Безмолвная война

ОХОТА НА ВОЛКА / Грэм Макнилл

Йасу Нагасена стоял у окна квадратной башни на северо-восточном краю горного поместья, а холодный ветер дул ему в лицо. Построенный на склоне горы Хол Оел особняк уже пять десятилетий был его домом, и воспоминания кружились вокруг охотника, словно беспокойные призраки. В башне стенали скорбные ветра из далёких уголков мира, каждым порывом принося рокочущий гул голосов миллиардов переселенцев и страх целой планеты. Горы словно столпились на этом континенте и плечом к плечу подобно упрямым великанам тянулись к небу. Лучи солнца озаряли их золотым приливом, сверкая на открытых склонах и полевых шпатах. Горы прощались с Йасу, позволяя ему в последний раз взглянуть на своё величие. Из этого окна открывался вид на корону мира — Дворец. Из этого окна он смотрел на триумфальные процессии и возведение укреплений. А вокруг стен раскинулся Город Просителей — когда-то место паломничества, а теперь трущобы, забитые людьми, тщетно пытающимися найти защиту.

Высоко в небе проносились самолёты.

Нагасена отвернулся. Император изменял галактику, но дворец изменял Рогал Дорн. Когда-то он был прекрасен, но теперь красота исчезла, мастерство инженера стало важнее видения архитектора.

— Нет, лорд Дорн, в таком единстве нет гармонии…

Он мало говорил со времён охоты на сбежавших астартес Воинства Крестоносцев, ведь охотой она была лишь в начале, а кончилась санкционированным убийством.

Нагасена услышал стук сандалий по мраморным ступеням, а затем тяжёлое дыхание Амиты. Она поддерживала порядок в поместье с тех пор, как он поселился здесь, и была такой же крепкой и здоровой как сами горы. Вот Амита поднялась на вершину башни. Её кожа покраснела, а пряди прямых серых волос свисали на лицо. Она нахмурилась, увидев одежду Нагасены — лакированный нагрудник из почерневшей бронзы, прочные парусиновые гетры, заправленные в кожаные сапоги…

— Ты хотел меня видеть?

Он кивнул и оглянулся на огромный раскинувшийся дворец. Далеко внизу громадный осадный титан снимал со склона Дхалаугири блоки, созданные с таки мастерством, что нельзя было их сносить или застраивать. Увидят ли эти камни вновь дневной свет?

— Да, я хочу тебе кое-что отдать.

— Здесь?

— Нет. В моём личном кабинете.

— Ох, так почему ты не вызвал меня туда, а заставил подниматься по лестнице?

— Прости, Амита, я задержался тут дольше, чем думал.

— Ну, моим старым костям от этого не легче.

Нагасена улыбнулся. В любом другом поместье Амиту бы за это уволили, но её грубая честность подходила человеку, который превыше всего ценил правду.

— Был ли я хорошим хозяином?

Охотнику понравилось, что Амита подумала перед ответом, а не стала льстить.

— Ну, ты всегда был щедр и благодарен. Прислуга считает тебя холодным, но по мне ты просто печален, особенно в последнее время.

Нагасена кивнул. Всё верно.

— Пойдём.

Он прошёл мимо неё и начал долгий спуск. Амита последовала за хозяином, и они вышли в розарий, где Йасу хотел бы чаще бывать. Затем они прошли по открытому мостику в удивительно пропорциональные комнаты поместья. Нагасена открыл дверь в личный кабинет и махнул Амите рукой. Она вошла неохотно, едва взглянув на висящие шёлковые свитки с древними картами забытых королевств: Атлантии, Гипербореи и Далриады. Йасу прошёл к заставленным бумагами и тяжёлыми книгами полкам, снял запечатанный воском свиток и сел за узкий стол, скрестив ноги. Показал Амите на стул, ломая печать.

Нагасена обмакнул заострённое орлиное перо в чернила и расписался внизу документа, перевернул бумагу и протянул Амите перо.

— Напиши своё имя рядом с моим и станешь хозяйкой поместья.

— Ты отдаёшь мне поместье? — удивилась Амита.

— Да.

— Почему?

— Ты его заслужила.

Но Амита не взяла перо.

— Ты отправляешься на новую охоту?

— Да.

Нагасена положил перо на стол, плавно встал и прочертил рукой замысловатый узор на стене. Она отъехала, открыв глубокую нишу, заполненную сверкающими доспехами и стеллажами с оружием. Оружейную, достойную квартирмейстера легиона.

— Кто на этот раз?

Нагасена поднял украшенное длинное ружьё и посеребрённый волькитовый пистолет — оружие, способное ранить его добычу. Оружие не для погони и захвата, а для казни.

— Лунный Волк.

— Воин из легионов?

— Воин Гора.

Он повесил длинноствольный лазер на плечо и убрал пистолет в кобуру прежде, чем почтительно взять со стойки из яркой вишнёвой древесины ножны — прекрасные, сработанные из лакированного дерева, украшенные жемчугом и нефритом. Рукоять меча казалась раной в белоснежной ткани, а клинок был сработан с любовью и вниманием к деталям, на которые не способна ни одна машина. Нагасена называл этот меч Шудзики.

— Думаешь, ты не вернёшься?

— Это разумное предположение.

— И кто же поручил тебе охоту?

— Лорд Дорн.

Она кивнула, зная, что Нагасена не мог нарушить приказ примарха.

— Я не хочу оставить незаконченные дела, если погибну на этой охоте. Поместье будет твоим. Я так хочу.

Амита оттолкнула бумагу.

— Я подпишу её только после известия о твоей смерти.

Нагасена, поражённый её преданностью, повесил на пояс Шудзики. Рука привычно опустилась на украшенную рукоять.

— Подпиши её, ведь даже если я убью Волка, то вряд ли вернусь.

— Почему?

— Горы простились со мной.

Амита кивнула, принимая его загадочный ответ.

— А есть ли у этого Лунного Волка имя?

— Да. Севериан.

Волк прокрался в овчарню, но никто и не подозревал о нём. Дом, в котором обосновался Севериан, разваливался на глазах. С каждым ударом исполинских машин на стройках дворца со стен падала пыль, а две тысячи ютящихся в здании людей огородились друг от друга свисающим брезентом и сложной паутиной бельевых верёвок с одеждой.

Севериан был призраком, невидимым и неслышимым среди стонов дома. Вот уже три дня он прятался среди стен и на гнилых чердаках, слушая шум помех в шлеме и борясь с желанием идти дальше. Охотники ждали, что он убежит от резни в Храме Печали, но сейчас Севериана скрывала неподвижность, а не действия.

В поисках беглеца улицы отчаявшегося города прочёсывали сотни чёрных часовых, но Севериан не видел ни следа Имперских Кулаков или кустодиев. Что же было таким важным, что они не отправились на охоту? Смертные солдаты рыскали словно загонщики на травле, но от них было достаточно легко скрыться. Они никогда прежде не охотились на Лунного Волка и… нет… не Лунного Волка… Сына Гора. Магистр войны не гнушался тешить самолюбие, но даже он не захотел бы переименовывать в свою честь целый легион. Похоже, что многое изменилось.

Севериан всё ещё считал себя Лунным Волком, одиноким хищником, охотящимся в сумрачном свете луны. Сын Гора смог бы проложить себе путь через город, но лишь Лунный Волк мог прокрасться незаметно по улицам.

Он всё ещё носил доспехи, взятые с тел громил Громовых Воинов. Пластины плохо сидели, ведь были выкованы в эпоху, когда превыше всего была срочная необходимость. Вокс шлема трещал от помех и гудел призрачными голосами давно мёртвых людей. Севериан мог бы убрать помехи, но их было легче не слушать, чем людей вокруг, ведь на устах у всех был мятеж магистра войны и бойня на Исстване V. Дрожащие голоса вновь и вновь рассказывали истории о предательстве и резне, догадки и ложь, преподносимые как факты. Все они соглашались в том, что Гор Луперкаль — предатель, подлый и вероломный сын, но Севериан не мог поверить, что его примарх обратился против Императора. Что могло толкнуть магистра войны на столь ужасный путь? Севериан не мог представить ничего достаточно важного, чтобы оправдать предательство, его разум отвергал каждую возможность как слишком жалкую, слишком ничтожную и слишком смертную для галактического мятежа. Атхарва казался таким уверенным в предательстве Гора, таков и был путь сынов Алого Короля, они жили ради уверенности, но вот Атхарва умер с пулей примарха в голове. Чего стоила теперь его уверенность?

Севериан услышал хруст приближающихся шагов и замер, сливаясь с гниющим пластиковым потолком. Шаги остановились. Три человека несли пластиковые вёдра, чтобы наполнить их из насоса. Волк обладал поразительной способностью скрываться на виду, ему было так же легко таиться в тенях, как дышать. Конечно, опасно скрываться в набитом людьми здании, но риск перевешивала возможность что-то узнать. Первый человек, крепкий и похожий на слесаря, подставил ведро под насос и начал качать ручкой. Потекла вода — солоноватая и песчаная на вид. Другие в ожидании своей очереди начали переговариваться. Сначала разговор был обыденным и пресным, но неизбежно он перешёл на битву за Исстван.

— Ублюдок Гор, вот кто это затеял… Вишь ли, изменил имя легиона. Да, слишком большое у него было самолюбие.

Место у насоса занял костлявый мужчина с похожими на блюдца глазами и потом, выдававшим ломку.

— Всё верно говоришь.

— А чего ждал Император? — заговорил последний в очереди человек, лысоватый, с крючковатым носом и сморщенной правой рукой. — Ну нельзя давать человеку столько власти… Бьёт в голову.

Мужики кивнули, соглашаясь с разумными словами.

— Да, когда столько пушек так и хочется выстрелить, а? — проворчал слесарь. — Взгляните на Исстван III, стёртый вирусными бомбами. Безумие.

— Я слышал, что Гор в одиночку убил троих братьев: Вулкана, Коракса и Лемана Русса. В порошок стёр.

— Волчьего Короля не было на Исстване, погиб Феррус Манус. Говорят, что ему голову отсёк Фениксиец.

— Не, ну как кто-нибудь мог убить этого старого мерзавца? У него же кости железные. Как их рассечь?

— Гор мог бы, в нём поселилось зло. Все так говорят.

— Я слышал, его отравили.

— Да ладно.

— Кто-то свёл его с ума. Конечно, теперь, как она сказала, Гор заговорщик, он и все его воины. Я слышал они приносят в жертву женщин и детей, бросают в огонь и сжигают во имя какого-то бога…

Слесарь наклонился и заговорщически зашептал.

— Вот это дикость так дикость, а? Ещё сказала, что они людоеды, пожирающие плоть собственных мертвецов и собирающие трофеи из костей.

Севериан заскрежетал зубами. Ему было очень тяжело сдерживаться, слыша такую нелепую клевету о любимом примархе и легионе. Пальцы сжались на ржавых трубках и проводах, и металл застонал, сгибаясь под напором. Слесарь посмотрел наверх, и их глаза встретились сквозь трещины в потолке. Севериан собрал в кулак всю решимость, желая, чтобы его не увидели… и мужчина отвернулся со странным выражением на лице, словно у него внезапно закружилось голова. Севериан медленно выдохнул, видя поднятую впереди пыль.

— Я и такое слышал. Скажу вам, что Гор спятил, что он, ну, одержим.

Мужики рассмеялись.

— «Одержим»?

— Ну да, чужаками или чем-то таким.

Терпение Севериана лопнуло, и он спрыгнул на пол.

— Святой Трон…

Слесарь и наркоман в шоке отпрянули от насоса, а лысый побежал, спасая свою жизнь. Севериан взмахнул рукой, швырнув кусок камня не больше гальки. Он врезался в лысину, словно снаряд из пращи.

От удара рабочего развернуло, и он рухнул. На затылке набухала шишка размером с яйцо. Из уголков рта сочилась слюна и кровь.

— Ты убил его…

— Нет, — Севериан снял с пояса зазубренный нож. — Хотя он этого заслуживал за оскорбление магистра войны.

— Ты его воин так? — выдавил наркоман. — Ты тот, кого они все искали.

Севериан не ответил.

— Вы как невежественные дети. Вы ничего не знаете о лорде Горе, о его победах и о пролитой ради отца крови. Мой легион двести лет сражался в небесах, покоряя ради человечества галактику, и вот ваша благодарность. За это мне стоило бы убить вас всех.

— Нет!

— Вы должны были бы строить статуи магистра войны и святилища в честь его подвигов, ведь галактику ради вас покорил он, а не Император!

Плачущий наркоман рухнул на колени и потянулся к сапогам Севериана, но Лунный Волк с отвращением отбросил его. Человек закричал от боли. Слесарь тяжело сглотнул и посмотрел на Севериана.

— Гор — предатель. Так сказал Император.

Севериан занёс кулак, его рука дрожала от напряжения. Один удар и череп разлетится на сотни осколков.

— Магистр войны — любимый сын Императора. То, что вы говорите, не может быть правдой, я бы знал.

— Нет, нет!

Слесарь рухнул на колени, сложив перед собой руки, словно в молитве. Севериану был отвратителен его ужас — эмоция столь чуждая, что ему ещё сильнее захотелось убить глупца.

— Вот за кого мы сражались, — он склонился и прижал кончик ножа к груди мужчины. — Твой род не достоин унаследовать галактику. Твоя жизнь не стоит и капли крови легионера.

— Прошу… прошу, не убивай меня.

Севериан убрал нож и посмотрел на мужчину словно бог, взирающий на неудачное творение. И зарычал. Затем отвернулся от отвращения и неуверенно направился сам не зная куда.

Солнце близилось закату, когда Севериан вышел из дома. Он крался по узким гниющим улочкам, избегая главных дорог и проспектов Города Просителей. На каждом перекрёстке на крышах и углах стояли солдаты, но одинокий волк лишь безмолвно шёл в тенях. Мало кто попадался ему на пути в переулках, лишь случайные бродяги да заблудившиеся люди, мудро спешившие убраться с дороги. Севериан никого не убивал, ведь труп станет следом, но напуганные люди думали иначе. На руку Волку были и жестокие методы поиска прочёсывающих улицы солдат, ведь слухи о жестокости чёрных часовых быстро разнеслись по городу, и теперь никто ни в чём бы ни признался. Никто не знал, куда направляется Волк.

Поместье военного инженера Императора казалось сверкающим помпоном на гранитном утёсе Храма Горечей. Севериан сделал круг, уходя от преследователей, возвращаясь к тому месту, откуда он начал путь и, где он сможет забраться по утёсу к орбитальному кораблю инженера. Вадок Сингх, как и многие из его генетически выведенного рода, предпочитал наблюдать за своими трудами свысока, и там Севериан начнёт путешествие к легиону, где он либо докажет ошибочность обвинений примарха либо призовёт его к ответу за преступления.

Беглец остановился у беспорядочного переплетения улочек и прижался к стене, услышав слева тяжелее шаги. Приглушённые голоса странно, металлически отражались от стен, но Севериан понял, что людей пять. Боевое звено, что значит, что рядом наверняка ещё одно. Волк присел, словно бегун в ожидании сигнала и закрыл глаза, обратившись весь в слух. Вот, сзади. Движутся осторожно, наверняка знают, что он рядом.

— …срочно нужны подкрепления, — раздался чей-то голос в воксе.

Упала капля и Севериан посмотрел наверх, где увидел сквозь металлическую решётку девушку в простом зелёном платье с красным цветком на груди. Она тоже заметила его и вздрогнула. Судя по движениям мускулов вокруг рта она собиралась окликнуть его. Рука Севериана сомкнулась на остром камне. Он мог бы метнуть его в голову так, чтобы перерезать горло, и девушка бы упала обратно в дом. Но Волк лишь прижал палец к губам и кивнул. Он покачал головой, видя в глазах скрывшейся девушки ужас. Воины легионов всегда были воплощениями битв, но когда они стали кошмарами для людей? Он помнил ликующие толпы на экспедиционных полях, когда марширующие воинства космодесантников отправлялись навстречу войне длиною в жизнь. Люди смеялись и кричали, но эти дни давно прошли. Теперь космодесантники стали для них свирепыми убийцами, грозным оружием, способным так же легко пролить кровь своих творцов, как и врагов.

Мокрые простыни свисали между домов как флаги в честь побед, одержанных легионом в первые дни — возвращение астероидного пояса, освобождение внешних планет, первый рывок в пустынный космос. Сколько же теперь победных знамён висит в музее завоеваний «Мстительного духа»? Сколько же славных побед пропустил Севериан, пылившийся на Терре как напоминание о войнах, в которых он никогда не будет сражаться?

— Ах.

Он вздохнул, заставляя мысли успокоиться и вернуться к делу, прикинул расстояние между собой и первым человеком в звене. Севериан считал, пока из-за угла не показался сапог и дрожащий ствол карабина, а затем развернулся, держа тело часового между собой и другими. Череп хрустнул в его руках. Севериан отшвырнул тело и ударил ногой по дуге, опрокинув ещё двух солдат, а затем ударил их в грудь, круша рёбра и выбивая воздух. Затем Волк прыгнул и ударил руками: одной влево, другой вправо. Два замыкавших отделение солдата рухнули со сломанными шеями. Севериан услышал в вокс-бусинах их шлемов резкие голоса и поднёс ко рту крошечное устройство.

— Вот уже пять мёртвых. Кто хочет стать шестым?

Когда Нагасена увидел тела, вокруг уже собрались падальщики-оборванцы. Они враждебно смотрели на него, думая, стоит ли драться за трупы. Йасу уже знал, что они совершат ошибку — в конце концов, от отчаяния люди становятся глупцами. Мародёры решили, что пятерых за глаза хватит на одного человека. Двое были вооружены заводскими стабберами, а третий самодельным буром, похоже таким же опасным для хозяина, как для цели.

На охотника бросились два человека, вооружённых лишь жалкой отвагой и ржавыми прутьями, и Шудзики взметнулся из ножен. Первый умер с распоротым брюхом. Нагасена крутанулся на пятке и обрушил смертоносный клинок на шею второго.

Отсечённая голова разбивало окно, а тело ещё только падало, а Нагасена уже двигался. Выстрелы вырвались из просверленных стволов, но патроны были плохие, отчего слишком сильная отдача мешала удержать оружие на цели. Два быстрых взмаха рассекли первого стрелка от плеча до паха. Нагасена прыгнул и вонзил меч под ключицу второму стрелку, легко разрезав сердце и лёгкие. Затем он вырвал меч, багровый фонтан оросил стены, а труп упал на колени. Последний падальщик пятился, держа в дрожащих руках пистолет. Примитивный: громкий, опасный и пугающе большой. Пистолет Йасу был таким же опасным, но он не дрожал.

— Ты промахнёшься, а затем я тебя убью.

Он увидел решение в глазах бандита за долю секунды до того, как тот сам его принял, и нажал на курок. Вспышка, и раскалённый луч вылетел из суженного ствола в голову мародёра.

Череп взорвался, когда его содержимое закипело, кровь, кислород и мозги резко расширились. Безголовый труп рухнул, пальцы сжались на курке…

Отдача разнеслась по улицам Города Просителей, и Нагасена ощутил дрожь воздуха, когда пролетевшая мимо пуля выбила в стене за ним кратер размером со щит. Он убрал пистолет в кобуру и начал вытирать кровь с Шудзики одеждой мертвецов. Затем Йасу развернул маслянистый платок и вытер клинок до зеркального блеска. Он вновь поднял меч и прикоснулся к ножнам. Застыл, чтобы почтить оружие, а затем убрал его плавным движением.

Сзади раздались злые голоса. Люди в той же униформе, что и убитые Северианом чёрные часовые. Пять человек, боевое звено, братья убитых. Лейтенант потянулся к павшим, Нагасена закричал, но слишком поздно. Тело сдвинулось и из-под него выкатились осколочные гранаты. Йасу успел лишь прыгнуть за груду осыпающихся кирпичей, а затем прогремел взрыв.

Взметнулось и опало пламя, а следом уже мчалась буря раскалённых осколков. Они терзали улицу и рикошетили от стен душераздирающим ураганом, ударная волна поднимала в воздух другие тела, а затем начали детонировать и спрятанные под ними гранаты. Нагасена прижал руки к ушам и сжался у стены, волна выбила воздух из лёгких. Горячие стальные осколки оцарапали щёки, руку и шею. Один вонзился в ножны Шудзики, и Йасу вырвал дымящийся металл из дерева. Наконец звон в ушах затих, ударная волна понеслась дальше.

Он вдохнул тяжёлый, прогорклый воздух. Кровь текла по лицу и из ушей, тело болело так, словно его избили шоковой булавой арбитров. Нагасена тяжело поднялся, но не увидел ни следа часовых. Он проковылял по улице и лишь тогда заметил влажные клочья мяса, разбросанные словно потроха на бойне. Вокруг стелился дым, но даже он не мог скрыть выражение ужаса на его лице. Один чёрный страж был ещё жив. Невероятно, но это оказался лейтенант, перевернувший первый труп-ловушку. Ему оторвало всё ниже пояса, но он всё равно смотрел на Нагасену молящими, полными неверия глазами. Рот открывался, словно у выброшенной на берег рыбы. Часовой пытался заговорить, но не мог от непереносимой муки. Йасу опустился рядом, взял его руку, и глаза лейтенанта закрылись, словно он просто уснул и скоро проснётся. Нагасена отпустил его руку и повторил слова, сказанные учителем Нагамицу накануне убийства.

— Пусть это тело будет умирать тысячи раз, а белые кости обратятся в прах, сохранится моя душа или нет, но в моём преданном сердце истина. Может ли она исчезнуть?

Нагасена почувствовал, что за ним наблюдают и посмотрел наверх. Из высокого окна соседнего здания высовывалась девушка, удивительно красивая и такая темнокожая, что Йасу вспомнился увиденный в прецептории легионер Саламандр. Её глаза были белыми и широко раскрытыми, а к зелёной одежде был прикреплён красный цветок. Она заметила его взгляд и метнулась внутрь. На миг их взгляды встретились, и Нагасена понял одно. Девушка видела Лунного Волка.

Севериан быстро пробирался по улицам, следуя мысленной карте, составленной им в первые часы после бегства из Храма Горечей. План улиц был лишён логики и менялся с каждым днём, но он уверенно шёл среди грязных дворов и домишек. Врождённое чувство направления никогда ещё не подводило Волка, как и скрытность. Он легко вёл Отверженных Мертвецов по лабиринту горной тюрьмы, а затем они шли по Городу Просителей, словно жили в нём. Города открывались Севериану, дороги вздымались, чтобы поприветствовать его, а пути и распутья были старыми друзьями. Напуганные лица выглядывали из щелей в продуваемых домах, одни видели Севериана, другие нет. И даже уставившееся прямо на Волка смотрели на него так, словно не могли понять, что же они видят. Севериан не задумывался над этим. Тени сгущались, а Волк прижимался к стенам и постоянно вертел головой. Он слышал знакомый шум города: суматоху людей, звон кастрюль и лязг ножей.

Затем донеслось далёкое эхо взрывов гранат, и Волк покачал головой, поражаясь глупости преследователей. К запаху еды и дыма прибавилась вонь пота от страха и отчаяния, а потом раздалось тихое жужжание сломанного наушника в шлеме. В мгновение одиночества он вслушивался в визг и треск, то и дело различая старые слова, словно невероятно далёкие отзвуки былых времён искали связь с настоящим. От этого не было пользы, но благодаря дрожащим призрачным голосам он чувствовал себя менее одиноким. А не присоединиться ли однажды к ним он сам, став одиноким голосом, затерянным среди миллионов погибших в борьбе за объединение стоявшего на грани гибели мира? Треск статики омывал шлем словно волна, накатывающая на золотой пляж, и Севериан позволял обрывкам слов кружить на грани сознания, пробираясь вперёд.

Вот он прошёл по узкому проходу к утёсу, над которым возвышались стены владения Вадока Сингха. Позади осталось что-то, что казалось маленьким кладбищем — три могилы, высеченные в скале и отмеченные статуями херувимов. Севериан не видел имён, но, судя по размерам, двое были детьми.

Он оглянулся, видя за силуэтами покосившихся зданий купол Храма Печали. Несмотря на дикие истории о произошедшем внутри, жители Города Просителей продолжали носить умерших к его дверям. Но никто не выкопает могилу для Севериана, и эта мысль причиняла боль.

Он полез вверх.

Нагасена искал вход в дом и наконец нашёл повисшую на петлях дверь из сколоченных досок обшитых тонкими металлическими листами. Перед входом он остановился, чтобы глаза привыкли к полумраку. Лестница привела его на разбитую площадку к лифту, грубо сколоченному из железных решёток и полинявших халатов. Он быстро поднялся, зная, что скоро недоверие заставит девочку замолчать. Этаж наверху оказался ветхой рокритовой площадкой, которую поперечные неровные перегородки делили на бесчисленные комнатушки. Съёжившиеся люди теснились вокруг сломанных термальных генераторов, спали или стояли на коленях перед открытыми коробками с резными стенками. Дети, открыв рты, смотрели на Нагасену, пока родители не оттаскивали их прочь. Они не знали охотника, но знали, что он опасен. Это были усталые, запуганные люди, взбудораженные схваткой у дома, но надеющиеся, что он скоро уйдёт. Здесь Йасу был нежданным, незваным гостем. Его было неприятно казаться чужим на Терре. Считали ли себя эти люди гражданами Империума?

Он увидел девочку в зелёной одежде, прижавшуюся к стене, обхватившую колени, и медленно направился к ней. На вид ей было двадцать, но могло быть и меньше. Голод и отчаяние старят людей. Йасу держал руки на виду, ладонями вверх. Она смотрела на него так, что было ясно: девушка видела расправу над падальщиками.

— Тебе нечего меня боятся.

— Ты обещаешь?

Её желание верить ранило сердце. Нагасена повернул удерживающий ножны пояс, словно протягивая их. Глаза девушки расширились при виде мастерства. Йасу знал, что она никогда больше не увидит ничего столь прекрасного.

— Этот меч — Шудзики. На одном из мёртвых языков это значит честность. Давший ему имя человек связал меня обещанием жить согласно этому принципу. Я не хороший человек и за свою жизнь сделал много ужасного, но никогда не нарушил эту клятву.

Она всмотрелась в его лицо в поисках лжи, но не заметила ничего и заметно расслабилась.

— Ты видела его — воина легиона.

Девушка вздрогнула и помрачнела от воспоминания. Нагасена ждал, зная, что не стоит её торопить. Нелегко оправится даже просто посмотрев на космического десантника, а увидеть его в бою значит узреть смертельную ярость.

— Он не вернётся, если ты этого боишься.

— Как ты можешь знать… я видела, как он смотрел на меня, видела смерть в его глазах.

По щеке девушки стекла слеза. Нагасене было ненавистно, что предательство Гора заставило её бояться воинов, созданных, чтобы покорить ради неё галактику.

— Он тебе никогда не навредит.

— Откуда ты можешь знать?

— Потому что я убью его.

Она посмотрела на Нагасену и слабо улыбнулась уверенности в его голосе.

— Меня зовут Эката. Он направился на север, к утёсам над Храмом Горечей.

Сначала Нагасена решил, что должно быть она ошиблась. Зачем Севериану возвращаться туда, где началась охота? Затем он вспомнил, чего хотел Волк, и всё стало ясно.

— Это поможет тебе?

— Больше, чем ты догадываешься.

Приняв решение, Нагасена снял с шеи нефритовый картуш. Отполированный овальный камень окружало золотое чеканное изображение извивающегося дракона. Он вложил картуш в ладонь Экаты и сжал её пальцы.

— Ты знаешь короткий путь на юг к горным рабочим лагерям?

— Да, к баракам врат примус.

— Тогда иди по нему, пока не дойдёшь до развилки, отмеченной горкой чёрно-золотых камней. Сверни направо и иди вверх, пока не увидишь поместье с красной крышей и таким же драконом на воротах. Представься хозяйке, женщине по имени Амита, и скажи, что ученик мастера Нагамицу хочет, чтобы ты была гостьей до его возвращения. Понимаешь?

— Да, — улыбка сделала девушку прекрасной.

— Иди же, ночь близится, а по Городу Просителей лучше не ходить во мраке.

Эката встала, сняла с груди алый цветок и склонилась вперёд, чтобы закрепить его на нагруднике Нагасены.

— Роза на удачу.

Севериан решил подниматься по восточным склонам утёсов, чтобы держаться в тени. Восхождение далось нелегко, ведь скалу сгладили дрели рабочих и суровые ветра. Каждая опора была не шире пальца, и он едва мог поставить ноги, но Лунному Волку и этого оказалось достаточно. Солнце всё больше клонилось к закату, ярко-синее небо стало фиолетовым, и отовсюду доносились звуки города. Когда солнце приблизилось к горизонту, последние лучи окутали дворец кровавым светом.

Севериан помнил времена, когда это место ещё не обладало таким важным титулом и обликом, когда это была лишь горная цитадель, бастион для военных советов, твердыня, где планировали покорение галактики. То было время героев, рассвет новой эры, первый раз за бессчётные века, когда свет разгонял тьму. Солнечная система стояла на грани краха, а галактика открывалась человечеству. Вновь, как и в первом великом походе к звёздам, экспедиционные флотилии легионов рассекли пустоту, чтобы вернуть потерянную империю. Но Севериан не станет частью этого благородного замысла, ведь когда 63-я экспедиция миновала гелиопаузу, Севериан вернулся на Терру, чтобы с почестями присоединиться к Воинству Крестоносцев. Он стал частью нового славного братства, бывшего зримыми эталонами нового порядка, который Империум нёс галактике.

Те времена давно прошли, и Севериану становилось всё труднее соотнести эти воспоминания со своей бедой. Одинокий и заплутавший Волк, последний выживший из отчаянной группы воинов, собранных вместе обстоятельствами и замыслами, давно потерял надежду понять, почему Атхарва освободил лишь семерых, когда без сомнений к ним присоединились бы и остальные. Что стало с представителями Повелителей Ночи, Несущих Слово и Железных Воинов? Может быть им бы больше повезло с сынами Нострамо и Олимпии?

— Севериан… Севериан…

Сначала Лунный Волк не заметил, как среди помех раздался скрипучий голос, приняв его за игру воображения и воспоминаний, но затем он раздался вновь словно шёпот в тишине покинутого храма. Он замер и щёлкнул по шлему пальцем. Голос раздался вновь, громче и чётче. И теперь не было сомнений в том, что он говорил.

— Севериан…

От изумления он прижался к склону. Волк повертел головой налево и направо, потом вверх и вниз, но не заметил ни следа наблюдателя. Однако любой хороший охотник не покажет себя добыче.

— Севериан…

— Кто ты?

— Меня зовут Йасу Нагасена.

— Ты — охотник, проследивший нас до храма.

— Да, а теперь я выследил тебя здесь.

— Как ты говоришь со мной?

— Твой шлем принадлежал воину былой эпохи. Я увидел, во что были одеты твои товарищи в храме, и попросил схожее коммуникационное устройство из реликвиариев Дворца.

— Умно.

— Это не требовало от меня особых догадок.

— Но об этом не подумал никто другой.

— Я и не никто другой.

Севериан попытался вспомнить всё об устройствах времён Единства. И улыбнулся.

— Ты так меня не вычислишь. Они работают на открытых частотах, это может услышать любой передатчик с нужной настройкой.

— Мне и не нужно тебя выслеживать. Я знаю, куда ты направляешься, и держу тебя на прицеле.

— Ба! — Севериан расхохотался, впервые по-настоящему развеселившись за долгое время. — Ну так стреляй, охотник.

Через мгновение лазерный разряд впился в скалу слева. Севериан сморгнул вспышку и едкую горячую пыль.

— Так ты психик? Империум решил, что ещё один класс полезных псайкеров заслуживает специального обозначения?

Похоже, что Нагасену развеселила его эмоциональная вспышка.

— О нет, я не психик, просто очень хороший следопыт. Первая аксиома охоты — понять, чего хочет твоя цель.

— И чего я хочу?

— Того же, чего смерть лишила Атхарву из Тысячи Сынов и твоих братьев. Правды.

— Какой правды? — Севериан замер.

— Правды о том, как изменилась галактика. Ты сбился с пути, Севериан. Тебе сказали, что твой примарх предал тебя, предал Империум. Ты хочешь взглянуть братьям в глаза потому, что не можешь сопоставить эту правду с тем, что помнишь.

— Я знаю, что Гор Луперкаль был лучшим из встреченных мной людей. Он никогда бы не предал отца.

— На самом деле ты в это не веришь…

— Не говори мне, во что мне верить.

— На самом деле ты в это не веришь, — спокойно продолжил Нагасена — потому что знаешь, как бы поступил Гор, если бы когда-нибудь обратился против отца. Внезапное ужасное предательство, а затем внешне самоубийственный гамбит, который приведёт к бойне в битве, которая была бы лучшим шансом Императора остановить восстание прежде, чем оно наберёт обороты.

Севериан молчал, зная, что Нагасена прав. Всё, что он знал о бойне на Исстване V говорило, что это был тот самый великий обман, которым Гор бы начал мятеж.

— Я не лгу. Клянусь в этом на клинке Шудзики.

— Тогда почему ты просто не застрелишь меня?

— Возможно, я доберусь в поместье Вадока Сингха до тебя.

— Ну уж нет, — разозлившийся Севериан полез дальше.

— Тогда скажем так. Может быть Гор и предатель, но насчёт тебя я ещё не уверен.

Голос Нагасены исчез из шлема, сгинул в вое помех от тестового обстрела пустотных генераторов Дворца. Севериан взбирался всё дальше, думая, не застрелит ли его охотник, но быстро отбросил такую возможность. Если бы Нагасена захотел, то он уже бы его убил.

Тем временем солнце зашло, и теперь утёс освещал лишь тусклый свет звёзд, да дуговые лампы в лагерях рабочих и на севших в низинах Терры кораблях-кузницах Механикум. Когда он добрался до вершины, то прижался щекой к чёрной скале и вгляделся в границу между камнем и небом. Он достаточно ясно рассмотрел колебание потревоженного воздуха, тонкое марево лазерной растяжки окружало утёс со всех сторон. Он крепче сжал камни одной рукой и отпустил другую, развернулся и закрепился вновь, прижав ступни к утёсу, согнув колени, напрягая мускулы. Севериан тяжело вдохнул и собрался с силами, представляя запланированное движение, прикидывая длительность напряжения каждого мускула и конечности, пока не уверился в успехе.

Затем Севериан оттолкнулся ногами вперёд и вверх, используя опоры рук как шарнир, на котором его тело крутанулось словно огромный маятник. На полпути он разжал руки и сжался как гимнаст. Волк рухнул в метре от края утёса на колени в песчаном дворе, прижав одну руку к земле, а другую сжав в кулак. Он ждал сигнала тревоги, крика часового или стрёкот автоматических оружейных систем. Ничего. Лишь шелест ветра и его дыхание нарушало тишину.

— Я ждал от тебя большего, военный инженер. Если ты архитектор Дорна, то магистр войны войдёт в тронный зал Императора как к себе домой.

С трёх сторон дворик окружали ступенчатые террасы, ведущие к закрытым галереям. Ночные растения-альбиносы раскрывали лепестки лунному свету, а их горький миндальный запах намекал о генной инженерии. По краям тянулась выложенная камнями дорожка, а в центре журчал и пенился фонтан, увенчанный фиалом с квадратом и компасом. Боковые тропинки вели закрытым прямоугольникам из песка, где стояли маленькие модели блокгаузов, элементов ландшафта и бастионов. Рядом с ними на песке были начерчены траектории перекрёстного огня, зоны поражения и гильдейские символы, которые Севериан не мог понять. На одной схеме он узнал Дхалаугири, на другой Врата Вечности, а в третьей возводимые укрепления у прохода Мохан.

Севериан поднялся к галерее, мягко ступая по камням. Цветы тянулись за ним. Вот Волк прошёл через внутренний дворик к центральному павильону поместья, широкому холму с высокой башней посередине, откуда военный инженер мог созерцать свои труды. На площадке перед главным зданием виднелась посадочная платформа и манёвровые двигатели шаттла Сингха. Севериан не особо хорошо разбирался в пилотировании таких аппаратов, а потому смог бы только взлететь, но не уйти от неизбежных перехватчиков и их самонаводящихся ракет. Нет, чтобы добраться до орбитальных платформ живым, ему понадобиться дать преследователям хорошую причину его не сбивать. А какая причина лучше военного инженера самого Императора?

Севериан замер, почувствовал слабое, неуловимое изменение в воздухе. Запах миндаля исчез, сменившись чем-то похожим на аммиак. Рука Волка метнулась к клинку, и он прижался к стене. Панель рядом соскользнула, и показалось многоствольное орудие на круглой подвеске. Зелёный указатель заскользил по дворику, и Севериан заметил, как на противоположной стене показалось другое орудие, чей указатель наткнулся на него и изменился с зелёного на красный.

Загрохотали выстрелы, и Волк отскочил, едва ближайшее орудие начало разворачиваться. Он прыгнул, вцепился в ствол и мучительно медленно, словно борясь с зелёнокожим, навёл его, несмотря на сопротивление сервомоторов, на второе орудие. Высокоскоростные снаряды врезались в орудие и вырвали его из стены. Беглец выхватил клинок и застонал от напряжения. Севериан вонзил клинок в роторный механизм и отскочил, когда снаряды внутри взорвались, разорвав оружие на части. Волк перекатился, встал на ноги и побежал к краю галереи. Нырнув за опорную колонну, Севериан подтянулся и забрался на крытую черепицей крышу, а внизу продолжали подниматься орудия. Теперь ему могла помочь только скорость.

Он побежал по гребню галереи, а вокруг завыли сирены, вспыхнул свет. Загорелись незамеченные дуговые лампы, накрыв поместье ослепительным светом, не оставляющим тени. На украшенных клумбах были видны новые распускающиеся ночные цветы. Вокруг них кружились споры. От запаха Севериана затошнило, и он понял, почему его так быстро нашли. Это были биоинженерные растения, созданные, чтобы реагировать на любой незнакомый генетический образец.

Севериан перемахнул через высокую крышу главного здания, когда из проходов внизу башни показались четыре фигуры. Автоматоны, созданные из блестящего гибкого металла и двигающиеся так плавно, что к ним явно приложил руку кто-то из высокопоставленных чинов Механикума. Они были странно похожи на людей, если не считать безликих голов, скрывающих смертельные протоколы боевых программ, вписанных в стерилизованные остатки человеческого мозга. Каждый был вооружён длинным гибким клинком и имплантированным энергетическим оружием. Двое двинулись прямо вперёд, а третий и четвёртый взмыли на репульсионных ранцах.

Шквальный огонь рассёк воздух, но Севериан крутился и уворачивался, инстинктивно предугадывая, куда они будут целиться. Он прыгнул к первому автоматону, одним движением выхватывая пистолет чёрного стража и стреляя. Оружие казалось крохотным в его руке, но ближайший киборг упал с пробитой головой. Второй отскочил в сторону прямо на катящуюся гранату, которую в тот же миг бросил Севериан. Взрыв отшвырнул горящего автоматона вниз.

Другой выстрелил ему в спину, и Севериан застонал от боли — луч пробил броню. Его старый доспех бы выдержал, но это была броня других времён. Он перекатился, продолжая стрелять.

Автоматоны рассредоточились, пять их выстрелов поразили лишь воздух. Севериан бежал, слыша стук шагов новых часовых. Возрастающий ответ на угрозу, чем больше он убьёт, тем больше нападёт.

В него вновь попали, но на этот раз палящий жар ограничился ожогом. Севериан обернулся, слыша гул приближающегося врага. Безликий автоматон обрушился на крышу рядом, и Волк вскинул пистолеты. Существо ударило встроенным клинком, пронзив нижние рёбра, но удар кулака Волка сломал клинок у рукояти, а выпущенный из пистолета магазин отбросил автоматона к краю. Лишь идеально сбалансированный гироскоп не дал ему упасть, и киборг уже целился, когда взрыв гранаты сбросил его в каскаде сломанных веток и огня.

Севериан вытащил из раны гибкий клинок, когда четвёртый автоматон приземлился в десяти метрах сзади. Он видел, как уничтожили трёх первых и не спешил разделить их судьбу. Под обстрелом Севериан бежал к башне. Мимо пронёсся разряд, и Волк увидел, что башню окружают безликие часовые. Он замер, затем присел, отведя руку, и резко выбросил вперёд. Сверкнула чёрная нанокарбоновая сталь, и автоматон рухнул на колени с вонзившимся в череп окровавленным клинком, а Севериан уже бежал. Он прыгнул в проход, из которого выходил ближайший автоматон.

Йасу Нагасена наблюдал за схваткой на крыше с профессиональным интересом. Его впечатлило то, что Севериан так далеко зашёл. Вадок Сингх отмахнулся от его предупреждений, но сейчас они стояли во внутреннем прибежище военного инженера в окружении парящих пиктов голосферы. Сингха сопровождал бойцовый ми-го и пара гладких чёрных автоматонов. Этих воинов-киборгов создали в кузнях Мехоса Луки Хрома — адепта Механикума, ныне считаемого предателем. Сингх явно больше ценил мастерство Хрома, чем его верность. Инженер был высоким и худым, созданным для величия и гильдейской работы. Он казался слишком хрупким, слишком уязвимым для терранской гравитации. Нагасена не раз видел геносотворённых, но что-то в облике Сингха нервировало его больше любого примарха, легионера или химерического адепта Механикус. Сингх покосился на него, разглаживая вощёную схему, которую попросил показать Нагасена. В его голосе смешались раздражение и восхищение.

— Он силён, но это лишь один воин.

— Воин, который избежал пленения кустодиями Императора и чёрными стражами. Поверь мне, ты его не знаешь.

— Ты тоже.

— Охотиться на человека значит узнать его.

Его присутствие здесь ясно доказывало истинность этих слов. Сингх склонился вперёд, когда взрыв на крыше на долю секунды засветил экраны. Военный инженер нахмурился, в недоумении глядя на снимки. Севериана нигде не было.

— Где же он? — Сингх прикусил губу.

Нагасене нечего было ответить. Севериан исчез, а он в закрытой комнате не мог сделать ничего. Он понял, что зря поверил уверениям инженера в том, что в его защите нет уязвимых точек.

— Открой дверь, сейчас.

Сингх пролистывал бесчисленные голограммы нетерпеливыми взмахами руки.

— Не шути так.

— Открой её! Я должен быть там.

Сингх ввёл код на парящей световой клавиатуре.

— Ну хорошо, но эта дверь больше не откроется. Ни для тебя, ни для кого-то другого.

— Понимаю.

Противовзрывные двери метровой толщины медленно разошлись, и Нагасена выскользнул, как только они открылись достаточно широко. В коридоре никого не было, как и в высоком сводчатом зале за ним, заполненным инопланетными мехами, прекрасной мебелью из исчезнувших видов деревьев и архитектурными планами в золотых рамках, которые по слухам были подарком самого Пертурабо.

Нагасена услышал, как позади ударило что-то тяжёлое и металлическое, и сначала решил, что это закрылись двери в прибежище, а затем услышал крик и понял свою ошибку. Он обернулся и увидел, как наружу вывалился один автоматонов Сингха, чья голова превратилась в расплющенное месиво из искрящей проводки и капающих мозгов. Йасу сразу понял, что произошло. Севериан пробрался в башню военного каменщика и ворвался в тайное убежище через его самую уязвимую часть — крышу.

Изнутри донёсся голос Сингха, отчаянная мольба о пощаде, и Нагасена подумал, а осталась ли она у Севериана?

Вспышки света осветили коридор, и Нагасена услышал звуки яростной схватки и как кто-то кричит от боли. Сингх заорал, что-то взорвалось внутри. Дверь всё ещё пыталась закрыться, но теперь её удерживало тело автоматона. Сквозь щели пролетели два предмета размером с кулак, брошенные с таким идеальным расчётом, чтобы отскочить по обе стороны от Нагасены. Он прыгнул назад, таща за собой тяжёлый стол из розового дерева, когда осколочные гранаты взорвались. Ставший ещё сильнее в замкнутом пространстве удар огня и осколков разнёс стол на части, охотника пронзила резкая боль, по ноге потекла кровь. Йасу застонал.

Он пытался встать, но пошатнулся, крича от боли. Сквозь дым Нагасена видел приближающийся громадный силуэт. Он прижал к плечу винтовку и быстро выстрелил трижды. Похоже, все три выстрела попали, но затем сокрушительный удар сбил его с ног. Нагасена тяжело упал на скульптуру золотого льва и рухнул с её спины на мягкие меха. Рёбра были сломаны, нога его не держала, а рядом лежала чудесным образом уцелевшая лазерная винтовка. Но едва Йасу к ней потянулся, как опустившийся сапог разбил оружие пополам. Нагасена перекатился на спину и потянулся к мечу, но достал лишь половину прежде, чем кулак, слишком большой для смертного, схватил его за руку и дёрнул.

Нагасена заорал от боли и мучительной потери, ведь вместе с запястьем сломался и Шудзики. Осколки разлетелись по полу, а Йасу как в тумане увидел лицо Севериана — жестокое, угловатое и резкое, тогда как черты многих его генобратьев странно сгладились.

— Ты позволил мне жить на утёсе, а теперь я отдам долг.

Нагасена видел, как Севериан несёт под рукой тело потерявшего сознание Вадока Сингха так же легко, как простой человек мог бы нести папку бумаг.

— Ты… не покинешь… башню.

— Увидим.

Легионер бросил Сингха на пол и пинком распахнул широкие двери на посадочную платформу. Автоматоны спускались с крыши на сверкающих лётных ранцах, но не нападали, ведь в их целевые программы были заложены особые правила боя, а параметры безопасности самого Сингха делали стражей бессильными. Нагасена потерял Севериана из виду, скрипя зубами от боли. Здоровой рукой он тащил себя по полу, и с каждым движением из раненой ноги текла кровь. Ему стоило бы лежать, перевязывая раны, но Нагасена не терпел неудачи в охотах до сих пор и не собирался начинать. По лицу тёк пот, щёки побелели, но он полз дальше, оставляя за собой багровый след. Нагасена выполз через двери в ярко освещённый двор. Вокруг неподвижно стояли чернокожие автоматоны, а ночные цветки сгибались и хлопали от ревущего потока воздуха.

С нависавшей над внешней стеной поместья посадочной платформы доносился нарастающий вой двойных поворотных турбореактивных двигателей. Севериан сидел у панели управления, рядом лежал Вадок Сингх. Нагасена прикрыл глаза от ураганной силы завихрений, вздымавших тучи пыли. Он вытащил волькитовый пистолет. Пусть протоколы близости и мешали автоматонам, у Йасу не было таких ограничений. Поворотные гондолы склонились вниз и шаттл начал взлетать.

Нагасена еле держал пистолет. Пот застилал взгляд, а руки дрожали от напряжения. У него был лишь один выстрел, два, если повезёт… И первый же попал в двигатель, яркий луч сплавил механизмы и разорвал гидравлику. Второй промазал, но этого было достаточно. Двигатель закашлялся дымом, а затем что-то внутри оглушительно взорвалось, оторвав поворотный механизм на боку шаттла.

Гондола рухнула у ворот поместья, и лепные скульптуры исчезли среди гнущегося металла и трещащих камней. Обломки роторных лопастей разлетелись по двору, обезглавливая и рассекая автоматонов, словно они были дезертирами перед расстрельной командой. Нагасена сжал голову руками, когда гондола взорвалась, а кружащийся шаттл рухнул рядом. От удара он раскололся. Фюзеляж шаттла сломался, а уцелевшие двигатели изрыгали чёрный дым, воя скрежещущими лопастями. Нагасена дополз до сбитого аппарата и подтянулся, опираясь на его гнутый нос. Сквозь разбитое стекло он увидел, что Вадок Сингх ещё без сознания, но в общем-то, цел. Севериана прижало к месту пилота, его ноги сломала разбитая панель управления. Скоро он смог бы освободиться, но Нагасена целился ему в голову из пистолета. Легионер видел пистолет, но Йасу не стрелял.

— Ты из Воинства Крестоносцев, так?

— Я был… Я стоял на стенах Терры как символ воинов, сражающихся за возвращение галактики, которую упустили ваши предки. Мои братья и я отринули славу сражений, чтобы стать почётным караулом на Терре, но что мы получили за свою жертву? Предательство и плен!

— Как долго ты был на Терре? — Нагасена едва мог говорить.

— Сто семьдесят семь лет.

— Значит, ты никогда не был Сыном Гора.

— Мы были первыми из легионов Императора. Никто не привёл стольких к покорности. Я Лунный Волк и моя верность неоспорима.

— Как многое может случиться за два века… сердца меняются.

— Сердца смертных, а не легионеров! Если ты хочешь меня убить, то давай же.

— Прощай, Севериан.

Нагасена спустил курок.

Волькитовый пистолет был чудесной реликвией былых времён, оружием, которое никогда не подводило Нагасену. Его механизмы были загадкой, но смертоносность не вызывала вопросов, как и надёжность. Но в этот раз пистолет не выстрелил.

Дуговые лампы погасли прежде, чем Нагасена или Севериан смогли среагировать на осечку, а над головой завыли двигатели множества самолётов, которые приземлялись в лучах прожекторов. Нагасена прикрыл глаза, когда отделение солдат в серой броне спустилось сквозь воющий ветер на тросах. Нагасена не узнал их, ведь яркий свет не показывал ни символики, ни рангов, но снаряжение было высокотехнологичным: мощные адские ружья, аблативная штурмовая броня и полновизорные шлемы со встроенной боевой аугметикой. Они окружили подбитый шаттл, нацелив оружие прямо в голову и сердце Севериана. Никто из солдат не произнёс ни слова, а Нагасена осел на погнутый фюзеляж, силы оставили его.

А затем его взгляд привлекло движение, и Йасу устало поднял голову. Сквозь горящие ворота вошёл мрачный человек к мантии с капюшоном в окружении дюжины стройных женщин, облачённых в золотые облегающие доспехи со старинными красно-белыми шлемами с плюмажами. То были Сёстры Тишины, и их присутствие здесь могло означать лишь одно. Человек откинул капюшон, открыв суровое патрицианское лицо обрамлённое длинными седыми волосами, стянутыми в хвост. У него были старые глаза, старее всего, что когда либо видел Нагасена, и в них мелькали тусклые огоньки, словно снежинки в лунном свете.

— О лорд Малкадор…

Регент Терры кивнул.

— Йасу, твой пистолет… Будь так любезен поднять его в воздух…

Нагасена поднял его и в тот же миг тонкий луч раскалённой энергии впился в ночь. Лицо Малкадора заметно расслабилось и стало менее бледным.

— Даже такому как я нелегко остановить волькитовый механизм.

— Так это вы не дали мне выстрелить?

— Да, потому что мне нужен Лунный Волк.

Одни солдаты вытащили Вадока Сингха из обломков и понесли в поместье, а другие освобождали Севериана резаками и лазерными горелками. Он был таким огромным, что Волка пришлось тащить шестерым. Пускай генетические усовершенствования и притупляли боль, но судя по цвету кожи, она была ужасной. Затем Севериана окружили Сёстры Тишины, и на его лице проступило странное отвращение. Они потащили раненого космодесантника к посадочной платформе, где из тьмы показался чёрный, поглощающий свет самолёт. Он повис прямо над платформой, впереди откинулась штурмовая рампа. Безмолвные сёстры затащили Севериана на борт, рампа закрылась и чёрный корабль взлетел на почти неслышном отражающем поле.

Нагасена застонал от боли и Малкадор махнул рукой, подзывая солдат. У них не было знаков отличий, но раны солдаты обрабатывали с опытом полевых медиков. Один уже приготовил шприц с болеутоляющим, но Нагасена покачал головой.

— Лорд Дорн хочет смерти Севериана. Зачем он нужен вам живым?

Малкадор обернулся, и пламя горящего шаттла осветило его лицо, придав суровый расчётливый вид гроссмейстера регицида, который прекрасно знал цену каждого решения, и чьи фигуры — живые существа.

— Мы на войне, Йасу. На войне за само наше выживание. Лорд Дорн сражается в битвах орудиями и воинами, я же бьюсь в иной, скрытой, можно сказать безмолвной войне, для которой мне нужны люди с особыми талантами.

— О… и каков же талант Севериана, раз его ищет сам Сигиллит?

— Лунный Волк — уникальный человек, латентный псайкер, чья сила столь инстинктивна, что он даже не осознаёт её.

— Псайкер?

Малкадор кивнул.

— Его сила пробудилась лишь тогда, когда Магнус Красный прислал своё, скажем так, необдуманное сообщение на Терру. За прошедшие годы природные силы Севериана превратились в нечто особенное. Да, действительно особенное.

— Да, именно психическая атака Алого Короля позволила пленникам бежать из Кхангба Марву… но это было лишь несколько дней назад.

Малкадор увидел смятение Нагасены.

— Ах да. Я знаю, как это может выглядеть со стороны, но Магнус послал предупреждение о Горе на Терру два года назад. Оно почти разорвало Дворец на части, но обереги Императора смогли его удержать. Хор псайкеров из Пустой Горы пытался рассеять огромное облако энергии прежде, чем оно прорвёт психические дамбы, однако высвобожденные Магнусом энергии вырвались, что ощутил весь мир. Но помяни мои слова, что могло быть гораздо, гораздо хуже.

Нагасена пытался переварить информацию, но боль от раны мешала ему думать. Затем он ощутил укол в бедро, по телу начало расходиться приятное тепло.

— Лорд Дорн захочет узнать о моей охоте. Что мне ему сказать?

— С Рогалом поговорю я.

— А Сингх? Что если он расскажет об этой ночи?

— У Вадока Сингха податливая психика. Он будет помнить лишь то, что нужно мне.

— Вы обманете лорда Дорна?

— У нас с Рогалом в чём-то разные взгляды на то, как должно сражаться с Гором. У него есть свои рыцари, а у меня скоро будут свои. И пусть его воины пышут яростью и огнём, пока мои серые ангелы будут незримо перемещаться по Империуму. Частью этого станет Севериан.

Взгляд Малкадора впился в глаза Нагасены, и следующие слова Сигиллита отдались эхом в самых дальних уголках его разума.

— И ты тоже…