Битва за Скандию

Глава 10

– Ты действительно думаешь, что Хорас – это своего рода герой в Галлике? – со скептицизмом в голосе спросил Уилл, все еще не будучи уверенным в том, что Холт и Хорас не разыграли какую-то шутку.

Однако старый рейнджер решительно покачал головой:

– Обычный человек, достойный уважения. Ивэнлин повернулась к Уиллу и, наклонившись вперед, легко коснулась его руки.

– Не могу этому поверить, – улыбнулась она. – Ты видел, какую терпимость Хорас проявил к этому темуджайскому солдату, который пытался меня убить?

Ее глаза излучали необычную теплоту, и Уилл, заметив это, почувствовал внезапный укол ревности, но отбросил прочь эту недостойную мысль.

Холт с большой неохотой оставался так близко к поляне, на которой был разбит лагерь темуджаев. Ничего не было известно о том, насколько далеко могут находиться их главные силы, к тому же нельзя было исключать возможность того, что двое сбежавших воинов могут привести остальных к этому месту.

Было решено идти назад, к пограничному переходу, где рейнджеры натолкнулись на первые свидетельства нападения темуджаев, по тропе, по которой пришли на помощь Холт и Хорас. Ближе к середине дня путники обнаружили площадку на вершине горы, с которой открывался хороший вид на окружающую местность; к тому же на площадке имелось углубление в форме блюдца, позволявшее наблюдателям оставаться незамеченными, и Холт решил остановиться лагерем здесь на то время, пока он будет обдумывать их дальнейший маршрут.

Путники соорудили небольшой очаг, скрытый среди зарослей молодых сосен, и приготовили еду.

Ивэнлин и Уилл не могли оторваться от аппетитного блюда, приготовленного старым рейнджером, и некоторое время вокруг очага царило молчание, так как все были заняты едой.

Потом давние друзья начали обсуждать случаи, которые происходили после последнего столкновения с вагралской армией в долинах Утал. У Уилла буквально отвалилась челюсть от изумления, когда Холт рассказал, как Хорас победил в поединке наводящего ужас лорда Моргарата.

Хорас с некоторым смущением посмотрел на Холта, который, понимая состояние молодого человека, описывал поединок в беззаботно-веселом тоне, шутливо намекая на то, что молодой человек неловко споткнулся и упал, оказавшись под копытами боевого коня Моргарата; это была случайность, а вовсе не заранее обдуманный ход, предпринятый с целью сбросить с седла своего противника. Хорас сообщил, что его последняя уловка – двойная ножевая защита, которой его обучил Гилан, а также вспомнил о том, что он и Уилл провели многие часы, практикуясь в выполнении этого приема во время их поездки через Селтику. Таким образом, он давал понять, что Уилл тоже внес свой вклад в их победу. Уилл отклонился назад и удобно устроился, облокотившись о бревно. Он подумал, насколько сильно Хорас изменился. Хорас, бывший его заклятым врагом, когда они оба готовились стать охранниками замка, впоследствии сделался его лучшим другом.

Вдруг Уилл почувствовал, как голова Тага трется о его плечо. Быстро обернувшись, он протянул одну руку, чтобы потрепать Тага за уши – эту ласку низкорослый конек предпочитал все остальным. Таг негромко захрапел от удовольствия и ткнулся мордой в ладонь своего хозяина. После того как они вновь оказались вместе, конь не соглашался отходить больше чем на метр от того места, где находился Уилл.

Холт смотрел поверх лагерного костра на друзей и про себя улыбался. Сейчас он ощущал невиданный прилив облегчения, потому что наконец-то нашел обоих своих учеников. Он освободился от груза самобичевания, который причинял ему страдания в течение многих месяцев, с того момента, когда он увидел отплывающий от Аралуинского побережья волчатник, на борту которого находился Уилл. Холт чувствовал, что с этим юношей он потерпел неудачу, что каким-то образом предал его. И вот теперь этот юноша снова вернулся под его покровительство, и от этого старого рейнджера переполняло чувство радости.

Надо сказать, что события последнего дня поселили в его душе беспокойство, но сейчас это чувство может подождать – сейчас он радуется воссоединению со своими учениками.

– Ты сможешь убедить своего коня остаться с другими лошадьми хотя бы на минуту? – насмешливо спросил Холт. – Иначе Таг поверит, будто он один из нас.

– Он доводил Холта до бешенства, когда мы впервые натолкнулись на твои следы, – вставил Хорас, радуясь тому, что разговор перешел от обсуждения его дел на другие темы. – Таг, должно быть, учуял твой запах и понял, что мы идем следом за тобой, хотя этого не понял даже Холт.

При этих словах брови Холта удивленно поползли вверх.

– Этого не понял Холт? – повторил он. – А я-то предполагал, что это ты не понял.

Хорас пожал плечами:

– Я же простой воин. Я не обязан быть мыслителем. Оставляю это вам, опытные рейнджеры.

– Должен признаться, что для меня это было загадкой, – признался Холт. – Я никогда не видел, чтобы рейнджерский конь так себя вел. Даже когда я велел Тагу замолчать и успокоиться, то могу сказать с уверенностью, что у него что-то было на уме. Когда ты впервые вышел из-за деревьев, чтобы стрелять, я думал, что конь бросится к тебе.

Уилл продолжать почесывать лохматую голову, приникшую к нему. Он широко улыбался, глядя на всех, кто был в лагере. Сейчас, когда здесь был Холт и его окружали ближайшие друзья, он снова чувствовал себя в безопасности – такого чувства он не испытывал больше года. Уилл с улыбкой смотрел на старого рейнджера, чувствуя облегчение от того, что Холт был доволен его действиями. Ивэнлин описала их плавание по белому от штормов морю и ту цепь событий, благодаря которым они прибыли в Холлашолм.

Хорас смотрел на Уилла с нескрываемым восхищением, когда девушка рассказывала, как Уилл усмирил капитана волчатника Слагора в продуваемой, задымленной каюте на пустынном острове, где они укрылись от самых больших неприятностей, грозивших им на взбунтовавшемся море. Холт бросал на своего ученика доброжелательные взгляды, а один раз кивнул ему. Это единственное движение учителя значило для Уилла больше, чем куча похвал от кого-то другого, в особенности после того, что он совершил на Холлашолме. Уилл очень боялся, что Холт осудит его пристрастие к проклятому зелью, но когда Ивэнлин заговорила о своем близком к отчаянию состоянии, когда она нашла Уилла в сарае, где содержались дворовые рабы, ничего не понимающего, не способного думать, старый рейнджер снова спокойно кивнул головой и пробормотал еле слышно проклятие людям, воздействующим таким средством на других. Глаза старого рейнджера встретились с встревоженным взглядом Уилла, сидевшего напротив, и молодой человек увидел в них глубокую печаль.

– Как мне жаль, что тебе пришлось пройти через такое, – мягко произнес Холт, и Уилл понял, что все будет хорошо.

В конце концов они наговорились досыта. Оставались некоторые детали, которые можно было обсуждать во всех подробностях в последующие недели, а также вопросы, о которых они попросту забыли. Но в основном они узнали друг о другу все.

Существовал, однако, один неприметный момент в истории Холта, который был никому не известен. Ни Уилл, ни Ивэнлин не знали о его изгнании из рейнджерского корпуса. Как он сказал Хорасу перед тем, как они пересекли границу, существовало в его жизни нечто такое, что он пока не хотел обсуждать.

Вечерело, и Холт отправился к пленнику, связанному по рукам и ногам. Он ослабил веревки на несколько минут на руках, затем снова завязал на них крепкие узлы, после чего ослабил веревки, стягивающие ноги. В знак признательности за это временное облегчение темуджайский воин коротко хмыкнул. Холт уже несколько раз во второй половине дня проделывал эти манипуляции с веревками, убеждаясь, что пленник не потерял способность двигаться из-за ограниченного притока крови к его рукам и ногам.

Это также давало ему возможность убедиться в том, что узлы на руках и ногах темуджая были крепкими и он не мог ни ослабить их, ни свободно двигать конечностями. Наперед зная, что его вопрос останется без ответа, Холт все-таки спросил у мужчины его имя и звание. Хотя Холт достаточно бегло говорил на темуджайском языке, проведя несколько лет среди Народа – так они называли себя, – он не видел причины поразить пленного этим фактом. Поэтому Холт пользовался языком торговцев, общим для всех людей этого полушария, состоящим из смеси галлицийских, теутонских и темуджайских слов, – на простом пиджин-языке[8], в котором не было таких понятий, как грамматика или синтаксис.

Как Холт и ожидал, Тем'удж просто проигнорировал его попытку. Холт пожал плечами и пошел прочь в глубоком раздумье. Хорас, сидя перед очагом, тщательно чистил и смазывал свою шпагу. Ивэнлин находилась в положении наблюдателя, стоя на выступе скалы на вершине горы. Она не сводила глаз со склона, простиравшегося под ними. Ее должны сменить через полчаса, без всякой причины подумал Холт. Расхаживая взад и вперед и раздумывая над проблемой, засевшей в его голове, он вдруг почувствовал кого-то позади себя. Он огляделся вокруг и улыбнулся, увидев Уилла, завернувшегося в серый с пестрыми пятнами рейнджерский плащ, который Холт привез с собой; у него также были сделанный им лук и заточенный на камне нож. Двойные ножны ножа являлись предметом рейнджерского снаряжения, и Холт, исключенный из корпуса, не мог найти такие ножны для юноши. Пока Уилл не знал об этом факте.

– В чем проблема, Холт? – спросил он.

Холт остановился, подошел к нему почти вплотную; его брови изогнулись, придав лицу выражение, известное Уиллу.

– Проблема? – повторил он.

Уилл улыбнулся учителю, не собираясь отказываться от беседы и отойти в сторону. За последний год он сильно вырос, подумал Холт, вспомнив, как однажды подобный ответ сконфузил Уилла.

– Когда ты ходишь взад-вперед, как тигр в клетке, это обычно означает, что в своих мыслях ты пытаешься разрешить какую-то проблему, – усмехнулся Уилл, а Холт в задумчивости кусал губы.