Без жалости

Глава 10

И вот началась учёба, дело насквозь знакомое, хотя и имелись существенные отличия. Слишком всё было упрощено и политизировано. Да к тому же, спустя определённое время, я обнаружил, что не всё так просто в среде студентов и преподавательского состава. МГУ жил своей, со стороны незаметной но, тем не менее, бурной, общественной жизнью. Я даже через какое-то время, задумчиво размышлял, а куда наши органы смотрят? Тут же рассадник потенциальных врагов народа. Собираются кружками, обсуждают деятельность правительства. Да не просто обсуждают, а со ссылками на "прогрессивные цивилизованные страны". Нет, таких было не много, я имею в виду "активистов", но они были и к ним прислушивались. Да и речи они вели достаточно осторожно, вроде как — "а вот в Англии, это делается так-то, а у нас, фуу-у, серость и отсталость…". Блин, как это всё знакомо, так и прёт хорошо знакомой по прошлой жизни либерастнёй. Не ожидал, что и тут с этим столкнусь. Бороться с этим я не собирался, для этого есть компетентные органы, вот пусть и выпалывают этот сорняк. Как я узнал, профессор, в квартире которого я сейчас живу, преподавал именно здесь. Но потом, таинственно исчез. Видимо, ляпнул где-то лишнее и не по делу, вот и загребли. Ну, пока эти идиоты, толкают речи на тему — кому на Руси жить хорошо и как с этим бороться, я лучше полезным делом займусь.

Уже много дней, я усиленно печатал материалы на различные темы, для отправки Сталину. С печатной машинкой мне помогла Янина Александровна, тайными путями достав допотопный "Ундервуд". Это для меня допотопный, а тут это редкость и передовая технология. Кроме того, что я печатал тексты, где давал концепции развития вооружения и области его применения, занимался художественной деятельностью, рисовал танки, самолёты, стрелковое и артиллерийское вооружение. Сам я не в зуб ногой был в этих темах. Не специалист. Тут даже идеальная память не поможет. Сложно вспомнить то, чего никогда не знал. Но вот нарисовать, с этим проблем не было.

В прошлой жизни, мне пришлось послужить в армии, в самом обычном, мотострелковом батальоне и самым обычным пехотинцем. Но уставы мне читать приходилось. Поэтому, начав с техники и вооружений, я продолжил Уставами вооружённых сил. Боевой устав, Общевойсковой, Внутренней службы, Караульной… Разумеется, кое где, пришлось текст поправить, в приложении к реальности. Иначе попалят. Сонька сначала заинтересовалась моей деятельностью — чего это я там долблю целыми вечерами, но быстро отстала, не интересно её было вникать, а я сделал всё, чтобы лишить её этого, не нужного интереса. Мирными путями.

Так же, по памяти нарисовал карту месторождений полезных ископаемых. Разумеется, с развёрнутыми комментариями о тех месторождениях, о которых хоть что-то знал. Думаю, в преддверии войны, СССР всё это будет совсем не лишним. Особенно нефть в европейской части и бокситы — для добычи алюминия. Когда большая часть задуманного была изложена на бумаге, с тоской посмотрел на получившийся груз — как я это всё понесу? Тут несколько десятков килограмм будет по весу, что не проблема, но вот по объёму — вообще полная жопа… Придётся частями доставлять, в два — три захода.

Было ещё нечто новенькое, нейросеть отчиталась о завершение очередного этапа изменений. Как я понял, изменения проходят поэтапно, по десять процентов в месяц. Так что, физическое преобразования на сегодняшний день проведены на тридцать процентов, а энергетические всего на двадцать. Соответственно, я стал сильнее физически в три раза от стандарта и энергетически получил возможность использовать гораздо большее количество способностей к оперированию энергией.

Ради этого, я даже выбрался на природу, в глухое место. Для надёжности, даже нашёл глубокий овраг и перепахал его, испытывая то, что умел. Пришлось его, потом закопать, чтобы не сильно заинтересовались, почему тут земля, как после извержения вулкана. Да, открылась одна интересная способность — виденье аур на достаточно большом расстоянии. Утром проснулся, а вокруг всё плывёт, переливается. Пока мозг приспособился, голова кругом шла. Удобно, на самом деле. На расстоянии ста метров, видно кто и где находится. Аура у каждого индивидуальная, так что сразу понятно, кто идёт, куда идёт. А мысленно, рисуется объёмная карта местности. Так что, находясь в универе, я точно знал, где сейчас Сонька шляется и с кем она опять языками зацепилась поговорить о вечном — женском.

Да, о женском. Меня тут девицы осаждают, я бы и рад бы с ними поближе пообщаться, но… Сонька жутко ревнивая оказывается. Шипит как змея, на любую девчонку, которая ближе метра ко-мне подойдёт. Остаётся только терпеть и на расстоянии женские красоты рассматривать. И тяжело вздыхать. Жаль, столько женщин рядом ходит и не мои.

С руководством МГУ у меня полный ажур. Просят выступить — выступаю, просят поприсутствовать — присутствую. На комсомольском собрании речь толкнуть? Да не проблема. Я тут политически грамотнее любого самого прожжённого партийца. Такими тезисами и такими ссылками сыплю, что партработники за голову хватаются и судорожно листают книги, в поисках — откуда я это выдернул. Так что, у нас с ними полное взаимопонимание. Ну и популярность моя до небес. Как обещал товарищ Сталин, люди заинтересованные моими песнями подошли в МГУ и мы с ними тоже нашли почти полное понимание в интересующем нас вопросе. Хотя и ругались постоянно. Но это так, производственные издержки.

— Товарищ Онищенко, как вы не понимаете… — это на меня главреж наезжает. И не просто главреж, а главреж Всесоюзного комиссариата по радиофикации и радиовещанию при Совете Народных Комиссаров СССР (ВРК). Во как! Хорошо, что аббревиатура есть, а то язык сломаешь, пока выговоришь.

— Я — вас? Нет, не понимаю и понимать не хочу. Товарищ Сталин как сказал? Вся страна должна услышать. А вы что предлагаете? Одно выступление в прямом эфире? А вы уверены, что все люди в СССР именно в это время будут слушать трансляцию моего выступления? Я не уверен. Поэтому, крутитесь как хотите, но ищите возможности для качественной записи моего выступления. Я могу дать одно выступление в прямой эфир, но не собираюсь постоянно тут у вас торчать. Делайте запись и крутите песни сколько хотите. Погодите… Судя по вашему лицу, подобная мысль вашу голову не посещала? Ну, вы даёте, уважаемый…

Как всё запущено, это просто полный песец. Они тут, оказывается, концерты в прямой эфир дают и всё! А додуматься записать и крутить песни, до их голов не дошло. Я понимаю, с магнитофонами тут напряг хотя и не факт, но грампластинку записать, это же не проблема? Или я чего-то не знаю или не понимаю? Может быть, может быть. Я тут вообще впервой.

— Идея хорошая, товарищ Онищенко, — кивнул главреж, — Вот технологически, возникает множество нюансов.

— Да чего вы заладили, "товарищ Онищенко, товарищ Онищенко…", — поморщился я, — Давайте без официоза? Зовите меня Владимир, можно Володя. А я вас тоже буду звать по имени-отчеству, а не товарищ Коробейников. Не возражаете, Виталий Сергеевич?

— Нисколько, Владимир, — улыбнулся он. Бородка у него прикольная, кстати. Тут почему-то у многих, типа интеллигентов, бородки козлиные — клинышком. Забавно смотрится.

— Так вот, я что хотел сказать, — продолжил я, — У вас возможностей несоизмеримо больше, поэтому и вопрос вы можете решить просто и эффективно. Я вижу два варианта решения нашего вопроса — технологически. Это, купить у немцев аппарат для звукозаписи, называется он "Магнетофон-К1". Они у себя, насколько я знаю, именно так подают музыку и выступления своего правительства в эфир. И второй, но тут звук сильно пострадает, делать запись на граммофонные пластинки.

— Интересно, интересно, — задумался главреж, — Откуда у вас данные по немецкому аппарату? Мы у себя используем шоринофоны, но только для записи голоса. Для записи музыки, они, к сожалению не годятся. Качество звука получается ужасное.

— Шоринофоны? Нет, они нам не помогут. А про магнитофон, писали в какой-то газете. Да и среди студентов этой темы касались, вот и запомнил. И говорят, качество звука у него хорошее.

— Хорошо, Владимир, я сделаю всё, что в моих силах, но несколько песен, мы выпустим в эфир как есть. Так что, готовьтесь, требуемых музыкантов мы для вас пригласили.

— Да не вопрос, — ответил я, подняв руки, сдаваясь, — Я же всё понимаю прекрасно. Руководство требует, наше дело исполнять.

— Как это прекрасно, что наша молодёжь понимает, что такое чувство долга, — одобрительно кивнул Виталий Сергеевич.

Ну, дык, не лаптем щи хлебаем, подумал я, надо же соответствовать. И мы договорились. Провели репетицию с музыкантами, и вот, я в прямом эфире…

После моего представления, краткого обзора моей биографии, я исполнил "Лебединую песню", начались вопросы:

— Скажите, Володя, ваша песня пронизана чувствами точки и безысходности. Почему?

— Скажем так, слова этой песни, у меня сложились под влиянием чувств к моей подруге. Да, в силу возраста я ещё не женат, но невеста у меня есть, зовут её Софья. И вот, под влиянием моих чувств и появилась эта песня.

— То есть, вы хотите сказать, что не сможете жить без своей невесты?

— Не знаю, смогу или нет, проверять как-то не хочется. Но я верю в любовь. Она есть, и она способна сильно изменить судьбу любого человека. Многие мои песни посвящены именно моей любимой девушке.

— У вас есть песня, похожая на ту, которую вы только что исполняли?

— Разумеется, есть. Она тоже посвящена Софье, называется — "Звёздочка моя ясная".

— Давайте послушаем её…

Исполнили Звёздочку, и снова начался разговор:

— Володя, вы комсомолец, как про вас говорят в Московском государственном университете, вы активист, отличник и политически грамотный человек. Как это всё сочетается?

— Тут всё очень просто. Нужно учесть влияние родителей, которые являются патриотами нашей Родины и партии. Отец — секретарь Кантемировского райкома партии, мать работает в поселковой библиотеке, даря знания населению. Так что, рос я в атмосфере служения нашему государству и партии.

— Что же, можно только похвалить ваших родителей, за правильное воспитание своего сына. А вот скажите, что вы думаете о политической обстановке. Не для кого не секрет, что СССР окружено государствами, которым не нравится наша политическая система.

— Разумеется, это им не нравится. Я бы сказал, само существование СССР, для капиталистических стран — как кость в горле. Если вы не против, я поясню моё отношение к этим странам на аналогиях.

— Пожалуйста, это будет очень интересно.

— Представьте, на лугу пасётся бык. Огромный, здоровый, мощный… И вдруг, к нему подбегает заяц и начинает злобно ругаться. Ну, вроде как — это мой луг, это моя трава и солнце в небе тоже моё. Бык молча и совершенно спокойно продолжает жевать траву, отгоняя мух хвостом. А заяц, всё больше бесится, скачет перед мордой быка и грозится. — вили отсюда, а то я тебе пасть порву, рога переломаю… Надоел быку заяц. Повернулся он к нему задом, поднял хвост и вывалил на зайца большую кучу… простите за подробности — большую кучу дерьма. И не спеша пошёл по своим делам. Заяц, из последних сил, вынырнул на поверхность, отплевался и, увидев, что бык уходит, закричал ему вслед — "Что, обосрался?!".

Студия вздрогнула от хохота. Ведущий уткнулся лицом в ладони, пытался унять свой смех, музыканты, не стесняясь, ржали в полный голос, такой же ржач доносился из-за дверей из других помещений. Как их пробило, однако. Кстати, что я заметил, в этом времени, анекдоты совсем не распространены. Нет, они есть, но как-то всё это бледно и не смешно. Это даже не анекдоты, а короткие истории, на определённую тему.

— Простите нас, уважаемые радиослушатели, — сказал ведущий, наконец-то справившись со смехом и показавший кулак музыкантам, — И так, напомню, в прямом эфире с нами, студент МГУ, поэт и композитор Владимир Онищенко. Как оказалось, Владимир талантлив не только в музыке и поэзии, но и в искусстве рассказчика. Владимир, у меня к вам такой вопрос. Ваши аналогии понятны. Бык, большой и мощный — это СССР. А мухи и злобный маленький кролик — капиталистические страны. Но не кажется ли вам, что позиция быка, несколько пассивна. В отличие от позиции СССР, которое позиционирует себя на мировом уровне, достаточно активно.

— Вы не поняли. Позиция быка совсем не пассивна, — усмехнулся я, — Очень даже активна, спросите у кролика. Зачем ему кого-то топтать, бодать и грозно рыть копытами землю, если достаточно повернуться к нему задом и утопить противника в… ну, вы поняли.

— Спасибо, Владимир, я вас понял, — снова захрюкал от смеха ведущий, — Но давайте вернёмся к вашему творчеству. В вашем репертуаре есть песни, посвящённые Родине, армии, патриотизму?

— Разумеется, есть. У меня много песен на разные темы и надеюсь, граждане нашей страны они понравятся, и они их когда-нибудь услышат.

— Так давайте же дадим людям эту возможность!

— Мы с музыкантами готовили несколько другую тематику, но наш с вами разговор как-то свернул в другое русло. Поэтому, ту песню, которую я решил сейчас исполнить, мы не готовили. Так что, я исполню её только под аккомпанемент пианино сам. Надеюсь, мне удастся передать то настроение, которое я в неё вложил.

— Хм, — слегка недовольно хмыкнул ведущий, я ему план ломал, но деваться некуда, — Давайте послушаем эту песню. Как она называется?

— Песня называется — "Флаг моего Государства".

— Однако… — протянул ведущий, глядя на меня, — Не ожидал я от вас такого исполнения. Такой резкий переход, от спокойных, лирических песен, к абсолютно непривычному звучанию музыки и накалу боевой ярости в словах.

— Что поделать. Такой вот я — неоднозначный. Могу быть и мягким, белым и пушистым. Но могу быть и жёстким и принципиальным.

— Не удивительно. Вы очень взросло выглядите, для своих лет. Скажите, как вы относитесь к физкультуре?

А на следующий день, я задолбался отбиваться от поклонников и поклонниц. Особенно поклонниц, потому что Сонькино шипение лишило меня слуха на оба уха. Она шипела то в одно, то в другое. В зависимости от направления, с которого приближалась неведомая конкурентка. Слова и уговоры на неё не действовали. Поэтому, я смирился и ласково называл её — "моя Змейка". А она в ответ, шипела ещё громче.

Но не обошлось и без неприятностей. Хотя, какие это неприятности? Вызвали меня на комсомольское собрание и пропесочили за использование в тексте песни слова — "флаг моего государства" применительно к слову "Россия". То есть, наехали за то, что у нас государство СССР, а не Россия как в песне поётся.

Но я был упрям и аргументы у меня были железобетонные. СССР — это союз республик, то есть государств. Значит, моя песня о каждой республике, так как поётся о каждом — своём флаге. И тут же обвинил их в отрицании государственности флагов союзных республик. Что? Россия не имеет своего флага? Россия уже для вас не государство? Опасные речи говорите, граждане… Сдулись моментально. В конце концов, кто-то робко предложил объявить мне благодарность. И мне её тут же объявили и радостные разбежались, лишь бы со мной не пересечься на выходе. Узнаю, кто инициатор этого собрания, порву жопу на британский флаг. Я сказал.

Затем, были ещё два выступления в ВРК с моими песнями. В этот раз ведущий был более осторожен в своих вопросах и не касался политики, поэтому всё прошло по плану. Но песню "Флаг моего Государства" приходилось петь на каждой передаче, очень она по душе высшему руководству пришлась. Патриотичная. Во как! А кто-то меня на комсомольское собрание пистона вставлять притащил. Мои песни начали петь на улицах, одно спасало, мою рожу кроме как в универе никто не знает, так что, хожу спокойно. А то бы не знал, куда прятаться. Хотя, в ресторане, при моём появлении, завсегдатаи встречали меня аплодисментами, вставали и приветствовали как какого-то героя. С одной стороны приятно, а с другой, ну бы его нафиг. Не люблю быть в центре внимания, не так воспитан.

Из Кремля тоже весточку передали. На словах сказали, что моя деятельность оценена положительно. И всё. Вот и понимай, как хочешь. То ли всё совсем хорошо, то ли — мы за тобой следим. Хотя, и так понятно, что следят, засветился перед Вождём, так что, интерес будет долгим и самым пристальным. И тут мне в голову стукнуло, а почему бы не предложить СССР, новый гимн? Сейчас в место него исполняется Интернационал, а это всё-таки не гимн государства. Надо этот вопрос провентилировать, а то вылезу со своей инициативой и отправят меня на Север оленей пасти и ягель косить.

Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать. Вернее, доставить некоторое количество документов в кабинет Сталина. То есть, всё по плану, как я и хотел. Для первой посылки, я отобрал габаритную карту с месторождениями полезных ископаемых, подробное описание и комментарии к ней. Производственный процесс по созданию некоторых медицинских препаратов — пенициллин, тетрациклин, тримеперидин — он же промедол и новокаин — которым немцы делиться ни с кем не хотят. Это всё, я отдавал Сталину, с прицелом на будущие боевые действия. Естественно, всё это было с подробным описанием области применения и со своими рекомендациями. Медик я всё-таки по образованию, а не хухры-мухры.

Больше мне в руки ничего не помещалось. Не полезешь же на режимный объект, груженный как самосвал. И так нелегко придётся. И вот, наступил час "Хэ". Подхватив заготовленное имущество, отправился в гости к Вождю. На саму территорию, прошёл легко, а вот потом встал как кол. Куда тут идти?! Мысленно дал себе леща, что не озаботился такой простой вещью, как разведка территории. Но делать нечего. Пошёл бродить, хорошо хоть ауры видел, и план здания автоматом рисовался. Охраны тут, просто полный звездец.

Наконец, нашёл я кабинет Сталина. Подошёл к дверям и чуть не постучался — по привычке. Волновался, конечно. Где-то на подсознательном уровне, Сталин у меня дрожь вызывал. Энергетика от него мощная прёт и воля сильная. Опасен, очень опасен. И очень умён. Уважаю.

На шум открывающейся двери, Сталин поднял голову и недоумённо посмотрел, нахмурился. А потом спокойно спросил:

— Кто здесь?

Вот и думай, то ли видит, то ли слышит, то ли на понт берёт? И как ответить — "Это мы — мыши", "сквозняк", или скромно промолчать? Плюнул на всё и просто положил ему свой груз на стол. Сталин отшатнулся, откинувшись на спинку стула и напряжённо замер. Спустя десяток секунд нервного и напряжённого озирания окрестностей кабинета, соизволил посмотреть на мою посылку.

— Не знаю, кто ты и что ты тут делаешь, может, поговорим?

Я молча подвинул ему одну из пачек бумаги. Там прямо сверху было письмо для него. Он осторожно разорвал верёвку, которой я перетянул пачку и начал читать… А я тихонько покинул кабинет, ожидая в спину окрик или поднятие тревоги. Но Сталин промолчал.

Прочтя несколько всего пару страниц моего послания, в самом конце, Сталин обнаружит и мою скромную подпись — "С уважением, Зорро". Хотелось посмотреть на его лицо в этот момент, но я почему-то не стал. Устал морально, что ли? Всё-таки, я не боевик.