#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 18

Глава 1

Подготовившись, мы с Ледзором вдвоем отправляемся в ночной Капитолий. Улицы погружены в тишину, луна лишь изредка освещает наш путь сквозь тени.

— Слушай, граф, — ухмыляется Ледзор, глядя на меня с интересом, — а я-то думал, мы тут с тем префектом воюем, хо-хо.

— И с ним тоже, Одиннадцатипалый, — киваю я, невозмутимо шагая дальше. — Но знаешь, он всего лишь повод. Я специально уделял Луцию побольше внимания, чтобы настоящие враги ничего не заподозрили.

— Хо-хо, подло, но хитро, граф! Хрусть да треск! Это в стиле телепатов! — он хохочет, обнажая свою фирменную ухмылку в ореоле белой бороды.

— Да, у нас это в крови, — усмехаюсь я. — Мы не любим сдерживаться. Хотя вы, физики, такие же. Только вы работаете мышцами, а мы — мозгами.

Я легко перепрыгиваю двухметровую стену, Ледзор следом за мной. Приземлившись, он хмыкает:

— Мозгами, говоришь? Хо-хо!

— Ну, мышцами иногда тоже приходится, — признаю я с легкой усмешкой. — Как и вам — мозгами.

— Это верно, хо-хо. Думать полезно иногда. А много — вредно, хо-хо.

Подходя к храмовому комплексу, я окутываю нас Облаком Тьмы, и мы бесшумно проходим сквозь сеть сканеров и камер, оставаясь совершенно незамеченными. Ледзор, с его природной скрытностью морхала, становится почти невидимым для любых устройств слежения. А если бы добавить ему еще Дар темника, он бы и вовсе превратился в идеального двухметрового бородатого ниндзя. Надо будет потом предложить ему такую идею.

Для начала мы направляемся в храм Юпитера. Ломтик через теневой портал перекидывает мне из Новинска жезл, добытый в склепе монахов на Той Стороне. Пробую, сработает ли. Махаю жезлом, словно дирижер, задающий ритм концерта.

— Ну что, давай, «Юпитер», поприседай, понаклоняйся, — командую.

Каменный «Юпитер» оживает и послушно начинает выполнять упражнения, как добросовестный новобранец: приседает, разминается. Похоже, это именно тот тип голема, что и был в склепе. Родственник, можно сказать. Еще одно доказательство связи храмовников с Обителью Мучения.

Ледзор фыркает, разглядывая голема:

— Ну и страшила, хо-хо! Борода — словно веник! А брови как кусты!

Я кидаю взгляд на Ледзора, потом на голема, и что-то в голове щелкает. Медленно обвожу взглядом морхала, затем снова смотрю на каменного «Юпитера» и обратно на Ледзора. Уж слишком это странное совпадение. Будто смотрю на одного мужика.

— Одиннадцатипалый, — прищуриваюсь я, — а ты случайно не бывал в Риме раньше?

Ледзор, немного озадаченный, морщится:

— Ну, приходилось, а что?

— Да «Юпитер» этот — вылитый ты!

— Этот урод⁈ — Ледзор возмущенно таращится на голема. — Ты издеваешься, что ли?

Я качаю головой, недоумевая. Правда, совпадение, что ли? Или скульптор храма как-то пересекся с Ледзором и решил взять его в качестве вдохновения для создания «Юпитера»?

На прощание оставляю «Юпитера» сидящим на троне, его каменный палец демонстративно согнут в откровенно неприличном жесте.

Следующая остановка — храм Януса. Миновав алтарь, мы спускаемся в подземелье. Пора выяснить, кто такая эта «Дочь Богини» и зачем её заточили здесь.

Капитолийский холм, Рим

Ночь тиха, но в голове послушника Ромео — полный шум. Он бродит по пустому храму Юпитера, держа веник в руках и пытаясь сосредоточиться на подготовке алтаря к утренней службе. Однако работа никак не спорится, мысли упрямо возвращаются к одному и тому же. Отец уже давно уговаривает его бросить храмовую службу, взяться за семейную лавку и, наконец, жениться на дочке соседнего лавочника — Джульетте. Её глаза сияют, как первые солнечные лучи, волосы — блестящие и шелковистые, а улыбка словно свежий бриз. И, если уж честно, грудь у неё просто… внушительная.

Кроме того, лавка приносит стабильный доход, немалые деньги, и Ромео имеет талант к ведению своего дела. Возможно, его жизнь действительно сложилась бы иначе, если бы он выбрал лавку и Джульетту…

Но храмовником он тоже мог бы стать. Наставники его одобряют, а голос в хоре — просто загляденье. Даже понтифик Геберий однажды похвалил его за музыкальный слух и звучание. Правда, теперь понтифик настаивает на небольшой операции, чтобы голос Ромео оставался чистым и звонким. С одной стороны, мудрый старец говорит так уверенно — мол, для служения храму это жизненно важно. Но с другой стороны, если Ромео и вправду послушается, то тогда ему уже никакая Джульетта не будет нужна, да и женитьба потеряет смысл.

Ромео останавливается перед алтарем Юпитера, глядя на огромную каменную фигуру. Он вздыхает, с трудом находя слова, и наконец, шепотом обращается к статуе:

— О, Юпитер… Дай мне знак, есть ли смысл мне оставаться на жреческом пути? Нужна ли тебя моя преданность и служба?

Он, застыв, вдруг замечает, что каменный Юпитер сидит, демонстративно выставив вперед один из пальцев в откровенно неприличном жесте. Ромео замирает, ошеломленный таким «знаком», на мгновение сомневаясь в реальности происходящего. И тут до него доходит: это ли не ответ? Похоже, судьба ясно дает понять, что храмовая служба — путь не для него. Смущенно пробормотав извинения, он ставит веник в угол и уходит прочь, твёрдо решив оставить храм и уже завтра утром посвататься к Джульетте.

Послушник даже не догадывается, что это решение спасло ему жизнь. Ведь сегодня ночью в Капитолийском холме будет шумно и весело.

Мы продолжаем спускаться в темные глубины подземелья и вдруг сталкиваемся с пятью трехголовыми псами. Ночью решетку загона открывают и выпускают клыкастых пирожков в подземелье. Они явно мельче Пса Кербера, в пять раз как минимум, но порода не вызывает сомнений: точно из одного помета. Да еще и оранжевый уровень у всех пятерых. Юпитерский не стал полагаться лишь на сканеры и камеры, доверившись еще и инстинктам этих чутких созданий.

Ледзор сразу хватается за топор, но я поднимаю руку, останавливая его:

— Эй, не вздумай трогать животин. Ты чего?

Подхожу к ближайшему псу и, немного нагнувшись, чешу его за ухом. Тот, в ответ, блаженно облизывается. В этот момент рядом с Ледзором материализуется Ломтик и, глядя на него с неодобрением, демонстративно отворачивает кудрявую голову, мол, я был о тебе лучшего мнения.

— Да я и не собирался, малой, — Ледзор сразу оправдывается. — Хо-хо, ты не подумай! Я люблю мордастых. А топор… это я просто спину почесать, — и он действительно начинает почесывать себе спину топором. — Вот видишь? Хо-хо-холод, когда прямо между лопаток.

Ломтик подозрительно глянул на морхала да и ушел в тень. Псы же ведут себя странно, шатаются и мечутся, но совершенно не проявляют агрессии. Явно под кайфом — префект Аврал не пожалел для них своих специальных «вкусняшек». Ночью действие усилителя только обостряется, что мне и нужно. В состав «вкусняшки» я предусмотрительно добавил пару хитрых эффекторов. Храмовые псари, похоже, даже не догадываются, что их сторожевые «песики» после полуночи становятся куда более дружелюбными.

Мы с Ледзором проходим мимо псов. Ледзор наклоняется, поглаживает одного за ухом и, подмигивая теням, с легкой улыбкой говорит:

— Хорошая морда, хо-хо! Никто и не собирался бить тебя топором и расплескивать по полу твои мозги. Если увидишь одного кудряша, так и передай ему.

Псы провожают нас добрыми взглядами, и мы двигаемся дальше. Но вскоре натыкаемся на стаю огромных летучих мышей, зависших под потолком и чутко реагирующих на любой звук. В принципе Облако Тьмы и глушит сигналы отлично даже для этих тварей, но рисковать не стоит. Впереди мы вынужденно можем сделать некоторый шум, и враг за спиной мне не нужен. Тем более что эти нетопыри — людоеды, которых Юпитерский подкармливал неугодными ему людьми.

— Этих можно, — сообщаю морхалу по мыслеречи.

Ледзор, немедля ни мгновения, вскидывает топор. Я сосредотачиваюсь и отправляю мощный псионический импульс вверх, мгновенно вырубая пятерых летучих мышей, мирно висевших под потолком. В рядах остальных поднимается суматоха: пара мышей судорожно хлопает крыльями, пытаясь улететь. Но я не теряюсь — несколько пси-гранат, и взрывная волна сносит их с курса, заставляя рухнуть на пол.

— Ни одной не упусти, — посылаю мыслеречью Ледзору.

Он лишь ухмыляется, кивая, и, словно молния, бросается к поверженным тварям. Топор мелькает над его головой, и с каждым четким, выверенным ударом головы мышей падают одна за другой.

По пути нам попадается ответвление коридора, которое, как оказывается, ведет прямо в портальный зал. В центре зала возвышается стела — удобно, даже удачно. Правда, жаль, что уже использованные маршруты зашифрованы, но зато свои маршруты я могу настраивать. Хе, а я уже хотел перевозить в Рим свою стелу для переброски дружины и взятия винодельного завода. Оказалось лишним.

Возвращаемся на основной коридор и, наконец, входим в зал, откуда ощутимо веет чужой энергией. В центре зала возвышается массивный саркофаг из мутного хрусталя, покрытый древними символами и рунами. К саркофагу тянется источник энергии — артефакт из чёрного камня с багровыми прожилками. Он напоминает сердце, которое едва уловимо пульсирует в такт невидимой силе, словно живое. Тонкие кабели вьются вокруг саркофага, будто сосуды, несущие сквозь себя мощный поток силы.

Я быстро понимаю: саркофаг выполняет роль своеобразного фильтра, преобразующего энергию в зависимости от сущности, заточенной внутри. Пропуская энергию сквозь себя, он меняет её природу, перенаправляя к артефакту, а оттуда — к генераторам геномантии.

Вот и она — Дочь Богини.

Я кидаю быстрый взгляд на Ледзора и коротко командую:

— Руби трубки.

Морхал принимается за дело, размахивая топором и перерубая соединяющие саркофаг линии. Я не знаю точно, кто именно лежит внутри, но в одном уверен: быть превращённым в инструмент для перегонки энергии — это незавидная участь. А если внутри ещё и родственник моей жены, то избавить его от этой судьбы — мой долг.

В этот момент Лакомка связывается со мной по мысленной связи, её голос звучит весело и с едва скрываемым торжеством:

— Мелиндо, подумала, что тебе будет интересно. «Картофельный жук» уже в деле и прекрасно пожирает жуков ханьцев. Друиды Русского общества подтверждают — работает, как часы!

Я как раз в этот момент осторожно поднимаю крышку саркофага, ощущая поток энергии, который почти замирает, когда открывается древняя печать. Внутри, под слабым светом, мерцает неподвижная стройная фигура. Быстро осматриваю содержимое и спокойно отвечаю, хотя сама находка впечатляет даже меня:

— Отличные новости, но тут я нашёл кое-кого поважнее — твою сестру!

Лакомка мгновенно подключается к моему зрению, я не препятствую этому. Чувствую растущее волнение жены. В саркофаге, погружённая в состояние анабиоза, лежит прекрасная девушка. Она выглядит как точная копия Лакомки — такие же черты, та же аура, но чуть ниже ростом, да и фигурка чуть тоньше. Лакомка задерживает дыхание на мгновение, а затем выдыхает потрясённым шёпотом:

— Ненея…сестренка…что они с тобой сделали?

Словно не веря увиденному, Лакомка продолжает всматриваться в её черты, не отрываясь ни на секунду.

— Она спит, в целом с ней всё в порядке, — говорю, оглядывая саркофаг. — Придётся потрудиться, чтобы привести принцессу в норму, но главное — организм цел, повреждений нет.

— Слава богам! — выдыхает жена.

— Лакомка, сейчас тебе нужно собраться.

— Я собрана, мелиндо, — отвечает она, и я слышу в её голосе привычную твёрдость.

— Отлично. Тогда свяжись с Морозовым. Князю наконец-то выдался шанс проявить себя как заинтересованному жениху, — делаю паузу. — И ещё звякни Ольге Гривовой и скажи: в Риме скоро грянет сенсация. Если у неё есть репортеры под рукой, пусть направит их поближе к Капитолию. Но предупреди: в храмовый комплекс лучше не соваться — будет жарко.

Я равнодушен к шумихе, но что ж, пусть княжна останется мне слегка обязана.

— Ухожу звонить, — кивает Лакомка, бросив последний долгий взгляд на сестру.

Тем временем Ледзор качает головой и вздыхает:

— Бедная девочка… Что дальше, граф?

Я хищно оскаливаюсь:

— Берём саркофаг и идём к стеле. Будем встречать друзей и захватывать Капитолий.

Усадьба Морозовых, Москва

Ночью раздаётся звонок, вырывая князя Морозова из глубокого сна. Он вслепую хватает мобильник и, едва сфокусировавшись, слышит мелодичный сладкий голос на том конце. Первой мыслью ему кажется, что это зовёт его во сне прекрасная невеста, но, как оказывается, звонившая — графиня Вещая-Филинова.

— Юрий Михайлович, извините за поздний звонок, но, возможно, вам интересно: моя сестра жива, и сейчас мой муж её спасает из заточения в Римском Капитолии, — быстро и четко сообщает золотоволосая графиня. — У вас появился шанс посвататься к ней.

Эти слова мгновенно поднимают Морозова с кровати. Он, ещё не до конца проснувшись, но уже натягивая шаровары и прикидывая план, громко отвечает:

— Сестра⁈ Конечно, я в деле, черт возьми! Графиня, полностью положитесь на меня! Полёт до Рима займёт три часа, плюс сбор гвардии… Я смогу быть там через четыре. У меня есть допуск, но в Рим пустят не больше тридцати человек.

— У вас час, князь, — холодно прерывает Лакомка. — И людей мы ждем не меньше двух сотен.

— Час⁈ Две сотни⁈ Это нереально! — восклицает он, пытаясь сообразить.

— Более чем реально. Летите в Невинск, берите с собой максимум людей, а оттуда уже сможете попасть в Рим.

Морозову хочется задать десяток вопросов, но он решает не спорить. В конце концов, граф Данила и его главная жена знают, что делают. Блин, этот телепат уже вытворял столько, казалось бы, невозможного для Мастера: одолел Грандмастера камня, приручил Золотого Дракона… Да и разве можно спорить с такой красавицей? К тому же, это сестра его будущей жены!

— Вылетим через двадцать минут, — кивает Морозов и вешает трубку.

Быстрый набор, и на том конце звучит встревоженный голос начальника СБ:

— Юрий Михайлович…

— Срочный сбор княжеской гвардии! Я еду свататься!

Капитолийский холм, Рим

Юпитерский, основательно напившись в своих покоях, уже третий раз наполняет бокал, а затем, нахмурившись, делает долгий глоток. Мысли скользят в голове, подобно зыбкому туману. Как обойти Цезаря? Как выйти из этой информационной войны победителем? Сейчас Цезарь на шаг впереди, но разве может римский трибун сравниться с истинным жрецом? Лихорадочные идеи мерцают в его сознании.

А что если заставить статую Юпитера «признать» его, Юпитерского, величайшим жрецом всех времён? Он почти видит, как мраморный Юпитер кланяется и вещает о славе своему «избранному». Мысль сверкает, манит, словно давно забытая мечта. В его воображении уже раздаётся восхищённый шёпот толпы.

Но идея сразу же разбивается о стены реальности. Нельзя частить с этим трюком. А если вскроется что статуя — всего лишь голем? Разоблачение обернётся катастрофой, скандалом на века. Тогда Цезарь растопчет верховенство Капитолия, казнит Юпитерского и поставит уже лояльного ему главного жреца.

Юпитерский мотает головой, будто пытаясь стряхнуть обрывки соблазнительных видений. Он отпивает ещё глоток вина.

Внезапный грохот раздаётся снаружи, заставляя Юпитерского подскочить. Он выбегает на балкон, откуда виден главный храм, и застывает, оцепенев. Ожившая статуя Юпитера яростно разносит здание, швыряя колонны, как будто это детские игрушки. В следующий момент гигантский голем хватает одну из колонн и с дикой силой обрушивает её прямо в стену храма, разбивая камень на куски.

— Какого Плутона⁈ — вырывается у Юпитерского в панике. — Почему он снова вскочил⁈ Да кого демона здесь происходит⁈

Позади него раздаётся насмешливый, грубый голос:

— Хо-хо! Веселье пошло! Хрусть да треск!

Юпитерский резко оборачивается и видит перед собой огромного бородатого мужика. Лицо… Да, кажется знакомым. Но кто это? Осмыслить у него нет ни секунды: мощный пинок сносит его с ног и выбрасывает с балкона.

Последняя мысль мелькает, как вспышка:

«Меня пнул сам Юпитер⁈ Снова⁈»