Битва

Глава 4. Вежливые люди

С помпой отгремела Олимпиада в Сочи. Наши спортсмены собрали богатый урожай наград, но в целом Володя был разочарован. Он жаждал увидеть хоккей, а увидел действия несыгранной команды и её разгром. И биатлон подкачал. По мнению Володи, ставку надо делать не на легионеров, а выращивать сызмальства своих спортсменов из мальчишек. Над кёрлингом же он просто посмеялся. Ну ладно бы ещё женщины, хоть команда — одни симпатяшки, но когда мужики «швабрами» лёд трут…

А потом экраны на всех каналах заполонили новости из Украины. Первые дни Володя глазам своим поверить не мог. Откуда, из каких щелей повылезали эти нацистские недобитки? Янукович слабость проявил, к мнению Запада прислушивался, а кончилось тем, что он сбежал из страны, бросив доверившийся ему народ.

Но порадовал собственный президент. Он проявил характер, жёсткость и твёрдость, не лёг под Запад, не прогнулся под Обаму. Крым вернулся в Россию, а Путин вписал своё имя в историю страны навеки. А кто будет добрым словом поминать Яценюка, Яроша, Тягнибока и прочую свору?

После происшествия с полковником прошло полгода, и Володя уже стал забывать о происшедшем, тем более что занят был почти месяц чрезмерно, поскольку проходил курсы усовершенствования. Ему ещё повезло: курсы были в своём городе. Не так, как другим, приехавшим из далёких областей.

Два дня после учёбы он успел поработать. Устал, проведя две операции. Одна простая, неосложнённый аппендицит. А вот с другой повозиться пришлось — прободная язва желудка.

Выйдя из клиники, Володя с наслаждением вдохнул свежий воздух. В клинике воздух совсем другой, он пропитан запахом медикаментов, хлорамина, даже людской боли, беды. Замер на минутку и тут же ощутил неприятное чувство, даже тревогу, исходящую от микроавтобуса, стоявшего недалеко от входа в клинику. Володе эти чувства не понравились. Вмиг пропала расслабленность, которая наступает после работы, и он поспешным шагом направился в сторону станции метро. Вообще-то ему надо было на трамвайную остановку, но микроавтобус не мог последовать за ним в вестибюль станции — если Володе это не почудилось.

Но не успел он пройти и десяток метров, как его догнали двое молодых мужчин, аккуратно одетых, с короткими стрижками, выдававшими в них людей служивых.

— Владимир Анатольевич?

— Да.

Один из них достал из кармана удостоверение сотрудника ФСБ, развернул его и предъявил Володе.

— Вам придётся проехать с нами.

— А какую-нибудь бумагу? — не растерялся Володя. — Постановление на арест или что-нибудь ещё?

— Разве я сказал, что вы арестованы? Мы ненадолго, для беседы.

— Ну да, шпиона, блин, поймали. Коли мои имя и отчество знаете, место работы, стало быть — повод есть.

— Вот об этом и поговорим. Прошу. — Второй мужчина элегантным жестом показал Володе в сторону микроавтобуса.

Один сотрудник шёл впереди, второй — рядом, сбоку. Получалось, что они конвоируют его. Хорошо хоть, группу захвата не взяли — в касках, бронежилетах и с автоматами. Только «маски-шоу» перед входом в клинику ему не хватало.

Едва все трое уселись в салон микроавтобуса, он тронулся.

В машине все молчали. Поначалу Володя просто недоумевал, но и страшновато было. К убийству полковника он не был причастен, но видел убийцу, даже ремень с его рук снял. При большом желании его можно привлечь как соучастника. В вопросах юридических он не был подкован — не его стезя, потому побаивался, даже посожалел, что не было у него знакомого адвоката, сейчас бы пригодился.

Машина остановилась в переулке рядом с Литейным проспектом, где располагалось Управление ФСБ.

— Прошу, — вежливо предложил мужчина.

Его завели в здание с бокового, неприметного входа и поднялись на лифте. Здесь под наблюдением второго мужчины оставили в коридоре. Потом, спустя некоторое время, попросили зайти.

С представителями службы безопасности Володя раньше не сталкивался — не было повода.

Он вошёл в кабинет, и из-за стола навстречу ему поднялся мужчина в штатском. Внешность его не была примечательной — таких на улицах сотни.

— Добрый день, присаживайтесь.

— Кому добрый, а кому… — Володя не договорил.

— Не переигрывайте, с вами небольшая беседа — и только. Подполковник Толкачёв, — представился хозяин кабинета.

— Полагаю, мои фамилия, имя и отчество вам известны и представляться нет необходимости?

— Верно. Только вот настрой у вас какой-то неправильный.

— Я после работы, две операции, устал и хочу отдохнуть. — Володя демонстративно обвёл глазами стены кабинета. Он ожидал увидеть портрет Дзержинского, но стены были пусты. С виду — кабинет чиновника районного масштаба, только без фото Путина.

— Я надолго вас не задержу, Владимир Анатольевич, просто несколько вопросов. Вам знаком полковник Сарычев?

— В первый раз слышу эту фамилию, — вполне искренне ответил Володя.

— Неужели вы не смотрите криминальных новостей по телевидению?

— Меня не интересует криминал. Я не вор, не грабитель, не убийца и не сексуальный маньяк: зачем мне это?

— Жаль. В новостях проходил сюжет об убийстве полковника. Правда, фамилия его не называлась.

Толкачёв внимательно уставился на Володю и тут же отвёл взгляд. Но Володя успел прочитать его мысли:

«Ведёт себя спокойно, похоже, и в самом деле он с Сарычевым не знаком».

Больше он ничего не успел, контакт глазами был мимолётным. Но Володя внутренне собрался. У ФСБ есть какие-то зацепки, догадки, но не более, иначе шла бы уже не беседа, а допрос. Хотя кто их, спецуру, знает. Не исключено, что разговор пишется, а потом какой-нибудь умник будет проводить анализ, с них станется. Спецслужбы ещё хуже политиков. Те думают одно, говорят другое, а делают третье.

Хозяин кабинета пошелестел бумагами за столом:

— Дело об убийстве расследует Следственный комитет. Но мы тоже не остались в стороне — всё-таки убит высокопоставленный сотрудник силовой структуры.

— Надеюсь, убийца уже задержан?

— Задержан, некий Фирсанов. В убийстве он сознался, всё подробно рассказал.

— Тогда при чём здесь я?

— Вопрос резонный, тем более Фирсанов ни словом о вас не обмолвился.

— Вы меня радуете, — не удержался Володя.

— Не ёрничайте! Незадолго до убийства машину полковника останавливали сотрудники дорожно-патрульной службы. На пассажирском месте сидел человек, по описанию сотрудника полиции очень похожий на вас.

— А вы похожи на моего родного дядю по материнской линии, и что?

Подполковник снова посмотрел в глаза Володе.

«Нет прямых улик, это верно. И Фирсанов в убийстве сознался, и доктора он не видел. Как же его прижать?»

Володя усмехнулся. Зачем полковнику его прижимать? Хочет, чтобы Володя сознался как соучастник? Добыть компромат, чтобы шантажировать? Зачем? Денег у Володи мало, всех накоплений пятнадцать тысяч рублей, и две тысячи в инвалюте, которые он заработал на Викторе и Исааке Соломоновиче. На такие деньги ФСБ наверняка не польстится, мелко.

— Вы не против пройти проверку на полиграфе?

— Детекторе лжи? Вы меня в чём-то подозреваете? Так скажите прямо. И полиграфа я не боюсь. На работе взяток не беру, иностранными шпионами не завербован; что мне скрывать?

Подполковник кивнул и позвонил кому-то.

— Пройдёмте в соседний кабинет.

Володе было любопытно. В институте он подобное устройство видел, рассказывали ему, как оно работает. Если он не запамятовал, на кафедре судебной медицины.

Мужчина в штатском предложил ему сесть и разместил датчики на руках и грудной клетке. Сначала задавал простые вопросы — вроде фамилии. Потом пошли вопросы с подковыркой, затем — про Сарычева.

Володя отвечал спокойно, поскольку вины за собой не чувствовал.

Процедура закончилась.

— Подождите, пожалуйста, в коридоре, — попросил его Толкачёв.

Когда Володя вышел, подполковник спросил:

— Что скажете?

Сотрудник изучал записи на мониторе.

— Странно.

— Что странного?

— Либо он вовсе непричастен, либо специально подготовлен к этой проверке. Все параметры в норме, ни на один вопрос он не ответил лживо.

— А почему странно? Раньше я от вас таких слов не слышал.

— Я сам таких слов не говорил, потому что таких параметров не видел. Даже сказать не могу, как реагировать. Нет такого в учебниках.

— Он доктор. Мог он как-нибудь повлиять на исследование?

— Слабо. Если вообще мог.

— Хм, ещё одна задача. — Толкачёв потёр подбородок. Он ожидал результата иного: врёт или нет и на каких вопросах. Он вышел в коридор.

— Заходите.

Расселись на прежних местах.

— Ещё пять минут с вашего позволения. Исаак Соломонович вам знаком?

— Мимолётно.

— Уже хорошо, что не отрицаете.

— А зачем отрицать очевидное?

— Он рассказывал о вас интересные вещи.

— Неужели он стукачок? Вот бы не подумал!

— Фу, ну прямо так сразу и стукачок!.. Он ведь не нам рассказывал, в своём кругу.

— Значит, стукачок в его кругу, — не сдавался Володя.

Как человек порядочный, он стукачей не переносил. Из таких в непредвиденных ситуациях получаются предатели, и неважно кого — друзей, Родины, фирмы.

— Если то, что он сказал, имеет под собой основу, вы представляете для нас определённый интерес.

— Предлагаете стать стукачом? — удивился Володя. — Доносить на врачей, кто коньяк от пациентов в знак благодарности берёт?

Ему стало смешно. Неужели подполковник думает, что Володя будет стучать в органы? Или он похож на такого?

— Зря потешаетесь! Я предлагаю вам сотрудничество.

— Стать заплечных дел мастером? Я думаю, у вас своих специалистов хватает.

— Какие-то у вас дремучие представления о работе спецслужб.

— На скополамин надеетесь? Или что-то новое появилось? Помнится, читал где-то о Фёдоре Ромодановском. Любил говорить о себе: «Всегда в кровях омываемся».

— Это вы о главе Преображенского приказа? — проявил познания Толкачёв.

Фёдор Ромодановский был сподвижником царя Петра I, руководил Преображенским приказом, своего рода сыскным и пыточным ведомством. В народе его боялись, ибо после «третьего огня» признавались все, даже невиновные.

— О нём. Всё-таки предшественник он ваш, хотя и дальний.

— Мы же с врагами государства боремся, и руки не всегда в белых перчатках. Чтобы вам же спокойно работалось и спалось.

— Нет уж, увольте. Мне нравится моя работа, и менять её я не собираюсь.

— Даже если узнаете, что готовится теракт и пострадают невинные люди? Как в Волгограде или при подрыве «Невского экспресса»? Всё равно будете молчать?

— Ну это уж совсем изуверские, людоедские методы. Страдают невинные люди, дети.

— Вы ушли от ответа, выразили свою оценку действиям террористов. К тому же никто отвлекать вас от работы не собирается.

— Да? И как же вы представляете себе мою помощь?

— Вы же можете считывать чужие мысли?

— Иногда это получается — я не профессионал в этой сфере. Может быть, поищете кого-то более… — Володя долю секунды подыскивал подходящее слово, — … продвинутого?

— Не смешите. Пробовали негласно проверять ясновидящих, экстрасенсов — чушь полная. Попытка заработать на доверчивых гражданах, не более.

— А Вольф Мессинг?

— К сожалению, он умер. Такие уникумы рождаются раз в столетие. У нас цейтнот. В город должен прибыть неизвестный нам человек, но с недобрыми целями. Мы получили информацию от агента из ближнего окружения главаря банды.

— Некоторые способности у меня есть, не скрою. Но я должен находиться рядом с этим человеком. И чем ближе, тем лучше. Можно читать мысли по глазам, но и тогда дистанция должна быть не более трёх метров. И как, по-вашему, я вычислю этого человека?

— У нас есть зацепка. Он прибывает поездом на Московский вокзал, и, вероятнее всего, завтра, во второй половине дня.

— Как вы это технически себе представляете? Мне что, идти по вагонам или пассажиров на перрон не выпускать? Тут же возникнет скандал, информация просочится в прессу, на телевидение. Этот ваш «субъект» насторожится. А может, он прилетит самолётом? Только и всего.

— У нас есть план. На входе в здание вокзала со стороны перрона ставим рамку металлоискателя и всех пропускаем через неё. Больших проблем это не вызовет. На многих вокзалах это уже привычная предосторожность, и пассажиры относятся с пониманием. А вы будете стоять рядом. Если удастся угадать, вычислить — даже не знаю, как сказать, — вы нам здорово поможете. А не получится — будем действовать своими методами.

— Хм, в принципе — вполне возможно. Ну хорошо, давайте попробуем — вдруг получится? А дальше что? Я его должен схватить? А вдруг он двухметровый амбал?

— Ни в коем случае! В стороне будут стоять наши люди, вы просто подадите им сигнал: кашлянёте, потрёте нос, вытрете лоб платком.

— И всё?

— Дальше наше дело.

— А вдруг он не русский? Скажем, англичанин или чеченец, не знающий русского языка? Или чукча? Думать-то он будет, вернее, мысли свои облекать в язык, мне незнакомый.

Вопрос поставил Толкачёва в тупик.

— Если мы сейчас будем рассматривать все варианты, ничего путного не получится, только время потеряем. Так вы согласны?

— Думаю, моим убеждениям такая помощь не противоречит.

— Ну, вот и славно. Вопрос в принципе решён, а детали — условный сигнал, форму — обговорим завтра с моими людьми. С двумя из них вы уже знакомы.

— Погодите, какая форма?

— Вы же будете изображать сотрудника ЧОПа или железнодорожника. На вас наденут жилет. Честно говоря, вид у вас совсем штатский, но нам это даже на руку. Извините, что задержал надолго, вас отвезут домой. Проголодались, наверное?

— И устал тоже.

— Да-да, две операции, да и мы ещё…

Подполковник проводил Володю до дверей, а с той стороны его уже ждал один из тех, что встречал его у больницы.

— Знакомьтесь, капитан Гнибеда, он завтра зайдёт за вами.

Володя пожал протянутую руку.

Его вывели из здания — на этот раз второго сотрудника не было.

Сели в тот же микроавтобус. Володя только открыл рот — хотел сказать адрес, но капитан улыбнулся:

— Водитель знает.

Его подвезли прямо к подъезду.

— Во сколько вы заканчиваете работу?

— Если не случится ничего экстраординарного — в пятнадцать часов.

— Буду к этому времени. Если задержитесь, позвоните по этому телефону.

На прощание капитан протянул визитку, и уже дома Володя прочитал: «Менеджер по работе с персоналом Гнибеда Василий Лукич». И номер сотового. Хм, менеджер по работе с персоналом! Придумают тоже!

Он поужинал и улёгся спать. Но сон не шёл. Всё-таки Толкачёв его переиграл, один — ноль в пользу фээсбэшника. Стукачом он не стал, но получается, что ФСБ помогать будет. Но одно Володя для себя решил твёрдо: если получится выявить террориста, на том его сотрудничество с органами и закончится. Сама наивность!

Уснул он уже под утро, в голову лезли всякие мысли.

День прошёл на работе как всегда. Ровно в три часа Володя вышел из клиники. Знакомый микроавтобус стоял неподалёку, и он сразу направился к нему. Дверь открыли, и он вошёл в салон.

Капитан поздоровался с ним и протянул бутерброд с копчёной колбасой.

— Не побрезгуете?

Есть хотелось, и потому Володя поблагодарил его и взял бутерброд. Бутерброд был явно домашний, едва ли не с полбатона размером, а сверху — хороший ломоть сервелата. И запах аппетитный.

Володя откусил.

— Я сейчас говорить буду, слушайте. Подъезжаем к Московскому вокзалу. Вы в машине надеваете жилет. Турникет с рамкой металлоискателя уже установлен. Мы дадим вам ручной металлодетектор.

— Зачем? — спросил Володя с набитым ртом.

— Будете водить им вдоль тела пассажиров, это даст вам возможность стоять вплотную. Вам же это надо?

Володя кивнул.

— На женщин можете внимания не обращать, нам нужен мужчина. О чём он может думать, я даже предположить не могу.

Володя дожевал.

— А если я его вычислю?

— Я буду стоять неподалёку. Давайте договоримся об условном знаке. Ваши предложения?

— Я потру нос.

— Годится.

— А дальше?

— А дальше уже не ваша забота. Сохраняйте деловой вид, на субъект внимания не обращайте. За ним пойдут наши люди.

— А если он будет не один? Если их будет двое, трое?

— Будем фильтровать, пока не выйдут все пассажиры.

— Но поезд не один?

— Угадали. Думаете, я зря вам бутерброд дал? Поездов будет четыре. Но между ними будут ещё полуторачасовые окна, и вы сможете сходить в туалет, попить воды, передохнуть — там есть комната.

— А если полиция подойдёт? Я же не отношусь к персоналу, незнакомое лицо.

— Все проблемы мы решим.

Володя кивнул. Пусть так, они лучше знают.

В знакомом здании Московского вокзала зашли в подсобное помещение. Там уже сидели пять мужчин. Они были разного возраста, комплекции, но Володя сразу понял: они из одной команды. Объединяло их одно — безликие, незапоминающиеся лица. Обычно у каждого человека есть какие-то характерные черты лица или особенности: шрам, родинка, бородавка, неправильный прикус. А на этих посмотрел и забыл сразу, через минуту и не вспомнишь.

Присутствующие внимательно посмотрели на Володю. На него надели жилет, дали в руки ручной металлоискатель и объяснили, как им пользоваться.

— А что я им делать буду?

— Водить вдоль тела сверху донизу — со спины и живота. Запищит и заморгает — наш сотрудник рядом, решит, что предпринять. Но это прикрытие, основное вы знаете. Условный сигнал для всех — когда потрёте нос.

Никто даже не улыбнулся при этих словах.

— Готовы — идите, скоро поезд.

Володя вышел вместе с капитаном.

Капитан провёл его через зал и подвёл к рамке металлоискателя. Там уже стоял полицейский в форме.

— Володя, — представился доктор.

— Станислав, — кивнул ему в ответ полицейский.

Капитан тут же ушёл.

Володя посмотрел по сторонам: ни одного мужчины из тех, что сидели только что в подсобке, он не увидел. Но он знал, что они должны быть где-то недалеко.

— Не крути головой по сторонам, Володя, — тихо сказал полицейский. — Ты на работе. Сделай утомлённый вид, работай — сейчас поезд подойдёт.

И в самом деле, потянулись первые пассажиры, у которых было мало вещей, — с большими баулами подошли позже.

Володя добросовестно водил ручным металлоискателем, стараясь максимально сблизить свою голову с головой обследуемого.

Мысли были, только в большинстве своём пустые или неинтересные, вроде: «Встретит ли зять?» или «В какую гостиницу устроиться?».

За полчаса они пропустили всех пассажиров. Были и недовольные: кому понравится задержка?

К концу досмотра Володя уже как-то и попривык, но ничего интересующего спецслужбу не выявил.

До прибытия следующего поезда ещё было время. Он сходил в туалет, зашёл в знакомую подсобку — там в полном одиночестве сидел капитан.

— Ничего, нормально держишься, — похвалил он.

— Ничего интересного не было.

— А и пусть. Может, и не будет.

— Времени потраченного жаль.

— Служба такая.

— Я же не служу. Интересно будет, если меня кто-нибудь из сослуживцев моих увидит. Вот удивится!

— Скажем — обознались, похож, мол.

Володя посидел, отдохнул.

Гнибеда посмотрел на часы:

— Пора!

Володя прошёл к рамке металлоискателя.

И вновь пошли пассажиры.

Движения его были уже привычными. Но вдруг, когда пассажиров уже оставалось мало, одна дамочка устроила скандал:

— Что ты ко мне принюхиваешься? — заверещала она.

— И не думал, простите, — стушевался Володя.

— А чего прилип? Набрали алкашей!

Идя к выходу из здания вокзала, дамочка ещё долго возмущалась. Было очень неприятно, но Володя понимал — издержки. Народ разный, резкий иногда, характеры непредсказуемые.

В числе последних была молодая женщина с небольшой спортивной сумкой через плечо. Как только она приблизилась, Володя уловил явную волну беспокойства и страха. «Товар для металлоискателя недоступен, успокойся, дурочка. Тебя встретят, товар заберут», — «слышал» он её мысли.

Володя понимал, что из-за обычного товара так не нервничают. Да и пора «челноков», таскавших из-за рубежа товары в необъятных клетчатых сумках, прошла.

Володя потёр нос: пусть другие разбираются, в чём замешана эта женщина.

Когда пассажиры закончились, он прошёл в подсобку. Там его уже ждал Гнибеда:

— Что с женщиной не так?

Володя точно передал её мысли.

— Чёрт, наверное, курьёр.

— Почта же есть? — удивился Володя.

Капитан улыбнулся:

— Наркокурьер. Скорее всего, партию «дури» привезла. Наши отследят. Или под «колпак» возьмут, или наркополиции сдадут. А то вы меня удивили. Мужчину ждём, а тут женщина.

— Так что, мне сигнал подавать не надо было?

— Нет, вы всё правильно сделали. Ещё неизвестно, что это за товар. Лучше перестраховаться, всё нормально.

Володя присел — стоять весь вечер на ногах было утомительно. Отдохнув, он прошёл в вокзальный буфет и съел бутерброд, запив его чаем. Подивился деньгам, отданным за этот простенький перекус: цены, однако, были высокими. А есть хотелось. После работы он не обедал, удовольствовался бутербродом капитана.

— Пора! Последний поезд, а потом можно и по домам, — сказал Гнибеда.

Время подходило к двадцати двум часам, следующие поезда приходили утром.

И снова поток пассажиров, снова ничего интересного.

— Всё, на сегодня баста! — распорядился капитан. — Доктор, вас куда подбросить?

— Если нетрудно, к дому. Ко мне в район метро не ходит, а трамваи сейчас очень редко идут, долго ждать.

— Отвезём.

Полчаса они ехали по полупустым улицам.

Дома Володя первым делом отправился в душ, потом поужинал. Посмотрел на часы — поздно уже, ночь, половина первого. Сторонники здорового образа жизни уже осудили бы его за ночную еду. А и пусть их, есть охота. И сразу в кровать, основную работу никто не отменял.

Утром еле проснулся. Обычно он ложился спать в одиннадцать часов вечера, чтобы выспаться и прийти на работу с ясной головой.

Первые пару часов в клинике его преследовала вялость, но потом он постепенно вошёл в привычную колею, благо день был не операционный. В больничном буфете купил пару бутербродов с сыром и колбасой и перед концом работы съел их, немало удивив этим знакомого ординатора.

— По делу надо, обедать не успеваю, — пояснил Володя.

У входа его уже ждал знакомый микроавтобус. Володя сел, поздоровался, капитан в знак приветствия протянул ему руку:

— Дамочка-то твоя вчерашняя и в самом деле наркоторговка. Большую партию героина везла. Передала её оптовику и снова в столицу отбыла.

— Вы её отпустили? — удивился Володя.

— Ну зачем? Передали в столичное управление фото, приметы, номер вагона — там за ней проследят. Надо же узнать канал поставки. Глядишь — и накроем всех разом. Медали не заработаем, но поощрение будет.

Володя понял, что за женщиной от вокзала следили. Но это не его дело. Он натянул жилет в подсобке и взял ручной металлоискатель.

У рамки уже стоял знакомый полицейский, Станислав. А может, из него такой же полицейский, как из Володи — сотрудник ЧОПа?

Через четверть часа пошли первые пассажиры. И половина из них уже прошла, когда Володя вдруг насторожился: от одного из мужчин, стоявшего вторым перед рамкой, исходила сильная волна ненависти. И когда он прошёл рамку, Володя ясно прочитал его мысли: «Досматривайте-досматривайте, всё без толку. Поплатитесь ещё, кровавыми слезами умоетесь! Группа уже в сборе, я последний!»

Сейчас Володя водил ручным металлоискателем дольше, чем когда досматривал других пассажиров, — он надеялся ещё что-то уловить. Но тщетно. Только ненависть и высокомерное презрение, поскольку в мыслях ясно мелькнуло словечко «недочеловеки».

Володя выпрямился и усиленно потёр нос.

— Чихнуть хочется, — признался он.

— Или выпить, — подхватил мужчина и улыбнулся. Но улыбка его больше была похожа на оскал.

Мужчина, явно довольный, что прошёл досмотр, направился к выходу, а Володя немного расслабился. Похоже, фигурант вычислен.

Но не тут-то было. Через десяток человек прошёл ещё один субъект, и Володя понял, что чем сильнее у человека эмоции — страх, ненависть, тревога, тем отчётливее можно воспринять его мысли и на большей дистанции.

Мужчина вида был благообразного, однако мысли людоедские: «Москали поганые! Крым под шумок в свои загребущие руки прибрали! Нет, дело Бандеры и Шухевича не умерло! В Питере настоящих украинцев много, только москали их гнобят. Вот из них и завербую себе команду, а то и сотню».

Володя удивился, но вида не подал, а снова усиленно потёр себе нос, причём, делая это, старался поворачиваться в разные стороны, чтобы его жест увидели все, кто должен был это сделать. Теперь он уже не расслаблялся.

В очереди было ещё с полсотни пассажиров. Предпоследним шёл мужчина, худощавый, дёрганый какой-то. Он не стоял на месте, какая-нибудь часть его тела всё равно находилась в движении. Он то ухо теребил, то ногой постукивал, то локтем дёргал, то головой по сторонам вертел. Этим он и привлёк к себе внимание. Когда его начали досматривать, Володя явственно прочитал его мысли: «Буду ждать этого крысёныша утром у квартиры. Как выйдет, нож всажу в брюхо, пусть медленно подыхает. Братву обокрал, такое не прощают. А ведь деньги наверняка в квартире, в банк нести побоится».

Володя и сейчас подал условный сигнал.

Капитан Гнибеда стоял в отдалении с безразличным видом, как будто дожидался своего поезда. Он увидел третий за сегодня условный сигнал и на мгновение в удивлении приподнял брови.

Когда пассажиры закончились, Володя направился в подсобку.

— Что-то вы, Владимир Анатольевич, сегодня усердствуете, — встретил его Гнибеда и демонстративно вытащил из кармана цифровой диктофон:

— Слушаю.

И Володя подробно, слово в слово пересказал всё, что его насторожило в этих пассажирах.

— Богато! — подвёл итог Гнибеда. — Первый, похоже, наш фигурант, второго не ждали, не исключено — националист из выкормышей Яроша, а третий — чистой воды уголовник. За всеми «топтуны» ушли. Они люди опытные, не упустят.

— На сегодня всё?

— У нас ещё два поезда — по нечётным дням на один поезд больше.

— Вы же говорили, что «топтуны» ушли…

— Это уже моя забота. Двое ещё есть, на худой конец сам пойду.

Володя не чувствовал себя в привычной обстановке. Он считал, что поможет выявить приезжего фигуранта и на том его помощь закончится. Скорее бы! Нарушился привычный уклад жизни, о личной жизни вообще лучше не вспоминать. Но, скорее всего, сегодня последний день.

Но, видно, удача сегодня отвернулась от него, больше ничего интересного не было, и микроавтобус отвёз Володю домой.

Он вымылся, позавтракал. После тесного общения с массой людей он чувствовал себя разбитым. Но и чувство облегчения было: свою работу он выполнил. Всё, с поездами покончено.

На службу Володя явился в приподнятом настроении. День прошёл успешно: он сделал сложную операцию. Однако когда вышел на улицу, настроение мгновенно испортилось — у входа опять его ждал знакомый микроавтобус.

Капитан открыл дверцу и приветливо замахал рукой.

Володя подошёл, поздоровался.

— Я думал, мы расстались, — не скрыл своего огорчения Володя.

— Как бы не так, помощь ваша нужна.

— Опять поезда?

— Нет. Уголовника полиции сдали, они им занимаются. Двое других уже у нас, но молчат.

— А вы им — скополаминчик в вену!

— Они же после него дураками будут. А нам надо всё вытянуть: связи, людей, задание.

— Вы не запамятовали, что я работаю в медицине, а не в вашей конторе?

Гнибеда хохотнул:

— Не забыл! Но подполковник Толмачёв уж очень просил.

— У меня личная жизнь кроме работы есть. Вернее, она была, пока на вокзале пассажиров досматривать не начал. Хорошо хоть, знакомые или пациенты не видели.

— Доктор, мы теряем время.

— У вас есть свои специалисты, полиграф, в конце концов, у вас приличные зарплаты. Нет желания, простите. — И Володя взялся за ручку двери, собираясь выйти из микроавтобуса.

— Доктор, если сказали «А», то надо говорить «Б». Вы не патриот.

— Ещё какой, квасной! До свидания, а ещё лучше — прощайте!

Володя отправился по магазинам. Он давно планировал это, да и зарплату сегодня получил. Зашёл в «Буквоед», потом в обувной магазин — надо было новые туфли купить. В отличие от молодёжи, хотя он и не причислял себя к старикам, ходить по магазинам и покупать себе обновки он не любил. В старых туфлях удобнее, нигде ничего не трёт и не давит. А он в вещах любил именно удобство, практичность.

Однако в душе что-то саднило, как будто заноза там торчала. Ну, потерял бы один вечер, зато помог бы в важном деле.

Туфли он так и не купил, потому как встретил старого знакомого, ещё по институтской скамье. Не виделись давно, хотя оба в одном городе и жили, и работали. У обоих вечер оказался свободный, и они отправились в кафе. Оба были питерцами и потому знали тихие, спокойные места, где можно было попить пива или перекусить без криков футбольных фанатов у телевизора и пьяных драк.

Только разговор наладился, как всегда — кто и где из сокурсников работает, каких высот достигли. Некоторые уже кандидатские или докторские учёные степени получили. «Остепенились», как говорится. Потом разговор на личное перешёл. Под пиво да жареные бараньи рёбрышки с гренками чесночными куда как хорошо!

Часа полтора прошло, только начали профессиональный разговор — о новых методах в медицине, что среди врачей тема почти обязательная, как Володя почувствовал на затылке чужой взгляд. Любой человек, даже без способностей, зачастую этот самый взгляд в спину ощущает.

Володя обернулся: кого бы это он мог так заинтересовать? И к своему удивлению, он увидел Гнибеду, сидевшего за столиком у входа. Постоянные посетители, завсегдатаи за этот столик не садились. Всё время движение рядом: пришли, ушли, мимо прошли.

Капитан кивнул ему и махнул рукой, подзывая.

Володя извинился перед сокурсником и подошёл.

— Я ещё не успел по вам соскучиться! Как вы меня нашли? Если вы сюда попали случайно, пивка попить, расслабиться — прошу за наш столик.

— Со всем моим удовольствием бы, но — служба… И вам не хотелось бы мешать, да нужда. А нашёл я вас просто, по сотовому телефону вычислил. Программа такая есть.

— Спасибо, что просветили. В следующий раз буду выключать.

— Не поможет. Если только аккумулятор вытащить…

— Хорошая у вас техника.

Володя без приглашения уселся на стул. Он понял, что капитан пришёл в кафе не попикироваться.

— Слушаю.

— Ваша помощь нужна, доктор.

— Я же сделал своё дело, помог вам. И не служу у вас. Вот однокурсника встретил, не виделись давно.

— Дело серьёзное, подполковник просит. Заставить или обязать вас я не могу, прав таких нет. Единственное — к совести взываю, к пониманию ситуации.

— Что, так уж всё плохо? Оба молчат?

— «Украинец» поплыл, язык развязал — слаб на поверку оказался. Намерений много было, а дел нет. А вот второй молчит. Бумаги у него интересные нашли, тревогу вызывают. Большего сказать не могу, сами понимаете.

— Ну хоть четверть часа контора подождёт? Пиво допить, с однокурсником по-человечески попрощаться?

— Четверть часа подождёт, — кивнул капитан. Он с завистью поглядел на столик Володи, на пиво. Тоже живой человек, небось не против присоединиться, поболтать. Однако — запашок будет.

Володя тем временем вернулся к столику.

— Это кто? — спросил его старый товарищ.

— Это из больницы. Мне ехать надо.

— Ты же не на дежурстве.

— Помочь попросили. Сам понимаешь, бывает.

— Бывает, самого из дома не раз вытаскивали. Даже в новогоднюю ночь, представляешь? Полный дом гостей, только уходящий год проводить решили, а тут звонок.

Они допили пиво, доели рёбрышки: не бросать же такую вкуснятину! Рассчитались с официантом, у выхода из кафе пожали друг другу руки.

— Бывай, созвонимся.

Капитан уже стоял у микроавтобуса. Володя поморщился: скоро ему этот микроавтобус во сне сниться будет.

Доехали быстро, от Пяти углов до Литейного проспекта не так далеко.

«Пятью углами» питерцы называли перекрёсток, где не четыре улицы сходились, как во всех прочих городах, а пять.

— Невское? — принюхался капитан.

— Ирландский поттер.

— Эх, блин!

В знакомом уже коридоре Гнибеда остановил Володю:

— Подождите, Толкачёв хочет сначала наедине побеседовать.

Зайдя в кабинет, он через минуту пригласил войти и Володю.

Кроме подполковника и капитана в кабинете был ещё один сотрудник, Володе незнакомый. Он сидел за приставным столом, но по всему чувствовалось, что он здесь главный.

— Здравствуйте, — поздоровался Володя.

— Добрый вечер, присаживайтесь, — пригласил его подполковник.

Потянув носом, он учуял пивной душок, исходящий от Володи, но недовольства не высказал. Володя всё-таки не подчинённый, ни выговор объявить, ни премии лишить.

— Думаю, вы догадались, что помощь ваша нужна? — спросил Володю незнакомый сотрудник.

— Конечно, иначе зачем бы меня из-за стола в кафе вытащили.

— Задержанный гражданин, причём задержанный по вашей наводке, упорно молчит.

Слово «наводка» Володе не понравилось, но он промолчал. Наверное, профессиональный сленг такой.

— Из документов у него только паспорт, при экспертизе он оказался фальшивым. Ваша задача — установить, кто он, откуда и с какими целями прибыл к нам, а также есть ли связи в городе, — чётко поставил задачу незнакомец.

— Вы меня с Вольфом Мессингом не попутали? — съязвил Володя: ему не понравился объём задач. И не потому, что ленился, — уж очень объём обширный.

Незнакомец поморщился. Наверное, он привык отдавать команды по-военному чётко, а тут перед ним доктор, человек сугубо штатский. Но тем не менее он продолжил:

— Сейчас его допрашивает наш сотрудник — если это можно назвать допросом. Что вам необходимо?

— Сесть рядом. И ещё ноутбук. Всё, что я уловлю, я буду набирать на нём.

— Успеете?

— Набираю с голоса, сто двадцать знаков в минуту, — похвастал Володя.

Это было правдой, он не преувеличивал.

— Будет вам ноутбук, — пообещал Толкачёв.

— Лишь бы мне мысли его считать удалось, — засомневался Володя.

— Вы уж постарайтесь…

Ему вручили ноутбук.

— Пойдёмте.

Его провели по коридору и завели в комнату, скорее даже в часть её. Во всю стену комнаты было зеркальное стекло. За ним был виден стол и два человека — следователь или оперативник и подозреваемый. Шёл допрос.

В предбаннике, как назвал часть комнаты Володя, всё было хорошо слышно: работали микрофоны, хотя на столе их видно не было.

— Зайдите и сядьте сзади, — предложил Володе незнакомец. — Там стоит стул и сбоку — маленький столик. Раньше там стенографистка сидела.

Ну да, техника идёт вперёд, всё записывается.

Дверь открыли. Володя шагнул вперёд, кивнув оперативнику, уселся на стул, положил ноутбук на стол и включил его.

До подозреваемого был метр. «Желательно поближе», — подумал Володя.

Оперативник усталым голосом повторил:

— Ваша фамилия, имя, отчество?

Лица допрашиваемого Володя не видел. Он наклонился в сторону, ближе к человеку. Мыслей у того была куча, но все какие-то неясные — каша, сумбур в голове.

Володя сконцентрировался.

«Так я вам и сказал! Сами узнайте! А не получится, я уже и сам своё настоящее имя забыл. Сколько у меня других имён было, сколько фальшивых документов!»

Володя застучал по клавишам ноутбука. Полезной информации пока никакой, но это не ему судить, а спецслужбе, и потому он решил набирать абсолютно всё.

На звук клавиатуры подозреваемый повернул голову: он, наверное, решил, что допрос стенографируют.

Не дождавшись ответа, оперативник задал следующий вопрос:

— Откуда вы приехали в Петербург?

«Да какая тебе разница? — услышал Володя. — Там, где я был, меня уже нет. Там тепло, море, спокойно. Только я так жить не могу, мне драйв нужен, а ещё вас, неверных, убивать».

Володя и это набрал.

«Жаль, рано меня взяли. Как им это удалось? Ведь всё уже готово к акции, я руководить должен, определить места закладок. Главное — снаряды уже на месте, все четыре штуки. Лишь бы эти фээсбэшники до них не добрались. Не получив от меня сигнал, руководство через месяц пришлёт сюда другого, и акция всё равно состоится. Тогда весь мир вздрогнет, хвала Всевышнему!»

Володя застучал по клавишам.

Подозреваемый не проронил ни слова.

Оперативник устало потёр лицо ладонями.

Володя наклонился к мужчине. «Имя назови, ублюдок!» — мысленно приказал он.

Его мысль подействовала совершенно неожиданным образом. Раньше он никогда так не пробовал — внушить кому-либо действие или ответ.

Мужчина схватился за голову руками в наручниках и закричал:

— Кто здесь? Кто у меня в голове?

Связь с подозреваемым прервалась.

— Сядьте, не устраивайте цирк! Иначе я вынужден буду применить силу! — жёстко сказал оперативник: о способностях Володи он ничего не знал.

— Я устал, хочу в туалет, — заявил мужчина.

Оперативник посмотрел на часы:

— Хорошо, прерываем допрос до утра. Сейчас вас отведут в камеру.

Вошёл конвойный — прапорщик в камуфляжной форме и вывел задержанного. Тут же вошёл Толкачёв и незнакомец, сидевший в кабинете полполковника.

— Получилось? Мы видели, вы что-то набирали.

— Кое-что, но не очень серьёзное. Почитайте. — Володя встал со стула.

Незнакомец тут же уселся и уставился на монитор. Из-за его плеча на экран смотрел Толкачёв. Текста было немного, и его прочитали быстро.

— Кое-что всё-таки есть! Закладки, снаряды… Похоже, под акцией надо понимать взрывы, теракты.

— И сообщники есть — или сообщник. Кто-то же привёз снаряды.

Оба повернулись к Володе:

— Это всё? Или что-то вы не успели набрать?

— Всё до последнего словечка.

Оба переглянулись.

— Что за снаряды могут быть? Четыре снаряда — это немного. Если их можно перевезти и спрятать, стало быть, калибр небольшой. Но почему подозреваемый говорит, что весь мир вздрогнет?

— Думать надо.

Володя вмешался:

— Простите. Он славянин: русский или украинец, а может быть, белорус, — не знаю пока. Но словечко «неверные» говорит о том, что он принял ислам.

— В Коране нигде не говорится о терактах, — сказал Толкачёв.

— Он может быть представителем радикального течения, ваххабитом, — возразил незнакомец.

Оба повернулись к Володе.

— Спасибо, вы нам очень помогли. Время позднее, допрос пришлось прервать. Но завтра его надо продолжить.

— Господа офицеры или товарищи — не знаю, как сейчас к вам обращаться. У меня есть работа, за которую я получаю зарплату. И утром я буду в клинике, а не у вас.

— Дело государственной важности. В своей клинике вы боретесь за жизнь одного человека, скажем, на операционном столе. Если я не ошибаюсь, речь идёт о подготовке теракта, и пострадать могут десятки, а то и сотни ни в чём не повинных людей.

— Если я не приду на работу, меня уволят за прогул с соответствующей записью в трудовой книжке. После этого устроиться в приличную больницу будет проблематично.

— Он прав. Подполковник Толкачёв, завтра с утра езжайте лично к главному врачу, отпросите доктора на один день.

— Вы полагаете, одним днём обойдёмся?

— Если будут факты, зацепки, мы сможем сломить его упорство. Тогда он разговорится сам.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

— Все свободны, отдыхайте. А вам, Владимир, спасибо. Домой вас отвезут. И простите, что вечер вам испортили.

Полковник вышел, а Толкачёв приказал Гнибеде, стоявшему у двери:

— Отвези доктора домой.

— Есть!

Сам подполковник уселся за ноутбук — перечитать текст ещё раз.

Володю привезли домой, и Гнибеда, прощаясь, извинился:

— Ты, доктор, прости, вечер у тебя не удался. Но сам пойми — не для себя старался. Дело важное.

— Да чего уж теперь, до свиданья.

Володя поднялся в квартиру. Голова была тяжёлой, как будто сутки-двое не спал. Из-за перенапряжения? Он даже ежевечерний душ принимать не стал, поскольку был как выжатый лимон, а сразу улёгся спать.

Утром Володя проснулся ещё до звонка будильника. Пять минут постоял под душем, приготовил себе плотный завтрак из яичницы с ветчиной: ещё неизвестно, когда обедать придётся.

А когда вышел из подъезда, застыл как столб — на проезжей части стоял знакомый уже ему микроавтобус. Ночевали они здесь, что ли?

Володя подошёл, открыл дверцу, поздоровался.

Гнибеда выглядел сонным, позёвывал:

— Ждать себя заставляешь, доктор. Едем.

Перед входом в больницу прогуливался подполковник, и, когда подъехали, он демонстративно посмотрел на часы.

— Здравствуйте. Раньше смысла появляться в клинике нет, главврач приезжает точно. Я пока в отделение пройду.

Толкачёв поднялся вместе с ним и терпеливо подождал, пока Володя выслушает краткий доклад дежуранта, потом напишет заявление с просьбой предоставить ему один день отгула в счёт переработки.

Переработки в отделении были всегда — медицину планировать невозможно. Сколько раз такое было: только переоделся, собрался уходить — поступает экстренный пациент. Пока осмотрел, пока дождался результатов анализов, понял: срочно на стол, оперировать. И ладно, если операция заканчивалась через час-два, а ведь бывало, и четыре-пять часов за столом стоять приходилось. А потом наблюдать весь вечер и ночь, не ухудшится ли состояние? В оплату это зачастую не входило, казённый бюджет экономил деньги. Это только в газетах и по телевизору бодро рапортуют о повышении зарплат, на деле же картина другая. Но отгулы брать не возбранялось, чем Володя и хотел воспользоваться.

Написав заявление, он поднялся. Толкачёв — за ним.

В приёмной секретарша встала грудью:

— Главный врач занят! Ждите.

Толкачёв вытащил удостоверение, предъявил.

У секретарши округлились глаза: никогда раньше сотрудники ФСБ клинику не посещали.

— Я узнаю, — растерянно произнесла она и скрылась за двойной дверью.

Толкачёв взял из рук Володи заявление:

— Сам пойду.

Володя уселся на стул, он нервничал. Главврач точно возьмёт его на заметку: с чего бы подполковнику могущественной спецслужбы хлопотать за рядового хирурга? Не натворил ли чего? Или ещё хуже — стучит на начальство? А он, как говорится, ни ухом ни рылом?!

Секретарша открыла дверь:

— Проходите.

Подполковник вошёл, но через минуту вышел и протянул лист секретарше:

— Ваш Николай Тимофеевич прелестнейший человек. Велел в приказ. Всего хорошего!

Он тут же подхватил Володю под локоть, и они вместе вышли в коридор.

— Занят он! По телефону болтал! С перепугу заявление подмахнул, не читая. Едем!

Все уселись в микроавтобус и через пятнадцать минут уже входили в подъезд на Литейном.

— Фигурант уже должен быть в кабинете для допроса. Пойдёмте!

Володю провели в кабинет. Здесь уже были люди, все вчерашние лица.

Володя уселся за столик и включил ноутбук.

Как и вчера, фигурант молчал. Оперативник начал задавать ему вопросы, и по их построению Володя понял, что он вчера ознакомился с записями.

Сначала шли формальные вопросы: фамилия, откуда? Однако подозреваемый, как и вчера, молчал.

Володя наклонился ближе, собрался и начал прислушиваться, да не ушами — мозгом.

«Ничего они не знают. Буду молчать. Хуже, если химию применят, могу помимо своей воли язык распустить», — думал фигурант.

Володя напрягся и попробовал мысленно передать фигуранту вопрос: «Где снаряды?»

Мужчина забеспокоился, завертел головой, посмотрел через плечо на столик с ноутбуком. Но ничего подозрительного или необычного не увидел. Но вопрос он точно услышал, поскольку поведение его изменилось.

«Снаряды где? — мысленно повторил свой вопрос Володя. — Не ответишь — заболят зубы, не рад будешь».

Он решил про себя, что надо попробовать давить на фигуранта. Физическое давление запрещено законом, да он и не заплечных дел мастер. Надо сломить его морально.

— А? Что?

Следователь удивился: он в первый раз услышал голос фигуранта.

— Фамилия? — растерянно произнёс он.

— Иванов.

— А настоящая?

Володя закрыл глаза. Попробовать проникнуть в мозг мужчины? А как? Он не знал. Да и есть ли такие курсы? Курсы гипноза есть, он даже изучал его в alma mater. Но не с его способностями.

Подозреваемый молчал.

Володя несколько сконцентрировался и стал внушать мужчине, что у него ноют, болят зубы — всё сильнее и сильнее. Он почувствовал, как от подозреваемого пошли импульсы — аж в голове закололо иголками.

Мужчина вскрикнул, схватился руками в наручниках за нижнюю челюсть и промычал:

— Зубы!

Он стал раскачиваться из стороны в сторону и при этом стонал.

Оперативник в недоумении смотрел на Володю. Он не мог понять, придуривается фигурант или у него и в самом деле так болят зубы.

В ответ на его взгляд Володя кивнул — боль реальная. Причём на самом деле зубы у фигуранта не болели, просто он внушил ему эту мысль.

Подозреваемый, не в силах терпеть боль, вскочил:

— Мне бы врача!

— Мы не в больнице, могу только таблетку предложить, — ответил оперативник.