Аннотация:
Мятежный Бог Огня Орикс изгнан Повелителем Звезд Мэлвином из Ассаана, центра Мироздания, в старый, почти забытый всеми мир Лирос. Его же волей он лишен воспоминаний. Теперь Орикс не знает кто он такой, ничего не помнит о своей прошлой жизни. На Лиросе он оказывается в стае орков, которые, несмотря на грозный внешний вид, встречают его достаточно дружелюбно. Постепенно Орикс восстанавливает утраченную силу, но на Лиросе, как оказалось, уже существуют свои боги. Двое из них, Барбаган и Лестер, ведут непримиримую войну с теми, кого считают порождением Владыки Хаоса Сварга, и с орками в первую очередь. Но орки уже давно не те, какими они были раньше, и мечтают лишь о том, чтобы им дали возможность спокойно жить среди прочих народов. Орикс встает на защиту тех, кто приютил его, одинокого изгнанника, и удача все чаще оказывается на его стороне. Но появление на Лиросе Сварга в корне меняет всю расстановку сил.
Брошенный мир
-- Пролог.
Коридор подземной тюрьмы Катрадос казался бесконечным, и его дальняя часть тонула в абсолютной темноте, которую не могли развеять даже редкие масляные светильники, нещадно коптящие в пропитанном сыростью и запахами нечистот воздухе. Казалось, что свет просто вязнет в нем и не может оторваться от своего источника, чтобы преодолеть эту липкую преграду. Да и звуки шагов охранников тоже как-то сразу же гасли, а не разносились гулким эхом по огромному пустому помещению. Здесь всегда царила тишина, но то была не тишина покоя, а, скорее, безнадежное безмолвие, постепенно сводящее с ума отчаявшихся когда-нибудь обрести свободу узников. Так, должно быть, чувствует себя человек, заживо погребенный в могиле, с той лишь разницей, что тот хотя бы может рассчитывать на скорую смерть, а узники Катрадоса были лишены даже такой призрачной надежды на освобождение. Эта тюрьма была предназначена не для мелких воришек и разбойников, а для преступников особого рода, тех, чью судьбу решал сам Повелитель Звезд Великий Мэлвин.
Уныло брякнула связка ключей, и к двери камеры Орикса подошел хмурый надсмотрщик, полубог по имени Глинд. Это был здоровенный мускулистый детина с невероятно широкими плечами и огромной бычьей головой, посаженной на массивную жилистую шею. Глинд был полуобнажен. Из одежды на нем была только не доходящая до колен юбка темно бордового цвета, так что совершенство точеных форм его бронзовой фигуры как бы нарочито выставлялось напоказ.
К сожалению, несмотря на всю свою внешнюю импозантность, Глинд умом не блистал вовсе, и даже больше того, был непроходимо туп. Возможно, что вся энергия, некогда вложенная в него создателем, ушла в рост и силу, а вот на интеллект не осталось почти ничего. Именно по этой причине, возможно, полубог и был приставлен надсмотрщиком в тюрьму. Он никогда не рассуждал, был фанатично предан Мэлвину, даже помыслить не мог о том, чтобы предать его, а разве не это ли самые подходящие качества для образцового тюремщика.
Глинд долго перебирал ключи, морща лоб от напряжения и пытаясь вспомнить, какой же именно ему нужен. Для него это было настоящей пыткой. В его бычьей голове никак не укладывались сразу несколько зрительных образов, а потому он все время путал ключи и очень долго возился у дверей, чем до крайности раздражал узников. Наконец он нашел нужный, с кольцом, увенчанным позолоченной короной, вставил его в замочную скважину, со скрипом провернул пару раз, и широко распахнул двери.
Глинд поднял факел над головой и осветил им жалкую каморку, лишенную даже окон. Ее осклизлые каменные стены были покрыты тонким налетом белесой плесени, в углу валялась охапка прошлогодней соломы, уже изрядно подгнившей и частично превратившейся в труху. Воздух здесь оказался еще более смрадным, и до предела был пропитан запахом сырости, давно не мытого тела и нечистот. На соломе, прикованный к стене толстой, ржавой цепью, лежал человек с огненно-рыжими волосами, истинный цвет которых с трудом можно было различить под приличным слоем грязи. Одет он был в жалкие лохмотья, зияющие многочисленными прорехами, такие же грязные, как и сам узник. Однако, несмотря на столь убогий вид, глаза человека не выражали покорности судьбе, и полыхали яростным огнем. Он бросил надменный, совсем не вязавшийся с внешним обликом взгляд в сторону тюремщика и, тяжело громыхнув цепями, демонстративно отвернулся к стене.
-Что же ты не приветствуешь гостя, Орикс? - усмехнувшись, спросил Глинд. - Или божество твое настолько велико, что не может снизойти до того, чтобы первым поздороваться с каким-то там полубогом? А я-то думал, что ты скучаешь здесь в одиночестве, и вот решил навестить!
Слова эти показались Глинду верхом остроумия, и он заливисто расхохотался. Немного погодя, отдышавшись от смеха, он язвительно добавил:
-Что ж, я не такой гордый, как ты, и мой язык не отвалится от пары лишних слов! Здравствуй Орикс!
-Ну, здравствуй и ты, Глинд! - через плечо буркнул Орикс. - Хотя здоровья тебе, вроде бы, и так хватает? Разве что рога иногда побаливают, когда ты ими о дверные косяки задеваешь?
Глинд моментально побагровел от нахлынувшей на него ярости. Его бычья голова являлась постоянным объектом для едких насмешек острословов, среди которых Орикс, как правило, был в числе первых. Глинда унижали, оскорбляли, делали грязные намеки на супружескую неверность его матери, и даже Мэлвин, считавшийся прародителем Глинда, в конце концов признал, что эксперимент с бычьей головой оказался явно неудачным и отправил его сюда, с глаз долой.
-Чем обязан визиту столь "важной" персоны? - язвительно продолжил Орикс. - Вряд ли ты явился только для того, чтобы посмешить меня своим шутовским видом! Наверняка это сборище лизоблюдов Мэлвина, именуемое Советом Мироздания, разродилось приговором по моему делу, а ты просто не смог утерпеть и первым притрусил сюда, чтобы "порадовать" своего старого приятеля и наставника в воинских доблестях? Я прав? Если нет, то лучше закрой дверь и не распространяй здесь запах стойла.
-Ты всегда был нахалом и грубияном, и даже тюрьма не смогла изменить тебя в лучшую сторону, - поборов желание тут же ударить узника, насмешливо произнес Глинд. - Ну, как же! Великий Бог Огня, решившийся бросить вызов самому Мэлвину! Помню, с какой помпой ты обставлял каждое свое появление на Совете! Верхом на огнедышащем драконе, в развивающемся красном плаще! Гордо поднятая голова, надменный взгляд! И всегда дерзил. Дерзил даже Мэлвину, мудрость которого превышает всякие вообразимые пределы! Но все это в прошлом, Орикс! Сейчас ты никто! Ты сидишь в этой убогой темнице, кормишь вшей, и от тебя самого воняет, как от козла! В твоем-то нынешнем положении не стоило бы слишком задирать нос кверху! Не знаю, Орикс, что уж ты о себе возомнил, но учти, после всего, что ты натворил, пощады тебе не будет!
Столь длинная речь утомила Глинда, и он устало вытер пот со своего морщинистого лба.
-Пощады? Неужели, Глинд, ты решил, будто Орикс, Бог Огня, опустится до того, что станет унижаться перед своими врагами, вымаливая прощения?! Нет, нет, и еще раз нет! Я не жалею ни о чем, кроме того, что потерпел неудачу в своих замыслах, и, появись у меня еще один шанс, не задумываясь вступил бы на ту же дорогу!
-Твое самомнение чересчур велико, - сказал полубог, и его коровьи губы расплылись в идиотской улыбке. - Все еще считаешь себя значимой фигурой? Все это в прошлом, Орикс! И былое величие, и свои собственные заслуги ты сам перечеркнул одним махом! Ты не можешь не видеть, что от тебя отвернулись все, но по-прежнему продолжаешь упорствовать! Глупо! Да кто ты такой по сравнению с Великим Мэлвином, Повелителем Звезд и Творцом Мироздания?! Пустое место!
-Этот хромоногий карлик от скромности не умрет! - натянуто рассмеялся Орикс. - При его-то росте брать себе титул "Великий"?! По-моему, это просто смешно!
Лицо Глинда исказилось от ярости, его глаза налились кровью. В порыве гнева он сунул факел в лицо Ориксу, но пламя не могло причинить вреда повелителю этой стихии.
-Да как ты смеешь своим поганым языком поносить Великого Мэлвина! - прохрипел Глинд. - Ты, ничтожный бунтовщик, жалкий лицемер, предавший того, кто безмерно доверял тебе! Ты, в самый сложный момент переметнувшийся на сторону нашего вечного врага Сварга Темного! Хуже того ты предал не только Мэлвина, но даже ту, которая всегда любила тебя!
-Ты говоришь о предательстве? - хмуро ответил Орикс. - Но вопрос в том, кто кого предал на самом деле! Не я ли верил Мэлвину, как самому себе?! Не я ли считал его своим лучшим другом?! Не я ли любил его, как брата?! Вместе с ним, плечо к плечу, мы бились с ордами Сварга Темного, вместе одержали первую победу. Даже потом, когда по Ассаану поползли грязные слухи о том, что Мэлвин исподволь пытается отбить у меня Кайру, я все равно не поверил им. Мне казалось, что настоящий друг не способен на такое, что злые языки просто клевещут на него, пытаясь вбить клин в нашу дружбу. Что же, тем более горьким оказалось мое разочарование... Нет, Глинд, не я предал Мэлвина, а он меня!
Эти воспоминания пробудили в Ориксе уже давно похороненные и загнанные в самый дальний уголок души чувства. Да, он безумно любил Кайру, любил со всей страстью, на которую только было способно его пламенное сердце, и она, казалось, отвечала на его чувства с ничуть не меньшей пылкостью. Они были идеальной в своей противоречивости парой. Вроде бы, на первый взгляд, между ними не могло быть ничего общего. Он - безудержный, неукротимый, своевольный, резкий. Одним словом, Бог Огня, прямое отражение той стихии, живым воплощением которой являлся. Она же - мягкая, нежная, кроткая, но и гордая тоже. Что могло объединять их? Однако, как оказалось, очень даже многое! И огонь ведь тоже может не только бушевать в пламени пожарищ, но и мирно потрескивать в домашнее очаге, принося семье тепло и уют.
Орикс отдыхал в обществе Кайры. Она умела успокоить его необузданный нрав, перевести всепожирающую ярость подвластной ему стихии в русло мирного созидания. Именно в тот период Бог Огня открыл многие из секретов ковки металла, создал несколько великих мечей, и даже, для услаждения взора своей любимой, сотворил дивный букет роз из расплавленного стекла. Он даже пах, как настоящие цветы, поскольку Эолина, Богиня Живой Природы, по дружбе снабдила его творение соответствующим запахом.
Но и на военном поприще Орикс тоже выделялся среди других богов. В конечном счете, именно ему Мэлвин был обязан первыми победами над Сваргом Темным. Его оружию, которое значительно превосходило все, что только мог дать своим вассалам Сварг Темный, его огненным драконами, сеющим смерть и опустошение в ордах вражеского воинства, да и его личному мужеству тоже. Кто, как не Орикс, пришел на помощь Мэлвину, когда тот был ранен Сваргом в ногу? Кто спас его от неминуемой участи быть поверженным злейшим врагом? Да, с тех пор Повелитель Звезд так и остался хромым, но ведь не побежденным же! В том тяжелом бою Орикс шел на выручку к брату, а оказалось, что спасает ядовитую змею... Но все это теперь уже не имело значения и навсегда осталось в прошлом...
-Борьба за власть - жестокая вещь, Глинд! - поборов нахлынувшие воспоминания, продолжил Орикс. - Но тебе не понять этого своей коровьей башкой! В этой борьбе не бывает ни друзей, ни родных! Да и любви, как выяснилось, тоже не бывает. Посуди сам, даже Кайра сразу же переметнулась на сторону Мэлвина, едва только поняла, что сила концентрируется в его руках, что он присвоил себе то, что когда-то мы создавали все вместе. Смешно, не правда ли? Богиня Любви, а так дешево продала свои чувства!
Орикс рассмеялся, но смех его отдавал горечью и глубоким разочарованием. Глинд чуть было не задохнулся от негодования, но Орикс не обратил никакого внимания на истерические припадки полубога и спокойным тоном продолжил:
-Ну а ты сам, Глинд, всегда был обычным прихвостнем Мэлвина. Вероятно, потому так и не дотянул до божественного уровня. Божество - оно ведь предполагает наличие воли, и уж во всяком случае мозгов. Ни того, ни другого тебе от родителей, увы, не досталось. Только рога, которые, должно быть, твоя матушка наставила Мэлвину с каким-нибудь быком.
Глинд побагровел от бешенства и яростно пнул Орикса ногой.
-А у тебя, оказывается, кроме всего прочего, отсутствует еще и честь, - сквозь зубы процедил Бог Огня. - Вряд ли ты осмелился бы на столь хамский поступок, не будь я скован по рукам и ногам!
-Трепещи, мерзавец! - с пафосом в голосе воскликнул Глинд и в его словах зазвучали фанатичные нотки. - Неужели ты не чувствуешь, как твоя жалкая камера сотрясается от могучей поступи Великого Мэлвина?! Да, это он! Он идет сюда, раздвигая пространство и время, чтобы вынести тебе свой суровый приговор!
Камеру разрезала полоса света, раздались звуки величественной песни, доносившиеся из другой реальности, той в которой пребывал Великий Повелитель Звезд. Он сделал шаг и вступил в камеру Орикса. Следом за ним в ней появилась целая процессия прочих божеств, составлявших Совет Мироздания. Стены камеры как бы раздвинулись, поскольку даже такое множество богов и богинь легко разместилось в ней. Была среди них и Кайра. Она старательно отводила глаза от Орикса, а тот очень сожалел лишь о том, что эта своенравная гордячка видит его в столь жалком виде.
Хромой Мэлвин бросил суровый взгляд на опального Бога Огня, достал из складок белоснежной мантии свернутый в трубочку свиток и, взломав печать Совета Мироздания, развернул его:
-Ты готов к тому, чтобы выслушать приговор Совета, Орикс? - напыщенным тоном изрек он.
-Прости, но я как-то давно не мыл уши, - ерническим тоном ответил тот. - Если ты постараешься говорить громче, то я как-нибудь попробую разобрать, что же вы там такое сочинили.
-Все паясничаешь? - укоризненно покачал головой Мэлвин. - Ах, Орикс, Орикс! Ну к чему все это? Грустно смотреть на то, как великий бог строит из себя шута! А твое нынешнее положение отнюдь не настолько веселое, чтобы шуточки шутить. Так вот, слушай и запоминай! Совет Мироздания решил, что ты должен быть изгнан из нашего мира, ибо простить твои гнусные преступления мы не можем, да и просто не имеем на то права. И так, Орикс, ты изгоняешься в мир Лирос, и проживешь там до тех пор, пока мы не сочтем нужным тебя вернуть.
-Не думаю, что это вообще когда-нибудь произойдет, - усмехнулся Орикс. - Вы же боитесь меня даже сейчас, несмотря на свой грозный вид и напыщенные слова. Да я и сам не горю желанием возвращаться! При моих-то амбициях у меня очень скоро будет свой собственный мир.
-На Лиросе уже есть свои боги, - язвительным тоном произнес Глинд. - Не думаю, что они примут там тебя с распростертыми объятиями и добровольно отдадут то, чем сейчас владеют.
-А я и не собираюсь спрашивать их согласия, - самонадеянно ответил Бог Огня. - То, что мне нужно, я всегда предпочитал брать силой.
Мэлвин с ухмылкой посмотрел на распоясавшегося опального бога, выставил вперед руку и щелкнул пальцами.
-Это было прежде, - усмехнулся он. - Пока ты еще помнил, кто ты есть на самом деле. Теперь же тебе придется начинать свою жизнь сначала, так как я, своей волей, лишаю тебя воспоминаний. Ты забудешь все, что было в твоей прежней жизни, как хорошего, так и плохого, не сможешь воспользоваться имеющимися знаниями и опытом, составляющими твою божественную суть, утратишь способность к творению. Поверь, Орикс, это самое милосердное из того, что я могу сделать для тебя в память о нашей былой дружбе!
Раздался оглушительный грохот, из руки Мэлвина в грудь Орикса ударило что-то, напоминающее разряд молнии, и его сознание разом помутилось от невыносимой даже для божества боли. Он почувствовал, как его существо распадается на миллиарды крохотных частиц, каждая из которых, волей Повелителя Звезд, стремительно несется в какую-то несусветную даль, расположенную на самом краю Мироздания. Именно там, в мире Лирос, через какое-то время все эти частицы соберутся воедино, и Бог Огня возродится вновь, но уже лишившись большей части своей памяти.
1. Молодые боги.
Под ногами тихо шуршала опавшая листва. Осенний воздух был прохладен и до предела пропитан запахом прелости, сырости и свежих грибов. Легкий ветерок трепал разноцветные кроны деревьев. Пестрые листья, сорванные им, медленно опускались на землю, постепенно обнажая черный скелет причудливо переплетенных между собой стволов и ветвей. Лес в это время года казался сказочно красивым, но он же навевал и чувство какой-то унылой, безысходной тоски. Это была картина умирания, картина, пусть и восхитительно-прекрасной, но все же смерти. Он был стар, этот лес, так же стар, как и сам Лирос, и могучие, потрескавшиеся от времени стволы деревьев очень походили на лица стариков, покрытые густой сеткой морщин.
На этом фоне всеобщей дряхлости трое молодых людей казались незваными гостями, заглянувшими на вечерние посиделки своих бабушек и дедушек. Все они были непростительно-юными, их стройные, мускулистые фигуры просто излучали здоровье и силу, а сияющие улыбками лица выглядели в этом замшелом месте столь же неуместно, как громкий смех на похоронах. Звали их Барбаган, Лестер и Волай. Они были родными братьями, а с Лиросом связывали далеко идущие планы на свое великое будущее. А оно, конечно же, ожидало их всех, в этом не сомневался никто из троих.
Барбаган был самым высоким и широкоплечим среди братьев. Его круглое лицо, украшенное густыми, пышными усами, можно было бы назвать добродушным, но во взгляде карих глаз все же проскальзывала некоторая доля упрямства и еще властолюбия. Барбаган был старшим из всей троицы, а потому считал себя в праве командовать братьями. В нотках его гулкого баса частенько проскальзывала некая безаппеляционность суждений, а также снисходительное покровительство по отношению к младшим. Одевался он в яркие, броские цвета, преимущественно красного и желтого оттенков. За спиной Барбагана был приторочен огромный двуручный меч с украшенной драгоценными камнями и золотом рукоятью. Это было оружие сильного воина, бойца, рассчитывающего на всесокрушающую мощь своего могучего тела, разящим наконечником которого оно служило.
Лестер, конечно, уступал габаритами своему старшему брату, но и его слабаком назвать тоже было трудно. У него были огненно-рыжие волосы, черты лица слегка заостренные, а зеленые глаза хитроватые, с изрядной долей лукавства. Лестер никогда не спорил напрямую со старшим братом, но зато обладал удивительным умением исподволь навязать ему свое мнение, причем делал это настолько тонко и умело, что после разговора с ним Барбаган оставался в полном убеждении, что мнение это принадлежало именно ему, а не кому-нибудь другому. Одет был Лестер в зеленый камзол с желтыми вставками. На широком кожаном поясе юноши висел довольно-таки скромный по отделке меч, однако сталь клинка на самом деле была просто великолепна, да и сам он фехтовальщиком был тоже отменным.
Волай, младший из трех братьев, броской внешностью не отличался. Он никогда не старался выделиться, говорил редко, тщательно взвешивая каждое слово, одевался скромно, преимущественно в серые цвета, которые, однако, отлично гармонировали с его предельно странными серыми волосами, иногда, в свете луны, казавшимися даже седыми. Глаза Волая отдавали стальным блеском, но почему-то оставались неизменно грустными, даже в тот момент, когда сам он улыбался. Единственным украшением, которое просто сияло на этом невзрачном фоне, был великолепный меч. Меч перед расставанием подарила ему мать, Кайра, сказав при этом, что когда-то он принадлежал его отцу, а теперь пусть послужит сыну. Почему она отдала его именно Волаю, младшему из братьев, понять было сложно. Хотя, если уж рассуждать непредвзято, то матери часто любят младших детей гораздо больше, чем всех остальных. Кроме того, Кайра очень просила сына не говорить об этом подарке ни Лестору, ни, тем более, Барбагану, а это тоже в какой-то мере подтверждало, что Волай был ее любимчиком.
Эта тайна, тайна того, кто же на самом деле был их отцом, с раннего детства интриговала братьев. Да иначе и быть не могло, ведь Кайра была не просто женщиной, а богиней, причем богиней первородной, из плеяды Творцов Мироздания, что ставило ее в один ряд с самим Великим Мэлвином! Именно благодаря ее высокому положению братьям был отдан во владение Лирос, и теперь все они по праву считались его новыми богами.
Но с другой стороны, сам по себе Лирос не был таким уж лакомым куском, как могло показаться на первый взгляд. Мир этот был очень стар, его нужно было переустраивать по своему вкусу, аккуратно вносить новое, стараясь не повредить старое, а это гораздо скучнее и хлопотнее, чем создавать что-то заново. Вполне естественно, что эта тема постоянно обсуждалась братьями, а уж тщеславный Барбаган и вовсе считал себя незаслуженно обойденным. Он и сейчас не мог скрыть некоторой доли разочарования.
-Интересно, - брезгливым взглядом обведя свои новые владения, произнес он, - чем мы до такой степени прогневали Мэлвина, что он отдал нам во владение эту старую развалину?! Я могу перечислить десятка три Молодых Богов, значительно уступающих высотой своего рождения нам, сыновьям Великой Кайры, но получившим, однако, куда как более солидный куш! А ведь в Ассаане Мэлвин никогда не выказывал нам своего нерасположения! Больше того, мне даже казалось, что он искренне привязан к нам.
-А мне нравится этот мир, - задумчиво обведя окрестности взглядом, произнес Волай. - Здесь так тихо и спокойно...
-Это потому, что ты у нас всегда был отшельником, - фыркнул Барбаган. - К тому же у тебя напрочь отсутствует должное самолюбие. С твоими-то способностями нужно было переть напролом, а ты всегда стараешься держаться в тени нас, старших братьев. Вот и сейчас, вместо того, чтобы бурно возмущаться допущенной несправедливостью, молча глотаешь обиду. Но ничего, дайте только время, и я расшевелю эту дыру! Попомните мое слово, в Ассаане еще завидовать нам будут, когда мы расчистим все это залежалое дерьмо, подлатаем Лирос, наведем здесь должный лоск!
-Ты прав, брат, - вздохнув, поддержал Барбагана Лестер. - Менять здесь нужно многое, но старый мир - это как обноски с чужого плеча! Вроде уже и твое, а все равно чужое. Да и какие яркие заплаты на них не ставь, старье, оно старье и есть. Мне все же кажется, что таким унижением мы обязаны не Мэлвину, а нашему таинственному папаше. Может быть, именно он подпортил нам репутацию? Как вы думаете? Кто он? Почему так упорно скрывается и не хочет признавать нас? Почему вообще все вокруг настолько старательно обходят эту тему. Даже мать! Она ведь так и не назвала нам ни его имени, ни происхождения!
-Не стоит обижать Кайру недоверием, - укоризненно покачал головой Волай. - Мать говорила мне, что наш отец - великий бог.
-Что же он тогда не соизволил объявиться-то, "великий бог"?! Неужели не понимает, как это унизительно для нас, его сыновей, не сметь назвать имени своего отца!
-Заткнись, Лестер! - прикрикнул на него Барбаган. - Я все же больше склонен согласиться с Волаем. Мне, к примеру, претит сама мысль о каком-то там худородном папаше. Не верю я в это! Да и гордая Кайра тоже никогда не снизошла бы до такого. Мне кажется, что дело тут совсем в другом. Нет никакого стыда в том, чтобы признать сыновьями таких бравых парней, как мы! Отец не объявляет себя лишь потому, что хочет обезопасить нас.
-Ты о чем это? - удивленно вскинув брови, спросил Лестер.
-А о том! - бросив снисходительный взгляд на хитроумного брата, усмехнулся Барбаган. - Скажи-ка мне лучше, кто заботился о нас с самого раннего детства? Кто учил нас магии созидания? Кто неустанно, день за днем, воспитывал и прививал вкус к божественному творению? Ну? Кто?
-Неужели, Мэлвин?! - пораженный догадкой старшего брата, воскликнул Лестер. Ему даже стало немного обидно, что подобная мысль пришла в голову не к нему, а к Барбагану, которого он всегда считал сильным, отважным, но не слишком-то сообразительным. - А что, очень даже похоже на правду! У него ведь всегда было много сильных врагов! Сначала Сварг Темный, затем переметнувшийся на его сторону Орикс! Да мало ли еще и тайных недругов?! Власть ведь всегда порождает зависть у тех, кто ее лишен. Да, но Сварг Темный повергнут, Орикс заточен в темницу. Чем они могут угрожать нам сейчас?!
-Сварг не повержен, а отброшен за пределы Мироздания, - многозначительно ответил на это Барбаган. - Его невозможно уничтожить, как и любого первородного бога. Он составляет одну из непреложных основ нашего мира, и без нее тот просто не сможет существовать. То же самое, кстати, касается и Орикса.
-Так, по-твоему, выходит, что мы обречены прозябать здесь вечно? - насупился Лестер. - Мы, сыновья самого Мэлвина?! Но позволь, признал же он своей дочерью тихоню Тиану? А ведь она приходится нам сводной сестрой по матери. Да и от своего первенца, рожденного от Эолины, этого кретина Глинда, тоже ведь не отказывается, хотя тот, как ты знаешь, очень сильно компрометирует его своей беспросветной тупостью?
-Тиана не боец, а такого, как Глинд, и потерять не жалко. Он и создан-то был только ради того, чтобы бросить в бой. Груда мышц и никакого соображения. Другое дело мы! Мы и воины хоть куда, и голова на плечах имеется! А насчет прозябания, то здесь у меня такое мнение: Мэлвин ждет того момента, когда мы наберемся сил, когда сами сможем противостоять его врагам и даже оказать ему поддержку. Вот тогда-то он и объявит нас во всеуслышание своими сыновьями, тогда-то мы и займем подобающее нам по праву рождения место в Ассаане! Так что в данном случае все зависит только от нас самих. Сумеем доказать Мэлвину, что божественная кровь в наших жилах не просто красивая метафора, так возвысимся, нет, значит сами во всем и виноваты. Но не будем загадывать наперед. Сыновья Мэлвина, или нет, но мы все-таки боги! Сейчас у нас есть только Лирос, вот им пока и займемся!
* * *
Тропинка, на которую неожиданно вышли трое братьев, плавно спускалась к берегу реки. Ею, похоже, пользовались достаточно часто, вопрос только вот в том кто? Может быть звери, спускавшиеся к водопою, а может и люди. Лирос ведь был когда-то населен, и братья отлично знали об этом. Остался ли здесь кто-нибудь из разумных обитателей, а если остался, то какую встречу они устроят тем, кому отныне должны будут поклоняться, как Новым Богам? Не придется ли им сразу же показать свою силу тем, кто уже давно позабыл о том, как выглядят настоящие боги?
Вскоре их сомнения разрешились. Лес неожиданно расступился, открывая вид на небольшое поселение. На первый взгляд, народу в нем проживало не слишком много. Всего один, хоть и довольно просторный общинный жилой дом, сложенный из огромных, посеревших от времени бревен. Над его замшелой четырехскатной крышей вился дымок, выходящий не из трубы, а через дымовое отверстие в ее вершине. Вокруг дома сгрудились не менее старые, хотя и тщательно подремонтированные хозяйственные постройки.
На песчаной отмели речного берега висели растянутые на просушку сети, чуть левее к длинным деревянным мосткам были привязаны несколько нехитрых лодок-долбленок. Немного выше, по пологому откосу, спускающемуся к реке, располагались огороды. Хотя огородами их назвать было трудно, поскольку огород происходит от слова ограда, и по смыслу должен быть огорожен от других участков. Здесь же люди жили общиной, и потому плоды их совместного труда принадлежали не отдельным людям, а всему племени.
Барбаган, Лестер и Волай медленно, оглядываясь по сторонам и ежеминутно ожидая нападения, подошли к околице. Но их никто не окликнул, не остановил. Даже собаки, и те равнодушно взирали на незваных гостей, словно им было лень тявкать по такому пустяковому поводу, как приход трех отменно вооруженных воинов.
-Либо эти люди настолько беспечны, что забыли выставить дозоры, либо войн и междоусобиц на их земле не происходило слишком давно, - сказал Барбаган и толкнул плечом низкую дверь, ведущую в дом.
Жилье встретило их не слишком приятным запахом, который всегда присутствует в помещение, где собирается много народа, перемешанным с удушливым дымом и не менее удушающим ароматом жарящегося на огне мяса. Их появление не осталось незамеченным - сразу несколько десятков голов повернулись в сторону пришельцев.
-Мир вашему дому, добрые люди - стараясь по возможности выдержать правила этикета, произнес Барбаган. - Не позволите ли трем одиноким путникам разделить с вами на эту ночь ваш кров?
Из-за очага поднялась высокая, широкоплечая фигура человека. Он, вероятно, был очень силен, этот смертный, и Барбаган по достоинству оценил его мощь и стать. Скорее всего, именно он и являлся вождем племени, так как взоры людей тут же устремились в его сторону. Это был мужчина лет тридцати пяти, с широким лицом, украшенным густой, всклокоченной бородой и косматой прической. Одет он был в кожаную рубаху, по плечам украшенную бахромой, и широкие кожаные штаны. Ноги вождя, обутые в мягкие мокасины, были широко расставлены, что предавало ему вид уверенного в себе человека, на шее висело ожерелье, составленное из клыков каких-то хищников, скорее всего волков.
-Мир и вам, добрые путники, - хрипловатым голосом ответил вождь.
Его слова были приветливыми, но во взгляде все же чувствовалась некоторая настороженность.
-Прости, мил человек, но не знаю, как тебя величать, - продолжил вождь. - Я знаком со всеми, кто проживает в пяти днях пути от нашего дома, но таких чудных, как вы, что-то не припомню.
-Барбаган, - широко улыбнувшись, представился старший брат. - А это мои братья, Лестер и Волай.
Барбаган отлично умел использовать свое личное обаяние, и сердце вождя тут же оттаяло. Человек, сразу назвавший свое имя, не может замышлять худого. Так, во всяком случае, было принято считать в среде этих простых, бесхитростных людей.
-Зумм, - в свою очередь представился вождь. - Я глава этого дома. Проходите, дорогие гости, мы все будем только рады разделить с вами стол и кров.
Братья прошли к длинному дощатому столу и заняли почетные места рядом с тем, что предназначалось главе семьи. Здесь уже собрались почти все люди племени. Только Зумм и еще пара мужчин занимались тем, что дожаривали кабана на вертеле. Пока образовалась пауза, Барбаган, Лестер и Волай смогли немного осмотреться вокруг.
Дом оказался весьма просторным. Его высокая шатровая крыша держалась на четырех могучих столбах, возвышавшихся в центре. Между ними находился очаг, который представлял собой обыкновенное кострище, обложенное со всех сторон почерневшими от сажи камнями. За ним находился тот самый стол, за которым братья сейчас и находились. Вдоль стен стояли длинные лавки, кое-где на глаза попадались немудреные орудия домашнего производства: прялки, примитивные ткацкие станки, сапожные болванки и еще множество другого, чье назначение трудно было определить с первого взгляда.
Отдельное место занимала специальная горка, на которой были выставлены копья, а над ней по стене развешаны тугие луки. Сородичи Зумма занимались не только рыболовством, но и охотой тоже. Мечей или какого-либо другого оружия ни у вождя, ни у других мужчин племени не оказалось, что только подтверждало предположение Барбагана о том, что здешний народ не воинственен. Спальных мест здесь, внизу, тоже видно не было. Скорее всего, они находились на втором ярусе, под крышей. Крутая лестница, ведущая туда, располагалась в правом дальнем от входа углу дома. Что же, весьма разумное решение. Там, наверху, и теплее, и обустроить себе уединенный уголок тоже проще.
Народу в племени в общей сложности набиралось человек шестьдесят, включая стариков, женщин и детей. Как заметил про себя Барбаган, не слишком-то густо для того, чтобы воплощать в жизнь его далеко идущие планы. Появление чужаков являлось для них событием весьма значительным, тем более таких экзотичных, как трое братьев. Все в них вызывало изумление: и необычная одежда, сотканная неизвестно из какого материала, и аккуратные прически, и дорогое, можно даже сказать драгоценное оружие. И хотя войн в Лиросе, судя по всему, не было уже очень давно, старинный меч, если такой у кого и сохранился, всегда считался признаком богатства и роскоши. А тут пришли сразу трое незнакомцев, у каждого из которых было по такому!
Люди Зумма украдкой посматривали на нежданных гостей, не решаясь вступить с ними в беседу без своего вождя, и только тихо перешептывались между собой. Братья тоже пока сохраняли молчание. Кто знает, может, заговорив с кем-нибудь из членов общины, они ненароком нанесут обиду главе семьи. В каждом доме ведь имеются свои уставы и традиции, и нарушить их - значит в один миг потерять с таким трудом завоеванное доверие.
Наконец Зумм закончил с разделкой туши кабана, и мясо начали подавать к столу. Лучшие куски, как велят законы гостеприимства, достались, конечно же, гостям. Тут же на столе появился пузатый бочонок, и глиняные кружки с каким-то напитком стали передавать по рядам.
-Отведай моего эля, дорогой гость, - протягивая Барбагану кружку, с улыбкой произнес Зумм. - Наши говорят, что в этом году он мне особенно удался.
Он хитровато усмехнулся, а затем, потеребив ус, добавил:
-Правда сказать, эти шельмецы всегда его хвалят, надеясь получить от меня лишнюю кружечку-другую.
Барбаган заглянул в свою незамысловатую посудину. Напиток оказался неприятно-мутным и по запаху сильно отдавал брагой. Пить его не хотелось, но и отказаться тоже было нельзя. Ему нужно было как можно больше расположить к себе этих людей, а ради этого стоило пойти даже на такую жертву, как временные колики в животе. Барбаган бросил взгляд на братьев. На лице Волая не отражалось ровным счетом никаких эмоций. Он спокойно потягивал зуммово пойло, словно это и в самом деле был великолепный эль. Что же, младший брат всегда был неприхотливым, и Барбаган оставалось только порадоваться за его отменную выдержку. Другое дело Лестер. Его физиономия сморщилась в гримасу брезгливого отвращения. Казалось, еще немного, и Лестер выплеснет содержимое своей кружки прямо в лицо Зумма. Барбаган такой поворот событий совсем не устраивал, а потому он слегка толкнул брата локтем и одарил его грозным взглядом. Тот вздохнул и, что-то тихо шепнув, неуловимым движением изобразил над своей посудиной некие пассы.
-Вот хитрец! - восхищенно подумал Барбаган. - Бьюсь об заклад, изменил магией качество напитка! Наверняка, в его кружке теперь не эта дрянь, а один из лучших элей Ассаана!
И тут его осенило.
-Так вот же оно, решение! Вот кратчайший путь к сердцам этих простых до изумления людей!
Барбаган немного отпил из своей кружки, удовлетворенно крякнул, а затем, повернувшись к Зумму, произнес:
-Что же, ничего, вещица весьма забористая! Но этот дивный напиток можно немного улучшить.
Он встал со своего места, подошел к стоящему на краю стола бочонку и простер над ним свои руки. Под его ладонями образовалось свечение, а затем заструилось нечто, напоминающее золотой дождь. Люди с нескрываемым удивлением смотрели на него. В их изумленных глазах читался страх и благоговейный трепет.
-Попробуйте его, - с торжеством в голосе сказал Барбаган. - Надеюсь, вам понравится. Кстати, то же самое находится теперь и в ваших кружках.
Сидящие за столом переглянулись, а затем все взоры устремились на вождя. Под их пожирающими взглядами, Зумм сделал первый осторожный глоток, затем еще один, и еще. Его лицо теперь уже выражало не недоверие, а полный восторг.
-Невероятно! - наконец-то смог сказать вождь. - Ты совершил чудо! Ничего более вкусного я никогда не пил!
Ободренные словами своего вождя, люди начали пробовать то, что находилось в их кружках, и теперь их восхищенные возгласы доносились со всех концов стола.
-Скажи, Барбаган, ты колдун? - с трепетом спросил вождь.
-Бери выше, любезный Зумм! - громогласно объявил тот. - Я не какой-нибудь там жалкий колдун, а настоящий бог, и в награду за ваше радушие и гостеприимство хочу отблагодарить вас! Отныне эль в вашем доме всегда будет такого же отменного качества, как тот, который находится в этом бочонке!
-Бог!... - растерянно пробормотал Зумм. - Да как же я сразу-то не догадался! И этот ваш странный вид, и драгоценное оружие... Скажи, Барбаган, а твои братья, они что, тоже боги?..
-Конечно! - ответил тот. - И мы прибыли сюда для того, чтобы помочь людям Лироса обрести достойную жизнь! Ну а ваше племя отныне станет избранным, поскольку вы первыми имели счастье принять нас!
За столом пронесся восхищенный шепот, а Барбаган, дабы закрепить успех, продолжил:
-Ну а теперь давайте праздновать! Правда сказать, здесь немного темновато, но это не долго и поправить.
Он поднял руки над головой, и между его ладонями появился ослепительно-белый комок света, постепенно принявший форму шара. Шар этот медленно поднялся вверх и завис над столом, осветив ярким светом убогое убранство помещения.
-Вот теперь гораздо лучше, - усмехнулся Барбаган. - А сейчас, может быть, и мои братья тоже захотят преподнести вам свои подарки?
Братья возражать не стали. Успех Барбагана вдохновил и их на свершения. Чистоплюй Лестер изменил убогую одежду поселян на более дорогую и изысканную. Смотрелись эти наряды на них, правда сказать, весьма нелепо, но простодушные люди радовались им, как дети. Кроме того, столбы, подпирающие крышу, оказались вдруг выполненными из драгоценного красного дерева и покрыты изящной позолоченной резьбой, чем привели людей Зумма в неимоверный восторг. Та же участь постигла и немудреную мебель. Теперь она приобрела такой церемониально-торжественный вид, что могла украсить собой любой средней руки дворец.
Подарки Волая были, может быть, и менее впечатляющими, но зато более практичными. Над очагом появился отличный раструб дымохода, примитивные станки приобрели более совершенный вид, и сам творец с увлечением показывал местным мастерицам, как ими пользоваться. Ряд изменений претерпели и хозяйственные постройки. В общем, чудес на этот вечер хватило с избытком.
Пока младшие братья одаривали селян, Барбаган сидел за столом с Зуммом. Они потягивали великолепный эль и вели задушевную беседу.
-Ну, любезный мой вождь, чем еще мы можем одарить твоих соплеменников, - поинтересовался Барбаган. - Говори смело, поскольку я сам предлагаю тебе помощь.
-Что ты! - замахал руками Зумм. - Ты и так наградил нас сверх всякой меры! Как бы родственнички мои, от щедрот этаких, совсем не обленились.
Он покачал головой, как бы не веря, что все происходящее не привиделось ему во сне, а затем восхищенно добавил:
-Поди ж ты! И кто бы мог подумать, что нам выпадет такая удача, принимать в своем скромном доме столь великое божество!
-Скажи мне, Зумм, - спросил Барбаган, - а были ли на Лиросе когда-нибудь боги?
-Врать не буду, сам их никогда не видывал, - усмехнувшись в бороду, ответил вождь. - Ты первый будешь. Старики, правда, говорят, что когда-то были, но потом ушли.
-Так кому же вы поклоняетесь?
-А это уж кто как. У нас, например, стоит в лесу каменный идол. Откуда он взялся, я не знаю, но идол отменный. Только вот толку от него маловато. Уж мы и жертвы ему приносили, и губы кровью мазали, а он, паразит, все равно помочь не желает. Может он глухой, как ты думаешь? Или мы чего не так делаем, не знаем, чем угодить лучше?
-Ладно, посмотрю, что за истукан у вас тут жирует, - с усмешкой ответил Барбаган. - Если что богомерзкое, то разнесу на мелкие кусочки. Ну а другие? И вообще, много ли людей живет на Лиросе, есть ли крупные города? Кем он еще населен?
-Народу всякого достаточно. Есть и люди, и гномы. В чащобах иногда встречаются орки, но они предпочитают не попадаться нам на глаза. Говорят, что раньше здесь жили и эльфы, но те тоже куда-то исчезли, наверное, ушли вместе с богами. А вот городов нет. В прежние времена, оно, конечно, были, да вот только теперь заброшены. Некоторые уже превратились в развалины, некоторые так и стоят целехонькие. Да вот только мы предпочитаем туда не соваться. Жутковато там как-то. Да еще среди людей бывалых ходят слухи, будто там, в пустых домах, слоняются духи мертвых. Не наших, конечно, с этими-то нам делить нечего, а тех, кто умер очень давно. Как подумаешь о страсти эдакой, так никакое любопытство в город не загонит!
-Интересно... - задумчиво потеребив ус, произнес Барбаган. - Ну а враги у вас есть?
-Враги? - удивился Зумм. - Так откуда же им взяться?! Все живем дружно, мирно. Делить-то нам особо нечего.
-Ну а чудовища какие-нибудь не донимают? Скажи, так мы с братьями живо с ними разделаемся!
-Чудовища? Да что-то не припомню я таких... Волчица, правда сказать, есть. Вот та действительно крови нам много попила! Повадилась, понимаешь ли, господин ты мой бог, козлят таскать. Что ни неделя, то убыток! И хитрая ведь, зараза! Волчьи ямы обходит так, как будто сама их копала! Вот уж ее-то извести не помешало бы!
-Волчица?! - рассмеялся Барбаган. - А я-то надеялся, что ты мне дракона огнедышащего предложишь, или, на худой конец, кикимору какую-нибудь злобную!
-Сожалею, но дракона у нас нет, - расстроившись в конец оттого, что никак не может угодить своему благодетелю, протянул Зумм, а затем, просияв лицом, воскликнул: - А вот кикимора имеется! Только злобной ее назвать ну никак нельзя... Я бы даже сказал, совсем безвредная. Воет иногда на болоте, что и говорить, так это больше от скуки и одиночества. Ребятишки жалеют ее, и иногда подкармливают.
-Вот видишь, а ты говоришь безвредная! - оживился Барбаган. - Убыток-то какой в дом приносит! Может быть ее того?.. Прихлопнуть?
-Что ты, что ты! - замахал руками Зумм. - Детишки ужас как расстроятся, плакать будут! Они ведь к ней привязались очень. Да и сама кикимора, как получит кусок чего вкусненького, уж так радуется. И благодарная. И лягушек им для рыбалки наловит, и места, где клюква растет, покажет. Да и мне с ней как-то спокойней. Знаю, что если пойдет кто из малых на болото, так уж точно не пропадет. И присмотрит, и до дома проводит.
Он задумался на миг, а потом рассмеялся.
-Я тут один случай припомнил, ухохочешься! - сквозь смех продолжил он. - Пару лет назад зима у нас была уж такая лютая! Так вот, племянник мой, Зван, подходит ко мне и говорит: "Ты как хочешь, дядька Зумм, а я бабушку Кикимору к нам в дом приведу! Не гоже ей, старой, на морозе-то зябнуть!". И что ты думаешь? Привел ведь, засранец маленький! В дом она, правда, не пошла, сказала, что дыму не выносит, а на скотном дворе пару недель прожила. И, кстати сказать, пока кикимора наша возле козлят обосновалась, волчица на скотный двор глаз не казала! Да и молока как-то разом больше стало. Я даже, грешным делом, подумал тогда, а не поселить ли ее там насовсем, да закрутился с работой-то, а как потеплело, так она сразу назад на болото ушла. Вот такие, господин мой, дела... А ты говоришь, прихлопнуть! Жалко же существо живое ни за что жизни лишать! Да и что мы, совсем до края дошли, что ли?! Всем миром одну кикимору не прокормим? Нет, уж лучше волчицу...
-Бред какой-то! - с тоской подумал Барбаган, слушая рассказы Зумма. - Ну что за люди такие! Желаешь во имя них совершить подвиг, а им, видите ли, кикиморы безобразной жалко! И говорить с богами даже толком не умеют! Все время тыкают, словно я ровня им! Сами, небось, прокисли тут, как кикиморы на болоте сонном! Нет, все здесь перетряхнуть нужно, как следует! Да так, чтобы и памяти об этих заскорузлых временах ни у кого не осталось! А вообще-то кое-что полезное из беседы с этим невеждой я вынес. Надо бы поискать город. Глядишь, какой-нибудь из них и для нормальной жизни пригоден.
Он вздохнул и вслух сказал:
-Ладно, Зумм, уговорил! Волчица, так волчица! Завтра же с утра ей и займемся. Считай, что шкура этой твари уже украшает стену твоего дома! И вот еще что. Не забудь поутру распорядиться, чтобы проверили сети. Я загнал туда десятка четыре стерлядей. За обедом будет чем полакомиться.
Барбаган зевнул во весь рот. Разговор с бестолковым вождем до крайности утомил его.
-Устал, небось, с дороги-то? - сочувственно спросил его Зумм. - Еще бы! Да еще столько чудес сотворил! Идем, я провожу тебя наверх.
* * *
Зумм поднял их очень рано, на дворе еще едва рассветало. Было зябко и туманно. Противоположный берег реки скрылся в белесой пелене, и оттуда, из туманного марева, доносились голоса рыбаков. Судя по восхищенным интонациям, сегодняшним уловом они остались премного довольны. Барбаган отметил про себя, что люди эти, несмотря на всю свою дикость, довольно работящие, что внушало ему некую долю оптимизма.
Выйдя за околицу, все четверо направились к лесу, стеной возвышавшемуся над пологим берегом реки. Барбаган и Зумм уверенно шагали впереди, за ними, зябко передергивая плечами и кутаясь в зеленый плащ, шел недовольный Лестер, замыкал процессию молчаливый Волай, как обычно погруженный в свои мысли.
Помимо мечей, у каждого из охотников имелся при себе тугой лук. Их взяли из запасов Зумма, предварительно облагородив упругие изгибы и зачаровав стрелы. Боги ведь не могли опростоволоситься неудачным выстрелом, и хотя люди племени и так уже были безмерно очарованы своими новыми повелителями, все равно приходилось держать марку.
-А как ты ее найдешь? - неожиданно спросил Барбагана Зумм.
-Кого?
-Ну, волчицу эту злокозненную, конечно. Мы ведь даже собак с собой не взяли.
-А-а-а... - безразличным тоном протянул бог. - Да очень просто. Если уж я смог на расстоянии загнать в ваши сети рыбу, то найти одну блохастую волчицу и вовсе не составит для меня никакого труда. Мы сейчас как раз и направляемся к ее логову.
-Чудеса! - покачав головой, только и смог сказать на это Зумм.
Они прошли еще шагов триста, когда Зумм слегка приостановился и, взяв Барбагана за локоть, тихо прошептал:
-А вот и он, наш идол!
Барбаган повернул голову в ту сторону, куда указывал вождь, и обомлел от неожиданности. Перед ним на небольшом постаменте возвышалась великолепной работы мраморная статуя Мэлвина. Все в ней было замечательно: и живая, непринужденная поза, и совершенство линий, и отменное качество обработки камня. Единственное, что портило величественный облик статуи, так это красновато-бурые подтеки в области рта, отчего Повелитель Звезд напоминал вампира, только что закончившего свою трапезу.
Едва первое оцепенение прошло, как Барбаган разразился громким, заливистым смехом.
-Нет, Лестер, ты видел это! - рокотал он, утирая кулаком выступившие в уголках глаз слезы. - Ты только посмотри, что эти мерзавцы сотворили со статуей дядюшки Мэлвина! Я сейчас просто лопну от смеха! Ну что ты смотришь на меня так, словно я повредился в уме? Тебе самому-то разве не смешно?!
-Нисколечко, - сердито буркнул Лестер, находившийся, как видно, в дурном расположении духа от столь раннего подъема. - Эти вандалы испортили великолепную скульптуру, бесценное творение мастеров прошлого, а ты ржешь, словно конь!
-Да ну тебя, - махнул рукой Барбаган. - Ты всегда был занудой и брюзгой! А ты, Волай, чего скажешь? Не правда ли, забавно!
-Боюсь, что дядя Мэлвин не одобрил бы такого способа поклонения себе, - усмехнулся тот.
-Ничуть в этом не сомневаюсь, - опять разразился хохотом старший брат. - Хотя чувство юмора ему все же присуще, и, возможно, его в полной мере позабавила бы наша сегодняшняя находка. Неплохо было бы каким-нибудь образом переправить этого истукана в Ассаан.
-Что-нибудь не так? - встревожено спросил Зумм, до этого молча слушавший беседу братьев, не понимая в ней ни слова. - Наш идол прогневил кого-то из вас? Если так, то я мигом разнесу его каменную башку на мелкие кусочки!
-Нет, друг мой, успокойся, - снисходительно ответил Барбаган. - Ничего плохого мы в нем не обнаружили. Можете и впредь иногда поклоняться ему. Вот только губы кровью мазать не надо.
-А чем? - заинтересованно спросил вождь. - Может быть, кабаньим салом?
Лестер чуть не зашипел от бешеной ярости, а Барбаган едва сдержал себя от того, чтобы вновь не расхохотаться.
-Нет, Зумм, - пряча ухмылку в кулак, сказал он. - Мазать его вообще ничем не надо. Да и те следы, которые есть, лучше будет все-таки оттереть.
-Он что, потому и не помогал нам, что не любит, когда его мажут?
-И поэтому тоже. Ну да ладно, оставим эту тему. Нам пора бы уже и волчицей твоей заняться.
-Твоя правда, милостивый государь, - согласно закивал головой вождь. - А то нас дома уже ждут с победой.
Бросив последний взгляд на оскверненную статую Мэлвина, они продолжили свой путь.
* * *
Волчица выскочила на них неожиданно. Шерсть на ее загривке стояла дыбом, клыки злобно оскалены. Будь на месте Барбагана обычный охотник, ее внезапное нападение могло бы увенчаться и успехом, но он был богом, пусть и начинающим, но все же достаточно сильным и умелым. Быстрее молнии сверкнули его руки, выхватившие лук, и уже в следующий миг стрела в полете пронзила горло хищницы. Волчица рухнула на землю и забилась в яростной агонии. Через пару секунд к ней уже подскочил Зумм и ударом ножа в сердце успокоил навеки.
-А ты еще и великий охотник! - повернув голову к Барбагану, восхищенно произнес он. - Бьюсь об заклад, такой выстрел не под силу ни одному из нас, смертных! Я даже глазом моргнуть не успел за то время, пока ты выхватил лук, наложил на тетиву стрелу и произвел выстрел! О такой реакции можно только мечтать!
-А, пустяки! - беспечно махнул рукой Барбаган. - Не дракон же, в самом деле! Всего лишь самая обычная волчица. Ну, как, шкуру снимать будешь?
-А как же, - отозвался Зумм и, достав широкий охотничий нож, перевернул волчицу на спину. - Э-э-э, господин мой, да у нее, похоже, где-то рядом должен быть выводок! Посмотри, какие соски от молока разбухшие. Потому и проказила, зараза этакая! Щенков своих выкармливала. Неплохо бы и их найти тоже. А то, неровен час, вырастут, по стопам мамаши окаянной пойдут.
-Волай, может быть, сходишь, посмотришь? - попросил Барбаган младшего брата. - Мне что-то уже лень, а просить о чем-то зануду Лестера, так проще самому сделать.
Волай кивнул головой и молча углубился в заросли. Он шел наугад, но знал, что идет в верном направлении. Интуиция бога никогда не подводила. Тот же самый Барбаган нашел же волчицу, не прикладывая к этому ровным счетом никаких усилий. Вскоре он услышал невдалеке тихий, жалобный скулеж. Раздвинув кусты, Волай тут же увидел узкий вход в логово волчицы, засунул туда руку по самое плечо и одного за другим вытащил пятерых волчат.
Волчата были еще слепыми и беспомощно тыкались друг в друга носами.
-Ну что, разбойники серые, попались! - улыбнулся он, глядя на эти очаровательные создания. - А ты, братец, еще и с белой шкуркой родился. Интересно... Не такие, как все, обычно становятся либо лидерами, либо изгоями. Так какая же участь уготована тебе?
Любуясь волчатами, Волай как-то забыл, что пришел сюда убить их, но тут вдруг неожиданно вспомнил, и его лицо потемнело.
-Если верить предначертанию моего старшего брата, то всех вас ожидает мешок, в котором вы полетите в речку, - усмехнулся он. - Ну так как, нравится вам такое будущее?
Белый неуверенно встал на лапы и, шатающейся походкой подойдя к Волаю, доверчиво ткнулся носом в подставленную ладонь.
-Ладно, не подлизывайся, - хохотнул молодой бог. - Мне и самому как-то претит убивать таких беспомощных малышей. Ну а что же мне с вами делать?
Волай размышлял не больше минуты, после чего сгреб волчат в кучку, засунул их к себе за пазуху и решительной походкой пошел вглубь леса. Он не знал, зачем это делает, почему решил сохранить жизнь этим никчемным щенкам, но отчетливо понимал, что на этом его с братьями пути расходятся в разные стороны.
* * *
Волай находился в пути уже недели две. За это время волчата успели подрасти, и уже не помещались за пазуху. Чтобы не слишком задерживаться в пути, он сплел для их переноски корзинку. Сделал он ее своими собственными руками не потому, что ему не хватало божественной силы. Просто занятие простой механической работой всегда помогало ему сосредоточиться на размышлениях.
А подумать Волаю было над чем. Во-первых, он ушел от братьев. Ушел без какой бы то ни было на то видимой причины, по своей собственной прихоти, а это могло и обидеть их. Хотя, раньше он часто надолго исчезал из дому, ища уединения, и все родственники уже давно привыкли к его странностям. Но что подтолкнуло его к такому поступку на этот раз? Не жалость же к пяти слепым щенкам, на самом деле?! Скорее всего, решение расстаться с братьями уже давно созрело внутри него, а волчата послужили лишь поводом для того, чтобы решение это реализовать. Волай ничуть не кривил душой, когда сказал Барбагану, что ему нравится Лирос. Больше того, с каждым часом, проведенным здесь, он все больше и больше очаровывался этим старым, но каким-то очень уютным и на удивление спокойным миром.
Понравились ему и первые люди, которых они здесь встретили. В них было что-то настоящее, не пропитанное ложью и лицемерием, как в Ассаане. Племя Зумма не боялось работы, люди были добры и прямодушны как по отношению друг к другу, так и к окружающему их миру. Это не могло не вызывать симпатии к ним, и Волай знал, что может действительно помочь лучше обустроить их мир. Не красивыми игрушками и подачками, как Барбаган с Лестером, а помощью действенной, такой, которая и в самом деле могла изменить их жизнь к лучшему. В этом-то, скорее всего, и заключался его внутренний конфликт с братьями.
Барбаган и Лестер стремились лишь к своему собственному величию и, несмотря на разительное отличие характеров, в этом стремлении были едины. К старшему брату Волай испытывал гораздо более теплые чувства, чем к среднему. Он всегда был честным и прямым парнем, не чурался того, чтобы взять на себя инициативу, порой взваливал на свои плечи даже больше того, чем было необходимо, всегда готов был прийти на помощь братьям. Он был старшим, и, наверное, подспудно чувствовал свою ответственность за них. Все это так, но тот же самый Барбаган, помимо этих положительных качеств, обладал еще и поистине ослиным упрямством. Если уж он чего решил, то ничто не могло свернуть его с выбранного пути. Лестер ухитрялся каким-то образом влиять на старшего брата, Волаю же этого не удавалось никогда. Вот и сейчас тоже. Барбаган уже спланировал, каким он видит будущее Лироса, даже не спросив его мнения.
Что же касается Лестера, то он был истинным сыном Ассаана нынешнего, погрязшего в интригах и внутренней борьбе за власть. Он был талантлив, гораздо способнее того же самого Барбагана, но ленив и избалован. Лестер обожал комфорт и праздное времяпровождение, и таким, наверное, видел и тот мир, который достался ему во владение. А в том, что своим изворотливым умом он склонит на свою сторону и старшего брата, Волай не сомневался. Совместными усилиями они превратят Лирос в некое подобие Ассаана, развратят подачками и праздностью его народы и, в конечном счете, просто погубят его окончательно. Мир, лишенный внутренней силы, не жизнеспособен, любая серьезная встряска приводит его к катастрофе, и Волай отлично понимал это. Именно потому он и ушел от братьев, но вот что собирался делать дальше, пока не знал. У него не было ничего, кроме этих пятерых волчат.
За размышлениями Волай закончил работу над корзиной, уложил в нее уже немного окрепших щенков и двинулся дальше. Вскоре на горизонте показались невысокие горы, а часа через три пути он вышел на берег быстрой, каменистой речки и пошел вдоль нее вверх по течению. Вода весело журчала между округлых валунов, берега становились все круче, пока не превратились в живописный каньон, в конце которого уже проглядывался красиво низвергавшийся с высоты водопад. Волай подошел к нему, поставил корзинку с волчатами на плоский камень, после чего разделся по пояс и ополоснулся в леденящих кожу струях. Холодный душ взбодрил его, придал новых сил и даже поднял настроение. Одевшись и подхватив корзину, он легко вскарабкался по камням к верхней точке водопада и огляделся по сторонам.
Взору Волая предстала обширная долина, со всех сторон окруженная горными вершинами. Самые высокие, в ее дальнем конце, даже имели ледяные шапки и сверкали в лучах скудного осеннего солнца, словно драгоценные камни. Здесь было удивительно тихо и красиво.
-Вот мы и пришли, - вслух сказал Волай, обращаясь, то ли к самому себе, то ли к волчатам. - Здесь отныне будет наш дом.
Одного за другим он вытащил своих "попутчиков" из корзины.
-Все, ребята, приехали! - весело подбодрил он их. - Теперь топайте за мной своими собственными лапами. Ну а я попробую найти что-нибудь, похожее на жилье. Зима ведь скоро, и нам необходимо найти место, где можно будет укрыться от стужи и ветра.
Волай двинулся вдоль горного склона, внимательно осматривая его. Волчата весело бежали за ним следом, походя устраивая возню, и то и дела затевая игры. Несколько раз он останавливался, обнаружив пещеру или расщелину, но ни одна из них пока не удовлетворила его полностью. Пещеры неизменно оказывались тесноваты, некоторые из расщелин, хоть и глубоко врезались в горную толщу, но не имели укрытия сверху. Только ближе к вечеру Волаю наконец-то повезло. Найденная им пещера имела узкий, приземистый вход, но, протиснувшись внутрь, он просто остолбенел от неожиданности. Такой роскошный подарок судьбы мог преподнести только Лирос!
Перед ним распахнул свои просторы настоящий пещерный замок! Идеально отполированный пол, могучие колонны, поддерживающие высокие своды и покрытые великолепной резьбой, мягкий, струящийся откуда-то сверху свет. Сомнений не было - замок являлся творением искусных рук гномов, некогда во множестве обитавших на Лиросе. Сейчас он был заброшен, но это-то как раз и устраивало Волая больше всего. Он искал не шумной компании, а только уединения, чтобы спокойно разобраться со своими мыслями и более детально продумать план дальнейших действий.
Наскоро покормив волчат, Волай занялся изучением своего нового жилища. То помещение, которое так восхитило его, оказалось не более, чем обыкновенным холлом. Сам же подземный замок распространялся далеко вглубь горы и имел множество залов и комнат. Все они отличались великолепием отделки, но на этом сходство и заканчивалось. Каждая, пусть даже самая небольшая комнатенка имела свой собственный облик, свой стиль, свой декор. И хотя все это убранство несло на себе печать времени, но по-прежнему восхищало глаз.
Но все это, к сожалению, касалось только стен, да еще сводчатых потолков и полов. Все же прочие детали интерьера: мебель, предметы быта, канделябры, великолепные ковры и роскошные драпировки, все это исчезло бесследно. Гномы покидали свой дом не в панике, под натиском какого-то неведомого внешнего врага, а просто планомерно переселялись в какое-то другое место. Куда именно? Об этом сейчас уже сложно было сказать.
В самом дальнем конце пещерного замка Волай обнаружил мастерские гномов. Больше всего его порадовала кузница. Хотя большинство инструментов отсутствовало, сам горн сохранился отлично, а изготовить недостающее не составило бы для него такого уж большого труда. Вот только для кого стараться? Чья рука возьмет в руки кузнечный молот? Чьи голоса наполнят жизнью эти пустынные залы? Кому Волай сможет передать все свои знания? Ему нужен был свой народ, а вот его-то пока как раз и не было.
В мрачной задумчивости, Волай вернулся в комнату, которую избрал для своего проживания. Там, свернувшись клубочком на его брошенном на пол плаще, безмятежно спали волчата. Он не стал им мешать, сел на корточки, прислонившись спиной к стене, и продолжил свои размышления.
-Барбаган ясно дал понять, что намерен подчинить себе все народы Лироса, - думал он. - Если я начну переманивать кого-то из них на свою сторону, то это может привести к ссоре, даже к открытому противостоянию с ним. Нужно ли мне это? Барбаган - сильный бог. Сильный и решительный. Ну а если они объединяться с Лестером, их силы не удвоятся, а утроятся, поскольку каждый будет компенсировать недостатки другого. Что смогу противопоставить их совместным действиям я? Вообще-то многое! Я всегда был способнее их обоих, о чем неоднократно говорили мне и Мэлвин, и мать. Только вот стоит ли идти на конфликт с братьями из-за такой мелочи? Да, Лирос был отдан не одному Барбагану, а нам троим, и он не имел никакого права присваивать верховную власть над ним себе, отведя нам роль подручных. Боги ведь сильны теми, кто им поклоняется, а, лишив нас поддержки снизу, он ограничил и наши возможности. Но как же тогда поступить?
Волай прервал свои размышления, не зная ответа на этот вопрос, а потом в его голове отчетливо, словно кто-то посторонний произнес это вслух, прозвучало;
-Что же, если Барбаган наложил свою руку на все уже существующее, надо создать что-то свое, то, к чему он не будет иметь никакого отношения...
Волай чуть не поперхнулся от дерзости своей собственной мысли. Вторгнуться в то, что до сего времени было подвластно только первородным богам! Творить новую жизнь! Посягнуть на неоспоримое право Мэлвина называть себя Творцом Мироздания! Ведь это даже хуже, чем ссора с братьями! За подобное можно поплатиться и головой! Да и сможет ли он? Сумеет ли применить на практике то, что называется в Ассаане "Дыхание Бога"? И тут же ответил сам себе:
-А почему бы и нет?! Ведь я же неоднократно видел, как делает это Мэлвин! Больше того, я и сам пробовал, причем еще в раннем детстве!
Волай вспомнил, как лет в пять ради любопытства он взял, и оживил одну из своих игрушек. И что же? Игрушка прожила своей собственной жизнью несколько дней, до тех пор, пока юный творец не утратил к ней интереса. Так может быть именно в этом и заключается секрет "Дыхания Бога"? В том, что свое творение нужно поддерживать постоянно? Нет, что-то здесь было не так! Никто, даже самый сильный из богов, не в состоянии постоянно жить жизнью своего творения, ежеминутно контролировать его, следить за каждым его шагом, тем более, если творения эти исчисляются не единицами, а тысячами, или даже миллионами!
И все же, в чем здесь секрет? Как это делает Мэлвин? Может быть, он не просто дает способность двигаться, разговаривать, думать, но и еще добавляет что-то, что никак не укладывается во внешние проявления жизни. Но что именно? Что способно дать живому существу то, что они называют душой? Есть расхожее выражение: "Творец вложил частицу души в свое произведение". Его, правда, больше применяют к людям искусства, но разве создать живое существо - это не величайшее из искусств?!
Волай встал и в волнении заходил кругами по комнате. Он чувствовал, что вплотную приблизился к разгадке таинства творения жизни. Единственное, что смущало его - если творец раз за разом будет отдавать часть себя другим существам, то когда-нибудь он иссякнет, потеряет всю свою силу. Но почему же тогда не иссяк Мэлвин? Почему он раз от разу становится только сильней, словно внутри у него бьет неиссякаемый источник энергии?
И тут Волая осенило.
-Да потому, - воскликнул он, - что все, вложенное Мэлвином в его творения, возвращается ему сторицей! Его творения поклоняются ему, возносят ему свои молитвы, и тем самым посылают мощный импульс, создают неиссякаемый запас той самой энергии, которую Мэлвин вроде бы так расточительно расходует. На этом все и держится, в этом и заключается секрет и постоянного обновления жизни и вечной жизни самого творца.
Волаю захотелось тут же проверить свою догадку на практике, и он окинул рассеянным взглядом комнату. Единственное, что попалось ему на глаза - это спящие волчата.
-Эти существа уже имеют жизнь, - подумал он. - Но передо мной стоит сейчас другая задача - дать им еще и разум. Я творец начинающий, на первый раз с меня хватит и этого.
Он подошел к волчатам, тесно прижавшимся друг к другу, и вытащил из этого клубка того самого белого, который привлек его внимание в первый раз. Волчонок открыл глаза. То, что его разбудили посреди сна, ему явно не понравилось. Он начал яростно извиваться, и даже попытался укусить Волая.
-Ничего, потерпи! - погрозил ему пальцем Волай. - Я вижу, что тебя не очень-то радует такое неожиданное пробуждение? Но ты же волк? Вижу, что волк, причем волк свирепый и кусачий! И еще я полагаю, что тебе это очень даже нравится - быть волком? Так вот, дорогой ты мой, сейчас ночь, а ночью все порядочные волки не дрыхнут без задних лап, а выходят на охоту. Такова уж, братец, волчья работа! Ну а у тебя на эту ночь работа будет несколько другая - ты должен будешь принести себя в жертву во имя счастливого будущего Лироса.
Волчонок как-то сразу присмирел, словно и в самом деле понял всю важность предстоящего момента, и доверчиво уставился своими глазенками на Волая.
-Ну, вот и отлично, - с улыбкой похвалил его тот. - Я так и знал, что с тобой мы быстро договоримся!
Он поднес волчонка ближе к лицу, поймал глазами его взгляд и усилием воли задержал его. После этого он переплел свое сознание с сознанием этого маленького существа, и уже накрепко мысленно привязал его к себе. Теперь волчонок был готов, и можно было начинать действовать.
Волаю нужны были помощники, обладающие телом, способным к работе. Ничего более совершенного, чем человеческое, для этих целей пока не было придумано, и он сам не стал экспериментировать. Но и лишать волка того, что составляло его сущность, он тоже не хотел, а потому вложил в свое творение способность изменять свое тело по желанию. Его детище сможет находиться либо в человеческом обличии, либо в волчьем, в зависимости от того, какую задачу оно выполняет в данный момент. Такой подход показался Волаю новым и интересным, и он зафиксировал эту особенность, сделав ее краеугольным камнем нового творения. После этого он сконцентрировался на себе самом, представил свою душу в виде светящегося шара, и как бы отщипнул от этого шара небольшой кусочек. Поднеся волчонка ближе к лицу, он слегка дунул ему в морду, мысленно вложив этот кусочек в свое дыхание.
В голове у него как-то разом все перемешалось. Он и сам сейчас был и самим собой, и волком одновременно. Волай закрыл глаза, еще раз представил переплетение двух существ, и мысленно отпустил своего маленького напарника. Первый опыт творения отнял у него слишком много сил, и он просидел с закрытыми глазами минут пять. Из оцепенения его вывело то, что кто-то настойчиво теребил его за рукав. Волай открыл глаза и в первый раз увидел результат своей работы.
Перед ним стоял мальчик лет пяти на вид. У него были абсолютно белые, казавшиеся даже седыми волосы и очень странные волчьи глаза, светящиеся в полумраке комнаты.
-Ну что, малыш? - обратился к нему Волай. - Как тебе нравится в твоем новом виде? Молчишь пока? Ладно, не беда, скоро и ты освоишь человеческую речь! А пока неплохо было бы как-нибудь тебя назвать? В волчьем обличии ты мог быть и просто Белым, а вот в человеческом... Что ты скажешь насчет Валка? Это и с волком немного созвучно, и все-таки имя, а не кличка какая-нибудь! Валк Белый Лоб, так будет звучать оно полностью! По-моему, весьма даже неплохо?!
Волай находился в приподнятом настроении. Он был очень доволен собой. У него получилось то, что до сегодняшнего дня было подвластно только первородным богам! Он создал новую жизнь! И это было только начало. Теперь ему предстояло сотворить не одно разумное существо, а целое племя, племя, для которого не будет других богов, кроме него самого.
2. Гарлиг.
Человек открыл глаза и увидел улыбающуюся во всю свою клыкастую пасть орочью морду. Если Вам никогда не доводилось видеть улыбку орка, то можете считать, что Вы родились под счастливой звездой! Ничего более ужасающего и противоестественного невозможно себе даже и вообразить! Это было похоже на кошмарный сон, поэтому человек снова зажмурился, пытаясь отогнать наваждение, а затем опять открыл глаза. Но жуткая рожа и не думала исчезать. Она только еще ниже склонилась над ним, обдав зловонным дыханием, и приветливо произнесла:
-Ну что, очухался?!
-Очухался... - чуть слышно пробормотал человек.
-Вот и славно! - обрадовался орк. - А то я уже беспокоиться начал! Искал, искал тебя по этим чертовым кустам, наконец-то нашел, а ты лежишь, совсем как дохлый, и даже не шевелишься!
-Так ты искал меня, - удивился он. - А зачем?
-Да Зухира, самка моя ненаглядная, попросила, вот я и пошел. Знаешь, сегодня ночью у нас на небе огонь бушевал, а потом что-то как бухнет! Мы все испугались, а старая кликуша Гургла, (есть у нас в стае одна такая беспросветная дура, которая вечно несет невесть что), принялась вопить, будто это с неба свалился Великий Орочий бог! Ее, конечно, подняли на смех, но моя Зухира, самка добрая и жалостливая, отозвала меня в сторонку и говорит: "Вот что, Гарлиг, сходи-ка ты, посмотри, не зашибся ли он там, бедолага! С неба свалиться, это тебе не шуточки!".
-Так тебя, стало быть, зовут Гарлиг?
-А как же! Да ты любого спроси, и тебе скажут, что именно так меня родители и назвали! А тебя как?
Человек напряг свою память, даже потер виски, но имя почему-то так и не приходило ему в голову.
-Черт бы драл!.. - растерянно пробормотал он.
-Тоже ничего, - одобрительно кивнул головой орк. - Даже красиво! Вот что, Чертбыдрал, давай-ка я помогу тебе встать и, если сможешь, побредем потихоньку к нашему стойбищу? Так ты и в самом деле орочий бог?
-Да нет, вроде бы... - ответил тот, поднимаясь на ноги. - Да и зовут меня, кажется, как-то по другому... Только вот как?.. Ничего не помню! В голове все гудит, мысли путаются...
-Так ты, должно быть, потеряшка? - спросил Гарлиг, подставив ему плечо.
-Кто, кто?
-Потеряшка, - пояснил орк. - Так у нас зовут тех, у кого с башкой не совсем того. Мой покойный папаша, да не растащат шакалы его белые косточки, тоже таким был. Он, знаешь ли, большим лакомкой у нас слыл. Так вот, один раз нашел он улей на дереве и решил медком себя побаловать. Вскарабкался папаша мой любезный на дерево это проклятущее, и ну лапой в дупле шуровать! Пчелам, знамо дело, это не слишком понравилось. Вылетели они из дупла, и давай вокруг папаши кружить. А тут пчела одна зловредная возьми, да и ужаль родителя моего прямо в задницу. Взвыл он от боли, хотел прихлопнуть гадину, да ветку-то отпустил и с дерева сверзился. Ну что ты ржешь, дурачина ты этакий?! Задница, да будет тебе известно, самое нежное место у орка! Там и шкура потоньше, да и наростов на ней нет. Ну, так вот, все бы ничего, да только внизу каменюка оказался. Здоровый такой, зараза! Об него-то папаша мой башкой и треснулся. Кость у него, правда сказать, всегда крепкая была, даже камень этот чертов пополам раскололся! Но вот мозги все-таки зашиб. С тех пор чудить родитель начал, почем зря! Никого не узнавал, пойдет куда, да и забудет зачем, и все время бормочет что-то бессвязное себе под нос. А потом прилег как-то вздремнуть и скопытился. Жалко было до смерти! Вот как оно бывает-то! Дай-ка я лучше и тебя осмотрю на всякий случай.
Гарлиг ощупал ему заскорузлой лапищей голову, а затем вынес свое медицинское заключение:
-Шишек нет, значит, жить будешь! У папаши-то такая на лбу вспухла, прямо с кулак! Ну, как, Чертбыдрал, сам идти сможешь?
-Кажется, да. Да и вообще не болит ничего, вроде бы.
-Молодчина! - похвалил его Гарлиг. - Сразу видно, нашей, орочьей породы! Крепкой!
-Так я что, тоже орк?
-С виду-то, вроде, и нет, мелковат немного для орка, но вот пахнешь зато также духовито! Я ведь тебя по запаху и нашел.
-А где я сейчас? - спросил тот, кого орк окрестил Чертбыдралом.
-Ну, вот тебе и здрасьте! - рассмеялся Гарлиг. - А я то только подумал, что ты уже совсем в порядке! Рядом со мной, конечно!
-Да нет, я не об этом. Я про место спрашиваю, - пояснил Чертбыдрал.
-Место это называется Орочий лес.
-А как я сюда попал?
-Это уж тебе самому виднее, - с ухмылкой ответил Гарлиг. - Если верить старой дуре Гургле, то с неба бухнулся.
-Ты не подумай, я не совсем такой уж безумный, как кажется на первый взгляд. Вот тебя, к примеру, увидел и сразу понял, что ты орк. Вроде бы прежде я таких, как ты, встречал частенько. Только вот на моей памяти орки всегда были в доспехах и при оружии.
-На твоей, говоришь, памяти? - расхохотался Гарлиг. - Так сколько же тебе лет, родное сердце? С виду вроде бы и не скажешь, что старик. Да и старики наши о тех временах тоже только по рассказам помнят! Ятаганы и секиры орочьи уже давно превратились в ржавую труху! Да и воевать сейчас просто не с кем. Все эти войны, битвы, остались в далеком прошлом. Лирос ведь стар, как дерьмо моей прабабушки.
-Так значит, я на Лиросе? - задумчиво спросил Чертбыдрал.
-А где же еще? Нет, приятель, с башкой у тебя все-таки явно не все в порядке!
-Не обращай внимания. Мне просто нужно знать, как можно больше, чтобы попытаться вытащить из головы хоть какие-то воспоминания. Вот ты сказал Лирос, а название это мне очень даже знакомо, сразу же что-то всколыхнуло внутри. Может, расскажешь мне еще чего-нибудь? Ну, к примеру, кто еще живет здесь, кроме орков, что рассказывают ваши старики о тех давних временах, когда вы были воинами?
-Что рассказывают? Брюзжат, как водится! Говорят, что боевой дух у нас пропал с тех пор, как мы перестали есть сырое мясо. А насчет того, кто еще здесь живет... Люди, знамо дело, имеются. С ними у нас как-то отношения не слишком хорошо складываются. Брезгуют они нами. Говорят, морды, мол, страшные, да и воняет от нас. Я не спорю, красавцев среди нас особых нет. Разве что моя Зухира ненаглядная. Вот уж она, на мой взгляд, так очень даже симпатичная. А насчет вони, так какой же орк без запаха? Это уже и не орк вовсе!
Гарлиг почесал когтистой лапой в затылке, а затем продолжил:
-Архрам, вожак наш, пытался как-то задружиться с людьми, ходил даже к ним с подарками. Так что ты думаешь? Они, заразы, даже на порог его не пустили! Хуже того, собак спустили, так Архрам еле ноги от них унес! Все портки ободрали, бестии зубастые! С тех пор мы к ним носу не кажем. Каждый живет сам по себе.
-Ну а кроме людей?
-Кое-где в горах живут гномы. Ну, к этим-то и вовсе соваться не стоит. Мы ведь раньше тоже в горных пещерах обитали, и когда-то вражда между нами шла смертная. Так они, представь себе, до сих пор помнят, и простить не могут. А я так тебе скажу - что было, то уже давно быльем поросло. И нечего обиду за это держать! Кто зло в себе копит, тот от него же и лопнуть может!
-А ты, оказывается, философ, Гарлиг, - рассмеялся Чертбыдрал. - Вот уж никогда не мог подумать, что среди орков есть и такие!
-Сам ты философ сраный, - обиделся орк. - Я к нему по-доброму, а он обзывается!
-Да ты не так меня понял, - извинился Чертбыдрал. - Я ведь не в обиду тебе это сказал. Так называют тех, кто много размышляет о жизни и может сделать из своих размышлений вполне здравые выводы. Ты уж извини, если слово это тебе не слишком понравилось.
-Ладно, прощаю, - благодушно ответил Гарлиг. - Только при наших случайно не ляпни, а то ведь засмеют.
Они тронулись в путь. Чертбыдрал шел сам, без помощи орка, и чувствовал себя, кажется, весьма даже неплохо. Он с наслаждением вдыхал запахи леса, словно соскучился по ним, истосковался, и Гарлигу это даже показалось немного странным, но он списал причуды своего нового знакомого на его общую прибабахнутость. Хотя орк уже приметил, что Чертбыдрал понемногу приходит в себя, вроде как повеселел, и это порадовало его. Если так и дальше пойдет, то, глядишь, скоро и совсем очухается.
-Скажи, Гарлиг, - неожиданно спросил орка Чертбыдрал, - вот ты тут упоминал какого-то орочьего бога? А вы его хорошо помните?
-А как же! Старики говорят, хороший был бог, сильный. Сваргом звали.
При упоминании этого имени Чертбыдрал вздрогнул и весь превратился в слух.
-Сварг Темный, так его звали, кажется. При нем орки были уважаемым племенем, а многие нас даже боялись. Да вот беда, сгинул куда-то. Вроде как мерзкий Мэлвин его сгубил.
-Про Мэлвина это ты точно подметил, - хриплым голосом произнес Чертбыдрал. - Мерзавец, он и есть мерзавец!
И тут он остановился, словно вкопанный.
-Погоди, Гарлиг, - как-то разом севшим голосом произнес он. - Вот ты рассказываешь мне сейчас о Сварге Темном, Мэлвине, а ведь эти имена для меня не пустой звук! Я даже могу живо представить себе их обоих! И к этому самому Мэлвину, клянусь, я испытываю самую настоящую неприязнь, хотя почему именно, не могу вспомнить!
-Так может быть ты и в самом деле орочий бог, Сварг Темный, чудом спасшийся, но ставший потеряшкой? - с благоговейным трепетом спросил Гарлиг.
-Нет, - покачав головой, ответил Чертбыбрал. - Точно нет! Я же говорю, что и его я тоже помню. Мне кажется, еще немного, и я наконец-то вспомню свое имя. Оно так и вертится у меня на языке, но все время ускользает!
-Может, Склиз? - робко предположил Гарлиг. - Имя скользкое, как пиявка!
-Да нет же! - поморщившись, замотал головой Чертбыдрал. - Не то! Ну что за незадача такая! Никак вспомнить не могу!
-А ты и не вспоминай, - посоветовал орк. - Тебе сейчас башку беречь надо. Она одна, а значит место очень уязвимое. Вот без руки, или без ноги там, кое-как жить можно, а уж без башки никак. Да и на фига оно тебе сдалось, имя это. Есть пока кое-какое, и на том спасибо!
-Нет, Гарлиг, ты не прав, - задумчиво ответил Чертбыдрал. - Имя - вещь очень важная. За ним, как цепочка, потянутся другие воспоминания, и я, возможно, снова стану самим собой.
-А сейчас ты кто? Моя покойная бабуся? Ерунда все это, приятель. Не именем же ты жрешь, не именем дичь убиваешь. Руки целы, ноги целы, голова, хоть и пробитая, тоже на месте! Что еще надо?
Чертбыдрал вздохнул и ничего не ответил. А Гарлиг, решив, что как мог утешил своего нового приятеля, разразился длинным рассказом о своем племени, своих родственниках, и забавных случаях, происходивших когда-либо на стойбище. Так, за разговором, они незаметно дошли до цели своего пути.
* * *
Орочъе поселение располагалось на вытоптанной, сильно загаженной поляне. В его центре находилось большое кострище, вокруг которого в живописном хаосе были расставлены палатки, каждая из которых представляла собой несколько шестов, воткнутых по кругу и стянутых сверху веревкой. Поверх шестов они были закиданы плохо выделанными, дурно пахнущими шкурами разномастных животных.
Сами орки одевались в одежду из тех же самых шкур, сшитую мехом внутрь. Какой-либо обуви они не носили, поскольку их грубые пятки не боялись, ни обжигающего песка, ни снега, ни шишек и сучков. К неожиданному пришельцу орки отнеслись с показным равнодушием. Кто его знает, кто он такой, так что лучше держаться от него в стороне. Если уж беспутному Гарлигу охота знаться со всякими там чужаками, то пусть сам и ведет его к вожаку.
Под косыми взглядами односельчан, Гарлиг провел Чертбыдрала к палатке Архрама. Единственная, кто увязалась за ними, так это старая стерва Гургла, но она шла на почтительном расстоянии, хотя то и дело что-то недовольно бормотала себе под нос.
Архрам выполз из своего жилища на четвереньках и бессмысленно уставился на Гарлига и его спутника. Они, похоже, выбрали не самое удачное время для визита, поскольку сразу было видно, что Архрам до чертиков нализался пьянящей настойки из мухоморов.
-Ну и что это за скотину ты с собой приволок, Гарлиг? - икнув, рыкнул он. - Если это мясо, тащи его к кострищу, ну а если гость, тогда зови к столу.
Как выяснилось, это была веселая шутка, от которой у Чертбыдрала, однако, слегка екнуло сердце. Но Гарлиг заливисто рассмеялся, и вожак с удовольствием присоединился к нему. Кое-как поднявшись с четверенек, Архрам более дружелюбным тоном спросил:
-Ну и как же зовут твоего приятеля?
Гарлиг открыл было рот, но в это время сзади раздались истошные завывания Гурглы:
-Он пришел! - заунывно вопила она. - Пришел, и смерть стоит за его спиной! Яростный огонь полыхает в его жилах! Дети наши станут его пищей!
-Заткнись, Гургла, - лениво зевнув, сказал Архрам. - Чего ты разоралась? Никого, кроме тебя, у него за спиной нет. Ты что, совсем ослепла на старости лет?
-Это вы слепы, словно малые котята! - сквозь зубы злобно прошипела Гургла. - Говорю тебе, не с добром явился к нам этот чужак. Чую я, чую! Принесет он нам много всякого! И величие орочьему племени, и горе матерям и женам, оплакивающим сынов и мужей своих!
-Ты попроще-то можешь? - почесав подмышку, спросил Гарлиг. - Ну, чего ты привязалась к Чертбыдралу? Чего плохого он тебе сделал? От твоих воплей у меня аж в ухе звенит.
-Это звенит твоя пустая голова, - огрызнулась старуха. - Я предупредила вас, ну а дальше как знаете! Но вы еще попомните мои слова! Ох, попомните!
Гургла резко развернулась и унеслась, словно разъяренная фурия.
-Вот ведь, зараза! - сердито буркнул себе под нос Архрам. - Хотел вот распить с вами по кружке-другой мухоморовки, да эта стерва старая все настроение испортила! Ладно, Гарлиг, пусть гость поживет пока у тебя, а там видно будет.
-У меня нельзя, - возразил Гарлиг. - Я же с Зухирой живу. Мне вот что в голову пришло. Запасная палатка у нас есть, так что я мигом ее поставлю. Пусть там пока и поживет. Чертбыдрал, правда сказать, немного потеряшка, но со временем оправится.
-Валяй, - ответил Архрам и полез в палатку допивать свой благородный напиток.
* * *
Палатку и в самом деле поставили очень быстро. Даже быстрее, чем предполагал орк. Как с удовлетворением отметил про себя Гарлиг, Чертбыдрал был слаб только на голову, а вот руки у него росли, откуда надо. Его тонкие, подвижные пальцы оказались гораздо лучше приспособлены к работе, чем огрубевшие когтистые лапы орка. Чертбыдрал легко завязывал узлы на веревках, свитых из сухожилий животных, в то время как Гарлига такая нудная работа всегда раздражала. А что еще больше удивило его - новый приятель оказался неожиданно силен. Он легко поднимал целые кипы шкур, даже такие, которые и сам орк мог тащить только с большим напряжением. А ведь Чертбыдрал был почти на голову ниже него и далеко не так мускулист.
Пока мужчины работали, Зухира приготовила праздничный ужин - похлебку из лягушек с грибами и диким хреном. Гарлиг обожал это изысканное лакомство, и его подруга отлично знала об этой маленькой слабости своего самца. Конечно, мясо, традиционное блюдо для орков, он тоже употреблял с большой охотой, но что-то, вероятно, унаследовал и от своего покойного лакомки-папаши, о котором не так давно поведал Чертбыдралу.
Если говорить о красоте Зухиры, которую так расписывал ему Гарлиг, то здесь, пожалуй, с ним можно было бы и поспорить. Внешне подруга орка мало чем отличалась от всех своих прочих соплеменниц. Разве что космы ее были заплетены во множество тонких косичек, а на морду наведен примитивный макияж, что делало ее только еще страшнее. Иногда она строила кокетливые глазки своему самцу и время от времени повиливала бедрами, отчего немного походила на гулящую женщину, вышедшую на ночной промысел. Но о вкусах, как говорится, не спорят.
Как выяснилось, Зухира приходилась дочерью Архраму, что немного проясняло благосклонность вожака к недотепе Гарлигу. Потомства у нашей влюбленной парочки пока не было, но оба они каждую ночь старались восполнить этот пробел, оставшийся в их семейной жизни.
Ужинали в палатке Гарлига. К лакомству Зухира принесла и небольшой бурдюк с мухоморовкой, так что получился настоящий праздник. Лягушки с грибами, правда, не очень понравились Чертбыдралу, но он не подал виду, чтобы не обидеть гостеприимных хозяев. А вообще-то было весело. Гарлиг рассказывал забавные, незатейливые истории, сам первый хохотал над ними, а Зухира и гость с удовольствием присоединялись к нему.
Когда бурдюк уже опустел и Зухира пошла сполоснуть миски и кружки, Гарлиг сказал:
-А все-таки хорошо, что ты не бог!
-Это почему же, - с улыбкой спросил его Чертбыдрал.
-Да от них одни только неприятности! Понимаешь, мы очень долго жили вообще без них, и, вроде бы как, совсем даже неплохо жили. Но в последнее время они что-то слишком уж зачастили к нам.
-Так на Лиросе есть Боги?
-Я об этом тебе как раз и толкую! Десять раз по пять лет тому назад в одно из селений людей заявились двое незнакомцев и объявили себя богами. Говорят, что чудес там всяких разных напоказывали, людей дарами осыпали, а потом отправились в старый, заброшенный город Троер и стали его восстанавливать.
-Так чего же в этом плохого?
-Для людей, может, и неплохо, хотя местечко это издавна считалось у нас проклятым, а вот нам, оркам, стало гораздо хуже. Один из этих богов, как его там, кажется Лестер, объявил, что орки - твари бездушные, а потому убивать их незазорно, а даже нужно. Для того, дескать, чтобы очистить Лирос от всякой беззаконной нечисти. Помнишь, я рассказывал тебе, как встретили Архрама? Ему еще повезло! А вот некоторых, так и вовсе поубивали напрочь!
-А почему он ополчился только на вас, орков?
-Да не только. Ему многие по вкусу не пришлись, а особенно оборотни.
-Оборотни? Вот про этих я вообще ничего не знаю! Ты рассказывал мне о гномах, эльфах, и эти народы я помню. А вот оборотней...
-Да они тоже не так уж давно и появились. Примерно в то же самое время объявился у нас еще в придачу и волчий бог. Рассказывают, будто он созывает к себе в Одинокую долину волков и дает им душу. А после волки эти становятся оборотнями, и могут принимать как волчий, так и человеческий вид. Зовут волчьего бога Волай, и между ним и теми двумя из Троера идет постоянная борьба.
-Ну а орки-то здесь причем? Ну, борются эти самозванцы между собой, ну, стравливают между собой свои народы, так ваше-то дело сторона? Живете себе мирно, никого не трогаете.
-А ты скажи это тем двоим из Троера, - помрачнел лицом Гарлиг. - И они тебе ответят, что раз нет души, так и жить незачем. Я ведь даже к Волаю сходить собирался, да побоялся, что загрызут меня его оборотни.
-Это зачем же он тебе понадобился? - удивился Чертбыдрал.
-Ну-у-у, - задумчиво протянул Гарлиг, - если уж он волкам душу дает, так может быть и нам, оркам, подкинет какие завалящиеся?..
-Дурак ты, Гарлиг, - рассмеялся Чертбыдрал. - Да у тебя своя душа имеется, и гораздо лучше и чище, чем у многих из этих людей! Душа - это же не шкура, которую можно на себя нацепить! Это то, что ты сам собой представляешь, то, какие поступки совершаешь! Вот, к примеру, меня ты подобрал, к себе в дом привел, накормил. А ведь ты не знаешь ни кто я такой, ни чего от меня можно ожидать. Я и сам, правда сказать, не знаю... Но не в этом дело! Разве бездушная тварь на такое способна? Нет, конечно! Да и Зухира твоя, тоже добрейшей души самка!
-Правда? - расплылся в добродушной улыбке Гарлиг.
-А то нет! Ты, дружище, просто не знаешь цены самому себе! Клянусь, я почел бы за честь называть тебя своим другом.
-Я тоже, - растроганно ответил Гарлиг. - Знаешь, Чертбыдрал, у меня ведь никогда не было настоящих друзей. Здесь, в стае, меня считают почему-то непутевым и не в меру болтливым. Даже Архрам не сразу признал меня, когда Зухира избрала меня среди остальных. Он считал, что она могла бы найти себе кого-нибудь и получше. Но Зухира настояла на своем, и ему пришлось уступить. Понимаешь, у Архрама нет сына, а это не слишком хорошо для вожака. Он ждет от нас хотя бы внука, но пока и его нет. У орков сейчас вообще с потомством дело плохо.
-Я искренне желаю вам наплодить целую кучу детишек, - подбодрил его Чертбыдрал. - Вы с Зухирой достойны этого.
-Ты один и понимаешь меня, - вздохнул Гарлиг. - И я тоже рад назвать тебя своим другом.
В это время в палатку заглянула Зухира и лукаво подмигнула Гарлигу. Чертбыдрал понимающе хмыкнул, деланно зевнул и, сказав, что очень хочет спать, вылез наружу. Его палатка находилась шагах в пяти, но спать, на самом-то деле, ему не хотелось вовсе. Он подошел к своему новому жилищу, сел возле него, скрестив под собой ноги, и стал смотреть в звездное небо. Звезды манили его и казались чем-то знакомым и близким. Ему в голову даже пришла странная мысль, что каждая из них - это целый мир, мир огромный и прекрасный, такой же, как и Лирос. С чего он это взял, даже и сам сказать не мог, но почему-то был уверен, что именно так все и есть на самом деле.
Он посидел так, в печальной задумчивости, около получаса, потом тяжело вздохнул и полез в палатку спать.
* * *
Чертбыдрал еще долго не мог заснуть. Он лежал на куче дурно пахнущих шкур, бездумно уставившись куда-то в верхнюю часть своей палатки, туда, где сходились вместе связанные между собой шесты. Все это время его настырно будоражила мысль о том, а кто же он такой на самом деле. Совет добродушного Гарлига оставить этот вопрос в покое, может быть, и был дельным, но любопытство все равно брало верх и заставляло снова и снова копаться в глубинах своего сознания. Едва он закрывал глаза, как перед его мысленным взором проносились неясные картины каких-то древних битв, в ушах звенели отголоски ударов боевой стали, слышались крики и стонов раненых. Иногда вдруг возникали образы воинов, одетых в сверкающие золотом доспехи, каких-то странных, свирепых чудовищ, по мановению руки своих повелителей идущих в бой. Все это волновало его, заставляло сердце учащенно биться, а мозг работать с еще большим напряжением. Он был как-то причастен ко всем этим давно минувшим событиям, только вот как?
Но, увы, отдельные фрагменты эти напоминали собой развалившуюся мозаику и все никак не желали собраться вместе. Что было тому виной - мерзкий запах, исходящий от его временного прибежища, или сегодняшние события, разом окунувшие его в какую-то новую жизнь, Чертбыдрал не знал, но так или иначе спать он не мог.
-Да, Гарлиг был прав! - раздраженно буркнул он. - Если я сейчас же не успокоюсь и не очищу свою голову от всех этих бредовых мыслей, то тогда уж точно свихнусь окончательно. Как он там меня назвал? Потеряшкой? Вот уж точнее определения нельзя и придумать!
Он повернулся на бок и предпринял еще одну попытку заснуть, но что-то мешало ему. Что это было, интуиция или обостренное чувство опасности, трудно сказать, но Чертбыдрал вдруг чуть ли не кожей ощутил некую злобную угрозу, приближающуюся к нему откуда-то снаружи. Кто это мог быть? Он не был своим в стае орков. Кроме добряка Гарлига, доверять здесь он, в общем-то, не мог никому, тем более, что по смутным воспоминаниям к орочьему племени в прежние времена особой симпатии никогда не испытывал. Чувство опасности не проходило, а вслед за этим он услышал и звук осторожных, крадущихся шагов. Кто-то приближался к его палатке, причем старался сделать это тихо и незаметно.
Чертбыдрал замер, стараясь даже не дышать. Как бы то ни было, но теперь преимущество было на его стороне, поскольку он знал о своем недруге, а тот считал его крепко спящим. Полог, прикрывающий вход, медленно приподнялся, и в палатку просунулась уродливая голова старой Гурглы. Ее растрепанные, седые космы свисали до земли, глаза в темноте светились желтым огнем. В холодном свете луны тускло блеснул нож, зажатый в сухонькой, костлявой лапе.
-Спиш-ш-шь?! - со змеиным присвистом прошептала она. - Ты никогда не проснешься больше, Огненный Бог!
Склонность к излишней театральности подвела Гурглу. Удар несколько запоздал, и Чертбыдрал легко перехватил ее руку. Старуха коротко пискнула, но он быстро повалил ее на спину и зажал пасть рукой.
-Не ори, старая ведьма! - тихо шепнул он. - Не то я мигом сверну тебе шею!
Гургла с ужасом и ненавистью смотрела на него, но глазами показала, что кричать не собирается.
-Вот так-то лучше, - отбирая у нее нож, сказал Чертбыдрал. - А теперь говори, почему ты хотела убить меня?!
-Хотела! - яростно прошептала старуха. - И сейчас хочу этого больше всего в жизни!
-Но зачем?! Чего такого плохого я тебе сделал?!
-А то ты и сам не знаешь?! - взвилась Гургла. - Хотел обмануть меня, кликушу?! Прикинулся потеряшкой, этаким дурачком?! Но мне-то твои далеко идущие планы ясны, как на ладони!
-Да нет у меня никаких планов, разрази тебя гром! - воскликнул Чертбыдрал. - А вот тебе, карга старая, похоже, известно многое! Ну-ка выкладывай начистоту, что ты обо мне знаешь?!
Старуха только с ненавистью сверкнула на него своими глазами и демонстративно отвернулась в сторону. Но уже через секунду пальцы Чертбыдрала вцепились ей в горло и медленно стиснули кадык. Гургла захрипела, пытаясь сделать вдох, глаза у нее полезли из орбит и закатились. Он дал ей сделать маленький глоток воздуха, а потом снова стиснул пальцы. Эту процедуру пришлось повторить несколько раз, пока старая кликуша наконец-то не сдалась. Чертбыдрал отпустил ее, она долго пыталась отдышаться, а потом понурым голосом спросила:
-Что ты хотел узнать?
-Во-первых, кто я?
-Кто? - ехидно хмыкнула Гургла. - Известное дело, кто! Орикс, Бог Огня! И из-за такой ерунды ты чуть было не придушил меня?
-Нет, конечно же, - стараясь сохранять спокойствие, ответил Чертбыдрал, хотя имя это знакомо вспыхнуло в памяти и потянуло за собой целую вереницу образов.
Имя было настоящим, и он сразу же понял это.
-Орикс, - как бы примериваясь, тихо произнес он и тут же почувствовал, что в его власти заставить говорить старуху не только при помощи грубой силы. Он мог заглянуть в ее сознание, дойти до таких глубин памяти, о которых и сама-то Гургла даже не подозревала!
-Я хотел проверить, не станешь ли ты мне лгать, - вслух сказал Орикс. - А теперь я хочу знать все, что известно тебе. Ну-ка, посмотри мне в глаза!
Старуха, словно загипнотизированный удавом кролик, подчинилась. Орикс поймал взгляд кликуши и понял, что теперь она полностью находится в его власти. Он глубоко вздохнул и устремил свое "я" в ее как-то разом потухшие глаза. Перед ним стали возникать отчетливые картины далекого прошлого, то, что когда-то он и сам отлично знал, но потом, по какой-то трагической случайности, напрочь забыл.
* * *
Сварг Темный проиграл эту войну. Он уже давно понял это, но уязвленная гордость мешала признаться в поражении даже себе самому. То, что осталось от его некогда грозной армии, стояло теперь на этом поле, и назвать ее великой просто не поворачивался язык. Сварг молча проходил по рядам своего воинства, и насмерть перепуганные орки под его тяжелым взглядом опускали головы и бухались на колени. Они боялись и боготворили его, обожали, как верные псы своего хозяина, и в тайне люто ненавидели. Иногда Владыка Хаоса приостанавливался перед кем-нибудь, и вышколенные стражники тут же выхватывали бедолагу из строя. Они оттаскивали его в сторонку, а через мгновение голова вызвавшего недовольство Сварга уже катилась по земле, отсеченная кривым ятаганом.
Владыка казнил своих воинов не за какую-нибудь там конкретную провинность. Если проиграна война, то виноваты в этом все, и возмездие совершается только для того, чтобы вселить еще больший ужас перед ним в сердца тех, кому сегодня посчастливилось избежать этой доли. Страх поддерживал железную дисциплину в армии, он же придавал оркам и отчаянной смелости в бою, так как войска противника, Повелителя Звезд Мэлвина, пленных не брали никогда, и конец в любом случае все равно был один и тот же.
Владыка Хаоса не знал жалости, но ведь и Мэлвин тоже. Народ орков был загнан в тиски, вырваться из которых не было никакой возможности. Их существование было ужасным, но другого они просто не знали. Смыслом его были битвы, вечное балансирование на грани жизни и смерти, и лишь редкие ночные часы оркам удавалось урвать для утех со своими самками. Но даже эта отдушина была взята Сваргом под бдительный контроль. Если самка не приносила приплод, ее отлучали от кормежки, слабое потомство уничтожалось, дабы не портить породу. Ему нужны были только воины, а все остальное пустяки, не стоящие даже внимания.
Но сегодня Сварг впервые вспомнил о самках, и на это были свои причины. Он вынужден был покинуть Лирос, не по своей воле, конечно, но любой другой вариант был для него неприемлем. Владыка Хаоса не мог признать поражение и сдаться на милость победителя. Он уходил, но только для того, чтобы когда-нибудь вернуться. Тащить же за собой целую армию орков было крайне хлопотно, а потому Сварг решил бросить ее здесь. Но армия эта в будущем могла очень даже пригодиться ему. Именно потому Владыка и обратил свое высочайшее внимание на тех, кого до сих пор терпел только по необходимости.
Покончив с казнями, Сварг собрал вожаков всех стай и объявил им свою волю:
-Я недоволен вами, орки! - сурово начал он. - Вы опозорили своего господина, вы отдали в руки нашего врага Лирос, а потому я ухожу от вас!
Вожаки понуро опустили головы, а Сварг продолжал:
-С этого дня судьба ваша находится в вашем распоряжении. Вы можете либо постараться, как можно дороже продать свои никчемные жизни, либо укрыться где-нибудь в тайном месте и дожидаться того момента, когда я вернусь сюда с новой, еще более могущественной армией! Когда-то я отнял у ваших далеких предков души, запрятал их так далеко, что никто из вас не сможет самостоятельно найти их. Вы все знаете об этом, и я ничуть не сожалею о содеянном. Это было необходимо для того, чтобы вселить отвагу в ваши сердца, сделать из вас истинных воинов Тьмы, не трясущихся за свои жалкие жизни, которые с тех пор принадлежат не вам, а мне, и только мне!
Он сделал паузу и окинул суровым взором вожаков, как бы желая убедиться в том, что никто не осмеливается оспорить эту непреложную истину.
-Но все имеет свою цену, - после этой небольшой паузы вновь начал Сварг. - Ваша память теперь так же коротка, как и жизнь, а я хочу быть уверен в том, что, вернувшись на Лирос, найду здесь союзников, а не одичавшее стадо безмозглых животных. Поэтому-то я и созвал вас. Мне нужно вместилище, в которое я смогу упрятать вашу память, и вместилищем этим отныне станут ваши самки. Вы, вожаки своих стай, приведете сейчас ко мне своих жен, и я наполню их пустые головы тем, что необходимо будет знать любому вновь рожденному орку в будущем. Они станут кликушами, теми, кто не даст стае окончательно одичать, и будут нести в себе эти знания, передавая их от матери к дочери, до тех пор, пока они не окажутся востребованными. Таково их предназначение. Я так решил, и да будет так!
* * *
Видение закончилось, и Орикс вернулся в реальность. Гургла так и сидела напротив него, но как-то разом обмякла, отчего стала напоминать на половину осушенный бурдюк с мухоморовкой. В ее глазах, выглядывающих из-под приспущенных век, напрочь отсутствовала какая-либо осмысленность, из чего Орикс сделал вывод, что старуха находится в беспамятстве. Пока она приходила в чувства, у него появилось время осмыслить увиденное.
Так что же дало ему видение, навеянное Гурглой? С одной стороны очень многое. Во-первых, Орикс теперь точно знал, кто же он такой на самом деле. Имя значило очень многое, и теперь оно у него было. Ну а во-вторых, он вспомнил истоки, то, с чего все начиналось, то, как зарождался этот мир!
А началось все с появления первородных богов, к которым принадлежал и сам Орикс. И первым, кто обнаружил в себе способности к творчеству, оказался Мэлвин. Окрыленный божественным вдохновением, он создал свой первый мир, а его супруга, Эолина, помогла ему вдохнуть в этот мир жизнь. Землю украсил прекрасный травяной ковер, появились цветы и деревья, между которыми гуляли первые животные и порхали птицы. Заструились реки, заплескались бескрайние моря, в которых тоже появилась своя жизнь. Мир получился чистым и прекрасным, и Мэлвин с Эолиной долго любовались им, раз за разом совершенствуя свое творение.
Но тут случилась беда. Из глубин Предвечного Хаоса в их мир явился Сварг Темный. Он привел с собой чудовищных, бездушных тварей, которые безжалостно пожрали мир Мэлвина, превратив его в ничто. Молодой Творец был в отчаянии, но сдаваться не собирался. Он создал новый мир, еще прекрасней прежнего, но и его постигла та же самая участь, что и первый.
Так продолжалось довольно долго. Мэлвин творил, Сварг уничтожал, и, казалось, конца этому не будет. Это походило на замкнутый круг, вырваться из которого казалось просто невозможным. Но силы Мэлвина таяли, а чудовищные порождения Хаоса с каждым новым уничтоженным миром крепли и становились все более ужасающими. Он понимал, что в одиночку не справится со Сваргом Темным и его прислужниками, и обратился за помощью к своим друзьям, Ориксу и Кайре.
Собравшись втроем, они долго думали над тем, что же они могут противопоставить Владыке Хаоса. Их божественный разум слился воедино, и решение пришло. То, что получилось, было ново и необычно, и оказалось некой эфемерной субстанцией, несущей в себе разум, волю и чувства. Они назвали ее душой, и, вдохновленные первым успехом, тут же взялись за создание первых существ, которых собирались наделить ею.
По общему мнению, существа эти своим внешним обликом должны были походить на богов, и каждый из троих начал трудиться над первенцем будущих трех народов.
Орикс невольно улыбнулся, вспомнив тот день. Они работали вдохновенно, и завершили работу почти одновременно. Когда же решили посмотреть, что все-таки получилось у других, то выяснилось, что детище невысокого Мэлвина оказалось здоровым, широкоплечим детиной, а творение Орикса наоборот низеньким и коренастым. Глянув на них, Кайра скривила свое хорошенькое личико и сказала, что этих образин они, похоже, слепили друг с друга. После этого она представила на суд свое собственное создание - изящное, стройное, но немного женственное. За прообраз Кайра не иначе как брала свое отражение в зеркале. Мэлвин и Орикс скептически хмыкнули и сказали, что ее вариант может быть и красив, но слишком хрупок, и вряд ли выстоит в борьбе с порождениями Сварга. На это Кайра ответила, что побеждать можно не только грудой мышц, но еще и умом, ловкостью, умением.
Они долго спорили, чей же вариант лучше, но, в конце концов, пришли к компромиссу, решив, что право на существование получат все три народа. Кайра, правда, выторговала себе привилегию создать женщин для каждого из них, заявив, что такую тонкую работу им, мужикам, поручать просто нельзя. Мэлвин и Орикс не стали возражать, так как их в первую очередь заботило то, как их детища смогут противостоять Сваргу Темному.
Таким образом, на свет появились три равноправных народа: люди, эльфы и гномы, и их первым домом стал тот самый Лирос, на котором Орикс находился сейчас. Три бога поклялись, что тайну сотворения живой души не раскроют никому, а охранять новый мир от чудовищ Сварга, пока народы Лироса не наберутся собственных сил, приставили огненных драконов, которых он, Бог Огня, специально для этой цели и создал.
Таким было славное начало их совместных дел, а вот что произошло потом, почему их с Мэлвином дороги разошлись в разные стороны, оставалось для Орикса пока тайной. Сейчас он почему-то испытывал стойкую неприязнь к этому имени, а ведь в то время они были настоящими друзьями. Но теперь у него была надежда, что когда-нибудь он раскроет и этот секрет.
В это время начала приходить в себя Гургла. Она слегка пошевелилась и открыла глаза. В них теперь уже было гораздо больше осмысленности, чем прежде. Орикс подождал, пока старуха очухается окончательно, а затем спросил:
-И все же, почему ты хотела убить меня? Разве ты не понимаешь, что это не в силах смертного?
-Это был мой долг, - прохрипела Гургла. - Я ждала нашего повелителя, Сварга Темного, а явился ты, его злейший враг! Я должна была хотя бы попытаться, дабы не вызвать его гнева... И потом, ты же почти лишился своих сил! Ты не выглядел таким опасным, как прежде.
-Да, кое в чем ты права, - согласился Орикс. - Я и в самом деле потерял какую-то нить, которая поддерживала мое величие. Кое-что, с твоей помощью, я уже вспомнил, а теперь ты расскажешь мне, как мне восстановить все остальное.
-Я, - усмехнулась старуха. - С чего ты взял, будто мне об этом известно?! Спроси лучше у той стихии, которая тебе подвластна!
Орикс даже онемел от неожиданности. Старая кликуша, сама того не предполагая, подала ему настолько дельный совет, что он даже удивился, как же ему самому не пришло в голову такое гениальное в своей простоте решение! Ведь он же Бог Огня, черт бы драл! Что, если не огонь, является носителем его силы?! Что, если не предвечное пламя, эффективнее всего поможет восстановить ему собственное "Я"!
Он постарался скрыть охватившее его волнение и как можно спокойнее произнес:
-Ладно, ступай отсюда. Надеюсь, ты и сама понимаешь, что не в твоих интересах болтать о том, что здесь произошло?
-Не беспокойся, - угрюмо буркнула Гургла. - Я еще не совсем ополоумела!
-Вот и отлично.
Гургла удалилась, бормоча что-то себе под нос, а Орикс потянулся и сладко зевнул. Он устал, и сейчас действительно хотел спать. Его божественный дух в настоящее время был заключен в темнице бренного тела, а оно, к сожалению, было склонно к утомлению. Орикс лег на спину, поднял вверх руки, и между ними загорелся небольшой сгусток очищающего пламени. Он на минуту осветил его убогое жилище, а заодно уничтожил мерзкий запах, исходящий от шкур.
-Как просто! И все-таки здорово быть богом! - подумал он, закрыл глаза и погрузился в сон.
* * *
Утром Орикса разбудил Гарлиг. Он просунул свою здоровенную голову под полог и загудел зычным басом:
-Ну, ты и соня! Ладно, еще мы с Зухирой! Так у нас хоть оправдание есть, мы с ней, считай, всю ночь трудились в поте лица. А ты, брат, готов хоть целые сутки щеки давить! Вставай, дружище! Нам с тобой папаша Архрам поручил развести огонь в кострище. Не люблю я этого дела, знаешь ли! Пол дня провозишься, пока чертова деревяшка наконец-то соизволит разгореться!
Орикс потянулся и нехотя вылез из палатки. Было уже светло, и в стойбище орков вовсю кипела жизнь. Он смотрел на этих нескладных, страшноватых существ и почему-то проникался к ним все большим сочувствием и даже какой-то долей симпатии. Орки без особых церемоний приняли его в свою стаю, даже не спрашивая, кто он такой и откуда взялся. Для того, чтобы начать считать его своим, оказалось достаточно ручательства Гарлига, а ведь тот, по его же собственному признанию, считался среди своих соплеменников непутевым. Так поступают только бесхитростные дети, готовые принять в свою игру кого угодно. А ведь когда-то, и Орикс подспудно помнил об этом, у эльфов, людей и гномов не было врагов страшнее, чем орки.
Так что же все-таки изменилось в них? Куда исчезла та неистовая свирепость нрава и озлобленность на весь мир, которые так усердно вкладывал в них Сварг Темный? Орикс еще раз прокрутил в голове видение, навеянное ему Гурглой. Тут же, как-то мимоходом, ему пришла на память и история появления на Лиросе самих орков.
Люди, эльфы и гномы постепенно осваивали свой новый мир, их самих становилось все больше, и вскоре они уже представляли собой весьма внушительную силу, способную противостоять нашествию тварей Хаоса даже самостоятельно. И хотя огненные драконы по-прежнему оберегали покой своих подопечных от внешнего врага, Мэлвин, Орикс и Кайра все равно готовили их к защите Лироса.
Но Сварг Темный неожиданно затих, и попыток вторжения пока не предпринимал. Несколько позже выяснилось, что планы Владыки Хаоса изменились. Он не хотел уже бездумно разрушать то, что создавал Мэлвин, а решил подчинить его творения своей собственной воле. Прежние его порождения не годились для этих целей, поскольку умели только разрушать, и Сварг долго бился над тем, чтобы создать своих собственных разумных существ. Но секрет трех богов разгадать ему так и не удалось, а потому он надумал пойти на хитрость.
Владыка Хаоса решил похитить нескольких существ, созданных триумвиратом богов и попробовать переподчинить их себе. План этот удался. Обманув бдительность огненных драконов, Сварг тайно проник на Лирос и пленил нескольких людей, эльфов и гномов. Что он сотворил с этими несчастными, сказать трудно. Сам Сварг не раз заявлял, что уничтожил их души и изгнал из их сердец любовь, вселив туда вместо нее воинственность и безжалостность. Изменил он и внешний облик своих пленников. Он создавал, прежде всего, воинов, и, по его мнению, один только их угрожающий вид должен был приводить врага в трепет. Так появились орки, и Сварг, опять же тайком, переправил их на Лирос.
Поначалу орки вели до крайности скрытный образ жизни. Они прятались в самых глухих местах, скрывались в пещерах, и выходили на охоту только по ночам. А добычей их становились никто иные, как разумные обитатели Лироса. Орки убивали свои жертвы и пожирали их. Сварг заставлял их есть мясо сырым, так как кровь врага, по его мнению, придавала его порождениям еще большей злобности и агрессивности. Размножались орки очень быстро, и вскоре они уже начали теснить исконных обитателей Лироса, занимая обжитые ими места.
Так началась война, которая длилась не одно столетие, а чем она закончилась, уже рассказывалось выше. В конце концов, орды орков оказались разгромлены, а самому Сваргу пришлось спешно покинуть Лирос. Но война нанесла миру непоправимый ущерб. Города людей, эльфов и гномов лежали в руинах, плодородные поля пришли в запустение, по Лиросу бродило черное поветрие, во множестве уносящее жизни его обитателей.
Видя это, триумвират богов решил создать новый мир и переселить туда своих детей. Мэлвин открыл звездную дорогу, и большая часть людей, эльфов и гномов ушла по ней в Ассаан. Но были и такие, кто не захотел расставаться с Лиросом. Отказников оказалось не так уж и много, так что со временем о них просто забыли.
После Ассаана было создано еще множество миров, три народа расселялись по ним, а тот первый, который был их колыбелью, остался для многих разве что красивой легендой. Да и новые войны со Сваргом Темным, то и дело вспыхивающие в разных концах Мироздания, отодвинули на задний план ту, первую.
Но, вопреки самым мрачным прогнозам, Лирос все-таки выжил, и Орикс сам мог убедиться в этом. И в нем, как ни странно, нашлось свое место и для орков.
-А ведь Сварг лгал, заявляя, будто уничтожил их душу! - неожиданно подумал Орикс. - Страхом и измывательствами ему удалось лишь загнать ее в самый дальний уголок сознания этих несчастных существ. Но все, что вложили в их далеких предков мы с Мэлвином и Кайрой, не умерло, и сейчас, по истечении стольких веков, начинает пробуждаться! И я не врал Гарлигу, говоря, что душа у него есть! Это и в самом деле так!
Орикс новыми глазами посмотрел на орка, безуспешно пытавшегося при помощи трения двух сухих деревяшек друг о друга добыть огонь.
-А почему вы не поддерживаете костер постоянно? - спросил он Гарлига. - Или, хотя бы, сохраняли горячие угли, что ли?
-Ты такой умный! - ухмыльнулся орк. - Просто голова кружится! А то, можно подумать, мы и без тебя этого не знаем! Все дело в том, что огонь этой ночью должна была поддерживать старая дура Гургла, но она, зараза этакая, упустила его. С ней вообще сегодня что-то странное происходит. По-моему, так наша кликуша рехнулась окончательно! Ходит, как потеряшка какая-то! На нее все орут, а она, вроде, как и не слышит! Даже не огрызается, что на нее совсем не похоже! Чудно!
-Шишек на голове нет? - спрятав улыбку в кулак, спросил Орикс. - Может, с дерева навернулась?
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ