Борьба в эфире

Глава третья САМАЯ КОРОТКАЯ НОЧЬ

Это была самая короткая ночь в моей жизни — так быстро пролетела она, наполненная самыми необычайными впечатлениями.

Неожиданно сорвавшись на парашюте с площадки воздушной обсерватории, я скоро привык к своему положению лётчика поневоле и с интересом смотрел вниз.

По мере того как я опускался, быстро теплело. Лёгкий ветер относил меня в сторону, по направлению к Кремлю. Недалеко от него я увидел рощу кипарисов, среди которой стоял прекрасный мраморный фонтан, освещённый взошедшей луной. Эти кипарисы, росшие на открытом воздухе, рядом с кремлёвскими стенами, поразили меня. Но я тотчас забыл о них, привлечённый новым зрелищем. Парашют перенёс меня через Кремлёвскую стену, со стороны Боровицких ворот, и я опустился… на площади, покрытой снегом. Не веря своим глазам, я взял снег рукою. Это был настоящий холодный снег, но он не таял от окружавшего тёплого воздуха, ни даже от моей горячей руки. Что за невероятные вещи творятся здесь?

Я посмотрел вокруг. Стояла необычайная тишина. Луна золотила купола церквей и зажигала синие искры бриллиантов на запорошённых снегом крышах древних теремов. В одном из них, в маленьком окошечке, со слюдой вместо стёкол, светился желтоватый огонёк. Но на улицах никого не было видно. У Красного крыльца стояли два бородатых стремянных в тёплых кафтанах, отороченных мехом, и в меховых остроконечных шапках. Опираясь на бердыши, они дремали. Стараясь не разбудить их, чтобы вторично не подвергнуться аресту, я осторожно обошёл их по скрипевшему снегу и побрёл к центру Кремля, пытаясь разрешить загадку: в каком же веке я живу? Мои размышления были неожиданно прерваны Элем, который буквально свалился с неба — так быстро он опустился на своих крылышках.

— Вы наделали мне очень много хлопот, — сказал он, с укоризной глядя на меня. — Вы хотели бежать?

Я смутился и стал уверять, что всё вышло случайно, из-за моего неосторожного любопытства.

Вслед за Элем спустилась на двухместной авиетке Эа.

— Ну хорошо, — поспешно ответил Эль. — Садитесь скорее, летим. По крайней мере, вы побывали в нашем музее.

— Так это был музей!

Я не успел прийти в себя, как уже вновь был водворён в небольшую круглую комнату моей воздушной тюрьмы.

Эль, Эа и я уселись в плетёные кресла у круглого стола. Эль хмурился и как будто ожидал чего-то. Послышался очень мелодичный музыкальный аккорд — словно искусные лёгкие пальцы пробежали по струнам арфы. Аккорд прозвучал и замер.

— Десять часов. Полночь. Это пробили радиочасы, — сказал Эль, обращаясь ко мне. Приложив руку ко рту, он задал кому-то вопрос на своём лаконичном языке. Потом кивнул головою — очевидно, на полученный ответ.

«Как же он слышит?» — подумал я, глядя на Эля.

Я заметил в его ухе, несколько ниже слухового отверстия, небольшой чёрный предмет, величиной с горошину. Это и был, вероятно, слуховой аппарат.

Необычное молчание и озабоченность моих спутников привели меня в нервное состояние. Я вынул коробку папирос и закурил. Эль покосился на дым и отвернулся. Эа сидела ближе ко мне. Вдруг она сильно закашляла, побледнела и откинулась на спинку кресла. Потом быстро встала и, шатаясь, вышла из комнаты.

— Перестаньте курить, — сказал Эль и, подойдя к стене, повернул какой-то рычажок. Воздух моментально освежился. Я погасил папироску и бережно уложил её в коробку.

Дверь открылась. Вошла Ли, ассистент астронома Туна. Она подала Элю портрет и, что-то сказав, вышла. Эль кивнул головой и начал глядеть попеременно на принесённый портрет и на меня.

«Сличает, — подумал я. — Из уголовного розыска, наверно, прислали. Не хватало только, чтобы я оказался похожим на какого-нибудь преступника!»

Но слова Эля успокоили меня.

— Да ничего похожего, — сказал он, передавая мне карточку. — Только что получена по радио из Америки.

Меня поразила художественность выполнения. Лучший фотограф Москвы позавидовал бы такой работе. Но сам портрет заставил меня улыбнуться. На нём был изображён человек, костюм которого напоминал вязаную детскую «комбинацию» из шерсти. Сходство дополнял вязанный из такой же материи колпачок. Шея неизвестного была завёрнута шарфом до самого подбородка. Довольно большая голова без бороды и усов и даже бровей напоминала голову ребёнка со старческим выражением лица. Только в несколько прищуренных глазах светился недетский ум и хищность зверька.

— Что всё это значит? — спросил я у Эля, окончив осмотр портрета.

— Так выглядят американцы, — сказал Эль и взял портрет. — А дело вот в чём. Мы получили сведения, что к нам послан шпион. В этот самый момент появились вы…

— И вы решили?..

Эль пожал плечами.

— Вполне понятная предосторожность. Наступают тревожные времена. Вероятно, вновь придётся создать Совет. Вам знакомо это слово?

— Разумеется. А у вас его нет?

— Уже много лет в нём не было надобности.

— А теперь?

— А теперь он вновь стал нужен. По-видимому, вы действительно человек из далёкого прошлого. Со временем мы разъясним эту загадку. А пока я могу дать вам некоторые пояснения.

— Признаюсь, я многого не понимаю и очень хочу услышать ваши пояснения, но нельзя ли отложить их до завтра? Я смертельно устал, и… сон одолевает меня…

Я зевнул во весь рот. Эль с любопытством взглянул на меня.

— Неужели у вас всегда так страшно раскрывали рот, когда хотелось спать? Это называлось, кажется, зе… зе…

— Зевать.

— Да, да, зевать. Я читал об этом.

Эль вынул из кармана изящную коробочку из лилового металла, раскрыл её и протянул мне.

— Проглотите одну из этих пилюль, и ваш сон и усталость исчезнут.

Заметив моё колебание, он поспешно сказал:

— Не бойтесь, это не наркотик, который искусственно стимулирует нервную деятельность, вроде ваших ужасных папирос. Это пилюли, нейтрализующие продукты усталости. Они безвредны и производят то же действие, что и нормальный сон.

Я проглотил пилюлю и вдруг почувствовал себя свежим, как после хорошего, крепкого сна.

— Ну вот видите. Зачем терять непроизводительно треть жизни на сон, если это время можно провести более продуктивно! Теперь вы расположены слушать меня?

— Горю нетерпением…

— Так слушайте же.

И, усевшись поудобнее в кресле, Эль начал свой рассказ.

Много лет тому назад революционные потрясения прокатились по всей Европе и Азии. Я не буду перечислять вам этапы этой ужасной, но вместе с тем и великие эпохи. Американские капиталисты послали свой флот на помощь европейским «братьям» по классу, но флот был разбит объединёнными английскими, немецкими, французскими и русскими морскими силами. Тогда испуганные американцы поспешили убраться восвояси, предоставив события в Европе собственному течению, но не теряя жажды нажиться на гибели экономической мощи своих заатлантических соседей. Однако эти надежды не оправдались — революция победила. В самой Америке начались волнения рабочих. Американские рабочие просили помочь. И мы, конечно, не отказали им в этой помощи…

Эль печально опустил голову и замолчал. Я с нетерпением ожидал продолжения рассказа.

— Но эта помощь не принесла пользы. Американская техника в это время вполне овладела новым ужаснейшим орудием истребления — лучами смерти. Отправленный нами объединённый флот так и не увидел врага: он был истреблён в открытом море невидимым противником. Никто не вернулся из этой экспедиции, кроме одной подводной лодки, которая случайно избегла действия лучей, может быть, потому, что плыла слишком глубоко. Матросы этой лодки рассказывали ужасные подробности. Из своих окон, которыми снабжены наши подлодки, осветив прожекторами мрак глубин океана, моряки видели падающий дождь из обломков кораблей, целые тучи рыб без головы или с наполовину сожжённым туловищем, случайно уцелевшими кусками человеческого тела. Все обитатели моря, попавшие в смертоносную зону, испепелялись. Вода в океане кипела и, вероятно, на поверхности она превращалась в пар. Даже на той глубине, на которой находилась подводная лодка, вода нагрелась так, что моряки едва не погибли. Действие дьявольских лучей, очевидно, не только тепловое. Они разрушают ткани живого организма ультракороткими электроколебаниями.

— Это имеет связь с радиоволнами?

— Увы, это всё то же радио, но применённое для целей разрушения.

— И чем же всё это кончилось?

— Это было только начало. Мы попытались применить воздушный флот. В то время и у нас техника уже была высоко развита. У нас имелись воздушные суда, действовавшие по принципу полёта ракет. Эти суда могли подниматься выше слоя воздушной атмосферы, то есть больше двух тысяч метров. Мы надеялись напасть на врага врасплох «с неба». Но враг был хорошо подготовлен. Очевидно, по всем границам Америки от земли вверх были направлены те же невидимые, но смертоносные лучи. Едва наши воздушные суда, сделанные из особого металла, вошли в эту завесу, как были превращены даже не в пепел, а в пар…

А десять часов спустя страшное бедствие пронеслось по всем странам Европы и Азии. Через сороковой меридиан северной широты — по Испании, Италии, Балканам, Малой Азии, Туркестану, Китаю и острову Ниппон в Японии без единого звука пронёсся смертоносный луч, испепеливший на своём пути в полосе ста километров шириной все здания, людей, животных, нивы, хлопковые поля, сады.

— Да вот, посмотрите, — сказал Эль.

Он подошёл к распределительной доске и нажал несколько кнопок с цифрами, потом повернул рычаг. Свет погас и экран ожил. Я ожидал увидеть кинофильм, но то, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Это были не «документальные картинки», — это была сама жизнь. Иллюзия была полная.

Вот улица какого-то города…

— Испания, — тихо сказал Эль.

…Все дома вдоль улицы наискось были как будто срезаны каким-то невидимым ножом, открывшим внутренние комнаты. Там, где прошёл ужасный луч, остались лишь груды развалин, кучи пепла и мусора. Кое-где валялись части человеческих тел. Всё, попавшее в зону действия луча, испепелялось. Местами догорали пожары. Я слышал треск пламени, грохот падения стен. Уцелевшие обезумевшие люди бродили среди этих развалин, тщетно пытаясь разыскать своих родных. Они рыдали, кричали, посылали кому-то проклятия… Вот пробежала с растрёпанными волосами и безумными глазами женщина.

— Аугусто, Аугусто! — кричала она. И вдруг, повернувшись прямо ко мне лицом, истерически захохотала…

Я слышал её смех, страшные вопли людей. Зрелище было потрясающим. Невольно я отвернулся.

— Снято несколько часов спустя после катастрофы, — взволнованно проговорил Эль.

Он повернул рычаги, и на экране появилась новая картина.

— Всё, что осталось от итальянского городка Маратео залива Поликастра, — сказал Эль.

Несколько пальм и груды развалин, двое смуглых, кудрявых детей и старуха в лохмотьях. У одного ребёнка были отожжены ноги по колена. Он лежал без сознания. Мальчик постарше смотрел на него с молчаливым ужасом, а старуха, склонившись над ребёнком, раскачивала седой, взлохмаченной головой и выла протяжно, надрывно, как воют собаки… Рядом, с оскаленными зубами и большими остекленевшими глазами, лежала ослиная голова — одна голова… Листья пальм шумели, шуршали камни под набегающими волнами, как унылый аккомпанемент к однообразному, хватающему за душу, вою старухи… Это было слишком…

— Я не могу больше, — тихо сказал я, — довольно!

Эль вздохнул, повернул рычаг. Экран погас, и в комнате загорелся свет.

Подавленные только что увиденным, мы сидели молча.

— Я видел не раз эти картины, — сказал наконец Эль, — но и до сих пор я не могу их смотреть без глубокого волнения…

— Да, это ужасно, — ответил я.

— Когда наша молодёжь видит эти картины, она зажигается такой ненавистью и такой жаждой борьбы, что её трудно удержать от опрометчивых поступков и бесцельных жертв. Мы нечасто показываем эти картины.

— Скажите мне, это кино? — спросил я, когда волнение немного улеглось.

— Комбинация звучащего кино и передачи движущихся изображений и звуков по радио. У нас есть центральный киноархив, действующий автоматически. Я ставлю на этой доске номер, нужный мне кинофильм автоматически подаётся в киноаппарат, он начинает работать на экране, установленном в киноархиве. При помощи радио изображение и звуки передаются в любое место.

— Поразительно! И что же было дальше?

— Что могло быть после всего, что вы сами видели? Дальнейшее упорство с нашей стороны могло погубить всю Европу и Азию. Мы вынуждены были прекратить борьбу, пока не создадим равного оружия. И наши инженеры немало поработали над изобретением такого оружия. В этом отношении мы многим обязаны Ли. Это гениальный юноша.

— Ли? Ассистент астронома Туна? В голубой тунике? Разве он не девушка?

Эль улыбнулся.

— Нет. Это юноша, вернее, молодой человек. Мы не скоро старимся. Сколько, вы думаете, может быть мне лет?

— Тридцать пять, самое большое, сорок, — сказал я.

— Восемьдесят шесть, — улыбаясь, ответил Эль, — Ли — тридцать два, а Эа — двадцать пять.

Я был поражён.

— И что же изобрёл Ли?

— Он изобрёл средство заграждения от дьявольских лучей. Они больше не страшны нам. Он нашёл секрет и производства самих дьявольских лучей. Мы сравнялись силами.

— И теперь можно начать борьбу?

— Не совсем. Их лучи не пробивают нашей невидимой брони, а наши — их. Мы стали взаимно неуязвимы друг для друга, но и только. И всё же борьба продолжается. Не так давно каким-то чудом пробрался к нам из Америки ещё один беглец — негр. Он работал на береговых заграждениях, на восточном берегу Северной Америки. Произошла порча аппарата, излучавшего заградительные лучи. Воспользовавшись этим, негр бросился в океан, долго плыл, пока его не подобрала какая-то рыбацкая лодка, и наконец достиг наших берегов. Он сказал, что, несмотря на все жестокости, на неслыханное подавление рабочих, в Америке идёт подпольная революционная работа. Революционеры проникли даже в береговую охрану. Нам удалось завязать с ними сношения. Мы узнали, что Америка, опасаясь нашей помощи их революционерам, замышляет истребить нас. Убедившись, что их лучи безвредны для нас, американские капиталисты решили отправить к нам шпионов, перебросив их неизвестным нам способом через наши воздушные заграждения, узнать наши военные силы и средства, а затем переправить сюда тем же путём своих агентов с истребительными лучами, чтобы уничтожить на месте «очаг революции».

— Европа и Азия — хороший «очаг»!

— Да, уничтожить большую половину мира. Перед этим они не остановятся! Но мы тоже не сидим сложа руки. Ли близок к разрешению задачи — найти орудие, пробивающее все заградительные средства американцев.

— Но ведь Ли астроном?

— Астроном, инженер, художник, шахматист — всё что хотите. И во всех областях он — первоклассная величина. Дни он отдаёт своим инженерным занятиям, а ночами работает с Туном.

— И не устаёт?

— Ли — по крайней мере; наша молодёжь не знает усталости. Ведь вам не хочется спать?

— Я чувствую себя прекрасно.

— Ну, вот видите. Так вот, мы получили сведения, что один из шпионов послан к нам. В это самое время появились вы. Теперь вы поймёте нашу предосторожность в отношении вас?

— Разве я похож на американского шпиона? — полувозмущённо, полунедоумевающе спросил я.

Эль пожал плечами.

— Изобретательность врага беспредельна. Плохой тот шпион, при взгляде на которого каждый ребёнок скажет: «Это шпион». Вы не обижайтесь. Я верю вам. Но всё же некоторое время мы ещё должны будем заняться вашей личностью. Положение слишком серьёзно. Не беспокойтесь, вы будете пользоваться свободой.

— Оставаясь в то же время под надзором?

— Просто при вас будет чичероне, иначе вам некого будет забрасывать вопросами. Иногда я буду сопровождать вас, если вы ничего не имеете против. Кстати, сегодня я смогу побывать с вами в «стране воспоминаний».

— Охотно, — ответил я, уже не решаясь надоедать ему новыми вопросами: что это за «страна воспоминаний»?

— Вы должны изучить наш язык, вы видите, насколько я доверяю вам. Изучайте же скорее.

— С большим удовольствием, хотя, признаться, я не имею особых лингвистических способностей.

— У вас это не займёт много времени. Вот, смотрите, — Эль опять включил экран. На нём начали появляться изображения предметов и одновременно звучало их название, а над изображением появлялась надпись. На экране в продолжение минуты промелькнуло, по крайней мере, полсотни предметов-слов.

— А ну-ка повторите их.

К моему изумлению, я повторил их без всякого труда.

— Поверьте, что вы больше не забудете их. К утру вы прекрасно овладеете языком.

— Я не узнаю своей памяти! — воскликнул я.

— У нас есть маленький секрет, который помогает памяти. Вы не просто видите предметы и их словесное изображение и слышите произношение. Все эти зрительные и слуховые явления сопровождаются излучением особых радиоволн.

— Опять радио!

— Недаром же наш город называется Радиополис. Вы ещё не раз услышите о радио. Так вот, эти радиоволны усиливают мозговое восприятие, глубоко запечатлевают в мозгу зрительные и слуховые впечатления — словом, ускоряют процесс запоминания. Только таким путём наше подрастающее поколение и имеет возможность вбирать в себя огромное количество современных знаний и быть глубоко просвещённым в самых различных областях.

— Но отвлечённые понятия?..

— Вы их увидите образно и усвоите их так же легко, как самые простые вещи.

Дверь открылась, и в комнату вошли Ли и Эа. Я с новым любопытством посмотрел на Ли. Инженер, астроном! Прямо невероятно. У нас в Москве так выглядят девушки из балетной студии.

На этот раз астроном выглядел озабоченным. Ли тихо шепнул Элю несколько слов.

Обратившись ко мне, Эль сказал:

— Важные новости: мы, кажется, напали на след нашего американца. Мы должны оставить вас. Займитесь пока изучением языка. Через два-три часа я зайду за вами.

И эти удивительные люди быстро удалились.