Без пощады

ГЛАВА 21 Опасность и радость

- Захватчики неуязвимы? - спросил у Ивоннель брат Афафренфер. Он застал её в одиночестве, когда пытался лучше узнать о том, как закончил свои дни Дзирт.

- Практически, - ответила женщина-дроу. - Дварфы сбросили одного в разлом с огненным предтечей. Я не знаю, уничтожен ли он, но с тех пор уже прошло какое-то время, и захватчика они больше не видели. Мы уверены, что этот был нацелен на Закнафейна, а Зак остаётся внутри комплекса. Будь захватчик жив, он попытался бы вылезти.

- Значит, его уничтожили?

- Я так думаю.

- А тот, что гнался за Дзиртом? Мог ли Дзирт его уничтожить?

Женщина покачала головой, но ответила:

- Всё может быть. Но где тогда Дзирт?

- Ты считаешь, что он погиб или оказался в Бездне вместе с големом.

- Это кажется наиболее вероятным, - Ивоннель чуть наклонила голову, изучая монаха. - К чему ты ведёшь, монах?

Настала очередь Афафренфера качать головой.

- Не знаю. Но я должен отыскать то место.

- Терновый Оплот?

- Предполагаемое место последней битвы Дзирта, да.

- Путь туда долгий, - ответила Ивоннель. - Несколько сотен миль, наверное, и самая первая сотня будет самой сложной.

- Проведи меня мимо демонов и дроу на поверхности, молю тебя.

- Расскажи, зачем.

- Не знаю, поймёшь ли ты.

- Брат, моя память тянется на тысячелетия, к самому основанию Мензоберранзана, - объяснила дроу. - Я бывала в Бездне и Девяти Адах. Я ходила по Тартару и сражалась с целестиалами. Я — перевоплощение всех знаний и опыта верховной матери Ивоннель Вечной, воспоминания которой даровал мне иллитид, когда я была ещё в утробе матери. И совсем недавно я сама нанесла поражение и уничтожила телесную форму Демогоргона.

Я многого не понимаю в мультивселенной — в конце концов, это место практически бесконечно — но заверяю тебя, что могу рассказать больше непонятного для тебя, чем тот вопрос, который мы сейчас обсуждаем. Ты просишь у меня о помощи, и будучи другом этих дварфов и мужчины, которого ты ищешь, я помогу тебе — как только ты убедишь меня, что заслуживаешь того, и что мои усилия принесут какие-то плоды.

Брат Афафренфер на время задумался, потом кивнул.

- Позволь рассказать тебе о магистре цветов Кейне, - сказал он. - Позволь рассказать тебе о сражении с белым драконом над горами Серебряных Кордонов, которое я пережил вместе с магистром, и о том, как он разделил со мной владение этим физическим телом.

- Это недопустимо, - сказала матери Жиндии Йиккардария. Две прислужницы и командиры дроу собрались в Кровоточащих Лозах в помещении, где устроила свой командный пост мать Жиндия, для оценки ситуации и планирования следующих действий.

К изумлению смертных дроу, снова явились Йиккардария и Эскавидне, напомнив о ситуации с захватчиками: предположительном успехе, которого добился один из них, и удручающем поражении второго.

- Эти драгоценные орудия вручили тебе с ожиданиями заботы, верховная мать, - сказала Йиккардария, и в её тоне звучала угроза, адресованная всем собравшимся.

- Их вручили мне, как неуязвимое оружие, обладающее единственной целью, - ответила Жиндия, по очевидным для всех причинам пытаясь звучать так же угрожающе.

- Под твоим командованием! - заткнула её Йиккардария.

- Всегда предполагалось, что мать Жиндия проявит терпение и мудрость в использовании конструктов, - добавила Эскавидне.

Какое-то время не ожидавшая возобновления этого разговора Жиндия пыталась подобрать слова. В конце концов, в последний раз после рассказа о результатах захватчиков Эскавидне и Йиккардария открыли магические врата и привели погибших драуков из Бездны, передав их под начало Жиндии.

Так что же произошло? Почему эти двое, в особенности Йиккардария, захотели повторить разговор о захватчиках и на сей раз отыскать виноватого?

Мать Жиндия не знала ответ, но понимала, какими могут быть последствия, если обвинение падёт на неё.

Она сделала глубокий вздох и спокойно заявила:

- Как и было приказано, я взяла захватчиков в свой марш на поверхность — и отпустила их исполнять назначенную кем-то другим судьбу. Вами двумя? Самой госпожой Ллос? Могла ли я остановить их, даже если бы попыталась? Разве это не превратило бы меня в помеху для выполнения единственной цели захватчиков? А мы все знаем, что делают захватчики с теми, кто мешает их миссии!

- Но помогла ли ты их миссии? - надавила Йиккардария.

- А что я должна была сделать? Отправить войска глубоко в Гонтлгрим или рассредоточить их по всему побережью Меча, чтобы гоняться за конструктом, преследующим еретика Дзирта? У них была единственная цель. А мне нужно было выиграть войну.

- По крайней мере она признаёт свою тактику, а значит и свою неудачу, - сказала сестре Эскавидне, и Йиккардария кивнула.

Мать Жиндия едва сдержала ворчание.

- Твоя промашка не столь ужасна, мать Жиндия, и ты наверняка сможешь всё исправить, - сообщила женщине Эскавидне.

Жиндия сощурилась и стиснула зубы. Чтобы сдержать проклятия и не приказать дроу отправить эту парочку обратно в клубящиеся туманы Бездны, потребовалась вся её сила воли и постоянные мысленные напоминания о том, что йоклол представляют здесь Паучью Королеву, милость которой — всё, что на самом деле имеет для Жиндии значение.

- В любом случае захватчик разрушается после завершения миссии, - продолжала Эскавидне. - Их потеря не имеет значения. Имеет значение потеря конструкта без захвата цели. Дзирт До'Урден устранён, но Закнафейн До'Урден остаётся. Исправь это, и наш разговор, разумеется, будет забыт.

- Разумеется, - эхом повторила Йиккардария, - будет лучше, если ты возьмёшь Закнафейна в плен и призовёшь нас, чтобы мы могли по-настоящему благословить ритуал принесения его в жертву Ллос.

Жиндия знала, что у неё не получилось скрыть своё любопытство. Ну и пусть. Конечно, не было ничего удивительного в том, что прислужницы хотели стать свидетелями такого великолепного подарка Ллос, но в том, как Йиккардария произнесла свою просьбу, звучало что-то странное — может быть, немного лишнего энтузиазма, который заставил внимательную и подозрительную верховную мать задуматься, а нет ли здесь чего-то кроме простой экзекуции еретика.

Насколько знала мать Жиндия, по-прежнему оставалось тайной, как именно Закнафейн вернулся к жизни, какая божественная сущность по некой причине решила, что стоит вернуть его из заслуженной могилы.

Что она упустила? Какая мотивация кроме кампании матери Жиндии по уничтожению еретиков принесла ей двух прислужниц и их щедрые дары — сначала захватчиков, а потом драуков? Среди дроу всегда плелись сети интриг, среди окружающих Ллос демонов — тем более, а больше всего — вокруг самой Ллос. Таков был их способ существования, а следовательно, Жиндия по-прежнему могла считать, что её победа остаётся желанной и будет достигнута с полного одобрения Ллос.

Но было что-то ещё — наверное, много посторонних факторов и один конкретный, касавшийся Закнафейна До'Урдена. Вероятно, для неё это не имело значения — или не имело значения ранее, пока прислужницы не обвинили Жиндию в потере захватчика, чтобы заставить её заняться Закнафейном — но даже так, любому дроу всегда стоило как можно глубже зарываться в недра паутины.

- Больше всего на свете мне хочется вонзить жертвенный нож в грудь Закнафейна До'Урдена, прислужница, - ответила она — и не солгала. - И когда это случится, рядом с Йиккардарией и Эскавидне, разделивших молитву к госпоже Ллос, это будет поистине славный миг.

- Тебе нужно надавить на них, верховная мать, - сказала Йиккардария. - Сильнее. Захвати залы и удерживай залы. Найди и убей их предводителей. Очисти это место и в процессе убей еретика Закнафейна, чтобы искупить свою неудачу с захватчиком.

Мать Жиндия прикусила язык, но и соглашаться с подобным советом вслух, в присутствии свидетелей, не стала.

- Вы хотите, чтобы я отправила драуков?

- Нет, - выпалила Эскавидне прежде, чем успела ответить Йиккардария. - Нет! Драуки нужны для сохранения уже завоёванного. У тебя есть демоны. Используй их. Даже старших извергов. Великий и блистательный удар, призванный очистить это место от дварфийской чумы. Иди и возьми первую часть твоего королевства.

Раздались одобрительные возгласы других присутствующих дроу, и Жиндия к ним присоединилась. Однако на самом деле приказ не вызвал у неё восторга. Придерживать старших извергов было разумным решением, которое гарантировало победу, пускай даже не такую быструю. Сильные демоны расходовали свою энергию и волшебные способности для открытия врат в Бездну, чтобы привести подкрепления, которые должны были изматывать истощённых дварфов. У демонов понемногу лопалось терпение — и многие бросались в битву вопреки приказам. Но план работал.

- Время наш главный союзник, - напомнила она.

- Не совсем, - отозвалась Эскавидне. - В какой-то степени — до тех пор, пока не пришла пора вступить в полномасштабное сражение. Но мы находимся в царстве людей. Они могут осознать, что здесь происходит, и обрушиться на тебя огромным числом. И я не хочу сбрасывать со счетов находчивость короля Бренора и его товарищей. Они способны найти возможность открыть свои магические врата, как собирались — и в этом случае против тебя встанут дварфийские армии. Тысячи щитовых дварфов, вооружившихся на востоке и готовых к битве.

Жиндия кивнула. А что ей оставалось? Она не хотела вести этот спор — тем более, зная, что проиграть его означает потерять расположение Ллос.

По крайней мере, не хотела вести его вслух.

Потому что Жиндия знала, что здесь что-то скрывается. Верховная мать хотела узнать, что. Жиндии нужно было увидеть нижние нити этой ещё прядущейся паутины, чтобы понять, как придать сетям нужную ей форму.

Брат Афафренфер начал свой бег, как только действие заклинания Ивоннель завершилось, и он попрощался с необычайной дроу. Первые несколько часов ему пришлось попетлять, пробираясь за периметр войск захватчиков-дроу, маневрируя между лагерями и патрулями огромных чудовищ — наполовину пауков, наполовину эльфов.

Заметили его только раз — драук поднял тревогу и швырнул своё копьё. Афафренфер единым текучим движением перехватил снаряд и бросил обратно, и даже попал в самого владельца, но этого не хватило, чтобы прикончить огромную тварь.

Драук бросился в погоню, к нему присоединились товарищи, и монах, не желая вступать здесь в сражение, сбежал.

Драуки были быстрыми и неутомимыми созданиями. Обычному человеку их было не перегнать.

Однако в этом отношении Афафренфер не был обычным. Он был монахом ордена святых Солларов, эстетом, посвятившим всю свою жизнь единству тела и разума, человеком, который путём бесконечных тренировок научился направлять энергию своей души в мышцы и суставы физической оболочки. Афафренфер был магистром Восточного Ветра — очень высокий титул, очень высокое знание, свидетельство его убеждённости, его навыков, его дисциплины.

Немногие сумели бы обогнать монаха, и ещё меньше было тех, кто мог бы обогнать брата Афафренфера.

Он умчался от драуков, быстро покинув пределы их досягаемости, и такой спринт не выматывал его, как обычного человека.

Брат Афафренфер удалился на многие мили от Гонтлгрима перед тем, как остановиться для короткого отдыха. Признаков погони не было.

После краткой передышки он снова продолжил свой путь, углубляясь в ночь. Монах поднялся на ближайший высокий утёс поблизости, чтобы, как он надеялся, осмотреть преодолённый и предстоящий маршрут. На восточном склоне этого холма он обнаружил резкий спуск в каменистую расщелину.

Афафренфер кивнул своему везению.

Он прыгнул с утёса.

Чудотворно работая руками и ногами, монах за короткий отрезок времени преодолел сотни футов, приземлившись перекатом, который поглотил большую часть силы удара, оставив ему лишь несколько синяков после спуска, в котором не смогло бы выжить ни одно живое существо по мнению тех, кто не понимал учение монаха.

Уверенный в том, что избавился от любой возможной погони, Афафренфер впервые устроил привал.

Он проснулся с рассветом и снова пустился бегом, прямиком на восходящее солнце.

Он не знал точно, насколько далеко зашёл, но прикинул, что от ворот Гонтлгрима до Тернового Оплота было больше двух сотен миль, как и предупреждала Ивонель.

Брат Афафренфер приблизился к руинам лишь на пятый день своего путешествия.

Он прошёл в ворота и легко обнаружил оставшийся от захватчика шрам. Он быстро огляделся вокруг, а затем опустился на землю, скрестил ноги, положил руки на колени ладонями вверх и погрузился в глубокую, глубокую медитацию, объединившись с окружающим миром сильнее, чем позволяли физические чувства.

Он искал призрак.

Несколько раз ему казалось, что он что-то чувствует — шальную мысль, мгновенное вдохновение или наблюдение, которые казались исходящими извне.

Быть может, останки Дзирта?

Ему отчаянно хотелось, чтобы наблюдения о трансценденции, высказанные магистром Кейном, оказались правдой, хотелось доказать работу своего друга-дроу. И несмотря на это, Афафренфер знал, что событие, отголоски которого ощутил магистр Кейн, случилось довольно давно.

Почти наверняка — слишком давно.

Он всё равно должен был узнать правду, хотя бы для того, чтобы принести умиротворение Кэтти-бри и другим Компаньонам Халла.

Полный решимости, он уселся и открыл свой разум, своё сердце, свой дух — стал чистым восприятием, впитывая каждый звук, запах, шёпот, ощущение в регионе вокруг Тернового Оплота. В подобном состоянии трудно было отличить физическое от духовного, и поэтому Афафренфера застали врасплох. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя окружённым группой вооружённых, облачённых в доспехи и заметно разгневанных дварфов.

- Бейте его, - было первым, что ясно услышал Афафренфер от одного из них.

И последним.

- Это была опасная игра, сестрица, - сказала Йиккардарии Эскавидне, когда они остались наедине, хотя по-прежнему находились на материальном плане. Они были в своём естественном, похожем на оплывшую свечу состоянии, их голоса булькали и пузырились, как горячая грязь, их язык принадлежал йоклол, так что если бы прислужниц кто-то подслушивал, он ничего бы не понял.

- Жиндия слишком долго медлит, - возразила Йиккардария. - Я боюсь, что выгоды будут краткими.

- Выгоды? Сестра, какое дело нам или госпоже Ллос до выгод?

Йиккардария развернулась на месте, протестующе взмахнув отростками.

- Для тебя здесь есть лишь одна выгода, и она либо исполнится, либо нет. Пока что она не исполнилась, - сказала Эскавидне.

Рёв Йиккардарии шипел и булькал, как кипящая вода.

- Опасная игра, - настаивала Эскавидне, не собираясь отступать. - Скорее всего, Жиндия скоро обратится к Ллос, а Ллос будет недовольна, узнав о наших поступках.

- Всё, что мы сделали, было ради хаоса, а хаос служит Ллос, - возразила Йиккардария. Это была правда — по большей части. И разве в сердце хаоса не всегда так?

- Дело не только в том, «что», но и в том, «почему», - ответила другая прислужница. - Будет ли Ллос довольна, узнав, что мы получили двух захватчиков от Малкантет, Королевы Суккубов и любовницы Демогоргона?

- Она будет довольна, что эти конструкты были созданы за счёт Демогоргона, - заявила Йиккардария, - и использовались в поддержку Ллос, а не Демогоргона.

- Поддержало ли это Ллос? Откуда ты знаешь?

- Сестра!

- Мы не знаем, как Ллос относится к Дзирту До'Урдену, - сказала Эскавидне. - Она всегда питала слабость к этому незначительному игроку в своей великой игре.

- Она уступила его богине Миликки.

- Нет, она уступила Дзирта самому Дзирту. Это не то же самое. Её борьба с Миликки разрешилась в пещере с предтечей, посредством поединка двух женщин, Кэтти-бри и Далии. Что до Дзирта, она сделала свой ход в восточных тоннелях и получила отказ.

- И поэтому он заслужил смерть.

- Ты не знаешь. Может быть, госпожа Ллос увидела в нём будущую слабость, которой Дзирт поддастся со временем.

- Теперь, когда вернулся его отец Закнафейн? - сарказм Йиккардарии окончился рокотанием лопающихся пузырей грязи глубоко в её глотке. Её физическая форма насмехалась над заявлением Эскавидне.

- Кто его вернул? - быстро остановила её сестра. - Мы не знаем.

Двое долгое время смотрели друг на друга.

- Паучья Королева не может злиться, - наконец произнесла Йиккардария. - Они оба еретики!

- Ты действительно хочешь проверить?

- У меня долгая память, сестра, - настаивала осмелевшая Йиккардария. - Я не забыла оскорбление.

- Он считал тебя соперницей-дроу.

- Нет, он знал! Когда он продолжил атаку, он знал. Еретик Закнафейн убил прислужницу Ллос, а она — я — плохо забываем и никогда не прощаем. Я получу его в Бездну и там буду пытать целую вечность.

- Пришли оставшиеся войска Мензоберранзана, - напомнила Эскавидне. - Как ты думаешь, Квентл примет сторону Жиндии или станет с ней сражаться?

- Мы решили этот вопрос, вручив Жиндии драуков. По ним Квентл поймёт, что любое её сопротивление будет напрасным.

- Только если решит, что драуков даровала Ллос.

- А кто ещё мог такое сделать?

- Разозлённая прислужница, у которой есть ключи от клеток Бездны, разумеется.

Йоклол Йиккардария улыбнулась, кончики её пасти поднялись вверх, затем опустились вниз на её оплывшем теле.

- Даже Квентл Бэнр не догадается о подобной возможности, - убеждённо заявила она.

Эскавидне промолчала, но сестре не удалось её убедить. Они знатно развлекались в самом начале, подстрекая Жиндию Меларн и поддразнивая Бэнров, даже поддержали угрозы Жиндии, адресованные архимагу Громфу. Это всё был хаос, игра.

Кроме захватчиков — предложения, за которое Йиккардария ухватилась, не проконсультировавшись с сообщницей. Малкантет была хитра, обладала долгой памятью и точно знала, на какую наживку клюнет затаившая обиду Йиккардария.

Но почему? Йиккардария была уверена, что Малкантет считала, будто навредит Ллос, если убьёт двух еретиков, но может быть, её мотивация была полностью противоположной. Может быть, это было предложением перемирия после того, как слуги-дроу Паучьей Королевы настолько убедительно победили Демогоргона у врат Мензоберранзана.

Предложение перемирия или неудачная попытка отмщения?

А есть ли разница?

Эскавидне боялась, что разница есть, и теперь, увидев, насколько личной стала эта игра для обычно рассчётливой и хитрой Йиккардарии, стала переживать. Да, одной из причин для начала этого обмана стало желание Йиккардарии отплатить Закнафейну за давнее оскорбление — это всегда было так. Но теперь игра зашла слишком далеко, паук-захватчик потерпел неудачу, и Эскавидне казалось, что ставки поднялись, а Йиккардария воспринимает потерю захватчика как ещё одно личное оскорбление, нанесённое ей Закнафейном До'Урденом.

Такова радость хаоса, успокоила себя Эскавидне. Оказавшись на свободе, хаос ведёт к непредвиденным последствиям — иногда незначительным, а иногда, как могло случиться и сейчас — просто огромным.

Такова была радость.

Такова была опасность.

Эскавидне посмотрела на сестру и улыбнулась, позволяя радости одолеть свои страхи.

ГЛАВА 22 Отсутствие компромисса

Артемис Энтрери стоял на границе пропасти, которая удерживала огненного предтечу. На его раскрытой ладони свободно лежал кинжал с самоцветами. Он с ненавистью смотрел на оружие, но лишь потому, что кинжал был его отражением. Теперь он это понял. Теперь, после своего заточения в коконе совести, он понял, что худшие свои преступления совершал тогда, когда использовал это злое оружие.

Энтрери убил множество врагов — в битве и тайно. Он жил, как наёмный убийца. Он всегда оправдывал свою работу, повторяя, что никогда не убивает тех, кто этого не заслуживает — в конце концов, мир — жестокое место. Он по-прежнему верил в это до определённой степени... если дело не касалось работы, исполненной этим кинжалом. Энтрери не просто убивал этим оружием людей: он уничтожал их души и крал ту загробную жизнь, которая могла их ожидать.

Кто из его жертв заслуживал подобного?

Даже самые жуткие? Самые злые?

Он не мог себя оправдать — никогда.

Энтрери стоял здесь, размышляя, и главным вопросом в его мыслях в этот мрачный миг было — должен ли он просто бросить оружие вниз или самому тоже следует прыгнуть следом.

Падение, вспышка сильной боли, и всё будет кончено.

Мужчина вздрогнул. Нет, не страх смерти удержал его на обрыве, а страх того, что ожидало его после пересечения этой последней реки.

Может быть, в этом и заключается настоящая пытка Шерон, подумал он. Она показала убийце то, что его ожидало, и заставила бояться смерти сильнее, чем он ненавидел жизнь.

- Будь оно всё проклято, - прошептал сломанный мужчина, но его слова растворились в постоянном шипении воды, капающей в пламя внизу. - Будь проклято моё появление на свет.

- Когда-то я могла бы с тобой согласиться, - раздался неожиданный ответ, и убийца обернулся, чтобы увидеть подошедших Кэтти-бри с Ивоннель.

- Когда-то я считала Артемиса Энтрери никчемным, - продолжала Кэтти-бри. - Но сейчас передо мной стоит другой человек.

- У нас уже был этот разговор, - напомнила ему Ивоннель. - Тебе вручили великий дар.

- Дар, - фыркнув, отозвался Энтрери.

- Или послание — притом очень важное, - снова заявила дроу, глядя на его раскрытую ладонь с кинжалом. - Ты хочешь уничтожить это оружие?

- Может быть, я брошу его вниз, и оно сожрёт предтечу, - предположил Энтрери.

- Может быть, - согласилась Ивоннель.

- Если хочешь, я брошу его за тебя, - предложила Кэтти-бри. Она замолчала и улыбнулась. - Разве ты не пытался сделать то же самое со своим мечом?

Конечно, вопрос был риторическим, поскольку Энтрери действительно бросил в разлом Коготь Харона — лишь затем, чтобы Кэтти-бри его вернула.

В ответ на это напоминание Энтрери рассмеялся.

- Похоже, что я давно проклят на ношение злого оружия.

- Оружие — всего лишь инструменты, - сказала Ивоннель. - Намерение — в сердце владельца, а не в самом клинке.

- Кто-то может сказать, кто кинжал Реджиса такой же злой, - напомнила Кэтти-бри. - Или меч, которым я однажды владела.

- Если я правильно помню, тот меч едва не свёл тебя с ума, - сухо сказал Энтрери.

- Потому что я была недостаточно умелой и опытной, чтобы контролировать примитивные инстинкты, которыми он манипулировал, - сказала Кэтти-бри. - Сейчас всё иначе — как с тобой и твоим мечом.

- Разве смерть от простого железа — меньшая смерть, чем от твоего кинжала? - спросила Ивоннель.

- Да, - ответил Энтрери. - В том-то всё и дело.

Она с сомнением посмотрела на мужчину.

- Магия этого кинжала уничтожает душу, - сказал Энтрери. - И передаёт мне физическое здоровье жертвы.

- Да-да, - отозвалась Ивоннель. - Потому Жиндия Меларн так разозлилась после потери своей дочери. Теперь я вспомнила. Девушку нельзя было воскресить из-за того, как она погибла.

- Именно, - буркнул он.

- Но это невозможно, - помолчав, произнесла Ивоннель. Энтрери с любопытством посмотрел на неё.

- Нельзя «уничтожить» душу, - объяснила дроу. - Подобная энергия — вечна, она превосходит богов и уж точно превосходит силу обыкновенного кинжала.

- Ты только что сказала, что Жиндия разозлилась из-за...

- Потому что её дочь нельзя было вернуть из загробного мира, - сказала Ивоннель.

- Потому что она не попала в загробный мир, - заметил Энтрери.

Кэтти-бри посмотрела на Ивоннель. Та качала головой.

- Если души не уничтожаются, значит кинжал может их поглощать и держать внутри? - спросила Кэтти-бри. - Может быть, это своего рода филактерия?

- Такое возможно, - сказала Ивоннель, переведя взгляд с Кэтти-бри на Энтрери. - А может быть, они обитают в другой личности.

- Во мне?

- Ты только что сказал, что кинжал дарует тебе физическое здоровье своих жертв. Может быть, не только.

Энтрери побледнел и снова подумал, что ему следует выбросить кинжал в огненное жерло предтечи!

- В любом случае, если это правда, их можно изгнать, - вмешалась Кэтти-бри. - Освободить.

- Тогда я должен бросить проклятую штуку в яму, - горько сказал Энтрери, но Кэтти-бри закачала головой.

- Я знаю лучший способ, - она улыбнулась и кивнула, когда первые намёки на план появились в её голове.

- Поделишься? - через какое-то время спросил Энтрери.

- Терпение, - сказала Кэтти-бри. - Умоляю тебя, не принимай окончательных решений, пока я не обдумаю наш образ действий. Но сейчас я должна кое-что проверить.

Она шагнула мимо Энтрери, оттащив его от края и встав на его место.

- Я по-прежнему против, - сказала ей Ивоннель. - Должен быть более безопасный вариант.

- Наверное, но разве у нас есть время? - ответила Кэтти-бри.

- Тогда отдай мне кольцо и позволь сделать это самой.

Кэтти-бри покачала головой.

- Ты сказала, что поможешь. Я с радостью приму твои чары.

- Что вы делаете? - спросил Энтрери, но женщины не слушали.

- Ты рискуешь ребёнком, - сказала Ивоннель.

- А чем мы рискуем, если я этого не сделаю?

- Ты даже не знаешь, услышит ли тебя предтеча. И не можешь предсказать его ответ, если услышит! Это создание давно минувших тысячелетий. Его восприятие мира не такое, как у нас, оно нам неизвестно и более чуждо, чем даже восприятие существ, которых мы считаем богами. Прошу, дитя, я обладаю обширным опытом в таких вопросах. Дай мне кольцо, чтобы я могла обратиться к предтече вместо тебя.

Кэтти-бри, похоже, обдумала это, даже взялась за кольцо большим и указательным пальцем, как будто чтобы снять.

- Оно знает меня, - наконец сказала женщина, обращаясь к себе самой, а не только к своей спутнице, собираясь с духом для предстоящей задачи.

- Его не волнуешь ты или кто-то из нас, - возразила Ивоннель. - Мы даже не знаем, что приносит ему удовольствие, какие мечты или желания...

- Оно знает меня, а я знаю его, - окончательно сказала Кэтти-бри, подняв руку, чтобы остановить подавшуюся к ней женщину. - Я уже спускалась туда, чтобы поговорить с предтечей.

Ивоннель задумалась, и наконец сдалась, кивнув. Она подняла палец, чтобы Кэтти-бри подождала, потом наложила на неё могущественный двеомер, который беременной женщине пришлось принять и позволить магии подействовать на неё. Затем Ивоннель начала читать более обыкновенные заклинания, накладывая на Кэтти-бри защиту от жара и пламени, чтобы укрепить её против чудовища, ожидающего на дне ямы.

- Пообещай мне, что когда это закончится, когда мы победим, ты одолжишь мне это кольцо, чтобы я тоже могла испытать слияние с этим величественным созданием.

- Это просто растреклятый вулкан! - вслух сказал Энтрери, но две женщины ответили ему улыбками.

В ответ на внезапную мысль Кэтти-бри достала ониксовую фигурку Гвенвивар и протянула её Ивоннель. Но убрала руку, и не сдержавшись, покачала головой в ответ на свой инстинкт. Она хотела защитить пантеру, но в то же время собиралась спустить в разлом с ребёнком в чреве.

Кэтти-бри вслух рассмеялась над кажущейся абсурдностью, покачала головой, и на мгновение полностью утратила уверенность.

Разве это не безумие? Почему она просто не заставит друзей телепортироваться прочь, или, по крайней мере, забрать своё нерождённое дитя в безопасное место вместо того, чтобы пытаться вести переговоры с богоподобным созданием, которое на самом деле, как сказал Энтрери, было скорее вулканом, чем разумным существом?

Но в следующий момент ей всё стало ясно. Кэтти-бри делала это потому, что именно это всегда делали они с друзьями, особенно с её мужем. Она не бежала от опасности, даже от опасности, угрожавшей её ребёнку. Нет, поскольку цена осторожности была слишком высока. Они должны были одержать победу ради всех добрых людей региона, включая её ребёнка.

Они должны были победить.

И требовалось её участие.

Кэтти-бри снова хотела протянуть руку, но передумала и просто вызвала Гвенвивар. Серый туман превратился в большую пантеру, Кэтти-бри наклонилась и прошептала на ухо пантеры свои инструкции.

Гвен прыгнула, умчавшись из комнаты.

Вместо Ивоннель Кэтти-бри протянула фигурку Артемису Энтрери.

- Если я не вернусь, передай её Закнафейну, - попросила она.

Мужчина изумлённо уставился на неё.

- Да, - сказала она. - Я верю тебе. Не предавай это доверие, и не оскорбляй нас всех в это мгновение нужды, заботясь лишь о себе, а не о других.

Это вызвало хмурую гримасу Энтрери, но она продержалась всего только миг. Он кивнул и беспомощно рассмеялся.

- Дзирт верил в тебя, - сказала ему Кэтти-бри.

Затем она прочитала собственное защитное заклинание и шагнула с утёса.

- Они привели больших парней, - просигналил Джарлакс, вернувшись за угол коридора и прижавшись спиной к стене. - Глабрезу, какой-то большой демон, похожий на медведя, и группа манов.

- Хорошо, - беззвучно ответил Зак. Он начал затягивать на запястьях ускоряющие наручи, которые его сын носил на лодыжках. Когда-нибудь Зак тоже собирался попробовать, но не сейчас, когда рядом такие были могущественные враги.

- Мы можем взять патруль дварфов. Четырёх-пяти будет достаточно.

- Иди за ними сам, - ответили пальцы Зака.

Джарлакс с любопытством взглянул на него.

- А ты подождёшь здесь?

Закнафейн кивнул, но усмешка выдавала его намерения.

- Слишком близко. Пойдём со мной, - ответил Джарлакс.

Зак покачал головой.

- Поспеши.

- Зак...

- Иди! - поторопил оружейник своего друга.

Пару мгновений Джарлакс пристально смотрел на него, потом бросился вниз по коридору. Он едва успел преодолеть первый поворот на пути к дварфийским позициям, а Закнафейн уже свернул в сторону демонов.

Оружейник придерживался известного трюизма касательно сражений с группой противников: сначала избавляйся от самых слабых. Даже неумелый боец может быть опасен, когда защищаешься от нескольких нападавших.

Он бросился прямо на четырёхрукого глабрезу, клешни которого жадно щёлкали. В последний момент к глабрезу подошёл медвежий демон, Зак метнулся вбок, перекатился и вскочил посреди трёх похожих на зомби манов.

Его мечи всегда казались вспышкой, но сейчас, с наручами на запястьях, Зак избавился от третьего мана — Ледяная Смерть снесла голову с плеч — ещё прежде, чем заметил удар первого или второго мана. Он отскочил в сторону от трёх демонических тел, с которых начал подниматься дым, повторяя про себя, что нужно верить мышечной памяти, движениям, отточенным веками тренировок.

- Не думай, - приказал он себе вслух, поскольку ускоренные волшебными наручами движения в миг боя были быстрее, чем любые мысли. Он знал свой первый и второй ход — а после этого, испытав скорость этих чудесных наручей, должен был полагаться на чистую реакцию.

Он прыгнул в сторону, ощущая нацеленное на спину давление, и развернулся в воздухе, чтобы приземлиться лицом к противнику-глабрезу.

Влево, вправо, влево и снова влево устремились его сабли, удерживая две клешни и жадную когтистую лапу огромного изверга — и он даже успел провести пятое движение, не блок, а укол, оставивший небольшую рану высокому демону.

В этот миг Закнафейн понял, что обладает ещё одним неожиданным преимуществом, когда почувствовал, как сабля по имени Ледяная Смерть впилась в изверга сильнее, чем должна была. Он знал, что это чары холода, и в теории понимал свойства подобного зачарованного клинка, но впервые на собственном опыте ощутил, как Ледяная Смерть питается огненным ядром существа с нижних планов.

Было ясно, что глабрезу тоже об этом знает. Он не стал продолжать свою свирепую атаку, а только попятился.

Сбоку на Закнафейна с гортанным рёвом бросился похожий на медведя демон, сопровождаемый парой трясущихся манов по бокам.

Зак тоже бросился ему навстречу, низко пригнувшись. И когда медведь наклонился, чтобы схватить его, оружейник прыгнул и перекатился прямо по его спине. Прервав вращение и выпрямив ноги, он с силой выбросил сабли в стороны. Маны рухнули, он приземлился и пробежал ещё несколько шагов, прежде чем снова развернуться.

Неожиданно на поле боя остался только он и два демона.

Полный уверенности, Зак встретил второй натиск медвежьего демона стеной режущей стали, нанося удары один из другим, рассекая его огромные медвежьи лапы, ударив демона Видринат по носу, когда тот попытался укусить оружейника.

Подошёл глабрезу, но Закнафейна это не обеспокоило. Он был быстрее обоих демонов — до такой степени, что мог постоянно защищаться и контратаковать. И теперь знал, что причиняет боль извергам, даже когда парирует Ледяной Смертью,.

Сейчас он стоял лицом в ту сторону, откуда пришёл, и звуки за спиной вызывали определённое беспокойство. Он чуть развернулся, чтобы бросить взгляд коридор позади, ожидая увидеть там орду манов, но вместо этого заметил группу вроков, могучих, похожих на птиц чудовищ. Даже с наручами, даже с ледяной саблей, Зак знал, что не справится, поэтому решил вернуться к союзникам.

Но оказалось, что глабрезу и медвежий демон тоже это знали.

Он всё равно бросился на них в диком манёвре, и лишь нанесённый в самый последний миг удар вниз Ледяной Смертью заставил глабрезу убрать клешню, едва не обхватившую грудь Зака.

Оружейник знал о демонах достаточно, чтобы понимать — эта клешня скорее всего просто перекусила бы его напополам, а он не испытывал желания умереть такой неблагородной смертью.

Вроки нарушили тишину, они выли и каркали, приближаясь к Закнафейну сзади.

До самого последнего мгновения оружейник продолжал рубить и колоть двух извергов перед собой, затем развернулся и встретил атаку вроков, бросившись им навстречу. Он получил несколько ударов — тычки тяжёлых, похожих на крылья лап с каждой стороны, даже укол клювом в плечо, от которого рука онемела, -— когда миновал пару демонов, чтобы врезаться в третьего.

Этот тоже яростно набросился на него, но Зак продолжал движение, выставив перед собой Ледяную Смерть, которая яростно впилась в жизненную силу демона. У твари не было выбора, кроме как отступать.

Тварь упала, Зак покатился за ней и через неё, вонзив в туловище Ледяную Смерть. Он ожидал, что вырвет оружие, когда снова поднимется на ноги, но получил сильный пинок четвёртого врока, и сабля вырвалась из его рук.

Зак покачнулся, резко остановился, одна нога скользнула вбок, и он чуть не упал. Он услышал, как сбоку лязгнула по камню сабля, и понял, что должен её схватить.

Заставляя себя подняться из неудобной позиции вопреки боли, Закнафейн бросился по туннелю, перескочив через рухнувшего врока, когда тот начал испаряться, отразив руку того демона, что пнул его. Но из-за силы его удара Закнафейн снова неудачно приземлился.

Он не стал бороться с этим и ушёл в перекат, безупречно нацеленный и исполненный.

А когда снова оказался на ногах, то сжимал в руке Ледяную Смерть.

Но его спина была прижата к широкой стене тоннеля, и хуже того — он сражался уже не с манами. Прежде чем Зак успел поздравить себя с великолепным исполнением кувырка и возвратом оружия, он увидел, что его успех частично был обязан тому, что три оставшихся врока промчались мимо, теперь перегородив заднюю часть тоннеля, а глабрезу и медвежий демон выступили вперёд, чтобы напасть на него с другой стороны.

Они работали вместе.

Зак понял, что у него нет шансов.

- Ну ладно, - сплюнул он, полный решимости воздать должное легенде своего сына.

Несмотря на волшебные печати, которые она наложила на себя, и дополнительную защиту Ивоннель, Кэтти-бри испытала заметный дискомфорт, спускаясь в палату предтечи. Преодолев слой пара, она сразу заметила, что здесь внизу почва была не такой твёрдой. Вокруг бурлила светящаяся оранжевым лава — не текла, поскольку участок был ровным, но определённо двигалась, как поверхность пруда может двигаться вместе с течением питающего пруд ручья.

Нет, подумала Кэтти-бри, не так. Скорее это напоминало воды пруда, двигавшиеся из-за какого-то крупного животного под водой.

Она чувствовала силу, нетерпеливую, жадную.

Она потянулась через своё кольцо, наделённое чарами, позволяющими ей ощущать элементальный план огня и в определённой степени общаться и контролировать созданий этого плана. Она поприветствовала предтечу — не словами и даже не мыслями, а скорее одним своим присутствием, тем, как они могли ощущать друг друга на сознательном уровне... и удивилась.

Зверь был счастлив.

Нет, это не совсем точное слово, подумала она. Зверь был в предвкушении. Предтеча ощущал деградацию магии, слабость элементалей, которые удерживали его в этой бездне.

Чудовище хотело вырваться, ждало этого.

На Кэтти-бри нахлынули воспоминания о последнем подобном взрыве. Слившись с предтечей, она наконец поняла его страсть.

Она поняла, насколько глупа её миссия.

Ведь ожидаемое, желанное освобождение не имело ничего общего с сознательными мыслями — по крайней мере, с тем типом сознания, которое может понять или испытать человек. Это было скорее требованием физического освобождения, последними секундами занятия любовью, неконтролируемой страстью.

Освобождение для предтечи было размножением. Предтеча считал извержение вулкана распространением первобытного огня, засеиванием первичного материального плана.

Инстинктивным, не запланированным. Неостановимым, необсуждаемым.

Эта очевидная аналогия потрясла женщину и заставила её подумать о Дзирте. Она пыталась выкинуть его из головы. Сейчас у неё не было времени на беспокойство, или, что более важно, пускай она и пыталась это отрицать — не было времени на горе.

Кэтти-бри попыталась найти способ поторговаться. Может быть, предтеча будет рад открыть ворота, привести больше смертных, чтобы обезопасить это место, его дом?

Нет.

Тогда откроет ли предтеча ворота, чтобы те, что внутри, могли уйти?

Отрицание было менее сильным.

Убери проклятую воду, почувствовала в своих мыслях Кэтти-бри.

А если ты откроешь врата, и заберём с собой существ с враждебного тебе плана? - нацелила она свои мысли в вопросе.

Да. Да. Забери их. Сейчас же!

То, что сначала казалось сделкой, немедленно превратилось в требование, наполненное таким уровнем силы и злобы, какого Кэтти-бри не встречала до сих пор. Каждая клеточка в её мозгу и теле как будто завибрировала от этого приказа, и она почувствовала себя маленькой, крохотной и незначительной, песчинкой на бесконечном пляже, который был этим существом, этим живым, богоподобным созданием.

Она пыталась сосредоточиться, отыскать способ превратить их обмен обратно в сделку. Может быть, это единственный способ — открыть ворота и сбежать, сбежать всем, и позволить вулкану извергнуться.

Это казалось лучшим вариантом в отсутствие других.

Но как же Невервинтер? В последний раз, когда вулкан извергался, город погребло под огромным потоком золы и лавы, быстрым и сильным, как приливная волна.

Стена безразличия оградила её при этой мысли и быстро превратилась в обиду. Подобное незначительное беспокойство отдалило её от предтечи, неожиданно поняла Кэтти-бри.

Зверю было всё равно.

Все они ничего не значили, были пустым местом, существами-однодневками.

Такими мелкими.

И к своему ужасу она поняла. Всё это было за гранью её понимания и чувств, и она поняла, что предтеча никогда не будет беспокоиться, не может беспокоиться о смертных созданиях.

Включая её. Инстинктивно, откуда-то из таких глубин души, что она даже не осознала, что делает, Кэтти-бри отменила магическую связь кольца.

Только тогда она поняла, где находится. Она ощутила жар, пот, сочащийся из каждой поры на коже.

И сквозь туман увидела оранжевую стену, волну лавы, несущуюся на неё.

Никакая магия на свете не смогла бы отразить чистую тепловую энергию предтечи огня.

Её защита была бесполезна. Бесполезна!

Её дитя...

Он бросил себя на ряд вроков, озверело орудуя клинками, позволяя телу вести себя, поскольку плана не было и быть не могло. Он чувствовал каждый нанесённый удар, вдвойне — когда Ледяная Смерть пила демонические силы, но чувствовал он и рвущие когти, и получил ещё один сильный клевок в плечо, который отбросил его к стене и на мгновение оглушил.

Подошли более опасные противники, глабрезу и медвежий демон. Похожая на медведя тварь встала на дыбы и рухнула вперёд, пытаясь просто задавить его своей тушей.

Зак попытался подставить Ледяную Смерть, чтобы чудовище просто нанизалось на сталь. Он понял, что уже погиб, но был полон решимости забрать с собой по крайней мере этого врага.

Демонический медведь неожиданно припал к земле, и Зак растерялся — он не сразу заметил массивную чёрную пантеру верхом на изверге. Гвенвивар впилась в шею демона своими могучими челюстями, глубоко вонзив в плоть свои клыки.

Сзади и сбоку неожиданно затрясся глабрезу — на его содрогающихся конечностях плясала молния.

Медвежий демон рухнул, чудом не задев Зака. Раздался громкий треск, когда шея демона сломалась.

Демон перестал бороться, и Гвен отскочила в сторону, пролетев мимо Зака. Пантера врезалась в ближайшего врока и погнала его вниз по коридору.

Приблизились другие два, Зак приготовился встретить атаку — и ему показалось, что с другой стороны к демонам присоединился третий, промчавшись мимо глабрезу. Но нет, понял он, это был не врок. Это была диатрима, огромная не летающая птица, которую Закнафейн уже видел раньше — она появлялась из огромного пера с возмутительной шляпы Джарлакса!

Несмотря на своё затруднительное положение, несмотря на кровь, текущую из ран, на онемевшее плечо, на тяжесть ушиба, который нанёс ему клюв врока, пробившийся через его тонкую мифриловую кольчугу на груди, оружейник едва не рассеялся, когда диатрима и второй врок столкнулись. Они оба подпрыгнули и забили когтистыми лапами, яростно замахали крохотными крыльями, набирая высоту. Он видел такие драки среди цыплят, которых разводили дроу, но сейчас, в таком масштабе, когда каждый из участников был почти вдвое больше него по весу и росту, это сходство показалось ему невероятно абсурдным.

Однако замирать и удивляться своему везению оружейник не собирался — совсем рядом был врок, а в нескольких шагах глабрезу. Он орудовал Ледяной Смертью из стороны в сторону, оставляя Видринат в резерве. Он хотел, чтобы ледяные чары остановили взмахи крыльев его противника, ведь каждый миг защиты был также частицей нападения.

С каждым парированием он чувствовал удовлетворение сабли, а может быть, это были незатихающие визги врока, которые показали ему разумность подобной техники. Но существо никак не открывалось, чтобы он мог его добить. Нужно было избавиться от чудовища, пока к драке не присоединился более могучий глабрезу.

Быстрый взгляд в сторону принёс облегчение, потому что крупный демон отвернулся, бросился вниз по коридору — на Джарлакса, предположил оружейник.

Демон покачнулся и отодвинулся вбок достаточно, чтобы Зак разглядел пузырь зеленоватой слизи у него на морде и туловище. Потом его ударила ещё одна молния.

Зак полностью сосредоточился на собственном поединке и стал наступать с неожиданной свирепостью, опасаясь, что Джарлаксу понадобится его помощь. Ледяная Смерть хлестнула туда-сюда, уводя лапы врока вниз, а затем Закнафейн прыгнул, опустил свой ведущий меч и рубанул наискосок Видринатом.

Но слишком медленно — это было специально, поскольку врок предсказуемо пригнулся, поднимая лапы, чтобы защитить голову, и Зак приземлился в таком положении, чтобы быстро бросить себя вперёд и нанести мощный укол Ледяной Смертью. Ледяной клинок с лёгкостью скользнул сквозь демоническую плоть, пожирая жизнь. Врок продолжал бить, но с каждым ударом становился всё слабее.

Демон упал.

Зак увидел перед собой Гвен, добивающую врока дальше по коридору. Впереди и сбоку диатрима продолжала бороться с оставшимся птичьим демоном.

Зак развернулся и увидел несущегося по коридору неловкими шагами глабрезу — одна рука была тесна прижата к его собачьей голове. Демона ударила очередная молния, но даже не смогла его замедлить, и по точке выстрела Зак понял, что огромного монстра отделяет от Джарлакса всего несколько шагов.

Он бросился следом, жалея, что не надел наручи на лодыжки!

Но демон внезапно исчез, как будто рухнул с утёса, а за ним стоял Джарлакс, спокойно сжимающий в одной руке два жезла. Командир наёмников пожал плечами в ответ на взгляд друга.

Зак всё понял, когда подошёл ближе.

Джарлакс бросил под ноги глабрезу свою переносную дыру. Демон находился в яме между Заком и Джарлаксом. На всякий случай Джарлакс воспользовался врождёнными способностями дроу, чтобы заполнить эту яму волшебным мраком, дезориентировав раненного и истощённого исполина.

Зак оглянулся, заметив, что Гвен присоединилась к диатриме, чтобы одолеть оставшегося врока числом.

Он снова посмотрел на Джарлакса и ответил на его пожатие плечами собственным.

- Секундочку, - сказал Закнафейн и прыгнул в яму.

Звуки, которые прозвучали оттуда — вой, вопли, рёв — пускай и приглушённые слизью, эхом разнеслись по коридору.

Может быть, призывая других демонов прийти глабрезу на помощь.

Но это было неважно.

Поскольку крики быстро оборвались.

Закнафейн выскочил обратно:

- Пошли.

Она пригнулась.

Она закричала.

Она попыталась закрыться, вопреки здравому смыслу надеясь, что слабые печати и защиты от пламени сохранят её — но даже если бы они могли, один лишь вес волны раздавит её и смахнёт в пузырящуюся огненную пасть чудовища.

Однако инстинктивно Кэтти-бри приготовилась к удару, и её крик прозвучал странным возгласом изумления, когда она покачнулась, а волна не ударила.

Когда рука схватила её за запястье, помогая опустить на камень.

Мокрый камень.

Прохладный камень.

Кэтти-бри подняла взгляд на Ивоннель, низко склонившуюся над ней.

- Я не... - пробормотала Кэтти-бри, пытаясь собраться с мыслями, пытаясь вспомнить телепатический разговор с предтечей. Однако сейчас она слишком отупела, слишком растерялась. Её слишком потрясло то, что она осталась в живых.

- Как?

- Я всё слышала, - сказала Ивоннель.

- Слышала? Но мы ведь не разговаривали.

- Телепатия — это текущие свободно слова, и можно их услышать, если знать, как, - объяснила Ивоннель. - Мегера не овладел твоим разумом.

- Мегера?

- Предтеча.

Кэтти-бри замолчала и вспомнила о предтече. Мегера. Да, так его звали.

- Ваш разговор был свободным, - сказала Ивоннель. - Я слышала.

- Тогда ты слышала, какую сделку предложил пред... Мегера? Мы можем уйти от сюда, во всяком случае некоторые, - сказала Кэтти-бри, принимая руку Ивоннель, чтобы встать на дрожащие ноги.

- Да.

- Но цена слишком высока. Я не могу обречь целый город на гибель.

- Ты думаешь, что сможешь это остановить? - спросила Ивоннель.

Кэтти-бри нахмурилась. Конечно, не могла. Никто не мог сравниться в силе с предтечей.

- В любом случае, существо солгало, - сказала Ивоннель.

- Солгало? Не думаю, что в сознании или в существовании предтечи такое возможно.

- Резонный аргумент, - поздравила Ивоннель. - Его мысли — не наши. Нам неизвестны его нужды и желания. То, что мы считаем обещанием, для него может ничего не стоить. Мы знаем только то, что чудовище жаждет освобождения.

- И рано или поздно его получит.

Словно по сигналу, помещение неожиданно и сильно задрожало, едва не сбив Ивоннель с ног и не сбросив споткнувшуюся Кэтти-бри обратно в разлом!

Но Артемис Энтрери мгновенно оказался рядом и подхватил обеих, затащив обратно — как раз вовремя, поскольку высоко в туман водных элементалей взметнулся принадлежащий Мегере язык лавы. Большая его часть быстро затвердела в хватке элементалей и упала обратно, но часть брызг вылетела из ямы и расплескалась на полу.

Поток тёплого пара окутал троицу.

Тогда Ивоннель шагнула вперёд и запела, сильным и твёрдым голосом. Кэтти-бри и Энтрери смотрели. Шли мгновения.

Женщина-дроу прекратила свой напев и подняла руки, сложив ладони перед собой. Последний громкий выкрик — и она развела руки в стороны. В воздухе возник огромный фонтан воды, ринувшийся наружу и за край разлома — не как река, а скорее как одна огромная капля.

Огромный элементаль, поняла Кэтти-бри.

Он перекатился через кромку и пропал из виду, и помещение снова протестующе содрогнулось.

Из открытых Ивоннель ворот вышло следующее существо плана воды, затем третье и четвёртое.

Пещера зарокотала и опять содрогнулась, но уже слабее. В сочетании с оставшимися силами бурлящих элементалей Главной башни этого хватило, чтобы снова заточить предтечу Мегеру — навсегда.

- С ним бесполезно разговаривать, - сказала Ивоннель.

- Он не злой, - произнесла Кэтти-бри, обращаясь не только к дроу, но и к себе самой.

- Определённо нет. Оно даже не понимает концепции добра и зла, - ответила Ивоннель, и Кэтти-бри знала, что это правда. - Это неважно. Мегера делает то, что должен, то, что вынужден. Как утративший разум любовник.

- Разрушать и создавать, - прошептала Кэтти-бри. - Вот всё, что он делает. Вот что он сделает, если мы не удержим его. Мы для него ничего не значим.

- Даже ты и твоё кольцо. Даже город. Даже твой ребёнок. Ему всё равно.

- Нет симпатии, эмпатии, нет эмоций.

Она посмотрела на Энтрери и заметила, как тот вздрогнул от её слов, как будто они касались не только существа в разломе.

- Ты спасла меня, - обратилась она к Ивоннель.

- Такой был план.

- Ты спасла моего ребёнка. Я этого не забуду. Никогда не забуду.

Она тяжело задышала, затем почувствовала тепло. Лицу стало неприятно жарко. Посчитав, что её просто ошеломило это сильное переживание, Кэтти-бри отмахнулась — не было времени на слабость.

Ивоннель кивнула и положила руку ей на плечо. Она хотела сказать, что не сомневается, что Кэтти-бри вернёт долг, но замолчала и бросила на женщину любопытный взгляд.

- Что?

- Оно нуждается в освобождении ещё больше, потому что его силы не используются как следует, - сказала Кэтти-бри во внезапной вспышке озарения. Она посмотрела на Ивонель, потом на свою руку и кольцо, стащила его с пальца.

- Это кольцо обладает огромной силой, но не даёт мне власти над предтечей.

- Разумеется, - отозвалась Ивоннель.

Кэтти-бри посмотрела на неё, её губы сложились в коварную усмешку, а синие глаза вспыхнули оранжевым.

- А над его семенем?

- О чём ты думаешь?

Кэтти-бри сощурилась, её лицо, обычно такое невинное и доброе, приобрело совсем иное выражение.

- Ни о чём хорошем для наших врагов, - прошептал Артемис Энтрери.

- Я пока не уверена, - сказала Кэтти-бри Ивоннель. - Давай обсудим это, когда я всё спокойно обдумаю.

ГЛАВА 23 Назойливое чувство дискомфорта

Следующие несколько дней Киммуриэля не покидала одна-единственная мысль, единственный тревожный вывод, сделанный после общения с разумом улья. Сделанный не благодаря тому, что он узнал, а благодаря тому, чего он не узнал.

Увунивиск? Воспоминания этого конкретного иллитида тогда показались ему странными — а может, не столько странными, сколько неуместными.

Киммуриэль знал, что должен сделать с Бревиндоном Маргастером. Он должен был встретиться с Маргастером в бою и заставить Азбиила выйти на поверхность, затем каким-то образом уничтожить филактерию и вмешаться в битву за физическое тело мужчины.

Однако оставалась проблема, которая могла оставить Киммуриэля наедине с могущественным демоном, если он не сумеет разрешить её и найти ответ на самый главный вопрос:

Почему промахнулся Вульфгар?

Вывод был неизбежен, тем более для опытного псионика: мысли варвара прочитали, ведь Вульфгар был слишком умелым воином, чтобы выдать противнику свой будущий удар. Но как такое могло произойти в то время, когда Киммуриэль был связан с Вульфгаром, поддерживая его кинетический барьер? Псионик должен был почувствовать любое вторжение. В разуме улья он многое узнал об Азбииле. Азбиил был не совсем демоном, по крайней мере не воплощением демона, а скорее эльфом — когда-то был эльфом. Упоминания о псионических способностях отсутствовали, и в любом случае — как мог Киммуриэль не почувствовать подобную магию на Вульфгаре?

Был ответ, единственный ответ, и хотя он был ослепительно очевидным, Киммуриэль никак не мог его принять.

Однако пришлось. Он снова обдумал последние воспоминания, которыми поделился с ним Увунивиск, образы, сопровождавшиеся настроением и словами, хорошо знакомыми Киммуриэлю Облодре из Мензоберранзана Ллос.

Знакомые мысли, даже шокирующие мысли в неожиданном месте. Киммуриэль никогда — никогда не чувствовал ничего, подобного вкладу Увунивиска в разум улья, даже когда всеобщее объединение иллитидов было сосредоточено на Мензоберранзане, доме Облодра или госпоже Ллос. Манера мышления Увунивиска, намёк на наслаждение не просто хаосом, но разрушительным хаосом, был не тем, чего Киммуриэль мог ожидать от дисциплинированных пожирателей разума, всегда сохранявших контроль над ситуацией.

Это напомнило ему о другом опыте, опыте Торила. Слова, настроение воспоминаний Увунивиска пришли прямиком из Рощи Богини, самого священного алтаря госпожи Ллос в Мензоберранзане.

Одного лишь этого было мало, чтобы так сильно насторожить Киммуриэля — но дело в том, что эти конкретные воспоминания не имели отношения к Азбиилу, как выяснил псионик после долгих размышлений. Нет, это была посторонняя, предложенная память.

Хотя нет, так тоже неверно. Не память.

Наконец-то во всём разобравшись, Киммуриэль получил ответ. Он оценил это с точки зрения собственных воспоминаний, которыми почти не делился с разумом улья. Ужасных воспоминаний о падении дома Облодра.

Которое тоже предстало перед ним в новом свете.

Он отправился к Вульфгару в его покои с Милашкой Чарли и Даб'ней.

- Сейчас? - с нетерпением спросил варвар. Он поднялся со стула и шагнул к Клыку Защитника, стоявшему у стены.

- Пока нет, - сказал ему Киммуриэль. - Но скоро. Сегодня, если я вернусь.

- Куда ты? - спросила Даб'ней.

- Тебя это не касается, жрица, - ответил он с немалой враждебностью, тем более после того, как заново пережил воспоминания о падении дома Облодра. Но почти немедленно смягчился и задумался над возможностью того, что действительно не вернётся после своего опасного предприятия. В таком случае Даб'ней может оказаться для него лучшим вариантом.

- Если я не вернусь, доставь это сообщение, - телепатически проинструктировал её Киммуриэль. Он задумался, кому конкретно стоит сообщить о своих открытиях. Джарлаксу, решил псионик, потом понял, что сейчас не время для осторожности, и передумал. Верховной матери Квентл, Ивоннель Бэнр — да, им и только им. Но тайно, и ничего не рассказывая матери Жиндии Меларн или старшей жрице Сос'Ампту.

Даб'ней растерянно смотрела на него, и недоумённое выражение лишь усиливалось по мере того, как Киммуриэль передавал ей своё послание. Он подошёл к жрице и нежно положил ладонь ей на лоб, передавая определённые воспоминания, своё объяснение и увязывая всё это воедино.

Он нашёл женщину готовым сосудом для подобной ереси, и лишь во время этого обмена понял истинную глубину отступничества Даб'ней.

- Хорошо. Очень хорошо, - подумал он.

- Ты просишь меня рассказать всё это верховной матери Мензоберранзана? - недоверчиво поинтересовалась Даб'ней. - Это верный путь к смерти! Она сделает из меня драука, не успею я прошептать намёк, который отзовётся...

- Ты знаешь, что я прав в своих убеждениях, - сказал Киммуриэль.

- Это не имеет значения!

- Действительно, больше ничего не имеет значения, - отозвался Киммуриэль.

- О чём вы оба толкуете? - спросила Милашка Чарли.

- Ты ни за что не поймёшь, - буркнул Киммуриэль, даже не взглянув на неё.

- Может быть, именно ты сможешь убедить их — если покажешь всё так, как показал мне, - сказала Даб'ней.

- Это предпочтительно, - признал Киммуриэль. - Но сначала я должен подтвердить свои подозрения.

- Я думал, что сегодня мы идём за Бревиндоном, - сказал Вульфгар, но Киммуриэль не обратил на него внимания.

- Ты даже не проверил свои подозрения, но просишь меня рассказать о них верховной матери? - спросила Даб'ней, качая головой.

- Если я не вернусь, считай, что они подтвердились, - сказал ей псионик.

- Я не понимаю! - воскликнула жрица. - Что? Где?

- Это не твоя забота. Если я не вернусь, сделай так, как я приказал. Передай это только верховной матери Квентл и Ивоннель. Больше никому.

- Только для того, чтобы их найти, мне потребуется помощь кого-то из здешних.

- Они тебе помогут, - ответил Киммуриэль.

- Но если меня спросят...

- Не спросят.

Он сурово глянул на Вульфгара и Милашку Чарли.

- Бреган Д'эрт будет знать, что эти приказы исходят от меня, и беспрекословно будут тебе помогать.

- А Джарлакс?

- Он узнает, когда должен будет знать, - ответил Киммуриэль. - Только верховной матери Бэнр и Ивоннель. Ты поняла?

Даб'ней кивнула, и Киммуриэль ушёл.

Обмен между Пескатававом и Киммуриэлем был быстрым и полным. Псионик-дроу пошёл на огромный риск, допустив излюбленного иллитида улья к самым сокровенным своим мыслям и размышлениям. Киммуриэль понимал: если он ошибся, если упустил какой-то очевидный изъян в своих размышлениях, его незамедлительно уничтожат, поскольку подобное обвинение против другого иллитида было делом крайне серьёзным. Другие расы говорили о ценности семьи, но в разуме улья подобные отношения заходили куда глубже. Иллитиды были не просто братьями или сестрами — неважно, каким полом они обладали в любой конкретный момент времени; пожиратели определяли такие вещи совсем иначе, чем все остальные расы. В их обществе желания разума всегда преодолевали ограничения тела.

Однако в конечном итоге их сообщество было единым. Единым. И значит, выдвинуть обвинение против иллитида, в данном случае — Увунивиска, означало указать на изъян в целом улье. Можно сказать, что Киммуриэль только что назвал Пескатавава предателем в частной беседе.

- Я предлагаю лишь свои наблюдения и воспоминания о падении моего дома, - указал он, когда почувствовал, как отстраняется Пескатавав.

- Я знаю, что ты предлагаешь.

- Это не Увунивиск, а она, Ллос, - вслух сказал он, решив, что вероятность, что кто-то подслушает разговор здесь намного ниже, чем вероятность, что кто-то подслушает мысли.

- Твои размышления не доказаны, но весомы, - ответил иллитид своим скрипучим голосом, уловив намёк. - Но почему?

Киммуриэль почувствовал добавление дома Облодра к вопросу.

- В период Смутного времени Мать К'йорл зашла слишком далеко, - сказал Киммуриэль. - Она угрожала самому порядку, заведённому среди поклоняющихся Ллос дроу. Вечно голодная инфекция, которую представляет собой госпожа Ллос, желала власти над иллитидами, но основанием её силы в самом желанном ею месте, материальном плане бытия, были дроу, - ответил он вслух, хотя Пескатавав уже почувствовал те же аргументы в его сознании.

Киммуриэль чувствовал его сомнения — это был критический момент.

- Дроу важнее иллитидов. Как такое возможно?

- В то время она не могла получить и тех, и других. Зато сейчас — может, - ответил Киммуриэль. В этот миг ответ стал откровением и для него самого, и для Пескатавава.

- Сейчас же выдвини свои обвинения Увунивиску, - было сказано Киммуриэлю.

Киммуриэль сделал глубокий вздох и прошёл за излюбленным иллитидом с тихой стороны помещения в главную область замка иллитидов, где покоился великий мозг улья. Там собрались рабы всех рас, осторожно массажируя нежный и такой важный мозг, а вокруг прогуливалось множество пожирателей разума. Некоторые подходили к мозгу, чтобы проверить, какие воспоминания оставили для них недавно, другие — чтобы оставить свои. Остальные собирались в стороне, обычно по двое или по трое, рядом и лицом друг к другу, переплетая щупальца. Согласно познаниям Киммуриэля этот ритуал был либо занятием любовью, либо псионическим поединком — а может быть, и тем и другим сразу.

Пескатавав выпустил гудящую волну энергии, которая заставила рабов разбежаться, а пожирателей разума — слиться с центральным мозгом: иллитидский аналог приказа кормчего «Свистать всех наверх!». На мгновение, пока все устраивались, излюбленный иллитид придержал Киммуриэля.

- Ты уверен, что хочешь продолжить? - тихо спросил Пескатавав, поскольку любая телепатия сейчас была подобна крику.

- Промедление не поможет, - ответил дроу. - Ни мне, ни вам.

Его фраза заставила напрячься излюбленного иллитида, напомнив ему, что разум улья находится в огромной опасности, если дроу прав.

Пескатавав и Киммуриэль заняли свои места, бок о бок — а Киммуриэль ещё и рядом с Увунивиском. Излюбленный иллитид немедленно проник в разум Киммуриэля, заглушив дроу для всех остальных силой центрального мозга. Затем, снова через большой мозг, излюбленный иллитид заглушил всех, кроме Киммуриэля и Увунивиска.

Дроу изложил свои мысли, как раньше изложил их Пескатававу, и со скоростью телепатической передачи получил шквал отрицания и гнева от Увунивиска.

- Ты действуешь заодно с агентами Ллос, - обвинил тот. - Ты был с нападавшими в Лускане, в мыслях демона Азбиила, помогая ему. Ты несёшь в себе желания Ллос, и ты принёс их в сообщество иллитидов.

Возражения Увунивиска продолжались, но без убеждённости. Здесь нельзя было солгать или спрятаться.

Всё произошло за считанные мгновения, и тогда Пескатавав снова открыл связь для всех.

Киммуриэль неоднократно участвовал в единых собраниях разума улья, но никогда не испытывал ничего подобного.

Даже близко.

Вихри гнева и отрицания обрушились на него, смешанные с ужасом при мысли, что его обвинения могут оказаться правдой. Он ощущал себя в сердце торнадо — не материального, разумеется, а в вихре многочисленных точек зрения, от которых ему стало так дурно и страшно, что захотелось убрать руку и навсегда сбежать из этого места.

Однако он не стал этого делать. Киммуриэль Облодра всю свою жизнь тренировал силу воли, и теперь она потребовалась ему вся без остатка. Он сосредоточился на единственной мысли, на далёком прошлом, и показал иллитидам зацикленную петлю — падение дома Облодра и женщину-дроу, стоящую перед великим домом, когда тот падал в Клорифту, с маской экстаза на лице.

Верховная мать Ивоннель Бэнр. Ивоннель Вечная. Практически — аватара госпожи Ллос.

Вокруг Киммуриэля продолжали бурлить мысли всей колонии, растерянные, противоречивые, сражающиеся.

Дроу не терял сосредоточенности. Он сосредоточился и на иллитиде по соседству, Увунивиске, у которого не было защиты от этих воспоминаний. На самом деле воспоминания как будто ужаснули его.

Постепенно мысленный вихрь стал сглаживаться; одна из сторон стала громче.

Киммуриэль знал правду, и иллитиды её подтверждали: госпожа Ллос была не богиней, не королевой демонов. Нет, в этом отношении, с точки зрения существ, стремящихся к истине чистой мысли, госпожа Ллос была заразной болезнью. Увунивиск был заражён, болён. Иллитид стал проводником для очередной попытки Ллос заразить разум улья — и практически наверняка сам об этом не знал. Раньше в роли проводника, пытавшегося занести в улей инфекцию хаоса, выступал дом Облодра, а может быть, даже сама мать К'йорл.

Эта попытка провалилась, потому что когда наступило Смутное время, когда дроу, служившие Ллос, её возлюбленные жрицы и даже маги Мензоберранзана утратили свои волшебные силы — волшебные и жреческие сразу — амбициозные Облодра стали угрожать самой структуре, на создание которой Ллос потратила тысячелетия.

Поэтому Ллос потерпела неудачу.

Но Паучья Королева не сдалась. Как раз напротив. Коварная богиня, обладающая бесконечным терпением бессмертной, нашла даже более подходящий организм, чтобы прийти сюда и заразить центральный мозг, а следовательно — и весь разум улья.

Все мысли объединились, торнадо превратилось в ревущий ураган, отрицая попытку Увунивиска, отрицая само физическое существование Увунивиска.

Киммуриэль чувствовал протесты обречённого иллитида — не отрицание, а просто мольбу о милосердии. Теперь он всё понял. Может быть, Ллос была богиней — но в то же время и демоном, и при этом — существом, наделённым физической формой. Но она представляла собой нечто намного большее. Частица Ллос присутствовала в каждом разумном существе, обычно спящая, но могла пробудиться подобно заразе или инфекции. В разуме дисциплинированного иллитида такого не должно было произойти. Это казалось абсолютно невозможным.

Но только казалось.

Судя по всему.

Протесты Увунивиска были не особенно убедительными, поскольку даже сам иллитид в конце концов понял правду.

В одно мгновение Увунивиск был здесь, а в другое его уже не было — ради всего разума улья. Он сошёл с ума, каждая синаптическая связь в его мозгу смялась и погибла. Безумие стало пустотой, прекращением работы иллитидского сознания.

Иллитид испустил один последний мысленный крик ужаса, безмолвный вопль, который потряс Киммуриэля до глубины души.

Центральный разум так сильно зарыдал от скорби, что Киммуриэль отпрянул, его руку с силой отбросило от мясистой мембраны. Связь разорвалась. Он увидел, что не один такой, что все иллитиды тоже оглушены, онемели, пытаются найти некий баланс между тем потрясением, которое принёс им Киммуриэль, ужасом, который вынужден был открыть им Увунивиск, и ошеломительными эмоциями центрального мозга, который так внезапно стал уязвимым, что должен был уничтожить частицу себя — подобно дроу, вынужденному откусить собственный палец.

Рядом с Киммуриэлем на изгибающейся поверхности центрального мозга лежало безжизненное тело Увунивиска.

- Да будет так, - передал всем Пескатавав.

На том всё и кончилось. Для уничтожения тела невольного предателя привели рабов.

Киммуриэль сделал своё дело. Он предложил эту мысль Пескатававу, и излюбленный иллитид разрешил ему идти, чтобы позаботиться о более насущных проблемах, с которыми дроу столкнулся на своём родном плане бытия, среди собственного, менее совершенного народа.

Не было чувства благодарности, не было пожеланий успеха.

Всё просто было.

В жизни Киммуриэля Облодры случалось несколько похожих мгновений, когда он абсолютно иначе смотрел на своё жизненное путешествие, когда он отчётливо понимал разницу между эмоциями улья иллитидов и эмоциями Джарлакса.

Его единственного друга.

- Мы немедленно выступаем, - сказал Киммуриэль Вульфгару. - Пора встретиться с Бревиндоном Маргастером и покончить с этим.

- Сейчас? - спросил изумлённый варвар.

- Сейчас, - отрезал Киммуриэль. - Наш враг уязвим, но пока что не знает, что лишился одного из главных своих преимуществ.

- Я не понимаю.

- Да, я тоже, - присоединилась Милашка Чарли.

Киммуриэль вздохнул.

- Конечно, не понимаете. Это неважно. Вы оба только пили бы и блудили до конца своих дней, если бы занимались только тем, что понимаете.

Милашка Чарли нахмурилась, но Вульфгар рассмеялся.

- Киммуриэль пошутил. Не думал, что проживу достаточно долго, чтобы стать свидетелем такого события.

- Если не поторопишься, то скорее всего не проживёшь достаточно долго, чтобы об этом рассказать, - отозвался дроу. - Идём же, скорее.

Он протянул Вульфгару руку, и когда оба человека приблизились, неохотно протянул Милашке вторую. Киммуриэль знал, что ей с ними не место, но может быть Азбиил потратит на неё свой удар.

Двое приняли его руки.

- Он в Корабле Курт. Я хорошо знаю это место, и неподалёку от тронного зала там есть комната, с которой я неплохо знаком — приготовил её как раз для таких случаев.

- Как волшебный глиф для телепортации, - сказала Милашка Чарли.

- Грубо говоря, да, - ответил Киммуриэль. - Я не знаю, что нас ждёт, поэтому приготовьте оружие. Не хочу тратить свои навыки на простых прислужников.

Вульфгар хмыкнул.

- Ты понимаешь свою роль? - спросил его Киммуриэль.

Варвар кивнул.

- Одну из них.

- Это всё, что от тебя требуется.

- Посмотрим.

Киммуриэлю не понравилась уклончивость варвара. Он рассказал Вульфгару о своих планах, конкретно о том, что потребуется ему от варвара, чтобы обезглавить новый порядок в Городе Парусов. Он знал, что Вульфгар хотел большего — Киммуриэль ясно прочёл эту мысль, пока объяснял, как должен пройти бой.

Он телепатически передал спутникам образ комнаты, в которой они должны были появиться, и ещё одно предупреждение о том, что помещение скорее всего занято, а может быть даже охраняется.

Вульфгар едва успел кивнуть в ответ, как Киммуриэль подобно клинку сосредоточил свой разум на этой комнате и мысленно нарисовал в ней себя и двоих людей.

Они оказались там.

Как и предсказывал псионик — не одни.

Она блефовала. Она знала, что верховная мать не должна показывать сомнений — в конце концов, она является голосом Ллос. Но сейчас Квентл сомневалась. Больше всего она хотела остаться наедине для долгого отдыха, во время которого сможет обратиться к воспоминаниям мёртвой матери. Её прошлая медитация привела к неизбежному выводу, что победу Жиндии нельзя предотвратить, а значит, нужно найти способ разделить с ней триумф.

Но как?

Что ещё сложнее и хуже, хочет ли этого сама Квентл?

Она знала, что её союз распадается на части. Она силой заставила остальных присоединиться к этой кампании, чтобы расстроить планы матери Жиндии. Жиндия не должна была получить достаточных преимуществ, чтобы угрожать существующему порядку в Мензоберранзане, и Квентл воспользовалась этим в качестве стимула. Верховным матерям не хотелось попасть под фанатичное и жестокое правление Жиндии Меларн.

Но теперь Жиндия получила армию драуков, которых вернула к жизни госпожа Ллос. Квентл было достаточно тяжело справиться с тем знамением, которое представляли собой конструкты-захватчики — в конце концов, каким образом Жиндия могла получить их, если не в качестве услуги от Ллос? — но драуки заставили всех остальных, даже двух её ближайших союзниц в правящем совете, матерей Биртин Фей и Зирит Ксорларрин, нервно оглядываться по сторонам.

Судя по всему, лучшее, на что могла надеяться Квентл — заполучить для всех частицу славы этого великолепного завоевания. А оно было поистине великолепным. Квентл не могла этого отрицать, хотя ей очень хотелось.

Она знала, что в Мензоберранзане произойдёт передел власти, когда всё кончится. Если ей повезёт, мать Жиндия и дом Меларн станут третьим домом города. Конечно, это взбесит мать Зирит и потрясёт остальных союзников, преданных (или, по крайней мере, достаточно запуганных) дому Бэнр. Мать Мез'Баррис наверняка быстренько сговорится с Жиндией, создав новый грозный союз с целью раз и навсегда свергнуть дом Бэнр. Потому что если Жиндия Меларн станет любимицей госпожи Ллос, как сможет Квентл продолжать претендовать на мантию верховной матери Мензоберранзана?

А ведь это — самый оптимистичный сценарий.

А если нет, значит в тот самый миг, когда дроу вернутся в Мензоберранзан, она станет матерью второго дома — просто потому, что семь остальных матерей в правящем совете единогласно решат, что успехи матери Жиндии, получившие такое прекрасное благословение госпожи Ллос, должны быть вознаграждены местом во главе стола.

Сможет ли дом Бэнр выдержать это требование?

И как долго сумеет оставаться вторым домом?

Всё это входило в число причин, по которым Квентл вела армию — около пятнадцати тысяч солдат, жриц, волшебников дроу, и втрое больше рабов-гоблиноидов — к самым высоким ярусам Подземья, в пещеру, которая выходила в просторный мир на поверхности.

Прежде чем выступить из-под укрытия камня, они дождались, пока адский огненный шар не зашёл за край горизонта,.

- Как далеко? - спросила Квентл, обращаясь к Сарибель Ксорларрин До'Урден. Она держала рядом двух благородных детей матери Зирит — на самом деле, расположила весь дом Зирит среди войск дома Бэнр. В конце концов, у Зирит было несколько дюжин могущественных волшебников, включая текущего архимага Мензоберранзана, и Квентл считала, что они могут понадобиться — хотя бы ради организации быстрого отступления двух домов обратно в город с помощью заклинаний телепортации.

Сразу за этим первым отрядом шёл дом Баррисон Дель'Армго. Мать Мез'Баррис постоянно хмурилась. Поскольку позади неё шли другие союзники Бэнров. Квентл понимала, что она знает правду: Квентл поместила Баррисон Дель'Армго в тиски, чтобы создать опустошение в её рядах, если ситуация превратится в междоусобную войну.

Но мать Мез'Баррис не могла воспротивиться, и это означало, что Квентл по-прежнему обладает властью.

Пока что.

Однако этот сценарий был последней отчаянной мерой Квентл, и она собиралась прибегнуть к нему только в случае крайней необходимости. Она не знала даже, присоединятся ли к такой западне верховные матери позади Армго — не была уверена даже по поводу Зирит.

Если быть до конца откровенной, Квентл не знала, сколько её собственных войск, в особенности тех, которыми командовала её сестра Сос'Ампту, подчинятся такому приказу! Сос'Ампту в первую очередь была предана Паучьей Королеве, её верность принадлежала Ллос, а не дому Бэнр.

Она была фанатично верующей.

Прямо как Жиндия Меларн.

Сарибель посовещалась со своим братом Равелем, прежде чем указать на юго-запад.

- До разрушенной деревни меньше одного дня пути, - ответила она. - Успеем до рассвета, если поторопимся.

Квентл кивнула, но приказ отдавать не стала. Ей нужно было выиграть время, чтобы всё обдумать, чтобы оценить настроение других верховных матерей — женщин, которые всю свою жизнь оттачивали искусство обмана и двуличия.

- Отправляйтесь к матери Зирит, - сказала она двум дроу. - И к матери Мез'Баррис. Скажите им, что мы установим на поверхности широкий периметр. Они могут назначить в своих войсках не больше пятидесяти солдат, двух жриц и одного мага. Остальные часовые будут набраны у других правящих домов.

Они поклонились и поспешили прочь. Почти сразу же на их месте возникли Сос'Ампту, Минолин Фей и Миринейл.

- Мать Мез'Баррис отправит своего оружейника, - сказала Сос'Ампту.

- Нет, - возразила Квентл. - Не здесь. Она не опасается за Малагдорла в битве, но он слишком глуп, чтобы представлять её, если мать Жиндия узнает о нашей позиции и явится для переговоров.

- Возможно, - признала старшая жрица Сос'Ампту. - Дом Бэнр на линии фронта буду представлять я?

- Нет, - ответила Квентл, и Сос'Ампту онемела, как от пощёчины.

Квентл быстро продолжила, исказив правду о своём отказе в оказании подобной чести.

- Нет, сейчас ты нужна мне. Ты слышишь Ллос лучше всех, кроме меня самой, и твой совет будет крайне полезен в нашей прогулке по сплетённой здесь паутине.

- Может быть, лучше всех госпожу Ллос слышит мать Жиндия, - отозвалась Сос'Ампту, и настала очередь Квентл вздрагивать.

Это был первый признак осуществления её страхов.

Квентл превратила своё лицо в решительную гримасу и уставилась на неё, пытаясь заставить жрицу отступить, но Сос'Ампту была здесь не последним игроком — даже перед лицом верховной матери дома Бэнр и всего Мензоберранзана. Сос'Ампту была главой Арах-Тинилит, старшей жрицей Рощи Богини, и занимала место в правящем совете. Квентл добавила девятое место за столом и отдала его Сос'Ампту, чтобы укрепить власть дома Бэнр.

Но теперь?

Мать Жиндия получила в дар двух захватчиков и сотни могучих чудовищ-драуков.

Посмеет ли Квентл заставить фанатичную Сос'Ампту выбирать между семьёй и Паучьей Королевой, между секулярным и божественным?

Окажется ли кровь важнее души?

Комната, в которой они возникли, показала Вульфгару, насколько Киммуриэль был уверен во власти Бреган Д'эрт над Лусканом. Как правило, волшебники устанавливали свои приготовленные волшебные телепорты, комнаты, усыпанные двеомерами, обеспечивающими безопасность путешествия, где-то в стороне. И Вульфгар думал, что это касается и Киммуриэля. Небольшие помещения, где можно в безопасности и уединении оправиться от дезориентирующих эффектов мгновенной транспортации.

Но не здесь. Вульфгар знал эту комнату, несмотря на недавнюю перепланировку — большое помещение сбоку от бального зала огромного Корабля Курта. Теперь это была спальня, казармы, и трое нарушителей по прибытии оказались совсем не одни.

Стол перевернулся, и троица гноллов вскочила со стульев, потянувшись к оружию. На койках по периметру помещения зашевелились другие собакомордые злодеи.

Вульфгар без промедления ринулся к столу. Мимо свистнул небольшой кинжал, вонзившийся в руку гнолла, когда существо попыталось защититься. Гнолл взвыл и бросился к двери.

За первым кинжалом последовал второй снаряд, намного более крупный, и даже если бы гнолл увидел, он не сумел защититься от вращающегося Клыка Защитника. Молот ударил чудовище прямо в спину, оторвал от пола и швырнул его вперёд и вниз, где тот распростёрся и застонал.

Двое у стола подняли своё оружие — короткий меч и дубину — и свирепо оскалились, когда на них бросился вдруг оставшийся безоружным мужчина. Перед лицом жертвы, казавшейся такой простой добычей, в них пропало любое сочувствие к их другу.

Вульфгар не сбавлял скорости.

Он оскалился им в ответ, напугав гноллов.

Он набросился на того, что с мечом, призвав в руку Клык Защитника как раз перед тем, как достиг цели.

Гнолл сделал выпад, даже не осознавая, что у нападающего появился ещё один молот.

Вульфгар тоже ударил вперёд верхушкой молота. Тяжёлое оружие легко перехватило меч и сбило его в сторону. Варвар сделал длинный шаг вперёд, правая нога — ведущая, правое плечо повёрнуто вперёд, и продолжил удар, отшвырнув гнолла прочь.

Он вовремя пригнул голову и поднял правое плечо, чтобы отразить дубину гнолла справа. Рука онемела от удара, но он стерпел и опустил левую, разворачиваясь. При этом онемевшей правой рукой он взмахнул над вытянутыми руками гнолла, очертив дугу Клыком Защитника. Вульфгар развернулся по кругу, сменив ступни и бёдра коротким прыжком, затем нырнул вперёд, прежде чем гнолл успел убрать руки из клинча.

Он ударил создание по морде сбоку жестоким хуком слева и отпустил его, когда гнолл отшатнулся. Освободилось достаточно места, чтобы Вульфгар продолжил разворот правой рукой, подняв её перед собой и выпустив молот коротким броском, ударившим мечника прямо в грудь, когда тот наконец смог возвратиться в бой.

Вульфгар не следил за броском и надеялся, что выиграл себе достаточно времени. Он прыгнул на гнолла, которого оглушил кулаком, снова захватив его правой рукой, на этот раз — полнее.

Его левая рука принялась за работу, нанося удары, раскалывая челюсти собакомордого чудовища.

Гнолл снова попытался отстраниться, и Вульфгар позволил ему, но лишь чуть-чуть, схватив его за левое запястье, за руку с дубиной. Вульфгар рванул чудовище на себя — и оно не смогло сопротивляться этому рывку, несмотря на всю свою силу — затем варвар развернулся направо, ударив гнолла в грудь левым плечом. Он знал, что уязвим для укуса, если челюсть противника всё ещё работает, но был уверен, что окажется быстрее. Он продолжал тянуть за запястье, выпрямляя руку, и захватил левой рукой плечо противника в замок.

С неожиданностью, свирепостью и голой силой, которой гнолл просто не ожидал от человека, Вульфгар повернулся дальше направо и рванул руку, которой держал запястье гнолла, выгибая её так, как просто не должны гнуться конечности.

Локоть гнолла лопнул. Гнолл завыл от боли. Дубина полетела в другой конец комнаты.

Не успела она приземлиться, а Вульфгар уже отпустил левую руку, высоко подпрыгнул, разворачиваясь, и обрушился с высоты, выставив для удара правую руку, обрушив её под левый глаз гнолла с такой силой, что чудовище как будто внезапно смялось, как будто всё его тело просто сложилось, и когда Вульфгар приземлился и отскочил на шаг, эта энергия странным образом отскочила, словно поднимаясь от лодыжек гнолла.

Тот подскочил с пола и отлетел назад, непроизвольно, бессознательно выйдя за пределы контрольного левого хука Вульфгара.

Это было неважно. Встать обратно он всё равно не смог.

Но его товарищ оказался упрямым противником, и снова напал на будто бы безоружного человека. Похоже, он был слишком глуп, чтобы ожидать повторения одного трюка дважды, и бросился прямиком в атаку. Если гнолл и заметил, что здоровяк снова сжимает свой волшебный молот, то слишком поздно, чтобы что-то предпринять.

Обеими руками взявшись за большой молот, Вульфгар обрушил его вниз по диагонали, разбив гноллу плечо и пробившись дальше, отшвырнув противника в странном кувырке. Гнолл едва успел коснуться пола, прежде чем Вульфгар опустил ладонь на воротник его рубахи, и гнолл опять взлетел в воздух — правда, неподвижно, поскольку был уже мёртв.

Вульфгар бросил Клык Защитника на пол, схватил гнолла за промежность, поднял над головой и развернулся в поисках цели.

Он увидел, как новое создание поднимается с койки — Вульфгар разделался с первой парой так быстро и яростно, что этот едва успел заметить неожиданных нарушителей!

Сделав три шага к нему, Вульфгар воспользовался его товарищем как снарядом, с силой швырнув его. Снаряд и цель оба рухнули обратно на койку.

Вульфгар увидел, что к нему направляется ещё один гнолл. Он хотел призвать молот обратно в руку, но замешкался, заметив, что на спине противника повисла Милашка Чарли, одной рукой схватив его за шею, другой — втыкая в шею кинжал, покрыв шерсть красной жидкостью, заполнив воздух кровью.

С другой стороны шёл ещё один бой — гнолл против гнолла. На мгновение Вульфгар растерялся, пока не заметил Киммуриэля, спокойно наблюдающего за происходящим, управляя своей марионеткой.

Мимо него проковыляли Милашка Чарли и её импровизированный скакун, потом рухнули на пол. Вульфгар повернулся и одобрительно кивнул, когда подруга оторвалась от умирающего зверя. Он понял, что сама удача отвлекла его от гипнотизирующего танца зачарованного Киммуриэлем бойца, поскольку остался ещё один незамеченный варваром гнолл. Он выскочил из-за крупного шкафа, ближе к Милашке, чем к Вульфгару, и бросился на женщину, подхватив по пути Клык Защитника.

Вульфгар предупреждающе крикнул и прыгнул наперехват, зная, что не сумеет оказаться там вовремя.

Зная, что ему это не нужно.

Он выждал до последнего. Агрессивный гнолл обрушился на Милашку, занеся молот над головой, а затем варвар призвал Клык Защитника к себе.

Гнолл ударил неожиданно опустевшими руками и споткнулся. К его чести, он достаточно быстро выпрямился, чтобы уйти от ножа Милашки Чарли.

Вульфгар заревел, когда гнолл снова двинулся на женщину. Зверь покосился на него и вскинул руки от паники.

Как будто это могло помочь.

Клык Защитника ударил чудовище прямо в морду, подбросив далеко и высоко. На самом молоте от головы гнолла осталось больше, чем на теле.

Визг за спиной сказал Вульфгару и Милашке, что битва, которой управлял Киммуриэль, завершилась. Они поняли, что марионетка псионика одержала победу, скорее всего — благодаря изумлению, которое испытал его товарищ. Гнолл-победитель ковылял к Киммуриэлю, опустив руки по бокам.

Вульфгар хотел метнуть в него молот, сразу потому, что это был гнолл, и потому, что находил псионическое рабство глубоко оскорбительным.

Но не сделал бросок, поскольку дверь в комнату распахнулась, и за ней стоял Бревиндон.

Или, точнее, искажённое Азбиилом тело Маргастера — бугры мышц, тёмно-красная кожа, крылья летучей мыши на спине.

Браэлин просигналил спутнику в боковом тоннеле, подтверждая, что увидел доклад «всё чисто». Всё так и продолжалось с тех пор, как они покинули Иллуск по тем же тоннелям, где тянулись к Гонтлгриму ростки Главной башни. Им не встретилось ни единого врага, вообще никого так что они продвинулись на юг достаточно далеко — тем более с помощью Би'анзы Доссуина, волшебника из давно погибшего младшего дома Мензоберранзана и единственного заклинателя в их квартете. Обычно путешествие занимало от пяти до семи дней быстрым шагом, но благодаря отсутствию встреч и магической помощи, до наступления второго дня отряд Браэлина преодолел больше двух третей пути.

Он должен был радоваться этому, но пустота этих тоннелей беспокоила опытного разведчика. Должна быть какая-то причина.

И причина была, как узнал Браэлин, когда на перекрёстке его нагнал Би'анза Доссуин.

- Тоннели впереди забиты дроу, - сообщил ему волшебник. - Я отправил своё зрение вперёд.

- До самого Гонтлгрима?

Волшебник пожал плечами.

- Я не знаю, где заканчивается Подземье и начинается Гонтлгрим.

- Неважно, - сказал Браэлин. - Это мать Жиндия, а её мы должны избегать. Найди для нас путь на поверх...

Он замолчал, поскольку Би'анза махал руками и качал головой, пытаясь его прервать.

- Это не дом Меларн, - сказал он. - И не дом Ханцрин, их союзники. Я видел знамёна.

- Так какой это дом?

- Будет куда проще назвать главные дома, знамён которых там нет.

- Назови, - приказал удивлённый Браэлин.

- Меларн и Ханцрин, - ответил Би'анза. - Остальные все там, с полными силами.

- Бэнры?

- Самые многочисленные.

- Неужели верховная мать покинула город? - спросил Браэлин, чуть не задыхаясь от шока.

- Ты считаешь, что я настолько глуп, чтобы задержаться там или приблизиться в любой форме, пытаясь это выяснить?

- Конечно нет, - сказал Браэлин, взяв себя в руки. - Нет, ты хорошо справился. Собери остальных, теперь будем держаться рядом.

- Отправимся на поверхность?

Браэлин замолчал, не зная, что ответить.

- Посмотрим, - вот и всё, что он смог сказать.

Рука Браэлина рефлекторно потянулась к волшебному свистку, который дал ему Киммуриэль. Однако он почти сразу же отпустил свисток, поскольку Киммуриэль заставлял его нервничать, и разведчик понимал, что должен сначала лучше разобраться в ситуации, и только потом призывать устрашающего псионика.

- Подготовь дополнительные заклинания ясновидения и яснослышанья, - проинструктировал он. - И любые другие, которые помогут нам узнать, зачем пришли эти дроу.

- Разве это не очевидно?

Браэлин готов был согласиться, но обдумав вопрос получше, решил, что ничего очевидного здесь нет. Завоевание Джарлаксом Лускана и положение короля Бренора в Гонтлгриме не вызвало недовольство дома Бэнр. На самом деле в результате этих событий верховная мать Квентл даже извлекла для себя выгоду.

Так что он понятия не имел, что здесь происходит, и почему в тоннелях полно войск, которые должны были оставаться в Мензоберранзане. Это его беспокоило.

Браэлин был учеником Джарлакса. Ему не нравилось незнание.

В это критически важное первое мгновение Киммуриэль призвал всё, чему научился у разума улья, вместе с тем бросившись под укрытие койки, чтобы защититься и не позволить Азбиилу и Бревиндону ясно разглядеть себя и понять, с кем имеют дело. В особенности он сосредоточился на глубочайших мыслях Увунивиска заражённого.

Да, он понимал этого пожирателя разума и его падение, поскольку Увунивиска заманили тем же узором лжи и нисходящей лестницей маленьких грехов и личных выгод в бездну без возврата и искупления.

Киммуриэль воспользовался этим — как выросший в Мензоберранзане дроу он хорошо подходил для подобной задачи.

Но перед ним был демон, воплощение зла. Азбиилу не требовалось искупление, он не испытывал сомнений, так что Киммуриэль понимал, что должен быть безупречен.

Он мысленно потянулся к Вульфгару. Тот уже набросился на демоническое создание.

- Впусти меня! - потребовал псионик.

Промедли варвар хоть на мгновение — и он оказался бы в отчаянном положении, но к чести Вульфгара в этот важный миг он полностью доверился Киммуриэлю.

Псионик немедленно почувствовал его планы, его движения, и тогда потянулся ещё и к демону, занявшему тело Бревиндона Маргастера, и сделал это под мысленной личиной Увунивиска.

Там, на корабле, Вульфгар не промахнулся; Азбиил уклонился потому, что заражённый иллитид делал то же самое, что сейчас делал Киммуриэль, передавал ему движения противника, чтобы демон мог их предупредить.

Киммуриэль поступил точно так же, предлагая Азбиилу преимущество. Он чувствовал удовлетворение чудовища.

- Тебя не хватало, - ощутил он ответ, подтверждающий правоту псионика.

Киммуриэль передал серию ложных, но агрессивных движений от Вульфгара, которые должны были держать Азбиила в обороне и не дать ему возможности обрушить этот здоровый волнистый меч на череп варвара.

Следующий взмах Вульфгара промахнулся — демон отступил и двинулся дальше в комнату.

- Дверь! - сказал Вульфгар Милашке. Он бросился на Азбиила, заставляя того отойти дальше от входа, а Милашка пробежала мимо чудовища, чтобы закрыть дверь.

Варвар продолжал натиск, и Азбиил сам ответил на мгновенную растерянность, переданную существу, которого считал Увунивиском, молча поздравив человека со сменой тактики, предотвратившей подход подкреплений.

- Кто этот дроу? - спросил Азбиил.

- Свидетель от властей Мензоберранзана, который будет судить битву за Лускан, - быстро нашёлся Киммуриэль.

Но демон ему не поверил.

Демон видел его насквозь.

Демон помнил его на корабле.

Демон, наверняка благодаря действиям предателя Увунивиска, знал о кинетическом барьере, который в том предыдущем столкновении обеспечил Вульфгару Киммуриэль.

Киммуриэль планировал обмануть Азбиила полуправдой о движениях Вульфгара, достаточной, чтобы вызвать у него уверенность, прежде чем пойти ва-банк и заставить демона повернуться налево, когда он должен будет повернуться направо.

Но сейчас он почувствовал шквал отрицания, отрезавший его влияние на тело раба Азбиила, а сам Азбиил был серьёзным противником.

Вульфгар и демон сошлись в битве на равных условиях.

И впервые за целую вечность Киммуриэль почувствовал сомнение.

- Не подходи! - приказал Вульфгар Милашке. Он восхищался храбростью женщины, но от её небольшого ножа не будет никакого толку против демона с этим огромным мечом.

Милашка отступила, и как раз вовремя — Азбиил прыгнул через всю комнату, и взмахнув крыльями, легко преодолел это расстояние.

Вульфгар бросился наперерез, Клык Защитника и меч демона громко зазвенели, столкнувшись вместе. Лёгкий поворот запястья демона завёл клинок под боёк молота, и могучее создание резко рвануло оружие на себя, пытаясь обезоружить противника.

Вульфгар потянул назад, его огромная сила вполне могла сравниться с силой противника. Он молча выругался, даже одержав в этом соревновании победу, когда понял, что мог воспользоваться положением и притвориться безоружным — трюк, который часто работал на него.

Он оставил эти мысли, погрузившись в текущее мгновение, и снова с силой потянул молот на себя, чтобы вырвать его, затем немедленно обрушил его на врага серией коротких ударов перед собой, продолжая наступать.

Азбиил попятился от первого, парировал второй (и едва не потерял меч) и, как ни странно, налетел прямо на третий, приняв жестокий удар вбок, чтобы подобраться к варвару.

Вульфгар был быстрее, чем можно было ожидать от человека таких размеров, и это спасло его, когда варвар убрал левую руку с Клыка Защитника и поднял её вперёд и вверх, чтобы подцепить поднятую руку Азбиила и не позволить демону воспользоваться мечом.

Они сцепились в клинче и принялись бороться, Азбиил кусал Вульфгара, Вульфгар тряс Азбиила как волк, перекусывающий хребет кролику.

Варвар почувствовал, как острые зубы изверга впились в щёку и завыл, вырывая голову, затем с невероятной силой ударил Азбиила лбом в лицо.

Демон отшатнулся, поднял меч обеими руками и начал его опускать, но Вульфгар ткнул Клыком Защитника вперёд, и верхушка молота врезалась Азбиилу в лицо и оттолкнула его слишком далеко, чтобы его удар попал в цель.

Вульфгар бросился следом, прыгнул, развернулся, продолжая удар, так что молот описал круг над его головой и обратно наискосок — один, два, три раза и больше.

Азбиил продолжал неуверенно отступать, каждый взмах Вульфгара промахивался всего на волосок.

Вульфгар следил за ногами демона — это был самый важный урок поединка, которому научил его Дзирт До'Урден. Следи за ногами противника.

Благодаря этому уроку варвар увидел и среагировал на контрудар ещё до того, как противник начал его — Азбиил сменил позицию, чтобы ткнуть мечом поверху после следующего взмаха молотом.

Клык Защитника полетел наискось, Вульфгар упал на колени с разворотом, который снова отправил молот наискосок, пока удар Азбиила прошёл прямо над ним. Он задел демона по ногам, отбросив Азбиила вбок. Вульфгар поднялся и теперь был вынужден убрать с молота правую руку, чтобы оттолкнуть Азбиила и не позволить ему перенаправить меч.

Он знал, что серьёзно ранил демона, но теперь Азбиил удивил его, бросив меч и вместо этого ударив варвара в голову кулаком.

В этом ударе была магия, которая поразила здоровяка тараном, превосходящим любой кулак.

Вульфгар полетел вбок и хрустнул собственными пальцами на рукояти молота в отчаянной попытке не позволить себе упасть, что стало бы для него концом. Он немедленно упёрся своей второй ногой и отскочил прочь — и услышал позади свист клинка Азбиила.

Спотыкаясь, пытаясь восстановить равновесие, он заставил себя выпрямиться и повернуться к Азбиилу, ожидая, что тот вот-вот обрушится на него.

Но нет, Азбиил почти не шевельнулся и теперь стоял очень прямо.

С Милашкой Чарли на спине.

Женщина орудовала кинжалом, но не на шее Азбиила.

Вообще не на Азбииле.

С восхищением и беспокойством Вульфгар смотрел, как она сломала цепочку, на которой висела подвеска, и бросила её Вульфгару, спрыгнув со спины демона, ослабив удар развернувшегося Азбиила — который всё равно швырнул её к стене, где женщина неподвижно обмякла.

Вульфгар выпрямился, взглянул на рухнувшую подвеску и обратно на демона, пытаясь выбрать свой следующий ход.

- А? - сорвалось с его губ, когда красная кожа и рога демона исчезли. Азбиил сделал шаг вперёд, но затем снова отступил назад.

Вульфгар узнал внутреннюю битву — человек и демон стали сражаться за власть, когда у них отняли филактерию. Он знал, что может подскочить и нанести смертельный удар, но хорошо помнил инструкции Киммуриэля и ту важную роль, которую должен был сыграть.

В тот миг, когда Милашка Чарли сорвала филактерию, Киммуриэль понял, что весь исход поединка зависит только от него.

Подобно копью он швырнул свою ментальную энергию в тело Бревиндона Маргастера, пронзив мужчину и демона внутри него не менее надёжно, чем могло любое физическое оружие. Эта первоначальная атака преследовала единственную цель: разделить двух враждующих духов в одном теле.

Как только он этого добился, как только он почувствовал борьбу между Бревиндоном Маргастером и Азбиилом, Киммуриэль обратил своё внимание на Вульфгара — и облегчённо вздохнул, когда свирепый варвар вместо своих жестоких и грубых человеческих инстинктов последовал указаниям псионика. В этом невесомом царстве духа Киммуриэль остро ощутил разрушение филактерии. Он знал, что Азбиил тоже это почувствует.

Так что псионик бросился в бой, который вели две сущности, занимавшие одно тело.

И ярко нарисовал Бревиндону Маргастеру будущее, которое ждало его в случае поражения.

Человеку некуда было бежать, не было филактерии, способной удержать душу для будущего сражения.

Для Азбиила поражение станет изгнанием. Для Бревиндона — смертью.

Азбиил знал это и атаковал человека всей своей силой воли, колотил его, сбивал с толку, обрушил на него всё, что мог. Демон желал изгнания не больше, чем человек желал смерти. И из-за этого у Бревиндона не было шансов на победу... не считая единственного шанса по имени Киммуриэль Облодра.

Киммуриэль поддержал Бревиндона. Киммуриэль возглавил контратаку на Азбиила. Она продолжалась несколько мгновений — целую вечность в царстве чистой мысли. Киммуриэль знал, что сейчас и здесь преимущество не на его стороне, поскольку Азбиил уже занимал телесную оболочку, а Киммуриэль вторгался со стороны.

Затем он перешёл в оборону, скорее поддерживая Бревиндона, чем пытаясь ослабить Азбиила, но оставил одну возможность, надеясь, что демон ею воспользуется.

Духовная битва означала духовную связь, и Азбиил мог воспользоваться ею, чтобы оказаться позади Киммуриэля, в теле самого Киммуриэля. Киммуриэль мог присоединиться к Бревиндону в теле человека, но Бревиндон не мог присоединиться к Киммуриэлю в теле дроу!

Не добившись преимущества, ожидая, что варвар всё равно скоро уничтожит это тело, Азбиил сделал свой ход.

И обнаружил, что Киммуриэль опередил его, ждал его, что дроу специально позволил перенести бой в своё тело.

Азбиил понял свою ошибку, как только полностью оборвал связь с телом Бревиндона. Киммуриэль усмехнулся.

Теперь преимущество было за ним.

Азбиил оставался грозным противником, но Киммуриэль всю свою жизнь изучал разум улья. Для него было естественным находиться в окружении других сознаний. Поддаться этим сознаниям означало безумие, или, скорее, смерть.

Он выжил среди этих сознаний. Процветал среди них.

А теперь с ним соревновалось лишь одно сознание.

Дух Азбиила был духом без пристанища, у которого осталось только два варианта: завладеть телом Киммуриэля или быть изгнанным.

Так что, на самом деле, у Азбиила был только один вариант.

Существование изверга на материальном плане подошло к резкому и продолжительному концу.

Вульфгар подошёл, собираясь уничтожить борющуюся оболочку, но замер — существо продолжало менять черты и цвет по мере развития внутреннего поединка.

Затем внезапно снова стало человеком.

Бревиндон Маргастер завыл от боли, хватаясь за сломанные рёбра, и рухнул, когда покалеченные ноги отказались его держать. На полу он стал корчиться, кричать и биться.

Вульфгар посмотрел на Киммуриэля в ожидании совета, и с надеждой посмотрел на Милашку Чарли.

В обоих случаях его ожидания не оправдались.

Он снова повернулся к Бревиндону, увидел, что мужчина успокоился. Он лежал на боку, правая рука поднялась в воздух ладонью вперёд, пытаясь остановить Вульфгара.

- Прошу, прошу, - умолял он.

Милашка Чарли шевельнулась и села. Только это остановило варвара.

Затем сверкнула вспышка, и последний, первобытный крик, сопровождающий призрачный облик краснокожего демонического эльфа, а затем всё это пропало.

- Бери его, - сказал за спиной Вульфгара Киммуриэль. - Он нам понадобится, но отсюда пора уходить

ГЛАВА 24 Эхо памяти

Стремительно, как атакующая гадюка, выбросив правую руку, Афафренфер перехватил топор за рукоять сразу под лезвием, всего в пальце от своего лица, и его захват был настолько сильным, что он мгновенно остановил удар. Правая нога Афафренфера взметнулась вверх и наискосок влево, затем хлестнула обратно направо прямо над поднятыми руками дварфа и вниз.

Упрямый дварф был достаточно силён, чтобы не позволить монаху вырвать топор у него из рук, но ему следовало просто отпустить оружие, поскольку нажим ноги монаха повёл его вперёд и вниз, руки неловко выгнулись, и Афафренфер ударил правой, вонзив заострённый обух топора в лоб дварфа.

Дварф завыл от боли и упал, оставляя оружие в руках монаха.

Почувствовав приближающееся давление, монах швырнул оружие за спину, закручивая его, и быстро развернулся, чтобы увидеть, как топор чиркнул по плечу второго противника, не нанеся реального урона — дварф повернулся налево, чтобы пропустить топор.

Но этого было достаточно, поскольку атакующий дварф так и не развернулся до конца обратно, и когда он приблизился, нога Афафренфера ударила его прямиком в лицо, заставив запрокинуть голову. Он пошатнулся, и Афафренфер яростно налетел на него, колотя по голове, бросив его на землю.

Афафренфер снова развернулся в последний момент, выхватив брошенное копьё прямо из воздуха, перехватил его и бросил обратно в хозяйку.

Дварфийка тоже упала, схватившись за торчащее из плеча древко.

Монах почувствовал удар в бок и повернулся, но там никого не было.

Только тогда он понял, что это не удар, а арбалетный болт — монах увидел ещё двух дварфов. Один выстрелил и сейчас перезаряжал арбалет, другая нацеливала свой.

Афафренфер приготовился, ощущая боль в боку от глубоко засевшего болта.

Дварфийка выстрелила.

Рука Афафренфера метнулась вверх и наружу, отбивая болт, но движение вызвало сильный приступ боли, когда засевший в теле болт начал рвать внутренности. Монах инстинктивно потянулся к снаряду, затем вскинул левую руку, когда дварф, задетый брошенным топором, снова набросился на него, размахивая молотом.

Монах принял удар, его рука онемела, и контратаковал оглушающей открытой ладонью в лицо дварфа.

Но теперь на него нацелились два арбалета.

Он начал готовиться, затем неожиданно выгнулся, когда в его спину с силой вонзилось копьё.

Дварфийка надавила на него изо всех сил.

Афафренфер посмотрел вниз и увидел остриё копья, вышедшее из живота. Он почувствовал вкус крови во рту. Он поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть два арбалетных болта, летящих в грудь.

Руки не подчинялись приказам. Он не мог поймать эти снаряды, как не мог отразить их или блокировать.

Он только смутно почувствовал, что копьё выдернули из спины, лишь отдалённо осознавал, что смотрит в небо, лёжа на спине, силясь вдохнуть.

Он знал, что должен немедленно встать.

Но...

Бревиндон Маргастер провёл немало распутных ночей в Глубоководье, окружённый множеством женщин и большим количеством выпивки. Став старше, на следующее утро он всегда качал головой, очнувшись от полубессознательности, обхватывал ладонями лицо, которое казалось слишком большим для его тела, и клялся, что больше никогда не станет поглощать столько алкоголя.

Сейчас он чувствовал себя также, только в несколько раз хуже — как будто выпил содержимое каждой бутылки на шумной вечеринке, потом долго его били по голове, а потом без перерыва тыкали в глаза пальцами.

- Просто убей его и покончим с этим, - услышал он женский голос.

Бревиндон открыл глаза — ему потребовалось несколько попыток — и оглядел незнакомую комнату. Он чувствовал затхлость, старую пыль. Где он оказался? Он ничего не понимал, хотя узнал трёх из пяти людей, находящихся в помещении вместе с ним. Женщину, здоровяка, мелкого дроу... все они были на корабле во время сражения в гавани. Молот этого здоровяка сломал мачту невероятным ударом.

- Вульфгар, сын Бьорнегара, - промямлил Бревиндон, поскольку здоровяк не мог быть никем иным.

- Видишь, он тебя знает, и будь уверен — найдёт способ поквитаться, - сказала женщина. - Просто прикончи его.

- Скажешь ещё хоть слово, и здесь кто-то умрёт, - произнёс дроу. - Но это будет не он.

Бревиндон почувствовал руку на плече, повернул голову и увидел женщину-дроу с закрытыми глазами, читавшую заклинание. Он напрягся, ожидая смерти, но потом расслабился, когда по телу прокатились волны лечебной магии.

- Садись, - сказал мелкий дроу, и когда Бревиндон не отозвался сразу же, женщина схватила его за плечо и поставила на ноги.

- Ты знаешь, что с тобой произошло? - спросил мужчина-дроу, подходя совсем близко. - Ожерелье с филактерией...

- Азбиил, - сказал Бревиндон, и имя потрясло его — как и тот факт, что он неожиданно почувствовал такую свободу, какой не чувствовал уже несколько месяцев.

- Азбиил уничтожен, - объяснил дроу. - Больше он тебя не побеспокоит.

- Зато мы побеспокоим, - сказал другой мужчина-дроу, повыше, и Бревиндон моргнул и даже подумал, что может быть и правда перебрал накануне, поскольку мужчина прямо на его глазах преобразился, стал высоким и долговязым рыжеволосым человеком.

- Я — старший капитан Курт, - сказал он.

- Был, пока ты не решил напасть на наш город, - сказал другой дроу.

Бревиндон какое-то время пытался это переварить, потом прошептал — в первую очередь самому себе:

- Почему я ещё жив?

- Потому что ты поможешь нам очистить Лускан от твоих грязных гноллов и других наёмников, которых ты сюда притащил, - ответил дроу, назвавшийся Куртом. - Ты поможешь нам навести в Лускане порядок.

- Гноллы, - повторил Бревиндон. Он покачал головой, не в знак отрицания сказанному, а отрицая сразу всё произошедшее. Как он мог быть таким глупым? Таким злобным? Он заключил союз с гноллами — с демоном! — как и другие вельможи из его дома.

Его дом... Дом Маргастер, некогда столь славный...

Что с ним стало?

Что он натворил?

- Тебя подчинил демон, - сказал мелкий дроу, и Бревиндон какое-то время сомневался, не произнёс ли он свои ужасные мысли вслух.

Потом вспомнил больше и понял, что этого не требовалось — не для этого дроу.

- Киммуриэль? - беззвучно прошептал он. Он думал, что это имя, имя дроу, этого дроу, который присутствовал в его мыслях, когда Азбиил набросился на саму его душу.

- Демон изгнан, - сухо произнёс Киммуриэль. - Азбиил тебя больше не побеспокоит.

- Его заменишь ты в моей голове? - горько сказал Бревиндон.

Дроу хмыкнул.

- Только когда мне захочется. Но мы можем обойтись без этого, если ты примешь предложенную сделку.

- Какую сделку?

- Ты выполнишь нашу просьбу и останешься занимать определённое положение в городе, - сказал ему старший капитан Курт. - Это щедрое предложение.

- Которое позволит Бревиндону Маргастеру хоть как-то восстановить свою репутацию, если он будет принимать разумные решения, - сказал здоровяк, в котором Бревиндон узнал Вульфгара.

- Надо было просто его прикончить, - сказала женщина.

- Значит, мне нужно выбрать? - снова спросил Бревиндон, просто чтобы прояснить всю эту сбивающую с толку информацию у себя в голове.

- Ты уже сделал выбор, - сказал ему Киммуриэль. - А теперь будешь делать то, что тебе скажут.

- Потому что иначе вы меня убьёте.

Ещё один смешок от Киммуриэля.

- У тебя слабое воображение, если ты так думаешь.

Бревиндон Маргастер ощутил волну жутких мыслей, хлынувшую в его разум, превращая каждое наблюдение и реакцию в образ чистого ужаса. Он закрыл глаза, прижал к ним кулаки. Он закричал во всё горло, пытаясь отразить это предложения, образы, эмоции.

Наконец они угасли, но только из-за Киммуриэля — мысленная реакция и отрицание Бревиндона не имели к этому никакого отношения. Дроу оставил его с полным пониманием, что он ещё долго будет умолять о смерти, прежде чем псионик окажет ему такую милость.

- Ты, верно, не понимаешь, каково это быть эльфом?

Брат Афафренфер слышал женский голос, но это был не голос дварфа, более мелодичный... далёкий.

Он почувствовал, как стучит кровь.

- Нет, я бы не хотел жить в мире без драконов.

На этот раз голос был мужским, эльфийским... нет, дроу. Знакомый ему голос.

Дзирт!

- Ты находишься в плену того, как мир видит тебя или того, как тебе кажется, тебя видят?

Безумие... женщина... внешность Кэтти-бри, но отличается, может быть, моложе — Афафренфер никогда не видел такой причёски. Но эти тёмно-синие глаза. Да, это Кэтти-бри.

Неожиданно Афафренфер увидел девочку, эльфийку, под разорванным телом эльфийской женщины — ей ли принадлежал первый услышанный им голос? Кровь, всюду кровь.

Его кровь?

Он снова увидел её, но уже не ребёнком, и он её узнал — ещё как! Он знал, что это та самая окровавленная девочка.

Он просто знал.

Но кто она? Откуда он её знает?

Глубокая печаль захлестнула монаха. Слова приходили эмоциями, образами, опытом.

- Смерть обычно является им спереди.

Снова голос Дзирта.

У Афафренфера закружилась голова. Он нашёл образ Парбида, такой ясный и близкий, что казалось — протяни руку и коснёшься его снова. Видения собственной жизни мелькали вокруг него, любовники, страхи, отец, что отрёкся от него и вышвырнул из дома, последний взгляд на лицо матери.

Но с ними смешивались другие образы, как будто его память перемешивалась с чужой.

С памятью Дзирта, конечно.

Только смех дварфов вернул его в настоящее, в материальный мир. Он открыл глаза и ощутил боль.

Вокруг него четверо дварфов хвастались друг другу полученными в бою ранениями.

- Он прикончил его насмерть! - ревела одна женщина. - Я с ним поквитаюсь за гибель моего мужа!.

Он увидел, как дварфийка с копьём в руках подходит к нему.

Однако теперь всё обрело смысл. Афафренфер всё понял. Здесь Дзирт превзошёл оковы смертной оболочки, и фрагменты его воспоминаний остались вокруг — эхо призрака. Афафренфер был почти мёртв, почти что отправился в загробный мир, и поэтому услышал эти воспоминания, отчётливо воспринял их.

И в первую очередь ощутил радость Дзирта.

Ох, как же ему хотелось рассказать Кэтти-бри и остальным! Дзирта не стало, но захватчик не убил и не забрал его, нет! Дзирт спасся благодаря трансценденции. Он закончил это существование по собственной воле.

Чтобы обмануть захватчика и спасти их.

Дзирт не достался демонам. Теперь он был навечно им недоступен, попал в обитель красоты, мира и единства.

Место, где к нему вскоре надеялся присоединиться Афафренфер.

Он чувствовал умиротворение. Друзьям Дзирта не стоило по нему плакать, ведь сейчас дроу слился в гармонии со вселенной, в обители чистейшей радости. Афафренфер отчаянно хотел сказать им об этом, но знал, что не уйдёт отсюда. Он был сломан, и даже если дварфийка не проткнёт его копьём, его раны всё равно были смертельными.

Дварфийка склонилась над ним, уставилась полным ненависти взглядом и занесла копьё, чтобы вонзить ему в грудь.

Брат Афафренфер улыбнулся, заставив её замереть.

Он знал, что время пришло.

Магистр Кейн был прав. И сейчас монах был готов.

Монах почувствовал, как распадается физическое тело, рассыпается на вспышки света, на рассеянные воспоминания, на рваные страницы книги, которая была братом Афафренфером.

Он сохранял материальное присутствие достаточно долго, чтобы увидеть испуганное выражение на лице дварфийки. Он хотел сказать, что прощает её, но не обладал голосом.

Её выражение сменилось с любопытства на страх, а потом — на чистую ярость. Неожиданно она подняла копьё и обрушила его вниз.

Но не попала в брата Афафренфера, поскольку его уже не стало. Она никуда не попала — разве что проделала дыру в пустых одеждах монаха.

- Быстро же он передумал, - сказала Милашка Чарли Вульфгару вскоре после разговора с Бревиндоном. - От лорда Глубоководья я ожидала большего гонора.

Вульфгар вздохнул.

- Киммуриэль, - объяснил он. - Не стоит недооценивать того, насколько он силён — и опасен. Я уверен, что псионик дал Бревиндону понять, что его ожидает в случае неповиновения.

- Ха! - фыркнула Милашка так похоже на Бренора, что Вульфгар чуть не рассмеялся.

- Поверь мне, - сказал он. - Киммуриэль — самое опасное существо, которое ты когда-либо встречала. Самое.

Его тон не оставлял места для споров и стёр усмешку с лица Милашки Чарли.

- Если ты забудешь об этом, я никак не сумею тебя спасти, - добавил Вульфгар.

- Проклятые дроу, - сказала она. - Почему тогда ты водишь с ними дружбу?

- С одним из них, - поправил Вульфгар. - Может быть, однажды я смогу рассказать тебе про Дзирта До'Урдена. Может быть, познакомлю с ним, и тогда ты поймёшь.

Женщина казалась неубеждённой.

- А может быть, я могу назвать друзьями двух дроу, - продолжал Вульфгар. - Джарлакс...

Он замолчал, когда в комнату вернулся Киммуриэль. Варвар заметил, что Милашка попятилась от приближающегося дроу. Да, она услышала его предупреждение.

- Вы оба будете подчиняться Беньяго, - сказал им псионик. - Я отправляюсь на юг.

- Гонтлгрим? - с нетерпением спросил Вульфгар.

- В конце концов — возможно, но пока нет.

- Возьми меня с собой.

- Глупец, я могу взять тебя только на смерть.

- Ты только что заставил меня сражаться с демоном. Я готов рискнуть. Возьми меня с собой, умоляю тебя, Киммуриэль. Разве я этого не заслужил?

Киммуриэль хотел что-то ответить, но промолчал и какое-то время разглядывал Вульфгара.

- Ты так отчаянно хочешь найти друзей, что готов рисковать своей...

- Да! - воскликнул варвар. - Конечно.

Киммуриэль обдумал его ответ.

- Ладно. Ты можешь оказаться полезным.

Он повернулся к Милашке.

- Подчиняйся Беньяго.

- Нет. Если он пойдёт, пойду и я, - сказала она.

- Нет, не пойдёшь, - просто ответил Киммуриэль.

Женщина стала спорить, но посмотрела на Вульфгара, а тот отрицательно покачал головой.

- Подчиняйся Беньяго, - сказал ей варвар. - Пожалуйста. Я вернусь за тобой. Даю слово.

- Я не такая дура, чтобы верить слову каждого мужика! - буркнула недовольная Милашка.

- Тогда ты приятно удивишься, - заверил её Вульфгар. Он подошёл, поцеловал её в лоб и прошептал на ухо:

- Я приду за тобой. Береги себя и подчиняйся...

- Да-да, я слышала, - проворчала она.

ГЛАВА 25 Огненный шторм

Ивоннель в тот же день отправилась навестить для разговора Кэтти-бри и случайно повстречала Пенелопу Гарпелл и Доннолу Тополино.

- Она так сильно рисковала с ребёнком в животе, - заметила Доннола после приветствия. - Значит, ты идёшь к ней?

- Жаль, что она не поговорила со мной, прежде чем спускаться в эту адскую бездну, - добавила Пенелопа.

От Ивоннель не укрылось их беспокойство и то, что они адресуют ей свои страхи.

- Она посоветовалась со мной и я умоляла её не идти, - ответила Ивоннель. - Я даже предложила пойти вместо неё. Но она слишком решительная.

- Упорная, - поправила Пенелопа.

- Упрямая, как настоящий дварф, - подтвердила Доннола. - А я-то в дварфах разбираюсь.

- Я вытащила её оттуда, как только потребовалось, - заверила их Ивоннель.

- Мы слышали, что она... ещё не отошла от этих переживаний, - сказала Доннола. - Думаешь, оно того стоило?

Ивоннель задумалась над ответом. Они были уже у дверей Кэтти-бри.

- Думаю, да, - решила она. - Нам нужно было знать, и мы многое поняли. Рискуют не только Кэтти-бри и её ребёнок. Если Мегера найдёт способ освободиться, от Гонтлгрима и всех здешних обитателей ничего не останется.

- И ты думаешь, что Кэтти сможет это предотвратить, спустившись в эту дыру? - спросила Пенелопа.

Ивоннель помолчала, потом кивнула.

- У неё было озарение. Она говорит, что кое-что придумала. Поэтому я здесь.

Дроу перевела взгляд с одной женщины на другую.

- А вы?

- Просто проверяем, как у неё дела, - отозвалась Доннола, подходя к двери.

- Но мы слышали, что она придумывает какой-то трюк, - признала Пенелопа, и они с Ивоннель догнали замершую на месте Доннолу.

Не успела Ивоннель поинтересоваться, в чём дело, как поняла, что из комнаты доносятся всхлипы.

- Каждую ночь, - тихонько пояснила Пенелопа. - Наверное, нам стоит уйти.

И она отвернулась.

- Нет, - удивила её Доннола. - Ради всех нас она пытается быть сильной и терпит горе в одиночестве.

Полурослица решительно покачала головой.

- Я этого не допущу.

Доннола решительно вошла в дверь, и Пенелопа с Ивоннель последовали за ней после быстрого обмена взглядами.

Кэтти-бри действительно плакала, но заметив гостей, сразу же втянула в себя воздух. Доннола направилась к ней, распахнув объятия, но Кэтти-бри подняла руку и выдавила:

- Не надо.

- Но подруга...

Кэтти-бри покачала головой, стиснув зубы, как будто сдерживая рыдания.

- Знаю, ты растаешь, если я тебя коснусь, - сказала Доннола. - Но я не в силах смотреть, как ты...

Она замолчала, когда мимо шагнула Пенелопа, отвела руку Кэтти-бри и схватила женщину в крепкие объятия. Как и предсказывала Доннола, Кэтти-бри растаяла и громко зарыдала — плечи дрожат, по лицу текут слёзы.

Доннола присоединилась к объятиям, и даже Ивоннель, чувствовавшая себя не в своей тарелке, подошла ближе и положила руку на плечо Кэтти-бри в утешающем жесте.

- Ты будешь сильной, - прошептала женщине Пенелопа. - Ты сильная. Но сейчас выпусти всё наружу. Тебе сдали плохой расклад, милая. Это совсем нечестно.

В своей юной жизни Ивоннель редко приходилось чувствовать себя настолько не в своей тарелке. Она хотела быть частью этого — Ивоннель испытывала сочувствие, которым делились с женщиной Доннола и Пенелопа и каждой клеточкой кожи ощущала боль Кэтти-бри. Кэтти-бри потеряла возлюбленного, а Ивоннель в какой-то степени так сблизилась с этой человеческой женщиной потому, что тоже чувствовала любовь между нею и Дзиртом.

Поначалу Ивоннель находила Дзирта весьма интересным и привлекательным, и даже думала, что может однажды стать его спутницей, но как только увидела Дзирта с Кэтти-бри, то сразу поняла, что её собственным желаниям придётся подождать. Между ними было нечто неуловимое, нечто прекрасное и нежное, и Ивоннель пришлось поступить нетипично для дроу, не пытаясь им помешать, и даже наоборот — находя в этом радость

Чувства между ними были так чужды ей! Но не полностью, знала дроу, хотя ей пришлось заглянуть очень, очень глубоко в память своей тезки, чтобы лучше понять их.

Точно так же было и с этой встречей. С этими общими объятиями.

Какой дроу повёл бы себя так?

Никакой, знала Ивоннель. Никто не стал бы плакать о потерянном любовнике, заменив слёзы усмешками и обещаниями мести.

И это, поняла сейчас Ивоннель, было слабостью.

Не этих людей, нет. Дроу.

Вскоре Кэтти-бри успокоилась, и Доннола с Пенелопой отпустили её. Ивоннель убрала руку с плеча женщины, но Кэтти-бри поймала её в свою ладонь. Встретив взгляд Ивоннель, Кэтти-бри благодарно кивнула.

Вернув себе самообладание, Кэтти-бри сделала глубокий, успокаивающий вдох.

- Мы здесь, если тебе что-то понадобится, - сказала Пенелопа.

- Я просто не в себе, - сказала Кэтти-бри, и для всех это прозвучало нелепо, даже для самой Кэтти-бри. - Как Реджис? - быстро спросила она у Доннолы.

- Я никогда не думала, что он может быть таким расстроенным, - ответила она. - Он говорит, что после собственного путешествия по загробной жизни всё знает, и это сдерживает его.

Кэтти-бри кивнула и выдавила улыбку, но на взгляд Ивоннель сама женщина казалась не слишком убеждённой.

- Я плачу о своей потере, а не о Дзирте, - сказала Кэтти-бри. - Если...

Она замолчала.

- Я знаю, что существует божественное правосудие, и мой любимый заслуживает рая больше всех на свете.

Разговор продолжился, и несмотря на срочность их миссии касательно Мегеры, что бы там ни придумала Кэтти-бри, Ивоннель не стала вмешиваться. Она просто слушала болтовню, делилась воспоминаниями о Дзирте, надеждами по поводу ребёнка. Доннола и Пенелопа обещали, что будут помогать с младенцем на каждом шагу.

Да, Ивоннель ждала и слушала, и дело было не в терпении. Она не хотела, чтобы это прекращалось. Этот простой момент разделённой боли, любви и надежды вдруг показался ей намного более важным.

Она наконец-то поняла с абсолютной ясностью, что за это они и сражаются. Ради этого Дзирт принёс себя в жертву.

Оно того стоит, решила дроу.

- Вы же не можете думать, что это сработает, - сказал Бренор, уперев руки в бока, пока Ивоннель и Кэтти-бри рассказывали о своём окончательном плане. Король дварфов покачал головой. Подготовка шла уже несколько дней, но Бренор до сих пор не мог поверить в их замысел.

-Но мы так думаем, - сказала ему Ивоннель. - Дроу — грозные противники даже без здешнего натиска. Мы не можем просто окопаться и удерживать позиции.

- Удерживать позиции? - спросил Бренор. - Мы уступаем позиции, как вы и просили.

- Мы отбросим их обратно, - заверила его Кэтти-бри.

- Да, мы, - вмешался Атрогейт и вскинул кулак. Дварф, полный гнева и жаждущий мести за свою драгоценную утраченную Амбергрис не прекращал возражать против этого плана. - Мы! Дварфы и полурослики, - он посмотрел на Реджиса с Доннолой. - И даже несколько вонючих дроу. Чего это вы думаете, будто нам понадобятся...

- Если ты замолчишь, то услышишь вой собакомордых демонов, - оборвала его Ивоннель. - Они близко. Слишком близко. Даже не считая этих сражений, выступил уже весь Мензоберранзан, и когда войска дроу превратятся в единый кулак, они будут достаточно близко, чтобы верховные матери могли нанести удар своей магией.

Плечи Атрогейта поникли.

- Мы собираемся отбросить их до самого конца, - сказала ему, им, Кэтти-бри. - Но сначала мы должны сделать это.

- Я хочу входную пещеру, - сказал Бренор с той же убеждённостью, что и его дочь. - Пускай попробуют пробиться через неё, когда мы будем готовы.

- Значит, договорились?

Бренор посмотрел на Доннолу и Реджиса, потом на своих королев, Кулак и Ярость. Все они согласно кивнули.

- У вас всё равно нет выбора, - сказала Кэтти-бри, вызвав недовольную гримасу отца. - Слышали дрожь? Земля трясётся под ногами, потому что зверь теряет терпение, а магия быстро слабеет. Водные элементали испаряются и скучают по дому. Мы должны сделать это, иначе скоро нам придётся прокатиться на вулкане.

- Тогда всё прекратится? - спросил Бренор.

Кэтти-бри посмотрела на Ивоннель, и обе женщины смогли лишь пожать плечами.

- Это лучшая идея, что у нас есть, - сказала Кэтти-бри. - Мы сможем нанести удар врагам и разобраться со срочным вопросом предтечи.

- Значит это должно сработать, - провозгласил Бренор, как будто король мог заявить подобное и заставить свои слова сбыться. Он покинул их группу и начал выкрикивать приказы своим командирам, включая своих закалённых в боях королев. Быстро разошлись вести о последних приготовлениях в назначенных тоннелях и о закрытии неиспользуемых проходов. Кузнецы заняли свои позиции в кузнях, в первую очередь — в самой великой кузне. Другие кузнецы и инженеры собрали многочисленные лишние меха и поспешили занять свои позиции.

Третья группа, целиком состоящая из воинов, в том числе Кишкодёров, обрушилась на кухни, чтобы набрать целые корзины опилок, затем поспешила навстречу дварфам с мехами.

- Меха? Ты уверена? - спросил Бренор Кэтти-бри, пока отряды продолжали свою работу, двигаясь с такой точностью и дисциплиной, что все защитники воспряли духом. Сила Гонтлгрима, клана Боевой Молот, всех делзунских дварфов заключалась в их преданности общему делу. Каждый из них принимал свою роль и довольствовался ею, веря, что другие дварфы поступят так же и выполнят свою работу.

- Мы уверены, - ответила Ивоннель. Она постукала пальцем по выбранным местам на разложенной перед ними карте Гонтлгрима. - Поставь дюжину дварфов в круглый бассейн с водой и пускай обходят его по краю, а потом прикажи им резко изменить направление — и течение окажется слишком сильным. Закройте эти двери, откройте эти, как мы и планировали. Направим на наших врагов горячие ветра, направим наших неожиданных союзников в тыл нашим врагам, оставим перед ними топливо.

- Вжух! - добавила Кэтти-бри с маленькой злой улыбкой, которая была слишком хорошо знакома Бренору.

- Это ты всё придумала, да? - спросил король у Ивоннель.

Дроу указала на Кэтти-бри.

- Нет, всё она.

- Вжух! - повторила Кэтти-бри.

- Ага, вжух, - повторил король дварфов, качая волосатой головой.

Вскоре после этого с подготовленных позиций пришло подтверждение, и Кэтти-бри направилась к Великой Кузне. Женщина чувствовала кольцо на пальце, соединявшее её с планом огня. Когда двери горнила отворились, она испытала приток жара — на сей раз нужного жара.

Кэтти-бри вгляделась в бело-оранжевое пламя внутри, отросток Мегеры, похожий на один из тех огненный пальцев, которыми предтеча тыкал в неё. Она отвела взгляд и кивнула дварфам за горном, потом ощутила силу кольца, когда они открыли вентили.

Женщина позвала предтечу, чтобы тот вышел.

Кэтти-бри отчётливо услышала песнь огня, голос живого, разумного создания, формирующийся в этом жаре.

Язык пламени ударил из горна, с рёвом прокатившись по воздуху.

Кивок Кэтти-бри, жест Ивоннель — и дварф закрыл дверь горна, отрезав источник огненной энергии. Однако покинувший горнило клубящийся шар пламени не угас, а продолжал гореть, приобретая форму, вырастив две ноги — живое существо, похожее на огромного, окутанного пламенем медведя. Это была часть Мегеры — по крайней мере, в прошлом, поскольку сейчас она стала отдельным существом, как будто они приняли роды, отрезав этот росток от энергии предтечи, и теперь потомство стало независимым.

Кэтти-бри услышала имя нового элементаля — она не могла его произнести, но могла подумать, и это всё, что требовалось, чтобы получить власть над огненным чудовищем. Она дождалась сигнала из открытого прохода, затем отправила монстра по его пути к разрушению.

Двери горнила отворились, и Мегера снова ударил наружу своей огненной силой, и ещё один отросток был отсечён, и родился ещё один элементаль. На сей раз для его подчинения своей магией воспользовалась Ивоннель. Она показала элементалю ожидающих врагов и послала его за ними.

Так всё и продолжалось. Две женщины сменяли друг друга. Огненные элементали, пламенные саламандры, живые шары пламени — небольшие, но раскалённые добела от невероятной энергии. Все эти существа из огня, частицы Мегеры, направлялись по выбранному пути — единственным открытым для них тоннелям. Они были голодны, жаждали топлива.

Кэтти-бри обнаружила, что ей тяжело дышать, но знала, что нельзя поддаваться слабости. Она одного за другим с лёгкостью отправляла этих существ по нужному пути, давая им то, чего они хотели: вещи, которые можно было сожрать и сжечь, чтобы распахнуть свои пламенные крылья.

Когда дверь горна закрылась в последний раз — Ивоннель достигла своего предела, и Кэтти-бри, подняв руку, согласилась, что тоже устала — женщина стала читать другие заклинания вместе с дроу, дварфийскими жрицами и троицей волшебников-полуросликов. Ивоннель возглавила ритуал своим следующим заклинанием, создав сильный ветер, объединив волшебную силу собравшихся, чтобы нацелить поток воздуха в спину созданиям пламени, увеличивая их мощь, ускоряя запланированную катастрофу.

Воющие ветра ринулись по коридорам, подгоняя, питая и подталкивая живое пламя.

- Твою атаку даже безрассудной нельзя назвать, - упрекнул Джарлакс сидящего на каменном столе Закнафейна, ранами которого занимались пара дварфийских жрецов.

- Пять старших извергов отправились домой в Бездну, - ответил Закнафейн. - Думаешь, риск того не стоит?

- Думаю, наши друзья — в особенности твоя невестка — уже перенесли одну большую потерю. Не хочу добавлять к ней другую.

- По-твоему, я стану для них потерей? - ответил Зак. - Они... она едва меня знает, и не думаю, что я пришёлся ей по нраву.

- Наверное, нет, - невозмутимо согласился Джарлакс. - Но давай не будем рисковать.

- Никакого риска, - отозвался оружейник. - Просто парочка здоровых птиц и шестиногий пёс.

Джарлакс хмыкнул в ответ.

Дверь распахнулась, и молодая дварфийка сунула голову в помещение.

- Оно идёт, - сказала дварфийка. - Как волна.

Джарлакс кивнул — он почувствовал жар, как только открылась дверь.

- Хочешь понаблюдать? - спросил он Зака.

- Понаблюдать? Да я сам побегу за огненными тварями. Они не смогут убить всех, - ответил Зак. Он отмахнулся от лекарей и соскочил со стола, натянул мифриловую рубаху, подаренную Кэтти-бри, затем подхватил свой пояс с ножнами.

- По крайней мере, я на это надеюсь. А этот клинок жаждет сражения ещё больше моего! - закончил он, доставая Ледяную Смерть из ножен.

По короткому коридору, через пару комнат, затем по более длинному коридору, они пришли к косой двери в конце прохода — правая стена была длиннее. На этом участке Гонтлгрима было много угловых перекрёстков, боковые коридоры росли из главного прохода подобно низким ветвям дерева. Здесь двое дроу остановились, поскольку почувствовали сильный жар по ту сторону и заметили мерцание живого пламени.

Обитая железом дверь из тяжёлого окаменевшего дерева дымилась.

- Открывай её и сразу прячься мне за спину, - приказал Джарлакс, доставая огромное перо из-под ленты на шляпе.

- Хочешь поджарить цыплёнка? - удивлённо спросил Зак. - Шторм ещё не прошёл.

- Ты думаешь, что у этого пера только одно применение? - отозвался бродяга. - Доверься мне, - добавил Джарлакс, когда Зак молча уставился на него.

- Эти слова стали последним, что слышали некоторые твои друзья, - сказал Зак.

- Дверь, пожалуйста, - повторил Джарлакс.

Ещё какое-то время Зак сверлил его взглядом, затем обернул руку в свой тяжёлый пивафви и осторожно потянулся к засову, удерживающему дверь. Он отодвинул засов, затем схватился за кольцо на двери и распахнул её.

По крайней мере, попытался, поскольку ветер с той стороны был таким сильным, что живое пламя съело весь воздух, и проход оказался запечатан.

- Ха! Что это ты задумал, лысый негодяй? - раздался позади них голос, и они обернулись. Навстречу им спешил Атрогейт в компании нескольких дварфов.

- Открыть эту дверь, - сказал им Джарлакс.

- Плохая идея, - заявил черноволосый дварф.

- Доверься мне, - сказал Джарлакс, и Атрогейт громко хмыкнул.

- Неплохую репутацию ты заслужил, - заметил Зак.

- Повсюду угли, жар и пламя, - провыл Атрогейт. - Откроешь дверь — сгоришь с концами!

- Просто... - вздохнул Джарлакс и прикрыл ладонью лицо.

Атрогейт заревел, празднуя свою удачную рифму, затем протолкнулся мимо наёмника.

- Отойди, - сказал он Заку и схватился за дверное кольцо рукой в тяжёлой перчатке.

- Значит, ты всё-таки ему доверяешь? - спросил оружейник дварфа.

- Он вспыхивает, как свеча — сам виноват, - ответил дварф.

Закнафейн отступил к остальным дварфам, заметив, что один из них тащит большую корзину, полную опилок.

Атрогейт посмотрел на Джарлакса и кивнул, затем потянул за кольцо.

Дверь даже не шелохнулась.

Дварф озадаченно повернулся к ней.

- Воздух с другой стороны, - начал объяснять Джарлакс, потом просто покачал головой и позвал дварфа обратно. Хорошенький шторм должны были нагнать Кэтти-бри с Ивоннель, раз даже Атрогейт с его поясом силы великана не смог отворить дверь!

Атрогейт схватил кольцо обеими руками и потянул, но дверь не поддалась. Он отпустил кольцо и пнул тяжёлое дерево и проворчал:

- Ну ладно, пойдём. Я знаю другой путь.

Он поспешил мимо Джарлакса, который снял шляпу и качал головой. Когда Атрогейт отошёл на безопасное расстояние, Джарлакс достал из шляпы свою переносную дыру и бросил её вперёд. Она легла прямо на дверь, немедленно открыв в ней широкое отверстие и обнажив бушующую за дверью бурю.

Оранжевый свет пламени освещал тоннель. За дверью свирепствовали пожары и вихри, мчавшиеся слева направо перед глазами испуганных наблюдателей. Они видели отдельных элементалей, огненных саламандр и несущиеся волны пылающих углей.

Джарлакс вырвал себя из оцепенения, прошептал что-то своему перу и принялся махать им перед собой.

- Он что, пытается взлететь? - спросил у Зака Атрогейт.

- Может, это веер? - произнёс сам Зак, ни к кому конкретно не обращаясь. - Это что-то новенькое.

- У него всегда есть трюк в запасе, - сказал, или, скорее, проревел Атрогейт — потому что теперь Джарлакс тоже создавал собственный громкий ветер, дующий перед дроу и странным образом раздувающий пламя в сторону, как будто присоединившись к буре в тоннеле.

Атрогейт и его товарищи-дварфы подхватили свою корзину и бросились следом за дроу, высыпав стружку в вихрь Джарлакса. Опилки полетели вперёд, в коридор, в огонь, где немедленно загорелись и были подхвачены потоками воздуха.

- Ничего нового, - ответил на замечание Зака Джарлакс. - Это только для тебя в новинку.

Зак лишь покачал головой. Он не удивлялся ничему, связанному с Джарлаксом.

У начала длинного прохода, в нескольких шагах по боковому коридору, через который туда входили огненные создания, у мехов разных размеров трудились команды дварфов, направляя потоки воздуха в главный тоннель, в устроенную Кэтти-бри и Ивоннель бурю, раздувая пламя огненных монстров, несущихся по основному проходу, придавая им ускорение могучими ветрами.

Далеко впереди в том же проходе наступали демоны, большие и малые, хотя в основном малые — пушечное мясо сил вторжения. Старшие изверги тоже приняли участие в атаке, которая углубилась в дварфийский комплекс намного сильнее, чем раньше.

Изверги в передних рядах — в основном, маны — ощутили растущий жар, но для тупого мяса это ничего не значило. Их передние группы преодолели долгий изгиб направо, и навстречу демонам ринулись порождения, изрыгнутые Великой Кузней.

Скорее как поток воды, несущийся через лес, чем как камни, ударившие в прочный барьер, огненные элементали захлестнули манов, заполнили пространство между ними, поджигая их и превращая в живые факелы. В волне пламени младшие изверги растворялись и падали, обгоревшая кожа пылала и слезала клочьями. Коридор наполнился протестующими воплями, которые вскоре затихли, когда маны превратились в груды обгоревших костей и праха, в дым, подхваченный ветром бури.

Элементали насытились, разрослись и помчались дальше.

Оно знало.

Мегера раскусил хитрость Кэтти-бри. Она услышала это в мозгу предтечи, когда потянулась в его разум — и великое богоподобное создание молча потянулось к ней в ответ.

Теперь, пока другие заклинатели продолжали ритуал ветра, Кэтти-бри дрогнула, погрузившись в какофонию мыслей и протестов чудовища. Она осознала истинную силу Мегеры, величественную и пугающую. И гнев. Проведённое в пропасти время показало ей физическую силу предтечи, а это новое событие открыло женщине нечто ещё более ужасающее. Это был не какой-то цирковой медведь.

Нет, Кэтти-бри поняла, что по сравнению с такими, как Мегера — это она дрессированное животное.

Вокруг неё кружились приказы — полностью открыть горн, закрыть вентили в прилегающей комнате и убрать водяных элементалей, принять сторону Мегеры, одного лишь Мегеры, и разделить с Предтечей красоту огненного разрушения — а значит, и огненного созидания. В один миг Кэтти-бри увидела мультивселенную глазами Мегеры, через призму его желаний, и именно в это мгновение её колени подкосились, а заклинание рассыпалось.

В конце концов, она была всего лишь человеком, смертным существом, которое не могло постичь всю суть Мегеры до конца.

В своей неудаче она продемонстрировала собственные ограничения, и эти ограничения вызвали у Мегеры новые ощущения.

Предтеча разочаровался в ней.

Она была бесполезна для него.

Он был зол на то, что она выманивала его отростки для собственного использования.

Теперь Мегера пообещал отомстить.

Кэтти-бри забрала его часть, и поэтому он тоже заберёт часть от неё.

Кэтти-бри украла детей Мегеры, рождённых элементалей, и значит Мегера...

Женщине стало жарко, она задрожала. Она знала, что лицо краснеет... от внутреннего жара.

Кэтти-бри ощутила укол в мозгу, в сердце, в чреве. Она услышала под ногами всплеск, и посмотрев туда — голова кружилась — увидела кровь между ног.

Странно, но Кэтти-бри так и не оторвала взгляда от этой крови, ударившись о каменный пол, когда все силы — а вместе с ними и надежда — покинули её.

По коридорам промчался бушующий огонь, испепеляя младших извергов, обжигая старших демонов, а следом за вихрем пришёл второй — на этот раз из мифрила и мускул, из смертной плоти и поющих голосов.

Подгоняемые ветром позади и королём Бренором впереди, истекающие потом дварфы бросились в атаку по тоннелям, ещё светящимся от остаточного жара. На их тяжёлых сапогах плавились подошвы, но дварфы всё равно продолжали бег. Они сражались за свой дом, за свою родню, за своего короля.

Редкий изверг мог уцелеть после шторма, и дварфы втоптали в дым тех немногих, кто ещё цеплялся за своё пребывание на материальном плане.

Но по мере их продвижения коридоры становились всё прохладнее. Число сгоревших демонов уменьшилось, а живых и готовых сражаться — увеличилось.

Бренор, а точнее, видавший виды топор Бренора, с готовностью возглавлял путь, раскалывая череп глабрезу, разбивая клюв врока.

Оказываясь на развилках или перекрёстках, воинство дварфов разделялось, назначенные заранее ударные группы отправлялись по своим маршрутам в коридорах, служивших домом клану Боевого Молота.

Они сражались за каждый шаг, но поднимались всё выше, прорываясь через демонов, уже наполовину перебитых отрыжкой предтечи.

- Крючники! - крикнул Бренор, когда его главный отряд вышел на середину большого, высокого зала, лестницы которого были подняты или отсутствовали вовсе. Команды дварфов с крюками-кошками забросили их на круглую лестницу примерно в двадцати футах от пола.

Бренор первым полез на верёвку, мощными рывками поднимая себя вверх — одна рука за другой. Когда он добрался до лестницы и платформы вверху, он удивился — хотя каким-то образом ожидал этого — когда увидел, что Джарлакс и Закнафейн уже смотрят сверху, подгоняя его и товарищей.

Бренора встретили мёртвые демоны, в том числе несколько старших извергов, когда он прибыл в коридор на следующем уровне. Стены и пол здесь были холодными. Если огненные элементали и добрались досюда, у них уже не осталось сил — на трупах демонов не было ожогов.

Были колотые и резанные раны, но не ожоги.

- Давно ждёте? - спросил Джарлакса король дварфов.

- Отличный план, - отозвался дроу. - Живой огонь забрал пушечное мясо врага.

- Ты не ответил на мой вопрос.

- Недавно, - сказал Джарлакс.

- Этот сражается, как сын, - пояснил Атрогейт, выходя из комнаты. Позади него на полу лежал огромный искалеченный кусок испаряющегося демона.

Бренор оглядел просторное помещение и заглянул в коридор. Пол всюду был усеян тушам демонов, воздух заполнен дымом от их испаряющихся тел. Вокруг исчезающих трупов расхаживала здоровенная диатрима Джарлакса, поклёвывая их.

В дальнем конце он заметил чёрную фигуру Гвенвивар. Пантера потягивалась, выгнув спину.

Дварф покачал головой и хмыкнул.

- В тронный зал? - спросил Джарлакс.

- Не могу представить более подходящего для меня места, - ответил Бренор. Он двинулись дальше во главе с Гвен, искореняя группы демонов. Вскоре им стали встречаться всё новые и новые ударные группы дварфов, возникающие из боковых коридоров. Почти у всех были признаки недавних сражений.

Однако успех дался им непросто. В этот день многие герои клана Боевого Молота нашли свою гибель, и ещё больше было раненных, но цель была уже близка, и воинство дварфов неслось вперёд как каток, принимая потери и зная, что всё это — ради высшего блага.

Здесь наверху было меньше боковых помещений, меньше альтернативных маршрутов, и продвижение превратилось в сосредоточенный, ревущий натиск под стук по щитам.

Дварфы колотили мечами, топорами, булавами, молотами, топали сапогами — у многих отваливались подошвы после жара нижних коридоров.

Они пели, они стучали, они кричали, они сражались, они погибали.

Но продолжали мчаться вперёд.

Они ворвались в тронный зал, прямо в объятия демонической орды.

Но не поколебались и не дрогнули.

Когда на поверхности, не так уж и высоко над ними, настал рассвет, король Бренор Боевой Молот снова сидел на троне Дварфийских Богов.

- Дай мне свою силу, Клангеддин Сребробородый, - обратился он к богу войны.

- Дай мне шёпот скрытой правды, - попросил он Думатойна, Хранителя Тайн Под Горой.

- Дай мне свою стойкость, и пускай парни знают, что ты со мной, - молился он Всеотцу Морадину.

Большой входной зал зиял снаружи.

Его удерживали дроу, демоны и чудовищные драуки.

Бренор хотел получить его обратно.

Он почувствовал ответ своих богов, всех троих, в виде устремившейся в его конечности силы. Дварфийский король, который соскочил с трона Дварфийских Богов, был намного крупнее, чем тот, что на него сел.

- Вперёд! - проревел Бренор голосом, который благословили его боги.

Другие знали об этом и испустили боевой клич, и бросились в атаку, заполонив каждую пещеру Гонтлгрима, отвоевав пляж на ближней стороне пруда, а вскоре — отбив и мост, и продолжали гнать демонов назад и назад.

Назад.

Он должен был рассказать Бренору о событиях снаружи. Тибблдорф Пвент сосредоточился на этой мысли, на этом долге. Он возвращался по тем коридорам, что удерживали дварфы, в виде облака прятался в трещинах и струился по потолку, притворяясь дымом из кузниц или паром из разлома с предтечей.

Множество раз вампиру приходилось останавливаться, отступать или просачиваться в другое помещение через трещину, поскольку почти каждый встреченный дварф, в особенности те, кого Пвент узнавал, взывали к нему, к его одиночеству, к его голоду. Создать себе товарищей было так просто.

Он должен был рассказать Бренору о событиях снаружи, о собирающихся дроу!

Наконец оказавшись в кузне, Пвент обрадовался, когда увидел Кэтти-бри — решил, что и Бренор где-то неподалёку. Он огляделся, заметил дварфийских жрецов и жриц, заметил женщину-дроу, Ивоннель.

Его внимание привлекла одна из жриц, привлекательная женщина по имени Копетта.

Медноголовая, подумал вампир — это была кличка, которую он дал ей несколько лет назад из-за её длинных, золотисто-рыжих волос, а ещё потому, что она могла ударить быстро, как змея, всякий раз когда берсерк переступал черту. Другие дварфы звали её Пенни, обычным делзунским названием мелких медных монет. Но для Пвента она всегда была Медноголовой. Эта девушка давно нравилась Пвенту. Он почти не выдержал, увидев её сейчас... нет, не выдержал и начал строить замыслы. Выйди она из комнаты, даже из поля зрения основной группы, он мог бы превратиться и вонзить клыки в её шею.

Он взял бы её за руку и улетел прочь.

Ей бы понравилось быть такой же, как он.

Они будут вместе навечно.

Медноголовая.

Пвент чувствовал её мягкое касание, снова слышал её острый язычок, чуял кровь — в основном он ощущал запах крови. Её крови, думал вампир, ожидая поцелуя.

Он понял,что спускается с потолка, отделяясь от дыма кузниц. Запах крови стал гуще, взывал к нему, говорил ему, что пора наконец сдаться, принять свою судьбу, взять себе спутницу.

Или множество спутников.

Кровь... такая сладкая...

Потом он увидел. Это была вовсе не кровь Медноголовой. Это была кровь под ногами Кэтти-бри, стекавшая по её бёдрам!

Кэтти-бри рухнула на пол. Кровь пропитала её платье в промежности.

Дроу бросилась к ней. Дварфы бросились к ней.

Ивоннель начала выкрикивать приказы, но Пвент не слышал. Сейчас — нет. Глядя на то, как упала его дорогая принцесса Мифрил-Халла — нет.

Он не чувствовал запах крови.

Кровь.

Они унесли Кэтти-бри.

Пвент парил над красной лужей, не зная, что делать, не в силах отличить добро от зла. Может быть, ему нужно было догнать Кэтти-бри и сделать её вампиром, чтобы спасти. Да, чтобы спасти!

Но это же будет неправильно, настаивал растерянный дварф. Неужели он больше не мог отличить плохое от хорошего? Где заканчивался Пвент и начинался вампир? Где заканчивались долг и честь, и начиналось желание?

Дварфа устыдила одна лишь мысль о том, что он действительно готов был передать своё проклятие драгоценной Кэтти-бри. Он улетел из кузни по небольшому боковому коридору в просторный, заполненный паром зал, где находился разлом с предтечей. Однажды он бросился в этот разлом вместе с огромным пауком-конструктом, желая сразу спасти своего возлюбленного короля Бренора и прекратить собственные мучения. Но вылетел обратно и снова потерпел поражение.

Проклятие вампира не позволяло ему уничтожить себя.

С каждым днём оно становилось сильнее.

Он хотел укусить Кэтти-бри! Дочь короля Бренора!

Он вылетел из зала через кузницу и полетел дальше. Он знал, куда они направляются, знал покои Кэтти-бри, и там обнаружил женщину в её кровати, окружённую жрецами, среди которых была Медноголовая и дроу по имени Ивоннель.

Он смотрел, как они лихорадочно трудятся, накладывая заклинания на женщину, которая казалась так близка к смерти. Ивоннель тоже читала заклинания — но не исцеляющие, а скорее прорицательные. Вампир Пвент почувствовал силу её магии и отпрянул, испугавшись, что она ищет его.

Но нет, дроу бросилась к Кэтти-бри, взяла женщину за руку и настойчиво, даже резко потянула. Она отступила на шаг, подняв кольцо, кольцо Кэтти-бри, и надела его себе на палец.

Ивоннель закрыла глаза и стала настойчиво что-то говорить на языке, который был незнаком вампиру — и дварфийским жрецам тоже, судя по их виду.

Закончив, дроу прошла мимо них обратно к Кэтти-бри и снова стала читать заклинания, проводя ладонями над лицом женщины, создавая стекающую на Кэтти-бри воду, а затем наклонилась и подула холодным дыханием на этот волшебный дождь, как будто физически пытаясь остудить Кэтти-бри.

Пвент не понимал, что происходит — как, очевидно, и другие дварфы, но вскоре принцессе Мифрил-Халла как будто бы стало легче, дварфы облегчённо вздохнули и закивали друг другу.

Пвент просто парил, сражаясь со своими желаниями, пытаясь не обращать внимания на запах крови, пытаясь не глядеть на Медноголовую, прекрасную Медноголовую.

Она могла быть такой же, как он.

Вечной.

Вампир выскользнул из комнаты.

Он должен был рассказать Бренору о событиях снаружи Гонтлгрима.

Но где был Бренор?

Пвент не улетел. Он не мог.

Кэтти-бри... Медноголовая... сладкая, сладкая кровь.

Злоба, которую она почувствовала через кольцо, удивила Ивоннель — не из-за своей силы, а из-за своего оттенка. Это был не гнев, а просто раздражение человека, который прихлопнул укусившее его насекомое. Не было ни чувства сожаления, ни намёка на угрызения совести или жалость.

Мегера прихлопнул Кэтти-бри за её фокус. Каким-то образом зверь перенёс часть своей эссенции в женщину и с её помощью создал эту сильнейшую лихорадку. Достаточно сильную, чтобы навредить её ребёнку — или нанести неизлечимый вред самой Кэтти-бри. Может быть, даже достаточно сильную, чтобы убить их обоих.

Мегера питал эту лихорадку через кольцо, и теперь Ивоннель чувствовала, что ей тоже становится жарко.

Однако она не сняла кольцо, поскольку в отличие от Кэтти-бри, знала об угрозе заранее. Она дала отпор и охладила жар предтечи.

- Она выживет? - спросил Ивоннель один из дварфов.

- Да, и что будет с ребёнком? - спросила другая, дварфийка с яркими красновато-коричневыми волосами.

- Продолжайте заботиться о ней, - всё, что смогла ответить Ивоннель, поскольку сама не знала ответ.

- Кажется, ребёнок ещё шевелится! - воскликнула жрица Копетта. Ивоннель с надеждой улыбнулась и положила свою руку рядом с рукой Копетты на живот Кэтти-бри. И действительно, она почувствовала удар — и могла лишь надеяться, что это хороший знак.

- Мне нужно изучить целебные заклинания посильнее, - сказала дварфийке Ивоннель. - Я не ожидала сегодня ничего подобного.

- Точно. Нужно было всего лишь отправить кучу пылающих шаров по тоннелям.

- Точно, - отозвалась Ивоннель.

- Мы будем постоянно её исцелять, - сказала ей Копетта. - Хорошая идея с водой и прохладой. Похоже, её лихорадка смягчилась.

- Смягчилась, но не прошла, - добавила Ивоннель, поднимая ладонь к покрытому потом лбу женщины.

- Может быть, придётся доставать ребёнка, - сказала Копетта.

Ивоннель обладала подобным опытом лишь в воспоминаниях верховной матери Ивоннель Вечной, но ей придавали уверенности очевидное спокойствие и навыки этих опытных дварфов. Она оглядела комнату в поисках места для отдыха, для восстановления своей волшебной энергии и подготовки сильных заклинаний. Она хотела принять участие в бою, который начали они с Кэтти-бри, помочь отбросить демонов как можно дальше, но это не могло оторвать её от постели подруги.

Она вышла в переднюю и удивилась, когда ей навстречу из другой двери вышли Артемис Энтрери и Далия.

- Кровь, - произнёс Энтрери, торопливо шагнув к дроу. - Говорят, это кровь Кэтти-бри.

Ивоннель кивнула.

- Она отдыхает.

Она шагнула назад и пристально оглядела человека и его полуэльфийскую спутницу. Оба были побиты, покрыты демонической слизью и кровью, возможно — собственной.

- Судя по вашему виду, вам тоже не помешало бы, - сказала Ивоннель.

- Для этого мы и покинули верхние коридоры, - ответила Далия. - Демоны отступают, дварфы пробиваются к тронному залу. Может быть, они уже там.

- Мы сражались целый день, ещё до начала огненного шторма, - объяснил Энтрери. - Враги бесконечны.

- Мы сами едва не угодили в этот шторм, - добавила Далия. - Мы возвращались по другим тоннелям, и никто нас не предупредил.

- Жар был достаточным предупреждением, - быстро добавил Энтрери. - Я прошу тебя об исцелении. И о магии, способной укрепить мои уставшие руки. Я хочу быть с ними, когда извергов выбьют из Гонтлгрима.

- С ними? - спросила Ивоннель.

- С Джарлаксом и Закнафейном, - ответил Энтрери. - С Бренором и Реджисом. Я думал, что и с Кэтти-бри тоже.

- С твоими друзьями, - сказала Ивоннель.

Энтрери с любопытством взглянул на неё.

- Ты боишься признаться? - поддразнила его Ивоннель. - Или не знаешь, что значит это слово?

Это вызвало смешок Энтрери, но хмурый взгляд его спутницы.

- Это хорошее слово, Артемис Энтрери, - сказала Ивоннель. - Чем лучше ты становишься с ним знаком, тем больше шансов избежать обещанной тебе судьбы. Более того, знакомство с этим словом улучшит твою жизнь — чего ты заслуживаешь больше, чем готов признать.

На его лице отразилась боль, но в то же время — и ожидание чуда, как будто подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Ласково улыбнувшись, Ивоннель сказала:

- С вашего позволения, мне нужно отдохнуть и приготовить заклинания для помощи Кэтти-бри. Она больна. Предтеча напал на неё и вызвал лихорадку.

- Насколько всё плохо? - спросил заметно обеспокоенный Энтрери.

- Сейчас она успокоилась. Я не знаю, какой был нанесён ущерб, но жрецы работают без отдыха. Я буду тоже.

Энтрери кивнул. Ивоннель ответила на жест, затем подошла к койке в дальнем конце комнаты, но застыла, заметив странное, похожее на пар облачко в верхнем углу помещения, струящееся сквозь трещину в комнату Кэтти-бри. Большинство приняли бы его за простой дым или туман — в этих частях Гонтлгрима такого было полно, особенно после их стараний в кузне.

Но быстрый маленький двеомер подтвердил подозрения Ивоннель. Она бросилась в комнату к Кэтти-бри, за ней следом — Энтрери с Далией.

- Что такое? Кэтти-бри? - спросил Энтрери, внутри чуть не врезавшись в Ивоннель.

- Прими телесную форму, вампир Пвент, - сказала Ивоннель облаку.

Облачко заколыхалось, затем потекло обратно в трещину, из которой появилось.

Ивоннель бросила в него заклинание, снимавшее магию изменения формы, и действительно — облако сгустилось, и в воздухе возник Тибблдорф Пвент. Он камнем рухнул вниз, но на полпути подхватил себя волшебством и замедлился, продолжая вращаться, пока не коснулся пола, встав лицом к женщине-дроу.

Другие присутствующие охнули, кто-то окликнул старого друга, одна дварфийка даже сделала шаг вперёд, пока другая не одёрнула её криком «Пенни, нет!»

- Вам не нужно, чтобы я был здесь, леди, - предупредил Пвент, с каждым словом скрипя зубами и демонстрируя свои клыки. - Не сейчас, уж поверьте.

- Ты явился сюда без приглашения, - напомнила Ивоннель.

- Хотел увидеть моего короля, - сказал ей Пвент, но она заметила, что смотрит он вовсе не на дроу. Нет, он смотрел на дварфийку по имени Копетта.

- Нужно ему рассказать, - продолжал Пвент, его голос то слабел, то переходил в низкий рык, отчасти звериный, а отчасти — страстный.

- Тибблдорф Пвент! - сказала Ивоннель, пытаясь заставить его сосредоточиться.

И он сосредоточился, но вовсе не на ней. Одним большим прыжком вампир швырнул себя через всю комнату, налетел на бедняжку Копетту и повалил её на пол.

Другие дварфы выхватили священные символы, чтобы помешать вампиру, отогнать его прочь своей божественной мощью. Но ярче всего была простая сила Ивоннель. К её собственному изумлению Ивоннель не подняла паучий символ Ллос, а просто ткнула пальцем в проклятое существо-нежить.

Пвент оглянулся на неё через плечо, зашипел и показал клыки, затем повернулся обратно и широко раскрыл пасть, устремившись к шее беспомощной жертвы.

Нет, не жертвы! Любовницы!

Вампир заметил, как Энтрери достал свой красный меч и этот кинжал с самоцветам и бросился на него. Он подскочил, чтобы встретить угрозу, но прежде чем Энтрери оказался рядом, жрица-дроу нанесла свой удар.

- Я прогоняю тебя! - сказала Ивоннель. - Ты не был приглашён!

Даже запусти она Пвента из боковой катапульты, он не смог бы улететь быстрее. Его скинуло с жертвы и с силой ударило о боковую стену над полом.

Там он и повис, как будто застрял, как будто указывающий на него палец Ивоннель был каким-то энергетическим лучом, удерживающем его на месте.

Ивоннель узнала магию, к которой прибегла здесь — то же самое делали дварфы. Она использовала божественную силу, чтобы изгнать нежить.

Но в то же время — нет.

Потому что она не произносила имя Ллос и не использовала её символ. Она чуть не засомневалась в этом, учитывая произведённый на вампира эффект — тот был парализован и удерживался потоком священной энергии у стены.

- Покорись! - потребовала она.

Пвент зарычал.

- Покорись! - Ивоннель ответила на непрекращающийся рык, напоминая ему: - У тебя были новости для твоего короля. Твоего короля, Тибблдорф Пвент!

Рык дварфа утих. Он повернул голову и позволил силе Ивоннель прижать её к стене.

- Да, - выдохнул он, вернув какую-то толику власти над собой.

Ивоннель отпустила его, и он рухнул на пол. Вампир мгновенно припал к земле и зарычал на неё с нескрываемой ненавистью. Но все в комнате поняли, что она смешана с искренним чувством стыда.

- Тибблдорф Пвент, - сказала ему жрица, - не забывай, где ты находишься. Помни, кто ты такой!

Выражение дварфа смягчилось ещё больше.

- Ты должен увидеть короля Бренора, - напомнила Ивоннель.

Пвент зарычал и охнул.

- Мой... король, - сумел выдавить он вопреки своим свирепым желаниям и гневу.

-Зачем? - потребовала Ивоннель. - Зачем тебе его видеть? Ты должен мне сказать.

- Мой... король.

- Тёмные эльфы? - спросила Ивоннель. - Дело в тёмных эльфах?

Даже Ивоннель удивилась эффекту своей догадки. Напоминание как будто угодило точно в цель. Пвент сел, опираясь на стену, опустил свои руки и взгляд.

- Они снаружи, все сразу, - сказал окончательно побеждённый Пвент. - Они собираются объединиться.

Ивоннель глубоко вздохнула. Сбывались её худшие опасения. У измотанных дварфов не будет ни шанса против объёдинённой мощи Мензоберранзана — после того, сколько сил и крови они уже потратили на битву с демонами.

Однако Ивоннель понятия не имела, почему эта новость стала для неё неожиданностью. Конечно же, Квентл и остальные пришли разделить славу матери Жиндии Меларн. Что же ещё это могло быть?

- Покажи мне, - сказала она вампиру. - Ты отведёшь меня туда и всё покажешь.

- Вот, значит, о чём ты думаешь? - скептически спросил Пвент.

- Ради твоего короля Бренора, Тибблдорф Пвент, - сухо ответила Ивоннель. - Может быть, я не сумею это остановить — и тогда горе Гонтлгриму и горе королю.

Она посмотрела на кровать.

- Горе Кэтти-бри и ребёнку Дзирта До'Урдена, - добавила она. - Потому что одних только сил Гонтлгрима не хватит, чтобы одержать победу. Ты сам знаешь. Ты их видел. Сколько там солдат-дроу? Сколько рабского мяса?

Пвент зарычал.

- Покажи мне! - потребовала Ивоннель.

Копетта подошла к дроу, заставив вампира поникнуть.

- Тибблдорф Пвент, - сказала она. - Мой старый Тиббл, это я, Пенни.

- Медноголовая, - одними губами произнёс Пвент, и дварфийка улыбнулась.

- Да, да, твоя Медноголовая, - отозвалась она. - Ты должен сделать, как просит дроу. Ради всей своей родни.

Лицо вампира смягчилось ещё сильнее, пока он смотрел на женщину. Наконец, он повернулся к Ивоннель и слабо кивнул в знак согласия.

- Я иду с тобой, - заявил Артемис Энтрери, обращаясь к Ивоннель.

- Нет! - изумлённо воскликнула Далия.

- Я не могу гарантировать твою — да и свою — безопасность, - сказала ему Ивоннель.

- Никто не может, - ответил Энтрери. - Но я иду с тобой.

Ивоннель задумалась на мгновение, потом кивнула.

И тогда комната затряслась — с такой силой, что многие из присутствующих потеряли равновесие, а некоторые даже упали.

- У нас мало времени, - предупредила Ивоннель. - Мы сняли взрывное напряжение Мегеры, но оно быстро восстанавливается. Мегера знает, что скоро сможет сбежать.

Её слова, которые должны были подстегнуть остальных, в особенности Пвента, самой дроу показались пустыми. Конечно, это была правда. Она отчётливо чувствовала это через кольцо. Уловка Кэтти-бри выиграла для них время — но и только.

Мегера сможет сбежать.

А Ивоннель Бэнр ничего не могла сделать, чтобы остановить предтечу.

ГЛАВА 26 Между живыми и теми, кто перешёл границу

Брату Афафренферу потребовалось долгое время, чтобы понять, что с ним произошло. В физическом мире он растаял, стал существом чистого духа — и сделал это прямо перед тем, как в него вонзилось копьё.

Или это было после того, как в него вонзилось копьё, задумался монах.

Неважно. Если это смерть, да будет так. Сейчас он видел своё путешествие через жизнь. Он сидел в небольшом домике с матерью и отцом — который обратился против него несколько лет спустя, когда узнал правду об Афафренфере. Он вспомнил — нет, «вспомнил» неверное слово! Он опять пережил свой путь к монашеской жизни, своё вступление в орден.

Он снова увидел первую встречу с Парбидом. Он снова прошёл по королевству теней.

Столько воспоминаний. Разделённых. Рассыпавшихся. Становящихся живой частью мультивселенной вокруг, свободной и всеобщей.

Это было прекрасно.

Теперь юноша понимал предупреждение магистра Кейна о том, что он не готов к трансценденции, что у него не хватает дисциплины или поводов повернуть назад и возвратиться, чтобы прожить остаток смертной жизни.

Однако сейчас это предупреждение казалось пустым.

Конечно же, он не хотел возвращаться!

Он существовал в едином мгновении, его чувства расширились, потеряли фокус, стали всей вселенной сразу.

Это было прекрасно, но красота была укрыта вуалью. Монах чувствовал, что плывёт в густом облаке, его чувства растворяются в окружающем. Или он находился в состоянии фуги, в податливой реальности, стал податливой личностью, теряя чувство себя.

Лишь тогда Афафренфер столкнулся с ещё одним свободным воспоминанием, ради которого и пришёл в Терновый Оплот — поскольку он знал, что это остаточная жизненная сила и личность Дзирта До'Урдена.

Он присмотрелся к ней поближе, обретая сосредоточенность через чувство долга. Теперь он отчётливо видел путешествие дроу, находил отдельные воспоминания и складывал их воедино. Всё путешествие Дзирта целиком, а не только последнее — которое забрало его из мира живых.

Чувство интимности ошеломило его, настолько сильная близость, подобную которой он знал с Парбидом — и такая же радостная.

Но здесь было иначе. Афафренфер чувствовал, как будто подглядывает, подсматривает глубочайшие мысли и тайны того, кто не знал о его присутствии.

Последние останки благопристойности — которая теперь казалась таким пустяком — заставили его потянуться к Дзирту в ответ, сообщить дроу, что монах тоже оказался здесь.

И да, теперь он видел Дзирта намного яснее, когда тоже оказался в этом тонком пространстве-времени между живыми и теми, кто перешёл границу между физическим и духовным.

Между жизнью и смертью?

Афафренфер уже не был уверен в применимости этих терминов.

Он потянулся к Дзирту. Он позвал дроу. Он сказал Дзирту возвращаться, восстановить себя в физическом мире.

Ты нужен.

Твоей жене.

Твоему ребёнку.

Дзирт не слышал его — по крайней мере, не ответил. Призывы Афафренфера как будто вовсе на него не действовали. Монах отправился глубже, пытаясь вернуть дроу, но чем глубже он погружался, тем дальше сам Афафренфер отдалялся от физического мира и любых воспоминаний о своём теле. Он терял себя в той же степени, если не больше, в которой спасал Дзирта.

Пускай.

Ведь существо, которое было братом Афафренфером, не могло считать своё ускоряющееся путешествие утратой, когда вокруг него была лишь красота и истина.

Он потянулся за Дзиртом ещё дальше.

Но Дзирт До'Урден, ушедший так давно, не слышал.

- Это безумие, - просигналили пальцы Даб'ней Браэлину Джанквею.

Лес вокруг них кишел драуками, которые рыскали вокруг стаями, рубили деревья, бросали огромные копья в белок и птиц — любыми способами давали выход своей бесконечной ярости.

Браэлин был согласен с ней. Он дал женщине знак идти за собой и повёл её в глубокую лощину под раскидистым дубом, место, в котором они прятались прошлой ночью.

- Мы знали, что мать Жиндия привела с собой драуков, - напомнил ей Браэлин, когда они оказались вдали от чужих ушей.

- Но не столько же! - настаивала Даб'ней. - Ты их видел. Они другие — я даже не знаю, как это объяснить. Крупнее, свирепее чем те чудовища, которых мы видели. Это... я не знаю...

- Может быть, ты права, но нам всё равно нужно найти Ивоннель или верховную мать Квентл, - сказал Браэлин, хотя Даб'ней качала головой в ответ на каждое его слово.

- Ты не можешь ждать от меня такого, - запротестовала она. - Это превосходит мои силы, превосходит приказ Киммуриэля, превосходит даже сам Бреган Д'эрт.

- Мы выживаем, потому что каждый делает свою работу.

- Моя работа заставляет меня встречаться с верховной матерью Бэнр и с этим хаосом вокруг, - возразила Даб'ней. - Это не путь к выживанию. Нет.

Она решительно замотала головой.

- Мне нужны ответы, прежде чем я отправлюсь дальше в лес, а тем более — передам послание Киммуриэля верховной матери. Эти драуки меня беспокоят. Назревает что-то плохое, и мне кажется, что я стану отступницей, стоит лишь прошептать вслух послание Киммуриэля. Я не хочу стать одной из драуков.

- Если это войска матери Жиндии, значит они враждебны верховной матери Квентл.

- Может быть, раньше. Сейчас мы не знаем.

Браэлин вздохнул и опустил взгляд, пытаясь найти ответ.

- Тогда поищем с помощью магии, - решил он, взглянув на Даб'ней. Он указал в дальний конец лощины, где собралось немного воды после прошедшего дождя.

- Ты просишь меня отыскать верховную мать Бэнр с помощью магии? Или любых Бэнров, раз уж на то пошло? - недоверчиво переспросила Даб'ней.

- Нет, мы осмотрим лес и Кровоточащие Лозы. Найдём мать Жиндию. Она не отличается склонностью к прорицанию и обычно слишком увлечена своей злобой, чтобы заметить любое волшебное подслушивание.

Даб'ней этот аргумент не убедил.

- Или так, или пытаемся пробраться через лес, избегая драуков, - сказал Браэлин.

- Нет.

- Тебе не понравится иметь дело с разозлённым Киммуриэлем, - предупредил Браэлин. Даб'ней растерялась, он повернулся и рукой указал на лужу.

Она подчинилась.

- Ты отведёшь меня к матери Жиндии, - сказала жрица огромной женщине-драуку.

- Да неужели? - едко отозвалась Малфуш. Женщина находилась в лесу с горсткой помощников. Сейчас их полностью окружали драуки, возникающие из сумрака и сливающиеся с ним заново.

- Я Таайрул Армго, первая жрица второго дома Мензоберранзана, - заявила женщина.

- Второго дома? - спросила Малфуш. - А где же тогда Бэнры?

Таайрул хмыкнула.

- Бэнрам не понравится сообщение, которое я должна передать матери Жиндии. Очевидно, что ей улыбается Ллос. Об этом все знают, но верховная мать Бэнр сомневается, что сможет заставить себя это признать. Матери Жиндии следует узнать обо всём, прежде чем она совершит необдуманный поступок. Время на её стороне, но не на стороне верховной матери Бэнр.

Малфуш огляделась вокруг и кивнула своим слугам.

- Ты можешь пройти, - сказала она Таайрул. - Только ты.

- Это недопусти...

- Большего ты не добьёшься, - оборвала её Малфуш. - Только ты.

Драук подошёл к Таайрул и протянул к ней руки.

- Ты поедешь верхом, - сообщила Малфуш.

Таайрул окинула взглядом своих стражников, потом кивнула.

- Ждите здесь, - приказала она, глядя на Малфуш. Женщина-драук согласилась, что стража останется здесь. Жрица приняла руку драука. Драук поднял её и закинул на свою неудобную спину.

Малфуш подошла к ней и накинула на голову плотный мешок. Таайрул не успела этому помешать. Не успела жрица запротестовать, драуки тронулись — с огромной скоростью понеслись сквозь лес и в конце концов оказались в руинах Кровоточащих Лоз, при дворе матери Жиндии Меларн.

- Становится всё интереснее, - сказал Браэлин. Они наблюдали за путешествием дровской жрицы верхом на драуке.

- Это Таайрул, первая жрица дома Баррисон Дель'Армго, - сообщила ему Даб'ней.

- И её отправили с посланием к матери Жиндии? Верховная мать Квентл никогда не согласилась бы на такое.

Даб'ней ухмыльнулась в ответ на его очевидное замечание.

- Давай, - приказал он.

Даб'ней глубоко вздохнула. До сих пор она отказывалась прибегать к яснослышанью в дополнение к двеомеру ясновидения, так как подслушивание было легче заметить. Но теперь стало ясно — они должны узнать, что происходит. Когда Таайрул Армго вышла вперёд, чтобы заговорить с матерью Жиндией, Даб'ней прочла заклинание.

Её не засекли во время этого разговора, но жрицу это не успокоило — равно как и её спутника, с определённым удовлетворением заметила Даб'ней.

Как она и утверждала ранее — и в ходе подслушанного разговора это стало очевидным — здесь всё было намного сложнее. Таайрул, голос влиятельной матери Мез'Баррис Армго, фактически предлагала матери Жиндии второе место в правящем совете. Войны между домами дроу нередко обсуждали шёпотом, но здесь всё было намного серьёзнее. Две женщины, верховная мать и первая жрица другого дома, в открытую говорили о междоусобной войне в Мензоберранзане, войне против дома Бэнр. И делали это не скрываясь, совсем без опаски.

- Путь чист, - сказала Таайрул. - Путь — это Ллос, разумеется, и Ллос показала нам грядущую славу.

- Показала нам? - отозвалась мать Жиндия скептическим, почти насмешливым тоном — первый намёк на трещины в предложенном союзе.

- Мы все видели дары, предложенные Паучьей Королевой.

- Предложенные кому? - спросила Жиндия.

- Да, мать Жиндия, мать Мез'Баррис не отрицает, что вы стали сосудом для желаний Ллос.

- Я избранница Ллос, - поправила Жиндия. - Разве это не очевидно?

Её вопрос показался Даб'ней и Браэлину угрожающим — как, очевидно, и первой жрице Таайрул, которая стала нервно переминаться с ноги на ногу.

- И вас вознаградят, как её избранницу, - наконец выдавила она.

- Что ж, мне кажется очевидным, что избранница Ллос должна занимать первое место за столом, а не второе, - провозгласила Жиндия.

- С этим сложно спорить, - быстро ответила Таайрул, и скорость её ответа сказала наблюдателям, что Мез'Баррис послала сюда дочь, зная, что мать Жиндия на меньшее не согласится. - Я доставлю ваш ответ матери Мез'Баррис.

- Мать Мез'Баррис сама желает занять первое место, - сказала Жиндия, заставив Таайрул замереть.

- Разве настоящая жрица Ллос могла бы желать меньшего? - ответила Таайрул.

- Справедливо, - признала Жиндия с сухим смешком.

Даже в её смехе скрывалась угроза.

- Ты осознаёшь всю силу войска — моего войска? - спросила Жиндия. - Войска, подаренного мне Паучьей Королевой?

- Да, я видела его. Мать Мез'Баррис тоже всё понимает.

- Тогда пойми ещё вот что: я одержу победу. Мензоберранзан должен присоединиться ко мне, чтобы наконец очистить землю от наших врагов и вернуть великую кузницу и комплекс в руки последователей Ллос. В первую очередь, победа принадлежит мне, и это не будет забыто. Как и этот бой, очевидно, не станет последним, если дом Бэнр не согласится на очевидные требования Ллос. И если они не согласятся — а я не ожидаю, что упрямая и глупая мать Квентл поставит Ллос выше своей гордости — тогда я буду рада поддержке матери Мез'Баррис, и разумеется, она сохранит своё текущее место. Но пойми мою речь правильно. Я одержу победу. Со мной Ллос. Её прислужницы стоят рядом со мной. По воле Ллос Мензоберранзан ждут перемены. Отступничество глупых дочерей верховной матери Бэнр будет исправлено с необычайной эффективностью.

Таайрул кивнула, и Даб'ней показалось, что она не в силах что-то сказать в ответ.

- Действия матери Мез'Баррис оценят по справедливости. Таково моё обещание, - закончила Жиндия.

Она взмахнула рукой, подавая знак Малфуш и другим драукам.

- Оставь меня, - приказала она Таайрул. - Мне нужно завершить войну.

Браэлин Джанквей хлопнул ладонью по поверхности лужи, разрывая связь.

- Это безумие, - сказал он Даб'ней.

- Это хаос. Как и все остальные недавние события, - ответила жрица. - Атака демонов на Мензоберранзан, бой с Демогоргоном. Верховная мать Бэнр использует Дзирта До'Урдена, как меч, чтобы сразить величайшего соперника-демона Ллос — всё это безумие. Неужели нас и правда удивляет, что само устройство и суть Мензоберранзана рвутся на части?

- Мы должны попасть к верховной матери Бэнр или хотя бы к Ивоннель.

Даб'ней покачала головой.

- Можешь попытаться.

- Киммуриэль отдал тебе приказ, - напомнил ей Браэлин, но жрица снова покачала головой.

- Наши жизни — нет, больше чем просто жизни, само наше существование — зависят от выбора, который мы сейчас сделаем, - объяснила Даб'ней. - Ты слышал мать Жиндию, и даже мать Мез'Баррис не противится восхождению дома Меларн под покровительством Ллос. Как ты собираешься сопротивляться?

- А ты хочешь объединиться с врагами Бэнров? - скептически отозвался Браэлин.

- Нет, я предпочла бы вообще в этом не участвовать. Здесь от меня ничего по-настоящему не зависит. Для них я — всего лишь пылинка, а мой голос — неразличимый шёпот. Если я отправлюсь к верховной матери Бэнр, она может назвать меня еретичкой и превратить в мерзкого драука. И разве она ошибётся, если моё послание обличает саму Ллос?

- Верховной матери Бэнр следует знать правду, которую раскрыл Киммуриэль, чтобы принять решение...

- И что будет со мной, если она решит не сражаться с матерью Жиндией, число союзников которой то и дело растёт, и одним из этих союзников вполне может быть сама Ллос?

Браэлин посмотрел на неё, но ничего не ответил.

- Я стану драуком, - ответила Даб'ней на собственный вопрос. - Как и ты.

- Джарлакс этого не допустит, - сказал Браэлин.

Ответом ему стал смех Даб'ней, отражающий абсурдность возражения Браэлина. Но она всё равно почувствовала необходимость сказать:

- Джарлакс? Джарлакс тоже всего лишь пылинка по сравнению с теми силами, что сражаются здесь.

- Может, ты и права, - признал Браэлин. - Это больше, чем голос Даб'ней или голос Браэлина.

Он сунул руку под рубаху и достал свисток.

- Может быть, в свете новой информации Киммуриэль тоже передумает.

- Если он пережил своё путешествие к разуму улья, - сказала Даб'ней. - А что, если нет?

- Что тогда предлагает Даб'ней?

Пришла очередь женщины молча смотреть на спутника.

Так что Браэлин с силой подул в свисток. Не раздалось ни звука, но разведчик этого и не ждал — он уже видел, как Джарлакс использует это средство связи со странным псиоником.

Всего несколько мгновений спустя Браэлин по-настоящему удивился, когда обнаружил Киммуриэля сразу за деревом, вместе с варваром по имени Вульфгар.

- Я был уже на пути сюда, - ответил на его изумление псионик. - Но твой вызов как раз вовремя, учитывая стоящую перед нами задачу. Ты нашёл верховную мать Бэнр?

- Найти её несложно, - ответил Браэлин, указывая на юго-восток. - Её окружает весь Мензоберранзан.

- Тогда продолжай, - приказал Киммуриэль.

- Мы нашли ещё и мать Жиндию, - сказала Даб'ней, заставив его замереть. - И первую жрицу Таайрул Армго.

Киммуриэль с любопытством взглянул на неё.

- Открой мне свой разум, дитя, и рассказывай.

Несмотря на снисходительное обращение, Даб'ней впустила псионика в свои мысли, вспоминая подслушанную ими сцену. Она хотела, чтобы Киммуриэль увидел всё целиком. К её изумлению, с помощью силы Киммуриэля к телепатической дискуссии присоединились Вульфгар и Браэлин.

- Так что мы будем делать? - спросил Вульфгар, когда она закончила.

Киммуриэль искоса посмотрел на него.

- Я отправлюсь на поиски короля Бренора, - решил Вульфгар. - Если дроу хотят воевать друг с другом, то это не моя забота.

- Прежде чем взяться друг за друга, они перебьют всех, кто тебе дорог, - заверил его Киммуриэль. - Это тебя не беспокоит?

Вульфгар не отпрянул от жуткого невысокого дроу.

- Пойдёмте. Верховная мать Бэнр ждёт, - сказал Киммуриэль, едва ли напуганный увиденным. Он зашагал прочь, но Даб'ней переглянулась с Браэлином, и они остались стоять.

Киммуриэль обернулся.

- Да, я понимаю, - сказал он, затем добавил, обращаясь специально к Даб'ней:

- Я видел твои планы, пока ты вела рассказ. Ты хочешь спрятаться и посмотреть, чем всё закончится.

- Не стану отрицать, - сказала Даб'ней.

- Устное отрицание не перечеркнёт сильных мыслей.

- Не знаю, чего ты от меня ожидаешь, но я не поднесу себя на блюдечке верховной матери Бэнр или матери Жиндии Меларн, - решительно заявила Даб'ней.

- И вы не стали бы выполнять мои приказы, если бы я задержался или был убит, - заметил Киммуриэль.

- Нет, - ответил Браэлин вместо Даб'ней.

Киммуриэль обдумал это, потом кивнул.

- Признаю, в свете той информации, которую вы узнали, для тебя это вероятно лучший выбор. Ну так иди. Спрячься в глубокой норе. Думаю, что всё решится быстро — а если нет, по крайней мере ты будешь знать новые границы.

- Если победит мать Бэнр, значит победит и Бреган Д'эрт, - сказала Даб'ней. - Что будет с нами в этом случае?

- Джарлакс ценит вас обоих.

- Но расскажешь ли ты ему о нашей трусости? - спросил Браэлин.

- Я расскажу, что вы вели себя именно так, как поступил бы сам Джарлакс на вашем месте, - ответил Киммуриэль.

Даб'ней и Браэлин переглянулись — удивлённо и с облегчением.

- О, он уже поступал так прежде, не сомневайтесь, - сказал им Киммуриэль. - Много раз. Так он выживает. Мы все так и выживаем.

Он фыркнул и тихонько добавил:

- Может быть, это наше вечное проклятие.

Пожав плечами, Киммуриэль развернулся, дал Вульфгару знак следовать за собой и пошёл прочь.

- Киммуриэль, - после нескольких шагов окликнул псионика Браэлин, вынуждая его снова обернуться.

- Желаю тебе удачи в этом путешествии — и не только ради моего собственного благополучия.

- Значит, ради всех нас, - телепатически сказал Киммуриэль Браэлину и Даб'ней.

ГЛАВА 27 Зловредная инфекция

- Что мы здесь делаем? - прошептала Далия на ухо Энтрери. Вместе с Ивоннель и Пвентом они лежали на краю поросшего лесом уступа, глядя вниз на большое собрание дроу. Ближе всего к ним находилась самая большая группа со знамёнами дома Бэнр — хорошо знакомыми Энтрери, который однажды оказался в подземельях именно этого могущественного дома.

- Слишком многое стоит на кону, - прошептал в ответ он. - Может быть, мы найдём способ помочь.

- Против этого? - недоверчиво спросила Далия. Она протянула руку и обвела огромное войско смертельно опасных дроу.

- Чего ты от меня хочешь?

- Глубоководье, - ответила она. - Давай вернёмся и расскажем о здешних событиях. Поднимем лордов. Может быть, это единственная надежда Гонтлгрима.

Энтрери поднял ладонь, чтобы заставить её замолчать, покачал головой и посмотрел на двух их спутников.

Пвент был совсем рядом с Ивоннель. Дроу как будто совсем не тревожило присутствие вампира.

- Значит, убей меня, - умолял дварф. - Но излечи от этого проклятия, умоляю. Мне говорили, что ты сильнее всех. Аватар самой Ллос. Уж наверняка...

- Я уже сказала тебе,Тибблдорф Пвент, - оборвала его Ивоннель. - Никому не известно лекарство от твоей болезни. Если бы оно было, я бы нашла его, клянусь. Но увы — его нет.

- Тогда убей меня насмерть.

- Ты сказал мне, что смог сесть на трон Дварфийских Богов, - ответила Ивоннель. - Разве это не даёт тебе надежду?

- Я думал, что найду способ контролировать его, - признал дварф. - Может быть. Но это проклятие, госпожа, это проклятие... оно не оставляет меня, и голод возвращается. Я могу сдержать его сотню раз, но сто первый заставит меня вонзить зубы в шею Медноголовой.

- Твоему королю Бренору предстоит великое сражение, - напомнила ему Ивоннель. - Ты утолишь свой голод на его врагах.

- На время, - мрачно ответил дварф.

- А когда всё закончится, если не передумаешь, я прекращу твою... болезнь.

- Что же тогда будет с бедным Пвентом? - спросил Пвент.

- Тебя не будут винить, - вмешался Артемис Энтрери. - Я видел. Сдаться своему проклятию — не порок. В конце ты поймёшь, что ранят лишь те вещи, в которых ты по-настоящему виноват.

- Да что с тобой стало? - прошептала Далия на ухо Энтрери, и в её голосе слышалось не беспокойство, а скорее неприязнь.

Энтрери посмотрел на неё и беспомощно пожал плечами.

- Оставайся здесь и найди своё место, Тибблдорф Пвент, - сказала ему Ивоннель. - А сейчас уходи. Если ты не можешь найти свой путь, если ты думаешь, что я неправа, напомнив тебе о долге, тогда напади на врагов короля Бренора. Перед нами несколько сотен дроу, способных умертвить тебя. Но я повторяю — сейчас не время. Боюсь, нам предстоит сражаться в войне.

После того, как Пвент покинул их, превратившись в летучую мышь. Ивоннель повела двух других вниз по склону к знамёнам дома Бэнр. С каждым шагом Далия беспокоилась всё сильнее и продолжала дёргать Энтрери за рукав, и когда он оглядывался, движением головы показывала, что им давно следовало отсюда уйти.

Наконец, оказавшись совсем рядом с лагерем дроу, Энтрери замедлил шаг.

- Ты хочешь, чтобы мы предстали перед верховной матерью? - прошептал он Ивоннель.

- Я хочу, чтобы вы были свидетелями, - пояснила она. - Я не знаю, что найду там, не знаю, позволит ли тётя мне уйти. Если нет — вы должны рассказать всё королю Бренору.

Она замолчала, потом сняла кольцо и протянула его убийце.

- И прошу, верни это Кэтти-бри.

- Если они не позволят тебе уйти, почему ты думаешь, что мы сможем выбраться? - буркнула Далия.

Ивоннель улыбнулась в ответ на этот выпад, ведь, конечно же, это был именно выпад: явный намёк на то, что Ивоннель предст Далию и Артемиса, чтобы спастись самой. Ивоннель выпрямилась и огляделась вокруг.

- Думаю, мы уже достаточно близко, - объяснила она, не отвечая Далии, затем достала пару круглых каменных дисков. Она подняла один из дисков к губам и что-то прошептала. Звук раздался из другого диска.

- Они похожи на посыльные камни, или, точнее, камни яснослышания, - объяснила она. - Расстояние намного более ограниченное, но действуют они куда лучше, пока держится магия. Долго она не продлится, но вы услышите достаточно, чтобы понять всё, что нужно знать Бренору.

- И мы будем сидеть здесь и ждать, пока они нас не поймают? - раздался следующий саркастичный вопрос Далии.

Ивоннель беспомощно покачала головой и вынула кусок верёвки. Она прошептала волшебную формулу, оживляя заклинание, и бросила конец верёвки вверх. Тот застыл в воздухе, как будто прикрепившись к какому-то незримому крюку. Ивоннель шагнула назад и дала им знак подниматься.

Энтрери был знаком с заклинанием, так что он запрыгнул на верёвку и пополз вверх. Достигнув вершины, он затянул себя в созданное Ивоннель надразмерное пространство.

Снизу он выглядел очень странно — как будто вошёл в пустоту, исчезая дюйм за дюймом, пока его тело переходило с материального плана в это отдельное измерение.

Далия большую часть жизни провела среди Красных волшебников Тэя. Она не удивилась и не слишком успокоилась, но тоже поднялась вверх и вошла в карманное измерение, втянув следом за собой верёвку, чтобы спрятать её от чужих глаз.

Ивоннель не стала дожидаться, пока она залезет, прежде чем броситься бежать. Время действия двеомера на её посыльном камне было ограничено.

Более того, женщина-дроу испытывала настоящий страх. Она знала, что наступил критический момент — в том числе, и для её собственной безопасности. Всё зависело от этих мгновений.

Но в первую очередь Ивоннель просто хотела с этим покончить, потому что знала — промедлив, она уже не сможет заставить себя.

Для неё было бы намного проще и выгоднее просто не мешать всему, что делает Квентл.

- Мы всё ещё можем сбежать, - сказала Далия Энтрери, пока они сидели в пустом надразмерном пространстве. - Ивоннель нас не остановит. Наверное, даже обвинять нас не станет. А вампиру-дварфу будет всё равно, если он не собирается нас укусить.

- Мы уже это обсуждали, - мрачно ответил Энтрери.

- Нет, не обсуждали. Ты просто продолжал тащиться дальше, как будто находиться здесь — не полное безумие. Посмотри на них! - сказала Далия. Она заметила, что Энтрери крепко сжимает каменный диск, врученный ему Ивоннель, как будто пытаясь заглушить их разговор.

- Ты тоже ей не доверяешь, - сказала Далия, кивнув на его руку. - Она сказала тебе, что это яснослышание, но ты боишься, что она солгала и теперь шпионит за нами.

- Доверие даётся мне нелегко, - ответил убийца.

- О чём я и говорю. Посмотри на них. Огромное войско, любых трёх воинов которого скорее всего хватит, чтобы победить нас. Мы сидим здесь меньше чем в лиге не от одной, а сразу от двух чудовищных сил, обе из которых могут уничтожить нас, если найдут — и скорее всего так и сделают. Это безумие, целиком и полностью, и с нашей стороны — безумно принимать в этом участие. Ты же не думаешь, что мы действительно можем на что-то здесь повлиять.

- Скорее всего, ты права.

- Так давай уйдём!

- Нет.

- Почему?

- Потому что я не могу. Я их не оставлю.

- Их? Твоих друзей?

Тон, которым она произнесла это последнее слово, едва можно было назвать одобрительным.

Энтрери разочарованно взглянул на неё.

- Что насчёт меня? - настаивала Далия. - Я была рядом с тобой. Я отправилась на край света, чтобы спасти тебя! Прямиком в дом Маргастер. Я сражалась с демонами и этими жуткими осами. Всё ради тебя. Разве это ничего не значит?

- Как и Реджис, - ответил Энтрери, охладив её пыл. Он добавил: - Не сомневайся в моей благодарности...

- Может быть, я сомневаюсь не в этом.

- В моей любви?

- А разве ты знаешь, что значит это слово? Я хочу выйти из этой безнадёжной ситуации. Если бы ты любил меня...

- Значит, в моей верности?

- Да!

- А как же моя верность к ним? К Реджису, который помогал тебе на каждом шагу. К Кэтти-бри...

- К Дзирту, ты хочешь сказать.

- И к нему тоже, даже если он мёртв.

Далия неожиданно замолчала,и Энтрери не смог прочесть выражение на её лице. Но оно испугало его.

И тогда они услышали голоса из связующего камня. Ивоннель прибыла к границам лагеря дроу и потребовала предстать перед двором верховной матери Квентл.

Энтрери шевельнул рукой и сделал глубокий вдох.

Далия отвернулась и выглянула в небольшое окошко на материальный план, которое оставляли заклинания, подобные этому фокусу с верёвкой. Она почти немедленно вздрогнула, заметив движение среди деревьев.

Она потянулась за спину и коснулась ноги Энтрери, и он быстро встал, тоже заметив движение.

Затем — две фигуры, двух мужчин, человека и дроу, идущих среди деревьев.

Он знал обоих, причём достаточно хорошо. Он подошёл к окну. Далия схватила его за руку.

- Не надо, - сказала она.

- Это Вульфгар.

- И Киммуриэль, - сказала Далия. Дроу. Самый опасный дроу перед целым войском тёмных эльфов.

Это заставило Энтрери замереть, но только на мгновение. Потом он покачал головой и отстранился от неё, выкинул верёвку из окна и соскользнул на землю, буквально возникнув из воздуха перед Киммуриэлем и Вульфгаром.

Довольно скоро Энтрери взобрался по верёвке обратно, следом за ним — Вульфгар, а Киммуриэль, которому Энтрери сообщил о действиях Ивоннель, отправился дальше на встречу с верховной матерью.

Энтрери и Вульфгар обнаружили ожидавшую их недовольную Далию.

- Прекрасно, теперь Киммуриэль знает, что мы здесь, - сказала она. - Пожалуй, настало время уйти.

Энтрери скептически взглянул на неё.

- Послушай, - сказала она, протягивая подслушивающий диск. - Ивоннель только прибыла, и теперь они обсуждают союз с матерью Жиндией.

У Энтрери отвисла челюсть — на это ему было нечего сказать.

Как и Вульфгару.

- Нам нужно убираться, и быстро, - сказала Далия. - Далеко, далеко отсюда.

- Похоже, это единственный выбор, - сказала Ивоннель верховная мать Квентл, когда та неожиданно присоединилась к рядам жриц Бэнров, До'Урденов и Фей-Бранч в неглубокой пещере, укрывшей их от адского шара в небе.

- Вы считаете, что мать Жиндия сумеет победить объединённые силы Мензоберранзана — даже с её драуками? - спросила Ивоннель. - Или хотя бы один только дом Бэнр?

- А ты считаешь, что у нас будут объединённые силы Мензоберранзана? - парировала Сос'Ампту, и её взгляд на Ивоннель сказал младшей дроу, что сейчас Сос'Ампту не в восторге от неё, и что она почти наверняка оказала сильное влияние на Квентл в этом деле. - Или что дом Бэнр выйдет из этого конфликта с достаточными силами, чтобы отразить нападение матери Мез'Баррис, которое за этим последует?

Ответа у Ивоннель не было. Возможно, они были правы. Возможно, мать Жиндия пользовалась высочайшей милостью Ллос и единственным шансом дома Бэнр уцелеть в такое опасное время было признать это и присоединиться к славе завоеваний Жиндии.

Но Ивоннель казалось, что многое этому противоречит — из-за прошлых действий Ллос, которые привели к уничтожению Демогоргона, и из-за того, как Паучья Королева вела себя лицом к лицу с Дзиртом. В этом не было смысла. В этот критически важный момент ей казалось, что смысла вообще нет. Она чувствовала себя потерянной, как будто что-то было не так.

Но кроме этой логики и чувств оставалось сердце Ивоннель, изо всех сил сопротивляющееся подобному поступку. Она хорошо узнала Дзирта и его друзей. Они такого не заслуживали. Однако дроу в ней смеялась над подобным проявлением совести, осуждая её слабость, и Ивоннель серьёзно раздумывала над тем, чтобы сдаться и предать своих новых друзей.

Разве у неё был иной путь?

Что она упускает?

- По приказу Ллос мы заполнили Мензоберранзан демонами, - после некоторой паузы напомнила она своей тёте. - Мы оказали Ллос огромную услугу, уничтожив физическую форму великого Демогоргона. То сражение возглавил дом Бэнр — вопреки желаниям и поступкам матери Жиндии и дома Меларн.

Она оглянулась на мать Зирит Ксорларрин До'Урден в поисках поддержки, поскольку они выступили против Меларнов, когда Жиндия осмелилась атаковать ослабевший дом До'Урден. - Зачем Ллос покидать нас сейчас, после всех последних событий?

- Может быть, потому, что мы не справились с её испытанием, - ответила Сос'Ампту. - Она показала нам Закнафейна, похищенного из её хватки, и показала нам Дзирта, не покорившегося её воле. Нашим испытанием, очевидно, было пленить их и уничтожить. Мы так глупо это проигнорировали, а мать Жиндия всё поняла.

- Ты этого не знаешь, - сказала Ивоннель.

- А ты не знаешь, что это неправда, - рявкнула Сос'Ампту. - Что я знаю точно, так это что матери Жиндии, а не верховной матери Бэнр, подарили двух захватчиков для выполнения этой задачи, а теперь — целое войско драуков, чтобы закончить дело, а скорее всего — покончить и с нами.

И снова с этим было трудно спорить.

И снова Ивоннель не видела в этом никакого смысла.

Кроме того, она боялась, что её это сердце заставляет считать, будто смысла нет, и не позволяет взглянуть на вещи иначе.

Какая-то суматоха снаружи прервала их разговор, и затем глаза присутствующих вдруг расширились, когда несколько стражников Бэнров втащили в пещеру тёмного эльфа, хорошо известного своими необычными талантами и знакомствами.

- Здравствуйте, - поприветствовал их Киммуриэль, когда стражники его отпустили. Он вывернулся, чтобы расправить рубаху, и добавил: - Ещё раз, - заметив Ивоннель.

- Что ты здесь делаешь? - властно спросила Сос'Ампту одновременно с Квентл, которая произнесла: - Где Джарлакс?

- Подозреваю, что в Гонтлгриме, - ответил верховной матери Киммуриэль. - Я уже давно его не видел.

- В таком случае, - спросила Квентл, - зачем ты здесь?

- У меня есть сведения, которые могут быть для вас ценными, - ответил Киммуриэль. - О текущей ситуации, с которой вы столкнулись, и о чём-то ещё более важном. Вы правы, когда опасаетесь матери Жиндии и даже окружающих. Первая жрица матери Мез'Баррис Таайрул прямо сейчас возвращается со встречи с матерью Жиндией, где она предложила союз — и, похоже, даже клятву верности — верховной матери дома Меларн.

Это вызвало злые усмешки и проклятия, но никто не казался удивлённым. Дом Бэнр всегда мог рассчитывать на предательство матери Мез'Баррис Армго.

- Кажется, у нас скудный выбор, - сказала Квентл.

- Не просто скудный, - ответила Сос'Ампту. - Никакой. Объединившись со вторым домом — и наверняка со многими другими — вооружённая демонами и армией одарённых драуков, возвращённых к жизни для службы ей, мать Жиндия наверняка добьётся своего. Мы должны принять волю Ллос.

- Ты просишь нас отдать положение, которое дом Бэнр занимал тысячу лет? Отдать всё, что веками строила наша верховная мать Ивоннель Вечная?

- Отдать — иначе у нас всё это заберут, без шанса отыграться в будущем, - спокойно ответила Сос'Ампту.

Мать Зирит громко втянула в воздух, её старые губы звучно хлопнули. На кону стояла и её собственная судьба, поскольку Жиндия Меларн нескрываемо её ненавидела и давно обвиняла в ереси из-за привычки её семьи возвышать мужчин.

- Ты просишь нас поступить неправильно, - осмелилась сказать Ивоннель, хотя оспаривать моральную сторону эдиктов Ллос всегда было дерзостью — и зачастую заканчивалось фатально! - Интересно, когда это перестало иметь для нас значение?

Сос'Ампту и многие другие потрясённо уставились на неё.

- Наш долг перед самой Ллос, - сказала Сос'Ампту, когда к ней вернулся дар речи. - Это — единственно правильно.

- Разве? - спросил Киммуриэль Облодра.

Сос'Ампту бросила на него угрожающий взгляд.

- Ты будешь говорить, когда тебе скажут говорить, или не будешь говорить вовсе!

- Я прошу тебя говорить, - сказала Ивоннель, встретив взгляд Сос'Ампту, и не отводя глаз. - Твой простой вопрос многих здесь шокирует. Расскажи нам — расскажи им — что ты имеешь в виду.

Ивоннель знала, что невероятно рискует, позволяя этому мужчине говорить. Но что им было терять?

- Я прошу вас, Ивоннель, и вас, верховная мать, открыть мне ваши разумы, поскольку там я могу передать вам обеим куда больше, чем способны простые слова, - сказал Киммуриэль. - Я поделюсь с вами всем, что знаю.

- Но не с остальными, - резко заметила мать Зирит. Когда все повернулись к ней, старая мать, восседающая на её призванном волшебном диске, добавила:

- Ты расскажешь Ивоннель, которая не является верховной матерью, не восседает в правящем совете, не... что?

- Она обладает воспоминаниями верховной матери Ивоннель Вечной, - напомнил Киммуриэль. - Жрица Ивоннель сможет понять последствия того, что мне удалось узнать, как и верховная мать Квентл. Они лучше меня информированы и подготовлены, чтобы рассказать всем остальным об этих последствиях, про эту истину.

- Как самоуверенно, - сказала Зирит.

- Я не притворяюсь, что понимаю тебя или твою проклятую семью, Облодра, - добавила мать Биртин. - И я тебе не доверяю.

- Ни капли, - согласилась Зирит. - Берегитесь, верховная мать. Этот мужчина не забыл, что это мать и правительница дома Бэнр, ваша мать, бабка Ивоннель, обрушила еретиков-Облодра в Клорифту.

- Потому что мы были еретиками, - со вздохом повторил Киммуриэль. Он посмотрел на двух женщин-Бэнров, к которым обращался. - Может быть, в том, что я хочу вам показать, вы увидите кое-что и на этот счёт.

- Скажи вслух! - потребовала Сос'Ампту.

Киммуриэль и Ивоннель оба подумали, что именно личность заговорившей и её настойчивость заставили верховную мать Квентл поднять руку и приказать Сос'Ампту замолчать.

- Мы можем не доверять ему, но станет ли кто-то отрицать, что именно Киммуриэль привлёк на нашу сторону силу разума улья в битве с Демогоргоном? - напомнила Квентл. - Неужели мы так быстро обо всём забыли?

- Может быть, теперь разум улья сможет предложить вам свою мудрость, - сказал Киммуриэль, и Квентл кивнула.

- Мы получаем мудрость из молитв Ллос, - напомнила Сос'Ампту. - Разве этот иллитидский разум улья — твой бог, Облодра?

Киммуриэль замолчал, обдумывая вопрос.

- Он не всеведущ, но знает больше большинства, поскольку то, что можно спрятать в устной речи, не спрячешь внутри. Бог? Нет. Но он и его конечности-иллитиды составляют библиотеку истины, где не может существовать ложь, о лживости которой не будет известно.

Пока все другие пытались расшифровать неожиданный ответ, Квентл кивнула, отвела Киммуриэля и Ивоннель немного в сторону и дала ему знак начинать.

Псионик закрыл глаза и установил сначала связь с Квентл, затем с Ивоннель, и тогда телепатически рассказал им правду. Обе сопротивлялись, в особенности Квентл — и даже отпрянули, едва не нарушив связь, когда Киммуриэль сообщил им, что для иллитидов Ллос вовсе не была богиней. Она была воплощением вреда, инфекцией. Ллос была горькими аргументами, проповедующими гордость и зависть, жадность и власть — но ничего больше. Она была вечной ложью, увлекающей говорящего и слушателя в глубокий мрак.

Он убедил их, что это лишь вера иллитидов — которую он не разделяет — и Квентл перестала бороться.

Он рассказал им обо всём, что произошло с Увунивиском и разумом улья, и эмпатически подтолкнул двух женщин вспомнить падение дома Облодра, чтобы получить необходимую перспективу. У них были эти воспоминания — у Квентл сразу как у участницы и свидетеля, поскольку они обладали всей памятью Ивоннель Вечной, а это именно она направила силу Ллос, чтобы повергнуть дом.

Затем он начал передавать остальное — очевидные выводы, совпадающие с его объяснением верований иллитидов, и более конкретно — то, что он узнал о внезапном восхождении Жиндии. Но Квентл снова остановила его, мысленно закричав на псионика.

Киммуриэль открыл глаза и обнаружил глядящую на него верховную мать.

- Ты не можешь делать подобных заявлений, - вслух сказала она.

- Я лишь передаю то, что узнал в разуме улья. Я решил, что будет лучше вам рассказать.

- Верховная мать может быть не согласна, - заметила Ивоннель. - Иногда незнание означает невинность.

- Ты ведь не веришь ему! - закричала на неё Квентл.

- Бывают времена — такие, как сейчас — когда я больше не знаю, во что верить, - ответила Ивоннель.

- Неужели мы должны оставаться в неведении? - спросила Зирит с другой стороны пещеры.

- Да, верховная мать, я тоже требую, чтобы этот мужчина говорил открыто, - сказала Сос'Ампту.

Ивоннель посмотрела на неё, потом на Киммуриэля, и кивнула.

- Вам это не понравится, - сказала верховная мать.

- Я в этом уверена, - сказала Сос'Ампту, и другие согласно кивнули.

- Хорошо. Начни с заявления этого иллитида, - приказала Квентл, когда к ним присоединились другие.

- Увунивиск, - сказал Киммуриэль. - Разум улья раскрыл в нём агента Ллос, разносчика заразы среди иллитидов.

-Заразы? - спросила Сос'Ампту.

- Они так видят, не я, - ответил Киммуриэль и солгал, потому что начал считать Паучью Королеву именно инфекцией. Ллос была внутри каждого разумного существа — тёмная и эгоистичная часть разума. Болезнь, инфекция, чаще всего — хорошо подавленная. Но только не тогда, когда Ллос брала этих существ к себе в рабство. Тогда зловредность росла, и возникали тёмные мысли. Даже сейчас, обдумывая это, Киммуриэль стал лучше понимать, почему Ллос несколько раз пыталась захватить разум улья — и, скорее всего, продолжает пытаться прямо сейчас. Как велика может стать её сила, если инфекцию начнут разносить иллитиды с их способностью проникать в мысли разумных существ?

- С помощью воспоминаний вашей матери и тёзки я показал вам, что Ллос не впервые пытается подчинить иллитидов, - продолжал Киммуриэль. - В той давно минувшей эре скрыта тайна дома Облодра, которую даже я узнал лишь сейчас.

Он посмотрел на мать Зирит.

- Вспомните Смутное время, сто тридцать лет тому назад. Ваш дом считался в городе пятым, но вы знали, что превосходите Фен Тлаббар, который был на ступеньку выше, и более достойны, чем дом Облодра, уступавший только дому Бэнр и Баррисон Дель'Армго.

- Я согласилась с решением правящего совета, - запротестовала Зирит.

- Разумеется. Однако на самом деле вы готовы были принять превосходство Фен Тлаббар, но только не дома Облодра, - осмелился предположить Киммуриэль. - Мы были не самыми истовыми верующими, но мать К'йорл занимала более высокое место, чем вы. Вы думали, что причина тому — страх пред странной магией разума.

Мать Зирит не выразила несогласия.

- Но дело было не только в этом, - сказал Киммуриэль. - Мать К'йорл действительно пользовалась расположением Ллос в то время, поскольку по её поручению пыталась заразить разум улья. Но занималась она не только этим. Матери К'йорл было недостаточно того, что пообещала ей Ллос. Как вы помните, когда жрицы и волшебники ослабели в ходе Смутного времени, мать К'йорл стала ставить себя над самим порядком Мензоберранзана — даже над самой верховной матерью. И в своём высокомерии К'йорл пыталась сговориться с разумом улья, чтобы попытаться завоевать Мензоберранзан.

- Она хотела завоевать Мензоберранзан? - спросила Зирит.

- Она хотела завоевать Ллос, - ответил Киммуриэль. Он получил их полное внимание.

- Думаю, это правда, - сказала Ивоннель. - Когда я обращаюсь к подаренным мне воспоминаниям, я чувствую, что этот вывод справедлив.

Квентл согласилась.

- Разумеется, завоевать Ллос не вышло, - продолжал Киммуриэль. - Как и помешать ей. Ллос попыталась снова... и потерпела поражение.

Использование имени Паучьей Королевы и слова «поражение» в одном предложении вызвало недовольную гримасу на лице Сос'Ампту. Киммуриэль знал, что вступает на опасную почву, но зашёл слишком далеко, чтобы сменить курс.

Да и когда мужчина-дроу не вступал на опасную почву в окружении женщин своего народа?

- На сей раз она использовала заражённого ею иллитида в качестве агента, - сказал он.

- Ты продолжаешь использовать этот термин, «заражённый», - сказала Зирит. - Тебе следует лучше выбирать слова, касающиеся благословения нашей госпожи Ллос.

- Я использую терминологию иллитидов, - ответил он. - Я рассказываю вам об их убеждениях, подчиняясь приказу.

- И тот факт, что мы до сих пор не убили тебя за эту ересь, прекрасно объясняет, почему Ллос выбрала мать Жиндию, - сказала Зирит.

- Лучше превратить его в драука, - стала угрожать Сос'Ампту.

- Если Ллос действительно выбрала мать Жиндию, - вмешалась Ивоннель, застав их врасплох.

- Как мы можем в этом усомниться? - ответила Сос'Ампту. - Два захватчика!

- Киммуриэль утверждает, что вовсе не Ллос подарила великолепные конструкты матери Жиндии, - сказала Квентл.

- Это была её прислужница, Йиккардария, - сказал Киммуриэль.

- С благословения Ллос, разумеется, - сказала Сос'Ампту.

- Я думаю, что Ллос даже не знает об этом, - сказал Киммуриэль. - Точнее, я сомневаюсь, что ей есть хоть какое-то дело. Йиккардария затаила обиду на воина-дроу, который однажды изгнал её на столетие после того, как она показала ему свою истинную форму. Она была с домом Ханцрин, когда те соревновались с Бреган Д'эрт за торговые привилегии за границами Мензоберранзана. Она выдавала себя за жрицу Иккару, создавая хаос вместе с жрицей Больфей.

- Прислужницей Болифеной, - прояснила для других Квентл.

- Благодаря напоминанию Киммуриэля, я припоминаю этот инцидент, по крайней мере, доклад о нём, - сказала Ивоннель, и Квентл кивнула. - Ивоннель Вечная призвала Болифену, чтобы подтвердить доклад Джарлакса. Йиккардарию изгнали клинки Закнафейна До'Урдена.

Верховные матери заохали, а Сос'Ампту озвучила свои подозрения:

- Ты помнишь его благодаря напоминанию, или он просто вложил эту память в твои мысли?

- Это правда, - настаивала Квентл. - Закнафейн изгнал Йиккардарию на сто лет.

- А теперь она дала матери Жиндии средство расквитаться с Закнафейном.

- Могущества прислужницы не хватит, чтобы создать захватчика или управлять им, - с сомнением заметила Зирит.

- Йиккардарии дала их Малкантет, королева суккубов, любовница Демогоргона, - заявил Киммуриэль.

- Это безумие и глупость! - провозгласила Сос'Ампту. - Зачем Ллос допускать такое? Она получила огромную выгоду от уничтожения Демогоргона, но она...

- Затем, что Ллос не интересуют подробности, - оборвал жрицу Киммуриэль, вызвав у неё очередную гримасу ненависти. Киммуриэль знал, что скорее всего погибнет (и то, если ему повезёт), но продолжал. - Термины, которыми пользуются иллитиды, имеют под собой почву. Ллос обладает стремлениями инфекции, болезни, а не богини. Она не направляет. Скорее, она заражает. Она пытается найти хаос внутри каждого из нас и выпустить его на волю, и выбирает самый очевидный путь, чтобы устроить одну из своих величественных катастроф.

- Казнить этого глупца! - потребовала Сос'Ампту от верховной матери Квентл. - Мы должны немедленно превратить его в драука, чтобы он вечно страдал от боли! Может быть, тогда удастся предотвратить гнев Паучьей Королевы!

- Не могу отрицать, что Ллос это понравится, - тихо согласился Киммуриэль, но другие были сосредоточены на Квентл, которая с сомнением качала головой.

- Тогда это станет крахом дома Бэнр, - Квентл ответила Сос'Ампту, - какой бы курс мы ни избрали.

- Если того потребует Ллос, - настаивала Сос'Ампту. - Не могу сказать, что это незаслуженно.

Помещение взорвалось криками, женщины смотрели друг на друга в поисках руководства.

- Ллос ничего не требует, - вмешался Киммуриэль, перекрикивая Сос'Ампту, которая требовала от него замолчать.

- В этом вся её суть, - добавил Киммуриэль, когда Квентл утихомирила свою разъярённую и фанатичную сестру. - Ей всё равно. Ей всегда было абсолютно всё равно. Дело не в Бэнрах. Дело не в ком-то из нас. Дело в той инфекции, которую представляет собой Ллос, в заразе злобы, хаоса и борьбы.

- Ты умрёшь страшной смертью — или целые эпохи будешь умолять о ней, - пообещала Сос'Ампту.

Киммуриэль пожал плечами.

- Вспомните прошлое, - обратился он к Ивоннель с Квентл. - Далёкое прошлое. Самое начало. У вас есть эти воспоминания. Подумайте о том, как всё это началось, об основании города. Подумайте о маленькой лжи, принятой в замен на что-то, на какую-то небольшую выгоду, даже небольшое благословение. Так густеет тьма, шаг за шагом: принятая ложь, побуждающая к действиям — поначалу не таким уж плохим, хотя неправильным и несправедливым. Тьма сгущается в сердце.

- Почему ты терпишь речи этого глупца? Мать Жиндия обладает благословением Ллос, - вмешалась Сос'Ампту. - Все это видят — нашу погибель!

- Ллос всё равно, - осмелился ответить Киммуриэль, повторяя припев к песне его собственной гибели. - Какую власть она получила из-за действий Мензоберранзана, действий Ивоннель и верховной матери Квентл против её соперника, Демогоргона! Теперь она пытается получить разум улья иллитидов — пыталась, поскольку потерпела неудачу, её опять обнаружили и победили. Ведь пожиратели знают истину о ней, истину, которую я предложил вам. Она скорее болезнь, чем сущность, скорее инфекция, чем богиня. И несмотря на всё это, ей всё равно. Ей наплевать на Закнафейна До'Урдена — не она вернула его к жизни.

- Это была я, - призналась Ивоннель, вызвав потрясённые возгласы. Молодая женщина с фиолетовыми глазами беспомощно пожала плечами. - Я даже не знаю, как это сделала.

- Зато знаешь, что справилась без вмешательства Ллос, - предположил Киммуриэль. - Как ты сумела прочесть величайшее из заклинаний, само воскрешение, вопреки воле своей предполагаемой богини?

- Предполагаемой? - предупредила Сос'Ампту.

- Мы уже закрыли этот вопрос, - сказал ей Киммуриэль, заставив старшую жрицу зарычать. - Ивоннель смогла прочесть заклинание, потому что Ллос было всё равно. Её не беспокоит Закнафейн и уж точно не беспокоит Дзирт До'Урден. Возможно, он — самая большая шутка, которую Ллос сыграла со своими детьми за последние несколько веков. Мы считали его главным еретиком, но Ллос встретила его в тоннеле и снова попыталась обратить в свою веру. Она могла его уничтожить, но не стала. Она не стала!

Киммуриэль замолчал... и рассмеялся.

- Ты считаешь это смешным, Облодра?

- Конечно. Вы сами только что сказали — неважно, кто победит в великом замысле Ллос, потому что невзирая на последствия — на последствия для северной части Фаэруна или грядущую бурю, в которой решится иерархия Мензоберранзана — Госпожа Хаоса перейдёт к своей следующей игре. Вот что я узнал в разуме улья иллитидов, и с огромным риском сообщаю вам. Судить вам, не мне.

- Судить тебя скорее всего будет госпожа Ллос, - сказала Квентл, заставляя его замолчать. Он погиб, если не сумел до неё достучаться, но Киммуриэль не собирался лишний испытывать удачу. - Сейчас, пожалуй, самым простым и разумным образом действий будет объединиться с матерью Жиндией, закончить эти дела на поверхности, а затем сразиться в битве, которая может ждать нас в Мензоберранзане.

- Благодарю, верховная мать, - с поклоном сказала Сос'Ампту. - Мне не следовало сомневаться в ваших суждениях.

- Самый простой образ действий, - согласилось Ивоннель, и Киммуриэль тяжело сглотнул, ожидая удара. - Но правильный ли? Или мы настолько утратили чувство направления и совести, что такое дело, простой вопрос правильного и неправильного, совсем не имеет значения?

- Тьма глубока, - прошептал Киммуриэль, и эти слова — как и многое сказанное им здесь — были плохо приняты Сос'Ампту и некоторыми другими.

- Она сгустилась за века, - сказала Квентл.

- Это безумие! Ересь! - крикнула Сос'Ампту, у которой лопнуло терпение. - Никто не пойдёт за нами — не пойдёт за тобой — если ты будешь настаивать на этих фантазиях отчаявшегося и мстительного еретика и глупца!

- Мы обдумаем это — все мы, - сказала Ивоннель.

- Мы будем молиться, - поправила её Квентл.

- Следует поспешить с размышлениями, - предупредила мать Зирит. - Мать Жиндия идёт.

- Здесь что-то не так, - сказала Ивоннель. - Я не могу проигнорировать тот факт, что если бы Ллос желала смерти Закнафейну или Дзирту, добиться этого было бы куда проще. Каким образом мы могли провалить такое испытание? Мы уничтожили её соперника — и Дзирт был остриём этого уничтожения. Она сама встретила его в тоннелях далеко отсюда и не убила, даже когда он отрёкся от неё. Все вы, даже вы, госпожа Сос'Ампту, считали, что сама госпожа Ллос вернула Дзирту Закнафейна.

- А ты знала, что это не так, но была слишком труслива, чтобы сказать нам, - ответила Сос'Ампту.

- Правда, - признала Ивоннель. - Но всё равно, почему госпожа повернулась против нас?

- Может быть, из-за твоих действий, дура, - сказала Сос'Ампту.

- Я бы не смогла совершить воскрешение, истинное воскрешение, без неё — если правда всё то, во что мы верим про неё, про богов, - возразила Ивоннель. Она не убеждала Сос'Ампту — очевидно — но также очевидно, что её целевой аудиторией была Квентл.

- Тогда почему? - спросила Квентл, обдумывая её теорию.

- Возможно, госпожа Ллос так же устала от Бэнров, как многие другие верховные матери, - открыто заявила Зирит. В былые годы подобная ремарка стала бы поводом для войны.

- Я этого не потерплю, - решила Сос'Ампту. - Это ересь. Я не отступница. Ты станешь сражаться со мной, сестра? - спросила она Квентл.

Квентл покачала головой.

- Я прошу тебя только дать нам время, чтобы во всём разобраться.

- Пока не прибудет мать Жиндия. Не дольше.

Квентл кивнула.

- Я должна помолиться.

- Вы должны вспомнить, - сказал Киммуриэль, и все устремили на него грозные гримасы, кроме, как он заметил, Ивоннель.

- С самого начала, - сказала Ивоннель.

- Тьма густела постепенно, - сказал Киммуриэль. - Может быть, оглянувшись на... скажем, более светлые и невинные времена? — вы увидите мрак того, где мы сейчас, по сравнению с тем, где мы были когда-то.

- Прежде чем утратили чувство совести, и такие простые вещи, как правильно и неправильно, перестали иметь для нас значение? - полным сарказма и угрозы голосом спросила Сос'Ампту, обращаясь к Ивоннель.

- Я умоляю вас вспоминать постепенно, - попросил Киммуриэль. - Поступок за поступком, с учётом минувшего времени.

- Мы знаем очередность воспоминаний, подаренных нам иллитидом, Метилом Эль Видденвельпом, - заверила его явно раздражённая и злая верховная мать Квентл.

- Значит, накопительный эффект, - прояснил Киммуриэль. - Вспомните, как чувствовала себя Ивоннель Вечная после своего первого убийства. Вспомните, как она чувствовала себя после сотого.

- По мере разрастания инфекции? - спросила Ивоннель.

Киммуриэль не мог понять, искренне ли она спрашивает, или Ивоннель тоже отступила от пропасти, к которой он их подвёл. Он был удивлён распространившемуся внутри странному чувству спокойствия. У псионика не осталось жажды мщения дому Бэнр — он чувствовал, что достойно отплатил, не Бэнрам, а заразе Ллос, просто рассказав правду об этой зловредной твари.

Правда — лучшее противоядие, особенно для тех, кто так долго жил во тьме.

Судьба Киммуриэля была в его руках. Он знал, что сбежать отсюда будет непросто, и что не сможет спастись от собравшейся здесь силы — разве что разум улья предложит ему убежище..

Да, это была его единственная надежда, потому что даже Джарлаксу было не совладать с таким масштабом событий!

Однако, как ни странно, Киммуриэль не хотел убегать — как бы ни сложились обстоятельства.

Он чувствовал свободу, чувствовал себя так, будто наконец-то уже сбежал.

- Всё решится в следующие мгновения, - прошептал Энтрери двум своим спутникам внутри их надразмерного кармана.

- А если решится не в нашу пользу? - предупредила Далия. - Если Ивоннель примет сторону тех, кто желают поддержать войска Меларн, тогда твоя вера в неё обрекла нас. Нам некуда бежать и негде спрятаться.

- Она не предаст, каким бы ни был её выбор, - сказал Энтрери.

Далия возразила:

- Предаст! Потому что знает, что она, что её богиня будет знать! Никогда не думала, что ты такой дурак.

- Верь в неё, - предложил Вульфгар, вызвав острый взгляд Далии.

- И поставить на это свою жизнь? - отозвалась она. - Зачем?

Вульфгар посмотрел на Энтрери, но у того тоже не нашлось ответа.

- Нам нужно уходить, - настаивала Далия. - Немедленно! - она шагнула к окну в материальный мир.

- Нет, - ответил Энтрери, вынудив её замереть.

- Мы умрём страшной смертью.

- Я готов рискнуть.

- А если я не готова?

Он промолчал.

- Почему? - спросила Далия. Она с отвращением взглянула на Вульфгара, затем снова на Энтрери. - Ради них? Ради твоих друзей?

Энтрери пожевал губу, но кивнул.

- Я знала, что в конце концов ты выберешь их, - сказала Далия.

- Выберу? Почему я вообще должен выбирать?

- Лучше бы Дзирт умер на холме в тот день, когда мы разошлись, - сказала Далия, и её голос звучал как труба чистого недовольства.

Энтрери заметил, как нахмурился Вульфгар.

- Ты сказал, что это была случайность, - сказал он Далии. - Несчастный случай.

- Так и было, но что с того? - ответила она. - Если бы Дзирт погиб, я бы просто пожала плечами. Он заслужил.

Энтрери продолжал молчать, глядя на женщину.

- Я пришла за тобой, когда ты в этом нуждался, - сказала Далия. - Я отправилась за тобой в дом Маргастер.

Он кивнул.

- А теперь ты выбираешь их?

- Теперь я прошу, чтобы мы оба выбрали наших союзников, - ответил Энтрери.

- Твоих друзей?

- И друзей Далии тоже.

- Я не собираюсь ради них умирать, - ответила она и подошла к окну. - Ты со мной?

Энтрери долго смотрел на неё, потом покачал головой. Он хотел объясниться, но прикусил язык, поскольку Далия не стала ждать, выбросила наружу верёвку и вылезла следом.

Вульфгар глубоко вздохнул, затем повернулся к Энтрери и одобрительно кивнул.

Энтрери никак не отреагировал.

- Накопительный эффект, - тихо сказала Ивоннель, обращаясь к Квентл, после того как они обе удалились для размышлений и в первую очередь — для погружения в свои воспоминания, в самые древние воспоминания, подаренные им опытом верховной матери Ивоннель Вечной.

Квентл не могла поверить в то, что узнала. Вместо того, чтобы прожить события — и что более важно, постепенно мрачневшие чувства, которые привели их к текущему моменту — она обратилась к самым ранним воспоминаниям и сопровождающим их эмоциям — надежде, радости, свободе — и сравнила их с глубоким мраком более свежей памяти.

Контраст был слишком велик, чтобы его игнорировать. Взгляд на эмоции, поступки, жизненные ценности верховной матери Ивоннель Вечной в последние годы её жизни показал Квентл и Ивоннель совершенно иной способ смотреть на окружающий мир.

- Как это произошло? - спросила Квентл. - Как мы стали такими?

- По одной лжи, по одному плохому поступку за раз, - ответила Ивоннель, повторяя недавние замечания Киммуриэля.

- Мы должны рассказать нашему народу, - сказала Квентл.

- И они нам не поверят.

- Мы должны... - начала спорить Квентл, но не могла не согласиться с логикой собеседницы.

- Накопительный эффект, как он и сказал, - заметила Ивоннель.

- Теперь я понимаю. Моя мать — и теперь я знаю, что могла бы назвать её так в ранние дни — из тех ранних дней не похожа на верховную мать Бэнр, которую я знала. Это чувствуется даже через её воспоминания, даже через эмоции в этих воспоминаниях. Тьма Ллос густеет так незаметно — по волоску за раз.

- И народ, который мы должны убедить, уже полон этого мрака, - напомнила Ивоннель. - Они предпочитают находиться в темноте.

- Что нам делать?

- Я не знаю, зато знаю, что не стану сражаться против дварфов Гонтлгрима. И не стану ловить Закнафейна ради удовольствия Ллос.

Верховная мать Мензоберранзана какое-то время смотрела на неё, потом ответила:

- Я тоже. И дом Бэнр.

Когда они оставили заднее помещение пещеры, оказалось, что их ожидают — и ближе всего стоят Сос'Ампту и Киммуриэль.

- Познавательно, - сказала Ивоннель, в первую очередь — для Киммуриэля.

- Я тоже молилась, - сказала Сос'Ампту.

- Но я даже не надеюсь, что ты пришла к таким же выводам, - сказала Ивоннель.

Это вызвало у фанатичной Сос'Ампту мрачную гримасу.

- Значит, этот фокусник тебя обманул, - произнесла она.

- Нет, - сказала Ивоннель, но одновременно с нею Квентл обратилась к Сос'Ампту:

- Возможно. Так или иначе, скоро мы узнаем правду. И я понимаю, что ты не в силах убрать то, что в твоём сердце, чтобы изучить прошлое, как способны мы. Всё что я прошу — чтобы ты стала свидетельницей того, как мы все узнаем, что правильно, а что — нет.

- Ты ожидаешь бездействия перед лицом ереси? - возразила Сос'Ампту. - Я — госпожа Арах-Тинилит, старшая жрица Ллос, первая жрица дома Бэнр, госпожа Рощи Куарвелшаресс. Я...

- А я — верховная мать, - сказала Квентл. - Дома Бэнр и Мензоберранзана. Я возглавляю правящий совет и служу голосом Ллос в Городе Пауков.

- Тогда веди себя подобающе, - ответила Сос'Ампту, расправляя плечи.

- Ты хотя бы знаешь, что это значит?

- Я знаю, что матери Жиндии Меларн предложили великие дары, чтобы она вела свою войну, - сказала Сос'Ампту. - Ты просишь меня поставить ложь этого фокусника-мозгоправа выше того, что я отчёливо вижу сама?

- Тогда вызови прислужницу, чтобы мы могли поговорить с ней, - сказала Квентл.

- Вызови Болифену, - предложил Киммуриэль.

- Заткнись, - зарычала на него Сос'Ампту. - Тебе повезло, что верховная мать Квентл здесь и что ты сумел на время её обмануть, Облодра, иначе твои ноги прямо сейчас разделились бы на четыре лапы каждая.

Киммуриэль замолчал.

Двум женщинам Сос'Ампту прорычала:

- Я не нуждаюсь в указаниях. Госпожа Ллос дала матери Жиндии драуков.

- Значит, Сос'Ампту будет служить дому Меларн? - спросила Ивоннель.

- Конечно нет!

- Что же до драуков, откуда нам знать, что это была Ллос? - спросила Квентл. - Разве нет других демонических владык, которые сейчас разгневаны на Мензоберранзан? В особенности — на дом Бэнр?

- Демонические владыки известны своим умением создавать захватчиков, - сказала Ивоннель.

- Захватчиков, которые носят облик Ллос! - напомнила Сос'Ампту.

- Тем лучше обман.

- Верховная мать, это легко поверить, - сказала Ивоннель. - Что, если мы отменим, как нам кажется, то, что не совершала Ллос?

- Сразимся с драуками? - спросила встревоженная Сос'Ампту.

- Нет, кое-что получше.

Улыбка Ивоннель выдавала её, и Сос'Ампту не требовалось быть псиоником, чтобы понять, на что она намекает — на действие, которое до сегодняшнего момента считалось самым страшным богохульством.

- Ты не можешь, - прорычала она.

- Нет, они не могут, - согласился Киммуриэль. - То, о чём ты думаешь, не может быть исполнено без милости Ллос, если только исполнитель не будет сильнее самой Паучьей Королевы.

Это вызвало возгласы всех троих, и терпение Сос'Ампту лопнуло. Она достала свою плеть, замахнулась ею, и живые змеи поднялись, чтобы укусить псионика. Они ударили, как одна... но не Киммуриэля.

Живые змеи, которых псионик подчинил своей воле, впились в Сос'Ампту, разрывая ей лицо и шею, заполняя тело смертельным ядом.

С испуганным воплем жрица отшвырнула своё оружие, хотя ей потребовалось несколько раз дёрнуть, чтобы окончательно извлечь змей из кожи. Она потрясённо отшатнулась и попыталась прочесть заклинание.

Квентл и Ивоннель вместе сделали это за неё, направляя магию, чтобы исцелить её раны и обезвредить яд. Сос'Ампту продолжала покачиваться.

- Это сделала я, - объявила Квентл, изумив всех, и сильнее всего — Киммуриэля.

Тогда Сос'Ампту издала звук, которого никто раньше не слышал — странный, придушенный, протестующий писк, и бросилась бежать. Другие жрицы и верховные матери наоборот, придвинулись ближе, чтобы посовещаться матерью Квентл.

Ивоннель уставилась на Киммуриэля, и верховная мать как будто была готова сразить его, несмотря на ложь, что это она, а не он, обратил змей.

- Лишнее доказательство того, что я показал вам правду, - объяснил Киммуриэль, прежде чем прибыли остальные.

Выражение лица Квентл не смягчилось.

- Обманщик? - спросила она. - Если да, ты ты пожалеешь, что я не позволила первой жрице Сос'Ампту обратить тебя в драука, обещаю.

- Разве я не сделал только что именно то, что вы собираетесь попробовать, только в намного меньшем масштабе? - спросил её Киммуриэль. Он кивнул на извивающуюся плеть. - Создание Ллос оказалось не таким, как мы считали. Как это вообще возможно?

У двоих женщин — и тех, кто к ним присоединился — не было ответа.

- Дело в том, что я знаю правду, - объяснил Киммуриэль. - И когда богиня — вовсе не богиня, правда становится свободой и силой. Она — инфекция.

Бэнры переглянулись.

- Можем ли мы? - тихо спросила Квентл, обращаясь к Ивоннель.

- Думаю, да.

Квентл опустила взгляд, вздохнув, беспомощно пожав плечами. Они должны были попытаться, но задача казалась невыполнимой.

- Собери дом Бэнр, - приказала она Минолин Фей Бэнр.

- Значит, это война — дроу против дроу, - сказала мать Зирит.

- Может быть, а может быть и нет, - заметила Ивоннель. - Но если всё так, на чьей вы стороне?

Зирит секунду размышляла, потом согласилась.

- Собери дом Ксор... До'Урден, - приказала она жрице Сарибель.

- И дом Фей-Бранч, - согласилась мать Биртин Фей.

- Это будет конец всего, во что мы верили, - предупредила племянницу Квентл.

- Но верила ли Ивоннель Вечная только в это? - спросила Ивоннель. - Или сейчас наступает всего лишь конец того, с чем она смирилась?

Квентл, которая обладала теми же воспоминаниями и теперь, с помощью Киммуриэля, могла легко обращаться к ним, наконец-то смиренно кивнула.

Когда все дроу трёх домов собрались в широкой роще перед пещерой, верховная мать Квентл приказала жрицам и волшебникам следовать за ней и Ивоннель. После некоторых обсуждений две могущественных женщины выбрали пару крепких дубов, колонн, обрамляющих вход на главную тропу к западу, где собрались войска матери Жиндии.

Они обе погрузились в волшебный транс, обращаясь к воспоминаниям Ивоннель. Они помнили, что этот двеомер уже создавали раньше, очень, очень давно. Но — отдельно, с особого разрешения, и совсем не в том масштабе, как сейчас — даже близко не в том.

Они начали сплетать паутину, из их пальцев вылетали полупрозрачные нити, тянувшиеся от дерева к дереву.

Другие жрицы пытались помочь, как и волшебники, но для подобного создания не существовало известных ритуалов, и в конце концов оно рухнуло — паутина распалась.

Квентл и Ивоннель упрямо продолжали.

- Магия недостаточно сильна, - наконец сказала побеждённая Квентл. Её плечи поникли.

- Мы сделали верный выбор, - настаивала Ивоннель.

- Эта мысль будет утешать меня, когда нас убьют или ещё что похуже, - ответила Квентл.

Повсюду вокруг них шептались и нервно расхаживали из стороны в сторону тёмные эльфы.

И тут земля под ногами вздрогнула, раздался ужасный рокот, самый сильный рёв Мегеры — землетрясение было таким сильным, что Ивоннель посмотрела на вершину горы, ожидая увидеть извержение.

Когда его не случилось, женщина обнаружила, что сосредоточилась на этом месте, на горе, и событиях, происходящих под ней, в Гонтлгриме.

- Прошу, не сдавайся, - сказала она Квентл. - Ко мне пришло вдохновение.

- Говори, - сказала Квентл.

Ивоннель покачала головой.

- Я скоро вернусь. Не сдавайся. Удерживай позиции.

ГЛАВА 28 Магия творения

Он был побит, покрыт синяками и кровью, но знал, что пострадал куда меньше, чем многие другие здесь, в великом аванзале Гонтлгрима. Измученный король Бренор отказывался от любой помощи, как и его королевы, пострадавшие не меньше.

Однако после целого дня сражений он нуждался в отдыхе, но устроился у стены — или того, что от неё осталось — на земле рядом с трамвайной станцией с другой стороны пруда. Отсюда он будет направлять свои силы. Дварфы очистили переднюю половину пещеры, включая три важных «бутылочных горлышка», но враги снова наступали. Слишком много дварфов были ранены и истощены, чтобы перенести бой к врагу, но уже отвоёванные участки можно было оборонять, и это давало им передышку, позволяло собраться с силами, и что более важно — вернуть в строй несколько артиллерийских постов в сталагмитах, а также позиции для разведчиков и стрелков.

Чисто с военной точки зрения всё прошло лучше, чем они могли надеяться, но задача перед ними оставалась поистине пугающей, а время, похоже, подходило к концу. Поскольку земля снова принялась дрожать, и предтеча угрожал вырваться на свободу.

Бренор боялся, что даже очистка оставшейся части пещеры от демонов продлится слишком долго.

Но он продолжал наступать. Другого выбора не было.

Он собрал своих вечно преданных дварфов — каждый готов был умереть за клан Боевой Молот, за короля и королев, за своё делзунское происхождение, и за веру в то, что их поступки служат хорошему делу, делу всех дварфов Фаэруна.

В любой момент, когда ситуация стабилизировалась, Бренор игнорировал жрецов, умолявших его отдохнуть, и отправлялся к раненым, шёл через их ряды, понукая жрецов стараться сильнее, выжимать из себя последние капли волшебной энергии.

Затем он уходил в тронный зал, чтобы воздать почести мёртвым, всем до последнего, благодарил их и поцеловал их холодные, покрытые кровью щёки.

В одном из таких путешествий король Бренор повстречал жрицу, которую звали Пенни.

- О, мой король, вы должны пойти со мной, - сказала она, задыхаясь, поскольку долго бежала, чтобы найти его. - Ребёнок выходит!

Бренор сделал глубокий вдох и попытался обдумать момент. Ребёнок его дочери, его любимой Кэтти-бри. Дитя Кэтти-бри и его самого дорогого и ныне утраченного друга. Он беспомощно хмыкнул, сказав себе, что должен одержать победу здесь — или хотя бы найти способ пробиться. Он не боялся умереть — однажды уже умирал! — но ребёнок Дзирта и Кэтти-бри?

Это ребёнок, здесь и сейчас решил Бренор, не погибнет, пока ему не представится шанс стать достойным своего невероятного наследия.

- Отведи меня, - сказал он Пенни, но они едва успели сделать пару шагов, как Бренор остановился и передумал. - Я пойду к ней. А ты найди Закнафейна. Я недавно видел его у трамвая. Найдёшь его, расскажешь и приведёшь!

- Да, мой король, - сказала она и бросилась бежать.

- И Рамблбелли! - закричал ей вслед Бренор. - Не забудь про Рамблбелли!

Бренор тоже побежал, но сначала прибежал к трону Дварфийских Богов и ещё раз вскочил на него.

- Я никогда не прошу для себя, - взмолился он Морадину. - И я знаю, что это дитя по крови не из нашего рода. Но это мой внук, и что бы там не приготовила девчонка, он не мог быть моим сильнее, даже будь моим по крови, или если бы сама девчонка была моей крови. И я умоляю, не дай ребёнку погибнуть.

Он почувствовал липкую кровь на щеке, когда вытирал слёзы.

- Будь я проклят, если вернулся сюда лишь затем, чтобы увидеть, как всё рушится, - пробормотал он, ковыляя через залы и вниз по лестницам. Везде было пусто, не считая патрулей и сторожевых постов, которые он приказал оставить, и редких посыльных, направляющихся обратно во входную пещеру с оружием, инструментами и другими припасами. Одна группа из восьми дварфов тащила боковую катапульту.

Их решительность, старание и внимание к своему долгу приподняли боевой дух Бренора, но очередная встряска от предтечи умерила его надежды.

Скорее всего, им придётся уйти — причем скоро. Бренор тешил себя мыслью, что может быть, они смогут прорваться в Подземье.

Он лишь надеялся, что если так случится, то враги займут освобождённое место и предтеча поднимет на воздух весь проклятый комплекс у них под ногами — и демоны получат по заслугам!

Может быть, скоро Бренора коронуют королём Мифрил-Халла, далеко на востоке?

Он прогнал эту мысль, как только она пришла к нему в голову. Если они потерпят здесь поражение, здесь он и погибнет — почти наверняка, а если по какой-то случайности они с товарищами сумеют спастись, Бренор отправится в путешествия, пойдёт по дороге приключений.

Да, подумал он. Лучше будет взять Рамблбелли, найти Вульфгара, и когда Кэтти-бри сможет, они отправятся...

Неожиданно всё это показалось таким пустым.

Теперь Компаньонов Халла было четверо, не пятеро.

Нет времени на такие мрачные мысли! Бренор хмыкнул, представив, что сделает Гвенвивар, если услышит, что он так бесцеремонно исключил её из Компаньонов!

Бренор бросился бежать и наконец достиг покоев Кэтти-бри. Он мимолётно удивился, встретив там уже поджидавшего его Закнафейна. Одежда дроу была разорвана во многих местах, покрыта пятнами крови и останками демонов. У него был порез на одной щеке, а глаз над ней заплыл и почти не открывался.

- Что нам известно, добрый король Бренор? - спросил Закнафейн, вскочив ему навстречу.

- Как ты... ? - хотел спросить Бренор, но всё понял, когда Закнафейн указал на свои наручи.

- Думал, ты носишь их на запястьях, как и полагается, - сказал Бренор.

- Я хотел попасть сюда как можно быстрее, так что надел на лодыжки, как делает мой сын...

Напряжение его слов, отчаянное желание, чтобы Дзирт был жив, заставили Бренора окоченеть от смущения.

- Ничего пока не знаю, - сказал Бренор. - Моя девочка скоро станет мамой, так мне сказали, но ты меня опередил.

Он кивнул на дверь.

- Я не заходил, - ответил Закнафейн. - Решил, что лучше будет дождаться тебя.

С другой стороны двери раздался громкий стон.

Бренор помешкал.

- Никогда раньше не видел ничего подобного.

Зак издал смешок.

- Там, откуда я родом, любые роды, которые увидел мужчина, скорее всего будут означать немедленную казнь и ребёнка, и свидетеля.

- Да, милое местечко, - сказал Бренор, и когда раздался новый крик, уже громче, дварф шагнул мимо Зака и вошёл в комнату.

Они обнаружили Кэтти-бри сидящей на кровати, подавшись вперёд, и глубоко дышащей. Её лицо было ярко-красным.

- Эй, хорошо что пришли, но сейчас убирайтесь! - сказала занимавшаяся ею жрица. Вторая повитуха, сжимающая Кэтти-бри за руку, нахмурилась на своего короля.

- Да-да, - извинился Бренор. - Моя девочка... я буду за дверью.

- Останься, - выдохнула Кэтти-бри между вздохами, и когда жрицы-дварфийки попытались спорить, она заявила: «Он остаётся!» с такой силой, что обе они замолчали.

- Я подожду снаружи, - предложил Зак. - Все мои мысли и молитвы с тобой... - Зак замялся с неуверенным видом. - Дочь моя, - закончил он.

Казалось, Кэтти-бри не сумела улыбнуться, зато кивнула, и Закнафейн покинул комнату с ответным кивком и неловким поклоном. Он уставился на закрывшуюся за ним дверь, но отступил в сторонку, когда мимо поспешили Пенни и ещё одна дроу.

Вид Ивоннель удивил Бренора, но он был рад приходу могущественной жрицы. Когда две женщины вошли в комнату, Бренор заметил за ними ещё двоих: Реджиса, такого побитого, каким Бренор его ещё не видел. Его одежда была покрыта пятнами крови. Рядом с полуросликом стоял Джарлакс с таким видом, как будто пришёл на формальный придворный бал — на наёмнике не было ни пятнышка.

Ну разумеется.

- Да, уложите её, - сказала Пенни. - Бедняжка выглядит так, как будто ползла от самого Глубоководья.

Они уложили Кэтти-бри и быстро укрыли её одеялом. Ивоннель подошла и отстранила трёх жриц.

- Выйдите в другую комнату, - сказала она. - Я должна поговорить с Кэтти-бри.

- В чём дело? - спросил Бренор, но Ивоннель его проигнорировала. - Когда король в собственном доме спрашивает тебя, в чём дело, стоит ему ответить, - напомнил Бренор.

- Я должна поговорить с Кэтти-бри, - сказала Ивоннель. - Это о родах её ребёнка, которых я ожидаю перед рассветом.

Бренор не шевельнулся.

- Мой па может услышать всё, что ты хочешь сказать, - сказала Кэтти-бри.

Бренор посмотрел на дочь, потом на открытую дверь и дроу, жадно подавшегося в их сторону и заметно нервничающего.

- Закнафейн, заходи, - позвал Бренор.

Его не нужно было просить дважды. Оружейник в мгновение ока оказался рядом с Бренором.

Бренор увидел, что Кэтти-бри не возражает против присутствия Зака, поэтому обратил своё внимание на Ивоннель — и заметил её взгляд на Зака, сначала недовольный, но быстро смирившийся.

- На самом деле ты кое-что об этом знаешь, - сказала она оружейнику, вызвав любопытный взгляд последнего. - Может быть, когда я закончу и уйду, ты поможешь принять этой женщине решение.

Кэтти-бри охнула от боли, затем отогнала её короткими и решительными вдохами.

- Если ты хочешь поговорить, делай это сейчас, - сказала она сквозь стиснутые зубы.

- Среди дроу есть тайна, известная лишь нескольким жрицам — верховным матерям, - начала Ивоннель. - Она касается магии, редко использующейся и иногда опасной, даже неконтролируемой. В нашей собственной истории такая магия использовалась только по возможности и лишь от отчаяния.

- Родовая магия, - прошептал Зак, кивая, поскольку никогда не мог забыть войну с домом Ган'етт.

- Магия для помощи при родах? - спросила Кэтти-бри и вздрогнула. - Если у тебя есть что-то...

- Нет, не так, - оборвала её Ивоннель. - Совсем не так. Момент деторождения — самый могущественный момент созидания, который может испытать разумное существо. Ничто не сравнится с его интенсивностью. Это апогей близости женщины к силам вселенной, как их не назови — богами, природой или... предтечами. Существует магия, способная направить эту интенсивность в заклинание и бросить его через огромные расстояния.

Лицо Кэтти-бри исказилось в жуткую маску из-за боли.

- Как я уже сказала, мы редко ею пользуемся, - сказала Ивоннель. - Последний раз в Мензоберранзане эта магия полностью оглушила целый зал жриц, множество старших жриц и даже верховную мать, когда один дом победил другой. Многие считают, что у дома-победителя не было шансов в том бою, если бы не верховная мать, которая в момент своих родов нанесла удар по врагу.

- Ты просишь меня родить ребёнка в момент величайшего разрушения? - спросила Кэтти-бри тоном где-то между неверием и гневом. - Я не могу...

- Не обязательно так, - ответила Ивоннель. - По крайней мере, я так думаю, хотя признаю, что среди моего собственного народа, за всю мою долгую память, нет ни одного примера, кроме войны.

Кэтти-бри начала потеть, и её лицо стало ярко-красным.

- Оставь меня, - приказала она Ивоннель.

Ивоннель кивнула и встала.

- Конечно, - сказала она и поклонилась. - Молюсь, чтобы ты и твоё дитя легко прошли через это, и надеюсь, что он или она пойдёт в родителей своей красотой и силой личности.

Она бросила взгляд на Зака, пожала плечами и вышла из комнаты, затворив за собой дверь.

Зак смиренно посмотрел на Кэтти-бри.

- Ты не можешь с этим соглашаться, - зарычала на него женщина. - Не заставляй меня думать, что все мои надежды на твой счёт были напрасны, и ты настоящий дроу Мензоберранзана в душе и в сердце.

Зак беспомощно рассмеялся.

- Я хорошо знаком с инцидентом, про который упомянула Ивоннель, - сказал он. - В последний раз, когда в Мензоберранзане применяли родовую магию, я был копьём, что бросили следом за волшебным оглушением. Мой меч, мой кнут сразили вражеских жриц. Это мать Мэлис бросила...

Кэтти-бри уже отвечала ему, гневно, и ей потребовалась пауза, чтобы осознать, о чём говорит Зак. Тогда она ошалело уставилась на него.

- Это было рождение твоего мужа, - подтвердил Зак. - Дзирт родился в момент использования могущественной родовой магии. Поистине разрушительной магии. Я не видел доказательств тому, что Дзирт от этого пострадал.

- И ты хочешь, чтобы я это сделала?

- Я хочу, чтобы ты делала то, что считаешь лучшим. Моё дело — просто поддерживать тебя, а ещё — сражаться за короля Бренора и тех, кто был дорог моему сыну.

- Милые слова.

- Если ты в них не веришь, то зачем отдала мне сабли Дзирта?

- А ты, па? - спросила Кэтти-бри Бренора, который сидел молча и с каменным лицом.

Бренор покачал головой.

- Мне нужен ответ получше.

- Я не знаю, - ответил Бренор. - Можешь ли ты открыть ворота? Можешь ли ты изгнать тысячу демонов? Конечно, было бы здорово сделать твоего дитёнка героем ещё при самом рождении. Но кто я такой, чтобы решать, девочка моя?

Он покачал головой.

Кэтти-бри хотела ответить, но замолчала, не в силах отыскать слова. В следующее мгновение всё стало неважно, поскольку жестокие схватки сорвали её голову с подушки, заставив сложиться вдвое.

Дварфийские жрицы во главе с Пенни хлынули в комнату. Вошло и несколько жрецов, но Ивоннель нигде не было.

ГЛАВА 29 Рождённый из огня

Как и в первый раз, Ивоннель пришлось воспользоваться заклинаниями и осторожно выбирать путь, чтобы преодолеть войско дроу, расположенное с фланга дом Бэнр. Теперь женщина поняла, что их позиция была не случайной, и это лишь напомнило ей о срочности и критической важности следующих часов — а может даже минут.

Когда она наконец прибыла к верховной матери Квентл, она обнаружила лагерь Бэнров в суматохе — солдаты и жрицы готовились к ожидаемой битве. Охранялась не только западная сторона, где они ожидали мать Жиндию, но также фланги и тыл.

- Какие новости? - спросила её Квентл. Миринейл, Минолин Фей и другие жрицы Бэнров были рядом с Квентл, а вот Сос'Ампту отсутствовала.

- Где мать Зирит и мать Биртин?

- Они с нами, - заверила её Квентл, но в её голосе не слышалось той уверенности, которую верховная мать пыталась изобразить.

- Они поступят так, как будет лучше для них, - сказала Ивоннель. - Преданность сыграет лишь малую роль.

Было очевидно, что Квентл не в силах отрицать жестокую правду.

- Может быть, нам следует передумать, - казала она. - Остальным очевидно, что мать Жиндия пользуется великой милостью Ллос. Может быть, они правы в своей оценке.

- Но мы с тобой знаем, в чём дело, - ответила Ивоннель. - Он показал нам правду.

Она указала на стоящего неподалёку Киммуриэля и заметила, что того тщательно охраняют солдаты Бэнров.

- Разве? - спросила Квентл с заметным сомнением. - Да и какая разница? Если наша «правда» здесь бесполезна, какой от неё толк? Нам что, сражаться с половиной — может быть, даже семью из десяти главных домов дроу?

- Дом Бэнр тысячи лет встречался с подобными вызовами, - справедливо заметила Ивоннель.

- Но здесь, вдали от нашего дома и оборонительных позиций, с войском из сотен драуков и демонов под командованием матери Жиндии? Кажется, её одной хватит, чтобы сравниться с нами. А с другими, с Баррисон Дель'Армго...

Ивоннель подняла руку и устремила взгляд вдаль, поскольку ощутила дрожь под ногами — сначала слабую, но затем усилившуюся.

- Предтеча? - тревожно спросила Миринейл. - Зверь вырывается?

- Мать Жиндия, - сказал Киммуриэль Облодра. - Земля дрожит от бегущих драуков.

Все взгляды устремились на Ивоннель и Квентл.

- Нам следует попытаться ещё раз, причём немедленно, - предложила Ивоннель. - Если потерпим неудачу, значит, такова воля Ллос, и у нас ещё останется время сделать решающий выбор.

Какое-то время Квентл размышляла. Ивоннель знала, о чём она думает — у них были общие воспоминания, память о давно минувшем времени, более двух тысяч лет — до самых дней зарождения Мензоберранзана.

Различия невозможно было игнорировать. Разница без, как сказал Киммуриэль, «накопительного эффекта» была так велика, что Ивоннель и Квентл не могли про неё забыть, и когда верховная мать подалась вперёд и сказала: «Все жрицы и волшебники в строю будут нас поддерживать», ей руководила надежда, а не страх.

Ближайшим стражникам она приказала:

- Отправляйтесь в дом До'Урден и дом Фей-Бранч. Быстро. Скажите матерям, чтобы прислали всех своих волшебников и жриц. Скажите, чтобы они пришли и присоединились к нам.

- Верховные матери не придут, - сказала Ивоннель, обращаясь к Квентл, когда они шли к своим деревьям в конце широкой тропы, что уходила дальше на луг. - А их помощь, если таковая придёт, будет скудной.

- Я знаю, - ответила Квентл.

- Если мы потерпим неудачу, они смогут отрицать своё участие, - предупредила Ивоннель.

- Вряд ли это будет иметь значение, - сказала Квентл. - Но если мы добьёмся успеха, они будут более преданы дому Бэнр и постараются показать это, чтобы избежать гнева той верховной матери, что одержит победу.

Затем они разошлись, и Ивоннель молча одобрила поступки своей тёти. Её приглашение поставило мать Биртин, и в особенности сомневающуюся мать Зирит, в тесные рамки.

Ивоннель с Квентл заняли свои места у деревьев. Рядом с каждой стояла череда жриц и волшебников. Они кивнули и снова стали прясть паутину.

Казалось, их усилия бесполезны.

Земля под ногами задрожала ещё сильнее.

Измученная и покрытая потом, Кэтти-бри пыталась забыть про острую боль и страх того, что предтеча повредил её ребёнку. Она пыталась забыть о критической ситуации за пределами её комнаты, где дварфы Гонтлгрима боролись за жизнь с превосходящими силами противника. Она пыталась забыть о растерянности, которую вызвала просьба Ивоннель и разъяснения Зака — и это привело её обратно к Дзирту, её Дзирту, любви всей её жизни.

И это успокоило Кэтти-бри больше всего. Воспоминания о её муже победили боль, отбросили прочь любые страхи и дали ей силу, в которой она нуждалась для родов и многого другого.

Куда большего.

Она прошептала слова, которые Ивоннель передала Копетте, а Копетта — ей. Она прошептала волшебную формулу, делая короткие вдохи, чтобы справиться с болью.

И когда магия стала действовать, она нашла нечто, нечто чудесное и нечто прекрасное.

Красоту творения, рождающейся жизни.

И в этом творении — силу, которой женщина не знала прежде.

Она отправила свой магический голос далеко-далеко, подобно объявлению о родах, чтобы подбодрить дварфов и их союзников, чтобы потрясти врагов. Поначалу ей было нечего добавить к этому простому двеомеру — в отличие от матери Мэлис, взорвавшей комнату в доме Ган'етт, чтобы парализовать жриц.

Поначалу.

Брат Афафренфер знал, что он потерян — и это было великолепно. Он перешёл в это духовное состояние, чтобы избежать смертельного укуса стали, а затем решил найти Дзирта, но теперь всё это исчезло, как и любые мысли о возвращении в физическое тело, о том, чтобы быть живым в любом известном ему смысле этого слова.

Потому что сейчас он был жив — больше чем когда-либо. Сейчас он знал истину, вечность и красоту... всего.

И он мог быть частью этого. Он был частью этого, и это было здорово. Любые узы, которые могли привязать его к оставленному миру, практически полностью исчезли.

Практически.

Потому что Афафренфер услышал голос, прекрасный и сильный. Он знал, что это Кэтти-бри — прекрасная Кэтти-бри, сильная Кэтти-бри.

Он услышал её зов, её объявление, почувствовал её решительность, чистую силу воли, и это поманило его назад, напомнило о незавершённых делах.

Её голос нашёл его и повёл, как маяк, к далёкому берегу. Путь к восстановлению его физического тела и сражению бок о бок с товарищами стал ясен монаху, а зов продолжал манить.

Пальцы Ивоннель задвигались как будто против её собственной воли, щипая воздух, словно она играла на невидимой арфе.

С другой стороны Квентл тоже погрузилась в неожиданный для неё самой ритм.

Вокруг звучала музыка, но не из нот, а из магии. Они чувствовали силу Кэтти-бри, брошенную им так же, как мать Мэлис сделала с домом Ган'етт — только с противоположным эффектом. Там где Мэлис парализовала Ган'еттов, Кэтти-бри теперь передавала свою энергию двум Бэнрам, наделяя их силой, гармонией, вознося их магию до высот, знакомых им лишь по воспоминаниям Ивоннель Вечной, сначала из собственного использования верховной матерью родовой магии в ранние дни Мензоберранзана, а затем — когда Ивоннель Вечная обрушила дом Облодра в Клорифту.

Паутина струилась из пальцев жриц, оплетая деревья, взбираясь выше и навстречу друг другу среди высочайших ветвей, затем опадая вниз, чтобы соединиться посередине.

Жрицы и волшебники, помогавшие им, тоже ощутили магию, хотя и не поняли её. Но их энергия всё равно текла в неизвестный ритуал.

Паутина росла очень быстро, заполняя пространство между деревьями.

Вскоре Ивоннель и Квентл отступили к восточному краю луга, и другие жрицы и волшебники направились за ними. Паутина была там, законченная, но почти целиком прозрачная — нити сияли лишь в те моменты, когда ветер заставлял их соприкоснуться с первыми лучами рассвета, загорающегося в небе за спиной у дроу.

Земля тряслась уже постоянно.

Мать Жиндия приближалась.

Ощутив всю полноту момента — дитя покидало её тело, магия заклинания наполняла её необузданной яростью, надеждой и огромным чувством единства со всем — с её сородичами-людьми, с каждым разумным народом, с животными, с растениями, с камнями, водой и самим воздухом — Кэтти-бри познала такой уровень гармонии, какого даже представить себе не могла. Больший, чем она испытала в волшебном лесу Миликки — в те годы, когда она в некотором отношении была мертва.

Это было понимание. Это была красота.

Это была сила.

В короткой вспышке она пожалела, что на ней нет кольца. Может быть, она смогла бы утихомирить предтечу, даже открыть порталы!

Но нет, сразу же поняла женщина. Её понимание мультивселенной стало яснее, и она поняла, что на Мегеру не подействует ни магия, ни попытки уговоров, вообще ничего. Ведь Мегера был стеной, буквальной силой природы, и ни одно заклинание, на которое она была способна, даже в таком возвышенном состоянии, не будет иметь для предтечи значения.

Её разум кружился, боль была сильна, но радость сладка — невероятно сладка.

Она испытывала кульминационный момент, момент разделения, истинную силу создания. Отдалённо она слышала дварфов, Копетту, которые умоляли её тужиться.

Её не нужно было просить.

Момент манил её, и она устремилась к нему с каждой толикой силы, физической, эмоциональной и ментальной, которую только могла собрать, и когда дитя пришло в мир, Кэтти-бри направила все силы через это мгновение — далеко, к союзникам дроу, собравшимся у Гонтлгрима, на север в Лускан к тем, кто сражался с вторжением Маргастеров, на запад к руинам и потерявшемуся монаху — с мимолётной надеждой, что там она найдёт частицу души Дзирта и по крайней мере сможет сказать ему, что ребёнок родился.

Даже если Дзирт никогда его не увидит.

В этой красоте, в боли этого мгновения, Кэтти-бри швырнула волшебную бомбу — как несколько веков назад сделала Мэлис, но не для того, чтобы атаковать врагов, нет.

Этого она не могла. Несмотря на все заверения Закнафейна, она не могла испачкать бойней это мгновение любви и красоты.

Вместо этого она установила свой флаг, свой маяк в северных землях, подбадривая союзников, взывая ко всем, направляя свои мысли и волшебную силу, чтобы поднять их боевой дух.

На западе она услышала ответный зов — от Афафренфера, и потянулась к потерянному монаху, и посадила в там, где он погиб, этот образ, мгновение красоты, воткнув его туда, как флаг триумфа, чтобы Дзирт мог знать.

Она покинула своё тело. В это мгновение она ушла туда же, куда ушли Дзирт и Афафренфер, потерялась в бурном ручье связи и осознания. Единства, на самом деле, поскольку всё перед ней разбилось на мельчайшие элементы, и все они были одинаковы. Материя звёзд.

Здесь была гармония, вечная и универсальная красота и спокойствие, которые насмехались над заботами смертных, которые заставляли войны и борьбу смертных выглядеть такими... глупыми.

Плач ребёнка заставил её устремиться обратно в комнату, к ожидающему телу, и она открыла глаза, чтобы увидеть Копетту, держащую дитя.

Ребёнок был уже запелёнут — она видела только головку и белые волосы, и пуповину, ещё не отрезанную, торчащую из-под полотенца.

- Да, госпожа, у вас тут красавица, - услышала она Копетту. - Похожа на вас, только глаза у неё отца.

Кэтти-бри едва сумела осознать последнюю фразу.

Её отца.

Её отца!

У неё была дочь.

Её отца!

Дзирта, который так и не узнает своего ребёнка.

Но теперь Кэтти-бри была в порядке, ведь в момент создания, с помощью силы магии она тоже шагнула в место между жизнью и вечностью — она уже никогда не сможет думать об этом, как о жизни и смерти.

Дзирт был там, и её сердце заныло от утраты, особенно в этот миг.

Но с Дзиртом всё было хорошо.

Всё было хорошо.

ГЛАВА 30 Паутина прошлого и будущего

Ещё кое-кто услышал зов Кэтти-бри, и хотя Громф Бэнр не сразу понял, в чём дело, он осознал, что происходит нечто важное. Он подошёл к своему хрустальному шару и устремил свой взгляд на Кровоточащие Лозы — чтобы обнаружить деревню покинутой.

Он сумел изменить угол и передвинуть точку обзора на юг, затем на запад, затем на восток, чтобы наконец найти Жиндию и её войско.

И за ними, неподалёку, узнал Бэнров и их союзников — и был достаточно умён и опытен в жалких интригах верховный матерей, чтобы понять, что не все они, похоже, в союзе с домом Бэнр.

На самом деле, на небольшом участке завязалась стычка между солдатами дома Фей-Бранч и дома Баррисон Дель'Армго.

- Мило, - саркастично заметил великий маг. - Идиоты.

Он как раз собирался развеять изображение, оставив их сражаться, когда та магическая сила, что он почувствовал, донесла до него знакомый голос.

- Зверь скоро сбежит и ни один дом не уцелеет — если вообще останутся хоть какие-то дома, - сказал ему Киммуриэль Облодра.

- Тогда в Бездну их всех, - подумал Громф.

- Даже тот, что обладает благословением Ллос?

Смысл его сообщения не укрылся от бывшего архимага.

- Твоё бездействие теперь стало действием, - предупредил Киммуриэль. - Выжившие будут знать, что это Громф допустил катастрофу. Ллос будет знать, что Громф допустил катастрофу — уничтожение её слуг.

Мгновение связи было коротким, телепатия Киммуриэля угасла.

Громф отстранился от прорицательного шара и сделал глубокий вдох. Его руки поднялись, чтобы прикрыть рот.

Он кивнул, обдумав происходящее, затем выбежал из комнаты, из своего надразмерного пространства, вниз через Главную башню. В боковой комнате в тоннеле у основания самой низкой лестницы он снял свои печати и волшебные замки, открыл дверь, и прежде чем смог убедить себя не делать так, он поднял рычаг, снова позволяя силе Главной башни потечь по отросткам, по венам.

Через долгие лиги она устремилась на юг, набирая силу и океанскую воду, и в этом волшебном путешествии призывала элементалей с плана воды.

- Я объявляю о прибытии матери Зирит До'Урден, - сказала Миринейл Бэнр, обращаясь к Квентл, стоявшей на восточной кромке луга в тени деревьев. Позади неё поднималось солнце. Верховная мать в окружении мрачных солдат Бэнров совещалась с Ивоннель и Киммуриэлем Облодра.

Прямо напротив из-под прикрытия леса вышли разведчики, избегавшие основной тропы, как им было приказано.

- Жиндия идёт, - заметила Ивоннель, кивнув на восток.

- Мать Жиндия, - поправила Ивоннель, вызвав смешок собеседницы.

- Какая теперь разница?

- Может быть, разница есть. Может быть, нет, - вот и всё, что ответила Квентл.

- Верховная мать? - осмелилась спросить Минолин Фей, которая пришла вместе с Миринейл.

Квентл нахмурилась.

- Мать Зирит нетерпелива... - осмелилась надавить Минолин Фей.

- Ну так приведи её, - сказала Квентл, хотя в этом не было нужды — Зирит была уже здесь, верхом на своём волшебном диске, а сразу за ней плыла мать Биртин Фей.

- Где мы? - спросила Жиндия, не тратя времени на формальные приветствия.

- Мы уже сражаемся, хотя мать Мез'Баррис пока что просто нас прощупывает, - добавила Биртин Фей. Мне послать все свои войска на дом Баррисон Дель'Армго, если мы будем сражаться здесь? Мне потребуется поддержка, иначе она уничтожит меня быстро и окончательно.

- Тебе потребуется больше, чем я могу дать, - с нескрываемым отвращением заметила Зирит. - Скорее, даже больше, чем может выделить верховная мать. Не сомневайтесь, что мать Мез'Баррис поддержат другие. Скажите, верховная мать Бэнр, каков наш план действий?

- Похоже, за себя ты уже решила, - ответила Квентл.

- Вы просите меня совершить самоубийство, и боюсь, Ллос это не понравится, - заявила Зирит.

- Драуки! - раздался где-то клич.

- Тогда давай посмотрим на наш план действий, - ответила Квентл. - Вместе.

- И побыстрее, - взмолилась Биртин.

- Там! - воскликнула Ивоннель, указывая на деревья напротив. Крупные тени двигались сквозь подлесок, иногда показываясь достаточно ясно для дроу с их непривычными к дневному свету глазами, чтобы можно было различить формы чудовищ-драуков.

- Они заподозрят, что открытая местность — это ловушка, - сказала Зирит.

- Это драуки, - ответила Ивоннель. - Им всё равно.

Квентл сделала знак, и солдаты Бэнров хлынули на поле, быстро построив щитовую стену.

В их сторону полетело несколько крупных копий. Не успели копья упасть, как земля затряслась ещё сильнее под натиском атаки — сотни чудовищ бросились через деревья на поле по тропинкам, даже по главной тропе, преграждённой волшебной паутиной.

- Что произойдёт? - спросила Миринейл.

- Я не знаю, - честно ответили Квентл и Ивоннель.

Группа драуков во главе с крупной самкой возникла на тропе за прозрачной паутиной. Сложно было сказать, заметили её драуки или нет — они не сбавили хода, продолжая мчаться на поле.

Или попытались.

Поскольку сверкнула вспышка тёмного света, тёмно-фиолетового, почти чёрного. Потом другая, потом ещё несколько — когда каждый из драуков нырял в ловушку.

Поднялся тёмный дым, заставляя чудовищ на поле корчиться и вопить от боли. Те, что были позади, сумели остановиться и в ужасе смотрели — как и все остальные — как пересёкшие паутину драуки страдают от жуткой агонии.

Страдание и боль, вопли и судороги, треск костей, рвущаяся кожа — подобное зрелище напоминало превращённым в драуков о худших моментах их жизней. Разница была стала очевидной, когда исполины-драуки начали уменьшаться, раздутые тела увядали, а восемь ног становились двумя.

Очень быстро на лугу вместо девяти драуков оказались девятеро дроу. Они растерянно ощупывали себя дрожащими руками, чтобы убедиться, что это не иллюзия. На них остались жилеты и боевые доспехи, хотя когда их тела уменьшились, эта одежда стала им по колено, а не по пояс.

Такого не могло быть!

Но было. Их магическая паутина обратила то, что совершила Ллос — ведь ни одна жрица Паучьей Королевы не верила, что обладает силой превратить дроу в драука. Любая жрица, которая получила подобную «привилегию» в прошлом, а таких здесь было немало, осознавала, что в этом ритуале служила всего лишь проводником для работы Ллос — и только.

Но то, что происходило перед ними, явно не было волей Ллос. Как такое возможно?

Ивоннель огляделась. Время как будто замерло. Все присутствующие на лугу, дроу и драуки, даже рабы-гоблиноиды, которых дом Бэнр собирался отправить в битву, с отвисшими челюстями таращились на случившееся.

Это была самая страшная ересь из всех возможных.

- Вы по-прежнему сомневаетесь? - крикнул жрицам Киммуриэль Облодра.

Прежде чем Ивоннель или Квентл смогли ответить, с гребня в лесу на другой стороне поля в ярости завопила мать Жиндия.

- За Ллос!

Ей ответила одна из драуков, обратившихся в дроу, широкоплечая женщина, которая первой из девяти встала на ноги.

- Будь проклята Ллос!

- Мал'а'воселл Амвас Тол, - заметила Минолин Фей Бэнр, и Квентл с Ивоннель кивнули. - Оружейница дома, который, как считается, самым первым получил титул первого дома Мензоберранзана.

- Убить их всех! Это ложь! - кричала Жиндия голосом, пропитанным магией.

- Ложь — это ты! - закричала в ответ верховная мать Квентл, тоже усилив свой голос заклинанием.

- На моей стороне прислужницы!

- Разве? - уверенно отозвалась Квентл.

Мгновенное колебание прекратилось. Дроу и солдаты-рабы поспешили сформировать оборонительные порядки на восточном конце луга, а дроу и и рабы Жиндии построились в боевые отряды напротив, под укрытием лесных теней. Волшебники и жрецы стали читать свои заклинания, и вокруг с растерянными криками засновали драуки, обращаясь к друг другу и к девяти оставшимся на поле дроу.

Прямо напротив Ивоннель драук бросился сквозь волшебную паутину — почти жадно — и снова сверкнула эта тёмная, огнистая вспышка, снова были крики и судороги. Однако очевидная боль не отпугнула остальных — как раз напротив! Один за другим или небольшими группами чудовища подходили к паутине и бросались через неё.

Немногочисленные драуки дома Бэнр, дома До'Урден, дома Фей-Бранч и каждого другого дома, наблюдавшего за представлением, не стали дожидаться разрешения и бросились вперёд, через всё поле, в лес, к тропинке, прежде чем повернуть обратно и броситься через паутину.

Величественную паутину.

- Идите и поприветствуйте драуков, бывших драуков, - сказала Ивоннель, обращаясь к Минолин Фей, Миринейл и Сарибель До'Урден. - Направьте их к нам, чтобы мы могил сказать, что они свободны.

- Свободны присоединиться к дому Бэнр, если пожелают, - добавила мать Квентл, и многие при этих словах охнули! Даже после того, свидетелями чему они только что стали, подобное предложение казалось немыслимой и абсолютной ересью.

Но все же три жрицы бросились на луг, направляясь к Мал'а'воселл Амвас Тол.

- Что теперь? - спросила верховная мать Биртин Фей.

- Что ты наделала? - добавила мать Зирит. - Что это означает?

- Я не знаю, - призналась Квентл.

- Открытый бунт! - рявкнула Жиндия на Йиккардарию и Эскавидне.

Прислужницы переглянулись. На их дровских лицах застыло обеспокоенное выражение.

Затем, одновременно, они расхохотались.

- Каким образом это вас забавляет? - зарычала Жиндия. - Они только что оскорбили вашу богиню! Они, сама верховная мать Бэнр, только что отвесила пощёчину благословенной Ллос!

- Разве? - выдохнула Йиккардария, прижав руку к сердцу ради драматического эффекта — слишком отточенным движением для той, кто редко находился в теле двуногого гуманоида.

Эскавидне засмеялась ещё громче.

- Другие примут мою сторону, - объявила Жиндия — и громко, поскольку знала, что войска Ханцрин, включая первую жрицу Черри, наблюдают за этим безумием.

Нет, подумала Жиндия, «безумие» неверное слово.

- Хаос, - прошептала она; исправление и эпитафия.

- Иногда до этих жалких существ доходит не сразу, сестра, - сказала Эскавидне Йиккардарии, и они снова рассмеялись, затем переплели пальцы, нарисовали в воздухе портал и шагнули к себе домой, в Бездну.

- Жалко, что с Закнафейном не вышло, - буркнула Йиккардария, проходя в дверь.

Подобная дверь, конечно, не была похожа на физический проход, но верховная мать Жиндия вздрогнула, когда портал захлопнулся так же надёжно, как могла материальная дверь.

Ещё одна группа драуков в цветах различных домов бросилась на поле, отчаянно устремившись к волшебной паутине.

- Баррисон Дель'Армго, - заметила нескольких Ивоннель. - И наверняка собственные домашние драуки Жиндии присоединятся к воскрешённым.

- Матери Жиндии, - поправила Зирит.

Квентл рассмеялась и покосилась на Ивоннель, которая присоединилась к её смеху. Давным-давно в Мензоберранзане каждая семья избирала женщину в конклав, до того, как он назывался правящим советом, и эта женщина носила свой титул лишь за столом.

Однако им не нужно было рассказывать об этом остальным. На самом деле обе прекрасно понимали, что не могут об этом рассказать.

Накопительный эффект.

- Не нападай на мать Жиндию, - посоветовала тёте Ивоннель.

- Нет, - согласилась Квентл. - Пора отправляться домой. Всем нам пора отправляться домой.

- Ты не думаешь, что из-за этого начнутся бои? - спросила Зирит.

- Конечно, начнутся, - сказала Ивоннель. - Мензоберранзан утонет в крови.

- Может произойти настоящая междоусобица, - добавила Квентл.

- Чего ты добилась? - крикнула неподалёку Сос'Ампту.

Четверо женщин — и многие другие — повернулись к ней.

- Ты думаешь, это надолго? - кричала на них Сос'Ампту. - Сама Ллос обрушится на тебя! Я лишь молюсь, чтобы она воспользовалась моим несовершенным телом, как аватарой, чтобы уничтожить насмешку, в которую ты превратила славный дом Бэнр!

Ивоннель встретилась взглядом со жрицей.

И пожала плечами.

Сос'Ампту бросилась прочь.

- Разве она ошибается? - спросила недоверчивая и заметно напуганная Зирит. - Что, если это всего лишь передышка? Чего мы добились?

Ивоннель и Квентл вместе повернулись, чтобы осмотреть поле.

- Много сотен, - Квентл замолчала и улыбнулась, поскольку новые и новые драуки нетерпеливо бросались сквозь паутину, отчаянно желая попытаться, даже перед лицом невероятной агонии превращения, даже несмотря на страх, что это может быть жестокий трюк, призванный лишь мучить их дальше. - Может быть, несколько тысяч солдат на нашей стороне.

Зирит сделала глубокий вдох, но ни он, ни заявление верховной матери, похоже, её не успокоили.

Ивоннель понимала. Их мир только что встал с ног на голову и его будут трясти за лодыжки, пока всё, что они знали, не высыпется на землю. Сос'Ампту, скорее всего, будет проблемой — и крупной. Первая жрица наверняка примет сторону Мез'Баррис и станет нашёптывать ей на ухо.

Кроме того, с Жиндией Меларн, такой фанатичной и свирепой, ещё не было покончено. Может быть, стоило обрушить полную силу дома Бэнр на неё в этот момент уязвимости, стереть её и её слуг с лица земли в одной короткой бойне.

Но нет. Они должны были дать ей шанс.

Меньшее означало бы стать именно тем, что они только что отвергли.

ГЛАВА 31 Возрождение

- Вы идёте? - услышал знакомый голос человек в надразмерном пространстве.

- Джарлакс, - подтвердил Энтрери, выглядывая из небольшого окна на местность внизу. Он скинул верёвку и выбрался из карманного измерения, скользнув на землю. Вульфгар последовал за ним.

Оказавшись снаружи, Вульфгар увидел, что это действительно Джарлакс, причём не один — рядом с ним были Реджис и Закнафейн.

- Как... ? - хотел спросить Энтрери, но покачал головой и не договорил. Какой вообще смысл спрашивать этого дроу, откуда он знает то, что знает?

- Реджис сказал мне, что вы пришли сюда, - всё равно ответил Джарлакс, что, конечно, совсем не объясняло, как он нашёл надразмерный карман. Правда, у него была эта глазная повязка...

Джарлакс посмотрел на Вульфгара.

- Ты стал дядей, дружище, - сказал он с усмешкой. - Можно сказать. И да, дочь Дзирта и Кэтти-бри — такая же красавица, как все и ожидали.

- Я должен попасть домой, - сказал Вульфгар.

- Пожалуй, так будет лучше для всех нас, - раздался новый голос, и четверо как один обернулись, увидев приближавшихся Ивоннель с Киммуриэлем.

- Вы слышали? - спросила жрица Вульфгара и Энтрери.

Энтрери протянул ей диск яснослышания.

- Мы слышали.

- Дроу уходят? - спросил Вульфгар.

- Все, - подтвердила Ивоннель. - Уже на марше — или обратились в бегство, смотря какой дом тебя интересует. Они пытаются сбежать в тоннели нижнего Подземья, и подозреваю, используют множество различных маршрутов, когда они, как и мы, поспешат в свои охраняемые дома.

- Ну, не все, - хмыкнул Джарлакс.

- Что, по-твоему, будет делать Бреган Д'эрт? - Киммуриэль спросил у Ивоннель.

- Я не уверена, что буду делать сама, - ответила та. - Боюсь, то, что случилось со всеми нами, не имеет прецедентов.

- Только воспоминания Ивоннель, - сказал Киммуриэль, и женщина кивнула.

- Верни кольцо Кэтти-бри, как я и просила, - сказала Ивоннель Энтрери. - Я должна уйти и сражаться за мой дом. Мой настоящий дом, а не тот, что последние две тысячи лет был... заражён.

Она посмотрела на Зака.

- Присоединишься ко мне?

- Я даже не знаю, о чём ты говоришь. Я понятия не имею, что только что произошло.

- И я тоже, - раздражённо признался Джарлакс.

- Мне не хочется рассказывать, потому что я знаю, что вы не в силах осознать всю важность случившегося, - начала Ивоннель. - Но с другой стороны, как раз вы двое, может быть, больше других, поймёте достаточно, чтобы обрадоваться — и я уверена, что Киммуриэль сразу же дополнит мой рассказ.

- По правде говоря, вы не знаете Мензоберранзан. Даже ты, Джарлакс, который целую жизнь пытался разобраться во всём. Вы не в силах понять надежду, которую принесла нам эта огромная пещера все те тысячи лет назад. Да, надежду. Не гнев привёл нас туда, не страх. Это была надежда. Мы сбежали из мира тиранических королев и безумных королей, из края бесконечных войн и несправедливости. Мы нашли убежище, глубокую пещеру, полную магии фаэрцресс — хотя в то время мы этого не понимали — и удобную в обороне. Убежище, говорю я, ведь именно это означает слово «Мензоберранзан» на древнем языке дроу.

- Сотня семей, - продолжала она. - Десять тысяч тёмных эльфов. И у каждого был голос в семье, и у каждой семьи был голос в Пленуме, а самые крупные семьи обсуждали свои дела на Конклаве, который теперь вы знаете только как правящий совет. Тогда мы были не столько правителями, сколько слугами, внимавшими голосу каждого дроу. И это госпожа Ллос привела нас туда — когда её ещё не звали Паучьей Королевой.

Ивоннель тихонько рассмеялась и покачала головой.

- Теперь я хорошо помню, как я — точнее, моя тёзка — считала пауков отвратительными и пугающими созданиями, - добавила она. - Но как и множество других вещей, которые считались мерзкими и неправильными, с течением лет я и все остальные стали считать их нормальными и хорошими, даже возвышенными.

- А в этом... Конклаве... были мужчины? Хотя бы в Пленуме? - спросил Джарлакс.

Женщина снова беспомощно рассмеялась.

- К сожалению, нет, - ответила Ивоннель. - Я не пытаюсь сказать, что всё было идеально — или что мы далеко ушли от варварства и несправедливости, от которых пытались сбежать. Но всё равно, я настаиваю, что это был не тот Мензоберранзан, который вам знаком. Когда я вижу наш город по сравнению с тем видением прошлого, я испытываю ужас и безнадёжность.

Почти.

Но я не оставляю надежды. Потому что борьба того стоит.

Зак казался растерянным, как и Джарлакс, но Вульфгар кивал.

- Я только что рассказала вам, но не ожидаю, что вы поймёте, - сказала им Ивоннель. - Просто надейтесь. А моя тётя Квентл не может рассказать остальным...

- Твоя тётя Квентл? - спросил Джарлакс, вызвав широкую усмешку женщины.

- В конце концов, она и есть моя тётя. Она не может рассказать остальным, в особенности — другим верховным матерям, поскольку они не обладают тем даром, что есть у нас с ней.

- Памятью Ивоннель Вечной, - догадался Джарлакс.

- И способностью — благодаря твоему лейтенанту — воспринимать эти воспоминания отдельно и издалека, без эмоциональной, плотской привязанности к ним, которая заставила мою тёзку — на самом деле, надо сказать, заставила даже меня, поскольку в этом контексте её действия поистине стали частью меня! — совершать те поступки, которые она — я — совершили.

Джарлакс и Зак обменялись беспомощными взглядами.

- Видеть начало и конец без середины, - сказала им Ивоннель. - Отчётливо видеть эффект без промежуточных ступеней.

Джарлакс беззвучно охнул и кивнул.

- Яму роют по одной горсти земли за раз, - сказал Зак, тоже начиная понимать.

- Тьма густеет по одной лжи за раз, по одному поступку за раз, - согласился Киммуриэль.

- Пожелайте мне удачи, друзья, поскольку ваша доля в этом деле не меньше моей собственной, - закончила Ивоннель. - Король Бренор одержит здесь победу — битва почти закончилась.

- Лускан снова будет отвоёван, - добавил Киммуриэль.

Ивоннель поклонилась им всем и ушла, растворившись в лесу.

- Я жду, что ты прольёшь на это свет, - сказал Киммуриэлю Джарлакс.

- Ивоннель всё хорошо объяснила, - ответил псионик.

- И ты ни капельки не удивился. Откуда ты знал?

- Иллитидский разум улья обладает огромными запасами знаний, - ответил Киммуриэль. - Великая библиотека — величайшая библиотека — полная пыльных мыслей в самых неожиданных местах.

- И ты рассказал Ивоннель и Квентл? - спросил испуганный Джарлакс.

- Я всего лишь привёл их к их собственным воспоминаниям, - объяснил Киммуриэль. - Я не знал точно конец этого пути, но мне стало ясно, что этот путь покажет им истину Ллос, и это откровение заставит их отвернуться от Паучьей Королевы — на что я и надеялся.

Джарлакс ответил нехарактерным для него «Хммм».

- Как минимум хммм, - согласился Закнафейн.

- Значит, ты узнал это от иллитидов, - произнёс Джарлакс, произнося слова очень медленно и тщательно следуя за своими размышлениями. - И память Ивоннель Вечной раскрыла правду Ивоннель и верховной матери Мензоберранзана.

- Да.

- А кто подарил воспоминания Ивоннель Вечной Ивоннель и Квентл?

- Метил Эль Видден... - Киммуриэль резко замолчал.

.- Иллитид, - заметил Джарлакс. - Всё сводится к иллитидам.

Джарлакс и Киммуриэль Облодра редко нервничали, но сейчас они встревожились, причём заметно.

- А может быть, ещё глубже, - добавил хитрый наёмник, подняв палец в воздух, как будто в озарении. - Это сделал Метил Эл Видденвельп, которому приказал... ?

Киммуриэль начал отвечать, но снова замолчал и лишь рассмеялся от возрастающей абсурдности.

- Громф Бэнр, - ответил на собственный вопрос Джарлакс. - Заставляет задуматься, кто же вдохновил Громфа начать такую историю.

- Это вышло случайно, - сказал Киммуриэль.

- Возможно, - согласился Джарлакс. - Но Громф часто общается с... демонами? Прислужницами? Ведь до недавнего времени он был архимагом Мензоберранзана.

- Может быть, здесь нет никакого глубокого заговора или высшей силы за этими переменами, или откровением, как его не назови, - предположил Артемис Энтрери. - Может быть, всё просто произошло.

- А может быть, это был непредвиденный результат демонического вдохновения, - добавил Джарлакс. - Или просчёт Ллос.

- Или именно то, чего Ллос хотела? - предложил Джарлакс.

- А может быть... - хотел добавить Джарлакс, но замолчал и хитро ухмыльнулся Киммуриэлю. - Да, - загадочно произнёс он одними губами.

Киммуриэль прищурился. Он знал, что сейчас будет.

- Мой друг хорошо знаком с иллитидами, - сказал Джарлакс Вульфгару, Заку и Энтрери. - Киммуриэль веками хотел отомстить Мензоберранзану за падение дома Облодра.

- Выручив верховную мать Бэнр? - ответил Киммуриэль как можно более саркастично.

- А, да, это, - согласился Джарлакс, притворяясь, что потерпел поражение. - От меня ускользнуло, что ты лишён сильного чувства иронии, необходимого, чтобы пойти этим прекрасным путём.

Джарлакс повернулся к остальным.

- Значит, мы всё выяснили, - объявил он. - Это были иллитиды — великий и гениальный план! Или это была сама Ллос, вечно учиняющая хаос ради собственного развлечения. Или один из её великий противников — быть может, Демогоргон! — поставил на уши весь проклятый мир последователей Ллос на Фаэруне.

- Или здесь нет ничего, кроме озарения двух женщин, положение которых позволяет им что-то изменить, - сухо заметил Энтрери. Он вздохнул и покачал головой, затем посмотрел на Вульфгара. - Видишь, друг мой? - спросил он с сарказмом ещё большим, чем у остальным. - Поэтому у нас не будет хороших вещей, хороших мыслей, простой радости или надежды.

Джарлакс громко рассмеялся. Но внутри осталось назойливое сомнение по этому поводу. Самый важный урок, который он вынес в отчаянной борьбе за выживание в Мензоберранзане, заключался в том, что всё — абсолютно всё! — представляет собой не то, чем кажется.

Всегда.

Однако он хотел верить, что на сей раз будет иначе.

Он видел эту магическую энергию так отчётливо, как если бы Кэтти-бри установила маяк на том месте, где лежала его продырявленная ряса.

Ряса монастыря Жёлтой Розы. Ряса магистра, которую вручил ему великий магистр Кейн, предупредивший его об угрозах трансценденции.

Укол вины заполнил рассеянные мысли Афафренфера, и эта вина вцепилась в его растворяющееся сознание, подобно великому морскому водовороту, вихрем завертела мысли и свела их воедино, снова заставила слиться.

Теперь он слышал волшебный зов ещё отчётливее. Кэтти-бри объявила о рождении её ребёнка. Её дочери! Дочери Дзирта!

Афафренфер собирался восстановить своё смертное тело. Любой, взглянувший во двор Тернового Оплота, увидел бы огоньки волшебного света, скапливающиеся на земле, как головастики, уцепившиеся за одно и то же место.

Дочь Дзирта!

Он должен был передать это послание. Как он мог снова стать простым смертным и не рассказать рассеянным останкам этого дроу, которого полюбил, как брата?

Узел головастиков снова расплёлся, и монах решительно погрузился в эти мимолётные фрагменты Дзирта До'Урдена, на сей раз — с силой уверенности.

Афафренфер отчётливо ощутил остаточную магическую энергию и понял, что она уже угасает. У него было мало времени.

Понял он и то, что этого не хватит, чтобы вместе с собой вытащить Дзирта До'Урдена обратно во двор Тернового Оплота.

Увы.

Артемис Энтрери отдал кольцо Вульфгару, чтобы тот вернул его Кэтти-бри. Сейчас он был не готов возвращаться в Гонтлгрим. Он задумался, вернётся ли туда хоть когда-нибудь.

- Ты отправишься на поиски Далии? - спросил Вульфгар.

Убийца пожал плечами, даже чуть покачал головой. Сегодня с ним произошло слишком многое. Он не мог отрицать того, что Далия действительно пришла к нему на помощь, несмотря на огромный риск, или того, что она была дорога ему по многим причинам.

Но единственное, что знал сейчас Артемис Энтрери — что он не знает... ничего! Его встреча с Шерон, с физическим воплощением совести, его собственной совести, не стиралась из памяти. Сила этого события нависла над ним, пугала его, давала надежду.

Он просто не знал.

Ничего.

Убийца подозревал, что Далии не понравятся происходящие с ним перемены. Он мог раз за разом рассказывать ей о своём откровение, но мог ли он объяснить? Способен ли хоть кто-то понять, что случилось в коконе, в который Шерон заточила убийцу, не испытав этого на собственном опыте?

А может быть, заставить Далию понять — часть собственного искупления Энтрери. Ведь она тоже была потерянной душой — уже очень, очень давно. Далия носила шрамы не только на теле. Её сердце было усеяно тёмными полосами недоверия и злости.

Даже эта последняя мысль ошеломила его. Он должен стать её учителем? Он? Лучший убийца Калимпорта?

Энтрери едва не рассмеялся вслух, но вместо этого просто пошёл прочь.

Он вошёл в лесу и вскоре услышал, что его догоняет Джарлакс. Наёмник не сказал ни слова — и несчастный Энтрери был этому поистине рад! — а просто шёл рядом шаг в шаг. Вскоре Джарлакс обхватил Энтрери за плечи, и у убийцы не нашлось сил, чтобы сбросить руку дроу.

Он знал, что снова себя обманывает. Он не хотел её сбрасывать.

Он не знал, куда идёт, пока не оказался почти на месте — свернул на тропу, ведущую к лугу.

Сейчас луг, лишённый дроу, драуков и гоблиноидов, погрузился в странную тишину. Осталась лишь одинокая фигура, которую узнал один из двух товарищей.

Они присоединились к Тибблдорфу Пвенту, стоящему перед паутиной, уперев руки в боки.

- Вы видели? - спросил дварфийский вампир, когда они подошли. - Видели, что она сделала?

- Я видел, - ответил Энтрери, опередив Джарлакса.

- Превратила паучьих дровских тварей обратно в эльфов! - воскликнул Пвент.

Джарлакс охнул.

- Всех до единого, - подтвердил Энтрери. - Её сплели Ивоннель и Квентл... даже не знаю, как назвать эту штуку.

- Драуки прошли через неё и снова стали дроу? - спросил дрожащим голосом Джарлакс. - Ты не можешь...

- Так и было, - сказал Энтрери.

- Целые сотни проклятых тварей, - согласился Пвент.

Джарлакс отшатнулся на шаг и встал там, где был дварф, уперев руки в боки и качая головой.

- Вижу, мне многое предстоит узнать о том, что здесь произошло.

- Киммуриэль тебе всё расскажет, - ответил Энтрери.

Повинуясь внезапному импульсу, убийца достал оружие из ножен. Он не знал, зачем, и понятия не имел о том, что может произойти — но он бросил свой кинжал прямо в паутину. Кинжал пролетел сквозь неё с огромной вспышкой фиолетово-чёрной энергии и упал на землю с другой стороны. Там он вспыхнул и перевернулся. С лезвия засочился дым.

Нет, не дым.

Души!

Души, запертые в этом мерзком кусе металла, толпой устремились наружу. Души, захваченные за долгие века смертоносной, злой работы, наконец свободно устремились в мультивселенную, поднимаясь и разлетаясь навстречу солнечного света и быстро растворяясь в вечности.

- Да! - взревел Тибблдорф Пвент, без дальнейших размышлений последовал за кинжалом и прыгнул сквозь паутину.

Сверкнула ещё одна вспышка этого тёмно-фиолетового света, дварф споткнулся и кувырком выкатился на луговую траву. Он попытался вскочить на ноги, но не сумел — рухнул на четвереньки и стал отчаянно блевать чёрной слизью.

Джарлакс оббежал слева дуб, вокруг которого был закреплён один край паутины.

Артемис Энтрери выбрал более прямой маршрут и даже не замедлил шаг, несмотря на отчаянный вопль Джарлакса: «Нет!».

Он прошёл прямо через сеть.

Но вспышки не было, Энтрери не швырнуло на землю и даже не замедлило. Он добрался до Пвента первым и положил ладонь на спину дварфа.

- Свободен, - сумел выговорить Пвент, прежде чем очередной комок чёрной жидкости выпал у него изо рта.

Энтрери держал его, пока длились конвульсии и рвота, и когда все кончилось, Пвент рассмеялся — с такой радостью! С такой... свободой.

- Свободен, - снова сказал он, рухнул на бок и перевернулся на спину. - Оно забрало проклятие, - сказал он склонившимся над собой Энтрери и Джарлаксу. - Да, точно забрало, только убило меня насмерть.

- Пвент, - сказал Джарлакс.

- Скажите моему королю, - выдохнул Пвент, выкашливая очередной пузырь мерзкой слизи. - Скажите ему, что Пвент умер счастливым... Что он умер свободным...

Его голос затих.

- Нет! - объявил Артемис Энтрери и просунул одну руку дварфу под спину, вторую — под колени, поднял его на руки и понёс тяжёлого, облачённого в доспехи дварфа, как ребёнка.

- Нет! - снова объявил Артемис Энтрери и направился к Гонтлгриму.

- Весь мир сошёл с ума, - сказал Джарлакс, оставшись один на поле и снова уперев руки в бока. Он заметил в стороне блеск, рассмеялся, затем подошёл и подобрал торчащий в земле кинжал с самоцветами.

- Это может быть интересно, - сказал наёмник, следуя за Энтрери. - И выгодно.

Джарлакс снова окинул взглядом Энтрери, который нёс тяжёлого Пвента, едва не спотыкаясь, но решительно шагая дальше. У Джарлакса было несколько волшебных предметов, способных облегчить эту ношу или просто довезти Тибблдорфа до нужного места. Однако он покачал головой, когда вспомнил об этом.

Артемис Энтрери должен был сделать это сам.

Огромная армия возродившихся эльфов-дроу, ведомая Мал'а'воселл Амвас Тол, поскольку большинство из них долгие годы провели в Бездне, — драуков, вернувшихся из могилы и многих драуков, которых привела на поверхность служба различным домам — целиком маршировала под знамёнами дома Бэнр. Пока что никто не принёс клятву верности, но это решение всем казалось очевидным — они знали правду о Ллос, потому что видели, как чудовищен её гнев. Невыразимые мучения выжгли в них безнадёжность, за которой только сейчас можно было разглядеть проблеск надежды.

Этот проблеск сиял в женщине, которую они должны были ненавидеть, но на самом деле именно верховная мать Бэнр дала им надежду и пообещала совсем другое будущее.

Солдаты Бэнров и ближайшие союзники Мал'а'воселл прочёсывали длинные ряды, определяя новых рекрутов и организуя их в боевые отряды на тот случай, если в этом долгом путешествии они встретят другой дом дроу.

Один бывший драук с трепетом следил за приближением трёх солдат.

- Добро пожаловать, - поприветствовал его один из них. - Ты вернулся из Бездны или пришёл из другого дома?

- Или из дома Бэнр? - спросил второй.

Мужчина пожал плечами.

- Я был мёртв, очень долго.

- Как тебя зовут?

- Дайни... - начал он и быстро добавил, - нет.

- Дайни Нэт?

- Дайнинэ, - поправился он, пытаясь скрыть свою нервозность, поскольку слышал достаточно о событиях, предшествовавших этому непостижимому случаю, чтобы понимать, что его настоящее имя, Дайнин До'Урден, может причинить ему немало бед.

- Из какого дома?

- Без дома, - солгал он. - Я жил на Улицах Вони.

Солдаты записали его имя и пошли дальше. Дайнин не знал, что думать и что ему делать.

Их души разделили свои знания. Послание Кэтти-бри было передано.

Узел волшебных огней снова заплясал во дворе крепости, на сей раз сгустился, и обнажённый мужчина подхватил рясу и надел её, затем воспользовался общими воспоминаниями, чтобы войти в крепость и найти трещину в стене.

Его пальцы нащупали цепочку.

Он сжал её в руке, глядя на свисток, вызывающий единорога, много лет носившего Дзирта До'Урдена.

ЭПИЛОГ

Они все собрались здесь, поскольку Кэтти-бри пообещала назвать имя ребёнка: Бренор и его королевы Таннабритчес и Маллабритчес, Реджис и Доннола, Вульфгар, Пенелопа Гарпелл, Атрогейт, Джарлакс, Закнафейн и Артемис Энтрери. Здесь была даже Гвенвивар — Энтрери решил, что ради такого события необходимо вызвать пантеру.

И Тибблдорф Пвент, быстро поправляющийся после своего испытания и снова живой, жадный до баранины и пива, готовый служить своему возлюбленному королю Бренору. Он продолжал бросать взгляды на Энтрери, награждая того кивками и поднимая кружку. Энтрери пронёс дварфа на руках всю дорогу до этой самой комнаты, где жрецы Гонтлгрима нашли в себе достаточно оставшейся магии, чтобы провести его истерзанное тело через трудности расставания с вампирским проклятием.

Столько всего очистилось и исцелилось. Столько всего сумели сдержать! Магия Главной башни наконец-то прибыла, предтеча снова был заперт, и они даже сумели открыть порталы в Лускан и Длинное Седло, а теперь — ещё и в Серебряные Кордоны и другие дварфийские крепости.

Так что рядом с Бренором сидела Дагнабет, королева Мифрил-Халла. Её войско находилось в огромном входном зале, заканчивая зачистку бок о бок со свирепыми дварфами клана Боевой Молот и решительными полуросликами Кровоточащих Лоз. Войска цитадели Адбар и цитадели Фелбарр ожидали вызова, если в них возникнет необходимость, но в это никто не верил. Не сейчас. Дроу ушли, а демоны погибли или рассеялись.

Наконец, дверь в личные покои отворилась и вошла Кэтти-бри с дочерью на руках, а вместе с ней — жрица Копетта, не покидавшая мать и новорождённую все три минувших после родов дня. Глаза ребёнка теперь открылись пошире, и как и сказала Пенни, у девочки они были отцовские — в какой-то степени.

Они были фиолетовыми, да, но не светло-лиловыми, как у Дзирта. Они были фиолетовыми, густыми и глубокими, как синие глаза Кэтти-бри, такими выделяющимися на фоне кожи, обладавшей оттенком розовой розы в сумерках, а над ними росла немного пугающая прядь рыжеватых волос, похожих на густую каштановую гриву матери.

- Когда я узнала, что ношу ребёнка, мы долго обсуждали это с Дзиртом, - сказала им Кэтти-бри слегка неуверенным, но крепким голосом. - Мы с самого начала знали, что это дитя принадлежит не только двум родителям, что оно... она — ребёнок, рождённый с любовью многих, кто поможет нам сделать её жизнь как можно лучше.

- Я сделаю ей крепкую башку! - пообещал Пвент, и все рассмеялись.

- Она была зачата в любви, в духе принятия и доверия, - продолжала Кэтти-бри. - Этого могло не случиться — всего этого могло бы не случиться, если бы её дед за цветом кожи не смог разглядеть того мужчины, каким был мой возлюбленный Дзирт.

Она повернулась в Вульфгару.

- И ты тоже здесь лишь благодаря этому духу щедрости и веры в доброту каждого.

- Сам Бренор никогда этого не признает, - согласился Вульфгар.

Все взгляды устремились на дварфийского короля. Тот отчаянно покраснел, и у него в глазах сверкнули слёзы.

- И вот, с благословившим нас духом и в надежде на будущее мы выбрали четыре имени. Два для мальчика и два для девочки. Сначала я назову вам моё собственное имя. Меня не всегда звали Кэтти-бри.

- Тебе дали другое имя в саду Миликки, - заметил Вульфгар.

Кэтти-бри покачала головой.

- Верно, но я говорю о моём первом имени, моём детском имени до того, как я стала дочерью Бренора Боевого Молота.

Это вызвало любопытные взгляды, в первую очередь — от Вульфгара, но Реджис понимающе усмехнулся, а Бренор мог только кивнуть.

- Каталина, - продолжала Кэтти-бри, - хотя своей первой фамилии я не знаю. Потом оно превратилось в Кэтти, и добавилось имя Бриенна.

- Бриенна, или Бринелла — женская версия имени Бренор, - объяснила Дагнабет, поскольку дварфийский король сейчас был не в силах говорить.

- Кэтти-бри, - сказала Кэтти-бри. - Поэтому, дорогие друзья, я представляю вам Бриннеллу.

Поднялся радостный гул, но Кэтти-бри остановила их поднятой рукой.

- Бриенна в честь благословившего нас духа, и Захарина — в надежде на будущее.

Закнафейн едва не рухнул со стула.

- Захарина — женская версия имени Закнафейн, - пояснил Джарлакс. - Бри-Зара, значит!

- Бризи! - завопил Тибблдорф Пвент.

Они все радостно закричали — по крайней мере начали, поскольку дверь в комнату распахнулась, и внутрь влетел мужчина.

Все присутствующие узнали рясу магистра святых Солларов и монастыря Жёлтой Розы, а главное — узнали мужчину в этой рясе.

Беловолосого следопыта-дроу с лиловыми глазами.