13

На следующий день Таскат проснулся поздно и чуть не опоздал.

Болела голова. Отчаянно болела, так, что можно было сойти с ума. Он хотел было отправиться в библиотеку, но пришлось идти совещаться.


После вчерашнего советник по торговым делам был сама любезность.

Наверняка у тебя тоже болит голова, червяк ты высокородный – мрачно думал посланник, врастая в кресло с высокой спинкой. Она болит у тебя… Болит… Болит… Ну не может ведь быть, чтобы у такой сволочи не болела голова! Нельзя же заставлять меня бежать втрое быстрее, только бы остаться на месте… Что за издевательство…

Советник положил на стол большой лист коричневой бумаги, от одного вида которого у посланника уже начинали ныть зубы.


– Высокородный Таскат, прошу прощения, но я вынужден присоединиться к протесту, заявленному группой известных вам лиц. Объем вывозимого вами металла вырос в два раза по сравнению с прошлым годом. Этого мы не можем себе позволить.

– Почему – не можете? Мы отгружаем вам все, что положено по договору.

– Но себе вы берете в два раза больше…

Спорить на эту тему было очень утомительно. Во-первых, это было бессмысленно. Во-вторых, советник прекрасно понимал, что для переработки такого количества металла нужно еще несколько фабрик. Фабрики он строить не собирался. Даже армии не требовалось столько нейдара, сколько он пытался выбить из корпорации. Хэлианцы добывали бы металл, а он клал бы его под подушку. Тоже, можно сказать, эн-тай.


А вот если бы кто-то вывозил с Земли свинец или с Хэле – пальмы, интересно, устраивали бы ему такие изумительные сцены?

Мысленному взору посланника предстали протянувшиеся до горизонта склады, забитые одинаковыми брусками, парящий над ними довольный император и круговая диаграмма как символ равноценного обмена. Диаграмма имела необычный вид, представляла собой двух толстых змей, черную и белую, хвостом к голове и головой к хвосту, а подпись под ней гласила: «Нам и Им».

– Если вы не согласны с этим высказыванием, вы можете собрать свой волшебный ящик, положить в него машины и улететь – улыбнулся советник. – Вы даже можете забрать с собой годовой запас со складов. Но для этого нужно…

– Заколдовано оно, что ли? – разозлился Таскат. – Для этого нужно разрешение на вывоз, которое можно получить только от вас! Мы не собираемся отсюда уходить, и вы это прекрасно знаете! Вам это выгодно! Это выгодно целой отрасли – очищенный металл, высокое качество, быстрая добыча! Мы просто берем третью часть не деньгами! Я перекроил контракт еще два с лишним года назад, и до сих пор он вас устраивал! Все зависит от вашей подписи, и вы почему-то не ставите этот росчерк! Если вы его не поставите, я официально запрошу… нет, не убрать наше представительство с планеты… уменьшить объем добываемого в три раза. Ваша армия будет получать в три раза меньше денег, в три раза меньше боеприпасов, так как это процент от добычи, а мы возьмем свое. Вы не можете контролировать погрузку в корабли. Да, не смотрите на меня так. Я знаю, что ваша промышленность за последние два года забросила шесть месторождений. Все хотят иметь дело с нами. У нас автоматика. Зачем вам вообще ружья? Ведь у вас мир. Мир на всем континенте. Все для мира, не так ли? Все для мирной жизни?


Советник хотел что-то сказать, уже набрал воздуха – и остановился.

Недипломатично, подумал Таскат, глядя, как он что-то пишет на листке бумаги с золотым отливом. – Но если сейчас не надавить, то когда?


– Тайген, – обратился советник к человеку, одетому в цвета дворцовой службы. – Прошу вас, отнесите это в канцелярию.

Молодой человек, кстати, не такой уж и молодой, взял письмо и вышел. В дверях он остановился.

Подмигнул или показалось? Зачем? Кто это такой? Опять какой-то унылый ребус с интригой в конце?

Таскат окончательно разозлился.

Низкие люди пытались бунтовать – вспомнил он. Им пришлось оказать неслыханную честь и послать несколько отрядов в бывшие шахтерские города, чтобы сохранить мир. Несколько лет назад солдат вооружили бы копьями и арбалетами, а не ружьями. Все для мира? Все для мирной жизни? А я ведь в этом тоже виноват.


– А почему вам так дорог нейдар, без которого вы могли бы и обойтись? – ядовито спросил посланник. – Сверхпроводник, подумать только… Непременно нужен какой-то сверхпроводник! Ведь основное в ваших ружьях – не механизм, не нейдар, а сам секрет их производства! Все равно их больше нет ни у кого! Вы могли бы делать стволы хоть из дерева, а заряды – медными! Оловянные пули отливали бы! Дешевле обошлось бы и не пришлось со мной разговаривать!

– Да хоть из арата! – отбился советник. Арат, припомнил посланник – это смесь навоза панта еще с чем-то, из такой смеси и сухих камышовых плит на юго-востоке империи строят дома. – Вы не хуже нас знаете, почему нейдар – лучше и дешевле всего, что у нас есть. И вы его вывозите каждый год, оставляя нам жалкие крохи – должно быть, вы уже богаты, как основатель рода! Я, конечно, благодарен могущественному правителю, указавшему вашей корпорации путь в наши отсталые земли. В конце концов, благодаря вашим рудникам мы можем хорошо вооружить армию и отбросить варваров с границ. Но что-то вы последнее время слишком упираете на это.

Таскат хотел сказать, что лампочки – штука более полезная, но промолчал. Лампочки лампочками, но их почему-то никто не производит в таких количествах. А ружья – вот они.

Только кто же тебе бесплатно даст столько нейдара, чтобы обеспечить ружьями целую армию? И, главное, зачем? Ружья не бьют далеко. Обычное вооружение – арбалеты, копья, короткие мечи, луки… И, непременно – отряды стрелков.

Зачем это неслыханное перевооружение в мирном государстве?


Советник был великолепен. Он защищал Родину, готовую пасть жертвой торговой Интриги, и отстаивал Металл.

Советник бродил по комнате, то заложив руки за спину, то воздевая их к небу, и яростно говорил. Среди прочих слов, которые ухо посланника уже было не в силах воспринимать, были такие, как «сырьевой придаток», «не позволим уничтожать народное достояние», «пересмотреть договор об ограблении» и даже «следовало бы запретить вам». Он был отчасти прав, позволяя себе такие словесные конструкции. Его священное величество было временно недовольно посланником. Сахал был недоволен вооружением гвардии и своих собственных, недавно появившихся отрядов. Надлежало что-то выжать из посланника, пользуясь моментом. Хотя бы золота побольше, что ли…


– Но ведь не золото же я вывожу! – отбивался Таскат, понимая, что основные позиции сдавать нельзя. – У нас, между прочим, золото – технический металл! Если бы не запрет моего правительства, я бы ввозил сюда и золото, и сталь высокой пробы. И вольфрам. Мое начальство обрадовалось бы. Но я вожу нейдар, потому что вы согласны его вывозить, и плачу вам серебром, которое для вас имеет большое значение, и топазами, которых у вас почти нет. До нашего появления здесь вы и не задумывались, что он может кому-то пригодиться! А сейчас вы идете на попятный.

– Что скрывается за словом «вольфрам»? – прищурился советник. – А?

– Вам нужно практическое применение вольфрама? Наверняка уже сейчас многие высокородные хотят себе такое же освещение, как во дворце. Это металл, который в чистом виде не годился бы для ружей, но прекрасно подходил бы для ламп. Если добавить в сталь немного, получится хорошая сталь, но вам это пока не нужно, а вот для лампочки… Тут нужен сплав. Ниточка, знаете ли… проволочка… Его бы нужно было не так уж много…

– Не предлагайте нам ввозить предметы роскоши! – оскалился советник. – Вы сами намекали, что в вашем государстве это не принято – ввозить в отсталые земли предметы роскоши и чуждое оружие… Вы еще предложите ввозить, например, ткани, которые делаются на ваших чудесных станках и стоят копейки, и попросите за них половину годового дохода! Или… – он задумался, пытаясь выдумать что-то небывалое. – Или какие-нибудь маленькие накопители молний размером с полпальца.


Лучше бы я оскорбил жречество, подумал Таскат через полчаса, когда в ответ на цитирование статей договора советник предложил перечеркнуть две из них, в которых говорилось о неприкосновенности территории рудника и самих машин. В ответ на это он заявил, что это – купленная земля, охраняемая земля – и, пока договор в силе, никто не должен, согласно имперским же законам…

Советник немедленно проявил благоразумие и предложил, действительно, вдвое урезать поставки, но увеличить количество металла, которое рудник поставляет империи. Вы же сами предлагали, господин посланник? Таскат вежливо не согласился, сказав, что он предлагал вовсе не это, и предложение зафиксировано письменно, что он знает, как работают здешние фабрики, и такое количество они не переработают никогда, особенно если прибавлять и прибавлять работы каждый месяц. А если учесть, что ружья производят только в Аар-Дех, а оттуда рассылают по всей империи… Кстати, я плохо понимаю, почему вы так делаете…

Советник чуть было не открыл посланнику еще два города, где производят ружья, но вовремя замолк.

Таскат воспользовался этим и намекнул, что мог бы и увеличить добычу металла… Нет, платить больше корпорация не намерена, и это последнее слово… Но ведь нейдар не течет из земли сам? Он в ней не растет? Вы никогда не добывали его в таком количестве? Он же кончится, несмотря на наши щадящие способы добычи. Ведь придется сначала искать еще одно месторождение, такое же богатое, чтобы нейдара было больше… Или разрабатывать то, что у вас есть, и при этом перевозить машины… Этак мы выкачаем из вашей земли весь металл, вы привыкнете – и покроете рудниками всю землю, истощив ее! Или вы хотите у нас купить второй комплект и нанять меня работать с ним? Второй раз корпорация не позволит господину посланнику работать за сырье…

Советник странно посмотрел на него и уточнил, что металл в земле – растет. Это знают даже дети. Достаточно его не трогать, чтобы побольше натекло. Но если высокородный Таскат предлагает все более и более запутанные решения этой очень простой проблемы…

Когда все закончилось, все пожелания сторон оказались там, где и были в начале переговоров, а договор – нетронутым. Это было больше, чем ожидал господин посланник. Могло быть сильно хуже. И в несколько раз смешнее.


Ага, вершина взята!

Внезапно нахлынувшие воспоминания о том, как он целую вечность назад – перед отлетом на эту землю! – бродил по своей земле свободно и вольно и смеялся с друзьями, стоя на вершине горы, были совершенно некстати.

Он пригасил улыбку. Еще не хватало сиять и радоваться, когда у противника такое кислое выражение лица. Господин советник не умеет проигрывать, значит, и издеваться ни к чему.

Они подписали все необходимое заново, призвав на помощь жреца. После этого Таскат все-таки пожаловался на головную боль. Надо было хоть чем-то порадовать советника. Тот был уже совсем серый. При пепельно-смуглой коже такая бледность выглядела впечатляюще.


– Конечно, на улице такой ужасный туман. Наша столица может сегодня показаться вам негостеприимной… Советую вам вернуться к себе и не выходить на улицу.

Таскат понял бы это, как издевку, но советник печально смотрел в стену.

Интересно, как к нашим запутанным делам относится само население этого государства? – подумал посланник и понял, что может этого никогда и не узнать.

Он кашлянул. Голова отозвалась резкой болью.


– Я и сам не люблю этот смог, – сказал печальный советник. – Он приходит с озер, это дымится озерная кровь. Задерните шторы поплотнее. Никто в такую погоду не выходит из дома, особенно дети… и те, кого обязанности не вынуждают уходить по делам. Я завидую детям.

Как же редко здесь упоминают детей – подумал Таскат, выходя на улицу. Но куда мне тут идти?..

Туман был глубок.

Он сгущался над крышами домов, придавая городу какой-то неопрятный вид. Серый, как изношенный плащ, и такой же бархатистый на ощупь…

Таскату неожиданно понравился туман. Он высунул руку из паланкина, чтобы потрогать его рукой, и полюбовался, как проходят между пальцами почти осязаемые струи.

Где-то прошла колонна воспитанников имперской школы, возвращаясь в длинные дома, и гулкий звук шагов вчерашних детей растаял в тумане. Туман заполнил собой черный квадрат караванной площади, древние камни высокой ограды, на которых от века царапали проезжие свои пометки – «около Ти нападают грабители», «прибыли в столицу первого числа такого-то года», «в сотом году пересох источник у храма Грозы» – длинный гостевой дом, птичью привязь и мокрые, молчаливые, пустые торговые ряды. Пахло чудесами. Занавеси паланкина колыхались, и сине-серебряный поток лился за ними – можно было бы проникнуться благоговением перед этим чудом природы, если бы не кашляли носильщики, не зажимали украдкой рты.

Отряд стражи остался на воротах – зачем беспокоить высокородных в дворцовом квартале? Только у дверей башни встали, как обычно, двое одинаковых плотно сбитых парней, проводивших посланника хмурыми взглядами.


Надо было заставить себя еще раз написать Ро-мени, не отступая от заведенного порядка: чем больше дел, тем больше лечебных писем. Надо было еще раз подчеркнуть, вводя начальство в полезную ярость, что мирное государство не означает мирных методов, и губить того же Варту, человека неагрессивного, было жестоко и недальновидно. (И что с ним теперь?) Вообще надо было хоть что-нибудь написать.

Он свернулся в одеялах и какое-то время пролежал так. Комната была похожа на корабль, угодивший в штиль.

Не хотелось даже швырнуть в стену кружкой. Вообще не хотелось ничего…

Он услышал какой-то шелест и поднял голову.

По стене ползло крупное насекомое, похожее на стрекозу, и шевелило усами. У него были золотые глаза.


Таскат сел и с подобающим поклоном, улыбаясь, обратился к гостю;

– Привет! Здравствуйте, высокородное чучело! Не хочешь ли поторговаться за право свободного проползания?

Возмущенное насекомое расправило крылья и взлетело.

– Да… Не так давно мы веселой компанией штурмовали водопады, а теперь, наверное, и компании никакой не осталось – бормотал Таскат, поднимаясь и шагая по комнате. – Приеду, и кто меня встретит? Сдохну тут в этом безвременье. Или нет… Не сдохну. Что за бред, в конце концов! Игра есть игра! А!.. Харр!..

В окно вползал туман, за который имел глупость извиниться советник по торговым делам.

Посланник перегнулся через подоконник и ощупал камни. Как эта мысль раньше не пришла ему в голову? Неприлично, видите ли. Непристойно. Недостойно его положения, как же так!..

Ай-яй!.. Хватит!

Он собрал небольшую поясную сумку – мало ли что – выпустил ногти на руках и ногах, тряхнул отросшими волосами, прижал уши и ловко спустился по стене, обойдя стражу, прокрался через сад, радуясь тому, что не потерял нужных навыков – хорошо бы не стряхнуть ни одной капли росы!..

Дворцовый квартал не был обнесен серьезной, основательной стеной. Кварталу не повезло. Он не смог удержать посланника.

Посланник пошел играть в прятки.

Загрузка...