем плаще. Узнав цвета Адепта Сороритас, телохранители и придворные почтительно расступились.

– Принц-регент, безусловно, прав. Но его чин – гражданский, а прокуратор Адептус Арбитрес – военный. Известно, что Верховные Лорды Терры повелели считать слово военных решающим, когда речь идет о вооруженных столкновениях с врагами Империума.

Покосившись на Бизантана и отвесив неглубокий поклон в сторону Витаса Сарона, седовласая сестра Адепта Сороритас отступила назад.

Проводив ее потеплевшим взглядом, прокуратор мысленно поблагодарил судьбу за то, что в тронном зале нашелся хоть один верный слуга Императора. Сестра Аппония принадлежала к Ордену Фамулус и была приставлена Министорумом к персоне принца-регента в качестве домоправительницы и советника. А при необходимости она выступала еще и как напоминание о том, что принц-регент в конечном счете всего лишь наместник в одном из миров Империума.

При этом Бизантан подумал, что Сарон не такой уж плохой человек и даже старается верно служить Императору. Самый большой его недостаток заключался в том, что он был очень тщеславен и при этом ни о чем не имел своего мнения, легко подпадая под чужое влияние. Например, под влияние первого министра национальной безопасности или грозного широкоплечего генерала Брода, командовавшего остатками сил самообороны. Если агенты прокуратора не ошибались, принц-регент был под каблуком даже у женщины, сидевшей сейчас рядом с ним на троне поменьше… Как раз в этот момент Сарон наклонился к ней. Принцесса Малисса подала ему бокал вина и что-то зашептала на ухо.

Семейство Сарон обосновалось во дворце безжалостно умерщвленного мятежного принца Тарса четыреста лет назад. С тех пор каждый из правивших Белатисом Саронов непременно прибавлял к своему титулу слово «регент», а потом поступал, как ему заблагорассудится. В общем и целом династия Саронов достаточно верно служила Императору. Ее преданность даже была запечатлена на героических фресках тронного зала, изображающих изрубленные тела мятежников из рода Тарсов и туши истребленных ксеносов.

Витас Сарон с жадностью приник к кубку, поданному сестрой, и Бизантан разочарованно подумал, что принц-регент еще и закладывает за воротник. Разглядывая благородные черты лица принцессы Малиссы и обнаруживая в ее глазах признаки острого ума, Бизантан в очередной раз проклял местные традиции престолонаследия. Если бы восемь лет назад после смерти отца на трон взошла эта женщина, рассеянно треплющая сейчас по щеке своего слабоумного брата, она не допустила бы разгула анархии и начала гражданской войны.

– Неужели все так плохо? – осушив одним глотком кубок, промямлил Сарон.– Мы прикажем новым солдатам прибыть на защиту дворца. Мы пока еще принц-регент, и наш народ пойдет за нами в эту годину суровых испытаний. Мы обязаны как можно дольше оставаться с нашими возлюбленными подданными. Пусть они знают, что память о нашем мире и его боевой дух умрут только тогда, когда в небытие уйдет последний из династии Саронов!

«Он действительно неплохой человек, – подумал Бизантан, – но очень глупый. Он ничего не хочет знать и совсем ничего не понимает!»

– Каким новым солдатам? – стараясь держать себя в руках, спросил прокуратор. – Откуда им взяться? Ваши казармы пусты. Все бойцы сил самообороны Белатиса или уже посланы в окопы, или разбежались. Кроме того, они целыми полками переходят на сторону противника.

Бизантан замолчал, бросив испепеляющий взгляд в сторону генерала Брода и его адъютантов. Прокуратору уже давно стало ясно, что в ряды сил самообороны планеты много лет назад просочилось множество культистов. Когда на Белатисе стали поговаривать о неминуемой катастрофе, хаоситы вышли из подполья и развернули свою подрывную деятельность почти во всех крупных населенных пунктах. Они усердно сеяли страх и недовольство среди населения, и без того напуганного слухами о грядущем вторжении. Многие подразделения сил самообороны Белатиса, отправленные на подавление беспорядков, поддержали бунтовщиков. Вскоре стало известно, что их командиры давно втайне поклонялись силам Хаоса. Во многих случаях мятеж начинали нижние чины. Расстреляв офицеров, они открывали оружейные склады хаоситам, количество которых непрерывно росло. Предводители культов учили, что скоро появится страшный «Убийца Планет», гнев Абаддона обрушится на этот мир и на пощаду смогут надеяться лишь те, кто присягнет новому владыке. Миллионы перепуганных жителей Белатиса стали поклоняться Хаосу, надеясь спасти свою жизнь там, где уповать на Императора уже не приходилось.

По приказу Бизантана Корте провел расследование среди высших чинов армии принца-регента. Он уличил в преступном попустительстве шестнадцать офицеров штаба генерала Брода, включая его заместителей. Именно их бездарность и вялость привели к тому, что силы самообороны оказались не способны контролировать ситуацию. Всех арестованных по этому делу тут же казнили. Однако расследование велось впопыхах, и Бизантан по-прежнему подозревал, что в командовании местной армии продолжают скрываться сторонники Хаоса.

Кроме того, у прокуратора появились и более страшные догадки. Стоя в тронном зале, он с недоверием всматривался в лица придворных. Бизантан понимал, что сейчас не время выводить их на чистую воду. Он займется ими позже, когда они окажутся запертыми в трюме ударного крейсера Адептус Арбитрес. Там будет несложно выпытать, почему Белатис так легко скатился в бездну анархии. Прокуратор выяснит, что можно объяснить попустительством и халатностью, которые – как свидетельствовал расстрел шестнадцати офицеров – сами по себе являлись преступлением против Императора, а что стало следствием более страшных беззаконий.

Измена! Предательство! Ересь и сговор с нечистью Хаоса! Смерть изменникам!

Однако теперь первостепенная задача Бизантана заключалась в том, чтобы организовать эвакуацию. Суд и наказание придется отложить!

Подавив гнев и раздражение, Бизантан заговорил спокойно. В его жилах текла кровь охотников, а те могли сутками сидеть в засаде в ожидании жертвы.

– Принц-регент Сарон, я знаю, что вы верный и преданный слуга Императора,– произнес прокуратор. – Можете не сомневаться в том, что вам будут оказаны все почести, соответствующие вашему положению. Я лично прослежу за тем, чтобы все ваши указания неукоснительно выполнялись…

III

– А я говорю, это был голос Кернера!

Два бойца сил самообороны Белатиса осторожно выглядывали в смотровую щель. Они всматривались в туман, клубившийся над землей, и прислушивались к внезапно наступившей зловещей тишине. Перед бункером в грязи и лужах крови валялись окровавленные трупы хаоситов в черных балахонах.

Трое солдат держались в бункере уже четверо суток. У них еще оставались вода, провиант и достаточное количество боеприпасов. Но после нескольких дней непрерывных атак на их позицию нервы у всех троих были на пределе, а мужество и решимость таяли на глазах.

Бункер, в котором они сидели, принадлежал комплексу укреплений, защищавших мощные лазерные батареи и ракетные шахты орбитальной обороны Белатиса, располагавшиеся на холмах над Мадиной. Связь перестала работать два дня назад. Теперь бойцы не могли соединиться ни с центральным командным пунктом, ни с соседним бункером, до которого и было-то всего несколько сотен метров. Услышав неподалеку рев пушек, они радовались тому, что кто-то из их товарищей еще жив. Но вот уже несколько часов орудия молчали. Самый старший и опытный боец, по имени Марон, в последний раз всмотрелся в туман и отошел от смотровой щели.

– Я ничего не слышу, – раздраженно сказал он молодому солдату. – Если ты и слышал чей-то голос, это не мог быть Кернер. Забудь о нем. Его убили. Или он дезертировал. В любом случае он не такой дурак, чтобы сюда возвращаться!

– Кернер нас не бросит! – заявил юноша. – Он же обещал вернуться с подкреплением!

– Наверное, сначала он так и хотел сделать, – объяснил Марон. – Но даже если он и сумел проскользнуть мимо этих тварей, у него в Малине остались жена и двое детей. Уж наверняка он решил погибнуть вместе с ними, а не со мной или с такими дураками, как вы. И я его прекрасно понимаю. У меня тоже есть семья. Мы живем в пригороде Рабаса. Это на другом континенте, иначе разве я бы тут с вами сидел?!

Марон сплюнул и покачал головой. Надо взять себя в руки. Этот мальчишка не намного старше его сына, но он отважно дерется! Конечно, парень устал и напуган… А ведь они тут и погибнут… Если их не убьют притаившиеся в тумане хаоситы, то через несколько дней, когда вражеский флот доберется до Белатиса…

«Может, не стоит так строго с этим пацаном?» – подумал Марон.

– Вон! Да вон же! В тумане! Там кто-то есть! Это Кернер! Клянусь Императором, это он! – закричал другой молодой солдат.

Марон схватил лазерную винтовку и приник к инфракрасному прицелу, способному пронзить пелену тумана. Он увидел, как из отдаленной рощи появилась чья-то фигура и, хромая, двинулась к бункеру. На человеке была запятнанная кровью голубая форма сил самообороны Белатиса. Подкрутив прицел, Марон всмотрелся в окровавленное лицо солдата. Это действительно был капрал Кернер. Марон видел, что губы Кернера зашевелились, и через мгновение до бункера донесся его голос: капрал просил в него не стрелять, но что-то в этой сцене насторожило опытного бойца. Что-то странное…

Внезапно раздались выстрелы. Пули и лазерные лучи вздыбили фонтанчики грязи вокруг Кернера. Марон разглядел среди деревьев несколько темных фигур. Его реакция была мгновенной.

– Прикройте его!

Один из бойцов бросился к болтеру и выпустил очередь крупнокалиберной смерти по укрытию культистов. Марон подумал, что еще совсем недавно этот мальчишка был обычным сопляком, но последние два месяца боев превратили его в ветерана.

Снова припав к прицелу винтовки, Марон тоже принялся стрелять по черным фигурам, имевшим неосторожность высунуться из-за деревьев. На толстую бронированную дверь бункера посыпались удары. Кернер бил в нее кулаком и просил пустить его внутрь. Один из молодых бойцов подошел к выходу и принялся отсоединять прикрученную к ручке гранату. Марон приготовился открыть огонь по хаоситам. Изменники наверняка бросятся в самоубийственную атаку, как только увидят открытую дверь.

Однако фигуры в черных балахонах внезапно юркнули назад в укрытие.

В голове Марона промелькнуло страшное подозрение, но молодой боец уже распахнул дверь.

Марон обернулся к капралу и увидел восьмиконечные звезды – символ Хаоса, – вырезанные на его щеках. Затем он увидел лазерный пистолет, из которого Кернер в упор застрелил юношу, открывшего ему дверь, подсумки со взрывчаткой на его груди и на поясе и детонатор в левой руке.

Марон схватился было за винтовку, но сразу понял, что не успеет прицелиться и выстрелить. В последнюю секунду перед взрывом он молился лишь о том, чтобы смерть его жены и детей была такой же быстрой…

Хоизан Безликий с нескрываемым удовлетворением проследил за тем, как по просеке прокатилась взрывная волна, а с неба посыпались обломки вперемешку с грязью. Из укрытий полезли облаченные в черное хаосопоклонники. Хоизан едва удостоил их взглядом. Этот сброд пригоден лишь для выполнения примитивных задач. Пушечное мясо армий Осквернителя!.. Впрочем, в этом мире они действуют совсем неплохо. Не хуже пленного солдата, сделавшего свое дело!.. Дурак добровольно пошел на смерть, думая, что такой ценой купит жизнь своей семьи…

Хоизан усмехнулся. Этот солдат поверил его обещаниям так же, как верят остальные глупцы. Они наряжаются в черное, для того, чтобы спасти свою жизнь на службе сил Хаоса. В отличие от них, Безликий точно знал, что произойдет, когда в небе Белатиса появится «Убийца Планет». Осквернитель пожелал, чтобы все живое на планете было уничтожено. Сейчас Хоизан как раз занимался претворением его воли в жизнь.

По первому жесту Безликого хаосит выпустил осветительную ракету, призывая всех собраться на склоне холма.

Подавив сопротивление последнего бункера на этом оборонительном участке, можно двигаться к лазерным батареям и ракетным шахтам.

IV

В третий раз за последние три часа толпа облаченных в черное хаосопоклонников бросилась в атаку через площадь. И в третий раз их встретил ураганный огонь из-за импровизированных баррикад.

Не обращая внимания на вражеских снайперов, исповедник Иоганн Деван забрался на обломок статуи святого Себастиана Тора, чтобы корректировать огонь, который вела его паства. Командиры Имперской Гвардии называли членов Боевого Братства «святыми негодниками» и считали, что бойцам этого военизированного религиозного общества намного проще перестрелять друг друга, чем попасть во врагов. Теперь Девану очень хотелось, чтобы гвардейцы посмотрели на братьев в настоящем бою.

– Не спешите! – кричал исповедник.– Дайте им подойти. Начинайте стрелять, когда будете уверены, что не промажете!.. Если кончились патроны, берите любое оружие и отходите на вторую линию обороны!

Пуля ударила в опрокинутую статую прямо за спиной Девана. Исповедник оглядел площадь и заметил бойца самообороны Белатиса в форме, почерневшей от грязи и машинного масла. Присев за грудой обломков, изменник целился в Девана, но исповедник вскинул автоматическую винтовку и выстрелил первым. Дезертир заорал, закрыл лицо руками и свалился с кучи. Но вокруг оставалось еще множество еретиков, и Деван открыл по ним беглый огонь.

Хаосопоклонники стали кидать в сторону баррикад бутылки с зажигательной смесью. Взметнулось яркое пламя, раздались истошные вопли, запахло гарью. Прицелившись, Деван выстрелил по бутылке, зажатой в руке одного из хаоситов. Вспыхнувшим прометием окатило сразу нескольких еретиков. Их тела загорелись, словно снопы соломы. Ошалев от боли и ужаса, они метались по площади, натыкались на своих товарищей, и пламя тут же перекидывалось на черные балахоны других хаоситов.

– Смотрите! Это пламя гнева нашего Императора! – воскликнул Деван, зная, какое глубокое впечатление произведут его слова на боевых братьев. – Оно испепелит их и загонит назад во мрак варпа!

Деван был невысоким, худощавым, гладко выбритым мужчиной. Он понимал, что совсем не похож на пламенных бородачей с горящим взглядом, какими обычно изображали исповедников, ставших легендами Экклезиархии. Тем не менее, в глазах его паствы он был выше и значительнее пятиметровой статуи, охраняющей арку главного входа на соборную площадь. Месяц назад Деван еще подвизался в сане рядового проповедника в одном из сельских приходов далеко к югу от столицы. Тогда он собрал людей и заявил, что обреченным на гибель лучше ждать своего конца возле великого собора в Мадине, где они проведут свои последние дни в молитве и созерцании вечной славы Императора, к которому скоро отлетят их души. Некоторые из его спутников погибли в пути. Но их место заняли другие. Многих привлекали спокойствие и решимость сельского проповедника. Пять дней назад Деван добрался до Мадины во главе небольшой армии пилигримов.

Людей вела надежда, что в столице, этом средоточии имперской власти, еще царят закон и порядок, но они были горько разочарованы. По всей Мадине шныряли шайки вооруженных мародеров и бандитов, грабивших всех подряд, полыхали пожары. А оставшиеся верными принцу-регенту солдаты сил самообороны вели ожесточенные артиллерийские дуэли со своими вчерашними товарищами, перешедшими на сторону Хаоса.

Дворец Сарона все еще прикрывали пустотные щиты и обороняли отряды отборной дворцовой гвардии. Но в остальном закон и порядок заканчивался сразу за пределами стен, окружавших казармы Адептус Арбитрес. Добравшись до собора, Деван обнаружил, что его охраняет наспех сколоченный отряд, состоящий из престарелых священнослужителей и рвущихся в бой, но совершенно неорганизованных боевых братьев. Кроме того, среди защитников были и молоденькие послушники, толком не знающие, с какого конца стреляет лазерная винтовка. Поначалу в соборе находилось и небольшое подразделение Адептус Арбитрес, но вскоре они получили приказ отойти в свои казармы и готовиться к эвакуации. Судя по всему, еретики стекались в Малину со всех сторон и в таких количествах, что еще оставшихся на Белатисе военных решили сосредоточить на обороне казарм арбитров и дворца принца-регента.

А между тем в собор Экклезиархии прибыло уже несколько десятков тысяч беженцев. В последние дни существования обреченной планеты защитники собора остались с неминуемой смертью один на один.

Иоганн Деван служил проповедником уже тринадцать лет. До этого он тоже служил – почти двадцать лет… офицером в 415-м Железном Мордианском полку Имперской Гвардии, прозванном Неутомимым за свои легендарные подвиги во время кровавого Карнакского Крестового похода. Теперь Девану вновь пришлось взяться за оружие и вспомнить свой боевой опыт.

Проповедник осмотрелся по сторонам и понял, что с таким количеством людей и оружия они не смогут долго удерживать огромную площадь, к которой лучами сходилось множество улиц. Поэтому Деван приказал построить кольцо баррикад вокруг собора. Теперь со спины защитников прикрывало огромное здание, а перед ними простиралось пустое пространство площади. Баррикады построили из безжалостно сброшенных с постаментов статуй величайших подвижников и мучеников за веру и перевернутых автомобилей. Топливо из баков аккуратно слили. Из собора на баррикады вытащили скамьи, кафедры и даже несколько балок, поддерживавших хоры.

Арбитры оставили Девану все оружие, без которого сами могли обойтись, а в храме нашелся тайный арсенал. Но этого все равно было мало, и Девану пришлось импровизировать.

Каждый третий защитник собора держал в руках лазган или автоматическую винтовку. Арбитры великодушно оставили Девану несколько бесценных автопушек и тяжелых болтеров. У боевых братьев имелись свои огнеметы и даже стабберы. Когда один из защитников собора погибал, его оружие подбирал другой и занимал место павшего. Деван знал, что за последние два дня некоторые винтовки уже прошли через четыре, а то и пять пар рук. Те, кому не досталось огнестрельного оружия, вооружились ломами и лопатами и образовали вторую линию обороны. Они вступали в кровавые рукопашные схватки с хаоситами, прорвавшимися через баррикады.

За второй линией обороны была еще и третья. Женщины, дети, старики и раненые бросали поверх завалов зажигательные бомбы, а точнее, бутылки с топливом из искореженных автомобилей или просто булыжники, вывернутые из мостовой.

Деван понимал, что эта внезапно обретенная им новая паства будет сражаться до конца. Когда их в скором времени выбьют с баррикад, они отступят в собор. Когда хаосопоклонники ворвутся внутрь, паломники будут защищать неф за нефом, коридор за коридором, подвал за подвалом, жертвуя жизнями и демонстрируя презрение к врагам. Никто из них не надеялся уцелеть, они желали лишь одного – умереть не напрасно, погибнуть во славу Императора, заслужив себе после смерти почетное место одесную от него.

Деван наблюдал за тем, как сумевшие перебежать через площадь хаоситы лезут на баррикаду. Им навстречу бросились защитники со второй линии обороны собора. Закипела кровавая рукопашная схватка. Внезапно на баррикаду взобрался хаосопоклонник, обвешанный гранатами. Ни секунды не колеблясь, он прыгнул в самую гущу боя и подорвал взрывчатку. Около пятнадцати человек оказались убитыми или ранеными. В баррикаде образовалась заметная брешь. Смертник!

В последнее время смертников становилось все больше и больше. Близился конец Белатиса, и среди жителей, запертых на нем как в ловушке, прокатилась волна самоубийств. Деван понимал, что и в рядах Боевого Братства есть те, кто с радостью пожертвует жизнью за Императора. Но для бывшего гвардейца была невозможной сама мысль о самоубийственной атаке. В Имперских вооруженных силах на верную гибель отправляли только самых отъявленных подонков – преступников, дезертиров, трусов и еретиков. Деван ни в коем случае не желал выносить такой смертный приговор преданным слугам Императора.

На другом конце баррикады исповедник заметил юношу в одеяниях послушника. Молодой человек был так молод, что наверняка еще не брил бороду. Тем не менее он ловким движением заколол штыком здоровенного еретика, покрытого жуткими татуировками. Труп отступника скатился вниз, туда, где уже высилась гора тел в черных балахонах.

Другой хаосопоклонник, огромный детина, истекающий кровью из множества ран, с диким ревом вскарабкался на баррикаду и одним ударом цепного топора снес голову вставшему на его пути боевому брату. Не успел он издать торжествующий вопль, как ему прямо в лоб угодил здоровенный булыжник. Хрустнули кости черепа, и еретик повалился вперед, внутрь баррикады. Его душераздирающие крики скоро стихли. Поджидавшие внизу женщины и дети почти мгновенно прикончили его дубинками и камнями.

Подняв старый добрый цепной меч имперских гвардейцев, Деван бросился в гущу схватки. Он рубил и резал облаченные в черное тела, не забывая выкрикивать пассажи из «Одобренного Экклезиархией сборника вечерних молитв».

– Отец исповедник, берегитесь! – воскликнул один из боевых братьев и заслонил Девана своим телом. Удар, предназначавшийся исповеднику, пришелся прямо в сердце храбреца. Взревев от ярости, Деван размахнулся и отрубил руку, поразившую его соратника. Вторым ударом он раскроил убийце грудную клетку и только тогда с ужасом понял, что перед ним женщина. Схватившись уцелевшей рукой за разрубленные пополам груди, хаосопоклонница захрипела и скатилась к подножию баррикады.

Опустившись на колени перед умирающим боевым братом, Деван узнал фермера, присоединившегося к его отряду в конце первой недели марша в Мадину. К своему ужасу, исповедник понял, что даже не знает имени своего спасителя.

– Святой отец… моя жена… дети… сестра…– Умирающий схватился за серебряный медальон с изображением Императора, висевший на груди Девана. – Они в соборе… Святой отец…

– Император о них позаботится, – пообещал исповедник, читая немой ужас в глазах фермера, и сжал его холодеющие пальцы на медальоне. – И я тоже, – добавил он, заметив, что в остекленевших глазах умершего больше нет страха.

– Да пребудет с тобой свет Императора,– негромко проговорил Деван. Он приложил ко лбу и губам мертвого бойца медальон, производя нехитрый ритуал, который совершают над павшим на поле боя.

Подняв меч, Деван хотел было обрушить свой гнев на еретиков, но заметил, что их атака захлебнулась. Хаоситы бежали назад через площадь, а защитники баррикад палили им вслед. Исповедник понимал, как хочется его людям, празднующим очередную маленькую победу, прикончить еще хотя бы одного врага, но тут же крикнул:

– Прекратить огонь! Берегите патроны! Они вам скоро понадобятся…

Его приказ передали по цепочке, и внезапно над усыпанной трупами площадью воцарилась мертвая тишина.

Пока противник не собрался с силами для нового штурма, с баррикады скользнули маленькие фигурки. Женщины и дети принялись собирать среди трупов оружие и боеприпасы, перерезая глотки тем врагам, кто еще подавал признаки жизни.

Добровольцы двигались очень быстро и ловко, стараясь перехитрить снайперов. Деван понимал, что на эту опасную, но необходимую работу лучше отправлять самых слабых и не рисковать жизнями полноценных бойцов. Однако его сердце все равно обливалось кровью.

«Дети! – думал он, прикидывая, как далеко зайдет безумие на обреченном Белатисе. – Теперь мы отправляем под пули наших детей…»

Внезапно с дальней стороны площади заговорил пулемет. Крупнокалиберные пули крошили булыжник и терзали трупы. В воздухе засвистели каменные осколки. Замешкавшийся посреди площади ребенок с охапкой винтовок в руках вскрикнул и повалился на мостовую. Он корчился среди мертвых тел прямо на глазах у вражеских снайперов. Одна пулеметная очередь могла бы милосердно его прикончить, но Деван знал – на милосердие его нынешних врагов рассчитывать не приходится.

Исповедник прекрасно понимал, что раненый ребенок – приманка, которая выведет под пули других защитников собора. И действительно, двое боевых братьев тут же перескочили через завал и побежали к малышу. Вслух Деван выругал их за непомерную удаль, а мысленно вознес молитву об их спасении. Но боевые братья действовали довольно умело. Они передвигались зигзагами, петляли и держались подальше друг от друга, усложняя задачу снайперам. Мужчины почти уже добрались до цели, когда раздались роковые выстрелы.

Первого подстрелили метрах в пяти от раненого ребенка. Лазерный луч ударил боевого брата в плечо, тот подпрыгнул на месте и упал на мостовую. Он попробовал было подняться, но остальные снайперы уже взяли его на мушку. С баррикады он казался тряпичной куклой, которую дергают за нитки. На самом деле его тело содрогалось от пуль и лазерных лучей.

Второй боевой брат воспользовался тем, что вражеские снайперы отвлеклись на его умирающего товарища, подхватил ребенка и бросился назад, однако не успел сделать и десяти шагов, как попал под ураганный огонь. Смельчак снова попытался бежать зигзагами, но на этот раз у него на руках был мальчик, а снайперов больше ничто не отвлекало.

Первая пуля попала ему в поясницу. Он пошатнулся, но не упал. Не выпуская из рук замолчавшего ребенка, он бросился к баррикаде. Оттуда послышались ободряющие крики защитников собора. Увидев отчаянное положение бойца, исповедник Деван забыл о том, что надо беречь патроны.

– Огонь! – крикнул он, все еще надеясь на чудо. – Прикройте его! Стреляйте по снайперам!

Если они спасутся, это очень подбодрит людей!

Шквальный огонь обрушился на древние фасады общественных зданий и богатых особняков, в которых прятались хаосопоклонники. А Деван уже пожалел, что отдал приказ стрелять. Эта оглушительная пальба не приведет ни к чему, кроме бессмысленной траты боеприпасов, которых и так осталось немного. На таком расстоянии меткость его бойцов оставляла желать лучшего. Однако свист пуль может заставить спрятаться хотя бы нескольких снайперов…

Сквозь грохот исповедник не слышал ответных выстрелов, и, судя по всему, часть вражеских стрелков все-таки попряталась. Боец с ребенком на руках пару раз споткнулся на бегу и чуть не упал. С замиранием сердца Деван думал, что он шатается от все новых и новых ранений. Но вот мужчине каким-то чудом удалось добежать до баррикады. К нему сразу спрыгнуло человек шесть, а сверху протянулось множество рук. Через мгновение и храбрец, и ребенок исчезли за горой обломков…

Боевые братья расступились, пропуская Девана к раненому бойцу. Тот умирал. Бронежилет, истерзанный пулями, был насквозь пропитан кровью. Исповедник приложил свой серебряный медальон с изображением Императора ко лбу и губам мужчины. Кто-то осторожно взял из холодеющих рук ребенка. Мальчик застонал.

– Он жив! – удивленно прошептал кто-то.

– Отнесите ребенка в лазарет! – приказал Деван. – О нем позаботятся наши блаженные сестры.

– Это знамение! – воскликнул один из старейшин Боевого Братства, облаченный в украшенную красно-золотой бахромой тунику. Ритуальные рубцы на бледном лице выдавали в нем приверженца фанатичной секты Искупителей, существовавшей в лоне Экклезиархии. – Сначала Император послал нам вождя-исповедника, возглавившего оборону нашей святыни! А сейчас он посылает нам новое знамение! Император помнит о нас!

Остальные подхватили крик старейшины, и скоро со всех сторон стали доноситься ликующие возгласы верующих. Деван шел среди своей паствы, разделяя ее радость. Он подбадривал окружающих, укрепляя их в благочестии и стойкости. Вежливо, но решительно он отказывался от пищи и воды, которые ему предлагали. Он прекрасно знал, как мало осталось продовольствия: многие защитники собора уже много дней не ели досыта. Деван благословлял бойцов и оружие. Он присел помолиться вместе с боевым братом, который занял свой пост у пулемета еще в самом начале осады и даже после ранения пожелал остаться на передовой. Жить мужчине оставалось недолго. Из-под его бинтов доносился тошнотворный запах пораженного гангреной гниющего мяса, но другого такого меткого стрелка у исповедника не было. Деван молча согласился с невысказанным, но очевидным желанием солдата умереть в бою, а не среди раненых и больных в лазарете собора.

Как и пристало проповеднику и верному слуге Императора, Деван старался являть собой образец набожности и благочестия, но голос возродившегося в нем боевого офицера нашептывал ему, что все эти жертвы напрасны.

«Хорошенькое знамение! Напрасно погибли два здоровых и сильных бойца! Ради чего? Ради мальчишки, который все равно умрет! Даже если он не умрет от ран, он все равно погибнет вместе со всеми через несколько дней. Ну и что же это за чудо? Не лучше ли дать знак о том, что Империум, который должен нас защищать, о нас не забыл?!»

Тряхнув головой, Деван отогнал кощунственные мысли. Именно маловерие заставило почти все население Белатиса отвернуться от божественного света и отдаться мраку коварных сил варпа!

– Отец исповедник!..

Обрадовавшись возможности не думать больше о страшных вещах, Деван повернулся к юноше-писарю. Тот явно чувствовал себя неловко перед великим священником и могучим воином. Впрочем, сам Деван по-прежнему не мог привыкнуть к тому, что внушает защитникам храма восхищение и даже благоговейный страх.

Деван сомневался даже в том, что имеет право носить титул исповедника, пожалованный ему внушительным командиром Адептус Арбитрес Бизантаном. Офицер следил за подготовкой к эвакуации своих людей и лично распорядился оставить Боевому Братству оружие, боеприпасы и провиант. Он сразу понял, чего стоит этот проповедник.

– Офицер Имперской Гвардии стал святым отцом… – задумчиво пробормотал Бизантан. – Человек с вашими способностями очень пригодился бы при обороне наших казарм за рекой. С нами вы точно так же выполняли бы свой долг перед Императором, а потом мы нашли бы вам место в эвакуационном челноке…

– Мое место с моей паствой, – ответил Деван. – Я привел ее сюда и не могу ее здесь бросить. Если эти люди останутся, я останусь с ними.

Бизантан кивнул, одобряя самоотверженность проповедника и явно сожалея о неизбежной потере такого способного и храброго слуги Императора. Развернувшись было, чтобы уйти, Бизантан помедлил и снова шагнул к Девану.

– Простой проповедник не может командовать Боевым Братством. Устав Веры Воинствующей Церкви гласит, что подразделениями Экклезиархии может командовать лицо в сане не ниже исповедника. Ваш кардинал уже на одном из транспортов. Выходит, я здесь самый старший по званию.

Огромного роста арбитр на секунду замолчал и положил на плечо проповедника руку в тяжелой бронированной перчатке.

– Верой и правдой служи Императору, брат исповедник Деван. Мы будем за тебя молиться!

Ошеломленный Деван прирос к полу, а командир арбитров отдал ему честь и зашагал к челноку. У самого трапа Бизантан обернулся. Каким-то чудом Деван разобрал сквозь рев двигателей его прощальные слова:

– Вы выполняете свой долг, а я – свой. Сейчас наши дороги расходятся, но, клянусь, придет день, когда я жестоко отомщу за всех возлюбленных чад Императора, погибших в этом мире!

– Отец исповедник! – робко позвал юноша.

Деван очнулся от воспоминаний:

– Скажи брату архидьякону, что атака еретиков отбита. Он может продолжать эвакуацию братии.

Молодой писарь кивнул и поспешил удалиться, радуясь возможности покинуть баррикады и вернуться в безопасный внутренний двор, где его братья ожидали прибытия последней группы эвакуационных челноков. Около сотни писарей упаковывали бесценные реликвии и громадный архив, представлявший полную повесть о торжестве истинной веры на Белатисе. Собрание являло собой хронику существования этого мира в составе Империума Человечества на протяжении многих тысячелетий. Самым древним и ценным документам было более десяти тысяч лет. Они появились в те времена, когда Белатис только вошел в состав Империума. Скоро планета погибнет вместе со всем населением. Но благодаря труду писцов о нем сохранится память, запечатленная в свитках и документах, пусть даже и спрятанных в недрах какой-нибудь имперской библиотеки в одном из миров-святилищ вечного Империума Человечества.

Вместе с архивами и реликвиями обреченный мир должны были покинуть сотни чинов Экклезиархии, начиная с кардинала и заканчивая последними писарями и архивариусами. Многие из тех, кто долго служил при соборе, решили остаться, но улететь захотели еще больше. Как человек, Иоганн Деван мог злиться на тех, кто бросает на произвол судьбы Белатис и его народ. Как проповедник – а теперь и исповедник, – он никого не осуждал, вспоминая прощальные слова командира арбитров:

– Они выполняют свой долг, а я – свой. Но все мы служим Императору так, как он положил каждому из нас.

V

– Пойдемте же! Надо идти! Последний челнок улетает! Сам архидьякон велел вам в него садиться!

Испуганный голос послушника вывел Парцелия Собека из неглубокого транса. Особое чутье давно предупредило его о приближении мальчика. Острый слух астропата уловил и его быстрые шаги, гулко отдававшиеся в необычно пустых коридорах, и уже ставшие привычными звуки боя, доносившиеся с улицы. Но ментальным взором он видел страшный хаос, царящий в Мадине..Собек гнал от себя возникающие образы, опасаясь, что волны паники и страха, обуявших население обреченного Белатиса, захлестнут и испепелят его разум.

– Я уже говорил с архидьяконом, Лито. Ему известно, что я пожелал остаться на Белатисе. – С этими словами Парцелий поднял невидящие глаза на испуганного мальчика и подарил ему одну из своих редких улыбок. – Я прожил в этом мире шестьдесят восемь лет. Вот этими слепыми глазами я повидал множество миров, и живу я так долго, что уже почти не помню, где родился. Я верой и правдой служил Императору, но теперь я стар и очень устал. Оставь меня, Лито. Скоро я увижу божественное сияние Императора…

Мальчик мялся в дверях, не решаясь уйти. С улицы донеслись новые выстрелы. Во дворе заработали мощные двигатели.

– Иди, Лито! Они не станут тебя ждать… У нас разные судьбы, – добавил астропат и замолчал, не понимая, откуда у него взялись эти неожиданные слова.

Мальчик еще немного постоял, бросил на астропата последний, отчаянный взгляд и сломя голову бросился прочь.

Собек привязался к этому неуклюжему и ленивому мальчишке, который должен был стать очередным рядовым писцом Экклезиархии. Астропату вдруг стало больно от мысли, что Лито осталось жить еще меньше, чем ему.

Вновь достав магическую колоду Имперских Таро, Парцелий принялся с их помощью разгадывать видения, собранные его ментальным взором в теснинах варпа.

Вытащив две карты, астропат подождал, пока на них проступят изображения. На первой появилась крепость с башней, разрушенной упавшей с неба звездой, – «Павшая Крепость». На другой – контуры космического корабля. Коленопреклоненные люди вокруг него молились, пытаясь найти защиту от витавших вокруг демонов варпа. Эта карта под названием «Корабль» возникла в виде своей редкой разновидности – «Корабля Пилигримов». Сосредоточившись, Собек вновь всмотрелся в открытые ему образы будущего. Огненные щупальца ползли по темным коридорам судна, проникали в его сердце и сжимались вокруг пульсирующего плазменного реактора. Лица Лито, архидьякона, самого кардинала и сотен писцов. Их рты широко распахнуты. Они кричат и исчезают в ослепительно яркой вспышке.

Прислушиваясь к реву двигателей стартующего челнока, Парцелий понял: только что он видел гибель людей, находящихся сейчас на борту. Он не знал, почему и как это случится. Однако их конец уже предрешен, и Собек не вправе предупреждать их или пытаться изменить судьбу. Астропат предчувствовал и свою скорую гибель. Чем ближе подбиралась к нему смерть – в виде силуэта «Убийцы Планет», маячившего в варп-вихрях, – тем острее делался его пророческий дар.

Парцелий должен будет разделить участь защитников собора. Он еще жив и способен получать предупреждения лишь потому, что ему предстоит сыграть какую-то роль в их судьбе.

С этими мыслями Собек вернулся к картам. Может быть, возникающие на них зыбкие образы подскажут, что же ему предстоит совершить.

VI

Словно алчные наследники вокруг смертного одра, на орбите Белатиса собралось множество имперских кораблей. Они обирали приговоренный мир, набивая трюмы самым ценным из того, что на нем оставалось.

Пузатые войсковые транспорты приняли на борт два полка Имперской Гвардии со всей техникой и снаряжением. Расквартированным на Белатисе армейским подразделениям не суждено было разделить участь населения планеты. Впрочем, эвакуация не могла спасти их от неминуемой гибели.

В сражениях с силами Осквернителя, бушевавших по всему Готическому Сектору, Имперская Гвардия несла огромные потери. Совсем скоро поднявшимся на борт транспортов бойцам предстояло пойти навстречу смерти на какой-нибудь другой планете.

За последнюю неделю были демонтированы промышленные предприятия, вывезены запасы руды и других ценных полезных ископаемых. Бесконечная череда грузовых судов увозила эти богатства подальше в тыловые миры. Целый флот грязных наливных челноков доставил на борт танкеров сотни тысяч тонн обработанного прометия с многочисленных перерабатывающих заводов.

В трюмы других транспортов загрузили огромное количество адамантита, титана, трикалиевых кристаллов и других необходимых для военной промышленности металлов и минералов.

Неделю назад на орбиту Белатиса с самого Марса прибыл огромный древний корабль. Адептус Механикус прислали его, чтобы забрать из обреченного мира своих собратьев, и не только. Уже много дней его юркие челноки спускались на поверхность планеты к заводам Белатиса, чтобы эвакуировать целые производственные линии, демонтированные армией проворных сервиторов. На таких военных заводах изготавливались боевые машины и оружие, они были вместилищами бесценных и незаменимых знаний и технологий. Скоро эти автоматизированные линии соберут в каком-нибудь промышленном мире, и они еще долго будут служить Богу-Машине.

Однако не только вставшие на высокий якорь суда занимались эвакуацией и не все прибывали на Белатис с такими же очевидными целями.

Три дня назад к имперским кораблям присоединился похожий на стрелу черный корвет. Он использовал обычные идентификационные коды Имперского флота и назывался просто «Бернард Ги». Однако офицерам «Махариуса», наблюдавшим с капитанского мостика за его появлением на орбите, силуэт корвета показался весьма необычным.

– Священная Инквизиция! – шептали они друг другу так тихо, словно не осмеливались произносить эти слова вслух.

«Бернард Ги» соблюдал молчание в эфире, и лишь иногда с его борта к поверхности планеты стартовал челнок, сопровождаемый истребителями, затребованными с «Махариуса». Каждый раз челнок проводил на Белатисе всего лишь несколько часов. Что он там делал – кого-то забирал или, наоборот, доставлял, – так и осталось неизвестно. Дважды после таких рейдов боевые корабли получали с «Бернарда Ги» короткие приказы обстрелять ту или иную цель на поверхности Белатиса. При этом во второй раз был полностью уничтожен небольшой, но густонаселенный город на юге самого крупного континента планеты.

Чем бы Инквизиция там ни занималась, ей явно не хотелось, чтобы враг обнаружил следы ее пребывания на Белатисе.

Два дня назад к эвакуационной флотилии присоединился еще один имперский корабль.

Уланти стоял у иллюминатора левого борта и смотрел, как на высокой орбите Белатиса кружит ударный крейсер Адептус Арбитрес класса «Каратель» под названием «Суровое Воздаяние». Он был похож на крейсеры Адептус Астартес и тоже предназначался для молниеносной высадки десанта и подразделений огневой поддержки прямо с орбиты. Лейтенант с восхищением разглядывал изящные очертания корпуса грозного корабля, невольно сравнивая его с «Махариусом». Небольшой, но маневренный и быстроходный ударный крейсер, защищенный крепкой броней, оборудованный вооружением, способным нанести стремительный и сокрушительный удар. «Махариус» же мог автономно преодолевать гораздо большие расстояния, а его вооружение было более универсальным.

– Ну и как он вам? – услышал Уланти голос капитана.

– Отличный корабль, – проговорил лейтенант, продолжая рассматривать судно Адептус Арбитрес. – Его орудия способны поражать как космические, так и наземные цели… И двигатели расположены очень необычно. Безусловно, это очень быстроходное и маневренное судно. Мне даже немного жаль врагов Императора, оказавшихся у него на пути.

– И это все, что вы можете сказать? – Семпер задал вопрос таким тоном, будто за что-то разгневался на старшего помощника. Однако Уланти и бровью не повел, прекрасно зная, что хочет услышать командир.

– Однако из боя с «Суровым Воздаянием» победителем вышел бы «Махариус». Корабль арбитров может на большой скорости уйти от противника, уничтожить орбитальную станцию или цель на поверхности планеты. Но вряд ли он выстоит в бою с настоящим крейсером. Нам, конечно, не удастся догнать и торпедировать его, но в то же время ему нечего противопоставить нашим штурмовикам. Кроме того, наш реактор мощнее, мы можем пережить значительные потери личного состава и наше дальнобойное оружие обладает большей точностью. Думаю, в длительной схватке перевес сил окажется на нашей стороне!

Семпер с довольным видом кивнул. Ему понравился скорый и аргументированный ответ старшего помощника.

Уланти же заметил, что капитан «Махариуса» прервал свой отдых гораздо раньше положенного. На самом деле Семпер мог еще часа три спать у себя в каюте, но по окончании сражения за Гелию IV и особенно после начала эвакуации с Белатиса он потерял покой. Его явно что-то мучило, и сейчас лейтенант радовался доброму расположению духа своего командира.

Семпер занял свое обычное место, откуда он мог следить за всем происходящим на капитанском мостике. Один из младших офицеров браво отдал ему честь и протянул информационный планшет, но командир повернулся к старшему помощнику и, откашлявшись, произнес:

– Докладывайте, господин Уланти!

– Все как обычно. Эвакуация почти закончена. Транспорты «Албемарль», «Бархэм», «Бреннус», «Гаруна», «Микаса», «Орландо» и «Царевич» загружены полностью и ждут приказа к отбытию. Через несколько часов закончат погрузку и остальные грузовые суда.

– А что противник?

– «Дракенфельс» и патрульные штурмовики дважды обнаруживали вражеские рейдеры, – доложил лейтенант. – Они очень далеко. В районе местного газового гиганта. В обоих случаях рейдеры поспешили скрыться… Впрочем, сейчас машины из эскадрильи «Огненный Дракон» вылетели по тревоге – изучить еще одну возможную цель.

Семпер не особенно удивился докладу старшего помощника. С самого начала войны «Махариус» защищал транспорты от нападений пиратских эскадр. Как и сегодня, вражеские рейдеры, шнырявшие вдоль маршрутов конвоев, совершали молниеносные вылазки, пытаясь нащупать слабые места, но поспешно уносили ноги при первом же появлении более крупных и лучше вооруженных имперских боевых кораблей. Наверняка в звездную систему Белатис уже проникли два или три разведывательных судна противника, чтобы исследовать путь, по которому предстояло прибыть главным силам вражеского флота во главе с «Убийцей Планет». Не сомневаясь в том, что все именно так и произойдет, имперские корабли заняли соответствующие позиции.

«Граф Орлок» и однотипный с ним крейсер класса «Луна» под названием «Бородино» прикрывали транспорты, встав на якорь на низкой орбите Белатиса. «Дракенфельс» с дивизионом фрегатов типа «Меч» патрулировал на самых окраинах системы, разыскивая малейшие признаки появления вражеских кораблей. «Махариус» же курсировал между двумя этими группами. Его штурмовики вылетали к «Дракенфельсу» на дальнее патрулирование, а истребители прикрывали эвакуационные челноки и транспорты. Пока все шло по плану.

– Каково состояние «Махариуса»?

– Удовлетворительное, – ответил Уланти. – Магос Кастаборас доложил, что ремонт, который можно было проделать вне орбитального дока, завершен. Практически все системы работают нормально. Вот только… – замялся лейтенант.

– Выкладывайте все на чистоту, господин Уланти! Что случилось?

– Старший корабельный врач Литторио доложил о вспышках некоего заболевания на трех нижних палубах.

Семлер нахмурился. На нижних палубах кораблей Имперского флота время от времени вспыхивали болезни и эпидемии, но капитан всегда тешил себя мыслью, что под его командованием «Махариус» превратился в чистый и здоровый корабль.

– В чем причина заболевания? Может, вирус занесли спасенные с «Тоннента»?

– Вполне возможно, – ответил Уланти. – Их отправили как раз на эти палубы… Что вы прикажете предпринять в этой связи?

– Объявите на этих палубах карантин. Пусть гардемарины умертвят всех, кто может стать источником заразы, – приказал Семпер. – И скажите Литторио, что я в ближайшее время жду его доклада о симптомах и возможных причинах заболевания.

Не успел Уланти кивнуть, как к Семперу обратился один из сигнальщиков:

– Сэр, с «Графа Орлока» только что вылетел челнок с Адептом Департамента Муниторум Хьюгой на борту. Хьюга требует немедленной встречи с вами. Что прикажете ему ответить?

Капитан помрачнел. Уланти ни секунды не сомневался в том, что сейчас командир с огромным удовольствием прикажет ответить надзирающему над эвакуацией Фердинанду Хьюге: «Пошел прочь или открываем огонь на поражение!»

– Пусть швартуются, – вместо этого буркнул Семпер. – И вышлите к нашему дорогому гостю эскортные истребители. Господин Уланти, выстройте в ангаре почетный караул. Я хочу, чтобы этой тыловой крысе оказали те воинские почести, которых она с нетерпением ждет. И пригласите на разговор с Хьюгой комиссара Киогена. Вместе послушаем, что нам поведает интендант.

Системы слежения головного штурмовика эскадрильи «Огненный Дракон» прощупывали пространство квадрат за квадратом, разыскивая скрывшийся рейдер хаоситов. В последний раз вражеское судно засекли, когда оно уходило из-под огня батарей «Дракенфельса». Скорее всего, оно снизило до минимума мощность двигателей и спряталось в энергетическом поле огромного газового гиганта или среди обломков астероидов в его кольцах. Так или иначе рейдер пропал. Эскадрилья штурмовиков еще не оправилась от потерь, понесенных при Гелии IV, и насчитывала пока только семь машин. Они выстроились широкой цепью и вывели датчики слежения на предел чувствительности. Однако их вылет затянулся. «Махариус» был уже далеко, а запас горючего и кислорода на исходе. Скоро штурмовикам придется возвращаться.

Пилотам приходилось одновременно следить за показаниями ауспексов и контролировать уровень оставшегося топлива и кислорода. Наконец прозвучал голос командира эскадрильи: «Цель не обнаружена. Возвращаемся на "Махариус"!»

Следуя за головной машиной, штурмовики по очереди включили тормозные, а затем и маневровые двигатели и развернулись. Навигаторы отключили системы слежения, чтобы снизить потребление энергии и благополучно добраться до «Махариуса».

Капитан рейдера, дрейфовавшего среди обломков скал и кусков льда в кольцах газового гиганта, с облегчением проследил за тем, как разворачиваются имперские штурмовики. Он не сомневался, что его артиллерия может уничтожить немногочисленную эскадрилью. Но пилоты наверняка успеют сообщить его координаты, а у капитана имелся приказ как можно дольше оставаться незамеченным.

К тому же его рейдер был здесь не один. В верхних слоях атмосферы газового гиганта, в облаках метана и водорода, клубившихся в вихрях электромагнитных бурь, прятались еще пять рейдеров и крейсер класса «Убийца» – «Харибда».

Корабли прибыли в Белатис несколько недель назад. Они вышли из варпа далеко от обозначенной точки перехода, которой обычно пользовались имперские суда. Скрытно пробравшись почти к самому центру звездной системы, они стали ждать прибытия «Убийцы Планет», наблюдая за тем, как подданные бессильного Императора пытаются спасти горстку людишек из приговоренного мира.

На Белатисе погибнет все! Никто не спасется. Так пожелал сам Осквернитель, и очень скоро невидимая эскадра выполнит его волю.

VII

Темнота. Жара. Тишина. Пища.

Существу больше ничего было не нужно от его нового дома. Недавно родившееся, оно сидело на палубе рядом с полуразложившимся комком плоти, которое ранее было его вместилищем, а потом послужило источником пищи.

О первых днях своей новой жизни существо почти ничего не помнило. Доставившая его сюда в своем чреве живая тварь нашла темный и безлюдный тупик среди лабиринта труб в низких служебных коридорах. Спрятавшись за пучком шипящих паропроводов, тварь начала тужиться, предварительно откусив себе язык, чтобы не орать от боли. Когда тварь, наконец, умерла в родах, ее тело быстро раздулось от тепла и влаги. Туша стала стремительно разлагаться, и сидевшему внутри ее существу было нетрудно прогрызть проход в размякшем гниющем мясе.

Едва выйдя на свет, существо принялось поглощать породившую его плоть. Отведав мозга умершей твари, существо стало действовать вполне осознанно. Оно поняло, где оказалось, и даже узнало свое имя. Чума!

Существу понравилось это имя. Оно наполнило его жизнь смыслом. Окрепнув, существо отправилось выполнять свое предназначение.

Оно еще никого не видело, но чувствовало – рядом есть нечто из плоти и крови, чем-то схожее с породившей его тварью. Существо теперь не только знало свое имя, оно ощущало потребность прятаться и взялось за дело очень осторожно, стараясь никому не показываться на глаза. Оно откладывало яйца в узкие вентиляционные шахты, зная, что потоки воздуха могут унести их очень далеко. Оно мазало слизью стены и палубы на перекрестках коридоров. Существо знало, где ее жертвы хранят еду и питье, и понимало, что после его появления в таких местах зараза станет распространяться гораздо быстрее. Однако их так тщательно охраняли, что существо пока не решалось подбираться слишком близко.

Прежде всего надо размножиться, а чтобы размножиться, надо лучше питаться!

Мелькнул свет. Послышался шум. Существо подпрыгнуло и забилось между трубами, проложенными по потолку коридора. Оно смотрело во все глаза, дрожало от страха, унаследованного от родившей его уязвимой твари. Появились два человека в противогазах. Они были вооружены и держали в руках фонари. Люди светили вдоль коридора и заглядывали во все щели и ниши. Существо замерло от ужаса. Значит, ядовитая слизь уже возымела свое действие!

Один из мужчин случайно направил луч фонаря вверх прямо на трубы. Прятавшаяся за ними тварь отреагировала мгновенно. Выбросив вперед скрюченную лапу, она схватила человека за подбородок и вонзила ему в горло длинные когти. Одного рывка хватило, чтобы оторвать мужчине челюсть и содрать противогаз вместе с лицом. Человек повалился на палубу и забился в предсмертных судорогах. Оружие, зажатое в его руке, выстрелило. Это был первый выстрел, услышанный существом, и оно с трудом перенесло столь громкий звук. Насмерть перепугавшись, тварь отпустила тело своей первой жертвы и соскользнула с потолка на палубу.

Второй человек истошно завопил, но его крик заглушал противогаз. Он развернулся к неведомой твари и стал стрелять практически в упор. Горячий металл терзал тело существа, но кровь не полилась, а пулевые отверстия затягивались прямо на глазах.

Боли не было. Существо прыгнуло вперед и обвило горло жертвы длинным щупальцем. Человек захрипел. Когтистой лапой тварь разодрала на нем одежду вместе с кожей и вырвала сердце. Существо гневалось само на себя, удивляясь своим нелепым страхам. Знай оно раньше, что людей так легко убивать, оно и не пряталось бы.

Подобрав трупы, существо утащило их в темноту. Теперь у него имелся достаточный запас пищи. Оно могло расти, развиваться и размножаться.

Тревожное предчувствие резким толчком выбросило Рета Зена из неспокойного сна. Сначала он не понял, где находится. Полутемный кубрик, где он спал вместе с четырьмя другими пилотами и навигаторами истребителей, напомнил ему келью монастыря Блаженной Евангелисты. Зен встряхнул головой, прогоняя ночные видения. Все из-за того, что в последнее время он слишком часто вылетал на боевые задания и очень мало спал.

Поднявшись с койки, Зен тихо прошел к маленькому алтарю, устроенному им самим рядом со шкафчиком для одежды. Кто-то – кажется, не в меру болтливый навигатор Лютенс – заворочался во сне, что-то пробормотал и снова затих.

«Он тоже что-то чувствует!» – подумал Зен.

Несмотря, на снотворное, которое принимали отдыхающие пилоты, чтобы блокировать действие стимуляторов, принятых перед вылетом, остальные пилоты в кубрике явно тоже почувствовали сквозь сон то, что пробудило Рета.

Преклонив колени перед алтарем, Зен всмотрелся в укрепленные на нем образки: три святых лика Императора – Смертный, Преображенный и Божественный; святая Елена, пострадавшая от еретиков и почитаемая ныне как величайшая и святейшая защитница Веры. Зен молился им всем разом, отыскивая причины овладевшего им беспокойства.

Он чувствовал опасность. Совсем рядом. Может, в космосе, вокруг корабля, может, внизу, на поверхности Белатиса, а может, и на самом «Махариусе» происходило что-то страшное.

VIII

Челнок отделился от борта «Махариуса». Три истребителя заняли свои позиции, и челнок начал спускаться к поверхности Белатиса.

Через бронированное стекло иллюминатора пассажирской кабины Семпер следил за тем, как постепенно уменьшается знакомый силуэт его крейсера.

Уже много месяцев капитан не покидал корабль и не высаживался ни на одну из планет. Поэтому он воспользовался возможностью как следует рассмотреть свое судно снаружи. Как и у большинства имперских крейсеров, нос «Махариуса» представлял собой огромный таран, обшитый многометровым слоем адамантита – прочнейшего из известных материалов. В кормовой части корпуса находились плазменные двигатели, составлявшие вместе с реакторами и варп-двигателями более трети массы «Махариуса». А в центральной части судна располагались многочисленные палубы, оружейные погреба и арсеналы, стартовые ангары и мастерские, грузовые трюмы и кубрики, лазареты и склады провианта, святилища, алтари и карцеры.

На броне «Махариуса» виднелись следы от повреждений, полученных им в течение долгой и славной службы. В Имперском флоте не было двух совершенно одинаковых кораблей, даже если они принадлежали к одному типу. На протяжении их столетней, а то и тысячелетней службы их ремонтировали и модернизировали в самых разных мирах, пользуясь подручными материалами и далеко не одинаковыми возможностями орбитальных доков. Поэтому в конечном итоге каждое судно приобретало свой собственный, неповторимый облик. Однако Семпер не сомневался, что мгновенно узнает «Махариус» даже среди кораблей всего флота Сегментума Обскурус, так хорошо он знал особенности внешнего вида и конструкции своего крейсера.

За броней этого корпуса проживали свои жизни около десяти тысяч человек, начиная с самого Семпера и заканчивая самым последним палубным матросом. К тому же многие члены экипажа «Махариуса» имели опыт кровавых абордажных схваток. Таким образом, командир имперского крейсера имел в своем распоряжении силы, о которых офицерам сухопутных войск приходилось только мечтать. Бортовые орудия «Махариуса» могли уничтожать с орбиты целые города. Более сотни штурмовиков и истребителей были способны нанести молниеносный удар по противнику, находящемуся в другом конце любой звездной системы, а варп-двигатели могли доставить крейсер в любой уголок Вселенной. При необходимости «Махариус» имел возможность принять на борт до тысячи пассажиров – целый полк Имперской Гвардии – и доставить его на фронт гораздо быстрее и безопаснее любого войскового транспорта.

Мощь, сосредоточенная в руках командиров крупных боевых кораблей, не имела себе равных в Имперских вооруженных силах.

«Мы словно примостились на Золотом Троне», – потихоньку шутили между собой капитаны.

Именно поэтому сейчас Семпер кипел от бессильной злобы, вспоминая речь Хьюги. Стоило Адепту Муниторума и сопровождавшим его лицам ступить на палубу «Махариуса», как он тут же заявил:

– Со мной изволил связаться принц-регент Белатиса. Назначенный Советом Верховных Лордов Терры, правитель имеет право требовать, чтобы его охраной в момент эвакуации командовал самый старший из присутствующих в этой звездной системе офицеров Имперского Военно-космического флота. Принц-регент возжелал воспользоваться этой привилегией. Эрвин Рамас, командир «Дракенфельса», имеет самую большую выслугу лет среди капитанов вашей эскадры, но по причине тяжелого ранения и по ряду других причин… – Тут Хьюга покраснел и замялся, а Семпер еле скрыл усмешку. Он представил, что сказал интенданту вспыльчивый и невоздержанный на язык Рамас, когда эта тыловая крыса обратилась к нему с подобным требованием. – Короче, капитан Рамас не может командовать эскортом принца-регента. Так что это придется сделать вам, капитан Семпер.

На мостике воцарилось тягостное молчание. Семпер, Уланти и Киоген с возмущением сверлили адепта взглядами. Опасаясь ляпнуть что-нибудь совершенно неподходящее, Семпер покосился на Уланти – молодой аристократ наверняка поднаторел в дипломатии на своей родной Некромунде. К счастью, лейтенант сразу пришел на помощь командиру.

– Достопочтенный адепт, – заявил он, – крейсер находится в состоянии полной боевой готовности, которое можно будет отменить только после того, как мы отойдем от вашей злополучной планеты достаточно далеко. Мы непрерывно патрулируем систему, готовимся к завершению эвакуации и к отбытию нашей эскадры. Мы уже обнаружили присутствие разведывательных кораблей противника в вашей звездной системе. В любой момент из варпа может появиться вражеский флот, возглавляемый, как считают некоторые, совершенно неуязвимым новейшим кораблем.

С этими словами Уланти взглянул Хьюге прямо в глаза и проговорил очень сурово:

– Неужели вы считаете, что в такой ситуации командующий эскадрой капитан Семпер, по капризу местного правителя, оставит свой боевой пост ради участия в какой-то нелепой церемонии?

Интендант нахмурился и попытался выпятить впалую грудь. Низкорослый, лысый и безмерно тщеславный, Фердинанд Хьюга занимался снабжением расквартированных на Белатисе подразделений Имперских вооруженных сил. Обычно служащие Муниторума носили униформу своего ведомства, а отпрыски влиятельных аристократических семейств одевались с привычной роскошью и как им заблагорассудится. Хьюга же облачился в разноцветный военный мундир, судя по всему, собственного изобретения. На покрытом тремя слоями золотого шитья воротнике и эполетах, блестели значки, по которым можно было предположить, что эта тыловая крыса присвоила себе звание генерал-лейтенанта Имперской Гвардии. На груди пестрело множество ленточек, бантов, орденов и медалей. Офицеры «Махариуса» не узнали среди них ни одной императорской награды и сильно сомневались в том, что хоть одна из этих побрякушек заслужена Хьюгой на поле боя.

– Династия Саронов уже четыре столетия верой и правдой служит Императору! – заявил адепт. – Теперь же, покидая вверенный его попечению мир, принц-регент требует, чтобы церемония проводов осуществлялась со строжайшим соблюдением протокола. Прокуратор Белатиса придерживается такого же мнения!

– Ладно, – обреченно махнул рукой Семпер, уже прикидывая, сколько времени отнимет этот никому не нужный и довольно рискованный спектакль. – Господин Уланти, вы принимаете командование на себя до тех пор, пока мы с достопочтенным адептом не вернемся с Белатиса.

– Вы неправильно меня поняли, капитан,– извиняющимся тоном проговорил Хьюга. – Я вынужден вернуться на «Графа Орлока», где по долгу службы мне предстоит принять участие в организации завершающего этапа эвакуации.

– Боюсь, это невозможно, – с издевательской усмешкой заявил Семпер. – На «Махариусе» объявлен карантин. Вы не можете отбыть на другой боевой корабль. Капитан фон Блюхер очень осторожен и сам не пустит на борт разносчика заразы.

– Карантин?! Зараза?! – забормотал ошеломленный Хьюга, вспомнив, что осторожность и предусмотрительность фон Блюхера, по мнению многих капитанов, граничит с трусостью.

– Вспышка неизвестного заболевания на нижних палубах.

– Довольно опасного заболевания! – подхватил Уланти. – Нашему корабельному врачу пока не удалось локализовать очаг его распространения. За такой короткий срок вы вряд ли успели заразиться, но чем дольше вы остаетесь на «Махариусе», тем выше риск подхватить неизвестную болезнь… Итак, на «Графа Орлока» вас не пустят, следовательно…

– Следовательно, в ваших же интересах лететь со мной на Белатис! – закончил за Уланти Семпер. – Мне будет очень приятно, если вы разделите со мной все опасности этого путешествия.

При мысли о возвращении на Белатис, почти захваченный хаосопоклонниками, адепт побледнел, как простыня. Затравленно оглядевшись по сторонам, он заметил комиссара Киогена.

– Господин комиссар! – проблеял Хьюга. – Это возмутительно! Я требую, чтобы меня немедленно отпустили с этого корабля и переправили на «Граф Орлок»!

Верзила комиссар с презрением покосился на разноцветные ленточки, украшавшие впалую грудь адепта. На его собственном кителе красовался орден Готической Звезды – высшая боевая награда за мужество. Такой же имелся и у Семпера. Оба они носили этот орден не из тщеславия, а лишь для укрепления своего авторитета. Любому военнослужащему Импереких вооруженных сил было достаточно одного взгляда на награду, чтобы беспрекословно выполнить любой приказ орденоносцев.

– Устав Имперского Военно-космического флота прямо говорит о том, какие меры следует принимать при обнаружении вспышки любого заболевания на борту корабля. Мой долг – следить за выполнением требований Устава, и при необходимости я имею право применить силу, – прошипел нависший над Хьюгой Киоген. – Я бы посоветовал вам рискнуть и слетать на Белатис вместе с капитаном Семпером. Как знать, может, вы заслужите хоть одну боевую награду…

Семпер с интересом поглядывал на все еще бледное как смерть лицо адепта. Пристегнутый ремнями безопасности, Хьюга устроился в противоположном кресле пассажирской кабины. Рядом с ним с такими же испуганными лицами сидели оба его адъютанта. По мере прохождения атмосферы Белатиса в челноке становилось все жарче. Машину трясло и швыряло из стороны в сторону. У интендантов был такой вид, словно они ожидали, что челнок в любую секунду развалится на куски. Судя по всему, им был более привычен плавный спуск на комфортабельных судах принца-регента, чем высадка в зоне боевых действий.

Кроме Семпера и интендантов в кабине сидели еще четыре человека. Все они были одеты в темно-синюю форму с перевязями унтер-офицеров. Трое из них – гардемарины и личные телохранители Семпера – сопровождали капитана повсюду, куда бы он ни направился. Леотен часто думал о том, кто из этих надежных, но туповатых бойцов являлся человеком Киогена. Возможно, Ран. Он, кажется, поумнее. А может, и все трое!..

Как бы то ни было, сейчас вся троица с единодушным подозрением поглядывала на четвертого – старшину, развалившегося в кресле напротив. Выходец из подземелий Странивара, Максим Боруса выглядел в собравшемся на борту челнока обществе, по меньшей мере, странно. Его кожу покрывали замысловатые тюремные татуировки, а вокруг витал едва уловимый, но легко узнаваемый запах корня таджа.

Семпер до сих пор не мог понять, почему в последний момент поддался уговорам Уланти и взял с собой еще и личного телохранителя флаг-лейтенанта. Максим Боруса производил впечатление отчаянного головореза и почти ничем не отличался от каторжников, выполняющих на борту «Махариуса» самые тяжелые и опасные работы. Трудно вообразить, как он дослужился до старшины, но в нем было что-то от опасного и умного хищника. Пожалуй, Уланти прав: такого человека полезно иметь при себе в опасной переделке. Похоже, Максим был способен пройти огонь, воду и медные трубы и даже помочь выжить тем, кому посчастливилось оказаться рядом с ним.

С этими мыслями Семпер отвернулся к маленькому иллюминатору. Челнок уже провалился в слой густых облаков, покрывавших экваториальный пояс Белатиса в сезон дождей. Несколько секунд вообще ничего не было видно, но вот челнок вынырнул из белой пелены, открывая взгляду панораму столицы Белатиса Мадины.

Семпер увидел жилые районы, деловые кварталы и улицы, расходящиеся лучами от скалы, увенчанной дворцом принца-регента. По самым широким магистралям тек нескончаемый поток беженцев. Улицы и проспекты перекрывали многочисленные блокпосты и импровизированные баррикады, призванные хоть как-то сдерживать толпы людей, ринувшихся в столицу. Даже с такой высоты Семпер смог разглядеть, сколько бед и несчастья принесли в этот мир анархия и гражданская война. Повсюду полыхали пожары. Целые кварталы лежали в руинах. Большинство мостов через разделявшую город реку было взорвано. На севере горел промышленный район. На многие километры вокруг столицы простирались облака едкого дыма.

Поняв, что то же самое сейчас происходит на всей планете, Семпер ощутил нечто похожее на отчаяние. Разве так воюют! После победы при Гелии IV капитан тешил себя надеждой, что Империум, наконец, перейдет в наступление. Сам он настаивал на том, чтобы броситься в варп вслед за уцелевшими кораблями сил Хаоса, настичь их и безжалостно уничтожить еще до того, как они сформируют ядро нового флота. Вместо этого «Махариусу» и некоторым другим кораблям приказали прикрывать эвакуацию Белатиса. Очевидно, Командование Боевым флотом Готического Сектора собиралось без боя отдать эту звездную систему на растерзание Осквернителю!

Вместе с другими капитанами Семпер протестовал против такого решения. Надо думать не об эвакуации, а о создании кулака, способного нанести сокрушительный удар по «Убийце Планет» и флоту Абаддона в целом! Даже если сейчас уничтожить Осквернителя не удастся, его все равно можно загнать назад в варп! Нельзя упускать инициативу, перешедшую в руки Военно-космического флота. Надо показать противнику, что Империум готов отразить любое вторжение! Весь Готический Сектор трепещет при одном упоминании об «Убийце Планет». Если его обитатели поймут, что против страшного оружия Абаддона найдется другая сила, они воспрянут духом и поверят в победу! Но Семпера почти никто не слушал… Ему сообщили о малочисленности флота и о том, что час гибели «Убийцы Планет» еще не пробил…

Отныне все миры Готического Сектора примут участие в своего рода безумной лотерее. Словно кидая монетку, штаб Боевого флота будет решать, какой мир защищать, как, например, Гелию IV, а какой отдать на милость Хаоса. Правда, из них вывезут все возможные ресурсы и эвакуируют избранных. По мнению Семпера, это походило на предательство бесчисленных миллионов жителей обреченных планет. Когда же мы наконец остановимся и примем бой?!

Внезапно челнок вошел в крутой вираж. Увидев в иллюминатор лазерные лучи и следы трассирующих пуль, капитан понял, что с земли их обстреливает батарея противовоздушной обороны. Пилот резко переложил штурвал на другой борт, и один из интендантов вскрикнул от страха.

Челнок пилотировал Милош Капаран. Уланти приказал Римусу Найдеру назначить в этот рейс лучшего пилота. Позаботившись о том, чтобы на челноке оказался его личный телохранитель и самый опытный пилот штурмовика, старший помощник сделал все от него зависящее для обеспечения безопасности своего командира.

Рядом с челноком взревел мощный двигатель. Один из сопровождавших его истребителей спикировал на зенитную батарею. «Фурия» была прекрасно приспособлена к полетам в атмосфере. Скользнув над крышами, она вышла на цель. Притаившиеся между домами пехотинцы открыли огонь. Но стрелковое оружие не могло причинить бронированной космической машине ни малейшего вреда.

Внезапно пилот истребителя включил вертикальные двигатели и взмыл вверх. Правда, перед этим он успел засыпать целый квартал Мадины фосфорными бомбами. Вспыхнувшее пламя немедленно уничтожило все живое в радиусе двух квадратных километров. После этого по челноку больше не стреляли, и он спокойно добрался до дворца принца-регента.

Увидев мерцающий пустотный щит, Капаран сбросил скорость. Истребители сопровождения на прощание покачали ему крыльями, развернулись и начали подниматься на орбиту.

Проходя сквозь щит, корпус челнока задрожал. По фюзеляжу и крыльям забегали искры и голубые огоньки. Капаран провел машину в жерло пещеры, вырубленной прямо в скале, и осторожно приземлился на стальные плиты. Посадочные опоры еще не успели коснуться площадки, а к челноку уже бежали одетые в защитные костюмы техники и несколько сервиторов. Они спешили подключить раскаленные двигатели к системе охлаждения.

Капаран заглушил машину. Еще целых тридцать секунд огромные вентиляторы разгоняли по пещере жар и отработанные газы. Затем со скрежетом опустился трап, и люк открылся. Первыми наружу вышли телохранители Семпера. Они прогрохотали сапогами по металлическим ступеням и принялись оглядываться по сторонам. За ними на площадку спустился капитан в сопровождении Максима Борусы. Последними появились Хьюга и его адъютанты.

Семпер задержался у трапа. Впервые за многие месяцы он вдыхал запахи, которых почти не осталось в многократно рециркулированном воздухе «Махариуса». Кроме того, приспосабливаясь к силе тяжести, несколько отличающейся от искусственной гравитации на борту крейсера, тело капитана переживало довольно странные ощущения. Он знал, что после столь долгого пребывания на корабле непременно испытает приступ панического страха, оказавшись на открытом пространстве. Впрочем, Семпер намеревался пробыть на Белатисе совсем недолго.

К нему приблизилась внушительного вида фигура в чёрном бронированном костюме и шлеме с забралом. Капитан встал по стойке смирно, отдал честь и на флотский манер щелкнул каблуками.

– Разрешите представиться! Леотен Семпер, командир крейсера «Лорд Солар Махариус».

– Джамаль Бизантан, прокуратор корпуса Адептус Арбитрес. – Верзила тоже отдал честь и неожиданно протянул Семперу руку в бронированной перчатке. – Прошу прощения, капитан, – добавил прокуратор. – Это из-за меня вас вызвали сюда под столь идиотским предлогом. Давайте попробуем уладить дело поскорее и с наименьшими потерями.

IX

Перешагнув через труп бойца сил самообороны, Хоизан Безликий прошел через взорванный дверной проем. Защитники ракетных шахт оказали отчаянное сопротивление, но Хоизан не жалел своих людей и бросал в бой все новые и новые толпы хаосопоклонников. Он лично возглавил решающий штурм. Дезертиры из сил самообороны Белатиса провели его по лабиринту тоннелей укрепрайона, и атака на главный бункер стала для имперцев полной неожиданностью. Командный пункт захватили довольно быстро, но лишь после кровавой резни в многочисленных коридорах. Усмехнувшись, Хоизан вспомнил, с какой яростью отряд отборных фанатиков-хаоситов бросился на застигнутых врасплох защитников бункера. Вскоре под контроль еретиков перешли и все ракетные шахты. Перед схваткой Хоизан включил в помещениях громкую связь, чтобы враги могли слышать душераздирающие вопли своих товарищей. Эффект этой трансляции оказался в высшей степени деморализующим.

Безликий тайно пробрался на Белатис около года назад. Сначала он не знал, что ему предстоит совершить в этом мире. Однако немедленно приступил к работе. Объединив разрозненные культы в единую подпольную сеть, он сформировал террористические группы для ударов по стратегически важным объектам планеты. Даже среди самых высокопоставленных представителей власти Белатиса Хоизан нашел немало слабовольных и алчных людей. На сторону Хаоса перешло несколько очень влиятельных, но легковнушаемых чиновников, которые тут же начали распространять новую веру среди своих подчиненных.

Безликий проделал огромную подрывную работу. И вскоре силы варпа объявили ему свою божественную волю.

К Белатису приближался «Убийца Планет». Все обитатели этого мира погибнут, но их смерть будет сопровождаться колоссальным всплеском психической энергии. Ее хватит на то, чтобы Хоизан, наконец, получил долгожданную награду. На волнах ужаса гибнущих обитателей Белатиса он воспарит в варп, где переродится и обретет неслыханное могущество. Хоизав станет Принцем Хаоса, одним из самых жутких демонов варпа. Содрогнувшись, Безликий почувствовал, как под испещренной заклинаниями силовой броней корчится его измененное Хаосом тело. Приобретая новые формы, оно жаждало еще более страшных свершений. Усилием воли Хоизан усмирил свою плоть. Гладкая кожа, обтянувшая спереди его череп, морщилась и собиралась в складки, принимая очертания бесчисленных лиц, которые хаосит носил за всю свою тысячелетнюю службу силам Хаоса. За эту верную службу Меняющему Пути Хоизан и получил способность менять облик, но в большинстве случаев ходил безликим.

– Хозяин! – воскликнул один из телохранителей Хоизана и в ужасе отпрянул, потому что в этот момент лицо командира приобрело черты Кровавого Бога. Опершись о стену, Хоизан тяжело задышал, пытаясь прийти в себя, а его приспешники боязливо жались по углам. Скоро произойдут последние метаморфозы, предвещающие возведение Безликого в ранг демона. Ему стоило огромного труда подавить судороги. Хоизан знал, что ему предстоит перенести страшную боль. Он уже испытывал ее во время превращений, которыми жаловали его повелители. Но эта боль ничто по сравнению с почти безграничной властью, которая скоро окажется в его руках!

Хоизан подозвал одного из своих помощников. Еще два месяца назад этот человек был успешным коммерсантом и пользовался большим влиянием на северном континенте Белатиса. Теперь он стал фанатичным культистом и воспользовался своим положением, чтобы под видом сезонных рабочих нелегально переправить в Мадину множество поклонников Хаоса. Он даже за свой счет снабдил их оружием, изготовленным на его заводах. К тому же схроны с боеприпасами были устроены по всей столице.

«Еще один покорный слуга! – подумал Хоизан. – Еще один глупец. Он надеется, что я спасу его от Осквернителя. Одна из бесчисленных жертв, которыми я оплачу свое возвышение!»

– Подготовка завершена? – прохрипел Хоизан голосом демона, чей облик только что проступал на его лице.

– Почти! Мы уже захватили лазерные батареи, и они готовы к бою!

– А ракеты?

– Стартовые коды, которые передали наши люди в правительстве, подошли. Сейчас идет заправка топливом. Через час будут готовы к старту шесть ракет в этой шахте и еще десять – в других. Этого должно хватить!

– Проследите за их подготовкой!

Хаоситы поклонились и бросились выполнять приказ. Безликий подошел к перилам смотровой площадки и стал наблюдать за кипящей внизу работой. В шахте находилось шесть огромных черных орбитальных ракет, очень похожих на проклятые торпеды имперских кораблей. Культисты и техники, дезертировавшие из подразделений сил самообороны, сновали по металлическим лестницам, подготавливая ракеты к старту. Другие ползали по перекладинам пусковой установки и наносили на корпус магические знаки Хаоса.

«Должно хватить…» – подумал Хоизан, представляя, как через час эти смертоносные заряды отправятся к своим целям. Впрочем, в момент старта Безликого здесь уже не будет. Оправившись от первого шока, Имперский флот не замедлит нанести ответный удар. Тогда даже бетон этих шахт и сотни метров скальных пород над ними не спасут их от прицельного огня с орбиты.

Подозвав телохранителей, Хоизан проследовал к гравискифу, чтобы лететь в Мадину. По пути он в последний раз обернулся на людей, копошащихся на стартовой площадке. Для Безликого эти людишки ничем не отличались от валявшихся вокруг трупов.

Они лишь жертвы, часть огромной горы тел, по которой Хоизан взойдет туда, где его примут в ряды демонов.

X

С потолка камеры посыпалась пыль. Корте не знал, от чего трясется потолок – от снарядов, падающих во двор казармы Адептус Арбитрес, или от отдачи ответных залпов. Артиллерийская дуэль, превратившая базу арбитров в груды развалин, началась уже так давно, что ее отголоски, проникающие в подземелье, слились в непрерывный протяжный гул.

Корте взглянул на пристегнутого к столу окровавленного человека.

– Он опять теряет сознание. Вколите ему стимуляторы, – приказал помощник прокуратора.

– Хорошо. Но в следующий раз его сердце просто не выдержит, – предупредил врач.

– Колите! – рявкнул Корте. – Он еще не все сказал!

Пожав плечами, эскулап поколдовал над приборами и послал тщательно отмеренную дозу стимулятора в трубки, уходящие под кожу умирающего. Тело человека свело судорогой. Он выплюнул сгустки крови, которые врач машинально вытер салфеткой. Губы пленника зашевелились, и Корте наклонился над ним. Некоторые еретики в последний момент жизни раскусывали спрятанную во рту ампулу с ядом, пытаясь отравленным дыханием убить склонившихся к ним палачей. Но сейчас помощник прокуратора на этот счет не волновался. Во-первых, ротовую полость заключенного тщательно осмотрели, а во-вторых, с выбитыми зубами прятать ампулу ему было негде.

На столе лежал капитан сил самообороны Белатиса, командир отряда, охранявшего дворец принца-регента. Корте понимал, что творится сейчас в голове у предателя. Его арестовали во время последнего штурма. Атаку удалось отразить, и теперь умирающий еретик раскаивался в том, что предал Императора. Попавшие в сети Хаоса слабовольные глупцы часто только на смертном одре понимали, кому они на самом деле присягнули.

Сколько раз Корте выслушивал отчаянные мольбы о прощении, неубедительные оправдания и признания в страшных преступлениях, совершенных по приказу новых хозяев! Некоторое время помощник прокуратора терпеливо слушал хриплый шепот умирающего, а потом поднял руку, приказывая ему замолчать.

– Имя! Я хочу слышать имя того, кто велел тебе совершить все это!

Остекленев взглядом, еретик одними губами прошептал чье-то имя. Корте наклонился еще ближе и расслышал слово, от которого у него похолодело все внутри. Не может быть! Неужели тлетворное дыхание Хаоса так глубоко проникло в этот несчастный мир?! Неужели оно просочилось во дворец принца-регента?! В его тронный зал?!

Заглянув в глаза умирающего, Корте искал в них признаки продиктованной Хаосом лжи, но видел только отчаянное желание говорить правду. Последнюю правду после непрерывной череды обманов и предательств.

– Обвиняется в ереси. Приговаривается к великодушному отпущению грехов и быстрой смерти.

Достав пистолет, Корте выстрелил бывшему капитану в сердце. Именно такой легкой смерти хотел раскаявшийся еретик. Если бы арбитр не отпустил ему грехов, имперские палачи еще несколько дней терзали бы его тело, не давая ему умереть.

Помощник прокуратора кивнул одному из арбитров и покинул камеру. В подземных коридорах царила непривычная тишина. Вот уже несколько часов, как арестованные не колотили в толстые металлические двери. Согласно Уставу при возникновении угрозы захвата тюрьмы арбитры должны были умертвить узников ядовитым газом. Корте не был в восторге от этой бойни, но понимал, что часть заключенных непременно присоединится к освободившим их еретикам. А остальных хаоситы все равно расстреляют.

У дверей каземата к Корте подошел сержант:

– Радиограмма от прокуратора. Мы должны немедленно эвакуироваться. Он будет ждать нас на борту «Сурового Воздаяния».

– Он все еще на связи? – спросил Корте.

– Никак нет! Связь с дворцом принца-регента все время прерывается. Наверное, наши переговоры глушат проклятые еретики. А может, мешает пустотный щит. Под дождем он создает такие мощные статические помехи, что в эфире вообще ничего не слышно!

Корте нахмурился. Эвакуация шла вовсе не по намеченному плану.

Пилоты Адептус Арбитрес уже вывели из бункеров бронированные челноки и, торопясь взлететь, разогревали двигатели. Остатки арбитров – последние имперские военные на Белатисе – покинули свои позиции на стенах укреплений и бежали по грязи к трапам челноков. Противник усилил артиллерийский огонь. Один из снарядов угодил прямо в центр двора, и нескольких бойцов поглотил огненный шар взрыва.

В ответ заговорили орудия арбитров. Из-за стены базы послышался рев тысяч озверевших хаосопоклонников, предвкушавших скорую победу. Повылезав из укрытий в развалинах близлежащих домов, еретики бросились на штурм. Сервиторы, обслуживавшие автоматические пушки, заваливали толпу осколочными снарядами. Когда мятежники приблизились к стенам базы на достаточное расстояние, заговорили гранатометы. Еретики гибли сотнями, однако толпа все равно рвалась вперед.

Скоро хаоситы окажутся на минных полях и среди заминированных развалин базы. Потом заговорят огнеметы. Сервиторы продолжали отстреливаться, но орду еретиков было уже не остановить. Через несколько минут они захватят казармы.

А может, и раньше.

– Они подгоняют бульдозеры! – раздался в наушниках Корте голос пилота уже стартовавшего челнока. – Целая колонна движется с севера!

Корте выругался. Он прекрасно знал, что речь идет об огромных бульдозерах, угнанных с предприятий северного промышленного района. Любая из этих чудовищных машин с ходу вышибет ворота! Пора уносить ноги!

– Махан! Где Махан?! – заорал помощник прокуратора. Стоя у трапа последней машины, он считал по головам запрыгивающих в нее арбитров.

– Здесь! – эхом отозвался вокс.

Молодой офицер и его солдаты бежали через двор к челноку. Мины ложились вокруг них так кучно, будто еретики могли видеть цели. Махан и его боевой расчет оставались на посту до самого конца, настраивая сервиторов таким образом, чтобы те как можно дольше сдерживали натиск хаоситов. Добежав до челнока, артиллеристы взбежали по трапу и повалились на сиденья. Остальные арбитры уже пристегивали ремни. Корте в последний раз оглядел опустевшие казармы. Очередной снаряд, выпущенный мятежниками, снес автоматическую пушку. В стене образовалась внушительная брешь.

Вновь послышался торжествующий вой еретиков. Корте презрительно сплюнул в окровавленную грязь, повернулся и поднялся по трапу. Испуганный пилот начал взлетать, не дожидаясь, пока закроется люк.

Рев форсированных двигателей заглушил звуки стрельбы. Наконец челнок поднялся над базой и устремился вдогонку за остальными.

Последние имперские военные покинули Белатис. Теперь его можно было считать сданным Абаддону Осквернителю без боя.

Пилот головного челнока окинул взглядом раскинувшийся под ним город, но не увидел знакомых ориентиров, кроме дворца на высокой скале и остроконечных шпилей собора к югу от него. Генераторы, снабжавшие Мадину энергией, были уничтожены диверсантами несколько недель назад, и теперь в сгущающихся сумерках город напоминал черное пятно, кое-где подсвеченное пожарами и кострами, разложенными среди развалин то ли беженцами, то ли хаоситами. Иногда воздух рассекали лазерные лучи и трассирующие пули. Впрочем, трудно было понять, по кому ведется огонь. Возможно, ликующие еретики просто палили в воздух.

Внезапно пилота ослепила яркая вспышка. Он стал оглядываться по сторонам, думая, что его машину обстреляли батареи противовоздушной обороны, но так ничего и не увидел.

– Там! Это там! – воскликнул второй пилот, показывая куда-то в темноту.

Неожиданно среди лесистых холмов к северу от города вспыхнул ослепительный луч. Он уперся в небо и начал шарить в поисках кораблей.

Открыли огонь лазерные установки обороны Белатиса.

XI

Первый залп лазерных установок с поверхности планеты угодил в днище «Графа Орлока» совсем рядом с двигателями. Как и многие офицеры, Тит фон Блюхер считал, что настоящий командир должен требовать неукоснительного соблюдения всех положений Устава и прочих правил и распоряжений. По этой причине команда его крейсера страдала от непрерывной муштры. Удивительно, но именно маниакальная любовь фон Блюхера к порядку и спасла «Графа Орлока» от гибели.

Как и требовал Устав, «Граф Орлок» стоял на орбите со включенными на половину мощности вакуумными щитами. На самом деле почти никто не соблюдал этого требования. Щиты поглощали море энергии, а капризные генераторы лучше было не напрягать без особой необходимости, чтобы они не подвели в бою. А о приближающейся опасности командиров могли своевременно предупредить пилоты патрульных штурмовиков и служащие дальних станций слежения.

Лазерные лучи быстро прожгли вакуумные щиты, но потеряли при этом значительную часть своей энергии. Поэтому, пробив броню, Они затухли в районе энергетических трубопроводов крейсера. Если бы капитан полностью отключил защиту, лазеры наверняка поразили бы генераторы и «Графа Орлока» уже ничто не смогло бы спасти.

Тит фон Блюхер кричал на офицеров, угрожая им военным трибуналом и расстрелом на месте, если они сию же минуту не включат на полную мощность щиты и двигатели, не предоставят ему исчерпывающий доклад обо всех повреждениях и не засекут источник лазерного излучения на поверхности планеты. Несмотря на вопли капитана и его часто противоречивые приказы, команда «Графа Орлока» действительно умудрилась в кратчайшие сроки выполнить все необходимые действия. Когда через пятьдесят секунд с поверхности Белатиса дали второй залп, крейсер встретил его во всеоружии.

Остальные суда тоже включали главные и маневровые двигатели, собираясь уйти из-под обстрела. Артиллеристы орали на наблюдателей и техножрецов, требуя от них координаты наземных целей. А в машинных отделениях двух десятков транспортов механики, облаченные в неуклюжие жаростойкие костюмы, пытались перенаправить энергию старых реакторов на слабые и ненадежные пустотные щиты.

В это время артиллеристы-хаоситы на Белатисе проклинали себя за то, что открыли огонь по хорошо защищенному военному кораблю, и лихорадочно разыскивали более подходящие цели…

«Аркона» была одним из многочисленных списанных транспортных кораблей, которые в начале войны кое-как отремонтировали и спешно ввели в строй. Послушнику Лито, никогда прежде не бывавшему на космических кораблях, она казалась огромной и очень внушительной. Его потрясли и полет на челноке, и высадка на «Аркону». Лито поместили в самый дальний кубрик пассажирской палубы вместе с остальными послушниками. То немногое, что он успел увидеть на борту, произвело на него неизгладимое впечатление. Корпус корабля подрагивал, отовсюду доносились необычные звуки. Сначала они пугали Лито, но потом он привык к этим странным шумам, исходившим из механического чрева судна. Послушник знал, что попал в царство непостижимого и грозного Бога-Машины и его жрецов, которых так не любили проповедники Экклезиархии.

Лито и остальные священнослужители собрались на благодарственный молебен в огромном трюме. Послушник не обратил особого внимания на воющие вдали сирены. Затем что-то загудело у Лито под ногами, и палуба словно куда-то поехала. В ужасе и восторге мальчик понял, что «Аркона» включила двигатели и тронулась с места. Послушник размечтался о том, что они могут вознестись даже в Эмпиреи! Остальные, наверное, думали о чем-то похожем и стали оживленно переговариваться. Раздосадованные священнослужители вытащили плетки и бросились наводить порядок, но при звуке еще громче взвывших сирен замолчал даже бубнивший благодарственную молитву кардинал.

Внезапно корабль потряс такой мощный удар, что все повалились на палубу. В дальнем конце трюма вспыхнуло ослепительное пламя, и человеческие голоса внезапно слились в один истошный вопль. Сначала Лито подумал, что вознесение в Эмпиреи происходит гораздо страшнее, чем он мог предположить, а потом увидел несущуюся к нему стену огня. Мальчик так и не успел понять, почему в последнее мгновение своей жизни он вспомнил оставшегося в соборе старого слепого астропата.

Через несколько секунд очередной пучок смертоносных лучей поднялся от поверхности Белатиса и разрезал «Аркону» на две половины.

Капитан «Дракенфельса» Эрвин Рамас пытался разобраться в бессвязных сообщениях, поступающих от кораблей эвакуационной флотилии.

Звездная система Белатис была сравнительно небольшой и составляла примерно треть Солнечной системы. Патрулировавший на ее окраине «Дракенфельс» находился сейчас в нескольких световых секундах от остальных имперских судов. Задержки при передаче информации на такое расстояние требовали привлечения астропатов. Рамасу оставалось ждать, пока его астропат получит сообщения от своих собратьев с других кораблей.

Изувеченное тело Рамаса было навечно соединено с крейсером, что позволяло ему получать оперативную информацию с капитанского мостика и сведения о состоянии агрегатов и систем «Дракенфельса».

Астропат сообщал об обстреле эвакуационной флотилии, но крейсер нашептывал своему командиру о том, что самая большая опасность таится гораздо ближе. Сейчас этот шепот слышал только Рамас, чувствовавший корабль гораздо лучше, чем любой из капитанов Боевого флота Готического Сектора.

Рамас расслышал предупреждение «Дракенфельса» и уже хотел отдать очередной приказ, когда услышал голос капитана одного из фрегатов, сопровождающих крейсер: «Говорит "Пегас". Мы видим не менее пяти вражеских судов. Одно из них довольно крупное! Не знаю, откуда они взялись, но сейчас они идут полным ходом в центр системы, к эвакуационной флотилии. Мы у них прямо по курсу. Доброй охоты, "Дракенфельс"! Мы постараемся их задержать!».

Рамас ничего не ответил. Он знал, что «Пегас» обречен, и мысленно похвалил его командира за то, что он не бросился наутек, а предпочел погибнуть, чтобы дать время остальным приготовиться к бою.

Изучая состояние систем своего корабля, Рамас начал отдавать команды. «Пегас» уже можно считать погибшим, но «Дракенфельс» пока цел и невредим. Он может за себя постоять!

Покинув верхние слои атмосферы газового гиганта, эскадра сил Хаоса устремилась вглубь звездной системы. Крейсер «Харибда» занял позицию в центре строя. Со всех сторон его прикрывали вооруженные торпедами рейдеры класса «Язычник». Корабли сил Хаоса были быстроходнее имперских и оснащены дальнобойной артиллерией. Они шли в атаку, намереваясь уничтожить любой вражеский корабль, оказавшийся у них на пути.

Первым погиб «Пегас». Он мужественно вышел навстречу эскадре противника, но был торпедирован еще до того, как успел открыть огонь. Однотипному с «Пегасом» фрегату «Ахиллес» повезло немногим больше. Он ловко зашел во фланг вражеским кораблям и сумел серьезно повредить один из рейдеров массированным лазерным залпом. Фрегат перезаряжал орудия, когда сокрушительный шквал огня из плазменных пушек правого борта «Харибды» разворотил его корму и уничтожил внутренние системы энергоснабжения. Беззащитный «Ахиллес» беспомощно дрейфовал в пространстве, но корабли сил Хаоса даже не снизошли до того, чтобы его добить. Они ринулись дальше, вглубь системы, туда, где их ожидал более лакомый кусочек – «Дракенфельс».

Эрвин Рамас знал, что офицеров Легиона Титанов, заключенных в чрево чудовищных боевых машин, называют богами войны. Рамас видел титанов в бою и считал это зрелище незабываемым. Но он никогда не сравнил бы мощь титанов с божественной. Другое дело – их способность проникать в варп и с невероятной скоростью перемещаться от одного уголка бескрайнего Империума к другому, возможность извергать огонь на врагов Императора прямо с орбиты. Или идти в бой, командуя крейсером, способным выдержать удары огромной мощи, которые расплющили бы самого огромного титана, и давать залпы, сметающие с лица земли легионы исполинских машин!.. Вот это настоящая сила! Наверное, большей не дано познать ни одному смертному! А если быть связанным с кораблем самой плотью, то вообще очень легко возомнить себя богом!..

Отогнав богохульные мысли, Рамас сосредоточился на более насущных делах. Изучив показания датчиков, он убедился в том, что вражеская эскадра несется к нему, как волчья стая. Впереди шли быстроходные эскортные корабли. За ними поспевал тяжелый, но прекрасно вооруженный крейсер.

– Самый полный вперед! – скомандовал Рамас, чувствуя, как наливаются энергией и без того раскаленные двигатели «Дракенфельса».

Некоторое время капитан изучал стекавшийся к нему поток информации, выслушивал доклады о состоянии систем корабля, отдавал приказы и общался со своим старшим помощником. Когда Рамас, наконец, вновь взглянул на мониторы, до решающего момента оставались считаные минуты. Эскортные корабли противника неслись к «Дракенфельсу», как молодые волки к добыче, и уже намного опередили тяжелый крейсер.

– Стоп, машина! – приказал Рамас, чувствуя, как поток энергии изменил направление и хлынул к носовым тормозным двигателям. – Лево на борт! Поворот на девяносто градусов!

Древний корпус застонал, протестуя против таких перегрузок, и «Дракенфельс» нехотя лег на новый курс. Многие корабли при таких маневрах раскалывались надвое, у других выходили из строя реакторы, но Рамас знал свой крейсер и свою команду. Они не подведут!

«Дракенфельс» дрейфовал в пространстве, повернувшись к противнику левым бортом. Рамас представлял себе тревогу и радостное возбуждение, воцарившееся на вражеских рейдерах. Имперский крейсер представлял собой очень легкую цель, но теперь к противнику развернулись все батареи левого борта. Рамас знал, что следующие несколько мгновений решат исход схватки, и впился взглядом в мониторы.

Стремясь к скорой победе, рейдеры рванулись вперед. Если бы губы Рамаса не пострадали при торпедной атаке эльдаров, капитан «Дракенфельса» обязательно усмехнулся бы.

– Батареи левого борта, огонь! – приказал он.

Из орудий «Дракенфельса» вырвались пучки энергии. Первого же удара хватило, чтобы один из рейдеров разлетелся на куски, а другой вышел из строя. В его отсеках бушевал пожар.

Рамас же не расслаблялся ни на секунду и не спешил праздновать победу. Он прекрасно знал, что сейчас произойдет.

Вражеские суда вышли на дистанцию огня и дали торпедный залп. Поврежденный рейдер тоже успел привести в действие свои торпедные аппараты.

– Торпеды! По местам! – приказал Рамас.

Матросы бросились задраивать люки между отсеками и отключать ненужные источники энергии. Пожарные команды заняли свои места по боевому расписанию, а остальные члены экипажа попрятались за толстыми переборками аварийных отсеков.

Артиллерия «Дракенфельса» открыла огонь и сбила две торпеды. Еще две прошли мимо. Остальные четыре – одна за другой – поразили имперский крейсер.

Две попали в кормовые орудийные башни. При этом башня номер восемь была полностью уничтожена. У башни номер шесть был поврежден поворотный механизм, и дальнейшего участия в бою она не принимала.

Две оставшиеся торпеды ударились в бронированный корпус крейсера. Одна взорвалась на верхней палубе машинного отделения. Даже такие повреждения не могли вывести «Дракенфельс» из строя, но он лишился нескольких сотен опытных механиков.

Офицеры крейсера еще только собирались доложить о потерях, а Рамас уже знал, как реагирует «Дракенфельс», пытаясь оправиться от только что полученных ран. Не будучи техножрецом, многоопытный капитан понимал, что командует живым кораблем, и сейчас чувствовал боль крейсера.

Теряя энергию из нескольких перебитых каналов, «Дракенфельс» все-таки включил маневровые двигатели и развернулся носом к уцелевшим вражеским судам. Несмотря на повреждения, имперский корабль был готов продолжать бой. Теперь слово было за противником. Соединившись со своим крейсером, вражеские рейдеры смогут окружить и расстрелять «Дракенфельс». Но при этом еретикам не избежать новых потерь!

Поэтому бывалый капитан не удивился тому, что рейдеры отступили под защиту своего крейсера. Команда «Дракенфельса» возликовала, но Рамас даже не обрадовался.

Эскадра сил Хаоса добилась своего. Несмотря на неожиданно большие потери, она оттеснила имперский патруль от точки выхода из варпа в систему Белатис.

Рамас понял, что противник в самое ближайшее время ожидает подкрепление.

Где-то в чреве «Махариуса» существо ощутило приближение своего часа. Оно уже нашло себе новое логово в металлических недрах корабля. В этом помещении существо обнаружило несколько беспомощных и визгливых созданий, вроде тех, с которыми оно так легко расправилось раньше. Умертвив их быстро и безжалостно, существо устроилось среди гниющих трупов и стало готовиться к следующей метаморфозе. Поглотив как можно больше разлагающегося мяса, оно растворило его ядовитыми соками, и теперь у него внутри созревала новая, еще более страшная тварь. Похожие на уродливую опухоль очертания зародыша уже были видны на брюхе.

Отсиживаясь в темноте, существо медленно проникалось смыслом своего существования. Теперь исподтишка распространять заразу на корабле казалось выкормышу Хаоса занятием недостойным. Отпрыски Нургла могли не только шнырять в темноте и мазать коридоры ядовитой слизью – они были способны на большее!

Существо чувствовало, что породившие его силы движутся к нему сквозь варп, и решило их подождать. Но ждать ему придется недолго. А потом оно нанесет удар!..

Имперские боевые корабли дали ответный залп. Повредив «Графа Орлока» и уничтожив «Аркону», хаоситы еще дважды открывали огонь. Получивший прямое попадание космический танкер «Бреннус» взорвался. Горящий прометий пролился огненным дождем в верхних слоях атмосферы Белатиса. В следующий момент лазерный луч уничтожил носовые трюмы войскового транспорта «Варус», в которых мгновенно погибли бойцы двух батальонов 48-го Валеттского полка Имперской Гвардии.

Но вот артиллеристы «Графа Орлока», «Бородина» и «Сурового Воздаяния» определили координаты захваченных еретиками батарей.

Испуганным и оглушенным взрывами жителям Мадины показалось, что сами звезды выплеснули на их планету свой гнев паутиной ослепительных лучей, вспыхнувших на холмах.

Оружие, способное наносить разрушительные удары на расстоянии сотен тысяч километров, обрушило свою мощь на поверхность планеты. Оно пробивало почву, нащупывая ракетные шахты, командные бункеры и генераторы.

Засевший среди развалин отряд культистов решил, что прилетел «Убийца Планет». Хаоситы пустились в пляс, испуская вопли звериного восторга. Они думали, что пробил их смертный час, и радовались предстоящему вознесению душ в варп. Артиллеристы с «Бородина» случайно выполнили их желание, промахнувшись. Одним залпом они уничтожили и остатки домов, и около тысячи еретиков.

Верный слуга Хоизана прислушивался к сотрясавшим землю глухим ударам. На командном пульте бункера светились огоньки, обозначающие готовые к пуску ракеты. На полу за спиной еретика валялся труп коммерсанта с перерезанным горлом. В помощи этого человека культисты больше не нуждались.

Гул взрывов стал ближе. По низкому потолку пошли трещины, посыпалась пыль, замигала лампа.

– Я добровольно и радостно отдаю жизнь за нашего повелителя! – забубнил хаосит, склонившись над пультом. – За Хоизана Безликого! За торжество Хаоса во всей Вселенной!..

Через секунду обвалился потолок. Еще через мгновение бункер перестал существовать вовсе. Его испепелил луч раскаленной плазмы. Слишком поздно.

В вырубленных в скальной породе шахтах заработали двигатели ракет. Подготовка к старту еще продолжалась, и все суетящиеся на пусковых площадках еретики сгорели заживо. Наконец ракеты пошли вверх.

Некоторые удалось сбить с орбиты прямо над шахтами, но это было не важно. Как говорил зарезанный коммерсант, для выполнения задачи, поставленной Хоизаном Безликим, ракет было более чем достаточно.

– Ракеты! С поверхности Белатиса стартовали ракеты!

Услышав голос наблюдателя, Уланти подскочил в капитанском кресле. В иллюминаторы капитанского мостика ему была хорошо видна сумятица, охватившая эвакуационную флотилию. Корабли спешно запускали двигатели и маневрировали, пытаясь уйти от лазерных лучей, ломая при этом строй, в котором им было легче защищаться. Лейтенант видел развалившуюся надвое «Аркону», окруженную обломками, и поврежденный «Варус».

Из пробоин в его корпусе все еще вылетали обгоревшие и полопавшиеся от мгновенной декомпрессии трупы солдат двух батальонов Имперской Гвардии.

Среди корпусов крупных кораблей сверкали серебряные крылья космических истребителей, стартовавших несколько мгновений назад с «Махариуса».

Уланти ощущал тревогу, воцарившуюся на мостике крейсера с того момента, как его покинул Семпер. Лейтенант чувствовал на себе немало скептических взглядов. Он знал, что его происхождение до сих пор не дает покоя офицерам «Махариуса». Несмотря на то, что даже самые упрямые из них скрепя сердце признавали в Уланти отличного старшего помощника, командовать самому было гораздо труднее, чем передавать чужие приказы. Наверняка очень многие на мостике и сейчас считали, что молодому аристократу из мира-улья рановато командовать имперским крейсером.

Заняв место Семпера и оказавшись в окружении двухсот с лишним членов экипажа «Махариуса», Уланти понял, как одиноко чувствует себя командир корабля, но собрался с духом и решительно повернулся к старшему артиллеристу.

Если Римус Найдер и испытывал какие-то сомнения в способности Уланти командовать «Махариусом» в боевых условиях, то не подал виду.

– Стартовало двенадцать ракет, – доложил он как всегда деловым тоном. – На перехват вылетели эскадрильи «Шторм» и «Шершень». К старту готовятся штурмовики. Я советую отправить их на Белатис доделать то, что начали «Граф Орлок» и «Бородино».

Не отрывая взгляда от иллюминатора, Уланти согласно кивнул.

– Клянусь Вандиром! Они что, ослепли?! – рявкнул Кетер и с трудом увел истребитель из-под ураганного, но беспорядочного огня автоматических пушек какого-то ржавого транспорта. – Скажите этим придуркам, чтобы по своим не стреляли! Объясните им, чем ракета отличается от истребителя!

Легким прикосновением к штурвалу он вернул свою машину в строй. Вместе с Альтомаром и Зеном Кетер летел на перехват поднимавшихся с поверхности Белатиса ракет. Цели приближались. Огонь, вырывавшийся из их двигателей, был хорошо виден на фоне ночи.

– Откроем по ним перекрестный огонь, – без особой надобности напомнил Кетер Зену и Альтомару. – На второй заход времени у нас нет. Надо сбивать сейчас.

– Скажите, пожалуйста, сэр, – раздался насмешливый голос Альтомара, – а чтобы выстрелить, мне надо дернуть зеленую ручку над головой или нажать красную кнопочку на штурвале?

Рет Зен, как того и следовало ожидать, промолчал и коротким импульсом на канале связи дал понять, что слышал слова командира.

Прямо по курсу Кетер увидел характерные лазерные всполохи. Через несколько секунд яркая вспышка у самого края атмосферы Белатиса оповестила его о том, что одна из ракет сбита. Кетер даже не успел обрадоваться. Теперь настал их черед. Вместе с Альтомаром и Зеном он открыл огонь из лазерных пушек, установленных под крыльями «Фурии». Три потока лучей впились в летящую прямо на истребители ракету. Лазеры били по ее бронированной боеголовке, кромсали обшивку, дырявили почти пустые топливные баки, плавили двигатели.

Звено Кетера вело шквальный огонь по цели несколько томительно долгих секунд. Наконец ракета взорвалась.

Облетев вспышку, «Фурии» бросились искать новые цели.

– Командир! Вижу цель! Еще одна ракета! Дистанция сто шестьдесят километров. Она быстро приближается!.. – Внезапно Зен смолк, а потом вернулся в эфир. – Ракета включила маневровые двигатели! – через секунду воскликнул он с совершенно нехарактерным для него удивлением в голосе. – Она направляется вовсе не к транспортам, – заявил он еще через мгновение обычным бесстрастным тоном. – Она развернулась к поверхности планеты.

– Ракеты падают на Белатис!

Изображение на мониторе перед Уланти подтверждало доклад наблюдателей.

– Пять ракет сбиты нашими истребителями, – доложил техножрец в железной маске. – Одна сбита корабельной артиллерией. Четыре ракеты изменили курс и стремительно приближаются к поверхности планеты.

– Неполадки в системе наведения? – предположил Найдер.

– Маловероятно, – произнес техножрец. Он уже успел справиться с информацией из банка данных «Махариуса», молниеносно анализирующего все происходящее вокруг корабля. – Судя по идентичным траекториям всех четырех ракет, они используются в качестве баллистических и должны поразить какую-то цель на поверхности.

– Какую?! – воскликнул Уланти.

Техножрец еще некоторое время изучал поступающие данные.

– Столицу Белатиса Мадину. Вероятнее всего – дворец принца-регента.

XII

Дворец принца-регента охватила безумная паника. Никто уже ничего не видел, не слышал и не понимал от страха.

Все началось несколько часов назад. У подножия скалы верные правительству подразделения сил самообороны всё еще охраняли входы во дворец от вылазок хаоситов. В это время собравшиеся на верхних этажах придворные закрыли все двери, ведущие вниз. Защитники дворца сначала возмутились, а потом испугались, поняв, что их бросили на произвол судьбы, хотя их офицеры обещали совсем другое.

К возмущенным военным примкнули слуги. Вместе они бросились на дворцовых гвардейцев, охраняющих двери. В шахтах лифтов и на лестницах грохотала пальба. Несколько нижних этажей уже горели. Там оставались только беженцы и сумевшие прорваться через баррикады хаоситы.

В последний момент принц-регент решил, что вместе с ним Белатис должны покинуть и останки его прославленных предков. Придворные не находили себе места, пока Витас Сарон руководил бесконечными молебнами и ритуалами при эксгумации праха.

«Дворец рушится, а они считают гроши», – подумал Семпер, вспомнив легенду о том, как хранитель имперской казны настоял на ее инвентаризации, хотя Казначейство уже обстреливала артиллерия Легионов Хаоса.

Впрочем, даже Сарон начал торопиться и наконец, прервал молебен, когда стрельба раздалась совсем рядом, а за витражами усыпальницы что-то ярко полыхнуло и оглушительно защелкало, как огромная лазерная винтовка!

Придворные, все как один, бросились на балконы, где и застыли, разинув рты при виде лазерных лучей, взвившихся в небо откуда-то из-за холмов.

– Что это? – пропищал дрожащим голосом принц-регент. – Куда стреляют лазерные батареи? Я не приказывал открывать огонь. Неужели «Убийца Планет» уже прибыл?!

Сарон обращался одновременно и к первому министру национальной безопасности, и к генералу Броду, но они смотрели на ярчайшие лучи с таким же недоумением, как и все остальные.

– Я не знаю, – пробормотал Брод. – Вероятно, противник захватил лазерные батареи и ведет огонь по эвакуационной флотилии…

– Остановите же их! – завопил Сарон, забыв о том, что на Белатисе царят безвластие и анархия. Внезапно его посетила еще более тревожная мысль: – А эти батареи могут стрелять по дворцу?!

Из-за спин придворных выступил капитан Семпер:

– Нет. Это орбитальные ракеты. Но дело не в этом, а в том, что нам нужно немедленно улетать. Для Боевого флота Готического Сектора важнее всего безопасность эвакуационной флотилии. Если система обороны планеты попала в руки противника, орбита Белатиса стала местом небезопасным. В такой ситуации капитаны эскортных кораблей немедленно прикажут конвою уходить. Они не будут ждать даже принца-регента. Командиры должны в первую очередь спасать свои суда. Уж поверьте мне на слово.

«Я и сам, ни секунды не задумываясь, бросил бы тебя здесь,– с кривой усмешкой подумал Семпер,– будь я сейчас на "Махариусе", а не в толпе этих идиотов!»

– Капитан говорит дело, – сказала принцесса Малисса, нежно погладив Сарона по руке. – Ты сделал все возможное. Никто не усомнится в твоем мужестве и в твоей преданности нашей возлюбленной планете. Но теперь твой долг – служить Императору за ее пределами!

– Ты, как всегда, права, сестрица, – пробормотал Сарон. – Ты всегда знаешь, что делать…

С этими словами принц-регент послушно побрел за принцессой Малиссой к своим адъютантам.

Толпа придворных сломя голову бросилась следом. Принц-регент был для них последней соломинкой, за которую они цеплялись в надежде на спасение… В этот момент раздался страшный грохот и сверкнула ослепительная вспышка. Сквозь пелену облаков прямо с небес на позиции лазерных батарей обрушился шквал огня. Многие из придворных завопили от страха и попадали на пол, закрыв голову руками. Даже Семперу, не раз наблюдавшему это зрелище с орбиты, стало не по себе. Ему представился случай узнать, как выглядит удар имперских боевых кораблей с поверхности планеты. Лазерные лучи, ракеты и снаряды вгрызались в скальную породу. По городу одна за другой прокатывались взрывные волны.

Сквозь просветы в тучах Семпер различил характерные вспышки бортовых орудий крейсеров. Кроме того, он увидел отблески горящих кораблей. А с неба уже сыпались сгоравшие в атмосфере обломки.

Который же из кораблей «Махариус»? А может, он уничтожен и это в его искореженном корпусе догорают остатки кислорода?

Семпер тихо выругался. Что он делает на Белатисе?! «Махариусу» угрожает опасность и командиру место на мостике своего корабля! Там он не чувствовал бы себя беспомощным и бесполезным и, возможно, даже сумел бы повлиять на ход событий!

Внезапно раздался рев мощных двигателей, и из-за пылающих холмов в небо взмыли ракеты.

– Они захватили ракетные шахты! – не веря своим глазам, пробормотал Кейль. – Не может быть… Да как же это?!. Я же не…

– Быстро по челнокам! – воскликнула принцесса Малисса, не дав министру договорить.

Трясущихся от страха придворных не пришлось уговаривать. Они бросились вон из часовни. Толпа чуть не сбила Семпера с ног, и он стал оглядываться в поисках темно-синих мундиров телохранителей. С изрядным облегчением он увидел здоровяка Максима Борусу. За ним следовали трое гардемаринов. Они расчищали себе дорогу, орудуя кулаками и прикладами. Наконец четверо охранников обступили своего командира.

– Пожалуй, пора сматываться, капитан! – заявил Боруса в своей обычной панибратской манере.

– Вы правы, старшина, – согласился Семпер и взялся за висевший на перевязи вокс.

Пустотный щит вокруг дворца создавал сильные помехи, и с «Махариусом» связаться не удалось. Однако можно было вызвать челнок, на котором они прибыли.

– Говорит капитан Семпер. Мы спускаемся. Готовьтесь к немедленному старту.

– Прошу поторопиться, – ответил Милош Капаран. – Вход в ангар охраняют пехотинцы, но у них такой вид, словно они сейчас начнут по нам стрелять или попытаются ворваться на борт. Что нам делать?

– Очистите посадочную площадку от посторонних, – ответил Семпер. – У вас же есть оружие. Приказываю экипажу взять под охрану все входы в ангар. Никого не впускать. Если нужно, открывайте огонь на поражение!

В нескольких десятках километров над дворцом принца-регента первая из предназначенных для него ракет достигла вершины своей траектории. Сработали маневровые двигатели. Найдя новую цель, ракета резко изменила курс и стала падать назад к поверхности Белатиса. Двигатели смолкли, топлива в них хватило только на подъем в верхние слои атмосферы.

Первая ракета врезалась во дворец, легко преодолев пустотный щит. Она угодила прямо в крышу тронного зала. Боеголовка могла пробивать прочнейший адамантий брони боевых кораблей, поэтому она прошила двенадцать этажей и взорвалась в районе кухонь и кладовых.

Взрыв потряс здание. Под обрушившимися конструкциями погибли сотни слуг и придворных. Взрывная волна и облако пламени пронеслись по лестницам и шахтам лифтов, сжигая все на своем пути. Целый кусок скалы отломился и рухнул на бушевавшую толпу. Содрогнулся спрятанный в недрах утеса генератор. Полопались трубы энергопровода. Пустотный щит мигнул несколько раз и погас.

Впрочем, в нем уже не было необходимости. Высоко в небе еще три ракеты уже достигли пика своей траектории и готовились ринуться вниз.

Страшный удар сбил Семпера с ног. За спиной капитана рухнул потолок. Сверху посыпались пыль и известка. Освещение погасло. Вместо него мерцали тусклые аварийные лампы.

Один из телохранителей помог Семперу подняться и зачем-то стал отряхивать его китель. Отовсюду доносились вопли и стоны раненых. Где-то рядом раздались выстрелы. Либо хаоситы уже пробились на верхние этажи, либо придворные и слуги начали убивать друг друга за места в челноках. Обезумевшая толпа с ревом неслась к посадочной площадке.

– Капитан!

Оглянувшись, Семпер увидел, как к нему проталкивается Бизантан в сопровождении целого отделения вооруженных до зубов Адептус Арбитрес. Вслед им летели пули. Замыкающие отряд арбитры то и дело оборачивались и стреляли в ответ.

– Ваш челнок ближе. Улетайте поскорей и заберите с собой этого жирного борова с его сворой! – сказал Бизантан, кивнув в сторону сгрудившихся вокруг Сарона придворных.

Семпер увидел среди них и перепуганного Хьюгу, где-то потерявшего своих адьютантов.

– Идите! Скоро сюда посыплются новые ракеты, – продолжал прокуратор. – Мы задержим еретиков, пока вы рассаживаетесь по челнокам.

Прочитав немой вопрос в глазах капитана, дюжий арбитр невесело усмехнулся:

– Не волнуйтесь, у меня нет ни малейшего желания жертвовать своей жизнью или жизнью моих людей ради спасения этих никчемных людишек. До скорой встречи на орбите!

– Очень надеюсь на нее, прокуратор. – Семпер протянул Бизантану руку. – Пора уносить ноги из этого сумасшедшего дома!

Не отпуская руки капитана, прокуратор наклонился вперед и тихо проговорил:

– Держите ухо востро, капитан! Будьте начеку с этой бандой!

Семпер удивленно посмотрел на арбитра, но тут же понимающе кивнул.

Капитан вел Сарона и его придворных к посадочной площадке. По пути их дважды обстреляли. В первый раз одновременно раскрылись двери нескольких лифтов и из них высыпала обезумевшая толпа слуг и бойцов сил самообороны. Семпер растерялся. Но в этот момент появился старшина Боруса.

– Огонь! – не мешкая ни секунды, заорал он гардемаринам.

Всего нескольких болтерных залпов хватило для того, чтобы люди попрятались кто куда. На полу остались лежать убитые и раненые. Оружие Адептус Астартес прекрасно подходило для боев в узких корабельных коридорах. Не подвело оно и во дворце.

Уже у самого выхода на посадочную площадку Семпер вновь попал в засаду. Одетые в черное культисты открыли огонь с вершины ближайшей лестницы и из-за колонн балюстрады. Капитану, его телохранителям и знати Белатиса пришлось бегом преодолеть открытое пространство. Пулеметная очередь скосила двух адъютантов Сарона и ранила в плечо генерала Брода.

Шлем одного из телохранителей Семпера пропорол лазерный луч. Капитан схватил гардемарина за плечо и хотел было потащить за собой, но увидел, что лазер снес бедняге половину черепа. Семпер бросил труп и подобрал болтер. Оказалось очень нелегко открыть огонь по перепуганным подданным Императора. Однако, успокоив себя мыслью, что он уничтожает еретиков и предателей, Семпер прицелился в хаосита и решительно нажал на спусковой крючок. С балюстрады посыпались осколки мрамора и куски человеческого мяса. Не успел капитан высмотреть новую жертву, как Максим Боруса втащил его за воротник в посадочный ангар. Остальные бросились за ними. Молодой дворянин задержался в дверях и начал было отстреливаться, но тут же погиб от залпа из лазерной винтовки.

Капитан «Махариуса» бросился к трапу челнока. Из-за рева турбин он не слышал за спиной звуков пальбы. Обезумевшие хаоситы уже вбегали на посадочную площадку. Заметив их, бортстрелок Дакш развернул свой счетверенный пулемет. Ливень снарядов, способных уничтожать бронированные космические штурмовики, превратил толпу предателей в кровавый фарш.

Стоя на вершине трапа, Боруса извергал самые страшные страниварские проклятия, подгоняя свиту правителя Белатиса. Максим огляделся, чтобы убедиться, что все поднялись на борт. Вдруг к нему бросился чудом уцелевший еретик с цепным мечом наперевес. Старшина подпустил врага на расстояние выстрела и хладнокровно снес ему череп из болтерного пистолета. Затем презрительным пинком он сбросил тело с трапа, нырнул в кабину и нажал кнопку, закрывающую люк.

– На борту все! Летим!

Милоша Капарана не пришлось просить дважды. Окутанный облаками дыма и пламени челнок оторвался от площадки и рванул вперед.

Оказавшись под черным небом залитой дождем столицы, Капаран и Торр увидели хвостовые огни челноков, стартовавших чуть раньше. А прямо над их головами мерцали три вспышки догорающего топлива. Ракеты уже неслись ко дворцу. Капаран форсировал двигатели, пытаясь уйти как можно дальше от места неминуемого взрыва, и ему почти удалось спасти челнок…

Три ракеты одна за другой ударили в скалу. Одна из бронированных боеголовок вновь пробила все этажи и взорвалась в непосредственной близости от реактора. Накопившаяся в нем энергия освободилась и разнесла до основания и скалу, и развалины дворца. Издали это напоминало извержение вулкана.

Весь центр Мадины превратился в руины. Раскаленные обломки разлетелись на несколько километров вокруг. Взрывная волна ударила в борт, но Капаран удержал машину. Несколько секунд все было тихо, но потом на челнок посыпался град обломков. Правый двигатель взорвался. Металлические детали изрешетили фюзеляж и крылья челнока. Огромный кусок, обшивки пробил пассажирскую кабину навылет, обезглавив двух советников Сарона. Сидевшего за ними Семпера окатило горячей кровью. Лишь спустя несколько секунд он осознал, что сам остался невредим.

Челнок почти перестал слушаться Капарана. На приборной панели горели только красные руны. В кабине пахло паленой изоляцией – от перегрузок загорелся один из сервиторов Шанина-Ко. Пилоты переглянулись.

– На орбиту нам не выйти. Скоро мы просто рухнем на землю. Надо искать место для посадки.

– Какое? – буркнул Торр, разглядывая бесконечный лабиринт развалин, наверняка кишевших кровожадными еретиками.

Стараясь не терять высоты, Капаран тоже высматривал ровное место, но видел только руины горящих зданий. Вдруг на ночном горизонте мелькнул высокий шпиль.

– Летим туда! – воскликнул Капаран. – Это собор Экклезиархии. Он наверняка стоит на площади! Там можно приземлиться.

– Думаешь, в соборе все еще наши? – Торр явно не разделял энтузиазма командира. – Еретики вряд ли предложат нам чашечку кофеина, пока мы ждем помощи с «Махариуса»!

Девана мучили кошмары. Нагой и одинокий, он бежал по бесплодной пустыне. Исповедник не осмеливался оглянуться на неизвестного преследователя, но его огромная тень застила дневной свет. Потом тень накрыла весь мир, и Деван понял, что ему не спастись.

За последние несколько недель он уже не раз видел этот кошмар. И другие защитники собора, приходившие к нему на исповедь, жаловались на страшные сны. Однако сегодня Девану стало как-то особенно жутко.

– Отец исповедник!

Чья-то рука осторожно, но настойчиво потрясла за плечо еще не до конца проснувшегося Девана.

Он машинально потянулся к цепному мечу, решив, что хаоситы опять пошли на штурм. Склонившийся над ним старейшина Боевого Братства успокаивающе сжал его руку:

– Нет, отец исповедник, это не боевая тревога, но снаружи творится что-то странное. Вам лучше взглянуть самому.

Деван пробирался по центральному нефу собора, стараясь не наступать на спавших вповалку людей. Большинство старалось хоть немного отдохнуть после очередной атаки еретиков. Некоторые метались во сне. Наверняка их тоже мучили кошмары. Кругом стонали раненые. Лазарет был переполнен, и облаченные в белые одежды сестры Ордена Госпитальеров валились с ног от усталости.

Выйдя на улицу, Деван услышал отдаленные, но очень мощные взрывы. На службе в Имперской Гвардии он не раз слышал подобную канонаду и понял, что Белатис обстреливают космические корабли. Исповедник этому вовсе не удивился. Его поразило другое: он и другие защитники собора устали до такой степени, что их не разбудил даже этот грохот.

Вскоре члены Боевого Братства собрались на баррикадах. Непрерывные атаки еретиков не прошли для них бесследно. Ряды бойцов заметно поредели. Братья нервно перешептывались, показывая пальцами на небо. Яркие лучи, прорезавшие тучи, казались им воплощением гнева несокрушимого Имперского Военно-космического флота. Потом внимание Девала привлекло яркое зарево на горизонте. Неужели горит дворец принца-регента?! Внезапно до слуха исповедника долетел новый звук. Где-то выли двигатели челнока. Надсадный рев приближался.

– Тихо! – крикнул Деван. – К нам летят! Интересно, кто и откуда?

– Вон оттуда! – вскинул руку один из боевых братьев.

Теперь и Деван заметил ходовые огни низко летящего челнока. Но с ним что-то было неладно. Приглядевшись, исповедник увидел, что правое крыло и хвост челнока горят. Двигатели натужно выли, и вообще челнок слишком быстро терял высоту.

Деван рассмотрел опознавательные знаки Военно-космического флота на закопченных крыльях. Тем временем машина сумела-таки выйти из пике и не воткнуться носом в булыжник площади, но потеряла хвост, зацепившись за крышу одного из близлежащих домов.

– В укрытие! – рявкнул исповедник и стал подталкивать ничего не понимающих боевых братьев к дверям собора.

Пропахав глубокую борозду в щербатой мостовой, челнок на брюхе пронесся по площади. Его появление застало еретиков врасплох. С противоположной стороны раздались одинокие нерешительные выстрелы. Машина со страшным грохотом ткнулась носом в баррикаду, затем ее развернуло, и она, наконец, замерла.

На несколько мгновений повисла тишина. Потом вновь загремели выстрелы. Те, кто остался на баррикадах, стреляли по кучке хаоситов, бросившихся вслед за челноком. Вскоре к защитникам собора прибыла подмога, и еретики сочли за благо ретироваться.

Услышав шевеление и невнятные звуки в кабине, Деван осторожно подобрался поближе. Из дыры в корпусе показалась огромная фигура. Исповедник даже принял человека за космодесантника в полном боевом снаряжении. Испуганные боевые братья прицелились в незнакомца, но Деван узнал форму старшины Имперского флота и приказал им опустить оружие.

Потирая ушибленные бока, Максим Боруса выплюнул выбитые зубы и с удивлением уставился на исповедника.

– Разрази меня гром! – пробормотал он.– Или я разбился и зачем-то попал в рай вместе со святошами, или я жив, но по-прежнему на этой проклятой планете. Даже не знаю, что меня меньше устраивает!..

XIII

Где-то далеко, на самой окраине звездной системы Белатис, из варпа появилось нечто огромное и страшное. Следом, влекомая его мощным полем, в материальном пространстве возникла целая армада судов. Появление «Убийцы Планет» не могло пройти незамеченным, и до имперских псайкеров обязательно докатятся отголоски варп-вихрей.

Внезапно астропаты и навигаторы на всех имперских кораблях эвакуационной флотилии почувствовали себя крайне скверно. Волны возмущенной энергии варпа захлестнули их с такой силой, что у них потемнело в глазах и чуть не помутился рассудок. Еще даже не успев прийти в себя, они тут же сообщили командирам своих кораблей о том, что в системе Белатис происходит что-то страшное.

В глубине железного чрева «Махариуса», на одной из самых нижних палуб, демоническое существо начало биться в страшных конвульсиях в такт с набегающими волнами невидимой энергии варпа. Жуткая тварь ощущала родство с тем, что только что возникло на окраине Белатиса, и благоговейный трепет перед страшной силой, спешащей ей на подмогу. Возликовав, демон начал корчиться в сладострастных судорогах, готовясь к последнему превращению.

Хоизан Безликий тоже почувствовал, что свершилось долгожданное, и вперил взгляд в затянутое серыми облаками небо. Пропитанное темной энергией тело содрогнулось, предвкушая перерождение.

Хоизан знал, что скоро вознесется и станет демоном варпа. Однако на Белатисе еще не все закончено.

Осмотревшись по сторонам, он поглядел на руины и холмы, все еще полыхающие после орбитальной бомбардировки. Прямо перед Хоизаном виднелись дымящиеся развалины дворца принца-регента. Потом его внимание привлекли высокие шпили и башни чудом уцелевшего здания.

Собор Экклезиархии! Почему он еще не разрушен?!

Сновавшие вокруг Хоизана хаоситы возбужденно урчали, по-своему ощущая происходящее на окраине звездной системы. Безликий жестом велел им замолчать.

– Соберите всех! – приказал он.– И чтобы к вечеру от собора не осталось камня на камне!

Собек разжал пальцы и выпустил из рук колоду Имперских Таро. Карты еще не успели упасть на пол, а ментальный взор Парцелия уже следил за тем, как ломается древний, хрупкий и бесценный материал. Карты ему больше не пригодятся. Время видений и гаданий прошло. Теперь он знал, что самое страшное уже случилось.

В звездной системе Белатис появился «Убийца Планет». Злополучному миру оставалось существовать не недели и не дни, а часы.

«Прокаженный» появился сразу за «Убийцей Планет». Приказ сопровождать Осквернителя через варп был простым капризом, но капитана крейсера такой каприз вполне устраивал. Тем более, что в системе Белатис его с нетерпением ждали. Сидя в кресле на мостике «Прокаженного», Буль Сирл чувствовал зов своего гнусного чада, притаившегося в трюме «Махариуса». Он знал, что при виде «Убийцы Планет» имперская флотилия обратится в бегство. Но «Махариусу» не уйти! Тварь в его трюме этого не допустит. Сирл жестоко отомстит имперскому крейсеру и за гибель «Тлетворного», и за поражение при Гелии!