Булавки и бабочки

Синяя. Синяя с белым — цвета неба и облаков. Это цвет куртки Насти. Если слегка прикрыть глаза, когда предметы перед тобой начинают расплываться, то кажется, что кусочек неба случайно попал на землю. Я люблю смотреть на нее рано утром с третьего этажа школы, когда учеников еще нет, и приятно, и другим не видно, что пялишься. И еще немного об Асе или Насте. Ее полное имя Анастасия, двойное, можно Асей звать, а можно Настей, мне оба нравятся. Она красивая и какая-то хрупкая, кажется беззащитной, но это иллюзия, Настя может постоять за себя. А кто я? Я просто сумасшедший мальчик, ее одноклассник. Сумасшедший в прямом смысле. А как еще называть человека, который видит глюки? Некоторые глотают всякую дрянь, чтобы их увидеть, а ко мне они сами приходят, да еще и разговаривают. Наверно дело в конце концов закончится психушкой. Мне неприятно от этой мысли. Но психиатры говорят, что признаков их заболеваний у меня нет. Родители меня по всем врачам протащили. Все как сговорившись, качают головами, и списывают все на начавшийся переходный возраст. Глюки у меня начались вскоре после двенадцатилетия. Впрочем зря я так о врачах, они все же кое-что сделали: поставили диагноз — быстрая утомляемость. Потому что иногда я засыпаю прямо на уроке. Или мне кажется что настолько устал, еще сделаю два шага, а потом упаду и отключусь.

А год назад я влюбился в Настю. Сразу, как только она пришла в наш класс. Ее имя только назвала учительница, а я смотрел на нее и понимал, все — я влюбился. Только вот я никогда не смогу ей признаться в этом. Слишком большое расстояние между красивой спортивной девочкой и средним «серым» мальчиком, у которого к тому же «едет крыша». Втайне мне мои глюки удержать не удалось, о них узнали сначала родители, потом одноклассники. Слухи распространяются быстро. Одноклассники сначала проявили интерес, расспрашивали что я вижу. Потом посмеивались, потому что, иногда, забываясь, я начинал разговаривать с глюками вслух. И только смех или одергивание учительницы возвращало меня к реальности. Чувствуешь себя при этом полным дураком, смущаешься и стыдишься. А затем все стали принимать мои странности как должное. Равнодушие как духота — обычное явление в нашем классе, никому ни до кого нет дела. Впрочем если есть повод, то всякий норовит посмеяться над тобой. Придираются естественно к тем кто слабее. Поэтому о дружбе среди ребят в классе и речи не идет, есть только хорошие знакомые, у которых можно списать или позвонив, узнать уроки. В других классах тоже самое, а иногда еще хуже.

Сейчас я стою около окна, но не близко, а на расстоянии. Около метра от стекла. Так меня незаметно с улицы. В коридоре и у дверей класса еще никого нет. Я люблю приходить раньше всех, так уж повелось с младших классов и сейчас это вошло в привычку. Есть и еще повод — подойдя к окну можно увидеть как одноклассники идут в школу. Но кроме Насти меня никто не интересует. Она идет с подругами, они выше ее ростом, поэтому кажется что маленькая принцесса идет под охраной. Тьфу! Хватит сентиментальности, этак и вслух можно начать говорить! Не хватало еще чтобы кто-то догадался, что я к ней неравнодушен. Тогда такое начнется, хоть в другую школу переходи! Я мотаю головой, и протираю глаза. Кусочек неба исчез. Над головой тяжелая серая хмарь неба. Конец марта. Снег уже почти стаял, но холодно и сыро. Впрочем в школе этого не чувствуется, топят хорошо к тому же на мне теплый свитер.

—А она действительно красивая…, — слышу я задумчивый голос раздающийся справа от меня. Медленно поворачиваю голову. Так и есть. Призрак, он же глюк. Стоит у второго окна. Это парень лет четырнадцати-пятнадцати в черном костюме, при галстуке и больших солнцезащитных очках. Всем своим глюкам я даю имена. Этого зову Гробовщиком. Слишком черный у него костюм, неестественно черный. А белая рубашка лишь подчеркивает это и темноту стекол в его очках. Я ни разу не видел его без них, поэтому о глазах ничего сказать не могу. И он всегда курит сигарету, которая никогда не кончается, не превращается в окурок. Запаха табачного дыма я тоже не чувствую.

—Заткнись! — как можно злее говорю я. Обычно это действует и призраки исчезают. Рассеиваются как дым. Они вообще не любят сильных эмоций, как только начинаешь волноваться или психовать — сразу пропадают. Но не в этот раз.

—Не сердись Максим, я просто констатирую факт, — он с удовольствием затягивается и выпускает струю серого дыма. Меня начинает тошнить, терпеть не могу запаха табачного дыма, а сейчас мне достаточно одного вида этого нахального курильщика. Но неожиданно я успокаиваюсь. Хоть с ними, призраками можно поговорить о моей тайне. Они по крайней мере ее никому не выдадут.

—Скоро сюда придут твои одноклассники, — бесцветным тоном сообщил Гробовщик.

—Это я и сам знаю, — раздраженно ответил я, мне хотелось, чтобы этот призрак исчез.

—Если от кого-то что-то хочешь, то так и скажи! — вдруг громко и твердо сказал Гробовщик и исчез. Быстро растворился в воздухе без следа, как и подобает призракам.

Через пару минут в холл третьего этажа стали заходить одноклассники Максима. К нему сразу же подошел Сашка.

—Дай математику списать! — быстро попросил он.

—Держи, — ответил Максим, после того как медленно подойдя к своему рюкзаку вытащил тетрадку по математике и протянул ее Сашке.

—Отойдем, — предложил Сашка, кивнув головой в сторону стены. Максим пожал плечами и вместе с ним отошел к дальнему подоконнику. Сашка стал лихорадочно списывать, боясь опоздать к началу урока. Максим на всякий случай загородил его так, чтобы учительница идя к классу, случайно, не заметила что Сашка списывает.

—Слушай, — не переставая писать заявил Сашка, — я знаю, почему ты глюки видишь, — и замолчал, ожидая вопроса. Но его не последовало. Максиму уже надоела тема призраков до отвращения. Неприятно осознавать себя психом, белой вороной. Некоторые одноклассники его уже и погадать просили, и спрашивали, не похищали ли его инопланетяне. Вот Вовка Гасников, тот бы уж разошелся в этой ситуации, с три короба бы наврал. Он уже имел неприятности когда утверждал, что ему звонили террористы и предупредили о взрыве, и он конечно, как честный человек перезвонил в милицию. В итоге уроки были сорваны и всех послали домой. Самого Гасникова быстро «вычислили» и провели воспитательную беседу. Завуч тогда ехидно сказал, что террористы почему-то решили заминировать школу как раз в день контрольной в их классе.

Максим продолжал молчать. Не дождавшись ответа Сашка продолжил:

—У тебя третий глаз открыт, вот ты им и видишь то чего на самом деле нет.

—Я бы тогда ауру людей видел, — возразил Максим, — как тибетские монахи. А так — всего несколько глюков, — он уже давно пожалел, что рассказал одноклассникам о призраках, но с другой стороны что было делать, когда он вдруг стал разговаривать на уроках и переменах неизвестно с кем. «Надо было не подавать виду, держатся как шпиону, хранить свои тайны в себе», — запоздало сожалел Максим.

—Вот что тебе надо сделать, — с важным видом, даже остановившись списывать сказал Сашка, — дырку тебе надо во лбу просверлить. Ну, там где третий глаз находится. Вот он у тебя тогда и закроется, перестанешь всякую муть видеть.

—Ага! — возмутился Максим, — ты мне чтоли хочешь дрелью черепушку сверлить? Тогда уж лучше из пистолета дырку эту во лбу сделать, чтоб наверняка глюки исчезли, а заодно и все глаза закрылись. И потом, с чего ты взял, что третий глаз, если кость просверлить — закроется?

—Ну мое дело предложить, — хмыкнул недовольно Сашка, и тут же спросил, — новеньких видел?

—В смысле? — не понял Максим.

—Ну глюки новые видел? — уточнил Сашка.

—Не, — покачал головой Максим, — Гробовщик утром приходил.

—И что сказал? — сразу заинтересовался Сашка.

—Как всегда, ничего особенного, — вздохнул печально Максим, — они никогда почти толково не говорят. Несут непонятно что, чушь одним словом.

—Понятно, — разочарованно протянул Сашка, отдавая ему тетрадку. Как раз прозвенел первый звонок, учительница открыла дверь и ребята стали заходить в класс.

В классе я сижу один. Раньше сидел с Колькой Дымченко, но он пересел на две парты назад, чтобы можно было обсуждать с Петькой Ильяскиным футбольные новости. Они оба заядлые болельщики, а я к спорту равнодушен.

Учительница потребовала раскрыть тетрадки с домашним заданием, быстро прошла по рядам, проверяя его наличие, обычно у нас их собирают и мы пишем во второй тетради, но сегодня она сделала исключение. Потом вызвала к доске Симулину — отличницу, высокую девочку в очках и с косой до пояса, типичную «зауканку», та написала пример из учебника и стала его неторопливо и основательно решать. Стало ужасно скучно и меня потянуло в сон. Я уже закрыл глаза и готов был плавно перейти в царство грез как вздрогнул от громкого и заунывного голоса:

—Помните ли вы Ваше Величество…

Я чуть не вскочил со стула, и не заорал «Помню, кретин!». Но всего лишь открыл глаза и посмотрел в направлении, откуда раздался голос. Так и есть, Китайский Император, призрак. А может и не император, а один из высоких сановников. Во всяком случае одет он роскошно, и на голове смешная шапочка с качающимися бусинками на ниточках. Эх, не надо было тогда смотреть фильм «Император и убийца». Через неделю после просмотра в кинотеатре этого фильма, появился этот призрак. Но на Императора из фильма он не похож, да и ко мне всегда обращается «Ваше Величество». Осталось надеть треуголку как у Наполеона, и добро пожаловать в психиатрическую лечебницу. Максим грустно улыбнулся. А может фильм тут не причем? Гробовщик и Синий Крокодил вроде в фильмах не мелькали, и вообще он их раньше нигде не видел. Призрак стоял у противоположной от окна стороны доски и почтительно кланяясь, продолжил:

—Помните ли вы Ваше Величество, свое обещание…

—Помню, — шепотом, склонив голову к тетрадке, чтобы никто не услышал ответил Максим, — пригласить на дискотеке…, — имя он даже шепотом боялся произнести. И это обещание он дал полгода назад, когда ни призраков, ни дискотек в его жизни еще не было. Он хотел на первой же дискотеке, которые устраивали с шестого класса, набрался смелости и пригласить Настю танцевать.

—Вам вряд ли удастся выполнить Ваше обещание, — мягко сказал и опять поклонился Китайский Император.

—Да уж сам знаю, — невесело усмехнулся Максим, — какое уж там обещание, в дурок бы не загреметь.

—Вы опять ошибаетесь, Ваше Величество, — вкрадчиво продолжал с тем же церемониальным поклоном Китайский Император, казалось, без этих поклонов он не может обойтись, — обстоятельства не зависят от вас. На этом разрешите мне покинуть ваше общество, — и он исчез.

Максим давно уже не боялся призраков, и разговаривал или спорил с ними на равных. В первый раз, когда он увидел Гробовщика, он тоже не испугался, хотя это случилось в полутемном школьном коридоре. Он в тот хмурый осенний день пришел в школу слишком рано. Когда он заметил идущего рядом и курящего Гробовщика, то решил, что это просто наглый старшеклассник таким способом показывает свою «крутость». В то время только завершилась мода на черные очки и пиджаки. «Матрица-2» и «Люди в черном-2» прочно завладели умами ребят. Школьной формы у них не было уже очень давно, Максим слышал о ней только по рассказам учителей. Поэтому все ходили, кто в чем хотел и кому что нравилось. Пара девчонок на класс старше сами сшили и носили мантии в стиле Гарри Поттера. А одна модница из параллельного класса «косила» под вампира. Это часто было похоже на какой-то странный карнавал. Максиму иногда казалось тогда, что их школа превратилась в филиал центра обучения секретных агентов и телохранителей. Одна девочка из их класса, татарка по национальности, с очками и в длинном плаще выглядела вылитой Тринити, за что и получила прозвище «Маша-Тринити». Мода прошла, а вот прозвище у нее так и осталось, чему она теперь совсем не рада. Пару раз огрызалась, но бесполезно. С прозвищами очень тяжело бороться поэтому обычно человек смиряется и привыкает.

Когда Гробовщик заговорил с ним, Максим тоже не испугался, мало ли странных ребят у них в школе учатся, а этот может вообще новенький. Но вот когда тот у него на глазах растворился в воздухе Максим долго не мог придти в себя. Все стоял посреди пустого коридора и тяжело дышал.

Синего Крокодила он тоже не сильно испугался, хоть тот и был под три метра ростом. Но он появился во время урока в классе, и Максим увидев, что все спокойно сидят и пишут упражнение по русскому языку, а не вопят и не пытаются сбежать, сумел подавить вырывающийся крик ужаса. К тому же Крокодил заговорил с ним довольно доброжелательно.

Страх пришел позднее, когда он понял, что это не единичные случаи, и что у него начались настоящие глюки. Вот тут он испугался по настоящему. Болен ли он? Что с ним будет дальше? Он сильно переживал по этому поводу, но набрался смелости и рассказал родителям о своих «гостях». Те первым делом спросили про наркотики, отец даже попросил показать вены на руках. Потом его потащили по врачам. А призраки не исчезали. Те таблетки, что выписали психологи и психиатры тоже не дали эффекта. Сначала Максим послушно принимал их и от этого ходил все время вялый и сонный. На уроках постоянно клевал носом и ничего не понимал из объяснений учителей. С трудом делал домашние задания. Когда он понял, что дальше так он уже учиться не сможет, то бросил пить успокаивающие и транквилизаторы. Он и без них быстро уставал, днем после школы почти всегда спал пару часов. Настроение оставалось подавленным и часто накатывал депрессняк.

К доске вызвали Настю Архипову. Максим с тоской смотрел на нее. И вдруг она обернувшись, перехватила его взгляд. Он конечно тут же опустил глаза, но все же ему показалось, что на миг она посмотрела на него с сочувствием. А она продолжила решать пример у доски.

—Кхе-кхе, — раздалось слева, со свободной парты. Болотова и Марьяненко заболели и стол слева от Максима пустовал. Уже по этому кашлю Максим понял с кем он сейчас будет говорить. Конечно он мог бы не оборачиваться, уткнутся в тетрадку, но сейчас ему стало как-то все равно. Только говорил он шепотом, чтобы учительница не сделала ему замечание, и одноклассники не смеялись. Он повернул голову, словно хотел посмотреть на свинцовые тучи за окном, но сам равнодушно оглядел чудовище, спокойно сидящее в классе. Стул ему казался наверно маленькой табуреткой и был не очень удобен.

—Привет, — прошептал Максим, он еще давно заметил, что как бы тихо он не говорил призраки всегда слышали его. Он решил — это еще одно доказательство, что видит он собственные глюки, а не реальных призраков.

—Здравствуй, — вежливо поздоровался Синий Крокодил и выпустил из трубки клуб дыма, после чего словно продолжил прерванный разговор, — а у меня что-то сердце опять прихватило… Наверно от погоды, не люблю я когда так пасмурно и холодно.

—А может курить надо меньше? — Максим отчего-то испытывал симпатию к этому призраку, Гробовщику он никогда не говорил ничего подобного, правда тот никогда не жаловался на здоровье.

—Яблочка бы скушать, но не сезон, — печально вздохнул призрак.

—На рынке всегда сезон, любые есть — красные и зеленые, были бы деньги, — возразил Максим.

—Да мне не такие… мне другие нужны, ваши я есть не могу. Сам ведь должен понимать, — с грустью в голосе ответил Синий Крокодил.

—Извини, призрачных яблок у меня нет, — без всякого сочувствия ответил Максим, разговор ему уже стал надоедать, он то смотрел на Настю, то косился на призрака.

—Не призрачных, а из Междумирья… я ведь там обитаю, сюда только в гости захаживаю, — объяснил призрак.

—Где же это Междумирье находиться? И зачем ты сюда приходишь? — Максиму еще ни разу не удавалось получить ответ, зачем к нему приходят призраки. Они всегда уходили от этого вопроса.

—О Междумирье тебе лучше Гробовщик расскажет, — с охотой ответил Синий Крокодил, — а то у меня плохо получается, ну короче… это… между тут и там.

—Ну здорово, а главное точно, — не смог не усмехнуться Максим.

—А прихожу я потому что скучно! И кроме тебя тут в общем-то поговорить не с кем, не все могут видеть нас. Но нельзя нам в вашем мире долго находится, вот и приходится обратно возвращаться, — оживился призрак.

—Черемухин! — от окрика учительницы Максим вздрогнул, — что ты там все бормочешь себе под нос. Делать нечего? Иди решай пример вместе с Архиповой.

Максим встал и покорно побрел к доске, но все же успел прошептать с укором:

—Помог бы, я же за примером не следил.

—Извини, — грустно ответил Синий Крокодил, — в математике или что тут у вас за наука, я слабоват. Вот в языках — пожалуйста. Латынь, древнегреческий, египетские диалекты, их я очень хорошо знаю.

У Архиповой как раз закончился мелок, и оставался только один большой прямоугольник. Максим попробовал разломить его руками, но сил не хватило. Что делать он не знал. Второго мелка у доски не было, это он хорошо знал, в их школе на всем экономили. Настя выжидающе смотрела на него, и он чувствовал, себя так неловко, что готов был сквозь землю провалится. Отдать его ей, но тогда чем самому писать?

—А ты его об доску, — посоветовал Синий Крокодил, — сразу сломается.

«Как это я сам не догадался?», — удивился Максим и легко расколол мел о выступ классной доски. Половину отдал Насте, а сам стал бегло просматривать пример. В алгебре Максим разбирался довольно хорошо. В последнее время он конечно стал учиться хуже, это касалось всех предметов. Но вдвоем с Настей они быстро «добили» пример под замечания учительницы.

На большой перемене после завтрака Максим поднялся на второй этаж, он решил зайти в библиотеку. Их школа представляла собой старое четырех этажное здание со множеством лестниц и коридоров, некоторые из которых заканчивались тупиком. Строилась она явно не как школа, говорили, что раньше это было то ли госучреждение, то ли какая-то военная контора. Здание, похожее на крепость, послевоенной постройки с толстыми кирпичными стенами и широкими подоконниками. Но лет десять назад в школе провели капитальный ремонт и сейчас она выглядела очень даже современно. Линолеум, который постелили на старый паркет глушил шаги, в пустом коридоре, освещенном светом из кабинетов доходившем сюда сквозь маленькие окошки под потолком. Люминесцентные лампы здесь сегодня не включили, было мрачновато. Около библиотеки в стене привычно белела ниша, в которой когда-то стоял на постаменте бюст Ленина, потом его убрали вместе с постаментом. А ниша осталась. Иногда ребята баловались изображая там какую-нибудь скульптуру в карикатурной позе посмешнее. Но сейчас там стояла вроде бы настоящая статуя. Однако Максим почувствовал, что это не камень. Или кто-то шутит, или что похуже. Белый балахон с надвинутым капюшоном не позволял разглядеть лица изваяния. Высотой статуя была с Максима, но у него почему-то сложилось впечатление, что тот кто выдавал себя за статую согнулся и скрючился, чтобы казаться меньше ростом. «Так и есть, призрак», — подумал Максим, белый балахон казался серым и гипсовым, ни единого движения, никто так пошутить не мог. Он еще надеялся, что это глупый розыгрыш, когда подходя, издали заметил фигуру в нище, но теперь сомнений не оставалось, и он решил просто не обращать на нового призрака внимания. Чем меньше призраков будут являться к нему, тем лучше. Он просто пойдет вперед, словно ничего не заметил. Но у фигуры под балахоном похоже были совсем иные планы. Когда Максим поравнялся с ней он услышал низкий старческий голос:

—Ну что, не пора ли точить косу?

Максим остановился, поняв что разговора не избежать, но смотрел прямо перед собой. Он все же немного боялся — слишком мрачная обстановка вокруг.

—Если статуи начинают разговаривать, то дело совсем плохо, — вполголоса сказал он сам себе. И резко развернулся к призраку. Это была Смерть. Она действительно согнулась и теперь медленно распрямлялась, становясь все выше. Под полами балахона как дым колебался непроглядный мрак.

—Ты пришла за мной? — невольно поежился Максим, ему стало совсем страшно. Теперь призрак возвышался над ним, но продолжал становится все больше.

—Нет, — усмехнулась Смерть, выходя из ниши, — просто пришла навестить старого знакомого.

—Что-то я не припомню, чтобы мы виделись, — сглотнув появившийся комок в горле ответил Максим. Он смог побороть свой страх и теперь открыто смотрел на безглазый череп, который впрочем очень хорошо передавал мимику «лица», словно был сделан из резины.

—А ты смелый… всегда был смелым, — усмехнулась Смерть, теперь она достигла потолка. Максим невольно отступил на шаг назад.

—Если ты не мой глюк, — с вызовом спросил он, — то ответь, что там, после тебя происходит? Рай, ад, реинкарнация?

—Во-первых! — голос Смерти стал греметь на весь коридор, — я не такая простая как вы люди себе это представляете. Я намного сложнее. Вы не понимаете собственной жизни, а хотите понять меня?!, — она сделала паузу, и уже тише продолжила, — что касается твоего вопроса, то я отвечу на него. Все зависит от человека и обстоятельств.

С этими словами призрак Смерти растворился в воздухе, оставив стоять испуганного и удивленного Максима посреди пустого коридора.

Он постоял немного в растерянности, обдумывая слова призрака Смерти. Потом, вздохнул, и решив не забивать себе голову, спокойно открыл дверь и вошел в библиотеку. Взяв пару нужных книг для внеклассного чтения, Максим пошел к кабинету физики, где должен начаться следующий урок. Большинство одноклассников еще не вернулись из столовой, где скорее всего стояли в очереди в буфет, покупая что-нибудь вкусненькое, поэтому холл, в который выходили двери классов был почти пуст. Несколько ребят из младших классов что-то увлеченно обсуждали, а потом со смехом побежали в коридор. Несколько мальчишек и девчонок стояли у двери класса физики, Мащенко что-то рассказывал. Максим огляделся и тяжело вздохнул, настроение и без того плохое еще больше ухудшилось. Сидя на батарее, около окна его уже дожидался Гробовщик. Но что хуже всего рядом с ним, опершись на подоконник и естественно не видя Гробовщика смотрела в окно Настя. Максим круто развернулся и подошел к группе одноклассников.

—Может все же подойдешь? Мне тебе кое-что сказать надо, — довольно резко окликнул его Гробовщик. Максим сделал вид, что не заметил его реплики.

—Ты ведь сегодня Смерть видел, — не унимался Гробовщик, — не хочешь узнать побольше? Например, где ты ее раньше встречал?

От последнего вопроса Максим вздрогнул. Он медленно подошел к окну и робко, запинаясь попросил Настю.

—Слушай, перейди к другому окну или вообще отойди…, — убедительную причину своей просьбы он никак не мог придумать, правду же говорить побоялся, поэтому после паузы агрессивно выпалил, — лучше вообще катись отсюда!

—А вот возьму и не уйду! — рассердилась Настя, — сам катись!

«Ну вот что теперь делать?», — задумался Максим. Настя меж тем с вызовом смотрела на него. Максим опустил голову:

—Насть, отойди пожалуйста, а то глюки у меня опять. И я с этим глюком поговорить хочу. Надо мне это… понимаешь? — тихо сказал он, глядя в пол. Ярость в глазах Насти мгновенно потухла, она тоже опустила голову.

—А можно я все же здесь постою…, — робко попросила она, — ты не бойся я никому не скажу. Я тайны хранить умею.

—Ты смеяться будешь, — неуверенно начал протестовать Максим, — и к тому же ты не будешь слышать что говорит глюк.

—Ничего, я так просто постою, ты на меня внимания не обращай, — быстро сказала Настя, — говори, не стесняйся.

—Хорошо, — кивнул Максим, — только встань справа, а то ты как раз между мной и Гробовщиком стоишь, — Настя быстро и молча выполнила его требование, мельком взглянув на то место, как показалось Максиму с некоторым страхом.

—Ну что разобрались в своих отношениях? — с ухмылкой спросил Гробовщик, сейчас он был похож на обычного старшеклассника.

—Ты хотел мне рассказать, о том где я раньше встречался со Смертью, — напомнил Максим, садясь рядом с ним на батарею, говорить он старался тихим шепотом, и при этом смотрел себе под ноги, чтобы одноклассники не обращали внимания.

—А ты всего лишь об этом? — притворно усмехнулся Гробовщик, но сразу же стал серьезным, как только начал свой рассказ, — тебе тогда лет пять было. Дома один остался. Стало скучно, вот ты и взял бабушкину брошку и сунул ее в розетку. Тебя конечно током ударило. Двести двадцать вольт это не шутка. Сердце остановилось. Ты упал на пол. А в другой руке точилку сжимал. Импортная, красивая такая, чтоб карандаши затачивать и перочинные ножики. Ты и сам не понял, что произошло, может поэтому нисколько не испугался. Встал и глазеешь на свое тело. Вот тут Смерть к тебе и явилась, чтоб с собой забрать. Точилка была твоей любимой игрушкой. Ты возьми да и ляпни: «Хотите бабушка я вам косу заточу?». Ты ее совсем не боялся. Смерть засмеялась и говорит: «Ну чтож, заточи, если сам вызвался», и лезвие тебе прямо к горлу протянула. А ты аккуратно, но с силой провел своей точилкой по лезвию. Понимаешь, ты искренне захотел заточить косу Смерти, поэтому к тебя это и получилось. Смерть тогда расхохоталось: «Спасибо, мальчик, иди-ка ты обратно. Потом встретимся». И снова у тебя сердце забилось. Ожил короче. Вот собственно и все. Очнулся ты лежащим на паркете, на руке конечно ожог остался, но родителям ты ничего не сказал, а брошку спрятал. А потом и вовсе все забыл.

Призрак замолчал. А Максим вспоминал. Он конечно помнил какие-то отрывки из рассказанного ему Гробовщиком, но они всегда казались ему его детскими снами и игрой воображения. Точилку он хорошо помнил, и как потерял ее в третьем классе тоже. Бабушкину брошку в виде бабочки, сидящей на булавке, с оплавленной заколкой даже вспоминать не пришлось, она до сих пор где-то валялась в ящиках его письменного стола. Теперь Максим вспомнил как засунул ее в розетку, и появившуюся фигуру в белом балахоне. Сверкающее лезвие и как он проводил по нему точилкой. Все встало на свои места. Воспоминания ожили и вернулись.

—Так это поэтому у меня глюки… или все же призраки, — рассуждал сам с собой Максим, шепча, — но почему они появились только сейчас?

—Время, понятие тоже сложное, — ответил на его вопрос Гробовщик.

—А как ты умер? — в упор спросил его Максим.

—А тебе не все равно? — усмехнулся Гробовщик, — важно, что я всегда был Гробовщиком, скачала учеником, потом подмастерьем, сейчас недавно мастером стал. Ладно, мне пора, а то на нас обращают внимание, вернее на тебя и на нее, — он показал рукой на Настю. Максим невольно оглянулся в направлении, которое он указал, а когда повернул голову обратно, Гробовщик уже пропал. Он посмотрел в сторону одноклассников и сразу почувствовал на себе ехидные взгляды девчонок, да и Сашка тоже довольно неприятно улыбался. Максим испугался что сейчас покраснеет. Он понял — все решили, что он разговаривает, причем не просто разговаривает, а шепчется с Архиповой, словно обсуждая какие-то свои секреты. Настя это тоже поняла и тут же отошла к подружкам. Максим отвернулся и стал смотреть в окно, сейчас ему больше всего хотелось провалиться сквозь землю. Кто-то хлопнул его по плечу. Вздрогнув Максим оглянулся, рядом стоял Сашка.

—Ты о чем с Архиповой шептался? — бесцеремонно спросил он.

—Я не с ней шептался, — осунувшись ответил Максим, — призрак приходил. Говорил, что один раз я уже умирал, вернее не умирал, а встречался со Смертью. Я ее сегодня видел, она со мной здоровалась как со знакомым, а Гробовщик объяснил почему.

—А-а-а, — со скукой в голосе протянул Сашка, истории про призраков, которые видит Максим ему уже стали неинтересны, — а я думал тебе Архипова нравится и ты к ней подкатываешься. Знаешь, что на той неделе, Жукалин ее на дискотеку в Детский досуговый центр пригласил?

—Круто, — равнодушно ответил Максим, но сердце его бешено забилось, — и что?

—А ничего, Архипова послала его подальше. Он ведь до этого, ее же подружке свою любовь предлагал, та согласилась, они гуляли вместе, Жукалин вроде хвастался что целовался, но по моему врет, а потом он ее бросил и на Настьку переключился, — Сашка как и многие в классе недолюбливал Жукалина.

—Дорого это наверно стоит… Я в рекламе по телеку видел, что там все есть: и компьютерный зал, и дискотека, и кафе, — равнодушно протянул Максим, внутри облегченно вздохнув.

—Да, на дискотеку в Досуговый центр — это круто, там один входной билет пятьдесят рублей стоит, значит на двоих — сто. А про цены там на колу и чипсы я вообще молчу, раза в три-четыре больше, чем в магазине, — продолжал Сашка, и сделав паузу сменил тему, — а Жукалин все-таки сволочь, надо бы врезать ему как следует, но ребят не соберешь. Но вот чего я не понимаю, так это девчонок. Ну умные его сразу отшиваю, интуитивно просекают, что он за чувак. А другие ведутся как последние дуры, ведь должны понимать, что через месяц ему надоест с ней и он за новой девчонкой ухлестывать будет. Гипнотизирует он их чтоли?!

—Гипноз тут не причем, — заметил Максим, — они может надеются что он именно на ней остановится, и еще наверно им льстит, что они кому-то нравятся. Особенно если им это напрямую говорят. А лапшу на уши Жукалин вешать умеет. Но, знаешь, каждый принимает решение сам и каждый за него отвечает.

—Ладно тебе философствовать, пошли на урок, — махнул рукой Сашка и они пошли в класс, заходя последними, вслед за учительницей.

На последнем уроке мне совсем стало плохо, я просто вырубился. Не заснул, а именно вырубился — потерял сознание, как сказали бы врачи. Но этого никто не заметил, все писали контрольную, а у меня в глазах потемнело и я уронил голову на руку. Училка в это время проверяла домашние работы. Я оказался в странном сне, а может видении. На уроке труда мы делали гробы. Да-да, самые настоящие гробы, кто-то стругал доски рубанком, кто-то забивал гвозди, а некоторые и я в том числе уже обили гроб материей. Но самое интересное и непонятное — это то, что на месте учителя труда сидел Гробовщик. И еще наша одежда. На нас всех надеты плащи, в которые были вшиты перья. Черные вороньи перья. Мы были похожи на стаю воронья. Никто не зажег электрический свет и мастерская освещалась серой пеленой туч за окнами. Ко мне подошел Гробовщик и улыбнулся холодной неприятной улыбкой. Он всегда так улыбается.

—Ну что, — показывая на гроб, который я только что сделал, усмехнулся он, — молодец, быстро сработал и качественно. Придется тебя принять в подмастерья, ничего тут не поделаешь.

—Я не хочу в подмастерья, — выдавил я из себя, слова давались с трудом, словно в горле что-то мешало говорить, — и вообще я не хочу быть Гробовщиком.

—Во-первых тебя никто не спрашивает, — опять усмехнулся Гробовщик, и после паузы серьезно добавил, — а во вторых Гробовщиком ты не будешь в любом случае. Место занято. Гробовщик — это же я, разве непонятно.

—Тогда зачем все это, — я медленно обвожу рукой занятых одноклассников, — что мы вообще делаем?

Гробовщик засмеялся, а потом ответил:

—Это всего лишь картинка, фантастическая иллюстрация к реальным событиям. После равнодушия следует зло и ложь, а за ними воронье и гробы. Была такая песня, ты ее слышал в детстве, но сейчас наверно забыл. Это тебе напоминание. Будь любым, но не равнодушным. Иначе все закончится вот этим, — и он хлопнул по краю гроба.

—Я не понимаю, — произнес я, — что это значит, какие события, ты хочешь сказать — я умру?

—Конечно, все мы в конце концов умрем. Ты разве не догадывался об этом? — рассмеялся Гробовщик. Тут меня кто-то сзади затряс за плечо. Сильно так затряс, я хотел оглянутся, но тут вся мастерская начала плыть и в конце концов куда-то провалилась.

Я очнулся. Меня трясла Настя.

—Чего? — не разобравшись и думая что это еще сон спросил Максим, непонимающе смотря вокруг, — что?

—Урок кончился Черемухин! Ты что, заснул? — громко ответила она, — все уже ушли, а до тебя не докричишься! Давай домой иди, а то мне еще в классе убирать надо.

«Да, все верно, она же сегодня дежурная», — вспомнил Максим, приходя в себя. На столе перед ним лежала недописанная контрольная. «Двойка обеспечена, а хотя плевать», — равнодушно подумал он. Настя проследила за его взглядом.

—Не расстраивайся, — вдруг мягким, успокаивающим тоном сказала она, — исправишь еще. Не последняя это же у тебя контрольная.

—Я и не расстраиваюсь, — ответил Максим, смахивая тетрадку, учебник и дневник в свой школьный рюкзачок, — это ерунда. Бывает и похуже.

Он быстро пошел к двери класса, на пороге остановился в нерешительности, потом повернулся и быстро пробормотал:

—Спасибо что разбудила.

—Да не за что, — ответила Настя, но Максим уже скрылся за дверью.

Спустившись на первый этаж, он увидел, что в раздевалке никого нет. «Все верно, у старшеклассников еще один урок, а наши все уже разошлись по домам», — кивнул он сам себе, неприятная слабость вдруг захлестнула его и он помимо воли сел на лавку. Максим посмотрел по сторонам. Никого. Охранники видимо вышли покурить или просто ушли по своим делам, наплевав на дежурство. А напротив на лавке у окна его, как казалось, ждал Синий Крокодил.

—Сил нет, — первым на этот раз начал разговор Максим, — как будто болею, но это не простуда. Что со мной? А?

Синий Крокодил тяжело вздохнул:

—Я конечно не должен тебе этого говорить…, — нерешительно начал он, — но это как перед грозой… ну предупреждение, что ли.

—О чем предупреждение? Что я с ума схожу? Это я уже понял, — в Максиме несмотря на слабость стал просыпаться гнев, — дальше что? Почему вы прямо никогда ничего не говорите?

—Потому что когда ты знаешь все наперед, то не сможешь ничего сделать, понимаешь? — быстро заговорил Синий Крокодил и закашлялся подавившись дымом, — «предсказанному — быть», слышал наверно. Просто будь готов принять решение.

—Думаешь это потребуется? — упавшим голосом спросил Максим, ему захотелось спать, — упекут меня в психушку и все дела. Никто даже спрашивать не будет. Я ведь слышал как поздно вечером отец с матерью об этом говорили.

—А ты не соглашайся! — раздался вдруг звонкий голос за спиной, Максим обернулся, хотя хорошо знал, кого там увидит. Настя, закончив уборку спустилась на первый этаж, собираясь домой. И застала его, говорящего с призраком. «Ну просто праздник», — подумал про себя Максим. Он обернулся к Синему Крокодилу, но на лавочке у окна уже было пусто. «Успел смыться», — устало подумал Максим, ему вдруг стало все равно: и что о нем будут думать, и что завтра скажет Настя в классе.

—Присядь рядом, — попросил он Настю, та, на удивление без всяких слов выполнила его просьбу. Она видела, что Максиму плохо и ей стало его жалко. А Максим меж тем продолжал говорить, тупо глядя на то место, где минутой назад сидел Синий Крокодил.

—Силы кончились, «по нулям кислород и бензин», — процитировал он слова песни, услышанной по радио, — устал я что-то за сегодня… да и вообще устал от глюков этих… Ну что я им сделал? Приходят и говорят со мной, как будто им поговорить не с кем. Сегодня вот сказали, что я умирал уже, встречался со Смертью. И что самое противное — я это вспомнил. И точилку, и Смерть с косой. Завтра я в школу не приду. Пусть кладут в психушку. Мне уже все равно, слишком я устал от этого. Просто хочется хорошо выспаться, — замолчав Максим решил, что одно дело, он все же сделает, положил голову на плечо Насте. А там наплевать, пусть ругается или смеется, ему уже все равно. Но прикоснуться к ее плечу не получилось, на Максима накатила новая волна слабости, и он просто завалился набок, уронив голову Насте на колени. Он даже не успел ничего подумать, так быстро темная пелена забытья накрыла его. Но он все же успел на миг почувствовать виском ее мягкие шелковистые волосы.

Максим оказался в чистом светлом зале, где стены, распахнутые окна были сплошь завешены былыми, слегка колышущимися простынями. Ощущение света, чистоты, свежести и прохлады поразило его. Он сидел, поджав под себя ноги в центре этого зала, размером примерно с его класс. На нем надет легкий чистый ослепительно белый халат или балахон, в этом типе одежде он не разбирался, но очень удобный, а перед ним лежат три разноцветных японских меча. Рукоятки и ножны у которых помимо золотых узоров покрыты соответственно черной, красной и белой эмалью.

—Помните ли вы, когда в последний раз чувствовали? — Китайский Император стоящий у стены, с поклоном произносит эту фразу.

—Помню, — одними губами отвечает Максим, — в конце весны. В прошлом году, когда впервые влюбился. Я почувствовал все — как зеленеют деревья, как капает первый дождь, как гремит первая гроза. Я думал, что в этом году дотяну до нее, но…, — он посмотрел на мечи, — не получилось.

—Еще ничего не сделано, Ваше Величество, тем более — ничего не завершено. Простите за упрек, но вы рано подводите итоги, — Китайский Император опять поклонился Максиму.

—Что это за мечи? — спросил Максим, — почему их три?

—О, это я с удовольствием объясню вам, Ваше Величество, тем более, что вам предстоит сделать сейчас свой первый выбор — выбрать один из этих мечей, — Китайский Император замолчал, давая Максиму время повнимательнее рассмотреть мечи. Они совершенно одинаковые, только цвет эмали разный, Китайский Император продолжил, — первый меч — Меч Прошлого, если на человека давит прошлое или он просто недоволен им, то при помощи этого меча, он может отсечь его и жить дальше.

—Без прошлого нет будущего, — медленно покачал головой Максим, — если у меня стереть память, кем я буду? Нет, это не для меня.

—Второй меч — Меч Настоящего. Он для тех у кого есть проблемы и кому надо их решить. Он для тех кто рвется в бой, таким этот меч поможет, — голос Китайского Императора становился громче.

—Вот это бы мне подошло, — замечает Максим, раздумывая, — проблем у меня много и я не знаю как их решать. Но я хотел бы сначала узнать о третьем мече.

—Это Меч Будущего. С его помощью человек, который боится или не верит в свое будущее может отсечь его…

—Что же это за человек без будущего? Я не понимаю, — перебил Китайского Императора Максим.

—Человек без будущего или сразу умирает, или, что чаще бывает, живет без пользы и без вреда, по отношению к другим людям

—Нет, я не самоубийца. Я выбираю Меч Настоящего, только вот что мне с ним делать? — с горечью спросил Максим, протягивая руку к мечу. Как только он коснулся его и сжимая ладонью поднял над полом, в комнате поднялся ветер, белая ткань начала колыхаться, а на солнце словно нашла туча. Свет из белого стал серым. Китайский Император молча серьезно посмотрел на него. Меч в руке становился все тяжелее, но Максим не опуская держал его перед собой, и вдруг налетает сильный порыв ветра. Максиму показалось, что зал начал кренится набок, он инстинктивно наклонился в другую сторону и проваливается в темноту.

Проснулся он от ощущения тепла, а еще ему не хотелось открывать глаза. Так бывает когда приснится хороший сон, и хочется в него вернутся, но понимаешь что это невозможно. Максим приоткрыл глаза, одновременно приподнимаясь на локте. «Ого, ухитрился заснуть прямо на школьной скамейке, обтянутой дермантином, всегда кажущимся таким холодным. Стоп. Я укрыт курткой Насти, укрыт кусочком синего неба с облаками. Вот почему так тепло, а теплая и мягкая подушка под головой… Ой, — ее ноги. Хорошо, что я руку под подушку не положил по привычке, как обычно дома делаю, когда сплю», — подумал Максим. Он поднял глаза чтобы посмотреть на ее лицо. Настя застенчиво улыбнулась.

—Тебе плохо стало, ну я и укрыла тебя курткой. Сначала испугалась, хотела за медсестрой бежать, но потом вижу что ты вроде просто спишь. Устал наверно? К тому же контрольная сегодня…

Максим окончательно пришел в себя и ему сразу стало как-то неловко. Он выпрямился и сел. Потом молча аккуратно передал ей куртку.

—Спасибо, я согрелся, хорошо поспал, — вытянул из себя Максим. Их с Настей снова разделяла бетонная стена толщиной в тысячу километров.

—Она синтепоновая, — опустила глаза Настя, принимая куртку, — а тебя действительно в психушку хотят положить?

—Скорее всего это уже решенный вопрос, — мрачно отозвался Максим, — ничего другого не остается, — он встал, глядя в пол, — может увидимся еще… в следующим году, — Настя тоже встала и посмотрела на него своими большими, словно немного удивленными глазами с длинными ресницами. И Максим решился. Он поднял взгляд. Он хотел запомнить Настю вот такой, смотрящей прямо на него девочкой, стоящей совсем рядом на расстоянии вытянутой руки.

—Ну ладно, пока, — попрощалась Настя и направилась к выходу.

—Пока, — ответил Максим и шепотом добавил, — вряд ли увидимся.

Идя домой, у него было одновременно печальное и светлое настроение. А тут еще пошел снег и хоть на улице стало чуточку сумрачней, но как-то свежее. «В психушке, когда меня накачают всеми этими успокаивающими, и я буду все время спать, то мне обязательно приснится Настя. Я ее хорошо запомнил», — думал Максим, глядя на падающие белые снежинки.

«Жалко Черемухина, он конечно тихоня, но зато не наглый. А когда сегодня уснул прямо у меня на коленях, таким беззащитным казался, как котенок. Интересно, как это — видеть призраков? Я бы наверно испугалась, а он — ничего. Разговаривает с ними, словно они его старые друзья. Это конечно ненормально, но все-таки интересно», — Настя набрала код домофона и открыв дверь, зашла в подъезд.

Вечером Максим подошел к родителям, только что поужинавшим на кухне, и напрямую спросил:

—Ну когда мне в дурок собираться? Лучше уж не тяните.

Мать отвернулась и стала мыть посуду. Максим понял, что она тихо плачет. Отец тяжело вздохнул.

—Знаешь, ты уже не маленький… сам решай, в общем мы без твоего согласия тебя никуда класть не будем. Вон, матери бабку одну на работе посоветовали. Она берется лечить таких как ты. Знахарка и народная целительница. Многих вылечила, она не как те шарлатаны, что в газетах рекламу печатают. На выходных поедете. Но сам должен понимать, что ненормально это — глюки видеть!

—А может это и не глюки вовсе? — сам себе задал вопрос Максим и задумался, — может это призраки из другого мира и они реально существуют. Ученые ведь допускают существование параллельных миров.

—Ага! — кивнул отец, — а что же они к тебе прицепились, чем ты такой особенный? Почему например я их не вижу и не слышу?

—Мам, — вместо ответа Максим обратился к матери, — помнишь бабушкину брошку? — он бросился в комнату, схватил стул, потом с ним — в коридор, долго рылся на антресолях и наконец нашел коробку со своими старыми «ценностями», которыми он дорожил в детском саду и младших классах. Открыв ее он нашел то что искал, серебряную брошь с оплавленным держателем. Держа ее на ладони, он подошел к родителям.

—Помните?

—Конечно, — ответила мать, — ее тебе бабушка на пятилетие подарила.

—Ну конечно, — подтвердил отец, — незадолго до смерти.

—Видите булавка оплавлена? — продолжал Максим.

—И что? — пожал плечами отец, — в костер кидал чтоли? Или переплавить над газовой горелкой хотел?

—Нет, — хрипло ответил Максим, — я засунул ее в розетку и меня током ударило. Да так, что сердце остановилось! Появилась Смерть и ко мне подошла, а я ей предложил косу наточить и наточил! У меня была такая красивая точилка, которую ты пап привез и мне подарил.

—Ну и это помню, — кивнул отец, — вип-подарок для начальства, мне-то случайно отдали. Вот я тебя и порадовал.

—Погоди, — прервала его обеспокоенная мать, — ты говоришь что у тебя сердце останавливалось. Как такое могло случится? Почему мы не знали?

—Потому что оно у меня снова забилось, Смерть так распорядилась. Что, еще не поняли? Я уже умирал один раз! Но причем тут призраки я понять не могу. Многие же клиническую смерть пережили. И ничего, живут, никакие глюки или призраки им не видятся, — Максим понял, что сам себя поставил в неловкое положение. Ответа на свой же вопрос он не знал.

—Так почему ты ничего тогда нам не сказал? — продолжала настаивать мать.

—Боялся, — пожал плечами Максим, — думал ругать будете сильно. А так вроде все обошлось. Потом вообще забыл. Я же не понял, что тогда умер, а потом ожил.

—Ладно, хватит, — закончил разговор отец, — телек долго не смотри, чтоб пол-одиннадцатого в кровати лежал. А насчет больницы не волнуйся, может эти твои видения сами собой пройдут.

Максим не стал отвечать, он просто вышел из комнаты. Телек он смотреть не стал, просто сидел за столом и разглядывал старую серебряную брошь, которую ему подарила бабушка. Женская брошь — вроде совсем никчемный подарок, но она обладала каким-то внутренним теплом, Максим чувствовал это. Бабочка, раскрыв крылья сидела на круглой головке булавке. Он подумал, потом решительно положил брошь в карман. Эх, если бы у него хватило смелости подарить эту брошь Насте. Впрочем подарить — это полдела, главное, чтобы Настя поняла, что это серьезный подарок, а не просто безделушка. Наконец наступило время ложится спать. Максим разделся, погасил свет и забрался под одеяло. Но заснуть ему никак не удавалось, он все переживал прошедший день и вспоминал все подробности «близкого контакта» с Настей.

—Ну вот и дождались! — раздался в тишине комнаты негромкий голос. Максим от неожиданности вздрогнул, несмотря на то что голос узнал. В кресле у окна вольготно расположился Гробовщик. Небо этой ночью очистилось от туч и ярко светила луна. В лунном свете Гробовщик смотрелся совсем не призрачно, но приятней от этого не становился. Белые кисти рук, темень костюма и очков создавали мрачноватое впечатление. Он привычно затянулся сигаретой и выпустил струю дыма, который в лунном свете казался темно-синим.

—Ну кури здесь, — поморщился Максим, привставая на постели.

—Настало время принимать решения, — усмехнулся Гробовщик, — ну что подмастерье, хватит духу стать даже не мастером, а повыше? Или психушка тебе больше нравится? Ты только представь — полное спокойствие и отсутствие любых чувств.

—Ты о чем? — не понял Максим, — что за чушь несешь?

—Я о том, что часы пробили, настало твое время, — засмеялся Гробовщик, — но ты молодец, меч правильно выбрал.

—И что мне теперь делать? А? У меня меча нет, а если бы и был, то я драться на мечах не умею. Ты вроде не дурак, должен соображать, — с укором сказал Максим, он действительно не понимал о чем говорит сейчас Гробовщик.

—Меч — это всего лишь символ. Символ принятия решений. Самое важное — желания и решения, а меч — кусок железа, главное — в самом человеке, — ответил на этот раз задумчиво Гробовщик, — понимаешь, для тебя все только начинается, но не сбейся с пути и не трусь. А там видно будет.

—Вот за что я вас призраков не люблю, так это за ваши намеки, а напрямик сказать не можете! — рассердился Максим.

—Напрямик?! Во-первых рассказывать все напрямик неинтересно, а во-вторых опасно, — строго ответил Гробовщик, — ты лучше спи давай. Завтра у тебя будет тяжелый день. Вот это я тебе прямо и наверняка говорю, можно сказать гарантирую.

—А ты что так и будешь здесь сидеть? — спросил в ответ Максим, он почувствовал надвигающуюся сонливость и зевнул.

—Да, посижу немного. Когда еще выдастся минутка отдохнуть? В кресле расслабится, покурить… Но ты спи, не обращай внимания, а я тебе хорошие сновидения пригоню, мне это легко, раз плюнуть, — улыбнулся Гробовщик, но Максим поежился от этой его холодной улыбки, — выспаться тебе надо хорошо.

—Годится, спокойной ночи Гробовщик, — решительно сказал Максим, и отвернулся к стенке, закрывшись чуть ли не с головой одеялом. Про себя он подумал, что хочет во сне увидеть Настю.

—Это у тебя она будет спокойная, — вздохнул Гробовщик, — а у меня…, — продолжать он не стал и замолк. Максим сам не заметил, как мгновенно уснул.

Настя ему приснилась, но это был не приятный сон, а скорее кошмар. Максим оказался в большом темном коридоре со множеством дверей, освещаемый тусклым серым светом идущим откуда-то сверху. С одной стороны коридор с дверьми, с другой — лестница с пролетами, уходящая вверх и теряющаяся в темноте. А между ними — маленький промежуток, не больше пяти метров в длину. Стены из некрашеного бетона. В нем стоят две лавки, точно такие же как в школе, на одной из которых он заснул сегодня днем. Настя сидела напротив него, закутавшись в простыню, подняв от пола босые ноги. А на нем — обычная одежда, в которой он ходит в школу. Максим молчит, смотрит на Настю, не зная что сказать.

—Максим, где это мы? — вдруг спросила его Настя.

—Наверно в моем сне, — пожал плечами Максим, но ему как-то не по себе, он понимал, что это сон, но сон особенный, а вот чем особенный, он сказать не мог, — интересно, может это нам вдвоем снится? — он сделал попытку неловко улыбнутся.

—Если сниться, то только тебе, — серьезно ответила Настя, и сглотнув добавила, — теперь я знаю, что такое видеть призраков.

—В смысле? — не понял Максим.

—Так ведь ты и есть призрак. Полупрозрачный, как будто состоишь из разноцветного дыма, — ответила Настя.

Максим со страхом оглядел себя — нет, вроде все нормально.

—Ты ошибаешься, я не призрак, — слова Насти немного обидели его, он встал, чтобы подойти и дотронутся до нее, доказать, что реален, но Настя поняла его иначе.

—Ты только не уходи. Побудь здесь еще, а то мне страшно. Я не знаю, что делать, куда мне идти? — умоляюще попросила она. Максим хотел ответить, что никуда не уйдет, сесть рядом и успокоить ее, но не успел. Из коридора раздался громкий голос:

—Иди куда хочешь! — по коридору к ним шел Гробовщик, — время и расстояние здесь не имеют никакого значения, важны лишь поступки, — звук его шагов гулко отражался от стен, он улыбнулся Максиму, — ну что теперь понял, каково это — быть призраком?

Максим почувствовал, что его начинает уносить из этого мрачного коридора вверх.

—Гробовщик, помоги ей! Пока я не вернусь, — успел прокричать он, хотя сам не понимал куда он обещает вернутся, — Настя, жди меня здесь!

Неведомая сила утащила его вверх и он проснулся.

Приподнявшись на локте, Максим первым делом взглянул на часы. Полвосьмого. Часы он всегда заводил на восемь. Конечно можно еще полчаса поспать, но спать Максиму больше не хотелось. Он лежал в полумраке комнаты, погода сегодня осталась такой же как вчера — сырой и пасмурной. Максим раз за разом вспоминал этот яркий приснившийся ему кошмар. От сна осталось чувство тревоги, желание куда-то бежать и что-то делать. Но куда и что — Максим разумеется не знал. «Впрочем, если я вижу призраков, стоит ли удивляться, что мне снятся такие реальные кошмары», — решил он, и еще раз посмотрев на часы, откинул одеяло, встал и начал одеваться. Сегодня он решил собраться в школу пораньше.

В школу Максим пришел одним из первых.. Он успел бросить рюкзак у кабинета истории, как внезапно на него чуть не налетел Ванька Бугаев. Максим еще успел удивится, что тот пришел тоже так рано.

—Слышал?! Архипова под машину попала! — поспешил поделится он новостью. Максим стоял ошарашенный этой фразой, смысл слов Бугаева медленно доходил до него.

—К-к-когда? — слова неожиданно стали застревать в горле.

—Да вчера еще! Она видно, как и я, в магазин пошла за продуктами. А меня маманя послала хлеба и масла купить. Ну вот подхожу я значит к перекрестку, а там толпа, менты и скорая. Я протиснулся, чтобы узнать что случилось, а Архипову как раз в машину «скорой помощи» загружали, на носилках. И не простой «скорой» — реанимации. А на асфальте кровь, и пакет полиэтиленовый, разорванный, из него всякие продукты повываливались и по дороге разлетелись. Ну прям как в фильме ужасов, — возбужденно рассказывал Ванька. Максиму стало плохо. Откуда-то снизу стала подступать тошнота. Ванька слыл первым сплетником в классе, его хлебом не корми, а дай рассказать кто что делал и где кого видели. Он был в курсе всех новостей, а сейчас был ужасно горд, что стал чуть ли не участником такого важного происшествия. Настю ему было почти не жалко, она для него — всего лишь действующее лицо автокатастрофы.

—Машина, которая ее сбила не иномарка, а обычная девятка, только в толпе говорили, что водитель встельку пьян. Разогнался и поехал на красный, а Архипова в это время дорогу переходила, наверно не успела заметить и отскочить, — начал уже предполагать Ванька. Ладони Максима стало трясти мелкой противной дрожью. Чтобы Ванька этого не заметил, он засунул руки в карманы. Теперь до него стал доходить смысл ночного кошмара.

—И г-где она с-сейчас? — заикаясь, задал он глупый вопрос. Но Ванька не заметил его состояния.

—Известно где — в больнице! — хмыкнул он. Максим ничего не говоря отошел к окну, его мутило. Постепенно холл стал заполняться, приходившими учениками в том числе и из их класса. Ванька тут же подошел к ним и стал пересказывать новость, добавляя от себя все больше и больше подробностей.

Из ступора Максима вывел только звонок на урок. Он взял свой рюкзачок и направился вместе со всеми в класс. Урок проходил необычно долго и скучно. Если раньше Максиму хотелось, чтобы призраки исчезли, то теперь он хотел чтобы появился хотя бы один. Он бы спросил у него где сейчас Настя. И прав ли он насчет своих мыслей о сегодняшнем ночном кошмаре. Но призраки не появлялись. А еще Максим очень хотел узнать как можно больше о состоянии Насти. Как она, сильно ли ушиблась? Но спрашивать не у кого. Одноклассники знали не больше его, а ее домашний телефон он не помнил. Можно было бы конечно спросить «классную», но он боялся это сделать. «Ну спрошу, а дальше что? Позвонить ее родителям? Им не до меня, одноклассника, о котором они никогда не слышали. Вряд ли станут вообще разговаривать. Жива она или нет, я узнаю завтра, ее подружки это узнают и разболтают всему классу. А так, что я могу сделать — я же не врач», — размышлял Максим, глядя на расплывающиеся перед глазами синие линии тетрадки. Мысль о том что Настя могла умереть он гнал подальше, стараясь об этом вообще не думать. Последний год, мысли о том, что она где-то есть и он обязательно увидит ее снова, согревала его даже в самые плохие моменты. «Как же я без нее? Нет, даже если меня положат в психушку, то я все равно буду знать, что она здесь и мы все-таки может когда-нибудь увидимся. У меня всегда была эта надежда — увидеть Настю. Но если она исчезнет…», — Максим оглядел класс. Ему вдруг показалось, что из класса откачали воздух и дышать нечем. Пустота, вакуум, где нет ничего, и где человек жить не может. Максиму показалось, что задыхается и он часто задышал. Полная безнадежность и апатия сменились яростью. Максим сжал кулаки, да так сильно, что шариковая ручка которую он держал — сломалась пополам.

—Ну, призраки! — прошептал он, — покажитесь! Хоть один, любой… я хочу знать!

—Не беспокойтесь Ваше Величество, — раздался в ответ спокойный голос Китайского Императора, — все наладится и образуется, как говорят наши мудрецы. Но дальше это большей частью будет зависеть от вас.

Призрак вежливо поклонился, стоя у классной доски.

—Что мне делать? — снова прошептал Максим, — я хочу знать, жива ли Настя? Что с ней?

—Что вам делать? Увы, я не могу вам посоветовать, так как вы хозяин своих поступков, а насчет этой девочки, вы сейчас узнаете, — спокойно ответил Китайский Император. Словно в ответ на его слова раздалась трель мобильника у одной из девчонок.

—Наташа, ну сколько раз я просила выключать эти ваши сотовые телефоны, когда вы на уроке! — резко сказала Ольга Михайловна, учительница истории.

—А это насчет Насти. Я просила маму позвонить, когда выяснится, как себя Настя чувствует, — нашлась Наташка, хотя еще не успела посмотреть на номер звонившего абонента. Но звонок был действительно от ее матери. Ольга Михайловна тяжело вздохнула, звонки мобильников учеников часто ее раздражали.

—Ладно, выйди в коридор — поговори, — разрешила она, ей тоже хотелось знать, что с Архиповой, одной из ее любимых учениц в этом классе. Наташка Казанцева мигом выбежала из класса. Максим напрягся, руки похолодели и снова стали дрожать. Через пару минут она вбежала в класс и прокричала:

—С Настюхой все в порядке, в реанимации она!

Максим не смог сдержать вздох облегчения. Значит жива, значит появится, вернется. Стало очень легко на душе и он улыбнулся. Даже если его положат в психушку, он вылечится и вернется. И вновь увидит Настю.

—Ты это… не радуйся…, рановато, — дальше последовал кашель. Максим бросил взгляд через плечо — Синий Крокодил, кто же еще может так кашлять. Сидит на свободной парте у окна и курит трубку, — реанимация это не подарок, продолжал призрак, — считай одной ногой тут, а другой там. Туда просто так не положат.

—Но ведь она жива, — прошептал Максим.

—А это как сказать, — Синий Крокодил с тоской посмотрел в окно, — одно тебе могу сказать. В сознание она не приходила, больше ничего не спрашивай, ни меня, ни других. Хватит, самому пора мозгами шевелить и учится собирать информацию. Но я думаю ты справишься, — и он растворился в воздухе.

Максим почувствовал неясную тревогу. Весь день и вечер призраки не приходили к нему. Это еще более усилило его беспокойство. Из головы не выходили слова Синего Крокодила: «Одной ногой тут, а другой там». А на завтра его ждало новое известие. Придя утром в школу позже обычного, потому что проспал, он застал бурное обсуждение одноклассниками состояния Насти. Главным рассказчиком был Ванька Бугаев. Начала рассказа Максим пропустил, но так как Бугаев любил рассказывать медленно и с подробностями, то самое главное он узнал.

—…Ну так вот звонит моя мамаша матери Насти и спрашивает, может чем помочь надо. Я по параллельному подслушиваю, тихо как мышь сижу. Оказывается Архипова в коме. И в себя не приходит, хотя вроде все нормально. Как там говорил ей врач… «внутренние органы не повреждены».

—Так она спит чтоли? — задал вопрос нетерпеливый Назарин, — ну как Гоголь в свое время уснул, его и похоронили.

—Да не, кома это совсем другое, — недовольно отмахнулся от него Бугаев, — это и искусственное дыхание, и кормят ее как-то через капельницу. В общем почти труп, но жить может, — тут Ванька сделал паузу и тяжело вздохнул, — самое скверное, что ее в больнице больше двадцати одного дня держать не будут. Дорого это — в такой коме жизнь поддерживать. Сказали максимум месяц, а если не очнется, то или пусть сами платят или…, — он хмыкнул и опустил глаза, — забирают домой.

—А много платить? — спросила Ира Морковцева.

—Тысяча двести рублей в сутки и это не считая лекарств, капельниц и так далее. Родителям Насти такие деньги не потянуть, они сейчас всякие благотворительные организации обзванивают. Помощи просят, но у тех тоже денег нет, или не дают, — объяснил Бугаев, — моя мамаша тоже подключилась, но толку ноль. Сегодня вот деньги дала и свечку сказала в церкви поставить «во здравие».

—Я с тобой пойду, — решительно произнесла Морковцева, — тоже свечку поставлю.

—И я, — отозвалась Наташка. До Максима только сейчас стал доходить страшный смысл слов Бугаева. «Двадцать один день, а потом…». Ему стало плохо, лица одноклассников стали расплываться, голоса доносились откуда-то издалека. Он все же он сконцентрировался, сжав до боли кулаки.

—Погоди, — хрипло сказал Максим, обращаясь к Бугаеву, но смотря в пол, — они не могут ее оттуда просто так выкинуть. У нас же всех есть эта самая… как ее… карточка социального страхования. По ней бесплатно лечить обязаны.

—Вот и лечат бесплатно месяц, а там как хочешь, — пожал плечами Ванька, — ведь в коме можно годами лежать, сколько фильмов про это видел. Лежал мужик в коме, а через несколько лет очнулся.

—Так это кино, — одернула его Морковцева, — ты не путай Голливуд с жизнью. Человек в коме, все равно что растение. Да и вроде разные они, эти комы бывают.

Максим отошел от одноклассников и оперся плечом о стену. Его слегка мутило, но это состояние быстро прошло. Голова начала прояснятся, а мысли приобрели четкость. Когда прозвенел звонок и класс стал заходить в кабинет, то Максим вдруг подхватил свою сумку и чуть ли не бегом бросился по коридору к лестнице.

—Черемухин, ты куда, а урок? — услышал он вслед голос учительницы.

—В задницу уроки, — негромко ответил он, но его никто не услышал. Ему сейчас нужен был один человек — его двоюродный брат. И где его найти, Максим знал. Тот работал в больнице, врачом-хирургом.

Мой двоюродный брат странная личность. Он на двенадцать лет старше меня, то есть почти ровно вдвое, на этот год. Когда он был старшеклассником, то увлекся всякими восточными учениями, даже изучал восточные единоборства. Но это увлечение продлилось короткое время и конечно хорошо драться он так и не научился, зато увлекся восточной философией и другими сходными теориями, у него до сих пор две полки книжек и брошюр стоят. Помню приходил я к нему с родителями. Те естественно свои разговоры ведут, а мы в его комнате сидим, он мне всякую занудную музыку ставил, и палочки зажигал. Вобщем дым стоял коромыслом. Соседи однажды пожарных вызвали, испугались, подумали, что где-то загорелось. От этого дыма у меня начинала болеть голова, а брат к тому же начинал толкать всякие заумные речи о медитации и прочем. Правда была одна приятная вещь в нашем общении, он никогда не считал меня маленьким и говорил на равных. Но все эти философии оказались цветочками, ягодки пошли, когда он начал экспериментировать с разными «расширителями сознания», в основном с травой или как ее еще называют «дурью». Слава Богу это его увлечение продлилось недолго и с наркотой он быстро завязал, но начались новые заморочки. Осталась музыка, медитации, эксперименты со сном — сдвигом дня и ночи, короче до недавнего времени психом считали его, а не меня. Одновременно он ухитрялся учится и закончить медицинский институт почти на одни пятерки. Меня он как раз психом никогда не считал, когда ко мне начали приходить призраки я ему первому подробно все рассказал. Он почесал затылок и сказал:

—Знаешь, Макс, — это он меня всегда так называет, — на глюки это не похоже. Я бы решил, что ты подключаешься к другому миру, но тоже не то, в общем то что ты видишь где-то есть. Но что это и где оно реально находится, я сказать не могу. Запомни одно — это не твои фантазии, глюкарщиков я много повидал. Ты не из них.

—Не понимаю, — ответил я тогда.

—Да я сам не понимаю, — махнул он рукой, — думаешь, если я врач, то все должен уметь и знать? Ты главное не бойся, а там видно будет.

Теперь мое состояние меня не интересовало, мне хотелось знать что с Настей и как ей можно помочь. Я долго, как мне казалось ехал на метро, потом на автобусе, предъявив строгой контролерше проездной. И через час с небольшим добрался до пятьдесят второй больницы.

Железная калитка была открыта, и Максим без труда прошел на территорию. Он боялся что охрана его не пустит, но все обошлось. Вахтер смотрел только за машинами, въезжающими на территорию, на посетителей он не обращал никакого внимания. Пройдя несколько метров по дорожке Максим вдруг понял, что совершенно не представляет где искать брата. Больница насчитывала корпусов десять, не меньше, соединенных частью закрытыми, а частью застекленными переходами. Максим знал лишь что брат учился на хирурга. «Значит надо искать „хирургический“ корпус», — решил он. Но никаких надписей на корпусах он не видел. Идя по дороге вперед и уже намереваясь зайти в первый попавшийся и спросить у кого-нибудь из персонала, где здесь работают хирурги, Максим увидел небольшой щит со схемой расположения корпусов и пояснениями где какое отделение находится. Корпус с надписью «Хирургия» находился в самой левой части схемы. Максим быстрым шагом пошел по направлению к нему. На входе оказалось непредвиденное препятствие в виде охранника.

—Ты куда малец? — недружелюбно осведомился дядька в пятнистой униформе.

—У меня брат здесь работает, — растерялся в первую минуту Максим, — мне с ним срочно поговорить надо.

—Какой такой брат? — хмуро ответил охранник, — небось навестить кого пришел, а сейчас часы неприемные. Так что давай назад.

—Но у меня действительно здесь брат работает, Белов Сергей Владимирович, вы позвоните, пусть он тогда ко мне выйдет, — быстро выпалил Максим.

—Говорю — нельзя, и звонить никуда не буду, — уперся охранник. Пришлось идти обратно к железной калитке. Медленно шагая Максим лихорадочно думал, что делать и озирался по сторонам, его взгляд вновь упал на схему. Он вновь посмотрел на нее более внимательно. Неожиданно его осенило — «Приемное отделение (справочная)». «То что надо!», — решил он. В приемное отделение его пропустили свободно. Два охранника сидели за столом и явно скучали. Максим подошел к окошку с надписью «Справочная». Девушка в белом халате вопросительно посмотрела на него.

—Извините, — робко начал Максим, — у меня здесь брат работает, так вот, мне срочно его надо видеть. Белов Сергей Владимирович. Он в том году институт закончил, теперь он хирург. А скоро станет как его.., а ординатором.

—Подожди, — улыбнулась девушка, — сейчас телефон найду и позвоню, но если обход еще не завершен, то тебе придется подождать, — она быстро пролистала какие-то списки, потом набрала номер.

—Вторая хирургия? … Там у вас Белов освободился? Его здесь брат ждет… Понятно…, — затем она положила трубку и посмотрела на Максима.

—Передадут ему, не беспокойся, а пока посиди подожди, — она кивком указала на ряд кресел у стены. Кресла, вернее стулья с подлокотниками, как в кинотеатре были довольно удобные. В одно их них плюхнулся Максим, сняв предварительно рюкзак и положив его на колени, сменную обувь он оставил в школе, решив, что зайдет за ней позже. Сейчас важнее — поговорить с братом. В уме он пытался подобрать фразы, слова, чтобы все лучше объяснить, но ничего не получалось, в голове была сплошная мешанина из воспоминаний, беспокойства и тревоги. Ждал Максим недолго, двери лифта в коридоре открылись и из них быстро вышел его двоюродный брат. Он сразу направился к Максиму. Учитывая, что тот никогда к нему на работу не приезжал, Сергей с беспокойством, глядя на его напряженное лицо и заметив тревогу во взгляде, сразу спросил:

—Что случилось? Тебе хуже стало?

—Не мне…, — выдавил из себя Максим и начал сбивчиво рассказывать о Насте. Брат слушал внимательно и только иногда потирал пальцами лоб. Сначала Максим не мог подобрать нужных слов и постоянно сбивался теряя суть, но потом взял себя в руки и хоть сбивчиво, но все объяснил. Он рассказал обо всем: призраках, Насте, автокатастрофе, бабушкиной брошке и детских воспоминаниях. Он сам не знал зачем все это рассказывает, ведь достаточно было сказать что Настя в коме и спросить что это такое и чем можно помочь, Но остановится Максим уже не мог. Он хотел выговорится как на исповеди. И брат был как раз тем человеком, кому он доверял. Когда Максим замолчал, Сергей тоже не спешил говорить, обдумывая услышанное.

—Да, влип ты, братишка, по самое оно…, — он сделал паузу, — судя по твоему рассказу кома у той девочки тяжелая. И все что сказали ее родителям — правда. Если за тридцать дней у нее не будет хотя бы малейшего сдвига в состоянии, то отключат аппаратуру и тогда сосновый гроб с венком от школы…, — посмотрев в глаза Максиму, он запнулся, — ты в Бога веришь? — Максим молча кивнул, — тогда иди в церковь и молись, больше ничего тебе посоветовать не могу.

—Я к Смерти лучше обращусь, — медленно ответил Максим, слова текли как густой сироп, — пусть вернет Настю. Я с ней уже говорил, мне бы ее только еще раз увидеть.

—А ты знаешь, что бесплатно ничего не бывает? Какую она у тебя плату за эту услугу потребует, подумал? Сам ведь понимаешь, что это не шутки с точилкой, — Сергей прищурился, — и потом, эта твоя Настя еще не умерла. Ты прав — Смерть, это не такая простая штука как мы все привыкли считать. Вот остановилось у человека сердце. Умер он или нет? Девять человек из десяти ответят что да. А сердце через две минуты взяли и обратно запустили. Ожил? Воскрес? Или все же не умирал? А представь этого же человека с остановившемся сердцем, но через час, тут никакой дефибрилятор не поможет. С комой еще сложнее. Вроде человек жив, а вроде и нет. Я думаю дело тут в душе. Отошла душа, как говорится в мир иной, тогда все. Хоть до ста лет с помощью аппаратуры тело поддерживай — без толку. Но если душа полетает и вновь вернется как говорится в бренную оболочку, тогда уже все от состояния этой оболочки зависит. Если тело в норме, внутренние органы работают нормально, то очнется. Выйдет из комы. Ты вот что, езжай-ка сейчас домой успокойся, а вечером мне позвони, я еще тут проконсультируюсь кое с кем, я же все-таки хирург, а не реаниматолог. Постараюсь собрать побольше информации.

Максим встал.

—Ладно. Спасибо.

—Э, надеюсь у тебя никаких мыслей нет… типа за ней последовать? — серьезно спросил Сергей, — в любом случае ты должен жить дальше.

—Я выбрал меч настоящего. Я же тебе это говорил, самоубийство — это не для меня, я хочу вернуть Настю, — голос Максима стал обретать твердость.

—А если не вернешь? — испытывающе взглянул на него брат, — что тогда? Нас в институте учили просчитывать наихудший вариант и быть к нему готовым.

—Будет плохо, очень плохо… и больно, — Максим сглотнув, представив как он будет жить без Насти, — потом боль будет постепенно стихать. Останутся лишь тяжелые воспоминания, но со временем померкнут и они. Помнишь как я плакал, когда умер подаренный на день рождения щенок? Это было во втором классе. Теперь это всего лишь неприятное воспоминание. Но с Настей совсем по другому, я буду жить в общем-то нормально, но ее — никогда не забуду.

—Тогда все более-менее в порядке, — кивнул брат, — ты, я смотрю повзрослел, счастливо, — он встал и пошел к лифту.

—Пока, — попрощался Максим и направился к выходу.

До дома он добрался в каком-то полусне, как говорят, на «автопилоте». Открыл дверь. Дома привычно тихо в это время — родители на работе. Максим снял куртку, переобулся в домашние тапочки, бросил рюкзак с учебниками на стул в прихожей и медленно прошел в свою комнату. Вызывать призраков он не умел и сейчас впервые жалел об этом. Вновь накатилось чувство безнадежности и отчаяния. Он подошел к шкафу и открыл ящик, где лежали лекарства, которые он туда складывал, не желая принимать их. Когда он начал видеть призраков и родители повели его по врачам, те выписали кучу разных таблеток. В основном успокаивающие и психотропные средства. Он достал сине-зеленую коробочку. «Лепонэкс», производство Швейцария, «Принимать строго по предписанию врача». Он знал что это за лекарство. Явь словно становится сном. Чувств нет абсолютно никаких, и все безразлично. Даже движения казалось затормаживаются, становятся более медленными и плавными. Максим еще раз посмотрел на упаковку. Шестьдесят штук. Двух таблеток там не хватало. И эти два дня, когда он их принимал он почти ничего не помнил. Потом он заявил родителям, что больше эту дрянь пить не будет, и как оправдание сказал, что не сможет с ними учится. Но это была неправда, учится, принимая эти сильнодействующие таблетки было трудно, но можно. Тогда родители поверили ему и коробка перекочевала в ящик. «Вот он, — подумал Максим, — меч прошлого и одновременно будущего. Если принимать по таблетке в день, то я пропущу смерть Насти совершенно спокойно, и буду смутно помнить о ней после. Вот только таблетки закончатся и все вернется, но будет еще хуже, так как я даже не пытался ничего изменить. Нет, лежи-ка ты лучше в ящике, — он бросил упаковку обратно и резко задвинул ящик, оставаясь стоять около шкафа, — но где же мне взять Меч Настоящего?». Его размышления были прерваны старческим голосом за спиной.

—Меч Настоящего всегда с тобой — это слова и поступки человека, — Максим узнал голос Смерти, и стал медленно оборачиваясь, боясь спугнуть призрака.

—Скажи, как мне помочь Насте? — не сдержавшись, он начал против воли беззвучно плакать, — хочешь я тебе косу всегда точить буду? — не выдержал он, сказав это прерывистым всхлипом. И полностью повернулся к ней. Смерть сидела в кресле, вольготно развалившись в нем, но косу с тонким сверкающим лезвием держала вертикально и ровно.

—Было бы неплохо, — усмехнулась она, Максим ее боялся, но страх пересиливало желание добиться ответа, — заполучить такого Точильщика… да еще на долгое время… Заманчиво, ничего не могу сказать, очень заманчиво. А что касается девочки, о которой ты спрашиваешь, то она еще не моя. Но я помогу тебе, у меня есть в этом свой интерес. Ты наверно знаешь о коридоре между мирами. Но вы люди всегда неправильно его представляете, на самом деле он не горизонтальный, а вертикальный. Вниз, сам понимаешь — в Ад, в верх — в Рай. Грехи тянут вниз, хорошие поступки вверх, и вы, люди, интуитивно это понимаете. Но! Есть души, которые по тем или иным причинам, сворачивают в сторону. А между белым и черным, Адом и Раем, проходит узкая, едва заметная серая переходная полоска, но так как граница бесконечна, то и эта полоска бесконечна. Она и называется Междумирье, отдельный мир со своими законами. Он вбирает в себя то что не принадлежит ни вашему, материальному миру, ни свету, ни тьме. О приведениях слышал? А задумывался, где они обитают, когда на земле не появляются? Там обитают души тех кто заблудился, но не только они. Если душа этой девочки сможет найти дорогу обратно, она будет жить. Но если попадет в рай или ад, или вообще не выберется из Междумирья — здесь она умрет.

—Как мне туда попасть? — хрипло спросил Максим хотя об ответе уже догадывался, но Смерть сказала совсем не то что он ожидал, — учти в Междумирье полно разных существ, одни стремятся напакостить, другие могут помочь. А за то что я тебе это все рассказала, ты пообещаешь мне, что если не сможешь выбраться из Междумирья, то станешь Точильщиком.

—Обещаю, — твердо ответил Максим, и сам не зная зачем поднял вверх два пальца на правой руке.

—Клясться не обязательно, — засмеялась Смерть, — но это приятно, что ты честный.

Она стала быстро таять, пока не исчезла совсем. Теперь Максим понимал, что он может сделать, но он вполне отдавал себе отчет, чем он рискует. К тому же Максим не знал, как осуществить это на практике — впасть в кому. Он решил, что завтра в школе поподробней узнает о состоянии Насти.

Но подробней узнать не удалось. Все то же самое, никаких сдвигов или тем более улучшений, единственная полезная информация, которую он узнал, это номер больницы в которой лежала Настя. Вот только отделения он не знал, Бугаев сказал что из реанимации ее куда-то еще перевели. Какая-то палата интенсивной терапии. Классная руководительница объявила о сборе денег для Насти. У Димки чуть не вырвался нервный смешок. Ну сколько они могут собрать? Даже если каждый принесет по сто-двести рублей, а больше родители не дадут, то надерется от силы на четыре дня. И это максимум. Конечно, дополнительные четыре дня это больше надежды, но сути не меняет. Нет, он будет действовать по другому и как, Максим уже решил. Но сначала он хотел повидать Настю, может в последний раз, но увидеть ее живой. И хотя в памяти запечатлелся ее последний образ, тот, когда она улыбается ему на первом этаже в школе, Максим хотел увидеть ее вновь, вроде как набрался храбрости и сил, перед тем как он поступит. После школы он аккуратно сделал уроки, потом взял справочник и нашел адрес сорок четвертой больницы, а также перерисовал на чистый листок план улиц как к ней идти от метро. Ехать он решил попозже, когда из больницы уйдет большая часть врачей и не будет посетителей. Так легче проникнуть к Насте. Потом вытряхнул на стол все свои сбережения. Он теперь хорошо знал о системе охраны больниц, и деньги могли ему понадобится, чтобы «договорится» с охраной. Он посмотрел на часы, следовало поторопится, иначе скоро придут родители и вопросов типа «Куда это ты собрался?» и «Когда придешь?», не избежать. А ехать только в один конец около часа. На столе он оставил записку: «Уехал по делам. Буду в десять.». Когда он вышел из дому то на улице было совсем темно. Черные силуэты деревьев, темная непроглядная земля, покрытая прошлогодними листьями. Весной еще и не пахнет, только-только закончилась зима. Время в метро пролетело быстро. Максим еще раз обдумал, как он поступит после возвращения. Четко и медленно, шаг за шагом, как компьютер, просчитывая разные варианты. А вот перед больницей внутрь стал заползать страх. «А вдруг меня не пустят, или родители Насти там будут, что я им скажу?» — неприятные мысли, казалось хороводом кружились вокруг него.

—Демоны неверия, — услышал он знакомый голос Синего Крокодила справа, — самые слабые, но и самые опасные. Сделать конкретно ничего не могут, зато все за них делает сам человек. Заморочат ему голову, а он и пойдет у них на поводу, сам того не догадываясь.

Максим невольно огляделся вокруг, ожидая увидеть новых призраков. Но кроме Синего Крокодила рядом никого не было.

—Их увидеть нельзя, — хмыкнул он, — даже я их еле различаю, размером с крысу, а выглядят как обычные мелкие бесы. Главное их оружие — наводить сомнение.

—Понятно, — Максиму стало легче, просто от того что он не один сейчас. И беспокойство пропало, — спасибо что объяснил, — поблагодарил он призрака.

—Не за что, ты их сам только что прогнал, провалились сквозь землю, — Синий Крокодил запыхтел трубкой, — а туда им и дорога. Ладно, удачи. — быстро попрощался он и почти мгновенно растворился в воздухе. А Максим уже подходил к больничным воротам. Он уже знал, что схема расположения корпусов должна находится где-то рядом. Это действительно было так, вот только сейчас был не день и в желтом свете отдаленного уличного фонаря он с трудом различал надписи. Но самое плохое, было то, что никакой «палаты интенсивной терапии» он не нашел. «Так, рассуждай спокойно, — сам себе приказал Максим, — если она была в реанимации, и не пришла в сознание, и ей нужны постоянно приборы, поддерживающие жизнь, то скорее всего в другой корпус ее не повезли. А значит эта палата должна быть в том же корпусе, что и реанимация». Нужный корпус он нашел без труда. Около входа на скамеечке под бетонным козырьком курил парень лет двадцати в белом халате. Максим решил спросить у него:

—Скажите, здесь находится палата интенсивной терапии?

—А тебе зачем? — удивился парень, и Максим сразу понял, то тот «навеселе», на врача он не был похож, так что скоре всего медбрат или санитар. Санитар тем временем сверху донизу оглядел незваного гостя. Обычный мальчишка, вот только зачем так поздно в больницу пришел. Часы посещения давно прошли. И тут Максим решил рискнуть:

—У меня… то есть там лежит девочка из моего класса, меня ее проведать послали. А я задержался на тренировке в секции… Вот только сейчас приехал, мне очень надо, иначе меня училка наша ругать будет и двойку по поведению влепит.

—Так где говоришь она лежит? — парень хоть и был пьян, но внимательно посмотрел на Максима.

—Палата интенсивной терапии. Настя Архипова, ее два дня назад из реанимации перевели. Она в коме, — быстро ответил Максим, и по взгляду парня, понял. Что тот сейчас его пошлет очень далеко, поэтому поспешил положить на лавку перед парнем «последний аргумент» — две смятые пятидесяти рублевки и пару десяток.

—Вот…, — опустил голову Максим, не зная что говорить дальше, взяток давать он не умел.

—Ого, — усмехнулся парень и взял деньги, — сто двадцать. Ты вроде на отпрыска новых русских не похож.

—Просто мне очень надо туда попасть, — ответил Максим.

—Ладно, — кивнул парень, — считай тебе повезло, что на меня наткнулся. Михалычу, это охранник тут сидит, сколько не предложи, ни за что не пустит, местом дорожит, понятное дело — пенсионер. Тут у нас главврач уже уволил двоих, за то что людей за «благодарность» пускали. Теперь остальные боятся. Но я тебя с другого входа проведу. Пошли.

Он встал, бросил окурок в урну и двинулся вдоль корпуса. Максим молча последовал за ним стараясь не отставать. Они довольно долго шли мимо освещенных окон первого этажа, пока не завернули за угол. Здесь располагалась совсем неприметная дверь. Санитар достал связку ключей, и быстро найдя нужный, открыл ее:

—Проходи, — пропустил он в темноту Максима. Тот без страха вошел в какой-то узкий темный коридорчик. Парень закрыл дверь и включил свет — тусклую лампочку под самым потолком.

—Снимай верхнюю одежду, — распорядился он, — тапочки есть?

—Нет, — упавшим голосом сказал Максим, этого он не предусмотрел.

—Ладно, — сплюнул парень, — если кто встретится — ты вновь поступивший. Идешь со мной на обследование. Хотя какое к черту обследование, у нас же реанимационный корпус, и вечер на дворе…, — санитар опять сплюнул, — ладно, надеюсь пронесет. Сейчас во всем корпусе ни души, кроме медсестер, а врачи только в реанимации дежурят. Прорвемся.

Максим тем временем снял куртку, шапку и зажал их под мышкой, оставшись в сером свитере и брюках.

—Эх, одежду оставить надо бы,…, — сам себе сказал парень осматривая голые стены, — а впрочем пофиг. Если нарвемся, то не отмажешься — что с одеждой, что без нее. Пошли и чтоб тихо!

Максим в ответ лишь молча кивнул. Они миновали следующую дверь и оказались на лестнице. Поднявшись на третий этаж санитар открыл незапертую дверь и они зашли в отделение. Он рукой остановил хотевшего уже зайти вслед за ним Максима и приложил палец к губам. Потом быстро прошмыгнул в дверь. Минуту или две Максим стоял на лестничной площадке один, слегка пахло сигаретным дымом и было довольно светло. Люминесцентные лампы под потолком освещали все ровным белым, но каким-то неживым светом. Дверь приоткрылась и санитар просунул в щель голову.

—Чай ушли пить. Считай нам повезло, даже с медсестрами мне не придется договариваться, — он сделал приглашающий кивок, разрешая войти. И Максим снова молча последовал за ним. По длинному коридору они шли уже не спеша. Санитар видимо успел узнать в какой именно палате лежит Настя и уверенно вел туда Максима.

—А ты не от класса приехал, — вдруг не глядя на него заявил парень, и хмыкнул, — и учительница тебя не посылала. Ты сам приехал, да угораздило же тебя так влюбится, обычно это позже происходит, — Максим молчал, он растерялся и просто не знал что ответить, — но ты молодец.

—Почему молодец? — выдавил из себя Максим.

Они уже подходили к палате, но санитар вдруг остановился.

—Та что у стены налево лежит, это — она. Красивая девочка. В классе в нее наверно многие влюблены, а приехал ты один. Зачем?

—Увидеть хотел, — тихо ответил Максим.

—Вот поэтому и молодец. Да, — вздохнул парень, неожиданно сменив тему разговора, — кома это не шутки. Ну иди, а я здесь постою, покараулю, на всякий случай.

И Максим переступил через порог на показавшимся ему мягким линолеум палаты.

В палате царил полумрак, верхний свет был выключен. Слабый рассеянный свет шел из-за плотных занавесок. Каждая койка с трех сторон закрывалась белой занавеской, с четвертой она упиралась в стену. Всего шесть мест. Очень тихо. Люди или без сознания или спят. Занавески даже не шелохнулись, когда он вошел. Слышится только какое-то мерное приглушенное шипение из-за некоторых занавесок. Максим немного испугался, ему вдруг показалось, что он находится в морге и живых здесь нет. Он даже подумал что сейчас увидит призрак Смерти, но никто не появился. Максим еще раз обвел взглядом палату. Ему стало поспокойнее, но в тоже время он растерялся. «Где же здесь Настя? — подумал он, и тут же вспомнив слова санитара „налево у стены“, повернулся в ту сторону. Боковая занавеска последнего „отсека“ находилась в метре от стены. Максим несмело подошел и приоткрыл ее так, что образовалась маленькая щелочка. Там, действительно лежала Настя. Максим быстро и бесшумно зашел за занавеску. Он внимательно посмотрел на нее. И невольно содрогнулся, Настя была как в фантастическом фильме вся „опутана“ прозрачными трубками. На лице у нее была очень похожая на респиратор штука, названия которой Максим не знал. Рядом с кроватью стояли сразу две капельницы. До шеи ее закрывала белая больничная простыня. Руки лежали поверх нее вдоль тела. Из под простыни выходили какие-то провода и шли к приборам с правой стороны, на них мигали и просто светились лампочки или светодиоды. А на кардиографе Максим увидел как прыгающая точка показывает как бьется сердце Насти. Максим поглядел на ее лицо. Настя словно спала. Над ее головой светила люминесцентная лампа, освещая все ровным белым светом. Но Максим чувствовал, что это обман, это не сон. Насти сейчас здесь нет, только ее тело, в котором поддерживают жизнь все эти приборы и капельницы. Но Максим все же сказал, вернее прошептал:

—Ты меня не слышишь… да и не можешь слышать, но я обещаю, что приду за тобой и верну. Ты снова пойдешь в школу и я тебя снова увижу, — он помолчал, не зная, что говорить дальше, — а если я и не вернусь, то мы все равно встретимся. Неважно где и неважно как…, — он снова замолчал, на этот раз надолго, — а теперь мне пора, чем раньше я начну, тем лучше, — Максим сглотнул, у него вдруг на глаза стали наворачиваться слезы, — так что я не прощаюсь.

Сказав это он буквально выскочил обратно за занавеску и быстро покинул палату. За дверью его уже ждал санитар.

—Быстро же ты, я думал, мне здесь с полчаса на стреме стоять придется, — усмехнулся он, — что так скоро?

—Здесь ее нет, — твердо ответил Максим, рукавом утирая слезы, которых сейчас нисколько не стыдился. Они пошли назад по коридору.

—Как нет? — удивился санитар, — там же табличка и именем и фамилией есть.

—Вы не поняли, ее тело там, а души нет. Но я хотел увидеть ее и увидел. Теперь надо возвращать душу, — четко ответил Максим.

—И как это ты собираешься сделать? — ехидно спросил санитар и вдруг стал серьезным, — э-э-э… ты это не думай о суициде, ты этим ей не поможешь.

—Я разве похож на самоубийцу? — резко спросил Максим, — нет, глупо это. У меня другой план.

—И какой же? — заинтересовался санитар. Но ответить Максим не успел, он увидел призрак Смерти, которая быстрым шагом шла им навстречу. Максим не успел увернутся и Смерть прошла сквозь него. Он почувствовал неприятное ощущение, словно его обдало холодным ветром.

—Не сейчас, — услышал он хриплый голос из-за спины. Максим не стал оглядываться и лишь ускорил шаг.

—Так какой у тебя план? — повторил свой вопрос парень, они как раз выходили из отделения и в эту секунду где-то внутри раздался тревожный звонок.

—Сегодня у вас на одного пациента будет меньше, — спокойно сказал Максим, уверенный, что это будет не Настя. Он хорошо помнил обещание Смерти.

—Не факт, — покачал головой санитар, — может откачают. А вот нам, вернее тебе драпать пора. Если здесь засекут, то мне такое устроят…

Они чуть ли не бегом спустились по лестнице, и оказались в той самой комнатушке, куда зашли с улицы. У самой двери Максим успел натянуть куртку, пока санитар отпирал дверь. Когда та распахнулась, Максим повернулся и сам не зная зачем сказал:

—Не откачают. Смерть если она приходит, то это уже все. Конец. Я это могу видеть. Счастливо вам.

—Ты еще приходи, мне деньги нужны, — усмехнулся на его заявление парень, Максим показался ему просто чудаковатым мальчишкой.

—Нет, сюда я больше не приду, — уверенно ответил Максим, — поэтому прощайте.

—Всего хорошего, — отозвался санитар и закрыл дверь. Максим пошел назад, он посмотрел на часы. Потом прикинул время на дорогу. Выходило, что он вполне успеет. Максим ехал к брату.

В дороге, сидя в грохочущем вагоне метро, он думал как лучше сказать о своей затее брату. И что делать если тот не согласится. Его план был прост. Впасть как и Настя в кому, найти ее в Междумирье о котором рассказывала Смерть и вернуть в этот мир и вернутся самому. «Да, — вздохнул Максим, — всего-то делов, умереть, а потом воскреснуть. Хотя нет, кома, это не совсем смерть. Что-то среднее. А если не вернусь, умру по настоящему? Хм, Смерть говорила, что тогда я стану Точильщиком, но это если только сумею попасть в Междумирье. А если нет? Если умру по настоящему? Страшно конечно, особенно родителей жалко, — Максиму стало совсем печально, — но с другой стороны если не будет Насти, придется садится не таблетки или жить с постоянной болью и пустотой».

—Если сомневаешься, лучше не ходи, — Синий Крокодил сидел напротив как раз между двумя старушками. Они его конечно не видели, иначе был бы страшный переполох в вагоне, а так все тихо, кто-то читает книгу, кто-то слушает плеер, некоторые просто мирно дремлют после трудового дня. Синему крокодилу пришлось согнуться так, что его морда чуть не касалась Максима, передние лапы он положил себе на колени.

—А трудно попасть в Междумирье? — тихо прошептал Максим.

—А это кому как, — ответил Синий Крокодил, — некоторым путь туда вообще заказан. Сможешь свернуть с коридора — вот и попадешь. Но не всякому это удается. Основное — вера, желание и ну что-то типа отчаянья. У вас это называется сжечь за собой мосты. Чтоб ничего тебя уже не держало здесь.

—Эй, погоди, — возмутился Максим, — мне же вернуться надо и не одному, а с Настей. Помирать или оставаться в этом вашем Междумирье я не собираюсь.

—Ты сначала попади туда, а потом уж будешь думать как возвратится, — усмехнулся Синий Крокодил, — но вот что я тебе скажу определенно — вернуться будет труднее. Намного труднее.

—Это я понимаю, — печально кивнул Максим, — а расскажи мне о Междумирье, ну какое оно? — попросил он.

—Самое разное, там все есть, — живо откликнулся на его просьбу Синий Крокодил, — но тебе самое главное выбраться из него. Заметь не попасть в рай или ад, а именно выбраться назад, в ваш мир.

—И что мне для этого надо сделать? — оживился Максим, желание действовать придало ему силы.

—А я откуда знаю? — ошарашил его ответом призрак, — у каждого это по разному происходит, если конечно удается выбраться. Но одно я тебе скажу точно — если ты выйдешь, то потеряешь память о том что там было и о самом Междумирье. Это один из его законов.

—Понятно, — кивнул Максим, задумавшись.

—Ну ладно, мне пора, эх, яблок бы сейчас, — вздохнул Синий Крокодил и растворился в воздухе. Максим до самого дома брата обдумывал его слова. А перед дверью решительно нажал на звонок. Он больше не сомневался в принятом решении. Невидимый Меч Настоящего словно рубанул перед ним воздух.

—Ого, привет крышелетам. Что случилось? — брат удивленно поднял брови, открыв дверь и увидев Максима. Он не ожидал что тот приедет к нему так поздно.

—Каким крышалетам? — не понял Максим, проходя в прихожую и снимая куртку.

—Ну так у тебя же крыша едет, а сейчас наверно уже улетает, летит короче, значит ты крышелет. Да не обижайся, — сказал Сергей, приняв серьезное выражение лица Максима за обиду, — меня так в школе и институте звали.

—Я и не обижаюсь, — пожал плечами Максим. В прихожую с кухни заглянула тетя Вера, мать Сергея, она была не меньше Сергея удивлена, увидев приехавшего племянника и тоже первым делом спросила: «Что случилось?». Не может же двенадцатилетний мальчик ехать почти через всю Москву просто так, чтобы увидеться с родственниками.

—Нет, все в порядке, я только хотел с Сергеем поговорить, — вежливо ответил Максим, — у меня к нему есть одно дело.

—Ну раз так…, — замялась тетя Вера, она была тактичной женщиной и конечно знала о «призраках» Максима, считая их следствием нервного заболевания, и поэтому решила, что он хочет «проконсультироваться» с ее сыном, — ты ужинал?

Максим отрицательно покачал головой.

—Ну вы пока пообщайтесь. А я как раз ужин разогрею, — и она скрылась на кухне.

—Проходи, рассказывай, что у тебя там еще стряслось, — пригласил его Сергей. Но Максим посмотрел на часы и попросил:

—Мне сначала надо родителям позвонить, я правда записку написал. Но они волноваться будут.

—Телефон у меня в комнате, — ответил двоюродный брат и гостеприимно распахнул перед ним дверь. Максим осмотрелся, в комнате ничего не изменилось, хотя что могло изменится за месяц, когда последний раз он тут был вместе с родителями. Ковер на стене, который пах восточными «благовониями», этот запах так и не смог выветрится, шкаф с книгами. Самыми разными, начиная от фэнтези и заканчивая Гете и Ницше. Кровать-диван, шкаф с одеждой, стул, пара кресел, вот и вся обстановка, которая не менялась у брата со студенческих времен. Добавились только современный компьютер и видак с телевизором. Старенький музыкальный центр стоял теперь на шкафу. Заметив, что Максим смотрит на компьютер и телевизор. Брат не без гордости похвастался:

—Вот как начал работать — купил. Все правда подержанное, б-у, как говорится, но работает нормально.

Максим сел на диван и дождался пока Сергей закроет дверь и сядет напротив в кресло. Затем он стал рассказывать. О Смерти, Междумирье, призраках и своем решении отправится за Настей. Максим сам удивлялся своему спокойствию, словно речь шла о загородном походе в выходные. Брат слушал его не перебивая. Это была еще одна особенность, которая нравилась Максиму, Сергей умел слушать собеседника. Когда он замолчал, Сергей некоторое время обдумывал его слова, а потом медленно сказал:

—Ты понимаешь чем рискуешь?

Максим молча кивнул.

—И ты хочешь, чтобы я тебе помог? — в ответ снова молчаливый уверенный кивок.

—Ты давал клятву помогать людям. Клятва Гиппократа называется, так ведь?

—А знаешь что еще было в этой клятве? — сердито ответил брат и выпалил, — «не навреди», есть там и такой пункт. Кстати, ты обо мне не подумал? О твоих родичах я молчу. Что будет со мной если ты загнешься?

—Мы должны сделать все так, чтобы если я умру, ты бы ушел и все. А если все-таки как-то на тебя выйдут. То я тебе заранее письмо напишу, что я это задумал, ты просто помогал мне по моей просьбе, — потом Максим подумав, продолжил, — нет, глупо, эта бумажка тебе ничего не даст, поэтому тебе нельзя попадаться.

—Ну наконец-то слышу от тебя голос разума, — вздохнул брат, и уже более оптимистично продолжил, — а из этого следует, что помогать я тебе вообще не буду и ты спокойно живешь дальше.

—Спокойно не получится. Я все равно попытаюсь отправить себя в кому, — решительно ответил Максим, — у меня есть психотропные таблетки — могу принять критическую дозу. Есть электрический ток из обычной розетки. И это только два варианта. Мне надо только почитать книги по медицине, чтобы не переборщить. Пойми я все равно попытаюсь это сделать, но ты можешь мне помочь как раз не умереть напрасно, а остаться в живых и спасти другого человека.

В этот раз молчание затянулось надолго. Брат подался вперед и опершись локтями о колени, положил подбородок на сжитые кулаки.

—А ты действительно крышелет, — усмехнулся он, но тут же стал серьезным, — еще вопрос, ну предположим помог я тебе в кому впасть, а дальше что? Куда мне твое тело девать, и сколько ты там будешь находится?

—Столько сколько мне понадобится, чтобы найти Настю и вернутся, что касается времени…, — Максим помолчал и развел руками, — не знаю сколько это займет, может час, а может несколько дней. Насчет того где я буду находится, то все просто: ты меня положишь в свою больницу…

—Погоди, ты хоть понимаешь о чем говоришь? У нас взрослое отделение и к тому же хирургия! И потом, как это все объяснить? Приходишь ты и вдруг ни с того ни с сего впадаешь в кому? Думаешь никто не будет разбираться почему? — возразил Сергей.

—Тогда дома, ты просто «скорую» вызовешь, — предложил Максим.

—Дома опасно, под рукой может не оказаться нужных лекарств или оборудования, того же дефибрилятора, если у тебя сердце остановится. Ты ведь как я понял решил через клиническую смерть пройти, чтобы попасть в коридор.

—Постой, — Максиму в голову пришла идея, — все знают, что у меня глюки. Так? Я приезжаю в твою больницу на обследование. Ты запиши меня к какому-нибудь профессору. Но приезжаю я раньше. Быстро меня отправляешь в какой-нибудь пустой палате, вытаскиваешь в коридор, зовешь на помощь и говоришь, что я потерял сознание.

—Погоди, — брат жестом остановил речь Максима, — ты не совсем хорошо понимаешь что такое кома. Кома — это длительная потеря сознания. И причины могут быть самые разные. Клиническая смерть — это остановка сердца. Это разные вещи. Кома может быть вызвана болезнью, передозировкой лекарств, отравлением, да даже обычным аллергическим шоком, если он тяжелый. А вот остановить сердце у здорового человека не так просто, вернее, непросто чтобы оно потом дальше заработало.

—Ты что не понял? — Максим хлопнул руками о колени, брат говорил сейчас точь в точь как их учительница, — мне надо попасть в Междумирье — раз! — он начал загибать пальцы, — попасть туда можно только из Коридора, когда человек умирает, пусть даже временно — два! Нужно чтобы кто-то поддерживал жизнь в моем теле чтобы мне было куда вернутся — три! Если я просто потеряю сознание — ничего не выйдет. Это все равно если бы я просто заснул.

—А ты себе не слишком много ставишь задач? — осадил его брат, — так можно коньки отбросить и ничего не добиться. Ты так веришь с себя, в свои возможности или ты считаешь себя неким избранным, уникальным?

—Нет, я не считаю себя суперменом, — опустил голову Максим, — но Смерти я верю, — твердо закончил он.

—А если ты не попадешь в это свое Междумирье? — хмуро спросил брат, — не умрешь, но и пути туда не найдешь? Очнешься и все.

—Тогда можешь навестить меня в психушке. Значит я действительно псих, и все это мои глюки и бред, — Максим замолчал. Брат немного думал, а потом вдруг улыбнулся:

—Младший — сумасшедший, а старший сумасшедший поболее, — и сразу стал серьезным, — завтра позвонишь мне на работу часиков в одиннадцать. Я постараюсь все устроить, будь готов немедленно выехать. Езжай как будто действительно на консультацию к врачу собрался.

—Понял, — кивнул Максим. Они еще немного обсуждали детали: утром не завтракать, никаких писем или записок родителям. Только сказать самому, что завтра Максим может быть поедет на консультацию к очень хорошему профессору, которую организовал его двоюродный брат. Их прервала тетя Валя, войдя она пригласила.

—Ну Максимка иди ужинать, все готово. Ты Сергей чай пить будешь?

—Ага, — согласился Сергей и они пошли на кухню, предварительно Максим позвонил домой родителям и сообщил где он и когда вернется. Ужин прошел как обычно, Максим рассказал, как учится, о случившемся с Настей он предусмотрительно умолчал. У них все по прежнему, чувствует он себя нормально, вот только глюки достали. Тетя Валя конечно жалела его и говорила, что все пройдет и наладится. После ужина он сразу поехал домой, отказавшись от того, чтобы до метро его проводил Сергей.

Вернулся Максим домой в десять вечера. Родители конечно волновались за него, но его звонок немного успокоил их. К тому же Максим сказал, что ездил к двоюродному брату насчет консультации у хорошего специалиста. Выходило, что Сергей пригласил его, а не он сам приехал. Так же он не забыл упомянуть, что завтра может поехать к очень компетентному профессору, как раз специализирующемуся на таких случаях. Напоследок сказав, что он уже поужинал в гостях, Максим сославшись на усталость ушел спать. Как ни странно, несмотря на все сегодняшние переживания и завтрашние возможные события заснул он почти сразу.

Снова Максим оказался в том темном коридоре с лестницей наверх с одной стороны и дверьми с другой. Но Насти там не было, на скамейке сидел лишь Гробовщик, понуро опустив голову.

—Извини, я не смог ее удержать, — быстро заговорил он, — я здесь постоянно, а она вновьприбывшая, у нее энергии больше.

—Куда она пошла? — строго спросил Максим.

—Побежала по коридору, а потом — в одну из дверей. Поэтому она сейчас может быть где угодно. Здесь переместится — раз плюнуть. Междумирье большое, я пытался ее найти, но не смог, — извиняющимся тоном говорил призрак.

—А лестница, — спросил Максим, — куда она ведет?

—Ни куда, а откуда, — поправил его Гробовщик, — по ней можно только сюда придти, обратно нельзя. Она односторонняя. Да, — кивнул он на недоуменный взгляд Максима, — здесь есть и такие лестницы.

—Возможно завтра мы встретимся, — тихо сказал Максим, — жди меня здесь.

—Нет, во-первых ты не обязательно попадешь именно сюда, а во-вторых ты ее быстрее найдешь, так как любовь это как связующая нить. Тебе я постараюсь помочь потом. Но будь осторожен при переходе, сил тебе понадобится много и особенно веры, а то или ничего не получится — просто вернешься, или наоборот — умрешь насовсем, — Гробовщик говорил быстро, Максим видел, что он волновался, -а теперь все, мне пора, — он поднялся с лавки. Удачи не желаю, здесь она ни при чем. Удача здесь — это ты сам.

—До встречи, — твердо ответил Максим, — я верю, что мы еще встретимся.

—Неплохо бы, — как обычно усмехнулся Гробовщик и пошел по коридору, а Максим провалился в темноту. Ему еще снились в эту ночь сны, но обыкновенные, которые он почти не запомнил. Проснулся он бодрым и с какой-то мрачной решительностью.

Родители уже ушли на работу. Максим поглядел на часы — десять минут девятого. Он еще может успеть в школу, но туда сегодня не пойдет. Есть дело поважнее. Максим встал, оделся, в ванной почистил зубы и умылся, потом не торопясь позавтракал. И стал ждать. Время тянулось медленно, за окном проплывали все те же серые скучные тучи что и вчера. Максим не мог себя ничем занять, он то включал телек, то опять выключал его, программы и фильмы лишь раздражали. Потом он лег на диван и стал вспоминать. Сначала призраков, потом Настю. Около десяти, не выдержав, он поехал в больницу к Сергею. Около больницы Максим заметил таксофон, порылся в кармане и достал телефонную карточку. «Вроде на ней еще осталось несколько минут разговора», — подумал он. Подошел к таксофону и вставив ее в щель, набрал номер, и как только услышал голос брата, нажал кнопку соединения.

—Привет, это я, — сказал Максим.

—Рановато ты, — не здороваясь ответил двоюродный брат, — но вроде все в порядке можешь выезжать. У меня все готово. Тапочки белые не забудь, — попробовал пошутить он, но Максим почувствовал, то Сергей сам сильно нервничает.

—Я уже здесь, напротив больницы, — быстро сообщил Максим, — куда мне лучше идти.

—Не выдержал значит…, — протянул брат, — понимаю… Иди к главному входу. Я тебя там встречу.

Максим повесил трубку, вытащил из щели автомата карточку на которой еще не кончилось время и быстрым шагом направился к больнице. Пройдя главный вход и оказавшись около регистратуры он увидел брата, который сразу направился к нему и провел мимо охранников. Те ничего не сказали — если мальчик идет с врачом, то все в порядке.

—Так, сейчас в кардиологию, я там палату подготовил, — Сергей с усмешкой посмотрел на Максима, — ну что готов умереть сегодня?

—Я не умирать сюда пришел, а попытаться попасть в Междумирье, за Настей, — твердо ответил Максим, хотя у него прошел неприятный холодок по спине. «Ведь действительно придется умереть, пусть и не надолго», — подумал он, и судорожно сглотнул. Но представив Настю там, в палате интенсивной терапии, в прозрачных трубках, с капельницами, словно жалом, впившимися в руку, он отбросил сомнения. Он пойдет, а там будь что будет.

—Времени у тебя — всего две минуты, — быстро предупредил брат, — от момента остановки сердца я жду ровно две минуты, потом сразу применю дефибрилятор. Затем, если все будет в порядке, я выволоку тебя в коридор и позову на помощь.

—А как ты собираешься мне сердце остановить? — нервно спросил Максим, этот вопрос оказался для него очень неприятным от него словно веяло холодом смерти.

—Я вчера до ночи литературу просматривал и в Интернете копался. Есть такой препарат, вернее смесь разных препаратов, они на время блокируют функции дыхания. Но действуют очень короткое время. Главное дозу правильно подобрать. Здесь ошибиться нельзя, или совсем не будет эффекта, а повторно ее вводить нельзя или помрешь уже по настоящему, — говорил Сергей, выходя из лифта и идя по пустому коридору, — сюда, — он быстро отпер ключом какую-то дверь и буквально втолкнул туда Максима, потом посмотрел по сторонам, не заметил ли их кто и зашел сам.

Посреди палаты стоял узкий медицинский стол, рядом — стойка с приборами такими же проводами и трубками как у Насти, еще Максим заметил маску, похожую на респиратор.

—Куртку снимай и залезай на стол, — быстро приказал ему брат, — ботинки не трогай, — предупредил он, видя как Максим потянулся к шнуркам. Сам он в это время возился у другого столика, вскрывая ампулы. Некоторые из них были большие, но попадались и совсем маленькие.

—Тут как в операционной, — заметил Максим, снимая куртку и кидая ее на стул у двери.

—Это и есть операционная, — Сергей набирал лекарства из ампул в довольно большой шприц, вдруг он что-то вспомнил, — постой, сколько ты весишь?

—Не знаю, — честно признался Максим, он действительно давно не взвешивался.

—Ладно, — брат заметно нервничал, он оглядел его сидящим на столе и прикинул, — килограмм сорок пять наверно будет. Ты ложись и закатай рукава.

Максим тут же выполнил требование. Теперь над ним навис белый потолок, с огромной медицинской лампой, от этого и еще от страха его стало слегка мутить. «Нет, только не сейчас, надо собраться, вспомнить что-то хорошее», — думал он, мысленно перебирая в голове разные образы. Т только когда он представил небо с облаками, как куртку у Насти, ему стало легче. Брат меж тем стал застегивать ему ремни на ногах, поясе и руках, накрепко пристегивая к столу.

—А это зачем? — удивился Максим.

—На всякий случай, если судороги будут, ты не беспокойся, — постарался ободрить его брат. Связанным, а иначе это назвать было нельзя Максим чувствовал себя не очень хорошо. Брат стал подключать разные датчики, надел Максиму на палец какую-то резинку. И тут же включил один из приборов. Повернув голову Максим увидел как точка бежит по экрану и показывает его сердцебиение. Там же высвечивалась частота пульса и давление. «Совсем как в фильмах», — невольно подумал он. Сердце билось слишком часто. «Это от волнения», — понял Максим и глубоко вздохнув, постарался успокоится. Цифры, показывающие частоту пульса стали уменьшатся. Подошел брат со шприцем.

—Предупреждаю, будет неприятно и возможно больно, но не долго, секунды три от силы, — сейчас он с какой-то жалостью и сочувствием смотрел на Максима, потом тихо сказал, — слышь, Макс, ты почти взрослый. Все уже понимаешь, еще не поздно это отменить. Выйдет из комы эта твоя подружка, и все будет хорошо.

—Она не моя подружка, она моя одноклассница, — именно последние слова Сергея придали Максиму уверенность и помогли перебороть страх, — начинай! — коротко приказал он. Брат протер ватой со спиртом сгиб и воткнул в кожу иголку. Максим поморщился и отвернулся. Он терпеть не мог уколов, не из-за боли, а из мерзкого ощущения, когда железо входит в живую плоть.

—Терпи щас начнется, — предупредил брат и сильно нажал на поршень. Максим ожидал конечно неприятных ощущений, но когда сразу после слов брата ему сдавило горло невидимой силой и он стал задыхаться — этого он предвидеть не мог. Боль словно раздирала легкие, но вздохнуть, несмотря на все усилия, он не мог. Максим непроизвольно дернулся, но ремни крепко держали его. И только сейчас сознание медленно стало гаснуть, боль постепенно отступила, перед глазами встала темная пелена, которая мгновенно заслонила собой все. И Максим почувствовал как где-то внутри, словно из него вырывают стержень, который и есть его жизнь. А потом наступила легкость. Максим как во сне увидел себя над операционным столом, брата быстро готовившего дефибрилятор. Он никак не мог собраться с мыслями, хотелось просто плавать вот так. Но все-таки ему удалось сконцентрироваться на одном единственном слове «коридор». Он посмотрел вверх и действительно увидел его, как туннель со смазанными стенками, словно сделанными из черного тумана, а в конце ослепительный свет. Его словно подхватило потоком теплого воздуха и понесло наверх. Мысли стирались сами собой. Но Максим прочно держался за одно слово «Настя». Когда уже кабинет-операционная остались далеко внизу, он усилием воли выдал всего одну мысль, тела у него уже не было: «В сторону!», и словно подчиняясь его воле поток, тащивший его вверх ослаб. А Максим повернув вошел в серую стену коридора. И снова темнота. Сколько она продолжалась, он не помнил. Очнувшись он подумал, что еще спит. Он сидел на месте Насти, на скамейке в том самом подвале, а напротив него улыбался Гробовщик.

—Добрался! — радостно сказал он, — а я уж думал, что ты не придешь, умирать — это всегда страшно.

—Где я? — спросил Максим, оглядывая себя, вроде ничего не изменилось тело как тело, руки, ноги на месте, и одежда та в которой он ложился на операционный стол. Вот только рукава не закатаны. Но в тоже время он хорошо помнил и операционную и коридор из которого свернул в сторону. И Гробовщик сейчас не выглядел призраком, обычный парень в черном костюме.

—Добро пожаловать в Междумирье, — улыбаясь поприветствовал его Гробовщик.

—Значит я уже умер? — спросил в замешательстве Максим.

—Ничего подобного, ты в коме, как и она. Хочешь покажу? — и не дожидаясь ответа повернулся к стене и сделал взмах рукой, на стене как на плоской плазменной панели, которые Максим видел в супермаркете, показалась операционная и брат, снимающий бесчувственное тело со стола. Его собственное тело. От этого зрелища Максима передернуло.

—Теперь в реанимацию, и в палату интенсивной терапии, — торжествующе провозгласил Гробовщик, — так вроде? Я ничего не напутал?

—Где Настя? — не отвечая на его вопрос спросил Максим.

—Да у Синего Крокодила она, небось чаи гоняют, — усмехнулся он.

—Ты же сказал, что присмотришь за ней, пока я не приду! — закричал Максим.

—Извини, — серьезно ответил Гробовщик и склонил голову.

Максим растерянно посмотрел на коридор, со множеством дверей.

—Куда ведут эти двери? — тихо спросил он.

—Да куда хочешь, это неважно, открывай любую и иди. Ты ее быстро найдешь, любовь — лучший компас. Но, — он поднял указательный палец вверх, — важно то что ты сделаешь за дверью. А остальное — ерунда, — Гробовщик пребывал явно в хорошем настроении и не чувствовал больше за собой вины.

—А лестница? — Максим рукой показал на бетонную лестницу, уходящую в темноту.

—Хочешь подняться — попробуй, — снова улыбнулся Гробовщик. Максим уверенно шагнул на первую ступеньку, а вот дальше не смог сделать ни шагу, казалось он уперся в невидимую стену, плюс его тело сразу потяжелело во множество раз и тянуло вниз. Он смог забраться еще на одну ступеньку, но почувствовал, что это предел, больше он не сможет, и спустился обратно к Гробовщику.

—Ты со мной? — с надеждой спросил он. Ему было сейчас довольно жутковато в этом новом для него мире.