Боги Падшие

Глава 4

Рассказывающая о том, как засада может обернуться западнёй для охотника, о пользе переговоров, и о том, как поражение, при верной подаче, может стать громкой победой.

На осознание произошедшего много времени не понадобилось. Взметнувшийся над материнским кораблём рой сделал пару кругов, приводя свои эскадрильи в порядок и, заложив красивую дугу, устремился к Ренегату, безошибочно определив в нем наибольшую опасность.

– Засада! – Дернулся, словно очнувшись, Карась: – Уходим? Виктор Анатольевич?

– Ну вот, наконец-то! – Улыбнулся, к удивлению, что Карася, что Доси, генерал: – А я-то всё ждал – когда подлянка проявится! – Повернувшись, он весело подмигнул Досе: – Уходить? С пустыми руками? Да вы что?!

Договорить ему не получилось – экран вспыхнул и на нем, замещая собой картинку рвущихся к ним корабликов, появилось лицо Шороса.

– Засада! – Кусая губы сообщил он им и так уже известный факт: – Уходим. Нам с маткой не справиться. Давайте, идите в прыжок, я своей заградкой их отпугну. Не на долго, но, чтобы вам уйти, хватит.

– А зачем нам уходить, господин капитан? – Чуть подался вперёд Змеев: – Веселье только начинается.

Разделившийся надвое экран вновь не дал ему договорить, и генерал сморщился, раздраженный подобным.

– Говорит наварх Орил, – на второй половинке появилась рубка Секстера, где по центру, в кресле, разместившимся на высоком подиуме, восседал налысо стриженный мужчина, одетый в белоснежную тогу с толстой красной каймой: – Презренные пираты! – Он выплевывал слова, точно те жгли его рот: – Стоп машинам. Открыть люки и принять призовые партии.

– Вы что? – Немало удивился Змеев: – Нас в плен берете?

– Если будете делать как я велю, – продолжил наварх: – То вам удастся сохранить свои никчёмные жизни для труда на рудниках во славу Белой Убийцы. Пожизненного срока будет более чем достаточно для осознания вашей греховности, – прервавшись, он очертил перед грудью священный знак: – Откажетесь и будете убиты!

За его спиной что-то затрещало и экран на миг залила белая вспышка разряда.

– Мы, пожалуй, посопротивляемся, – покачал головой Змеев, наблюдая как побежали куда-то за кадр люди с оранжевыми цилиндрами огнетушителей.

– Уничтожить, – не снисходя до общения повел рукой наварх и исчез с экрана, оставляя его Шоросу.

– Может уйдём? – Поёжился тот: – Найдём другую добычу?

– Ставьте заградку капитан, дальнейшие инструкции последуют, – кивнул ему Змеев: – Конец связи.

– Будем драться? – Посмотрел на него Карась: – А сдюжим ли? Всё же авианосец.

– Товарищ капитан, – укоризненно покачал головой наварх: – Насколько я помню, тему ПВО оборона корабля, вы, в своё время, сдали на отлично.

– Так-то корабль, морской, а сейчас же мы в космосе. Да и нет у меня ПВО. Так, пара десятков пулемётов. Даже и не знаю, зачем их тут понатыкали.

– Зато у нас есть Шорос, с его Оскалом. Он поставит заградительный огонь, а мы, под его прикрытием, выйдем на дистанцию удара по авианосцу. Благоволин?

– Слушаю, Виктор Анатольевич?

– Подготовьте к пуску противомоскитные торпеды. Абордаж пока откладывается, пусть Чум аварийные команды сформирует. На всякий случай.

– Есть.

– Далее, – повернулся генерал к Карасю: – Серёжа, не разочаровывай меня. Ты видел, как у него за спиной коротнуло?

– Видел, и что? Мало ли что могло случиться.

– Не знаю, что ты увидел, но вот передо мной оказался предельно изношенный корабль. Чему я верю, зная об отношении Хавасов к местным. И ещё, – поднял он вверх палец, призывая к вниманию: – Я изучал корабли Претории, в факультативном, так сказать, режиме. Тетрарх?

– Здесь, господин наварх.

– Скажи – Центральный пост, где разместил своё седалище уважаемый Орил, он где находится?

– Цитадели на таких кораблях нет, – принялся быстро рассказывать Дух Корабля: – Центральный, разумеется, защищён, но не так как у нас, слабее. Сильно слабее. А располагается он в районе первой лётной палубы. Самой верхней из всех шести. Считается, что корабль такого класса в прямом бою не участвует и…

– Спасибо. Этого достаточно, – остановил его Змеев, поворачиваясь к Карасю: – Слышал?

– И что?

– Сергей! Ну что с тобой! – В сердцах стукнул генерал по подлокотнику: – Очнись, мы не на учениях! Делаем так. Проходим сквозь завесу Шороса и сразу же – залп противомоскитками. Это остудит пыл летунов. Далее – разгон на максимальную, разворот и всеми торпедами по верхней лётной. Их Секстер и так едва жив, так как ты думаешь, что с ним будет, когда внутрь ангара ворвутся торпеды?

– В люк ещё попасть надо.

– Так попади! Капитан ты, или кто? Ближе, значит, подойдёшь! Чтобы точно положить. Ну?

– Приказ ясен, – господин наварх, – кивнув, Карась склонился над пультом.

– Хотя… Нет. Отставить. Погоди, – вытащив из зажимов стакан чая, Змеев сделал пару глотков и прищурившись уставился на экран, где отчаянно маневрировавшая туча мошкары пыталась проскользнуть меж вспухавших у них на пути оранжево-белых разрывов. Как ни старались пилоты, но куда бы ни прянул рой, на его пути немедленно объявлялась яркая стена, заставляя юркие кораблики поспешно отворачивать в сторону.

– Молодцы! – Одобрительно крякнул Змеев, следя за их манёврами: – И пилоты молодцы, и канониры у Шороса что надо! Но, пора и нам вмешаться, а то эдак они до вечера свою карусель вертеть будут.

– А нам что делать? Виктор Анатольевич? – Оторвался от своего пульта Карась: – Ренегат готов к прорыву – на Оскале предупреждены, сделают проход в заградке по моему сигналу.

– Пока – ждать. Тетрарх? – Не отрывая взгляда от экрана, Змеев указал рукой сначала на москитный флот, а затем на видневшуюся в отдалении тушу Секстера: – Два вопроса.

– Слушаю, господин наварх.

– Первое. Палубники. Я хочу с ними поговорить. Связь, так, чтобы меня все пилоты услышали, сделать сможешь?

– Канал связи зашифрован, но я смогу подобрать ключ – они используют стандартные алгоритмы. Приступаю к подбору.

– Замечательно! Второе. Ты же план Секстера знаешь? Скажи мне – где у него находятся генераторы электромагнитного поля?

– Здесь и здесь, наварх, – на появившейся перед Змеевом полупрозрачной модели вспыхнули два красных шарика – один в самом начале скошенного, как и у триремы носа, второй ближе к рубленой корме. Вообще, надо заметить, корабль-матка более всего походил на стоявший ребром кирпич, у которого кто-то стесал, или срезал, треть передней части. Проекция, несмотря на свои небольшие размеры – кораблик был не более трети метра в длину, тем не менее изобиловала деталями – так, на остром носу, присутствовал даже сейчас пустой пьедестал, где прежде, когда в Империи поклонялись Богам, возвышалась статуя бога-покровителя корабля.

– Даже отсюда сковырнули, – поморщился Змеев, разглядывая пустой пенёк: – Снять носовое украшение – дурная примета. Жаль, что они про это забыли. Ну да ничего, сейчас мы им это напомним. Тетрарх?

– Слушаю наварх. Код в процессе вскрытия.

– Напомни мне, а что, – запнулся он, видя, как из прорезавшихся в корпусе щелей лётных палуб, повалили новые толпы мотыльков: – Бронирован он хорошо?

– Корабли данного типа имеют бронирование сравнимое по классу с защитой штурмовых линкоров, наварх. Это их единственная защита, в случае, если до них доберётся корабль противника – орудий, кроме точечной защиты, на Секстерах нет.

– Точно, – удовлетворённо кивнул Змеев: – Рад, что память меня не подводит. Сергей Алексеевич, – чуть привстав, он показал пальцем на носовой генератор: – Вы сюда парочкой торпед, попасть сможете?

– Не вижу в этом смысла, господин наварх, – окинул модель неприязненным взглядом Карась: – Попасть смогу, но толку от этого не будет. Две торпеды не пробьют брони – в носовой части она, как вы и сами помните, усиленная – дань традиции, когда корабли таранили друг друга. Память у вас хорошая, и мне странно, что вы об этом позабыли. Уж лучше я, согласно вашему первоначальному плану, постараюсь в верхнюю лётную палубу торпеду загнать. При везении мы выбьем у них цитадель, а это – конец боя.

– Ты прав, – откинув голову на подголовник, Змеев смотрел как крошечные кораблики, перейдя к другой тактике, продолжали свои попытки прорваться сквозь стену разрывов. Разбившись на отдельные отряды, они кружили перед ней ища разрывы в сверкавшей стене. Иногда удача улыбалась им и тогда звено, рывком сменив курс, бросалась в образовавшийся проход, надеясь, что форсаж вынесет их по ту сторону преграды.

Но канониры Шороса были не промах – стоило только летунам углубиться в прореху, как прямо на их пути возникало несколько убийственно точных разрывов, не оставляя смельчакам и шанса на спасение. Потеряв в таких попытках около двух десятков бортов, стая оттянулась прочь, где и замерла, наматывая круги.

– Сейчас перестроятся и попробуют напролом пойти, – кивнул на них Змеев: – А ты, – он перевёл взгляд на напрягшегося Карася: – Прав. Попадание в цитадель равно гибели корабля. Твоя торпеда разрушит там всё, сделав из этого красавца, – он подбородком указал на Секстера: – В груду металлолома. А вот если мы ударим по генераторам, то картина изменится.

– Как? Виктор Анатольевич?! – Непонимающе посмотрел на него Карась: – Мы не пробьём броню! Да толку с того – даже если бы и пробили – генераторы эти примитивны, их на коленке любой техник починит!

– Начнём с того, – продолжая коситься на экран, где рой медленно формировал нечто вроде трубы: – Что генераторы эти крайне важны. Ты никогда не думал – зачем их ставят?

– Дань традиции, – недовольно дёрнул головой Карась, не желая соглашаться с новым планом Змеева.

– Не только. Мы с тобой, как и все остальные люди, существа электромагнитные. Мозг создаёт электромагнитные импульсы, они бегут по нервам и так далее. Это ты знаешь.

– Ну да.

– И мы все живём на планетах с магнитным полем. А теперь представь, что это поле пропадёт? Что с тобой будет?

– Да ничего. Буду жить, как и раньше. Я же сам своё поле создаю.

– А вот и нет! – Змеев довольно щёлкнул пальцами: – Без планетарного поля ты станешь как стрелка компаса без магнитных полюсов. Проводились эксперименты, я к ним имел доступ, – торопливо добавил он, глядя как рой завершает формирование нового построения: – По изоляции человека от магнитного поля Земли. Кончилось все гибелью испытателей. Сначала нарушение психики, потом отказ органов. Вот так-то.

– Нам-то чем это поможет? Не мгновенно же они гибли? Да и толку-то – броню не пробить.

– Не мгновенно, – кивнул Змеев: – И про броню ты прав. Только ты забыл – в каком состоянии у них корабль. То замыкание в Центральном помнишь? Если и там коротит, то я боюсь подумать, что с остальными системами. Да, броню не пробить, но сотрясение, а от двух торпед оно будет приличное, ты главное их в одну точку положи, так вот – сотрясение, если и не сбросит генераторы с фундаментов, то выведет их из строя. Бонусом – куча мелких замыканий и пожаров по всему кораблю. Наварх же, его психотип понятен, не из флотских, и он, понимая опасность – кому как не ему знать об износе своего корабля, удерёт. Да и кроме того – одно дело с безопасной дистанции за боем наблюдать и совсем другое быть под огнём. Ставлю один против десяти – прыгнет в унирему и даст дёру. Мужества это экипажу не добавит, согласен?

– Ну… Скорее всего. – Протянул Карась, видя в его словах логику, но завершить свою мысль не успел – свернувшийся в подобие конуса рой двинулся на стену разрывов.

– А когда их командир драпанёт, посеяв панику и рядах бойцов, вот тут-то мы их тёпленькими и возьмём! И пилотов, и корабль!

– Чего?! Вы хотите Секстер того? Прикарманить? – Вытаращил глаза Карась, не ожидавший подобной наглости.

– А что такого? Не пропадать же добру? Да и не каждый день авианосцы – вот так на дороге попадаются, – подмигнул он приоткрывшему рот Карасю: – Да, валяются! Просто хватай и беги! Всё! Данная тема закрыта. – Хлопнул он ладонью по подлокотнику и выпрыгнул из кресла будто ему было лет двадцать: – Тетрарх! Связь! И меня на экран – пусть видят, кто с ними говорить будет, – добавил он, поправляя планку с лентами наград.

Пилоты, ожидавшие сигнала к началу атаки, откровенно скучали. Кто-то, прикрыв глаза, бесшумно молился, прося запретных ныне богов о милости если не жизни, то быстрой смерти, кто-то, нарушая все запреты, снял перчатки и чистил ногти, желая предстать перед Хароном в приличном виде, а кто-то, прикрыв глаза, дремал, стремясь в последний раз предаться спокойствию, прежде чем прозвучит команда, обрекающая всех их на смерть.

В том, что текущий вылет будет не крайним, а самым настоящим последним, уверены были все. Орил, путём интриг, занявший кресло капитана, не имел о правильном бое никакого представления. Да и откуда ему, бывшему жрецу Аполлона Радующегося, было набраться флотской мудрости? Он, стоило только Хавасам придавить чашу Фортуны, немедленно сбросил с себя высокий сан и в рубище приполз к новым господам, страстно моля их о милости.

И она была дарована.

Став их глашатаем, он ревностно искоренял следы старой веры, лично, своей рукой карая менее сообразительных жрецов. Возвысившись через их кровь, именно он, будучи направленным своими новыми хозяевами в Метрополию, сумел убедить Императора преклонить колени перед Белым Пламенем.

В награду, новые хозяева даровали ему место возле бывшего повелителя Претории, сделав ловкого перебежчика своим соглядатаем и палачом одновременно – терпеть неповиновение Хавасы не собирались.

Можно было только гадать, зачем Орил, получивший высокий титул Пламенеющего, добился своего участия в этой операции.

Кто-то считал, что виной всему скука, другие, и таких было большинство, видели в его присутствии лишь желание выслужиться и, надо сказать, они были правы. Некогда грозный повелитель, стоило лишь ему стряхнуть с головы Имперский венец, осененный славой многих поколений, мигом превратился в покорного агнца, беспрекословно выполнявшего все требования новых господ. Находиться рядом с таким, а Орил хорошо помнил крутой нрав прежнего Императора Претории, было даже не скучно, противно.

Но, что беспокоило новоявленного Пламенеющего более всего, так это то, что властитель прямо-таки панически боялся заговоров, выдавая ему любого, допустившего хоть самый лёгкий намёк на недовольство наступившей властью.

Ну как тут прославиться?

А поддерживать реноме было надо.

Власть, особенно в первые годы после смены старого порядка, благоволит тем, кто делом доказывает свою верность. А тут? Чем тут осветить своё имя, когда даже мятежа, пусть хоть самого завалящего, нет?!

Орил жаждал подвига и, избрав оружием крупнейший корабль бывшей Империи, первым делом убрал прежнего капитана, анонимно обвинив его в непочтительном отношении к Всеблагой Убийце. Лично расстреляв тетрарха перед строем экипажа корабля, он легко занял освободившуюся вакансию, приступив к следующему этапу своего плана.

Надо отметить, что с приходом Орила ситуация на борту корабля разительно переменилась. Исчезли все упоминания о прежней эпохе.

С носа, опять же, в присутствии экипажа, была торжественно сброшена и разбита священная сердцу каждого моряка, ростральная фигура, изображавшая угрожающе вскинувшего свои палочки барабанщика, или литавриста. Было изменено и название корабля, и если ранее он именовался «Литавристом Марса», намекая на грозный рёв сотен бортов палубников, то теперь это славное имя заменил цифровой код, ставя мощнейший корабль Империи в один ряд с номерными эсминцами, в силу своей незначительности не имевшими право претендовать на настоящее Корабельное Имя.

Всё это не могло не сказаться на состоянии экипажа.

Наплевательское отношение к службе, откровенное игнорирование требований Корабельного Устава и даже дезертирство, немыслимое в прошлое время, когда служба на «Литавристе» была верхом карьеры любого флотского, привело Секстер в ужасающее состояние, которое Орил, не будучи профессиональным военным просто не видел, пребывая в уверенности, что под его рукой находится самая мощная боевая единица флота.

Его немного оправдывало то, что он, всё же понимая свою непригодность к флоту, и не стремился сделать карьеру великого наварха. Одна успешная операция, всего одна, но грамотно пропиаренная и донесённая до нужных ушей, должна была позволить бывшему жрецу шагнуть чуть выше по пирамиде власти и он, ради этой цели, рвался вперёд, не обращая внимания на жизни попавших ему в подчинении людей.

Нужное слово одному, подходящий подарок другому и раз! Из не особо ценного, заводик, затерянный среди камней на окраине владений Хавасов, превращается в ключевой объект, от работы которого зависит не много не мало, а благосостояние новых господ. Ещё несколько манипуляций и одинокий пират, давно точащий зубы на его склады, полные редких минералов, внезапно оказавшихся ключевыми сразу для множества производств, превращается в кровавого наварха, дерзнувшего бросить вызов всем Хавасам сразу.

Умело доведя ситуацию почти до кипения, Орил скромно напомнил о себе, заявив о готовности покарать пирата и, как можно догадаться, легко получил благословение, попутно собрав богатый урожай милостей, щедрых обещаний и всего того, что положено герою, взвалившему на себя непосильную ношу.

О да, то был день его торжества!

Прекрасно зная расклад сил – его агенты на Кураге исправно информировали своего нанимателя, он ожидал лёгкого похода, короткого боя и неминуемой победы.

Однако, всё пошло не так с самого начала. Кардинально запущенный корабль преподносил ему сюрпризы каждый день, а экипаж, в котором практически не осталось толковых техников, только разводил руками, ссылаясь на свою некомпетентность, или на нехватку запасных частей, куда-то подевавшихся из опечатанных хранилищ. Так же ситуация обстояла и с палубниками. Из ранее бывших на корабле трёхсот бортов, по полсотни машин на палубу, покинуть корабль могли от силы десятков семь, но и те пребывали в состоянии, далёком от идеала прошлых дней.

– Ничего, – бормотал себе под нос новоиспечённый наварх, коротая дни ожидания за роскошным столом, ароматы которого, наполняя жилую палубу заставляли урчать животы экипажа, посаженного на дешёвый сухпай: – Ничего. Мне и этих сил хватит, чтобы задавить того пирата, – успокаивал он себя: – Делов-то – пара торпед и пух! Нет кровавого бандита. А я и на своём Либурне вернусь, пусть эти, – следовала брезгливая гримаса в сторону двери: – Сами на своей рухляди выгребают. Ну а сгинут – тоже хорошо, сообщу, что бой был слишком неравным и победа далась дорогой ценой, что лишь повысит её цену.

Сидя в Центральном и выслушивая доклады об обнаружении Биремы, он уже мысленно принимал из рук Примарха полыхавший белым огнём посох, как вдруг прозвучавшие слова, донесшие сквозь его мечты образ невесть откуда взявшейся здесь Триремы, разом раскололи на части и Примарха и посох, чью твёрдость он уже ощущал.

– Как Трирема? Откуда? – требовательно уставился он на побледневшего оператора систем обнаружения: – Тут не должно быть Триремы! Ты что, пьян на посту? Мерзавец! Забью во имя Милостивцы!

– Никак нет, господин наварх, – попятился от него офицер: – Извольте сами посмотреть – Трирема. Конфигурация, – он бросил взгляд на формуляр цели и его глаза округлились: – Наварха Симиуса… Шесть тысяч лет… Это Боги пришли покарать нас!

– Симиуса? – Орил, поражённый услышанным, даже не обратил внимания на слова офицера, гарантированно обрекавшие того на жестокую порку: – Он же шесть тысяч лет назад сгинул? Эй! Ты уверен?!

Ответа не было – вся находившаяся на вахте смена стояла на колени моля ныне запрещённых богов о милости быстрой смерти – шансов пережить массированный пуск торпед у них не было.

Руганью и пинками восстановив порядок Орил вернулся на своё место и требовательно махнув связисту, приказал установить связь с Триремой, надеясь запугав её капитана, вынудить не к месту оказавшейся здесь корабль срочно исчезнуть, спасая свой экипаж поспешным бегством.

Повторяться, о том, как прошёл их разговор не будем, отметив лишь, что замыкание, белой молнией сверкнувшее у него за спиной и вынудившее Орила прервать свои угрозы, было истолковано всеми на борту как дурной признак, обещавший скорую гибель в огне сражения.

Пилоты, уже испытавшие на себе точность канониров Биремы, отнюдь не рвались в бой, отчётливо представляя, что прорыв будет стоить жизни большинства из них и Орил, видя, как медленно формируется штурмовая колонна, нетерпеливо дёрнул рукой:

– Связь! Со всеми бортами! Быстро! – Рявкнул он, принимая соответствующую моменту позу и напуская на себя грозный вид. Речь уже была у него на языке, когда с осветившегося экрана улыбнулся немолодой мужчина в незнакомой форме со множеством ярких ленточек над сердцем.

– Это ещё что? – Немного потеряв в своей значительности дёрнулся бывший жрец, но наварх пиратского флота – Орил немедленно узнал его – предыдущий сеанс связи был ещё свеж в его памяти, поднял руку, призывая к вниманию.

– Пилоты! Экипаж «Литавр Марса»! – Начал он, сразу заработав молчаливое одобрение слушавших его людей: – С вами говорю я, наварх флота Зеи! – Мелочиться Змеев не стал: – Да, того самого флота, который отразил атаку покрытого славой Марцелла, грозившего моей Родине, – наварх сделал небольшую паузу, позволяя слушателям осознать сей факт и продолжил: – Я против кровопролитья. Вы уже совершили подвиг. Два подвига, – поднял он вверх два пальца: – Во-первых пришли сюда, а состояние вашего корабля позволяет мне судить о вашем мужестве – мужестве воинов, готовых исполнить любой приказ в любых условиях, и вы попытались пройти заградительный огонь, выставленный лучшими канонирами Сектора. Вы, подобно львам бросались на преграду и нет вашей вины в том, что строили её более опытные бойцы. Вы не виноваты, – повторил он, позволяя пилотам сбросить с души груз неудачи: – Воинское счастье переменчиво, и кто знает, может и я, будь на то угодно Фортуне, сейчас бы молил вас о милости.

Новая пауза и многие головы, убранные в тяжёлые пустотные шлемы, одобрительно качнулись, признавая правоту его слов.

– Я уважаю героев, – немного помолчав, наварх как-бы невзначай поправил наградные планки, откровенно намекая на свой более чем богатый боевой путь: – И мне будет больно видеть, как лучшие из лучших гибнут, зазря и без чести отправляясь к холодным водам Стикса. Плутон свидетель! – Грохнул он себя кулаком в грудь прямо по только что поправленным знакам наград и снова среди слушателей послышался одобрительный шепоток – так открыто поминать запретные ныне имена было смелым поступком: – Я не хочу этого! И без вас есть кого сожрать его псам! Пилоты! Хватит смертей! Отходите в сторону – я горю желанием лично пообщаться с вашим навархом! – Чуть повернувшись боком, так, чтобы все видели, он положил руку на ножны, в которых пряталось тело небольшого кортика: – Как мужчины, и как навархи!

– Отключить! Прервать! – Орил, бледный как лучшее полотно, подскочил к офицеру связи и затряс кулаками у него перед лицом: – Немедленно!

– Видите, – послышался голос пиратского наварха, невесть как сумевшего подключиться к внутренней видеосети Секстера: – Как грозен ваш командир, – в его голосе звучала неприкрытая издёвка и Орил замер, косясь на экран, где появился он, грозящий кулаками связисту.

– Пожалуй я не буду марать честную сталь о такое, – презрительно хмыкнул пират и в его руках появился короткий бич для скота: – Мне и этого хватит.

– Убрать! Немедленно! Убью! – Схватил офицера за грудки Орил, но поняв, что от того, немало напуганного подобным оборотом толку мало, отпихнул его в сторону склоняясь над терминалом.

– Эй, Орил? Ты меня слышишь? – Глядя прямо на него, поиграл бичом наварх: – Не убегай. Жди. Я иду.

Экран сморгнул, выводя стандартные протоколы и капитан Секстера оттёр пот успокаиваясь.

– Ты! – Ткнул он пальцем в связиста: – Немедленный приказ! Уничтожить! В атаку! Выполнять!

В тесных кабинках палубников вновь налились светом информационные экраны. Пилоты, ждавшие чего-то подобного, напряглись, готовясь осыпать появившегося на них Орила градом насмешек, но, вместо него, там проявилась фигура барабанщика – старый символ их корабля, призывавший всех к вниманию и повиновению.

Короткая дробь и барабанщика сменила фигура пикирующего орла – приказ к немедленной атаке – прежний Тетрарх, буквально живший кораблём, самолично разработал набор карточек, лаконично и главное быстро, доносивших до его летунов замыслы командира.

– Повторить приказ! – Взвизгнул Орил, видя, что корабли продолжают сохранять неподвижность: – Ну же, твари! Убью! – Выхватив из-за отворота тоги маленький блестящий пистолет, плавные формы которого соответствовали взгляду Слуг на оружие, он навёл его на офицера связи: – Ну?!

– Говорит комэск один, – раздался из динамиков бесцветный от усталости голос Дория, командира первой эскадрильи, бывшего непререкаемым авторитетом для всех пилотов корабля: – Наварх? Ты меня слышишь?

– Эээ… Я?! – Дёрнулся Орил: – Конечно слышу.

– Слушаю вас, комэск один, – ворвался в рубку уверенный в себе пират: – Говорите, Дория.

– Что?! Опять?! – Вскинув пистолет он всадил пару выстрелов прямо в лицо офицера и диски, толщиной в пару молекул, мгновенно прервали его жизненную нить, отправив неплохого специалиста к Харону: – Всем стоять! – Взмахнул оружием бывший жрец: – Убью первого кто дёрнется! Ты! – Ствол навёлся на Первого Помощника: – Прекратить это!

– Вам известно моё имя? – Немало удивился пилот, даже не догадываясь что Тетрарх Ренегата, давно уже взломав изношенные защиты их корабля высвечивал перед Змеевым нужные подсказки.

– И не только это, – хмыкнул наварх: – Ты с планеты Ремил. Второй сын в семье обеспеченного землевладельца, ушедший на флот за год до своего совершеннолетия. У тебя достойный послужной список, – Змеев пробежался глазами по перечню операций и наград: – Две фалеры за спасения товарищей в бой, семь нашивок успешных штурмовок и даже почетный знак Спасителя, выдаваемый за вынос раненного с поле боя. Хм… Да, действительно. За действие в составе манипулы на планете Соров.

– Меня там сбили, ну я и…

– Буду рад выслушать ваши рассказы, комэск, – прервал его Змеев: – Позже. Что вы хотели?

– Виноват, господин наварх, – Дория на секунду смолк, складывая слова и в образовавшуюся паузу немедленно вклинился Орил, ткнув стволом Первого Помощника: – Связь с кораблями!

– Не могу, – отойдя от пульта сложил руки на груди тот: – Все системы связи блокированы. А даже если бы и хотел – не стал. Ты мне противен, Орил. Ты просто жирная…

Тонкое пение пистолета и его тело, как и было, со сложенными на груди руками, рухнуло навзничь.

– Зарядов хватит на всех, – пригнувшись, Орил обвёл взглядом вахтенных: – Кто ещё жаждет отведать Благодатного Огня? Ты, – тонкая прорезь ствола нацелилась на Второго Помощника, совсем ещё молодого парнишку, вознесённого на мостик отсутствием других офицеров: – Связь! Быстро!

– Господин наварх, – наконец продолжил комэск: – Вы оставите нам жизнь? Нормальную, я имею в виду – гнить в рудниках мы не будем, уж лучше в бою сгинуть, как и положено слугам Марса Жестокого.

– Гарантирую жизнь и свободу, – отчётливо выговаривая слова произнёс Змеев, боясь поверить в удачу: – Гарантирую и клянусь, что вам не будет нанесено никакого ущерба и никто не будет чинить вам препятствий, пока действия ваши не окажутся враждебными ко мне, или к силам, мне союзным, – замолчав, он быстро промотал сказанное в голове и мысленно улыбнулся, ставя себе отлично за этот раунд.

– Просто отойдите в сторону, – продолжил он: – Бирема будет вести огонь, только в случае агрессивных действий. Я подойду к Литавристу и взойдя на борт побеседую с вашим Орилом. Обещаю не причинять вреда кораблю.

– Он не наш, – фыркнул в ответ комэск, приняв решение: – Эскадрилья! Делай как я!

– Предатель! – офицер наконец совладал с терминалом и Орил, наполнив голос трагизмом, наконец ворвался в эфир: – Как ты, офицер, можешь отринув присягу, якшаться с презренным пиратом?! О тяжкий день! – Взвыл он, хорошо помня свои моления и не забывая контролировать ситуацию в Центральном: – Тьма сгущается и…

– Я присягал Орлу! – Холодным тоном прервал его пилот: – Гордому символу Великой Империи, а не горящей палке!

– Еретик! Нечестивец! – Перекрыл его голос крик жреца: – Пилоты! Сыны Света! Как можно терпеть в своих рядах отступника! Покарайте его и я, клянусь Ласковым Небытием, вознагражу вас! Смерть ему! Смерть всем предателям!

Неподвижно висевшая штурмовая колонна немедленно пришла в движение.

Её узкая носовая часть, возглавляемая Дорией, более-менее сохраняя строй, свечой взмыла вверх, стоило только Оскалу прекратить огонь – Карась успел проинформировать о произошедшем Шороса и тот, пусть и с недоверием в голосе, принял план Змеева.

Ещё одна группа кораблей, преимущественно с боков и кормы конуса, отлетев в сторону замерла – управлявшие корабликами пилоты хоть и доверяли комеску, но страх перед Хавасами был велик, отчего они колебались, не зная, что делать.

А вот с центром, с сердцевиной построения, договориться явно не получилось. Торпедоносцы, которых Орил считал своей главной силой, были им задобрены сверх меры и экипажи этих машин, крупных, по сравнению с остальными представителями палубной фауны, были готовы исполнить свой долг до конца.

Беззвучно взревевшие движки выплеснули в темноту пространства длинные языки огня и Скорпиусы рванули к Триреме, спеша сблизиться для дистанции сброса спрятанной в их телах смерти.

– Дория! Прикрой! – выкрикнул Змеев и тут же, едва договорив, перешёл на внутренний канал: – Первый!

– Да, наварх, – тотчас откликнулся Благоволин: – Что?

– Противомоскитки! Группа комеска – дружественные, те, что в стороне – нейтралы, – принялся он отмечать цели на планшете, одновременно комментируя свои действия: – Топоры – вражеские. Огонь по готовности!

– Принято!

– Здесь Дория, – проявился на общей волне только что упомянутый комэск: – Начинаю перехват! Орёл! – Выкрикнул он боевой клич и тотчас полтора десятков голосов присоединились к нему, повторяя его слова, одновременно бросая свои машины вслед за командиром.

Не стоит думать, что на торпедоносцах были совсем уже новички – стоило только Пиллуму комеска направить свой нос вниз, как оттуда, с турелей шедших плотным строем машин, вырвались трассы очередей, немедленно принявшихся шарить по пустоте в поисках хрупких целей. Лавируя в этом лесу истребители отвечали короткими очередями, выбивая искры из тел своих тяжело бронированных собратьев. Порой, то один, то другой из них добивался успеха и тогда турель, оператора которого разрывала на части меткая очередь, смолкала, задрав к звёздам свои стволы.

Но цена была велика.

Стоило только яркой плети хоть краешком зацепить верткий силуэт, как тот тотчас взрывался, разбрасывая в стороны обломки, либо, если Фортуна была благосклонна к пилоту, откатывался в сторону оставляя за собой дымный хвост и разбрасывая искры замыканий.

Несли потери и верные Орилу бойцы. Из дюжины бортов, начавших свою отчаянную атаку на Трирему, к той линии, где, сбросив туши торпед, кораблики смогут отвернуть, дошло не более семи. Остальные – изрешечённые попаданиями, горящие и просто мёртвые, медленно вращались позади своих более удачливых товарищей, своими телами, словно вехами, отмечая проделанный путь.

– Здесь наварх, – притянул к себе микрофон Змеев: – Дория, уходи. Пускаю торпеды. Ты в друзьях, но мало ли что.

– Боги берегут обережного, – раздалась в ответ древняя пословица и оставшиеся в строю Пиллумы брызнули в стороны, спасаясь от шустрых, но порой крайне тупых, противомоскитных ракет.

Наблюдавший за происходящим Орил грязно ругался, когда на месте очередного торпедоносца распухал огненный шар или, когда потерявшая управление машина вываливалась из плотного строя. Бой ещё не был проигран – достаточно было всего двум торпедам достичь корпуса ненавистного корабля чтобы тот, получив значительные повреждения, свернул в сторону, прекращая свою атаку.

Всего два – и Трирема, так некстати возникшая здесь, отвалит в сторону пуская дым из своих бортов. Биремы он не боялся, оставшись в одиночестве она, скорее всего, не станет испытывать судьбу и покинет поле боя.

А что ей делать?

Своими орудиями, пусть и довольно опасными для всех остальных кораблей, она будет долго ковырять его борта, защищённые плитами из лучшей бессонской стали.

За это время он, и в этом Орил не сомневался, сможет уболтать колеблющихся, благо атака родного корабля всегда воспринималась пилотами как личное оскорбление, и те, спасая свой дом, пойдут в атаку. Ну а то, что Бирема, попавшая под фокус почти трёх десятков палубников, из которых чуть меньше половины составляли Скорпиусы долго не протянет, в этом бывший жрец не сомневался.

Что ж до Дории и присоединившихся к нему пилотов, то тут Орил дал волю своей фантазии. Отступников, если те решат вернуться, предпочтя родной корабль мучительной смерти в пустоте, ждали оковы и долгая, показательная казнь в Метрополии.

– И это славно, что на борту оказались еретики, – пробормотал он себе под нос, покачивая стволом, направленным в сторону вахтенных: – Слышите, вы! – Выкрикнул он и довольно оскалился, видя, как дёрнулись от его окрика замершие офицеры: – Отступников ждёт кара! Они, – договорить он не успел – глаза офицеров расширились и Орил, продолжая держать их под прицелом, скосил глаза на обзорный экран.

Со стороны было хорошо видно, как борт проклятой Триремы озарился пусками торпед и жрец, грубо выругался, непристойно поминая запретных богов.

Не прошло и десятка секунд, когда между рвущимися вперёд торпедоносцами и Ренегатом вспыхнуло множество звёздочек – двигателей ракет ближнего действия.

Всё.

Это был конец.

Идущие без прикрытия машины были обречены.

Будь то обычный, стандартный флотский бой, то эти ракетки, схватив своими локаторами верткие истребители, послушно бы отвернули за своими поводырями, растрачивая крохи топлива в гонке пущенных на форсаж движков. В этом и состояла задача Пиллумов – перехватив на себя противомоскитки, уйти с боевого курса Скорпиусов, расчищая им дорогу к цели.

Взаимодействие палубников было отработано до автоматизма – рывок к цели, увод ракет ближнего радиуса в сторону и финальная точка боя – торпедная атака, пережить которую редко кому удавалось.

Так было всегда, но не сейчас.

Стая ракет, обрадованная скоплением несущихся на них целей, немедленно вцепилась в них и продолжая радоваться прямому курсу понеслась вперёд, деля меж собой корабли.

Очереди, пущенные из уцелевших носовых турелей, сбили всего несколько штук, а в следующий момент меж Секстером и Триремой вспухло крупное облако разрыва, хороня в себе и души верных Орилу пилотов и его надежды на победу в этой, так хорошо начавшейся, операции.

– Всё, – обречённо выдохнул заменивший убитого связиста офицер: – Сейчас она накормит нас торпедами. Конец. Броне полный залп не сдержать.

Словно подтверждая его слова Трирема чуть повернулась и её борт вновь озарился вспышками пусков.

– Всего две? – глядя на стремительно приближавшиеся точки облегчённо выдохнул Орил: – А ты боялся, – криво усмехнулся он связисту: – Благая Убийца с нами! У пиратов нет торпед на полноценный залп! Приготовить корабль к удару! – Щегольнул он знаниями, подчерпнутыми из тонкого буклета о корабельном бое, подготовленного ему секретарём.

– Есть приготовить! – Повторив его приказ вахтенные склонились над пультами, а он, видя их лихорадочную работу, довольно улыбнулся, радуясь выправлению ситуации.

Торпеды, бессильные что-либо серьёзно повредить, играли сейчас на него – стоит только их боеголовкам расцветить корпус Секстера вспышками разрывов, как пилоты – и те, что колеблются, и те, которых комеск поднял на бунт, мигом развернут свои машины на Трирему, грозящую их дому.

Перебьёт ли она хрупкие кораблики, вынудят ли москиты её отступить – всё это было не важно.

Развернувшийся прямо подле борта бой, его запись, правильно обработанная и разумеется, верно преподнесённая, представит его отчаянным героем, бросившим вызов противнику, многократно превосходившему его по силам.

Не справился? Не отстоял склады?

Что же – Фортуна переменчива, но он хоть попытался, а что не получилось – таково воинское счастье. Да и неудавшаяся атака на Трирему будет ему в плюс, показывая каким армадам он бросил вызов. Кивнув своим мыслям, Орил поспешил сделать зарубку на память, чтобы корабль, доставивший ему столько хлопот, предстал на экране в двух грозных и отличных друг от друга ипостасях, пугая зрителей обилием и мощью напавших на Секстер противников.

Да, это должен был быть поистине героический фильм.

Выпущенные его кораблём тучи палубников вели шквальный огонь по противнику, прорываясь сквозь дым и пламя заградительного огня. Кто-то погибал, шепча слова Благодатных молитв, кто-то крутил петли, уходя от зенитного огня, к счастью для Орила неотличимого глазом от огня турелей торпедоносцев. Он уже видел, как это будет – Скорпиусы, теряя борта под шквальным огнём налетевших откуда-то истребителей, прорываются-таки к цели. Начинается финальный отсчёт, за кадром слышится голос экипажей, поющих хвалебную песнь Белому Пламени, и тут! О коварство! В их строй влетают ракеты ближнего радиуса. Вспышки взрывов, развороченные корпуса и сквозь них, размазывая о корпус человеческие фигурки и раздвигая обломки, показывается острый нос пиратской Триремы.

Материнский корабль коротко вздрогнул, потом ещё раз и Орил, поспешно отбросивший в сторону прочие мысли, вцепился в подлокотник кресла.

– Повреждения?

– Броня держит, наварх, – оторвал голову от своего терминала Второй помощник: – Принимаю доклады, – склонился он над экраном, начиная проглядывать рапорты: – Повреждение паропроводов на уровнях Б-Семь, Б-четыре и подпалубе К-два. Короткие замыкания по всей носовой части – техники уже исправляют. Пожар на складе Тетра-пять. Уже локализован, аварийные службы рапортуют что устранят за пять минут. Общая оценка повреждений – незначительная.

– Отменно, – откинулся на спинку своего кресла Орил: – Разворот. Ложимся на обратный курс. Домой.

– А наши? Господин наварх? Там же наши пилоты? – Второй показал рукой на экран где виднелись крохотные огоньки, спешащие к своему космическому дому.

– Право вернуться на борт ещё надо заслужить, – презрительно скривил губы вновь ощутив себя повелителем, наварх: – Посмотрим, как они воевать будут. А там, если постараются, может и откроем палубы. Это – приказ! – Добавил он твёрдым тоном и качнул стволом, видя, как изменился взгляд молодого офицера: – Курс домой! Начинаем разгон!

– Исполняю, – коротко поклонился Второй, но отдать приказ он не успел – вспыхнувшая ярко красным плашка терминала требовала немедленного вмешательства.

– Господин наварх, – пощелкав переключателями и считав данные с появившегося окна, развернулся он к Орилу: – Носовой магнитный генератор, – отвёл офицер глаза в сторону, не рискуя пересечься с ним взглядом.

– Что с ним? Да говори же, бестолочь!

– Сотрясение сместило его с фундамента, а рассинхронизация ввела ротор в резонанс, отчего…

– Короче, таракан! Раздавлю! Что?

– У нас больше нет магнитного поля, наварх. Мы открыты лучам, господин.

Орил уже было хотел встать и задать молодому хорошую трёпку – только пару-тройку оплеух, не более того – убивать последнего офицера в рубке было бы преждевременно, но тут, в опустившейся тишине, сухо щёлкнул датчик радиации, потом щелчок повторился и, спустя пару секунд, показавшихся всем весьма долгими, щелкнул ещё раз.

– Ничего, – стараясь не морщиться выпрямился в кресле наварх: – Ерунда! Наша броня ослабит! А дойдём до дома, – дал он обещание, которое, разумеется, не собирался исполнять: – Всех в лучшие клиники определю!

– Господин наварх! – Стоило ему смолкнуть, как кресло вахтенного, отвечавшего за сенсорные системы, развернулось в его сторону: – Трирема, господин!

– Что она? – Поморщившись, Орил посмотрел на экран, где причина всех его нынешних неприятностей споро разворачивалась другим бортом готовя новый залп.

– Наблюдаю остаточные следы радиации, господин! На этом борту, – вытянул он руку, указывая на корабль.

– Они что? Корабль на свалке отходов подобрали? – Фыркнул наварх: – Так тем хуже для них!

– Осмелюсь не согласиться, господин, – побледневший специалист сглотнул, хорошо помня участь тех, кто пытался перечить Орилу, но всё же продолжил: – Предполагаю наличие грязных боеголовок, наварх, – неожиданно чётко и по-военному кратко, доложил он.

– И что? Броня сдержит, до дома дойдём, а там, – он хотел было ещё раз напомнить про клинику, но тут пол у него под ногами снова вздрогнул – Трирема нанесла очередной удар.

– Радиация? – Дёрнулся он, но датчик, единственный сохранявший в рубке спокойствие, ответил прежним равномерным щелканьем, успокоившим перепугавшуюся не на шутку вахту.

– Отсутствует! Повреждения в районе первой палубы, – принялся выкрикивать Второй, быстро считывая показания приборов и отчёты аварийных команд: – Броня держит!

– Слава Пламени! – Встав из кресла, Орил осенил себя священным знаком.

– Повреждены моторы створов ворот на первой! – Не обратив внимания на него и даже не осенив себя подобным жестом, продолжил выкрикивать офицер: – Защелки сбиты! Первая палуба, – сглотнув он выпрямился и в точном соответствии с Уставом, доложил: – Господин наварх! Первая палуба открыта! Готовы совершать полёты, – дёрнувшись, офицер нервно хихикнул: – Или принимать борта.

– Какие полёты! Что ты несёшь?!

Борт Триремы снова полыхнул огнём пусков и вахтенный, тот самый, что докладывал о радиации, коротко вздохнул: – Всё. Конец нам. Они грязными шарахнули. Такую дозу цепанём, ни одна клиника не поможет.

За стеной, где висел экран, грохнуло, послышался лязг сминаемого металла, и оператор сенсоров криво усмехнулся, доставая из кармана плоскую флягу: – Амба, мужики. Корабль заражён. Слышите? – Сделав глоток, он протянул её соседу: – Взрыва не было. Значит оно. Распыляют.

– А может и нет, – принял флягу его товарищ: – Фон есть, факт, но не дураки же они себе яйца жечь? – Он отпил и занюхав рукавом, продолжил: – Десант это. Ща нас резать будут.

Не обратив внимания на вопиющее нарушение Устава – за распитие на посту полагалась немедленная казнь, Орил, метнулся ко Второму и, схватив его за грудки, часто затряс приводя в чувство: – Почему не сбил? Точечная защита где? Почему не стреляли?

– Приказа не было, – слабо колыхался в его руках парнишка, явно пребывавший в предобморочном состоянии: – Вы не приказали, наварх, – слабым голосом добавил он, вяло сопротивляясь натиску.

– Убью! – Отскочив от него Орил вскинул пистолет, но смех, раздавшийся от терминалов спецов заставил его дёрнуться.

– Ага, – увидев, что его заметили, отсалютовал ему флягой сенсорник: – Кончай его. А потом и меня, даруй милость, – он вновь приложился к фляге: – Это лучше, чем от радиации заживо гнить.

– Или под ножами дохнуть, – отобрал у него выпивку товарищ: – Пираты, она в деле пыток, того, мастера.

Его слова отрезвили наварха и он, оттолкнув Второго, склонился над терминалом связи, быстро включая канал общекорабельного оповещения.

– Говорит ваш наварх! Слышите меня? – Военные формы речи напрочь вылетели у него из головы, заместившись привычными по прошлой, жреческой жизни, фразами: – Дети мои! Всем собраться на первой лётной! Гнусный враг пытается взять нас на абордаж! К оружию! Спасём родной корабль! Все на Первую! Отстоим наш дом! Не позволим!

– Ты, – выключив связь, Орил отвесил Второму крепкую пощёчину: – Очнулся?

– Так точно, господин наварх – принялся тереть покрасневшую щеку парнишка, приходя в себя, что было видно по его глазам где появился более-менее разумный отблеск.

– Дуй на первую! – Развернул его за плечи в сторону выхода из рубки Орил: – Там десант. Наши все там. Организуй оборону. Отстоишь – отдам корабль в управление.

– Наш корабль? Мне?

– Да! Отстоишь корабль – быть тебе здесь Тетрархом! Иди же! – Практически вытолкнув его из рубки Орил метнулся в сторону второй двери, за которой располагались его покои – привилегия капитанов Империи.

Замерев на пороге, он бросил короткий взгляд назад, но всё, что он увидел была парочка пьяных спецов, сидевших на полу и несвязными голосами спорящих что лучше – сгореть от радиации, или окончить свои дни под рукой палача.

Качнув головой – эта сцена, в отличии от героически ушедшего на смерть Второго Помощника не должна была появиться в его фильме, он нырнул в свою каюту и подскочив к терминалу Тетрарха, выдернул из гнезда кристалл бортжурнала.

Подкинув на ладони тёмно вишнёвый, словно светящийся изнутри цилиндрик, Орил сжал его в ладони и криво улыбнулся – ничего, бой проигран, но сражение ещё не завершено! Правильная подача произошедшего и его, после искреннего покаяния, простят, слегка пожурив за рвение. А там, он мечтательно прикрыл на миг глаза – слава героя сделает своё дело, расчистив путь наверх. Кто же посмеет встать на пути у человека, жизнью рисковавшего во славу Благодатного Огня и, что более важно – благосостояния новых господ!

Подскочив к стене, он сдвинул в сторону стилизованный под факел светильник. Секунда, другая, мягкий щелчок и отошедшая вглубь стены панель открыла узкий лаз, ведший к маленькой технической палубе, где его ждала личная яхта.

Запрыгнув на скоб-трап Орил принялся быстро спускаться – радиация или десант должны были быстро прикончить защитников Секстера, убирая ненужных свидетелей, а задерживаться, подвергая опасностям своё бренное, но нежно любимое тело он не собирался.