Безымянная

Шесть

Палуба «Луны» переливалась в лунном свете, а мы стояли бок о бок на ветру, насквозь промокшие в соленой воде. Взгромоздившись на стул, Клов взвешивал собранные нами самоцветы и выкрикивал вес каждого камня казначею Золы, который все записывал в открытой на его коленях казначейской книге.

Клов положил на медные весы округлый шершавый гранат, пригнулся и, прищурившись, в свете лампы посмотрел на шкалу.

– Полкарата.

Стоящий рядом со мной Кой довольно хмыкнул.

Меня нисколько не удивляли камни, которые он поднял. Всегда думала, что его обучал кто-то разбирающийся в самоцветах, потому что Кой мог вычислить среди кораллов драгоценные камни и знал, где именно на рифах их больше всего. Совру, если не признаю, что повысила свое мастерство, всего лишь наблюдая, как Кой ныряет. Но два года назад он начал торговать на барьерных островах, отчего ему было больше незачем нырять в отличие от нас.

Сжав челюсти, Райленд огорченно качнул головой. Он даже не был в пятерке лучших по количеству собранных самоцветов. И Уик. Понятно, почему Зола искал нового ныряльщика, когда мы встретились с ним в Дерне.

Кой собрал самоцветов больше чем на семь каратов, да и завтра наверняка не оплошает. Он сильнее меня, с большей силой бьет молотком, поэтому ему приходится меньше раз спускаться под воду, чтобы добыть самоцветы. Нет, я не жалуюсь. Пусть забирает вознаграждение себе. Чем быстрее мы закончим с добычей камней, тем быстрее я вернусь в Узкий пролив и отыщу «Мэриголд».

– Сушитесь, ужин готов. – Клов встал со стула и передал весы казначею. – Фейбл, – проговорил он, не смотря на меня, и кивнул в сторону арочного проема, указывая следовать за ним.

Я закинула на плечо пояс и пошла за ним к крытому проходу, который в два раза превышал проход на «Мэриголд». На палубе и вдоль стен были закреплены верстаки, за которыми чистили рыбу три матроса. К счастью, рыбную вонь перебивал запах дыма, тянувшийся из каюты рулевого.

В каюте над стопкой карт сидел Зола, который даже не удосужился поднять взгляд на Клова, когда тот положил на стол казначейскую книгу. Между балок над нашими головами петлял аромат коровяка, добавленного в трубку Золы. На секунду мне показалось, что с нами в кабине находится Сейнт.

Зола закончил писать и, отложив перо, принялся читать казначейскую книгу.

– И? – Он перевел взгляд со страницы на меня.

Я вытаращила на него глаза.

– И?

– Мне нужен отчет о погружении. – Зола откинулся в скрипучем кресле и достал зажатую между зубов трубку. Он вытянул ее перед собой – лепестки медленно тлели в табачной камере, выпуская в воздух слабый дымок.

– Он там, – прошипела я, а взгляд упал на открытую книгу.

Зола усмехнулся.

– Погружением руководила ты. – Он придвинул книгу ко мне. – Так что рассказывай.

Я взглянула на Клова, не понимая, чего хочет Зола. Но он смотрел на меня, будто бы ожидая того же ответа. Я сделала глубокий вдох, сжала недовольно челюсти, отступила от стола и скинула с плеч пояс. Он с грохотом упал на пол, инструменты задребезжали.

– Ладно. – Взяв книгу, я вытянула ее перед собой. – Двадцать четыре карата изумрудов, тридцать два с половиной карата турмалина. Двадцать пять с половиной карата зеленого абалона, тридцать шесть каратов кварца и двадцать восемь каратов гематита. Также три осколка опала, но от них никакой ценности. Могут помочь в торгах, но денег за них не получишь. – Я захлопнула книгу и бросила ее на стол.

Зола смотрел на меня сквозь дымок, поднимающийся из трубки из китовой кости.

– Как они в деле?

– Ныряльщики? – нахмурилась я.

Он кивнул.

– Только что рассказала.

Зола уперся локтями о стол и распрямил спину.

– Мне интересно, как они в деле. Какие-нибудь проблемы?

Я бросила на него раздраженный взгляд.

– Ты платишь мне за руководство погружением, а не за отчеты о ныряльщиках.

Зола задумчиво поджал губы. Затем открыл ящик слота и выставил на карты мешочек. Достал из него пять медяков и положил их передо мной.

– Теперь плачу за все.

Его губы растянулись в улыбке, глаза заблестели. Он продолжал вести свою игру, но я все еще не разобралась в ее правилах.

От доносов на ныряльщиков меня точно стянут с гамака посреди ночи и выбросят за борт.

– Нет уж, спасибо, – категорично ответила я.

Краем глаза мне показалось, что Клов переступил с ноги на ногу, но его ботинки так и не двинулись с места.

– Ладно. – Зола неохотно согласился и отодвинул кресло. – Завтра поднимаете в два раза больше собранного сегодня.

– В два раза? – Слова слишком громко вырвались из рта.

И Зола это заметил. Подняв брови, он изучал мое лицо.

– В два раза, – повторил он.

– Ты не это обещал. Мы точно не выполним норму.

– До этого я не знал, что погружением будет руководить такая опытная ныряльщица. Не думал, что вы поднимете столько за день. – Зола довольно пожал плечами.

– Невозможно, – повторила я.

– Тогда никто из вас не вернется в Узкий пролив.

Я стиснула зубы в попытке сохранить спокойствие. Самой ужасной ошибкой будет позволить ему раззадорить меня. Я должна вернуться на свой корабль. Важно только это.

Я оторопела: когда «Мэриголд» стала моим кораблем? Моим домом?

Но если мне не получится взять контроль над ситуацией, то на корабль я больше не попаду.

– Я знаю, что ты задумал.

– Да?

– Ты бросил меня в каюту к экипажу, хотя они прекрасно знают, что произошло с Крейном. Поставил меня во главе погружения, а не кого-то из своих ныряльщиков. Хочешь, чтобы вместо тебя со мной кто-то расправился еще до того, как мы приплывем в порт.

– Так ты видела, как Уэст убил Крейна. – Зола приподнял бровь от моего признания. – Не подумал бы, что ты убийца. И поставить тебя во главе решил не я. – Он обратил взгляд на Клова.

У Золы и Клова времени в обрез. Мешкать нельзя. А я дочь Сейнта. Но если они хотят с помощью меня отомстить отцу, то зачем увозить меня из Узкого пролива? Значит, во мне было что-то еще более ценное.

Клов знал, что я разбираюсь в драгоценных камнях, и впервые я обдумала возможность, что именно поэтому я на их корабле. Не только нырять, но и находить нужные самоцветы, которые для чего-то им были нужны.

– Что ты собираешься делать с ними? – я обратилась к Золе, но мой взгляд был прикован к Клову.

Зола едва заметно улыбнулся.

– С чем?

– Почему корабль, у которого есть лицензия на торговлю в Узком проливе, плывет под парусами с поддельным гербом и без разрешения вычищает рифы в Безымянном море?

Его голова склонилась набок, взгляд изучал меня.

– Ты избавился от товара, ушел со своего курса, и всем прекрасно известно, что самый крупный торговец самоцветами в бастианских водах охотится за твоей головой.

– И?

– И напрашивается вопрос: что ты собираешься делать с тремястами каратами драгоценных камней?

Зола перевернул трубку и, постукивая, вытряхнул пепел в бронзовую миску, стоящую на краю стола.

– Присоединяйся к команде, и тогда, возможно, расскажу. – Он встал и начал сворачивать карты.

Я испепелила его взглядом.

– А тебе-то что? Будто ты не станешь менять одного шкипера на другого.

– Уэст совсем не похож на тебя, – парировала я.

Зола едва сдержал смех.

– Похоже, ты совсем не знаешь своего рулевого, – цокнул он.

По спине пробежал холодок. Это же сказал Сейнт, когда мы виделись в Дерне.

– Фейбл, прости, что я вестник плохих новостей, но Уэст пролил достаточно крови, чтобы покрасить «Мэриголд» в красный цвет.

– Ты лжешь.

Зола поднял руки в воздух, притворно сдаваясь, и, обойдя письменный стол, сел за обеденный.

– Уверена, что не хочешь поужинать со мной? – Поднятая Золой вилка зубчиками стукнулась о край тарелки, а не его лицо вернулась мерзкая и жуткая улыбка.

Я подняла пояс и прошла к двери. Клов не пропускал меня, отчего мне пришлось остановиться вплотную перед ним. Не проронив ни слова, я всем телом излучала к нему ненависть. Она захлестывала его волнами, и наконец его губы дернулись. Клов отступил, и, потянувшись к открытому замку, я распахнула дверь, которая с грохотом ударилась о стену.

Я затянула на талии пояс и стала подниматься на квартердек, где, свесив с кормы ноги, сидел Кой. Его ладони сжимали миску горячей похлебки, волосы, раскинувшись волнами по спине, сохли. Увидев меня, Кой нахмурился.

Не знаю, что привело Коя на «Луну», да и мне все равно, но в одном я точно могла на него положиться. Я наступила на задник ботинка, чтобы стянуть его.

Кой опустил ложку в миску.

– Какого черта ты творишь?

Я перепроверила инструменты, проверяя пальцами каждый наконечник зубил.

– Мы должны собрать до завтрашнего заката в два раза больше сегодняшнего. Только в этом случае нам заплатят.

Кой напрягся и перевел взгляд с меня на воду.

– Ты возвращаешься?

Сияла почти полная луна, а ее тусклый свет отражался от ряби на спокойном море. Пока небо не затянет облаками, я смогу нырять на мелководье и доставать самоцветы из ближайших к поверхности кораллов. Дело будет продвигаться медленно, но за день мы точно не успеем выполнить установленную Золой норму.

Кой не двинулся с места, и я попыталась снова:

– Думаю, что к рассвету смогу осилить двадцать каратов.

Он оценивающе взглянул на меня – темные глаза сияли – и, тяжело вздохнув, поднял с палубы пояс. Через мгновение мы подошли к борту, с верхней палубы за нами наблюдал Райленд.

Кой посмотрел на него поверх моей головы.

– Ты же наблюдаешь за ним? – пробормотал он на выдохе.

– Еще как, – проговорила я. Как только опустили якорь, каждый раз на палубе я чувствовала на себе взгляд Райленда, и все больше убеждалась, что команда не будет постоянно выполнять приказы Золы, так что живой с корабля мне не сойти.

Холодный воздух окутал меня, когда я прыгнула и погрузилась в воду, ощущая болезненную усталость в мышцах ног. Кой вслед за мной оказался в воде, и мы молча стали набирать в легкие воздух. Над горизонтом медленно, но верно поднималась молочная луна.

– Сказала же, что ты не джевалец, – проговорил Кой, разорвав молчание между нами.

– Так и есть, – бросила я.

Он многозначительно приподнял бровь, ухмылка изменила выражение его лица. Никогда не признаю этого, но искренняя часть меня знала, что он имеет в виду. Сумасшествие возвращаться в темные воды после целого дня погружений. На такое способен только джевалец. Поэтому-то я была уверена, что Кой присоединится ко мне.

Нравится это мне или нет, но все эти годы Джевал гравировал частички моей души. Он изменил меня. В какой-то степени сделал меня той, кто я есть.

Прочитав мои мысли, Кой усмехнулся и подмигнул мне, прежде чем исчезнуть под поверхностью воды. Выдохнув, я последовала за ним.