Бонусные рассказы к сюжету книги Ремесленики Душ 2

Преступление

Поездка в госпиталь, а затем к часовщикам утомила меня, но для осуществления плана требовалась ещё одна остановка, причём без охраны, так как моя покупка там будет слишком явной и меня могут раскрыть.

— Вилли, заедем пожалуйста в ближайшую аптеку, — как можно более спокойным тоном попросил я.

— Зачем? — удивился Фрэнк, — у нас есть все необходимые медикаменты в имении.

— Этих, слишком мало, — я сделал смущённый вид, чем вызвал сначала недоумение, а потом смех обоих, когда по моему крайне смущённому виду и отказом сказать, что нужно купить, до них дошло, зачем мы туда на самом деле едем.

Подкалывая меня, они попытались последовать за мной, когда мы подъехали к дому, на первом этаже которого висела знакомая вывеска в виде чаши обвитой змеей.

— Подожди меня на входе, я стесняюсь, — попросил я охранников, вызвав ещё больше смеха.

Внутрь я зашёл быстро, так как времени было в обрез, они в любой момент могли зайти и проверить, всё ли тут в порядке.

— Добрый вечер, слушаю вас?

За деревянной стойкой, на которой расположилось множество стеклянных банок, пробирок, бумажных свёртков, стоял старик с пышными бакенбардами и абсолютно лысый — это сразу бросилось мне в глаза.

— Мне нужно снотворное и предохранительные колпачки, — на одном дыхании выпалил я.

Его седые брови поднялись вверх и он осторожно заметил.

— Вы же знаете сэр, что изнасилование карается смертной казнью?

Я тут же смутился ещё больше, действительно, моя просьба в совокупи выглядела странной.

— Снотворное для меня, — замялся я, — колпачки в прочем тоже.

Он мягко, с пониманием улыбнулся и повернувшись к стеллажу за собой, достал два свертка в коричневой плотной бумаге и положил на прилавок.

— Думаю этот препарат вам подойдет лучше всего сэр. Инструкции по пользованию, внутри обоих свёртков. С вас двадцать крон.

— Мистер, — я прикинул по весу свёрток со снотворным, удивившись такой высокой ценой, но не спорить же сейчас с ним, когда за твоей спиной тайная полиция, — дайте мне больше снотворного пожалуйста, я нечасто выхожу из дома. Боюсь этого мне хватит ненадолго.

Он удивлённо посмотрел на меня, но пожав плечами и с непонятной мне улыбкой, достал ещё пять свёртков.

— На сколько порций это получится? — уточнил я, всё ещё не понимая его усмешки.

— На год точно хватит сэр, даже при каждодневном применении.

— «Должно хватить на всех, это ведь будет разовая акция, — прикинул я в уме количество работников и охраны в доме».

— Отлично, сколько всего? — вслух спросил я.

— Гинея.

Я достал из кармана монету и протянул ему, снова поразившись дороговизне обычного снотворного.

— Спасибо, до свиданья, — я приподнял шляпу, поворачиваясь к двери и пряча снотворное в карманы пальто, оставляя в руках только свёрток с колпачками.

— Всего хорошего сэр.

На выходе, увидев свёрток у меня в руках с синей каёмкой, Фрэнк лишь многозначительно хмыкнул, но видимо тема себя исчерпала, поскольку в машине они уже не веселились так, как при подъезде к аптеке. Впрочем, это было мне на руку, в тишине можно было обдумать дальнейшие шаги в осуществлении своего плана.

Для чего вообще я решил ввязаться в такое опасное и явно предосудительное предприятие? Всё потому, что я хоть и недолюбливал генерала за его отношение ко мне и эти бесконечные тренировки, но все мои попытки возненавидеть, заканчивались ничем. Трудно ненавидеть человека, который несмотря на ужасающую боль ведет себя так, как будто с ним всё в порядке, да к тому же тратит время на моё обучение, словно найдя в этом для себя какой-то смысл. Его сила воли, стремление к цели — вот каким человеком я хотел бы стать сам, так что план по тому, чтобы не умерщвлять его на благо империи, а приживить ему специальный протез — вот что я придумал во время последней совместной тренировки по стрельбе. Я читал ранее в трудах гения ремесла, что опыты по переносу части души в протез этого же человека были и раньше, просто очень часто они заканчивались отторжением пропущенной через ремесленника души с его изначальной аурой — в этом была главная проблема такой пересадки, так как нужно было при поглощении души человека так минимально на неё воздействовать, чтобы при обратном переносе в протез не вызвать противорезонанса, который убьёт подопытного. Я понимал, что очень сильно рискую, но ничего не мог с собой поделать, мне хотелось не только приживить протез ноги генералу, сделав его неотличимым от настоящей части тела, но и доказать самому себе, что такие сложные задачи мне по плечу.

Конечно же я отлично понимал, что с таким количеством охраны в поместье, и постоянно мельтешащими слугами у меня мало шансов вынести генерала незаметно. Поэтому я и планировал подсыпь незаметно снотворное во всю вечернюю еду, а сэра Горна вынести в западную часть парка, чуть ближе к ограде, где я нашёл тайную, но всегда запертую калитку. Она была так искусно замаскированную плющом забора, что никогда бы не нашёл её, если бы тщательно не изучал всю ограду западной части парка, наиболее удалённую от маршрутов охраны дома. Ведь ещё не зная о её существовании, я планировал возможность перетащить через высокий забор совсем не лёгкую тушу генерала. Так что её находка, стала для меня просто императорским подарком, ведь в противном случае пришлось бы использовать сложную систему блоков, других способов, в одиночку, не повредив при этом спящего человека, переместить его в экипаж за стеной, я не видел.

Сам экипаж я нашёл просто — передав записку с чеком Марте, я попросил Джона приобрести мне повозку с лошадью. Нанимать посторонних для этого я не решался, ведь странной будет моя просьба для кэбмэна подождать возле ограды парка, рядом с дворцовым комплексом, а затем вытащить через неё человека. Явно он либо сразу повезёт меня к ближайшему полисмену, либо сделает это потом. Конечно же, после операции всё это и так вскроется, но я не хотел подставлять инженера и доктора, поскольку без них в этой операции было мне не обойтись. Гнев же учителя и тайной полиции я панировал перенести целиком на себя, а в том, что он последует, я ничуть не сомневался, но по другому не мог поступить — это было против моей воли и желания справедливости. Такие слова может быть звучат эгоистично и глупо, но сберечь достойного человека для имперской короны — я видел в этом больший смысл, чем в превращение его души в один из механизмов корабля.

Размышляя над планом я не заметил, как мы приехали, только оклик Фрэнка заставил меня вскинуться и посмотрев по сторонам понять, что мы дома. Умывшись и отделавшись от Элизы, я поспешил спрятать пакеты со снотворным, комната полностью убиралась слугами, так что единственное пыльное место, которое я нашел — в голове шлема одного из доспехов, что украшали коридоры дома. Понадеявшись, что если его изнутри не мыли раньше, то не будут и сейчас.

Оставшиеся недели до операции пролетели очень быстро, моё волнение становилось всё сильнее и этому не помогало ничего. Даже когда удалось однажды вырваться и встретиться с Дженни, чтобы уточнить некоторые детали о протезе, убедившись, что пока всё идёт как запланировано. Правда, в этот раз пришлось врать и изворачиваться, чтобы охранники не увидели то, чего я заказал у инженеров, если бы они увидели, что это правая нога, естественно у них возникли не хилые такие подозрения.

Механиком кстати, своенравная девчонка оказалась отличным, я хоть и не был специалистом в этой области, но хоть и незаконченный, но отлично работающий и сделанный точно по моим запросам прототип протеза, который я успел подержать в руках, убедил меня, что я не зря доверился ей. К тому же дав разрешение использовать в его создании собственные идеи, я лишь воспламенил её энтузиазм этим проектом, а подтвердив, что она может использовать те материалы, которые посчитает нужными, я подлил ещё больше масла в топку её творческого порыва. Всё это настолько воодушевило её, что девушка пообещала предоставить мне протез, лучше которого не видела в своей мастерской, у меня выбора всё равно больше не было, так что пришлось ей верить на слово.

Ведь вообще, весь мой план был сплошной авантюрой, чем больше я в него погружался, тем больше понимал, какими белыми нитками всё шито. Стоило только в одном месте засветиться чуть больше и привлечь к себе внимание, вся операция тут же бы накрылась медным тазом. Я не знаю каким чудом смог продержать всё в тайне до самого последнего момента, когда вечером перед ночью операции прокрался на кухню и щедро высыпал снотворное не только во все блюда, но и питьё для слуг и охраны. Результат своей преступной деятельности я узнал потому, что зашедшая ко мне Элиза успела только вкатить в комнату столик с едой, а затем рухнула на пол. Полностью одетый, я уложил её на кровать, а затем выглянул из комнаты: в обычно людных коридорах было такое впечатление, что произошло массовая резня, тут и там вповалку лежали люди.

Сделав удивлённый вид, если встречу кого-то навстречу, я пошёл в комнату к учителю и убедившись, что он выпил своё любимое красное вино перед сном, также спит на кресле, уронив фужер на пол, как и его служанка, спавшая рядом на полу.

— «Не думал, что снотворное будет таким сильным, — в который раз поразился я тому, что люди засыпали там, где их настигло действие препарата, — думал захотят спать и лягут на кровати».

Переступая через слуг, я добрался до комнаты генерала, ему я специально насыпал снотворного больше, так как не зная его действия, думал, что он может проснуться, когда я потащу тело.

— «Тяжёлый, — сморщился я, когда приподнял и положил его себе на спину, оставив ноги волочиться по полу, — спасибо вам генерал за тренировки, если бы вы знали, на что они пойдут».

Поскольку я боялся, что внешнее кольцо охраны могло не есть с кухни, то пришлось тащить тело не по освещённым дорожкам парка, а по кустам, ругаясь про себя, когда лишённые листвы острые ветки, царапали тело и ноги. Мне показалось прошла целая вечность, когда с тяжёлым дыханием и гулко бьющимся сердцем я прислонил тело военного к ограде, а сам стал подбирать ключи к замку калитки. Связку их я давно приметил у старшего охраны, которую и снял сейчас со спящего в комнате поварихи, заснувшего в весьма красноречивой позе над женским телом. Чтобы он не раздавил женщину собой, пришлось даже «разлепить» их и уложить рядом, мысленно попросив прощенья у обоих.

Подошёл пятый ключ, так что возликовав, я открыл калитку и выглянул в проулок — никого. Закрыв её за собой, я прошёл по тёмному переулку на дорогу и позвал Джона, который ждал меня в условленном месте. Он конечно удивился, когда я попросил его подождать меня, но виду не подал, когда я сам сел на козлы, и уехав ненадолго в проулок, вернуться оттуда с виднеющимся внутри другим человеком. Приказав ехать по указанному адресу, я ещё долго успокаивал своё дыхание, так как таскание тяжёлого тела сильно сбило его.

Хорошо ещё, что мы подъехали к чёрному ходу и отпустив ненадолго Джона я прошёл через открытую для меня дверь и найдя доктора, попросил помочь мне. Взявшись за подмышки и ноги, мы совместными усилиями выгрузили тело генерала и с трудом затащили его внутрь.

— И зачем это вам понадобилось? — который раз спрашивал меня за сегодня доктор Хоккингс, когда мы раздели генерала и он поцокал языком, увидев синюшного цвета ногу, ниже колена.

— Именно поэтому доктор, — я хоть и сам впервые увидел, насколько была запущена рана генерала, но ещё раз утвердился в мысли, что поступаю верно, — решил, что империя будет лучше, если генерал останется жить.

— Странные рассуждения для человека твоего возраста, — переговариваясь, он не забывал о деле, переодеваясь в белый халат и протягивая второй такой же мне. На мой удивленный вопрос, он спокойно ответил.

— Мне нужен ассистент, или ты думал на меня одного взвалить всё это?

Я скрестил с ним взгляд, но время было против меня, так что я взял халат и стал переодеваться. В конце концов я не работу палача буду делать, а доктора.

— Кстати, я посмотрел протез, который мне доставили, — он доставал из железного бокса инструменты и раскладывал их рядом с собой, — и не понял назначение тонких золотых нитей.

— А-а-а, — я махнул рукой, — я сказал механику, что хочу попробовать сделать ногу живой, вот она и решила добавить от себя немного, якобы для сращивания их с нервами, это же невозможно, так что просто не обращайте внимание.

Недолгая тишина в ярко освещённой операционной прервалась его неуверенным голосом.

— Ну, вообще-то, такое возможно.

Я широко открыл глаза и повернулся к нему.

— В смысле?

— Ну такое возможно, срастить его нервы с золотыми нитями, они гиппоаллергены, так что не должны вызвать отторжения или омертвения потом тканей.

Я ошарашенно на него посмотрел, о таком я даже не думал.

— А как ты иначе хотел сделать его ногу живой? — продолжил он, не обращая внимание на моё ошеломление, — я никогда не слышал о такой возможности.

— Этого вам доктор лучше не знать, — твёрдо ответил я, — если за операцию вы можете лишиться лишь работы, то за эти знания, возможно и жизни.

— Какое снотворное ты ему дал? Пульс слишком нитевидный, — не стал он спорить со мной, ощупывая тело пациента.

— Не знаю, — смутился я, — но оно оказалось очень сильное, слуги заснули там, где были.

Я поймал на себе ещё один острый взгляд, но тем не менее проворчав что-то под нос, он продолжил готовиться к операции.

— Что стоишь, иди сюда, — приказал он, показывая на места крепления стола, явно намекая закрепить мне там генерала, — я боюсь ему вкалывать морфий, так как не зная о данном тобой препарате, придётся его закрепить, если он вдруг очнётся от боли.

Не знаю, что за препарат дал мне тот аптекарь, но генерал не очнулся даже тогда, когда доктор достал пилу и приступил к отрезанию ноги. Так как мы лишь примерно представляли уровень заражения, то пилили сразу по бедро, тем более, что протез был сделан с учётом именно этой длины. Ничего не поделать, таковы были издержки плана, и мы отпилили больше, чем надо было в текущий момент.

— «Боже, я в тебя никогда не верил, но надеюсь ты меня простишь за это, — тихо произнёс я подобие молитвы, хотя слабо верил в её эффективность, а также то, что к кому я обращался, вообще мог не существовать».

— У тебя чувствуется навык, — удивился доктор, когда я стал ассистировать ему, — учился раньше на врача?

«Скорее уж на палача».

— Это тоже вам лучше не знать, доктор Хоккингс, — вслух ответил я, вызвав его очередное недовольное покачивание головой.

— Сколько у нас времени? — спустя три часа спросил он у меня, когда закончил со сращиванием нервов.

— Ещё максимум час-два, — прикинул я смену охраны, а также время, чтобы довести генерала назад, — и то, если вы повезёте нас назад на моём экипаже, а я закончу свою работу по пути.

— Ты так сможешь работать? — удивился он.

— Придётся, иначе всё ранее проделанное, станет бесполезно, — я сам был не в восторге от затянувшейся операции, но выбора не было, ведь если Дженни и доктор оказались правы, то моё сращивание душ ляжет на более благодатную почву и нога может слушаться ещё лучше, чем я задумывал это раньше.

— Хорошо, тогда зашиваем и едем, я потом вернусь и сам уберу операционную к приходу сестёр, — решил он и склонился к месту сочленения протеза и ноги, который поражал своей золотой каёмкой и качеством выделки кожи ниже. Мы то знали, что золотая не только кайма, но и вообще вся его внутренняя часть, там, где тело будет соприкасаться с протезом. Дженни не создавая ранее подобного, много прочитала о протезировании и всех существующих методах их создания, а также проблемах с ними связанных, так что решилась подстраховаться, тем более карт-бланш на используемые материалы у ней был.

— Всё, закончили, — наконец он перевёл на меня уставший взгляд и отошел от стола, — мой его, переодевай и поехали.

Провозившись ещё полчаса, чтобы привести тело пациента в относительный порядок, мы погрузили его в экипаж, затем я отпустил Джона, дав ему гинею, приказав молчать и не показываться из дома ближайшие дня три, затем устроился рядом с телом, а доктор сел на место кучера.

С его тихим возгласом.

— Пошла.

Я откинулся на сиденье и закрыл глаза, никогда не думал, что буду делать подобного уровня вмешательство в чужую душу вот так, трясясь по колдобинам и выбоинам дороги, но ныть сейчас точно не было времени, путь занимал час-полтора, так что за это время мне нужно было закончить и свою работу.

Аура генерала сначала остро кольнула меня, когда я осторожно прикоснулся к ней, но «опознав» знакомые колебания, тут же допустила меня к себе. Я привычно стал присасываться своими щупами ауры к чужой душе и делал их количество всё больше и больше, пока не стало казаться, что наши ауры слились воедино, только после того, как я помощью паинита убедился, что нужный уровень синхронизации достигнут, впервые потянул на себя его энергию. Поскольку сопротивляться было уже нечему (наши души почти слились воедино) я медленно, но по капле от каждого отростка, стал перекачивать его духовную энергию себе, сразу же стараясь не влиять на ту, что попала ко мне. Одновременные манипуляции с чужой и своей душой оказались настолько сложны, что через двадцать минут такой работы, я едва не терял сознание от обрушившихся на меня усилий. Сдерживать одновременно то и другое, при этом моё тело вздрагивало и тряслось на плохой дороге, оказалось через чур сложно.

Когда поглощённая энергия его души во мне стала чуть резонировать, в сердце прокрался страх, я оказался на грани краха всего что задумал! Запаниковав, я едва не оборвал слияние, которое наверняка убило военного и сильно бы ударило по мне откатом.

— Ты как там? Светает уже! — голос доктора плетью ударил по нервам, заставив пронестись перед глазами образы всех тех людей, которых я вольно или невольно сделал своими соучастниками, если всё провалится, накажут не только меня, но и их! Я не мог допустить подобного!

С силой сжав зубы, я усилием воли отогнал охватывающий меня страх и сосредоточился, ещё можно было поправить дело.

— «Пожалуй хватит, — я посмотрел на уровень текущей души генерала и решил, что оставшегося количества хватит для её регенерации, — пора заняться протезом».

В тетрадях ван Червиваля были лишь общие указания, как нужно проводить закачивание души в механизм, который требовалось «условно очеловечить». Никаких подробностей там не было, но тем не менее этой информации хватило, чтобы медленно и не допуская резонанса в накопителях, по капле, сливать его душу в протез.

— Куда ехать? — голос доктора едва не нарушил мою сосредоточенность, поэтому я сквозь зубы сказать править к Вудд стрит, повернув в переулок сразу за парковой зоной.

Едва работа по заливке души в протез была закончена, я посмотрел на результат и едва не застонал от отчаянья! Моя минутная слабость во время паники, дала о себе знать и слабенький противорезонанс, который я тогда допустил, сейчас не давал двум аурам из протеза и души тела слиться воедино. Отростки с обоих аур соприкасались, но не найдя «своего» тут же разрывались.

— «Слабак! Загубил дело! — ко мне снова начала подкрадываться паника, но в этот раз я быстро задушил её на корню, и так прошлый раз напортачил, поддавшись ей».

— «А что, если поставить буфером между ними нейтральную ауру? — внезапно среди сотен мыслей о том, как же поправить дело, я вычленил одну, которая базировалась на трудах другого практика переселения душ».

Вспомнив некоторые выдержки из трудов дер Хольца, я нашёл их очень похожими, когда ему нужно было хоть как-то срастить две абсолютно чужеродные ауры, в моём-то случае это различие было минимально! Нужно было по пробовать!

Щедро выделив часть своей ауры, я подготовил её в внедрению в чужой организм, минимизировав своё влияние на неё, я словно портной заплату, поместил её буфером между аурой протеза и душой человека, затаив дыхание, стал смотреть через камень на получившийся результат.

Отростки с обоих сторон потянулись к «заплатке», осторожно соприкоснулись с ней и затем, словно распробовав, радостно слились воедино, причём сразу с обоих сторон. Пот, который выступил у меня по всему телу, пока я стараясь не дышать, наблюдая за этим действом, стал заливать лицо. Вытерев лоб платком, я снова посмотрел через камень, чтобы ещё раз убедиться, что ауры теперь срослись и предо мной цельная душа человека, пусть и с нейтральной аурой «заплатки» на месте стыка, которая огромным тёмно-зелёным куском выделялась на фоне всей остальной гармонии — главное ведь всё сработало!

— Стоять! Немедленно! — голоса снаружи, а также раздавшиеся вслед за ним громкие трели свистков полиции, заставили обратить на себя моё внимание.

— Погоня! — голос обернувшегося ко мне доктора был встревожен, — похоже твою диверсию обнаружили.

— Доктор, — я тут же привстал с места и стал перебираться к нему вперед, — поворачиваете на ближайшем перекрёсте, я чуть приторможу, а вы прыгайте. Нельзя, чтобы вас поймали!!

— Я это знаю, лучше тебя, — съязвил он, тем не менее отдавая мне вожжи и готовясь к жёсткому приземлению, сдвинулся при этом вправо.

Поворот, толчок, лёгкий крен повозки и вот я уже один. Через два квартала, когда дорогу мне перерезали два парокара и лошадь встала перед ними, я отпустил вожжи, дело было сделано.

Через секунду чужие руки выдернули меня из козел и изрядно помяв, бросили на мостовую.

— Сэр, он здесь, но без сознания! — радостный голос оповестил округу, спустя несколько секунд.

Лёжа на мостовой, лицом в грязи и нечистотах, я думал о том, сможет ли тайная полиция вычислить доктора и Дженни, и по всему у меня выходило, что да. Мои первые поездки были с Вилли и Фрэнком, а также ещё пятью другими полицейскими, так что стоит потянуть за эти ниточки, как весь клубок распутается.

— «Ну и что, — спокойно думал я, не обращая внимание на запах меня окружавший, — вина всё равно целиком на мне, надеюсь доктор успеет скрыться, а Дженни вообще тут не причём, я в тёмную её использовал, как и Джона».

— Поднимите его, — надо мной раздался такой знакомый голос, что захотелось сильнее вжаться в мостовую и просочившись сквозь неё, остаться в земле навсегда. Моим мечтам не было осуществлено сбыться, поскольку в четыре руки полицейские, словно пушинку подняли меня с земли и представили взгляду сэра Артура.

— Доброе утро Рэджинальд, — тоном, совсем не добрым, поприветствовал меня он, — нам предстоит с тобой долгий разговор.

Я тяжело вздохнул и посмотрел на небо. Смог, сгустившийся ещё плотнее, чем обычно и не пропуская ни лучика солнца, выпустил из себя снежинки, которые кружась и падая вниз, оповещали всех о скором начале зимы.