Бесстыжий демиург веселья

Глава 23 Арткефактология

Итак, факультативное занятие по артефактологии. На что только не пойдёшь ради директора академии, а также новых приключений. Ну как я мог отказаться от такого прекрасного урока? Ведь артефакты — это наше всё. Ещё со времён Олимпии, с самого детства нас окружали артефакты. И когда я узнал, чему посвящён будет урок, то схватился за эту идею всеми руками и ногами.

— Одна только просьба, — попросил я. — Давайте проведём это занятие в моей аудитории, там мне уже привычнее.

— Ничего не имею против, — скромно потупившись, произнёс Сублимир Рукоделович, местный преподаватель артефактологии.

Уж не знаю, как дошла эта новость до учеников, но у моей аудитории уже собралось по меньшей мере пять десятков студентов с разных курсов. Девушки тут же меня обступили, а Сублимир Рукоделович отчего-то отступил и, опустив глаза в пол, ждал дальнейших указаний. По крайней мере, сам он явно не собирался ничего предпринимать.

— Сублимир Рукоделович, что же вы там стоите? Идёмте в аудиторию, — пригласил его я.

— Да-да, — покивал он, следуя за мной.

— О, Сублимир Рукоделович, давно я не была на ваших занятиях, — вдруг появилась из толпы Оленька, у неё на руках восседал довольный пушистик и урчал от счастья, каждый раз когда девушка проводила рукой по его шёрстке.

— З-з-здрасте, — заикаясь, произнёс Сублимир Рукоделович, опуская глаза и делая шаг назад. Тем самым он напоролся аккурат на двух красавиц-близняшек, которые подпирали его со спины.

— Сублимир Рукоделович, — произнесла одна из девушек прямо на ухо преподавателю, отчего тот задрожал крупной дрожью и побелел.

— Вы обещали нам один артефакт? — произнесла вторая девушка во второе ухо Сублимира, отчего тот, кажется, начал таять и готовился растечься по полу.

— Да-да-да, обещал, — заикаясь, произнёс он.

— На ближайшие полтора часа Сублимир Рукоделович только мой, и мы будем преподавать вам артефактологию, а пока что занимайте свои места, если вы пришли на занятия.

Близняшки надули было губки, но, поглядев на меня, лучезарно улыбнулись и хором согласились:

— Конечно, конечно, Валерий Петрович.

Я приобнял Сублимира Рукоделовича за плечи и повёл за собой.

— А что это вы такой нерешительный? Что-то произошло, вас кто-то обидел? — начал было диалог я.

— Нет-нет, меня никто не обидел, — заикаясь, принялся оправдываться преподаватель. — Просто я… просто… растерялся.

— Всё с вами понятно, — расхохотался я. — Ну, идёмте, идёмте. Вы не теряйтесь и не смущайтесь. Вы в надёжных руках, — заверил я преподавателя и мефистофельски улыбнулся.

— Сублимир Рукоблудович, — под дружный хохот поднял руку один из задиристых пареньков-старшекурсников.

— Как вы сказали? — с вызовом уставился я на парня. Всё-таки субординацию стоит соблюдать даже с такими преподавателями как этот Сублимир.

— Рукоделович, конечно же, — поправился парень, одарив меня наглой улыбкой.

Ну что ж, вызов принят, я буду не я, если не уделаю этого выскочку.

— Так вот, Сублимир Рукоделович, какая тема занятия? Мы раньше не посещали ваш факультатив.

— Тема занятия — создание артефактов. Видите ли, сейчас принято считать, что артефакты призваны только для военного дела. Всякое там оружие, броня… Но артефакты, они довольно многогранны и несут за собой разные функции. Хотя, учитывая запрос от имперской канцелярии, рассматривать мы с вами будем в основном только оружие, — опустившимся баритоном закончил он. — Но это не беда, мне есть много чего вам показать.

Сублимир Рукоблудович… тьфу ты, Руколеделович что-то прошептал, и перед ним появился небольшой пространственный карман, из которого он принялся доставать различные предметы, от вида которых я едва не поперхнулся.

— Повторюсь, у меня для вас могло быть очень много артефактов, но так как канцелярия требует демонстрировать вам только оружие и броню, выбор у нас не так уж и велик. Из пространственного кармана появилось нечто, напоминающее здоровенную женскую грудь.

Я едва не поперхнулся, при том, что была она вполне упругая и отвечала всем анатомическим свойствам.

— Это пехотный щит, — объявил Сублимир.

— Щит? — удивился я. — Но это же…

Парни на задней парте заметно оживились.

— Сиська! — выкрикнул один из них.

Сублимир Рукоблудович закашлялся и, опустив глаза, принялся пояснять:

— Поймите, форма у этого щита самая эффективная для ведения боя. Любые стрелы и направленные удары легко отрикошетят или попросту смажутся, не причинив никакого вреда артефакту. Но это было в прошлой версии, когда мой щит был твёрдым. Сейчас же он гладкий, нежный и бархатистый, то есть упругий. Думаю, вы понимаете, о чём я. Ведь даже в твёрдую структуру, какой бы покатой она ни была, меч может вонзиться. А здесь же он мягко провалится и отпружинит. Вот попробуйте, ударьте, — предложил он, взяв щит на изготовку.

Признаться, максимум, что мне хотелось сделать с щитом, это пощупать его, возможно облизнуть. Ну уж точно не хотелось его бить.

— А для чего вот этот вот наконечник? — указал я на нечто, больше всего похожее на сосок.

— Это стилистическая особенность. Без неё никак нельзя было обойтись, — заявил он. — К тому же она создаёт натяжение и во время боя становится твёрдой и набухает, готовая принимать на себя все удары противника.

Я едва сдержался, чтобы не расхохотаться и не хлопнуть себя рукой по лбу. Ученики пребывали в экстазе, хотя тоже старались держать себя в руках. Сублимир Рукоделович же, учитывая, что все его внимательно слушали, чувствовал себя фигурой номер один на этом занятии.

— Боюсь спросить, какие ещё у вас есть артефакты, — произнёс я.

— Вот, например, нагрудник для пехотинца, — заявил он, вытащив из пространственного кармана кирасу с огромными выпуклостями в области груди.

— И что же, все наши пехотинцы — женщины? — удивлённо вскинул я брови.

— С чего вы взяли? — удивлённо спросил Сублимир.

— А для чего эти выпуклости? — указал я на кирасу.

— Так это нагрудные карманы. Очень удобно для зелий или запасных стрел и других расходников. Вы даже не представляете, как много всего порой не хватает на поле боя. Или как сложно тянуться, например, до того же самого зелья лечения, если оно висит на поясе. А здесь всё под рукой. Я даже придумал целую систему трубочек с присосками. Я их назвал зелье-отсос, чтобы сразу применять зелье прямо во время боя и не занимать руки.

Гомерический хохот рвался из моей груди. Я принялся вызывать Элвиса. Он просто обязан это увидеть. Но он на мои призывы не отвечал. Видимо, ему и так там сейчас весело.

— Ага, так… А что ещё у вас есть? — ожидая чего угодно, спросил я.

— Так вот, например, шлем, — он вытащил миниатюрную копию щита, напоминающую женскую грудь. — Сделан по тому же самому принципу. Ни один удар вам не навредит, будьте уверены.

— Ага, а ещё товарищи по полку засмеют, — заявил один из учеников на передней парте. — Я такой на голову не надену.

— От чего же? — тут же зацепился я за новую забавную ситуацию. — Давайте-ка примерим. Проверим, как хорошо защищает этот шлем.

— Ну нет, — тут же капитулировал ученик.

— Вот, например, меч, — продолжал взбудораженный Сублимир Рукоделович. — Вот смотрите, — он вытянул из пространственного кармана здоровенный двуручник, вслед за которым посыпались и другие предметы. — Ой, как неловко получилось, — заявил Сублимир, но тем не менее меч из рук не выпустил.

Рукоять меча напоминал обнажённое женское тело. Да что напоминало, это оно и было! Он будто небольшую куколку приделал к мечу вместо рукояти. Гарда его напоминала мужские… кхм… ладно, не будем об этом.

— Как я понимаю, форму рукояти вы выбирали исходя из эргономики? — спросил я.

— Абсолютно так, — согласился Сублимир. — Я провёл больше миллиона тестов, сотрудничал с несколькими полками солдат, и эта форма показалась самой удобной и результативной. Вы не поверите, но солдаты активнее рвутся в бой и показывают прекрасные результаты.

— Даже не сомневаюсь.

Я присмотрелся к груде металлолома, что вывалилась следом за мечом. Оттуда выползала… Да может уже хватит? Из груды металлолома выползал здоровенный… не буду произносить это слово в своих мемуарах. Огромный прямо-таки черенок заканчивался двумя здоровенными набалдашниками, что были усеяны тонкими шипами.

— Ну а это что? — спросил я, указывая на здоровенный… имитатор женской радости.

— Булава, — невозмутимо произнёс Сублимир.

— Так, допустим, — заявил я. — А почему она шевелится и ползёт?

Так называемая булава действительно ползла, подобно гусенице, по полу, пытаясь выбраться из груды металлолома.

— Видите ли, я делаю артефакты и нередко экспериментирую с камнями душ и зверей. Как известно, все звери разные: есть звери более агрессивные, менее агрессивные. Тем не менее, все они хороши и все они достойны внимания. И обделять кого-то очень грустно. В общем, обидно, когда какие-то звери остаются не у дел, никому не нужные. А я вот решил попробовать создать на базе их сущностей оружие.

— Любопытно, — протянул я. — И что же за сущность в этом вашем оружии?

— Великий кролик, — заявил Сублимир.

— Кролик? — уточнил я.

— Да, кролик.

— И куда же он ползёт? — ожидая нечто весёлое, спросил я.

— Думаю, он ищет, кого бы трахнуть…

Здесь уже я не удержался и разразился хохотом. Меня поддержали и все остальные ученики.

— … По голове, конечно же, — добавил Сублимир. — Это же всё-таки булава.

— Понятно-понятно.

— В ней душа настоящего воина, — заверил меня Сублимир.

— Даже не сомневаюсь, — ответил я.

В куче торчал ещё один подобный черенок. Видимо, булава эта парная. Я ради интереса потянул за булаву и достал из неё шлем, ко лбу которого был приделан вот этот, собственно, допустим, шип.

— О, вижу, вы нашли шлем «Единорога», — обрадовался Сублимир Рукоделович. — Это моя экспериментальная разработка.

— Даже боюсь представить, что вы себе представляли, создавая этот элемент брони, — произнёс я, не надеясь уже ни на что хорошее.

— Так всё ведь очевидно. Если вдруг в бою у воина будут повреждены руки, то можно нанести колоссальный ущерб противнику головой.

— Или удовольствие, — добавил всё тот же острослов с задней парты.

По аудитории пролетел гомерический хохот.

— Сублимир Рукоделович, — решил я расставить точки над «ё»: — А вы, скажите честно, вы женаты?

— Я? Нет, —признался он. — Я пока выбираю себе пассию.

Я оценил его внешний вид. На вид лет шестьдесят. Если он до сих пор выбирает себе пассию, значит понятно, почему у него все артефакты так выглядят. Видимо, не хватает ему женского внимания, причём очень сильно.

— Раз вы такие благодарные слушатели, покажу вам свои последние доработки для кирасы, — он вытащил ещё одну кирасу с большущей грудью, но на этот раз на тех местах, где должны быть соски, висели красные кисточки. А внизу кирасы был здоровенный кусок мха.

— Это ещё что? — тут даже я смутился от столь неоднозначных нововведений.

— Ну как же, здесь всё просто. Вот эти кисточки, если делать вот так, — он произвёл несколько вращательных движений своей кирасоподобной грудью, — это сбивает противника с толку и вводит его в ступор. По крайней мере, я проверял на себе, и это работает.

— Я даже не сомневаюсь, — хохотнул я.

— Эту технологию я разрабатывал с лучшими психомагами.

— А это что? — указал я на здоровенный кусок мха внизу кирасы.

— О, это наша общая разработка с Розалией Мариновной. Она, когда увидела моё произведение искусства, не смогла пройти мимо.

— Ох уж эта Розалия Мариновна! Та еще язва.

— Она предложила такую концепцию, потому что воинам часто нужно ориентироваться в пространстве. А как ориентироваться в пространстве, если нет подручных средств?

— Та-а-ак… — протянул я, ожидая нечто фееричное.

— Ну так вот, мох растёт на севере. Соответственно, там, где растёт мох, там север.

— Логика не совсем понятна, но продолжайте, — протянул я.

— А что здесь продолжать? Всё просто. Это изобретение на стыке магии, природы и артефактологии способно указывать на Север.

— А если воин повернётся? — я подошёл и развернул манекен с бронёй в другую сторону.

Мох, конечно же, остался там, куда его и прилепили. Сублимир Рукоделович почесал затылок.

— Так что же за глупые вопросы? Значит, Север повернётся вслед за воином. Куда смотрит мох, там и Север, — улыбнулся он.

— Вы сейчас серьёзно?