Бытовик 2

Глава 2

Глава вторая.

Брата я нашел на высоком крыльце дома правителя — князь тяжело привалился к колонне и, казалось, что он, до сих пор, находится в силовом коконе, в который поместила его богиня, настолько испуганным он выглядел.

Я подхватил владетеля под руку и потащил в темноту здоровенного дома. Димитрий вяло переставлял ноги, цепляясь руками и ножнами своей шпаги за косяки и мебель, после чего грузно опустился в глубокое кресло в малой гостиной.

— Выпить хочешь? — предложил я первое, что пришло мне в голову.

Свое горячее желание выпить чего-то покрепче, князь выразил двумя резкими взмахами руки, после чего силы вновь оставили его.

Запалив небольшой магический огонек, я оставил его на столе, перед братом, сам же двинулся в сторону винного погреба — беглый градоначальник бросил здесь неплохой запас вина и прочих спиртосодержащих напитков.

Пока я наливал себе в кружку лимонного ликера, до которого я оказался большим охотником, князь одним глотком выпростал в себя стакан красного вина, после чего, надолго присосался к откупоренной бутылке, выхлебав ее на две трети.

— Брат… — Димитрий невольно поморщился, очевидно, что слово это, по отношению ко мне, применяется им с большим трудом: — Что это было?

— Это? — я обескуражено помотал головой: — Это были твои боги — покровители, в том числе и рода Булатовых, которые показательно продемонстрировали свои возможности после того, как ты пренебрежительно высказался о них…

— Но я же только…

— Ничего сказать не успел? — я наклонился к брату и зашептал: — Значит, плохо о них подумал.

— Ой, ё… — Димитрий снова припал к бутылке и не отпускал ее, пока не допил до конца: — Но как? Я впервые такое слышу и вижу! Отец, вообще говорил, что богам нет дела до дел людей, что каждый сам должен брать от жизни то, что его по праву рождения, что эти бревна…

— Тебе мало досталось?

— Ой. Прости, прости, прости…- Дмитрий вскочил и начал быстро кланяться кому-то в темноте: — Это не я говорил.

Потом он расковырял сургучную пробку на следующей бутылке и вновь припал к горлышку, жадно глотая содержимое.

— И что мне теперь делать? — зашептал Димитрий, наклонив голову к столешнице.

— Делать то, чего потребовала от тебя богиня — возвысить невинно оклеветанного брата. — я ткнул себя пальцем в грудь: — Поставить его рядом с собой и помнить, что без брата тебя просто не будет.

— Да я не верю. — князь, с сожалением, посмотрел на бутылку, но воздержался: — Отец всегда говорил, что ты не его сын, ты даже не похож ни на кого в нашей семье. Он с матерью почти год не разговаривал, после того, как ты родился, и вот сейчас какая-то…

— Дима, ты еще пару слов скажешь и просто без языка останешься. — удивленно помотал я головой: — Причем в буквальном смысле и навсегда. Ты чьи слова осмеливаешься оспаривать? Богини, что щелкнув пальцем, от тебя мокрого места не оставит? Богини, что покровительствует семье? Ты что, считаешь, что она бы ради выблядка пошла против своей сути? Против освященного богами союза матери и отца, как бы он ко мне не относился? Просто она поняла, что, к большому сожалению, Дима, княжество ты не вытягиваешь и скоро его просто не будет. А так, как она покровительствует еще и нашей семье…

— Хорошенькое покровительство! — возмущенно стукнул кулаком по столу князь: — Отца и матери, а также старшего брата в живых нет…

— А не надо испытывать благоволение богов на прочность, раз за разом. — отрезал я: — Ты сам сказал, что по твоему мнению, это просто деревяшки в земле. Я представляю, чего Перун и Макоша то вас наслушались…

— Нет, ну по Перуну вопросов нет, наша огневая сила от него идет, он бог полезный…

— Поэтому его капище не в крепости находилось, а на окраине города, без всякой охраны, и налетчики первым делом его и испоганили.

— То, что идолов из крепости перенесли, я к этому отношения не имею, просто папа сказал, что нужна новая конюшня, и капище перенесли. — Димитрий выставил перед собой ладони, словно отгораживаясь от спорного решения.

— Что-то я никаких лошадей у вас не заметил… — недоуменно спросил я, представив, что после моей водной диеты, лошади бы сошли с ума от жажды.

— Месяц назад сгорела конюшня, а конский состав, что спасти успели, перевели на загородный выпас…

— Откуда их налетчики и увели, уверен. — закончил я тему лошадей: — Ладно, не отвлекаемся, давай ближе к делу.

— Согласен. — миролюбиво кивнул головой князь, тяжело встал, вытянул в мою сторону руку и, задрав голову к потолку, торжественно, как Маяковский на поэтическом вечере, продекламировал: — Брат мой, встань подле меня в наших трудах на благо моего княжества.

— Хренушки. — ответил я, отодвигая бутылку вина подальше от князя.

— Что значит «хренушки»? — растерялся правитель.

— То и значит — «встань подле трона»?

— Ну как что? Ты будешь стоять на самой верхней ступеньке у моего трона…-князь пожал плечами, удивляясь моей тупости.

— Вот я и говорю — хренушки. Если нужна моя помощь, то будь любезен, на троне подвинься…

Следующие пятнадцать минут ушли на прохождение местным владыкой пяти стадий принятия неизбежного.

Наконец Димитрию надоело бегать вокруг стола, бить кулаком по столешнице и топать ногами, владетель упал в свое кресло и спросил, есть ли в этом доме еще вино.

Удалив жажду половиной бутылки «красного», князь отер губы рукавом и хрипло спросил, что я предлагаю конкретно, так как, это просто немыслимо…

Не дав возможности Димитрию завести свою волынку по новой, я спросил, слышал ли он что-то про царя Ивана и царя Петра.

Димитрий наморщил лоб и выдавил, что что-то слышал про них.

— А то, что они были соправители и правили совместно, ты, надеюсь, в курсе?

— Я это раньше слышал, но, за заботами, забыл. — огрызнулся князь: — Я, в конце концов, воин, а не книжный червь…

— Прости, брат, но если ты на меня намекаешь, то книжный червь во главе трех полицейских тебя уделал, по всем статьям, и если бы я захотел…

— Ты воевал бесчестно! — ткнул в мою сторону князь.

— Братик, ты поосторожней с такими словами. — я шутливо погрозил пальцем, но голос мой был вполне серьезен: — За такие слова можно и ответить.

Видимо «воин» Дмитрий не рвался, вновь, в огонь городских боев и смертельных поединков, поэтому он не стал развивать тему:

— Хорошо, что ты там рассказывал про этих царей?

— Царь Петр и царь Иван. Они правили русским царством совместно. Царь Петр отвечал за промышленность, сельское хозяйство, казну, армию и реформы, а царь Иван держал в своей крепкой руке царские дворцы, гвардию, двор, парады, принимал иностранных послов, выполнял другие важные представительские функции, без которых государство — не государство. — выдал я свою интерпретацию русской истории 1700 годов моей истории: — И они оба считались равными, но каждый выполнял свою, заранее обговоренную функцию.

— Гвардию и двор, говоришь…- задумчиво проговорил Димитрий и улыбнулся: — Хорошо, я согласен.

— Э, погоди, так дела не делаются. — я вышел из гостиной и вскоре вернулся, неся с собой десяток листов бумаги и пишущую палочку: — Сейчас все запишем и распишемся под своими решениями.

— Да я честью своей…

— Я тебе сказал нет. — отрезал я: — Кроме того, чем ты не доволен? Сиди, пей вино и меня слушай, писать то мне придется.

Если я надеялся, что князь Димитрий, напившись вина, потеряет бдительность, то я жестоко ошибся, пить мой брат умел и умел хорошо. Наше распределение государственных обязанностей, доходов и расходов, растянулось на четыре часа. Попытки князя свести условия к фразам «Брат, клянусь, все будет по справедливости» и «Этот вопрос будет решаться в интересах всеобщего благоденствия», натолкнулись на мое полное неприятие, и Димитрий включил режим «Базарная торговка».

К трем часам пополудни листы были исписаны с двух сторон, обозваны «Протокол распределения функций совместного управления княжества Булатовых» и скреплен каплями крови, заверенных отпечатками пальцев обоих соправителей. Далекого грома в этот момент не прогремело, но я уверен, что Мокоша не позволит моему братцу, в будущем, подтереться этими «кондициями».

В ворота крепости мы въезжали, как положено, верхом, оседлав мою Зорьку, вторую лошадь предоставил Евдоким Суслов.

При нашем появлении во дворце княжеской резиденции в крыльцу дворца стал сбегаться разночинный народ, которых набралось несколько сотен душ. В первых рядах, мрачно поглядывая на меня, толпились два десятка полковников и прочей, золотопогонной сволочи, за ними щебетали барышни, дамы, дети и прислуга обоего пола. Солдат и младших офицеров было совсем немного.

— Мои верные подданные! — князь Димитрий встал на верхней ступеньке крыльца и потряс в воздухе пачкой листов: — Счастлив сообщить вам, что в интересах благоденствия княжества и моего народа я решил передать толику своей верховной власти с моим любимым братом Олегом Александровичем, и теперь в наших пределах воцарятся мир и полнейшее благоденствие. Князь Олег Александрович моей волей стал моим соправителем и таким же отцом для вас всех, каким являюсь я. Любите его, как меня, а за князем служба не пропадет. Пойдем брат мой.

Мы прошли во дворец, оставив за собой безмолвствующую толпу растерянных подданных, и я потребовал писаря, а желательно парочку, чтобы размножить наши с братом договоренности.

Отказавшись остаться на пир, сославшись на срочные дела, прижимая к боку папку с тремя подписанными экземплярами нашего соглашения, я незамедлительно покинул территорию крепости, так как понимал, что пьянка с братом и его прихвостнями закончится, в лучшем случае, мордобоем.

Утром я выехал в сторону Империи по «узкоколейке», воспользовавшись для передвижения небольшой дрезиной, что обнаружилась на заводе. На рычагах сидели двое мужиков из числа горожан, подрядившихся за рубль доставить меня в город и обратно, мне же тягать рычаги привода было невместно по должности. Правда, в обход застывшего на путях поезда с углем, тележку волокли мы втроем, но это было «другое». В любом случае, за два часа я преодолел тридцать верст и прибыл на территорию империи.

Выдав мужикам гривенник на обед, наказав следить за транспортным средством, я подхватил мешок с оружием и двинулся по городу в поисках своих беглых подданных.

— Барин. — первый из них попался мне, буквально, минут через пять: — Не надо ли чем подсобить…

Передо мной стоял солдат в заношенной форме княжества и мял в руках форменную бескозырку.

— Ты откуда, служивый? — поразился я при виде «помогайки».

— Так, барин, мы тут фундамент копаем купцу Барышникову, под склад колониальных товаров, но нас там только кормят, вот меня общество и послало попытаться копеечку малую заработать, на табак там или вино столовое, для бодрости и здоровья телесного. Вы не сомневайтесь, работник справный и дорого не возьму.

— Договорились. — я сунул руку в карман и достал оттуда монету в две копейки: — Покажи мне, где ваш полк квотируется, и она твоя.

— Офицерам доложите? — угрюмо буркнул солдат, отступив на шаг.

— О чем?

— Ну так, господа офицеры нас купцу передали, сказали, чтобы мы работали усердно, а я тут, отхожим промыслом занят, землю не рою…

— Даже не подумаю. Издалека покажешь мне куда идти, получишь монету, да и иди дальше по своим делам. У меня дело к вашему командиру.

— Ну тогда ладно, барин, только не обманите.

Солдат привел меня к какому-то складу, примыкающему к шерсти приёмному пункту, и хотел было бежать, но я ухватил его за рукав гимнастерки.

— Постой, а офицеры тоже здесь разместились? — я ткнул пальцем в приземистое строение, с выбитыми стеклами в узких окошках и прохудившейся крышей.

— Нет, конечно барин, они в городе, в доходном доме господина Барышникова квартируют.

— На тебе еще две копейки и отведи меня в офицерские квартиры.

Жилье офицеров княжеского полка было вполне благопристойным — новый дом, метенный двор, со второго этажа доносятся аккорды гитары и приятный мужской баритон, напевающий какой-то романс.

— Господа, где я могу видеть командира полка? — гостиная, в которую я вошел, была неотличимая от десятков гостиных из фильмов моего мира, о белогвардейском офицерстве, где ни будь, в Крыму. Десяток винных бутылок, нехитрая закуска, карты, лениво бросаемые на скатерть, и красавец поручик, лениво перебирающий струны гитары и тихо напивающий песню о России, которую мы потеряли.

— А зачем вам командир полка? — мрачный полковник с серебряными погонами на плечах, поднял глаза от карт, видимо, в игре командиру сегодня не везет.

— Имею до него дело.

— Если вы насчет работ, то только через неделю, и, меньше чем за «четвертак» серебром за голову, я своих ребятушек отдавать не намерен. Ну, и кормежка с вас, какая ни на есть, два раза в день, горячим варевом, да инструмент справный…

— Подскажите, господин полковник, а на какое количество бойцов… прошу простить, работников, я могу рассчитывать?

Офицер задумался, после чего дал ответ:

— Ну, двести человек у нас на стройке господина Барышникова до самых холодов заняты, а через неделю двести человек освободятся с площадки господина Гусева, ну, а если по тридцать копеек будете за голову платить, то я вам, через неделю, не двести, а четыреста человек представлю. Но, хотелось бы знать, надолго ли вам люди понадобятся?

— Очень надолго, почти на постоянное время. — улыбнулся я: — И я готов всех забрать, кого вы предоставите.

— Ну, тогда извольте авансик, небольшой, исходя из тридцати копеек за голову… — полковник потер ладони и, уже орлиным взором окинул своих партнеров по игре, молчаливо слушающих наш разговор: — Думается мне, что трехсот рублей будет вполне достаточно.

Видимо, проигравшийся командир мысленно почувствовал, ласкающий слух, хруст купюр в карманах своих брюк, отчего его паршивое настроение вновь повысилось.

— И последний вопрос. — я сунул руку в карман чиновничьего сюртука, нащупав там бумажник: — Не получится ли так, что завтра вы скажете, что по причине военного свойства полк ваш, дружный, выступает в поход и продолжить работу вы больше не сможете?

— Нет, господин хороший. — благодушно улыбнулся офицер: — Мы здесь встали на зимние квартиры, и до весны какая-то передислокация не намечается.

— У меня, к примеру, другие сведения. Слышал я, что завтра, с утра пораньше, ваш полк проведет строевой смотр, а затем снимется отсюда и совершит однодневный марш-бросок до места постоянной дислокации в город Петровск, а то Олег Александрович Булатов, полномочный князь-соправитель княжества, вас уже заждался.

— Ничего не слышал ни о каком князе-соправителе… — полковник в сердцах отбросил карты: — Сведенья у вас откуда, господин хороший?

— Источник сведений у меня самый надежный, можно сказать, из первых уст. — я рывком подвинул к себе стул и сел напротив игрока в форме: — Разрешите представиться самому, раз вы меня не узнали. Князь Олег Александрович Булатов, со вчерашнего дня — полномочный соправитель княжества, наряду с князем Димитрием Александровичем. Слушайте мой приказ, господин полковник. Завтра, в семь часов утра ваш полк должен быть построен на привокзальной площади. В строю должны стоять все, а также должно быть представлено все имущество, числящееся за полком согласно учетных книг. Солдаты и господа офицеры должны быть готовы к маршу. Вам все понятно, господин полковник?

Плохо, очень плохо. При словах Слушайте мой приказ…' командир, как и его подчиненные, должен был, по крайней мере, встать, но ни один из них не оторвал свой ленивый афедрон от стула.

Я встал.

— До завтрашней встречи, господа.

Когда дверь за мной захлопнулась, я выдохнул облегченно. Устраивать свару здесь в мои планы не входило, я один, а офицеров было восемь человек, и драка с ними в тесноте гостиной в мои планы не входила.

Офицеры строевых княжеских полков считались офицерами, так сказать, третьего сорта.

На первом месте в имперской иерархии находились офицеры Имперских полков, щеголяющие шитыми золотом, погонами или эполетами, за ними шли офицеры-маги княжеских полков, которые строевых должностей не занимали, а числились в личной гвардии князей. В случае войны эти офицеры выполняли роль ходячих огнеметов –бомбометов, или климатического оружия, если мы, к примеру, ведем речь о магах земли. Звания таким офицерам княжеской гвардии присваивались на усмотрение князя, вплоть до генеральских, но в имперской армии к этим званиям относились с известным скепсисом. Ну, а низшую ступень в офицерской среде занимали офицеры княжеских линейных полков, главная роль которых сводилась к праву доблестно погибнуть в бою, прикрывая приданного им мага или магов. Поэтому, в отличие от франтоватых полковников из свиты моего брата, эти офицеры отлично владели холодным и огнестрельным оружием, которые, безусловно, быстро зарезали бы меня в тесноватой гостиной доходного дома, возникни у нас с ними потасовка. А потасовка, вероятно, могла возникнуть. Полк был связан клятвой подчинения и исполнения приказов с моим покойным отцом, а вот, передо мной полк обязательств не имел. Подозреваю, что по злобе ко мне, покойный «папа» не включил меня в текст клятвы, как члена княжеской семьи.

То есть, вероятнее всего, если бы команду полку отдал мой братец, Димитрий Александрович, то полк бы выполнил приказ, ну а я для них никто, просто, какой-то тип, пытающийся отжать у командира полка выгодный бизнес по привлечению солдатской массы к нуждам и чаяниям народного хозяйства.

Безопаснее всего было съездить в Петровск, привезя оттуда Димитрия, как полномочного представителя, но это было бы полнейшее фиаско меня, как соправителя. А сам взял на себя заботу о армии и обороне, и в первый день готов бежать к братцу за помощью?

Нет, такой путь позора не для меня. Осталось только, до утра, что-то придумать, дабы оторвать княжеский полк от местной, благодатной почвы и вернуть подразделение в родную гавань.