Большое путешествие в Древний Египет

Петуля, как обычно, маялся. У окна надсадно гудела муха.

– Ж-ж-ж-ж…

– 3-з-занятия, – распиналась Карга, – з-з-знания…

В шестом «а» шел классный час.

С минуту Петуля вдумчиво смотрел на муху, потом, изловчившись, молниеносно схватил ее, и на лице у него появилась счастливая улыбка.

– Обяз-з-зательно… наказ-зание… – зудела у доски классная.

– Ж-ж-ж… – билась в кулаке муха.

Ладонь вспотела. Петуля отправил муху за шиворот сидящей впереди Кати Волосюк. Но Геракл этого даже не почувствовала. Она отключилась от мира по всем правилам аутотренинга.

Спиноза перелистнул под партой страницу. Его глаза с немыслимой скоростью бегали под очками:

«…Древние египтяне называли свою страну Та-Кеме, что означает «черная земля». В дальнейшем за этими землями закрепилось греческое звание Айгюптос…».

– А ты, Петуля, что на Волосюк уставился, как сфинкс на новые ворота? – прогремел над самым Витиным ухом голос Карги.

Спиноза вздрогнул. Книжка захлопнулась и с громким стуком упала на пол.

– И ногами вот стучишь! – продолжала обличать Марь Иванна.

– Это не я, – обиженно пробасил Петуля. – Как что – так сразу я!

Но Карга уже набирала обороты.

– И ты, Волосюк, туда же! – переключилась она на Геракла. – Хоть бы мысль какая в глазах мелькнула! Волосюк! Ты катишься по наклонной плоскости!

Катя вынырнула из медитации, вскочила и бойко затараторила:

– Наклонная плоскость, Марь Иванна, находится под углом к ненаклонной плоскости. И тело по ней катится с разбегом. То есть, я хотела сказать, с ускорением!

Класс грохнул.

Геракл с удивлением огляделась по сторонам.

– Разве неправильно, Марь Иванна? Ой! – Катя подпрыгнула. Из-за ее воротника вылетела большая зеленая муха и с громким жужжанием устремилась к Карге.

– Безобразие! – взвизгнула классная. – Немедленно убери насекомое, Волосюк!

– Это не Волосюк! – донесла Буланова. – Это Петулина муха. Он ее подсадил! Я сама видела!

– Что ты видела?! – возмутился Петуля. – Как читала свои гороскопы, так и читай. Нечего на меня эту муху вешать! Из кого вылетела – того и муха!

– Прекрати базар, Петуля, и немедленно уничтожь насекомое! – приказала Карга. – Муха – переносчик инфекции! Возможно, Волосюк уже инфицирована…

Петуля хлопнул Катю по плечу.

– Слышь, заразная, можешь завтра в школу не ходить!

– Пересядь от Волосюк, Витя, – Марь Иванна заботливо склонилась над Спинозой. – Она была в контакте с мухой.

Спиноза сделал сложное движение, пытаясь приподняться и одновременно подгрести к себе ногой увесистый том. Лицо Карги разгладилось. Она наклонилась и благоговейно подняла книгу с пола.

– Посмотри, Петуля, какие толстые произведения носит с собой твой одноклассник. А тебе лишний учебник взять лень.

– «За-гад-ки… стра-ны… пи-ра-мид», – вынужден был прочесть Петуля.

– И какие же там загадки, в этой самой стране пирамид, Витя? Расскажи товарищам, – предложила Марь Иванна. – Раскрой нам свои знания.

Спиноза смутился.

– Видите ли… – он поправил на носу очки. – В Древнем Египте было много загадок. Право, не знаю, с которой и начать…

Он поднял глаза к потолку и увидел сидящую на нем муху. Она деловито потирала лапки.

– Вот эту муху, например, египтяне ни за что бы не стали уничтожать…

– Конечно, – согласилась Карга. – Дикая нация. Кочевники. Никакого представления о гигиене.

– Напротив, – оживился Спиноза. – Они прекрасно разбирались в медицине. И, простите, Марь Иванна, никогда не были кочевниками. Просто египтяне обожествляли многих животных, птиц и насекомых. Они считали их священными. В частности…

Геракл почесала шею:

– Что же мне теперь, на эту муху молиться, что ли?

Витя хотел ей ответить и развить мысль, но не успел.

Петуля горделиво расправил плечи и поднялся во весь свой рост:

– А я что говорил, Марь Иванна? А вы «Петуля, Петуля»! А он что? Только эту муху увидел, тут же просек: не простая она. И дрессируется так спокойно. Богиня, блин, одно слово!

Карга опасливо покосилась на потолок. Муха выразительно посмотрела на нее и кивнула.

– А как же… гигиена и антисанитария? – пролепетала классная.

Геракл поиграла бицепсами.

– Надо ее освободить, – рассудила девочка по справедливости. – Тоже жить хочет.

Буланова неуверенно переводила взгляд со Спинозы на муху и на Каргу.

– Весной всегда птиц выпускают на волю, – наконец промямлила она. – А муха… Она тоже с крыльями…

Марь Иванна задумалась. Но раньше, чем она успела подобрать контраргумент, ее губы сами собой произнесли:

– С точки зрения экологического воспитания школьников…

Геракл, не давая ей договорить, радостно подбежала к окну и распахнула створки.

Все замахали руками. Муха совершила под потолком круг почета и вылетела навстречу свободе. Громко зажужжал звонок.

Не отрывая глаз от телевизора, Геракл чистила картошку.

Молоденькая дикторша улыбнулась с экрана миллионам телезрителей и зачастила:

– Начинаем вечерний показ телесериала «Осирис и Исида», – она заглянула в свои бумаги, – любезно предоставленного нам «Тот-арт компанией». Краткое содержание предыдущих ста восьмидесяти трех серий. Богиня плодородия, воды и ветра Исида выходит замуж за сына Геба и Нут – Осириса. Счастье молодой четы кажется безмятежным. Однако родной брат Осириса, коварный бог пустыни Сет, страстно влюбленный в Исиду, хочет отнять ее у мужа. Его супруга, Нефтида, исподтишка мстит своей сопернице и родной сестре Исиде. Осирис уезжает в командировку… Предлагаем вашему вниманию сто восемьдесят четвертую серию фильма.

…Приятной наружности молодой человек с ослиной головой сидел, закинув ногу на ногу, в роскошно убранной гостиной и курил сигару. Пепел он небрежно стряхивал на носок ботинка.

– Опять куришь, – сварливо сказала Нефтида, входя в комнату и морщась от дыма. – Сколько раз я просила тебя не курить в помещении. Или хотя бы открывать окна.

Сет и ослиным ухом не повел. Он набрал полные легкие дыма и старательно выпустил его в сторону жены.

– Оставь меня в покое. Я работаю, – проворчал Сет.

– Ха, – презрительно хохотнула Нефтида. – Он работает! Можешь рассказывать эти сказки своим прихлебателям. Посмотри, как устроились другие боги. У них есть все. А что у нас? – она обвела рукой позолоченную мебель и фрески на стенах. – Сплошная пустыня.

– Тебе все мало, – злобно заметил Сет, вставая и нервно расхаживая из угла в угол. – Ты вышла за меня ради денег! Ради богатства!

– Да, именно так! – с вызовом отозвалась женщина. – А что еще ты можешь предложить? Ум? Красоту? Обаяние? Посмотри на себя, урод!

Сет помассировал пальцами виски.

– О Амон! – патетически воскликнул он. – И это благодарность за все, что я для нее делаю! Когда мы расписывались, я надеялся, что будем жить, как нормальные боги. А ты превратила мою жизнь в преисподнюю! За три года нашего брака ты стала отвратительной скандальной бабой!

Лицо Нефтиды исказилось от гнева.

– Я знаю, что ты ко мне равнодушен. И догадываюсь, кто в этом виноват. Проклятая Исида! В ее присутствии ты ведешь себя просто неприлично!

– Ах, оставь эти намеки! Ревнивая дура! – Сет в изнеможении испарился.

Нефтида нервно подошла к бару и плеснула себе виски.

– Вот так всегда, – с обидой сказала она. – Никогда не поговорит по-божески. Не даст высказать, что накипело.

Дверь отворилась. В баснословно дорогом вечернем туалете в комнату бесшумно вплыла Исида, сияя солнечным диском между рогами на голове.

– Здравствуй, сестра, – приветливо сказала она. – Как давно мы с тобой не виделись.

– Да, я даже успела соскучиться, – фальшиво улыбнулась Нефтида.

Женщины приложились друг к другу щечками. Жена Сета двумя пальчиками пощупала ткань, из которой было сшито платье сестры:

– Какая прелесть! Это от Версаче или от Диора?

– Представь себе, отечественное производство. Купила в Мемфисе, и совсем недорого, – похвасталась Исида. – Сет дома?

Нефтида нахмурилась:

– У тебя к нему какие-то вопросы? Нет его, испарился. В пустыню. Устраивает там бурю.

Исида побледнела и заломила руки:

– Ах! Мой бедный муж! Его путь в Азию пролегает как раз через пески. Я так волнуюсь, так волнуюсь, как бы с ним чего-нибудь не случилось.

– Ну что с ним может случиться? – с досадой спросила Нефтида. – Он же бог.

– О, не говори так, сестра! – Исида прижала руки к груди. – Сердце подсказывает мне, что все эти командировки добром не кончатся… Представь, в прошлый раз Осириса чуть было не съели! И ему пришлось срочно отучать дикарей от людоедства. Муж всегда взваливает на себя чужие проблемы. В конце концов, почему он должен все решать за смертных? Ну, перестали они пожирать друг друга, пускай сами позаботятся об иной пище. Так нет же, Осирис научил их сеять ячмень и – как это?– полбу. Выращивать виноград и делать вино. Выпекать хлеб… Сейчас, кажется, налаживает производство пива. Больше того, он лечит этих несчастных!

Нефтида поджала губы:

– Я ни за что не позволила бы Сету заниматься такой ерундой. Подумай сама: твой муж может подхватить какую-нибудь заразу и принести ее в дом… Кстати, мне уже теперь не нравится цвет его лица. Какой-то Осирис стал землистый, зеленоватый…

– Слишком много работает, – вздохнула богиня плодородия. – А насчет людей ты не права. Пусть лечит их на здоровье. Подумай сама, они ведь как дети, и мы, боги, должны поднимать их до своего культурного уровня.

Нефтида хотела ответить, но в это время раздался резкий телефонный звонок.

– Алле? Нет его, – отозвалась хозяйка. – Да, в пустыне. Когда будет – неизвестно. Да что ты, Ра! Заходи так, попросту. Мы тут с Исидой одни скучаем. У нее тоже муж в командировке.

Она повесила трубку и подсела к зеркалу.

– А этот Ра ничего, – проворковала жена Сета. – Хоть и в возрасте…

Исида скромно потупилась.

– Но у него такие проблемы с дочерью, просто ужас какой-то, – Нефтида провела по губам помадой. – Говорят, она ему так хамит… Поэтому стоит жара: бог солнца, когда расстроен, совершенно не владеет собой. – Она поднялась и плавной походкой подошла к кондиционеру. – Ну вот, теперь немного прохладнее… А еще ходят слухи, что Тефнут сбежала… Не помню, с кем… Не то с Шу, не то с Тотом… Куда-то на юг… Ой! – спохватилась вдруг Нефтида. – Ты в таком платье, а я по-домашнему. Пойду, пожалуй, переоденусь к ужину.

И она застучала каблучками по лестнице, подымаясь на второй этаж. Исида нажала кнопку пульта. Полилась нежная музыка. Богиня прошлась по комнате, посмотрела на фрески родителей, вздохнула, приблизилась к кушетке и прилегла в картинной позе.

– Осирис… – прошептала она, прикрывая глаза. – О, где же ты?

Слезинка скатилась по ее нежной щеке. Исида всхлипнула и задремала.

В комнате немедленно материализовался Сет. Выразительными ослиными глазами он не отрываясь смотрел на богиню. Потом в порыве чувств опустился на колени возле ее ложа.

– Исида, я обожаю тебя!

Исида вздрогнула и проснулась.

– Что ты, Сет? – испугалась она. – Не прикасайся ко мне! Я замужем!

– Брось! – бог пустыни принялся пылко целовать ей руки. – Брось своего Осириса! Стань моею!

– А что вы намерены делать со мной? – раздался злобный голос.

На верхней ступеньке лестницы стояла Нефтида с короной на голове и в богатом платье…

Нож выпал из Катиной руки. Уши Сета безвольно повисли. Раздался звонок в дверь.

– Открыто! – прокричала девочка, не отрываясь от экрана.

Поползли титры.

– Привет! – Спиноза взглядом ученого окинул ведро чищеной картошки. – Вы что, гостей ждете?

– Ой! – смутилась Катя. – Я и не заметила… Такое кино интересное! Все так жизненно, знаешь…

Спиноза поморщился.

– Не понимаю, как можно смотреть подобную ерунду. Пошлость и безвкусица. И совершенно ненаучно.

– Почему? – удивилась Геракл. – Это же исторический фильм.

– Обыкновенная мелодрама, – возразил Витя, поправляя на носу очки. – Мыльная, так сказать, опера. К историческим реалиям не имеет никакого отношения. Да и к мифологии, собственно говоря, тоже. Начнем с того, что в Древнем Египте не было телефонов, музыкальных центров, сигар и кондиционеров.

– Ты хочешь сказать, телевизор врет и все это выдумки? – напустилась на него Катя.

– Нет, не выдумки, – авторитетно заявил Спиноза. – Но все было не так, а совсем иначе. Я сейчас как раз увлекся египтологией и провожу небольшой научный эксперимент. В частности, меня интересуют не изученные доселе свойства пирамиды…

– Какие у нее могут быть свойства? – отмахнулась Геракл. – Стоит себе где-то там и стоит. Ты, Спиноза, со своей наукой свихнешься скоро. А жизнь проходит мимо…

– И это ты называешь жизнью?! – Спиноза сурово указал на экран. – Такое псевдоискусство рассчитано на самые невзыскательные умы!

– Это у меня такой ум?! – Катины бицепсы возмущенно перекатывались под рукавами футболки.

– Да, если ты веришь в подобные глупости! – непримиримо подтвердил мальчик.

– И верю!

– Ну и верь! – Спиноза повернулся к дверям. – А я еще хотел тебя на эксперимент позвать!

– Ну и проваливай! – запоздало крикнула ему вслед Катя. – Вместе со своей пирамидой!

Дверь захлопнулась.

Песок скрипел на зубах. Спиноза с остервенением расчищал строительную площадку.

– Ну и пусть смотрит свои сериалы! – обиженно бормотал он. – Я ей еще покажу, где настоящая жизнь!

Вокруг с совочками и ведерками суетилась малышня. Старушки на скамеечке умильно кивали на Спинозу:

– Хороший какой мальчик. Культурный… Благородного воспитания ребенок… Родителям радость-то какая!

Облезлая черная кошка с белым пятном на носу неодобрительно оглядела разоренную песочницу. «Вот так всегда, – подумала она. – Не успеешь присмотреть себе местечко, его тут же захватят другие». Она повернулась и побрела в другой конец двора.

– Вить, а Вить! – дернул Спинозу за штанину боевого вида малыш по кличке Чукигек. – А чего мы строим?

– Пирамиду! – сердито сказал Спиноза.

– Вить, а Вить, а зачем? – продолжал допытываться Чукигек.

– Для эксперимента. Отстань!

– А что такое – эксперимент?

– …Несущие конструкции… – Витя взялся рукой за подбородок.

– А что такое несущие? – не отставал любознательный малыш. – А что такое конструкции?

Взгляд Спинозы просветлел.

– Палки! Мне нужны палки! Побольше и подлиннее! Кто найдет, тому дам потрогать чучело орла!

Малышня врассыпную разбежалась по двору.

– На помойке ищите! – крикнул им вслед Спиноза. – Там есть все!

– Витя, а зачем тебе палки? – Чукигек вернулся первым. – А такая годится?

– Маловата, – и Спиноза небрежно отбросил в сторону скрипичный смычок.

Чукигек исчез и через минуту появился снова:

– А эта? – он протянул Вите смычок от контрабаса.

– Коротковата, – покачал головой Спиноза.

– А может, крышка от пианино подойдет? – с надеждой спросил малыш. – Пойдем со мной, я ее сам не донесу.

– Погоди, – только сейчас спохватился экспериментатор. – Ты где все это взял?

Чукигек небрежно махнул рукой:

– У нас дома таких штучек полно. Еще флейта-пикколо есть. Мама хочет, чтоб я этим стал… как его… Ну, который ребенок умный-преумный и на всех инструментах играет.

– Академиком, – кивнул Витя. – Знаешь, лучше отнеси все это.

– На помойку? – малыш с готовностью подхватил смычки.

– Домой, – строго приказал Спиноза.

– Домой! – высунулась из окна Чукигекова мама. – Лапушка, беги домой! Тебе нужно повторить гаммы!

Чукигек тяжко вздохнул и побрел к подъезду.

– Пирамиду достроить не дадут, – ворчал он, волоча за собой смычки и завистливо поглядывая на других малышей, которые возвращались к песочнице с трофеями.

– Молодцы, – хвалил их Спиноза, сортируя строительные материалы.

Натасканного добра хватило бы на десяток пирамид. Особо ценной добычей оказалась старая раскладушка. Разогнуть бы все эти трубки – и пирамиду до вечера можно построить. Спиноза поднатужился и тут услышал за спиной голос Петули:

– Ты чего мою раскладушку ломаешь?

Витя растерянно поправил очки:

– Разве она твоя? Ее на помойке нашли.

– Моя, – Петуля сплюнул, – и помойка моя, и все на помойке мое. – Он дернул раскладушку к себе.

– А вот и нет! – хором закричали малыши. – Ее из десятой квартиры выкинули.

Спиноза крепче вцепился в алюминиевую перекладину.

– Отдавай, блин! – тянул к себе Петуля.

– Раскладушка принадлежит науке! – не сдавался Спиноза.

– Это наша! – вопили малыши. – Мы ее нашли!

Услышав во дворе шум, Геракл оторвалась от телевизора и выглянула в окно. Петуля теснил Спинозу раскладушкой. Витя отчаянно сопротивлялся.

Катя кубарем скатилась по лестнице. Петуля не успел оглянуться, как оказался на земле. Спиноза лежал рядом, судорожно прижимая к себе спасенный трофей.

– Спасибо, Катя, – сдержанно поблагодарил он, убирая с носа пружину.

– Блин, – простонал Петуля, потирая ушибленные места.

– Вали отсюда, – спокойно посоветовала ему Геракл, поднимая Спинозу вместе с несущими конструкциями будущей пирамиды.

Петуля встал и, прихрамывая, заковылял в сторону.

– Что, отличничка себе кадришь? – крикнул он с приличного расстояния. – Втрескалась небось в этого зануду очкастого!

Спиноза покраснел.

– Что-о? – Катя сделала шаг по направлению к противнику. – А ну повтори, что ты сказал!

– И повторю! – закричал Петуля, спасаясь бегством. – Вы у меня еще увидите, козлы!

– Ну, я пошла, – сказала Геракл, не глядя на Спинозу. И не тронулась с места.

– Еще раз благодарю, – уставясь в песок, отозвался Витя.

– Ну, до свидания, – Катя переступила с ноги на ногу. И посмотрела в небо.

– Все доброго, – Спиноза поковырял носком песок.

– Тренировка скоро, – светским тоном сообщила Геракл непонятно кому.

– Я тоже занят, – Витя поднял то, что осталось от раскладушки, и попытался разогнуть трубки.

Несколько минут Катя смотрела, как он борется с металлом. И наконец не выдержала:

– Давай сюда.

– Что ты?.. Я сам… – пробормотал Спиноза, протягивая ей алюминиевый каркас. – Тут у меня метки…

Через две минуты легкие, полые и идеально ровные трубки были аккуратно сложены около песочницы.

Спиноза утер со лба пот.

– Не знаю, что бы я без тебя делал… Ты извини, я погорячился.

– Я тоже беру свои слова обратно, – Катя смущенно поплевала на запыленные ладони. – Ладно, чего еще поломать, разогнуть? На тренировку я уже опоздала…

Работа закипела. Спиноза бегал вокруг песочницы и отдавал распоряжения. А Геракл могучей рукой сжимала верхушку будущей пирамиды.

– Нет, не так, – мальчик слегка поправил ее кулак. – Тут главное – угол.

– Какой еще угол? – удивилась Катя.

– Наклона, – объяснил Витя. – Это в пирамиде основное. – Он обмотал трубки веревкой. – Ну и, конечно, ориентация граней по сторонам света. В этом отношении нашей песочнице нет равных.

– Ага, – на всякий случай подтвердила Геракл. – Но, может, сделать ее повыше, пирамиду твою? Если ты тут жить собираешься.

Спиноза снисходительно улыбнулся.

– В пирамиде, Катя, не живут. В ней только спят. Вечным сном, – торжественно заключил он.

Девочка побледнела и испуганно отшатнулась.

– А что, кто-то умер? И хоронить будут здесь, не на кладбище? Ой, я лучше пойду…

– Останься, Катя, – тихо попросил мальчик. – Я тебе все объясню.

Геракл в нерешительности остановилась:

– Я еще уроки не сделала…

Она опасливо покосилась по сторонам, но гроба нигде не заметила.

Только из окна Чукигековой квартиры вдруг раздались мощные аккорды басовых клавиш, громкий детский плач и истерический женский крик:

– Ты меня в могилу сведешь, бездарь!

Письма Шампольона брату

. Послание первое

Александрия, 5 августа 1828 года.

Любезный брат мой и друг!

Итак, моя научная экспедиция прибыла в Страну пирамид, и наши корабли «Исида» и «Хатор» пришвартовались в Александрии.

Я поцеловал египетскую землю, впервые ступив на нее после многолетнего нетерпеливого ожидания. И немедля направился в Рашид, более известный как Розетта. На том самом месте, где был найден Розеттский камень, возблагодарил египетских жрецов за надпись, которая сыграла исключительную роль в расшифровке иероглифов.

Много в этих краях необычного. Но более всего поражают воображение гигантские усыпальницы египетских царей. (…) Чем более приближаешься к пирамиде, тем менее заметен наклон ее граней, и кажется, что перед глазами вырастает огромная ровная стена. Если на современного цивилизованного человека эти гигантские сооружения производят столь ошеломительное впечатление, то можно себе представить, какое чувство восхищения вызывали они у древнего египтянина. (…)

Сомневаешься порой, что такое монументальное строение под силу воздвигнуть слабым человеческим рукам. Чудится, будто это огромный каменный сфинкс разбросал свои игрушки перед тем, как лечь отдохнуть на несколько тысячелетий. Но нет, любезный брат мой! Не в беспорядке разбросаны пирамиды по бескрайней песчаной пустыне. Все они построены по строгому плану на левом берегу Нила. Грани фараонских усыпальниц указывают, подобно компасу, север и юг, запад и восток. Стены выстроены под определенным наклоном. Здесь прослеживается какой-то умысел, но что сие означает, для меня пока остается загадкой. Молю Бога, чтобы Он дал мне сил и здоровья разгадать ее.

– Так вот, Катя, – подытожил Спиноза, – загадка древних пирамид не разгадана до сих пор.

– Да уж, – Геракл мало что поняла из витиеватых научных объяснений. – Конечно уж…

– Правда, интересно? – обрадовался Спиноза. – А что такое пирамида как геометрическое тело?

– М-м-м, – неопределенно протянула Катя.

– Вот я недавно прочитал в журнале «Отдохни», какие эксперименты проводил один ученый. Он построил у себя в комнате пирамиду и стал в ней спать. И знаешь, как хорошо высыпался?!

Геракл пожала плечами:

– А меня без всякой пирамиды из пушки не разбудишь.

– Катя, как ты не понимаешь?! – Спиноза так разволновался, что у него запотели очки. – Ученый до этого страдал бессонницей. И потом, он лезвия точил.

– Какие еще лезвия?

– Обыкновенные. Которыми бреются. Как лезвие затупится, он его хвать – и в пирамиду картонную. Назавтра лезвие как новенькое.

В глазах девочки мелькнул интерес:

– Может, ножи так попробовать? Ножницы? А то мы с мамой знаешь как мучаемся…

– И попробуем, обязательно попробуем! – с энтузиазмом пообещал Витя. – Вот только достроим. Ну-ка, подержи опять.

Пока малыши таскали к стройплощадке ящики от ближайшего магазина, каркас был готов. И вскоре посреди двора поднялось странное сооружение. Из окна Чукигековой квартиры раздались звуки бравурного марша. Спиноза удовлетворенно отряхнул колени.

– Ну вот. Можно приступать к эксперименту.

Катя обошла пирамиду вокруг, окидывая работу хозяйским взглядом.

– А куда ножи совать будем? – вдруг озадаченно спросила она.

Тут только Витя обнаружил, что допустил серьезный инженерный просчет.

– Без окон, без дверей! – радостно запищали малыши.

Спиноза смущенно протер очки.

Не дожидаясь распоряжений главного проектировщика, Геракл одним ударом кулака проделала дыру в ближайшей стене. Оставалось только расширить вход.

– Готово! – объявила Катя. – Сейчас ножи принесу и ножницы. Слушай, а пилку маникюрную тоже можно?

– Конечно, – согласился Спиноза. – Только, пожалуйста, побыстрее. Я сгораю от нетерпения.

Но не успела Геракл сделать и двух шагов, как из своего подъезда показался рыдающий Чукигек. В вытянутой руке он нес за хвост черную кошку. Голова ее бессильно моталась из стороны в сторону.

– Не мучай животное! – подскочила к нему девочка. – Садист малолетний! Отпусти!

Чукигек поднял заплаканное лицо.

– Сдохла, – всхлипнул он.

Потрясенные малыши дружно заревели.

– Как это – сдохла? – опешила Геракл. – Она недавно живая была!

Спиноза молча подошел к Чукигеку и осмотрел кошку.

– Пульс не прощупывается, – констатировал Витя. – Дыхание отсутствует. К сожалению, медицина тут бессильна.

– А какая она была хорошая! – запричитал сквозь слезы Чукигек. – Несчастная такая, одинокая… Без семьи, без друзей… Дашь ей котлетку, она так обрадуется… Бедная киска!

У Геракла тоже предательски засвербило в носу. Она чихнула и грустно заметила:

– Такова жизнь. Похоронить бы ее по-человечески…

Глаза у Спинозы загорелись фанатичным желтым огнем.

– Я даже знаю где, – таинственно произнес он. – Вот здесь.

Все посмотрели на дыру в пирамиде.

– А эксперимент как же? – напомнила Геракл.

– Это и будет, Катя, самый настоящий научный эксперимент. Мы похороним ее как фараона! Да что там! Мы похороним ее как кошку…

Малыши перестали плакать. Катя тоже уставилась на Спинозу.

Витя солидно прошелся туда-сюда.

– Видите ли, друзья, в Древнем Египте кошку обожествляли наряду с другими животными. В случае ее кончины в доме объявлялся траур, и все члены семьи сбривали себе брови.

– От горя? – уточнил Чукигек.

Спиноза кивнул:

– Можно сказать и так. Труп покойной увозили в город Бубаст, на специальное кошачье кладбище. Там ее бальзамировали, укладывали в саркофаг. То есть в гроб такой каменный… – Витя немного подумал и пояснил для малышей: – Даже в несколько гробов, вложенных один в другой…

– Как матрешки, – сообразил Чукигек.

– …И хоронили, – закончил Спиноза. – Тащите с помойки гробы!

Усопшая, не подозревая об оказанных ей посмертных почестях, лежала в коробке из-под обуви, мирно сложив на груди передние лапки. Малыши сплели венок из одуванчиков, и Катя заботливо украсила им облезлое тело.

– Накрывать? – тихо спросила она, держа наготове картонную крышку.

– Подождите! – закричал Чукигек и припустил к дому. – Я сейчас!

Его не было довольно долго. Малышам надоело ждать, и они начали потихоньку разбредаться. У саркофага остались только Спиноза и Катя. Наконец, появился Чукигек. Он сжимал в кулаке холодную котлету.

– Положи в гроб, – попросил он Геракла. – Киска их так любила.

Катя скорбно пристроила котлету среди одуванчиков на тощем кошачьем пузе, и крышка навеки закрыла острую мордочку с белым пятнышком на носу.

Спиноза бережно уложил гроб в упаковку из-под радиоприемника.

– Пам-пам-пам-пам, па-ба, па-ба, па-ба-пам… – дрожащим голосом пропел Чукигек.

– Что это с тобой?! – вдруг закричала Геракл, нарушая торжественность момента.

Оркестр перестал играть.

– Где? – испугался малыш.

– Вот именно, где? Где твои брови?

– А, – успокоился Чукигек. – Сбрил. Папиной бритвой. От горя. Пам-пам-ба-пам… – снова загудел он.

– Ну и попадет же тебе, – заметила Катя, укладывая коробку в ящик из-под апельсинов.

Спиноза затолкал саркофаг вглубь пирамиды и двумя дощечками крест-накрест заколотил вход.

– А табличка? – напомнила девочка. – На могилах всегда пишут, кто лежит, когда родился, когда умер…

– Так про покойницу ничего не известно, – растерялся Витя. – Кроме, конечно, даты смерти.

– И про котлеты, – вмешался безбровый Чукигек.

– Этого мало, – возразил Спиноза. – Как ее звали?

– Никак, – вздохнул малыш. – Просто киска.

– Без имени нельзя, – строго сказала Катя. – Пускай будет Васька.

– Катя, но это же мужское имя, – укоризненно заметил Спиноза. – А она была женщина.

– Ну пускай тогда Баська, – не растерялась Геракл. – Так и напиши.

Спиноза задумался. Потом взял картонку почище и начертал на ней красным фломастером, который всегда таскал с собой в кармане:

«Здесь спит вечным сном экспериментальная кошка Баська, которая очень любила котлеты и умерла 4 мая 2011 года. Покойся в мире. Наука тебя не забудет, как собаку Павлова. От безутешных друзей со двора».

В скорбном молчании Геракл стояла у доски. Карга постукивала указкой по столу:

– Ну, Волосюк, мы ждем…

Катя выразительно посмотрела на Спинозу. Он беззвучно зашевелил губами и стал делать какие-то знаки.

– Ага, – Катя взяла мел и начертила прямоугольник.

– Это уже лучше, – ехидно улыбнулась Карга.

Геракл обрадовалась. Кажется, она попала в точку. И уже смелее приписала по углам латинские буквы A, B, C, D.

– Какая способная ученица! – ласково произнесла Марь Иванна, что не сулило ничего доброго. – Только она немножко путает алгебру с геометрией. Какой у нас сейчас урок, Волосюк?

– Ваш, – уверенно сообщила Катя.

– А оценка твоя! – сверкнула золотыми зубами классная руководительница.

В этот момент дверь без стука распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся Чукигек. Двумя руками он с трудом удерживал потрепанный ранец, весь обклеенный картинками от жвачек.

– Что это за явление Христа народу? – важно поинтересовалась Карга.

– Вот, – Чукигек бросил ранец к ее ногам. – Я у могилы нашел.

– У какой могилы? – взревела Карга. – Мальчик, ты хоть понимаешь, куда пришел? В шко-олу!

– А я не к тебе, тетя, – объяснил малыш. – Я вот к нему, – он показал пальцем на Спинозу. – Вить, там твоя пирамида взорвалась.

Спиноза побледнел:

– Как взорвалась?

– Не знаю, – Чукигек поковырял в носу и аккуратно вытер палец о штаны. – Там что-то хлопнуло, и дым повалил. Я прибежал и нашел вот это, – он стукнул ногой по ранцу.

Спиноза медленно поднялся из-за парты:

– Она сгорела?

– Пирамида-то? Нет, стоит, только немножко покривилась.

– Корнецов! – впервые в жизни Карга назвала Спинозу по фамилии. – Что происходит? Это тебе не гостиная гостей принимать, это классная комната! И урок идет, между прочим! Мальчик, вон отсюда!

– Петуля! – вдруг так и подскочила Геракл. – Это его ранец!

– Ну вот, – обреченно произнес Спиноза. – Я так и знал. Я предчувствовал.

– Точно, Петуля, – повторила Катя. – Он отомстить обещал. Где он, гад этот?

Карга всем телом надвинулась на безбрового Чукигека.

– Да, где Петуля? Почему он не на занятиях?

Малыш подтянул штаны и шмыгнул носом.

– Пропал. Как залез туда, так больше и не вылезал. Наверное, подвзорвался. Я в дырочку посмотрел – ни кискиного гроба нет, никого…

Марь Иванна побагровела:

– Несчастный случай? ЧП в учебное время? Да вы знаете, что за это бывает?

Она взглянула на часы:

– Скоро звонок. Все остаются на местах. И никому ни слова, ни-ко-му. Буланова – за мной! Мальчик, – Карга цепко схватила Чукигека за руку, – веди!

Класс загудел. Геракл и Спиноза, не сговариваясь, бросились к окну. Как только Карга с Булановой и безбровым Чукигеком скрылись за поворотом, ребята выскочили на улицу.

– Сюда! – Катя поволокла Спинозу к пролому в заборе. – Быстрей! Надо их опередить!

– Постой! – Витя наклонился, беспомощно ощупывая землю под ногами. – Очки! Я уронил очки!

– Догоняй! – и Геракл помчалась вперед с хорошей спринтерской скоростью.

Во дворе было пусто. Если не считать Булановой, которая коротала время с Чукигеком.

– Эх, Спиноза, Спиноза… Не успели… – огорченно подумала Катя. – А где Карга? – поинтересовалась она вслух, оглядывая немного покосившуюся, но все еще крепкую пирамиду. Оторванные дощечки и Баськина надгробная табличка валялись рядом.

– Там, – Чукигек показал в дыру. – Петулю ищет. Живого или мертвого.

– А ты почему ушла из школы? – прищурилась Буланова. – Я Марь Иванне все расскажу.

– Чего еще от тебя ждать? – отмахнулась Геракл, заглядывая внутрь. Там было темно и пусто. – А где, интересно, гроб? – Катя опустилась на четвереньки и забралась в пирамиду. – Странно, – донесся оттуда ее голос. – Куда же она…

– Ну вот, – удовлетворенно сказала Буланова. – Теперь Марь Иванна сама увидит, что Волосюк ушла без спросу. Так о чем я тебе рассказывала?

– Об объектах, – отозвался Чукигек, – которые летают, но их никто не узнает.

– Вот и я говорю. Экстрасенсы доказали, что НЛО…

На Буланову с разбегу налетел Спиноза.

– Еще один прогульщик, – хладнокровно отметила Таня. – Полезай, полезай, Витечка. Там уже подружка твоя с Марь Иванной беседует…

Спиноза с опаской засунулся в черную дыру.

– Но там же нет никого! – с восторгом закричал он, высовываясь обратно. – Эксперимент удался!

– Ну конечно, – подтвердил Чукигек, – они все там пропали. Это как бы подземный ход.

– Гениально! – от избытка чувств Витя хлопнул Буланову по плечу. – Ты понимаешь, Таня? Как это раньше мне в голову не приходило? Пространственный канал! Аномальная зона!

Он проворно залез в пирамиду и пропал.

Буланова проводила его изумленным взглядом.

– Четвертый, – на пальцах подсчитал Чукигек. – У меня еще один остался, – он показал Тане мизинчик. – Полезешь?

– Я что – ненормальная? – пожала плечами Буланова. – Еще попаду куда-нибудь, а у меня уроки не сделаны.

Она подобрала с земли длинную палку и потыкала ею в дыру. Раздался легкий щелчок, и палка растаяла в Таниной ладони.

– Вот видишь!

– Вижу! – глаза у Чукигека загорелись. Он опустился на корточки.

– Лапушка! – раздался из окна пронзительный женский голос. – Домой! Пора разучивать этюд!

Чукигек тоскливо посмотрел в таинственное черное чрево и встал на ноги.

– Вот так всегда, – пожаловался он. – Только начнется самое интересное, а из человека уже академика делают.

И растворился в темноте подъезда.

Буланова обошла пирамиду со всех сторон.

– Аномальная зона, – повторила она слова Корнецова. – И чего они туда полезли? Ее наблюдать надо, а не ставить эксперименты на людях.

Таня сбегала к себе на пятый этаж, вынула из маминого рукоделия вязальную спицу, согнула ее под прямым углом и вернусь к песочнице.

– Биорамка готова, – объявила она сама себе, основательно усаживаясь на скамеечку. – Буду изучать загадочные явления. А уроки… Что уроки? Все равно Карга пропала…

Письма Шампольона брату. Послание второе

Гиза, 9 сентября 1828 года.

Любезный брат мой!

Среди местных жителей имеет хождение великое множество разнообразных верований и легенд, связанных с пирамидами. Порою они довольно нелепы и смехотворны, но чаще всего основываются на какой-либо реальной подоплеке.

Египтяне утверждают, будто бы древние строители обладали какими-то особыми, сокровенными знаниями. И в самой конструкции древних усыпальниц якобы зашифровали (…). Разумеется, как человек девятнадцатого столетия я не верю подобным россказням, но как исследователь не имею права отбрасывать самые невероятные версии. Если древние зодчие сумели воздвигнуть такие колоссальные сооружения, не исключена возможность, что они вложили в эти совершенные пропорции математические, астрономические, географические и прочие открытия своего времени.

Теперь ты понимаешь, насколько важной мне представляется задача прочитать и истолковать загадочные знаки, которые украшают стены гробниц, стелы и папирусы. О да, дорогой Жак Жозеф, я говорю об иероглифах. Это тот ключ, которым можно открыть любую тайну одной из величайших цивилизаций прошлого.