Будет кровь

VI

В банде Рохо были несколько бойцов, побывавших на войне. Обычно в подобные семьи не брали фронтовиков, однако ещё отец Рамона и Мигеля считал, что те могут быть хорошим подспорьем в разборках, несмотря ни на какие писанные и неписанные преступные законы. Веспанцы никогда всерьёз не относились к Омерте и другими организациям подобного толка. Вот и сейчас развесёлая парочка минёров: один из них ворчливый гном, а второй — тощий, как палка, и зловредный, как болячка, гоблин — заложили заряды вокруг отеля, где засели Строцци. Взрывчатки у Рамона в усадьбе было достаточно, чтобы разнести полгорода в щепки. Однако сапёры выполнили приказ добросовестно, и когда в ровно в полночь грянул взрыв, отель только сотрясся от фундамента до крыши. А после вспыхнули заряды с фосфотаном, и здание объяло пламя.

Именно тогда люди Рохо начали собираться с окрестных улиц. Они шли, вооружённые дробовиками и пистолетами, те же, кто попроще, сжимали в руках утыканные гвоздями или обмотанные колючей проволокой дубинки, а то и вовсе заточенные до бритвенной остроты топоры, лопаты и косы, насаженные на короткие рукоятки.

Когда из полыхающего отеля начали выскакивать люди Строцци, их ждала тёплая встреча.

Тех, кто выскакивал и принимался кататься по земле, пытаясь сбить пламя, брали в оборот бойцы с холодным оружием. Дубинки, топоры, косы, лопаты и редкие мечи с саблями, которыми были вооружены те, кто умел с ними обращаться, обрушивались на людей Строцци, превращая их в покойников. Не всегда быстро.

Но были среди наёмников Строцци и настоящие профессионалы, не впавшие в панику. Они выскакивали из отеля, срывая с себя горящие одеяла и занавески, и тут же начинали палить по людям Рохо. Тогда в дело пошли дробовики и пистолеты веспанцев. Сухо щёлкала винтовка Аркана самого Рамона Рохо — он выбирал себе цели среди самых умелых боевиков Строцци, тех, кто сумел прикончить хотя бы одного его бойцов с холодным оружием. Ни один выстрел его винтовки не пропал даром.

Спустя какое-то время — никто не сказал бы точно сколько его прошло — из горящего отеля перестали выскакивать люди Строцци. Немногочисленный персонал, обслуживавший их, перебили в самом начале — никаких исключений Рамон Рохо делать не стал. Все, кто служит Строцци, должны умереть. Однако, несмотря на то, что из здания, больше никто не пытался выбрать, Рамон не давал приказа своим бойцам разойтись. Пускай их ждала увлекательная охота на людей Строцци, оставшихся в городе, предводитель веспанцев не спешил уходить. Мало ли кто из особенно ушлых бойцов останется в отеле до последнего, рассчитывая выбраться оттуда, когда на улице никого не будет. Так они и стояли, пока в отеле не рухнула крыша — даже если внутри и оставался кто-то со стальными яйцами, он точно отправился на тот свет. Причём крайне жутким образом.

— А теперь, парни, — обернулся к своим бойцам Рамон Рохо, — выкурите этих крыс из всех нор, где они могут засесть! Я хочу, чтобы к утру в Отравиле не осталось ни одного ублюдка Строцци!

— Рамон, — подошёл к мне Эстебан, когда большая часть бойцов отправилась выполнять приказ, — Гильермо нет среди трупов. Я приказал парням осмотреть всех — его там нет.

— А чёрный ход? — тут же спросил Рамон, заставив Эстебана смутиться. Тот и не подумал проверить пост у второго выхода из отеля.

Они отправились туда вместе. Рамон держал наготове винтовку, а Эстебан оба «майзера» — молодой кузен Рохо умел отменно стрелять с обеих рук, предпочитая именно тяжёлые, но обладающие впечатляющей убойной силой гальрийские пистолеты.

— Твою мать, — выдал Рамон, увидев трупы своих бойцов, лежащие в нескольких шагах от догорающего отеля.

— Их нашпиговали свинцом с двух сторон, — сказал Эстебан, подошедший к телам, чтобы рассмотреть их как следует. — И тут не только наши: вот этот, — он ткнул носком в одних из трупов, — и те двое — бойцы Строцци. Телохранители Гильермо.

— Прорвался, ублюдок, — сплюнул под ноги Рамон. — Ничего, недолго ему осталось бегать. Перед смертью не надышится.

Я остановил «Болт» у горящего отеля — Рохо ударили первыми, сделав ставку на то, что солдаты не станут ничего делать после отъезда имперского землемера, и не прогадали. Теперь отель полыхал, а бойцы Рохо методично расстреливали выскакивающих из пламени людей Строцци.

К главному входу я не поехал — соваться туда было бы глупо: там меня вместе с автомобилем превратят в решето за считанные минуты. Да и Гильермо Строцци не такой дурак, чтобы лезть туда, где его ждут. Глава исталийской банды вполне оправдал мои ожидания: ещё на подъезде к отелю я услышал ожесточённую перестрелку у его чёрного хода. Когда же «Болт» остановился в десятке метров от горящего здания, я увидел, как несколько человек в чёрных костюмах пытаются прорваться через отряд веспанцев. Исталийцы в костюмах были вооружены аришскими пистолет-пулемётами «Принудитель» и буквально заливали всё перед собой свинцом. Веспанцы отвечали пистолетной стрельбой и рявканьем дробовиков. Если бы не численное преимущество, превосходство в огневой мощи решило бы исход боя. Однако Рамон Рохо оказался предусмотрительным человеком и к чёрному ходу отеля отправил полтора десятка бойцов. Они сдерживали Строцци, хотя уже успели понести потери. На земле лежало несколько тел, под которыми разливались чёрные в отсветах пламени лужи крови.

Я вышел из авто — никто не обратил на меня внимания в суматохе перестрелки. Бойцы Рохо оказались у меня как на ладони, даже целиться особо не пришлось. Всё-таки они не были профессиональными солдатами и сбились в кучу за импровизированной баррикадой. Я достал пистолеты и разрядил их в спины бойцам Рохо. Прикончить удалось троих, ещё один повалился на землю, зажимая рану на плече. Я успел перезарядить «нольты», прежде чем бандиты Рохо сориентировались и поняли, кто на них напал. Никто не ожидал такой наглости — один человек против почти десятка.

Замешательством врагов воспользовались Строцци, ринувшись в атаку. Их «Принудители» застучали обезумевшими швейными машинками. Пули косили атакованных с двух сторон веспанцев. Будь те настоящими солдатами, они бы легко отбили оба нападения, просто выставив против меня заслон из двух-трёх человек с дробовиками. Бандиты, пускай и не запаниковали, но действовали хаотично, а потому были обречены. Может быть, мне или Строцци удалось прикончить их командира, и, оставшись без него, бойцы Рохо совсем потерялись. Но это уже не имело значения: Строцци прорвались к автомобилю ценой жизни троих товарищей, а все люди Рохо остались лежать на земле.

— Кому обязан? — спросил у меня неприятный человек со шрамом под глазом. По поведению и манере держаться я без подсказки узнал в нём главу семьи Строцци — Гильермо.

— Не важно, — отмахнулся я. — Садитесь в автомобиль.

— Погодите, — вскинул руку знакомый мне по гостинице «У северных ворот» офицер полиции. Дон Мигель называл его Джоджо. — Я видел эту рожу, точно! Среди людей покойного Мигеля Рохо в их клоповнике, где нашли наши деньги. Ещё подумал, что вроде всех в банде знаю, а это новое лицо. Не верь ему, дядя!

— Я мог бы просто подождать, когда вас перебьют или загонят обратно в огонь, — бросил я в ответ. — Зачем бы мне рисковать жизнью, чтобы потом прикончить?

— Садись назад, — велел Гильермо, голос его был удивительно безэмоциональным. Он словно место мне за обеденным столом предлагал. — Джоджо, ты за руль — куда ехать, знаешь.

Отказаться у меня шансов не было: выжившие бойцы Строцци взяли меня в оборот. Если дёрнусь, меня или расстреляют из «Принудителей» или в лучшем случае силой затолкают в «Болт». Я предпочёл сесть на заднее сидение сам, оба боевика подпёрли меня с двух сторон, а Джоджо и Гильермо Строцци расположились на передних сидениях. Куда ехал по ночным улицам Джоджо, я слабо представлял себе, потому что окна закрывали массивные фигуры подпиравших боевиков, однако, как потом выяснилось, мы проделали путь до перрона, которым я приехал сюда.

На перроне и вокруг него расположились жандармы, явно не просто ожидая своего поезда. На треногах стояли несколько пулемётов, нацеленных на город, а подъезд к перрону был перекрыт рогаткой и шлагбаумом. Рядом с ним дежурил пост, где все солдаты были вооружены пистолет-пулемётами. Попробуй хоть кто-нибудь сунуться и превратится в решето раньше, чем успеет «мама» сказать.

Однако Гильермо Строцци было на это как будто наплевать. Он выбрался из автомобиля, остановившегося перед шлагбаумом, и несколькими быстрыми шагами подошёл к посту.

— Старшего лейтенанта Хаупта сюда, — велел он не терпящим возражений голосом. — Быстро!

— А ты где такой тут раскомандовался? — глянул на него унтер, стоявший ближе всего к шлагбауму. Несмотря на показно-расслабленную позу, он держал руки на пистолет-пулемёте, да и остальные бойцы были готовы по первому кивку открыть огонь.

— Я — мэр этого города! — выпалил Гильермо Строцци, и повышенный тон его голоса показался мне каким-то фальшивым, не настоящим. Как будто этот человек вовсе не умеет испытывать сильных эмоций, а только разыгрывает их перед другими.

— Ну раз мэр, это серьёзно, да, — покивал унтер, и махнул одному из солдат. — Дуй в штаб, передай господину старшему лейтенанту Хаупту, что тут его цельный мэр города к себе требует.

Я был почти уверен, что Хаупт не придёт — намеренно проигнорирует Строцци, заставив того убраться несолоно хлебавши. Однако то ли старшему лейтенанту было скучно просто ждать поезда, то ли он решил окончательно закрыть вопрос сам, однако минут через пять к шлагбауму подошёл Хаупт собственной персоной. Да ещё и в сопровождении пары штурмовиков в кирасах и при «ригелях». Вряд ли старший лейтенант ожидал каких-то проблем со стороны Строцци, скорее, просто демонстрировал свою силу, чтобы окончательно отбить у исталийца желание даже думать о каких-либо глупостях.

— Удивлён, что вы снизошли до моей скромной персоны, господин мэр, — усмехнулся Хаупт, — прежде вы предпочитали компанию исключительно герр майора.

— Он укатил на «Серебряном экспрессе», — отмахнулся Строцци, чей голос потерял все наигранные эмоции, снова став ровным, — так что придётся иметь дело с тобой.

— И чего же нужно господину мэру? — поинтересовался старший лейтенант.

— Чтобы вы держали слово, данное на встрече.

— О чём вы? — притворно удивился Хаупт. — Я вам никаких обещаний не давал.

— Ваше военное положение — пшик, дерьмо собачье. Сколько заплатили вам Рохо, чтобы вы обманули меня?

— Я никого не обманывал и никаких обещаний не давал, — повторил Хаупт. — Я — офицер астрийской полевой жандармерии и не уполномочен давать какие бы то ни было заверения от своего имени. Что же до военного положения, оно закончилось, когда имперский землемер покинул ваш вшивый городишко. Теперь мой полк не обязан следить за порядком и делать то, с чем вы не смогли справиться. Мы просто ждём наш поезд.

— Раз я не справляюсь с ситуацией в городе, — решил зайти с другой стороны Гильермо Строцци, — то ваша прямая обязанность прекратить беспорядки. Вы ведь жандармерия, не так ли?

— А здесь разве Астрия? — показно удивился Хаупт. — Вы сами в беседах с имперским землемером и герром майором подчёркивали, что Отравиль не входит в Астрийскую империю. С чего бы моим людям защищать подданных не пойми кого?

— Сколько? — после короткой паузы выдал Гильермо Строцци.

— «Сколько» чего? — снова сделал вид, что не понимает старший лейтенант.

— Золотых крон или гномьих кредитов, — ответил Строцци. — Назовите сумму и валюту.

— Не по адресу обращаетесь, — развёл руками в жесте притворного сожаления Хаупт. — Вы верно сказали: мы жандармы, а не наёмники.

Строцци постоял у шлагбаума ещё минуту, словно ждал, что старший лейтенант передумает, а может, боролся с гневом. А после развернулся на каблуках и через пару минут уже сидел в автомобиле.

— В наше убежище, — бросил он Джоджо, и не глушивший двигатель племянник повёл «Болт» по ночным улицам.

Я лишь мельком увидел неприятное лицо Гильермо Строцци в зеркале заднего вида. Он побелел от гнева, став похожим на покойника, тонкий шрам наоборот налился кровью, как будто багровая черта перечеркнула щёку и скулу исталийца.

Джоджо отлично ориентировался в городе и несколько раз объезжал звуки перестрелки. Пару раз на дорогу кто-то выскакивал, однако водитель и не думал тормозить — его не интересовало, кто это: свой или чужой. Сейчас речь шла о спасении жизни, — своей и главы семьи — и о подобных мелочах Джоджо не задумывался.

Наконец, мы заехали в какой-то столярный цех, где пахло свежими досками, а посередине стояла здоровенная пилорама. Джоджо остановил «Болт» там, где складировали готовый материал, подняв шинами целую тучу пыли и опилок.

Громилы выбрались из автомобиля, я последовал за ними без команды. Джоджо, успевший опередить нас, уже закрывал массивные ворота цеха. Что интересно: они стояли открытыми неизвестно сколько — правда, досок тут не было, а пилораму украсть довольно проблематично.

— Теперь разберёмся с тобой, — глянул на меня последним вышедший из автомобиля Гильермо Строцци. — Кто ты такой? И что тебе нужно?

— Для начала хотелось бы получить материальную благодарность за спасение, — заявил я. — Если бы не я…

Тут вместо благодарности я получил пудовым кулаком в живот. Нательная броня не спасает от таких ударов, и я переломился пополам. Наверное, даже смог бы на ногах удержаться — не в первый раз получаю — но тут второй громила обрушил мне на спину локоть. Я рухнул на колени, даже не пытаясь подняться. Почувствовал, как чья-то рука сначала освободила меня от наплечных кобур, а после без особых церемоний вздёрнула на ноги.

— Когда дон задаёт вопросы, — пробасил один из громил мне прямо в ухо, — ты отвечаешь. Понял?

Я кивнул и тут же снова согнулся от удара в живот. Добивать на сей раз не стали.

— Не слышу, ты понял меня? — раздался тот же густой бас.

— Понял, — ответил я, когда перестал задыхаться, и медленно разогнулся.

— Кто ты такой?

— Удостоверение в кармане пиджака, — ответил я. — Я достану его?

Доставать не пришлось: Джоджо, снявший с меня кобуры, ловко достал удостоверение и передал дяде.

— «Континенталь», значит, — кивнул тот, бросая документ на станину пилорамы к моим кобурам.

— Недавно на перроне люди Рохо во главе с Рамоном расстреляли ариша и сопровождавшего его детектива, — сказал я.

— А ты, выходит, выжил, — сделал вывод Строцци.

— У него под рубашкой броня, — заявил один из громил. — Такие на фронте видал пару раз — у генералов. От пуль бережёт.

— Допустим. Зачем ты спас меня и моих людей?

— Минуту, — попросил я, — дайте отдышаться. Броня от кулаков не спасает…

Вполне ожидаемо Гильермо кивнул громиле, и тот снова врезал мне в живот. Я упал на колени, а после завалился на бок, хватая ртом воздух, будто вытащенная на берег рыба.

— Ты плохо понял? — спросил громила. — Ногой объяснить?

— Хорошо понял, — тут же выпалил я, закрываясь правой рукой от занесённой уже подошвы ботинка.

Жеста Гильермо я не видел — всё поле зрения занимал громила. Тот не стали бить меня снова, а нагнулся, чтобы поднять на ноги. И тут ствол подаренного стариком, хозяином фермы, револьвера упёрся ему в грудь. Прямо напротив сердца.

— Моя очередь, — сказал я, и нажал на спусковой крючок.

Тяжёлая пуля пробила тело громилы, выйдя из спины. Он навалился на меня, но я успел откатиться в сторону. Второй боевик только тянулся к «Принудителю», лежащему на станине пилорамы. Я всадил в него пару пуль для верности. Громила рухнул лицом на станину и сполз на пол, утянув за собой оба пистолет-пулемёта — свой и товарища. Джоджо оказался умнее, он попытался выхватить пистолет из наплечной кобуры, но я опередил его. Ещё две пули — обе в грудь — прикончили офицера полиции. Только тогда я поднялся на ноги, держа на прицеле Гильермо Строцци.

Глава семьи сжимал в руках «Принудитель», который успел достать из автомобиля, но стрелять не спешил. Ствол оружия смотрел в пол.

— Этот идиот Джоджо не додумался обыскать тебя, — сказал он, тон его не изменился ни на йоту. — Теперь-то ответишь, зачем спас меня?

— Чтобы держать Рохо в напряжении, — честно ответил я, подходя к станине пилорамы. — Он не прекратит бойню, пока не найдёт твой труп.

— А, тебе нужна бойня, зачем?

— Так проще будет добраться до Рамона Рохо.

— Значит, против меня ты ничего не имеешь? — спросил Гильермо Строцци, и, когда я кивнул, он неожиданно бросил пистолет-пулемёт на пол. — Знаешь, я не хочу умирать здесь. В этом cazzo городишке. Я никогда не был на родине, лучше попробую начать там всё сначала. Может быть, там меня и прикончат, но лучше под родным небом и на родной земле.

Он развернулся и спокойной походкой направился к выходу.

— Ты ведь не из тех, кто стреляет в спину? — бросил он на ходу.

Я ничего отвечать не стал, просто достал из кобуры «нольт». В барабане «Вельдфёра» патронов не осталось, и Гильермо Строцци это отлично знал. Уж до пяти дон исталийской Омерты считать должен уметь.

Он ловко замаскировал движение, когда вроде начал поднимать засов на воротах цеха. Я был готов к такому трюку, а Гильермо явно считал, что я беру его на пушку с разряженным револьвером в руках. Он обернулся, стремительно, уже сжимая в руке пистолет. Вот только я тоже держал в правой «нольт» — мне оставалось только нажать на спусковой крючок. Дважды — для верности. Гильермо Строцци бросило на деревянные ворота, и он сполз на пол. Опилки под ним начали напитываться кровью.