Безрассудство

Виктор Косенков

Безрассудство

"Богу все равно!" К. Воннегут

Туман белесым одеялом облегает тело. Мелкие капли, словно медитируя, висят в воздухе, а одежда промокла и противно липнет к телу. Плащ, словно мертвый, тяжело давит на плечи. Положение хуже не придумаешь.

Тир, тяжело дыша рассеянной в воздухе влагой и выставив вперед меч, бесшумно, или почти бесшумно, пробирался вперед сквозь заросли и осторожно обходил возникающие словно из небытия деревья. Воспалившаяся ступня напоминала о себе при каждом шаге. Тир всхлипнул и остановился перевести дыхание. Позади были почти два часа беспрестанного бега, и Тиру, непривыкшему к подобным испытаниям, постоянно казалось, что его сейчас просто вывернет наизнанку и он оставит свои горящие легкие под каким-нибудь кустом. Прохлада тумана, в который Тир угодил по чистой случайности, немного выручала, но сердце до сих пор с удручающим постоянством содрогалось в районе кадыка. Уже около получаса Тир блуждал в белых потемках не в силах успокоить дыхание. Ему уже начало казаться, что весь мир состоит теперь из однородной массы висящих в воздухе капель. Поневоле становилось страшно. Впрочем страх этот был сродни облегчению, которое даруется неведением. Хотелось верить, что кроме Тира и тумана в мире нет никого и ничего, нет Воинов Единого Бога, что гнали Тира, как волки зайца, нет лесных бродяг, которым Тир обязан своим спасением, но от которых он был вынужден бежать, чтобы избежать чести быть разорванным о жертвенное дерево, нет магов, нет воинов, нет мерзавцев, нет духов, домовых, оборотней и суккубов. Никого нет! Кроме Тира и тумана.

Не верилось. Почему? Потому что разодранный бок только-только начал зарубцовываться, потому что левая рука, вывернутая на дыбе, двигается медленно словно во сне, потому что на спине, под плащом, выжжено клеймо приговоренного к смерти в день Летнего Возвращения Единого, потому что молчит всегда говорливый Рассудок... Да полно, было ли это? Рассудок вечно недовольная душа человека, полюбившего суккуба и проданная своим же сыном в рабство, был ли он? Наверное, был... А значит был побег, погоня и муки... Тир остановился и осторожно опустился на землю. Его била нервная дрожь, а память медленно, словно смакующий свои ощущения садист, начала возвращаться назад, к началу...

...серый плащ развевался от невидимого ветра за плечами Тира.

- Отец...- прохрипел Ранк.

- Привет, сынок, - невозмутимо произнес Рассудок.

Теперь Тир мог только следить за событиями со стороны. Он видел, глазами Рассудка, как пересекались потоки энергии, направляемые рукой профессионала, как плелись в воздухе заклинания и как сталкивались Слова. Видя все это, видя, как уверенно Рассудок ведет наступление и как легко оперирует с реальностью, Тир не мог не восхититься его искуством и уровнем мастерства. Тир был восхищен. Но он был и напуган. Напуган той мощью, которая таилась в нем и вдруг, в единочасье взяла власть над его собственным телом. Страх пришел словно извне. Ведь до этого момента Тир абсолютно доверял Рассудку и, даже почувствовав внутренние изменения, не испугался. Но сейчас... Сейчас все было иначе.

- Жалкий бастард, - процедил сквозь стиснутые зубы Рассудок. - Ты умрешь и даже не узнаешь почему.

- Скотина... - голос Ранка звучал, как сквозь слой ваты - Все на что ты способен - это заниматься развратом с нечистью. Потому что ни одна нормальная женщина не согласилась бы делить свое ложе с тобой.

Вместо ответа Рассудок залил всю комнату огнем. Ранк ушел в глубокую оборону. Его контратаки становились все более слабыми, казалось, что вот-вот и он падет на пол заливаяя его своей кровью. Рассудок перешел в откровенное наступление. А в это время Тир скорчившись дрожал где-то внутри сознания Рассудка. Однако страх не лишал его возможности мыслить. И на грани перепуганого сознания Тира зарождалась мысль... Словно обезумевшая птица билась она в клетке разума Тира. "Ударь! Ударь! Напади, загони его на прежнее место, пока он занят этой битвой!" Жить в качестве подчиненной души в теле другого мага после всего... Тиру такая перспектива совершенно не улыбалась. И он сделал единственное, что подсказывало ему собственное испуганное сознание, - Тир напал на Рассудок, выбрав для этого момент, когда Ранку пришло подкрепление в лице его сестры. Поднимаясь из глубин чужого сознания, Тир заново ощутил, как слушаются его руки, как рот, произносящий заклинания, становится его ртом. И этот восторг, что приходит во время битвы стал его восторгом...

- Ду-ра-чок! - по слогам произнес голос из глубины Тира. А затем мир вокруг качнулся, ярко вспыхнул с каким-то глубоким гулом, и наступила тишина. Тишина и пустота. Внутри.

Впрочем, тишина длилась недолго. Ее нарушил странный, икающий звук. С некоторым трудом оглушенный Тир припомнил, что могут означать такие звуки - это смеялся Ранк.

- Ха-ха-ха... Какой дурак... Глупец....Ха-ха-ха... Я и не надеялся, что ты можешь оказаться таким идиотом! Последняя надежда... И надо же! Это же лотерея! Я определенно счастливчик. - Ранк бессильно соскальзывал с трона, держаться на ногах ему явно было трудно. - Ты что, в самом деле так боялся моего папашу? А? Боялся, что он тебе тело не отдаст? Оой.. Только ты мог додуматься до такого! Неужели ты не уловил внешнего источника твоих страхов?

Тир шевелил омертвевшими губами. В неподвижном воздухе зала обозначилось легкое воздушное течение.

Ранк продолжал:

- Моему папаше, после его недолгой связи с суккубом, то есть с моей милой матушкой, настолько опротивели все телесные дела, что я весьма и весьма был удивлен, когда обнаружил его в твоей телесной оболочке. Видимо я прижал тебя довольно сильно. Да, сюрприз был что надо! Я даже стал опасаться за собственную жизнь... Кстати, как так вышло, что он оказался в твоем теле? А?

- Я купил его на рынке душ. У какого-то старика. - Тир снова начал шевелить губами. Воздушное течение стало сильнее.

- Вот мерзавцы. Я же предупреждал их, чтобы они не выносили его на общий рынок! Нет, ну вот же мерзавцы! В наше время даже Прозрачным Торговцам доверия нет... Да, мы же с тобой не закончили. Ты что-то сказал? - Ранк обеспокоенно протянул руку вперед и почувствовал поток воздуха, ветер - Э. Да ты видать совсем... не самый мудрый способ самоубийства. Проще кинуться на кинжал или залезть в клетку с драконом! Остановись, кретин!!!

Но ветер уже умер. Из его агонизирующего тела вышел ураган. Плотная воздушная воронка с ревом носилась по залу, засасывая в себя все мелкие незакрепленные предметы. Посреди этого разрушения стоял Тир, опустив голову и сжав кулаки. Ранк держался за свой трон, свято веря в то, что никакие силы во вселенной не способны сдвинуть тот с места. Взбесившийся воздух рвал ему волосы и бил по лицу. Применять какие-либо заклинания не имело смысла. Во-первых, Ранк был сильно измотан, а во-вторых, то заклинание, что вызвал Тир, остановить было невозможно.

Вскоре смерч стал менять свою структуру. Из мутно-серого он становился все более и более прозрачным, а затем еще утратил свой хвост и стал походить на прозрачное кольцо, двигающееся с немыслимой скоростью. Вот оно нависло над Тиром и резко, без предисловий, опустилось вниз, рассыпаясь мелкими биссеринками по изумрудному полу.

Ранк остался один в зале.

Устало и с явным трудом отдирая свои собственные руки от подлокотников трона, он произнес сквозь зубы только одну фразу :

- Вариант Кольца... Не ожидал... - непонятно к кому обращаясь, сказал Ранк.

Другое время. Другая земля. Возможно, другой мир. Лес. Огромные деревья упираются кронами в луну и цепко держат ее в своих объятиях. Человек в плаще со свисающими с запястьев разорванными цепями лежит под елью. Давно уже лежит. Маленький зверек с блестящими глазами уже облюбовал кусок его плаща и теперь с остервенением пытался оторвать уголок в каких-то своих, неведомых людям целях.

Луна, осторожно освободившаяся наконец из древесного плена, отползла подальше от верхушек великанов растительного мира и с любопытством посмотрела на лежащего человека. Посмотрела, посмотрела и пошла себе дальше по небосклону... Лежит, ну и пусть лежит, своих дел и без него навалом.

Но столь пристальное внимание к своей персоне не прошло для лежащего под деревом человека даром. Он разлепил закрытые глаза и осторожно, прерывисто вздохнул. Затем, превозмогая боль в суставах, сел и с некоторым удивлением уставился на остолбеневшего от ужаса лесного зверька, у которого зубы застряли в плотной поверхности плаща и теперь никак не желали выбираться наружу. Знакомство было недолгим, зверек напряг все свои силы, раздался звук рвущейся ткани и громкий торжествующий писк, замирающий в зарослях.

- Живой, - апатия вставшего на ноги человека потихоньку перерастала в радость, а радость в торжество - ЖИВОЙ!!!

И собрав все силы, Тир громко закричал, вбирая в себя всю энергию этого места, всю, до которой только мог дотянуться. А собрав, он изверг энергию обратно, в ураганном вальсе разнося многолетние деревья в щепы и заставляя небо расцветать многочисленными россыпями огней.

Потом, стоя посреди уже погасшей поляны и ощущая непривычную пустоту внутри, Тир вспомнил, что случилось непоправимое, и торжество в его душе сменилось стыдом и горечью. А эта горечь, очень осторожно найдя себе дорожки, потекла по лицу. Стало холодно.

Путь заклинания Выбор Кольца извилист. Это единственное заклинание, которое нельзя остановить, дав ему ход. Оно обязательно выполнит свое предназначение и увлечет вызывавшего мага в место, выбор которого Кольцо сделает само. Может быть, в соседнее здание, может быть, в соседний мир, может быть, в стену соседнего здания или под толщу океанских вод, а могло и просто бросить между мирами в месте, "которого не может быть". В общем - Выбор Колеса был лотереей, где большая часть конечных пунктов означала смерть. Тиру выпал шанс один на сотню. Он попал в другой населенный мир, в котором явно действовали маги, и магическая энергия была обильна. Невероятная удача!

А совесть... Совесть она, как рана, зарубцуется и все, лишь бы не потревожить.

К утру Тир выбрался к близлежащему населенному пункту. По дороге его дважды пытались ограбить, но благодаря его искуству он благополучно избегал неприятностей.

Вплоть до города.

Цивилизация в этом мире находилась на той ступени, когда улучшение благосостояния одного народа неизменно вело к повышению количества его врагов. А это, в свою очередь, вело за собой увеличение толщины крепостных стен и к появлению разных мелких "радостей" феодального общества. В частности, инквизиции...

Тир уже четвертые сутки сидел за толстыми каменными стенами и ждал следователя. Было не похоже, чтобы работы у местных органов правосудия было много, но следователь или кто-то, выполняющий его обязанности, не появлялся уже четвертый день. Еду тоже не приносили.

У Тира уже сложилось впечатление, что про него забыли, и последнее, что он будет лицезреть в своей жизни, это сырые стены подземелья. На первых порах заключения Тир все время задавался вопросом, что может удержать мага его класса в каменном мешке. И даже пытался выбраться, используя весь арсенал заклинаний, что хранился у него в голове. Однако очень скоро Тир выяснил, что все его попытки призвать на помощь магию натыкаются словно на какую-то стену, и теперь он по сути не маг, а просто обычный человек, без всяких особых способностей. И это было ужасно. В его голове не укладывалась мысль, что теперь он - простой человек. Он еще, рефлекторно, пробовал какие-то заклинания, взывал к Силам... Глухо. К исходу четвертого дня Тир даже перестал колотить в двери камеры, потому что сбил кулаки.

Все, что ему оставалось, это тихо лежать на вонючей соломе и периодически впадать в какое-то полузабытье, вздрагивая просыпаться и снова закрывать глаза.

Очнувшись в очередной раз он обнаружил, что интерьер его камеры сильно изменился. Стены были увешаны предметами непонятного назначения, а в стенных нишах горело большое количество факелов. От обилия света глаза слезились. Также Тир обнаружил, что двигаться не может, ибо крепко прикручен веревками к стулу без спинки.

- Итак, - произнес глубокий грудной голос, - это и есть бунтовщик и мерзкий осквернитель?

- Именно так, - второй голос был высок и подобострастен, - именно так Ваше Святейшество. Он обвиняется...

- Ваше Святейшество! - сквозь гул в ушах Тир расслышал третий голос, густой и слегка приглушенный - Камни накалены. Мне приступать?

- Погоди, погоди. - Его Святейшество слегка зевнул.- Это дело редкое, надо соблюсти формальности.

- Как угодно, - произнес густой голос, и что-то с грохотом упало.

- Разрешите продолжать, Ваше Святейшество? - теперь Тир рассмотрел говорившего. Говоривший был толст и одет в подобие военной формы, что подчеркивало огромный его живот. "Кастрат," - подумал Тир.

- Продолжай, - Его Святейшество был наоборот худ и зябко поводилл плечами под дорогой мантией.

- Итак, мерзкий осквернитель и бунтарь, чье имя неизвестно, обвиняется в нарушении десяти пунктов из Свода Законов, начиная от пункта три. Это подразумевает занятие Запретным, вторжение в Божественные Земли, подрыв власти Единого и еще семь пунктов более мелких преступлений.

- Аха... И что требует обвинение?

- Обвинение требует смерти обвиняемого, как бунтаря и осквернителся.

- Смерти... Кстати, почему он сам молчит и не скажет нам ни слова? Ээй, как там тебя... О! Как тебя зовут, разбойник? Последнее явно относилось к Тиру. Он уже собрался раскрыть рот, назвать свое имя и сказать еще пару слов, но в этот миг его спина взорвалась непереносимой болью, которая вышибла из глотки Тира только бессвязное "АААряяеее..." и мир медлено погрузился во тьму. Перед потерей сознания Тир услыхал, как Его Святейшество спросил палача, стоявшего позади Тира :

- Какое клеймо ты использовал?

- Как и положено, клеймо приговоренного к смерти. Хиловат он...

- Тогда добавь туда еще и клеймо принадлежности к празднику летнего возвращения Единого. Он не желает с нами разговаривать... Дальнейший допрос ведите сами.

Следующего прикосновения клейма Тир уже не почувствовал.

Зато почувствовал холодный душ, что обрушился на Тира, казалось, спустя вечность. Открыв глаза, Тир увидел перед собой все те же лица и краешек мантии Его Святейшества, исчезающий за дверью.

Тир выкрикнул заклинание, но эти слова снова разбились, как о стену.

- Давай, давай... - толстяк медленно обходил Тира кругом. - Ты можешь пробовать все, что тебе угодно. Любое заклинание. Все одно не поможет... Здесь, в этих стенах, любое богохульство тебе простится. Ха-ха-ха...

- Что я такого сделал? - Тир еще пытался взглядом подчинить себе сознание толстяка, хотя уже понимал - тщетно.

- Что сделал? О Великий и Единый... Человечишка. Я устал отвечать на подобные вопросы. Все спрашивают одно и то же. Но для тебя сделаю исключение. Ты у нас звезда.. Не каждый день нарушаются десять пунктов! Даа... Итак. Ты обвиняешься, попросту говоря, в занятии магией и покушении на имущество Единого!

- Да, черт меня раздери, кто это такой?!

- Кто такой, кто?

- Единый, жирная ты свинья! Я его не знаю.

- Единый? - толстяк даже ухом не повел на оскорбление, он был слишком поражен. - Ты, жалкий червь, спрашиваешь, кто такой Единый?

Толстяк бухнулся на колени, потом ничком, а затем перевернулся на спину и, обратив лицо к потоку, завел какую-то дикую, бессмысленную молитву. Позади Тира невидимый палач затянул тоже самое. Оба молились с таким рвением, что Тиру исподволь захотелось к ним присоединиться.

Через некоторое время толстяк тяжело поднялся и, вытирая пену с губ, произнес:

- Единый - это создатель. Единый - это разрушитель. Единый - это наш мир. Единый - это наш бог.

- Да будет так вовеки, - пробормотал палач.

- И ты, кусок гнилого мяса, хочешь сказать, что не знаешь, кто такой Единый?

- Теперь, кажется, знаю. - Тир понял, что попал в руки к сумасшедшим. Или к религиозным фанатикам, что в сущности одно и то же, а поэтому надо вести себя осмотрительней.

- Но скажите, почему невинное занятие так оскорбило Великого и Единого? В моих помыслах...

- Почему? - Тир понял, что опять промахнулся. - Воистину нет предела... Занятие магией есть святейшее право Господа. Никто из простых смертных не может посягнуть...

- Но я...

- Закончим, - толстяк, поджав губы, остановился перед Тиром, - Я устал слушать твои нелепости.

- Погоди. - Тир не намеревался просто так сдавать позиции. - Поди сюда. Я спросить еще хочу...

Толстяк подошел поближе и на удивление внимательно прислушался

- Ты и вправду кастрат, да? - спросил Тир.

Все остальное время Тир был занят только одним. Он громко и почти без перерыва кричал. Трудно молчать, вися на дыбе. Трудно молчать, вдыхая запах собственной горелой кожи. Трудно молчать в камере пыток...

Последующие дни Тир помнил плохо. Единственное, что осело в памяти, это еда. Его наконец-то начали кормить. Как положено, хлебом и водой.

Рассудок на подобную ситуацию воскликнул бы: "Какая банальщина. Нельзя же до такого опускаться!" Но Рассудка небыло.

Вспомнив о Рассудке, Тир понял, за что ему все это... Он знал, что так приходится платить за предательство.

Толпа. Дощатый помост. Свежий запах досок. Крепкие руки стражников.

Слова складываются в кучу, с большим трудом удается следить за их содержанием и принадлежностью. Выражение ускальзывает.

Прелесть скорых судов - краткость приговора.

Уже известный Тиру Его Святейшество закончил формальную часть в крайне короткие сроки. Все и так ясно, чего размазывать? Подозреваемый, прошу прощения, подсудимый - вот. Судья - вот. Протоколы следствия - вот они, есть желающие ознакомиться? Нет? Ну вот и ладненько. Приступаем к процедурной части.

Присяжные, прошу! Ваше мнение?

Чудное единодушие! Виновен. Естественно. А раз виновен, то достоен понести наказание, которое в нашем процветающем государстве одно смертная казнь. За любой проступок! Вот только процедура этого процесса... Ну хорошо, будь подсудимый простым воришкой, то просто голову рубанули и по домам. Быстро и безболезненно. Ну будь он насильником каким-нибудь, то мог бы и на колу посидеть. Долго и нудно. Убийство - к колесу, вымогательство - виселица... Но тут случай, уважаемые присяжные, особый! Осквернитель! Богохульник премерзкий! Тут кола на заднем дворе тюрьмы мало, тут показательно должно быть! Сложный случай...

Что, самый старый член Присяжного Совета хочет высказаться? Конечно, конечно..

И вот старый, наполовину гнилой сморчок встает, тряся пыльной бороденкой. Встает и припоминает, что в году эдак Единый знает каком, был сходный случай. Служка при храме заснул, и храм тот от свечи незатушенной сгорел... Осквернен, так сказать. И служку того, после допроса, было решено прилюдно отдать на растерзание Воинам! Они того парнишку, то есть богохульника, за ворота выпустили, старый меч в руки дали и давай гонять по полям. Мол, раз осквернитель-богохульник, то и жизнь твоя в руках Божьих! Наше, человеческое мы сами решим, а вот в таких делах Господу самому надо разобраться. Вперед! Видимо, служка тот сильно Единого обидел... Не помог он ему! Выбил какойто ловкач у богохульника меч, и притащили его в город... За ноги. Долго они потом с ним развлекались. Пока он совсем в царство Единого не отошел. И эту старую заснувшую калошу утаскивают с трибуны в опочивальню, утомился видать.

Ну тут Его Святейшество заломил такую речь, что Тиру в его состоянии суть ее была так же недоступна, как и свобода. Что-то там говорилось про уважение, старость и мудрость... Подсудимому слова не давали. Не положено. Начальник стражи довольно недвусмысленно дал ему это понять. Так что Тир после трех неудачных попыток подать голос уже не пытался. Очень уж у начальника стражи перчатки на кулаках жесткие. Колдовать Тир тоже не пытался... Наколдовался уже, хватит. Да и состояние - не то что заклинание сложить, энергию не чувствовал... Только тело. Судилище закончилось несколько неожиданно. Его Святейшество милостиво соизволил подарить Тиру еще несколько дней жизни, дабы его смерть была приурочено к жертвоприношению Единому в день летнего возвращения Единого. Вот тогда-то Тиру и выдадут старый меч и выпустят в поля... Побегать. А всю знать пригласили на крепостные стены, понаблюдать за действом приведения приговора в исполнение.

И дверь с тяжелым шелестом захлопнулась. Темнота.

Три дня заживала татуировка на левом плече. И Тир все три дня чувствовал себя, как будто его опутали невидимой и неразрывной сетью. Она не сковывает движений, но на протяжении этих трех дней Тиру ни разу не удалось почувствовать даже искорки энергии. Словно ее и не было вовсе. Хитро изогнув голову, он сумел разглядеть рисунок татуировки. Желтая сфера, крепко зажатая темно-синей пятерней с кровавой окантовкой по краям.

Крепостная стена города не была похожа на все те крепостные стены, что Тиру приходилось видеть в прошлом. Те стены, что он помнил, были старыми и постепенно расползающимися на составные части. Время поработало над ними с особым старанием. Но стена, которая попадала в поле зрения Тира сегодня, была новенькой, плотно сложенной и казалась выстроенной на века. Ее еще ни разу не разваливали тяжелые осадные орудия и над ней еще не потрудились многовековые армии дождей и засух. Для этой стены все еще только начиналось.

Чего нельзя было сказать о самом Тире.

Впрочем для Тира, похоже, наступило банальное начало конца.

Он стоял в поле перед центральными воротами города, голый по пояс и ждал, когда с его рук снимут кандалы. Обещанный судьей меч болтался у него на поясе. Войско Единого Бога еще находилось в казармах и ждало своего часа. На месте будущей экзекуции присутствовал только воевода. Он лениво оглядывал Тира с высоты своего роста и чесал себя под набедренной легкой броней. Воеводе было жарко.

- Быстро не беги. Жарко сегодня. Все равно не убежишь... Чего стараться то? - сказал воевода и снова почесался. Тир не ответил.

- Дурачок... Почему они все такие тупые? Все время думают, что могут убежать... - спросил воевода у кузнеца, который разбил Тировы оковы, и теперь наблюдал, как Тир что есть духу бежит в сторону леса.

- Надеются. Только глупость все это. Куда ему... Я ж его в камере видел... Ты вот что... Воевода, слышь? Ты ребяток то своих выпусти, а не то в лес ускачет, благородным господам скучно станет. - Кузнец прикрыл широченной ладонью глаза от солнца и посмотрел на воеводу.

- Поучи меня еще... Сам что-ли не знаю, - и воевода, вскочив на коня, понесся в город.

Кузнец еще некоторое время стоял, щурясь и глядя вслед убегающему Тиру. Он даже слегка сочувствовал жертве. Кузнец по совместительству был еще и палачом.

Или хвойные иголки втыкаются в спину, или маленкие рыбки щекочут своими плавниками... Темно, влажно... Шум... Может, лес, может, омут... Где я?

Кто я? И только голос с высоты, далекий-далекий :

- Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Это я, это меня... Это мое имя!

И вместе с именем возвращается боль! В растянутых мышцах, в вывернутых суставах, в ободранной коже.

Тир проснулся рывком и резко дернулся. Веревки, стягивающие локти за спиной, впились в тело, а маленкие иголочки в затекшей спине превратились в длинные иглы. Отрешенно Тир подумал, что боль стала неотъемлемой частью его нынешнего существования. Солнце клонилось к закату, и перегруженный адреналином мозг постоянно прокручивал события этого дня в надежде найти то ли логику событий, то ли какую-нибудь зацепку, которая бы говорила, что все это бред и кошмарный сон. А сам Тир находится в своем мире на мягкой (или не очень мягкой) постели и когда он проснется, вечно бодрствующий Рассудок ляпнет ему что-нибудь язвительное.

Однако Тир уже знал и был в этом уверен, что Рассудок ему уже не заявит ничего... Потому что Тир сам убил его, предательски напав на своего... на своего друга. Теперь после стольких событий Тир не мог воспринимать Рассудок иначе, как друга. Преданного друга. Преданного... Какое двусмысленное слово. Не от слова ли - предать?

Полумрак над головой внезапно рассеялся, и в поле зрения Тира попал факел, с которого срывались жгучие и словно острые капли. Вместе с факелом Тир увидел бородатую морду, иначе и не скажешь, которая на удивление ласково улыбнулась и также на удивление грубо подняла Тира "за грудки".

- Чего тебе? - вопрос вырвался как-то внезапно.

- Мне? - бородатый громила сильно удивился - Мне от тебя вообще ничего не нужно. Тебя хочет видеть атаман. Давай, шевелись, почетный гость.

Почетным гостем Тира называли тут с самого начала. То есть сразу после того, как взяли в плен. Спасаясь от Воинов Единого, Тир забрел в лесную чащу, где и был настигнут бодрыми вояками. Выставив перед собой бесполезную железку, у которой был еще ко всему прочему и весьма странный балланс, Тир выкрикнул в ухмыляющиеся, сытые лица Заклинание Семи. И буквально в следующий же момент был атакован первым воином. Заклинание не действовало. Впрочем к этому Тир уже успел привыкнуть. И все, что ему оставалось это надеяться на отточенную железку, которая уже однажды не помогла маленькому церковному служке. Когда земля больно врезалась между лопаток, Тир понял, что сражаться больше не надо. Потому что он бит и проиграл по всем статьям. Хотелось верить только в одно, что смерть его будет не такой мучительной, какую он заслуживает. Мерзко ухмыляющееся лицо воеводы заполнило все пространство вокруг, и неподъемная тяжесть навалилась на грудь. Жадные пальцы голодного до развлечений воина начали нащупывать застежку на поясе брюк Тира. Тир понял, что к смерти добавится позор и громко закричал, инстинктивно напрягая все свои силы в последнем рывке. На эту жалкую попытку воевода только рассмеялся и, тяжело дыша, продолжал расстегивать ремень Тира. Тир барахтался и ругался под тяжелым, мускулистым и пахнущим потом телом, время для него растянулось и реальность перестала существовать, поэтому Тир даже не заметил, что тело, навалившееся на него, перестало подавать признаки жизни, так и не справившись с крепкой пряжкой ремня. Усталый и замученный Тир просто перестал соображать. Ему было непонятно, что за алая и горячая жидкость льется ему на грудь и почему воевода вдруг стал гораздо тяжелее прежнего...

Лишь когда он внезапно отвалился в сторону, Тир понял, что воевода мертв. Мертв, как может быть мертв человек с торчащей из спины рукоятью охотничьего ножа. Позже, когда над Тиром наклонились какие-то люди и заслонили свет, он понял, что смерть от рук Воинов на некоторый срок откладывается. Люди, обступившие Тира, на воинов не тянули. Они тянули на разбойников. Затем Тира поставили на ноги, связали локти за спиной и куда-то повели. Шли долго. Так долго, что Тир просто потерял не то что направление, а даже чувство времени. Временами ему казалось, что он просто потерял сознание и марширует только по инерции.

Сознание вернулось под елью. Сознание вернулось вместе с болью в затекшей спине, разодранном боку и вывихнутой руке. Лучше бы оно не возвращалось.

Атаман был здоровенным парнем с удивительно безволосым лицом. Атаман начинал лысеть. Определить его возраст Тир не сумел, да и дела ему до возраста атамана не было.

- Здравствуй, здравствуй... - сказал атаман, едва взглянув на Тира, Значит ты и будешь у нас "почетный гость"? Это хорошо. Садись, садись... Чего стоишь столбом?

- А вы когда-нибудь пробовали сидеть со связанными руками? Попробуйте... Не могу сказать, что особенно удобно..

- Гэй! Жаба! Где ты там? - атаман гаркнул так, что у Тира едва не полопались барабанные перепонки. - Ну-ка, развяжи гостя! Вошедший на крик атамана Жаба быстро и беспрекословно развязал Тира и тут же исчез. Было видно, что вязать узлы Жаба умел так же хорошо, как и их развязывать.

Способность двигать руками возвращалась не сразу.

Атаман с интересом наблюдал за Тиром и даже слегка усмехнулся, когда тот, неловко споткнувшись, сел на грубо сколоченное сиденье.

- Ну что, теперь лучше сидится?

- Теперь лучше.- спокойно ответил Тир, которого все перенесенные испытания сделали уже ко всему равнодушным.

- Ну вот и чудненько. Зови меня просто Атаман. Тут меня все так кличут. А тебя я буду звать Гость. Потому что так оно и есть. - Атаман прошелся по комнате.

- Почему?

- Почему?! Потому что мы тебя взяли к себе погостить... Ха-ха-ха.... - юмора Тир не уловил, но тоже вяло улыбнулся. - Будет тебе сегодня до полуночи почет и уважение. Яства будут. Девки будут. Да... Мне интересно, за что тебя солдатня гоняла? То, что ты не воин из провинившихся, я сразу понял. Если не из провинившихся, значит преступник. Государственный. Как и все мы тут. Одно сплошное ворье, убийцы, растлители, конокрады... Ты вот чем промышлял?

Тиру терять было нечего и он признался:

- Я - маг.

Это заявление произвело на Атамана видимый эффект. Он выпрямился и с явным интересом посмотрел на Тира.

- Маг? Да ты братец видать из безумных... Ты стало быть всех нас тут переплюнул... Пунктов десять первых нарушил видать? А?

- Именно. - Тир решил не ронять свое преступное реноме.

- Здоров... Хорошо. Такого Гостя у нас еще не было. Как это... - Атаман погрузился в свои мысли. - Ну хорошо. Будет так, как я сказал. До полуночи будешь Гостем.

- А после полуночи?

Этот невинный вопрос вызвал у Атамана приступ гомерического смеха.

- После... После... Да, ты точно из безумных. Ты только бежать не пытайся.

С этими словами Атаман выпроводил Тира за дверь своего домика.

За дверями Тир встретил Жабу. Жаба стоял с веревками и задумчиво смотрел на огромный, врытый в землю кол. Даже не кол, а огромное бревно с вырезанным на нем изображением. Изображение казалось Тиру смутно знакомым.

- Что это? - спросил он Жабу.

- Это? - Жаба удивленно смерил Тира взглядом - Это Столб Летней Жертвы. Твой. После полуночи. Лес в глазах Тира наполнился какими-то цветными пятнами, он почувствовал в ногах слабость.

- Вон, смотри, каких коней мы тебе припасли. Я лично воровал, - и Жаба указал обалдевшему Тиру на двух красивых коней, черного и белого. Белый к правой ноге, а черный к левой. Как по писанию положено. Я воровал, я и в обход столба погоню. Большая честь! Эй, ты чего?

Тир, однако, его уже не слышал. Тир бежал что было духу прочь от этой жуткой опушки со страшным столбом, о который его жаждали разорвать конями "спасители". Видимо сработал рефлекс - бежать от опасности куда глаза глядят. Тира быстро догнали и так же быстро связали по рукам и ногам.

В поле зрения Тира попал Атаман.

- Я же просил не бегать... - произнес он гадливо. - Ладно, приступайте ребята.

И ребята приступили. Когда Тир очнулся, он обнаружил себя лежащим на деревянном настиле, который стал скользким от его крови. Раскрылся разодранный в казематах инквизиции бок, нос был сломан, губы представляли из себя две котлетины и кожа в некоторых местах была содрана. На левом плече она вообще висела клочьями. Почти полностью была содрана и татуировка, которой Тира наградили перед казнью в городе.

Тира тошнило, кружилась голова, но боли Тир почти не ощущал. Еще кроме тошноты и головокружения Тир почувствовал какое-то полустертое ощущение. Что-то из прошлой жизни, той, что осталась далеко позади. Тир чувствовал - Силу.

- Какой же ты болван. - прошептал он. - Татуировка, как печать... Это же выдумано еще Титанами. Дурак... И Тир начал ворочаться изо всех сил, чтобы сорвать с себя остатки татуированной кожи, которая, как печать на горлышке сосуда закрывала ему доступ к живительным водам магии.

- Что ворочаешься? Пришел в себя видать... Хиловат ты, маг. - голос Атамана раздался над ухом. - Хиловат. Мои ребята тебя и помяли то немножко. Я ж предупреждал. Ну да ладно. Начнем.

- Где-то я это уже слышал... - пробормотал Тир.

- Начнем! - И Атамана затянул молитву, которую Тир слышал от толстякамучителя еще в тюрьме. - Единый - это создатель. Единый - это разрушитель. Единый - это наш мир. Единый - это наш бог. Жертву ему на потеху отдам.

Нестройный голос лесных братьев заполнил пространство

- Да будет так вовеки!

И Тира грубо дернуло за ноги. Две лошади рванулись, направляемые уверенной рукой. Но на этот раз тошнотворный водоворот новой боли был сопряжен с неким глубинным торжеством. Волочащийся по земле Тир в другой проекции несся через потоки энергий, жадно вбирая их в себя. Время, которого он так долго ждал, похоже пришло. Время мстить!

Веревки, стягивающие лодыжки Тира, треснули и унеслись вперед. Пыль, поднятая копытами лошадей, плотным облаком окутала место действия.

- Жаба, ты как веревки вязал? Убью, паскуда!! Ты... - голос Атамана срезался на очень высокую ноту, и единственное, что запомнили его стекленеющие глаза, это два коня, черный и белый, которые скачут через горящий лес, и фигура в сером плаще...

Лес вокруг еще дымился, когда Тир пересек поляну. Он осторожно обходил обожженные, разорванные и смятые трупы "гостеприимных" хозяев. Он чувствовал себя снова человеком. Снова магом. Злость, которая стала той концентрирующей линзой, через которую Тир выплеснул на головы лесных братьев свою энергию, прошла и усталость с новой силой навалилась на плечи.

Однако отдыха Тир позволить себе не мог. Он уничтожил только малую часть разбойников, все остальные просто разбежались от неожиданности. Впрочем уничтожить всех Тир был просто не в состоянии. Магией нельзя справиться с кучей вооруженных и обученных людей. Магия, как дуэльная шпага, - рубка голов не для нее. Поэтому Тир очень боялся, что ему не избежать скорой травли.

На бег Тир перешел, когда услышал свист стрелы, что промелькнула на самой границе бокового зрения и расцвела черным оперением в стволе дерева, растущего чуть впереди.

А потом... Туман белесым одеялом облегает тело. Мелкие капли, словно медитируя, висят в воздухе, а одежда промокла и противно липнет к телу. Плащ, словно мертвый, тяжело давит на плечи. Тир остановился и осторожно опустился на землю. Его била нервная дрожь. Он почувствовал, как усталость, боль и напряжение всех этих дней берут верх и с радостным урчанием начинают разрывать его тело. Темнота... И снова полузабытье...

Или хвойные иголки втыкаются в спину.

Темно, влажно... Шум... Может, лес, может, омут... Где я?

Кто я? И только голос с высоты, далекий-далекий :

- Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Это я, это меня... Это мое имя!

- Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Что-то изменилось. Тир видел себя маленьким-маленьким колючим зверьком, который идет по тропинке на задних лапках и что-то несет в руках. Как звать этого зверька? Вокруг туман... И чей-то голос, далекий-далекий... Тир знал, что должен идти к нему, идти к этому голосу. "Он зовет меня, и когда я приду к нему, все будет хорошо. Будет вкусный чай, варенье, костер и звезды. " Затем опять что-то изменилось, наверное, реальность. И Тир увидел себя большим облаком над лесом. Тир был легким и даже на вид мягким. Тир медленно опустился на лес и задремал. Маленький и колючий зверек на задних лапках осторожно пробирался через него...

- Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Реальность колыхнулась, словно вода после броска камня, и Тир стал рекой, которая протекала под большим и мягким облаком...

Было так хорошо стать рекой, забыть свое имя, голос, жизнь.

Но что-то мешает, что-то зовет.

- Тии-и-и-и-ииир!! Глаза. Открыты. Туман. Вокруг. Холодно. И свет с неба.

"Неужели Единый!?"-отрешенно поинтересовался у самого себя Тир и посмотрел наверх. Ощущение было такое, словно глядишь в увеличивающее зеркало с подсветкой.

- Ну! - Сказало лицо на небесах - Долго я тебя буду искать? Или ты еще хочешь побродить в лабиринтах собственных ассоциативных фантазий? Ду-ра-чок.

Голос был знаком... Так знаком, что Тир заплакал.

- Рассудок? - спросил Тир

- Нет, я сыродел! - лицо в небесах издевательски скривилось. - Ты возвращаться собираешься? Думаешь, легко было пробиться через заслоны твоей шизофрении? Ну!

- Я иду. - Сказал Тир. - Иду.

И шагнул в туман...

Впервые за много-много дней Тир не чувствовал боли. Наверное, потому что не чувствовал своего тела. Тир снова находился в замке Ранка, в изумрудном зале и осторожно прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. Снаружи его собственного тела, которым сейчас управлял Рассудок.

- Я поверить не могу. Обьясни мне, как можно быть таким тупоголовым, а? - Рассудок отчитывал Тира с самого момента его возвращения. - Я чуть было не пропустил атаку, когда обнаружил, что ты пытаешься вернуть свое тело. Да еще в такой момент! Боги, ты чуть все не испортил.

- Как же так... Ведь я завладел телом. - Тир был ошарашен.

- Телом он завладел... Ты хочешь сказать, что попытался завладеть телом! Это верно, но ты не завладел им. Мне пришлось тебя слегка стукнуть, чтобы ты не путался под ногами. Нет, я возможно переусердствовал, но ты ведь чуть все не завалил. Ранк испепелил нас в тот самый миг, когда ты перехватил бы управление. Ну и понимаешь, запал битвы... В общем я задал тебе трепку, и ты того...

- Чего, того? Где ж я по твоему был?

- Вопрос интересный. Судя по твоему состоянию, тебе там не понравилось. - И Рассудок засмеялся.

- Мне там совсем не понравилось! И потрудись дать мне объяснения. Если я правильно понимаю, то я попал туда только по твоей вине!

- Вот еще!? Ты сам, целиком и полностью, виноват в происшедшем. Не надо было лезть... Сам, все сам.

- Ну хорошо, хорошо. Ты мне можешь сказать, где я был?

- Могу. Ты был в себе... - и Рассудок снова засмеялся.

- У тебя, как я погляжу, сегодня веселое настроение? - поинтересовался Тир, используя самую хмурую интонацию, на которую был способен.

- Очень, - ответил Рассудок. - И все-таки ты был в себе. В своем собственном сознании, в своем внутреннем я, в своей шизофрении. Видишь ли, после моего удара ты как бы потерял сознание, если так можно выразиться, ты свернулся в тугой кокон и перестал подавать признаки жизни. Я даже забеспокоился. На самом деле твое усталое сознание просто отправилось путешествовать по дорогам твоих фантазий и ассоциаций.

- А тот мир? И Единый?

- Самое забавное, что тот мир ты создал для себя сам. Со всеми его прелестями. Можно сказать, что таков твой внутренний мир...

Тир содрогнулся.

- Ну хорошо, но моя боль была реальностью. И все остальное...

- Естественно, реальностью. Это не просто фантазии. Это гораздо глубже. Что-то типа очень глубокого самогипноза. Для тебя все было абсолютно, абсолютно реально.

- А Единый?

- Догадайся сам. Подумай, кто для твоего сознания Создатель, Разрушитель, твой Мир и твой Бог. Ну! Естественно, ты сам. Вся ирония ситуации заключается в том, что тебя собирались принести в жертву самому себе. Бог спустился на землю и был принесен в жертву... себе самому! Я вижу в этом глубокий смысл.

- К черту смысл. Если бы они меня все-таки убили, тогда что?

- Тогда... Тогда бы ты перестал существовать. И они тоже. Своего рода Конец Света. Мило, не правда-ли? Прямо достойно эпоса. Ха. Принести в жертву Бога! Прекрасно!

- Очень. - Тир задумался. - Прости меня, Рассудок. Я вроде виноват перед тобой...

Рассудок некоторое время помолчал...

- Хочешь посмотреть на Ранка? - спросил он через некотрое время.

- Хочу.

Они подошли к окну и выглянули в сад. Перед домом стояли двое. Голые по пояс, они секли друг друга плетьми и громко кричали при каждом ударе. Ранк с сестрой...

- Они так уже долго стоят. - сказал Рассудок. - Я их мало наказывал в детстве. Приходится наверстывать упущенное.

07.05.98