Бездна. Под руководством духа Андре Луиса

21 - Другие существа

Большая птица открывала и закрывала свой огромный клюв, как будто что-то глотая.

У нас сложилось впечатление, что в его организме преобладала усталость. Однако Оркус пояснил:

- В этих глубинах обитающие здесь существа почти всегда испытывают беспокойство по поводу удушающей атмосферы с низким уровнем вибрации. Несмотря на то, что они свирепые, злые и дикие, они не могут преодолеть силы природы ...

- Тем не менее, - добавил Атафон, все еще протягивая руку к птице, - эти великие злые существа посылают инструкции на поверхность через других существ, которые там строго следуют их приказам, считая себя орудием Великой Справедливости. Они вмешиваются в человеческую жизнь и в некотором смысле оправдывают теорию о том, что дьявол спорит с душой человека. Более того, почти во всех древних религиях мы находим упоминания о борьбе Добра и Зла от Вавилона до Индии. В заметках, связанных с историей Кришны и исследованиями, которые говорят о Вичну и Ормузе, мы всегда найдем идеальную константу борьбы между Добром и Злом. Более мелкие духи, которые все еще живут в атмосфере земной коры, получают их предупреждения и выполняют их приказы. Логично, что в рамках божественной схемы, согласно законам Бога, все подпадает под Божественную Справедливость. Однако оказывается, что то, что можно было сделать с любовью, достигается просто чрезмерной справедливостью.

Атафон замолчал, и мы, изумленные, заметили, что внезапно животное по-другому раскрыло клюв, и из его груди, казалось, вырвался ужасный голос.

- Чего ты желаешь в наших владениях, Ангел Бездны?

Разве ты не знаешь, что в этой тьме правим мы, сыны Драконов? Зачем мешать нашей мирной работе Справедливости мира?

Я замерз. Оркус крепче сжал мою руку, как будто он понял мою внутреннюю ситуацию.

Атафон ответил не сразу, а затем закричал волевым голосом над озером:

- Как дети Агнца и Хранителя Бездны, мы отправляемся в учебно-познавательную поездку. Наша задача - информировать высшие сферы о том, как в этих сферах осуществляется правосудие. Наш долг определяет нашу работу. Если вы применяете справедливость, я и другие опекуны должны обеспечить ее соблюдение. Мы также каким-то образом представляем Волю Бога в этих глубинах.

Птица подсказала нам, что ответ его удовлетворил. Однако он странно зевнул. Нам показалось, что из его рта выскочили маленькие огоньки. Был ли это свет?

Потом она снова сказала:

- Я понимаю и принимаю приказы свыше, Сфер, управляющих Сферой и Безднами, я уважаю их как ужасного стража, но как насчет тех существ, которые тебя сопровождают? Какое право они имеют на проникновение в наши владения? Победили ли они добро и зло, достигли ли они высших возможностей?

Воцарилась великая тишина.

- Потому что тогда они начнут беспокоить нас, не уважая наши законы, - продолжал он более яростно после паузы без ответа.

Однако Атафон ответил безмятежно и скромно.

- Они получили приказ посетить пропасти во время учебной поездки. Им было разрешено путешествовать по этим регионам и делать пометки о работе Справедливости, которая выполняется через Драконов для познания людей.

Слова Атафона, казалось, затронули тщеславие и гордость, потому что у нас сложилось странное впечатление, что за огромным клювом и на глазах у птицы была улыбка удовольствия и радости.

- Что ж, если они аккредитованы, чтобы рассказать миру о замечательной работе, которую Драконы делают на дне Земли для гармонии Творения - нам нечего сказать, и мы даже не сделаем жест, чтобы остановить их. Вы можете пересекать области, которые находятся под моей ответственностью, и это область существ, которые уже завоевали власть, чтобы доминировать, и крылья, которые освобождают нас от земли.

Меня поразила странная интерпретация, которую это существо пыталось придать своему рабству в форме.

- Они не признают, - прошептал мне Оркус, - что они деградируют в форме из-за постоянного намагничивания зла. Они хотят представить, что клюв, глаза огненные; черные крылья, полу-человеческие ступни и все остальное - великолепное достижение. Они не видят в самой искаженной форме кровавую и ужасную тюрьму. Им снится, что они существа, которые обрели большие возможности. С этой мыслью они адаптируются к новым условиям жизни в этих адских зонах.

- Все это потрясающе! Однако мы приходим к пониманию, что Бог по Своей милости позволяет существам адаптировать свою душу к среде, в которой они живут, чтобы они не впадали в отчаяние еще большее на пути растворения.

Оркус похвалил мои рассуждения. Я не понял изумление и восхищение говорящей птицы.

- Много ли здесь таких крылатых существ? - с тревогой спросил я Оркуса.

Но Атафон мне ответил:

- Бесконечность. Все в Божьем деле прекрасно. Они существуют миллионами, а Бездна, в свою очередь, подразделяется на очень большое количество отделов. Данте выделил девять основных кругов на восточной стороне. Он считал, что посетил всю Бездну! Реально он не охватил и трети из этих областей. Он должен был вернуться. Однако в то время поднялся такой переполох, что Высшие Сущности посчитали, что у Земного Человека еще нет духовных условий, чтобы узнать больше. И его путешествия точно были окончены. Он, который был писателем и медиумом одновременно, затем просто вернулся к своей писательской деятельности, которой он занимался до самой смерти, начав писать только о вещах в мире.

Атафон молчал, а я размышлял над наполненной мудростью нотой, указывающей на двойственную природу флорентийского поэта. На самом деле мне казалось разумным, что он мог честно выполнять оба служения.

Продолжаем проникать в область бездны.

Отвратительный запах теперь вторгся в наши ноздри. Вонючие испарения поднимались из ям, и теперь пройденная узкая тропа напоминала еще один тесный коридор, в котором мы держались в плену. Мы оставили обрыв и двинулись вглубь земли в направлении, ведущем к глубине. Наверное, мало кто на «земле» поверит в подобные подземные сооружения. Там чувствовалось тепло. Впервые я заметил, что когда мы спускались, жара нас душила больше всего. Это было странно, потому что до этого момента мы наслаждались температурой, которая если и не была теплой, то по крайней мере была терпимой.

Мы еще не наблюдали перепадов температуры.

Оркус направил меня:

- Сын мой, земная теория о том, что подземное тепло увеличивается на один градус каждые 33 метра, спускающегося внутрь Земли, начинает работать в этой области.

- И почему мы раньше не чувствовали этого тепла? - огорченно спросил я.

- Был баланс между вибрацией нашего периспирита и теплом в тех регионах, где мы проходили. Однако здесь окружающая вибрация медленнее и тяжелее, чем вибрация нашего периспирита, кроме того, происходит важное явление, неизвестное людям мира и самым смелым ученым. После определенного проникновения вниз увеличение тепла происходит не только в соотношении 33 метра на градус. Отношения другие и поменьше. То есть каждые 15 метров увеличивается на один градус, а пропорция уменьшается наполовину в метрах, что приводит к логическому увеличению в градусах. Это означает, что если после определенного расстояния она увеличивается на один градус каждые 15 метров, а затем каждые 7,50 и т. д. и т.п. это просто означает, что количество градусов просто удваивается, когда вы спускаетесь к центру.

Учение было новым и революционным. Очевидно, это было наблюдение, которое в будущем заинтересовало бы человеческую науку ...

Фактически, по мере нашего продвижения жар усиливался.

Мы были на вершине скалы и достигли области с интенсивной вулканической грязью. Я чувствовал, что теперь мои ноги ступают на мягкую, темную, свинцово-серую массу. Было ли это началом Серебряного озера? Действительно, я был прав.

Атафон указал рукой на обширную поверхность озера и сказал Оркусу:

- Мой дорогой Оркус - озеро неизвестной на земной коре жидкости, состоящее из растворяющихся металлов с высокой температурой, представляет на этих« пляжах »несколько мягкую текстуру. Если вы присмотритесь, вы заметите, что в этой массе также есть страдающие духи, погружающиеся в темную грязь.

Мое сердце охватил новый страх. Странные фигуры выскакивали из моих изумленных и взволнованных глаз. Мне казалось, что я слышу плач и рыдания, страдания и боль. Ужасные и изуродованные лица предстали передо мной в расширенном царстве.

- Что это за духи, плавающие в грязи? - спросил я Оркуса.

- Тысячелетние самоубийства, - ответил ангел. Существа, которые систематически покидали носитель плоти на Земле в результате самоуничтожения. Сначала они упали, а затем начали спуск из-за отсутствия превосходной вибрации, чтобы удерживать их в сферах повыше, к центру земли. Тысячи возможностей, которые были упущены из-за непрерывного разрушения, они исчисляются тысячами.

- И может ли кто-нибудь уничтожать себя бесконечно? - спросила я, несколько впечатленный.

- В некотором смысле да, - Великий Дух разъяснил. - Есть существа, которые сосредоточивают свои мысли на разочаровании и отчаянии. Таким образом они достигают апатии или безумия без малейшей возможности контроля. Хотя они возрождаются каждый раз в худших условиях, то есть занимая деформированные тела, калек или организм, чей мозг несет бремя безумия, они не останавливаются и, злоупотребляя Божественной добротой, которая неоднократно дает им благодать перевоплощаться, они продолжают разрушать самоубийством ту самую плотскую форму, которая принимает их низший дух, сын Мой. Если у Бога есть тысяча способов помочь людям, то у человека есть также тысяча способов неуважительно относиться к Богу.

Атафон молчал. Тишина окутывала наши души, пока ужасные крики не вырвались из грязи под нашими ногами, и они поразительно отозвались в нас самих. Я был еще больше поражен, и сильная боль сжала мою грудь и горло. Я чувствовал, что мои ноги все глубже погружаются в грязь, и внезапно я понял, что даже был закопан по колен или чуть выше. Темная грязь, прилипшая к моим ногам, вызывала у меня странное чувство ужаса. Со мной произошел впечатляющий факт. Я понял, что в меня самого вложили другую личность. У меня создалось впечатление, что я стреляю из револьвера в голову, и после этого я инстинктивно поднес руку к тому месту, куда должна была попасть пуля. Я почувствовал резкую боль, и моя голова казалась мягкой, как будто она была резиновой, но я все еще был жив и стоял. Однако я начинал нырять в мутное море.

Вокруг меня возник огромный шум, и деформированные, изуродованные, ужасные существа полезли ко мне с протянутыми руками, как когти, которые хотели спустить меня на дно.

В душе усилилась тоска. Я чувствовал себя самоубийцей, который уничтожает свой организм.

Прилипшая к ногам сырость и сероватая глина были ужасными муками. Я вспомнил зыбучие пески, найденные в определенных регионах мира, и понял, что это был мой конец. По внезапной ассоциации идей, необъяснимых даже в той ситуации и в том месте, я вспомнил, как апостол Петр тонул в воде, когда Господь призвал его встретиться с ним над озером. Затем мои мысли обратились к Богу, и я от всей души помолился.

Сверхчеловеческая сила взяла меня на руки и снова подняла на поверхность озера. Вдруг я заметил, что Оркус и Атафон ласково и приветливо меня поддерживают.

Я вспотел от холода.

- В этих краях, мой сын, - сказал Оркус, - мы обязаны сохранять нашу веру в Бога, без которой мы упадем в великие пропасти ...

- В конце концов, что со мной происходит? - устало спросил я.

- Вы проходите через регионы, где вы также были пленником самого себя в другие времена, еще не укрепившись должным образом в Божественной Мудрости, вы вернулись в те времена, когда вы, в свою очередь, шли, уничтожая периспритный проводник. Не каждый сможет безнаказанно пройти путями, которыми прежде шли во зле. В этой грязи до сих пор лежат многие из ваших товарищей, которые разделили с вами боль и страдания, изгнание и безумие неоднократного самоубийства.

В мою душу вторглась великая тень. Атафон, однако, дружелюбно похлопал меня по спине и сказал:

- Пошли! У кого из нас не было ужасных моментов на свете?

Нет никого, кто не страдал бы на земле Разочарованием и болью. Отметки, которые мы оставляли на своем пути, повсюду свидетельствуют о наших прошлых слабостях, они также говорят о настоящем нашего славного возрождения!

Я получил поддержку ангела с благодарным сердцем, и две густые слезы потекли по моим бледным щекам.

Крупные птицы летали над нашими головами на невероятной высоте. Черные и некрасивые.

Мы обогнули озеро и достигли места, где темные деревья с корявыми стволами, обнаженные, без глаз, темнели. Мне показалось, что эти деревья заросли растительностью. Были бы они людьми?

Оркус подал мне знак молчания, и Атафон, приблизившись к крепкому дереву, погладил его ствол божественной рукой в ​​жесте бесконечной нежности. Лучи света падали из его правой руки сквозь пальцы, и мне показалось, что проникают прямо в его плотное сердце.

Вскоре перед моими восхищенными глазами ветви огромного дерева начали двигаться, как осьминоги посреди океана. Листья двигались медленными, нежными импульсами.

Из древнего ствола до наших ушей донесся далекий и мучительный голос, заставивший наши сердца трепетать от сострадания.

- Атафон! ... Атафон! ... Атафон! ...

Я подумал, что огромное дерево встанет на колени. Ветви согнулись и обняли ангела нежными объятиями.

Горячие слезы от волнения катились из наших глаз. Впервые ангел испустил вздох глубокой жалости из светящейся груди. Он нежно обнял дерево и сказал:

- Элия! Элия! Я с тобой и не брошу тебя! Доверься мне! Бог не оставит нас! Будь настойчива, и ты вернешься на старый путь!

При этих словах ветви внезапно отступили в знак протеста, и все дерево затряслось.

- Нет! Нет! Я не хочу! Я хочу потерять себя в небытии! Я хочу раствориться в нирване! Ни в чем!

- Но это не нирвана, не ничто! - воскликнул Атафон, временно освобожденный от объятий любви. Ты просто сражаешься с Богом!

- Я не признаю и не принимаю Бога! - крикнуло человеческое дерево. - Тот, кто заключил меня в проклятие таким образом, не может рассчитывать на мое уважение или мою любовь! Я ненавижу его! Я ненавижу!

И в крике ужасной боли отчаянное дерево затряслось и сжалось, свернувшись клубком, как змея.

Атафон, молча, снова поглаживал его тело светящимися руками.

Казалось, оно успокоилось.

«Я вернусь в другой раз, - сказал он, - когда ты станешь более дружелюбной». Сказав это, он жестом пригласил нас сопровождать его. Я смотрел и созерцал эту бесконечность странных деревьев, как если бы созерцал страдающих существ, которые потерялись в бездне форм. Зловонные взгляды выходили из грязи, а на нас удивленно смотрели терпеливые лица.