Бездушная

ГЛАВА ШЕСТАЯ КАТАНИЕ С УЧЕНЫМ, ШАЛОСТИ С ГРАФОМ

На следующее утро мистер Макдугал приехал ровно в половине двенадцатого, чтобы свозить мисс Таработти на прогулку. Его появление вызвало в доме Лунтвиллов настоящий переполох. Было ясно, что Алексия собирается встретиться с джентльменом. Ожидая его, она спокойно, с невозмутимым видом сидела в малой гостиной, одетая в темно-зеленое платье для катаний, с золотыми филигранными пуговицами спереди, и новую широкополую соломенную шляпку, очень элегантную, с широкими полями. По шляпке и перчаткам родные догадались о ее скором отъезде, но понятия не имели, кто за ней явится. У Алексии редко бывали посетители, если не считать Айви Хисселпенни, но всем было известно, что у ее семьи лишь одна карета, которая не настолько хороша, чтобы удостоиться золотых филигранных пуговиц. Лунтвиллам оставалось лишь предположить, что Алексия ожидает мужчину. Во всем свете нашлось бы немного вещей, которые вызвали бы у любого из них более сильное удивление. Даже возвращение в моду кринолинов поразило бы их меньше. Все утро семья одолевала Алексию, выпытывая имя этого господина, но безуспешно. Поэтому Лунтвиллам осталось только усесться в ожидании рядом с ней и терзаться любопытством. К тому времени, как в дверь наконец постучали, они были буквально вне себя от нетерпения.

Мистер Макдугал робко улыбнулся четырем дамам, которые, казалось, только что соревновались за право открыть ему дверь. Он по очереди вежливо поприветствовал миссис Лунтвилл, мисс Фелисити Лунтвилл и мисс Ивлин Лунтвилл, которых мисс Таработти представила ему в атмосфере всеобщего смущения и с минимальными политесами, прежде чем в подчеркнуто церемонной манере и с нескрываемым отчаянием принять его протянутую руку. Без дальнейшей суеты американец провел ее вниз по лестнице и усадил в свою открытую коляску, а сам устроился рядом на козлах. Алексия раскрыла свой верный медный парасоль таким образом, чтобы больше не видеть своих родственниц.

Мистер Макдугал правил парой элегантных гнедых, спокойных, хорошо вышколенных и подобранных по масти. Такой же выдержанной была и коляска: маленькая, аккуратненькая, оснащенная всеми современными удобствами, но без особых претензий. По поведению пухлого ученого можно было сделать вывод, что ему принадлежат и лошади, и коляска. И Алексия пересмотрела свое мнение о нем. Его экипаж содержался в отменном состоянии — американец явно не поскупился, хоть и приехал в Англию ненадолго. В коляске имелось приспособление для кипячения воды, чтобы можно было на ходу пить чай, монокулярный оптический прибор вроде подзорной трубы, чтобы рассматривать отдаленные пейзажи, и даже маленький паровой двигатель, соединенный со сложной гидравлической системой, назначение которого Алексия понять не смогла. Конечно, мистер Макдугал был ученым и, вне всякого сомнения, американцем, но, похоже, он обладал также вкусом и деньгами, благодаря которым этот вкус можно было продемонстрировать. Это произвело на мисс Таработти должное впечатление. Она понимала, что одно дело — иметь богатство, и совсем другое — уметь им похвастаться.

Оставшаяся дома родня Алексии сбилась в восхищенную кудахчущую кучку. Возбужденные тем, что старшую дочь семейства действительно повез кататься мужчина, они еще больше обрадовались тому, что им оказался уважаемый молодой ученый со вчерашнего званого ужина. Новые высоты эйфории были достигнуты (в особенности сквайром Лунтвиллом), когда стало ясно, что этот молодой ученый, похоже, владеет куда большим капиталом, чем принято ожидать от представителя научной братии (даже если он американец).

— Он может стать отличным уловом, — сказала сестре Ивлин, когда они стояли на крыльце и махали Алексии вслед. — Немного чересчур упитанный, на мой вкус, но она не может себе позволить быть переборчивой, в такие-то годы и с такой внешностью, — и Ивлин небрежно отбросила за спину золотистый локон.

— А мы-то думали, что у нее нет брачных перспектив, — Фелисити покачала головой, удивляясь, какими чудесами полна Вселенная.

— Они друг другу подходят, — сказала их мать. — Он определенно книжный червь. Из их разговора за ужином я не поняла ни словечка, вот просто ни единого. Он точно книжный червь.

— А знаете, что во всем этом самое лучшее? — добавила Фелисити, как всегда язвительная. И не то не услышав, не то пропустив мимо ушей бормотание отца насчет «всех этих денег», сама же ответила на свой вопрос: — Если они поженятся, он увезет ее с собой в колонии.

— Да, но все в свете узнают, что у нас в семье есть американец, и нам придется с этим смириться, — прищурившись, заметила Ивлин.

— Ничего не поделаешь, мои милые, ничего не поделаешь, — сказала их мать, увлекая всех обратно в дом и плотно закрывая дверь.

Она задумалась, насколько малую сумму прилично будет потратить на будущую свадьбу старшей дочки, и удалилась с мужем в кабинет, чтобы обсудить этот вопрос.

Конечно, семья мисс Таработти сильно опережала события. Намерения Алексии относительно мистера Макдугала были исключительно платонического характера. Она просто хотела выбраться из дому и поговорить с человеком, любым человеком, у которого, чисто для разнообразия, имеется работоспособный мозг. Намерения мистера Макдугала, возможно, были не столь чистыми, но он вел себя достаточно робко, чтобы мисс Таработти легко могла игнорировать любые его попытки свернуть разговор в романтическое русло. Она задала тон беседе с самого начала, спросив о его научных изысканиях.

— Когда вы заинтересовались измерением души? — вежливо спросила она, радуясь тому, что покинула дом, и настроенная быть любезной с человеком, подарившим ей эту свободу.

День был неожиданно хорошим, теплым, с легким и приятным ветерком. Парасоль мисс Таработти действительно использовался по назначению, потому что верх коляски был опущен, а коже Алексии определенно не требовалось много солнечного света. От одного-единственного лучика она становилась цвета мокко, отчего матушка впадала в истерику. Но при наличии у Алексии шляпки и зонтика одновременно матушкины нервы были в полной безопасности — во всяком случае, с этой стороны им ничего не грозило.

Ученый чмокнул губами, и лошади лениво двинулись вперед. Господин с хитрым лицом и рыжеватыми волосами, одетый в длинный плащ, отклеился от фонаря напротив главного входа в дом Аунтвиллов и на почтительном расстоянии последовал за ними.

Мистер Макдугал посмотрел на свою спутницу. Она была не из тех, кого принято называть светскими и хорошенькими, но ему нравились ее решительное лицо и целеустремленный блеск темных глаз. Он питал слабость к волевым барышням, особенно если они вдобавок обладали твердым подбородком, большими темными глазами и хорошей фигурой. Ученый решил, что Алексия кажется достаточно закаленной, чтобы узнать истинную причину, по которой он хотел освоить измерение душ, и ей можно поведать премилую драматичную историю.

— Полагаю, сейчас мне стоит признаться в том, — начал он, — что у себя дома я не говорю на эту тему. Вы должны меня понять, — у мистера Макдугала была некоторая склонность к театральности, не очень сочетавшаяся с залысинами и очками.

Мисс Таработти сочувственным жестом коснулась его руки:

— Мой дорогой сэр, я вовсе не хотела быть излишне любопытной! Вы сочли меня чересчур назойливой?

Ученый покраснел и нервно поправил очки:

— О нет, конечно, нет! Ничего подобного. Просто мой брат был обращен. Понимаете, в вампира. Мой старший брат.

Ответ Алексии был типично британским:

— Мои поздравления с удачной метаморфозой. Пусть он оставит свой след в истории.

Американец печально покачал головой:

— Здесь, как следует из вашего комментария, обычно считается, что это нечто хорошее. Я имел в виду — в вашей стране.

— Бессмертие есть бессмертие, — Алексия не хотела проявлять черствость, но так уж вышло.

— Нет, если ради него приходится жертвовать душой.

— Ваша семья придерживается старой веры?

Алексия удивилась. В конце концов, мистер Макдугал — ученый, а они обычно не склонны придавать много значения религии и редко происходят из набожных семей. Американец кивнул:

— Пуритане до мозга костей. Прогрессивных в их среде нет, и слово «сверхъестественный» для них означает нежить. Джон пережил укус, но семья все равно отреклась от него и лишила наследства. А потом дала три дня, после которых затравила его, как бешеную собаку.

Мисс Таработти печально покачала головой. Какая же это узколобость! Она знала историю. Пуритане некогда покинули Великобританию ради Нового Света, потому что королева Елизавета Первая легализовала присутствие сверхъестественных на Британских островах. Колонии и по сей день оставались безнадежно отсталыми: отношение к вампирам, оборотням и призракам диктовала религия. Поэтому Америка была очень суеверной страной. Одному Провидению известно, что там подумали бы о такой, как она. Удивленная тем, что человек из настолько консервативной семьи мог решиться на метаморфозу, она спросила:

— Почему, ради всего святого, ваш брат вообще обратился?

— Все произошло против его воли. Думаю, королева роя сделала это, чтобы доказать свою правоту. Мы, Макдугалы, всегда голосовали против перемен, до последнего вздоха оставались консервативными и имели большое влияние в правительстве.

Мисс Таработти кивнула, заподозрив, что влияние его семьи обусловливалось деньгами, которыми она, очевидно, обладала. Одной рукой Алексия дотронулась до сиденья коляски, обитого приятной на ощупь тонкой кожей. Этот ученый не нуждался в том, чтобы его опекали. Странное место эта заморская земля, где правят бал религия и богатство, а история и эпоха почти не играют роли. Мистер Макдугал продолжал:

— Мне кажется, в рое подумали, что обращение старшего сына может изменить образ мыслей Макдугалов.

— И это сработало.

— Нет, если не считать меня. Понимаете, я любил брата. И встретился с ним один раз после его обращения. Он остался тем же человеком, хоть и стал сильнее, бледнее и перешел на ночной образ жизни. Его сущность не изменилась. Думаю, он голосовал бы за консерваторов, если бы ему дали право голоса, — он слегка улыбнулся, но его круглое лицо тут же снова стало невыразительным, будто пудинг. — Вот я и переключился с банковского дела на биологию и с тех пор изучаю сверхъестественных.

Мисс Таработти удрученно покачала головой. Что за печальное начало! Она залюбовалась солнечным днем, прелестной зеленью Гайд-парка, яркими платьями и шляпками дам, которые, взявшись под руки, прогуливались по травке, двумя гладкими округлыми дирижаблями, степенно скользящими в вышине…

— БРП никогда не допустило бы, чтобы какой-нибудь вампир повел себя подобным образом — укусил человека без разрешения! И уж тем более чтобы королева укусила ради метаморфозы того, кто этого не желает! Что за возмутительное поведение!

Мистер Макдугал вздохнул:

— Дорогая мисс Таработти, вы живете в совершенно другом мире. В совершенно другом. Моя страна по сей день воюет сама с собой. Тот факт, что вампиры встали на сторону Конфедерации, до сих пор не предан забвению.

Алексии не хотелось обижать своего нового друга, поэтому она сдержалась и не стала критиковать правительство его страны. Но на что было рассчитывать американцам, если они категорически отказывались интегрировать сверхъестественных в свое общество? И заставляли вампиров и оборотней скрываться, превращая свою страну в пародию на Европу в Темные века.

— Вы отвергли пуританские догматы своей семьи? — мисс Таработти вопросительно посмотрела на своего спутника.

Краем глаза она заметила мелькнувший коричневый плащ. Должно быть, профессору Лайаллу тяжело находиться под таким ярким солнцем, особенно когда до полнолуния совсем немного времени. На мгновение она ощутила жалость, но все же была довольна, что профессор сменил того, кто охранял ее ночью. Значит, лорд Маккон все еще думает о ней. Хотя, конечно, он думает о ней как о проблеме… но ведь это лучше, чем если бы он вообще о ней не думал, не так ли? Алексия мягко коснулась ладонью своих губ и усилием воли заставила себя забыть о душевном состоянии графа Вулси.

Мистер Макдугал ответил на ее вопрос:

— Вы хотите знать, перестал ли я считать, что сверхъестественные продают души сатане?

Мисс Таработти кивнула.

— Да. Но не только из-за несчастья с братом. Такое мнение всегда казалось мне недостаточно научным. Мои родители не знали, чем рискуют, посылая меня в Оксфорд. Вам известно, что я какое-то время учился в Англии? Некоторые из моих преподавателей были вампирами. И я склонился к точке зрения Королевского научного общества, что душа должна быть сущностью, имеющей количественное выражение. У кого-то душевной материи больше, у кого-то меньше. И те, у кого ее больше, могут превращаться в бессмертных, а те, у кого меньше, на это не способны. И следовательно, пуритане боятся не недостатка души, а ее переизбытка. Но такая точка зрения в моей семье считается ересью.

Алексия согласилась. Она следила за публикациями Королевского научного общества. Его членам еще лишь предстояло узнать о запредельных и в прямом смысле этого слова бездушных людях. БРП не возражало против того, чтобы ученые дневного народа блуждали вокруг да около этого знания, но не допускало к нему напрямую. Однако мисс Таработти понимала, что в наш просвещенный век таких, как она, рано или поздно все равно препарируют и подвергнут всестороннему анализу, и это всего лишь вопрос времени.

— И с тех самых пор вы ищете способ измерить душу? — она между делом проверила, как там ее сверхъестественная тень.

Профессор Лайалл держался на расстоянии нескольких ярдов, приподнимая шляпу при виде проходящих мимо дам, будто обычный представитель среднего класса, который вовсе не подозревает о существовании их коляски. Но Алексия понимала, что он все это время присматривает за ней. Профессор Лайалл знал свое дело.

Мистер Макдугал кивнул:

— Разве вам не хотелось бы это выяснить? Особенно в силу того, что вы принадлежите к прекрасному полу. Я имею в виду, что риск не пережить метаморфозу для дам особенно высок.

Мисс Таработти улыбнулась:

— Я совершенно точно знаю, сколько у меня души, большое спасибо, сэр. Я не нуждаюсь в ученых, которые мне об этом скажут.

Мистер Макдугал рассмеялся, приняв ее уверенность за шутку.

Мимо прошла компания щеголеватых молодых людей. Все они были разряжены по последней моде: во фраки на трех пуговицах вместо сюртуков, шелковые галстуки и высокие воротнички. Алексия не сомневалась, что откуда-то знает некоторых из них, но не вспомнила ни одного по имени. При виде нее все они приподняли шляпы. Один рослый субъект в атласных брюках черничного цвета притормозил, чтобы с непонятным интересом уставиться на мистера Макдугала, но остальные почти сразу увлекли его вперед. Профессор Лайалл, держась чуть в стороне, с интересом наблюдал за их выходками.

— Допустим, вы добьетесь успеха в измерении душ, мистер Макдугал. Вы не боитесь, что подобные знания могут быть использованы не по назначению?

— Учеными?

— Учеными, роями, стаями, правительством.

Сейчас держать сверхъестественных в узде помогает то, что их немного. Но если они будут знать заранее, кого привлекать в свои ряды, то смогут обращать больше женщин, и тогда их численность стремительно увеличится, а сама структура нашего общества совершенно изменится.

— И все же тот факт, что они нуждаются в нас для продолжения рода, дает обычным людям некоторое преимущество, — возразил ученый.

Это навело мисс Таработти на мысль, что рои и стаи, возможно, пытаются найти способ измерения человеческих душ уже сотни лет. У этого молодого человека мало шансов на успех там, где не преуспели целые поколения опытных сверхъестественных исследователей. Но Алексия придержала язык. Кто она такая, чтобы лишить его мечты?

И мисс Таработти сделала вид, что ее заинтересовала стайка лебедей, которая плыла через расположенный неподалеку пруд, хотя на самом деле ее внимание привлек профессор Лайалл. Он вроде бы споткнулся? Похоже было, что да. После этого он стал падать на другого джентльмена, заставив того выронить какой-то металлический предмет.

— А о чем вы будете говорить во время открытия «Гипокраса»? — спросила мисс Таработти.

Мистер Макдугал кашлянул.

— Ну, — он, казалось, был смущен, — в первую очередь о том, чем, согласно моим первоначальным исследованиям, душа не является. Они показали, что это не аура какого бы то ни было рода и не пигментация кожи. Сейчас существует несколько рабочих теорий: некоторые считают, что душа может обитать в какой-то части мозга, другие думают, что она, возможно, некая жидкая субстанция, содержащаяся в глазах человека, или, вероятно, по сути своей является электричеством.

— А вы как полагаете? — Алексия все еще делала вид, будто наблюдает за лебедями.

Профессор Лайалл вроде бы пришел в себя. С такого расстояния нельзя было разглядеть как следует, но под джон-булевской шляпой его угловатое лицо казалось странно бледным.

— Из того, что я знаю о метаморфозах — причем, заметьте, я никогда не имел удовольствия наблюдать ни одной из них, — я склонен сделать вывод, что они являются следствием переносимого кровью возбудителя. Думаю, это болезнетворный микроорганизм того же типа, что и тот, который, согласно доктору Сноу, вызвал недавние вспышки холеры.

— Так вы не сторонник гипотезы миазматической передачи болезни?

Ученый склонил голову, радуясь возможности побеседовать с женщиной, которая так хорошо разбирается в теории современной медицины. Мисс Таработти сказала:

— Доктор Сноу предполагает, что холера передается через зараженную воду. Как именно, по-вашему, передается потустороннее состояние?

— Это пока остается тайной. Как и то, почему одни организмы справляются с метаморфозой, а другие нет.

— Речь о состоянии, которое мы в настоящее время называем наличием или отсутствием избытка души? — предположила Алексия.

— Совершенно верно, — глаза ученого заблестели от воодушевления. — Выявив возбудитель, мы узнаем только, что запускает процесс метаморфозы. Мы не узнаем, почему и как она происходит. До сих пор мои исследования были сосредоточены на гематологии, но я начинаю думать, что смотрел на эту загадку с неправильной точки зрения.

— Вам нужно установить различия между теми, кто умирает, и теми, кто выживает? — Алексия постукивала пальцами по медной ручке своего парасоля.

— И что выживший представляет собой как до метаморфозы, так и после нее, — мистер Макдугал натянул вожжи и придержал лошадей, чтобы повернуть к Алексии оживленное и вдохновенное лицо. — Если душа состоит из вещества, если это орган или часть органа, которым одни обладают, а другие нет, — сердце, возможно, или легкие…

Мисс Таработти тоже воодушевилась и договорила за ученого:

— Тогда она должна поддаваться количественной оценке!

Ее темные глаза сверкали от одной мысли об этом. Идея казалась блестящей, но она требовала дальнейших и гораздо более глубоких исследований. Алексия понимала, почему ученый накануне счел эту тему не подходящей для застольной беседы.

— Вы производили вскрытие трупов? — спросила она.

Мистер Макдугал кивнул, позабыв за своим возбуждением о том, что барышням пристало быть чувствительными.

— Но оказалось, что найти мертвого вампира или оборотня чрезвычайно сложно. Особенно в Соединенных Штатах.

Мисс Таработти вздрогнула. Не было нужды спрашивать, почему так. Все знали, что в Америке живьем сжигали каждого сверхъестественного, которого удавалось обнаружить, и ученым попросту ничего не оставалось для исследований.

— Вы хотите раздобыть здесь образцы, а потом перевезти их на родину?

Ученый кивнул:

— Я надеюсь, что проведение исследований такого рода в полной мере отвечает интересам современной науки.

— Что ж, — сказала Алексия, — если ваша речь в «Гипокрасе» будет похожа на наш разговор, она должна проложить к этому дорогу. Из всего, что я слышала на тему сверхъестественных, ваши идеи самые свежие и разумные. Если бы мне позволили стать членом клуба, вы получили бы мою поддержку и доверие.

Услышав эти слова, молодой ученый заулыбался и стал думать о мисс Таработти с еще большей приязнью — ведь у нее хватало ума не только следить за ходом его размышлений, но и понимать их ценность. Он еще раз цокнул языком, направляя лошадей к краю дорожки.

— Я уже упоминал, что вы сегодня прекрасно выглядите, мисс Таработти? — тут он остановил коляску.

Конечно, после такого комплимента Алексия уже не могла указать ему на многочисленные изъяны его теории, поэтому ей пришлось перевести разговор на более общие темы. Мистер Макдугал включил механический водонагреватель и заварил чай. Пока он этим занимался, Алексия воспользовалась трубой дистанционного ведения. Она подкручивала линзы и отпускала комментарии о том, как прекрасен солнечный день и величественны дирижабли, которые парят высоко над парком. Еще она быстренько глянула на профессора Лайалла, который отдыхал неподалеку в тени дерева, прислонившись к его стволу, только чтобы обнаружить, что тот нацепил свои стеклокуляры и смотрит на нее через них. Алексия поспешно опустила оптический прибор и с приветливым выражением лица снова повернулась к своему спутнику и чаю.

Осторожно пригубив напиток из оловянной кружки, она с удивлением обнаружила, что ее угощают замечательным ассамом. Мистер Макдугал тем временем запустил маленький гидравлический двигатель, который Алексия еще раньше заметила в задней части коляски. С громким треском и скрежетом над коляской поднялся гигантский парасоль, который, раскрывшись, накрыл их тенью. Алексия закрыла свой собственный зонтик и уставилась на него, без всяких оснований ощущая себя неполноценной, — ее славный маленький парасоль едва ли заслужил такой гневный взгляд.

Они провели еще час, наслаждаясь обществом друг друга и попивая чай с рахат-лукумом из лимона и розы, который мистер Макдугал приобрел специально для такого случая. Время пролетело необыкновенно быстро, и вот уже молодой ученый закрыл гигантский парасоль и отвез мисс Таработти обратно домой. Он помог ей выйти из коляски, не без причин довольный их прогулкой, и попытался проводить Алексию до дверей, но та не разрешила.

— Пожалуйста, не сочтите за грубость, — вежливо объяснила она, — но сейчас вам точно не захочется общаться с моей родней. Они, как мне ни жаль это говорить, совершенно недотягивают до вашего уровня интеллектуального развития.

Она подозревала, что мать и сестры отправились по магазинам, но нуждалась в какой-нибудь отговорке. Судя по выражению лица молодого ученого, тот вполне мог сейчас сделать признание самого деликатного свойства, и как тогда прикажете быть Алексии? Мистер Макдугал серьезно кивнул:

— Всецело понимаю вас, дорогая мисс Таработти. С моей родней та же история. Могу ли я вновь вас навестить?

Алексия не улыбнулась. Нет нужды жеманничать, если она не собирается поощрять его ухаживания.

— Можете, но не завтра, мистер Макдугал. Ведь вы будете готовиться к речи.

— А через день? — настаивал он. — Тогда я смогу рассказать вам, как прошло торжественное открытие клуба.

«Как же вы спешите, американец», — вздохнула про себя Алексия, но кивнула в знак согласия. Мистер Макдугал вернулся на козлы, приподнял шляпу и пустил свою красивую гнедую пару неспешным шагом. Мисс Таработти сделала вид, что задержалась на лестнице, чтобы помахать ему вслед. Однако едва он скрылся из виду, она украдкой спустилась по ступенькам, свернула за угол дома и сказала притаившемуся там мужчине:

— Вы определенно не сводили с меня глаз.

— Добрый день, мисс Таработти, — ответил тот вежливым мягким голосом — слишком мягким и слабым даже для профессора Лайалла.

Алексия озабоченно нахмурилась и постаралась разглядеть под претенциозной шляпой его лицо.

— Как вышло, сэр, что вы охраняете меня сегодня? Я-то думала, что ваш опыт может понадобиться лорду Маккону где-нибудь в другом месте.

Профессор выглядел бледным и осунувшимся — это нормально для вампира, но не для оборотня. Морщины на его лице стали глубже, а глаза налились кровью.

— Мисс Таработти, полнолуние близко. Его светлости приходится проявлять осмотрительность, выбирая тех, кто охраняет вас при дневном свете. Во время этой фазы луны наш молодняк не слишком надежен.

Алексия фыркнула:

— Ценю его заботу о моем благополучии, но я думала, среди тех, кто служит в БРП, найдутся и такие, кому нипочем солнечные лучи. Когда наступит полнолуние?

— Завтра ночью.

Мисс Таработти нахмурилась:

— Как раз когда мистер Макдугал будет выступать с речью в клубе «Гипокрас», — негромко пробормотала она скорее себе самой.

— Что? — Профессор казался слишком усталым, чтобы заинтересоваться.

Алексия неопределенно помахала рукой в воздухе:

— О, ничего важного. Вам следует пойти домой, профессор, и отдохнуть. Вы выглядите просто чудовищно. Нельзя так выматываться на работе.

Бета улыбнулся:

— Это часть моей задачи.

— Измотать себя, охраняя меня?

— Блюсти его интересы.

Мисс Таработти, ужаснувшись, посмотрела на своего собеседника:

— Едва ли вы дали происходящему меткое описание.

Лайалл, который заметил украшенную гербом карету, стоявшую как раз через дорогу от дома Лунтвиллов, не ответил. Возникла пауза.

— Что он делал? — спросила Алексия.

— Кто? — отозвался профессор Лайалл, хоть и прекрасно понял, о ком речь.

— Человек, на которого вы якобы налетели.

— М-м-м, — осторожничал оборотень, — то, с чем все равно не справился бы.

Мисс Таработти, склонив голову набок, вопросительно посмотрела на него.

— Приятного вам вечера, мисс Таработти, — сказал профессор Лайалл.

Алексия бросила на него сердитый взгляд, прошагала обратно к главному крыльцу и вошла в дом. Родные абсолютно точно отсутствовали, но Флут ждал ее в передней с совершенно несвойственным ему взволнованным выражением лица. Дверь в малую гостиную была открыта — верный признак, что кто-то приехал с визитом. Алексия была потрясена. Лунтвиллы не могли ждать гостей, ведь иначе ни за что не покинули бы дом.

— Кто здесь, Флут? — спросила она, возясь со шляпной булавкой.

Дворецкий поднял брови и уставился на нее.

Алексия сглотнула, внезапно разнервничавшись. Она сняла шляпку с перчатками и аккуратно положила их на столик в передней. Потом улучила момент, чтобы взять себя в руки, поглядеться в золоченое зеркало и проверить, в порядке ли прическа. Для дневного времени ее густые длинные волосы, пожалуй, были подобраны недостаточно высоко, но зато скрывали укус на шее, ведь для высоких воротничков погода стояла слишком жаркая. Она поправила несколько локонов, чтобы надежнее спрятать синяк. Из зеркала на нее глянуло собственное лицо: решительный подбородок, темные глаза, воинственный взгляд. «Мистер Макдугал считает тебя хорошенькой», — сказала она своему отражению. Потом до предела выпрямила спину и прошла в гостиную.

Лорд Маккон повернулся к ней от окна. До этого он стоял, уставившись на задернутые бархатные портьеры, как будто мог видеть сквозь плотную ткань. В полутемной комнате его глаза смотрели обвиняюще.

Мисс Таработти помедлила у порога. Не говоря ни слова, она повернулась и захлопнула за собой дверь гостиной.

Флут удостоил закрытую дверь долгим тяжелым взглядом.

Предельно уставший профессор Лайалл побрел к зданию БРП, чтобы перед сном проверить еще несколько отчетов. Свободной рукой он похлопал по новой выпуклости на своем жилете с огромным количеством карманов. Зачем бы, гадал он, кому-то бродить по Гайд-парку со шприцем в руке? Он обернулся посмотреть на дом Лунтвиллов, и неожиданная улыбка возникла на его угловатом лице, когда его взгляд упал на поджидавшую неподалеку карету замка Вулси. Красовавшийся на ней герб сиял в предвечернем солнце: разделенный на четыре равные части щит, на двух — освещенный луной замок, на двух других — безлунная звездная ночь. Профессор призадумался, действительно ли его господин и повелитель станет подхалимничать.

На графе Вулси был костюм цвета темного шоколада и шелковый галстук карамельного оттенка. Плохо скрываемое нетерпение гостя чувствовалось сразу. Когда мисс Таработти вошла в комнату, он держал свои лайковые перчатки в одной руке и ритмично хлопал ими по второй. Гость, конечно же, сразу прекратил это делать, но Алексия успела заметить его беспокойство.

— Что за пчела забралась вам в штаны? — спросила мисс Таработти, опустив традиционные приветствия.

Когда дело касалось лорда Маккона, формальности были пустой тратой времени. Уперев руки в бока, она заняла позицию на круглом коврике цвета примулы прямо напротив графа. А тот сердито ответил:

— Где вы были весь день?

— Гуляла, — уклончиво ответила мисс Таработти.

В графе уклончивости не было ни на грош.

— С кем?

Алексия подняла обе брови. Так или иначе профессор Лайалл все ему расскажет, поэтому она заявила лукаво:

— С приятным молодым ученым.

— Не с тем ли толстячком, которому вы заговаривали зубы за ужином? — в ужасе посмотрел на нее лорд Маккон.

Мисс Таработти испепелила его высокомерным взглядом. В глубине души она тихонько радовалась. Значит, он заметил!

— Так уж вышло, что у мистера Макдугала имеются чрезвычайно захватывающие теории по широкому кругу тем, и он интересуется моим мнением. Я не могу сказать того же о некоторых господах из числа моих знакомых. День прошел замечательно, мы славно покатались, и мистер Макдугал показал себя весьма приятным собеседником. Не сомневаюсь, вам эта роль совершенно незнакома.

Лицо лорда Маккона вдруг приобрело чрезвычайно подозрительное выражение. Его глаза сузились и стали под цвет галстука, карамельными.

— О чем вы с ним беседовали, мисс Таработти? Было ли сказано нечто, о чем мне необходимо знать? — он задал этот вопрос официальным тоном чиновника БРП.

Мисс Таработти осмотрелась, ожидая вот-вот увидеть профессора Лайалла с блокнотом или металлической пластинкой и стилусом. Потом обреченно вздохнула: ясно, что граф приехал в качестве официального лица, и мысленно упрекнула себя: надеяться было глупо. А потом призадумалась, на что, собственно, она надеялась. На извинения? От лорда Маккона? Ха! Алексия села на плетеный стульчик сбоку от софы, старательно соблюдая приличную дистанцию между собой и гостем.

— Особенно интересно то, что он сказал мне, — проговорила она. — Он считает, что сверхъестественность — это своего рода заразная болезнь.

Лорд Маккон, будучи оборотнем и «проклятым», подобного уже наслушался. Скрестив руки на груди, он навис над мисс Таработти.

— О, ради всего святого, — хмыкнула она, — да сядьте же.

Лорд Маккон сел. А мисс Таработти продолжила:

— Мистер Макдугал… его так зовут, вы знали? Мистер Макдугал. Так вот, мистер Макдугал полагает, что переход в сверхъестественное состояние вызывается передающимся с кровью возбудителем, который действует не на всех, потому что у кого-то есть определенный физический признак, а у кого-то нет. Согласно его теории, мужчины, по-видимому, чаще обладают этим признаком и поэтому с большей вероятностью, чем женщины, выживают в метаморфозе.

Лорд Маккон расслабленно откинулся на крошечной софе, которая скрипнула под его весом, и презрительно фыркнул, выслушав сказанное.

— Конечно, в связи с его предположениями мне видится одна главная проблема, — не обращая внимания на фырканье графа, продолжала Алексия.

— Вы.

— Гм, — кивнула она.

В теории мистера Макдугала не было места для людей, у кого душа вовсе отсутствовала, она касалась лишь тех, у кого ее оказывалось слишком много. Что сказал бы ученый о запредельных? Счел бы их противоядием от болезни потусторонних?

— Но все же это изящная теория, учитывая те ограниченные знания, которыми он обладает.

Алексия не стала говорить, что уважает молодого человека, который до этого додумался. Лорд Маккон увидел это по ее лицу.

— Ну так пожелаем ему наслаждаться собственными бреднями и оставим его в покое, — мрачно сказал граф.

У него потихоньку вылезали клыки, а цвет глаз продолжал меняться, превращаясь из коричневого в желтый. Мисс Таработти пожала плечами:

— Он проявляет интерес. Он умен. Он богат, и у него хорошие связи, по крайней мере я так поняла. — «Он считает, что я мила». Этого она вслух не сказала. — И кто я такая, чтобы жаловаться на его знаки внимания или, раз уж на то пошло, обескураживать его?

Да, у лорда Маккона была теперь причина пожалеть о словах, которые он сказал профессору Лайаллу в тот вечер, когда Алексия убила вампира. Судя по всему, она подумывала о замужестве. И похоже, нашла того, кто готов на ней жениться, несмотря на папу-итальянца.

— Он увезет вас к себе в Америку, а вы ведь запредельная. Если он так умен, как вы считаете, то в конце концов догадается об этом нюансе.

Мисс Таработти рассмеялась:

— О-о, я не думала о том, чтобы за него выйти, милорд. Я не настолько опрометчива, да и спешки никакой нет. Но мне нравится его общество; оно скрашивает монотонность будней и удерживает моих родственников от наступательных действий.

Видя ее жизнерадостную убежденность, лорд Маккон ощутил прилив облегчения и рассердился на себя за это. Почему это так волнует его? Клыки графа слегка втянулись. Потом он сообразил, что мисс Таработти отрицала лишь свое намерение выйти за ученого, а представления у нее для старой девы весьма даже современные. Во всяком случае, так говорил лорду его опыт.

— Так, возможно, вы имеете на него какие-то другие виды, которые не подразумевают брака? — он практически прорычал эти слова.

— Ох, умоляю вас! А если и имею, с какой стати это должно вас беспокоить?

При этих словах лорд Маккон в буквальном смысле зашипел.

Алексия неожиданно сообразила, что она делает: сидит и ведет вежливую беседу с лордом Коналлом Макконом, графом Вулси — который ей не нравится и на которого она вроде бы должна быть чрезвычайно сердита, — о своих романтических увлечениях или отсутствии таковых. От одного его присутствия она чувствовала себя совершенно сбитой с толку.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Подождите-ка минуточку! Почему я вообще разговариваю с вами об этом? Милорд, как вы вели себя вчера вечером! — она поднялась и заметалась по заставленной мебелью небольшой комнате, яростно сверкая глазами. Потом гневно направила на графа указующий перст. — Вы не просто оборотень, вы, милорд, повеса! Вот вы кто! Той ночью вы воспользовались своим преимуществом, лорд Маккон. Признайте это! Понятия не имею, отчего вы сочли необходимым сделать, — она, смутившись, запнулась, — то, что сделали в тот вечер, когда меня чуть было не похитили. Но с тех пор ваши намерения явно изменились. Если я интересовала вас всего лишь как… — она опять запнулась, пытаясь подобрать верные слова, — минутная забава, вы могли хотя бы сразу мне об этом сказать, — она сложила руки на груди и ухмыльнулась: — Почему вы этого не сделали? Думали, что я слишком слаба, чтобы принять такое положение вещей, не устраивая сцен? Уверяю, никто не умеет принимать отказы лучше меня, милорд. Я считаю, что с вашей стороны было очень неучтиво сказать мне прямо в лицо, что нарушение приличий, которое вы себе позволили, было совершено под влиянием мгновенного злосчастного побуждения, и не более того. Я заслуживаю хоть сколько-то уважения. В конце концов, мы достаточно давно знакомы хотя бы для этого, — к этому времени, выговорившись, Алексия почувствовала жжение в глазах, отказываясь верить, что это подступают слезы.

Теперь разозлился уже лорд Маккон, правда, по совершенно иным причинам.

— Так вот, значит, как вы все себе представили? И почему, скажите мне, молю, я вдруг передумал относительно… как вы изволили выразиться? Мгновенного злосчастного побуждения?

Сейчас его шотландский акцент был особенно силен. В другое время Алексию позабавило бы одно наблюдение: чем сильнее сердился граф, тем раскатистее становилось его «р». Однако сейчас она была слишком зла, чтобы заметить это. После его слов слез как не бывало. Алексия прекратила расхаживать по комнате и воздела к небу руки:

— Понятия не имею. Вы все это начали. Вы все это закончили. Вчера вечером вы вели себя так, будто едва меня знаете и к тому же не слишком жалуете. А сегодня явились в мою гостиную. И это вы мне скажите, что вы там себе думали вчера за ужином. Я не имею ни малейшего понятия, что у вас на уме, и это так же верно, как то, что я стою сейчас перед вами. Я говорю вам чистую правду.

Граф открыл было рот, но потом закрыл его снова. Сказать по совести, он и сам не знал, зачем сюда явился, поэтому затруднялся объяснить свои мотивы. Подхалимство, сказал профессор Лайалл. Граф понятия не имел, как к этому подступиться. Альфы просто не подхалимничают; высокомерие — это часть их работы. Может, лорд Маккон лишь недавно подчинил себя стаю замка Вулси, но альфой он был всегда.

Мисс Таработти ничего не могла с собой поделать, ведь редко кому удавалось заставить графа Вулси лишиться дара речи. Она чувствовала себя одновременно торжествующей и смущенной. Большую часть минувшей ночи она ворочалась с боку на бок в постели, переживая из-за его высокомерного поведения, думала даже навестить Айви и спросить ее мнение по этому поводу. У Айви, только подумать! Должно быть, она была в отчаянии. И вот теперь тот, кто вызвал возмущение Алексии, сидел перед ней, явно сдавшись под ее словесным натиском.

Тогда, будучи Алексией Таработти, она, конечно, немедленно перешла к сути дела и заговорила, глядя в розовый ковер (несмотря на всю свою храбрость, вида его желтых глаз вынести она не могла):

— Я не слишком… — тут она помолчала, думая о шокирующих иллюстрациях в отцовских книгах, — опытна. Если я как-то неправильно, ну, понимаете, — она помахала в воздухе рукой, смешавшись еще сильнее, но преисполненная решимости довести начатое до конца, — целовалась, вы должны простить мое невежество. Я…

Алексия замолчала на полуслове, потому что лорд Маккон встал с крохотной софы, которая издала стон, когда он поднялся, и целенаправленно двинулся в ее сторону. У него определенно очень хорошо выходило маячить и нависать. Алексия не привыкла чувствовать себя такой маленькой.

— Нет, — пробормотал граф хрипло, — дело не в этом.

— Возможно, — предположила мисс Таработти, вскинув перед собой руки, будто защищаясь, — вы передумали, поняв, что недостойно графа Вулси интересоваться двадцатишестилетней старой девой?

— Так вот сколько вам на самом деле? — проговорил граф вроде бы незаинтересованно, по-прежнему надвигаясь на нее.

Он шел крадущейся походкой голодного зверя, напряженный, как сжатая пружина, направив на Алексию всю свою энергию, и под его отлично скроенным коричневым сюртуком перекатывались внушительные мускулы. Мисс Таработти попятилась и уперлась спиной в большое кресло с подлокотниками.

— Мой отец был итальянцем; вы вспомнили об этом?

Лорд Маккон подходил все ближе, он двигался медленно, готовый броситься на нее, если она вдруг решит бежать. Теперь его глаза были почти целиком желтые, с оранжевым ободком по краю. Алексия никогда прежде не замечала, какие черные и густые у него ресницы. Он сказал:

— А я вот родом из Шотландии. Как вы полагаете, чье происхождение хуже в глазах лондонского света?

Алексия коснулась своего носа и подумала о собственной смуглой коже.

— У меня есть… и другие… изъяны. Возможно, хорошенько все обдумав, вы сочли их более очевидными?

Лорд Маккон потянулся вперед и мягко отвел руку Алексии от лица. Потом осторожно соединил ее ладони, удерживая их в своей большой лапе.

Стоя в нескольких дюймах от него, мисс Таработти моргнула. Она едва смела дышать, не до конца уверенная, действительно ли он собирается ее съесть, или все-таки нет. Она попыталась отвести взгляд, но это оказалось почти невозможно. Его глаза снова стали карими, стоило ему коснуться Алексии — человеческими глазами. Но она не почувствовала облегчения, такие глаза пугали ее еще больше, потому что в них уже не было угрозы, которая маскировала голод.

— Э-э… милорд… на самом деле я не еда. Вы же понимаете это, правда?

Лорд Маккон наклонился вперед.

Алексия смотрела на него до тех пор, пока глаза почти совсем не сошлись к переносице. С такого близкого расстояния она ощущала окружавшие его запахи бескрайних просторов и ночного холода. «О нет, — подумала она, — вот опять».

Лорд Маккон поцеловал ее в самый кончик носа. И ничего больше.

Ошеломленная, она вздрогнула и отпрянула, раскрыв свой большой рот и став немного похожей на рыбу.

— Что…

Лорд Маккон снова привлек ее к себе и заговорил низким голосом, согревая щеку Алексии своим дыханием:

— Ваш возраст меня не смущает. И какое мне дело до того, старая вы дева или молодая? Вы хоть раз задумывались, сколько лет я хожу холостяком? — он поцеловал ее в висок. — И я люблю Италию. Прекрасная страна с отличной кухней, — он поцеловал другой ее висок. — А совершенную красоту я нахожу чрезвычайно скучной; вы со мной согласны? — и он снова поцеловал ее нос.

Алексия ничего не смогла с собой поделать. Она отстранилась и окинула графа быстрым, но внимательным взглядом:

— Несомненно.

Он поморщился:

— Туше.

Алексия была не из тех, кого легко отвлечь от темы.

— Тогда почему? — спросила она.

Лорд Маккон стал подхалимничать:

— Потому что я глупый старый волчара, который слишком долго общался со своей стаей и слишком мало внимания уделял всему остальному миру.

Это не было нормальным объяснением, но Алексия сочла, что придется довольствоваться тем, что сказано.

— Это были извинения, не правда ли? — спросила она, просто чтобы окончательно убедиться.

Похоже, происходящее отняло у графа почти все силы. Вместо утвердительного ответа он просто погладил свободной рукой лицо Алексии, словно она была зверьком, которого надо успокоить. Алексия подумала, как он ее воспринимает — может, кем-то вроде кошки? По ее наблюдениям, кошки не страдали избытком души — как правило, это прозаичные и практичные мелкие создания. О ней запросто можно думать как о кошке, ей вполне такое подходит.

— Полнолуние, — сказал лорд Маккон, будто это что-то объясняло, — уже на носу, — он помолчал. — Понимаете?

Мисс Таработти понятия не имела, о чем он.

— Э-э…

Его голос понизился и стал почти пристыженным:

— Мне сложно себя контролировать.

Мисс Таработти широко раскрыла свои темно-карие глаза и захлопала ресницами, пытаясь скрыть замешательство. Это был прием Айви.

Тогда он поцеловал ее как следует, с полной отдачей. Это было не совсем то, чего мисс Таработти добивалась, хлопая ресницами, но она решила не жаловаться на такие последствия своих действий. Может, Айви в чем-то и знает толк.

Как и в первый раз, он начал не спеша, убаюкивая Алексию нежными одурманивающими поцелуями. Его губы, легонько и часто касавшиеся сперва ее нижней губы, а потом и верхней, оказались неожиданно прохладными. Восхитительное, сводящее с ума ощущение! Затем в ход вновь пошли зубы, а там и язык, но на этот раз Алексия была не столь сильно, как в первый раз, потрясена подобными действиями. Говоря по правде, они, пожалуй, даже пришлись ей по вкусу, хотя оставались подозрения, что тут дело обстоит как с игрой: чтобы разобраться, нравится она тебе или нет, пару раз попробовать недостаточно, нужна система. В этом плане вроде бы можно было рассчитывать на лорда Маккона. А еще он казался до безумия спокойным и хладнокровным. Алексии стало душно в заставленной мебелью гостиной, подобное несоответствие ее раздражало.

Лорд Маккон покончил с покусываниями и вернулся к долгим нежным поцелуям. Алексия, никогда не славившаяся терпеливостью, нашла их совершенно неудовлетворительными, что стало для нее принципиально новым источником раздражения. Ясно, что ей пришлось взять дело в свои руки, хотя в данном случае уместнее было говорить не о руках, а о языке. Алексия эксперимента ради коснулась им губ графа, и это вызвало у него совершенно новую и весьма удовлетворительную реакцию: поцелуй углубился, став почти грубым, и их губы соприкасались теперь под иным углом.

Граф сменил позу, сильнее прижимая мисс Таработти к себе. Выпустив ее ладони, он запустил руку в тяжелые густые кудри. Алексия лишь чуть-чуть забеспокоилась, что ее прическа теперь безнадежно испорчена. Лорд Маккон использовал этот маневр, чтобы заставить ее наклонить голову так, как ему в данный момент заблагорассудилось. Казалось, все его желания сводились к тому, чтобы целоваться и дальше, поэтому Алексия решила пойти у него на поводу.

Свободная рука лорда Маккона принялась гулять вверх-вниз по ее спине. «Определенно, он видит во мне кошку», — мелькнуло в помутившемся разуме Алексии. Странная дрожь, почему-то вызывающая мысли о солнечных лучах и заставлявшая желать близости графа, с пугающей интенсивностью пробегала по ее телу.

Граф сделал какое-то движение, заставив их обоих развернуться, не сходя с места. Алексия не понимала, зачем это нужно, но была склонна потакать ему, лишь бы поцелуй не прерывался. С этим она не прогадала. Граф устроил так, чтобы плавно опуститься в кресло, увлекая ее за собой.

Тут мисс Таработти обнаружила, что происходит нечто крайне неприличное: оказалось, она сидит на весьма ладных коленях лорда Маккона, ее юбки сбились набок, и совершенно необъяснимо, как до такого дошло. Граф оторвался от губ Алексии, что разочаровывало, и принялся покусывать ей шею, что очень даже воодушевляло. Он откинул назад темный локон, специально уложенный так, чтобы скрывать плечо, пропустил меж пальцев шелковистые пряди и отодвинул их в сторону. Алексия напряглась и затаила дыхание, застыв в блаженном предвкушении.

Внезапно граф остановился и дернулся назад. От этого движения кресло, несущее тяжесть двух тел, ни одно из которых нельзя было назвать хрупким, опасно качнулось.

— Что за черт? — вскрикнул лорд Маккон.

Он так быстро рассвирепел, что Алексия потеряла дар речи и могла лишь ошеломленно смотреть на него. «Фух!» — наконец-то перевела она долго сдерживаемое дыхание. Сердце бешено колотилось где-то в районе горла, кожа была горячей и словно натянутой прямо на кости, к тому же у нее увлажнились те места, которые, по ее глубокому убеждению, просто не могли увлажняться у благородных девиц. Взгляд лорда Маккона впился в ее смуглую кожу там, где между плечом и шеей образовалась уродливая фиолетовая метка, соответствующая по размеру и форме мужским челюстям.

Алексия моргнула, и из ее карих глаз исчезло одурманенное выражение, а меж бровями залегла небольшая возмущенная морщинка.

— Это след от укуса, милорд, — сообщила она, довольная тем, что ее голос не дрогнул, хоть и звучал чуть глуше обыкновенного.

Лорд Маккон рассвирепел пуще прежнего.

— Кто вас покусал? — взревел он.

Алексия в полнейшем изумлении склонила голову набок:

— Вы, — и тут же была вознаграждена потрясающим зрелищем альфа-оборотня, вмиг обретшего пристыженный вид.

— Я?

Она высоко подняла брови.

— Значит, я.

Она кивнула, всего один раз, но уверенно.

Лорд Маккон рассеянно провел ладонью по и без того взъерошенным волосам, и бурые пряди встали торчком.

— Вот же чушь какая, — пробормотал он, — я вел себя хуже щенка, впервые обернувшегося волком. Прошу меня простить, Алексия. Это все луна и недосып.

Алексия кивнула, размышляя, следует ли указать на то, что он забылся и вопреки правилам этикета назвал ее просто по имени, но потом сочла, что с учетом их недавнего совместного времяпрепровождения это будет как-то глупо.

— Да, вижу. Ага. Только что «это все»?

— Этот слабый контроль.

Алексии казалось, что на какой-то стадии происходящего она, возможно, поймет, что именно происходит, но эта стадия определенно еще не настала.

— Ах, контроль?

— Именно!

Мисс Таработти прищурилась, а потом выдала нечто весьма дерзкое:

— Можете поцеловать синяк, тогда скорее заживет.

Ладно, возможно, это заявление было не таким уж дерзким для девицы, отлично расположившейся на коленях лорда Маккона. В конце концов, она достаточно хорошо ознакомилась с папенькиной библиотекой, чтобы точно знать, что именно упирается сейчас в нижнюю часть ее тела.

Лорд Маккон покачал головой:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Вы так не думаете? — смущенная собственным нахальством Алексия принялась ерзать у него на коленях, пытаясь высвободиться.

Граф ругнулся и закрыл глаза. На лбу у него проступили капли пота.

Алексия еще немного поерзала, исключительно для пробы. Лорд Маккон застонал и склонил голову к ее ключице, обеими руками вцепившись ей в бедра, чтобы прекратить эти ерзанья. Алексию обуял научный интерес. Вроде бы то, что у него внизу, стало еще больше? Интересно, подумала она, чему равен в данном случае максимальный коэффициент расширения? Усмешка, появившаяся на ее лице, была слегка злорадной. Раньше ей и в голову не приходило, что она может как-то повлиять на происходящее. Алексия немедленно решила, что она, будучи убежденной холостячкой, не склонной потакать мистеру Макдугалу в его брачных надеждах, возможно, получила сейчас единственный шанс проверить кое-какие свои теории, давние и довольно-таки интересные.

— Лорд Маккон, — прошептала она, опять принимаясь ерзать вопреки его крепкой хватке.

Он фыркнул и сдавленным голосом проговорил:

— Думаю, в такой момент вы могли бы позволить себе называть меня по имени.

— Э-э? — сказала Алексия.

— Э-э, Коналлом, — подсказал ей лорд Маккон.

— Коналл, — произнесла она, окончательно избавляясь от угрызений совести, — раз уж яйцо разбито, нужно пустить его на омлет.

Потом она нащупала мышцы его спины, и это ее отвлекло. Руки будто без участия мозга вцепились в сюртук графа и бесцеремонно его стянули.

— Что, Алексия? — он поднял на нее свои коньячные глаза. Ей показалось, или в них светился страх?

— Я собираюсь воспользоваться ситуацией и взять над вами верх, — сказала она и, не давая графу шанса ответить, принялась развязывать на нем галстук.