Блэйд: Троица

ГЛАВА 20

Тишину атриума нарушило движение.

Привалившись к стене, посреди куч битого кирпича, Дрейк открыл глаза. Он снова был в человеческом обличье, опустошенный организм был неспособен предоставить энергию, необходимую для поддержания его демонического «второго Я». Его внутренности были все изранены, но Дрейк все равно держался за жизнь, его семитысячелетнее тело противилось уходу по инерции, словно машина с выключенным двигателем, катящаяся вниз с холма.

Дрейк стер черную слизь с подбородка, и тут до него дошло.

Блэйд победил его.

Теперь придется умереть.

Дрейк усмехнулся, размышляя над случившимся. Долгие тысячелетия множество людей мечтало об этом моменте, о падении тирана, который убил их любимых, сжег их дома и поломал им жизни. Они сотнями приходили за ним, и все погибали.

А теперь в конце концов один из них добился успеха.

«Они должны радоваться этому моменту, — мысли Дрейка путались. — Они должны махать флагами и поднимать факелы вверх, в морозный ночной воздух. По всей стране будет слышен звук боевых рогов, когда весть об этом полетит от города к городу, от села к селу».

Дракула побежден.

Мир спасен.

Но была лишь звенящая тишина. Наполовину разрушенная кирпичная стена медленно оседала. Из-под кучи кирпичей раздавался тихий писк — это обгоревшие часы Гримвуда напоминали ему покормить Пакмэна.

Дрейк с усилием повернул голову к Блэйду. «Гуляющий днем» лежал в луже собственной крови, легкие вздымали грудь, указывая, что разбитое тело боролось за жизнь. Дрейк слышал звук его сердцебиения, сбивавшегося с ритма, когда кровь стремительным потоком вытекала из тела Блэйда. Его невидящие глаза были устремлены к потолку.

Очень скоро он умрет.

Дрейк задумался: вспыхнет ли гибрид при смерти, как вампир, или останется человеком?

Был только один способ это выяснить.

Дрейк уселся и принялся ждать.

Блэйд глядел на потолок, его глаза покрывались пеленой, когда он погружался в черные, дурманящие воды болевого шока. Он беспомощно наблюдал за тем, как его собственная кровь била из рваной раны в груди, растекаясь за плечами.

Кровь был такой теплой… прямо как хорошая горячая ванна.

Блин, как хочется спать…

Тело Блэйда дернулось, и от этого он пришел в сознание. Он знал, что был тяжело ранен, быть может, слишком тяжело, чтобы выжить. Но, несмотря на жестокие раны, едва заметная болезненная улыбка искривила губы «гуляющего днем». Он достиг того, что было куда ценнее жизни, превыше всего, чего простой человек мог надеяться достичь.

Он уничтожил Дрейка, первого, последнего и, наверное, единственного истинного вампира, который когда-либо ходил по земле.

Медленно текли минуты.

Дрейк глядел на комнату, с удовлетворением отмечая масштаб невероятных разрушений, вызванных им. С потолка упала осветительная стойка и рухнула на разбросанные под ней кучи битого кирпича, разлетаясь на части.

Темнота затопила синапсы Дрейка, и он нахмурился, быстро моргая, пытаясь избавиться от нахлынувшего на глаза моря серых крапинок. Он не привык к ощущению физической слабости и теперь испытывал самые разнообразные и необычные ощущения, ни одно из которых не было приятным.

В замешательстве Дрейк повернул голову, чтобы посмотреть на стену рядом с собой. Ему казалось, что она колышется в предутреннем свете, как будто мираж. Картина перед его глазами быстро разворачивалась в невероятно реальную цветную панораму.

Дрейк трудно задышал, увидев, как целая вереница ярких образов проплыла перед ним по поверхности стены. Все они были невероятно ясными и живыми. Дрейк в удивлении глядел на них. Когда-то он слышал, что перед глазами умирающего человека проходит его жизнь. Конечно, сам он никогда не думал, что ему представится возможность проверить это на практике, а получилось именно так.

Дрейк лег на пол, чтобы приготовиться.

Должно быть, это будет хорошо…

Горящие деревни, кричащие женщины… Густой запах пороха, враги, нарушившие строй и несущиеся на него…

Дрейк улыбнулся, наслаждаясь представлением, которое проплывало перед ним, наполняя его разум тысячами кровавых образов. Он убивал всех без разбора — молодых, старых, больных, раненых, — все они пали под его мечом или под его руками и зубами, а их кровь поддерживала его все эти годы.

И в самом конце жизни он не сожалел.

Он получил удовольствие от всего, что совершил.

Уж Дрейк постарался. Он убивал людей тысячами тысячью разных способов. Почему ему было не покарать их? Тех, кто в своей самонадеянности полагал, что могут лишить его жизни. Они заслуживали страдания. Сейчас он видел их лица, с немым обвинением проплывавшие мимо него.

Королевский стражник (его пышный мундир весь испачкан кровью), просивший о пощаде, когда Дрейк привязывал его к его же лошади, готовясь швырнуть обоих вниз с зубчатой стены.

Турецкий мальчишка-воин, моливший своих богов о прощении, когда Дрейк вылил чан кипящего масла в колодец, где мальчишка решил спрятаться.

Испанский конкистадор, пригвожденный к дереву, слезы текут по его лицу — Дрейк предложил ему выбрать, как следует умертвить семерых его детей…

А теперь — Блэйд, афроамериканец, облаченный в кожу и сталь. Шепот его вампирской крови взывает к нему даже тогда, когда он вместе с людьми замышляет убить своего же собственного предка.

Дрейк нахмурился. Это противоречие было слишком сильно, чтобы списывать его на простое стечение обстоятельств. Откуда он явился, этот боец-гибрид? Какие обстоятельства сделали его таким, каким он стал? Дрейк знал, что даже люди считали Блэйда чудовищем, убийцей. Если людские власти когда-нибудь раскрыли бы его секрет, то, вне сомнения, посадили бы за решетку, возможно, даже убили бы, ибо это была одна из глупостей, которое совершало человечество — уничтожать все, что не удается понять.

Впрочем, не важно.

Блэйд преуспел там, где другие потерпели неудачу, и отдал свою жизнь, чтобы спасти ненавидевшее его человечество. Эту жертвенность мог уважать даже он, Дрейк.

Дрейк слабо закашлялся, черная жидкость потекла из его ран. Его часть, очень малая часть, всегда знала, что наступит день, когда он проиграет. Еще более крошечная часть его желала этого, взывая из тьмы и умоляя наконец отпустить ее в неизведанные глубины.

Если быть честным перед собой, то именно эта крошечная часть тьмы и привела его в еще более великие глубины бесчеловечности, подобно испорченному ребенку, который испытывает своих родителей нелепыми требованиями. И наконец настал день, когда Дрейк осознал, что не важно, насколько жестоко и безжалостно он обходится с человеческой расой, у нее все равно нет сил ответить ударом на удар или, по крайней мере, так, чтобы этот удар мог представлять для него серьезную опасность.

И поэтому Дрейк позволил себе стать чудовищем. Даже несмотря на всю свою невоздержанность, Дрейк видел, что он упускает из виду нечто важное. Он думал, что человеческая раса бьется с ним в силу своей глупости, но именно эта глупость и заставляла их идти вперед, даже если логика говорила им, что они потерпят поражение.

Теперь Дрейк это понимал так ясно, как никогда раньше. Все эти годы он давал людям возможность признать свое поражение, склониться перед ним, пустить его в свои сердца, принять его кровь в свои тела. Хотя они и не были совершенны, они могли бы стать таковыми, уподобившись ему и его детям. Они бы стали вампирами, чьи тела идеально подходили для того, чтобы переносить смену тысячелетий как смену времен года. Пережив это единственное изменение, они потеряли бы то, что двигало человечество вперед, сквозь взлеты и падения яростного творчества и созидания, когда они отчаянно пытались построить, изобрести и создать нечто, что позволит им не встречаться с тем, чего они боялись больше всего: смерти.

Но нет. Они не желали сдаваться. Они отбивались кулаками, топорами, копьями, стрелами, мечами и ружьями, не желая изменить самую свою суть, даже если это грозило им смертью.

И после тысяч лет они добились успеха. Мощь их технологий в конце концов преодолела силу их немощных тел, создав оружие настолько страшное, что оно могло уничтожить даже его, создателя всей расы вампиров.

И, вместе с этой блестящей вспышкой творческой идеи, они наконец избавились от своего низкого происхождения и смогли заявить свои права на то, что принадлежало им по праву — на абсолютное господство над планетой.

Но для того, чтобы их мечта стала реальностью, потребовалась жертва одного человека.

Глаза Дрейка переместились на распростертую фигуру Блэйда, недвижно лежавшую на битых кирпичах. Губы «гуляющего днем» были белы, тело — засыпано толстым слоем пыли. Дрейк повернул голову, насколько смог, чтобы получше рассмотреть лицо Блэйда.

— Молодец, охотник. Ты молодец.

Ответа не было. Дрейк бессильно опустил голову на битые плитки пола, его тело дрожало, легкие стали наполняться обугленными клетками. Он начал бороться за воздух, грудь потяжелела.

— Ты бился с честью… как я и предполагал.

Блэйд ничем не показал, что слышит его.

Дрейк повернул голову и увидел, что рядом с ним лежит нечто наполовину погребенное под разбитой статуей. Это был обугленный череп вампира, черный и хрупкий, как высохший лист. Он протянул руку, полированные латные рукавицы царапнули по каменному полу. Как только он коснулся верхушки черепа кончиками пальцев, тот стал рассыпаться. Словно зачарованный, Дрейк наблюдал, как череп разваливается, черные гранулы сыплются на плитки, как песочный замок, рушащийся под напором воды.

Дрейк слабо улыбнулся. При всем хвастовстве о том, как они превосходят человечество, вампиры смогли лишь пойти по его пути. Они понимали, что были слабы, и старались усилить себя с помощью технологий. В жажде раскрыть секреты его крови они вытащили своего первого предка из могилы, которую он сам себе создал, и тем самым решили собственную участь.

Странный звук проник в уши Дрейка. С усилием Дрейк поднял голову. Хотя звук и был ему незнаком, было нетрудно догадаться, что он означал. Дрейк вновь повернулся к Блэйду и шутливо произнес, словно общаясь с живым:

— Знаешь, тут за тобой пришли люди.

Он закашлялся, издав странный звук, который быстро перешел в хрип.

— В их глазах мы с тобой одинаковы… — Голос короля вампиров затих.

Нет, они были разными. Блэйд имел смысл существования. У Блэйда была честь.

У Дрейка не было ни того, ни другого.

Дрейк сделал последний, трудный вздох, препоручая себя вечности. Повернулся лицом к Блэйду, поглядел в глаза «гуляющему днем» и мгновением позже умер.

Над атриумом повисла тишина смерти. На землю медленно оседала пыль, покрывавшая трупы, подобно савану.

Затем коридор наполнился звуком бегущих ног. Двери распахнулись, и в комнату влетели Абигайль с Кингом, двигавшиеся со скоростью, на которую только были способны их израненные тела.

Они поспешили к Блэйду. Абигайль схватила его за руку, а Кинг встряхнул за плечи, позвал по имени. Но они опоздали, «гуляющий днем» умирал, стремительно теряя силы. Его кровь вытекала из глубоких ран в боку и груди.

Не было никаких признаков Дрейка. Король вампиров исчез.

Абигайль посмотрела на Блэйда сверху вниз. Он неподвижно лежал посреди руин, прерывисто дыша, жизнь уходила из него капля за каплей. Он был так жестоко избит, что трудно было понять, где начиналась одна рана и заканчивалась другая. Его лицо было белым, пот смешивался с кровью, пропитавшей темные волосы.

Абигайль почувствовала, что ее взгляд мутнеет от слез, и впервые она решила их не вытирать. Блэйд пожертвовал собой ради них. Не только ради нее и Кинга, но ради всего человечества. Ради расы, которая не дала ему ничего, кроме боли. И теперь он умирал, истекая кровью, потому что заботился о людях.

Тело Блэйда содрогнулось, воздух со свистом вырвался из пробитых легких. Абигайль вздрогнула. Она уже видела много смертей за один день. Она не знала, следует ли ей сказать «гуляющему днем» что-то ободряющее. Ведь здоровяку оставалось жить совсем немного.

Ни один смертный не мог бы пережить подобного избиения.

Лежавший на полу Блэйд не мог сосредоточить взгляд на Абигайль и Кинге. Образы таяли, становились прозрачными. Наконец он стал слышать только свое медленное сердцебиение.

Мир покачнулся, и он почувствовал, что проваливается под землю. Разум сжался и расширился одновременно, неудержимо затягивая его вниз, в черную дыру небытия. Блэйд ощутил, что его боль и смятение уплывают прочь, а на их место приходит ощущение тепла и покоя.

Абигайль позвала Блэйда, но он ее больше не слышал. Мир уплывал прочь в головокружительном темном водовороте, затягивавшем его под бурлящие потоки забвения.

Закрывая глаза, Блэйд едва заметно улыбнулся.

Он сделал это.

Он убил Дрейка — и вместе с ним всю расу вампиров.

Они победили.

И на этой мысли мир для Блэйда померк.