Только немножко поворчала, что муж забрал с собой радио. Хорошая музыка от финской «Мафии» и ей пришлась очень по вкусу.

Перевелся к новому месту службы Саня Кадомцев, и Александров стал отвечать за хранилище секретных частей и оборудования.

Четыре раза за год лейтенант сходил в техническое обслуживание, занимаясь той самой главной работой, к которой готовился пять лет.

Внешне выполнение боевой задачи было напрочь лишено романтизма. Спокойно, обстоятельно номера расчета проводят операции со сложным электронно-механическим агрегатом, многократно проверяя выполняемые действия и фиксируя каждый шаг, осуществляют плановые замены, контролируют срабатывание узлов пультами и автоматизированными комплексами, заполняют результатами журналы и формуляры.

Действие происходит в просторном, чистом, ярко освещенном зале, за удобными стойками, даже с мягкими табуретками.

Совершенно мирная инженерная идиллия.

Но Сергей никогда не забывал, что эти совершенные, идеально изготовленные высокотехнологичные изделия являются ядерными боеприпасами, самым мощным оружием на Земле. В любой момент их можно обрушить на врага, назвав испепеляющую ярость ядерных и термоядерных грибов скромным словом «применение». И каждое действие лейтенанта Александрова, как и его товарищей, нацелено на одно: обеспечить гарантированное, стопроцентное срабатывание, не оставляющее агрессору ни малейшего шанса.

В этом и состоит суть технического обслуживания, то, из-за чего оно является выполнением боевой задачи.

На занятиях по огневой подготовке, «проставившись» офицеру-равовцу, несколько раз удалось немного пострелять с близкой дистанции, в движении. Результат обнадежил и заставил даже немного загордиться. Единственная всплывшая ошибка: надо целиться не в голову, а в грудь или середину корпуса — пуля уходит немного выше воображаемой точки попадания.

Несмотря на семейное счастье, спокойную, размеренную жизнь, Сергей продолжал готовиться к Будущему.

Словно не давая расслабиться, сон с бомбардировкой повторялся дважды, прозрачно намекая — еще ничего не закончилось.

Каждый раз парень просыпался в ужасе и отчаянии, пугая криком жену. Любимая целовала, утешала, гладила по лицу нежной ладошкой, стирая гримасу боли. И спрашивала.

Но произнести ей страшное слово «война» Александров пока не мог. Приходилось обманывать милую, вспоминая и рассказывая тот сон, который навсегда исчез вместе с изменением реальности и уничтожением Пети.

А войны, фактически, уже шли.

Все так же истекал кровью Нагорный Карабах, летом восемьдесят девятого полыхнула массовыми волнениями Ферганская долина, в июне прошли стычки в казахском Новом Узене, в июле схлестнулись грузины и абхазы, очень неспокойно обстояли дела в Южной Осетии, а сейчас, в девяностом, межнациональные конфликты добрались до киргизского Оша. Что-то мутное, но опасное, произошло в феврале в Душанбе.

Возглавляемая генсеком-предателем, Советская империя все больше кренилась на борт, приближаясь к краху.

Это становилось очень заметно при взгляде на магазинные полки. Запомнившееся по войсковой стажировке пятого курса изобилие исчезло напрочь. На все мало-мальски необходимые продукты введены талоны.

Твердо зная, куда катится страна, помня о предстоящих трех годах относительно спокойной жизни, Сергей, как мог, создавал запасы. И еще они помогали Инге.

Если все так плохо было в снабжавшейся по московской норме воинской части, то можно представить себе, как жил далекий уральский город.

Конечно, тетушка в письмах отказывалась, говорила, что без проблем отоваривает талоны, что ей хватает… но супруги все равно каждый месяц отправляли посылки.

Конечно, тетушка в письмах отказывалась, говорила, что без проблем отоваривает талоны, что ей хватает… но супруги все равно каждый месяц отправляли посылки.

В строгом соответствии с графиком отпусков и «честном» распределении отдыхающих по месяцам, молодые люди первого ноября покинули часть и отправились в аэропорт. Разумеется, отпуск они запланировали провести у тетушки.

На первый взгляд ничего не изменилось в уральском городе, как и в покинутой уже больше года назад квартире. В глаза только бросилось, что заметно постарела Инга.

Она старалась держаться все так же бодро, с искренней радостью встретила своих родственников, немедленно загорелась идеей сшить какое-то особое модное платье племяннице… но Сергей почти физически почувствовал, что ей жить осталось не так уж и долго.

Зима, нелюбимое время года тетушки. Эта еще вряд ли. Следующая? Или через одну?

Дальше он даже не пытался заглядывать, был уверен — бесполезно. Она просто не дожила до девяносто третьего года. То есть, не доживет.

В жизни пожилой женщины произошло еще одно серьезное событие — она вышла на пенсию. Это сразу сказалось на ассортименте приобретаемых продуктов. Конечно, в собесе тоже выдавали талоны, но ни в какое сравнение с заводскими они не шли. В общем, хорошо, что молодые люди не забывали отправлять посылки.

Утреннее посещение магазинов подтвердило самые худшие предвидения Александрова: очереди стали намного больше, а продуктов намного меньше. После обеда можно было в продовольственный не ходить — на полках оставались лишь консервные банки с морской капустой. Очень похоже, что и они скоро исчезнут. Разумеется, имелся продуктовый рынок. Но цены на нем соответствовали разве что заполярным окладам офицера, а та же баночка кофе стоила совершенно безумные деньги.

Сергей еще раз порадовался своевременно воплощенному в жизнь решению: в части он менял винные и табачные талоны на кофейные, поэтому удалось создать неплохой запас. Утро без чашечки растворимого кофе со сгущеным молоком и домашней выпечки офицер себе уже не представлял.

* * *

Положив в тарелку немного малосольного сига, тетушка с сожалением посмотрела на заметно опустевшую банку.

Сергей заметил этот взгляд:

— Инга Михайловна, не ограничивайте себя, берите еще. Организм обязательно следует иногда побаловать вкусненьким.

— Я и так балую, Сережа. Но уж очень быстро селедочка заканчивается.

Аленка улыбнулась:

— Зато грибочков еще много. Кушай, тетушка.

— Спасибо, стрекоза. Сама готовила?

— Сержик помогал. Вместе собирали, вместе мариновали, вместе рецепты придумывали. У нас их в подвале банок сорок еще, не меньше.

— Да, со свекольной соломкой мне понравились. Совершенно необычный вкус. И со смородиновым листом приятные, ароматные.

— Ты знаешь, смородины там всего один куст, возле очистных сооружений. Нигде больше не растет. Мы все листики оборвали, на маринады и чай. Там еще заросли малины большие, но она совсем не вызревает, тоже пришлось одних листьев насушить.

— А чеснок где брали?

— У нас в овощной иногда завозят, на рынке в Снежинске можно купить, но дорого.

Тетушка кивнула:

— На Севере свой огород не разведешь. Меня родственницы в деревню несколько раз зазывали, там у них все свое. Богато живут, сытно.

Девушка оживилась:

— Ты все-таки решила наладить отношения?

— Куда же деваться? Старые мы уже, пора забывать про прошлые нелады, поближе друг к другу держаться. Это у вас, молодых, все пути открыты, мы лишь доживаем. Как, кстати, ваши служебные дела, Сережа?

— Хорошо. Летом старшего лейтенанта получил, теперь три года расти до капитана.

— Должность все та же?

— Конечно. Она меня устраивает. Спокойная, все понятно, все по плану.

— У вас хорошие войска, Сережа. Попасть лейтенантом на капитанскую должность, не переживая за карьеру, без нервов расти в звании — это замечательно.

Лена довольно подхватила:

— И для меня работа нашлась.

— Я до сих пор поверить не могу: моя маленькая стрекоза — начальник лаборатории.

— Да, тетушка. И Сержика тоже очень на службе ценят. Знаешь как зовут? Механик. Он лучший в отделе по рационализаторским предложениям.

Беседуя с молодыми, балуя себя заполярными деликатесами, тетушка словно расцветала душой. На губах играла добрая улыбка, она всем сердцем радовалась за так многого достигших, не забывающих и любящих ее детей.

Ну, а то, что в государстве трудности… Это не первый раз на ее памяти. После войны тоже было очень плохо, а при Хрущеве даже с хлебом перебои случались. Ничего, даст Бог, все наладится.

И неизвестно, к счастью, или горю она не знала того, что запомнил из снов ее зять.

А Сергей, как и всякий нормальный человек, тоже стремящийся надеяться на лучшее, все чаще возвращался к страшной мысли: у Советского Союза, великого, многомиллионного, многонационального государства, у его Родины будущего нет.

* * *

Этот отпуск они, несмотря на все сильнее поджимавшие холода и всеобщий дефицит, провели замечательно. Все-таки, у большого города есть масса достоинств. Театры, кино, дискотеки…

Хоть и супруги, но все еще очень молодые люди, Сергей с Аленой с удовольствием ходили на танцы в гарнизонный Дом офицеров. Уже «как взрослые» просмотрели некоторые вещи из репертуара драматического театра и театра оперетты, посетили даже балет. Честно говоря, Сергей мало что понял из происходящего на сцене действия, но смотреть было интересно. Искусство в чистом виде.

Приятно дополнили эстетические впечатления посещения филармонии и концерты артистов эстрады, прошедшие в цирке.

Инга постоянно баловала отпускников мастерски приготовленными блюдами, и совсем не стесняла, позволяя выспаться (и не только) привычная узкая Аленкина кроватка.

Совсем незаметно пролетели счастливые отпускные дни.

— Когда вас теперь ждать, милые мои?

Сергей улыбнулся:

— Учитывая, что на носу декабрь, уже скоро. В том году, а более точно сообщим после Нового года.

— Праздновать будете?

— Обязательно. Я уж думаю, у начальства совесть проснется, в наряд не воткнут. С тридцать первого на первое был, с первого на второе тоже, пора и отпраздновать, как положено. А шампанское мы уже отложили.

Лена спросила:

— А ты, тетушка?

Инга махнула рукой:

— Ой, мне этот праздник… Даже елку ставить не хочу, столько потом мусора выметать. Телевизор немного посмотрю, да лягу спать. Устаю я что-то в последнее время, все в сон клонит. Старая уже, наверное, становлюсь, да работала всю жизнь, сколько себя помню. Хочется просто отдохнуть.

Сергей воспользовался удачно возникшей темой:

— Инга Михайловна, вы не забывайте поликлинику посещать, тем более, что она у Вас вообще под боком, обязательно ходите на прием к врачам. С возрастом шутить нельзя, а нам хочется, чтобы вы жили долго.

— Сережа, я и так каждый месяц там бываю. И каждый раз слышу комплименты, что удивительно хорошо выгляжу для своих лет.

Тетушка вздохнула и добавила:

— Но прожитые годы лекарствами не обмануть.

Они помолчали немного, а потом Инга оживленно предложила:

— Знаете что, молодежь? Заберите-ка вы с собой все елочные игрушки.

— Тетушка, не надо! Зачем?

— Как зачем? Лена, ну-ка скажи мне, они у вас вообще есть? Молчишь? То-то же.

Немного смягчив тон, Инга Михайловна продолжила:

— Мне они уже точно ни к чему. А вы молодые, вам праздник в радость. Будете украшать елочку сначала для себя, а потом и для детишек. Давайте, мои милые, не будем ссориться. Их там немного, уж в вашей пустой сумке поместятся. Убедила?

Сергей благодарно кивнул:

— Хорошо, Инга Михайловна. Спасибо вам большое.

— Пожалуйста, Сережа. И мне будет приятнее, что вам доброе дело сделала, и вам веселее.

Но подарки от тетушки на этом не закончились. Накануне отъезда, когда Алена плескалась в ванной, Инга сунула собирающему сумку зятю в руки перетянутую резинкой небольшую, но увесистую жестяную коробку из-под чая:

— Сережа, спрячьте поглубже.

В ответ на вопросительный взгляд продолжила:

— Это Лене. Но я вас очень попрошу — отдайте только тогда, когда уже будете дома.

Предупреждая неизбежные возражения, добавила:

— Вас ругать не будет — я там ей записочку положила.

— Инга Михайловна…

— Сережа, не спорьте с пожилой, любящей вас женщиной. Это невоспитанно.

Задавив протест, офицер дисциплинированно промолчал. Тетушка довольно кивнула:

— Вот и молодец. Одна мне радость на старости лет — и племянницу благополучно пристроила, и замечательного зятя обрела.

Как и подозревал Сергей, там оказались переложенные ватой золотые украшения. Он вручил жене коробочку, когда они уже вымылись с дороги, покушали и принялись разбирать вещи.

Радость и гордость любой женщины, из благородного желтого металла. Высшей пробы, прекрасной работы, с драгоценными камнями.

Взволнованная Лена прочитала короткую записку, негодующе покачала головой. Немного отойдя, взглянула на понуро молчащего мужа:

— Не переживай так, Сержик. Я тебя не виню. Сама знаю, спорить с Ингой бесполезно. Но как она могла!.. Словно прощается с нами, аж сердце разрывается.

— Аленка, наверное, она по-своему права. Ближе тебя для нее человека нет. Ты заменила ей дочь.

— А ты, Сержик, точно ее любимый зять. Вы даже думаете одинаково. Она мне то же самое в записке написала. Господи, что же теперь делать?!

— Наверное, то, что сказала Инга. Ходить в этом.

Вздохнув, девушка перебрала вещицы, рассмотрела перстни, сережки…

— Представляю, что в городке скажут… Куда вот только надеть?

— Перед Новым годом будут торжественная часть и концерт. Наденешь ту строгую юбку, новую блузку, жакет…

— И что-то мне подсказывает, что завистливые взгляды прожгут во мне дыры.

Сергей усмехнулся:

— А мне согреют душу. Не Золушку в жены взял — принцессу!

Встав у зеркала, примерив украшения, поправив золотую цепочку с кулоном, Лена внесла «самокритичную» поправку:

— Тогда уж сразу: царевну!

Как показала практика, она оказалась не так уж и далека от истины.

В черном бархатном платье по стройной тонкой фигурке, не напрасно посвятив два часа прическе, весьма аккуратно воспользовавшись макияжем, Алена оказалась неотразима. И очень кстати Сергей настоял, чтобы они захватили с собой в Дом офицеров легкие черные туфельки на шпильке.

Держа мужа под руку, супруга демонстрировала украшающие пальцы правой руки широкое обручальное кольцо и резной перстень.

Непринужденно поправляя локоны, показывала, что и на левой хватает благородного металла, уже с драгоценными камешками.

Серьги с бросающими тонкие лучики бриллиантиками, лежащая поверх платья цепочка с кулоном…

Проходящие мимо офицеры зависали на изящной красоте и действительно царственной осанке, а их жен заставляло сбиваться с шага извечное женское соперничество.

Александров вежливо здоровался с коллегами, не особо скрывая гордость. Да, уважаемые товарищи, эта прекрасная, словно шагнувшая с киноэкрана неприступная и ошеломляющая красавица — его жена.

Совершенно не гармонирующая с простым, даже бедноватым видом зрительного зала. Для такой девушки могла подойти разве что помпезная ложа Большого театра, но никак не обычное фанерное откидное кресло.

Положив кисть на ладонь супруга, Лена внимательно выслушала речи торжественной части («старший лейтенант Александров — благодарность»), затем с легкой улыбкой посмотрела выступление художественной самодеятельности. Очень неплохо показали себя подчиненные подполковника Иващенко — у трех киповских дам оказались приятные голоса и хороший слух.

По завершении концерта, дружно поаплодировав, нагулявшая аппетит толпа резко бросилась на выход. Решив не участвовать в давке, супруги переждали наплыв в просторном фойе, и уже спокойно прошли в гардероб.

Дома немного переживающий Сергей уточнил:

— Тебе понравилось?

— Нормально. Конечно, не филармония большого города, но неплохо.

— Аленушка, просто здесь нет и не будет других развлечений. Я понимаю, что ты достойна большего…

— Сержик, милый мой! Ты что, расстроился за меня?

Глядя в бездонные глаза, он кивнул:

— Да. Я понимаю, что ты прекрасна, что достойна большего, но…

Теплые пальчики легли на его губы, заставив замолчать.

— Любимый мой, мне ничего этого не надо. Я счастлива только там, где есть ты, мой муж, мой Сержик.

Убрав руку, Лена с нежной улыбкой вгляделась в лицо супруга, потянулась к его губам.

И только после поцелуя продолжила:

— Хотя посмотреть на их лица стоило. Я действительно так хорошо выглядела?

— Как чудо. Как настоящая королева. Я сам никак не мог до конца поверить, что эта фантастическая красавица — моя жена.

* * *

И опять, исключительно в соответствии со «справедливым» распределением, им выпал отпуск. На сей раз, для «разнообразия», весенний, пришедшийся на апрель. Очень интересно, как возьмется за вопрос отдыха подчиненного личного состава новый начальник отдела? В июне Терентий переводится. И кто придет ему на смену? В жизни военного практически все зависит от начальника, в первую очередь — время отпуска. Бывает хорошее, а бывает, как и доставшееся им. Нет, может быть, в южном городе, где проживает мать Алены, уже тепло, но в Заполярье, да и на Урале весна еще только делает первые, очень робкие шаги.

Понятно, почему в той, несостоявшейся реальности, супруга с дочкой оказывались одни у тещи, оставляя его на все лето. Работы для имеющей незаконченное образование жены не было, сам Александров все время пребывал на службе, а ребенку нужны солнце и витамины. И пусть Аленка иногда останавливает задумчивый взгляд на играющих чужих детках…

Стаж реальной семейной жизни у них пока еще не достиг и двух лет. Они молодые, родить ребенка успеют всегда. Здоровье позволяет.

Усмехнувшись ассоциативно пришедшим мыслям, Сергей вспомнил, как заставил супругу встать на лыжи. Довод был прост: спорт полезен для здоровья. Со школы не бравшаяся за это занятие Лена упрямилась, отнекивалась и искала отговорки.

Не помогло. Взятые с рук по объявлению подержанную «Тиссу» и маленькие женские ботинки на шерстяные носки ей надеть пришлось.

Конечно, первые разы оказалось тяжеловато, привычный к этому виду спорта Сергей заставлял серьезно напрягаться, постоянно увеличивая скорость и дистанцию, но потом супруга разохотилась и сама стала получать удовольствие от снежной гонки.

Пара часов энергичной пробежки, и она возвращается домой заиндевевшая, довольная, с ярким румянцем во всю щеку, пропотевшая…

М-да, пропотевшая… Чистюля Алена уходила на трассу только с легким ароматом духов. Но физическая нагрузка вызывала нормальную для организма реакцию.

Александров никогда не подумал бы, что его будет так возбуждать тонкий запах пота любимой жены. До озверения, до полной отключки мозга. Практически, до состояния озабоченного неандертальца.

Поэтому заход любимой в душ частенько задерживался. Очень существенно задерживался. В те дни, когда близкие контакты были им противопоказаны, муж предусмотрительно прятался на кухне, перебивая ароматами готовящейся трапезы сводящий с ума запах.

Вот и сейчас, в самолете, поддавшись ярким воспоминаниям, он ощутил недвусмысленное желание.

Так, надо держать себя в руках, тем более что начало закладывать уши, самолет заходит на посадку.

Положив ладонь на аккуратную кисть супруги, парень глянул на сидящую в соседнем кресле любимую. Она улыбнулась:

— Инга, наверное, уже ждет.

Этот отпуск мало чем отличался от совсем недавнего прошлого. Так же молодые люди уделяли время городским развлечениям, так же наслаждалась их обществом Инга Михайловна. Разве что заметно увеличились расходы на продукты — все чаще приходилось закупаться на рынке.

И никто не мог сказать, что этот девяносто первый был последним годом существования великой страны. Пройдя «парады суверенитетов», совсем незаметно она оказалась у самого края пропасти, отвернуть от которого шансов уже не осталось. И ничего не решил мартовский всенародный референдум, где за сохранение Союза проголосовало более семидесяти процентов населения. Семидесяти, включая надеющихся на лучшее супругов Александровых.

* * *

Июль 1991 шел по накатанной колее, как и прошлогодний. Служба, повседневные дела, наряды. Народ в отпусках, поэтому частенько приходилось отрабатывать и за себя, и за "того парня". Постоянно возникали разные внезапные задачи. Вот и сейчас пришлось срочно добираться с технической территории в городок — вызвал начальник группы:

— Александров, к начальнику штаба.

Ничего себе новость! И что могло понадобиться недавно прибывшему по замене товарищу полковнику от простого старлея ИТС?

— Товарищ майор, зачем?

— Я думал, ты мне скажешь.

М-да, засада.

Вместе с Терентием перевелся и Боронтов. Сергей вместе с сослуживцами по группе помог хорошему офицеру и начальнику сложить вещи в контейнер, посидел на небольшой «отходной». Было очень жаль расставаться с замечательным человеком. Прибывший начальник группы на уровень Сергея Федоровича явно не тянул. Тот, используя штабные завязки, наверняка узнал бы, зачем понадобился Александров строгому товарищу полковнику.

Ситуацию дополнительно осложнял тот факт, что начальник штаба оказался пришлым, «варягом», не из системы двенадцатого управления. Такое нечасто, но случалось. Как правило, явление было связано с тем, что на верха министерства обороны пробился новый офицерский клан, пристраивающий своих людей. Из НШ через пару лет прямая дорога в командиры части, на генеральскую должность. Наиболее резвые из пришельцев умудрялись пройти эту дистанцию за полгода, потом уходя в Москву с большой звездой на беспросветных погонах.

— Товарищ полковник, старший лейтенант Александров по вашему приказанию прибыл.

Сидящий за служебным столом крепкий, загорелый офицер окинул вытянувшегося по стойке «смирно» старлея внимательным взглядом.

Пауза уже затягивалась, когда полковник неожиданно усмехнулся:

— Орел! И взгляд отцовский.

Поднявшись, выйдя из-за стола, начальник штаба неожиданно добавил:

— А я тебя еще мальцом помню, Сергей. Не узнал меня?

Что-то далекое, знакомое мелькнуло в улыбке офицера. Сергей напрягся, вспоминая:

— Дядя Миша?… Гм-м, виноват, товарищ полковник!

— Узнал, молодец, памятливый. Да не тянись ты… Здорово!

Пожимая жесткую руку, Александров окончательно собрал детские воспоминания. Дядя Миша, подчиненный и хороший друг отца. И, если он здесь…

Подтверждая ход мыслей, начальник спросил:

— От бати давно письма получал?

— С месяц уже, товарищ полковник.

— Михаил Иванович, Сергей. Без лишних ушей — Михаил Иванович.

— Есть, Михаил Иванович.

— С месяц… Значит, еще не знаешь, батя твой решил заранее не сообщать, чтобы не сглазить. Что же, поздравлю тебя первым — теперь ты генеральский сын.

Генеральский?! Обалдеть! Папа — генерал! Вот это новость!

С радостным волнением Сергей ответил:

— Спасибо, Михаил Иванович! Очень вам признателен.

— Мы в Москве с ним пересеклись, он только назначение получил. В ресторане посидели мощно, есть, что вспомнить.

— А куда?

— Туда же, на Украину. Но уже в Киев, в штаб округа. Будет жить совсем рядом с новой родней.

— Отлично!

— Вот и я так думаю. Я, Сергей, твоему отцу многим обязан. Пару раз он меня здорово выручил, с академией помог. И добрые дела я не забываю. Да и батя твой поручил за тобой присматривать. Как у тебя, проблем нет?

— Никак нет. Служу без замечаний, квартира есть, жена работает. Проблемы отсутствуют, Михаил Иванович.

— С майорской должностью?

— Да рановато мне еще, я так думаю. Два года до капитана ходить, а потом замена. Полагаю, ни к чему.

— Ты, Серега, вылитый отец. Даже рассуждаешь так же. Хотя лицом на мать больше похож. Как с ней, отношения поддерживаешь?

— Не очень. Так, только с Новым годом и Днем Рождения друг друга поздравляем.

— В Прибалтику она со своим штабником укатила. В Эстонии теперь живет.

— Я в курсе.

— У самого-то как дела семейные?

— Хорошо. Любим мы друг друга.

— Это правильно. Рад за тебя.

Помолчав, начальник сменил тему:

— Вызвал я тебя, Сергей, не только для того, чтобы новостями поделиться. В вашей системе я человек новый, нюансов не знаю. Особенно, касаемых вашей инженерной службы нюансов. А ты парень дельный, весь в благодарностях, отзываются о тебе хорошо, знаешь многих. Давай-ка, друг мой ситный, проконсультируй меня по ряду вопросов. Откровенно и вдумчиво.

От начальника штаба старший лейтенант вышел только через два часа, заглянул к начальнику группы.

— Ну, что вызывал?

Правильный ответ на этот вопрос Михаил Иванович озвучил:

— От отца привет передавал, как служу, расспросил.

— Он твоего отца знает?

— Так точно. Вместе в Москве назначение получали. Мой батя — на генеральскую должность.

Так и стал Механик генеральским сыном и консультантом второго человека в воинской части. И отношение к нему офицеров это несколько поменяло. В лучшую сторону, разумеется, и исключительно во внешнем проявлении. Но были те, кто относились по прежнему, по-дружески, как Сэнсэй.

Вскоре пришло письмо от отца, подтвердившее новость — папа стал генералом. Жаль, что лично поздравить не скоро получится — отпуск уже отгулян.

Но так считал простой старший лейтенант ИТС. У генерала Александрова и его друга-полковника было совсем другое мнение.

Через три недели, когда батя вселился в новенькую квартиру в центре Киева, начальник отдела кадров Снежинска-2 получил от НШ задачу: оформить отпуск по семейным обстоятельствам старшему лейтенанту Александрову. И его супруге, разумеется. Десять суток без дороги, с завтрашнего дня, об исполнении доложить.

Охренеть!

Столица Украины встретила зноем, буйством солнца, зелени и ошеломила накалом городской жизни. Вышедшие из самолета Сергей с Аленкой буквально задохнулись под шквалом новых впечатлений.

Служебная «Волга» привезла их прямо к зданию штаба округа. Несколько постов, и в дверях обширного кабинета их встретил немного постаревший, но заметно округлившийся, пышущий здоровьем батя. В генеральских погонах на летней, с коротким рукавом рубашке:

— Здравствуй, сынок. Здравствуй, Лена.

В роскошной, улучшенной планировки, четырехкомнатной квартире полным ходом шло веселье. Новая родня встретила гостей радушно, и по-малороссийски щедро. Сказать, что стол ломился, это не сказать ничего.

Уже не в силах запихать еще один разносол в полный желудок, Сергей ограничивался тонкими ломтиками свежих, сладких, хрустящих огурчиков.

— Вот так я и живу, сынку. Нравится?

— Очень, папа. Я за тебя очень рад.

— Ты меня тоже радуешь. Молодец, не подводишь батьку! Миша докладывал о твоих успехах. Отличник боевой и политической, спортсмен, на хорошем счету… Механик!

Вспомнив прозвище сына, отец довольно засмеялся.

— Повеселились мы с Иванычем, когда он про свою последнюю проверку рассказывал. Мощно вы штабное болото взбаламутили. И правильно! Пусть знают новую метлу! Но вот то, что ты не пьешь, сынку, ты меня огорчаешь. Знаешь, как в войсках про непьющих говорят? «Або хворый, або подлюка». Может, винца все-таки?

— Нет, папа, спасибо. Насчет больного ты, честно говоря, прав. Что-то у меня от жары и перемены климата голову хватает.

— Болит? Так, это мы сейчас полечим. Наталья!

Немедленно захлопотавшая, дородная и жизнерадостная мачеха тут же нашла разных таблеток и отвела скромного, тихого пасынка в дальнюю спальню передохнуть. Выходя, Александров успокоительно кивнул сидящей рядом со старшей дочкой батиной жены Аленке. Похоже, с одногодкой Олесей супруга нашла хороший общий язык. Девчата очень оживленно болтают.

— Может, посильнее чего-нибудь, Сереженька? Элениум вот есть, очень хорошо помогает.

— Нет, спасибо, анальгина хватит. Я полежу немного, отдохну, и все пройдет.

— Полежи, родной, вот, на кроватке.

— Спасибо. Не волнуйтесь, я только передохну, и вернусь к столу.

— Добре, Сереженька. Я свет тебе выключу?

Сон навалился внезапно, как темная южная ночь.

* * *

… совсем заплутали в темных безлюдных улицах. Напрасно он послушался Аленку и потащился на эти поющие фонтаны. И совсем напрасно поддался ее уговорам «немного срезать». Перебрала любимая супруга за столом. Наливка вещь такая — пьется легко, а по голове ударяет тяжко.

Раскрасневшаяся, покачивающаяся жена с нездоровым оживлением шагала впереди на шпильках, напевая под нос «Ты ж мене пидманула».

— Сержик! Ну, что ты такой кислый? Опять голову схватило?

— Нет. Алена, давай развернемся и пойдем назад. Мы точно идем не к центральной улице.

— Нет! Я знаю, куда идти! Сейчас будут фонтаны.

Какая она несносная, когда пьяная! Ну, спасибо тебе, Олеся! Напоила «сестричку».

— Вот, сейчас спросим, и все узнаем.

Девушка шагнула навстречу вынырнувшим из переулка двум крепким парням:

— Товарищ, вы не подскажете?..

Ее обращение перебило злое:

— Якый я тоби товарыш, москальска сучка?

Оторопевшая девушка сначала не поняла:

— Что?

— Шо я казав, пыхата шльондра. Берить ногы в рукы и чымдуж в Московию, з хахалем у штаны наклавшым. Геть с Украйны!

Надо же было на таких напороться! Потянувшись за рукой жены, Сергей раздраженно бросил:

— Алена, пойдем! Это же бандеры.

— Шо!? Мыколо, а ну, подержы сучку, я цьому красному гаду пэльку заткну!

И относительно мирная обстановка взорвалась. Ближний к Александру «самостийник» попытался врезать парню с ноги. Автоматически уклонившись, офицер сам нанес удар, одновременно увидев, как второй, поймав Лену за руку, резко дернул девушку на себя. Хрустнул подломившийся каблук, и не удержав равновесие, девушка рухнула прямо в жадные, успевшие тиснуть ее за грудь, лапы.

Как-то немного не так прошел прием, но противник отлетел на асфальт, и Сергей рванулся спасать жену. Навстречу ему сверкнуло лезвие ножа. Умело зажав горло супруги, используя ее как живой щит, бандеровец угрожал финкой, опасно рассекая воздух. В какой-то момент офицер почти перехватил руку врага, но что-то острое ударило под левую лопатку, заставив мгновенно обессилить тело. Упав лицом вниз, остатками затухающего сознания Сергей уловил:

— Мыколо, рижь дивку! Нам свидкы не потрибни!

И раздался жалостливый, полный боли всхлип Алены. Всхлип, с которым душа покидает тело…

* * *

… вдрогнув всем телом, проснулся, в первые мгновения не в силах понять, где он находится.

Потом разум овладел чувствами, и Сергей присел на кровати, чувствуя, как заполошно стучит сердце. Из-за двери приглушенно раздавалось разудалое «Ты ж мене пидманула», сопровождаемое нестройным, но старательным хором продолжающих застолье.

Так, он, вроде, видел…

Нашарив выключатель, Александров осмотрелся. Правильно, это комната младшей дочки, школьницы.

Вырвав из тетради двойной лист, офицер привычно записал увиденное, пока оно еще ярко стояло в памяти. Хотя, такое забыть вряд ли удастся. Съездил к отцу, отдохнул…

Подумав, положил лист под самый низ стопки учебников. Все еще пребывая в некотором оцепенении, вернулся в зал.

— Сержик! — радостно закричала Алена, и Сергей с раздражением поразился: какая она пьяная! Никогда он еще не видел супругу такой.

— Мы идем на фонтаны! Собирайся.

— Алена, может быть, не надо? Ночь на дворе.

— Они поющие и светящиеся. Я хочу на фонтаны, Сержик!

И с какой-то блудливой, не свойственной ей кривой улыбкой, пригрозила:

— А то уйду сама!

Блестя нетрезвыми глазами, новую подругу поддержала Олеся:

— Уйдет ведь, Сережа. Уйдет, и ее уведут! У нас тут красивых девушек любят. И желания их исполняют.

Понятно. С отстраненной, сверхъестественной уверенностью Александров осознал — Алена уйдет. Устроит безумный скандал, хлопнет дверью и полная тупого упрямства отправится навстречу вооруженным бандитам. И дело тут не только в алкоголе и запавшей в голову сумасбродной идее. Жена еще ни разу не испытала руку Судьбы на себе, узнавая о будущем только от него. Одно дело слышать, а совсем другое — пережить.

Значит, должна почувствовать дыхание Смерти сама, чтобы поверить раз и навсегда. Жестокий вывод словно подсказала та хладнокровная часть души, которая уже однажды приговорила Петю.

Внешне спокойно, без улыбки кивнув, уже входя в сосредоточенное предбоевое состояние, Сергей ответил:

— Хорошо. Я только умоюсь.

Мачеха вдогонку уточнила:

— Как голова, Сереженька?

— Хорошо, спасибо.

На кухне он быстро сыпанул в бумажную салфетку солидную жменю соли, щедро добавил перца.

— Спасибо за науку, Петя. Я хороший ученик. Запоминаю с первого раза.

Рука на мгновение задержалась над столовым ножом. Нет, спрятать совершенно негде. Придется бить врага его же оружием.

Алена уже, пошатываясь, топталась в коридоре, стремясь попасть в туфли на шпильках. Получалось плохо.

— Сейчас, милая, помогу.

Отодвинув шпильки, поймав маленькую ножку, супруг надел на стопу легкую сандальку на низком каблуке.

— А почему эти? Я буду в них некрасивая!

— Милая, фонтаны ведь поющие? В этих танцевать удобно. Мы ведь будем танцевать? И разве можешь ты у меня быть некрасивая?

Радостно (и глуповато) улыбнувшись, Лена довольно похвасталась провожающим их Наталье и Олесе:

— Вот какой у меня муж хороший!

Подтвердив, что муж очень хороший, скромный, только непьющий, женщины довольно сумбурно рассказали, как следует идти. После пары уточняющих вопросов, Сергей понял общее направление движения.

А дальше все было, как во сне. Вместо того, чтобы идти прямо, супругу потянуло налево.

Александров сделал одну попытку предупредить:

— Алена, это не та дорога. Если мы туда пойдем, это плохо закончится.

— Нет. Я знаю куда идти! Здесь сократим и сразу будут фонтаны.

Больше Сергей не спорил, послушно шел, сжимая в руке салфетку.

— Сержик, ты у меня такой хороший, такой любимый! Вернемся с фонтанов, я тебе кое-что дам! Тебе понравится. Мы на Украине еще не пробовали.

Правильно говорят: «Пьяная женщина себе не хозяйка». Лена совсем забыла, что за дни сейчас.

И хотя он молчал, запоминая пройденный путь, жена так же метнулась навстречу двум вынырнувшим из переулка парням:

— Товарищ, вы не подскажете…

— Який я тоби…

Бой!

Дернув назад супругу, Сергей запустил в лицо бандеровцу жменю соли с перцем. Злобный вой подтвердил: попал!

Второй оказался резок, и так же, как во сне, постарался достать ногой. Проводя ответный удар, Александров понял: врага этому учили. Поэтому, сбив гада с копыт, не стал отворачиваться и подставлять спину, а, прыгнув вперед, мощно врезал ногой под дых.

Кхекнув, бандеровец скрючился, звякнув выпавшим из руки ножом. Боль от этого клинка офицер до сих пор ощущал под лопаткой. Но теперь будет не так!

Подхватив ухватистую, удобную рукоятку, Сергей наотмашь полоснул врага по горлу лезвием, еле успев убрать руку от выхлестнувшей навстречу струи крови.

Второй!

Этот гад, матерясь и слепо сощурившись, уже размахивал финкой совсем близко от окаменевшей в ужасе Аленки.

Прикрыв собой жену, офицер заблокировал чужую вооруженную руку и нанес встречный точный удар. Как на тренировке. Колющий. В сердце.

Сталь кинжала словно по маслу вошла в скрытую темной рубашкой грудь.

Из обессилевшей руки выпал нож, враг рухнул чуть позже.

Безумными, остановившимися глазами Лена смотрела на страшную агонию человеческого тела. Сжимая в руке оружие, Сергей быстро огляделся по сторонам. Никого. Один уже готов, не подергивается, под ним расплылась большая черная лужа, второй затихает. Надо уходить.

Дернув за руку жену, он еле-еле удержал ее от падения. Совсем заклинило. Сунув кинжал рукояткой вперед в дамскую сумочку, офицер врезал супруге пощечину, еще одну.

Подумать только: он первый раз в жизни поднял на нее руку. Хочется надеяться, что и в последний. Такой урок должен пойти впрок.

Глаза любимой ожили, сфокусировались на его лице.

— Аленушка, надо бежать.

Судорожно закивав, она сделала подламывающийся, неуверенный шаг.

В первый раз ее стошнило в четырех кварталах от страшного места, когда уже доносился шум проезжающих по центральным улицам машин. Перегнувшись пополам, вися на руках держащего ее Сергея, она судорожно, со стонами извергала содержимое желудка. Бледная, в холодной испарине, потянулась к сумочке за платком… и отдернула руку, увидев торчащее хищное, в темных разводах жало. И тут же ее скрутило вновь.

Потом, у автоматов «Газ-вода», Александров заряжал агрегаты к счастью лежавшими в кармане джинсов копейками, а супруга, стуча по стеклу зубами, обливаясь, пила воду стакан за стаканом.

В первый раз после случившегося она попробовала что-то сказать, но, произнеся: «Сержик», всхипнув, согнулась опять. Отшатнувшийся от рвотной струи Сергей едва успел подхватить уже не держащуюся на ногах жену.

Два стакана трехкопеечной сладкой водички задержались в желудке, вызвав лишь едкую отрыжку. Израсходовав последнюю монетку, Сергей, как мог, осторожно умыл из стакана бледное, покрытое липкой испаринкой, с потеками рвоты на подбородке личико.

Платок достал сам, зло отметив маленький размер модной сумочки. Вытерев лицо жены, обмотал тканью клинок кинжала — уже не так бросается в глаза.

В подъезд отцовского дома Александров зашел, неся супругу на руках. У нее совсем отказали ноги. Судорожно обхватив мужа руками, девушка дрожала всем телом. Молча.

Поднимаясь по пролетам, Сергей повторял про себя: «Шок. Это шок».

Возникшую в квартире короткую панику быстро пресек, неся жену в ванную (вместе с сумочкой, разумеется):

— Перепила, стошнило, а потом ее собака напугала.

— Какая собака?

— А я знаю? Здоровенная, черная, без намордника. Выскочила, гавкнула, а Лена их с детства боится. Вот, с перепугу, и получилось.

— Ох, лышэнько!

— Все нормально, Наталья. Элениум свой давайте.

Умыл, придерживая, жену. Но Аленка, не раздеваясь, лезла в ванну, словно в бреду повторяя:

— Сержик, мне надо, надо…

Всмотревшись, он понял причину — на платье пятнышки крови. Черт! А уж на его рубашке… Хорошо, что материя в темно-красную полоску, не так заметно.

Мгновенно раздев любимую, уложил ее в ванну, под теплую струю. Скинув рубашку, замочил вместе с платьем в тазу с холодной водой. Набрав пластмассовый ковшик — ничего другого под руку не попалось — холодной воды, дал запить жене таблетки. Три, для гарантии.

Лежащая в горячей воде, Лена, кажется, понемногу стала успокаиваться.

Вот и не верь лекциям о вреде пьянства! Нашла девочка приключения…

Сам Сергей не ощущал ничего. Был собран, спокоен, в крови еще гулял адреналин. Прикончил двоих… туда им и дорога, тварям! С ножами по улицам ходят, уроды незалежные. Интересно, когда найдут? Хорошо бы только утром. Их с Аленкой вроде никто не видел, отпечатки пальцев лишь на кинжале…

Кинжал!

Задвинув таз под ванну, чтобы не увидела жена, на ощупь переложил железку вместе с платком в воду. Проверил сумочку. Удивительно: пятен крови нет.

— Ты убил их, Сережа.

Лена смотрела ему в глаза. Почти нормальным взглядом. Ну, и славно.

— Да, Аленушка. Иначе они убили бы нас. Не веришь?

Он поднялся, сделал шаг к выходу. Девушка испуганно схватила мужа за руку. Красиво качнулись мокрые, манящие груди:

— Сержик, не уходи!

— Я на минутку. Принесу кое-что. Не волнуйся, Аленушка.

Рука ослабла.

За дверью ванной стоял отец:

— Что там, сынок? Плохо ей?

— Уже лучше, папа. Перепугалась сильно, стошнило, платье запачкала…

— Вот горе! Кто же знал?

— Пап, не переживай. Я там вещи замочил, ладно?

— Оставляй, завтра Наталья постирает.

С кинжалом?

— Да мы и сами справимся. Папа, где нам ложиться?

— Вон в ту комнату, Олеся уже постелила. Твоя-то дойдет?

— Донесу.

— Добро.

Кивнув, батя направился на кухню, откуда раздавались женские голоса. Похоже, столы убраны, дамы моют посуду.

Пройдя в комнату школьницы, Сергей забрал листок, быстро вернулся назад. Лена испуганно дернулась, прикрыв грудь рукой, потом расслабилась, узнав мужа.

— Аленушка, пока вы с Олесей… пили, мне приснился сон. Из будущего. На, прочти.

По мере чтения глаза жены наполнялись ужасом. Опустив намокший в руке лист, посмотрела в глаза устало присевшего у горячей ванны супруга. Лицо девушки исказилось. Обхватив мокрыми руками шею Сергея, Алена разрыдалась.

Потом он снова поил жену водой, нежно, словно маленькую, вымыл мягкой губкой. Лекарство подействовало, супруга опять не держалась на ногах, у нее сами собой закрывались глаза. Все, шок прошел.

Спрятав кинжал под корзиной для грязного белья, насыпав стирального порошка в тазик, завернув жену в большое махровое полотенце, Сергей на руках вынес ее из ванной комнаты. На пути встретилась Наталья, тихо спросила:

— Как она, Сереженька?

— Уже заснула. Завтра совсем хорошо будет.

— Ну, дай Боже…

Постель им, конечно, организовали роскошную. Укладывая голенькую Аленку, накрывая жену новой двуспальной простыней, Александров поневоле подумал о том, как хорошо бы сейчас…

Наверное, организм так требует психологической разрядки. Вот, бандеры поганые! И здесь все не слава Богу.

* * *

Утром его разбудили пение птиц и солнечный луч, прошедший в щель между шторами. В квартире стояла тишина. Вспомнив случившееся, посмотрел на жену. Немножко еще бледновата, но дышит нормально, спокойно.

Значит, все хорошо. Можно было бы поваляться, но наличие рядом обнаженной супруги настраивало мысли строго на определенный лад. Нет уж, нечего мучиться, лучше размяться.

Надев спортивные штаны, бесшумно ступая босыми ногами по немецкому паласу, Сергей отправился в зал.

Женщины вчера все убрали, отодвинули в угол стол. Свободного места — валом. Взяв в углу замеченные еще накануне батины гантели, Александров приступил к зарядке.

Качественно разогревшись, закончил упражнения в привычном стиле — боем с тенью и длинной сборкой, использовав вместо ножа лежавшую на полке книжного шкафа школьную линейку. Вспомнившиеся отдельные вчерашние моменты добавили азарта и самозабвенности, поэтому, только остановившись, Сергей понял, что за ним наблюдают.

В дверном проеме стояла Олеся. В очень небрежно запахнутом и несколько коротковатом домашнем халатике.

Девушка улыбнулась:

— Впечатляет.

Маняще покачивая крутыми бедрами, неспешно подошла вплотную, прошлась томным, загадочным взором по разогретой мускулатуре Александрова.

— Ты прямо, как Чак Норрис… братик. Только гораздо симпатичнее.

Старательно удерживая взгляд, чтобы не опустить глаза на выпирающие из проймы большие, налитые груди, Александров уточнил:

— Это кто?

— Каратист. На видео с ним фильмов много. Такой же мускулистый.

С зовущей улыбкой Олеся провела рукой по груди офицера:

— И жесткий.

Охренеть!

К счастью, в этот момент из коридора раздались шаги и бодрый голос отца:

— Кто там встал раньше командира?

Поприветствовав батю (Олеся тут же отступила на шаг, поправила халат и приняла самый невинный, целомудренный вид), Сергей вернулся в комнату — проведать болящую.

Аленка уже проснулась, и даже надела трусики и лифчик, взяв их из раскрытой дорожной сумки. В руке сидящая на кровати жена держала все тот же покоробленный водой тетрадный лист. На милом личике отражалось страдание.

Увидев парня, взволнованно вскочила и тут же упала на колени, обняв ноги мужа:

— Сереженька, миленький, прости меня! Прости!..

Опешивший Александров бросился поднимать супругу:

— Аленушка, да ты что?.. Перестань, вставай.

— Это все из-за меня, из-за моей дури мы чуть не погибли! Какая я гадкая!

— Перестань, Алена, перестань…

— Нет-нет-нет…

Только запоздавшей истерики не хватало! И что, опять давать пощечины?

Подхватив жену подмышки, офицер рывком поставил ее на ноги. Дрожащая нижняя губка, текущие из любимых глаз слезинки…

— Алена, перестань! Не надо, любимая, ты ни в чем не виновата.

— Сереженька, прости!..

— Ну, прощаю, прощаю тебя, глупенькая.

Обняв милую, гладя худенькую, вздрагивающую спинку, Сергей прижал жену к груди. Понемногу всхлипы стали стихать, и, наконец, прекратились. Мягко отстранив тоже обнявшую его любимую, ласково глянув в глаза, парень спросил:

— Успокоилась, горюшко мое?

Не удержавшись, добавил:

— Но пить тебе точно нельзя.

— Никогда! Сержик, никогда больше! Боже, какая я дура!

— С последним не могу не согласиться. Такой я тебя еще не видел.

— Сержик, клянусь — больше никогда. Как я себя ненавижу!

— Совсем никогда? А шампанского на Новый год с любимым мужем?

Слабо улыбнувшись, Аленка ответила:

— Только с любимым мужем. Если ты сам разрешишь. Господи, какой ты у меня хороший!

Когда жена совсем пришла в себя, Сергей отправился с ней умываться. Из кухни уже наплывали аппетитные ароматы, батя делал утреннюю зарядку, а замоченные вчера вещи хозяйственная Наталья постирала и вывесила на лоджию.

Дождавшись своей очереди, старлей проверил кинжал. На месте. Умывшись, еще раз промыв с щеткой и мылом оружие, завернул его в футболку и пронес в свою комнату.

Выглянувшая в коридор мачеха позвала:

— Сереженька, завтракать! И Олёну зовите.

— Спасибо, уже идем!

Общая трапеза прошла нормально. Еще раз посочувствовали стыдливо пьющей чай с травками Лене, вспомнив пару похожих случаев, потом дружно засобирались по делам: отцу на службу, Наталье с Олесей на работу, девятикласснице Маришке в школу. Гости получили свой ключ от квартиры и наказ не забыть пообедать.

Подумав, Сергей вытащил боявшуюся шагу ступить из дома Аленку в прогулку на Крещатик. Решение оказалось правильным. Новые впечатления немного заслонили тягостные воспоминания.

Из какого бандитского схрона вылезли те два урода? Ведь на самом деле украинцы — отзывчивые, добродушные, жизнерадостные люди. И дорогу чуть-чуть заплутавшим приезжим показали, и проводили до нужного места, и о достопримечательностях города рассказали с удовольствием. Что характерно — по большей части на русском, с небольшим вкраплением украинских слов.

В общем, молодые люди от прогулки набрались только хороших впечатлений.

Тема убийства руховцев всплыла лишь вечером, когда супруги остались в своей комнате одни.

— Сержик, как ты думаешь, их нашли?

— Конечно. Еще утром.

— И что теперь делать? Тебя же будут искать!

— Положим, не меня, а неизвестного. Отпечатков пальцев я там не оставил. Разве что следы кроссовок, в которых уеду очень далеко буквально через девять дней. Плюс там имеется одна деталь, которая наведет на мысли об уголовной разборке. И не забывай — у них остался еще один нож, финка, и ножны у обоих.

Алена помолчала, вспоминая, потом глянула большими, хранящими испуг глазами:

— Как страшно ты их убивал! Сержик, я ничего… но это было очень страшно. Быстро, даже профессионально. Как будто делал опасную, но привычную работу — ни одного лишнего движения.

— Это и есть моя работа, милая. Я офицер, и меня всю жизнь учили убивать врагов. Они были не только нашими врагами, вооруженными бандитами, но и врагами моего государства. Ты знаешь, что за нож я захватил? Хочешь взглянуть?

Жена нерешительно кивнула.

Черная удобная рукоятка, никелированная гарда. На рукоятке орел, сжимающий в лапах венок со свастикой. Обоюдоострый длинный клинок. Клеймо фирмы-производителя и вытравленная готическим шрифтом надпись: «Meine Ehre heisst Treue».

— СС. Фашисты. Потомки тех, с кем сражался мой дед. И сами такие же. Ты это понимаешь?

— Да.

Осторожно взяв у мужа кинжал, девушка отметила:

— Тяжелый. И страшный. От него словно смертью веет. Выбросим?

Отобрав оружие, Сергей отрицательно качнул головой:

— Ты знаешь, рука не поднимается. Боевой трофей. Боевое оружие. В руке сидит, словно влитой. И кажется, что помогает в бою.

Вздохнув, он посмотрел на текст:

— Интересно, что тут написано?

— «Моя честь называется верность».

— Ого! Ты знаешь немецкий?

— Инга учить заставляла. Читаю неплохо.

— Молодец. А я в школе и училище английский учил.

Сергей повторил:

— «Моя честь называется верность». Нет, Аленушка, оставлю у себя. Мало ли как жизнь повернется? Не возражаешь?

— Да, Сержик. Поступай, как ты считаешь правильным. Я всю жизнь буду тебя слушаться. Всегда. Чтобы ни случилось.

Оставшиеся дни они гуляли по городу, купались в Днепре, посещали непривычно изобильные магазины. Закупившись консервированными южными деликатесами, отправили домой на Север пару посылок. В одной из них убыл и трофейный кинжал.

Еще насладились великолепными голосами артистов филармонии, сходили на концерт Софии Ротару, в общем, культурная программа удалась. К поющим фонтанам, правда, так и не добрались. Зато на выходные съездили с семьей отца за город. Родственникам Натальи в селе принадлежали два дома. Рядом полным ходом шел капитальный ремонт третьего — уже батиного.

— Вот тут, сынку, и обоснуюсь. Кабанчика заведу, хозяйство… Но не раньше, чем выйду в запас. Как, одобряешь?

— Так точно, товарищ генерал!

— Добре. Как тебе в Киеве, понравилось?

— Очень.

Кивнув, отец продолжил:

— Есть у меня задумка перевести тебя после Севера сюда, на Украину, к себе поближе. Как глядишь на это дело?

Сергей вспомнил разрушенный коттедж, пламя над телом жены. Неужели это должно произойти здесь, на Украине? Нет, он теперь предупрежден, и в том доме они не поселятся. А мысль у отца хорошая:

— С удовольствием, папа.

На самолет их отвезли все на той же отцовской служебной «Волге».

Напоследок Сергей все-таки завел разговор о творящемся в государстве. Построжев лицом, отец ответил:

— Сынок, генсеки приходят и уходят. Хрущ вон тоже успел дел наворотить. И где он сейчас? Горбачев не пуп земли, найдется и на него управа. А порядок навести плевое дело. Мне батальона хватит, чтобы весь Киев построить. И так по всей стране. Гарнизонов у нас много, и воевать они умеют. Уразумел?

— Уразумел, батя.

Очень хотелось верить. Верить и надеяться. Ведь будущего еще нет?

* * *

Проклятое будущее заявило о себе двадцатого августа, когда Александров в программе «Время» увидел выступающего с танка «Понимаешь». Ельцин Борис Николаевич. Бодрый и целеустремленный. Сознательно несущий СССР смерть.

Потом, вместе с последней надеждой, беспомощно рассыпалась вялая попытка спасения страны вождями ГКЧП. Язова на пост министра обороны поставили не напрасно — давние подозрения Сергея полностью подтвердились. В том сборище путчистов вообще никто не производил впечатление решительного, способного на поступок человека. И окончательный удар Союзу нанес беловежский сговор. Восьмого декабря великой страны, государства, которому приносил Присягу курсант Александров, не стало. Все, это конец. Впереди только агония.

* * *

Беда не приходит одна. Пятого января девяносто второго, когда Сергей готовился убыть на железнодорожную базу в очередную командировку, Алене пришла телеграмма от деревенских тетушек. «Инга плохом состоянии. Срочно приезжай».

С отпуском для жены помог Михаил Иванович, и Аленка улетела.

Мрачный, погруженный в тяжелые мысли, Сергей сидел в купе за столиком и невидяще смотрел в черное окно под неумолчный стук вагонных колес.

Как и когда-то, они задержались в пути и попали в отстойник возле Свердловска.

Прикинув расклад, Александров решительно направился к начальнику эшелона:

— У меня рядом умирает родная тетя, заменившая мать. Через сутки я вернусь.

Это была не просьба — ультиматум. Подполковник дал согласие.

Ан-24 донес офицера до города, который раньше ассоциировался только с радостью. Теперь впереди ждало горе.

Сергей сначала даже не узнал в высохшей, с желтоватой пергаментной кожей старушке когда-то бодрую, подтянутую, строгую Ингу. И только взгляд серых глаз остался прежним.

Рак крови. Без шансов.

Она ненадолго пришла в себя, словно почувствовав присутствие стоящего рядом с заплаканной женой любимого зятя.

— Сережа…

Улыбнулась краешком губ:

— Опять в самоволке?

Александров не смог ответить — горе и жалость перехватили горло.

— Милые мои… Берегите друг друга.

Последними словами тетушки были:

— В каком страшном мире я вас оставляю…

Вечером Инга Михайловна умерла.

Сергей больше не мог задерживаться. Он улетел, оставив на похороны безутешно рыдающую Аленку.

Она вернулась в часть после прибытия мужа. Измученная горем, как-то сразу повзрослевшая, даже постаревшая.

Тетушкину ведомственную квартиру тут же вернул себе завод. Вещи жадно забрали деревенские родственницы. Аленка привезла последние Ингины украшения и несколько старых фотографий.

Маленькое семейное горе, растворившееся в общей беде народа, населявшего одну шестую часть планеты.

А дальше… Дальше было, как у всех. Галопирующая инфляция и первая «денежная реформа», «одна сосиска на один талон», резко ухудшившееся, и так уже не блестящее снабжение.

Серия командировок на Украину для вывоза ядерного боезапаса. Эксплуатировавшие заряды воинские части были расформированы. Само собой, с мыслью перевестись туда служить пришлось распрощаться.

Ушел на повышение в Москву Михаил Иванович.

На прощание он продавил назначение Сергея на майорскую должность. Честный офицер и благодарный человек.

Батя отказался принимать присягу на верность незалежной Украине. Отправлен на пенсию, поселился в том самом, уже достроенном доме. Совсем неожиданно прозвучало известие, что Наталья родила девочку. Ну, батя! Одно слово — орел!

Василий Иванович не забывал и сына. Сельская сытая жизнь позволяла посылать продуктовые посылки, пока отправление их в Россию не стало слишком дорогим делом.

Александровы стали покупать доллары. Иногда в Мурманске, возле гостиницы «Арктика», у сомнительного вида жучков-валютчиков, иногда банкноты чужой страны брали в Москве командировочные сослуживцы.

Сергей готовился к худшему, к войне, все чаще возвращаясь к мыслям об эмиграции. Совесть его была чиста — государства, которому он приносил Присягу, больше не существует.

Его Родина осталась там — за страшной чертой, в прошлом. Могучий Союз, где каждый человек мог спокойно жить и радоваться новому дню, надеяться на стабильное и справедливое будущее, где уважали стариков и без страха рожали детей. Где не ставили на окна домов решетки и держали ключи от квартиры под ковриком у двери. Там все принадлежало народу, там росли города, и улыбались на улицах люди.

Все осталось там.

Непонятно почему, но офицеров не заставили присягать по-новой, уже суверенной России. Александров бы точно отказался.

Защищать обосновавшуюся в Кремле шайку врагов и предателей? И воров к тому же. Обокравших свой собственный народ подлых воров.

Сергей без труда определил суть Ельцина и его «министров». Коллаборационистское правительство, назначенное победившим Западом. Посредники между англо-американскими заправилами и отданной на поток и растерзание страной. Сборщики дани, мало чем отличающиеся от послушного немецкому фашизму французского правительства Виши.

Теперь Александров полностью понимал белогвардейских офицеров. Людей чести и долга, так же потерявших Родину. Но воевать в гражданской войне со своим обманутым, упивающимся «свободой» и «демократией» народом Сергей не хотел. Особенно, воевать атомным оружием. В братоубийственной войне нет правых и виноватых. И шансов тоже нет.

Для того чтобы выжить, остался только один путь. За границу.

Об этом они все чаще говорили с Аленкой.

Вместе с Советским Союзом в прошлое ушла и обязательная замена. Хочешь — пиши рапорт и продлевай службу в Заполярье. Посоветовавшись с супругой, Сергей так и поступил. Здесь, по крайней мере, им было все известно, жили в хорошей квартире и получали относительно неплохие северные оклады.

Командование устраивал молчаливый, исполнительный, непьющий офицер, с полным комплектом допусков, не имеющий, к тому же, ни одного взыскания. Служит человек? Ну, и пусть служит дальше.

Особых изменений в повседневной деятельности, кстати, не произошло. Они все так же выполняли свою инженерную боевую задачу. Вот только все меньше изделий уходило на боевое дежурство, а все больше готовилось к отправке на предприятие-изготовитель. Для разборки и уничтожения. Запущенный Горбачевым механизм одностороннего разоружения при Ельцине набрал полные обороты.

Поспешное сокращение армии и флота, смакуемое на телеэкранах уничтожение стратегических носителей ядерных зарядов недвусмысленно давали понять — предательство зашло слишком далеко. Что станет с Россией, когда она окончательно лишится ядерного щита?

Александров ответ знал. Он его видел.

Случилось еще одно, непредвиденное и имеющее серьезные последствия событие — Аленка забеременела.

Совершенно неожиданно в сентябре девяносто третьего Александрову предложили пойти в отпуск. Буквально, вот так: «Или пишешь рапорт сейчас, или уйдешь в декабре». Он, не раздумывая, согласился. Алена тоже сумела взять отпуск «по мужу», и супруги уехали с входящего в зиму Севера на далекий, по-летнему жаркий Юг.

Нет, не к теще. Просто на море. По пути в поезде удачно разговорились с попутчиками. Приятная семейная пара посоветовала спокойное и тихое место с чистым морем — бухта Инал.

Там Александровым понравилось. Растянувшаяся по крутому склону заросшей дубами сопки база отдыха, разделенные на комнаты с отдельными входами деревянные бараки, гордо именуемые корпусами, неплохая столовая и несколько кафе. И, главное, море. Величественное, спокойное, теплое. Незыблемое в своей вечности, остающееся выше любых политических и экономических потрясений.

Оказывается, Алена почти не умела плавать, и Сергей с удовольствием приступил к обучению своей «русалочки».

Она ойкала, неуклюже барахталась, иногда тоненько повизгивала от страха, но уже через неделю отправилась с мужем в первый серьезный заплыв.

Получилось почти как с лыжами — долгое, неспешное плавание жене понравилось.

Зарядившись от солнца, вобрав энергию сине-зеленых волн, супруги возвращались на сиесту в номер и предавались нежной, но страстной любви. С учетом привычного расписания, разумеется.

Вот тут их и подвел слишком быстро перешедший из холода в жаркое лето чуткий женский организм.

Правда окончательно выяснилась уже по возвращении домой. Прерывисто вздохнув, Аленка высказала то, что мучило ее уже вторую неделю:

— Сержик, я беременна.

От неожиданности он задал глупый вопрос:

— Это точно?

С горькой обреченностью глядя в глаза, Лена кивнула:

— Да. Наверное, на море циклы сместились, вот и…

Что же, рано или поздно этого следовало ожидать. Резиновая контрацепция им обоим совсем не пришлась по душе, супруги всегда рассчитывали на привычную таблицу.

От судьбы, как говорится, не уйдешь. Ладно, они и так сумели изменить очень многое. Вздохнув, Сергей принял окончательное решение:

— Значит, будешь рожать.

Лена изумленно распахнула глаза:

— Ты… согласен?!

— А что в этом такого? Или я не подхожу на роль отца?

Крепко обняв, прижавшись к любимому человеку, Аленка благодарно ответила:

— Ты самый лучший отец в мире! И муж тоже.

Семья, любовь Аленки — это стало единственным светлым пятном в жизни капитана Александрова.

Все происходило, как он видел, как предчувствовал. Сами собой нашлись ответы на те вопросы, которые терзали курсанта Александрова несколько лет назад. Имеющая громадный запас прочности, страна не могла погибнуть в один миг, но каждый последующий день был хуже предыдущего.

Изменения нарастали плавно, незаметно, народ варился в котле своих проблем, наслаждался льющимся с экранов телевизоров и печатных изданий безумием, до конца не осознавая, куда катятся «реформы».

Политработники, те люди, которым коммунистическая партия дала все, единственная задача которых заключалась в служении этой самой партии, мгновенно перелицевались и оказались записными демократами, так же старательно разоблачая и обличая, как совсем недавно восхваляли. Поведение, достойное разве что проститутки.

Исчез СССР, но очень многие из его законов новые предусмотрительные хозяева оставили на месте.

Уехать за границу было так же трудно, как и в восьмидесятые. Имеющему первую форму допуска Александрову — невозможно. Впрочем, и Аленка со своей второй никуда не смогла бы деться.

Виденье того, как рушатся законы и основы общества, невозможность что-либо изменить, накапливающийся внутренний протест и мучительный поиск выхода словно сжимали в Сергее тугую пружину. Ту, которая однажды обязательно распрямится.

* * *

— Серега! Александров, мля! Ты, что ли?

Резко развернувшись, сделав шаг в сторону, Сергей уставился на выглядывающую из окна слегка потрепанной бэхи знакомую рожу в характерном прикиде.

Это была очередная, уже ставшая привычной, поездка на учебу. На сей раз в учебном центре давали допуск к новому изделию с правом дальнейшего преподавания. В случае успешного обучения капитан впоследствии должен был уже самостоятельно заняться подготовкой номеров расчета в своей воинской части.

Само-собой, обучение шло действительно успешно. Сергей прекрасно помнил работу узлов предыдущей модификации заряда, не употреблял спиртное, проявлял старание при изучении нового материала. Ну, а то, что он мыслями постоянно возвращался к оставшейся дома, дохаживающей последние месяцы жене, на лице и учебе не отражалось.

Беременность протекала легко. Никакого токсикоза, пятен на нежной коже личика, только понемногу округлялся животик, да иногда шалили вкусовые предпочтения. Наблюдающая за развитием плода акушер-гинеколог военного госпиталя уверенно заявила: «Девочка!»

Супруги не возражали. Только имя для будущей малышки изменилось. Уже не Настя. Ее будут звать Инга.

В столицу капитан заглянул по уважительной причине: поменять полученные командировочные на пару банкнот с портретами американских президентов. И вот такая встреча.

В кожаной куртке, коротко стриженный, на тонированной БМВ по улицам рассекает сокурсник.

— Здравствуй, Алексей.

Дверь иномарки распахнулась, на асфальт вышел здоровый, накачанный парень.

— Ха! Узнал. Здорово, Серега!

Пожав руки, они несколько мгновений рассматривали друг друга. Во второй группе курса и так собирали одних спортсменов, но с тех пор Алексей изрядно добавил в мускулатуре. «Браток» классический, от стриженой макушки до «найков» на ногах. Солидная золотая цепь под распахнутой черной кожанкой недвусмысленно дает понять — занимает не последнее место в бандитской иерархии. Опять же ехал на пассажирском сидении, и одетый попроще водила спокойно ждет, когда босс пообщается.

— Ты как здесь?

— На учебе.

— Еще служишь?

Александров кивнул:

— Служу.

— Ну, а я…

Бывший сокурсник самодовольно улыбнулся, сделал многозначительную паузу. Сергей закончил за него:

— Догадался уже. Крутой. В братве. И даже бригадир.

Поощрительный кивок:

— Сечешь. Я год назад дембельнулся.

Год назад… Значит, ушел «по статье». Так, правильно, он родом из Подмосковья, поэтому причина понятна — потянуло на лихие хлеба. Да, судя по прессе, с доходами у данной категории ребят все нормально. И жизнь насыщенная, можно сказать, интересная. Вот только короткая. Леха уточнил:

— Ты по делам?

— Нет. Дела уже сделал, назад собирался. В общем, свободен.

— Тогда прыгай в тачку, побазарим. Наших кого видел?

Забравшись на заднее сидение, Александров ответил:

— Видел не многих, но слышал почти обо всех.

Разговор продолжился в небольшом, но дорогом кафе. Сглотнув непроизвольно набегающую от аппетитных ароматов слюну, Сергей честно предупредил:

— Алексей, я по нулям. С деньгами плохо.

— А то я не догадался! Не мандражуй, это моя точка, я угощаю.

— Признателен, не откажусь. Хоть попробую, какой хлебушек у братвы.

Леха с водилой, представленным кличкой Винт довольно заржали:

— Сладкий!

Обед недавно миновал, поэтому народа в кафе оставалось немного. Действительно, "точка" братвы — уж очень характерной внешности посетители за столиками. Расправляясь с солянкой и мясной нарезкой, отвечая на вопросы бывшего сокурсника, Александров заметил, что ушли последние из поевших парней, и они остались в зале втроем.

— … держу под собой землю, и имею то, что имею.

Сергей кивнул:

— Круто. Алексей, если не секрет — а прозвище у тебя то же, училищное? Шпала?

— Нет, братуха. Несолидно. Только не прозвище, а погоняло. Я теперь Штурман.

— Понял. Да, хорошо звучит.

Резко открыв дверь, в зал вошли два кавказца. Оглядевшись, решительно направились к их столику. Сергей внутренне подобравшись, отложил вилку. Дети гор уже успели прославиться в криминальных хрониках своей наглостью и совершенно дикой жестокостью, выделяющейся даже на фоне наступившего бандитского времени.

И Сергей не забыл тот сон из будущего, где банда кавказцев изнасиловала и зверски убила его жену.

Отложив вилку, капитан сложил руки так, чтобы быстро выхватить закрепленный в ножнах на предплечье кинжал. Оружие войск СС уже давно скрытно сопровождало его в каждой поездке.

— Штурман, теперь "Колбасы" у рынка наша точка. Твой русский продал магазин нашему земляку, мы взяли его под крышу. Понял?

Леха нахмурился:

— Беспредельничаешь, Мага? Какая разница, кто хозяин — магазин на моей земле. Есть непонятки — забивай стрелу, будем тереть.

— Мне с тобой тереть нечего. Тебе сказали — это теперь наша точка. Понял? Или совсем баран, слов не понимаешь?

Тут не выдержал слушающий разговор Винт:

— За базаром следи, черножопый. Баранов ты у себя в горах пас. Или козлов?

— Что?!

Руки бандитов за оружием потянулись одновременно, но наган сидящего водилы зацепился за пояс, а Штурман откровенно затупил.

Бах!

С простреленной головой Винт свалился на пол, дуло пистолета переместилось в сторону Сергея…

Успев вскочить, Александров отвел вооруженную руку врага и вогнал ему в грудь отточенную сталь.

Бах!

Второй выстрел ушел в никуда, спусковой крючок нажала рука, практически, мертвого человека.

Выдергивая клинок, капитан толчком отправил оседающее тело на почему-то не стреляющего второго отморозка. Тот тряс оружием у лица побелевшего, застывшего в ступоре Лехи. Шаг, обманная петля, колющий…

Звучно звякнул о ножку стула отлетевший пистолет, упавший бандит забился в агонии.

Быстрый взгляд вокруг.

Неслабо. Три трупа, растекающаяся кровь, замерший за стойкой бармен. Интересно, почему не было предупреждающего сна? Или он наверняка должен был завалить кавказцев?

Наклонившись, Сергей хладнокровно подобрал дважды выстреливший пистолет. «ТТ». Потертый, но, судя по всему, вполне исправный.

Кончик кинжала чиркнул по поясу трупа, перерезая поясной ремень. Положив самодельную, но вроде неплохую, кобуру и пистолет на стол, капитан, вытерев салфеткой кинжал, отправил его на привычное место, расстегнул ремень своих джинсов и пристроил кобуру на поясе. Вынуть магазин, передернуть затвор, патрон на место, спустить курок… Привычные для военного человека действия. Конечно, брать чужое оружие чревато, но… Пригодится! ТТ скользнул в поясную кобуру, на законное место. Боевой трофей.

Второй пистолет так и остался валяться на полу. Судя по длинному стволу и характерным «пуговицам» затвора — «парабеллум». Наверняка отказал из-за неисправности. Ни к чему. Алексей наконец-то открыл рот:

— Серый…

Ненависть к наступившему времени, отчаяние от невозможности что-либо кардинально изменить, страх за Аленку и еще не родившуюся дочку — все это давно кипело в душе парня, прорвавшись в короткой смертельной схватке. Пребывая в азартном, жестоком кураже, капитан перебил бывшего сокурсника:

— Меня зовут Механик, Леша. Запомнил? Ме-ха-ник.

— Ты?.. Ты киллер?!

Старый фильм с Чарльзом Бронсоном Штурман смотрел. Тем лучше.

Застегивая ветровку, Сергей ответил:

— Мозги включи. Ладно, мне твои дела ни к чему, у меня своих хватает. Бывай.

— Механик, стой! Это же… они же из бригады Мусы, всей кодлой навалятся!

— Ну и что? Проблемы твои, ты точку держишь, на тебя и наезжали.

— Но ведь завалил их ты?

— А что, лоб под пулю подставлять? Хватит разговоров. Метро налево, так?

Леха откровенно взвыл:

— Механик!..

— Штурман, что ты хочешь? Чтобы я их всех порешил?

Собеседник совершенно тупо кивнул.

— За дурака держишь? Ты знаешь, сколько заказ на ликвидацию одного клиента стоит?

— Я заплачу!

Вот это вариант. Пусть полное сумасшествие… Но вся страна вокруг уже сошла с ума. И будет точно не шестьдесят баксов за все командировочные.

— Сколько их?

— Семеро! Всего семеро осталось. Механик, я адрес дам, отбашляю, как положено.

— И сколько ты готов за них заплпатить?

— Шестьдесят тонн! Шестьдесят тонн зелени.

Уже приняв решение, Александров решил поторговаться:

— За семерых вооруженных отморозков? Цифра неровная, на семерых не делится.

— Сколько ты хочешь?

— Только ради нашей старой дружбы, да с учетом этих двоих… девяносто.

Удивительно, но сокурсник даже не попытался торговаться:

— Согласен!

— Сорок пять вперед, авансом.

— Согласен. Только валить надо сегодня, сейчас, пока они за этих двоих не чухнулись.

— Не дебил, понимаю.

И бандитские дела завертелись.

Прибывшие после звонка бармена быки споро завернули трупы в большие куски полиэтилена и утащили в подсобку, запуганный мужик из персонала кафе суетливо смыл кровь с пола. Арсенал Сергея дополнился найденой у убитого запасной снаряженной обоймой к ТТ.

Капитан успел вычистить оружие на какой-то квартире под молчаливой уважительной опекой двух парней Штурмана. Пистолет находился в отвратном состоянии. Понятно, почему у Маги отказала прихотливая немецкая машинка. Точно, бараны горные.

Закончив с приведением оружия в порядок, Александров сунул в карман протирку — пригодится. Бывший хозяин не возразил.

Подъехавший Штурман привез деньги, уточнил адрес и даже выложил на стол план квартиры.

— Совсем недалеко, Механик. Поехали.

— Ты что, решил, что я на дело отправлюсь на твоей машине? Головой подумал? Высадишь у метро.

— Братуха, а ты?..

Капитан жестко усмехнулся:

— Я заказчиков не обманываю, если ты об этом. Тупо невыгодно. Да, что у них на квартире возьму — мое. Трофей. Возражения есть?

— Не базар. Все по понятиям.

— Тогда поехали.

Высадив Александрова у метро, бандиты уехали. Договорились встретиться через три часа в том же кафе. Напоследок Механик выбрал кое-какой инструмент из валяющегося в багажнике автомобильного набора.

Двадцать минут ушло у Сергея, чтобы положить в автоматическую камеру хранения Ленинградского вокзала завернутую в газету пачку долларов.

Через тридцать он уже стоял на площадке последнего, пятого этажа хрущевки, у двери трехкомнатной квартиры, где обосновались горные отморозки. Раскрыв электрощит, разложив под ним брезентовый патронташ с инструментом, Александров вырубил в квартире свет.

Замок щелкнул минуты через две, когда он, негромко насвистывая, в матерчатых рабочих перчатках отвинчивал крепящий проводку винт.

Шагнувший на площадку кавказец очень характерно держал руку за спиной.

Покосившись на него, Сергей спокойно продолжил занятие.

— Ты кто?

— Электрик.

— Ты зачем свет испортил, русский?

— Я его ремонтирую. У вас счетчик второй день дымит, шина отошла.

— Какая шина? Что ты базаришь, лох?

— Слышь, хозяин, посмотри сам. Будешь ругаться — брошу все и уйду. И звони в домоуправление, сколько хочешь.

Из коридора раздалась гортанная фраза, вышедший ответил. Александров понял только одно: «электрик».

В квартире коротко, повелительно буркнули, кавказец подошел поближе.

— Слышь, русский, делай быстрее.

— Мне за скорость не платят. И сто грамм не наливают.

Щелкнув тумблером, Сергей коротко коснулся отсоединенным проводом контакта. С характерным звуком проскочила искра, в открытой двери моргнул свет.

— Черт!

Якобы испуганно отшатнувшись, Александров повернулся к кавказцу:

— Ты видишь, что делается? Как вы еще тут не сгорели, хрен его знает! КЗ же реальное в коридоре.

Бросив отвертку на брезентовый патронташ, капитан решительно зашел в квартиру. В полутемном коридоре никого.

— Вот, выключатель надо разбирать, смотреть.

— Русский, какой выклю?..

Получив в грудь двадцать сантиметров холодной стали, с закрытым ладонью Механика ртом, небритый горбоносый парень медленно сполз по стене. Что за поясом? Понятно. Еще один ТТ на боевом взводе. В карман.

Щелкнуть выключателем в коридоре.

Вернувшись на площадку, Сергей ткнул провод на место и быстро сгреб инструмент. Зайдя в квартиру, захлопнул за собой дверь, осторожно опустил кулек на пол. Постоял, прислушиваясь. Появился звук работающего телевизора, из кухни попахивало чем-то вроде жженой тряпки.

Перестрелять гадов, конечно, быстрее. Но его выдаст первый же выстрел. Нож бесшумен.

Тихо переместившись к первой двери, Механик замер. Кто-то открывал ее изнутри. Звук телевизора стал громче.

— Шамиль?

Последний слог сменился невнятным бульканьем. Перехватив глотку врага, Сергей подхватил и вытянул на себя тело. Осторожно заглянул.

Еще один, сосредоточенно смотрит порнуху. Этот кавказец так и перенесся в царство развратных западногерманских гурий, когда широкая ладонь зажала рот, а клинок мягко вошел под лопатку.

Тишина?

Идем дальше.

В следующей темной, с плотно зашторенным окном комнате повезло — двое спали на широкой кровати. Словно гигантская игла швейной машинки заработала сверху вниз, нанося частые смертельные удары.

Готовы оба.

Запах жженой тряпки шел из кухни. Один кавказец стоял у окна, дымя самокруткой и задумчиво глядя вниз во двор. Он успел повернуться на звук тихих шагов. Судя по расширившимся глазам, даже успел испугаться. А потом умер после неотразимого по-змеиному удара.

Где последний?

Дверь комнаты вот, она закрыта. Как войти, не вспугнув врага?

Сообразив, Механик метнулся назад, прибавил звук телевизора. Смачные охи и вскрики наполнили квартиру.

Расчет оказался верным. Последний из дагов, сам Муса недовольно выглянул из комнаты, чтобы приказать этим дрочащим сынам Иблиса сделать звук потише. Иблиса с горящими глазами и окровавленными руками главарь этнической преступной группировки увидел в коридоре, за долю секунды до того, как острый клинок пробил его горячее сердце.

Седьмой!

Судьба очень прихотливая и обожающая парадоксы дама. Александров не мог даже предполагать, что в несостоявшейся реальности, мощно наследив в столице и потеряв двух соплеменников, банда Мусы должна была сорваться и залечь на дно на Ставрополье, поближе к дому. По дороге соскучившимся по женскому телу отморозкам попалась симпатичная русская девка, разыскивающая пропавшую дочь. Она оставила отметины ногтями на лице главаря, за что и поплатилась.

Но это произошло в несостоявшемся варианте будущего. Сейчас бандиты остывали, убитые мужем той самой девушки. Привет из будущего, твари!

Прислонившись к стене, Сергей ожидал еще несколько секунд, потом осторожно проверил комнату. Пусто. Враги кончились. Выдернув из розетки вилку телевизора, в наступившей тишине постоял минуту, ощущая, как спадает в крови адреналин.

Все, отдых закончен. Впереди много дел.

Кинжал, руки в перчатках и ветровку Александров отмывал в ванной. Над легкой курткой пришлось потрудиться — уж очень жестоко она была заляпана кровью. Простирнув вещь холодной водой, отжал, повесил на угол открытой двери. Так же простирнул, отжал и снова надел перчатки, хлебнул из-под крана отдающей хлоркой водички, а потом приступил к обыску.

Стволов у кавказцев хватало, имелись даже три «калаша». Но интерес представили лишь обоймы и патроны для ТТ, да пара гранат. РГД-5 и Ф-1 с ввернутыми взрывателями. У покойников имелись при себе и денежки, что особенно порадовало — с портретами зарубежных президентов. М-да, киллер — это действительно «хлебная профессия». Запретив себе радоваться раньше времени, Сергей сложил добычу в попавшуюся под руку небольшую спортивную сумку и продолжил внимательный осмотр. В ящике дивана, на котором отдыхал последний враг, он обнаружил еще одну, почти полную черную сумку. Вжикнул молнией и остолбенел.

Это были деньги. Нереальное количество долларов, немецких марок, даже немного английских фунтов стерлингов. Перетянутые резинками пачки, в основном, небольшого достоинства — десятки, двадцатки, иногда пятидесятки.

Так, вопрос обеспечения эмиграции решен. Теперь осталось благополучно доставить богатство домой, и можно искать канал ухода через Мурманский порт.

Главное — благополучно доставить.

Надев и подогнав найденную в комнате главаря еще одну кобуру — наплечную, Механик отправил в нее обслуженный ТТ.

Второй занял место в поясной. Обоймы, патроны, гранаты, сырая ветровка в полиэтиленовом пакете, удачно сыгравший набор инструмента легли поверх денег. Подумав, заранее поморщившись, Сергей обошел трупы с кинжалом и еще одним полиэтиленовым пакетом. Снова промыл руки и оружие, выбрал подходящую по размеру кожаную куртку в прихожей и покинул квартиру.

Уход прошел без проблем, как и закладка сумки в ту же автоматическую камеру хранения. Прикинув расклад, Механик все-таки отправился на встречу со Штурманом. Соблазн плюнуть на все и уехать в Захолмье присутствовал неимоверный. Но разрушать созданную экспромтом легенду нельзя. В учебном центре торчать еще десять дней. Наверняка вычислят и найдут.

Лучше играть крутого профи и дальше, благо, есть эффектное подтверждение. Но с оглядкой!

На этот раз в кафешке народа хватало. В основном, крепких парней вполне однозначного вида. На взгляд Сергей прикинул: человек пятнадцать. И чего они кавказцев так пугались? Двойное численное преимущество.

Зайдя в зал, Александров неторопливо направился к столику, за которым с хмурым, озабоченным лицом восседал Леха.

Механик подошел, недобро глянул на бригадира братков. Поставил на пол пакет со звякнувшим автомобильным инструментом. Подчеркнуто неспешно сунул левую руку в карман и вытащил полиэтиленовый кулек с белесовато-кровавым содержимым:

— Принимай работу, Штурман.

— Это что?

— Ушки. Правые. Ровно семь. Можешь посчитать.

Пятная скатерть, на стол действительно высыпались отрезанные человеческие уши. За спиной Механика кто-то звучно сглотнул. В полной тишине веско прозвучал короткий комментарий сидящего справа от Штурмана парня: «Песец!»

С трудом оторвав взгляд от страшного подтверждения, Алексей уточнил:

— Как прошло?

Механик молча, криво усмехнулся. Кивнув, бригадир протянул перетянутые резинками четыре пачки долларов:

— Как договаривались.

Взвесив на ладони толстую стопку сотенных, отогнув и пролистнув купюры, Сергей убедился, что имеет дело не с "куклами". Затем отправил деньги в объемистые внутренние карманы. Сунул руки в боковые удобной кожанки, к лежащим там взведенным стволам. Кивнул:

— В расчете.

Повернулся и пошел к выходу, между расступающимися быками, остро ощущая свою незащищенную спину.

— Механик!

Не спеша развернулся.

— Как тебя найти, если что?

— А надо ли? У меня своя земля, здесь я проездом.

Ответив, Сергей вышел.

Он покрутился в метро, часто пересаживаясь и петляя в переходах. Нет, за ним точно не следили.

Ночь Александров провел в приспособленном под недорогую ночлежку составе старых купейных вагонов на Казанском вокзале, предварительно перекусив в кафе. Часто просыпался и сторожко прислушивался. Сопели и храпели соседи, воняло нестираными носками, доносились объявления об отходящих и прибывающих поездах. В общем, все нормально.

Утренней электричкой убыл с Ленинградского вокзала в Захолмье.

Разумеется, тащить бесценную сумку в учебный центр было бы полной глупостью. К счастью, вокруг воинской части хватало укромных мест. В одном из них Сергей и заложил на хранение современный клад.

Деньги и оружие он предварительно упаковал в предусмотрительно купленные полиэтиленовые пакеты, пересчитав захваченное. Шестьсот пятьдесят три тысячи долларов, двенадцать тысяч марок, пять сотен фунтов.

При себе оставил кинжал и ТТ в наплечной кобуре. Под форменной флотской "разгильдяйкой" будет незаметно.

А через два дня, выходя по окончании занятий с технической территории, капитан Александров увидел за КПП стоящего и явно поджидающего его Штурмана. М-да, еще в кафе чутье подсказывало, что так просто расстаться не получится.

Выглядел бывший однокурсник крайне смущенно, и не только скромный гражданский прикид был тому причиной.

* * *

Накануне между Штурманом и неизмеримо выше стоящим в криминальной иерархии человеком произошел примечательный разговор:

— Значит, ты уверен, Лешенька?

— Виктор Палыч, зуб даю! Киллер он. Профи матерый.

Алексей откровенно нервничал, потому что Виктор Палыч… Виктор Палыч мог мизинцев шевельнуть, и бригадира Штурмана просто не стало бы. Вместе со всеми его пацанами. Но если Виктору Палычу глянешься…

Собеседник недобрительно поморщился:

— Ты зубами понапрасну не разбрасывайся. Факты излагай. Сам же говоришь: поначалу лох лохом был.

— В том то и дело. Ну, лошара совковый, голимый. Одет не пойми во что, базар левый.

— Разговор, Лешенька, разговор. И ты тоже передо мной понятиями не отсвечивай, выражайся яснее. Не бык из ПТУ, офицер бывший.

Бывшему офицеру уже тяжело давалась нормальная речь, но он старался:

— Слушаюсь, Виктор Павлович. Привел я его в кафе. Сидит за столом, ест…

— А кушал он как? Жадно?

— Нет. Хотя, он и в училище ел, как на приеме у английской королевы.

— Значит, спокойно?

— Так точно. Потом влетает Мага, базар-вокзал, Винту пулю в башку… Короче, я глазом не моргнул, как он магиного кента на перо посадил, а потом и Магу кончил. Хорошо, что у отморозка парабеллум отказал!

— А если бы нет? Выстрелить Мага успевал?

Поежившись, Штурман подтвердил:

— В меня — наверняка. Резкий он был.

— Да, Лешенька, похоже, не простой твой знакомый.

— Я же и говорю!

— Он ждал, когда вас обоих пристрелят, чтобы грохнуть зверьков и чисто уйти. Без свидетелей. Думаю, бармен свою пулю тоже бы получил.

Замолчавший Штурман только ошарашенно хлопал глазами. Потом выдавил:

— То-то мне его улыбка такой сожалеющей показалась. Вот волчара!

Очень хотелось выматериться, но бригадир братков вовремя вспомнил, что собеседник этого очень не любит. Поэтому, преодолев желание, скромно дополнил:

— А потом спокойно так говорит: «Механик мое погоняло».

Собеседник задумался, припоминая:

— «Механик»… Не слышал. Но его края далеко, там все может быть. Дальше что?

— Дальше я его подрядил замочить Мусу с кентами. За девяносто тонн зелени. Он и пришел, как договаривались.

Поежившись, бригадир добавил:

— Уши принес. И сам в кожанке Мусы.

— Выглядел как?

— Спокойно. Вообще спокойно. Но взгляд… Словно прикидывал, как меня и пацанов завалить половчее.

— Понятно. Ты, Лешенька, у нас из военных, тайну хранить привычен. Вот и послушай, что я скажу, да язык потом не распускай. Есть у меня мысль, что Механик твой из киллеров, но не простых, а конторских. Раньше на государство работал, а сейчас на кого-то из бывших кагэбэшников. Много их нынче во власти обретается.

Штурман вскинулся:

— Виктор Палыч! В училище на пятом курсе базарили, что Александров с особистами повязан! Он еще в рукопашном зале каждый день тренировался. Точно!

— Вот-вот… М-да, повезло тебе, Лешенька, что старая дружба осталась. Завалить ему тебя, да и ребяток твоих, как мне, старому, высморкаться.

— Да я всех бойцов подтянул!

— Он Мусу с его отморозками одним ножом вырезал. Всех семерых. Без звука, как свиней. Ты не видел, как знакомец твой там поработал, а мне побывавший после него в квартире человечек рассказывал. Опытный человечек. Только и он впечатлен был по самое немогу. Поэтому, Лешенька, собираешься ты, да едешь за своим дружком. Хочешь, целуй его, хочешь, на коленях ползай, но Механика сюда вежливо и со всем уважением доставь.

— А если?..

— Тогда можешь сам зарезаться. Или его попроси.

Беспощадный металл в голосе заставил Штурмана похолодеть от плохого предчувствия:

— Ты все понял, Лешенька?

* * *

— Механик, в натуре, край! Запутка полная! С тобой такой человек хочет встретиться — выше нету.

— Мне что с того? Я сам по себе.

Скривившись, обреченно махнув рукой, бывший сокурсник произнес:

— Тогда мне вилы. И тебя тоже достанут, какой бы ты крутой не был. Под ним половина Москвы ходит.

Помолчав, Александров неохотно кивнул:

— Ладно. Только переоденусь.

* * *

Тот, под кем ходит половина Москвы, вообще не производил впечатления криминального босса. Без малинового пиджака, золотой цепи, даже без наколок. Приятный пожилой человек в дорогом костюме. С волчьими умными глазами на морщинистом благообразном лице.

В кабинете они были вдвоем, но охраны за дверьми осталось — на взвод наберется.

— Пригласил я вас, Сережа, по деликатному вопросу. Вот только, прежде чем перейти к нему, не могли бы вы свое железо убойное сюда на столик выложить? Просто, чтобы мне, старому, спокойнее было. Слово даю, что из этого кабинета вы выйдете по своей воле и беспрепятственно.

Выбора, соответственно не было.

— Этим ножичком Мусу со товарищами порешили? Знатный ножичек. Кровушки, наверное, попивший вволю.

Сергей молча ждал продолжения.

— Вам Лешенька не довел? Неувязочка у нас одна вышла. Сумочку вы там одну прихватили, ценную.

— Боевой трофей. Я со Штурманом этот вопрос решил. Или он за свои слова не отвечает?

— Он-то отвечает, Сережа. Вот только денежки в сумочки не его. И даже не мои. Благо это воровское. Знаете, что это такое?

Да, засада полная. Без шансов.

— Общак.

— Верно. Муса, отморозок голимый, на святое замахнулся. И люди уже сюда ехали специальные, чтобы козлу горному всю неправоту его объяснить. Вот только людей этих вы, Сережа, опередили немного.

— И что теперь?

— Теперь, Сережа, денежки надо вернуть. Особые они, за них вас везде найдут и покарают так, чтобы неповадно было. И вас, и всю семью вашу.

Левая рука Александрова выложила на стол кольцо. Простое, металлическое, из жесткой проволоки. С чекой.

— Так и знал. Гранатка там у вас, Сережа?

На стол легла правая. С гранатой Ф-1.

— М-да, серьезно там у вас, конторских. По глазам вижу — пальцы разожмете не колеблясь. Сумочка, небось, тоже заминирована?

Александров молча ждал продолжения. Он понимал, что блефует, но был уверен — для того, чтобы отсюда выйти, по-другому себя вести нельзя.

— Зачем вам столько денег, Сережа?

— Надо.

— Вот знаете, впечатление жадного вы совсем не производите. Давайте-ка, я попробую угадать, зачем вам денежки?

Пронзительно глянув в глаза, мужчина продолжил:

— Соскочить с поводка вы хотите. От кураторов ваших конторских уйти, по приказам которых людишек жизни лишаете.

Очень интересная версия. И вполне правдоподобная в сложившейся ситуации.

Собеседник уверенным тоном уточнил:

— Тропу вам пообещали?

Рискнуть? Наверное. Считают киллером конторы, пусть считают и дальше.

Сергей коротко ответил:

— Да.

— Не боитесь, что кинут? Большие деньги — большой соблазн.

— Не боюсь.

— И сколько просят?

Сумма напрашивалась сама собой:

— Полмиллиона. Долларами.

— Да уж понятно, что не рублями. М-да, загвоздка.

Собеседник Александрова помолчал, неспешно встал, прошелся по кабинету. Покривившись, самую малость раздраженно приказал:

— Да вставьте вы чеку, никто на вас покушаться не будет! Я за свои слова всегда отвечаю.

Помедлив, Сергей послушался. Одобрительно кивнув, мужчина продолжил:

— И все-таки, Сережа, благо надо вернуть. Но не задаром, не дергайтесь. Вернете шестьсот тысяч долларов, остальное вам, как премия за работу, за Мусу с его джигитами. Еще машину хорошую могу дать.

— По гендоверенности?

— Зачем? На вас оформим, все документы высший сорт будут. С транзитными номерами. Права нужны? И права нарисуем.

В голове Александрова проскочила интересная мысль:

— Иностранные паспорта можете сделать? Немецкие, шведские?

— Так сразу не отвечу, но проблем не вижу. На вас и супругу вашу? Вот только, как с ее фотографией быть?

Граната легла в карман, вместо нее показался потертый кожаный бумажник. На стол Сергей выложил три фотографии Аленки.

— Подойдет?

— Конечно. Есть у меня мастера, сделают. Вас сегодня же сфотографируем. Значит, немецкие или шведские?

— Можно бельгийские, английские, датские. С отметкой о наличии дочки.

— Возраст?

— Месяц.

Мужчина взял фотографию, всмотрелся:

— Да, красивая у вас супруга, Сережа. И дочечка родилась… Понимаю вас.

После паузы продолжил:

— Ну, мы договорились?

— Да.

— Вот и ладушки. О дальнейшем порешаете с Лешенькой и денежки ему отдадите, как машину и документики получите. Думаю, и с бедой вашей со временем разберетесь. А на будущее… Знаете, Сережа, человек я серьезный, не упырь какой-нибудь, профессионалов ценю высоко. Вы подумайте: что вам там за границей в скукоте да безденежье делать? Как соскочите, отсидитесь пару-тройку месяцев за кордоном, возвращайтесь-ка ко мне в работники. Не обижу, отвечаю твердо.

— Уверены, что соскочу?

Собеседник улыбнулся:

— Уверен. Взгляд у меня наметан, решительных и умных вижу сразу. Паспорт я вам дам дипломатический служебный, жилье вам в Европе купим. В Греции, к примеру. Приехали в Рассею, сделали дело, и назад, к женушке, на море. С премией достойной. Как предложение?

— Очень заманчивое.

— Вот и подумайте, Сережа. Я не ваш хозяин конторский, жен с детьми в заложники не беру, и профессионала, «механика», в черном теле держать не буду. Подумаете?

Глянув в глаза нанимателю, Александров твердо кивнул:

— Подумаю.

* * *

Криминальный авторитет не обманул. Да и выбора, честно говоря, не было. И так везение сплошное.

Ожидавший в условленном месте Штурман вздрогнул, когда позади бэхи возникла неуловимая тень, и что-то металлическое постучало по багажнику. С сумкой в левой руке и правой в кармане кожанки стоял Александров.

Сергей заставил бригадира пересчитать деньги при подчиненных. Доверяй, но проверяй. Сначала по пачкам, потом и сами пачки. Срослось. Офигевшие от суммы быки, да и сам Штурман посматривали на сосредоточенно спокойного капитана с явным уважением.

— Слышь, Механик, а на фига тебе это?

Рука Алексея махнула в сторону оставшейся за поворотом воинской части:

— Служба, учеба, секреты?..

— Легенда. Прикрытие такое.

Сокурсник понимающе покивал:

— Палыч так и сказал.

В учебный центр, вызвав полный фурор, Сергей заехал на новой темно-синей «Вольво-940» с транзитными номерами. Такой покупки от молодого капитана не ожидал никто.

Во внутреннем кармане куртки лежали два паспорта и свидетельство о рождении еще не родившейся дочки. Все документы с гербами объединившейся Германии. Кроме этого в переданном Лехой большом запечатанном конверте находились права, бумаги на «Вольво», плоская металлическая коробочка с мастичной губкой и два таможенных штампа — на въезд и выезд из России. На приложенном листе был приведен образец заполнения.

Документы на машину, как и водительские права, криминальные умельцы тоже сделали в двух экземплярах, нашем и европейском. Ставь немецкие номера и прямо сейчас отправляйся через границу. Проблема только в одном — Сергей не до конца уверен, что документы выполнены идеально. Не шпионы же, просто криминал, хотя и высокого уровня. Можно погореть на пограничной проверке.

Домой он возвращался на своих колесах. М-да, легковушка высочайшего класса. Быстрая, послушная и неимоверно удобная. Широкая кабина, первоклассный обзор, словно сама держит дорогу. Полученные в военном училище навыки вождения вернулись очень быстро, позволяя уверенно набирать совсем не ощущающуюся скорость. Приходилось даже сдерживать себя, регулярно поглядывая на спидометр.

Прикупив «Атлас автомобильных дорог», безошибочно проложил путь на Север. За полтора суток не оказалось ни одной нештатной остановки. Гаишники беспрепятственно пропускали престижную машину с офицером в морской форме за рулем, обошлось и на безлюдных северных дорогах, хотя пошаливали там уже частенько. За всю дорогу Александров поспал только часа четыре, отогнав иномарку в лесок по заброшеной, начинающей зарастать грунтовке. Дремал чутко, держа руку на придающем уверенность ТТ.

Все имеет свойство заканчиваться. Раним прохладным утром, накинув кожанку и пикнув противоугонкой, Сергей поднялся к своей квартире, позвонил. Дверь открыла любимая супруга, в расстегнутом халатике на длинную ночнушку.

— Сержик! Вернулся!

Они поцеловались, Александров нежно погладил уже большой, сильно выпирающий животик.

Словно в ответ ласковая ручка жены провела по щеке парня:

— Небритый какой… Дорога была тяжелая? Ой, ты куртку купил?

Чувствуя, как стремительно наваливается отходняк и исчезают остатки сил, капитан через силу улыбнулся и произнес:

— Аленушка, у меня все хорошо, даже замечательно. Ты ни за что не волнуйся, не переживай. Я тебе потом все расскажу. А сейчас мне надо лечь, немного поспать. Уломался совсем.

Сняв туфли, он встал, пошатнулся, успел опереться о стену. Куртку подал в руки заботливой жены. Подхватил сумку и зашел в зал.

При виде двух кобур с торчащими рукоятками пистолетов, глаза супруги испуганно расширились.

— Аленушка, все хорошо, все у нас нормально. Не бойся.

С трудом раздевшись, упав в еще хранящую тепло милой постель, Сергей успел подумать, что с дороги надо бы вымыться…

Он проснулся после пятнадцати часов. Тихо играет «Радио Мафия», из кухни наплывают вкусные ароматы свежей выпечки. На журнальном столике лежит оружие, рядом аккуратными стопками сложены деньги и документы.

Супруга сидит в их единственном кресле и преданно ждет пробуждения мужа.

— Сержик, откуда все это?

Он улыбнулся, ответил вопросом на вопрос:

— Ты на улицу выходила?

— Да, постиранное вешала. Рубашки твои, белье.

— Машину видела?

— Иномарку? Красивую такую, темно-синюю?

Сергей кивнул:

— Тоже наша. Под цвет твоих глаз.

— Сержик, ты что, ограбил банк? Или продал атомную бомбу?

— Лучше. Аленушка, сейчас умоюсь, побреюсь, покушаем и все-все расскажу.

Секретов от жены у него не осталось уже давно — с января девяносто второго, когда супруга вернулась с похорон Инги. Тогда он открыл ей главную свою тайну, дав почитать тетрадь с описанием страшного будущего. В хрупком теле Аленки скрывалась сильная душа: все сведения о грядущих бедах она перенесла без истерик. Совсем не ужаснула девушку и насильственная смерть Пети.

Лена никогда не осуждала поступков мужа. Она всегда была убеждена в правильности всех действий Сергея, верила ему, доверяла, уважала и бесконечно любила супруга.

Сбылось пришедшее очень давно предвидение — у них ни разу не случилось скандалов.

Рассказ не занял много времени.

— Но ведь это было очень опасно!

— Нет. И у меня не было другого выхода.

Кивнув, Аленка подумала и спросила:

— И ты действительно собрался?..

— И снова нет. Тот авторитет может думать все, что угодно. У нас теперь есть документы. Есть деньги, пусть и на первое время. А я хороший инженер-электромеханик, да и ты отличный химик с высшим образованием. Уедем за кордон, где-нибудь осядем, и будем спокойно жить. Работать, растить дочь.

— Но ведь у нас все документы об образовании советские?

Показав немецкий паспорт, Сергей по-немецки же ответил:

— В каждой стране есть преступность. И везде преступники торгуют поддельными документами. Не думаю, фрау Лотта, что купить для вас диплом об окончании университета в ГДР будет большой проблемой.

Улыбнувшись, жена тоже на немецком подтвердила:

— Вы поражаете меня своей предусмотрительностью, герр Карл. Иногда мне кажется, что вы настоящий Механик, муж мой.

Уже больше года супруги изучали языки. Совершенствовали вузовские знания, самостоятельно штудировали новый язык. В этом процессе помогали советские учебники и материалы ЕШКО. Молодые люди всерьез готовились к неизбежной эмиграции, регулярно устраивая «иностранные дни», когда они общались только на чужом языке. Наверное, Инга осталась бы довольна.

Успокоенная, уже по-русски супруга уточнила:

— Когда мы будем уходить, Сержик?

— Сначала ты родишь, милая. Должен же паспорт соответствовать действительности? Я разберусь с пропускными пунктами, добуду немецкие номерные знаки. Думаю, в Мурманске это удастся, тем более ездить туда проблем теперь нет. А потом мы пересечем границу с Финляндией. Если быть точнее — необходимо это сделать до двадцать шестого августа.

Алена кивнула, она тоже помнила про страшную дату. Пусть личное будущее уже изменено, но… лучше не искушать судьбу. Береженого Бог бережет.

* * *

Что такое человеческие планы? Особенно, если затейница-судьба любит поиграть с отмеченным ею человеком?

Штурман не удержал язык за зубами. Слишком много реальных пацанов видели жесткого Механика, слишком жуткие слухи ходили о работе залетного киллера, слишком много вопросов очень уважительным тоном задавала братва. И он кое-что рассказал, попонтовался. Совсем немного, но достаточно, чтобы заинтересовать особых людей, по роду своей деятельности имеющих длинные уши. А так же издалека, но внимательно наблюдающих за центром по подготовке ядерных специалистов России.

Потом, под влиянием спецпрепаратов, Штурман рассказал вообще все. Что знал, что думал, о чем ему поведал Виктор Павлович. И серьезные люди поняли: это шанс. Возможно, единственный шанс, выпадающий раз на миллион. Им позарез нужен был атомный офицер, инженер двенадцатого управления, имеющий непосредственный допуск к русскому ядерному оружию. Решительный, срочно нуждающийся в деньгах и достаточно беспринципный.

Они его нашли.

Братва обнаружила Штурмана на его съемной хате, в постели. Уже давно остывшим. Медики уверенно дали заключение: сердечный приступ. Ну, а то, что молодой… Наверное, работа такая была. Нервная.

А капитаном Александровым вплотную занялась разведка далекой восточной страны. И пусть о ее спецслужбах мало кто слышал, это совсем не значит, что им не хватает профессионализма. Разработку многообещающей персоны эти офицеры провели грамотно.

* * *

— Э-э, уважаемый, можно вас на минутку?

Сергей оглянулся. Нестарый восточный мужчина, по виду классический азербайджанец-торговец с рынка, почтительно улыбаясь, делал приглашающие жесты руками.

— Меня? Вы ничего не путаете?

— Нет, уважаемый, именно вас. Вас мой хозяин приглашает, вон в ту машину.

Приглашение выглядело подозрительно. Но неожиданный собеседник совершенно не производил впечатления опасного.

— Хорошо. Пойдемте.

Кивнув, азербайджанец зашагал впереди, указывая путь.

В Снежинск Сергей приехал разведать дорогу к роддому. В госпитале популярно объяснили, что состояние, как и уровень комфорта санитарной «таблетки» всяко хуже новой «Вольво», а нужную роженице бумагу дежурный врач выдаст по первому требованию. Заодно капитан решил по обыкновению заскочить на рынок за витаминчиками для Аленки, и уже нес в пакете килограмм умопомрачительно дорогой редиски и столько же не менее «кусающихся» тепличных огурчиков. Так же взял два килограмма прошлогодних, но вкусных и крепких яблок. Конечно, неожиданно возросший запас валюты позволял шикануть, но… они решили отложить эти деньги на будущее. Дома, как известно, и стены помогают. Что будет там, за границей — неизвестно.

К слову, о неизвестности. Покосившись по сторонам, Александров расстегнул молнию куртки. Теперь добраться до висящего подмышкой ТТ гораздо легче. Ну, а патрон всегда в патроннике.

Не доходя шагов пяти до старенького «форда», сопровождающий остановился.

— Уважаемый, заверяю вас: никто не планирует причинить вам вред. Разговор пойдет о серьезном деле, выгодном в первую очередь вам. Я вас очень прошу держать себя в руках.

Интересное дело: акцент азербайджанца стремительно стирался, исчезая с каждым словом.

— Мы не вооружены, и это не ловушка. Наша задача именно договориться, Сергей Васильевич.

Так.

Миролюбиво показав пустые ладони, мужчина закончил:

— Здесь слишком много народа, и стрелять при таком количестве свидетелей лично мне не представляется разумным. А тем более, резать.

Весьма интересное замечание.

— Предлагаю все-таки выслушать моего руководителя, уважаемый Сергей Васильевич.

Открыв заднюю дверь «форда», торговец (и торговец ли?) отошел в сторону. В салоне действительно сидел один человек, такой же восточной внешности, но гораздо представительней на вид.

Капитан сел на сидение, захлопнул дверь и вопросительно глянул на нового собеседника.

— Сергей Васильевич, как и мой коллега, я предлагаю сначала все-таки меня выслушать. Почему-то мне представляется, что тема нашего разговора вас заинтересует.

Визави спокойно посмотрел на готовую выдернуть кинжал правую кисть Александрова, усмехнулся:

— Заверяю вас: меня совершенно не привлекает перспектива быть зарезанным. Даже небольно.

Шутка удалась. Усмехнувшись в свою очередь, Сергей положил ладонь на колено.

Спокойно кивнув, мужчина продолжил:

— Не вижу смысла ходить вокруг да около. Так сложились обстоятельства, что мы оказались частично в курсе ваших проблем и финансовых затруднений.

Черт! Всплыли похождения в Москве, не иначе. Штурман проболтался, больше некому!

— Более того, вы обладаете, так сказать, допуском к вещи, за которую мы готовы предложить весьма справедливую цену.

— Что вас конкретно интересует?

— Сначала я назову цену. Что вы скажете о миллионе долларов, Сергей Васильевич?

— Приятная цифра. И что же, по-вашему, стоит эти деньги?

— Нам нужна атомная боеголовка для комплекса «Скад», господин капитан. По вашей классификации Р-300 или «Эльбрус».

Да, это, как мешком из-за угла! Но ребята банально опоздали: последние специзделия Сергей лично отвез эшелоном на предприятие для утилизации еще в девяносто втором. Ельцин скрупулёзно соблюдал подписанные Горбачевым соглашения с американцами. Ушли заряды и своей, кандалакшской ракетной бригады, и те, что офицеры заполярной части вывезли из ставшей суверенной Украины.

Ничего не осталось, кроме…

Подтверждая его догадку, собеседник добавил:

— Та, которая находится в вашем сооружении, и даже в хранилище, за которое вы являетесь ответственным. Вот такое совпадение, господин капитан.

Офигеть! И зачем им?..

И тут Сергей понял: эти люди действительно считают стоящее в его хранилище изделие боевым.

Отечественное разгильдяйство во все времена являлось притчей во языцех. Сложно сказать, как и кто осуществлял планирование, но только в начале девяносто третьего командование части «внезапно» узнало, что учебное специзделие РА-104, прибывшее из Украины, не отправлено на завод, а стоит в хранилище, рядом с такой же учебной техникой.

Прокол, как говорится, мощнейший. За такое и с должностью попрощаться не проблема, учитывая постоянно шерстящие часть московские проверки. Не придумав ничего умнее, учебную дуру переправили в самый малопосещаемый и дальний уголок — к капитану Александрову. Теперь оно ждало закулисно оговоренной отправки вместе с запасными частями и оборудованием. Отправки, которую раз в год выполняет сам Сергей, путешествуя по стране в железнодорожном вагоне. И предстоит это дело совсем скоро, буквально через три недели.

Внезапно возникшая ассоциативная мысль заставила внимательно приглядеться к «азербайджанцу». Наши люди слово «Скад» не употребляют. Похоже, визави серьезно волновался, озвучивая предложение. У него все поставлено на итог их беседы. Оговорка позволяет сделать определенные выводы. Конечно, «Эльбрус» остался на вооружении и у азеров, но тут, скорее всего, совсем другой случай. В каком звании может быть собеседник?

— Вас интересуют детали, Сергей Васильевич?

— Некоторые. Руководство вашей страны все-таки решило плюнуть американцам в лицо?

В ответ на вопросительный взгляд, капитан озвучил догадку:

— Имею в виду Иран, господин майор.

Есть попадание! Лучше надо держать себя в руках, дорогой гость. Теперь настал черед успокаивать визави Сергея. Практически, теми же словами:

— Не волнуйтесь, это не подстава конторы. Вам ничего не грозит. Так, мои личные догадки.

— Вы профессионал, Сергей Васильевич, отдаю должное. Допустим, вы правы. Это что-то меняет?

— Нет. Просто я не люблю играть втемную.

— Я готов ответить на любые вопросы. Возвращаюсь к предыдущему: да. Наша страна слишком долго была вынуждена терпеть унижение, послушно выполняя приказы из-за океана. Пришло время изменить правила игры.

— Да, полмегатонны — солидный козырь. Неотразимый, как меч пророка.

— Мне нравится, что вы серьезно произнесли эти слова, уважаемый Сергей Васильевич. Дела обстоят именно так.

— А мне вот не нравится, что о моей скромной персоне кто-то слишком много болтает в Москве.

— Хочу успокоить — о вас там уже никто не болтает. Тот человек был откровенен только с нами. И он уже ничего никому не расскажет.

— Где гарантии, что я не последую вслед за Штурманом?

Собеседник улыбнулся:

— Сергей Васильевич, мы уже начинаем обсуждать условия соглашения?

Миллион долларов — крайне заманчивая цифра. Окончательно решающая все проблемы с выездом и проживанием за кордоном. Но капитан с большим удовольствием послал бы восточного гостя подальше, если бы…

По глазам и напору чужого разведчика видно — они не остановятся ни перед чем, чтобы выполнить свою задачу. Шантаж московскими делишками — мелочи. Гораздо страшнее, если сейчас кто-то готовится взять в заложники его Аленку. Учитывая наличие сообщника в части — крайне правдоподобный вариант.

От потери древнего учебного специзделия современная Россия не обеднеет. Как еще боевыми зарядами московские генералы не торгуют?

Итог ясен: хотят персы быть кинутыми — будут.

Мгновенно прикинув расклад, Александров кивнул:

— Да.

— Приятно слышать. Вы — не мелкий уголовник, а партнер, оказывающий нашему государству высокую услугу.

Сергей поправил:

— За деньги.

— Во-первых, это, если честно, не самая большая сумма в наших условиях. Во-вторых, делать подобное бесплатно отдает идиотизмом. В третьих, вы даже не торгуетесь, что весьма достойно характеризует вас лично.

— Последнее говорит лишь о том, что вы хорошо подготовились к нашей беседе, составив мой психологический портрет. Господин майор, предлагаю не тянуть кота за хвост и озвучить все предложения. У вас ведь они имеются?

— Приятно говорить с умным человеком. Я знаю, что в подготовке боеголовки к старту есть определенные тонкости. И вы полностью в курсе, какие. Отсюда вы делаете закономерный вывод, что понадобитесь нам непосредственно на ракетной позиции. Правильно?

Сергей повторил слова офицера разведки:

— Приятно говорить с умным человеком.

— Что же, я откладывал этот разговор на потом… Недооценил вас, признаю. Да, я официально делаю вам предложение отправиться в Иран. И готов поклясться, что мое правительство крайне высоко оценит человека, способного оказать государству услугу такого уровня.

— Клятва правоверного, данная гяуру, не имеет силы. Я пока не вижу гарантий.

— Вы прекрасно эрудированны, но чрезмерно подозрительны. Подумайте сами, Сергей Васильевич, какой смысл в вашей ликвидации? Заверяю вас: в творящемся в России бардаке мы буквально растворимся вместе с боеголовкой, пути отхода давно продуманы, и этим занимались весьма неглупые люди. А вы, отправившись с нами, сможете не только помочь разобраться с использованием этой конкретной боеголовки, но и стать основателем целой службы, подобной вашему двенадцатому управлению. До создания собственного запаса ядерного оружия нам остался один шаг. И помощь инженера-практика, знающего все об эксплуатации этого оружия, для нас неоценима.

— По-моему, вы меня перехваливаете. Я всего лишь капитан.

— По-моему, вы себя недооцениваете, Сергей Васильевич. Количество благодарностей в вашем личном деле производит прекрасное впечатление. Особенно, те две от Министра Обороны. А количество допусков вызывает только уважение.

Так, они знают и это. Кажется, проявился источник утечки. Нехороший товарищ явно из штаба.

— Господин майор, а с тем агентом, что снабжает вас информацией обо мне, вы как поступите?

— Как он того заслуживает. Вас не должна беспокоить участь предателя и недостойного человека.

Сергей невесело усмехнулся:

— А я кто?

— Вы не предаете своих товарищей и страну, которой давали присягу. Не думаю, что вам нравятся Ельцин и современная бандитская Россия. Бандитская снизу доверху, включая правительство. На сколько месяцев вам, офицеру, защитнику Родины, задержали заработную плату? Совершенно нищенскую, кстати.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник