Блистательный Двор

Richelle Mead

THE GLITTERING COURT

© Т. Черезова, перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2018

Глава 1

Никогда не собиралась красть чью-то жизнь.

И правда: на первый взгляд никто бы не подумал, что с моей жизнью что-то не так. Я могла похвастаться здоровьем и юностью. Мне нравилось считать себя умной. Я принадлежала к одному из старейших родов Осфрида: мы могли проследить свои корни вплоть до отцов – основателей нашей страны. Конечно, мой титул мог бы считаться еще более престижным, не испарись наше семейное состояние, но это было вполне поправимо. Мне просто следовало удачно выйти замуж.

Вот тут-то для меня все и началось.

В целом аристократы восхищались мной как потомком Руперта, первого графа Ротфордского, великого героя Осфрида. Много веков тому назад Руперт отнял эти земли у дикарей, создав тем самым великую нацию, к которой сегодня мы счастливы были принадлежать. Однако нашлось бы совсем немного аристократов, которые смогли бы искренне восхищаться моими скудными средствами, да еще в наши суматошные дни. Другие семьи тоже отчаянно пытались справиться со своими финансовыми проблемами, и чье-то хорошенькое личико вкупе с высоким титулом уже лишилось былой привлекательности, которую имело в прежние времена.

Мне требовалось чудо, причем срочно.

– Милочка, случилось чудо!

Я взирала на бархатные узоры обоев бального зала, а в голове у меня роились мрачные мысли. Заморгав, я вернулась в реальность – на очередной шумный прием – и посмотрела на бабушку, которая стояла передо мной. Хотя ее лицо испещряли морщины, а волосы были седыми, все неизменно отмечали, что леди Элис Уитмор – невероятно привлекательная женщина. Я была с ними согласна, хотя с грустью отмечала, что бабушка стремительно постарела после того, как умерли мои родители.

Зато сейчас глаза у нее лучились и сияли так, как я уже давно не видела.

– Что за чудо, бабушка?

– Дорогая, нам сделали предложение. Да-да! И он соответствует всем нашим критериям. Надежда снова посетит наш дом! Он молод. С неплохим состоянием. И его род не уступает в знатности нашему.

Последнее утверждение стало для меня неожиданностью. С родом благословенного Руперта сравняться было ой как непросто.

– Ты уверена?

– Да! Он твой… кузен.

Я редко лишаюсь дара речи, но бабушка поставила меня в тупик. Сперва я не могла вспомнить никого, кроме моего двоюродного брата Питера. Он вдвое старше меня и женат. По законам Осфрида именно ему предстояло унаследовать титул Ротфордов, если я, конечно, соизволю умереть бездетной. Приезжая в столицу, он обязательно навещал нас и всегда уточнял, как я себя чувствую.

– Который? – уточнила я, чуть успокаиваясь.

Слово «кузен» порой использовалось весьма свободно: пробежавшись по фамильному древу, можно было обнаружить, что половина осфридской аристократии оказывалась в родстве с другой половиной. Наверняка бабушка имела в виду кого-то еще.

– Лионель Белшир, барон Эшби.

Я покачала головой. Я не знала никакого Эшби.

Бабушка взяла меня под руку и повела в противоположную сторону зала, пробираясь в толпе самых влиятельных персон нашей столицы. Они были облачены в шелка и бархат, расшитые жемчугами и драгоценными камнями. Вереница хрустальных люстр над нашими головами ослепительно сияла: можно было предположить, что хозяева особняка решили соперничать со звездами. Такова жизнь аристократов Осфрида.

– Мы с его бабкой входили в круг приближенных герцогини Сэмфордской. Он обычный барон. – Бабушка склонила ко мне голову и понизила голос.

Я обратила внимание на ее жемчужный убор: неплохой, но вышедший из моды пару лет тому назад. Бабушка тратила все наши деньги на то, чтобы наряжать меня должным образом.

– Но его род весьма достойный. Семья Лионеля восходит к одному из младших сыновей Руперта, хотя с этим связан скандал: вроде бы Руперт на самом деле не был его отцом. Но его матушка – из старого аристократического рода, поэтому в любом случае нам можно не волноваться.

Пока я переваривала услышанное, мы успели подойти к высокому стрельчатому окну с видом на Арлингтон-грин. Возле него стоял молодой человек и незнакомая мне женщина, примерно ровесница моей бабушки. Парочка о чем-то негромко беседовала, но при виде нас и юноша, и его спутница оборвали разговор и с любопытством уставились на меня.

Бабушка улыбнулась.

– Моя внучка, графиня Ротфордская. Милая, позволь представить тебе барона Белшира и его бабушку, леди Доротею.

Лионель поклонился и поцеловал мою руку, а его бабка присела в реверансе. Ее почтительность показалась мне напускной: леди Доротея буквально прошила меня колючим взглядом. Если бы приличия дозволяли, она бы, наверное, и зубы мои осмотрела безо всякого стеснения.

Когда Лионель выпрямился, я внимательно посмотрела на него. Оценивать-то мне следовало именно потенциального жениха, а не леди Доротею.

– Графиня, счастлив с вами познакомиться! – буквально запел он. – Жаль, что этого не произошло раньше, учитывая наше родство. Потомки лорда Руперта, сами понимаете…

Краем глаза я заметила, как моя бабушка скептически выгнула бровь.

Я адресовала Лионелю скромную улыбку: не настолько почтительную, чтобы она принизила меня, но такую, чтобы он решил, будто его любезность выбила меня из колеи. Но если говорить начистоту, то его галантность, конечно, была под вопросом. Увы, можно было предположить, что она являлась его единственным козырем! Лицо у Лионеля оказалось вытянутым и заостренным, кожа имела нездоровую бледность. Странно, но у него даже не зарумянились щеки, хотя в бальном зале, переполненном людьми, было чересчур жарко! Узкие плечи Лионеля сутулились, создавая впечатление, будто он готов сложиться пополам. Однако все это не имело значения. Важны были исключительно матримониальные соображения. Я никогда не рассчитывала выйти замуж по любви.

– Вы правы, нам, конечно, следовало бы познакомиться пораньше, – милостиво согласилась я. – Полагаю, стоило бы учредить регулярные встречи в честь нашего славного предка Руперта. Мы бы собирались вместе и устраивали пикник на лужайке. И мы бы бегали наперегонки, как принято у сельских жителей. Думаю, я бы не запуталась в юбках!

Барон устремил на меня немигающий взгляд и почесал запястье.

– Потомки графа Руперта рассеяны по всему Осфриду: вряд ли подобное сборище удалось бы организовать. И участвовать в беге наперегонки не подобает аристократам. Я и своим арендаторам не позволяю столь пустые развлечения. Великий бог Урос не для того даровал нам ноги. А думать иначе – просто отвратительно. – Он помолчал и добавил: – Жмурки я тоже не одобряю.

– Полностью разделяю ваше мнение, – проворковала я, не позволяя улыбке исчезнуть с моих губ.

Моя бабушка откашлялась.

– Барон выращивает ячмень, – заявила она с натужной жизнерадостностью. – Он очень преуспел в этом деле и уже добился огромного успеха.

Лионель поскреб свое левое ухо.

– Мои арендаторы почти восемьдесят процентов моих угодий отвели под ячменные поля. Недавно мы приобрели новое поместье, и теперь все мои земли дают прекрасный урожай. Ячмень, куда только ни бросишь взгляд… Многие и многие акры вокруг!.. Я приказал, чтобы мои слуги в обоих поместьях ели ячменную кашу по утрам. Для поднятия духа, если так можно выразиться.

– Как же у вас много ячменя, – пролепетала я и мысленно пожалела арендаторов барона. – Я надеюсь, что вы иногда слегка балуете своих слуг. Как насчет овса или ржаной каши… если на экзотику тянет?

На лицо барона вновь вернулось изумленное выражение, и он принялся терзать свое правое ухо.

– Зачем? Ячмень – источник нашего благосостояния. Моим людям полезно об этом помнить. Я и сам придерживаюсь данного правила и даже более строго: я слежу, чтобы во всех моих трапезах присутствовала изрядная порция ячменя. Я подаю своим слугам хороший пример.

– Вы по-настоящему к ним благосклонны! – воскликнула я и устремила взгляд на окно у него за спиной, прикидывая, нельзя ли из него выпрыгнуть.

Наступила неловкая пауза.

– Кстати, о поместьях, – нарушила молчание леди Доротея. – Если я не ошибаюсь, совсем недавно вы продали свое последнее загородное имение.

Вот оно: напоминание о нашем финансовом положении. Бабушка поспешила встать на защиту нашей семейной чести.

– Мы им не пользовались. – Она вскинула подбородок. – Я не настолько глупа, чтобы тратить деньги на пустой дом и арендаторов, которые без надзора обленились. Наш городской особняк здесь, в столице, гораздо уютнее, и в нем мы близки ко всем светским развлечениям. Между прочим, нынешней зимой нас три раза приглашали ко двору.

– Три раза! – пренебрежительно повторила леди Доротея. – Но ведь летом в столице, безусловно, скучно. Особенно когда аристократы разъезжаются в свои загородные владения. Когда ты выйдешь замуж за Лионеля, то будешь жить в его нортширском поместье – где живу я. Обещаю, что ты не станешь ни в чем нуждаться. И сможешь планировать сколько угодно светских мероприятий. Под моим пристальным наблюдением, естественно. Тебе предоставляется исключительный шанс! Я не хочу никого обидеть, графиня! Леди Элис, вы столь умны и проницательны, что никто, вероятно, и не догадывается о вашем реальном положении. Но уверена, что в данных обстоятельствах возможность устроить судьбу вашей внучки принесет вам обеим облегчение.

– У меня сразу же улучшатся жизненные обстоятельства, а барон получит другой титул – более высокий, – тихо отметила я.

Во время нашего разговора Лионель скреб сначала лоб, потом – внутреннюю сторону предплечья. Второй заход затянулся довольно надолго, и я с трудом удержалась, чтобы не глазеть на такое неучтивое действо. Что с ним? Почему у Лионеля сильный зуд? И почему он распространяется по всему телу? Никакой сыпи я вроде бы не заметила. Хуже того – чем пристальней я смотрела на Лионеля, тем сильнее мне самой хотелось почесаться. В итоге я стиснула кулаки и постаралась отвлечься.

Мучительный разговор длился еще несколько минут: леди Доротея и моя бабушка уже строили планы относительно свадьбы, которая, очевидно, была не за горами. Лионель продолжал чесаться. Когда мы, наконец, покинули новоявленного жениха и леди Доротею, я выждала секунд тридцать и выразила бабушке свое мнение.

– Нет, – заявила я.

– Ш-ш!

Она улыбалась разным гостям, направляясь вместе со мной к дверям. Когда мы очутились в вестибюле, бабушка обратилась к какому-то лакею, чтобы он проводил нас до нашей кареты.

Я помалкивала, пока мы благополучно не остались в экипаже одни.

– Нет, – повторила я, откидываясь на спинку плюшевого сиденья. – Нет, ни за что!

– Не драматизируй.

– А я и не драматизирую. Я сохраняю здравый рассудок. Не могу поверить, что ты приняла предложение барона, не посоветовавшись со мной.

– Мне было трудно сделать выбор между ним и множеством других кандидатов, – сказала она и спокойно встретила мой возмущенный взгляд. – Да, милочка, ты здесь не единственная можешь дерзить. Но зато ты – единственная, кто сумеет спасти нас от катастрофы.

– И кто теперь драматизирует? Ладно, леди Брэнсон тоже сделает тебе выгодное предложение, и ты сможешь жить в особняке ее дочери столько времени, сколько тебе вздумается. Уверена, тебе там понравится, – ядовито произнесла я.

– А что будет с тобой, дорогая?

– Не знаю. Найду кого-нибудь еще, – буркнула я и начала перебирать в уме кавалеров, с которыми я успела сегодня познакомиться. – Как насчет торговца, который был на приеме? Дональда Кросби? Я слышала, он сколотил немалое состояние.

– Фу! – Бабушка потерла виски. – Пожалуйста, прекрати болтать о нуворишах. Ты же знаешь, что у меня от этого начинается мигрень.

Я фыркнула.

– А чем он плох? Кросби процветает. И он смеется моим шуткам, чего не скажешь о Лионеле.

– Ты прекрасно понимаешь, почему я не одобряю мистера Кросби. Ему не место на званом вечере аристократов! И о чем только думал лорд Гилмен! – Бабушка поджала губы и передернула плечами: особо крупная выбоина на дороге заставила нашу карету накрениться. – И не забывай о твоем великом предке Руперте! Как бы он отнесся к твоему намерению смешать его кровь с простонародьем?

Я застонала. С некоторых пор ни один наш разговор не обходился без упоминания о Руперте.

– По-моему, тот, кто последовал за своим сюзереном через пролив, чтобы создать империю, придавал огромное значение своей чести, – парировала я. – Я-то помню про Руперта, и не собираюсь продаваться занудному кузену и его тиранической бабке. Ты обратила внимание на то, как она буравила меня своим взглядом? Кстати, сколько раз она повторила это свое «под моим пристальным наблюдением»?.. Нет уж, с меня хватит! Вдобавок у барона чесотка или нервный зуд!

Бабушка устало вздохнула.

– Ты считаешь себя единственной девушкой, которую выдадут замуж по расчету? Ты – далеко не первая барышня, выказывающая свое недовольство. Романы и баллады повествуют о девицах, попавших в столь же печальную ситуацию: они в конце концов вырываются на свободу к блестящему будущему и обретают счастье… Но это – наивные фантазии, дорогая. В реальности большинство девушек в твоей ситуации смиряются и терпят. У тебя нет выбора, поверь мне. Нам всегда приходится платить по счетам. Таков этот мир. В общем, положение обязывает.

– Мои родители не заставили бы меня терпеть и смиряться, – проворчала я.

Бабушка жестко посмотрела на меня.

– Твои родители и их авантюры стали причиной нашего финансового краха. У нас кончились деньги. Продажа поместья Бентли позволила нам продолжить прежнюю жизнь. Однако скоро все изменится, а результат тебе точно не понравится. – Я насупилась, и она добавила: – Люди будут принимать за тебя решения всю твою жизнь. Привыкай.

Наш дом находился в другом (не менее престижном) районе города. Когда экипаж подъехал к особняку, слуги уже ожидали нас у дверей. Они поспешно спустились с крыльца, помогли нам выйти из кареты и приняли наши накидки и шали. У меня была своя стайка горничных: девушки последовали за мной в апартаменты, чтобы снять с меня парадный наряд. Я смотрела, как они бережно разглаживают мое красное бархатное платье с широкими конусообразными рукавами и золотой вышивкой. Его повесили в шкаф к другим бесчисленным роскошным нарядам. Оставшись в одиночестве, я обнаружила, что уставилась на бюро. Огромная часть нашего стремительно тающего состояния тратилась на одежду, которая якобы должна была помочь мне получить шанс изменить жизнь к лучшему.

И сейчас моя жизнь действительно могла сделать крутой вираж. Но в лучшую ли сторону? Увы, в последнем я сильно сомневалась.

Поэтому я сделала вид, что все это происходит не со мной. Именно так я отнеслась и к смерти своих родителей. Я отказалась поверить в их уход, даже столкнувшись с самым что ни на есть осязаемым доказательством – а именно с их могилами. Не может такого быть, чтобы те, кого ты любишь, те, кто заполняет столь значительную часть твоего сердца, однажды исчезли в мгновение ока! Иногда я с переменным успехом пыталась убедить себя в том, что однажды мать и отец просто появятся в моей комнате… а когда мне не удавалось в это поверить, я просто о них не думала.

А теперь пришел черед Лионеля. Я выбросила жениха из головы и продолжала жить так, как будто на званом вечере вообще ничего не случилось.

Но когда от леди Дороти пришло письмо, я была вынуждена признать существование Лионеля.

Леди Доротея желала назначить дату свадьбы: что ж, вполне ожидаемое намерение. Неожиданностью стало ее распоряжение уменьшить наш штат прислуги вдвое и продать немалую часть наших вещей. «В Нортшире они тебе не понадобятся, – писала леди Доротея. – Прислуга и нужные предметы будут предоставлены тебе, конечно же, под моим пристальным наблюдением».

– Ох, Урос великолепный! – вырвалось у меня, когда я дочитала письмо.

– Не поминай его имя всуе! – одернула меня бабушка. Несмотря на ее замечание, я ощутила, что она напряжена.

Да… ей тоже будет нелегко жить под чужой властью.

– Смотри-ка! Лионель прислал тебе подарок!

«Подарком» оказалась банка фирменных ячменных хлопьев, которые Лионель поглощал каждое утро. В приложенной записке говорилось, что я могу заранее отведать «сей дивный злак и понять, что ожидает меня в будущем». Мне хотелось думать, что барон просто мило шутит, однако я сильно сомневалась в его чувстве юмора.

Бабушка начала рассуждать вслух, как ей следует отобрать прислугу, а я выскочила из комнаты и бросилась наутек. Выбежала из нашего особняка в сад и выскользнула через парадные ворота на улицу, заслужив недоуменный взгляд привратника, который там дежурил.

– Миледи? Я чем-то могу быть вам полезен?

Я махнула рукой, прервав его попытку встать.

– Нет! – бросила я.

Он озирался, не зная, что делать. Привратник никогда не видел, чтобы я выходила на улицу без сопровождения. Это было просто вопиюще: поступать таким образом благородным девушкам не полагалось. Что ж, выходит, я нарушила негласные правила.

Пока привратник остолбенело таращился на меня, я ринулась куда глаза глядят и вскоре смешалась с толпой пешеходов. Конечно, на улице не было представителей благородного сословия. Я натыкалась на слуг, торговцев, курьеров… словом, тех людей, труд которых помогал городским богачам жить припеваючи.

Я влилась в людской поток, совершенно не понимая, что делаю.

Внезапно у меня в голове возникла безумная мысль: не обратиться ли мне к Дональду Кросби? Во время нашего краткого разговора я ему, кажется, приглянулась. А может, мне лучше уехать? Отправиться на континент и очаровать какого-нибудь бельзианского аристократа… Или просто затеряться в толпе, став очередной неприметной девицей, ничем не выделяющейся из множества других.

– Я могу вам помочь, миледи? Ваша прислуга вас потеряла?

Похоже, мои планы испарились, не успев соприкоснуться с реальностью…

Замедлив шаг, я огляделась по сторонам. Надо же, куда меня занесло: я добралась до окраины одного из многочисленных коммерческих районов столицы! Я посмотрела на человека, окликнувшего меня. Им оказался худощавый немолодой мужчина, сгибавшийся под тяжестью свертков, которые он тащил на спине.

– А как вы узнали, что я – леди? – вырвалось у меня.

Он ухмыльнулся, демонстрируя мне щербатые зубы.

– Тут не часто встретишь барышень в такой дорогой одежде.

Подумав, я поняла, что он прав. Сиреневое жаккардовое платье было моим простеньким домашним нарядом, однако даже оно резко выделялось в море тусклой одежды. Правда, я уже заметила пару-тройку аристократов, отправившихся за покупками, однако их окружали внимательные слуги, готовые защитить своих господ от всякой черни.

– Со мной все в порядке, – заявила я, протискиваясь мимо мужчины.

Но далеко мне уйти не удалось: меня опять остановили. На сей раз – румяный парнишка из тех, кто зарабатывает доставкой сообщений.

– Проводить вас домой, миледи? – предложил он. – Три медяка, и я к вашим услугам!

– Нет, мне… – Я не договорила, кое-что сообразив. – У меня нет денег. С собой, – уточнила я.

Парень пожал плечами и собрался уходить.

– Погоди! – крикнула я, сняла свой жемчужный браслет и протянула ему. – Ты можешь отвести меня в храм великолепного Вайиля?

При виде жемчуга у юноши округлились глаза, но он замялся.

– Это как-то чересчур, миледи. Храм ведь стоит на Кэннингем-стрит.

Я сунула браслет ему в руку.

– Я понятия не имею, где находится Кэннингем-стрит. Отведи меня.

Выяснилось, что идти надо всего три квартала. Я знала главные районы Осфро, но понятия не имела, как между ними перемещаться. Мне не было нужды ориентироваться в столице.

Сегодня службы не было, но церковные двери оставались приоткрытыми, словно приглашали войти внутрь и прихожан, и всех тех, кто нуждался в совете. Я обогнула изящный храм и направилась прямо на кладбище. Миновав могилы, где покоились ничем не примечательные горожане Осфро, я оказалась возле аристократической части кладбища. Ее окружала кованая ограда, за которой высились роскошные памятники и склепы, а не обычные скромные надгробия.

Хоть я и плутала по улицам Осфро, но местоположение семейного склепа на кладбище я забыть уж точно не могла. Мой проводник ждал меня у ограды, а я побрела к каменному строению с надписью «УИТМОР». Наша усыпальница была не самой большой, но я считала ее самой красивой. Мой отец отлично разбирался в искусстве, и после его смерти мы с бабушкой заказали барельефы шести великолепных ангелов на все наружные стены.

Я не имела возможности войти в усыпальницу – для этого надо было предварительно договориться в храме – поэтому молча села на ступеньки. Провела пальцами по именам, выбитым на мраморной доске: лорд Роджер Уитмор, шестнадцатый граф Ротфордский, и леди Амелия Ротфорд. Над ними было высечено имя моего деда: лорд Огастес Уитмор, пятнадцатый граф Ротфордский. Когда-нибудь к нему присоединится его вдова, и тогда склеп будет полон.

«Тебе придется искать свое собственное место», – сказала мне бабушка на похоронах моего отца.

Первой умерла мама: подхватила какую-то болезнь из тех, что свирепствовали в бедных районах города. Мои родители вложили кучу денег в благотворительные учреждения для обездоленных – и быстро поплатились за свою доброту. Летом заболела моя мать, позже пришел черед отца. Их филантропические фонды быстро распались. Кто-то называл моих родителей святыми, остальные сходились во мнении, что они – глупцы.

Я смотрела вверх, на огромную каменную дверь с барельефом, изображавшим великолепного ангела Ариниль, привратника Уроса. Ариниль напоминал мне прекрасную деву. Работа была чудесная, но Ариниль казалась мне самой неинтересной из сонма ангелов. Она всего лишь открывала двери и помогала усталым путникам. Неужели ей самой не хотелось очутиться в другом месте и заняться чем-то иным? Но она смиренно покорилась своей участи, пока остальные добивались своих целей, и веками стояла возле дверей. Неужели так было всегда и для людей, и для ангелов? В Писаниях никогда не рассматривались подобные вопросы. Наверное, они считались богохульными.

– Миледи!

Я отвела взгляд от безмятежного мраморного лица и увидела у ограды какое-то движение. Ко мне спешили три мои горничные. А у входа в храм я заметила нашу карету. Меня моментально окружили.

– Ох, миледи, о чем вы только думали! – заверещала Ванесса. – Парнишка позволил себе что-то неподобающее?

– Вы, конечно же, очень замерзли!

Ада набросила мне на плечи теплый плащ.

– Дайте-ка я смахну грязь у вас с подола, – вызвалась Теа.

– Нет-нет! – ответила я. – Я в порядке. Как вы меня нашли?

Они затараторили, перебивая друг друга, но в целом все свелось к тому, что горничные заметили мое исчезновение, допросили привратника, а затем – чуть ли не всех, мимо кого я проходила во время своей вылазки. Очевидно, я произвела впечатление на случайных прохожих.

– Ваша бабушка пока не в курсе, что вы сбежали, – произнесла Ванесса, побуждая меня поторопиться. Она была самая умная из всех трех. – Нам надо поскорее вернуться домой.

Перед уходом я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на ангела и прочесть имена моих родителей. «Беды обязательно будут приходить, – сказал мне отец в тот последний год. – Их невозможно избежать. Наша власть заключается в том, как мы их принимаем. Позволяем им нас раздавить, лишить надежды? Или решительно встречаем невзгоды лицом к лицу и терпим боль? А может, пытаемся их перехитрить?»

Помню, я спросила его тогда, как это – перехитрить беду. «Поймешь, когда придет время. И вот в такой момент тебе нужно будет действовать быстро», – ответил он.

Служанки не переставали беспокоиться, даже когда мы ехали в карете домой.

– Миледи, если вам захотелось погулять и зайти на кладбище, вам следовало обратиться к нам. Мы бы сразу договорились со священником, – сказала Теа.

– Я не подумала, – пробормотала я. Я не собиралась распространяться о том, как из-за письма леди Доротеи едва не получила нервный срыв. – Мне хотелось подышать свежим воздухом. Я решила пройтись.

Они изумленно на меня воззрились.

– Но, миледи! – воскликнула Ада. – Вам нельзя находиться в городе одной! Вам… вам ничего нельзя делать одной.

– А почему? – огрызнулась я и почти не устыдилась, когда она вздрогнула. – Я титулованная особа. Мое имя везде вызывает уважение. Почему мне нельзя свободно ходить где угодно? Делать то, чего мне хочется?

Воцарилась напряженная тишина, которую спустя некоторое время нарушила Ванесса.

– Вы – графиня Ротфордская, миледи! Обладатель такого славного имени не должен находиться в толпе простолюдинов. Такова ваша судьба, миледи… а в этом никто из нас не властен.