Битва за ресурсы

Пролог

Спичка сломалась, и Митька дрожащими руками полез в коробок за второй. Он вновь приложил ее к сердцевине срезанного наискось огнепроводного шнура и чиркнул теркой. Отсыревшая где-то боковина даже не попыталась поджечь спичечную головку.

«Слон! Я тебе гланды вырежу! В какой луже ты успел искупаться?!»

Четверка отбежавших от будущего места подрыва курсантов уже стояла на пригорке, и лишь лейтенант Колобков спокойно прохаживался мимо зажженных ими шнуров, наблюдая, как огонь подбирается к капсюлям-детонаторам малых подрывных шашек.

Капля холодного пота скользнула по виску.

Митька крутанул коробок, ища сухое место на втором «черкаше», и в очередной раз попытался зажечь прижатую пальцем спичку.

«Да чтоб их в министерстве образования перекорежило от острой алкогольной недостаточности! Скрестили молодую обезьяну с дряхлым беззубым крокодилом! В одном курсе лазерное оружие и древние, чуть ли не толовые заряды!»

Под пальцами вспыхнул огонек, и раздалось шипение.

Почувствовав, что время на исходе, Митька не стал любоваться результатами своих усилий. Оттолкнувшись от земли всеми конечностями, он прыгнул в сторону, перекувыркнувшись через голову. За спиной по очереди громыхнули четыре подрывных заряда, разлетевшись черными облачками дыма и комьями земли, ударившими в спину дробью болезненных уколов.

Слон помог ему подняться, но непрошеную поддержку сопроводил ехидным комментарием, ввинтившимся в ухо жарким назойливым буравчиком:

– Димитрий, ты гигант! Три сажени одним скачком, без стимуляторов и афродизиаков! Ты бы на баб так бросался!

Запоздало прогремел пятый по счету взрыв, и Митька вынужденно поднял взгляд, стараясь придать лицу невозмутимое выражение.

Не то чтобы он чувствовал себя виноватым и пытался это скрыть, но Колобок мог справедливо сделать замечание о задержке. Да и за последующее поведение было стыдно. Прыгнул как перепуганная насмерть антилопа, хотя лейтенант стоял гораздо ближе к подрывным зарядам.

Колобок, однако, даже не посмотрел в его сторону. Невозмутимо отряхнув комья земли с погон, он оглядел столпившихся на пригорке ржущих молодых балбесов.

– Ну что, товарищи курсанты, продолжим? Следующая пятерка, на позиции!

Практические занятия по минно-взрывному делу «зелени» первого года обучения возобновились.

Говорят, что в моменты смертельной опасности у человека перед глазами проносится вся его жизнь. Может быть, и так. С Митькой этого не происходило никогда. Во время подрыва шашек он, к примеру, думал лишь о том, как надает пинков одному из своих ближайших друзей. А когда орбитальная станция корежила его истребитель или человекообразный робот стрелял по нему из бластера, он чувствовал лишь острое желание оказаться от всего этого подальше и только. Даже когда бездушные твари рвали ему ноги в темноте китайской базы или «масс-драйвер» прицельно запускал в него булыжником, Митьку не посещали картинки из прошлого.

А сейчас он свою жизнь вспоминал. Вспоминал сознательно. Не знал, доведется ли еще.

Разведбот с поврежденным двигателем и вышедшим из строя радиопередающим оборудованием стремительно и уже бесконечно долго падал на Весту. Приближения поверхности и самого удара Митька ничуть не боялся, как и не ждал помощи. Та могла прибыть лишь через двое суток. Воздух должен был закончиться гораздо раньше.

Чуть приоткрыв воздушный вентиль, Митька глотнул свежего воздуха и вновь дал команду вычислителю удерживать минимальный расход кислорода. Драгоценный газ нужно было экономить, десятую часть от его запасов он уже потратил, когда обследовал корабль на предмет выявления повреждений. Ничего хорошего этот осмотр не принес.

На двигатель надежд не было вовсе. По крайней мере, здесь и сейчас, без запчастей и соответствующего диагностического оборудования. Один из выстрелов грузовика попал в блок электроники, другой вскрыл обшивку по всему двигательному отсеку и лишь чудом не задел резервуары с жидким водородом.

Ранец, который Митька использовал при высадке на астероид семейства Хильды, был также неработоспособен. Крепления бака с водой срезало под корень, и тот тяжелым катком проехался по шкафчику, в который была заброшена «котомка с соплами». Удар повредил композитный баллон с водородным топливом, и использовать ранец было невозможно, хотя остальные его системы остались вполне целыми. В противном случае и думать было бы не о чем. Оттолкнулся от корабля над базой, запустил микродвигатели за спиной и рули куда пожелаешь, топлива хватало на два часа непрерывной работы.

У Митьки даже появилась дурная мысль использовать для этих целей резервуар с кислородом, запасами которого он сейчас и дышал. Подменив им разбитый баллон, он мог бы перекачать в него часть сжиженного водорода из цистерны с рабочим телом, после чего применить ранец по назначению. Однако организм и логика с такой безрассудной идеей не согласились и уперлись всеми руками и ногами. Мало того, что специализированные добавки в теплоносителе никто никогда не опробовал в работе с ранцем, так еще и оборудования для перекачки газов под давлением на корабле не было! Не предусмотрено в запасниках, и все тут!

Ладно, он раскурочит какой-нибудь прибор и добудет компрессор, редуктор с простейшим манометром и шланги! Но ведь емкости раскрашены совершенно по-разному, что явно предполагало разнородные режимы их эксплуатации! Разве он помнит, чему каждый цвет соответствует по международным стандартам? Он что, технарь? Нельзя было подписать на шильдиках предельное давление? За один этот факт разработчиков корабля следовало удавить!

Искать в документации? В какой?! Никто из производителей оборудования давно уже не писал полные спецификации на что-либо. Чуть что, ссылка на какой-нибудь международный стандарт, находящийся в сети. Конечно, подобная информация хранилась и в искине базы, но в данном случае это не помогло бы, с ним тоже связи не было. А вычислитель у Митьки был новый (и в самом что ни на есть тривиальном исполнении), потому он просто не успел навалить туда всякой всячины на разные случаи жизни.

Залить жидкий водород на авось? Лопнет бак по шву от переизбытка давления – костей не соберешь! А остановишь перекачку сильно раньше положенного времени – можешь просто не долететь до поверхности, навечно застряв мерзлой тушкой на орбите!

После ритуального жертвоприношения разработчиков следовало оживить и снова задушить самым изуверским способом – за слишком малую емкость кислородного резервуара и позднюю отсечку в режиме разгерметизации, из-за чего давление в баке упало почти до минимума. И плевать, что никто не рассматривал его в качестве емкости, обеспечивающей запасы бесценного газа в системе обеспечения жизнедеятельности экипажа! Так, промежуточный бачок под давлением для удобства подготовки воздушной смеси… Премию за экономию места получили? Вот и не жужжите перед повешением!

Думаете это все? Нет, без третьего раза не обойтись! Теперь удавить их следовало за то, как они его закрепили!

Митька просто не смог бы достать этот резервуар из недр корабля без специального инструмента. В принципе корабли, подобные «Альфа-Ти», должны были им оснащаться, но пойди, найди его в запасниках, если сам на место не клал и наличие до сего момента просто не проверял. Это не любимый челнок, который исползан вдоль и поперек!

Более того, даже если бы Митька нашел оборудование для резки обшивки или инструмент для демонтажа бачка, нужно было стравливать из него кислород, а его запасов непосредственно в скафандре оставалось всего часа на два, и их наверняка не хватило бы на все последующие телодвижения.

В любом случае, пока на борту было чем дышать, можно было еще думать и думать. Стравить лишнее никогда не поздно. Но мыслей, как на грех, не было.

Окончательно определилась лишь цель – нужно было добраться до базы, где хранились запасы воды, а также работали установки регенерации воздуха и производства кислорода. На разведботе установки тоже имелись в наличии и даже были исправны. Сейчас Митька использовал систему регенерации скафандра, но в принципе мог бы и к корабельной подключиться.

Однако резервный источник питания был поврежден и не бесконечен, а резервуар с водой, которая как раз и использовалась для получения кислорода, был пуст. Помимо того, что водяную емкость сорвало с креплений, были также повреждены подходящая к ней магистраль и запорный клапан. На внутренних стенках резервуара осталась лишь медленно уменьшающаяся прослойка изморози, сама же вода практически мгновенно превратилась в пар и растворилась в окружающем пространстве.

В результате получилось, что небольшая победоносная война с грузовиком для Митьки закончилась пирровой победой – запасов воздуха на борту осталось всего лишь на двадцать часов жизни. Хорошо еще, что в скафандре было предусмотрено подключение к наружным баллонам, в баке с кислородом был стандартный разъем, а шланг подключения к нему входил в аварийный пилотский комплект. Так что, в конце концов, Митька переключился на внешний источник кислорода и теперь сидел как привязанный около этого самого бака. Собственно, и делать ему было особо нечего, разве что размышлять о том, как выпутываться из ситуации, в которую попал.

Не было нужды проводить герметизацию пилотской кабины, не было необходимости бороться за живучесть корабля. Это ему не помогло бы.

Нужно было садиться на базу. Без двигателя. Без связи. Без помощи. И на достаточно приличной скорости!

При подходе к базе Митька вынужден был снизить скорость до второй космической, составляющей для Весты триста пятьдесят метров в секунду (что по привычным для землян меркам составляло тысяча двести шестьдесят километров в час), и лишь попав в гравитационный колодец астероида, он начал маневрирование и дальнейшее торможение. В тот момент он уже не жалел рабочее тело и шел к базе по кратчайшему пути. Однако неожиданно пришел вызов с грузовика, который медленно кружился на орбите, пополняя запасы энергии раскинутыми в стороны солнечными батареями, и рассчитанный режим посадки был сорван.

Плоскости орбит кораблей были практически совмещены, и после договоренности о стыковке Митька прекратил тормозить и даже чуть разогнался, чтобы подняться повыше. По логам в момент нападения скорость «Альфа-Ти» относительно Весты составляла около пятисот километров в час.

И как, скажите, на такой падать?

Вы же не думаете, что в космосе в условиях так называемой невесомости вам будет не больно биться вашим телом о поверхность астероида? Третий закон Ньютона там тоже действует. С какой силой вы ударите лбом переборку, с такой силой она ответит и вам!

Нужно было тормозить, но кроме горючего у Митьки под рукой ничего не было. Да и его было мало. Торопясь вернуться обратно на Весту, он постоянно наращивал ускорение и израсходовал его изрядно.

Как можно израсходовать за один полет горючее у твердофазного ядерного реактивного двигателя, спросите вы? Каждый школяр знает, что в качестве основного источника энергии в нем используется атомный реактор канального типа. Что, неужели карбидные сплавы урана в таблетках неожиданно закончились?

Ну, извините, это всего лишь дурная привычка называть горючим наиболее расходуемый материал, называемый рабочим телом или теплоносителем. Именно он вводится в реактор под давлением и по мере разогрева до высоких температур выбрасывается через охлаждаемое сопло струей сжатого, раскаленного газа. Он и тратится.

Так вот, рабочее тело практически закончилось. Бак теплоносителя, прежде под завязку заполненный жидким водородом с разными функциональными добавками, почти опустел. А прежде этой адской смеси там было тонн пятьдесят, что составляло четверть от общей массы разведбота.

А вот нечего ходить под разгоном! Набрал приемлемую скорость и знай себе лети! Иначе и на ускорение потратишься, и на торможение.

Тем не менее тонн восемь «с копейками» в цистерне еще «плескалось». С этим можно было попытаться выжить.

– Да, Васнецов…

Физик тяжело вздохнул и повертел рукой электронную тетрадь с изложениями его лекций.

В отличие от большинства курсантов, Митька заполнял их самостоятельно. Конечно, вручную он ничего не писал. Просто мысленно форматировал фразы лектора, автоматически заносящиеся тетрадью в свои внутренности, вычеркивал попадающие в текст шепотки соседей да вставлял туда формулы, снятые с интерфейса голографического экрана.

Многие «слушатели» частенько и этим гнушались, просто подламывая стандартные тетради училища и копируя у однокашников уже заполненные лекции. Все лучше, чем приходить на экзамен с пустыми записями или одними учебниками.

Тем не менее экзаменатору этого показалось мало. Он пролистнул тетрадь в конец и вывел перед собой решенные Митькой задачи, которые тот взял из следующего семестра.

– Ну как же так! Вы один из лучших учеников курса, а пишете какую-то чушь!

Митька не стал спорить, подобный подход был бы чреват для него получением незачета.

Ландаль, эмигрант из Германии, еще в детстве вернувшийся на родину, иностранцем был только по фамилии. Его предки уехали из Поволжья в трудные для Федерации времена, но спустя несколько поколений решительно покинули новую территорию проживания (к тому моменту практически полностью покрытую минаретами и оглашаемую возгласами муэдзинов) и вернулись обратно в родные пенаты.

Язык и культуру его семья сохранила, а своим детям даже привила любовь к точным наукам. Русские вообще очень трепетно относятся к образованию, особенно те из них, которые по происхождению евреи. Евреем Ландаль был процентов на девяносто и потому физиком был «от бога», но русское начало в нем иногда превалировало, и ближе к сессии он начинал чудить.

Курсантов это не смущало. Во-первых, какое-никакое, а развлечение на фоне муштры, которую устраивали иные преподаватели. А во-вторых, на фоне его чудачеств можно было получить зачет на халяву.

Он мог расцарапать экран универсальной тетради курсанта обычной безделушкой из своего кармана, скептически оценив мнение хозяина, что тот неубиваем, а в качестве извинений простить «подопытному» сдачу теории. Мог запросто пройтись перед строем и поинтересоваться желанием его «студентов» получить за просто так пятерку на экзамене. Никто не знал, поставит ли он оценку сразу или начнет валить вызвавшегося независимо от его знаний, но желающие всегда находились.

Еще он очень любил шпаргалки, у него их была целая коллекция. Курсанту, принесшему ему на показ бумажную шпору двадцати метров длиной (да еще написанную старинной шариковой ручкой!), он сразу поставил четыре, а тому, кто подсказал, как теоретически обойти электронную глушилку, не позволяющую работать с вычислителем во время экзамена, вписал в зачетку пятерку с громаднейшим плюсом.

Сегодня Митька вызвался отвечать первым, и в итоге после вопросов, касающихся пройденного курса, Ландаль стал гонять его по теме, которую они должны были подробно разбирать в следующем семестре. Судя по всему, причиной придирок являлись решенные в конце тетради внеплановые задачи.

Конечно, физик просто развлекался со скуки, но спустить Митькино «блеяние» все равно не мог.

– Объясните, что означают ваши слова о торможении в ситуации, когда вам нужно настигнуть цель, находящуюся в одной плоскости с вами, но имеющую более высокую круговую орбиту?

Митька попытался объяснить свое решение еще раз.

– Получив импульс на ускорение, наш корабль перейдет на более высокую орбиту, где его орбитальная скорость будет меньше. Таким образом, мы отстанем от преследуемой цели! А вот дав импульс на торможение, мы переведем свой челнок на более низкую орбиту, где орбитальная скорость выше, и тогда уже догоним ее.

– Догоним?!

– Мы будем с ней над одной точкой поверхности. Вы же сами говорили, что в космосе все перевернуто с ног на голову!

Физик злорадно хмыкнул.

– Очень оригинальный способ мышления! Конечно, он сработает, если вы хотите прикрыть собственной тушкой какой-то объект на планете, но такую задачу перед вами никто не ставил! Вы должны были настигнуть цель, а не подставлять ей свою голову, чтобы она могла сверху на нее гадить! При этом вас даже не ограничивают по времени, лишь по количеству импульсов! Два, не больше!..

– То есть мне надо перейти на более высокую орбиту и для этого челнок разогнать?

– Ну, конечно! И хотя средняя скорость движения вашего корабля по орбите затормозится, в начальной точке он даже ускорится. При этом челнок пойдет по эллиптической траектории, для перехода же на более высокую круговую орбиту надо будет включить двигатель второй раз в верхней точке эллипса и разогнаться дополнительно еще и там.

Митька задумался.

– Но в условиях задачи нет данных для расчета итоговых скоростей обоих объектов. Может получиться, что в результате своих разгонов челнок перейдет на более высокую круговую орбиту с куда меньшей скоростью, чем его цель, и не догонит ее?

– Тогда та через некоторое, возможно очень длительное, время настигнет его! Дело вообще не в этом, а в применении Гомановской траектории для расчета необходимых приращений скорости при решении подобных типов задач. Вы же читали теорию, раз залезли в задачи следующего семестра?

– Ну… отчасти.

– Тогда понятно. Молодой человек, мне импонирует ваше восприятие того, что в отношении внеземного пространства стоит оперировать несколько иными понятиями, чем обычно! Но не до такой же степени! Вы все поняли, Васнецов?

– Так точно!

– Что же касается последней задачи, то тут вы ошиблись в ином. Конечно, маневренность аппарата определяется запасом топлива и скоростью его истечения из сопла, а развиваемая скорость зависит от температуры газа и степени расширения сопла Лаваля, которое определяется отношением площади конечного среза к площади критического сечения. Но вот со скоростью истечения вы ошиблись! Да, она зависит от температуры сгорания жидкого или твердого топлива и обычно составляет два-три километра в секунду. Однако в вашей задаче упомянут сжатый газ. Он через сопло течет в три-пять раз медленнее, что определяется его температурой, давлением окружающей среды и прочими параметрами, а это значит, что для разгона его требуется во столько же раз больше!

– Виноват!

– Не то слово!

Ландаль хмыкнул, поднялся со стула и подошел к открытому окну, находящемуся на втором этаже корпуса. Вдохнув теплый летний воздух, подернутый пылью и наполненный запахом нагретого солнцем асфальта, он обернулся к Митьке и с легкой ухмылкой произнес:

– У вас две минуты, курсант! Успеете вернуться – поставлю пять! Нет – на пересдачу! Я буду рад побеседовать с вами еще раз. Действительно рад!

Электронная тетрадь мелькнула в воздухе и скрылась за трехметровым забором, стоящим почти впритык к зданию училища.

Проблема была не в том, чтобы успеть выбежать из учебного корпуса во двор и перемахнуть высокую кирпичную стену. Курсантов на физической подготовке гоняли так, что преградой для них она не была, да и вряд ли он за такой короткий промежуток времени попался бы на глаза преподавателям. Но вот за забором иногда прохаживался военный патруль, и попасться к нему в лапы означало пойти на «губу». Как минимум на неделю.

Однако Ландалю было скучно.

– Время пошло! Две минуты, курсант!

Вычислитель виновато тренькнул и сообщил об отсутствии подключения к бортовому оборудованию. Ну да, резервный блок питания бота был отключен еще пять минут назад, когда стал предупредительно попискивать. Запасы энергии еще могли пригодиться.

Митька тяжело вздохнул.

«Ну, вот о чем ты раньше думал, Ломоносов недоделанный! Оставил себя без интерактивного сервиса пилотажного комплекса! Что, закачанные учебники на вычислителе читать? Так там их почти нет, да и не поможет мне сейчас теория! Ладно, на пальцах посчитаем…»

Митька собрался и начал рассуждать: «Дано. Скорость относительно поверхности пятьсот километров в час. Нужно снизить хотя бы до ста, на этой скорости пилотажное кресло и скафандр удар, наверное, выдержат. При торможении используем рабочее тело, а для простоты расчетов считаем, что оно состоит из одного водорода. Чтобы по формуле Циолковского определить скорость, которую разовьет летательный аппарат под воздействием тяги, нужно рассчитать скорость истечения газовой струи в вакуум…»

Пришлось все-таки лезть в учебники за формулами и таблицами с молекулярными массами газов. В новом маломощном вычислителе, который ему выделили из запасов экспедиции, не было никаких библиотек, полезных для пилота, и на настоящий момент он мог пользоваться лишь личным архивом, частично извлеченным из уцелевших кристаллов памяти.

«Так… Берем массу бота в двести тонн и остаток топлива в восемь с копейками. Еще прикидываемся ветошью, считая, что удельный импульс равен скорости истечения газа, а его я уже подсчитал…»

Митька вскинул брови.

«…Получается, что я гашу свою скорость почти в ноль?»

Он поднял взгляд вверх и вознес короткую молитву Господу.

«Ты есть!»

И тут же задумался. Идеальный расчет никогда не совпадает с реальностью, а кораблю, помимо торможения, еще надо было снижаться. Однако с более тщательными выкладками Митька возиться не стал, выходило слишком накладно по времени.

«Сразу сбрасываем двадцать процентов на издержки, вот вам и финишные сто километров в час! Но это еще не все…»

Проблема была даже не в том, чтобы затормозить. Нужно было так управлять этим торможением, чтобы оно осуществлялось в правильном направлении. Стоит чуть ошибиться, и корабль закрутит так, что Митька облюет скафандр или просто задохнется в своих рвотных массах.

«Вот потеха будет тем, кто меня потом найдет!.. Но как вообще управлять своим движением? Подключить к резервуару теплоносителя армированный шланг через редуктор давления, вылезти наружу, пристегнуться и поливать сжатым газом пространство перед кораблем, вручную управляя его заносами? Юный садовник, блин! Лучше бы подорвался курсантом на толовой шашке, может, мозги на место встали!»

Он встряхнул головой, вновь пытаясь собраться.

«А есть ли вообще выход? Допустим, шланг вместе с быстрыми зажимами я найду в расходниках, это не проблема… Но как направить тормозной импульс точно в направлении движения корабля?! А он ведь еще и вращается вдоль своей оси!»

Митька зло выругался.

«Если я когда-нибудь вернусь на Землю, вы у меня заплатите за все! Я буду вас гонять денно и нощно! Я замордую вас внеплановыми проверками! Вы у меня узнаете, каково жить неучами!»

Он не стал самому себе уточнять, кто эти все. Это было совсем неважно. Кто попадется, тот и получит! Лучше всего было бы вернуться в училище заслуженным седым ветераном и в качестве преподавателя отыгрываться на зеленых курсантах.

«Я буду поднимать вас посреди ночи и заставлять повторять курс физики за первый курс, а паче чаяния не ответите, будете по тысяче раз твердить, что такое строй! Строй – это установленное уставом размещение военнослужащих, подразделений и частей… Нет, это слишком легко! Вы у меня будете декламировать главы учебников, занимаясь шагистикой на плацу в скафандрах и ранцах!..»

Поняв, что кислородное голодание его добивает, Митька перевел снабжение в обычный режим работы и жадно глотнул живительного воздуха. В мозгах резко прояснилось.

«Точно, ранец! С системой автоматического позиционирования относительно астероида! Аккумуляторы полные, электроника работает, а сжатый газ мы ему как-нибудь подадим. Даже если микродвигатели на имеющемся рабочем теле не заведутся, управлять потоками в соплах можно будет и без них, древние ранцы только так и работали. Лишь бы кислорода хватило крутиться на орбите, пока я из этой газовой лейки буду останавливать многотонную конструкцию. В любом случае – не развлечемся, так вспотеем!»

Если бы кто-то летел рядом с потерпевшим катастрофу ботом, то он бы наблюдал занимательную картину.

Хозяевам падающего на Весту корабля было мало причиненных ему разрушений. Мелкий робот-паучок вылез из шлюза и стал передвигаться вдоль обшивки, по очереди хватаясь четырьмя присосками на лапках за ее поверхность. В остальных двух конечностях он нес универсальный лазерный резак, который и применил, когда добрался до носа судна.

Первой пала разместившаяся там шарообразная антенна. За ней последовали еще несколько крупногабаритных деталей. Оттолкнув их в сторону, паучок сбегал в шлюз за новой ношей в виде плотного рюкзака с выносными соплами, за которым тянулся толстый армированный шланг. Маленький труженик с трудом закрепил аляповатую конструкцию на носу корабля и несколько раз сверкнул сваркой, переключив резак в другой режим. По-видимому, на этом его электрические силы иссякли, и он неловко оторвался от поверхности корабля, скрючившись рядом с летящим ботом.

Однако представление на этом не закончилось. Вслед за паучком на обшивку выбрался человек и тоже пополз к носу судна, неловко перебираясь по скобам на обшивке. За ним тянулись уже два кабеля. Один был достаточно тонким, чтобы служить удерживающим тросом, а второй ощутимо плотным и не слишком податливым, чтобы быть похожим на мощный электрический кабель.

Возня около возведенной конструкции закончилась новыми сверкающими вспышками, после чего человек все так же неловко заполз обратно в шлюз.

Спустя некоторое время из сопел конструкции на носу корабля вырвались голубоватые языки плазмы, и он стал едва заметно выправлять свое положение. Через полчаса вращение исчезло полностью, а судно начало замедляться.

Как ни странно, но со стороны кто-то действительно отслеживал попытки спасти поврежденный корабль. Множество беспилотников незримо следовали за ботом, и когда спустя несколько часов судно стало приближаться к поверхности, а скорость так и не упала до безопасных отметок, дроны прижались к его бортам в районе двигательного отсека, включили электростатические модули и выдали мощный импульс на торможение.

Где-то вдалеке удовлетворенно заурчала кошка.