Быть женой министра церемоний

Глава первая

Быть женой министра церемоний

Мой муж — министр церемоний. Кто же хотел его убить? Это связано с королевским приемом или с тем, что он родственник короля? Угроза жизни любимому заставляет вспомнить меня то, от чего я давно отказалась.
И я точно видела то, что не заметили следователи. Но участвовать в расследовании мне, конечно, никто не даст. Так может, стоит самой найти виновного?

Глава первая

Весенний игривый ветерок пробирался через неплотно закрытое окно, раздувал легкие занавеси и пах зеленью и цветущими яблонями. Такие же цвели в день моей свадьбы. И теперь аромат кружил голову, вызывая в памяти воспоминания трехлетней давности. Мои руки поверх рук Гейса, слова согласия, слова свидетелей и наш с Гейсом поцелуй…

Я стояла на одной ноге на шелковой петле гамака, сложив руки ладонями у груди и подогнув и отставив в сторону одну ногу. Шелк мягко обхватил мышцы. Я, не задумываясь, держала равновесие. А хотелось закрыть глаза и в тот же миг оказаться на мягкой подстилке в яблоневом саду или в парке возле площади Единения. И хорошо бы рядом был Гейс. Положить голову ему на плечо, обнять его рукой и крепко заснуть, продолжая вдыхать сладко-свежий яблоневый аромат. Или не заснуть…

Губы мгновенно закололо, а голова закружилась, таким сильным было желание прижаться к мужу. Вот только я на работе. 

Вердомме! Мы же виделись всего пару часов назад! 

Память услужливо подбросила мне сегодняшнее утро. Легкое касание губ на коже, большая ладонь, сминающая тонкую ткань ночной сорочки, дыхание, всколыхнувшее прядки волос у моего уха, тепло… Я потянулась, окончательно просыпаясь, развернулась лицом к мужу и улыбнулась. Он выглядел сонно и взъерошено — по-домашнему, на щеке отпечатался край подушки. И мне невыносимо захотелось разгладить этот след.

Я ахнула от неожиданности, когда Гейс дернул головой и его губы на мгновение обхватили мои пальцы.

— Сердце мое, как насчет прогулки по набережной Семуа этим вечером? С завтрашнего дня мне придется задерживаться на работе. Королевский прием на день Вознесения, сама понимаешь, — Гейс говорил быстрым шепотом, не прекращая касаться губами моей ладони.

— Да-а-а... — сейчас я бы согласилась на любое его предложение. На краю сознания мелькнуло недовольство и смирение. Теперь мы будем видеться с Гейсом едва ли пару часов в день. Подготовка к королевскому приему требовала много сил и внимания, особенно от министра церемоний. Увы, время подобных торжеств — то самое время, когда я засыпала без мужа, а просыпалась, когда он уже уехал на работу.

Что ж, никто не говорил, что быть женой министра церемоний легко. А пока у нас был еще один день…

Я освободила пальцы из плена его губ и медленно провела ладонями по родному лицу, коснулась плеча и шеи. Иногда мне казалось, что этот мужчина создан для меня. И я изо всех сил благодарила Небесную деву за этот дар, за то, что мы с Гейсом встретились.

— Я люблю тебя, — поделилась я шепотом. Стальные глаза мужа тут же потемнели, а рука сильнее смяла ткань на моем боку. А в следующий миг он уже крепко прижимал меня к себе. От близости кружилась голова. Желание, предвкушение и томление захватили меня врасплох своей остротой и силой.

— Вердомме! Никке, я не хочу сегодня никуда ехать! — простонал Гейс. — Давай останемся дома? А лучше в кровати.

Я тихо рассмеялась, его слова согревали меня изнутри. Но, увы, это всего лишь слова. У нас были обязанности, от них не деться. И работа, которую нужно было выполнить. Но задержаться рядом с любимым еще хотя бы полчаса, да, это мы могли себе позволить. И я легко коснулась губ Гейса своими, игриво лизнув...

Окно распахнулось сильнее, ветер трепал мою косу и выбившиеся из прически пряди. Внезапная прохлада выдернула меня из воспоминаний. 

Вердомме! Вернуться бы сейчас в сегодняшнее утро! Но такой магии не существовало.

— А-ах-а, — не смогла я сдержать зевка, успела только прикрыть рот ладонью.

Спать и правда хотелось. Но вместо этого я вынудила себя сосредоточиться и обвела взглядом комнату. Все мое внимание теперь было приковано к семи юным девушкам, которые путались в широких складках шелковых лент, подвешенных к потолку. Одно неосторожное движение — и падение неизбежно! Хотя полы были выложены мягкими матами, но расслабляться мне все-таки было нельзя. Как-никак собрались в моем классе мефрау благородных кровей.

— А теперь выйдем из этого положения, мефрау. Ставим руки на гамак, крепко беремся руками, не стесняемся, отводим плечи назад, опускаем верхнюю ногу вниз и ставим две ноги на гамак. Сгибая ноги в коленях, опускаемся вниз и садимся на гамак. Теперь можно ставить ноги на пол, — я проделывала все, о чем говорила, даже не задумываясь. 

Воздушные упражнения пришли из Лихтайна и пользовались особенной популярностью в этом сезоне среди мефрау Фрейзелии, так что я не могла не ввести эту дисциплину в расписание. Правда, самой пришлось потрудиться немало и отработать все элементы, которые потом собиралась преподавать.

— Или взлететь как на качелях, — хихикнула одна из девушек и тут же оттолкнулась от пола ногой и принялась раскачиваться. Мефрау Эльке, дочь графа Ройца, милая и добрая, но взбалмошная девица. Я вздохнула и собиралась жестом остановить ее, но остальные девушки смотрели такими просящими глазами, а комната полностью была окутана яблоневым ароматом, что я махнула рукой: хорошо, но не долго. И еще раз зевнула.

Глава вторая

Девушки ойкнули и побежали за шторку, которая отделяла один край комнаты — там можно было переодеться. Именно из-за этого я стала преподавателем. Если бы девушки остались в привычных платьях, ни о каких упражнениях и речи не шло. А показаться в обтягивающем тело легком костюме, тем более в узких штанах, чужому мужчине — это неслыханно! 

Сама же я относилась к штанам проще, к тому же была замужней мефрау, поэтому просто надела поверх костюма накидку, подпоясалась и открыла дверь.

— Что такое, манеер Барент? — удивленно посмотрела я на своего секретаря. Никогда бы не подумала, что худенький молодой мужчина смог бы так бить в дверь.

— Ваша светлость, по диалеру вызывают! Из Столичной следственной институции! — задыхаясь, словно бежал, сказал он.

— С чего вдруг? — непонимающе нахмурилась я, но поспешила за секретарем.

Вряд ли это ошибка. Все-таки по диалеру практически невозможно попасть по не тому адресу. Даже если набирающий номер диалера и нажал не ту клавишу трехзначного кода, то правильно мое имя он вряд ли тогда должен был назвать. Но нет, вызывали именно меня — герцогиню Николетте Ванделир де Ашем.

Неожиданно неприятное ощущение скорого несчастья накрыло меня с головой. В секретарскую я почти что вбежала и тут же схватилась за трубку диалера.

— Добрый день, это Николетте Ванделир, с кем имею честь говорить? — быстро пробормотала я в трубку.

— Ваша светлость, капитан-командант Расвельд вас беспокоит, мне необходимо уведомить вас, — мужчина чуть запнулся, а потом продолжил: — Зелфор вашего мужа, его светлости герцога Ванделира де Ашем, взорвался сегодня в одиннадцать двадцать утра. Неисправные магбаты. Водитель погиб сразу…

— А Гейс? Что с Гейсом?! — от слов капитана у меня в глазах потемнело, а рука, сжимающая трубку диалера, стала холодной и влажной.

— Ранения серьезные, но он выжил. Его светлость сразу же увезли в Королевский госпиталь, — ровным тоном продолжил мужчина.

— Я еду туда сейчас же! — крикнула я в трубку и, не слушая соболезнований, выключила диалер. 

Внутри меня все кипело и дрожало. А сердце колотилось так сильно, что перед глазами закружилась комната. Ощущение скорой потери сжало грудную клетку.

Небесная дева! Как такое может быть? Еще пару часов назад Гейс был жив и здоров, а теперь… Небесная дева, помоги!

Бах! 

Под потолком ярко вспыхнуло, а в следующий миг комната погрузилась в полумрак. Дневной свет в секретарскую почти не попадал из-за густо разросшихся кустов жасмина. 

— Харс! — взвизгнул секретарь и покосился на мигом перегоревшие две осветительные трубки на потолке: испорченные магбаты чернели в гнездах. — Прошу прощения, ваша светлость, не ожидал. И ведь только меняли магбаты, неужели бракованные?..

Резкий звук наоборот оказал на меня положительное влияние. В глазах перестало двоиться, вернулись слух и голос. 

— Манеер Барент, мне нужно срочно уехать. Вызовите мой зелфор, — губы шевелились, я говорила что-то нужное, но была далеко от секретарской — мысленно я уже мчалась в Королевский госпиталь. Меня нитью тянуло к Гейсу.

— Да, ваша светлость, — поклонился мне секретарь. 

На его лице проступило удивление пополам с заинтересованностью. Зачем звонили из Следственной институции? Что сказали? Разговор явно был серьезный, раз я должна срочно покинуть школу, да еще и выглядела так растерянно. Но секретарь дорожил своим местом, поэтому ничем не намекнул о своем интересе, даже глаза опустил.

Из секретарской я вылетела широким шагом.

Вердомме! Гейс в госпитале! Спасся, но все равно в госпитале!

А ведь наше утро и правда могло стать последним. Я гнала эту мысль прочь, но она возвращалась снова и снова.

Я едва сдержала себя, чтобы не выбежать из школы как есть — в накидке и костюме для упражнений. Сейчас мне было плевать на статус, скорее бы увидеть Гейса, убедиться, что он жив, унять ту жуткую дрожь, которая била меня, стоило остановиться хотя бы на секунду. 

Была бы такая магия, которая могла бы перенести меня к Гейсу, я бы потратила все средства на нее. 

Но подобной магии не существовало. И, увы, статусу было не плевать на меня. Хотя бы минимально я должна соблюсти приличия. Все-таки де Ашем — не просто герцоги, а родственники короля. Не такие и дальние, как мне бы того хотелось. Впрочем, и сам Гейс часто вздыхал, что будь он графом, как его отец и брат, то жизнь была проще. Но законы наследования таковы. 

После покушений на королевскую семью Гейс резко стал одним из королевских наследников. Слава Небесной деве, что всего лишь пятым по счету, и да хранит она род де Ланен. Герцогиней быть не так и легко, а уж королевой!.. Нет, такой судьбы мне не нужно!

Менять костюм на пышное платье времени не было, тем более его без горничной толком не надеть. Поэтому я почти мгновенно впрыгнула в строгие и простые одежды директора «Школы благородных мефрау». Так ее назвал Гейс, и я искренне рада, что он два года назад подал мне эту идею.

— Не верю в то, что ты тихо будешь сидеть дома, — сказал он.

Прошло уже два года, но я до сих пор помнила, как мы с Гейсом впервые посетили прием, которые он организовывал. Все то время, пока мой муж пропадал во дворце, я пыталась не скучать без него. Знакомилась со столицей, благо мы переехали сюда не так давно, заводила приятельниц… пыталась, по крайней мере. А еще посетила несколько выставок и обошла большую часть торговых кварталов. 

Глава третья

Зелфор заурчал, заработали магбаты, взвизгнул движущий механизм — и мы рванули вниз по улице. Я с запозданием ощутила легкий приступ паники: зелфор Гейса взорвался. Но хватило нескольких мгновений, чтобы взять себя в руки. Я буквально это сделала — обняла себя за плечи, вцепилась в кожу ногтями. Теперь бы сосредоточиться на чем-то хорошем, чтобы не вспоминать о взрывах, вышедших из строя механизмах и опасности на дорогах.

Как спасение перед моими глазами возник образ того, как мы впервые оказались в зелфоре вместе с Гейсом. Это была наша третья встреча — мы боялись назвать их свиданиями, чтобы не спугнуть зарождающиеся чувства. Прогнозы погоды к вечеру обещали дождь, поэтому мы не планировали, что наша прогулка в парке затянется. Но в крошечной пограничной Градине, как оказалось, огромный парк! Дорожки переплетались так ненавязчиво, что в один прекрасный момент мы с Гейсом обнаружили себя в тупике. Тропинка заканчивалась ничем — дальше был сплошной лес.

— Солнце спряталось в той стороне, значит, нам туда, — уверенно сказал он.

Я сомневалась в его решении, все-таки чутье подсказывало мне придерживаться левой стороны, но не сказала ничего, только кивнула и взялась за протянутую мне руку. Даже если он вел нас неправильно, мне просто хотелось идти рядом.

— Мефрау Николетте, кажется, я поспешил с выводами, — еще через полчаса произнес Гейс. Выглядел он немного растерянным, но не злился из-за ошибки. И уж тем более не стал обвинять в этом меня.

— Не страшно, манеер Гейс, я не устала, — мотнула головой я. Это было не совсем правдой, туфли на каблуке, даже на таком небольшом, не совсем та обувь, в которой можно вечно бродить по дорожкам.

— Неправда, — тут же догадался он и грустно улыбнулся, чем стал еще краше в моих глазах. — Я благодарю вас за то, что пытались пощадить мое эго. Но не стоит этого делать в будущем, особенно в ущерб себе. Мы договорились?

Я слышала в его голосе особые нотки, которые подтверждали, что это не просто слова. Никаких жертв от меня этот мужчина не желает, особенно таких глупых. И я растаяла еще больше, смутилась, чуть отвернулась. А когда снова посмотрела на Гейса, то твердость в его взгляде сменилась нежностью.

— Так, наверное, стоит сейчас повернуть налево, — он напряженно глядел по сторонам. Харс! Я и не знала, что даже сомнения могут выглядеть приятно, ни на пункт не умаляя мужественности моего спутника. Наслаждалась бы и дальше, но мои ноги почти что кричали мне «помоги». Поэтому я чуть сильнее сжала пальцы на локте Гейса и предложила:

— Сейчас как раз стоит идти прямо, манеер Гейс. Думаю, мы выйдем к боковому выходу из парка.

— А знаете, мефрау Николетте, я уверен, что так оно и будет, — серьезно кивнул мне Гейс. Он просто поверил, а если и нет, то дал возможность и мне вести нас кругами.

Но я не ошиблась, и выход действительно встретился нам еще через четверть часа ходьбы. 

С темного неба сыпались мелкие капли и оседали на волосах и одежде. Калитка, слава Небесной деве, оказалась открыта, и мы наконец покинули парк. Но стоило нам вырваться на свободу, как над головой мелькнула ослепительная молния, тут же все вокруг оглушил гром, порывы ветра стали сильнее, а капли дождя крупнее. К стоянке зелфоров пришлось бежать, и в салон первого свободного мы ввалились вместе с потоками воды.

Мое платье промокло, а Гейс мог похвастаться насквозь мокрой спиной — своим камзолом он пытался прикрыть наши головы. Теперь от нас пахло влагой, листьями и мокрой пылью. Мои пальцы чуть свело от холода. И Гейс прижал их к своим губам, отогревая горячим дыханием.

Вердомме! Сердце отчаянно билось в груди, а голова немного кружилась от тесноты салона зелфора, от тепла и ласкового касания и от близости мужчины, который мне отчаянно нравился. И когда Гейс медленно наклонился к моему лицу, я подалась навстречу. Наш первый поцелуй был совсем невесомым, очень невинным. Его теплые губы касались легко и мягко, почти едва ощутимо скользили от одного уголка рта к другому. Но этого было достаточно, чтобы пламя вспыхнуло внутри меня, будто подтверждая «да, это тот мужчина, которого я ждала».

И, возможно, наши объятия стали бы теснее, но водитель зелфора выругался, бешено орудуя рычагами управления. Зелфор дернулся, его повело на скользкой дороге, а нас швырнуло к одной из стенок. Я приложилась затылком, Гейс и вовсе слетел с сиденья, рухнул на колено и ударился плечом. Водитель через окошко кричал извинения. Я морщилась и терла пострадавшее место, а Гейс вдруг рассмеялся и сказал:

— А знаете, мне нравится стоять перед вами на колене, Никке… Вы же позволите мне вас так называть?

Я снова вспыхнула, смущенно кивнула и демонстративно отвернулась. Ведь он намекал на брачное предложение. Мысль о том, что такое развитие событий возможно, что мы нравимся друг другу настолько, чтобы связать жизни, ошеломила меня. А вот Гейс…

— Королевский госпиталь, ваша светлость! — крик водителя вернул меня к реальности. 

Я мгновенно выскочила из салона зелфора и быстрым шагом направилась к светлому большому зданию. Широкие двери были приветливо открыты, и я нырнула внутрь госпиталя, сначала попав в приемный покой. Здесь было людно и шумно, вряд ли Гейс находился в этом корпусе госпиталя, но, по крайней мере, я надеялась узнать, как пройти к мужу.

Уже через минуту я шла за сестрой-помощницей светлыми коридорами, мимо нескольких залов ожидания с креслами и наконец через пункт охраны. Пусть муж был всего лишь министром церемоний, но и родственником короля, поэтому положили его в охраняемое крыло. Прежде чем покинуть меня, сестра-помощница указала рукой на еще одно ответвление коридора:

Глава четвертая

Я вышла из палаты Гейса спустя несколько минут. Их как раз хватило, чтобы привести себя в порядок — сосредоточиться, собраться с мыслями и снова стать герцогиней де Ашем. Егеря у двери замерли изваяниями и даже не скосили на меня взгляд. Правда, стоило мне отойти чуть дальше по коридору, как один из них шепнул другому:

— Какая серая мышка…

На него тут же зашикали, мол, ты вообще думаешь, о ком говоришь. А я даже не повернулась. Хочет считать меня мышкой, пусть считает. Меня моя внешность — пепельно-русые волосы и обычные карие глаза — ни капли не смущала, а еще она полностью устраивала моего мужа, поэтому смысла как-то реагировать на чужие слова вообще не было.

Еще до свадьбы с Гейсом я столкнулась с более активным неприятием. Он — сын графа, старший управленец на графских мануфактурах, попечитель муниципалитета Градины, родственник короля и — можно перечислять еще долго. И я — баронесса из северного захудалого рода, единственная наследница, вот только наследовать нечего — ни земли, ни родового особняка, только матушкин браслет на память. В Градине я жила к тому времени всего-то полгода и работала в муниципалитете в должности простого секретаря — одного из восьми. Хотя бургомистр и хватил меня за внимательность и грамотность, но разве это имело вес, когда жених настолько знатен?

Мы могли встретиться пару раз, но серьезными отношениями и свадьбой наши встречи закончиться не должны были. И тут новость — Гейс представил меня своим родителям. Это еще не предложение, но уже заявление с его стороны.

Окружение будто с ума сошло. «Ты не пара ему, не пара», — говорили чужие взгляды. В какой-то миг я почти дрогнула: обстоятельства, слухи, кривые взгляды меня все-таки прогнули. Я опустила руки, отошла в сторону, сказалась больной и отменила наше очередное свидание. 

И на следующем же званом вечере незамужние мефрау Градины хихикали мне вслед. Они, не скрывая своих целей, заигрывали с Гейсом. Да, он не обращал на них внимания, но те женщины словно с цепи сорвались. А я чувствовала горечь и разочарование в себе.

«Этот мужчина — мой», — сердечная боль была такой сильной, что я хотела выдрать каждой, кто коснулся Гейса, волосы и переломать пальцы. Но потом сомнения снова накрывали меня: а вдруг я ошиблась?

Но Гейс не дал мне отступить, нашел, когда я почти сбежала, и крепко ухватил меня за руку. Он спрятал меня, заслонил ото всех, чтобы я успокоилась, пришла в себя и вернула самообладание.

— Мне не нужны чужие деньги и статус. Деньги всегда можно заработать, а статус — это обязанность, а не развлечение. Мне ты нужна, — твердил он снова и снова.

Постепенно я успокоилась. Рисковала, конечно, ведь порой слова — это всего лишь слова. Но я так хотела, чтобы все, что он говорил, было правдой… Чтобы хотя бы раз в жизни мне повезло. Чтобы произошло чудо.

— Я люблю тебя, — как в омут с головой бросилась я, зажмурившись и сжав кулаки. 

Его губы коснулись моего лба, ладони обхватили мои плечи и прижали к груди. От Гейса приятно пахло — цитрином и чем-то более тяжелым и горьким — корой дуба, но не сладостью. Я видела его разным, но милым и добрым он был только с родными и близкими. И со мной. Это знак, что я для него не просто очередная знакомая, ведь так?

— Я никогда тебя не предам. Верь мне, — прошептал он, развеивая словами мои последние сомнения.

И я поверила, положилась во всем на Гейса. 

Что ж, кажется, теперь моя очередь. Сейчас все было иначе: он ранен и беспомощен, я должна стать для него опорой в это тяжелое время и защитить.

Доктора Королевского госпиталя одни из лучших во всей Фрейзелии — это известно всем. Но среди тех, кто окончил медицинскую институцию и теперь лечил людей, были особенные — доктора-магнеры. Их обучение длится почти двенадцать лет — сначала в специальной школе-интернате, а потом в медицинской институции с общим потоком. Я надеялась, что Гейсу окажут самую лучшую помощь и готова была отстаивать право ее получить. Или заплатить за нее.

Но минуты не прошло, как я столкнулась в коридоре с целой процессией: еще егеря, двое сестер-помощниц с прозрачными ящичками, полными магбатов, и трое докторов, о чем-то переговаривающихся между собой. 

Заметив меня, процессия замедлилась, на лицах докторов появилось удивление, но тут же к ним подскочил один из егерей, которые скучали возле палаты Гейса, и что-то зашептал. Скорее всего, обо мне, потому что лица троих докторов сразу посветлели, и самых главный из тройки жестом отправил своих спутников в сторону палаты, а сам задержался возле меня.

— Что происходит?.. — я не успела толком задать вопрос, доктор вычурно поклонился и представился.

— Прошу извинить меня за невежливость, что не появился сразу же и не представился вам, ваша светлость. Магнер Себастьян Эберт. Я курирую лечение его светлости.

— Николетте Ванделир де Ашем, но я думаю, вы и так знаете. Магнер Эберт, каково состояние моего мужа? — я выпрямилась так, будто от этого зависела моя жизнь. Я не согнусь и не расплачусь, что бы мне ни сказали сейчас.

— Вы стойко держитесь, ваша светлость, большая честь для меня познакомиться с вами, — снова поклонился магнер. — Травмы его светлости можно разделить на несколько категорий: самые опасные — ожоги, самые длительные по заживлению — перелом ноги, а также ссадины и повреждения кожного покрова на спине. Последние, скорее всего, получены, когда его светлость выпал из зелфора.

Глава пятая

В палате окна были прикрыты прозрачными занавесями. Магнера Денизе распахнула их, впуская еще больше полуденного солнца. Я спокойно следила за ее действиями: всем известно, что все манипуляции, связанные с человеческим здоровьем — заживлением ран, исправлением травм, лечением нервов — лучше проводить при дневном свете. В крайнем случае, его можно заменить яркими светильниками. 

Я покосилась на кровать мужа, вокруг которой уже расставили усиливающие заживление панели. Помощники докторов выставляли последние магбаты в специальные проемы. По всей видимости, магнер Эберт будет проводить процедуру, магнера Денизе обеспечивать спокойный сон Гейса, а их коллега — простой доктор без магии — следить за степенью восстановления тканей. Спокойные голоса и размеренные движения собравшихся в палате профессионалов помогали мне успокоиться.

— Расслабьтесь, ваша светлость, отстранитесь пока от несчастья. Магнер Эберт практикует без малого двадцать лет, его светлость в хороших руках. А вам также надо позаботиться о себе, — ласково улыбнулась мне магнера Денизе. — Уверена, его светлость не обрадуется, когда увидит, что вы страдаете…

— Да, магнера, вы правы, — согласилась я.

— Просто Денизе, — предложила она мне и в следующий миг уже более серьезным тоном произнесла: — А теперь закройте глаза, расслабьтесь и дайте потоку нести вас. Я не буду заходить глубоко, сниму только поверхностное напряжение, и уж точно не трону семейных реликвий, какое бы воздействие они ни оказывали…

Я и так это знала — кодекс у докторов-магнеров достаточно строгий, поэтому легко последовала совету Денизе. 

Мгновение — и вместо переговоров докторов я слышу ласковое шуршание листьев и мягкость прогретой солнцем земли, легкий бриз овевает мое лицо, унося с собой напряжение и усталость. Где-то в глубине сознания зарождается четкое ощущение, что все будет хорошо, все наладится, проблемы разрешатся, а силы на их разрешение хватит с лихвой. Воздействие магнеры было аккуратным и ласковым.

Естественным.

Ведь магнеры это самое что ни есть естественное воплощение магии в нашем мире — сущности, которая питает наш мир и позволяет притронуться к чудесам.

Ученые разделяли природу и магию, но давно известно, что без магии и природы бы не было. Без магии вообще много бы не было. Для мира, который я видела, каждый день магия была естественным ходом вещей. Хотя так, конечно же, было не всегда.

Частичка этой необъяснимой сущности была и в живом, и неживом. Поэтому артефакты можно было делать из металлов, хотя и нужны для этого особенные таланты и немало усилий, средств и, конечно же, магических кристаллов. Они-то были самым что ни на есть явным воплощением магии, росли, накапливая ее — эту странную энергию. Их добывали из земли, находили в пещерах, в последнее время выращивали и в домашних условиях. 

Чем дольше такие кристаллы накапливали энергию, тем ценнее становились и тем мощнее был эффект. Кристаллы с давних веков помогали людям — не всегда удачно, все-таки они еще и взрывались, но счастливчик мог излечиться или наоборот поджарить врага.

Магия никогда не была однородной и проявлялась по-разному — иногда завихрениями вызывала жуткий шторм или усиливала дождь, иногда густела в особых местах — и те становились лечебными купальнями, иногда скапливалась в земле и меняла драгоценные камни — делала их восхитительными и уникальными. А бывало, что меняла живое существо. Так появлялись животные с особенностями — окраской или способностями. На них охотились, убивали, запирали в клетках и дрессировали — от случая к случаю их судьба была разной.

Ничего не менялось, если этим живым существом становился человек.

— Спасибо большое за содействие, ваша светлость, сеанс окончен, — улыбнулась мне Денизе и отошла на шаг. — А сейчас нижайше прошу вас подождать вне палаты, пока закончится процедура. Чуть дальше по коридору есть уголок ожидания.

Я кивнула и медленным шагом направилась к двери. Палату покидали егеря и одна сестра-помощница. Остальные уже расположились по своим местам. Может, мне чуть задержаться… Денизе увидела мои сомнения и серьезно покачала головой:

— Все будет хорошо, ваша светлость. Я сразу приду к вам после процедуры и приглашу в палату, — и она, не притронувшись ко мне даже пальцем, легким потоком воздуха подтолкнула меня к двери.

Я удивленно покосилась на Денизе, но промолчала: воздушница и лечащая — очень интересное сочетание.

Когда магия скапливалась в человеческом дитя, рождались магнеры. 

Дар мог быть любым, хотя тут, конечно, влияло, был ли кто из магнеров среди прямых родственников ребенка. И, казалось бы, такое чудо нужно холить и лелеять. Ведь сколько добра мог принести такой человек, но...

До сих пор во многих странах ребенка с таким даром иначе как чудовищем не назовут. Некоторых несчастных убивают в колыбели, как только станет заметным дар. А некоторые несчастные лучше бы умерли, но не успели и теперь над ними измываются, их ломают под чьи-то нужды. Ведь магнер должен приносить пользу и беспрекословно подчиняться, иначе зачем ему существовать. Из одаренного ребенка, хорошенько его выдрессировав, легко сделать оружие или полезную вещь.

Ведь магия — это выгода и сила, а сила — это власть и страх. И что может быть выгоднее магнера, кому по силам вылечить тяжелую рану? И что опаснее магнера, в чьей крови кипит огонь, способный сжечь любого, кто встанет на пути? Вот обычные люди и перестраховывались, пользуясь тем, что одаренные дети появляются редко, а дар становится заметен в очень раннем детстве. Тогда, когда магнер еще не способен себя защитить.

Глава шестая

Я сидела на мягком диванчике и изо всех сил сжимала браслет на руке. Металл артефакта не нагревался от моего тела, и эта прохлада сейчас стала якорем, не позволяющим мне быть слишком эмоциональной. И руки меньше тряслись. По крайней мере, я на это надеялась. 

Процедуры в палате Гейса до сих пор не закончились. С каждой минутой мне все больше казалось, что доктора не справились, а теперь просто опасались выйти и объявить о результате.

Король сидел напротив, из-за чего выматывающее напряжение становилось почти невыносимым. Странно, что он вообще явился. Нет, конечно, они с Гейсом были дальними родственникам, но мой муж всего лишь министр церемоний — а это не настолько серьезная должность. Хотя, может быть, в преддверии праздника министр церемоний становился важной персоной…

Возможно, из-за этого и покушение? Ох, скорее бы Гейс пришел в себя и можно было его расспросить.

Я вздохнула и зажмурилась. Ситуация откровенно нервировала.

— Николетте, не беспокойся, для Гейса сделают все возможное, чтобы он быстрее стал на ноги, — его королевское величество говорил мягко и проникновенно, даже с заботой. 

Голос был еще одной обманкой для наивных дурочек. Хотелось довериться, уткнуться ему в плечо, разрыдаться, дать волю своему ужасу. Внутри меня крепла уверенность, что он не оттолкнет, искренне посочувствует и даже опустит тяжёлую ладонь мне на затылок, примяв и так растрепавшиеся пряди волос.

Но знание, что он — менталист такой силы, что влияет на людей одним только взглядом, помогало мне не поддаваться чувствам, которые вызывали его слова. Нельзя смотреть ему в глаза. Нельзя поддаваться навеянному чувству безопасности. Король — сам по себе ловушка. Я с трудом, но взяла под контроль тягу довериться. А стоило мне задуматься не только над тоном, но и над словами, как фраза короля приобрела и другие оттенки смысла.

— Конечно, до празднеств остался всего децениум. Нужно чтобы Гейс присутствовал во дворце, а не лежал в госпитале, — вместо слез во мне заговорила злость. — Обязанности превыше всего.

— Николетте, не стоит делать таких выводов, — теперь в голосе короля прорезалось тщательно отмеренное недовольство, а губы, выше которых я не поднимала взгляд, сжались в одну прямую линию. Он будто отчитывал неумное дитя. — Да, Гейс должен быть на своем посту…

— Министр церемоний? Ваше величество, неужели никто больше не может заменить моего мужа? Нет достойных манееров или мефрау, способных выбрать из восьми классических наборов блюд, по обычаям подаваемых на празднества, всего один?

— Кажется, в последнюю нашу встречу я дал позволение тебе обращаться ко мне по имени. Почему ты его игнорируешь? — настолько неожиданно сменил тему король, что я замолчала.

Навеянная мягкость, которая обволакивала и призывала открыться, исчезла. Меня снова начала бить дрожь. Небесная дева, как же хорошо, что Денизе немного ослабила мое внутреннее напряжение, иначе я бы давно уже сорвалась и лишилась чувств. Хотя, может, и к лучшему — просто упала бы в забытье…

Злость уже не на короля, а на себя вспыхнула на мгновение и тут же утихла, но сделала свое дело. Я уличила себя в слабости. Мне ещё Гейса поддерживать, я не имела права сходить с ума по пустякам. Да, король опасен, но не стоило так реагировать. Я крепко сжала пальцы в кулак и успокоилась.

— Николетте, девочка, — король снова меня удивил, в его голосе теперь сквозила усталость, может, даже настоящая. — Поверь уж. Гейс для меня член семьи, и рисковать его здоровьем я не смею. Не после всех потерь...

Я поджала губы, понимая, что возразить мне нечего. И надо бы высказать соболезнования, все-таки потерь у королевской семьи Фрезелии действительно было много. Даже жестокость сидящего напротив меня правителя понятна: потерять за неполные три года почти всех близких родственников — такой удар не способен вынести даже самый крепкий мужчина. Даже король.

Семь лет назад он был просто великим герцогом, фактически соправителем своему отцу. Была жива его мать — королева Лидия, а на балах порхала младшая сестра — принцесса Лаурина. Фрейзелия как раз укрепляла добрососедские отношения с Лихтайном, и Лаурина выходила замуж на принца соседней страны. Этот брак и договор имели очень большое значение для страны, все-таки десятый год военного положения на границах с Наором сказывался на экономике. Люди устали.

Лаурина погибла первой. Она, беременная первенцем, вместе с мужем ехала на отдых в летнюю резиденцию де Ланен. От кортежа остались только ошметки, были явные признаки участия в резне магнеров. 

Вся страна замерла в ужасе. Лаурину любили, ее смерть отозвалась болью во многих сердцах. Но виновных так и не нашли. Даже магнеры-охотники оказались бессильны.

Тогда еще никто не знал, что смерть Лаурины лишь начало. Что за следующий год сляжет мать-королева и очень быстро угаснет. Что не выдержит сердце короля. Что покончат с жизнью несколько придворных — влиятельных и верных короне.

Шептались, что все происходящее неспроста и не своей смертью умер король, слишком похожа смерть была на отравление. Но не успели доктора, даже доктора-магнеры могут не успеть. И великий герцог — менталист — не успел. Король, тоже магнер не из слабых, умер.

Нападения продолжались: злой рок преследовал важных для страны людей. Теперь уж точно никто не сомневался в том, что смерти подстроены. 

Глава седьмая

Я замерла, услышав его слова о семье. Так ли это? Или очередная игра, которую затеял магнер-менталист, чтобы пробраться мне в голову. Ведь Гейс сейчас не мог меня защитить. И стоит королю применить физическую силу…

Я примерно представляла, что мог сделать менталист. Не такой, как Денизе, которая умела воздействовать на чувства и ощущения, скорее даже не создавать, а вызывать из памяти. Она не касалась мыслей, не проникала в суть человека. А король, да, он мог вывернуть голову неугодного наизнанку, узнать все его тайны напрямую или заставить беднягу сутками писать на бумаге всю свою жизнь. 

Конечно, имелись амулеты, которые могли защитить от воздействия любого магнера. Магические камни и пропитанные магией металлы отталкивали чужую силу, помогали владельцу, обычно магнеру, сопротивляться чужим воздействиям, будь то огонь или мысль. 

Я на мгновение коснулась браслета на руке, проверила, хорошо ли он спрятан под рукавом платья. Не то чтобы амулеты были запрещены. Просто очень дороги и привлекали внимание. Хотя герцогине Ванделир под стать носить такую защиту. Но я не хотела, чтобы чужие глаза видели мой амулет, слишком он запоминающийся. 

Впрочем, я сомневалась, что он поможет мне защититься от прямого удара короля. Если даже его голос, всего лишь голос, так на меня влиял. Ему хотелось поверить, например, в семью, которой у меня не было, до появления Гейса — уж точно. 

Вот только его величество Каспар-Банкрас де Ланен — менталист и верить ему нельзя. А еще он был против нашей с Гейсом свадьбы. Конечно, с годами люди меняются, но…

Я помнила свое тяжелое свадебное платье, расшитое жемчугом и нежным кружевом. Заколки в волосах весили пару килограмм, не меньше! В груди было так же тяжело, но уже от волнения. 

В крошечной боковой комнате главного городского храма я ждала Гейса. Он должен был взять меня за руку и вывести в зал. Оставались считанные минуты до начала церемонии. Но в комнату вошел не Гейс, первым в двери ворвался король — расшитый темными нитями темно-бордовый камзол, золотой широкий пояс, узкий обруч короны на волосах. Тяжелое гнетущее ощущение, лишающее меня возможности вздохнуть — очень знакомое, приходилось уже чувствовать его. Поэтому мне не нужно было видеть лицо короля, хватило и образа, чтобы узнать почти сразу. 

Я помнила гулкие шаги, презрительное «я не давал своего дозволения» и жесткие пальцы на моем подбородке, которые заставили меня вздернуть лицо вверх. Я чудом не посмотрела ему в глаза, так, всего лишь увидела край темной — как грозовое небо — радужки. А потом Гейс меня выхватил из его рук: обнял и прижал лицом к своему плечу. Заслонил от чрезмерного королевского внимания.

— Это моя невеста, дядя. Я прошу вас не делать больно той, которая через полчаса станет моей законной женой, — произнес он. — Что бы вы ни увидели, ни достали из ее памяти и мыслей, я не откажусь от своих слов.

— Мальчишка!.. — пророкотал король.

— Может быть, — пожал плечами Гейс, он казался безразличным, но его руки, лежащие на моих плечах, были напряжены. — Но я не откажусь от Никке.

— Значит, ты решил, — король явно был недоволен, и сжатые кулаки были тому подтверждением.

— Я люблю Никке, — такой простой ответ вряд ли мог повлиять на короля. Но все-таки что-то произошло. Король молчал. Возможно, смотрел на Гейса, в его память и мысли. Было страшно, если это так, менталист мог свести с ума своим воздействием.

А еще я не понимала, почему он не прикажет Гейсу. Он мог приказать меня бросить, отойти, не жениться, просто потому что был высшей властью в Фрейзелии, а еще менталистом. Но, видимо, осталось что-то доброе в этом страшном человеке. А может, он видел решимость Гейса.

Спустя долгие минуты молчания его королевское величество развернулся и вышел. Так ничего и не сказав, он оставил нас одних.

— Испугалась? — прошептал мне Гейс, прижимаясь губами к моему лбу.

— Не успела, — честно ответила ему я.

— А я испугался за тебя, — признался он и обнял меня еще сильнее, сминая блестящую ткань свадебного платья. 

Вот только мне было все равно, что наряд будет не идеальным. Я запоздало дрожала в его руках: ведь король действительно мог отменить нашу свадьбу! Он мог запретить нам видеться, разрушить то счастье, которое меня коснулось! 

Гейс же обхватил мои ладони и поднес к своим губам, демонстративно коснулся поцелуями каждого моего пальца и решительно объявил:

— Верь мне, мы будем вместе.

Я сомневалась, что Гейс смог бы что-то противопоставить королю, но поверила. И неожиданно, но на церемонии ничего ужасного не произошло: никто не вмешался, кольца не потерялись, а на мой шлейф не наступила ничья нога. Ощущение жестких пальцев короля на моем подбородке стерлось, но не забылось. Ничего из когда-либо произошедшего со мной я забыть не могла. Не имела такой возможности.

— Николетте… — я не знала, что хотел сказать мне король, все-таки после его слов о семье между нами повисло молчание. Но он был вынужден отвлечься.

— Ваше величество, новая информация о произошедшем. Вы велели докладывать, — подошедший был в мундире королевской стражи — защитники, убийцы, часто магнеры, готовые умереть за короля и по слову короля. После всех смертей он больше не делал ошибок и подбирал окружение очень тщательно.

Глава восьмая

Водитель зелфора ждал меня в холле госпиталя у самого выхода. Я едва смогла сосредоточиться и позвать его. Я была очень занята: разбирала мысленно беседу с королем, обрывки разговора егерей и другие мелочи. Пока картина складывалась неважно. Но отправную точку — ту, с которой нужно начать расследование — я уже знала. Первым делом мне нужно было посетить место аварии. Возможно, удастся поговорить с очевидцами или хотя бы со следователями.

Вот только я не питала особых надежд. Если идет расследование, вряд ли кто будет посвящать в его ход жену пострадавшего. Вкратце или из уважения к статусу еще могут поделиться новостями, но не более. Следственная институция четко выполняла все правила. Король в свое время уделил немало внимания тому, чтобы каждая из властных структур не только исполняла свои обязанности качественно и без промедлений, но также не выносила данные за пределы рабочего пространства.

Гейс как-то жаловался, что даже вилочки на складах его министерства были посчитаны. Это же теперь слугам на банкетах даже ложечку не украсть, когда заметят, будет расследование такое, будто не ложечка, а сам король исчез.

— Домой, ваша светлость? — переспросил водитель. Оказывается, я села в зелфор, но не сказала, куда ехать. Надо же было так задуматься!

— Нет, Джерри, сначала мы проедем по тому пути, по которому Гейс добирается обычно во дворец, — потребовала я.

Водитель почтительно кивнул и завел зелфор. Я снова чуть дернулась, мало ли, может  и меня захотят взорвать, но потом чуть расслабилась. Зелфор Гейса был из министерских. Водители часто сменялись и оставляли машины на стоянках без пригляда. А от моей машины Джерри отходил крайне редко, преступнику просто не хватило бы время подстроить аварию.

По крайней мере, я могла себя утешать этим.

Место происшествия было несложно найти. Зелфоры министерства всегда ездили по кратчайшим маршрутам между двумя точками, и путь мужа от дома к месту работы занимал от силы полчаса. Не нужно было даже особого труда, чтобы просчитать, где нанести удар. Если, конечно, мне не показалось и на Гейса действительно совершили покушение.

— Останови здесь, Джерри, — потребовала я. Зелфор замер, покачиваясь, а водитель тут же выскочил наружу, чтобы открыть мне дверь. — Не отходи от зелфора.

— Как скажете, ваша светлость, — он поклонился. Я и так знала, что Джерри не оставит машину, но все равно хотела перестраховаться.

К месту аварии я подходила медленно, внимательно разглядывая округу, пытаясь представить картину произошедшего. Толпы особой не было, видимо, большинство зевак уже ушли, ведь тело Гейса унесли и смотреть не на что. К тому же на месте работали следователи, а они не любили лишних глаз. Но к этой группе людей мне еще предстояло подойти, пока же я медленно шла туда, где все началось.

Зелфор Гейса как раз выехал на объездную дорогу возле площади Единения, здесь пространства было больше, но обгон запрещен, а скорость необходимо было снизить — слишком близко парк и дорожки для прогулок. Возможно, именно из-за снижения скорости Гейс выжил. Выпрыгни он из зелфора, который взорвался, но продолжил мчаться по инерции на высокой скорости, и даже доктор-магнер не дал бы никаких шансов.

Взрыв явно произошел в отсеке для магбатов, в движителе. Взрыв, скорее всего, был направленный, оттого так силен, что полностью выжег салон зелфора.  

Я медленно обошла черные следы от колес. В миг взрыва опалило дорогу и зелфор занесло. И только из-за того, что министерские модели шестиколесные, тяжелые, на низком ходу, менее маневренные, зелфор не перевернулся сразу. Гейс успел вывалиться из салона на дорогу. Я почти сразу углядела темноте пятно на камнях — кровь, скорее всего, хотя и стоит проверить. И только спустя еще несколько метров транспорт занесло сильнее, и он завалился на бок.

Черный остов зелфора выглядел внушительно и неприятно. Возле кабины водителя работали следователи. К сожалению сам движитель выгорел так, что и не понять, с чего был взрыв. Неисправные магбаты, отсутствие предохранителя или что-то еще?

Одно ясно: если бы не стечение обстоятельств, Гейс был бы мертв.

— Прощу прощения, мефрау, сюда нельзя. Ведется следствие, — пытался заступить мне дорогу жандарм, совсем молодой, с нашивками самого низшего звания. Он протянул руки, чтобы остановить меня, и тут же спрятал их за спину. Вердомме! Это было даже смешно. Как он собирался ловить преступников, ведь среди них немало женщин? Этот вопрос я, само собой, не задала, но посмотрела на наглеца пристально, так будто имела право на все и даже больше.

Гейс долго учил меня смотреть так и говорить так. Герцогиня это не просто титул, это еще и манера поведения, пусть и не всегда ей нужно следовать. Но вести себя по-особенному, как член королевской семьи — да, эту науку мне пришлось выучить.

Жандарм дрогнул, отступил, а потом и вовсе метнулся в сторону. Видимо, звать кого-то из вышестоящих. Я усмехнулась и вернулась к осмотру места.

На меня косились. Еще бы странная женщина в тряпичной, не уличной обуви, с растрепанной прической, и еще и на месте аварии.

Чуть дальше собрались в группу медэксперты, они осматривали тело водителя и собирались забрать его. Да, я бы посмотрела на результат исследования. Скорость обугливания дала бы намек на то, насколько направленным был взрыв. Если это не просто покушение, а тщательно планируемая акция, то недостаточно было убрать предохранители или поменять магбаты. Некто должен был быть полностью уверен, что огонь доберется и до пассажира.

Глава девятая

— Так просветите меня, манеер Аллеблас, что здесь произошло? — я для наглядности обвела рукой выгоревший зелфор.

— Мефрау Ванделир, я несколько удивлен увидеть вас здесь, — начал полковник издалека. — Намеревался ближе к вечеру узнать о состоянии его светлости по диалеру. Мы были хорошими знакомыми с вашим мужем, мефрау. Еще со времен службы в войсках…

Мой взгляд скользнул по плечам полковника, я искала знаки отличия там, где они должны были быть на военной форме. И не находила. Секунда замешательства — и я с облегчением вздохнула. Конечно, полковник Аллеблас носил теперь форму Следственной институции, а у них другие отличительные знаки. Сколько лет прошло, а я до сих пор не могла избавиться от легкой паники при виде темно-красных мундиров. Казалось бы, я должна была забыть уже обо всем, но иногда нужно гораздо больше времени, чтобы прошлое затерлось.

— Но я уже здесь, и почему вы считаете, что мне не нужно знать об аварии из первых уст? — полюбопытствовала я, старательно всматриваясь уже не в полковника, а в работников. После аварии прошло уже достаточно времени, чтобы большинство показателей сняли. А вскоре и вовсе зелфор уберут в гараж Следственной институции, а следы на дороге затрут. Ничего не будет напоминать о произошедшем.

— Пока окончательное решение выносить рано, — с секундной заминкой ответил мне полковник. — Предварительная версия… технический сбой в работе зелфора. Несчастный случай.

— Почему не чей-то умысел? — удивилась я. Все-таки подслушанные разговоры, да и не совсем ясная причина взрыва, наводили на эту мысль.

— Откуда такие мысли, мефрау? — теперь хмурился Аллеблас.

Вот только слишком искренним было его недоумение, будто он даже не рассматривал версию умысла. Или же полковник настолько слеп, во что верилось с трудом, или же было распоряжение эту версию не озвучивать.

Почему? Неужели из-за королевского приема на день Вознесения? Соберутся благородные семейства и гости из соседних стран. Возможно, король или его окружение не желали, чтобы новость о покушении на королевского родственника была на первых страницах столичных кранцей?

— Это вполне закономерное предположение, манеер Аллеблас, — я отпустила его локоть и сложила ладони на животе, стараясь выглядеть как можно более безобидной и расстроенной. — Ведь зелфоры министерства не могут быть неисправными! Вы же не думаете, что это моему мужу так повезло?!

— Пожалуйста, мефрау Ванделир, — попытался меня успокоить полковник. — Мы все выясним, я вам это обещаю. Зелфор его светлости осмотрят специалисты, и остальные зелфоры министерств пройдут тщательную проверку. Увы, аварии случаются. Просто в наших силах сделать так, чтобы их было меньше.

— И вы мне расскажете, что обнаружат на проверке? Ради Гейса! — я положила дрожащие пальцы на сгиб локтя Аллебласа, просящее заглянула ему в глаза, разве что слезу не пустила.

Полковник хмурился и пытался отвести взгляд, сильнее сжал челюсти. Я едва сдержала рвущееся из груди торжество: Аллеблас очень мало общался с благородными мефрау и был в меру старомоден манерах представления и темах разговоров на приемах, а еще до меня доходили слухи, что из-за воспитания и военного прошлого он несколько терялся, когда мефрау проявляли чрезмерную эмоциональность.

Полковник шумно вздохнул, тряхнул головой, но потом решительно отвел взгляд.

— Прошу прощения, мефрау Ванделир! Я понимаю, вы беспокоитесь о жизни и здоровье его светлости. Но у меня есть приказы. Так что до официального окончания расследования ничего из собранных сведений не просочиться за пределы коридоров Следственной институции. Это мой долг, мефрау!

Вердомме! Сорвалось!

Я только чудом смогла сдержать бешенство. Вот упрямый!.. Но волна чувств как поднялась, так и схлынула. Что ж, отказ полковника на многое указывал — и на принципиальность этого мужчины, и на тиски приказов сверху. Но это мне он не мог ничего сказать, а вот Гейсу, если тот поинтересуется, скорее всего, не откажет. А в том, что мой муж захочет узнать об аварии все, я не сомневалась. Любопытство было нашей семейной чертой.

Собственно, из любопытства и случилась наша первая встреча.

Мы встретились с Гейсом на приеме в магистрате. Я работала там уже чуть больше полугода, но до сих пор не могла заставить себя принять приглашение. Война совсем недавно закончилась, военные разъезжались по домам, и все чаще в городе стала мелькать красная форма. Цвет так явно напоминал мне кровь, что я порой не могла сдержаться и отворачивалась, сильнее сжимала руку на браслете, а то и вовсе переходила на другую сторону дороги.

А тут прием… Вдруг кто-то из военных, знатный достаточно, чтобы подойти к нищей баронской дочери, пригласит меня на танец? Я почти что наяву видела, как падаю на пол, не удержавшись от внезапного головокружения, а то и замираю от ужаса. И не пойти было нельзя. Другие мефрау из секретариата уже странным взглядом смотрели в мою сторону.

К тому же на приеме должны были быть не только танцы, но и музыка, театральное представление и даже выступление очень известного в столице хофлара манеера Борле. Своими красочными, необычными и смешными номерами, будь то исчезновение вещей или иллюзии, он уже покорил Солетту. А теперь бургомистр уговорил хофлара дать выступление на приеме. 

И я не удержалась. Да, волновалась и даже боялась, но не пойти…

Глава десятая

— Отправляйтесь домой, мефрау Ванделир, — посоветовал мне полковник. — Мне будет спокойнее, если вы сейчас сядете в зелфор и уедете. Ваш муж мне не простит такого невнимания. Он ведь отправил вас отдыхать, так?

— Вы правы, — вздохнула я. Увиливать от правды не было нужды, все равно мне здесь больше ничего не добиться. Возможно, еще раз пройтись вокруг?.. И были же очевидцы? Вот только всех уже успели расспросить и отпустить. Все рассказанное ляжет на стол к секретарю полковника, а потом перекочует в сейф Аллебласа. Я представляла себе, что подобные бумаги обязательно будут храниться в сейфе.

— Иначе и быть не могло, — улыбнулся мне полковник. — Всем известно, что его светлость очень заботится о своей жене и каждый вечер скорее спешит обратно домой. Даже до меня доходят такие слухи, хотя я, как понимаете, не навещаю дворец часто.

— Так уж спешит? — я чуть склонила голову, чтобы хоть немного скрыть ту улыбку, которая мгновенно расцвела у меня на губах.

Иногда мне казалось, что я слишком сильно люблю Гейса, поэтому не вижу в нем никаких неприятных качеств. Ну разве что привычку перетягивать на себя одеяло. Несмотря на то, что наше теперешнее настолько огромное, что в него могли завернуться четверо, я все равно иногда просыпалась от прохлады и была вынуждена ползти в сторону мужа, чтобы согреться. Хотя, может, в этом и был его хитрый план?

Конечно, иногда он возвращался хмурый и не общительный поздно вечером, а то и вовсе ночью. Иногда пропускал наши договоренности. Иногда злился, не на меня, но на какие-то рабочие обстоятельства. В основном на чью-то нерасторопность. Но всему было логичное объяснение. И было глупо устраивать Гейсу скандал, когда его задержал по какому-то вопросу сам король. Потому если мужу хотелось смотреть в темноту, молчать и потягивать бренди, я не мешала. Устраивалась рядом, пыталась оказать поддержку без слов.

Да и я порой срывалась. Наваливались школьные проблемы, любимая булочка оказывалась без крема, а посыльный путал пункт назначения и уносил мои налоговые отчеты в совершенно другой конец столицы. Я возвращалась домой и запиралась в комнате, могла огрызнуться через дверь, просила оставить меня в покое, а то и вовсе срывалась, рыдала и молотила кулаками Гейса по груди.

Но мы справлялись. Потому что быть рядом значило гораздо больше, чем быть порознь.

— Вас проводить? Или вызвать зелфор? — поинтересовался полковник. Он тоже улыбался, но едва заметно, чтобы не обидеть меня. Все-таки чужие отношения это не то, над чем можно шутить или смеяться.

— Не стоит, — я остановила его жестом. — Я приехала на личном, и водитель ждет меня. Обещаю, не буду останавливаться и мешать вашим людям доделывать свою работу.

— Ночью здесь будет охрана, переносить сгоревший зелфор лучше при свете дня. Иначе техники меня попытаются поджарить за эту вольность, — усмехнулся полковник.

— Тогда успехов в расследовании, — я слегка кивнула, прощаясь, и направилась к своему зелфору.

Шла я медленно и осторожно, вдруг что-то замечу, например, какое-то несоответствие. За что-то же зацепился мой взгляд. Откуда-то же было ощущение, что я что-то упускаю. Но я видела только площадь, зелфор и следы на дороге. Все остальные находки будут принадлежать Следственной институции: будь то отчеты техников или медэкспертов, диаграммы магического напряжения или моделирования взрыва.

Джерри заметил меня издалека и сразу же распахнул дверцу зелфора.

— Как вы и сказали, не отходил ни на секунду, — торопливо сообщил он. Кажется, ему было не по себе от картины выгоревшего зелфора. Еще бы, на месте того водителя мог быть кто угодно.

Кстати, надо будет узнать имя несчастного и выплатить компенсацию его семье. Это, конечно, не заменит родственника, но такая помощь будет не лишней. Водители зелфоров зарабатывали прилично, но, естественно, не все деньги Фрейзелии.

— Домой, Джерри, — указала я и откинулась на спинку сиденья.

Этот день оказался таким коротким, одна новость сломала весь распорядок. Еще утром я знала, как все будет: занятия с девушками, проверка корреспонденции, обед, отчет секретаря и финансиста о расходах и доходах школы, разговор с родителями, которые желали пристроить свою ночь в мою школу, вечерний чай и отъезд домой, а потом прогулка с Гейсом. А что в итоге?..

— Ваша светлость! Герцогиня! Ваше светлость! Так что случилось? Как его светлость? По диалеру сказали… — оглушили меня со всех сторон, стоило мне переступить порог дома.

Хорошо, что городской особняк герцогов де Ашем был окружен скромным, по меркам загородных поместий, конечно, садом и высоким кованым забором. Когда мы въезжали в распахнутые расторопным сторожем ворота, я заметила возле подъездной дорожки несколько зелфоров и еще больше странных прохожих. Хотя почему странных? На большинстве из них были очень характерные кепи. Такие носили работники новостных кранцей, выискивающие свежие новости.

Вот только бросится наперерез моему зелфору или попытаться проникнуть внутрь ограждения никто не рвался. У ворот я так же увидела новые лица — все в мундирах королевской стражи. С сегодняшнего дня особняк де Ашем охранялся магнерами.

А значит, авария Гейса не просто авария, и дело гораздо хуже, чем я пока могла представить. Если уж сам король вмешивается.

Шумные возгласы в доме я остановила взмахом руки. С прислугой в особняке я дружила, все-таки большую часть жизни я жила без слуг и знала, откуда берутся продукты и настолько тяжела уборка. Я не заставляла делать невозможные вещи, но, к сожалению некоторых, прекрасно понимала, за сколько времени можно натереть паркет и приготовить утку. Теперь же в штате остались те, кто хотел остаться. И они очень переживали за Гейса.

Глава одиннадцатая

Манеер Лапка ждал меня в спальне. Он вольготно расположился прямо на кровати, и его совсем не смущали грязные лапы, которыми он вдоволь протоптался по бежевому покрывалу.

— Бесстыдник! Чего разлегся? Кыш-кыш!

Лапка встретил восклицание мефрау Вьит выражением крайнего презрения и широко зевнул, продемонстрировав острые длинные клыки. А чтобы показать свое отношение к происходящему еще точнее, кот растянулся плоским блинчиком, а свой зад с коротким обрубком хвоста умостил на подушку Гейса.

Он до сих пор не понимал, зачем хозяйка привязалась к этому ничтожному человеку мужского пола. Это я видела в его взгляде. Ну да, ни шерсти, ни когтей, да и добычу мой муж не приносил в зубах в дом.

А вот Лапка явно считал себя котом в полном расцвете сил и возможностей. Уж что, а хозяйку накормит и сам, не нужно всяких лишних мужчин. В подтверждение этого на моей подушке лежала толстая дохлая крыса.

Экономка, увидев такое безобразие, взвизгнула, а я только хмыкнула. Уж к чему, а к выкрутасам собственного кота я привыкла.

— Не обязательно было тащить подношение на подушку, — со смешком сказала я коту. — Мог подарить какой-нибудь кошечке.

Манеера Лапку знали на всех окружных улицах и привечали во многих домах. Рыжий котяра не чурался пообедать дома, а потом подкрепиться, например, в лавке колбасника. И его обожали! Правда, чтобы мне не принесли к порогу рыжих котят, приходилось поить кота специальной микстурой.

— Вердомме! — простонал экономка. — Надо вызвать садовника, чтобы вынес это… это...

«Всего лишь крыса, я думаю, сама могу это сделать», — мысленно хмыкнула я.

В отличие от мефрау Вьет, гостинцев от манеера Лапки мне досталось немало за те девять лет, которые кот оставался со мной. Некоторым можно было порадоваться.

Однажды он приволок странную белую птицу с тонкой золотой цепью, опутавшей ей ноги. Это явно был чей-то питомец, причем недешевый, таких как минимум держат в больших красивых клетках.

Как Лапка выудил птицу из ее клетки, я не имела ни малейшего понятия.

Искать хозяина умерщвленной котом птахи я не стала. Пришлось бы платить штраф, определенно! На следующий день я закопала трупик в саду, а цепь сдала ювелиру, и совесть даже не шевельнулась. У меня тогда было не особо хорошо с деньгами. Кот пофыркал что-то похожее на «трата отличной еды», но раскапывать могилку птички не стал.

Правда, в тот день, когда манеер Лапка притащил в челюстях огромного паука, я пересмотрела свое мнение о кошачьих подарках.

Паук оказался жив. Большое черное мохнатое тело проковыляло на толстых лапах по моей подушке и юркнуло в щель между кроватью и стеной. Этот момент я запомнила надолго. Паук будто ухмылялся и махал мне лапой.

После такого я с визгом выбежала из комнаты и долго осматривала дверь. Вдруг паук просочится в щель! Ну и что, что она чуть толще волоса. Пауки на многое способны!

Зайти в комнату я сама не осмелилась, ни одеться не могла, ни успокоиться. У этой самой двери меня и застал Гейс. Он зашел за мной после полудня, мы как раз собирались выйти на обед вместе. А тут я в домашнем халате, в тапочках и с гнездом на голове. Совершенно испуганная!

Конечно, Гейс бросил все силы на мое спасение!

— Отойдите в сторону, Никке, — потребовал он очень серьезным тоном, если бы я была не такой испуганной, то заметила как дергались уголки губ Гейса. Он явно пытался не смеяться.

Вот только паук в моем воображении раздулся до размера среднего пса и стал вообще непобедим. Разве что благородным охотником на пауков.

Бегал вторженец быстро. Швабра прогремела под кроватью и сразу же оттуда выскочило черное тельце, которое перебирало лапами так интенсивно, что рассмотреть было невозможно.

Конечно же, я визжала и цеплялась за Гейса. А он, сбросив камзол и схватившись за метлу, гонял паука по моей спальне.

Кажется, именно в тот день Гейс впервые переступил порог моей квартирки. До этого мое жилье было неприкосновенным, да и вообще я не особо любила приглашать других в гости. Но в этот миг я не могла оставаться один на один с ужасным созданием с мохнатыми лапами и спиной. Мне и одного-то животного в квартирке хватало — рыжего, шерстистого и наглого.

— Лапка, прочь с кровати! — потребовала я. А то кот умел портить вещи так, что потом их только как ветошь для уборки и применять.

— Мря-у? — кот только один глаз приоткрыл, мол, что тебе нужно, неугомонная, не видишь, я сплю, и что, что грязный и на чистой постели?

— Может согнать его полотенцем? — предложила мне экономка.

— Фш-ш-ш, — отреагировал Лапка, уже с большим вниманием следя за людьми. Но лежать продолжал, все равно экономка его бы не тронула. Правило касательно манеера Лапки было одно — все вопросы касательно кота нужно решать со мной.

Трогать без причины я запрещала. Хотя на самом деле прислуга и так без лишней нужды этого не делала, разве что сам Лапка захотел обтереться об человека. А вот шлепнуть полотенцем и тем более всерьез ударить эту рыжую пушистую шкуру было почти невозможно. Когда хотел, Лапка мог и улизнуть, едва ли не просочившись в дверь, а мог и впиться обидчику в лицо когтями. Для невысокого и круглого кота он умел прыгать очень высоко. Так что хватило буквально нескольких инцидентов, чтобы о коте знали все в округе.

Глава двенадцатая

Утро навалилось на меня тяжестью. Ночь без мужа оказалась сложным испытанием. Вечер прошел в заботах, опять же, отмыть Лапку было делом нелегким, хотя кот вел себя прилично и лишь изредка порывался сбежать из таза. Но потом, засыпая в одиночку на кровати, я чувствовала себя странно.

Я привыкла к Гейсу. Всего три года, а я привыкла к нему так сильно — просыпаться с ним, видеть его, разговаривать... И мне ни на секунду не казалось, что я потеряла себя или растворилась в муже. Просто к хорошему привыкаешь. Он становится естественным, как дышать.

И теперь, когда Гейс не просто уехал по делам, а попал в больницу, засыпать, не зная, как он и что с ним, было тяжело. Сон долго не шел ко мне, а потом опустился каменной плитой и придавил к кровати.

Просыпалась я так же тяжело. Влажные от слез глаза не хотелось открывать. К тому же снилась какая-то муть, обрывки из давно забытого прошлого, о котором я не разрешала себе даже на секунду задумываться, и картины с места аварии. Это естественно, когда сталкиваешься с новыми потрясениями, мучиться от давно забытых старых. Я кое-как раскрыла слипшиеся глаза: оказалось, что ночью я переползла на половину Гейса, скомкала одеяло и обняла его руками и ногами.

Осталось всего полдня — и я смогу посетить мужа. Утренние часы заняты процедурами, и мне в Госпитале делать будет нечего. Да и работу никто не отменял. Вчера я бросила свою школу впопыхах: не отменила занятия, не проверила расписание и не отдала распоряжений секретарю и заместителю по учебе.

Надо вставать. Все равно никуда от мыслей и беспокойства не деться.

Правда, оторвать голову от подушки вдруг было слишком тяжело, словно мне на голову положили все заботы этого мира. Но вдруг «заботы» зашевелились, и перед моими глазами свесился рыжий хвост. Я протянула руку и нащупала кота, который облюбовал подушку Гейса и мою голову.

— Ла-а-апка, — простонала я, отползая в сторону из-под кота. Он казался легким, только когда на руках держишь. И то после пяти минут хотелось опустить шерстистый ком на пол.

Лапка не особо обратил внимание, что голова, на которую он сел, исчезла. Только приоткрыл глаз, убеждаясь, что я никуда не делать.

— Охраняешь? — я поскребла кота по подбородку.

Лапка чихнул и широко зевнул. Так и хотелось сунуть палец в раззявленную пасть. Кот бы меня вряд ли укусил, но шевелиться мне было лень. Разве что подтянуть к себе кота и сжать сильно-сильно, возможно, чуть пострадать, уткнувшись ему в толстую шкуру на холке.

— Спасибо, что вернулся, — прошептала я и отпустила Лапку на свободу. Тот, конечно, принялся отряхиваться и вылизываться: еще бы, хозяйка всю красоту растрепала. Но потом вопросительно позвал:

— Ма-ма-а-а-у! — вытягиваясь мордой вверх, заглядывая мне в лицо.

— Все хорошо, я справлюсь, — пообещала я ему и встала с кровати. У меня было немало дел.

Уже в зелфоре на пути к школе благородных мефрау я перебирала воспоминания и так или иначе натыкалась на фразу королевского стража о наорцах. Пять лет как перемирие, но пяти лет мало, чтобы забылось десятилетие военного положения на границе, убийства и траур по королевской семье. Зачем их вообще пригласили?..

За размышлениями я и не заметила, как зелфор остановился у школы. Джерри открыл мне дверь и почтительно склонился. Я выпорхнула наружу, расправляя складки платья и придерживая широкую плоскую сумку с бумагами локтем. Сегодня я была больше похожа на герцогиню. Легкая газовая вуаль скрывала покрасневшие за ночь глаза. На лице не должно было быть ни грамма растерянности или горя. Я слегка улыбалась, так, держала уголки губ приподнятыми, и эта непроницаемая маска отлично сбивала с толка тех, кто жадно пытался увидеть мой страх, растерянность или горе.

Сегодня мне предстояли рабочие встречи с родителями учениц, и я была уверена, что на меня посыплются слова сожаления и потоки жалостливого восхищения, приправленные жадным интересом. Люди же любят приобщиться к чужой беде. Впрочем, для меня самый ужасный момент был уже в прошлом. Гейс выздоравливал, расследование шло, пусть и без меня. Возможная опасность не давала мне покоя, но стоило ли лезть туда, где меня не ждали? Все-таки у меня было теперь что терять и о ком и о чем заботиться.

— Ваша светлость, с возвращением, — склонился на пороге моего кабинета манеер Барент. Он буквально на секунду заглянул в секретарскую и уже с бумагами направился к моему столу. А я, пока секретарь готовился к отчету, подошла к зеркалу и сняла шляпку с вуалью. Опухлость почти сошла, хотя легкий розовый оттенок на веках еще присутствовал.

Гейс все равно заметит. А если и не заметит, то почувствует. Он всегда понимал, когда я расстроена и, Небесная дева упаси, плакала где-то в одиночестве. По мнению моего мужа, его жена рыдать должна только в его объятьях, утирая покрасневший нос о его рубашку, а после по-домашнему сопеть ему на ухо.

Что сказать, Гейс порой открывался для меня с новой стороны, и некоторые вещи, которые казались ему романтичными, фактически такими не были. Но это мне тоже нравилось в нем.

— Кто у нас сегодня первый на очереди? — я упала в жесткое директорское кресло и попыталась сосредоточиться на бумагах.

— Виконт Эйскенс, касательно своей дочери мефрау Хелен. Мефрау завтра будет первый день на занятиях.