Борода из ваты – пули из серебра. Том 1

Глава 7 Лезвие с серебряным напылением

— Куда его? На стадион?

— Нет, там мокро и гроза может вернуться, под крышу надо?

— Так куда решили?

— Давай на свиноферму.

Это последнее, что дед услышал перед тем как окончательно потерять сознание. Облегчение от страданий и боли, тепло вместо холода.

1.

Когда Лысый рванул к нему, поднимая ружье, Женька чудом не наложил в штаны. Хорошо, что сегодня ни ел ничего с утра. Сумка грохнулась о воду, подняв кучи грязных брызг и гигант уже шёл, медленно переставляя ноги, чтобы убить его, как убил друзей, а у Жени, как назло, ноги в болоте застревают. Но потом начали стрелять и преследователь отстал, а Женька вовремя свернул за угол дома и там, прижавшись к стене, долго стоял и дрожал как самый трусливый в мире заяц.

У ворот стреляли бесконечно долго, с разных сторон, с разных стволов — но это еще ничего не значило. Лысый здоровяк мог выжить, выйти прямо сейчас из-за угла и улыбнуться Женьке. «Здравствуй, предатель. С Новым Годом!» А потом схватить за горло и медленно душить в то время как в глазах Женьки будут разгораться ярко-красным цветом багровые пузыри. И поэтому когда кто-то выскочил из-за угла Женька заорал и всё-таки напустил в штаны.

— Ты чего? — сказал Фома, или в простонародье Фомка, ещё один житель не уехавший в город за золотыми кредитами. Худой, с длинными сальными волосами он напоминал старый морщинистый манекен украденный с витрины много лет назад. Вооружённый манекен.

— Все нормально! — крикнул Фома кому-то за пределами видимости и подошел ближе. Пистолет он держал дулом вниз, но в кобуру не прятал. Взгляд его метался по телу Женьки, изучая, анализируя, делая выводы, пока не остановился на штанах. — Вижу, не у всех нормально. Где парни? Лёха и Сережка где?

Женька молчал и дрожал, ему очень не хотелось говорить Фоме правду. Мало того, что тот был вспыльчив, но еще и Лёху считал свои лучшим другом.

— Мне малой уже рассказал. Вот только есть одна проблема, шкету я верить не собираюсь, даже если он моей крови. Взрослый должен подтвердить. Так что?

Он подошел почти в упор к Женьке и все-таки схватил его за шею:

— Скажешь или помочь? Алексей жив?

Он внимательно смотрел как Женька кивает, как вдруг появляется первая слезинка, первый всхлип, и как тот не выдерживает и начинает рыдать, а Фома молча смотрел, и лицо у него менялось как реклама на ТВ сменяется на фильм ужасов.

— Нечистый кончил Алексея и Сережку? Обоих?

Женька яростно закивал. Мочиться было уже нечем, но дождь, темнота и мокрая насквозь одежда скрывала стыдливые пятна на штанах.

— Папка! — из-за угла вылетел Андрюшка и остановился с обожанием глядя на Фому. — Папка, ты все порешал!

— Учись, пока я жив, — отец потрепал его по голове. — Иди, нам с дядей Женей поговорить нужно. Нет, стой! Что там с нечистым?

Женька вздрогнул и затрясся как под напряжением, вытаращенными глазами он смотрел на мальчика и ловил каждое его слово, а тот в свою очередь пялился на него, но папе ответил:

— Дохлый валяется. Мордой вниз, убивец.

— Охраняют его?

— Да. Дядька Федор и дядька Толя стоят со стволами, как часовые у памятника.

— Хорошо. Всё как я сказал сделали. Беги им передай, пусть свяжут лысого и веревку за спиной протянут так, чтобы тащить можно было. И продолжают охранять.

Женька икнул и замычал неразборчиво, он внезапно охрип и не мог даже нормально слово выговорить.

— Чего хочешь?

— Папка, я понял. Он говорит, что как же он живой может быть?

— Аа. Нечистый он, — повысил голос Фома, как будто пытался докричаться сквозь немоту односельчанина. — Ты что, дурак? Их так просто не завалишь! Он очухается и тогда держись. Это всё временно. Не хочешь превратиться в сосульку валить лысого по другому нужно! Ты уверен, что этот из тех кто на Новый год приходит?

Женька закивал.

— У него шуба есть, — подтвердил сын, — и валенки. Из лесу он явился.

— Это ещё не доказательство. Ну да ладно. Если шевельнется после такого расстрела — значит нечисть. А какая из них пусть уже там разбираются! В городе специалисты, они лучше знают. Кстати, где он Лёшку и Серёгу порешил?

Женька неопределенно махнул рукой в сторону дома и выпустил газы. Андрей хихикнул и посмотрел на отца, стал серьезнее и ответил вместо хозяина дома.

— В той части дома, в обжитой. В гостиной они лежат, один в дверях, другой в углу. Кровищи там, как на скотобойне.

— Ясно. Пойду посмотрю. Ты, — он вдруг щелкнул пальцами по лбу совсем потухшего Женьки, — со мной пойдешь?

Женька отрицательно покачал головой. Он больше никуда не хотел идти.

— Понятно. Андрюшка беги домой и возьми мой мотоцикл с коляской. Приедешь сюда, только не гони и ямы объезжай, их сейчас плохо видно после дождя. Не спеши, время есть. Ясно?

Он подкрепил приказ подзатыльником и сын убежал.

«Фома!!! — появился женский голос, — Ты где? Что с нечистым делать? Где дети? С тобой? Фома!»

— Моя завелась, — вздохнул Фома, — ты здесь стой. Никого в дом не пускай. Нечего детям на мертвяков смотреть. С той стороны дверь закрыта?

Женька безразлично покачал головой.

— Ну ты даёшь, — Фома зашагал к дверям и на пороге оглянулся на хозяина. Покачал головой. Символически постучал резиновыми сапогами у порога, да так, грязный и мокрый вошел в дом.

2.

Мертвечиной в доме еще не пропахло. На всякий случай Фома взвел курок и пошёл чуть медленнее. Конечно он не верил в живых мертвецов, но верил в плохое стечение обстоятельств и предпочитал готовиться к худшему. Когда-то он один раз недооценил ситуацию и попал в тюрьму, после отсидки старался больше не ошибаться.

На кухне все раскидано, полки вывернуты — Женька хоть и не самый большой аккуратист на деревне, но так он не хозяйничал даже когда был сильно пьян. Это лысый занимался грабежом — наверное кредиты искал, или золото. Нашёл кого грабить — деревенского синяка.

Фома прошел через ещё одну комнату и увидел ноги, торчащие из дверного проема, ноги переходили в бездыханное тело. Крови действительно было много, тут без шансов.

— Эх, Сережка, — пробормотал Фома и приоткрыл дверь, — Чё у тебя с башкой?

Лёха скрючился в соседней комнате и он тоже был мертв. Фома выругался, перешагнул первого «небожчика» и вступил правой ногой в кровь. Выругался и замолк. В комнате находились дети. Его. Все шестеро, без Андрея. Они сгрудились кучкой и молча смотрели.

Старшая Лизка стояла впереди, два брата по правую и левую руку заслоняли ужасную картину от глаз мелочи. «Чёртов алкаш, — думал Фома, выгоняя детей на улицу — Придёт Галка, увидит, на что они смотрят и мне не жить спокойно.» Он захлопнул дверь и вернулся в дом. Прошел весь путь в обратную сторону, на этот раз не наступив в красную лужу и вернулся к хозяину дома, который по прежнему бессмысленно таращился в никуда.

— Эй, Жека, сухая одежда есть у тебя? Идём, переоденешься. Быстрее шагай, нам ещё в доме убирать и с нечистым разбираться.

Они достали сухую одежду из шкафа, и Фома опять прошел в когда-то жилую часть дома. В кровь не вступил — вышел во двор. Детки сгрудились вокруг связанного злодея, с любопытством его разглядывая. Фома неодобрительно покачал головой, но кричать не стал, пусть любопытствуют, таких чертей редко увидишь. Вместо этого он позвал жену. Галка вошла, деловито осмотрелась, увидела, закрыла рот ладонью и вытаращила глаза.

— Спокойно, — сказал Фома. — Видала чего творится? Я чего думаю, мы Отдел Контроля Нечисти вызовем и что они на это скажут? Полицию вызовут — сто пудово. Мне проблемы не нужны — я сидевший. А тут два трупа. Че думаешь, Галка?

Жена прошла мимо него, осмотрела поле боя оценивающим взглядом.

— Проблемы не только у тебя будут. Все село вздрючат. А если начнут по хатам ходить, то и оружие твое вскроется и наш маленький бизнес. Нельзя Отдел Контроля звать — всех повяжут.

— А кредиты? За живого нечистого как за двух мертвых дают.

Она вздохнула и еще раз огляделась.

— Родственники Лёхи будут его искать. Что мы им скажем?

Они переглянулись с мужем. Фома прислушался, хозяин дома возился где-то в той части дома и слышать их не мог. Больше никого в доме не было.

— Лёха к нему поехал, если что. Ему и сидеть. Давай похороним жмуров в лесу, получим кредиты, а потом разберемся.

— Как разберёмся? — спросила жена.

— Ещё не знаю. Подумать нужно.

На улице трещал приближающийся мотоцикл, Андрюшка все делал правильно. Фома улыбнулся, смена растет. Жена ждала его решения, нетерпеливая сучка. Он уже давно все обдумал, но не мог придумать, как мягче подать тему. Из-за спешки пришлось рубить с плеча.

— Мы же не хотим терять такие кредиты? Прикопаем жмуров временно, пусть ищут. Пропали без вести, вместе с Жекой.

— Уверен?

— Ты хочешь уехать в город вместе с детьми? Продать этот алкотрафик и жить больше никогда не работая? Больше не рисковать сесть в тюрьму и не думать о том, что будут дети есть завтра?

Она кивнула, конечно она хотела уехать, он видел это в глазах жены и в ее расширенных зрачках и в учащенном дыхании.

— Значит нужно сдать Нечистого и не влипнуть по касательной со своими делами. А два жмура и кретин-алкаш нам мешают. Ты хочешь пожалеть эту полумертвую компанию?

— Нет, — ответила жена.

— Значит сейчас идёшь на улицу. Подбирай племянников, оставь Андрюшу охранять нечистого и возвращайся сюда. Тела погрузите на телегу и в лес вывезете, пусть там закопают, а ты пол вымой, чтобы ни следа не осталось, ни капли крови. А я заберу чужака и нечистого, отвезём его на свинарник.

На том и порешили.

3.

Лысый не подавал признаков жизни. Сын уже протянул веревку от тела к сидушке мотоцикла и закрепил там.

— Волоком потащишь?

— Не в коляску же его садить, папа? Провоняет всё.

— Хорошее решение. Иди, матери помоги, нужна телега будет. А за этим я присмотрю. А ну быстро домой! Чего вылупились! Время уже не детское! Лизка забирай братьев и сестёр и домой тащи. Нечего вам здесь стоять, время недетское.

Он осмотрелся. Галка забрала племянников и вернулась в дом, Андрюшка побежал за лошадьми, дочка вела младших домой, включив фонарик. Лысый мёртвым камнем прислонился к мотоциклу. Фома склонился над ним, разглядывая. Нет, этот не выглядит трупаком. Те двое в доме — да, мертвы и разлагаются. Этот несмотря на чёрные дыры в животе, в спине, обгорелые по краям, несмотря на холодную кожу и бездыханность, этот не мёртв.

— Эй, — сказал Фома негромко — Эй, ты.

Лысый не подавал признаков жизни, но они всегда возвращаются с того света. Эти твари живут столько, сколько обычным людям и не снилось.

Толя выскочил из дома с пустыми ведрами и поскакал по лужам к колодцу. Галка уже включила свет в доме во всех комнатах и он светился изнутри, посреди ночи, как новогодняя игрушка. «Моя женщина», — с гордостью подумал Фома и еще раз посмотрел на нечистого. И сторожить его скучно, и оставить страшно — если верить слухам они очень хитрые и невероятно живучие. А терять гору кредитов Фоме совсем не улыбалось, особенно когда она уже почти в кармане. Поэтому он стоял и ждал пока не приедет Андрюша и не сменит его на посту.

4.

— Женечка, иди сюда!

Он вздрогнул и очнулся. Сколько он уже сидит на кровати и ест помидоры, доставая их пальцами прямо из банки? О чём он думал все это время, где он летал?

— Женя?

Галка осторожно вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Включила свет и осмотрелась. Увидела открытую банку, увидела мокрую от рассола рубашку и жирные пальцы, увидела батарею других закруток. Увидела его взгляд и подошла ближе.

— Переживаешь? Нечистый твоих друзей уложил?

Кивок.

— Не переживай, мой с ним уже разобрался. Нужно только парней похоронить и в доме убрать. Ты ведь ещё никому не сообщал о случившемся?

— Нет.

— И жене его не звонил?

— Нет.

— Вот и хорошо. Мы тебе поможем, обо всём позаботимся. Иди, помоги племяшам тела вынести на улицу. И не вздрагивай, назад ничего не вернешь. Трупы нужно вывезти на кладбище и похоронить.

— Я не из-за этого переживаю.

— Нечистого боишься? Я — баба и не дрожу, а ты белый весь, как пекарь. Не бойся, мой его спеленал, всё под контролем. Вывезем его скоро и сдадим куда нужно. Всё за тебя порешаем, будешь должен. А теперь иди и Федьке помоги, он сам спину рвать не обязан.

Галка приветливо улыбнулась ему и пошла к двери.

— И кстати, — она остановилась, — клиентуры сегодня не будет?

Женька покачал головой. Страшно хотелось выпить. Зачем напомнила.

— Нет.

— Хорошо, ну мы тебя ждём.

И она скрылась за дверью, а Женька остался один. Двумя пальцами влез в банку и выловил огурец, смачно понюхал и откусил кусочек. Что-то не давало ему покоя. Что-то смутно крутилось в башке, какое-то воспоминание. Он никак не мог поймать суть и припомнить что это за образы. Звуки выстрелов, крики, удары, твердое в руках и чвакающее под ногами. Как будто он забыл что-то очень важное.

5.

Жизнь возвращалась к нему медленно. Буквально капля за каплей. Нечистого убить сложно, без использования серебра практически невозможно. И уж точно обычным расстрелом от сверхсущества не избавиться, но задержать можно. Кап и красная капля из небытия упала на затылок и растворилась в организм окрашивая клетку в синий. Кап. Следующая пошла. Так возвращалось сознание к нему, но ещё не жизнь. Как робот из жидкого металла он возрождался внутри человеческого тела. Капля за каплей. Одна сливалась с другой, и с третьей: работа по восстановлению продвигалась медленно, слишком много ресурсов потрачено, слишком большие повреждения, слишком тяжёлые раны.

Дед не шевелился и старался не показывать признаков жизни. Не моргать, не дергать губами, кривя их от злости и боли, не шевелить даже бровями и не чесать зад (что связанному довольно затруднительно) — мерзкий человеческий ублюдок, колхозник, алкоголик-наркоман опять предал его, и он опять дал себя обмануть. Трудно быть дураком, а старым дураком ещё и обидно. Снежка молчала и это было тяжело — слышать, как она сопит у тебя в голове, но ничего не говорит, только смотрит укоризненно и наверное качает головой. Если бы он мог всё исправить, повернуть время вспять, он бы уже так не тупил. Говорила ему внучка «не доверяй никому, особенно людям» или типа того. С памятью у него было неважно, но смысл он ухватил. Теперь она молчала, а он краснел и следил за людишками из-под ресниц. Где этот урод, с которым он уже поработал один раз? Второй раз будет намного легче использовать его, чем искать нового клиента. Пусть он только подойдет поближе.

«Только не натвори ху.ни, — сказала Снежка и он обрадовался, так обрадовался, что сразу получил отпор.- Не смей улыбаться сейчас. Спрячь свою ухмылку, и жди хозяина дома. А потом не натвори ху. ни. А то я тебя знаю.»

«Я обещаю, Снежка.»

Конечно, он собирался исполнить обещание.

6.

Когда псу скучно, он лижет себе яйца. Когда скучно ребенку он сует нос не в своё дело. Фома знал это и когда Андрей пригнал телегу, то отправил его домой спать. На дворе уже ночь и сыну нужно отдыхать, завтра он будет главным на хозяйстве. Коровы, свиньи, куры сами себя не накормят. А хозяин будет в городе.

Баба с племянниками уже почти закончили. Вымыли пол, проветрили комнату и погрузили трупы на телегу. Он помогать им не стал — спина, слишком напрягался в армии и потом и на стройке. Все хотел что-то кому-то доказать, думал, что если будет вкалывать его заметят и продвинут вверх. Хрен там, стал никому не нужным инвалидом и мешок с картошкой не может на плечо взять. Ну ничего, он всегда отличался умом и сообразительностью, а когда в тылу тебя прикрывает женщина-огонь Галка с Новоречной, то и жизнь наладится. Баба огонь и в постели и в бою. Ненавидит всех, кроме своих детей, а его терпит, ибо муж, и тот, кто приносит в дом бабло. Можно жить.

Фома мрачно улыбнулся своим мыслям и прошёлся по дому. Хозяин где-то пропал и пришлось наводить порядки самим, но скоро здесь будет закончено. Остались только два трупа на телеге и один привязанный к мотоциклу. А родственники, полиция, Отдел Контроля — это всё будет завтра. Завтра новый день и новые проблемы.

— Фома?

Он оглянулся. Его «красавица» стояла на пороге. Как всегда руки в боки, широкий зад, раскрасневшееся от работы круглое как блин лицо, волосы связаны в пучок, фартук прикрывающий нижнюю половину, тяжелое дыхание и глубоко посаженные как у быка глаза. Он даже боялся её иногда, глубоко внутри. Сходятся противоположности — это Фома и Галка. Сорокалетние барыги сивухи с Новоречной, продающие годами «напиток богов» городу и окрестностям. Несмотря ни на что. Их не пугали ни менты, ни постоянно меняющиеся законы, ни конкуренты, ни клиенты и даже трупы в канавах не смущали. Но Фоме уже было тесно в этих рамках — вымершее село с десятком жителей стояло поперек горла, а ещё он хотел в город, как и жена. Там все деньги, вся сила и власть. Там нужно будет начинать с нуля, но с хорошим запасом кредитов и репутацией это будет быстро и почти не больно.

— О чём ты думаешь, Фома?

— О кредитах, Галка. О квартире в городе. Желательно на тринадцатом этаже и с большим балконом. Я буду курить утром, смотреть на мурашек, суетящихся внизу и бросать им на головы окурки. Дети будут ходить в школу через дорогу, а старшему куплю мопед. Нам возьму машину. Нет, три машины и большой гараж. Одну для работы, одну семейную пятидверный хэтчбек и мне здоровенный внедорожник.

— Баб возить?

Он улыбнулся мечтательно и подойдя ближе обнял (попытался обнять) жену за талию.

— У меня есть только одна баба. Другие мне не нужны.

— Старый брехун. И хватит мечтать, кредитов даже за живого нечистого надолго не хватит. Что мы будем делать, когда они закончатся через полгода и нужно будет платить за школу, аренду квартиры, еду и бензин?

— Мы пойдем на лежбище лысого и наберём сокровищ.

Фома сказал как отрезал. Самодовольная улыбка повисла ниточкой на бледном лице, но пробить защиту Жены не так легко, как ему кажется. Она уже смотрит волком и кривится в презрительной усмешке, сучка.

— Чего ухмыляешься, дура? Муж сказал сделает — значит сделает. Ты что не веришь в лёжки Нечистых?

Она пристально посмотрела ему в глаза и смотрела так долго, что он начал тонуть в ее глазах, а потом вылетел наружу с воплями и отвернулся. Это плохо, когда ты отворачиваешь взгляд, а не твой собеседник, но ничего не поделать — слишком тяжелый у неё взгляд черных глаз. Чертовы дула двустволки, а не глаза.

— Что так смотришь?

— Я не понимаю, что такое лёжки, Фома и постарайся мне побыстрее объяснить, муженек, пока тебя ещё слушают.

Он пожал плечами, ухмыльнувшись. Заинтересовалась? Хочет подробностей? Она уже почти проиграла.

— Начнём издалека. Нечистые. Никто не знает откуда они берутся, но они точно не рождаются в наших роддомах и явно выходят не из человеческих утроб, понимаешь? Не наши бабы их рожают. Они не приезжают из-за границы и не спускаются из космоса, они просто появляются из ниоткуда. Люди со сверхспособностями. И они годами живут среди нас, выполняя какие-то функции.

— Да. Я помню этого лысого. Того, что мы подстрелили. Он сбрил бороду и постригся, но я узнала бы его всегда.

— Точно?

— Да. Этот дед приходил к нам в детсад, когда я еще была мелкой и без сисек. Он всегда вваливался в помещение в шубе и меховой шапке. С собой у него был огромный посох и мешок с подарками. Он всегда пугал воспитательниц, но мы кружились вокруг него как зомби, как негры, в танцах своих диких. Мы заглядывали ему в рот и делали, все что он хотел. А он хотел только услышать стишок, песенку или что-то еще в новогоднем стиле, понимаешь? Главное, чтобы своё. Он как вампир питался детским творчеством. И никогда не жалел подарков, даже если ребенок ошибался, путался в словах, забывал стих с перепугу или срывал голос от крика. Подарок он все равно отдавал.

— Агаа, — протяжно почти пропел Фома. — Подарок наш. Только вылезь на табуретку и расскажи стишок.

— А еще он никогда не стареет, правда Фома? Он приходил к тебе тоже?

— Скажи лучше к кому он не приходил, бородатый черт. И да, ты права. Сейчас мне уже сорокет и дед не сильно изменился. А ведь он приходил и к моим родителям, и к их родителям тоже, и всегда это был тот же дед.

— Журналисты поднимали старые видеозаписи, а потом и старые фотографии и архивы столетней давности с еще более старыми выцветшими фотками, их еще подписывали фиолетовыми чернилами… Он везде один и тот же. Он не меняется внешне.

Галка положила руку на сердце и вытаращила глаза. Проняло, старую перечницу. Она посмотрела на мужа и спросила, хотя конечно знала ответ.

— Они бессмертные?

— Не знаю. Никто не знает. Но живут они очень долго. Поэтому и ценятся. Поэтому их и боятся люди. Они приходят без приглашения и уходят неожиданно, но всегда возвращаются и… они не меняются.

— А, кажется я начинаю понимать.

Фома улыбнулся, так нежно как мог. Вышло опять криво и неуютно для окружающих, но тут были только они вдвоем.

— Да. Лежбища.

— Лежбища?

— Места, куда они уходят. Знаешь как медведи уходят зимовать в берлоги? Вот так нечистые уходят на Лежки. Говорят, что именно там они подпитываются бессмертием. Там они восстанавливаются, если попадут под раздачу. А потом возвращаются. Когда-то я видел по ящику одно из таких мест. Отдел Контроля вычислил лежбище и притащил журналистов перед тем, как уничтожить проклятое место.

— Проклятое?

— Это нужно было видеть. Посреди леса стоит изба на сваях. Сваи метра три в высоту, здоровые и толстые, как ноги у слона. Четыре деревянных столба покрытые водорослями, травой и мхом, если сорвать их, то видно множество фигурных вырезов, надрезов очень странных и загадочных. Чума! Я в жизни такого не видел. Изба огромная, крышей почти в небо упирается. Дым из печной трубы валит — чадит со страшной силой, ставни закрыты, на крыше черепа рядками стоят. А засов на единственной двери в виде руки человеческой, я еще волоски на ней заметил.

— Рука трупа? — охнула Галка.

— Если бы я помнил. Говорю же, мелкий был. Я бы туда ни за каким леденцом не вошел, а по слухам в эту избу детей заманивали, насиловали и съедали. Поэтому контрольщики ее уничтожили в прямом эфире.

— Как?

— Не видел я. Мамаша пришла и с воплями меня выгнала, типа нельзя такое смотреть. Еще и отцу ни за что влетело. А концовки я так и не увидел. Вроде в школе рассказывали, что роту огнеметчиков подогнали и спалили избу вместе с бабушкой.

— Ни слова больше. Даже знать не хочу.

Она задумалась и украдкой поглядывала на мужа, не решаясь спросить, а Фома ждал. Он любил эффектные рассказы и паузы когда нужно держать тоже умел. В итоге не выдержал он и продолжил.

— Да ты и так знаешь. Только не точно. Системы нет в голове — одни слухи. А я тебе расскажу точно. Вещи, которые можно взять на Лёжках, вещи нечистых — они очень ценятся. Говорят, что приносят удачу, долголетие и все такое. Я сам не верю, но люди верят. Но знаешь во что верю я?

Она молча отрицательно замотала головой.

— Я верю в то, что сокровища в лежбищах возрождаются. Не знаю. «Поновляются». «Обновляются». Не знаю какое слово верное, но игрушки возрождаются, как нечистые. Вынесешь, продашь кому надо игрушку и возвращаешься за следующей. А они не заканчиваются. Вот в чём ценность нечистых убежищ, жена. И если мы найдем лёжку Деда, то будем обеспечены на всю жизнь.

Она не спросила его, как он сделает это. Просто услышала, поверила, приняла и кивнула. Идеальная жена — как идеальный солдат.

— Ну что же ты стоишь? Попробуй.

Он кивнул и вышел.

7.

Андрей не увидел, как отец подкрался незаметно сзади и влепил ему по уху. Удар вышел крепкий, звонкий, в голове загудело как внутри огромного колокола и сначала он не слышал даже, что батя говорит. Тот кричал, размахивая руками «Буль-буль-будь» и больше ничего.

— Что, бать? Я не слышу!

— Ты чего стоишь около нечистого? Я куда тебе сказал ехать?

Андрей оглянулся на связанного по рукам и ногам мужика, тот больше не шевелился.

— Батя! Нечистый дёргался!

— Я тебе сейчас дёрнусь! А ну быстро домой пошел!

Фома занес кулак и Андрей нырнув под руку побежал, не оглядываясь. Рука у бати была тяжелая, не смотри, что тощий. Врежет так, что синяк приходится замазывать. Хорошо, что не часто он был таким злым, чтобы руки распускать.

8.

«Дёргался, говоришь?»

Фома склонился над лысым мертвецом и долго смотрел ему в лицо, пристально ловя мимику и движения мышц. Хмыкнул и выпрямился. Походил взад-вперед по двору и вернулся к мотоциклу. Правой рукой взял лысого за голову и запрокинул ее вверх, а левой рукой открыл челюсть. Так не отпуская он наклонился и мягко, почти как любовник прижался щекой к его лицу. Так и стоял, затаив дыхание. Из-за угла вышла Галка, хмыкнула, пожала плечами и вернулась в дом, увлекая за собой ухмыляющихся племянников. А он все стоял, слушал и наблюдал. Выпрямился, отошел на шаг, осмотрел мертвеца издалека, вернулся и проверил петли на руках, ногах и туловище.

Широко шагая вернулся в дом, прошел сквозь него как ураган сквозь деревянные домики и схватил Женьку за шиворот. Тот как раз собирался готовить что-то на своей кухне, но беспрекословно подчинился и позволил тащить себя на выход.

«Со мной поедешь. Где ружье и патроны?»

Вскоре они уже вышли на темный двор, освещаемый только светом и окна дома, где все еще бродила Галка. Фома тащил бедолагу Женьку, а тот волок ружье и спортивную сумку гостя.

9.

Мороз знал этот трюк по проверке дыхания. Так делают, когда хотят проверить жив человек или нет. Этот мрачный мужчина знал, что дед жив и он знал, что дед знает, что он знает. Но роли они почему-то продолжали играть. Каждый имел на то свои причины. Лютому сказала Снежка, а кто приказал деревенскому бандиту неизвестно.

Хозяин дома уселся в коляску мотоцикла и дрожал там от страха, дед буквально чувствовал как вибрирует старое железо под головой и всхлипывал он тихонько, скрывая чувства, как ребенок, которому зареветь не позволяет гордость и девчонка рядом. Из дома вышла страшного вида баба, дед смотрел на нее сквозь ресницы: осторожно, исподтишка, а она глянула мельком и поманила главного. Тот приказал второму смотреть «за мертвяком» и подошёл к ней.

— Что ещё?

— Возьми бутылку с водой, — баба протянула ему пластиковую полторашку.

— Зачем?

— Я ведь тебя знаю. Будешь его допрашивать когда очухается.

Она посмотрела на Мороза и тот замер, закатив глаза. Близко не подошла и он больше не решился подсматривать. Взгляд у бабы был резкий, как удар посохом, не такой как у мужа. То, что это муж он понял по разговору и необычно странновато-нежным интонациям а-ля «мужик и его баба».

— Он хоть живой?

— Живой, куда денется. Мы же не серебром шмаляли, Галка ты вообще меня слушала?

— Слушала-слушала. И вопрос у меня возник, муженёк.

— Чего?

— Ты говоришь спалили ту бабу прямо в избушке. Ты по ящику видел в детстве.

Дед напрягся. Прислушался. «Слушай! — кричала в голове Снежка. — и постарайся понять, что происходит. Впитывай информацию как губка, а не как обычно».

Он обещал ей постараться и честно старался, но пока информация напоминала набор кубиков со словами, разбросанными по полу. Ничего не понятно, но очень интересно.

— Ну да. Я очень хорошо запомнил тот вечер. Только этого я не видел, пацаны рассказывали.

— И как ты тогда объяснишь, что она у нас в лесу жила? Около кладбища? Откуда она взялась? И кто дом заново отстроил?

— Я же говорил, что иногда они возвращаются. Только из Города баба уже не вернётся. И этот не вернётся, когда я его сдам. Тебя это интересовало? Не вернётся он за нами? Не захочет ли отомстить?

«Становитесь в очередь», — подумал Дед.

Тишина. Наверное она кивнула, потому что муж ответил:

— Нет. Оттуда никто не возвращается.

— Хорошо. Будь осторожен. Они подлые и хитрые.

— Не беспокойся. У меня есть ружье и серебрянные пули. Даже не рыпнется, лысый старик.

— У нас всё получится?

— У меня всё получится. Это же я. Хватит разговоров. Позаботься о телах. Прикопайте их так, чтобы никто никогда не нашел. Даже с собаками.

— Хорошо. А Женька тебе зачем? Женька, ты как?

— Нормально, — голос Женьки раздается из коляски.

— Поможет мне. Я сначала думал его с вами послать, все-таки робота тяжелая, с лопатами и тяжестями, но мне тоже помощник нужен. Сторожить нужно этого всю ночь. Меняться будем. И вторая пара рук не помешает.

— Ты уверен?

— В чём? Что случилось?

— Ты сможешь сделать то, что задумал? Ты сильный, но никогда не занимался такими вещами. И нам точно ничего за это не будет?

— Кого волнуют Нечистые и кто поверит его словам? Мне пора ехать. Скоро полночь, а мы ещё не на месте.

Дед упорно не открывал глаза, он чувствовал покалывание во всем теле, чувствовал, как потекла кровь по кровеносной системе организма, почувствовал холод земли, на которой сидел, почувствовал мокрые штаны, вязнувшие к ногам и тяжелые от налипшей грязи. Почувствовал, как стягиваются раны на спине и запах навоза. Он восстанавливался тем быстрее, чем ближе к завершению процедуры и если бы хоть кто-то из троих посмотрел на него сейчас — он бы увидел шевелившуюся одежду, но они слишком увлечены собой. А трус в коляске был просто трусом.

10.

Женька не заметил как заснул. Он послушно сидел в коляске и ждал своей участи. Куда везёт Фома его уже мало интересовало. В полицию так в полицию. В Отдел Контроля на допрос? Никаких проблем. На опыты? Не вопрос. Фома так долго и так нудно общался со своей бабой, что в конце концов Женя не выдержал, засунул руки поглубже в рукава и вырубился. В полусне слышал, как разошлись Фома с женой, видел как Фома подходил и глазел на него, а потом шел в тыл и смотрел на нечистого. Он всё видел и слышал, но желания хоть как-то реагировать не было совсем. А потом еще племянники вышли вместе с Галкой и прошли мимо вооруженные лопатами. Его лопатами. Женька хотел возмутиться, но лень было открыть рот.

Он заснул опять и не слышал, как Фома прогревал мотоцикл. Не видел, как отъехала телега, нагруженная лопатами и двумя странными длинными свертками в виде огромных сигар. Лошадь, запряженная в телегу фыркала, постоянно оглядывалась и бросалась в разные стороны, не слушаясь кнута. Жена Фомы наградила ее хлыстом раз двадцать, не меньше, пока смогла успокоить бедное животное и все равно фыркание и крики Галки звучали еще очень долго, постепенно отдаляясь и затихая. Правда Женька этого не слышал. Откинув голову назад так далеко, что смотрел носом в небо, он открыл рот и храпел на всю улицу.

Фома улыбнулся, глядя на эту комичную картину, и пнул ногой пленника.

— Вставай!

Тот не шевелился, просто дернулась нога в месте удара и медленно вернулась в прошлое положение.

— Вставай, нечистый! Я вижу, что ты очухался. Меня не обманешь.

Он пнул еще раз, на этот раз сильнее и вгляделся в лицо лысого, наклонившись.

— Я знаю, что ты хитрый гандон. Все вы хитрые, но мы хитрее. Мы тут главные. Мы — люди, хозяева этого мира и не тебе меня дурить.

Он резко ударил ладонью нечистого по щеке. Звонкий хлопок чуть не разбудил храпящего Женьку, на щеке нечистого появился отпечаток чудой ладони и начал краснеть.

— Опа, — засмеялся Фома. — Что тут у нас? Кровь течет по жилам. А как это так, дядя? Ты же мертвый? Мы же в тебя столько пуль всадили. Вот незадача.

Он резко ткнул пальцем в то место, где пуля прошла в тело, по пути вырвав клок майки. Мёртвый не пошевелился.

— Точно мёртвый? А если проверю.

Он вдруг распахнул куртку, открывая кобуру для ножа и вытащил его, медленно наслаждаясь процессом. Вытер лезвие об штанину и посмотрел на него.

— Жалко, что темень на улице. Так красиво на лезвии отражаются солнечные лучи. Слышишь, дед? Не слышишь.

Он задумчиво покрутил лезвием, но еще больше расстроился и наклонился к пленнику поближе.

— Слышишь, ты, педофил. У меня лезвие с серебряным напылением.

И лысый открыл глаза.

11.

На душе у Галины было неспокойно. Фома, конечно, уверенный в себе мужик, который любит продумывать все свои действия наперед, но он просто мужик. Мамка говорила, что мужиков всегда нужно контролировать. Без бабы они как без яиц — начинают пищать. Зачем она вхляпалась в эту авантюру? Зачем послушала его? Кредиты это неплохо, но переезд в город? Из родной деревни где налажен небольшой, но стабильный бизнес в этот миллионник с тысячами жителей, которым на тебя насрать, со злыми полицейскими и безумными водителями маршруток. С пьяными военными, малолетками-наркоманами, школами в которых проверяют на ношение оружия, светофорами, пробками, рекламами и голыми сиськами на каждом углу. Нет, в город она не хотела, но мужу сказать не смогла. Чертово мамкино воспитание. Не перечь мужу, мужик в доме главный, жена должна следовать за мужем — галимая средневековая пропаганда. Слушайся мужика, ложись под него и еще и жопу ему прикрывай. Тяжелая женская доля, твою налево.

Телегу тряхнуло и она закричала на лошадь. Оказывается эта старушка боится мертвецов. Близнецы-племянники сидели придерживая свертки и давно бы заснули, если бы не эта почти морская качка. Отсутствие дороги плюс бешеная лошадь равно неспокойная поездка. Больше всего она переживала, что мертвецы вывалятся через бортики подняв брызги и поэтому посадила парней контролировать свертки. Но это же мужики, их самих нужно контролировать.

«Но! — крикнула на упрямую лошадь женщина и звезданула пару раз по бокам плеткой, — Но, родная! Нам еще ковылять и ковылять!»

«Лишь бы нигде в грязи не сесть» — думала женщина, борясь со сном, и, не заметила тени мелькнувшие у обочины.

12.

Андрей наоборот спать не хотел. Отца он слушался беспрекословно и вернулся домой, но сон как рукой сняло. Столько событий за день, что столько и за год не происходит. Сначала он видит нечистого, шагающего к деревне, и убегает к ближайшей хате, которая еще не пустует. А точнее к дяде Жене, у которого в гостях дядя Лёша и ещё этот третий, как его там, забыл. Он влетает в хату, потеряв по дороге корзину и с жаром рассказывает о нечистом, вышедшем из леса. Ему верят и готовят ловушку для твари, в которую она естественно попадается. Андрей тем временем прячется в соседней комнате и подслушивает. Когда началась заварушка он залез под кровать, а когда получилось убежал к отцу.

Тот выслушал его внимательно и принял всерьез. Мать поддержала. Так и закрутилось. Сейчас они были там в темноте, а мальчик вернулся домой, бабушка сама из-под себя горшок не вынесет.

— Бабушка, сделать тебе чай? Зелёный как советует мама или черный, как ты любишь?

Бабушка согласилась на черный и он поставил чайник, старый, порезанный ржавчиной, как царапинами, но кипяток в нём получался почему-то особенно вкусный. Сначала это говорили родители, но чем старше он становился, тем больше понимал эти слова. Вот только ждать пока он закипит та еще мука и мальчик зашел к бабушке.

Она лежала под толстым цветастым одеялом, на трех подушках, как царица на троне. Длинные седые волосы аккуратно расчесаны и уложены. Взгляд бегающий, но не сумасшедший, просто она не могла долго концентрироваться на одном предмете.

— Где мамка, Андрюша?

— Эмм, — он растерялся, указаний что говорить не было, а сам он решать не хотел, — Где-то ушла.

— А папка? Тоже ушёл?

— Ну типа того. Бабушка я за чайником, а то пожар будет, нужно с газа снять.

— Фома неверующий всегда лезет туда, где ему не по рангу быть, — прошамкала вдруг бабушка и злобно посмотрела на внука, как будто он был во всем виноват. — Сколько малая его вытаскивала из проблем. Да он даже бабы не имел до тридцатника и то. Она помогла. Говорила я ей, дуре…

— Ба… Чайник.

— А когда все в город уехали он здесь остался! Фермер недоучка. Ишь, думал земельку на халяву возьмет и разбогатеет.

Баба вытащила руку из-под одеяла и грозно затрясла рукой, как на митинге.

— На земле работать надо! А иначе только и останется самогонку приезжим продавать, гандон. Вышла бы за Кольку, в городе сейчас жопу грела и мать забрала. Там врачи хорошие и клиники с нечистыми специалистами. Бабушку быстро бы на ноги поставили. А теперь лежишь тут как мумия. Смерти прийти жалко. Смерть, она ведь тоже — городская.

— Ба…

— Чего уставился на меня Андрюша, как глупый телёнок. Где там ваш знаменитый черный запрещенный для бабки чай? Тащи сюда и поживее.

Андрей поклонился почти в пол, как официант из кино, и не скрывая вздоха облегчения выскочил за дверь. Ох уж эти бабушки, лучше бы дед живой был. Он, говорят, в шахматы хорошо играл. И умер от инсульта за доской. Когда проиграл, конечно.

Чайник уже фыркал и начинал посвистывать. Если его вовремя не снять, то начнет верещать на весь дом, как сбесившийся кролик.

«Глупый телёнок», — бормотал парень, сам не замечая, что начинает позевывать и часто моргать, усталость давала о себе знать. Он выключил газ и поставив чайник на деревянную подставку нашел кружки и вазочку, наполненную как конфетами пакетиками черного чая.

«Сама ты глупая, бабуля. Нужно было осторожно по мокрому полу лазить, тогда бы и сейчас ходила, а не портила всем настроение целыми днями».

Открылась дверь и он замер, прислушиваясь. Кто это вернулся? Мама? Отец говорил, что до утра будет занят.

— Галка? — крикнула бабуля, она тоже услышала скрип двери, — Галка это ты? Где так долго шляешься? Опять за упырем дерьмо собираешь? Хватит обслуживать нахлебников с болтушками между ног, я всегда тебе это говорила! Но вы не слушаете! Молодежь! Что там той бабки? Галка? Ты почему не отвечаешь матери? Галина!

Андрей стоял около пустых чашек с пакетиками внутри, когда увидел тень в комнате и похолодел. Это была не мама. И не отец. И тень была не одна. Мелькнула еще одна тень и еще. Он хорошо видел силуэты в проеме кухонной двери. Потом знакомо заскрипела открываясь дверь в бабушкину комнату, а сама бабушка вдруг странно и жутко захрипела. Она не кричала, не ругалась, не жаловалась, как она любит, а хрипела как будто кто-то всадил ей нож в горло и надавил обоими руками.

Андрей стоял чуть дыша и ждал когда наконец заскрипит дверь на кухню. И она заскрипела.

13.

Тишина ночью в деревне практически абсолютная. Спят куры, петухи, свиньи. Спят алкаши и их жёны. Не ездят машины, не гоняет детвора. Здесь практически не существует ночной жизни, как в городе. Мертвая тишина, которая увеличилась на порядок, когда в деревне практически не осталось жителей. Только храпела лошадка, которую нещадно подгоняла злая тетка по темной дороге. Фонарей тоже было раз, два и обчелся. Один в начале улицы работает, а другой в конце. «Зачем палить электричество на деревню-призрак» — решили власти.

— Тетя Галя, не лупите вы скотину так. Она уже слушается.

— Не учи ученого! Лошадь порку любит и уважает. Что это за щелчок, ты слышал? Показалось что ли? Что с твоим братом?

Она всмотрелась не понимая почему «племяш» вытянулся по струнке и дрожал, почему у него изменилось лицо, что за третий глаз на лбу появился. «Это все от недосыпа», — подумала женщина, когда парень свалился с телеги спиной вперед.

Злата испугалась и рванула влево, в противоположную сторону. «А-А-А!» — закричал Федя, вцепившись руками в деревянные бока, так что вздулись мускулы на руках, а телега уже переворачивалась.

— Нет! А ну пошла! — закричала Галка и рванула поводья вправо, натягивая до упора, вырывая лошадке губы. «Груз 200 номер раз» перевалился через деревянный бортик и упал в огромную и глубокую лужу. «Ах ты же падла! — закричала Галка с остервенением нахлёстывая тупую кобылу, — Зорька, сука! Мне же его теперь доставать и назад грузить, грязного! Зачем я послушалась гада этого! Спала бы дома сейчас!»

Хлопок над ухом, и она обернулась, вспомнив о племяннике, который мог бы и помочь. Кто здесь мужик в конце концов? Но и второго мужика здесь тоже не было. «Спрыгнул, наверное с перепугу», — подумала Галка, и телега колесом наехала на камень, скрытый под толщей воды. Колеса пошли вверх с левой стороны и лошадь повело за ними. «Авария», — подумала женщина и прыгнула на землю, как соскакивают с площадки убегающего поезда. Телега встала на бок и ударила ее в спину — грубо, ломая позвоночник, отбрасывая на дорогу, там где лежал один из добровольных помощников. Последнее, что о на слышала это хрипы умирающей лошади и последний хлопок, совсем рядом. Галка не выполнила поручение мужа.

14.

Дверь кухни открывалась медленно, но очень громко. Этот звук несмазанных пружин днем не слышен, но в оглушающей тишине ночи он грохотал как адские колокола.

Первым в кухню сунулся длинный и черный как карандаш глушитель, вытягивая за собой пистолет и руку в кожаной перчатке. Глушитель длинным носом поводил из стороны в сторону принюхиваясь и следом за ним появилась нога, обутая в берцы. Рука втягивалась в кухню все глубже и глубже, вытягивая за собой тело. Как змея убийца вползал на кухню, пока не вошел полностью.

Андрей сделал единственное, что мог — забился в дальний угол кухни и дрожал. У вошедшего не было лица. Да, это была человеческое существо, две руки и две ноги, на голову накинут капюшон, но там где должно быть лицо крутится вихрь. Как будто маленький смерч вместо головы. Ствол посмотрел в его сторону и вытянулся, увидев цель — Андрей медленно поднял обе руки вверх, так всегда делали в кино. Андрей надеялся, что нечистый, ворвавшийся в его дом тоже смотрел этот фильм.

— Любишь подарки получать на Новый Год?

Оказывается то, что было у него вместо головы могло издавать нормальные звуки. Связная речь и четкий вопрос на который нужно дать правильный и быстрый ответ.

— Да, — сказал мальчик не задумываясь. — Кто не любит новогодние подарки?

Свободной рукой существо полезло в карман и потянуло оттуда ниточку, а на ниточке показалась игрушка. Игрушка, предназначенная для того, чтобы раз в году украшать елку. Стеклянный космонавт улыбался и держал руки по швам.

— На, — сказало существо и протянуло игрушку мальчику. — Возьми солдатика. Мне стишок не нужен.

Андрей взял подарок. Он не мог сдержать дрожь в руке и на секунду коснулся холодной кожи перчатки. Вот сейчас безликий вцепится в него, выдернет его к себе, на середину кухни и выстрелит. Но игрушка все еще была в кулаке и вооруженный человек не стрелял. Он сделал шаг назад не опуская пистолет и опять сунул руку в карман.

— Я сам могу стишок рассказать. Хочешь?

«Всегда отвечай „Да“, когда на тебя смотрит ствол». — подумал мальчик, и кивнул. Вооруженный человек уже вытягивал руку сжатую в кулак из штанин. Сквозь пальцы просыпалось что-то разноцветное и маленькое. Мелконарезаная разноцветная фольга или типа того.

— Конфетти, — сказал безликий. Частицы в его голове ускорились, создавая еще более мощный водоворот. — Люблю конфетти. И стихи, так слушай.

Он начал декларировать, дирижируя себе пистолетом. Каждый раз как ствол целился в него мальчик вздрагивал.

На словах «Никого не мочит» безликий хрюкнул, и Андрей закрыл глаза, но выстрела не прозвучало. Пока звучал стих безликий разбрасывал конфетти в разные стороны, маленькие разноцветные частички покрыли пол почти равномерным слоем, попали на стол, на тумбочку, прилипли к белой дверце холодильника и плавали в мойке.

В коридоре кто-то прошелся и на кухню зашёл еще один человек без лица. Они были похожи как близнецы, даже одинакового роста, только капюшоны цветом отличались и у этого было маленькое, почти игрушечное ружье вместо пистолета.

— Что делаете?

— Чай пьем.

— Ну ладно. Я там бабку посыпал, если что. И записку оставил.

— Что написал?

— С Новым Годом, крошка.

Они хрюкнули почти одновременно, как два сошедших с ума поросенка. Сейчас они возьмутся за оружие и пойдут в свою поросячью школу расстреливать свиней, всех кто попадается на дороге. Красных свиней, фашистских свиней, еврейских свиней, старых и молодых хряков, свиней и поросят — пока хватит патронов.

Они хрюкали только им двоим понятной шутке и смотрели на мальчика, все больше и больше вжимающегося в стену. Он уже понимал, что доживает на этом свете последние секунды. Что он больше не увидит мать и отца. Что не вырастет и не купит мотоцикл. Он не будет на нем возить по улицам ночного города красивую девочку и у него не появятся крутые друзья. И последнее, что он слышит это хрюкающий смех двух безликих детоубийц.