Глава 5 «Балтийск» против асов Люфтваффе

В бинокль капитан-лейтенант Чайка наблюдал, как основные силы Балтфлота – эсминцы во главе с флагманом, легким крейсером «Киров», – снимаются с якоря и уходят. Что ж, вице-адмирала Владимира Трибуца винить нельзя: для него главное – спасти «ядро флота». Но гражданские транспорты остались без зенитного прикрытия боевых кораблей. Лишь на некоторых из них были пулеметы или малокалиберные пушки противовоздушной обороны.

Военно-морской офицер, коренной петербуржец Владимир Чайка знал все особенности Таллинского перехода, равно как и героической обороны Ленинграда, страшной блокады города на Неве не понаслышке.

Как только рассветет настолько, чтобы визуально определять с воздуха крупные надводные цели, начнется адова мясорубка, перед которой меркнет даже трагедия печально известного каравана «PQ-17».

Чайка помнил, что гитлеровцы на аэродромах в захваченной Риге базируются силами «Флигерком-мандо «Остзее» – всего около 100 боевых, спасательных и разведывательных самолетов. «Ядром» немецких воздушных сил была 806-я бомбардировочная авиагруппа морского назначения – «Küstenfliegergruppe-806». Она была вооружена новейшими на 1941 год двухмоторными скоростными бомбардировщиками «Юнкерс-88». Против Краснознаменного Балтийского флота действовала и эскадрилья «Зеленые жопы» – печально известный «Jagdgeschwader-54».

«Grünherz», истребительная эскадра асов Люфтваффе «Зеленое сердце». Свое название, а равно – и прозвище немецкая воздушная эскадра получила за зеленого червонного туза, который был изображен на фюзеляжах «Мессершмиттов-109». Виктор Чайка читал в военно-исторической литературе, что в «JG-54» служили знаменитые асы-«эксперты», которые имели огромные личные счета воздушных побед. Так, например, летчик-истребитель Вальтер «Нови» Новотны до 1944 года сбил 258 самолетов. Русский морской офицер искренне надеялся, что когда-нибудь здесь, уже в этом времени и пространстве, курсы немецкого истребителя «Мессершмитт-109» и малого ракетного корабля «Балтийск» с кормовой зенитной установкой «Панцирь-М» все же пересекутся…

Но для этого еще нужно поработать.

* * *

Прежде всего, со стены кают-компании по приказу командира сняли Военно-морской флаг СССР и подняли на мачте вместо Андреевского. При всем огромном уважении к традициям Чайка совсем не хотел, чтобы по прибытии в Кронштадт вверенной ему командой занялись «волкодавы» НКВД на том основании, что русские моряки являются шпионами иммиграционных белогвардейских кругов из захваченной Гитлером год назад Франции.

Виктор где-то читал, что даже знаменитый памятник адмиралу Нахимову в Севастополе демонтировали в 1928 году, поскольку прославленный русский адмирал являлся еще и «слугой царизма». В 1932 году на пустующий постамент установили статую Ленина, что, конечно же, больше соответствовало «правильному пониманию текущего исторического момента». Вернул Нахимова на постамент в Севастополе уже Никита Хрущев, и это было одним из немногих правильных решений «кукурузного пигмея» – наследника титана воли и разума, «принявшего страну с сохой, а оставившего ее с атомной бомбой». Когда о тебе так говорит непримиримый и умный идеологический противник, апологет «бремени белого человека», то это – дорогого стоит!..

К тому же и не менее знаменитая, чем памятник Нахимову, Графская пристань в Севастополе была переименована в Советскофлотскую или, как ее называли местные жители, Совфлотскую.

В общем, до февраля 1943 года, когда в Красной Армии снова ввели погоны, нужно было еще дожить. А вот сейчас оставаться «золотопогонником» – это та еще «русская рулетка». Но, несмотря на подобные мысли, капитан-лейтенант русского флота Виктор Чайка решил, что от своих погон не откажется даже под угрозой расстрела.

А пока нужно было решать более насущные вопросы противовоздушной обороны транспортов.

Кстати, возглавив походный ордер, то есть строй кораблей, он уже спас сторожевой корабль «Снег» и спасательное судно «Колывань». А вот транспорт «Балхаш» от взрыва на морской мине уберечь не удалось. Но хорошо, что выживших людей из воды быстро вытащил тот самый спасатель «Колывань»…

– Зенитным средствам – полная боевая готовность! Открывать огонь по самолетам без предупреждения. Юра, экономь боекомплект и особенно – ракеты. Их применяешь только по моей личной команде. И старайся бить из зенитных автоматов короткими очередями. Немецкие поршневые бомбардировщики – это тебе не атакующие вровень с бортом крылатые ракеты. «Юнкерсам» и «Мессерам» много не надо.

– Понял тебя, командир, сейчас перенастрою систему управления огнем, это недолго.

– Действуй, Юра.

– Расчету носового 76-миллиметрового орудия – указания те же. И еще – всем, в особенности пулеметчикам, надеть бронежилеты и шлемы! К вахте на ходовом мостике и на ГКП это тоже относится. Огонь по воздушным целям вести по готовности, экономить боекомплект. Помните, что наш перевес – не только в огневой мощи и средствах обнаружения, но и в знании тактической обстановки.

* * *

– Цель воздушная одиночная, высотная. Предполагаю – самолет-разведчик, – отчеканил оператор РЛС.

– Время?

– 05:30.

– Юра, достанешь?

– Для зенитных пушек – слишком высоко, а ракета может и промазать – это же тихоходный биплан. Я его наблюдаю по телевизионному каналу… Букашка…

– Эта «букашка» сейчас наведет бомбардировщики… Носовое орудие – товсь!

– Цель сопровождаю по визуальному каналу, – доложил командир расчета.

– Огонь по готовности.

– Понял. – Командир расчета вдавил спусковую педаль.

Носовая автоматическая пушка грохнула короткой, в четыре снаряда очередью. Вокруг неспешно плывущего в небе немецкого гидросамолета-разведчика вспухли совершенно безобидные на вид облака разрывов. Самолет на мгновение замер, будто наткнулся на невидимую стену, клюнул носом и полетел вниз, разматывая за собой черную спираль дыма.

– Цель уничтожена.

– Радист, передать открытым текстом: «Я – корабль “Балтийск”, вступаю в охранение каравана. Ожидается налет большого числа вражеских бомбардировщиков. Внимание капитанам и экипажам транспортов и судов обеспечения – организовать на борту зенитное прикрытие. Использовать для этих целей пулеметы и личное стрелковое оружие эвакуируемых солдат. Все огневые средства – на верхнюю палубу и на надстройку! Принять меры для защиты раненых и гражданских лиц. Сформировать из офицеров… отставить – сформировать из командиров группы наблюдателей за воздушной обстановкой. Выделить из числа красноармейцев и гражданских лиц аварийные команды для тушения пожаров и борьбы за живучесть и непотопляемость судов. Обеспечить их всем необходимым, развернуть заранее средства пожаротушения. Спасателям, буксирам и судам обеспечения – быть готовыми к приему людей из воды. Всем – боевая готовность номер один!» Сигнальщикам на мостике – продублировать сообщение прожекторами.

Виктор Чайка не без оснований полагал, что большие потери в ходе Таллинского перехода произошли еще и от неорганизованности и отсутствия четкого и внятного командования. Сейчас он хотел максимально возможными мерами избежать паники и неразберихи. «Все же, – думал он, – на транспортах достаточно военных, которые могут наладить нормальное взаимодействие и оборону. Нужно только правильно распределить силы, чтобы избежать излишних потерь».

* * *

Теперь внимание капитан-лейтенанта Чайки обратилось на следующий в кильватер сторожевой корабль «Снег». Он подобрал после подрыва на мине часть экипажа сторожевика «Циклон»[3]и оставался чуть ли не единственным уцелевшим в охранении боевым кораблем. Правда, его вооружение оставляло желать лучшего: две 100-миллиметровые пушки на носу и на корме, три полуавтоматические универсальные «сорокапятки» и три пулемета «ДШК». Из всего арсенала ценность представляли только «дегтяревы-шпагины – крупнокалиберные». А универсальные «сорокапятки» обладали слишком низкой скорострельностью. Впрочем, это – тоже лучше, чем ничего.

Виктор Чайка усмехнулся: вот свела судьба с уникальными, можно сказать, «историческими» кораблями! Дело в том, что сторожевики типа «Ураган» были первыми спроектированными и построенными полностью советскими кораблями. Первая в советском флоте серия из восьми вымпелов получила звучные имена: «Ураган», «Тайфун», «Смерч», «Циклон», «Гроза», «Вихрь», «Шторм» и «Шквал». Первые шесть из них были сведены в отдельный дивизион. Благодаря своим названиям на Балтфлоте эти корабли прозвали «Дивизионом плохой погоды».

Современному морскому офицеру было странно смотреть на этот корабль – как будто в музее на экспонат… Виктору Чайке до сих пор не верилось в произошедшее, но суровая реальность альтернатив отнюдь не предлагала.

Впрочем, сейчас вот прилетят другие «музейные экспонаты» с бомбами под крыльями, с черными крестами и устроят тут настоящий кошмар.

* * *

Долго ждать их не пришлось. Под пронзительный вой сирен на советские транспорты, в том числе и санитарные, обрушились двухмоторные «Юнкерсы-88». Это были одни из лучших, если не самые лучшие бомбардировщики того времени, они могли разогнаться до 450–470 километров в час, мало какой из истребителей в 1941 году мог похвастаться такой «резвостью». Каждый из них нес полторы-две тонны бомб и пулеметы для защиты от самолетов противника, но эти же пулеметы безжалостно расстреливали людей на палубах советских транспортов. Неуклюжие и огромные суда были отличной мишенью для стервятников Геринга.

Рев моторов, вой сирен «Юнкерсов», свист падающих бомб и оглушительный грохот взрывов, треск пулеметных очередей, от которого закладывало уши, сплелись в дикую и яростную какофонию боя.

Вот несется в пологом пикировании «Юнкерс», сбрасывает гроздь 100- или 200-килограммовых бомб и лупит из носового пулемета по палубе и надстройкам корабля. По бортам советского парохода встают белопенные фонтаны взрывов. Одна из бомб взрывается прямо на носу корабля, разом убивая и калеча несколько десятков человек. Людские тела разлетаются в стороны изломанными тряпичными куклами, кто-то падает в воду. А сверху безжалостный раскаленный свинец авиационных пулеметов выкашивает выживших…

На выходе из пикирования «Юнкерс» попадает прямо в россыпь сверкающих снарядов скорострельных зенитных пушек. Мгновенная смерть! Самолет разлетается на горящие обломки. Еще одному гитлеровскому стервятнику суровые воды Балтики стали могилой. «Им даже не нужно крестов на могилах – сойдут и на крыльях кресты!» – споет впоследствии знаменитый бард Владимир Высоцкий. Эти слова – как приговор стервятникам Геринга, пожелавшим легкой добычи.

* * *

Малый ракетный корабль «Балтийск», используя радиолокаторы, бил без промаха! Это в 1941 году, в самом начале безжалостной «войны моторов» скорость «Юнкерсов-88» и «Мессершмиттов-109» потрясала воображение современников, а вот для потомков, вооруженных сверхскорострельными зенитными пушками и управляемыми ракетами, гитлеровские самолеты представляли собой вариации на тему ударных беспилотников – наподобие американских «MQ-1 Predator» и «MQ-9 Reaper» или тех же нашумевших турецких «БПЛА Bayraktar-TB2».

Даже носовая 76-миллиметровая пушка «Балтийска» выдавала до 130 выстрелов в минуту, а о шестиствольных зенитных автоматах установки «Панцирь-М» с их суммарными 10 000 выстрелами в минуту и говорить нечего! К тому же сам огневой модуль на корме корабля мог крутиться в горизонтальной плоскости со скоростью 100 градусов в секунду. Что он и делал, повинуясь воле лейтенанта Юрия Тихонова. Используя комбинированное радиолокационное и визуальное наведение, молодой офицер родом из Донбасса буквально «выкашивал» гитлеровские истребители и двухмоторные бомбардировщики. Он бил расчетливо, короткими очередями, и после каждой сверкающей россыпи снарядов в небе падал очередной фашистский стервятник. В радиусе четырех с лишним километров над «Балтийском» действительно образовался невидимый, но непроницаемый «хрустальный панцирь», пробить который не мог никто.

Не отставала от кормовой зенитной установки и носовая универсальная пушка. Разрывы 76-миллиметровых снарядов, а еще больше – темп, с которым они происходили, стал для пилотов Люфтваффе крайне неприятным сюрпризом. Уже три «Юнкерса» и парочка «Мессершмиттов» ушли в свое последнее пике от взрывов 76-миллиметровых снарядов.

Пулеметчики по бортам корабля также сумели «завалить» парочку стервятников и еще нескольких – подбить. Недостатка в воздушных целях здесь не было.

Капитан-лейтенант Чайка мастерски маневрировал, уходя от атак гитлеровских самолетов. Небольшие размеры «Балтийска», его маневренность и скорость свыше 30 узлов позволяли кораблю выполнять энергичные и резкие маневры, сбивая прицел пилотам «Юнкерсов». Благодаря рулевому на ходовом мостике и всей вахте «Балтийск» вертелся, как уж на сковородке, уходя от разрывов бомб и огненных трасс пулеметов. Пока что это ему удавалось, а ответный кинжальный огонь зенитчиков сбивал одного стервятника за другим.

«Балтийск» вертелся, словно овчарка-алабай вокруг стада овец, которых атакуют лютые волки. Весь караван транспортов растянулся примерно на тринадцать километров, и малый ракетный корабль «нарезал круги», отгоняя сверкающими очередями своих скорострельных пушек гитлеровских стервятников. Лейтенант Егор как мог экономил драгоценные, в прямом смысле слова, 30-миллиметровые снаряды. Его зенитные автоматы только коротко взрыкивали, когда связки стволов отрабатывали вертикальное и горизонтальное наведение. Молодой офицер настолько приноровился, что сумел бить исключительно короткими – по три-четыре снаряда на каждый из двух зенитных автоматов очередями.

* * *

Но даже исключительная огневая мощь «Балтийска» – «пришельца» в 1941 год из XXI века, не могла защитить все транспорты, на которых эвакуировались защитники Таллина и мирные жители.

Трагично сложилась судьба судна «Вирония». «Юнкерс-88» сбросил серию бомб, одна из которых разорвалась рядом с бортом корабля. От близкого разрыва, ударившего по подводной части судна «гидродинамическим молотом», вышло из строя машинное отделение. Судно сразу же потеряло ход. Сброс пара через клапаны, сопровождавшийся истошным свистом, вызвал панику на борту. Люди в беспорядке хватали спасательные жилеты и ныряли в холодное море.

Вскоре, однако, выяснилось, что «Вирония» все же может самостоятельно держаться на плаву. Паника улеглась, оставшиеся на борту занялись спасением угодивших за борт. Но многие успели утонуть. Например, военный прокурор 10-го стрелкового корпуса Старостин. Спасательное водолазное судно «Сатурн», на котором уже находились около 800 человек, взяло «Виронию» на буксир. Но вскоре само подорвалось на мине и стало тонуть. Люди с «Сатурна» перешли частью на «Виронию», частью на оказавшийся рядом буксир. Но и он, нагруженный до предела людьми, вскоре сам подорвался и моментально пошел ко дну… Из 800 человек, находившихся на борту «Сатурна», спаслось лишь незначительное количество – их подобрала все та же многострадальная «Вирония».

Приблизительно в 22:00 «Вирония» подорвалась еще раз. В течение пары минут израненный пароход затонул. Людям пришлось прыгать в холодную воду Балтики в третий раз за день!

Очевидец гибели транспорта, заместитель начальника Особого отдела 10-го стрелкового корпуса лейтенант госбезопасности Доронин писал:

«Во время потопления на “Виронии” были слышны многочисленные револьверные выстрелы». Судя по всему, люди кончали жизнь самоубийством, не желая живыми уходить в морскую пучину…

* * *

Командиру и экипажу «Балтийска» приходилось отвлекаться и на огонь финских береговых батарей, которые были расставлены практически вдоль всего северного берега Финского залива. Дальнобойные орудия не столько угрожали точными выстрелами, сколько вносили сумятицу в движение каравана. Но, тем не менее, игнорировать артиллерию тоже было нельзя: а вдруг они все-таки пристреляются?! Поэтому капитан-лейтенант Чайка приказал периодически ставить дымовую завесу или отстреливать пиропатроны ложных целей. Это сбивало наводку не только береговых батарей финнов, но и немецких летчиков.

Скоростной корабль на тридцати узлах, распустив белопенные «усы» у форштевня, изящно и легко уклонялся от взрывов бомб и снарядов и вел одновременно с этим убийственно-точный зенитный огонь из всех стволов. Огненные искристые трассеры вспарывали небо, находя очередную цель.

Загрузка...