Глава 4

Ливия Селланд

Как открутиться от предложения Душана, я так и не придумала. Тем более что Стелла в обед лично принесла мне платье, которое «одолжила» Арлетта. Учитывая, что она была выше меня и гораздо плотнее, мачеха поцокала языком, оценивая мой внешний вид.

Я бы и сама поцокала. Цыплячье-желтое платье с кружавчиками на пару размеров больше шло мне, как гротхэну кроткий нрав, но я предпочла промолчать. У меня было достаточно простенькое платье на выход, в котором я обычно гуляла весной, в нем и пойду. Спущусь, часок посижу, а потом обо мне уже никто и не вспомнит – веселья у Стеллы всегда проходили на широкую руку, хмельное текло рекой.

Зато я придумала как помочь Фабиану! Эта мысль вытряхнула из меня всю досаду по поводу предстоящего. Ошейник! Этот ошейник можно продать, а на вырученные деньги (целое состояние!) нанять самых лучших лекарей. Уж они-то наверняка сумеют поставить его на ноги, заклинания и зелья у них самые лучшие, не говоря уже о том, что у них сильнейшая магия, не чета моей.

Не снежная, не солнечная, а развитая. Когда Богиня-матерь создавала наш мир, яркими вспышками родились две мощные силы: солнечная, согревающая, раскрывающая все живое, да снежная – ледяная, холодная, защищающая от монстров, приходящих из-за границы снега и тумана. В момент рождения они соединились, полыхнули и рассыпались по миру, частицами силы наделив тех, кто был достоин. Современные целители и были потомками тех, кто оказался достоин, и эта частица солнечной магии позволяла им исцелять и создавать зелья мгновенного заживления ран, прекращения всяческих воспалений и с прочими чудодейственными свойствами.

Ох, как же я обрадовалась своей находке! Ведь это действительно счастливый билет Фабиана в новую жизнь. Завтра же с утра сбегаю в город, узнаю в ломбарде, сколько за него дадут. Если я не ошиблась с камнями, даже самый скупой ростовщик даст столько, что хватит на полное лечение, а может быть, и на восстановление на южных водах. Но главное, что после Фабиан снова сможет ходить! Вот это самое «после» и подхлестывало, побуждая вертеться по дому юлой, помогать Дороте с такой скоростью, что кухарка не переставала удивляться.

– Ты всегда мне помогаешь, деточка, – призналась она, когда мы вместе уплетали обед (Фабиан все еще спал), – но сегодня это просто что-то невероятное. Порхаешь, как фея лесная, мы с тобой почти все закончили, а думала, до вечера провозимся. Случилось, что ли, что хорошее?

Мне хотелось рассказать ей об ошейнике, но решила пока помолчать, чтобы не сглазить. Вот когда все получится, тогда и расскажу. Да и Фабиану пока ни к чему о нем знать. Понятия не имею, что он делал в тайнике в библиотеке, но это как неожиданно полученное наследство. Как подарок, как праздничное чудо! Да это и есть чудо, не зря же нашла украшение именно сейчас.

Главное, не спугнуть удачу преждевременной радостью.

– Душан пригласил меня на праздник.

– Что-что? – брови Дороты поползли на лоб.

– Да, я сама удивилась, – пожала плечами. – Но он защитил меня от Арлетты, когда та пыталась оклеветать, и Стеллу утихомирил.

– Не думай, что я злыдня какая-то, но… не нравится мне это, – кухарка нахмурилась.

– Мне самой не нравится, – призналась я. – Но что он может сделать со мной на празднике? Спущусь, когда соберутся все гости. Начнется гульба, а там уж я ускользну тихонечко, никто обо мне и не вспомнит, – озвучила собственные мысли.

Лоб Дороты разгладился.

– Да, и то верно. Но ежели помощь потребуется, я всегда рядом. – Она показала на половник, и мы рассмеялись.

После обеда время завертелось еще быстрее. С готовкой мы действительно закончили быстро, осталось сделать горячее, но поставим его в печь, когда гости уже сядут за стол. только помимо этого надо было накрыть на стол, распределить цветы по вазам, красиво разложить приборы и расставить бокалы…

Собиралась еще на руины отправиться, поискать варежки, но так и привозилась до самого вечера. Опомнилась уже перед зеркалом. – В своем весеннем светло-голубом платье, подчеркивающем медь в моих волосах и делающем их еще ярче. Заморачиваться с прической не было ни сил, ни времени, поэтому я заплела свободную косу, оставив две вьющиеся прядки для обрамления лица.

– Книжку я Фабиану принесла, – впорхнула в комнату Дорота, которая сегодня тоже мне помогала. – И тебе кое-что… вот. Матери моей было, но я так и не надевала ее почти, только когда девчонкой была.

Маленькая брошка-бабочка раскрыла свои янтарные крылышки у нее на ладони.

– Мне кажется, к глазам и к волосам твоим пойдет. Да и к платью…

– Какая красота! – ахнула я.

– Бери, бери, – заулыбалась женщина. – Это тебе подарок. Ты же давно мне как дочка… – Она осеклась, махнула рукой и, пока я крепила брошку к платью, поспешно заговорила: – Суета там сейчас такая, не представляешь. Гости почти все собрались, Арлетта со Стеллой платьями да прическами своими перед ними щеголяют.

– Ну, ничего нового.

– И Душан как настоящий павлин. Но он правда сегодня странный. Сначала тебя пригласил, потом на кухню явился, чтобы мне помочь блюда тяжелые оттащить на стол. Я аж опешила.

– Правда? – тут уже я сама опешила.

– Истинная! Ну, оно и к лучшему, а тебе пора спускаться. Застолье вот-вот начнется.

– Спасибо тебе! – Я порывисто, от души обняла кухарку. – О такой маме можно только мечтать.

Своих детей у Дороты не было, Богиня-матерь не дала. Из-за этого они рассорились с мужем, и он ушел к другой, а она… она всю любовь переносила на нас с Фабианом. Если бы не Дорота, я бы, наверное, совсем ожесточилась, а так она согревала меня своей любовью. Согревала нас.

Дорота украдкой смахнула слезинку, а я поспешила вниз: не столько потому, что Стелла не любила опозданий, сколько из-за того, что не хотела привлекать к себе лишнее внимание. Надеялась, что меня вообще никто не заметит, особенно в таком простеньком наряде, но… не вышло. Стоило войти в гостиную, как все взгляды обратились на меня.

Особенно взгляд Душана. Он ко мне просто-таки прилип. Не успела сделать и шага, как именинник подлетел ко мне, взял за руку.

– Позвольте представить вам мою очаровательную Лив. Лив, ты прекрасна!

Моя челюсть только чудом не пробила пол, но Душан не позволил и слова вставить, подхватил меня за талию, увлекая к столу, отодвинул стул рядом со своим местом. – Прошу, моя дорогая.


«Моя дорогая» повторно лишилась дара речи, благо и без меня было кому говорить. От собравшихся отделился долговязый парень, одетый в дорогой костюм, и вразвалочку направился к нам. Его я узнала сразу: лучший друг Душана. Разумеется, с друзьями братца меня никто не знакомил, но я мельком видела парней, которые приходили к нему, и это лицо мелькало чаще всего.

– Почему от нас скрывали такую прелесть?

– Я вам не прелесть, – наконец обрела я дар речи. Парень нахмурился, а Душану мой ответ пришелся по душе, потому что он заулыбался, надавив руками на спинку стула.

– Моя сводная сестра не любит компании, но сегодня согласилась к нам выйти. Только ради меня. И не надо смущать ее комплиментами, – отразил все последующие атаки собравшихся. – Мы же не хотим, чтобы такое чудо сбежало от нас раньше времени?

Мысленно покачав головой, я опустилась на стул: в сложившейся ситуации это показалось наиболее верным решением. Тем более что мачеха с Арлеттой уже недовольно косились на меня – их высоченные, как на балах у Снежных, прически да платья, расцветка которых напоминала оперение экзотических птиц, не привлекли столько внимания, сколько моя скромная персона, которая предпочла бы не привлекать его вовсе. К счастью, слова Душана: «Прошу за стол!» возымели эффект, и все начали рассаживаться.

Недовольно фырча, напротив меня села Арлетта, а рядом с именинником во главе стола – его мать. Справа от сестрицы устроился парень, который назвал меня прелестью. Остальные гости расположились, как кому хватило места, и пиршество началось.

– Позволь за тобой поухаживать. – Душан потянулся было за кувшином с вином, но я покачала головой.

– Нет, спасибо.

– В честь моего дня! – воскликнул братец, но я осталась непреклонна. – Ладно, тогда налью тебе воды, – недовольно пробурчал он. – Но поднимать бокал с водой…

– Можешь ничего не наливать, – тихо ответила.

Если можно оказаться не в своей тарелке, то так я себя и чувствовала под пристальными взглядами гостей, как бы вопрошающими – откуда она вообще вылезла, эта Лив.

Все собравшиеся хорошо меня знали, как и то, что я никогда не присутствую на семейных праздниках. Еще они знали, что в честь моего Дня появления, как и моего брата, после смерти отца ни разу никто не собирался, так что атмосфера за столом была несколько напряженной. Все глазели на меня, набирая себе еды, негромко переговариваясь. Что касается Душана, он уже успел наполнить мой бокал водой, а в тарелку наложил салатов в таком количестве, что получилось несколько высоких горок.

Можно подумать, я все это съем!

– Тост! – Мачеха постучала вилкой по бокалу. – Предлагаю тост. Мой мальчик, ты всегда радовал меня с того дня, как появился на свет. В честь этого мы все и собрались сегодня! Пусть все у тебя будет просто чудесно! За тебя, дорогой!

– За Душана! – подхватил его друг.

– За Душана! – понеслось эхом вокруг стола.

Мы с Арлеттой мрачно переглянулись. Похоже, сестрица была не в настроении из-за случившегося, но особенно из-за того, что теперь на меня посмотрел еще и мужчина с усиками и в пенсне, устроившийся рядом.

– Что же, дорогая Лив, ваша природная скромность мешала вам радовать нас своей красотой?

Подавив желание опрокинуть в себя всю воду, которую мне налил Душан, я сделала несколько глотков и ответила:

– Я не люблю многолюдье.

– Ох, как это похоже на скромных девиц! – Мужчина лихо подкрутил ус, а Душан наградил его мрачным взглядом.

– Не наседайте на Лив, нэр Пайк. – Он указал мне на тарелку с салатами: – Кушай.

Еще бы в меня хоть кусок полез! Но пришлось жевать, чтобы ко мне не приставали с расспросами и странными замечаниями. К счастью, разговор понемногу перешел на Душана. Мачеха, весьма недовольная вниманием к падчерице, делала все, чтобы обо мне забыли, и я в кои-то веки была ей по-настоящему благодарна.

Спустя некоторое время обо мне уже и не вспоминали: началось обсуждение политики.

– Сатрапы эти Снежные! – буйствовал нэр Пайк. – Только и знают, что налоги драть…

– Вы несправедливы, господин адвокат, – вмешалась вдова доктора, круглолицая и пышнотелая, – все-таки они защищают нас от гротхэнов…

– Да куда там, защищают! Когда ты в последний раз гротхэна видела, Арна?

И далее все в том же ключе. От разговоров за столом я довольно быстро отключилась, радуясь, что меня представили скромницей. Можно было спокойно ковыряться в тарелке, не предпринимая попыток поучаствовать во всеобщем веселье, которое потихоньку переходило в политические дебаты. И еще меня очень смущало внимание Душана. Он постоянно на меня смотрел, вглядывался в лицо. Когда это произошло в десятый раз, я не выдержала и спросила:

– Что происходит? – шепотом, чтобы не привлекать внимания.

– А что происходит? – подавшись ко мне, так же прошептал он.

– Не представляю. Ты ухаживаешь за мной весь вечер. Вступился за меня перед матерью и Арлеттой, хотя никогда раньше этого не делал.

– Ты несправедлива, милая Лив. – Братец подпер ладонью щеку, продолжая буравить мое лицо своими блеклыми глазками. – Разве я мало для тебя делал? Ведра носить помогал…

– Потому что Стелла тебя заставила!

И то лишь потому, что новый доктор случайно в гости заглянул, поздороваться.

Душан не ответил, но продолжал ухмыляться. Его лицо вдруг растянулось талой кляксой, как снег на весеннем солнце, потом снова обрело четкость. Ненадолго, потому что неожиданно закружилась голова.

– Тебе нехорошо, Лив? – вкрадчиво поинтересовался братец.

Я покачала головой, пытаясь сбросить дурманное наваждение, но оно не сбрасывалось. Наоборот, голова кружилась все сильнее. И это так напугало, что я вскочила из-за стола, и мир пошатнулся еще сильнее, завращался, грозя обрушиться на меня лицами гостей. Я едва успела вцепиться в край стола слабеющими пальцами, когда услышала окрик Стеллы:

– Ливия, ну что такое?

И следом голос Душана:

– Мама, ты что, не видишь? Лив стало дурно. Я провожу ее на свежий воздух.

Не надо меня никуда провожать! Хотела сказать это вслух, но язык неожиданно превратился в желе, и как-то разом стало отчаянно страшно. Хотелось закричать «Помогите!», но я бы рухнула на пол, если бы Душан не подхватил меня и не повел прочь с праздника. В другой ситуации я была бы счастлива сбежать, но сейчас готова была на все, чтобы остаться, только чтобы не уходить с ним в таком состоянии.

Куда он меня ведет?

Вскоре и это стало неважным, я напоминала себе мешок с трухой, который просто переставляет ноги, потому что привык. Мысли плавали в тумане, и где-то в том же тумане плавала реальность. Обрывками знакомых картин мелькали перед глазами лестница, коридоры и, наконец, дверь моей спальни.

«Не хочу!» – вспышкой мелькнула в сознании яркая мысль. Мелькнула и погасла, растворившись в зыбком полузабытье.

Душан пинком ноги открыл дверь, втащил меня в комнату и швырнул на кровать.

– Фух, переборщил немного, кажется, – пробормотал он и куда-то исчез.

Сквозь туманный флер я услышала, как щелкнул замок. Миг – и надо мной снова склонился братец. Побрызгал в лицо водичкой из графина, который всегда стоял у меня на тумбочке.

– Ничего, сейчас пройдет. Просто немного не рассчитал с зельем… Ну и потом, откуда я знал, сколько в салат лить? Она-то мне о вине говорила.

Лить в салат? В вино? О чем он вообще?

А Душан как ни в чем не бывало уселся на мою постель и принялся стягивать обувь.

– Знаешь, Лив… вела бы ты себя по-человечески, по-доброму, и не пришлось бы с тобой так поступать. Ну что тебе стоило уступить, а?

– Даже сквозь затуманенное непонятно чем сознание до меня стало доходить. Во-первых, не «непонятно чем», а какой-то дрянью, которую Душан умудрился налить в салат. А во-вторых, я сейчас лежу перед ним совершенно беспомощная, даже магии своей не чувствую! Совсем!

– Но что прошло, того уж не вернешь, – философски заметил этот маньяк. – Так что подарок свой на именины я все равно получу. Хоть так… сейчас, только немного в себя придешь. С бревном неохота как-то…

В подтверждение своих слов он стянул камзол и стал расстегивать рубашку, а у меня потемнело в глазах. Правда, на сей раз от ярости, пусть она была слабенькой, как тлеющее во мне, сопротивляющееся влитой в меня мерзости сознание. Именно оно и подсказало, что сейчас, пока я в таком состоянии, ничего не сделаю. Значит, надо тянуть время – до того, как «немного приду в себя». Может, и магия вернется хотя бы частично.

– Как… ты это провернул? – спросила слабым голосом. – Салаты же для всех резались.

А я не видела больше никого, кто из-за стола падал.

– То-то и оно, – насмешливо произнес Душан. – Я в салат только с одной помеченной стороны вливал, чтобы сразу тебе в тарелку положить, как знал, что от вина откажешься.

– Но вино ты и сам пил. – По крайней мере я могу складывать слова в предложения – уже хорошо. – Из того же самого кувшина.

Он же его все и выхлебал! Я видела, больше никто к этому кувшину не прикасался.

– Я все продумал. – Раздуваясь от гордости, очевидно, за свои выдающиеся мыслительные способности, Душан поднял вверх палец. – Сразу же купил себе противоядие и выпил еще до ужина. Но знаешь, что самое главное, моя прекрасная Лив? Это то, что завтра ты ровным счетом ничего, ничегошеньки не вспомнишь, ни нашего разговора, ни того, что будет потом. А это значит, что спустя какое-то время мы с тобой сможем все повторить… Если мне очень понравится, то повторять будем регулярно!

Что-о-о?!

Протест внутри меня отозвался так сильно, что в груди что-то слабенько полыхнуло. Я ухватилась за эту искру, пытаясь ее разжечь. Давай, давай же, не подведи! Но искра вспыхнула и тут же предательски погасла, а Душан уже стянул рубашку и принялся за брюки, довольно резко их сдернув, из-за чего его рыхлый живот заколыхался, как не успевший застыть холодец.

Может, меня бы и стошнило, если бы этот ларг не навалился на меня всем телом, выбив из груди воздух.

– Кажется, уже очухалась, – пробормотал он, пытаясь поймать мои губы и от души обслюнявить. – Ну не ломайся, все равно никуда от меня теперь не денешься…

Я резко повернула голову, и Душан ткнулся губами в подушку.

– Стерва! – выругался он, руки поползли по моим бедрам, задирая платье.

Я задергалась, но сил почти не было, меня саму словно в желе превратили, руки-ноги не слушались. Не говоря о том, чтобы почувствовать в себе хотя бы кроху магии.

Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..

Одной рукой он продолжал шарить по телу, другой отбросил мою, которой я все же попыталась упереться ему в грудь в попытке оттолкнуть. Запястье что-то ужалило… не что-то, а острый краешек камня в ошейнике.

Так, Лив, надо собраться.

Глубоко вздохнув, зажмурилась, подставляя губы под поцелуй Душана, и, когда его рот все-таки впечатался в мой, сжала ладонь на ошейнике. Не знаю, что это, не знаю, кому украшение принадлежало, – я лучше умру, чем такое надену, несмотря на всю его красоту, – но сейчас оно меня спасет. Должно спасти!

Собрав последние силы, выдернула ошейник из-под подушки и с силой ударила им Душана в лицо. Он взвыл, отшатнулся, схватился за щеку, а я спрыгнула, точнее будет сказать, свалилась с кровати кулем, отползла к стене и выставила ошейник перед собой как щит.

– Не подходи! – прошипела. – Не подходи, или…

– Или что?! – взревел Душан. Щека у него была рассечена, а глаза горели, как у озверевшего гротхэна. – Это что? У маменьки стащила? Так и знал, что ты подворовываешь, но этим мы займемся завтра! Скажу, что нашел у тебя, когда провожал, ох и выдерет она тебя. Давно пора! А сегодня… не умеешь по-хорошему, Лив, значит, будет по-плохому!

Готовясь к самому худшему, я замахнулась. Нет во мне сил, но просто так все равно не сдамся…

Раздался грохот. Дверь сорвалась с петель, вылетела и попала прямо в Душана. Братец рухнул как подкошенный, сверху упала дверь, а в комнате ощутимо похолодало. Я бы даже сказала, что в нее ворвались все морозы, стужа и вьюги нашего края, вместе взятые. Хотя в какой-то степени так и было: широко распахнутыми глазами я смотрела на вошедшего в комнату Снежного.

Которого нашла на развалинах.

Того, кто меня целовал.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

– Ты в своем уме?!

Не успел Снежный выйти из покоев, как на него набросился Бьяртмар.

– Мне нужно в Борг, – коротко ответил Хьяртан, сосредоточенный на том, чтобы поступь была как можно более уверенной и твердой.

На это уходили все силы. На то, чтобы что-то объяснять брату, спорить с ним, выслушивать возмущения, их уже не осталось.

– Какой, к ларгам, Борг?! Хьярт! – Снежный схватил правителя за плечо, разворачивая к себе, но, поймав его взгляд, разжал пальцы.

– Лучше помоги, – тихо проговорил тот. А последние его слова прозвучали как приказ: – Создашь портал.

Бьяртмар с детства привык слушаться Хьяртана, зная, что однажды тот будет править. Из просто старшего брата превратится в повелителя Севера, приказы которого не оспариваются и не подвергаются сомнению.

– Это еще Дойн не знает… – пробормотал он, вынужденно устремляясь за его величеством.

– И не узнает, если перестанешь орать на весь замок.

Было раннее утро, только слуги тенями скользили по узким коридорам и просторным залам. При виде его величества они останавливались, почтительно кланяясь, а потом так же бесшумно исчезали, растворяясь в блеклых рассветных сумерках.

– Ты что, всю ночь торчал под дверями моей спальни? – спросил Хьяртан и вдруг покачнулся, ощутив, как пол под ногами становится словно ватным.

Благо под рукой так вовремя оказались перила, он успел за них ухватиться. Мысленно выругавшись, стал спускаться, уговаривая себя держаться.

Главное, отыскать девчонку. Разум кричал, что ему нужна не незнакомка, а покой и лекари, но чутье упрямо настаивало, что только солнечная девушка ему поможет.

– По-твоему, мне следовало спокойно дрыхнуть?

– Брал бы пример с Дойна…

– Не расскажешь, что тебе понадобилось в том городишке? Никак решил продолжить охоту на гротхэна? – не переставал ворчать Бьярт, с тревогой вглядываясь в бледное лицо брата, скользя взглядом по резким заострившимся чертам.

– Мне нужна девушка.

– Девушка? – удивился Снежный. – По-моему, не самое подходящее время для поисков новой фаворитки. Да и ты не в том состоянии, чтобы покорять любовные вершины.

– Ее магия… Мне кажется, это она помогла мне выжить.

Пришлось признаться младшему брату, что два дня назад на руинах храма он очнулся лишь благодаря поцелую незнакомки.

– С этого и следовало начинать, – нахмурился Бьярт. – Мы давно ее нашли бы и привели к тебе.

– Я сам, – упрямо ответил Хьяртан. – Я ее чувствую и смогу отыскать. Должен…

Уходили в Борг небольшим отрядом – Он, Бьяртмар и трое воинов, шагнувших в завертевшийся снежной вьюгой портал. В кармане под сердцем лежали платок и варежки, а на руинах, с которых решили начать поиски, Снежный ощутил присутствие ее силы. Даже спустя дни та незримым флером витала над развалинами храма Забвенных – древних чародеев, настолько могущественных, что возомнили себя богами. Возводили в свою честь святилища, вынуждали себе поклоняться, а тех, кто был против или им неугоден, безжалостно уничтожали. В них было столько силы, что ее хватало, чтобы повелевать гротхэнами. Призывать их и использовать как своих ручных чудовищ.

Давние кошмары прошлого, о которых в Драэре не любили вспоминать.

– Что-нибудь чувствуешь? – наблюдая за тем, как Хьяртан обходит руины, спросил Бьярт.

– Ее магию. Чувствую ее… девушку.

Закончив осматривать развалины, они направились в город, и вскоре Хьяртану пришлось с досадой признать, что он переоценил свои возможности. Даже верхом передвигаться по Боргу стоило немалых усилий, а слабость, туман, волнами накатывающий на сознание, мешали сосредоточиться и разыскать девчонку. Что он помнил? Яркие зеленые глаза и сладкие чувственные губы? Вряд ли столь поверхностное описание поможет в розыске.

Он чувствовал ее, но из-за клятой слабости не мог понять, где она находится.

Все утро прошло в тщетных поисках. Брату пришлось набросить на отряд иллюзию – Хьяртан боялся, что появление Снежных в городе не останется незамеченным и спугнет девушку. Один раз она от него уже убежала. Второй раз не сможет.

– Давай верну тебя в замок, а сам продолжу искать. Подключу Дойна, солдат, и вместе мы обязательно ее разыщем, – снова стал уговаривать его Бьярт, когда они остановились в небольшой таверне, чтобы пообедать.

– И как же вы ее найдете? – Хьяртан поморщился от боли, снова ужалившей бок, и отодвинул от себя тарелку – есть не хотелось.

– Что-нибудь придумаем…

– Я сам, – упрямо повторил он и поднялся.

Несколько минут отдыха подействовали благотворно, и Хьяртан устремился к выходу, упрямо решив, что, если потребуется, осмотрит каждый дом, каждый подвал, чердак и подворотню, но незнакомку свою отыщет.

– Ты хуже отца! – Бьяртмар закатил глаза и, бросив на стол несколько монет, последовал за братом.

И снова поиски, долгие, выматывающие… напрасные. Хьяртан хотел уже сдаться, прислушаться к совету брата и вернуться в замок, когда ощутил… нет, не магию незнакомки, а точно такую же, как в крови на платке, ядовитую чернь, заставившую его поморщиться.

Они подъезжали к белокаменному дому, некогда богатому и добротному, а ныне пришедшему в запустение. Окна первого этажа были наполнены светом, в то время как второй окутывала тьма.

– Сюда! – Его величество спешился первым, толкнул калитку и, миновав укутанный в снег сад, поднялся по ступеням крыльца.

Он не стал ждать, когда ему откроют, равно как и не собирался уточнять, согласятся ли его принять. Стоило толкнуть плечом дверь, испуганно взвизгнувшую на старых петлях, как запах гнили, веявший от дома, перебило ощущение силы.

Ее силы.

Он и сам вдруг ощутил, как к нему возвращается жизнь. Устремился к лестнице, не обращая внимания на выскочившую в холл разряженную и надушенную норру.

– Вы кто такой?! Что себе позволяете?! – возмутилась женщина, не признав в нем Снежного. – Да что же это?! – нервно вскричала она и бросилась к другим незнакомцам, показавшимся следом за первым незваным гостем.

Преградила им путь, продолжая требовать объяснений, а Хьяртан беспрепятственно поднялся по лестнице. Быстро, едва не срываясь на бег, дошел до конца коридора и толкнул очередную дверь – досадную преграду, отделявшую от его зеленоглазого спасения. Теперь он уже точно знал, что нашел свою солнечную девочку.

То ли створка оказалась слишком хлипкой, то ли к нему вдруг чудесным образом вернулись силы, но дверь сорвалась с петель и улетела в комнату.

– Что такое?! – взвизгнул, как минутой назад надушенная норра, до боли похожий на нее мальчишка, выбираясь из-под двери.

То, что на нем почти не было одежды, наводило на не очень приятные мысли, скорее на темные и очень злые.

Снежный вошел в комнату и, бросив взгляд на вжавшуюся в стену девушку, ринулся к недобитому дверью юнцу. Даже не догадываясь, кто на него надвигается, тот трусливо притих и расширившимися от страха глазами смотрел на Хьяртана.

Загрузка...