Бюро магической статистики – 1

Глава 8

— Лисси, хочешь чаю? С вареньем?

Элисон с подозрением поглядела на рену Шафф и еще одну женщину, которая сидела за столом.

Ну… кажется, ее приключения с реной Ханной так и начинались? Хорошо еще, что нежная Аделочка уехала с супругом из города, громогласно вещая, что уж в столице-то они развернутся по-настоящему и спустя десять лет приедут сюда принципиально — выкупить мамашин домишко под свинарник!

И снова — здрасте?

Телепатом рена Астрид не была, но некоторые мысли можно и без леония читать, у Элисон они были на лице написаны.

— Ты права, детка. Но Кирстен и правда нужна твоя помощь.

— Я — маг второго уровня, — скромно напомнила Элисон. — Это ОЧЕНЬ мало.

И кто бы ее слушал? И кто бы ее слышал?

— Я понимаю, Лисси, но ты хотя бы послушай! Может, там опять, как с… ну, как и было?

Секрет подруги Астрид блюла свято. Элисон потерла лицо руками и присела за стол.

— А варенье какое?

— Вишневое, с грецким орешком, — заторопилась незнакомая ей рена. — Меня Кирстен Верраш зовут, детка. Ты послушай, какая у меня беда.

Кирстен подвинула к девушке чашку чая, сама положила ей в розетку варенье и, дождавшись, пока Элисон отправит в рот первую ложку и зажмурится от удовольствия, начала свой рассказ:

— Так-то мы люди обычные. Живем спокойно, свой дом, кот, собака… был пес.

Элисон кивнула. Рена Кирстен смахнула непрошеную слезинку.

— Мы… Эрки полгода назад умер. И такой он был умный, такой ласковый… вот, посмотри, детка!

Фотография изображала псину непонятно-дворняжьих кровей, остроухую и в меру лохматую, которая сидела рядом с реной Кирстен. Сидела, смотрела на нее таким преданным взглядом, что сразу становилось понятно, кто тут и кого больше всех любит. Еще на фотографии присутствовали муж и два сына, но для собаки они явно были вторым планом. Вот кошак — тот расположился на коленях у одного из сыновей и вальяжно смотрел в кадр. Его же фотографируют, понятно!

— Красивый, — оценила Лисси. — И вас любил.

— Я его на улице нашла, на помойке, сама выкормила, выпоила… он меня больше всех остальных любил, у кровати с моей стороны спал, я проснусь и руку вниз опускаю, а Эрки ее лижет, потом лапы поставит на кровать и на меня смотрит.

Голос прервался, на стол снова капнула слезинка.

Элисон молча погладила женщину по руке.

Собака? Не человек, правда же? Но посмейте только сказать про глупости и бабский вздор! Разве любить может только человек? Эрки, смешной дворняга, отдавал хозяйке все: любовь, тепло, заботу, жизнь бы отдал за нее. И хозяйка его любила совершенно искренне.

— Муж хочет другую собаку завести, а я… я не могу просто.

— Понимаю. Я бы тоже не смогла.

— Вот. А последние дней пять Эрки мне снится. Каждую ночь, постоянно, одно и то же…

Элисон сдвинула брови.

— Подождите! Рена Верраш, последние пять дней?

— Да. То есть он и раньше мне снился, и я плакала, это было. А последние пять дней сон повторяется из раза в раз, один и тот же.

Элисон вздохнула, потерла лоб.

— До деталей?

— Да. И я обычно все забываю, а вот это помню до мельчайших подробностей. Потому и заволновалась. Вчера с мужем поговорила, он только отмахнулся. Говорит, чушь все это, все сны, и думать о них нечего, а мне Эрки снится, и я понимаю, что он чего-то хочет, только не понимаю, что именно…

Элисон потерла лоб.

Ну так-то…

Можно попросить женщину пересказать свой сон, только было у нее подозрение, что надо другое делать. А если так…

— Можете вы переночевать здесь? Или как-то… короче, мне надо попробовать увидеть ваш сон. Чтобы вы спали, а я рядом сидела.

— А так можно?

— Можно, и даже не особенно сложно, — проворчала Элисон. — Основы работы с подсознанием, со своими снами, с чужими, мы это проходили.

— Я могу сегодня остаться здесь. Муж на смене, он у меня на шахте работает, и сыновья там же. Можно?

— Конечно, рена Кирстен. Оставайтесь. И в двух словах — что было во сне?

— Как Эрки уводит меня из дома. Приходит к кровати, берет зубами за руку, осторожно так, и тянет за собой.

— За правую руку, за левую?

— За правую, я так на кровати сплю, свесив правую руку. Мне так удобно.

— Поняла. Так сегодня и ложитесь. Рена Астрид, можно?

— Да чего уж нельзя! И можно, и нужно… только вот ты не выспишься…

Элисон вздохнула.

— Ну что поделать. Завтра пораньше лягу, если что.

Рена Астрид молча подложила девушке еще варенья. А ведь и правда — хорошая девчонка. Не отказала, не отмахнулась, старается, делает… просто умничка. Марии надо тоже баночку варенья за такого хорошего человека подарить. Очень удачно получилось, без нее и Ханна бы пропала, и сейчас вот есть с кем посоветоваться…

Рена Кирстен побаивалась, что долго не заснет. На новом месте, все неудобное, непривычное…

Элисон ничего говорить не стала, устроилась рядом с кроватью, придвинула кресло, взяла рену за руку. За левую.

— Засыпайте.

Рена послушно прикрыла глаза — и через пять минут уже крепко спала.

Элисон невесело улыбнулась.

Не уснет она!

Основы работы с разумом им давали на первом курсе. Какой ты маг без самодисциплины? А это полное управление своим сознанием, да и подсознанием тоже. А как иначе?

Трудности в жизни у всех бывают, а девушки вообще раз в месяц могут на помеле летать и злобно орать, но нельзя позволять всему этому влиять на твою магию. Опасно будет.

Так что…

Спокойствие, еще раз спокойствие, и вообще, надо уметь очищать свой разум от лишнего. А потом и чужими разумами управлять учились.

Да, был и такой курс, как сновидение, правда давно, еще вначале. У Элисон специализация была другая, но училась-то она днем и ночью. Вот и пригодилось.

Все верно.

Не прошло и пяти минут, как в сон хозяйки скользнула тень большого остроухого пса.

— Эрки, — тихо позвала Элисон. — Эрки, иди сюда, мальчик.

Вслух она не говорила, нет. Если бы кто-то вошел сейчас в комнату, он бы увидел двух спящих людей и не ошибся. Элисон сейчас была во сне рены Кирстен.

Остроушка повернул голову к посторонней женщине, принюхался — и рванул к ней бегом.

Маг же!

Может, сейчас его услышат? Поймут? Ну должен же кто-то его понять, ну пожалуйста, он так пытался докричаться до любимого и родного человека, так старался, а она просто не понимает! Любит, но понять не может, не хватает у нее для этого сообразительности, ну что ж такое…

Элисон запустила пальцы в мягкую шерсть, потрепала холку, почесала за ухом. Сейчас Эрки для нее был совершенно реален. Собак она не боялась и на морду со здоровущими зубами смотрела благосклонно.

— Красавец! Ну, рассказывай, мальчик, что не так, что случилось…

Эрки уставился ей прямо в глаза.

Рена Кирстен этого понять и увидеть просто не могла, не дано ей было, она же не маг! А вот Элисон сейчас все видела отчетливо.

Домашнее животное?

Нет. Теперь уже нет.

Теперь Эрки стал духом-хранителем, только не для всей семьи, а именно для Кирстен. Элисон отчетливо видела, как рена Кирстен подобрала с земли маленький комочек, как прижала его к себе, спасая от холода, видела, как не хотел Эрки уходить от нее.

И не ушел.

Рена похоронила его на кладбище, на фамильном участке, было там местечко под корнями ивы, хорошую могилу не выкопаешь, а для собаки в самый раз оказалось. В свою шаль завернула да и потихоньку от мужа…

И Эрки остался рядом.

Элисон видела, как разворачивается под ивой радужная дорожка — только встань лапой и беги, становясь опять молодым, сильным, только оттолкнись — и уходи, и скоро ты переродишься в малыша и начнешь новую собачью жизнь…

Только вот Эрки на нее не встал.

Прижался плотнее к бедру плачущей Кирстен да и остался рядом. Как привык.

Никуда он от своего человека не пойдет, вот еще глупости кошачьи! Так и пошел рядом с Кирстен, так и остался. Он приглядит и подождет.

И был рядом, и…

— Опасность? Для нее?

Мокрый и холодный собачий нос ткнулся в ладони Элисон. Эрки старался показать, что слышал и видел.

Мужчина, плотный, седоватый, как на той фотографии… муж?

Он достает из почтового ящика конверт, плотный, толстый, с печатями. Вскрывает его, читает, потом оглядывается на дом, решительно прячет конверт.

Тот же мужчина и женщина. Не Кирстен, нет. Молодая, светловолосая, с пышными формами, с капризным изгибом губ… только вот целует она мужа Кирстен. Что-то в этом есть неправильное… призрачная собака глухо рычит, только вот сил у духа-хранителя не так много. Он понимает все, но сделать…

Сделать он ничего и не может!

И опять — конверт, только в сарае, куда рена Кирстен не заходит, там мужское царство.

И муж, который прячет в укромном месте неподалеку от дома склянку с керосином и тряпки. А еще — огниво и трут.

Эрки не мог показать все это хозяйке, просто не мог, не умел. И сама она посмотреть не могла, сил не хватало. Но в доме оставаться опасно! Вот пес и пытался увести хозяйку подальше оттуда!

Нельзя там!

Нельзя рядом со злом!

Уходи!!!

А она не понимала. В ее сны Эрки прошел, но и только-то…

Элисон погладила его голову.

— Ты умничка, Эрки. Я все ей расскажу, подожди немного.

Собачья морда приблизилась вплотную, совершенно живой язык облизал Элисон от уха до уха — и Эрки выскользнул из рук, помчался к хозяйке. Элисон вернулась в свой сон.

Встряхнулась, улыбнулась, открывая глаза, — и решительно потрясла рену Кирстен за плечо.

Лучше не тянуть с таким. Завтра уже может быть поздно. И кстати…

— Рена Астрид, вы же рядом? Заходите, мне очень нужен ваш совет. Очень-очень!

Два раза просить не пришлось. Кто бы и сомневался, что рядом и слушает все…

— Что-то серьезное, Лисси?

— Очень.

Спустя полчаса за столом сидели три женщины. Так же исходил дымком горячий чай, так же рубиново поблескивало вишневое варенье, только вот настроения не было никакого.

— Эрки старался меня увести из дома?

— Да, рена Кирстен.

— От опасности?

— Да.

Элисон уже успела рассказать то, что узнала, и теперь ждала реакции рены. Мало ли что?

Все же муж, тридцать лет вместе, двое детей, могла бы и в истерику впасть, и на Элисон накричать, и обвинить во всем… почему нет?

Астрид тоже подозревала худшее, потому что коснулась локтя подруги.

— Кири, ты как?

— Никак, — глухо ответила женщина. — Я понимаю…

— Лисси не врет. Я знаю…

— Я тоже знаю. Я никому не говорила, где Эрки оставила, муж сказал — на мусорку, а разве так можно? Я и втихорца, и прихожу туда, посижу, поговорю… никто не знал.

— А что там за блондинка? И конверт?

— Если про блондинку еще выяснять, то конверт… Лисси, ты говоришь, Эрки показал, что и где?

— Да, — вздохнула Элисон.

— Муж еще неделю на шахте, у них смена десять через десять, дети там же. Мы можем прямо сейчас поехать домой? Астрид?

— Хочешь посмотреть, что и как?

— Хочу.

Элисон кусала губы. Думала.

— Мне придется ехать с вами. Чтобы никто не увидел…

— Думаешь, кто-то может быть рядом?

— Думаю, пару дней этот кто-то может и выждать, а вот потом… не знаю. Эрки считал, что опасность близко.

Женщины переглянулись.

Кирстен решительно поднялась из-за стола.

— Элисон, я понимаю, я не могу тебя об этом просить…

— Можете, — махнула рукой Элисон. — Эрки попросил. Едем?

— В сарае есть велосипеды, — кивнула рена Астрид.

А что?

По городу, считай, другого транспорта почти и нет. Рамбили? Так заправлять замучаешься. И дорого это, очень. Кони? Тоже прекрасно, но держать — кормить — ухаживать кто должен? Рена Астрид?

Вот и остается либо ножками, либо велосипед. У рены Астрид несколько было, большие, трехколесные, с корзинками, чтобы все поместилось при случае, их и взяли. И спустя час были уже у дома рены Кирстен.

Элисон прислушивалась всю дорогу, косилась в сторону. Она-то видела крупную серую тень, которая бежала рядом с ними, стелилась над травой, не приминая ни былинки. Сейчас, зная, кто это, зная имя, она могла видеть и самого хранителя. И пес был этому рад. Свильнул в сторону, показывая что-то, Элисон насторожилась, но — нет.

Это он не на людей.

— Эрки просит поехать туда, — девушка махнула рукой.

Трехколесный велосипед — машинка очень проходимая, так что доехать было несложно, но… след же останется.

Так что пришлось пешочком. Не так далеко, но… и не рядом с домом. Загнали велосипеды под деревья, в тень, да и пошли ножками.

В дупле старого дерева стояла склянка с керосином, лежали тряпки… Кирстен коснулась одной из них.

— Старая рубашка сына. Я хотела на тряпки пустить, а она куда-то делась.

— Угу, — кивнула Элисон. — Далеко тут до вашего дома?

Кирстен оглядывалась по сторонам.

— По дороге минут двадцать. А напрямик, может, и минут пять-семь, я помню это место. Эрки это дерево нравилось.

Элисон промолчала.

Чего уж тут, и так понятно…

— Эрки спокоен. Верните все на место и пойдем к дому.

В сарай попасть было несложно. И конверт найти — тоже, с таким-то советчиком и помощником.

Элисон показывала, а рена Кирстен сама вытащила конверт, пожала плечами и при свете керосиновой лампы вытащила первую бумагу, углубилась в чтение.

Прочитала, скрипнула зубами, протянула все Элисон.

Девушке много времени не потребовалось на осознание, она кивнула и передала бумагу рене Астрид.

— Кири, ты у нас богатая наследница?

— Видимо, да.

В конверте было завещание. Некий рент Лигон оставлял рене Кирстен хороший дом в столице и крупную сумму денег.

— Кто это?

— Мой дядя по матери. Мы и не общались почти…

— Ну, он вас не забыл, — пожала плечами Элисон. — Что дальше делать будете?

— А что тут можно делать? Пойду в полицию, — скрипнула зубами рена. — Спасибо тебе… сейчас я все верну на место, потом едем в город, страшновато мне тут одной оставаться, а с утра и пойду.

Элисон кивнула.

Отговаривать она не стала, слишком уж в плохую комбинацию складывалось показанное верным псом. Только вот…

— А можете вы меня не упоминать? Пожалуйста!

— Да, Кири. Ни к чему девочке такая известность. Скажи — сама нашла.

— Ну…

— Придумаешь, — решительно отмахнулась рена Шафф. — Может, молоток тебе понадобился, вот и полезла. Срочно. Или гуляла да запах унюхала. Придумаем, что получше сказать, а девочку и правда не тронь. Элисон тебе и так чем могла — помогла, да и будет.

Кирстен подумала пару минут и кивнула.

— Да, наверное.

— Ты еще и о другом подумай. Что дальше делать будешь? В столицу поедешь?

Рена пожала плечами.

— Вряд ли. Что мне там делать, я тут всю жизнь прожила, дети тут…

— Может, кто из детей поедет?

— Не думаю. У них тут и жизнь, и дела, и все остальное. Девушки… Старший жениться собрался…

— Тогда тем более надо это решать. И, Кири, может, тебе пока ко мне переехать? Или к Ханне?

— Ты думаешь, Астрид?

— Увы, Кири, если дело дошло до такого…

Элисон кивнула и поднялась из-за стола.

— Рены, вы простите, я пойду спать?

— Иди, конечно, детка. А мы, две старухи, тут посплетничаем на досуге.

Элисон кивнула и отправилась спать.

Рент Миттермайер с тоской покосился в окно.

А ведь так хорошо начиналось утро. И вот — сидит перед ним женщина, вся бледная, глаза красные, тоскливые…

— Рена Верраш, давайте все с начала. А я сейчас запишу как следует. Протокол оформим, дело официально начнем.

— Да, рент Миттермайер. Так получилось, у меня полотенце упало… упала вешалка для полотенец, пошла я в сарай, молоток и гвозди взять, не сидеть же десять дней, пока муж на смене будет? А я в сарае и не бываю, считай что никогда, гвозди сразу не нашла, пошла копаться, ну и… вот, нашла на свою голову.

— Говорите, завещание?

— Да, причем адресованное мне. Я всех деталей сейчас не перескажу, но там дом в столице и хорошая сумма денег.

— Какая? Не помните?

Рена быстро вывела на листе цифру.

— В золоте.

— Однако…

Слифт посмотрел и присвистнул.

— М-да, за такое и убивают!

Рена закрыла лицо руками, Ноэль сверкнул глазами на молодого дурака. Нашел что говорить!

— Я после этого сама не своя. Пошла бродить по округе, знаете, мы раньше с собакой гуляли много, а потом Эрки не стало, а гулять я привыкла, я так успокаиваюсь…

— Понимаю, рена. — Рент Миттермайер похлопал ее по руке. — Я, когда хочу успокоиться, в горы ухожу, есть у меня там пара любимых мест.

— Вот. И у Эрки они были. — Женщина не выдержала, всхлипнула. — А тут иду я и чувствую, что пахнет, да неприятно так… керосином. Я и встревожилась, сейчас хоть и начало лета, но пожары…

Ноэль закивал. Что такое пожары, он знал. И лучше сто раз перепроверить и двести — подумать. Если загорится… тут и люди, и дома, и зверье всякое, и посевы…

Страшно это. Очень страшно.

— Ухожу с того места — нет запаха, вернулась — есть. Начала все осматривать, дошло до того, что деревья обнюхивать принялась, думаю, может, какая зараза керосином дерево облила? И почуяла… там бутыль с керосином. А еще огниво и рубашка. Моего сына.

Рена Кирстен всхлипнула уж вовсе жалобно.

— М-да… просто так это в лесу держать не будут, — помрачнел окончательно рент Ноэль. — Все, я записал, проверяйте. И поедем на место, посмотрим, что и как.

— А нас не увидят?

Рент Ноэль подумал немного и кивнул.

— Да, вы правы, рена. Давайте так: вы сейчас едете в дом, а мы с вами. Слифт, переоденься в гражданское да попроще.

— Зачем?

— А рена наняла двоих рабочих, чтобы ей в доме что-то сделали.

— Может, надо загримироваться? — Глаза стажера вспыхнули энтузиазмом. — Парик, грим… я могу попросить в театре!

Рент Ноэль печально вздохнул.

— Слифт! Обычная гражданская одежда, шляпа и кожаная куртка. Вопросы есть?

— Нет, рент Миттермайер!

— Вперед!

Сам Ноэль отправился в соседнюю комнату, там в шкафу у него хранилась гражданская одежда. Мало ли что случится на службе? Иногда и в грязи с ног до головы приходишь, вот, чтобы так не ходить по городу, он и держал на службе штаны, рубашку, ту же куртку… И ведь пригождается же!

Слифт уже сбежал.

Ноэль переоделся и вышел к рене Кирстен.

— Все будет хорошо, рена Верраш, не переживайте, полиция вас защитит.

Кирстен хлюпнула носом.

— Рент… неужели из-за денег мой муж… вот что страшно-то! Из-за каких-то паршивых денег!

Ноэль только вздохнул.

Из-за этих «паршивых денег» и убивали, и умирали, и собой торговали, а уж жену приговорить… чего только не насмотришься в полиции-то!

— Держитесь, рена. Мы вам поможем.

Лучше сейчас пошевелиться, чем потом получить пожар и труп. Всяко лучше.

В роли работника Симон Слифт был блистателен.

Он уронил две полки, попал себе по пальцу молотком и был вдохновенно осыпан мукой из злобно раскрывшейся банки. Теперь рене Кирстен и правда требовалась помощь по хозяйству.

— Ну ты и осьминог! — ворчал Ноэль, прибивая на место полку. — Сказали ж тебе — изобразить! А ты чего полез?

— Да я только поправить, кажется она косо висела.

— А летела как? Прямо по умной головушке?

— Рент Ноэль!

— А почему осьминог? — спросила Кирстен.

— Потому что у осьминога руки не из плеч, а из головы. А вместо головы… гхм… — Название некоторой части тела как-то не принято было произносить при ренах, но Миттермайер доказал, что он не зря служит в полиции. — Вместо головы та часть, которая между спиной и ногами. Ты что — по дому ничего не делал никогда?

— Мама рабочих нанимала, — надулся Слифт, понимая, что осьминогом его честят по заслугам. — Я учился!

— Оно и видно… стажер!

— Не ругайте его, научится, поди, — махнула рукой рена Кирстен. — Пойдете в сарай?

— Пойду, конечно.

Завещание рент Ноэль оценил полицейским взором. Осмотрел гараж, но решил, что некоторые вопросы можно и потом задать. Завещание-то и правда — вот оно. Лежит, кушать не просит.

И причитается рене по нему и правда крупная сумма денег и дом в столице, хоть ты сейчас переезжай да и живи на проценты! Не жизнь — сказка! Чья-то мечта. А сбылась у другого… за такое убивают?

Еще как!

На исправление косяков стажера ушел примерно час. А потом рент Миттермайер выскользнул из дома через заднюю дверь.

Найти указанное место было несложно. И время подумать у рента Ноэля тоже было, поэтому, вернувшись в дом, он строго посмотрел на рену Кирстен.

— Рена, вы мне что-то недоговариваете.

— Рент?

— Рена Кирстен, я понимаю ваше состояние, и я полностью согласен, все это очень серьезно, но вы мне кое-что недоговорили.

— Что вы хотите услышать, рент?

— Молоток и гвозди находятся на виду, а вы полезли вглубь. Дерево ничем особенно не пахнет. Я готов поверить, что вы это все нашли, но явно не так, как рассказываете.

— И тем не менее!

— Рена, не надо делать из меня идиота. Пусть это не пойдет в протокол, пусть останется между нами, но я хочу знать. Вдруг это нам поможет?

Рена Кирстен опустила глаза.

— Ладно… только не считайте меня безумной. Мне начал сниться мой пес, Эрки. Он выл, тревожился, тянул меня прочь из дома, я пожаловалась подруге на кошмары, а у подруги живет молодая магичка. Рена Баррет.

— Ага.

— Мы с Астрид попросили ее растолковать этот сон, и Элисон помогла нам. Она сказала, что, если Эрки хочет мне что-то сказать, он получит возможность это сделать. Я плохо понимаю все эти магические дела. Как она объяснила, есть люди более восприимчивые, есть менее чуткие. Я как раз не такая чуткая, но Элисон усыпила меня, и мне приснился Эрки, который и привел меня к этим двум местам.

— Вот даже как…

— Я понимаю, это звучит безумно, рент. Но все верно, без Эрки я никогда бы ничего не нашла. Элисон сказала, что пес слишком меня любит, он тревожился за мою жизнь — и пришел.

— Вот еще чушь! — топнул ногой рент Слифт. — Теперь сама она это и подстроила! Или вообще вас загипнотизировала! Внушила что хотела!

— И рубашку сына тоже украла? Будучи без году неделя в городе и ни с кем толком не знакома? — цыкнул на ретивого дурака Ноэль. — Помолчи, дай подумать.

Симон обиженно примолк, а Ноэль вспомнил случай, которому… нет, не он, но его наставник был свидетелем. Было дело.

Конюшни, если кто понимает, дело достаточно грязное. Там и скачки, и деньги, и подтасовки, и все остальное. Вот жил в конюшне конь. И жил в конюшне кот. Дружили они — не разлей вода, кот старше был, коня с жеребенка знал, чуть не на голове у него ездил, при полном конском попустительстве. Ночевал в его стойле, относился к коню как к своему котенку. Да, и такое бывает.

Прожил кот, сколько ему по кошачьей жизни положено, да и помер. Конь затосковал ужасно, чуть сам не помер, но как-то выкарабкался, оправляться стал, а тут и дело к скачкам.

Хозяин рассказывал так: один раз ночью тот самый конь как взбесился! Кое-как его успокоили, рабочие ушли, сам он спать пошел, ночью глаза открывает, а на окне — тот самый кот. Сидит, желтыми глазами смотрит, мявчит недовольно. Потом зашипел, по руке его царапнул — и растаял как струйка дыма. Тут-то хозяин и проснулся, и засыпать больше не стал — в конюшню кинулся.

Вовремя прибежал, как раз успел поймать негодяя, который собирался ее поджечь.

А конь тот сразу же и успокоился.

И показывал мужчина руку с царапинами, и были они самые что ни на есть настоящие, кошачьи, и заживали очень и очень долго. И еще один раз кот приходил, когда тому самому коню хотели потихоньку сухожилие проколоть. Было такое. Конюха подкупили перед самым заездом…

Так что верил рент Ноэль в такие случаи. Даже не верил, при чем тут вера или ее отсутствие? Он-то просто знал. Так — бывает.

Редко бывает, но даже церковь про души у животных молчит.

Почему?

А если их признать, то как потом кушать? Это ж близко к людоедству получается, ты ж разумное существо поедаешь, одухотворенное. А если не признать… но бывали случаи, когда зверье любило до смерти — и за ее гранью. У людей память короче. Хотя, глядя на эту рену… Она своего пса тоже любила до безумия.

И показалось Ноэлю — или нет? Словно рядом с ее бедром серая тень мелькнула, так собаки и ходят рядом со своим человеком.

Даже если и показалось…

— Рент Ноэль…

Кто бы сомневался, Слифт просто не мог утерпеть.

Миттермайер махнул на него рукой.

— Рена Кирстен, вы понимаете, что нам надо будет переночевать у вас в доме? А может, и не один день?

— Чего ж непонятного, рент Миттермайер. Оставайтесь сколько понадобится, мне спокойнее будет. Спасибо, что поверили.

— Мне не восемнадцать лет, рена, и побывал кое-где, и повидал много. Где спать можно будет? Нам бы сейчас лечь подремать, ночью-то и не получится, поди. Я лягу, а Слифт сейчас в город отправится, расскажет все ренту Мюллеру и вернется потихоньку. Ты понял, Слифт?

— Да, рент Ноэль, — отчеканил обиженный парень.

— И мамочку предупреди, чтобы она тебе котлетки и супчик в засаду не носила.

Симон обиделся окончательно и гордо удалился в указанном направлении. А Ноэль и правда лег поспать.

Возраст у него уж не тот, чтобы сутки зайцем скакать, отдохнуть надо. Еще и сколько скакать придется — неизвестно. Так что — впрок!

Настороженная ловушка пришла в действие через два дня. Очень даже удачное время, все родные рены Кирстен на шахте, она одна дома, по хозяйству возится, Ноэль и Симон днем спали в доме, а вечером сидели в засаде. Симона рент Ноэль оставил в доме как менее опытного, а сам устроился у дерева и ждал.

И дождался же!

Кустики зашуршали, и на поляну, по очень важному делу, выбралась та самая блондинка, которую влет опознали бы и Эрки, и Элисон.

Первый бы еще и в горло вцепился, пес вообще не понимал, как эта р-р-р-р-гав смеет тянуть руки к хозяину и расстраивать хозяйку⁈ Да вот беда, призрак собаки хоть и может что-то, но, увы, нематериален.

Рент Ноэль, напротив, был вполне материален. Он смотрел, как рена — или рента? — вытащила все из дупла и, оглядываясь по сторонам, нервничая и дергаясь от каждого шага, направилась к нужному дому. Благо идти-то было пять минут.

Нет, Ноэль Миттермайер не шел за женщиной, пугая ее тенями и шорохами. Он просто подождал пару минут, а потом выбрался из своего укрытия — и быстро обогнал ее по соседней тропинке. Женщина и не заметила.

Ее намного больше интересовали другие вещи — темный дом с закрытыми окнами, дом, в котором спит главное препятствие к счастливой жизни и богатству! И всего-то надо…

— Нет там никого, — уверенно сообщила себе Барбара Досс. И решительно принялась чиркать огнивом над старой рубахой одного из сыновей той самой «никого».

Когда на ее плечо легла тяжелая рука рента Ноэля, она даже и не сразу поняла, что происходит, дернулась, завизжала… бесполезно!

— Что вы тут делаете, рена? — Голос был негромкий, но вполне отчетливый. Впрочем, и этого хватило, чтобы повалить бутыль с керосином, облиться, и, если бы рент Ноэль не отобрал у идиотки огниво, было бы тут самосожжение. Да ее-то и ладно, не особо жаль!

А вот лес, дом, да и сам Ноэль… чего ж всему этому полезному страдать из-за одной-то дряни?

— А… и…

Дернуться и вырваться тоже не вышло. И уже спешил из дома героический рент Слифт, который едва не проспал самое важное, а из окна глядела рена Кирстен.

Рука ее привычно гладила воздух там, где стоял обычно Эрки, прижимаясь к ее бедру, и призрачная собака подставляла под ласку уши и холку.

Любовь — она ведь никуда не уходит, те, кто любит, навсегда остаются рядом с любимыми и любящими…

Спустя два часа в полицейском участке царило слезоразливное настроение.

Барбара Досс плакала.

Плакала вдохновенно, вибрируя бюстом и поводя плечами, посвистывая носом и совершенно не думая о том, что нос у нее покраснеет и станет похож на спелую сливу, начиненную соплями.

Да и как тут не зарыдать, когда все ТАК закончилось?

А как прекрасно все начиналось!

С рентом Антоном Веррашем Барбара познакомилась всего полгода назад. Так получилось.

Приехала-то она в надежде устроиться в одно из развлекательных заведений для шахтеров да и подзаработать чуток. Благо тип внешности у нее был привлекательный для многих мужчин: невысокая, с тонкой талией, пышной большой грудью и приятно округлыми бедрами. Да, и сзади тоже округлыми. Губки бантиком, кудряшки светлые, глаза карие, словно у олененка, — чего еще надо? Денег, конечно.

Оплачивай — и будет тебе счастье на час! Никаких моральных препон у красотки отродясь не было, и совести тоже, и порядочности… работать она была готова в любой момент!

Только вот Адриан Вебер в этом отношении был строг, и все девицы в его заведениях обязательно шли к лекарю, да не абы к какому. Лекаря он искал лично, платил ему хорошо, и причины были.

Вот появилась девка с дурной болезнью — она тут скольких наградит? Да не жалко ему шахтеров, вот еще не хватало — всякое быдло жалеть, но ведь они в ярости и половину клуба разнесут, а это Адриану убытки.

Или решила та же девка плод стравить — понятно, его это тоже не волнует, но ведь пойдет к какой-то повитухе с грязными лапами да и помрет от кровотечения. И где труп найдут?

Кому такие проблемы нужны?

Не-не-не, ему и других хватает! Так что все девки обязательно отправлялись к лекарю, а тот и нашел у милой Барбары такую неприятную болячку… лечить-то надо, и вылечить можно быстро, но дней десять — пятнадцать придется потерпеть без работы.

Деньги у Барбары были, сняла она комнату, а на улице случайно и с Антоном столкнулась.

Антон и пропал.

Кирстен-то уже не первой свежести, и в молодости она так хороша собой не была, как эта блондиночка с наивными глазками… как тут было не распустить хвост?

Барбара и решила пока поводить его за тот самый хвост — а чего б и нет? Если сам напрашивается? Получилось просто отлично, пока она лечилась, мужчина подсел на крепкий крючок, а Барбара начала и о будущем задумываться. Конечно, денежка у нее была, не вовсе ж она дура! Откладывала кое-что, но это не то! Она пожить любит, спокойно в лавку выйти и себе перчатки купить или сумочку, а тут приходится на всем экономить.

Ей так не хочется!

Она что, недостойна обеспеченной жизни? А можно и замуж, если у мужчины за душой что-то есть… Антон в этом плане не рассматривался. Чтобы содержать Барбару — пожалуйста. Какое-то время можно за его счет пожить, но недолго. У него жена, да и шахтером, даже старшим по смене, много не заработаешь. Что-то он может, но это не тот уровень, к которому она привыкла.

Ей форелька нужна или хотя бы карп, а предлагают чуть ли не головастика. Так она не согласна.

С другой стороны, пока безрыбье, и головастик — рыба. Так что Антона она не бросала, искусно вываживала, но надежд на него не строила, пока около месяца назад…

Антон прибежал весь взъерошенный и плюхнул ей на руки конверт с печатями.

Вот тут Барбару и пробрало!

Ее мечта!

Дом в столице, деньги, свой выезд, мужчины, да какие! Не чета этим грубым мужланам! Но все это достается не ей!!!

А какой-то…

Ух, как же Барбара в этот момент возненавидела Кирстен Верраш! Была бы палка, она бы в тот момент и убила, не задумалась. За что⁈

А за все!!!

Мало ей, гадине!!!

У нее муж, дом, дети, а теперь и наследство, да такое, о каком мечтала, но не получила Барбара! Как такое пережить?

Барбара подумала какое-то время, а потом и план сам собой родился. Муж ведь!

Если жена умирает, кому наследство достается? Правильно, мужу и детям. Дети ничего не знают, так что… муж может откусить в свою пользу бо́льшую часть. Или… или вообще сделать чуточку иначе.

Кирстен Верраш в столице в лицо не знают. Хватит документов, мужа и грима.

Так они с Антоном и поступили.

Уехали буквально на два дня, которых хватило, чтобы Кирстен вступила в наследство. Да-да, именно Кирстен. Сложно ли миниатюрной женщине замаскироваться под более крупную и пожилую?

При наличии грима и навыков, одежды настоящей Кирстен и ее супруга вовсе даже легко. Так и получилось.

Кирстен вступила в наследство и отбыла с мужем в родной город. Но…

Дальше-то как?

Тратить наследство уже не получится. Допустим, Антон разводится с женой и едет в столицу! Просто допустим. Кирстен об этом узнает, интересуется, на что гуляем… мошенничество. Воровство. Тюрьма.

А Барбара так не хотела, ей хотелось жить долго и счастливо.

С другой стороны… если Кирстен умирает, наследники первой очереди муж и дети. Только вот есть у супругов завещание друг на друга, невесть когда написанное, да и деткам не обязательно знать про столицу. Умерла мать, отец свое наследство продал да и уехал. Все, пока, мальчики, вы уже взрослые! Они и не узнают ничего.

Антон женится на Барбаре, а дальше… дальше она не заглядывала. Видно будет. В столице.

Есть дом, есть деньги, ну и чего еще надо? Оставалась самая малость — убрать мерзкую бабу, которая не дает этим пользоваться!

План они разработали вместе с Антоном. Барбаре не надо было, чтобы его заподозрили, так что душить, топить или травить — уже нельзя. Начнут искать, кому выгодно, и найдут ведь!

Значит, у Антона должно быть стопроцентное алиби! А Барбара… ну, она тоже может отравить, но для этого надо, чтобы Кирстен ее к себе подпустила. И опять же, могут заподозрить Антона.

Душить, резать… нет, не тот вес, да и навыки у Барбары не те, ей бы опоить, обобрать… это ей по силам, а вот убийство… это намного сложнее.

Значит… а почему бы и правда не поджечь дом?

Спит Кирстен крепко, да можно и просто бревнышком дверь припереть, авось выскочить и не успеет. А успеет, так оглушить ее — и обратно в огонь! На это Барбара была согласна.

Бревнышки, керосин, рубаху обеспечил Антон.

Барбара же обеспечивала ему алиби. Он ведь на шахте, он бы поджечь не смог.

Узнают про деньги? Так они с супругой и ездили в столицу, просто не сказали, хотели сюрприз сделать. Найдут что наплести, опровергать-то его слова будет некому!

А дальше… Барбара искренне считала — она справится. Она же умная, она придумает — и что, и как, и для кого! Вот и придумала!

И… попалась?

Этого не могло быть, но это случилось. И теперь Барбара активно топила сообщника.

Она?

Да она сама жертва! Антон ее заманил — запугал — запутал — его и сажайте! А она тут вообще почти ни при чем, она ж ничего не сделала! Не успела, но ведь не сделала же!

Рент Миттермайер ей не верил, но… с реной Кирстен он и об этом поговорил.

По большому счету что у них есть?

Попытка покушения.

Неудавшаяся.

Да, бабу поймали за руку, но доказать причастность мужа к этому делу можно, только если она сдаст своего сообщника. Если они начнут активно топить друг друга.

Пока что есть?

Мошенничество.

Вот этим и можно пока их прижать, заодно получить полный развод от Антона, а то и в тюрьму его отправить на какое-то время. И рена Кирстен сможет распоряжаться своей жизнью.

Потом?

Ну… потом тоже может быть не таким уж плохим. При условии содействия властей.

Так что рент Ноэль записывал все в протокол и ждал. Вот привезут ему второго участника сговора, сыночков привезут, тогда работа и начнется.

Симон Слифт мрачно разглядывал красивую женщину и думал, что все-таки что-то неладно с этой Баррет!

Вот как она опять тут оказалась?

Как подсуетилась?

Точно что-то не так, но доказать это пока не получается, надо наблюдать! Может… может, притвориться, что она ему нравится? Тогда мама о ней всю подноготную выпытает, и что есть, и чего нет — все расспросит!

Надо это обдумать.

— Шесть золотых.

— Побойся бога, твоя хижина и трех не стоит!

— Коли она тебе нужна, так стоит и семь золотых.

— Четыре — и это моя последняя цена.

— Семь, рент, и я тут же уеду и никому ничего не скажу.

Марко скрипнул зубами, но предложение было не лишено смысла.

— Хорошо. И ты уезжаешь сегодня.

— Тогда восемь желтяков, рент, добро-то мое тебе достанется!

«Добро» выглядело так, что, ей-ей, впору приплачивать, чтобы его на помойку отнесли! Засаленные тряпки, которые некогда назывались одеялами и занавесками, старые кастрюли, закопченные и погнутые, да и вообще, если бы Марко спросили, какое впечатление производит эта хижина, он бы описал ее одним словом.

Жуть.

По его мнению, тараканы в этой хижине не водились по уважительной причине. Они тут дохли от ужаса! Так и муха залетит, вдохнет прокуренный насквозь воздух да и упадет.

Хозяина хижины, впрочем, все устраивало. Неудачливый старатель не нашел ни залежей леония, ни чего-то ценного, так что был не прочь перебраться в другое место и попытать счастья уже там. А хижина?

Из палок и веток такую быстро сделать можно. Глины только набрать, намесить и промазать получше, ну и печь сложить. Вот печь тут была хорошая, а все остальное — дрянь.

Но Марко это меньше всего волновало.

Ему нужно было тихое уединенное место для его замысла.

Говорите, отказала?

Прогнала?

Не оценила?

Говорите-говорите, вы мне этим ни капельки не мешаете. Я знаю, чего я хочу, а все остальные…

А хотел Марко сейчас поквитаться с Элисон Баррет.

Потихоньку украсть ее, привезти в эту хижину, а потом… а потом как пойдет. Как женщина она ему не особо нравилась, может, на раз или два сойдет, не больше. Но что с ней потом делать?

Антимагические наручники у него есть, так что вреда ему девка не причинит. Но вот…

Убивать?

Или нет?

Марко сам пока не знал, но местечко решил подготовить. Вот эту самую хижину. И наручники. И все остальное.

А дальше будет видно. Понятно, что такое поведение наглой девки нельзя оставлять безнаказанным, но вот как соблюсти баланс? Над этим он и размышлял, втайне даже от брата. Пол тут же расскажет отцу, а вот одобрит ли отец?

Марко и так знал, что скажет Адриан Вебер. Что глупо ввязываться в проблемы из-за бабы, плюнь да и обойди, нужна она тебе сто лет! Но это — ОН! Адриан Вебер может себе такое позволить, его и так уважают, он — сила! А Марко кто?

Его пока так не уважают, и не ценят, и вообще… если он будет спускать такую наглость, что будет дальше? Небось отцу эта стервочка не отказала бы! Так что… судьба Элисон Баррет была однозначно решена. Марко с ней еще поквитается, только вот детали надо уточнить и отработать.

А пока…

На грязный, с вековыми напластованиями сажи и сала, стол легло восемь золотых монет. Хозяин сгреб их и сунул за пазуху, потом достал откуда-то мешок со старательским инструментом, вскинул на плечи, положил на тот же стол ключ от дома — и вышел прочь, насвистывая. Больше для него тут ничего ценного не было.

Марко хозяйственно прибрал ключ и тоже вышел вон. Что ему тут делать?

Убрать?

Да ему и в страшном сне не приснилось бы такое. Он — и убираться?

Бред, просто бред!

Марко еще колебался, что именно ему делать с Элисон. Но делать он точно что-то будет.

— Асти, как мне теперь жить? Что делать⁈

Рена Кирстен сидела за тем же столом, что и несколько дней назад, а вокруг нее сидели единомышленницы. Сидели рена Астрид и рена Ханна, сидела Элисон, которая хоть и не дотягивала по возрасту до мудрой и серьезной, но все ж маг! И польза от нее немалая, может, и тут посоветует чего?

— Да, не ждала я такого. — Астрид подлила подруге еще чая и подвинула варенье. Поди со сладким и жизнь лучше покажется.

— И я не ждала, — вздохнула рена Ханна. — Вот ведь как, у меня дочь, а у тебя сыночек…

— Хорошо хоть старший не подвел. А младший вот…

Да, по результатам допросов оказалось именно что ВОТ!

Старший сын действительно не знал, что задумал отец, не до того ему было, у него девушка, у него свадьба в перспективе, просто девушка богаче него, он и зарабатывал, из сил вон рвался. Ему ж семью обеспечивать!

На шахте его хвалили, он отца догонял, его старшим смены собирались сделать. Тут уж по сторонам смотреть некогда, пришел — и упал. А вот младший про отцовскую пассию знал.

Про все остальное он не догадывался, хоть тут повезло, но даже с изменой получилось мерзко. Когда твой сын, мальчик, в которого ты душу вложила, с невинными глазами заявляет: а что такого? Мать уже старая, понятно, отцу кого помоложе захотелось, погулял бы да и вернулся, куда ему идти? Чего мать-то взволновалась? Что она — не догадывалась, что батя и раньше гулял?

Нет, не догадывалась!

Вот не верится в такое подлое предательство! Тем более от человека, которому всю жизнь отдала, которому детей родила, дом вела, ведь каждую ночь в кровать с ним ложилась, и он хоть бы раз… он ведь и с той дрянью, и с ней… извини, Лисси! Мерзко все это!

Просто — мерзко!

А делать-то что?

— А что полиция говорит? — Элисон считала, что эмоции лучше потом… она тоже сочувствовала несчастной женщине, но исходить надо не из страданий, а из конкретной обстановки. Действовать, а потом уж можно и поплакать!

Она точно знает!

— Эту… пакостницу полиция отпустит. Штраф ей выпишут, ну и отрабатывать заставят честным трудом, так что на год она попадет в прачечные. Вот как оттуда выйдет, пусть себе другого дурака ищет.

— А ничего, что она убить хотела? — сощурилась Элисон.

— Не убила же! И без Антона такого бы и не случилось, поигралась бы да и бросила. Начал по-настоящему все он. Мог бы мне документы отдать, а не показывать ей, не ввязываться во все это…

Элисон пожала плечами. По ее мнению, Антона тут водили как бычка на веревочке. В роли веревочки — то самое место, которым он думал! Но… от него сейчас и правда будет больше вреда, чем от той противной девки. Он — муж.

У него законные права, если он не даст согласия на развод, то тянуться все это будет долго и печально, а доказать покушение на убийство…

Мошенничество есть. И то ведь можно отболтаться, сказать, что сюрприз любимой готовил…

Элисон ли не знать, как за красивыми словами может скрываться озеро жидкой грязи? Густой и вонючей.

Да, придется договариваться, придется лавировать, а самое печальное… что дальше-то делать?

Оставаться жить в доме, где все, абсолютно все отравлено горечью предательства и обмана? Выходить из дома и думать, как тебя пытались убить?

Смотреть в глаза сыну, который не видит ничего плохого в измене. Он даже не понимает, что это подло! Вообще не осознает!

Где она так упустила своего малыша?

Вроде бы воспитывала их со старшим одинаково, любила одинаково, не выделяла, не ущемляла, но старший аж от омерзения дергался при мысли о том, что хотел сотворить Антон, а младший все так спокойно принял… он сам на такое будет способен?

Почему так больно?

— А с супругом вашим что будет?

— Мы разводимся. Наследство полностью отходит ко мне, нажитое в браке делится пополам. Получается вполне приличная сумма.

— Его посадят в тюрьму?

— Да. Покушение на убийство снимается, мы с ним договорились на развод и раздел, поэтому остается мошенничество. Эти двое наговорили достаточно, деньги мне никто из них отдавать не собирался, тут есть и преступление, и все остальное… четыре года.

— Мало, конечно, — вздохнула Элисон, — но за это время много воды утечет.

— А мне сейчас кажется, что это очень много, — вздохнула рена Кирстен. — Четыре тоскливых года… Антон каялся, прощения просил.

— Будете прощать?

— Не смогу. Смотреть мерзко, а как подумаю, что он этими губами меня целовал, после той мрази… хоть в нужник беги, такое омерзение накатывает.

Элисон решила не развивать дальше эту тему.

Она бы не простила, а чужая душа потемки. Но ладно измена — он ведь жену приговорил. И, судя по всему, рена Кирстен об этом отлично помнит. Какое уж тут прощение?

Разве что посмертно.

— Уезжать из города вы не хотите, — побарабанила пальцами по столу Элисон.

— Нет, не хочу. И жить там не хочу, и уехать… здесь Эрки.

— Он не привязан к могиле, он привязан к вам, — Элисон посмотрела вбок, отлично видя упрямую остроухую тень рядом с хозяйкой. И кинулся бы, и загрыз любую беду, только вот эта не из тех, которые порвать можно. Это тоска внутри самого человека, как у волка, который на луну воет…

— Это хорошо. И все равно, тут я всех знаю, а в другом месте что я начну? Как это будет? Что я вообще могу начать в этом возрасте?

Элисон пожала плечами.

Вот с ее точки зрения, начать можно было вообще в любом возрасте, главное тут — успокоиться и двигаться вперед. Сколько тебе лет-то? Пятьдесят?

Отличный возраст!

Дети выросли, внуков пока нет, зато деньги есть. Живи не хочу! Радуйся!

— Почему бы вам и правда не съездить в столицу — развеяться? Реально вступить в наследство, пожить там немного, купить себе обновки? Что вам мешает?

— Я… я просто не умею так.

Все верно, когда ты живешь своим домом, когда у тебя хозяйство, двое детей, нехватка денег… муж ведь все деньги на свете не заработает, отвыкаешь от многого.

— А вы попробуйте.

— Лисси умную вещь говорит, — поддержала вдруг рена Ханна. — Может, нам с тобой вместе съездить?

— Ты тоже в столицу хочешь?

— Кати ко мне приезжала, я тоже к ней съездить хотела, но у них и остановиться негде толком. У ее мужа квартирка служебная, а так бы я у тебя комнатку сняла, а к ним в гости ходила.

— Ты с ума сошла — снимать! Живи бесплатно, мне веселее будет!

— А рена Ханна вам могла бы как раз и подсказать что полезное, — заметила Элисон. — Дом в столице не должен стоять просто так, дома разрушаются, ветшают, может вам его можно кому-то сдать.

— Целый дом?

— Почему нет? Это столица. Многие так предпочитают: не покупать себе дом, а взять в аренду на сезон или два. Тогда вам надо будет найти хорошее агентство, договориться с ним, чтобы они сдавали и следили, скажем, процентов за тридцать от прибыли, а остальное пойдет вам на счет. Оставите себе несколько комнат или флигель… там такое есть? Садовый домик, может быть?

— Не знаю. Надо ехать и смотреть.

— Вот. У рены Ханны есть навык содержания большого дома, а вам деньги и не помешают. Сын жениться собрался, молодым нужен будет дом…

— Я думала, он жену к нам в дом приведет…

— Рена Кирстен, зачем такие жертвы? Две хозяйки на одной кухне… вы с ума можете сойти! Почему бы не подумать и не построить новый дом? К примеру? Купить участок в другом месте, сделать дом на две семьи, с двумя выходами? С двумя кухнями, чтобы ничего не делить? И вам хорошо, с внуками понянчилась и к себе, отдыхать, и невестке неплохо, ей никто не указывает и кастрюльки за ней не перекладывает?

— Я о таком и не думала.

— Так подумайте. — Элисон пожала плечами. — Вам в любом случае надо в столицу, хотя бы на месяц, все разузнать, прикинуть, на что вы можете рассчитывать, если дом будете строить. Может, пока лучше будет вам пожить в столице, а молодым в вашем доме. А деньги от сдачи направить на строительство? Тут считать надо, и серьезно, знать, на что именно вы рассчитываете, сколько и что будет стоить…

Рена Кирстен выглядела замороченной, но хоть уже не страдающей о своей загубленной жизни. Элисон развела руками, мол, чем богата, тем и рада. Не знаю, что еще посоветовать, но вы обращайтесь.

Рена подумала еще немного, отпила чая и повернулась к Ханне.

— Хани, а и правда, поехали со мной в столицу! У тебя там дочь, авось обмануть нас сильно не даст, а мы по магазинам пройдемся, дом посмотрим, что сдадим, что еще сделаем? И ты развеешься, и я немного успокоюсь.

Думала рена Ханна недолго.

— Поехали. Когда?

— Эм-м-м…

— Можешь договориться с соседкой, приглядит она за твоим хозяйством. И кота твоего к себе заберу, — подсказала рена Астрид. — Кот у меня поживет, кур к соседке, свинью тоже к ней, а остальное — какое у тебя там хозяйство? Три яблони — две груши?

Кирстен вздохнула.

— Я так на этом огороде наломалась. Когда Антон больше зарабатывать начал, так радовалась, что покупать все можно… Да. Наверное, так и сделаем. Точно возьмешь Полосатика? Они с Эрки дружили, даже спали вместе…

— Возьму, конечно. Я ж помню, он у тебя домашний, ласковый… его одного нельзя оставлять, но и в столицу его сейчас куда тащить?

— Спасибо.

Элисон решила, что с остальным без нее разберутся, и удрала спать. У нее и свое дело есть, скорее бы выходные наступили!

До выходных благополучно наступил и рент Слифт.

Элисон, на ногу, всей тушкой. Вылетел из-за угла, мало того, что девушку толкнул и на ногу наступил, так еще и за руку дернул в сторону.

— Простите!

— Прощ-щ-щ-щ-щаю, — прошипела Элисон так, что дрогнул бы даже шерстистый носорог. Симон Слифт оказался покрепче и с места не дернулся.

— Рента Баррет, хотите мороженое?

Элисон задумалась.

Мороженого хотелось. Слифта не хотелось, но одно, увы, прилагалось к другому. А аванс будет еще только через три дня. Рена Астрид и так — то угостит, то накормит, но совесть у Элисон была, на шею она своей домохозяйке садиться не хотела и постоянно что-то покупала к столу. Благо теперь знала, что нужно купить. Хотя все равно этого было бы слишком мало.

Рена Кирстен вот недавно прислала целую гору продуктов. Она собралась в столицу, и через день ей уезжать, а куда вот это все? Это надо съесть!

Дети?

Так они сейчас на шахте, а потом… все равно пропадет половина. Привыкли, поросята, что мать за ними бегает, кормит-поит, вот теперь пусть сами жить попробуют. Подумают, каково оно — на хозяйстве! А то, ишь ты, привыкли, что так можно…

Нельзя!

Отказываться от детей она не собиралась, даже от младшего, но проучить их стоило. Да и старшего тоже, потому что думать надо пустой головой. Плевать тебе было на родителей? Пусть что хотят делают, а тебе бы свою жизнь устроить?

А у тебя так много родителей, чтобы на них плевать? Эти надоели, так еще парочку заведешь? Тем более что мать-то тебя любит и заботится и любовника себе не искала, о вас думала, а не о том, как стареет и как надо время себе еще урвать, а то и яблок на стороне.

Вы мать отблагодарили?

Ну так и не обижайтесь — как аукнется, так и откликнется.

Рена Астрид уж смеялась, что можно с Элисон ничего за прокорм не брать, но тут возмутилась сама Элисон. Одна мысль, что она будет нахлебницей… рена Астрид ведь тоже не так богата! Сдавала бы она дом всяким Барбарам — было б лучше, только вот и репутация у дома была бы никакая. А она клиентов выбирает тщательно, потому и денег не так много. Это ведь — ДОМ.

А дом — это подвал, в котором и плесень бывает, и чердак, на котором щели, и сад, за которым надо ухаживать, и куча мелкого ремонта… расходов хватает, а доходов не так чтобы и много.

Так что…

Мороженого хотелось, но деньги были строго рассчитаны.

Ладно, потерпит она десять минут Слифта, не умрет.

— Шоколадное, рент Слифт. И с шоколадом.

— Прошу, рента Баррет.

Что хорошо усвоил рент Слифт: женщины обожают говорить о себе.

Только дай возможность, а уж она тебе сама все расскажет: и как она в детстве в куклы играла, и как в юности влюбилась или в нее влюбились, он по матери знал. Только спроси, а потом фонтан не заткнешь. Он и спросил.

— Рента Баррет, а в столице как жить?

— Дорого, — честно сказала Элисон, с удовольствием разворачивая ледяную сладость и впиваясь в верхушку. — Очень. Здесь дешевле.

— Наверное, в столице интереснее. Там музеи есть, выставки…

— Я училась. У меня не было времени.

— А чему вообще учатся маги?

— Разному. Не обижайтесь, рент Слифт, но в такой хороший день мне не хочется вспоминать учебу. А вы тут учились? — вежливо поинтересовалась Элисон.

— Мы с мамой переезжали…

— У вас очень неординарная мама.

В отношении мужчин постулат «Обожаю говорить о себе» тоже работал. Так что следующие десять минут рент Слифт разливался соловьем, рассказывая, какой он замечательный. Просто его не всегда могут оценить по достоинству, а он-то… ух!

Элисон это комментировать не стала.

Хоть ух, хоть ах…

Она искренне считала, что мороженое отработала. Мужчина все это время говорил, она слушала, а это тоже тяжкий труд. Особенно когда хочется просто посидеть в тишине. И когда тебе и рядом неинтересно, как мамаша Слифт переругалась со всеми, с кем могла, и ее отфутболили из последнего города, бедный Симочка едва успел образование получить. Сюда они приехали по распределению, поступила заявка на стажера, вот и…

Где учат на полицейских?

А на них не учат. Рент Слифт учился юриспруденции, хотел поступать в аспирантуру в столице, но из-за происков врагов…

Ох уж эти враги!

Везде пролезли и до всех докопались!

Конечно-конечно, всегда и везде возьмут блатных, родных, своих…

Элисон с этим бы даже согласилась, но… есть одно но!

В том же институте отлично понимают, что нужно не только по блату, но и результаты давать. Так что все идет примерно пятьдесят на пятьдесят. Половину берут своих, а половину — умных и талантливых, но действительно умных. А рент Слифт, как ей показалось, был не настолько талантлив. Он определенно неглуп, у него достаточно широкий кругозор, и собеседник он неплохой.

Но можно ли назвать его настоящим талантом?

Вряд ли.

Хотя Элисон точно утверждать и не могла. А вдруг она тут гения проглядела? Горе ей, о горе!

Вот рена Арисса точно уверена, что ее сынок — чудо, гений и счастье всего мира. Может, Элисон и правда чего-то недосматривает?

С этими мыслями девушка и вернулась в контору.

— Лисси, загляни ко мне!

Рена Ирэна в окно смотрела время от времени. Понятно, у нее и своей работы много, но хороший бухгалтер все успевает. У него сорок глаз — и расположены они кольцом вокруг головы, точно-точно. И то, что она видела, почтенной рене не понравилось.

— Лисси, тебя Слифт провожал?

— Ну да.

— Он тебе понравился?

Элисон честно подумала пару минут.

— Нет. Я просто не смогла устоять перед мороженым.

Ирэна хмыкнула. На улице и правда было жарко, так что аргумент она признала весомым. Не так приятен мужчина, как его подарок.

— Лисси, ты с ним будь поосторожнее, ладно?

— Он…

— Нет, не он. Его чокнутая мамаша. Ты ее сама видела, тебе ВОТ ЭТО рядом нужно?

— Вообще не нужно, — честно сказала Элисон, — я же с ума не сошла!

— Вот. А она ж мать! Она ж для своего чадушка горы свернет…

— И меня наизнанку вывернет.

— Да. Поэтому общайтесь только на людях, а лучше — в присутствии кого-то третьего. Ей-ей, целее будешь.

— Обещаю, — кивнула Лисси.

— Я знаю, что ты умничка, но вдруг?

Элисон честно пообещала, что никаких «вдруг» не будет. Даже если бы Слифт ей понравился до безумия, а этого точно не было, один взгляд на его маму — и девушке безумно хочется бежать куда подальше. Получить вот ЭТО в свекрови?

Тут пропасть есть?

Вот, в пропасти явно будет лучше, чем у Ариссы в пасти!

Ой, а вдруг этот полицейский на нее глаз положил?

Ой мамочки! Вот это ужас будет лютый! Элисон себе как такую картину представила, так ее аж заколотило. Не-не-не, не надо ей такое… Сложно привлечь мужское внимание?

А как сложно бывает от него отделаться!

Может, начать чеснок жевать? Говорят, помогает…

Спустя неделю Элисон и Робин опять сидели в том же кабинете. Элисон отметила, что маг выглядит намного лучше.

Понятно, остались и шрамы, и трость, и свободная одежда, и вредный характер, но Робину сейчас было не до внешности. Не до того, что о нем подумают.

Он был занят делом.

По всем стенам кабинета были развешаны таблицы, графики, формулы, чтобы далеко не искать, а Элисон с гордостью предъявили стопку первичек.

Девушка выборочно пересчитала восемь точек, не обнаружила ошибок и с уважением поглядела на Робина.

— Вы день и ночь работали, рент?

— Ну, — чуточку смутился мужчина. — Хотелось побыстрее…

— И поспать забывал, и поесть, хоть вы его, рента, накормите, — проворчал Хью, вкатывая в кабинет столик с обедом. Впрочем, ворчал он так, без души, лучше пусть хозяин хоть каким делом занимается, чем от тоски с ума сходит! А что засыпал за столом… ну, умоется потом лишний раз, чтобы чернила оттереть.

— Рент, не стесняйтесь. — Элисон строго посмотрела на Робина. — Я пока буду смотреть и прикидывать, а вы поедите.

Хью усмехнулся себе под нос. Вот умничка девушка.

— Приятного аппетита, рент Робби.

— Сговорились, — без особого напора проворчал Робин.

Есть и правда хотелось, и мясо пахло вкусно. А он всю эту неделю считал как одержимый. Он же не дурак, он понимает, что выбираться к нему Элисон может только в выходной, и надо ее не задерживать. Чем позже они посчитают, тем позже узнают, что с Матео.

А вдруг он жив?

Нет, не так!

Он обязательно жив. Тео, ты только держись, только дождись помощи!

Первичка оказалась обработана просто отлично, так что Элисон развесила на стене карты местности, достала купленную по дороге коробочку с булавками и вручила Робину.

— Будем считать и прикалывать.

— Что именно?

— Увидите. Там несколько цветов головок, вот…

Вторичку они считали тоже вместе, благо с Элисон это было быстрее и веселее. Так что Робин смотрел, как на карту, согласно цифрам, накалываются булавки.

Красные — там, где напряженность эфира больше нормы. Зеленые — норма. Синие — пониженный фон. Черные — ниже низкого.

— Потом будем строить круги и искать пересечения, — пояснила Элисон.

— Я понимаю… наверное.

Элисон кивнула и решила объяснить еще раз.

— Робин, я правильно понимаю, вы эту часть теории, наверное, слегка прослушали?

Робин ее прогулял, если честно. Все же знают, есть эфир, и чего? И все! Чего там еще слушать?

Элисон вздохнула, перебрала пальцами цепочку на шее, она достаточно часто ее теребила, такой привычный жест. Правда, цепочка была длинной, и подвеску на ней Робин не видел.

Если Элисон захочет — она сама покажет. Он и спрашивать не будет.

— Наша планета, словно одеялом, укутана слоем магического эфира. Мы влияем на него, он на нас. В нем, как и в океане, есть свои течения, есть свои водовороты, подводные камни… это все описано в научных трудах, я не стану вдаваться в подробности. Важно именно влияние. Приводим пример. Месторождение леония — фактически воронка в эфире, провал, потому что леоний втягивает в себя эфир. Извержение вулкана — сдвиг в показателях, потому что тектоническая активность тоже оказывает влияние на эфир. Обратное — эфир нестатичен, из-за подвижек эфира может действительно случиться и землетрясение, и извержение вулкана.

— А из-за чего могут случиться подвижки?

Элисон развела руками.

— Ученые спорят по этому поводу до сих пор. Эфир окутывает нашу планету, но откуда идет его поток? Где он рождается? Мы не знаем. Есть предположения, но нет уверенности. Неужели вы это не проходили?

Робин опустил глаза.

— Ну… боевикам давали больше практики, меньше теории.

Элисон понимающе кивнула. Проходили? Проходите мимо!

Действительно, если у тебя уровень больше десятки, зачем тебе скучные расчеты? Тебя все равно пошлют туда, где будет нужна сила, а не математика. К примеру, на зачистку Вейпских болот, там такие твари встречаются, размером с виверну! Откуда и лезут только! Маги там на вес золота, потому что твари реально опасные.

Или на границу, ловить контрабандистов и прочую сволочь. С ними тоже бывает опасно.

Или… в общем, скучать тебе точно не придется. Но и что-то считать — тоже. Для этого есть скромные серые мышки, которые сидят в своих бюро и щелкают костяшками счетов. И ведь что-то в этом понимают!

— Теорию Ламарра, по которой эфир рождается при гибели звезды, я помню, но доказательства…

Элисон кивнула еще раз.

— Мы, в бюро, отслеживаем плотность, насыщенность, направленность, еще некоторые показатели, берем измерения в контрольных точках, потом начинаем считать. К примеру, точка «А». Плотность эфира — девять единиц. Точка «Б» — восемь. Точка «В» — семь. Идет равномерное снижение, и вдруг следующая точка — провал. Три единицы. О чем это говорит?

— Не знаю.

— Эфир высушивается леонием фактически. Это интересный минерал, он зарождается там, где эфир наиболее плотный, но, когда леоний начинает тянуть эфир в себя, образуются такие мини-водовороты. Итак, или кусок леония где-то рядом, или тут случилась магическая дуэль, или… короче, надо проверять соседние точки, а потом смотреть и делать выводы. И не по одному показателю, а за месяц или два[19].

— Фактически то, что вы сделали для нашего района?

— Да. И мне бы хотелось посмотреть то, что нашел ваш друг. Работаем?

— Кхм, — вежливо кашлянул Хью.

— Да? — обернулись на него сердитые лица.

— Я бы хотел напомнить, что скоро вечер. Наверное, рента, вам неприлично будет оставаться в доме холостого мужчины?

Элисон схватилась за голову.

— Сплетни пойдут!

Робин кивнул.

Ему на сплетни было наплевать, но…

— Так. — Элисон сосредоточенно размышляла. — Завтра мне ехать, опять снимать показания, это надолго…

Робин задумался.

— Элисон, покажите на карте, куда вам ехать?

Элисон ткнула пальцем в три точки.

— Сюда, сюда и сюда.

— Так… Хью, туда на рамбиле можно проехать?

Хью подошел к карте. Подумал немного.

— Не до самого конца, но если поедем вот сюда, то сильно сэкономим время. Часов пять точно. Там же в гору ехать, велосипедисту сложно…

— А рамбиля у бюро нет. И не будет, — прошипела Элисон. — Фондов нет, дорого!

— Вот и пусть! Хью вас с утра встретит и отвезет, до обеда управитесь — и ко мне! Я как раз досчитаю вторичку, что мы сегодня не доделали, и сможем продолжать работу.

Элисон решительно кивнула.

— Да, давайте так и сделаем!

Она и не сомневалась, как надо поступить. Она же ничего не нарушает, просто она нашла способ сделать свою работу побыстрее. И сама распорядится сэкономленным временем! Главное, чтобы ее никто не увидел, но это она обговорит уже с Хьюго.

— Давайте, рента, я вас сейчас поближе к городу отвезу, — предложил слуга. — А завтра там и встретимся, и поедем.

Элисон кивнула и поднялась. Попрощалась с магом, спокойно протянула ему руку. Робин опять коснулся ее губами, понимая, что никакого отвращения девушка не испытывает. Ну человек, ну искалеченный — и что? Можно подумать, лучше, когда перед тобой красивая сволочь!

Почему так?

Кто-то может видеть в тебе человека, а кто-то только оболочку? Вот как Сара?

Но от этой мысли было уже совершенно не больно.