Час героев

USNS Altair T-AKR 291 Navy forward operational base «Omega»

Винтовка, обмотанная зеленой, с бурыми пятнами клочкастой лентой и по всей своей длине покрытая специальным камуфлирующим и предохраняющим от ржавчины составом – так называемым Dura-Coat. Короткоствольный флотский автомат «Мк18mod1», нашедшийся здесь на судне с глушителем. Два пистолета – в отличие от остальных, упорно цеплявшихся за старый добрый «Кольт1911», он полюбил «Глоки» с тех пор, как они появились, и теперь таскал всюду с собой два почти ничего не весящих «Глок-35» под сорок пятый калибр – тот же самый «Кольт-Офицер», но весит в полтора раза меньше и тоньше, куда хочешь спрячешь. Два ножа – небольшой кинжал германского производства, очень прочный и хорошо сделанный, и складник от Al Mar.

Костюм «Гилли», сшитый собственноручно, – с ним он уже пятнадцать лет ходит. Три фляги с водой, большие, компас, рация, прибор GPS, кусок маскировочной сети, надувной «Джон» – его собственное изобретение, что-то вроде куклы, продающейся в секс-шопах, но представляющий собой не безмозглую блондинку, а изготовившегося к стрельбе снайпера. Подзорная труба шестидесятикратного увеличения, небольшой охотничий, куда более удобный и легкий, чем стандартный армейский, – лазерный дальномер. Ночной монокуляр на каску и батарейки ко всему этому добру.

Все?

Наверное, все.

Снайпер закрыл глаза, вспоминая...

Тили. Кинан. Саседо. Динкель. Мартинсон. Овьедо. Гринберг. Все они стоят и смотрят на него – как тогда. Получилось так, что из всех восьмерых только он один мог пользоваться фотоаппаратом, а поставить на задержку было невозможно, это была старая модель. Так и получилось, что на снимке их оказалось семеро, хотя в реальности их было восемь.

Первым стоит Тили, опираясь на свою здоровенную «М107» – никакого другого оружия он не признавал. С другого фланга присел Овьедо – этот, как всегда, улыбается, его «М21» с глушителем залихватски положена на плечо. Мартинсон держит свою «М4» с глушителем и оптикой – как Рэмбо. Остальные – между ними, просто стоят. Суровые, чем-то напоминающие фотографии тридцатых годов лица. Единственная их фотография – на которой нет только его. Снайперы не любят фотографироваться, это одна из дурных примет. Как показало будущее – она оправдалась.

Взвод прямого действия (разведывательно-снайперский), штабная рота двадцать второго экспедиционного Корпуса морской пехоты США. В живых уже нет никого. Это – если не считать его, ведь его нет на фотографии.

Я помню про вас. Семпер фи...

Снайпер поднялся в офицерскую кают-компанию судна, когда уже стемнело. На море поднималась качка.

– Сэр? – Миллер мгновенно сориентировался, набулькал в стакан виски на два пальца. Снайпер отрицательно покачал головой – не время и не место для алкоголя.

– Вертолет сумеет забрать меня сегодня?

– Думаю, что да, сэр. Качка не такая уж и большая.

– Хорошо. Тогда я подожду его снаружи.

Офицеры проводили взглядом снайпера – в его присутствии каждый из них чувствовал себя неуютно. Почему-то так получалось, что снайперы всегда были изгоями даже среди своих. Они не воевали – они вели личный счет, хладнокровно переправляя врага в мир иной. Современная война предполагает, что большей частью ты не видишь противника, которого уничтожаешь. Ты просто мчишься на высоте десять тысяч на самом лучшем в мире самолете компании «Локхид» или «МакДонелл Дуглас», ты смотришь на экран, видишь точку, которой обозначается цель, подводишь к ней маркер и нажимаешь «огонь». Самолет слегка вздрагивает, когда от него отделяется бомба или ракета – и ты мчишься дальше. Или свои парни, попавшие в переделку где-то впереди, километрах в сорока от тебя, дают координаты цели – и ты накрываешь ее из лучших в мире гаубиц «М777», которые могут бить на сорок с лишним километров. А офицеры в современной армии – это не более чем менеджеры, ведь современный бой – это не столкновение двух увидевших друг друга диких орд с саблями и мечами. Для того чтобы твой солдат вошел в соприкосновение с противником, который в последнее время представляет собой не солдата другой регулярной армии, а нищего, завшивленного ублюдка из какой-нибудь Затрахандии с китайским автоматом «АК-47» в руках и полотенцем на голове – нужно сделать чертову тьму дел. Надо этого солдата найти, завербовать в армию, обучить, доставить к месту боя, разместить, обеспечить ему биотуалет, мобильный Интернет, полевой супермаркет и соблюдение его гражданских прав. Нужно разведать местность, чтобы различить, где находятся «те самые ублюдки» – а где просто крестьяне, выращивающие опиумный мак, нужно согласовать боевую операцию с кучей инстанций – и только потом она начинается. А потом еще нужно получить по заднице, если твои солдаты случайно снесли какой-то дом, откуда в них шмалял снайпер – а потом оказалось, что там нет никого, кроме бабы с детишками, и теперь все они дохлые. В общем и целом война сейчас – это чертовски сложная и дорогостоящая забава.

А вот снайпер – он решил пойти туда, потому что ему попала вожжа под хвост, и он пойдет туда, и завалит этого чертова Духа, который наделал столько дел, что специально под него выделена оперативная группа на уничтожение, и два беспилотника «MQ-1 Predator», сменяя друг друга, дежурят над Крымом, имея только одну задачу – выследить и уничтожить этого проклятого Духа. Дважды казалось, что это получилось сделать, пока не гремели новые выстрелы.

Старший офицер на «Альтаире», подполковник морской пехоты США Дэвид Холл, одним глотком добив свой наполненный колотым льдом стакан, кивнул Миллеру, отошел к иллюминаторам. За иллюминаторами волновалось стремительно темнеющее море, по волнам уже бежали белые барашки, и капитан развернул вспомогательными двигателями судно носом к ветру, чтобы качка не била в борт.

– Сэр?

– Сделал?

– Да, сэр.

– Хорошо. Он хочет идти один?

– Да, сэр.

Подполковник покачал головой.

– Этот парень сумасшедший. На всю голову. Идти без прикрытия...

– Да, сэр... Но если кто и сумеет достать Духа, так это он, сэр. Я так считаю. Он из старой гвардии, из настоящих, на которых мы учились равняться на Пэрис-Айленд.

Подполковник взглянул на Миллера.

– Возможно, вы и правы.

– Сэр... Сколько уже... ну, этот Дух, какой у него счет, вы знаете?

– Тридцать семь...

Вертолет пришел вовремя – волнение на море было неслабым, да и вертолет был сухопутным и над морем летать ему было непривычно, – но сто шестидесятая эскадрилья специального назначения держала марку. Это был «АН-6 Night Stalker», маленький ночной проныра-убийца, вооруженный тепловизором и двумя пулеметами «Миниган». Сейчас один из пулеметов был снят, а вместо него была поставлена транспортная скамейка с пристяжными ремнями, на ней можно было перевезти троих, но сегодня предстояло везти только одного.

Маленький «АН-6» завис над палубой корабля, его лопасти поднимали ветер, заставляя стоящих на палубе офицеров морской пехоты пригибаться. Ослепительно светил прожектор, фигуры стоящих людей отбрасывали длинные тени на палубу.

– Сэр!

Снайпер обернулся.

– Удачи, сэр! Сделайте его!

Ничего не отвечая, снайпер закрепил на покачивающемся вертолете свое снаряжение, потом уселся сам, пристегнулся привязной системой, хлопнул по плечу второго пилота и показал большой палец. Погасив прожектор, вертолет прянул вверх, в неспокойное черноморское небо...

– Все, джентльмены, завтра до черта работы! – распорядился подполковник. – Всем, кроме дежурных, в койку! С палубы всем уйти, кроме дежурных, – возможен шторм. Толеман, удвоить посты.

– Есть, сэр.

Подполковник взглянул в небо, где затухал почти неслышный уже рокот вертолетных лопастей...

– Да... Если кто-то и сможет сделать этого сукиного сына – так это только он.

Почти все южное побережье Крыма представляет собой горный склон – горы, причем довольно высокие и во многих местах поросшие лесом, спускаются в некоторых местах к самому побережью. Места это труднопроходимые, дороги идут по самому побережью, и получается так, что по побережью идет сплошная, очень заселенная курортная полоса. Тут находились дачи царской семьи, когда Россия была единой и была монархией, тут же находились дачи генеральных секретарей ЦК КПСС, когда был СССР. Тут же рядом с ними была цепь поселков и санаториев – в советские времена каждое крупное предприятие получало здесь землю и строило санаторий. Теперь, после резни, здесь жили только татары, причем часть жила здесь, в брошенных прежними хозяевами домах, а часть жила в горах и убивала миротворцев. В результате боевых действий многие дома были разрушены, а дороги во многих местах обрушены, чтобы помешать перемещениям террористов. Это было очень опасное место для вертолетов, потому что из застройки в любой момент по ним могла взлететь граната или ракета, мог и отработать «ДШК».

«Ночной Сталкер» сто шестидесятой эскадрильи скользил у самой поверхности воды, ориентируясь на свечение вдалеке, на берегу. Все-таки находились сумасшедшие, которые здесь жили, и права свободного огня по ним не было.

Экипаж «Сталкера» состоял из двух человек, и обязанности между ними были распределены давно: летали здесь уже больше года. Слева – пилот, справа – ганнер, ищущий цели, уничтожающий их и предупреждающий пилота об опасности. Их неоднократно обстреливали, но ни разу не сбивали – вертолет был маленький и тихий, летающий только по ночам, а попасть на звук в него было почти невозможно.

– Прими левее. Неопознанные цели на берегу, – сказал ганнер, прижавшийся лицом к большому экрану терморадара.

– Вооружены?

– Кажется, да. Но ничего опасного.

– Принял, иду левее...

Темная гладь воды под полозьями вертолета сменилась хаотичным безумием оттенков серого и черного.

– Прошли береговую черту!

– Принял, веду наблюдение. Цели справа, они нас не видят. Одно транспортное средство.

Будь это охота... можно было бы подкрасться и врезать из «Миниганов»... каждый, кто с оружием ночью, – законная цель. Но – нельзя.

– Пять кликов до зоны высадки! Новембер-эхо!

– Принял!

Пилот постучал по боковому блистеру – там сидел снайпер, летя словно птица, без малейшего прикрытия, на открытой скамье, свесив ноги в пропасть. Пилот показал на пальцах – пять, и снайпер показал в ответ большой палец.

– Неизвестный источник тепла по фронту. Предлагаю обойти с юга.

– Принял!

Маленький, лупоглазый, смертельно опасный вертолет завис над голой площадкой, скала была покрыта лесом, он завис в воздухе на мгновение, а потом резко пошел вниз, на посадку.

Снайпер отстегнулся и прыгнул вниз, примерно с метра, забрав с собой и объемистый рюкзак. Вертолет заметно качнуло – даже один человек сильно влиял на его развесовку.

– Есть десантирование, – сказал стрелок для записи.

– Подтверждаю, десант сброшен. Взлетаем...

Сильно полегчавший вертолет, выработавший больше трети топлива и освободившийся от ста шестидесяти килограммов груза, стрекозой прыгнул вверх и в сторону – если бы инструкторы увидели такое «творческое пилотирование» в кромешной тьме и в нескольких метрах от крон деревьев – с ними бы случился инфаркт. Но по-другому здесь и не бывало...

Снайпер лежал все время, пока негромкий шум вертолета не растаял в ночной тиши, а потом он лежал еще полчаса, прислушиваясь и присматриваясь, как дикий зверь. Устав предусматривает немедленное покидание зоны высадки после приземления – но опыт подсказывал ему совсем другое. Только убедившись, что вокруг все тихо, никто ничего не заметил – он поднялся. Снайперскую винтовку – она была заряжена, патрон дослан в патронник – он распаковывать пока не стал, приторочил к себе на спину в кофре. Первым делом он собрал автомат – короткий и удобный, когда он только начинал, такие автоматы давали массу задержек, сейчас их почти нет, прицепил глушитель, прицел. В лесу со снайперской винтовкой не набегаешься, он достанет ее, только когда увидит цель.

Накрывшись специально вырезанной накидкой из маскировочной сети, он встал чуть пригнувшись, проверяя в памяти, не забыл ли чего. Кажется, нет, не забыл.

Ах, да, это...

Снайпер достал рацию, перевел ее в тоновый режим, несколько раз отстучал нехитрую комбинацию. Ему было все равно, услышит ли его тот, за кем он пришел, или нет. Просто правила джентльменской игры требовали предупредить о своем присутствии, и он это сделал. Если кто-то не слушает эфир – то это его проблема.

После чего снайпер углубился в лес, направлением – новембер-виски.

– Сэр, фаза-один завершена. Странник уходит с Лима-зулу один[7], направление на новембер-виски. Все штатно.

Подполковник Холл прижал кулаками уставшие глаза. Он отпахал здесь без сменщика почти два срока, и его все бесило, сказывалась психологическая усталость.

– Продолжай наблюдение, докладывай.

– Да, сэр.

Где-то в районе крымского Большого каньона, прикрывшись искусно сложенным укрытием из валунов, лежали двое, они лежали как мертвые, не шевелясь, только один из них спал, восстанавливая силы после двадцати километров пути предыдущего дня, второй же – лежал и слушал. В одном ухе у него был наушник – он слушал эфир, в другом – ничего не было, он слушал им ночную тишину, пытаясь расслышать в бархатной фонограмме ночи хоть одну чуть фальшивую ноту. Несмотря на молодость, этот был достаточно опытный, он выжил во время второй чеченской, немалое время «шерстил» зеленку в Дагестане, и при этом оставался в живых. Но и его опыт не шел ни в какое сравнение с опытом того, кто спокойно спал рядом, – у этого за плечами были Афганистан, Нагорный Карабах, Приднестровье и Косово.

Странная комбинация, прозвучавшая в эфире, встревожила молодого. Он не знал, что она означает, но это не было случайностью, неизвестный повторил одну и ту же комбинацию пять раз. А непонятная случайность на твоем пути – первый шаг к смерти.

– Товарищ подполковник... – негромко сказал молодой.

В организации к каждому принято было обращаться так, какое у него было звание. Но как прикажете обращаться к гвардии ефрейтору Советской армии, подполковнику армянской, майору приднестровско-молдавской и майору сербской специальной полиции? Тем более если это все – один и тот же человек?

Решили по самому старшему званию – в знак уважения. Тем более – этот человек и впрямь заслуживал уважения.

– Докладывай, – так же сказал, без малейшего промежутка времени спящий, как будто он и совсем не спал.

– Товарищ подполковник, я какую-то странную комбинацию в эфире услышал. Как чечетку отбивали. Несколько раз одно и то же.

– И что за комбинация?

– Два-два-три – и потом длинный. Четыре раза так.

Подполковник молчал.

– Товарищ подполковник, что это? – прервав молчание, спросил молодой.

– Это... Это очень хреново. Кое-кто пришел за нами.