XXIV Катакомбы

Десять тысяч лет назад крепость гордо стояла как один из последних великих бастионов несокрушимости Легионес Астартес в материальной вселенной. Пришествие Орденов Прародителей доказало неверность этого утверждения. Минувшие с тех пор века не были милосердны. Неровные изъеденные эрозией стены с бойницами вырастали из безжизненной земли, поврежденные древними взрывами и миллионами пыльных бурь.

Мало что осталось от огромных стен за холмами обломков, наполовину занесенных серой почвой. Там, где еще остались стены с бойницами, они были обветшалыми и без зубцов, лишенные былого великолепия и практически сровнялись с землей с течением лет.

Талос стоял посреди серых руин и смотрел, как гибнет «Эхо проклятия».

Он стоял посреди полуразрушенных, щербатых стен, а поднятый ветром песок колотил по его доспеху. Боевой корабль, медленно агонизируя, падал за горизонт, разбрасывая горящие обломки и оставляя за собой шлейф густого черного дыма.

— Сколько осталось на борту? — спросил женский голос. Талос не удостоил женщину взглядом. Он совсем забыл, что Марлона все еще была здесь. Тот факт, что она вообще задала вопрос, разительно отличал их друг от друга в этот момент.

— Я не знаю, — ответил воин. На самом деле ему было все равно. Его хозяева сделали его оружием. Он не чувствовал вины из-за утраты своей человечности, даже когда она заставала его врасплох в моменты, подобные нынешнему.

«Эхо проклятия» упало за южными горами. Талос увидел яркую вспышку взрыва реактора, озарившую небо подобно второму закату на один болезненно долгий удар сердца.

— Раз, — начал считать он, — два. Три. Четыре. Пять.

Над ними раздался раскат грома. Он был слабее голоса настоящей бури, но от того еще прекрасней.

— Прощальный крик «Эха», — сказал стоявший позади него Сайрион.

Талос кивнул.

— Пойдем. Скоро придут эльдары.

Два воина зашагали от спасательной капсулы по неровным остаткам ландшафта, оставленным эрозией. Марлона старалась держать темп как могла, глядя, как они рыскают среди разрушенных зданий и разваленных стен в поисках уцелевшего тоннеля, который бы привел их в лабиринт.

Через несколько минут они наткнулись на пустую десантную капсулу Легиона. Краска на ней выгорела во время спуска, двери были открыты нараспашку. Она проломила хлипкую крышу того, что раньше было просторным помещением с куполом.

Немногое осталось кроме пары стен и уцелевшего потолочного пролета. Некогда неприступная крепость была ныне подобна замшелым руинам, которые находят ксеноархеологи на мертвых мирах. То, что осталось от их крепости, выглядело как останки древней цивилизации, раскопанной спустя тысячелетия после глобального вымирания.

Марлона слышала щелчки — два воина переговаривались по воксу внутри шлемов.

— Можно я пойду с вами? — она собрала всю свою отвагу чтобы задать вопрос.

— Это неразумно, — сказал ей Сайрион. — Если ты хочешь выжить, то лучший шанс для этого — предпринять трехнедельное путешествие к югу, прямиком к городу, которому мы позволили жить. Если крик был достаточно громким, наступит ночь, когда Империум придет, чтобы спасти те души.

Она не знала, что все это значило. Все что ей было известно, это то, что в одиночку без еды и воды она не переживет трехнедельную пешую прогулку сквозь пыльные бури.

— Сай, — сказал другой Повелитель Ночи. — Что с того, что она пойдет с нами?

— Ну ладно.

— Спускайся в катакомбы, если хочешь, смертная, — сказал Талос. — Просто запомни, что нам самим отмерены считанные часы. Смерть придет быстрее, чем в пустыне из пепла, и мы не можем позволить себе засиживаться с тобой. Нам нужно сражаться.

Марлона попробовала ноющее колено. Бионика пульсировала в месте крепления к ноге.

— Я не могу оставаться здесь наверху. Там будет где спрятаться?

— Разумеется, — ответил Талос. — Но ты будешь слепа. Там, куда мы направляемся, света нет.

Септим слушал, как двигатели возвращаются к жизни. Нигде больше ему не было так комфортно, как в кресле, которое он занимал в данный момент — трон пилота «Громового ястреба» «Опаленного».

Вариель устроился на троне второго пилота. Он был по-прежнему без шлема и смотрел в никуда. Время от времени он рассеянно водил большим пальцем по бледным губам, погруженный в свои мысли.

— Септим, — произнес он, когда двигатели заработали в полную силу.

— Господин?

— Каковы наши шансы добраться до Тсагуальсы незамеченными?

Раб не знал что и думать.

— Я… ничего не знаю ни об эльдарах, господин, ни об их поисковых технологиях.

Вариель все еще пребывал в растерянности.

— «Опаленный» мал, а пустота практически безмерна в своей величине… Сыграй на этих преимуществах. Держись ближе к астероидам.

Септим проверил двери ангара впереди. Помимо десантно-штурмового корабля и нескольких штабелей того, что по утверждению Дельтриана являлось необходимым оборудованием , драгоценного свободного пространства на единственной посадочной палубе эпсилон к-41 сигма сигма А:2 было крайне мало. Даже «Громовой ястреб» был нагружен жизненно-важными припасами и древней машинерией из Зала Размышлений, и в нем не предполагалось места для дополнительных пассажиров. Дельтриан был не сильно рад его отбытию.

Времени поговорить с Октавией не было. Все, что он мог сделать, это отправить короткое вокс-сообщение в её личные покои. К тому же, он даже не знал что сказать. Как лучше всего сказать ей, что он, возможно, отправляется на верную смерть там внизу? Как уверить её в том, что Дельтриан защитит ее, когда они доберутся до Великого Ока?

В итоге он промямлил что-то в своей обычной неловкой манере на смеси готика и нострамского. Он пытался сказать, что любит ее, но даже в этом вдохновение покинуло его. Это было едва ли красивое выражение эмоций.

Она не ответила. Он даже не знал, получила ли она вообще его сообщение. Быть может, это даже к лучшему.

Септим нажал запуск, закрывая переднюю аппарель. С механическим грохотом она закрылась под кокпитом.

— Мы загерметизированы и готовы, — доложил он.

Вариель, казалось, по-прежнему не обращал никакого внимания на происходящее.

— Летим.

Септим схватился за рычаги управления и почувствовал, как по коже бегут мурашки, когда двигатели в ответ громче взревели. Сделав глубокий вдох, он вывел челнок из тесного посадочного ангара обратно в пустоту.

— Вы не рассматривали возможность, что вы могли ошибаться? — спросил он Живодера. — Я имею ввиду, ошибаться насчет того, что Талос выживет.

Апотекарий кивнул.

— Эта мысль приходила мне в голову, раб. И вероятность этого меня тоже весьма интересует.


Время шло во тьме, но не в тишине.

Талос рассматривал подземный мир через красную вуаль. Оптические линзы без труда позволяли взгляду пронзать беспросветную темноту коридоров. Тактические данные прокручивались бесконечным потоком крошечных белых рун на границах зрительного восприятия. Он не обращал внимания ни на одну из них, кроме жизненных показателей его братьев. Тсагуальса никогда не была его домом. Никогда, по — настоящему. Возвращение в забытые залы порождало неловкую меланхолию, но ничего похожего на гнев или печаль.

Смертная рабыня недолго пробыла с ними. Воины за несколько минут опередили её хромающий шаг, растворившись в коридорах, как только засекли вокс-сигналы братьев. Временами Талос слышал её плач и крики в темноте далеко позади. Он видел, как вздрагивает Сайрион, физически реагируя на её страх, и ощущал острый привкус едкой слюны на языке. Ему не нравилось, когда ему напоминали о скверне брата — даже столь незаметной и незначительной.

— Лучше было бы оставить её в пустошах, — сказал по воксу Сайрион.

Талос не ответил. Он пробирался по тоннелям, слушая оживленные переговоры многочисленных голосов по вокс-сети. Его братья из других Когтей смеялись, готовясь, и клялись биться с эльдарами до последней капли крови. Он улыбнулся за лицевой пластиной шлема. Его забавляло то, что он слышал. Остатки десятой и одиннадцатой рот пребывали на грани смерти, загнанные в угол как животные, но он никогда прежде не слышал их столь живыми.

Малхарион доложил, что в одиночку движется по ближайшим к поверхности тоннелям. Когда Когти стали протестовать и возражать, что они должны сражаться рядом с ним, он осыпал их проклятиями, обозвал глупцами и разорвал вокс-соединение.

В конце первого часа они отыскали Меркуциана и Узаса. Первый заключил Талоса в объятия, обхватив его запястье в знак приветствия. Второй молча стоял с отсутствующим видом и тяжело дышал в вокс. Все слышали, как Узас облизывал зубы.

— Другие Когти готовятся занять позиции в помещениях, подобных этому, — Меркуциан указал на северные и южные двери, которые были открыты, так как сами двери сгнили еще в незапамятные времена. Талос понял мысль брата: два входа позволяли легко держать оборону в этом помещении, как и во множестве ему подобных, и в них еще оставалось пространство для маневров. Он проследил за следующим жестом Меркуциана: тот указал на тоннель высоко в западной стене, где раньше был доступ в служебные ходы. — Когда они будут отступать, они пойдут по служебным тоннелям.

— А мы то влезем? — Сайрион проверял свой болтер с особой тщательностью. — Они сделаны для сервиторов. Когда мы покидали это место, половина ходов оказались слишком узкими для нас.

— Я разведал ближайшие, — сообщил Меркуциан. — Некоторые из них заканчиваются тупиками, через которые нам не пробраться, но всегда есть и другие пути. Другой вариант — раскопать бесчисленные разрушенные тоннели.

Талос вошел в помещение. Когда-то оно принадлежало другой роте и использовалось в качестве тренировочного зала. От прежнего убранства не осталось ничего, и, глядя сквозь красное марево линз своего шлема, Талос видел только унылый голый камень и ничего больше. Остальные катакомбы выглядели также. Весь лабиринт представлял собой одинаковые голые опустевшие руины.

— Что с нашими боеприпасами?

— Уже доставлены, — Меркуциан снова кивнул. — Сервиторы из других капсул приземлились поблизости от Когтей. Что до десантно-штурмовых кораблей — не так понятно, какие приземлились. Наши слуги здесь и в безопасности. Я отведу тебя к ним. Они остановились в зале в полукилометре к западу. Быстрее будет воспользоваться служебными ходами, учитывая, сколько тоннелей разрушено.

— Они сделали это! — произнес Сайрион. — Кусочек драгоценной удачи, наконец-то!

— Многим не удалось, — поправил его Талос. — Если конечно стоит доверять вокс-докладам. Но все же, мы протащили сюда достаточно боеприпасов, чтобы дать эльдарам тысячу новых заупокойных песен.

— Наш главный груз невредим? — спросил Сайрион.

Впервые за все время ответил Узас.

— Ах, да. Жду — не дождусь, когда дойдет до него.

Первый Коготь кое-как, практически без всякого порядка громыхал по служебным туннелям; Талос услышал по воксу первый отчет о битве.

— Это Третий Коготь, — прозвучал голос, все еще смеясь. — Братья, чужаки нашли нас.


Септим искал правильный подход. Смысл был в скорости, но он был должен лететь близко к каждому астероиду, огибая их и оставаясь в их тени, где только это возможно, прежде чем устремляться к следующему. Это было вполне очевидно, но кроме того, он должен был быть осторожен и не распалять двигатели слишком сильно на случай, если эльдарские корабли на высокой орбите могли обнаружить их присутствие при помощи тепловых локаторов.

Они летели всего десять минут, когда Вариель закрыл глаза и покачал головой словно в неверии.

— Нас взяли на абордаж, — тихо произнес Живодер, не обращаясь ни к кому конкретно. Шаги за спиной заставили Септима вытянуть шею, чтобы обернуться через плечо. Десантно-штурмовой корабль снизил скорость в ответ на его отвлекающееся внимание.

В дверном проеме, ведущем в тесный кокпит, стояли трое слуг Октавии. Вулараи он узнал сразу. Двое других, должно быть — Герак и Фолли, хотя, с учетом их рваных накидок и перевязанных рук, они могли быть кем угодно

Септим снова повернулся к ветровому стеклу, медленно огибая еще одни небольшой обломок. Мелкие частички не переставая бились о корпус.

— Вы пробрались на борт до того, как мы отбыли? — спросил он.

— Да, — ответил один из мужчин.

— Тебя послала она? — спросил Септим.

— Мы слушаемся хозяйку, — ответил один из них, возможно Герак. Справедливости ради стоит заметить, что они все звучали одинаково, и определить по голосу его обладателя было не так-то просто.

Болезненно голубые глаза Вариеля остановились на Вулараи. Слуга была завернута в плотный плащ, и хотя она носила светозащитные очки, повязки вокруг лица и рук болтались свободно и обнажали бледную кожу под ними.

— Эта маскировка, может быть, и обманула бы какого-нибудь служку Механикума, но пытаться провернуть такое со мной — просто трагикомично.

Вулараи принялась разматывать повязки, высвобождая руки. Септим рискнул еще раз украдкой взглянуть через плечо.

— Лети, — взгляд Вариеля источал угрозу. — Занимайся своим делом.

Вулараи сбросила наконец свои путы и швырнула в сторону тяжелый плащ. Она потянулась к лицу, сняла светозащитные очки и удостоверилась, что её повязка на месте.

— Ты не оставишь меня на этом дерьмовом корабле наедине с этим механическим уродом! — заявила Октавия. — Я отправляюсь с тобой.


Дельтриан направлялся к каюте Октавии в раздутом брюхе судна, пытаясь сдержать любые проявления раздражения в своих движениях или вокализациях.

Когда он отдал приказ аугментированным слугам-пилотам вести корабль через астероидное поле, все шло хорошо. Когда он рассчитал наилучшую предполагаемую локацию, где можно было отважиться войти в варп, не привлекая внимания эльдарских рейдеров и не рискуя повредить корпус случайным столкновением при ускорении и рассеивании реальности, все шло хорошо.

Когда он приказал запустить варп-двигатели и начать прорывать брешь на теле реального пространства, все по-прежнему шло хорошо.

Когда он приказал Октавии приготовиться и не получил в ответ никакого подтверждения… он счел это первым изъяном некогда безукоризненного процесса.

Неоднократные попытки связаться с ней удостаивались тем же ответом.

Неприемлемо.

В самом деле, совершенно неприемлемо.

Он приказал отвести судно обратно в укрытие и сам направился вниз к её комнате.

Группка её слуг отбежала в сторону, увидев, как он торопливо идет по коридору. Это само по себе было бы любопытно любому, кто хорошо знал навигатора, но Дельтриан был не из таких.

Его тонкие пальцы взломали замок шлюзовой двери, и он вступил в тесную каморку, встав перед увитым кабелями троном.

— Ты, — сказал он, готовясь начать длинную обвинительную тираду, посвященную главным образом вопросам повиновения и исполнения обязанностей, а также аспектам самосохранения, чтобы воззвать к её биологическому страху перед гибелью телесной оболочки.

Вулараи откинулась на спинку трона Октавии, положив ноги на подлокотник. Без бинтов она представляла собой жалкое зрелище: сквозь анемическую плоть просвечивались сосуды, опухшие и черные, как паутина под тончайшей кожей. У нее были водянистые наполовину ослепленные катарактами глаза с темными кругами под ними.

За несколько секунд Дельтриан каталогизировал внешние мутации женщины у него перед глазами. Её варп-изменения казались приемлемыми по некоторым стандартам, но общий эффект на удивление был один: под её тонкой плотью можно было увидеть тени костей, сосудов, мышечных узлов и даже силуэт бьющегося сердца, движущегося в дисгармонии с отекшими дрожащими легкими.

— Ты не Октавия, — вокализировал он.

Вулараи оскалилась, демонстрируя больные десны с дешевыми железными зубами.

— И что же именно меня выдало?


Талос вошел последним. Пророк снова оглядел пустой зал, приглядываясь к последним из оставшихся в живых. Пятнадцать сервиторов терпеливо ждали, пуская слюну — хотя столь безмозглые создания сложно было считать терпеливыми. Почти у всех руки заменяли подъемные клешни или механические инструменты.

Первый Коготь подошел к контейнерам, которые безмозглые рабы притащили в эти глубины.

Талос первым что-то достал. В его латных перчатках была массивная пушка — длинное многоствольное орудие, редко использовавшееся Восьмым Легионом.

Он бросил взгляд на ближайших сервиторов и бросил орудие обратно в контейнер. Оно упало на керамитовый нагрудник — тяжелобронированный, с гордой аквилой на груди, ритуально разбитой ударами молота.

— Нам осталось недолго, — сказал он. — Давайте начнем.

Загрузка...