Биограф

– Дай-то Бог, чтобы оно так и было, – недоверчиво произнесла графиня.

Патриция оказалась права. Её сомнения имели под собой почву. Она как в воду глядела. Жена Марио Росси, узнав о ребёнке, приревновала супруга к мальчику. А когда увидела, как ребёнок похож на бывшую пассию Марио, просто сошла с ума. Стала ревновать супруга к покойной Флоренс. От злости, от зависти, которую она испытывала ко всем, в том числе и к Марио, она в полном смысле слова, утратила рассудок. Поначалу Франческа всячески вредила Марио. Затем приняла решение отомстить безнадёжно утерянному супругу. Но как? Ей недолго пришлось гадать и искать приемлемый вариант.

Маленькое отступление.

Франческа обожала вкусно поесть. Меры в еде она не знала. Видимо, так она залечивала свои душевные раны, заедала все свои обиды. Если учесть тот факт, что она весь день проводила в постели, вставая лишь к трапезам и изредка на прогулки, легко можно себе представить её внешний облик. Результат, как говорится, на лицо. Она выглядела тучной, рыхлой, тяжеловесной, гораздо старше своих лет. Однако этот факт не омрачал её настроения, она не предавала ему никакого значения и не обращала внимания на это. От удовольствий не отказывалась. Франческа любила сладости, крепкое вино, жирные сыры, всевозможные десерты, картофель во фритюре, а из мясных блюд отдавала предпочтение блюду под названием сальтимбокка – saltimbocca alla romana.*

*Историческая справка

Традиционная римская сальтимбокка – очень вкусный рулет из телятины. Saltimbocca в переводе означает – “прыгай в рот”.

Небольшой кусок слегка отбивают плоской стороной ножа, обжаривают на оливковом масле. На каждый кладут пол-листика шалфея и ломтик прошутто – пармской ветчины. Сворачивают рулетом, скрепляют шпажкой. Тушат в белом вине и подают с овощами, рисом, приправленным шафраном, картофельным пюре или со спагетти.

Из напитков подают красное вино «Кьянти» или изысканное Монтепульчано.

Аделина, – как говаривала Франческа, – мой верный страж.

Так она полагала. В этом вопросе Франческа дала промах, оказавшись неопытной и недальновидной, нанимая прислугу.

Заглянуть кому-либо в душу, поняв все тайны – невозможно. Тем более, если человек умело скрывает свои мысли и чувства. Аделина вела себя очень осторожно, всячески угождая госпоже, не выдавая своих истинных намерений. Старая служанка прекрасно готовила излюбленное блюдо Франчески. Желание госпожи для неё было законом. Она при ней выполняла функции лакея.

Как-то подавая на обед её любимую «Сальтимбокку», служанка уловила подходящий момент и поинтересовалась:

– Синьора, как Вы себя чувствуете?

– Плохо, – лениво ответила Франческа, поднимаясь с постели.

– Последнее время Вы пребываете в расстроенных чувствах.

Я вижу. В чём причина? Вы знаете, я всегда Вам помогала, когда словом – правильным советом, а когда и делом. Расскажите, что стряслось? – тоном безликого лакея расспрашивала Аделина. – Что растревожило мою госпожу? – заискивала Аделина, помогая Франческе одеться.

– Разве ты не знаешь? Мой полоумный супруг привёз в наш дом подкидыша. Уверяет, что это его сын. Я и раньше слышала от матушки Марио, что у него был умопомрачительный роман с родственницей графа Риккардо Делла Конти. Он её страстно любил и возжелал связать с ней свою жизнь. А его родители воспротивились. У них было устное соглашение с моим отцом. Правда, я не представляла, что у Марио с этой девицей всё так далеко зашло. Вот тебе и нравы. А ещё родственница графа, почитаемого и уважаемого человека в обществе. Вот вам и высший свет… – надсмехалась Франческа. Какой позор! Недосмотрели, выходит. Ты знаешь, я полагаю, она нажила ребёночка с кем-нибудь другим. У нас ведь нет детей, значит, Марио никак не может быть отцом её ребёнка, – рассуждала она. Франческа и не задумывалась над тем, что сама является причиной отсутствия детей в их семье.

– Я думаю, настоящий виновник отказался, не захотел признать себя отцом, вот она и навязывает мальчонку Марио, – заключила Франческа, глумясь над чувствами Флоренс и Марио.

– А мне теперь, что прикажешь делать? Я не собираюсь держать в своём доме подкидыша. Пойдут разговоры, пересуды. Какой стыд. Что в обществе скажут? – возмущалась Франческа.

– А Вы не робейте. Не робейте, говорю я Вам. Надо извести мальчонку, пока мал, – внезапно предложила Аделина.

– Ты это о чём? – спросила Франческа, будто не понимая. А сама глаза увела в сторону, чтобы Аделина не увидела, – она от неё именно этого ждала.

– У меня есть знакомый знахарь, который помогает излечиваться от недугов. А кому и зелье приворотное варит. Кому и яд… – произнесла служанка со значением и посмотрела на свою госпожу, ожидая её реакции. Франческа испуганно посмотрела на Аделину.

– Правда шальной он, девок любит. Ох, любит! – продолжала Аделина свой рассказ, смакуя. – Вы его щедро вознаградите, он Вам всё приготовит, – настраивала она госпожу.

– За ценой не постою, – заверила Франческа служанку. – А не подведёт? – спросила она.

– Он честный. Коль берётся, выполняет на совесть. Только Вам к нему придётся идти самой. Мне туда заказана дорога, – предупредила Аделина.

– Что так, грешна? Боишься?– неожиданно спросила Франческа.

– Как не быть? Грешна, каюсь, и побаиваюсь тоже. Люди обиды не забывают и не прощают, – ответила Аделина, отворачиваясь, чтобы Франческа не увидела накатившихся слёз.

– Чего это ты вдруг? – брезгливо спросила Франческа. – Никогда не видела тебя с мокрыми глазами. Стареешь… – злобно подметила она. Попробую прибегнуть к твоей помощи, – после обдумывания решительно сказала Франческа. – Только принеси мне свои вещи. Не поеду же я к нему в барских нарядах.

– Слушаюсь, синьора. Всё сделаю, как скажете, всё принесу.

И знахарю весть пошлю, чтобы ожидал Вас, – заверила госпожу Аделина.

Не рой другому яму

В назначенный день Франческа прибыла к знахарю. На ней было бедное одеяние. Аделина посоветовала ей заплести косу, чтобы походить на деревенских девушек. Франческа смыла с себя белила, румяна. Не наводила брови. Аделина подробно рассказала ей, как найти домик знахаря. Франческа приказала кучеру:

– Ждать, пока не вернусь.

А сама пошла по тропке, следуя точному описанию Аделины.

Жил знахарь на отшибе, обособленно. О нём ходила дурная слава. Деревенские жители его не любили и боялись. Пугали им детей. Если, кто его и навещал, так только по острой надобности и не по своей воле. Всякое случалось. Ходили слухи, что он зазывал к себе девушек, которых встречал в лесу или у колодца. Опаивал их снадобьем. После этого они на какое-то время пропадали бесследно. Близкие мысленно хоронили их, а потом девушки возвращались, но потерявшие рассудок либо прокажёнными – с венерическими болезнями. Как правило, девушки вскоре умирали. Хоронили их в стороне от кладбищенской ограды.

Франческа всего этого не знала. Аделина скрыла от неё столь интимные подробности. Недолюбливала служанка свою госпожу, ох, недолюбливала, но умело это скрывала. Случай представился. Вот и отправила Аделина Франческу, загодя зная, на что.

Франческа крадучись подошла к домику знахаря и, как велено было, постучалась в оконце три раза. Заходили засовы, распахнулась дверца, и она увидела перед собой страшилище. Страх всецело охватил ею. Она поледенела.

В руках знахарь держал лампаду, которая освещала все его прелести. Маленького росточка, приземистый, сутулый, лысый с отвратительным лицом. Узкие крошечные глазки-щёлочки, запавшие в глазные впадины, почти не просматривались. Лишь стальной, какой-то нездоровый блеск обращал на себя внимание. На фоне впалых щёк вырисовывались скулы, подпиравшие глаза. Носа не было. Вместо него остался расплывшийся отросток непонятной формы. Он только и напоминал о том, что на этом месте когда-то был нос. Создавалось впечатление, что птица поклевала кожу на его лице. Кожа была усеяна засохшими корками от ран, которые время от времени кровоточили. Зубов во рту почти не было.

– Какая лапонька, – проговорил он гнусаво. – Аделина знает, кого присылать, – обрадовался знахарь. – Упитанная такая, прелесть моя, – принялся он за своё, не теряя времени зря. – Входи, входи. Чего стоять на пороге? Я рад таким дорогим гостям, – произнёс он, заискивая. Схватил Франченку за руку, словно зажал в железные тиски и втащил в свою конуру. Франческа подчинилась. Её охватил такой ужас, что она не понимала, что делает.

В конуре знахаря стоял тяжёлый спёртый удушливый запах.

– Аделина прислала мне весточку и указала в ней, чтобы я приготовил ядку, но такого, чтобы человек умер не сразу, а постепенно, – смаковал он.

– Не человек, а ребёнок, – поправила его Франческа, немного опомнившись.

– Понял, понял, – скороговоркой проговорил знахарь и засуетился у стола.

На полках над столом стояли различные по форме и размеру мензурки с тёмными жидкостями. Одни по консистенции напоминали чай, другие желе, третьи, – джемы. Настои также отличались друг от друга насыщенностью цвета. Среди них были и светлые, прозрачные растворы. Все мензурки были закрыты деревянными пробками. На многих их них углём сделаны надписи.

– Сейчас, сейчас, моя кисонька. Я приготовлю твой заказ. Ты будешь довольна, – произнёс он, противно хихикая.

Знахарь снял с полки одну мензурку. Отлил немного заготовленного отвара в маленький пузырёк, покрутил его перед глазами на свету, перелил в ковшик и поставил на печку.

– Немного выпарится. Добавлю к нему сладенького сиропчика для вкуса. И яд готов.

– Для чего это нужно? – спросила Франческа.

– Как для чего? Слаще умирать, – пояснил он, скривив противную гримасу.

– Аделина объяснила Вам, что смерть не должна наступить сразу, чтобы никто ничего не заподозрил, – напомнила Франческа.

– Не волнуйся, лапонька. Долго умирать будет твой ребёнок, долго, – ответил он лилейным голосочком.

Над ковшиком дымкой поднялся пар, предвестник готовности яда. Знахарь снял с плиты ковш. Достал с другой полки, что была прикрыта занавеской, пустой маленький пузырёк. Перелил в него готовый яд, плотно закрыл пробкой. Поднёс к губам, тихо нашептал что-то непонятное. Франческа прислушивалась, но так разобрать и не смогла.

Закончив процедуру, он протянул Франческе пузырёк.

– А теперь, заплатите за выполненный заказ, – произнёс он повышенным тоном, на ходу меняя интонации голоса.

– Я готова, – ответила ему Франческа, доставая приготовленный мешочек с золотыми монетами. – Назовите цену, – добавила она. -Будет этого мало, привезу ещё. И она протянула знахарю мешочек с золотыми монетами.

– Не-ет, моя дорогая. С Вас я этого не возьму, – резко заявил знахарь, становясь в позу, отшвыривая рукой мешочек.

– А что же тогда? У меня только золото. Могу предложить украшения, что на мне, – ответила Франческа, немного растерявшись.

– Ты не прикидывайся девственницей, – отчеканил он. – Аделина должна была тебя обо всём предупредить, – грубо кинул он в сторону Франчески.

– О чём предупредить? Она сказала, щедро вознаградить. Разве золотые монеты не щедрое вознаграждение? – удивилась Франческа.

– Для меня нет. Я с девушек и молодых женщин металла не беру. Ты приголубь меня, приласкай, и это будет самое лучшее вознаграждение, – заявил он язвительно, притягивая к себе Франческу. Всего разок. Ты не смотри, что я некрасив и не молод.

Я знаю, как обойти барышню, – продолжал он. – Что Аделина тебе ничего не рассказывала, как я ублажал её, когда она была девицей? – гримасничая, заявил он, раскрывая чужую тайну.

– Немедленно отпустите! Слышите? Вы мне омерзительны!– выкрикнула она.

Франческа пропустила мимо ушей его откровения. Она вырывалась и не подчинялась его неуместным поползновениям. Знахарь выпустил Франческу из своих цепких рук, в одно мгновение (в очередной раз) мастерски сменил тон и сказал:

– Если я тебе так противен, не надо. Я же не насильник какой-то там. Давай разойдёмся по добру по здоровью, – исподволь предложил он, усыпляя бдительность Франчески.

– Давай, лапонька моя, попьём с тобой травяного чайку. Я хороший чай завариваю. Побеседуем, как старинные друзья, и ты поедешь, а я останусь в одиночестве свой век доживать, – говорил он, суетясь у печи. Знахарь достал из мешка (под столом) сухих трав, понюхал каждую в отдельности, нахваливая. Сложил в бадью, залил водой и поставил на печку. Вода быстро вскипела, травы осели на дно бадьи, и по всей конуре знахаря разнёсся пряный, немного тёрпкий, сладковатый запах. Он пошептал над бадьёй. Перелил в сосуд и поставил на столе. Разлил в деревянные кружки, одну из них пододвинул Франческе. Пока он колдовал над приготовлением отвара, рассказал Франческе о прошлом Аделины.

– Она в юности была чертовски хороша собой. Ядрёная девка. Налитое яблочко. Жила в родительском доме. Её отец был знаменит в округе и за её пределами. Настоящий Мастер! Он создавал струнные инструменты. Его скрипки так пели, что доводили до слёз вельмож. Мозговитый, даровитый, рукастый. У него была большая клиентура. Они жили безбедно. Аделина считалась старшей дочерью в семье. Кроме неё было ещё четверо сыновей. Воспитывали их в строгости. А Аделина с молодых ногтей отличалась строптивостью. Горласта, бойка и не подчинялась отцу. Её мать была хрупкой женщиной, настоящий ангел. Аделина всегда подсмеивалась над ней. Не понимала, почему мать всё терпит от отца, заглядывает ему в рот, полностью выполняет все его указания, просьбы. Аделина часто ссорилась с отцом. Провоцировала в доме скандалы. Отец запирал её в отдельной комнате и не разрешал выходить, пока не попросит у него прощения. А Аделина этого делать не умела да и не хотела. Гордыня повелевала ею.

Я совсем юным нанялся к её отцу в подмастерье. У меня с детства проявилась любовь к знахарству. Я собирал травы и готовил из них отвары, потом на себе проверял, как они действуют. Один раз чудом жив остался. Спас меня местный лекарь, который, узнав о моём увлечении, взял меня в ученики и передал мне свою школу.

Я ему обязан по гроб жизни. У отца Аделины я варил первоклассный лак, он обрабатывал им дерево, и скрипки пели. За что он меня и держал при себе на полном довольствии. Так мало-помалу я привык, прижился в их доме. Аделина меня опекала. Иногда помогала, с ней работа спорилась. Она пошла в отца, умением работать. Хорошо готовила, вкусно. Меня всегда угощала.

А в один из вечеров, когда все ушли в храм, пришла ко мне в комнату. Стала обнимать, целовать, липнуть. В результате произошло то, что должно было произойти. У неё и у меня это случилось впервые, и мы не очень хорошо оценивали происходящее. Безусловно, мы скрыли наличие этого факта от её семьи. Спустя время, Аделина шепнула мне на ухо, что с ней что-то непонятное происходит. Она толстеет не по дням, а по часам, её подташнивает, голова кружится, слабость. Я догадался, что с ней. Нашёл нужную траву, сделал настой, дал ей выпить. То ли переусердствовал с пропорцией, то ли ошибся с травой. В один из дней Аделина залилась кровью, она умирала у меня на глазах. Это вызвало в семье переполох. Отец всполошился, вызвал лучшего лекаря, и он с трудом спас ей жизнь, предупредив, что детей у неё больше никогда не будет. С тех самых пор, она и возненавидела детей. Вот тогда-то и открылась правда. Отец Аделины не простил ей этого поступка, сказав, что она залила грязью, позором весь его род. В ярости он выбросил нас на улицу, не желая видеть в своём доме. Аделина нанялась служанкой к господам, а я помогал местному лекарю в приготовлении лечебных сборов. Потом переехал жить в другое место, там меня постигла неудача. Похотлив я по натуре. Вот и поплатился. А Аделина исчезла куда-то, и долгое время я о ней ничего не знал. Как-то мне рассказали, что одну служанку с треском выбросили за порог. Она положила глаз на молодого синьора и попыталась отравить его невесту. Но в последний момент ей помешали. Я сразу сообразил, что это дело рук Аделины и ждал, когда она объявится, подаст весточку. Она не изменилась.

– Я Вам не верю, – перебила его Франческа. – Аделина тихая, нетребовательная, услужливая. Зачем наговариваете на человека? Она у меня много лет служит. И ничего подобного я не замечала, – возразила ему Франческа.

– Наивная ты, девонька. Жизни не знаешь. Убеждён, Аделина и поныне, даже в таком возрасте промышляет тем же. Её не переделать. Он завершил рассказ и обратился к Франческе:

– Что-то Вы медленно пьёте, или чай мой не пришёлся Вам по вкусу?

В этот момент за окном защебетали птицы. Франческа повернулась в сторону окна. А знахарь, воспользовавшись удобным моментом, схватил с полки маленькую мензурку и подлил из неё немного настоя в чай Франческе. Быстро закрыл пробкой. Тут же на столе спрятал мензурку в горшок с полевыми цветами. Облегчённо вздохнул и сказал:

– Пожалуйте, госпожа, вот и чаёк подоспел, горяченький. – Откушайте чайку, – произнёс знахарь льстиво, подобострастно, искусственно изменяя интонации голоса.

Он изо всех сил стремился расположить Франческу, усыпляя её бдительность.

Франческа ни о чём не догадываясь, небольшими глотками пила чай и слушала пение птиц.

– Тихо у Вас тут и птицы поют… как в раю, – потеряв бдительность, ничего не подозревая, сказала она.

– Да, да, – гнусаво вторил ей знахарь, а сам с нетерпением наблюдал за её поведением.

Всё произошло в мгновение ока. Появилась дурнота, голова закружилась. Франческу сильно тошнило, перед глазами поплыл туман. Всё расплылось. Она не контролировала ситуацию. Потом провал в памяти. И темнота. Она неестественно заснула, как умерла. Только продолжала дышать. Во сне, как в тумане, периодически ловила лицо знахаря. Её тело не подчинялось ей, лишь какие-то странные незнакомые болезненные ощущения волнами наплывали и отзывались во всём теле. И опять провал… Сколько она пробыла в забытьи, она не знала. Выходила Франческа из этого состояния очень тяжело. Её рвало, мучила сильная головная боль, ломило всё тело. Её знобило. Какое-то странное возбуждение периодически возвращалось к ней, и тогда она плакала, как беззащитное дитя. Знахаря в конуре не было.

Франческа вернулась домой совершено разбитая, с трудом передвигаясь. В руках она держала пузырёк с ядом, предназначенный для Пальмиро.

Преступление против невинного…

Отлежавшись, немного отойдя от пережитого, утром следующего дня Франческа поинтересовалась:

– Аделина, что синьор, он дома?

– Сию минуту узнаю, моя госпожа, – ответила Аделина и ушла.

Вскоре она вернулась и сказала:

– Синьора, он уехал по делам имения. Так слуга доложил, – уточнила служанка. – Ступайте спокойно, – посоветовала Аделина, поторапливая госпожу.

Франческа улучила момент и отправилась на половину Марио.

Она, крадучись вошла в столовую. На столе стоял приготовленный для Пальмиро завтрак. Няня умывала мальчика после сна.

Франческа подошла к столу, открыла пузырёк с ядом и опрокинула содержимое в сок из свежих томатов. В это время в столовую вошла няня, держа за руку Пальмиро. Франческа от неожиданности выпустила из рук пузырёк.

– Поднять? – прозвучало у неё в голове. Нет, не буду, она увидит, – решила Франческа. Не глядя на пузырёк, чтобы не привлекать внимания няни, она отшвырнула его ногой под стол. Не заметят, – подумала Франческа, сама себя успокаивая.

Няня, увидев Франческу, удивилась, замедлила шаг, поздоровалась:

– Доброе утро, синьора!

Франческа не ответив ей, спросила:

– Элиза, Вы привели мальчика к завтраку?

– Да, синьора. Синьор Марио настоятельно предупредил меня, чтобы я соблюдала режим, – ответила няня.

– Так не теряйте время. Кормите его. Завтрак остынет, – резко сказала Франческа и удалилась.

К вечеру у мальчика открылась сильная рвота, появился жар. Лекарь, осмотрев мальчика, не смог определить причину внезапной болезни. Он отпаивал мальчика микстурами, делал растирания, компрессы, ванны с травами. Ничего не помогало.

Так прошла неделя. Жар опускался и снова стрелой взлетал.

– В чём дело, Нунцио? Почему ни одно средство не помогает? – спросил Марио у лекаря, служившего у него в имении.

– Поверите, синьор Марио, за годы моей многолетней практики я ещё не встречал ничего подобного. Я перепробовал всё. Загадка, непостижимо, – рассуждая, ответил озадаченный лекарь.

Марио вызвал лекаря из города. Тот осмотрел мальчика, посоветовал промыть кишечник. Слуги принесли в сосудах воду.

И лекарь заставил мальчика (чашку за чашкой) выпить большую порцию воды, перемешанной с раствором, приготовленным им заранее. После этой процедуры у мальчика появились сильные колики в животе, началось расстройство желудка. При опорожнении кишечника, он упал без чувств, напугав отца и всех, кто был рядом.

К слову будет сказано.

Лекарь мыслил в правильном направлении. Вот бы сделать эту процедуру в самом начале болезни. За неделю яд успел всосаться в кровь. Свободно разнёсся по организму ребёнка и интоксикационные процессы остановить не представлялось возможным. Именно поэтому начались осложнения. Да, следует отметить. Яд, приготовленный знахарем по сложному рецепту, действовал не по сценарию обычного отравления. У мальчика начались судороги. Процесс шёл понарастающей.

– Я бы сделал мальчику кровопускание. В случае сильного отравления стоит спустить немного старой крови и давать пить, много пить, с добавлением глюкозы, – объяснял лекарь Марио.

– Так почему же Вы медлите, ничего не предпринимаете? – нервно спросил Марио. – Делайте что-нибудь, делайте.

– Синьор, мальчик сильно ослабел за неделю. Потерял в весе. Периодически у него наступает обморочное состояние. Вы же сами видите. Рискованно. Болезнь прогрессирует, и это удручает, – ответил городской лекарь, посматривая на своего коллегу.

Ближе ко второй неделе болезни температура опустилась ниже нормы. Рвоты, поносы прошли. Как видно процедуры всё же дали свой результат. Но судороги продолжали мучить ослабевшего ребёнка. Он больше не играл, не просил почитать ему или рассказать интересные истории. Не вставал с постели.

На третьей неделе у мальчика стали выпадать волосики на головке, и его роскошные локоны редели день ото дня. Выглядел он осунувшимся, сильно похудевшим, очень бледным, с тёмными кругами под глазами. Его некогда нежное личико приобрело сероватый оттенок. Бархатная гладкая кожа покрылась гнойничковыми папулами. Пальмиро погрустнел. Во сне часто бредил и звал Розину. Марио не отходил от сына. Когда он услышал, как Пальмиро во сне зовёт Розину, он решил во что бы то ни стало съездить за ней и уговорить переехать к ним.

Марио не на шутку испугался:

– Неужели Пальмиро заболел от тоски? Как же я не подумал об этом? Я виноват. Только я один виноват в том, что Пальмиро заболел. Тогда нужно было на коленях просить Розину поехать с нами. Мальчик вырос на её руках, любит её. А я разлучил их. Нет мне пощады, – терзался Марио. – Завтра же с раннего утра поеду за Розиной, – решил он.

Но жизнь вносит свои коррективы.

Утром няня позвала Марио и испуганно сказала:

– Я не понимаю, что с ребёнком. Он жалуется, что ему мало света, просит, чтобы принесли лампаду. Марио побежал к сыну.

Пальмиро лежал без движения. Его недетский взгляд устремился куда-то вдаль.

– Пальмиро, сынок, доброе утро, – сказал Марио дрожащим голосом. Выдержка отказывала ему.

– Вы что-то путаете, папа. Какое же утро? Ещё темно. Я попросил Элизу, чтобы она принесла лампаду, – потухшим голосом произнёс быстро повзрослевший малыш.

– Боже мой, что с тобой, сынок? Что тебя беспокоит, скажи мне? – расспрашивал Марио, припав к постели сына.

– Ничего, ничего не беспокоит. Спасибо, папа, – тихо проговорил Пальмиро.

– Позовите лекаря. Ну, что же вы стоите? – кричал Марио.

Он больше не руководил своими эмоциями. Скорбные мысли терзали мозг. Сердце вылетало из груди.

– Нет, – говорил он себе, – это немыслимо. Потерять ребёнка – единственное, что у меня осталось. Я не переживу этого.

Пальмиро ежеминутно напоминал ему Флоренс. Его присутствие согревало душу Марио.

Нунцио – лекарь, служивший в имении, первый осмотрел мальчика и развёл руками.

– Коллега, – обратился он к городскому лекарю, – взгляните. Зрачки не реагируют на свет, – пояснил он.

Городской лекарь открыл свой саквояж, достал из него инструменты. Внимательно обследовал глаза мальчика и подтвердил:

– Вы абсолютно правы, коллега. Мне нечего добавить, – сказал он. -Я сожалею, синьор, – обратился он к Марио. – Но на сей раз мы бессильны. Есть неизученные болезни, которые мы не умеем разгадывать и лечить. Мне очень жаль.

– Вы подписали моему сыну приговор? – твёрдым голосом спросил Марио, с трудом сдерживая рыдания.

– Нет, синьор. Будем искать. Но на это потребуется время. А как себя поведёт организм ослабленного болезнью ребёнка, мы не знаем, поэтому не можем ручаться за конечный результат. Повторяю, будем искать. Я сейчас же отравляюсь в город. С Вашего позволения переговорю с другими специалистами, будем созывать консилиум. Очень тяжёлый случай, – предупредил он.

– Дорогой мой! Я доверяю Вам и полагаюсь на Вас. Созывайте консилиум. Обещайте им любое вознаграждение, только помогите моему сыну, – умоляюще произнёс Марио.

–Нунцио, прошу тебя, пока синьор Клаудио вернётся, не отходи от Пальмиро, – приказал Марио.

– Слушаюсь, синьор. Не извольте, пожалуйста, беспокоится.

Разговор с няней

Марио поднялся очень рано. Тревога закралась в его душу, и он не мог спасть. Марио бесшумно подошёл к постели спящего Пальмиро. Нагнулся над ним, прислушиваясь, как мальчик дышит.

– Синьор, я должна Вам сообщить нечто очень важное, – сказала няня, сидящая у постели ребёнка. Я понимаю, мне надо было поговорить с Вами гораздо раньше, но я не решалась, – обратилась Элиза к Марио.

– Давайте выйдем, не будем ему мешать. Его сон поверхностный. Он так тяжело дышит. Бедный мой мальчик, он и во сне не отдыхает, – произнёс Марио шёпотом, выходя из спальни Пальмиро.

– Что Вы хотели мне сказать? – спросил он у няни.

– В том день, Вы помните, когда наш малыш занемог?

– Помню, как не помнить? – ответил Марио удивлённо.

– Так вот в тот самый день произошло очень странное событие, – волнуясь, она начала свой рассказ.

– Что Вы имеете в виду? Что произошло? Какое событие? –недоумевал Марио.

– Вы только не расстраивайтесь, синьор Марио, – успокаивала няня, стараясь смягчить удар. – Утром я принесла из кухни завтрак для Пальмиро. Поставила поднос на стол в столовой. И ушла будить Пальмиро. Так я делаю каждый день, с тех пор, как ухаживаю за Пальмиро. Мы с ним побеседовали, пока я его одевала. Вы знаете, синьор Марио, у мальчика в то утро было прекрасное настроение, – вспоминала Элиза. – Затем я его умыла. И мы отправились в столовую на завтрак.

Элиза остановилась. В её поведении ощущалась неловкость. Похоже, она внутренне боролась сама с собой, не будучи уверенной, надо ли рассказывать барину о происшедшем.

– Элиза, я Вас слушаю, – поторопил её Марио.

Она подняла глаза на Марио и продолжила:

– Когда мы вошли в столовую, я увидела синьору Франческу.

– Простите, а что она там делала? – громко спросил Марио, воспринимая эту новость в штыки. Всё, что касалось его отношений с Франческой, вызывало в нём негативную, болезненную реакцию.

– Она не бывает на нашей половине, непонятно, – насторожился Марио.

– Не знаю, синьор. Я тоже очень удивилась. Она стояла у стола.

В руке, которая зависла над стаканом с соком для Пальмиро, она что-то держала, но рассмотреть мне не удалось. Синьора сильно сжала кулак. Вы знаете, она как-то странно на меня смотрела. Мне показалось, что она не в себе. Синьора задала мне несколько вопросов. Она чем-то была недовольна, не в настроении. Я ответила. Она постояла ещё несколько минут и ушла. Я усадила Пальмиро, накормила завтраком, пока собирала посуду, мальчик крутился рядом. Потом я отвела его в детскую. А там он показал мне свою находку – маленький пузырёк. На дне его была светло-коричневая жидкость. Я понюхала и у меня закружилась голова. Я тут же отнесла пузырёк нашему лекарю – Нунцию. Честно говоря, я подумала, что это он обронил. Нунцио посмотрел, но по запаху не смог определить содержимое пузырька. Сказал, что у него такого состава нет. Он спросил у меня, у кого я взяла пузырёк, желая разобраться, кто именно принёс его. Нунцио сразу же заподозрил неладное. Вылил эти капли на стёклышко под своим прибором (всё не запомню, как он его называет) и сказал, что у него такого состава точно нет. Он твёрдо уверен. Нунцио долго расспрашивал меня, где я его взяла. Я ему подробно всё объяснила. Он в ответ только пожал плечами.

А вечером того же дня у Пальмиро открылся жар, – завершила Элиза свой монолог.

– Очень странно. Почему же ты мне об этом не рассказала тот час? – спросил Марио.

– Побоялась гнева синьоры, – призналась Элиза, плача.

Марио догадался. Он всё понял. Однако не стал выяснять отношений с Франческой.

Всё тайное становится явным

Шло время. Как-то после водных процедур, Аделина, помогая Франческе одеться, внезапно обнаружила на её теле следы страшной болезни. Никому не сказав ни слова, она собралась и в одночасье покинула свою госпожу, прихватив с собой драгоценности Франчески и золотые монеты, которые та имела неосторожность оставить в своей спальне. Больше Аделину не видел никто.

Синим густым покрывалом спускается вечер к изголовью гор.

Он робко подкрадывается к ним. Осторожно укладывается, протискиваясь между ними. Удобно устраиваясь, стирая заострённые очертания верхушек гор.

Закончился день, промелькнул незаметно вечер. Ночь торжественно и величаво вступает в свои права. Всё явное осталось в ушедшем дне. Всё тайное принялось за работу. Она протекает, просачивается сквозь тело и душу ночи тихо, без шума, без окрика, без огласки. Шёпотом, на цыпочках, не дыша, скрываясь под плащом ночи.

Но всё тайное когда-нибудь становится явным.

Этой ночью в имении Марио де Росси никому не пришлось отдыхать. Обстановка накалилась. Напряжение ощущалось во всём. Все знали, госпожа в агонии.

В свой предсмертный час Франческа, придя в сознание, открыла глаза и вызвала к себе Марио. Он знал, что она находится в тяжёлом состоянии и не смог ей отказать. После известных событий, Марио не испытывал ни малейшего желания вступать в контакт с супругой. Но, как говорится, лежачего не бьют.

Великодушие Марио победило, и он не стал отказывать ей в малом.

Увидев Марио на пороге своей спальни, Франческа залилась горючими слезами. Повязка, что была надета на лице, прикрывая остатки носа, намокла и съёжилась. В постели лежала мумия. Франческа за время болезни усохла. Её облик претерпел большие изменения. Она перестала походить на пышную цветущую Франческу. Марио, увидев её в таком виде, сжал кулаки за спиной, чтобы она не заметила его состояние.

– Я скоро уйду и больше никогда не причиню Вам ни боли, ни огорчения, – начала она потухшим голосом. Пока язык мой шевелится, а голос издаёт человеческие звуки, я скажу Вам то, на что не отважилась бы никогда, будучи уверенной, что меня ожидает иной исход, – пояснила Франческа.

Этот разговор стоил ей больших усилий. Желание открыться Марио было настолько велико, что она превозмогала боль, стыд, страдания.

– Синьора, прошу Вас, не утруждайте себя длинными рассказами. Поберегите силы. Я всё знаю и, тем не менее, не желаю Вам зла. Более того, я выпишу для Вас лучшего лекаря, он вылечит Вас.

– Благодарю Вас. Вы благородный синьор, но это невозможно, – тихо произнесла Франческа. – Марио, простите меня, прошу Вас. Я знаю, что причинила Вам страдания. Это всё потому, что безумно ревновала Вас. Не могла простить, что Вы обручились со мной, любя и желая другую. Она, Ваша пассия, всегда стояла между нами. Я это чувствовала. Я знала о существования договора – сделки, которую заключили мой отец и Ваши родители. Ваша матушка рассказала мне о Флоренс. Я надеялась, что со временем Вы позабудете её. Но, как видно, ошибалась. А тут, как назло, Вы привезли в дом ребёнка. Её ребёнка! Обида, ущемлённое самолюбие, женская гордость измучили меня, и я стала мечтать о мщении. У меня помутился рассудок. Жажда отплатить Вам овладела мною. А тут Аделина поспела с готовыми напутствиями. По её совету я поехала к знахарю, – Франческа умолкла.

Она испытывала физические страдания, но и душа её измученная, раненная, оскорблённая изнывала, горела и рвалась на части от пережитого ею ужаса и телесного надругательства.

Марио, воспользовавшись временной паузой, расставил все точки над и:

– Хочу Вас заверить, Флоренс не была моей пассией. Она – единственная женщина, которую я любил всем сердцем, люблю и до гробовой доски любить буду, – твёрдо сказал Марио. – Прошу Вас, не надо сейчас расстраиваться. Этим Вы только усугубите своё состояние, в наших отношениях ничего не поправите и мальчику не поможете, – в отчаянии произнёс Марио.

И вдруг он услышал:

– Тот, кто умеет лишить жизни, знает, как спасти её, – внезапно произнесла она голосом заговорщика.

– Это Вы о ком? – спросил Марио, хватаясь за её слова, как утопающий за соломинку.

– Вы не догадываетесь? – вопрошала Франческа.

Марио в ответ ничего не сказал, лишь покачал головой.

– Тогда слушайте и не перебивайте меня. Силы мои на исходе.

Моё сознание в любой момент померкнет. Мне нужно успеть сказать Вам очень многое. Хоть так я облегчу страдания души моей, – сказала она, как заклинание. И Франческа рассказала Марио о советах Аделины. И о том, что произошло с ней у знахаря.

Весь ужас, пережитый ею, открылся ему и поверг в состоянии прострации, коллапса. Он не мог представить себе, что дама высшего света пошла на такой отчаянный шаг и совершила такой недопустимый, необдуманный поступок.

«И это всё легло пятном на весь наш род!» – внезапно прозвучали в голове Марио слова его родителей.

Но по сравнению с тем, что произошло с Пальмиро, эта сторона медали волновала Марио меньше всего. Он слушал Франческу и искал в её словах крошечную лазейку, тот заветный выход, который поможет спасти его сына.

– Она сказала, – тот, кто умеет лишить жизни, знает, как спасти её, – воспроизвёл Марио в памяти слова Франчески. – Значит, надо ехать к знахарю и любой ценой получить у него противоядие для Пальмиро.

– Я в ужасе от услышанного. Синьора, что Вы натворили? – воскликнул Марио. – Одного не могу понять. Как Вы, такая осмотрительная, впустили в наш дом настоящую ведьму? – недоумевал он.

Франческа лежала, закрыв глаза, и не реагировала на его слова. Силы покидали её.

– Где живёт Ваш знахарь? – спросил Марио. – Франческа, Вы слышите меня? – обратился он к ней, не дождавшись ответа.

Марио опасался, что она опять уйдёт в забытьё и не успеет сообщить ему место нахождения знахаря.

Франческа в ответ прошипела невнятно, но Марио сумел ухватить несвязные фрагменты мысленного движения её затухающего и отмирающего мозга. После этого она не произнесла ни слова.

– Пригласите лекаря, синьоре плохо, – закричал Марио.

Лекарь, ожидавший в другом помещении, прилёг и уснул. Слуга разбудил его. Лекарь подошёл к постели Франчески, наклонился и, не прикасаясь к ней, констатировал:

– Она мертва.

Теперь всё стало на свои места. Догадки превратились в голые факты. Но это не облегчило страданий Марио. Он впал в отчаянье. Долгой бессонной ночью он принимает решение начать поиски Розины, но до этого отправиться к знахарю за противоядием для Пальмиро.

Поездка к знахарю за противоядием.

Не откладывая в долгий ящик, дождавшись рассвета, Марио отправился к знахарю. Он прекрасно понимал, какая задача на него возложена. Ему предстояло любыми путями добыть у злодея, мошенника и преступника чудодейственное средство для Пальмиро. Марио отдавал себе отчёт в том, что знахарь мог преспокойно сбежать после контакта с Франческой.

– Он не дурак, себе на уме, бестия. Аделина ведь сбежала, воспользовавшись ситуацией, – думал Марио.

Она могла сообщить ему, что синьора при смерти. Сидя в карете, Марио повторял:

– Только бы он был на месте, только бы не пропал из поля зрения. Люди его сорта трусливы и загодя чуют опасность. Марио остановил карету на пустыре, решив, что ему лучше без лишнего шума пробраться к домику знахаря.

– Тонио, жди меня здесь. В случае если меня долго не будет, бери ружьё и следуй вон к тому домику, – сделал распоряжение Марио.

– Хорошо, синьор. Не извольте беспокоиться, – ответил слуга.

Марио подкрался к домику. Чуть дыша, подошёл к приоткрытому окошку. Оттуда доносилось монотонное жужжание. Марио припомнил рассказ Франчески и понял, – знахарь что-то приговаривает, над новым зельем.

– Колдун, проклятый, опять ворожит. Никак нашёл новую жертву, – промелькнуло в голове у Марио. Марио, чуть касаясь земли, передвинулся к входной двери.

– Нужно застать его врасплох, – подумал Марио.

Он прикладом ружья, что было силы, постучал в дверь. Видимо эффект сработал. Знахарь в мгновение ока притих, оказавшись у дверей, и ангельским голоском спросил:

– Кто там?

– Открывай и узнаешь, – грозно ответил Марио.

– Я рад гостям, чужим не открываю, – игриво ответил знахарь.

– Немедленно открывай, если ты не хочешь, чтобы я взломал дверь и пригласил пристава, – пригрозил Марио.

– Да, кто же Вы такие, что врываетесь в дом к бедному человеку? – спросил знахарь, вкрадчиво.

Марио заколотил по дверной ручке.

– Сейчас, сейчас уже открываю, – невнятно проговорил знахарь.

Дверь скрипнула, Марио не дожидаясь, толкнул её, наставил дуло ружья на знахаря, прижав его к стене.

– Прощайся с жизнью, – во весь голос проговорил Марио. – Я пришёл рассчитаться с тобой за всех тех несчастных, которых ты лишил жизни. Моя жена, Франческа, прошлой ночью скончалась. Ты её наградил заразной болезнью. Мой единственный сын погибает от твоего яда. Тебе не жить. Вот тебе мой вердикт. Я забуду, кто я. Забуду о своём происхождении, о своих родных и приведу приговор в исполнении тут на месте без сожаления, – сурово произнёс Марио на одном дыхании, не прерываясь. Он был готов совершить убийство. Его исстрадавшаяся душа билась, металась, хваталась за железные прутья, как птица в клетке, и изнывала от мук. От этих слов знахарь весь сжался, его тщедушное тело как-то неестественно обмякло, и он заныл не своим голосом:

– Синьор, только не убивайте. Умоляю, только не убивайте, -затрясся знахарь. Его крошечные, узкие, почти незаметные глазки вылезали из орбит от страха. Бесцветное лицо покрылось малиновыми пятнами. Губы задрожали. Он повторял:

– Только не убивайте. Я всё сделаю, что пожелаете, только не убивайте.

– Жить хочешь… – с отвращением произнёс Марио.

– Жить, только жить! – как загнанный зверёк тараторил знахарь.

– А они не хотели?! У тебя нет права на жизнь, – грозно произнёс приговор Марио.

– Синьор, прошу Вас. Не убивайте. Просите всё, что хотите.

Я готов. Все свои знания употреблю, сложу к Вашим ногам.

Только дайте жить! – завопил знахарь.

– Противоядие для моего сына, которое полностью его исцелит, сможешь приготовить?! Только без обмана, иначе… – спросил Марио, воспользовавшись удобным моментом.

– Клянусь! Всё, всё сделаю. Не извольте сомневаться. Зачем же мне Вас обманывать, синьор? Меня хорошо учили. Всё знаю, всё умею. Приготовлю в лучшем виде. Напомните, чем страдает Ваш мальчик? – спросил знахарь.

– А, ты не помнишь, чем опоил моего ребёнка, да?!!! – гневно, в сердцах, спросил Марио.

– Синьор, не извольте гневаться. Яды бывают разные. Расскажите, что беспокоит Вашего крошку?

– Ах, вот ты о чём? – уточнил Марио. И он подробно рассказал знахарю, как развивалась симптоматика и прогрессировала болезнь, у маленького Пальмиро.

– Так, так, хороший ядок я приготовил, качественный, – подумал знахарь, подбадривая себя. Посмотрел на Марио и сказал:

– Всё понятно, синьор. Не извольте тревожиться. Сию минуту приготовлю.

Марио перевёл дупло ружья к виску лекаря и сказал:

– Ступай, готовь. Но знай, если обманешь, не сносить тебе головы. Я не просто убью тебя, нет. Я разорву тебя на части, чтобы больнее было умирать. А ты, умирая, представишь себе страдания тех несчастных, кого ты приговорил к смерти беспричинно. Они-то тебе спуску не дадут, – красноречиво описал Марио знахарю акт его смерти.

– Синьор, сжальтесь!– взмолился знахарь. – Прошу Вас. Только не это, – завопил он, что было силы, опускаясь перед Марио на колени.

– Я тебя предупредил. Ты видишь, я настроен серьёзно. Ступай и готовь. После этих слов Марио подтолкнул знахаря и под дулом сопроводил его к месту. Пока знахарь готовил, Марио не отходил от него, следя за его действиями и за каждым шагом.

Прошло два часа, как знахарь колдовал над приготовлением противоядия для Пальмиро. Наконец, настой был готов. Знахарь перелил его в чистый сосуд, закрыл деревянной пробкой. Укутал тканью и протянул Марио.

– Слушайте и запоминайте. Будете давать ребёнку по определённой схеме. Так эффективней и результат наступит намного быстрее.

И он изложил Марио, в какой последовательности нужно изменять количество капель настоя, сколько раз в день, с учётом времени.

– Поначалу будете давать каждый час по одной капельке, начиная с шести утра. Спустя недели две, по две капельки, но каждые два часа, затем ещё через две недели по три капельки, каждые три часа. Так три месяца. Ночью не давать. Пусть организм ребёнка отдыхает и набирается сил. После этого появятся первые улучшения в состоянии мальчика. И начнётся обратный отсчёт. Курс рассчитан минимум на полгода, максимум на год. Если не будет внушительных результатов, начнёте всё с ноля. В том случае, если результат слабо выраженный, меняем настой. Обещаю хороший результат, – спохватился он, испугавшись своих слов. – Дело времени, дело времени, – повторил знахарь, как зубрёжку и, как заклинание. – Каждый организм справляется по-своему. Не стоит волноваться. Средство проверено и неоднократно, – завершил знахарь свой инструктаж.

Марио внимательно посмотрел на него, взял сосуд и сказал:

– Не советую тебе отлучаться из дому. Я выставлю охрану. Задумаешь сбежать, приговор исполнят на месте, без промедления и не думая! Имей это в виду, – предупредил Марио.

– Понял, синьор, как не понять? Не беспокойтесь, средство подействует. Выздоровеет Ваш мальчик. Не стоит так волноваться, – проговорил знахарь с опаской, бегая глазками.

– Я тебя предупредил, – повторил Марио твёрдым голосом и покинул конуру знахаря. Он вернулся к карете.

– Тонио, поехали домой, – сказал он слуге. – Что-то я устал…

– Слушаюсь, синьор. Вы долго у него были. Я уже хотел идти на выручку, – доложил слуга.

– Спасибо, Тонио. Как видишь, справился сам. Дай-то Бог, чтобы помогло моему мальчику, – как молитву произнёс Марио.

– Дай-то Бог, – вторил ему слуга.

Уже в дороге, Марио вздохнул с облегчением. От напряжения и накопившейся усталости он уснул.

Риск – благородное дело

После консилиума городской лекарь Клаудио Дунчи, направился к Марио. Он должен был огласить ему вердикт специалистов.

– Разрешите, – спросил лекарь, входя в кабинет Марио.

– Входите, Клаудио. Я ждал Вас. Какую весть Вы принесли мне? – спросил Марио, сгорая от нетерпения.

– Синьор Марио! У меня для Вас есть утешительная новость, – начал лекарь.

Да?! – произнёс Марио, резко поднимаясь из кресла.

– Погодите, погодите, пожалуйста, – жестом остановил его Клаудио. – Я должен объяснить Вам всё по порядку. Наберитесь немного терпения. Итак. Я резюмирую. Чтобы помочь Пальмиро нужно провести комплексное лечение. Первое – противоядие, те капельки, которые Вы привезли от знахаря. Мы с коллегами их обследовали, заметьте, ещё до консилиума. Пока мы не получили полного представления о настое, не назначали консилиум. Так вот, достопочтимый синьор Марио. Рецепт сложный. Не скрою, не всё нам удалось разобрать в нём. Не все компоненты нам известны. В случае необходимости, я думаю, можно принудить знахаря огласить содержимое его рецепта.

– Безусловно, – односложно ответил Марио.

– Но уже сегодня, – продолжил Клаудио свой доклад, – я могу обнадёжить Вас, а стало быть, поручиться. Львиная доля составляющих, а это травы, из которых настой состоит, поможет Пальмиро очистить организм от яда. Это немало. Жаль только, что с опозданием. Мы будем давать Пальмиро эти капельки дробно, по схеме, указанной знахарем. Сразу хочу предупредить Вас, этого недостаточно для полного выздоровления. Это полумера. Да, избавить организм измученного ребёнка от яда, это большое дело. Но Ваш сын истощён, его организм подорван тяжёлой болезнью. Мальчик сильно ослабел, – подробно докладывал городской лекарь.

– Прошу Вас, дорогой Клаудио, не томите. Скажите, наконец, что я должен сделать, во имя спасения сына? – взмолился Марио.

– Вы спрашиваете, что Вы можете сделать? И я постоянно задаю себе тот же вопрос. Я привязался к маленькому Пальмиро. Всем сердцем хочу избавить мальчика от недуга. У Вас чудесный сын, синьор Марио. Мы сделаем всё возможное, чтобы помочь мальчику. Что я Вам могу сказать, уважаемый синьор Марио. Его организм нуждается в полном обновлении. В мировой практике существует метод. Этот метод до конца не изучен. Я бы добавил, находится в стадии эксперимента. Мой духовный учитель в медицинской практике, знаток, выдающийся физиолог – синьор Кассини ещё в семнадцатом веке много работал в этом направлении. Параллельно с ним в этой же области работали специалисты в других странах. Известно, например, что в 1819 году английский физиолог и акушер Бланделл произвел первое переливание крови от человека человеку и предложил специальный аппарат для гемотрансфузии. Вы знаете, что это такое? – спросил лекарь.

– Нет, – коротко ответил Марио.

– Сейчас поясню. Больному переливают кровь здорового человека, тем самым, внедряя в его больные клетки питание, кислород, витамины, полезные микроэлементы, в общем, всё то необходимое, что, как правило, есть в организме здорового человека. Таким образом, здоровье подавляет болезнь. Всё предельно просто. Очищается кровь больного, его организм полностью обновляется. Человек благодаря этому методу оживает, набирается сил и выздоравливает. В некоторых случаях мои коллеги получали хорошие результаты. Сожалею, летальные исходы тоже имели место. Ничего не поделаешь. Идёт поиск. Повторяю, метод проходит стадию опытов. Если всё удаётся, этот метод даёт поразительные результаты. У нас с Вами непростая задача. Нам предстоит выбрать: либо мы идём на риск, либо забываем об этом методе и остановимся только на капельках.

– А что посоветовали Ваши коллеги после консилиума? – с пристрастием спросил Марио.

– Большинство моих коллег были единодушны и сошлись на том, что в данном конкретном случае риск уместен. Такие рекомендации я получил, – ответил Клаудио.

– Так чего же Вы ждёте? – взорвался Марио.

– Синьор! Как Вы не понимаете? Это сопряжено с большим риском. Пальмиро – ребёнок. Кто может предсказать, как отреагирует его измученный организм? – сдержанно ответил Клаудио.

Марио не слушал его, он думал о другом. Если есть хоть маломальская возможность, нужно её использовать ради спасения Пальмиро.

– Что потребуется для проведения этого лечения? – спросил Марио решительно.

Клаудио посмотрел внимательно на Марио и понял, что тот готов рискнуть.

– Кровь взрослого полноценно здорового человека, который сознательно пойдёт на то, чтобы пожертвовать для мальчика немалую порцию своей крови, – сухо ответил Клаудио.

– Возьмите мою. Я готов, – незамедлительно отреагировал Марио.

– Хорошо, синьор Марио. Я подумаю над Вашим предложением и дам Вам ответ. Замечу, не каждый желающий подойдёт для этой процедуры, – пояснил лекарь. – А кроме Вас кто ещё мог бы дать Пальмиро свою кровь, – спросил Клаудио. – Нам придётся проделать несколько сеансов. Крови понадобится много.

– Мои матушка и батюшка, – не задумываясь, ответил Марио. Они очень любят Пальмиро.

– Прошу прощения, синьор. Но их кандидатуры я вынужден отклонить, они не подходят, – предупредил лекарь.

– Почему?! – спросил Марио.

– Всё очень просто, синьор. Они не молоды, в связи с этим не могут быть полноценно здоровыми. У каждого из нас за жизнь накапливаются какие-то заболевания. Помимо этого, не стоит подвергать их такому испытанию. Процедура не из лёгких, – деликатно пояснил Клаудио.

– В таком случае, только Розина, – спонтанно предложил Марио.

Он опустил глаза, задумался и добавил:

– Правда, её ещё предстоит найти.

– А кто она, Розина? Кем приходится Вам, мальчику? – полюбопытствовал лекарь.

– Она названная мать моего сына. Мать Пальмиро скончалась сразу после его рождения. Розина заменила ему мать. Она его растила. Розина очень любит Пальмиро, и он её. Мальчик к ней привязан.

– Синьор! Этот фактор незаменим в данной ситуации. Он может стать решающим в выборе кандидатуры. Мальчик охотнее и спокойнее отнесётся к лечению, если Розина будет рядом с ним.

Я бы Вам посоветовал не терять времени. Ищите Розину, и чем скорее, тем лучше, – порекомендовал Клаудио. – А я этим временем всё подготовлю. С Вашего позволения, я откланяюсь. Дела, синьор, – сказал лекарь.

– Хорошо, Клаудио. Благодарю Вас за всё. Я понял свою задачу. Сделаю всё возможное и невозможное, чтобы найти Розину, – ответил Марио.

Поиск увенчался успехом

Лесник, обходя вверенные ему угодья, по старой дружбе присматривал и за домиком Чечилии.

Он заметил на поляне карету Марио. Подошёл. По доброте душевной поинтересовался:

– Вы кого-то ищите, синьор? Чем могу служить? – спросил он.

– Не скажешь, любезный, почему домик Чечилии наглухо заперт? Где сама хозяйка, где Розина – её племянница? Мне, боязно даже думать, что с ними что-то случилось, – заволновался Марио.

– Не извольте беспокоиться, синьор. С ними ничего плохого не приключилось. Они перебрались во владения князя Карло Болондини. Розине предложили место служанки при князе. Вот они и отправились туда.

– Ах, вот оно что. Ну, слава Богу, я очень рад. Благодарю тебя, ты меня успокоил и обнадёжил, – оживился Марио.

– Вы очевидно знакомы с князем, синьор? – поинтересовался лесник. – Он известен в наших местах. Его в округе все уважают. Сам князь русский, но смолоду поселился в Италии. Так и живёт в своём имении по сей день.

– Да, я наслышан о князе. Правда, наше знакомство не на короткой ноге. Не подскажешь, как я могу сократить дорогу, чтобы быстрее добраться до его владений? – спросил Марио.

И лесник подробно объяснил Марио, как лучше проехать, минуя ухабистые, размытые после ночного дождя дороги.

– Ещё раз благодарю тебя. Ты мне очень помог, – прощаясь с лесником, произнёс Марио.

– Рад служить, – ответил ему лесник. – Лёгкой дороги, синьор, – пожелал он.

– Марио кивнул головой и помахал ему рукой. Закрывая дверцу кареты, он обратился к кучеру:

– Трогай.

– Счастливый путь. Привет от меня передайте Чечилии и Розине. Скажите, их домик цел и невредим, – сказал лесник, провожая гостя.

Марио улыбнулся и ответил через закрытое окно:

– Передам, всё передам.

Перед встречей с Марио

– Розина, почему ты всё время грустная? – спросила Чечилия. -

Помню, когда ты смеялась, вместе с тобой смеялся и радовался весь наш лес. С самого детства ты была весёлой, жизнерадостной девочкой. С уходом Флоренс, тебя как подменили. Я не узнаю тебя, Розина, – допрашивала Чечилия.

– Ах, тётушка. Прежней Розины больше нет и никогда не будет, – ответила Розина.

– А где же она? – надоедала тётя.

– Она умерла вместе с Флоренс, – призналась Розина.

– Побойся Бога. Разве можно так говорить? Флоренс вернуть нельзя. Мы по сей день оплакиваем эту утрату, но у тебя своя жизнь. Ты должна пройти свой путь. Выполнить свою задачу. Исполнить миссию, предназначенную тебе.

Вошёл слуга.

– Фабио, Вы что-то хотели? Синьор Карло проснулся и зовёт меня? – расспрашивала Розина слугу.

– Нет, Розина. Приехал незнакомый синьор. Тебя спрашивает. Назвался – синьор Марио де Росси, – доложил слуга.

– Кто?! – воскликнула Розина и, не дождавшись подтверждения, ринулась к выходу.

– Он там, в саду дожидается, – хрипловатым голосом крикнул ей вслед старый слуга.

Розина летела со всех ног. Первые мысли, которые появились в её голове: «Что-то случилось с Пальмиро».

– Господи, – взывала она, – сохрани и помилуй моего мальчика.

Розина перескакивала через ступеньки. Выскочила в сад и побежала по тропинке к беседке. Ещё издали она заприметила фигуру Марио. Она, запыхавшись, влетела в беседку, и выкрикнула:

– Что, что с Пальмиро?!

Марио всем корпусом развернулся к ней, и она увидела исхудавшее, измученное лицо Марио и глаза глубоко несчастного человека. Переживания, долгие бессонный ночи, страх потерять ребёнка всё отразилось на его лице.

– Розина, дорогая! – обратился он. – Как я рад тебя видеть, – приветливо сказал Марио, грустно улыбаясь. – Как хорошо, как хорошо, что я тебя нашёл. Это большая удача, – повторял он. -Присядь, пожалуйста, поговорим, – предложил он. Расскажи мне, как поживаешь?

Розина присела.

– Синьор! Прошу Вас, говорите, говорите, ничего от меня не скрывайте, – начала Розина, игнорируя его вопрос. – Я понимаю, Вы приехали мне сообщить… она запнулась. Что с Пальмиро?! – спросила Розина с надрывом в голосе.

– Розина, успокойся, пожалуйста. Успокойся. Пальмиро болен, ты права.

Розина привстала.

– Но самое страшное позади, – произнёс он, взял её за руку усаживая. Я надеюсь, что это именно так, – добавил Марио.

– Что с ним? – опять спросила Розина, глотая слёзы.

– Розина, я приехал за тобой. Ты нужна Пальмиро, он истосковался по тебе. Твоё появление возродит его, вернёт силы. Он ждёт тебя, – рассказывал Марио, одновременно убеждая Розину.

Марио и не предполагал, что она готова была в любой момент лететь на крыльях любви к ребёнку, которого выпестовала.

– Когда ехать? – не раздумывая, спросила она.

– Чем скорее, тем лучше, – чётко ответил Марио.

– Но я не могу оставить синьора Карло, не объяснив ему всей ситуации, не предупредив. Это будет не честно с моей стороны. Он так добр ко мне.

– Хорошо, я подожду. Поговори с князем. И я поговорю с ним. Думаю, совместными усилиями мы решим этот вопрос полюбовно, – согласился Марио, не теряя надежды.

– Я всё сделаю, чтобы помочь моему… – Розина остановилась и посмотрела в глаза Марио. И тут же продолжила уверенно, – чтобы помочь моему мальчику.

– Не сомневаюсь, что ты сделаешь всё для спасения Пальмиро, и он выздоровеет. Одна надежда на тебя, Розина, – подтвердил Марио своё намерение.

– Пойдёмте к князю. Он прекрасный человек. Я знаю, он согласится отпустить меня. Надо рассказать ему о Пальмиро. Князь добрый великодушный человек, он любит детей. Не сомневаюсь, он поможет, – заверяла Розина Марио в добродетелях князя Болондина.

Князь доброжелательно принял Марио. Они поговорили о делах. Кирилл Петрович расспросил его о здоровье родителей.

Затем, посмотрев на взволнованную Розину, будучи проницательным человеком, неожиданно спросил:

– Синьор Марио, Вы приехали ко мне по делу? Не так ли?

– Да, синьор Болондини, Вы правы. Не буду играть в прятки, – ответил Марио утвердительно.

– Что именно Вас интересует? Чем могу быть полезен? – спокойно поинтересовался князь.

И Марио, ничего не скрывая, в деталях, поведал князю историю, связанную с утратой Флоренс, женитьбой на Франческе, рождением сына. А Розина дополнила рассказ последующими событиями. Затем Марио перехватив у неё эстафету, рассказал о том, что случилось с Пальмиро, Франческой, включил преступление знахаря и вердикт специалистов.

– Бедный, бедный мой мальчик. Это я виновата. Зачем я его отдала? Хотела, как лучше, а выходит, отдала на мучения. Розина рыдала. В своих страданиях она до глубины души была искренней.

– Я чувствовала, чувствовала, что ему плохо. Как я перед ним виновата. Бедный мой мальчик, за что ему такие страдания? – продолжала она.

– Розина, умоляю, успокойся. Ты ни в чём не виновата. Благодаря тебе Пальмиро жив. Ты должна поехать с синьором Марио. А после лечения, вместе с мальчиком приезжайте ко мне, – подытожил князь, отвлекая Розину от печальных мыслей.

– Я надеюсь, синьор Марио не будет возражать, – обратился князь к Марио.

– Нет, не буду, – ответил Марио твёрдо.

– Пальмиро без тебя плохо, – продолжал князь, обращаясь к Розине. Мы создадим ему все условия для полного выздоровления. Мальчику после лечения лучше побыть здесь. Он скорее забудет о своём недуге. Обещаю синьор, мы сделаем для ребёнка всё возможное и зависящее от нас.

Розина посмотрела на Марио и робко спросила:

– Синьор Марио! Вы действительно согласны отдать Пальмиро?

– Розина, дорогая! Я на всё согласен. Только бы Пальмиро выздоровел, – ответил Марио откровенно. Дороже его у меня никого нет. Нотки отчаяния прозвучали в его голосе.

– Прекрасно! Значит, не будем терять время зря. Поезжайте. И как только после лечения специалисты позволят, приезжайте с Пальмиро к нам, – резюмировал князь.

Он был дальновиден, тонкий стратег и политик.

Мама

Розина на цыпочках подошла к постели Пальмиро.

– Ты моё солнышко, – прошептала она и присела.

Пальмиро услышав её голос, немного оживился, затем провёл рукой по безвременно состарившемуся лицу Розины. Резко приподнялся на постели. Пальмиро вспомнил её и позвал:

– Мама, мама я так долго ждал тебя. Как хорошо, что ты пришла, – сказал он.

–Я не твоя мама, Пальмиро, – ответила она тихо и собранно, не выдавая накопившихся эмоций. Я Розина – служанка. Твоя мама умерла в момент твоего рождения, так и не увидев тебя, мой мальчик.

– Как странно, – произнёс он. Я был уверен, что ты – моя мама.

Сколько я себя помню, ты была рядом. Я принимал пищу из твоих рук, ты поила меня молоком. Ты исцеляла меня травами, когда я болел. Ты лечила мои коленки, когда я падал. Ты моя мама, – повторил Пальмиро, настаивая на своём, и опять провёл рукой по её лицу. Розина приложила его ладошки к губам, целуя.

– Всё это так, мой мальчик, но ты должен знать правду.

Я выхаживала тебя, это действительно так. Была всегда рядом с тобой. Учила тебя ходить, говорить. Но не носила под своим сердцем и в муках не я привела тебя на этот свет.

– Как странно, – повторил он. – У меня такое чувство, что у тебя и у меня течёт одна кровь, – сказал Пальмиро.

Господь с нами…

Накануне, перед процедурой переливания крови Клаудио зашёл к Розине.

– Как настроение, Розина? – спросил он.

– Синьор Клаудио. Мне ещё никогда не было так страшно. Поверьте, я не за себя беспокоюсь. Все мои мысли обращены к моему мальчику.

– Понимаю Розина, всё понимаю. Дело рискованное. Даже я, человек, умудрённый жизненным и лекарским опытом, тоже волнуюсь. Надо настроиться на хороший лад, и мы победим. Я верю.

Послушай, Розина, что я тебе скажу. Материнство не каждому по плечу. Жизнь доказывает это. А ты прирождённая мать.

Давным–давно жила одна женщина – Сатеней. Она древнейший образ, который фигурирует в адыгском эпосе. Я отвлекусь на мгновение, обязан пояснить тебе кое-что.

Знаешь, в католической стране не принято приводить такие примеры. Однако я считаю, что Господь любит всех своих детей и не делает разницу между ними.

Теперь рассказываю дальше. Сатеней, так звали богиню, которая славилась своей мудростью и красотой. Сатеней олицетворяла материнство. Она единственная богиня, к которой за советом ходили даже мужчины, – это неслыханное признание ума! – эмоционально рассказывал Клаудио, при этом жестикулируя.

Когда я думаю о тебе, я вспоминаю этот образ. Розина! Ты очень сильная, мужественная, тебе под силу всё. Уверен, у тебя всё получится, и ты своим желанием возродишь Пальмиро к жизни.

Знаешь, как говорят в таких случаях:

– Делай, что должно и будь что будет – Fais se que dois adviegne que peut, – процитировал Клаудио на латыни.

Его речь прозвучала очень убедительно.

– Хорошо, синьор Клаудио, я постараюсь. Обещаю Вам, – сказала Розина, внимательно выслушав лекаря.

Ночь прошла тревожно и волнительно. Розина не сомкнула глаз, всё смотрела на Пальмиро, сидя у его постели. Марио у себя в кабинете мерил углы. И ему не спалось. Резко испортилась погода. Всю ночь сверкала молния. Гремел гром. Дождь лил без передышки. Напряжение не покинуло обитателей имения и с приходом рассвета. Однако разбушевавшаяся стихия улеглась, успокоилась, утихла, и к утру прояснилось. Выглянуло солнышко, играя бликами на мокрых листьях. Утих ветер.

– Природа умница, – констатировал Клаудио, выходя на балкон.

Это хороший предвестник. Меня он вдохновляет и обещает, что удача с нами, – произнёс он восторженно.

Клаудио привёл себя в порядок. Выпил стакан сока и отправился в лабораторию, где Нунцио готовился к процедуре.

– С добрым утром, дорогой Нунцио, – поприветствовал Клаудио коллегу.

– И Вам, Клаудио, доброго утра пожелаю, – ответил ему Нунцио.

– Вижу, Вам не спится, коллега? – спросил Клаудио, входя в небольшую лабораторию, которую Нунцию оборудовал для своих исследовательских нужд и приготовления лекарственных препаратов, настоев, микстур.

– Какой сон, уважаемый коллега? Сегодня грех спать, – серьёзно ответил Нунцио.

Лекари с помощью слуг высвободили часть помещения от шкафов для двух столов: один для Пальмиро, второй для Розины. Когда всё было готово, слуги усадили Пальмиро в кресло и перенесли в лабораторию.

– Вы кормили мальчика? – спросил Клаудио у няни.

– Нет, синьор. Вы меня вчера предупредили, – ответила Элиза.

– Замечательно, – проговорил Клаудио по слогам. – Как мальчик сегодня спал? – поинтересовался лекарь.

– Тревожно. Вздыхал поминутно. Несколько раз просыпался, – доложила няня.

– Ты глянь, и он волнуется, – удивился Клаудио.

– Да, синьор. Пальмиро – утончённый умный мальчик. Он всё понимает.

– А я ведь вчера вечером с ним беседовал. Значит, не помогло, – подметил лекарь. Мда…

– Очевидно, синьор, – согласилась Элиза, отвечая на вопрос лекаря.

– Досадно. Ну, ничего. Начнём, пожалуй, – распорядился Клаудио.

– Розина готова? – спросил он.

– Да, – ответил Нунцию.

– Тогда укладываем Пальмиро, – скомандовал он.

Они подошли к креслу, в котором отрешённо сидел Пальмиро.

С двух сторон подхватили на руки его исхудавшее тельце, перенесли на стол и уложили. Сверху мальчика укрыли белой тканью. Также прикрыли ему голову.

– Клаудио, Вы разрешите присутствовать? – спросил Марио, входя в помещение.

– Нет синьор, не разрешу. Вы уж извините. Вам придётся подождать у себя. Всех попрошу выйти, и пока я не дам знать, не входить и не мешать нам, – категорично заявил Клаудио.

Марио посмотрел на Нунцио. Тот приподнял голову и незаметно развёл руками, символизируя:

– Командую не я.

Марио кивнул головой и быстро вышел. Вслед за ним помещение покинули Элиза и слуги, которые принесли Пальмиро.

Прошло время. Из лаборатории никто не вышел. Гробовая тишина разбивала надежды, предательски дышала в затылок.

– Синьор Марио, – послышался голос Клаудио. – Позовите синьора Марио, – произнёс он повторно, зная, что все находятся где-то поблизости.

– Я здесь, – вбежал в помещение испуганный Марио.

– Синьор Марио, посмотрите, пожалуйста, как дышит Ваш сын, – триумфально произнёс лекарь. – Взгляните, какой красивый румянец зардел на его щёчках. Губки порозовели. Кожа на его личике теряет сероватый оттенок. Клаудио торжествовал.

Марио подошёл поближе к сыну. Он смотрел на него и радовался, как ребёнок.

– Дорогие мои! – обратился он к лекарям. – Вы волшебники! Я не верю своим глазам.

А почему он спит? – спросил Марио.

– Это хороший, здоровый сон, можете не сомневаться, – произнёс уверенно Нунцио.

– Виктория! Виктория! – воодушевлённо воскликнул Марио.

– Тише, синьор, пожалуйста, тише. Вы его испугаете, – предупредил Нунцио. – Ему предстоит ещё не одна процедура, но результат налицо, – заявил он.

Марио ликовал.

И тут его взор упал на лицо Розины. Мраморно-белое, ни кровинки, заострённое к подбородку, с синевой вокруг губ. Её лицо застыло в безжизненной гримасе.

Марио испугался.

– Что с ней? Что с Розиной? Она умерла? – выкрикнул он.

– Что Вы, синьор, что Вы? Она жива. Спит. Дайте ей очнуться, – пояснил Клаудио. – Посидите там, – предложил он Марио. – Принесите синьору Марио воды и быстро, – обратился Нунцию к слугам.

Марио присел, у него от волнения на лбу выступили капельки пота. Он весь дрожал. В его взоре застыл немой вопрос. А в душу закрался страх. Слуга принёс ему воды.

– Розина, как ты себя чувствуешь? – спросил Клаудио, шлёпая рукой по её щекам. Розина медленно тяжело приподняла верхние веки, поводила глазами, оглядываясь вокруг. Повернула голову в сторону Пальмиро, посмотрела на него и тихим голосом, делая над собой усилие, произнесла:

– Сынок, родной мой! Теперь и у тебя, и у меня течёт одна кровь.

Теперь я твоя мама.

Пальмиро не слышал её. Он крепко спал впервые за долгое время.

– Спасибо, синьор Клаудио, – ответила она, прерываясь, переводя взгляд на лекаря. – Пить, очень хочется пить. И голова кружится. Дурнота, – ответила Розина слабым голосом.

Нунцио подошёл к ней, аккуратно приподнял её голову и приложил к губам сосуд с водой.

– Пригуби, Розина. Это тебе поможет. Я в воде развёл немного лимонного сока. Он устранит тошноту. Пей, дорогая. Ты молодец! Помощница наша. Настоящая героиня! Погоди немного. Силы начнут возвращаться. Вот увидишь. А теперь отдыхай, ни о чём не думай и не волнуйся. Всё хорошо! Мы победили, благодаря тебе. Пальмиро будет жив и здоров! – произнёс Нунцио, укладывая голову Розины на маленькую подушечку».

Пауло дочитывал новый опус, написанный Цезаре. Он то и дело, всхлипывал, украдкой утирая глаза и щёки. Пауло закончил, не отрываясь, не задав мэтру ни единого вопроса.

Цезаре, со стороны наблюдавший эту картину, посмотрел на него внимательно, изучая, анализируя, затем подошёл поближе. Положил ему на плечо руку и сказал:

– Спасибо, дружище. Я знал, что ты именно так воспримешь эту историю. Признаюсь тебе, я тоже плакал, когда дописывал. А некоторые места меня по-настоящему пугали. Я не помню, когда меня посещало такое вдохновение. В этом и заключается счастье писателя, – Цезаре делился сокровенными мыслями.

Пауло понял это, он сидел молча, неподвижно, внимая каждому слову Цезаре.

– Да… – протянул Цезаре, – что я могу сказать? Буду полноценно счастлив, когда мой читатель также глубоко проникнется этими переживаниями, как мы с тобой.

Пауло повернулся к нему и серьёзно вдумчиво сказал:

– Цезаре – Вы гений! Без преувеличения. Сколько любви, света, надежды, доброты в своих опусах Вы дарите людям. Господь всё видит. Вам это вернётся сторицей. Заранее знаю, что Вы скажете, – когда Вы пишите, ни о чём подобном и не помышляете. Но поверьте бывалому слуге. Вы заслужили большой награды, и она найдёт Вас. Людская память – самая хорошая и самая большая награда, – резюмировал растроганный Пауло.

– Синьор, это так замечательно, так гуманно с Вашей стороны… – находясь под сильным впечатлением, вторил своим мыслям Пауло.

– Что именно? – поинтересовался Цезаре.

– А то, что мальчик, Пальмиро, остался жив, – пояснил Пауло.

Он так расчувствовался, что никак не мог успокоиться. Слёзы, нет-нет, а выдавали его состояние.

– Пауло, дорогой, – обратился к нему Цезаре. – Я же тебе уже сказал. Это доподлинно правдивая история. Я лишь изложил факты, которые когда-то набросал в своём дневнике мой отец. Ему по роду службы приходилось часто переезжать с места на место, менять среду обитания. От меня потребовалось совсем немного – придать этим фактам форму литературного произведения. Выскажу точку зрения, которой придерживаюсь всю жизнь: однозначно, такое должны знать все. Это далеко не рядовой поступок. Это, если хочешь знать моё мнение, – подвиг! Да, да, её человеческий подвиг, – настаивал на своём Цезаре.

Розина заслужила, чтобы в её честь слагали оды. Её светлый, прекрасный образ должны были увековечить при жизни, как я считаю, – пафосно заявил Цезаре. – Жаль, что этого не сделали

вовремя. Значит, нам предстоит исправить их ошибку и незамедлительно.

– Полностью с Вами согласен, синьор, – подтвердил Пауло благородные намерения Цезаре.

– Я включу «Розину» в тот большой опус, в котором собраны и доработаны мною увлекательные истории о замечательных людях. И назову его «Благородство души», – заявил о своём решении Цезаре.

– Всё правильно, – согласился Пауло.

Легендарные встречи

Цезаре по складу характера был очень общительным человеком.

Он легко знакомился, заводил приятельские отношения, умел дружить. Именно поэтому его всегда окружали бесчисленные знакомые. А его дом периодически посещали гости. Среди них было немало знаменитостей, людей известных в своих кругах и, как Цезаре их характеризовал, во всех отношениях, достойных людей.

Самое интересное то, что они удивительным образом умели подгадать свой приезд так, чтобы застать Цезаре дома. Хозяина это забавляло, ибо он сам порой не знал, когда вернётся в родные пенаты.

Все эти встречи были наполнены долгими беседами на природе в тёплое время года, а в холодное – в доме. Спорами с логическим завершением, дружескими посиделками у камина и носили доверительный, а иногда и интимный характер. Друзья доверяли ему свои секреты, семейные тайны, любовные похождения.

Так или иначе, рано и позднее, результат этих встреч выливался в опусы и ложился под перо мастера.

В жизни всякое случается

Цезаре работал с документами, напевая песенку герцога из оперы Джузеппе Верди «Риголетто».

Пауло по его просьбе сортировал материал в архиве, упорядочивая его. Неожиданно, он спросил:

– Синьор, а помните, у Вас в молодые годы был друг. Он часто навещал Вас. Всегда такой жизнерадостный, весёлый. Читал стихи, красиво пел. Вы ещё с ним дуэтом напевали. А потом он проигрался и застрелился. Помните?

Цезаре прервал пение, отложил документы в сторону, отвлекаясь от дела и прокомментировал слова Пауло:

– Да, эта рана не заживает, – скорбным голосом проговорил он.

Сколько говорил ему, чтобы не подходил к игорному дому. Раз не можешь во время остановиться, нечего этим заниматься, – категорично заявил Цезаре. А он не послушал меня и вот, чем всё закончилось. Молодой ведь. Очень печально, – завершил Цезаре, не желая продолжать эту тему.

– А кто помогает его семье? – надоедал, любопытный Пауло. -Помнится, у него осталась молодая жена и четверо маленьких детей, – уточнил он.

– Странные вопросы ты задаёшь. Я, конечно. А кто ещё? Родители его рано ушли, вечная им память. То, что осталось после них, списали за долги. Вот и весь сказ, – подытожил Цезаре.

Пауло смотрел на него, не проронив ни слова. В глубине души его переполняло чувство гордости. Ему, не кому-нибудь другому, а именно ему выпала честь, находится рядом с таким благородным, необыкновенно щедрым человеком.

Ко всему отношусь с юмором…

– Что это ты сегодня весь день сам не свой. Весь скорчился, согнулся, в три погибели. Что случилось? – спросил Цезаре у Пауло, перебирая свою старинную шкатулку, где хранились маленькие сувениры, напоминающие те или иные события. Эти вещички были подарены ему в разное время, но до сих хранили тепло тех, кто с любовью преподносили их Цезаре.

Выражение лица Пауло приобрело мученическую гримасу.

– Синьор, у меня сегодня трудный день. Изводят сильные боли в животе, с ночи начались и не отпускают, – пожаловался Пауло.

– Ты что-то съел? – спросил Цезаре отстранённо, не переводя взгляда на Пауло.

– В том то и дело, что я перебрал в памяти всё съеденное мною за последнюю неделю и не нашёл ничего, что могло бы вызвать такие боли, – подробно делился Пауло.

– Сходи к Марии и возьми у неё хины, – посоветовал Цезаре.

– Уже, – коротко ответил Пауло.

– Что уже? – практически не реагируя, спросил Цезаре.

– Уже принял, – ответил Пауло.

– И что? – допрашивал Цезаре.

– Ничего, – безынициативно ответил Пауло.

– Ну, тогда я не знаю, мой милый, – повышая голос, Цезаре недовольно оторвался от шкатулки с сувенирами и, наконец, отреагировал, – надо ехать за доктором Бускони.

– Он приедет и произнесёт свою коронную фразу: «Все неприятности и болезни от плохого запаха в животе. Помните это!», – процитировал Пауло, стараясь подражать манере и интонациям доктора Бускони.

Цезаре улыбнулся на реплику Пауло.

– А ты шутишь, значит, состояние не угрожающе, – сделал поспешный вывод Цезаре. Ему не хотелось отвлекаться от занятия. А Пауло, как назло, надоедал.

– Не в этом дело, синьор. В критических ситуациях я ко всему отношусь с юмором, привычка. На этот раз, я полагаю, она меня подвела, – констатировал Пауло с печалью в голосе.

Цезаре сделал серьёзный вид и сказал, подтрунивая над Пауло:

– Если ты такой грамотный, всё сам знаешь, врача вызывать не будем.

– Да, Вам хорошо рассуждать. У Вас никогда живот не болит, – произнёс Пауло голосом обиженного ребёнка и ушёл к себе, держась за живот.

Цезаре тотчас отложил своё занятие, оделся и, не откладывая в дальний ящик, поехал за доктором.

Подводя итог

– Синьор, все Ваши дети разлетелись из гнезда, – сетовал Пауло, усаживаясь у постели больного.

– Ничего не поделаешь, Пауло. Такова жизнь. У детей свои устремления. Далеко не всегда их желания совпадают с нашими. Они идут своей дорогой, – высказывал Цезаре своё мнение по этому поводу.

Лючия по окончании Сорбонского университета так и не вернулась в родной кров. Встретила свою судьбу, так там и осталась.

Элигио, наш первенец, живёт в Милане. Он – импресарио. У него очень интересная работа, насыщенная жизнь. Постоянно в разъездах, как я в прежние годы.

Фиорелла – наша младшая дочь, которая унаследовала имя моей умершей сестры и названа в её честь, до недавнего времени жила с нами. Ты же знаешь. Её супруг получил новое назначение и они, забрав детей, уехали. Миссия у зятя закончится, и они вернутся в родную обитель. А пока Мария тоскует по внукам, – рассказывал Цезаре.

Да, дети…,как они тяжело достаются.

– Если бы Ваш самый младший сынок не скончался во время родов, тоже кем-то бы стал. У Вас все дети удались, – вдруг вспомнил Пауло.

– Мда… жизнь непростая штука. Её распланировать нельзя. Она выполняет намеченное небесной канцелярией, – грустно шутил Цезаре, – и мы не в силах и не вправе что-либо изменить. Помню, как Мария убивалась, а чем я мог ей помочь? Сострадать, не более. Горе есть горе, – окунулся Цезаре в воспоминания, окрашенные печалью и безысходностью.

Пауло и не думал, что одно его слово так подействует на Цезаре. Но к старости люди становятся сентиментальными и всё больше грустят. Вот и Цезаре в последнее время не улыбался, а всё больше тосковал.

– Связь времён… – произнёс Цезаре фразу, никак не связанную с предыдущей темой разговора.

– Это Вы о чём, синьор? – спросил Пауло.

– О том, – странно ответил Цезаре. Он находился, где-то далеко от действительности.

А? – спросил он. Ты что-то сказал? – посмотрел он на Пауло, рассеянным взглядом. И тут же сам ответил:

– О чём это я? Ах, да. Мои внуки названы в честь матушки и батюшки: Рауль и Алессандра. А младшая внучка Белладонна.

– Грандиозно!!! – произнёс Пауло, исполненный самых высоких чувств. – Значит, жизнь продолжается, Цезаре.

– Да, Пауло. Именно так. Раньше моя жизнь продолжалась в моих книгах, потом в детях, а ныне продолжается во внуках, – заключил он воодушевлённо.

А ты молодец, дожил до таких лет, а всё выражаешься в превосходных степенях. Тебя не изменить. И слава Богу, – заметил Цезаре.

– Что Вы, синьор, – смутился Пауло. – У Вас прекрасные дети, Цезаре. Замечательные внуки. Ну, о книгах и говорить не приходиться. Вы прожили долгую красивую жизнь. Вы, синьор, всемирно известный биограф, писатель. Есть чему радоваться, чем гордиться, – вдохновенно произнёс Пауло, вторя Цезаре. Вы не зря прожили свою жизнь. Вон, какое наследие оставили миру, – констатировал Пауло.

– Синьор, давно хочу спросить Вас и забываю. А как поживает Ваш протеже, Антонио? В детстве его вся детвора называла Пинокио.

– А…. вот ты о чём вспомнил, – оживился Цезаре. – Пинокио, – певец наш. Самородок! Он был такой остроносенький, шаловливый, задиристый мальчишка. Так мы его называли, подразнивая, когда он был мал. Да, да. Не забыл его. Молодец!

Превосходно поживает, скажу я тебе. Во время я его определил куда нужно. Вот и результат. Да… он сейчас знаменит. Его имя не сходит с афиш. Его знают во всём мире. Мой сын его импресарио. Антонию сейчас большой, признанный мастер. Я очень за него рад. Теперь вся его семья живёт в достатке и не нуждается в моей помощи. Антонио помнит своё детство и помогает всем, – с воодушевлением рассказывал Цезаре

– Стало быть, пошёл по Вашим стопам. Это хорошо. Значит, не зря Вы сделали для него так много. Умный мальчик, – резюмировал Пауло. – Добро нельзя забывать, – вдумчиво произнёс он.

– Пауло, давно собираюсь спросить тебя.

– Слушаю Вас, синьор.

– Почему ты обращаешься ко мне на «вы»? Мы с тобой всю жизнь вместе, достигли преклонного возраста, между нами практически стёрты границы каких-либо условностей. Что же тебе мешает сгладить и эту грань между нами? – без предисловия изменив тему разговора, спросил Цезаре.

– Синьор, я отдаю дань своего глубокого уважения Вам, – ответил Пауло.

– Так ты мне говорил «вы» ещё в юности, – подметил Цезаре.

– А… тогда было совсем другое дело. Мой учитель – органист, перед тем, как определить меня на службу в вашу семью, провёл со мной продолжительную беседу, подробно растолковывая моё поведение. Тогда я и не мыслил обратиться к Вам на «ты», как к равному. Так и повелось.

По прошествии лет я влюбился в Ваше творчество и стал относится к Вам, с почтением. А сейчас и подавно, я не стану говорить Вам «ты». У меня просто-напросто язык не повернётся. Вы только не подумайте, что это отдаляет нас друг от друга. Отнюдь, – убедительно разъяснил Пауло.

– Ну, ты, дорогой мой, целую теорему вывел. Ладно, поступай, как знаешь. Тебе виднее. Это не принципиально в наших отношениях. Я так спросил, – закруглил разговор Цезаре.

– Ой, я в разговорах совсем забыл, – вдруг спохватился Пауло. -

Сию минуту, синьор. Пауло поднялся и вышел. Вскоре он вернулся.

– Чай поспел. Синьор, пора ужинать и принимать порошки. Я не стал нагружать Ваш желудок тяжёлой пищей. Лёгкий перекус, – я бы это назвал так, – Пауло отвлекал Цезаре от скорбных мыслей, а сам, этим временем, придвинул к постели друга небольшой столик, расстелил полотняную салфетку с вышивкой и поставил поднос с чаем.

– Но сперва, синьор, давайте присядем, сказал Пауло, – обращаясь к Цезаре. Приподнял подушку, на которой лежал Цезаре и усадил его.

– Ух, какой! Что-то Вы потяжелели, синьор или я ослаб, – проговорил Пауло, напрягаясь, и засмеялся.

Пауло налил в стакан ароматный свежезаваренный, настоявшийся чай и добавил дольку лимона. Рядом на подносе в розетке дожидался пахучий мёд. Пауло протянул Цезаре стакан чая в серебряном подстаканнике. Надрезал булочку, смазал её мёдом и протянул Цезаре.

– Благодарю тебя. Есть не хочется, а чаёк попью с удовольствием, – вымолвил Цезаре с чувством признательности.

– Пожалуйста, синьор, приятного чаепития, – пожелал Пауло.

– Какая красивая булочка! Переплетена завитушками, а сверху присыпанная маком. То, что я люблю.

– Синьора Мария сегодня испекла, – сказал Пауло.

– Да, кулинария, – скажу я тебе, – уникальный вид искусства и большое наслаждение. Какое редкое сочетание, не правда ли? – комментировал Цезаре, пригубив чай.

– Пожалуй, – согласился Пауло.

– Вот ведь не зря, мой друг Россини сменил род занятий, – сказал Цезаре, посмотрел на Пауло и спросил:

– А чего же ты стоишь? Сходи на кухню, принеси себе стакан, и мы вместе почаёвничаем. Я расскажу тебе о Россини.

– Синьор, Вы меня заинтриговали. Я весь во внимании. Что Вы мне хотели рассказать о Россини? Мне казалось, я многое о нём знаю, непосредственно из Ваших опусов и монографий синьора Стендаля. Мелодии Россини поёт вся Италия, добавлю, – и не только она. Я бы сказал, – национальное достояние, – рассуждал Пауло.

– Всё верно, друг мой. Вот скажи мне, – и Цезаре многозначительно приподнял указательный палец, – с чего начал Россини свою трудовую деятельность?

Пауло в ответ пожал плечами.

– Вот видишь. А говорил, всё знаешь, – поймал друга Цезаре. -

Не удивляйся. Россини начал свою трудовую деятельность в качестве кузнеца. Так то, мой дорогой, Пауло.

Скажу тебе, я счастлив, что при моей жизни прах Россини перевезли из Франции на родину и захоронили в пантеоне церкви Санта – Кроче во Флоренции. Между прочим, рядом с прахом Микеланджело и Галилея. Было бы непростительным оставить Россини на чужбине, – Цезаре говорил, говорил, а Пауло, забыв про чай, стоял и слушал.

– Ну, что же ты стоишь? – опомнился Цезаре, – неси скорей стакан. Это я виноват, заговорил тебя, – признался он.

– Одна нога здесь, другая там, – пошутил Пауло, улыбаясь.

– Давай, давай. Вспомним старые добрые времена, когда за мирной беседой мы с тобой попивали чаёк и решали глобальные вопросы, – предложил Цезаре, грустно улыбаясь.

– Сию минуту, синьор. Это мы, всегда, пожалуйста, – ответил ему Пауло, вбирая в себя настроение Цезаре.

Пауло сходил на кухню, принёс стакан в красивом резном подстаканнике, налил себе чай и примостился поближе к Цезаре.

– Вот так-то лучше, – вымолвил Цезаре, с чувством удовлетворения.

Они пили чай, ведя неспешный разговор.

Coda (завершение)

Cantabile con dolore (певуче, со скорбью)

Их диалог прервётся с уходом Цезаре, который прожил долгую насыщенную красивую жизнь, оставив человечеству прекрасное наследие. Он покинул мир с чувством полного удовлетворения. Ему не за что было краснеть, он никогда не кривил душой и не уронил чувства собственного достоинства, завещанного ему родителями.

А Пауло, переживёт своего господина всего на полгода. Будучи больным, он каждую неделю навещал могилу своего единственного друга, беседуя с ним, рассказывая о новостях.

– Они не расстанутся никогда, – рыдая, произнесла Мария. – Пауло ушёл к Цезаре. Без него жизнь Пауло померкла. Усталое сердце перестало биться…

Они встретятся там… а я осталась одна, – сказала она, провожая Пауло в последний путь.

Lacrymosa (слёзный день)

А за кладбищенской оградой стоит зима. И кто-то, как и Пауло, с трудом переносит холода, кряхтя и ноя, натянув на себя послойно тёплые вещи, напоминая луковицу.

Героям нашего романа уже недоступны эти ощущения. Они там, где неведомы мирские заботы.

С теплотой в сердце, глядя им вслед, невольно задумаешься над тем, как нелепо устроен мир, в котором каждый из нас временное явление. И только избранным удаётся внести лепту в его усовершенствование. А ведь у каждого, пришедшего сюда, есть своя миссия. Вот бы подбросить эту тему Цезаре и Пауло. Представляю, как бы они спорили до хрипоты. Но там, где блуждают их души, не спорят. Там вечный покой.

Послесловие

По прошествии времени мало кто вспоминает биографа, имя которого в своё время гремело, не сходило с уст благодарных читателей и почитателей его таланта.

Но его книги, периодически переиздаваясь, будоражат умы, и по сей день, оживляя в памяти его светлый образ, и всё также продолжают благородную миссию своего создателя.

Эпилог

К шикарному особняку подъехал автомобиль. Из него вышла молодая девушка.

– Дорогая! Я заеду за тобой после обеда. Отдыхай, – мягким бархатным голосом неспешно проговорил её избранник.

Девушка, махнув ему соломенной шляпкой с широкими полями, направилась к входным дверям дома. Она поднялась по мраморной лестнице на второй этаж. Прошла по просторному светлому коридору, вдоль которого её встречали живые цветы, и вошла в свой будуар. На ходу стянула с шеи лёгкий шарф. Подошла к зеркалу, не глядя, бросила на спящую кошку соломенную шляпку. Затем, одной рукой положила на столик перчатки, шарф. Другой рукой – веер, поставила сумочку. Идя к дивану, она покружилась, что-то напевая, на ходу сбросила обувь, босая подошла к нему. И как была в лёгком длинном белом платье, обрамлённом кружевными оборками, так и упала, утонув в мягких складках белоснежного кожаного дивана. Усталость оказалась сильнее других эмоций, и она тут же уснула.

То была Белладонна – правнучка Шурочки, внучка Цезаре.

Её Шурочка и видела в своём дивном вещем сне.

Жизнь продолжается!

«Единственный способ жить – это забыть, что ты умрёшь. Смерть не заслуживает того, чтобы о ней думали. Страх смерти не должен влиять на поступки мудрецов».

Уильям Сомерсет Моэм «Время страстей человеческих»

В произведении использованы следующие материалы:

*стр. 7 – данные из книги «М.И.Глинка», автор – В.А. Васина-Гроссман. Издание 1982 года

* Поэтические строки О.Э. Мандельштама

* стр.11 – информация с сайта gotovim.ru

* стр.29 – данные с сайта http://www.italyproject.ru/index.htm

* стр. 32 – данные с сайта http://www.hrono.ru/1800.html

* стр. 32. О Леонардо да Винчи, данные с сайта http://www.biografia.ru/biografii.html

* стр. 55 – об Андерсене, данные с сайта http://www.biografia.ru/biografii.html

* стр. 67 – данные о Гальвани – http://www.biografia.ru/biografii.html

Лит.: Лебединский А. В., Роль Гальвани и Вольта в истории физиологии, в кн.: Гальвани А. и Вольта А., Избр. работы о животном электричестве, М.– Л., 1937.

* стр. 113. Эти данные в сокращённом варианте с кулинарного сайта «Гастроном». Автор – Esmarhov.

* стр. 249 и 295. «Насими» Издание 1973 года. Перевод Н. Гребнёва и К. Симонова с азербайджанского и фарси.

Автор выражает свою искреннюю благодарность всем, кто поделился этими материалы.

Отдельная признательность художнице Татьяне Дерий за вдохновение – http://www.artrussia.ru/russian/artists/picture.php?pic_id=3827&foa=f&sort=&page=8