Пол С. Кемп Буря Теней

Для Джен, Риордан и Роарка, маме и папе

Глава первая

11 уктара, год Грозовых Штормов (1374 ЛД)

В моих ушах отчаянно воет ледяной ветер, пронизывает мою скромную одежду, режет плоть, будто нож. Вдалеке я слышу грохот рушащегося льда, стон гигантских ледников, столкнувшихся друг с другом, как кости титанов. Сквозь шум раздаются крики боли проклятых, наполняя воздух.

— Добро пожаловать в Канию, — говорит мой отец. Его голос раздаётся отовсюду, ниоткуда, и червём вгрызается в мою плоть.

Сила его голоса заставляет Кейла и Ривена схватиться за головы и застонать. Струйки крови, что сочится у них из ушей, багрянцем застывают на шее и подбордке. Эревис наклоняется, и его выворачивает в снег. Мгновение рвота дымиться, а затем Кания превращает её в твёрдый лёд. Ривена тоже рвёт, и ветер уносит ругательства, которые он бормочет между позывами. Мои уши тоже могут кровоточить. Не знаю. Я чувствую уколы боли в предплечьях там, где были щупальца Источника, но мало что кроме. Разум и тело пока ещё не полностью слились.

Думаю: это я привёл нас сюда. Эту мысль сопровождает отчаянное осознание что я — истинный сын своего отца. Тьма свободна во мне, высвобождена моей собственной рукой. За мгновение я сменил одержимость Источником на одержимость архидьяволом.

Я смеюсь, но смех превращается во всхлипы. Слёзы застывают на лице, не успев упасть.

Мы стоим на покрытом копотью холме из камней и утоптанного снега, возвыщающимся над пустынной равниной грязного льда. Реки адского пламени чертят изломанные, похожие на артерии линии через неё, насколько хватает моих глаз. Там, где огонь встречается со льдом, в воздухе вьётся дым. Снежный ветер пропитан вонью палёного мяса, гнили и серы.

Отчаянье и боль витают в воздухе. Бьющиеся души горят в огненных реках. Их вопли, жалостные и мучительные, вместе с ветром складываются в зловещую симфонию. Ледяные дьяволы — высокие, бледные инсектоиды, вооружённые железными крючьями и облачённые в экзоскелеты, похожие на латный доспех — рыщут по речным берегам. Похоже, они достаточно далеко, чтобы не заметить нашего появления. А может быть, им всё равно.

Время от времени пылающие души пытаются вскарабкаться на берег, чтобы спастись от пламени. Они вырываются из огня лишь на мгновение, прежде чем подскакивают гелугоны, нанизывают их на крюки и бросают их, кричащих и корчащихся, обратно в огонь.

От этой цены у меня кружится голова.

Эревис исторгает из себя последние останки рвоты, бросает взгляд на страдания проклятых и отводит глаза. Он выкрикивает заклинание в морозный воздух. Тени кружатся вокруг него, воюя с ветром. Закончив заклинание, он дотрагивается покрытой льдом ладонью к себе, ко мне, к Ривену. Магия защищает меня от холода. Эревис снимает свой плащ и накидывает его на меня. Он берёт меня за плечи, заглядывает в глаза и что-то кричит, но я не могу разобрать слов. Я слышу только стоны проклятых, ветер, ледники и эхо голоса моего отца. Я далеко от происходящего, внутри себя.

Он видит мою печаль и на его лице отражается беспокойство. Я надеваю маску сильного и киваю, чтобы успокоить его. На вид удовлетворённый, он хлопает меня по плечу и оборачивается, оружие наготове, чтобы разыскать моего отца в здешней пустоши.

Я поступаю так же, щурясь от ветра и страшась того, что увижу.

Я замечаю отца первым и у меня перехватывает дыхание; сердце замирает. Я показываю на него.

— Там, — говорю я, и слышу безнадёжность в собственном голосе.

Взгляды Эревиса и Ривена следуют за моей вытянутой рукой. Увидев его, оба замирают.

— Боги, — произносит Эревис, но я едва его слышу. Окружающие его тени втягиваются обратно в тело, как будто испугавшись.

Ривен молчит, но его единственный глаз застыл, а обычную усмешку стёр благоговейный ужас.

Мефистофель, архгерцог Кании, владыка Ада — мой отец — присел на расстоянии полёта стрелы от нас на холме из льда. Холодный ветер обдувает его мускулистую фигуру и сдувает ленточки дыма с его кожи. Дым клубится, приобретая очертания мучающихся тел и кричащих ртов, прежде чем расствориться в воздухе. Обнажённая кожа Мефистофеля мягко светится багрянцем, как будто подсвеченная изнутри. Периодически на его теле вспыхивает чёрный огонь, укрывая его подобно тому, как тени укрывают Эревиса. Он поворачивается, чтобы посмотреть на нас, и его глаза — белые, как у меня — фокусируются на нас, на мне. От тяжести этого взгляда мы все падаем на колени.

Мой отец встаёт. Он гигант. Его плащ реет на ветру, распахиваются огромные, чёрные перепонки его крыльев. Его длинные, угольно-чёрные волосы — похожие на мои — хлещут на ветру. Двойные рога, тоже похожие на мои, растут изо лба.

Я сын своего отца. Слёзы замерзают в глазах и я смахиваю их.

Проклятые внизу тоже видят его. Они указывают на него, закрываются, стонут. Он смотрит в их направлении и они полностью погружаются в мучительное пламя, лишь бы не попасть под его чудовищный взгляд. Ледяные дьяволы поднимают свои крюки, салютуя. Мой отец улыбается страданиям, демонстрируя свои клыки, и возвращает взгляд к нам.

Он взлетает в облаке снега и дыма, и всё, что я могу — просто смотреть.

Он прекрасен, когда возносится в серое небо, пронзая раскалённый воздух, ужасен и пугающ, идеальный хищник.

Но его жертва — не тело.

Эревис первым приходит в себя. Он ругается, опирается на свой клинок и встаёт на ноги. Он сжимает могущественное оружие дрожащей рукой, не отрывая взгляд от приближающегося отца, и поднимает на ноги Ривена.

— Вставай, — говорит он, перекрывая ветер. — Вставай, будь ты проклят.

Ривен шатается, но достаёт сабли и кивает. Его единственный здоровый глаз обращается ко мне, затем обратно к моему отцу, снова ко мне. Я вижу на его лице страх. Никогда прежде я не видел в Ривене страха.

Они оба протягивают мне руки, чтобы помочь встать, но я не реагирую. Я неподвижен, напуган, потрясён. Они кричат, чтобы я вставал, пытаются поднять меня за подмышки, но я не могу стоять.

Они отпускают меня, переглядываются, обмениваются словами, которых я не слышу. Одновременно они загораживают меня, становясь стеной между мной и моим отцом.

Но единственная стена между нами, которая имела значение — стена в моём разуме — уже пошатнулась. Я разрушил её, чтобы спасти себя от Источника, и отваги и плоти моих друзей недостаточно, чтобы восстановить её. Дьявол внутри меня чувствует ликование, когда приближается мой родитель. Человек чувствует отвращение. Я гляжу в небо, разодранный, разделённый.

Мы потеряны.

Эревис кричит на меня через плечо, и его слова пробивают моё оцепенение.

— Вставай, Магз! Не склоняйся перед ним!

Я гляжу на него, едва осознавая, о чём речь.

«Склонись», говорит дьявол во мне.

«Вставай», говорит человек.

Мефистофель парит в воздухе, оттягивая своё приближение, позволяя страху созреть.

— Кейл… — говорит Ривен, его глаз смотрит на моего отца.

— Знаю, — отрезает Эревис. Тени сочатся с его кожи и клубятся рядом с телом. — Но мы стоим на этой земле. Понял?

Он толкает Ривена в плечо.

— Эта земля наша.

— Это просто земля, — отвечает Ривен. — Мы можем уйти с неё.

Эревис качает головой.

— Не можем. Тени не отвечают мне здесь. Я не могу убрать нас отсюда.

Бог Эревиса — не повелитель Кании. Мой отец повелитель.

Ривен замирает и мгновение смотрит на Кейла. Он знает, что бежать некуда. Он смотрит обратно на меня, снова на Кейла, вверх на моего отца.

Я вижу, как в нём нарастает решимость. Он такой же ледяной, как и Кания.

Я благоговею перед чем-то большим, чем всего лишь мой отец.

Я видел, как мои друзья и прежде встают плечом к плечу, Первый и Второй Маска. Я видел, как Эревис вонзает большие пальцы в череп слаада. Я видел, как клинки Ривена двигались с такой скоростью, что раздавался свист. Я знаю, что они не просто люди; простые люди сейчас стояли бы на всех четырёх на льду, ожидая смерти.

Но ещё я знаю, что они не ровня повелителю Кании.

От каждого взмаха крыльев отца в воздух поднимается дым. Когда он приближается к нам, татуировка на моём правом бицепсе — красная рука, окутанная пламенем, символ отца — начинает колоться. С руки поднимается дым. Мне не нужно смотреть туда, чтобы понять, что кожа охвачена огнём. Мефистофель отметил меня и я принадлежу ему.

Но боль заставляет меня двигаться; отвага друзей приводит меня в чувство. Я подавляю изверга внутри себя, облизываю губы и пытаюсь подняться на ноги. Я не умру на коленях. Я встану рядом с друзьями.

Они замечают, что я пошевелился, оборачиваются и тянут меня вверх, пока я не встаю.

— Правильно, будь оно всё проклято, — говорит Ривен, хлопнув меня по плечу. — Правильно, будь всё проклято.

* * *

Кейл знал, что у них есть двадцать секунд, не больше, и что бежать некуда. Он сжал онемелой рукой Клинок Пряжи и выпустил облачко замёршего дыхания. Прошептал серию торопливых молитв, пробуждая магию, которая сделает его сильней и быстрей.

Глядя на архиизверга, он понимал, что этого вряд ли хватит.

Магадон заговорил низким, ничего не выражающим голосом:

— Это моих рук дело. Я поместил это место в сознание Эревиса, когда тот телепортировал нас между планами. Или часть меня это сделала. Мне жаль.

Ривен бросил на Магадона суровый взгляд, но ничего не сказал.

— Это был не ты, Магз, — отозвался Кейл.

Ривен перенёс вес с ноги на ногу.

— Прости, Ривен, — сказал ему Магадон.

Тот достал кинжал из-за пояса, перехватил его за лезвие и протянул Магадону рукоятью вперёд.

— Он зачарован. Возьми. Лучше, чем ничего.

Магадон не взял кинжал. Он посмотрел на Ривена, на Кейла.

— Мы не сможем пережить бой с ним.

— Но это не значит, что мы не будем сражаться, — фыркнул Ривен. — Я не сдамся, не показав сначала, на что способен. И ты тоже не должен.

Он поднял рукоять кинжала к лицу Магадона.

— Бери.

— У меня есть оружие, которое мне нужно, — сказал Магадон, но кинжал всё равно принял.

— Если мы не можем драться, надо вступить в переговоры, — заговорил Кейл. — Что мы можем предложить ему, Магз?

Мефистофель исчез и возник снова прямо позади них. На его фоне трое друзей казались карликами. Крылья архидьявола объяли их. Трио задохнулось от окутавшей их нечистой энергии. Одна из огромных рук Мефистофеля сомкнулась на плече Кейла, в его кожу вознились когти. Он наклонился к уху Эревиса.

— Вам нечего предложить, кроме того, что я и так возьму, — сказал архидьявол, и звук его низкого голоса похоронил их всех под своей силой. Его дыхание воняло могилой.

Присутствие дьявола вызывало сверхъестественный ужас, но Кейл сопротивлялся ему. Он помнил, как дрался с собственным богом, как ударил Маска в грудь.

— Но здесь не переулок, — прошептал Мефистофель на ухо Кейлу, — а я не твой бог.

Тени потекли с Эревиса, опутали руку Мефистофеля.

— Нет, — сказал Кейл. — Ты не он.

Решительно и с нажимом Кейл взялся за руку архидьявола, убрал её со своего плеча и повернулся, чтобы стать в огромной тени повелителя Ада. Ривен и Магадон, которых, видимо, самообладание Кейла вырвало из когтей ужаса, поступили так же. Ривен и Кейл встали перед Магадоном, сомкнув ряды.

Изверг источал злобу. Кейлу потребовалась вся его сила воли, чтобы не дрогнуть.

Белые глаза Мефистофеля сверлили в нём дыры. Архидьявол сделал глубокий вдох.

— Ты воняешь божественностью и божками, шейд. Интересно, где сейчас повелитель теней? Думаешь, он тебя спасёт?

Эревис тут же решил, что согласен с Ривеном — он не умрёт, не показав, на что способен. Он сжал Клинок Пряжи, и с клинка потекли усики тени.

— Спасёт меня от чего? — спросил он.

— Здесь нет ничего такого, от чего нас требовалось бы спасать, — добавил Ривен. Убийца, казавшийся низким рядом с Кейлом, рядом с извергом казался лилипутом.

Мефистофель сощурился, перевёл взгляд на Ривена. Архидьявол ткнул Ривена в грудь кончиком пальца с кольцом и чёрным ногтём.

— Я вижу тебя насквозь, — сказал он.

— Мне на это плевать, — с ухмылкой ответил Ривен.

Губы Мефистофеля изогнулись и он провёл кончиком когтя вниз по груди убийцы с достаточной силой, чтобы сбить того с ног, разрезать доспех и оставить кровавый след.

— Думаю, ты мог бы быть одним из моих, — заметил архидьявол.

Кровь с груди Ривена запятнала его рубаху и плащ, но убийца даже не моргнул, хотя его единственный глаз спазматически задёргался от тика.

Кейл поддел палец архидьявола Клинком Пряжи и убрал его от Ривена.

— Довольно.

Мефистофель коснулся лезвия кончиком пальца, и сталь опутало чёрное пламя. Кейл держался за рукоять, и тьма змеёй скользнула с его рук.

Тени встретились с огнём, зашипели и задымились.

Огонь вспыхнул, поглотив тень, и Клинок Пряжи раскалился докрасна. Кожу Кейла обожгло. Он выругался и выпустил оружие.

Мефистофель без всякого вреда для себя подхватил меч в воздухе. Он разглядел его со всех сторон, обнюхал. Кейл с Ривеном переглянулись. Оба знали, что шансы не в их пользу.

Мефистофель ухмыльнулся, бросил оружие. Оно ударилось об лёд Кании остриём, наполовину погрузилось в землю, с шипением исторгнув облако дыма, охлаждаясь.

— Небезынтересная игрушка, — заметил архидьявол.

Кейл заставил свое лицо ничего не выражать, доставая меч из земли.

Магадон прочистил горло и слабым голосом сказал:

— Мы покидаем Канию, отец.

Мефистофель нахмурил брови, поглядев на Магадона, как будто видел его впервые.

— Что-то заговорило? Я слышал голос, но не заметил никого, кто был бы достоин обращаться ко мне.

— Мы уходим, — повторил Магадон.

— А, — произнёс Мефистофель, сверля взглядом поникшего Магадона, — Это мой неблагодарный сын, осмелившийся сказать что-то в моём присутствии. Уходите, говоришь? Но вы же только прибыли. И это ты привёл их сюда.

— Нет, — возразил Магадон. — Это был ты.

— Ты видишь разницу там, где её нет.

Магадон поднял непокорный взгляд. Кейл рад был увидеть это в его глазах.

— Ты лжёшь, — сказал Магадон, чей голос наконец набрал силу. — Разница есть.

Глаза Мефистофеля полыхнули злобой.

— Ты так думаешь?

Почувствовав опасность, Кейл придвинулся к Магадону.

Архидьявол повернулся к Эревису, в мгновение ока увеличившись вдвое.

— Он принадлежит мне, шейд, душой и телом!

От мощи дьявольского голоса лёд пошел трещинами, проклятые съёжились в страхе, а Кейла отбросило бездыханным назад, на промёрзшую землю.

Ривен бросился вперёд, один клинок низко, второй — высоко. Архидьявол поднял руку, и поток чёрной силы из его ладони отшвырнул Ривена на спину, заставив его проехаться по льду.

Магадон остался стоять один перед своим отцом.

Мефистофель восстановил самообладание и уменьшился до своих прежних размеров. Выражение его лица в мгновение ока сменилось с яростного на спокойное.

— Я не твой, — сказал Магадон.

— Ты ошибаешься, — ответил Мефистофель. — Мы видели чудесные сны вдвоём, ты и я.

Магадон покачал головой и опустил взгляд себе под ноги.

— Нет. Это были не мои сны. Ты вложил их туда.

Мефистофель потянулся и положил огромную ладонь на исхудавшее плечо Магадона. От прикосновения маг разума побелел. С его кожи пошёл дым.

— Разве мог бы я сделать это, если бы ты не открылся для них?

Тени завертелись вокруг Кейла, приводя его в чувство, исцеляя. Он встал и указал Клинком Пряжи на Мефистофеля.

— Он принадлежит кому угодно, но не тебе, архидьявол.

— Верно, — подтвердил Ривен, тоже поднимаясь на ноги.

Мефистофель перевёл взгляд с Магадона на Кейла, его губы сомкнулись в жёсткую линию. Вокруг него вспыхнуло тёмное пламя. Он взмахнул своими увядшими крыльями, и ветер Кании отозвался своими порывами. Холод преодолел защитную магию Кейла. Голос архидьявола был таким же студёным, как и равнина вокруг.

— Здесь всё моё, шейд, даже тени. Вы никогда не сможете сбежать. Ваша судьба — это бесконечные мучения. Я сокрушу ваши души, и их вопящие останки станут игрушкой для моих гелугонов.

Кейл не стал опровергать заявление архидьявола. Вместо этого он сказал:

— Сначала мы сделаем тебе больно. Это я обещаю.

— Так больно, чтобы ты это запомнил, — добавил Ривен.

Нечистая сила, холодная и тёмная, окутала фигуру Мефистофеля.

— Не надо, — сказал Магадон, и Кейл не понял, к кому он обращается — к отцу или к своим товарищам.

Одной рукой Мефистофель продолжал собственически держать Магадона, а вторую вытянул в сторону. В его кулаке возникла алебарда длинной с Эревиса с угрожающим остриём. Её лезвие сверкало от магии.

— Сделаете больно? Правда?

Кейл посмотрел в глаза собственной смерти и подтвердил.

— Правда.

Тёмные и плотные тени нимбом окутали его, и Эревис стал черпать силу в них. Ривен завертел саблями, призывая силу Маска, пока с его клинков не потекла тьма.

— Похоже, Маск всё-таки здесь, — сказал убийца, сплюнув в сторону дьявола.

С негромким хлопком рядом рядом с Мефистофелем возник гелугон. Чудовище было лишь немногим ниже своего повелителя. Белые сферы его глаз, похожих на глаза насекомого, глядели на Кейла с Ривеном сверху вниз. В когтистых лапах он сжимал копьё с крюком. Голый экзоскелет покрывали наледь и изморозь. Сквозь щёлкающие мандибулы сочился влажный пар от дыхания. Сбоку от хозяина возник ещё один гелугон, за ним следующий, и ещё один, и ещё. Дюжина гелугонов появилась рядом с Мефистофелем, затем вторая дюжина матеарилизовалась вокруг Кейла, Ривена и Магадона.

Кейл стоял посреди трёх дюжин дьяволов и знал наверняка, что погибнет. Но он был полон решимости устроить владыке Ада настоящий ад, прежде чем умрёт.

Он пробудил в сознании слова заклинания, которое наделяло его божественной силой, силой Маска. Оглянувшись на Ривена, он увидел во взгляде убийцы прощание. Ривен встретил его взгляд и кивнул.

Они повернулись к Мефистофелю.

— Хватит, — сказал Магадон.

Слова мага разума повисли в воздухе, холодные, как лёд. Магадон поднял взгляд на своего отца-архидьявола и Кейл впервые заметил жуткое сходство между отцом и сыном — глаза, волосы, рога и челюсть.

Архидьявол с любопытством наклонил голову, и нечистый шторм тёмной энергии, собиравшийся вокруг него, притих.

— Хватит, отец, — повторил Магадон.

Внезапно, как удар молнии, Мефистофель наотмашь ударил Магадона по голове. Сила удара отбросила того на лёд. Гелугоны радостно защёлкали, переминаясь на своих когтистых лапах. Кейл и Ривен двинулись вперёд.

— Нет! — воскликнул Магадон, вынудив Кейла остановиться. Он поднялся на четвереньки.

Мефистофель навис всем своим огромным телом над распростёрым Магадоном.

— Ты осмелился так говорить со мной, полукровка? Ты всего лишь случайный плод моего расплескавшегося семени, ничего больше. Твоя жизнь сумела немного меня позабавить, но сейчас она подошла к концу. Я убью твою душу, как и души твоих товарищей, но твои страдания будут гораздо дольше.

Из носа Магадона шла кровь. Он выплюнул зуб и поднял взгляд на отца, но лишь на мгновение, прежде чем в отчаянии снова склонить голову.

Кейл осознал, что они с Ривеном могут драться перед тем, как умрут. Магадон не мог. Ему не хватало решимости, не сейчас. Кейлу нужно было найти другое решение. Он сказал первое, что пришло на ум.

— Заключим сделку, дьявол.

Мефистофель не отрывал взгляда от сына, пока отвечал.

— У вас нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, кроме вашей боли. А боль и так принадлежит мне.

Он высоко поднял алебарду. Завыл ветер.

Кейл лихорадочно соображал. Он попытался вообразить, что можно предложить, чтобы заинтересовать архидьявола.

— Кессон Рел, — выпалил Кейл, и тени закрутились вокруг него. Он мог поклясться, что услышал чей-то смешок в завываниях ветра. Он пошёл ва-банк. Он знал совсем немного о Кессон Рел.

Архидьявол склонил голову, с его оружия сочилось зло в холодный воздух. Гелугоны щёлкали и фыркали.

— Это старое имя, — тихо сказал Мефистофель.

Кейл услышал интерес в его голосе.

— Хочешь услышать больше? Мне есть, что рассказать.

Мефистофель наградил Кейла задумчивым взглядом. Он опустил оружие и дал знак своим гелугонам. Они разочаровано зафыркали и начали исчезать, один за другим, возвращаясь к своей охоте на проклятые души.

— Что ты можешь рассказать? — спросил Мефистофель. — Выбирай слова осторожно, шейд. Тебе недолго осталось.

Кейл размышлял, сколько рассказать, что предложить. Он посмотрел на истекавшего кровью Магадона, стоящего на четвереньках, охваченного страхом. Посмотрел на Ривена, пристально глядевшего на него.

Кейл сделал глубокий вдох и сделал то, что должен был сделать ради друга — предал своего бога. У него не было выбора.

— Кессон Рел владеет кое-чем, что принадлежит другому. Ты знаешь, о чём речь. Я верну это… и отдам тебе.

Глаза архидьявола вспыхнули, но от ярости или возбуждения — Кейл не мог сказать. Эревис не знал, что именно похитил Кессон Рел, знал только, что Маск хочет это вернуть и что Мефистофель, казалось, заинтересовался.

— Божественная эссенция твоего бога, украденная первым вором владыки воров? — сказал Мефистофель. — Ты даёшь обещание, которое не сможешь сдержать. Разве ты уже не пообещал это другому?

Кейл упал духом, узнав, что именно он пообещал, но слово было сказано. Он кивнул.

— Я пообещал это другому, — тихо сказал Кейл, чувствуя на себе взгляд единственного глаза Ривена, — но все равно сдержу то обещание, которое дал тебе.

Мефистофель смотрел на него, в него, сквозь него.

— У сказанных в Кании слов есть особый вес, шейд. Обещания — данные мне обещания — здесь не пустой звук.

— Я знаю, что сделал, — ответил Кейл.

Он дал Маску и Мефистофелю противоречащие друг другу обещания. Он должен был богу и дьяволу одну и ту же вещь — божественную силу, украденную Кессоном Релом.

Мефистофель посмотрел вдаль через всю равнину.

— Отвечай, — осмелился сказать Кейл. — Я сделал своё предложение.

Архидьявол оскалился, показав клыки.

— Я его обдумываю.

Кейл подошёл к Магадону и помог ему подняться на ноги. Он прошептал слова исцеляющего заклятья Маска — полностью готовый к тому, что бог не отзовётся — и облегчённо вздохнул, когда целительная энергия потекла из его рук в тело друга.

Магадон благодарно сжал его плечо и не стал отпускать.

— Эревис… — начал он.

— Молчи, Магз, — прервал Кейл. — Ещё не конец.

Он посмотрел на Мефистофеля.

— Я предложил свои условия. Ты согласен?

— Твой бог не обрадуется, когда узнает об этом, — ответил архидьявол.

— Я часто его огорчаю.

— Как и все сыновья огорчают своих отцов, — сказал Мефистофель, глядя на Магадона. — Если я приму твоё предложение, как ты гарантируешь выполнение своих обещаний?

— Я даю тебе своё слово. Ему этого хватило. Хватит и тебе.

Архидьявол покачал головой.

— Нет. Я не столь доверчив, как так называемый бог воров.

Его взгляд посуровел, возвращаясь к Магадону.

— Я оставлю у себя своего сына, чтобы убедиться, что ты не обманешь.

Кейл заслонил Магадона.

— Нет.

— Эревис, — начал Магадон, пытаясь выйти из-за него. — Я…

— Нет, — сказал Кейл Магадону, Мефистофелю. — Не обсуждается.

— Всё обсуждается, — возразил архидьявол.

— Только не это.

Мефистофель разглядывал Кейла, пытаясь оценить его решимость.

— Очень хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен на компромисс.

Архидьявол взмахнул рукой, и пятна ядовито-зелёной энергии засияли на коже у Кейла и Ривена.

— Что…

Магия оборвала слова Кейла и полностью его обездвижила. Он не мог говорить, не мог двигаться. Его сердце билось о рёбра, а Мефистофель вырос вдвое больше своего и без того огромного размера и потянулся за него… к Магадону.

Магадон пытался схватиться за Кейла, но Мефистофель оторвал его.

— Я оставлю у себя его наполовину, а не целиком, — сказал архидьявол.

Маг разума, не затронутый заклинанием, которое парализовало Кейла, корчился как рыба в кулаке у архидьявола.

— Отец, нет!

Такую улыбку, которая была сейчас у Мефистофеля, Кейл видел только у безумцев. Архидьявол отступил на шаг, чтобы Кейл и Ривен могли видеть всё происходящее.

Чёрная энергия забурлила вокруг отца и сына. Магадон закричал. Архидьявол, огромный, как титан, положил Магадона на ладонь и ткнул его живот одним из своих когтей величиной с кинжалы.

Кровь хлынула из туловища Магадона; он завыл от боли, пока дьявол вскрывал его тело.

— Нет! Нет! Эревис, помоги!

Кейл боролся с заклинанием, которое его парализовало, нащупал границы магии и попытался выскользнуть из её оков. Без толку. Тени кружились вокруг. В нём вспыхнули такие сильные ярость и гнев, что, казалось, он взорвётся. Всё, что он смог, сопротивляясь заклятью — крикнуть.

— Прекрати!

Мефистофель не обратил на это никакого внимания. Он разрезал когтем Магадона, полностью вскрыв его живот, и вынул внутренности. Они дымящейся грудой упали на лёд Кании.

Крики Магадона стихли. В нём зияла дыра.

Архидьявол встряхнул тело, чтобы избавиться от оставшейся крови и внутренних органов. Багровый душ оросил лёд.

Мефистофель взял безжизненное тело Магадона за лодыжки и туловище и разорвал надвое в талии. От звука рвущейся плоти и ломающихся костей к горлу Кейла подступила желчь. Он не мог сглотнуть, и она горела на языке, мерзкая и едкая. В уголках его глаз появились слёзы и замёрзли на холодном ветру.

Архидьявол поднял две половинки Магадона и хихикнул:

— И правда полукровка.

С каждым вздохом Кейл клялся, что он убьёт архидьявола, будет мучить его, сделает ему больно.

Мефистофель бросил обе половины тела на лёд. Лицо Магадона смотрело на Кейла, мёртвые глаза и рот широко распахнуты от боли. Руки мага разума гротескно содрогались в его собственной крови. Кейл молился, чтобы это было непроизвольно.

Мефистофель опустил руку в ошмётки и вытянул наружу мерцающую серебряную фигуру, призрачный образ Магадона.

Душу. Душу Магадона.

Кейл хотел закрыть глаза, но не мог.

Фигура корчилась в руке Мефистофеля. Тот поднёс её к глазам, оскалился. Взгляд дьявола заблестел от голода. Лицо души Магадона исказилось от страха, она заколотила кулаками по руке Мефистофеля, но сбежать никак не могла.

Архидьявол высоко поднял душу, запрокинул голову, открыл пасть и перекусил душу напополам. Он проглотил кусок, пока вторая часть корчилась в его хватке. Тишина, с которой душа Магадона переносила агонию, делала зрелище ещё более ужасным. Кейл слышал крики лишь в собственном воображении.

Владыка Ада бросил оставшуюся половину души обратно в останки Магадона. Он уменьшился до своего обычного, просто гигантского, размера, низко наклонился и выдохнул облако нечистой силы прямо на кровавые ошмётки.

К ужасу Кейла окровавленная груда начала шевелиться. Глаза Магадона посмотрели прямо на Кейла и его рот распахнулся, чтобы издать животный вопль, который заглушил ветер и стоны проклятых.

Маг разума начал медленно собираться воедино. Не переставая кричать и причитать, он запихнул свои внутренности обратно в туловище, потом подтащил друг к другу нижнюю и верхнюю половины. Когда части соединились, магия Мефистофеля сложила кровавые куски обратно в человека.

Архидьявол дождался, пока Магадон не восстановился почти полностью, затем схватил сына за волосы, потянул его вверх и приблизил свой рот к его уху. Он что-то прошептал, Кейл не смог разобрать, что. Ужас в глазах Магадона заставил Кейла порадоваться тому, что он не видит губ Мефистофеля и не может прочесть слова по ним.

Архидьявол отпустил сына, и Магадон рухнул на лёд. Мефистофель стал разглядывать неподвижного Кейла, обходя его кругом.

Кейл никогда не чувствовал себя более уязвимым. Он ждал боли.

Её не было. Вместо этого он почувствовал, что архидьявол роется в его заплечном мешке.

— Вот оно, — сказал Мефистофель. — Я знал, что чую запах богини. Это я тоже забираю себе.

Он снова вошёл в поле зрения Кейла и тот увидел, что Мефистофель держит в руках чёрную книгу, которую Кейл взял из Рощи Теней. Архидьявол открыл заднюю обложку и пролистал страницы из конца в начало.

Кейл заметил, что на страницах было больше текста, чем в последний раз, когда он открывал книгу в Штормовом Пределе. Листы покрывали аккуратные фиолетовые буквы. Казалось, что книга… переписывает себя с конца в начало.

— Ещё одна любопытная игрушка, — пробормотал архидьявол. Он захлопнул книгу и улыбнулся. — Интересные предстоят времена.

Мефистофель сделал движение ладонью и книга исчезла в клубах зловонного дыма.

Он оглянулся на Магадона, который снова был целым, но стоял на четвереньках, мокрый от крови, и кашлял. Архидьявол подошёл к Магадону, схватил его за руку и рывком поднял на ноги.

— Хватит, — надломленным голосом сказал Магадон.

— Ты слишком поздно показал уважение, полукровка.

Обращаясь к Кейлу, Мефистофель сказал:

— То, что от него осталось — ваше. Но если ты нарушишь слово, я окончательно уничтожу то, что забрал, и приду за остальным. Ты не сможешь его защитить. Принеси, что обещал, и я исторгну его обратно и не причиню больше вреда.

С этими словами он бросил Магадона к Кейлу.

В тот же миг заклятье, державшее Эревиса и Ривена парализованными, прекратило действие.

Кейл смог лишь поймать своего окровавленного друга, застонавшего и осевшего у него на руках, но Ривен взмахнул саблями и двинулся к архидьяволу.

— Нет, Ривен! — немедленно крикнул Кейл. — Нет!

Убийца не стал озираться на Кейла, но остановился. Его грудь вздымалась, будто кузнечные меха.

— Не сейчас, — сказал Кейл.

Убийца с ненавистью посмотрел на архидьявола.

Магадон начал трястись в руках Кейла. Тому потребовалось какое-то мгновение, чтобы осознать, что Магадон всхлипывает.

— Ривен, — сказал Кейл помягче. — Мы уходим.

Ривен оглянулся на Кейла, заметил Магадона, и его лицо подобрело. Снова обернувшись к архидьяволу, он плюнул ему под ноги и бросил сабли в ножны.

Мефистофель лишь приподнял брови, забавляясь.

Кейл держал своего друга и смотрел Мефистофелю в лицо, в его глаза, не моргая.

— Я принесу тебе, что обещал, и ты вернешь мне его целиком. И когда с этой сделкой будет покончено, я заставлю тебя за это заплатить.

— И цена будет высока, — добавил Ривен, подступив к Кейлу. Он положил руку на плечо Магадона, также нежно, как обходился со своими собаками.

Весёлое выражение исчезло с лица Мефистофеля.

— Ты сделал ещё одно обещание, которое трудно будет сдержать, Первый из Пяти.

Кейл покачал головой.

— Я никогда не делал обещаний, сдержать которые было бы легче, чем это.

— Это верно, — холодно добавил Ривен.

Мефистофель даже не взглянул на убийцу. Мгновение он изучал лицо Кейла.

— Ты мог быть одним из моих, кажется.

Кейл встретил его взгляд.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Я знаю о тебе всё. Я знаю, чего ты хочешь. Знаю, на что ты готов, чтобы этого добиться.

Тени текли с кожи Кейла. Он чувствовал на себе взгляд Ривена, взгляд Магадона.

— Мне рассказать? — спросил архидьявол. — Если я расскажу, то этого никогда не случится.

— Ты ничего не знаешь, — возразил Кейл, но его голосу не доставало уверенности.

Мефистофель поглядел на него и улыбнулся.

— Ты хочешь возвыситься, хочешь этого отчаянно. Как и все те люди, кто ненавидит себя. Но ты никогда не сможешь. Не сейчас.

Правда этих слов была слишком очевидна, чтобы её отрицать.

Мефистофель нарушил тишину смешком.

— А теперь вон из моего царства. Ползите обратно в свои тени и принесите мне то, что пообещали.

Он выпустил чёрное облако, окутавшее трёх друзей.

— И никогда не забывайте, что я лжец, — добавил архидьявол.

Желудок Кейла скорчился, когда они переместились меж мирами.

* * *

Обнажённая Элирил сидела, скрестив ноги, на укрытом ковром полу, спиной к очагу. Тьма в помещении ласкала её кожу, приятно игралась мягкими волосками на её руках и ногах. Она взяла щепотку пыли разума из маленькой железной шкатулки, стоявшей рядом на полу. Резкий наркотик подействовал немедленно, расширяя её сознание.

Пламя в очаге позади неё бросало изломанные тени на белую стену напротив. Пыль разума сделала их темнее, их очертания — чётче. Элирил следила, как они крутятся и танцуют, и пыталась понять их истину.

Что они говорят? спросил Кефил.

Огромный мастиф лежал рядом с ней, свернувшись в клубок из чёрной шерсти, мышц и зубов.

Они хранят свои тайны, ответила девушка. А сейчас помолчи, Кефил.

Кефил вздохнул, лизнул её руку и переменил позу.

Элирил следила, как в хаосе на стене возникают и растворяются лица и фигуры. Девушка хотела, чтоб они заговорили, чтобы поделились с ней мудростью. Она желала знать тайну знака и книги, собранной воедино. Она подняла вверх руки, встревожив тени, и прошептала: «Во мраке ночи мы слышим шёпот пустоты».

От её слов образы забурлили. Во тьме мгновенно сформировались дюжины лиц и оскалились на неё со стены. Они ничего не говорили, не предлагали ей никаких тайн, и её раздражение росло. Она передвинулась, чтобы сменить перспективу. Кефил зевнул и перевернулся на спину. Элирил втянула ещё одну щепотку пыли разума, заставляя свои чувства пылать.

Стена потемнела и лица исчезли. В комнате воцарилась неподвижность. Она осталась одна в темноте. Воздух сгустился. Элирил почувстовала, как её сердце бьётся в её тени.

На стене возникло дьявольское лицо и вырвалось с поверности, чтобы повиснуть в воздухе прямо перед ней — дьявол, посланный Шар или Волумваксом. На лбу у него росли рога, бросая тень на злобные глаза.

От неожиданности Элирил вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

— Говори, — приказала она образу. — Где книга, которую нужно собрать воедино?

Изверг облизал губы, издевательски улыбнулся полным клыков ртом, и заговорил с ней на языке, которого она не понимала, но с такой силой, что от слов его девушке сделалось дурно.

Она знала, что в этих словах крылась правда, если только Элирил удастся её понять. Ей нужно было больше пыли разума.

Она потянулась к шкатулке с наркотиком, сжала пальцами щепотку, вдохнула, но ухмыляющееся лицо ушло обратно в стену. Элирил гневно стиснула кулаки.

— Я не понимаю!

Её голос обрёл физическую форму и стал отражаться от стен, заскакал по комнате.

— …не понимаю… не понимаю…

Кефил поднял голову и осмотрелся.

С кем ты говоришь? Очаг давно погас. Теней в комнате нет.

— Что? Ты лжешь.

Но пёс не лгал. Огонь у неё за спиной угас. Она была одна в темноте. Как долго она сидела вот так? Откуда могли возникнуть тени, если огня не было?

Кефил встал, вздохнул и потянулся.

Что ты хочешь понять, госпожа?

Элирил набросила на себя шерстяное полотенце, лежавшее неподалёку. От пыли разума её кожа стала очень чувствительной, и полотенце кололось. Она отбросила его.

— Местонахождение книги, которую нужно сложить. Природу знака.

Чтобы ты могла освободить Божественного?

Элирил улыбнулась и кивнула.

— Чтобы я могла воссесть рядом с ним, пока буря теней укрывает мир.

Кефил почесал за ухом своей задней лапой.

Возможно, ты никогда не узнаешь местонахождение книги или природу знака. Может быть, Шар всегда будет хранить этот секрет. Возможно, незнание сведёт тебя с ума.

Элирил бросила на мастифа гневный взгляд.

— А может быть, я сделаю коврик из твоей шкуры.

Кефил больше ничего не сказал.

Остаток ночи Элирил провела в молитвах, пытаясь вытянуть из мрака информацию. Но Шар хранила свои секреты, и правда о событиях оставалась вне досягаемости Элирил.

Загрузка...