Bronza

Марк проснулся сразу, радуясь новому дню, ожидая от него увлекательных, интересных приключений. Громким радостным возгласом разбудил Инну. Соскочил с кровати и побежал в ванную комнату. Потянувшись, она села на кровати, с улыбкой прислушиваясь к шуму, который сын там производил. Зазвонил телефон. Это был Томас, он спрашивал, готовы ли они позавтракать вместе с ним, потому что завтрак уже стоит на столе. Она тепло улыбнулась его заботе. Голодный как волк, он ждал их с нетерпением, не желая завтракать в одиночестве. Договорились, что они с Марком сейчас подойдут, только приведут себя в порядок. За окном стоял глубокий солнечный полдень.

– Завтрак! Завтрак!

Марк влетел в комнату с энергией маленькой ракеты. Томас подхватил его на руки, закружил по комнате, и тот радостно загудел, изображая пикирующий самолет. Инна стояла в дверях, с улыбкой наблюдая за ними. Она сдалась. Усадив Марка за стол, он окинул ее фигуру быстрым взглядом. Сандалии на босу ногу, длинная светлая юбка, белый, ажурной вязки, джемпер. Том догадался, она приоделась для него, и тоже понял – она сдалась.

В тарелке была каша, а Марк не любил кашу и всегда капризничал по этому поводу.

– Иди ко мне! – позвал его Том. Посадил к себе на колени. – Хочешь вырасти таким же большим и сильным, как я? – спросил он. Марк хотел. – Тогда мы начнем с каши для настоящих мужчин! – вручил ему ложку Том.

Виктор не удивился, услышав от Инны, что она задержится в Праге еще на две недели. По ее голосу, вчера, он и так все понял.

– Это папа? – подбежал Марк. – Дай! Дай мне! – забравшись к ней на колени, отобрал телефон. – Папа! – воскликнул он радостно, услышав в трубке голос отца. – Мы поедем в путешествие с Томасом! Он знаменитость! Вампир! Но совсем не злой! Том покажет нам свой замок с привидениями! – выпалил он на одном дыхании. С детской непосредственностью выложив отцу все, о чем умолчала Инна, и о чем тот сам мог только догадываться.

Но отсюда, из Москвы, Виктор не мог запретить жене и сыну сопровождать американца, как бы ему этого ни хотелось. Он уже прочитал в интернете про премьеру «Самоубийцы», про актера, сыгравшего главную роль. Изучил его фильмографию, рецензии, интервью. Молод, хорош собой, с той самой внутренней силой, заставляющей терять из-за него голову, этот Томас Дольфинни бесспорно был яркой, харизматичной личностью. К тому же, он нравился сыну, а тонко чувствовавший людей Марк никогда бы не остался рядом с плохим человеком. Скрепя сердце, он согласился.

– Хорошо, малыш, я надеюсь, путешествие тебе понравится. Передай, пожалуйста, телефон маме, – попросил он сына.

Сразу влюбившись в это место, как только увидели лесное шале, они решили поселиться здесь на оставшиеся шесть дней – в большом деревянном доме в окружении сосен, на берегу горного озера, и только выезжали отсюда на экскурсии по окрестностям. Даже непоседа Марк притих здесь, чутко уловив особенное очарование этого уголка.

Вечером они сидели на открытой веранде. Над озером пылало зарево заката, окрасив все вокруг в винные тона. Томас не знал, о чем сейчас думает сидящая в его объятиях женщина. Ребенок давно спал, и они могли бы уйти в спальню, но что-то держало их здесь. То ли плеск воды, то ли шум ветра, раскачивающий макушки сосен. Казалось, они уже очень давно сидят вот так, в молчании, без движения, прижавшись друг к другу, и словно умирают здесь на этой веранде, вместе с домом, который медленно тонет в темных водах озера. Том не выдержал первым этого странного колдовского очарования.

Инна проснулась среди ночи с тревожно бьющимся сердцем. За окном шумел сильный ливень. Капли дождя барабанили по крыше, стучали в окно. Она долго лежала в темноте, пытаясь заснуть снова, но непонятная тревога не отпускала, и сон не приходил. Встала, набросила халат и прошла на половину Тома. Он спал на животе, обхватив руками подушку, и чему-то улыбался во сне. Растрепавшись, волосы падали ему на глаза. Спящим он выглядел моложе. Почему Марк так похож на него? – подумалось ей, и неожиданная мысль, что сейчас она, возможно, видит лицо сына – его в будущем взрослое лицо, только добавила беспокойства. Но, погасив эгоистичное желание разбудить Томаса и взвалить на него свою тревогу, лишь осторожно провела кончиками пальцев по татуировке на его плече. Взгляд дракона был по-прежнему высокомерен и холоден. Невольно вздыхая, еще немного посидела возле него. Шум ветра постепенно стих. Дождь прекратился. Тревога тоже улеглась. Инна вернулась к себе. Марк спал, подложив под щеку сложенные ладошки, чему-то улыбаясь во сне. «Совсем как Томас…» – подумала она, забираясь под одеяло. Сон пришел незаметно.

Осталось два дня. Он улетал послезавтра. Сначала в Нью-Йорк, затем в Лос-Анджелес. Его ждали на студии. «Проект “С”» пока было рабочим названием фильма. Роль ученого-генетика, одержимого идеей создания сверхчеловека, была написана специально для Томаса. В будущем она могла принести ему «Оскар».

– Ты не можешь разорвать этот контракт! Если ты разорвешь с ними контракт, завтра ты станешь никем, а послезавтра – нищим! Студия уже запустила проект в работу, ее юристы не оставят от тебя даже косточек! – сердито выговаривала ему Мэган и смотрела взглядом директрисы, поймавшей за руку злостного прогульщика уроков. – Я понимаю, что любовь не поддается контролю… – говорила она, – но ты не можешь взять и вот так выбросить свою жизнь на свалку! Ты так упорно трудился!

Том усмехнулся: она не понимала. Откуда ей было знать про любовь, если она никогда не любила? Но насчет контракта Мэган была права, а он нет. Стоило признать это…

В магазине возле него вились не только продавщицы. Возвращаясь с экскурсии, он приметил один очень милый ресторанчик и теперь выбирал для любимой женщины вечернее платье. Роджеру приходилось нелегко – грудью оттирать от него восхищенных почитательниц. Томас был неосторожен, и кто-то узнал его. Им на выручку пришла хозяйка магазина, не бескорыстно – за автограф и поцелуй в щечку она выпустила их через черный ход.

– Томас! – восхищенно воскликнула Инна, открыв коробку.

Этот предмет женского гардероба она не любила и обычно не носила, но элегантное из черного гипюра платье для коктейля от Шанель ей действительно понравилось. Том привлек ее к себе.

– Это привилегия любящего – одевать любимого человека, – сказал он, целуя Инну в шею.

Небольшой, уютный и полупустой ресторанчик в средневековом антураже ей тоже понравился. Бокал вина, не дожидаясь его, она выпила с удовольствием, почти залпом.

– Ого! – брови Тома удивленно приподнялись.

– Очень хотелось пить! – смущенно оправдывалась Инна.

Инна не понимала, что с ней происходит. Может, все дело было в магии лунной ночи – околдовывая, та превращала ее в незнакомое для нее существо. Во что-то несдержанное, первобытно-дикое. Томас выпустил руль, отвечая на ее поцелуй. Машина завиляла по дороге.

– Oh, men! Детка, так мы разобьемся! – выдохнул он с жаром. – Подожди, я сверну к озеру…

Вильнув еще раз, машина съехала на проселочную дорогу. В свете фар замелькали жучки, летящие к своей смерти. Впереди показалась спокойная гладь воды. Они сбрасывали одежду на ходу.

Разбежавшись, он упал спиной в воду, подняв целый фонтан брызг. Потом без плеска ушел на глубину, вынырнул, рассмеявшись, мотнул головой, стряхивая капли с мокрых волос, и позвал:

– Иди ко мне!

Ей вдруг показалось, что татуировка на спине Томаса ожила. Как будто развернув свои кольца, дракон скользнул вниз и теперь нежился в прохладе темной воды. Зачарованная мокрым блеском нефритовой чешуи, она шла ему навстречу, и змееподобное тело дракона тенью медленно скользило вокруг нее. Украшенный шипами хвост обвился вокруг лодыжек, не отпуская, не давая ступить. Магия ночи – это она заставляла грезить о драконах, и блеском чешуи была всего лишь рябь на воде, а гривой седые нити тумана. Тихо рассмеявшись, Инна прильнула к Томасу.

Том еще не видел ее такой. В черных глазах мерцало что-то дикое, и вся она дышала почти осязаемым, вихрящимся вокруг нее возбуждением. Сбивая дыхание, останавливая сердце, его накрыло жаркой, дурманящей волной. На волю, ломая решетку разума, вырвался хищник, до поры до времени спящий в каждом мужчине. И было странно узнавать себя до такой глубины своего «Я». Он подхватил ее на руки и понес на мелководье.

Мэган сидела на широком подоконнике, обхватив колени руками, она смотрела в окно. Ждала, когда же среди деревьев мелькнет свет фар, раздастся шум мотора.

– Уже два часа ночи, где же Том и эта его (как про себя окрестила она русскую) «лунная женщина»?! – спрашивала она тишину.

От тревоги леденели пальцы, а гнать от себя плохие мысли с каждой минутой было все сложнее. Картина искореженной, разбитой машины на ночном шоссе становилась все отчетливей. Ей виделось лицо Томаса – его мертвое, забрызганное кровью лицо. Она звонила в ресторан и уже знала, что они ушли оттуда еще до полуночи.

Сегодня ей впервые пришлось исполнять роль няньки. Оставшись на весь вечер вдвоем с Марком, она хлебнула с ним забот. Тот скучал без своей мамы, капризничал, не слушался, злился на Мэган и делал ей всякие маленькие пакости. Говорил, что она плохая, и гнал ее прочь. С большим трудом удалось накормить его ужином и уложить спать. Слава богу, заснул он быстро. Она немного посидела возле него, поражаясь в который раз его сходству с Томасом. Но малыш не был его сыном. Ее достаточно бестактному вопросу русская сначала искренне удивилась, а потом сказала:

– В тот момент, когда Марк появился на свет, его отец был рядом. Он держал меня за руку.

Мэган не поняла, что испытала тогда: облегчение, сожаление или что-то еще, но откуда-то взявшееся высокомерие в тоне этой женщины уловила точно. Она, ее сын, ее муж – это был их мир, а Тому лишь разрешалось немного посидеть на самом его краешке. «Мой бог, эта женщина не любит его! Она совсем не любит Томаса!» – мысленно ахнула Мэган, и сердце заметалось от нахлынувшей безотчетной тревоги. Такое случается с животными, предчувствующими приближение землетрясения.

Мелькнувшего среди деревьев света фар она не заметила, как не услышала и шума подъехавшей машины. Очнулась лишь, когда они уже вышли, громко хлопнув дверцами. Наконец-то! Радостно встрепенувшись, вышла на веранду, но увидела их и разозлилась.

Женщина была в его пиджаке, босая, туфли она держала в руках. Томас, правда, был в ботинках, зато весь нараспашку. Увидев ее, смутился, попытался застегнуться, но пуговицы его не слушались, смешливо фыркнув, он махнул рукой. Взявшись за руки, они прошли мимо нее в дом. Сиротливо брошенная машина осталась освещать фарами ближайшие кусты и деревья.

«Что за вино они пили?! – смотрела им вслед Мэган, не сомневаясь, что под пиджаком на женщине ничего нет. – Так вот где они пропадали… На озере… Купались и не только…» С той самой минуты, как впервые увидела эту женщину рядом с Томом, Мэган хотела, чтобы они расстались. Но для Мойры, плетущей нити судьбы, ее хотение или нехотение не имело никакого значения, понимала она.

Мужчина и женщина поднимались вверх по лестнице, держась за руки, а их тени, удлиняясь, скользили вниз. Мэган продолжала смотреть им вслед. Там на озере что-то произошло. Эти двое уже расстались, поняла она.

Перебирая мягкие волосы сына, Инна удерживала его возле себя, боялась, что он, любопытствуя, убежит куда-нибудь и потеряется в толпе. Томас улетал первым. Они прощались. Всю дорогу до аэропорта говорили о чем угодно, старательно избегая главного. А сейчас молчали. Молчание было спасением для обоих.

Марк, чувствуя, что между взрослыми что-то происходит, жался к ногам матери. Том глянул на него. Он бы жизнь отдал, чтобы малыш действительно оказался его сыном. Но тот не был его сыном. Неожиданно он подхватил Марка на руки, прижал к себе. Так неправильно! Он не может отпустить их! Они нужны ему! Его пальцы сильно стиснули запястье Инны.

– Идем со мной! – позвал он. – Идем!

Тон его голоса был властен, жест грубым, он делал ей больно, а в потемневших глазах отчаянное «Не мучай меня! Я так сильно люблю тебя…»

Инна руки не вырывала.

– Томас, пожалуйста… ты не можешь… – совсем тихо попросила она.

Почувствовав неладное, Марк плаксиво скуксился, потянулся к матери. Неохотно Том поставил его на пол. А к ним уже, бросив багаж на Роджера, неслась Мэган. Похищение! Он сошел с ума! Будет международный скандал!

– Томас, нам пора! Скорее! Посадка заканчивается! – вцепилась она в рукав его куртки. В ее взгляде, брошенном на Инну, было одно. Ведьма! Оставь его, оставь его в покое!