Бесовщина

Волознев Игорь Валентинович Бесовщина

Просторный коридор, как всегда по ночам, был сумеречен и пуст. Горело только две лампы: одна — над стойкой, за которой сидела медсестра, и вторая — в дальнем конце, у туалетов.

При появлении врача медсестра торопливо спрятала иллюстрированный журнал и принялась готовить банки для утренних анализов. Дежурный врач Михаил Анатольевич Веденеев приближался к ней мягкими неслышными шагами. Она покосилась на него и, к своему удивлению, обнаружила, что он рассматривает её как-то уж слишком пристально, как будто даже с вожделением, что было совершенно необычно для этого строгого, сухого, всегда погружённого в дела сорокапятилетнего человека.

— Лидия Семёновна, зайдите на минуточку в кабинет, — сказал он с какой-то несвойственной ему кривоватой улыбкой.

— Хорошо, Михаил Анатольевич.

Он быстро прошёл, кинув на неё странный взгляд, и скрылся за дверью.

Лидии Семёновне вдруг пришло в голову, что Веденеев сейчас начнёт домогаться её любви, и она едва не рассмеялась — настолько дикой показалась ей эта мысль. Невозможно было представить, чтобы Веденеев заговорил о чём-нибудь, кроме работы!

Однако в следующую минуту она начала думать о том, что почему бы мужчине, хотя бы тому же Веденееву, не обратить на неё внимание? Ей всего тридцать четыре, она не уродлива и даже вполне соблазнительна. Правда, немного полновата, но ведь многим мужчинам нравится женская полнота. Может, Веденеев один из них? Представив, как он тискает её, она невольно хихикнула.

Дверь кабинета приоткрылась и из неё высунулась голова Веденеева.

— Лида, вы скоро?

Он назвал её "Лидой"! У неё ёкнуло в груди.

Ей всё ещё не верилось, что Веденеев будет к ней приставать. Этот сухарь ни разу за всё время, что она тут работает, не обратил внимание ни на одну женщину!

— Сейчас, Михаил Анатольевич, — сказала она нарочито официальным тоном.

Замирая от предчувствий, каких — она сама толком не могла понять, — Лидия Семёновна вошла в кабинет. Веденеев тут же захлопнул за ней дверь.

— Лида, давай, — он грубо схватил её за руку и дёрнул на себя.

— Михаил Анатольевич… — пролепетала ошеломлённая женщина.

Не удержавшись на ногах, она упала на пол.

— Михаи…

Её голос пресёкся, из горла вырвалось что-то похожее на бульканье: кривясь в безумной улыбке, он стиснул пальцы на её горле. Почти теряя сознание, она видела его налитые кровью глаза и приоткрытый рот, из которого текла слюна…

Находясь в полуобмороке, она послушно поднимала руку или ногу, чтобы ему сподручнее было освобождать её от одежды. Затем он спустил брюки с себя и налёг на неё.

В ней нарастал ужас, смешанный с сильнейшим изумлением. "Виагры нажрался, дурень," — вдруг внятно подумала она, и в следующий миг всё её существо захлестнула боль: Веденеев вонзил ей в бок скальпель и сделал длинный разрез от подмышки до бедра, при этом стараясь всаживать лезвие как можно глубже. Она выгнулась от резкой боли и застонала, и только тут он приступил к сексу.

Ему, видимо, казалось, что она недостаточно мучается, поскольку скальпель во время этой дикой скачки ещё несколько раз злобно вонзался ей в бок.

Наконец насильник с шумом выдохнул и отвалился от неё.

С минуту он с садистской улыбкой наблюдал, как она хрипит и извивается от боли, а затем, подобрав скальпель, вспорол ей брюшную полость. Женщина ещё несколько раз судорожно дёрнулась и затихла. Вокруг неё растекалась кровавая лужа.

Он вытер окровавленные руки о её халат, оделся и подошёл к столу. На пульте светился сигнал — в одной из палат кто-то нуждался в помощи врача. Скорчив злорадную гримасу, он вышел из кабинета и быстро зашагал по пустынному коридору. Подошвы его ботинок оставляли на полу кровавые отпечатки.

Он спустился на этаж ниже. Медсестры за стойкой не было. Он застал её в палате, откуда поступил сигнал вызова. Неяркая лампа освещала кровать, пациентку и склонившуюся над ней молодую медсестру в очках, с кислородной маской в руках.

— Михаил Анатольевич, адреналин, — сказала медсестра, слегка повернув к нему голову.

Через минуту она уже лежала на полу и стонала, придавленная налёгшим на неё маньяком.

Очки свалились с её лица, она щурила близорукие глаза и пыталась ногтями дотянуться до его лица. В какой-то момент ей это удалось, и по лицу Веденеева от виска до подбородка пролегли три красные полосы, сразу засочившиеся кровью. Насильник, похоже, не обратил на это внимание. Он с силой сдавил пальцами её шею, и она поникла, только грудь её продолжала судорожно дышать. Скаля зубы, он принялся срывать с неё одежду, а затем стиснул пятернёй полушарие её груди и вобрал сосок в рот. Жертва мычала и корчилась от боли: зубы маньяка задвигались, раздирая кожу…

На эту отвратительную сцену с ужасом смотрела престарелая пациентка. Она пыталась крикнуть, но из её горла вырывался лишь хрип. Маньяк наконец отгрыз сосок и начал его жевать. Заметив, что на него смотрит старуха, он ухмыльнулся и достал из кармана окровавленный скальпель. Несколько сильных ударов в шею — и старуха задёргалась в агонии.

Кровавый эскулап снова повернулся к медсестре, но тут его внимание привлекла ещё одна обитательница палаты — совсем молодая худенькая девушка, почти девочка.

— Не надо, прошу вас, не надо… — зашептала она, когда маньяк со скальпелем наклонился над ней.

— Ты всё равно скоро умрёшь, — прошипел он с плотоядной улыбкой. — Болезнь твоя не лечится, жить тебе осталось считанные недели…

Он рывком сорвал с неё одеяло и начал стягивать трусики.

В палате заскрипели кровати — больные начали просыпаться. Какая-то женщина кинулась к двери, вопя во всю глотку. Веденеев догнал её и всадил скальпель ей в спину. Она всё же вырвалась, выскочила в коридор и побежала, голося:

— Убивают! Люди! Убивают!..

Крик разорвал сонную тишину больничного коридора, эхом прокатившись под его сводами.

Маньяк снова воткнул в беглянку скальпель, на этот раз точнее — под сердце. Она повалилась. Он нанёс ей ещё несколько ударов, окончательно заставив умолкнуть, затем вернулся в палату.

При его появлении истекавшая кровью медсестра попыталась заползти под кровать. Он вытянул её оттуда за ногу, вырвал из рук сотовый телефон.

— Не зли меня, — прохрипел он. — Ты, наверно, девственница?… Сейчас у тебя будет настоящий секс…

Он удобно устроился на ней, стиснул её бёдра и вскоре палата огласилась его сладострастным визгом…

В палату заглядывали больные из соседних палат. Не веря глазам, они в смятении отступали.

Насильник ещё дёргался на своей жертве, когда ему на голову обрушилась табуретка. Он сдавленно хрипнул и завалился набок. Между тем коридор за дверью наполнялся гулом голосов, везде загоралось электричество, сбегались люди…

Через пять дней уже ничто не напоминало о разыгравшейся здесь кровавой трагедии. За окнами в разгаре был солнечный летний день, по коридору неспешно расхаживали пациенты; за стойкой сидела новая медсестра, разговаривая с девушками-стажёрками из медицинского института, санитары катили носилки, сновали врачи. В больнице за это время не раз побывала милиция, были опрошены свидетели, сняты отпечатки, просмотрены видеоматериалы следящих камер. Дело вроде бы представлялось очевидным, расследовать было нечего. И всё же эхо тех событий не улеглось окончательно. То и дело появлялись посетители, которым зачем-то надо было осмотреть место происшествия. Вот и сегодня по коридору, в сопровождении заведующей отделением Маргариты Львовны, ходили двое: полная женщина средних лет, одетая не по-больничному ярко, с цветастой шалью на плечах, и молодой мужчина лет двадцати пяти, худощавый, темноволосый, очень бледный, в летнем светло-сером костюме, привлекавший к себе внимание главным образом своими очками с изумрудно-зелёными стёклами.

Стажёрки и медсестра, прервав болтовню, смотрели, как женщина в шали, поводя руками, неторопливо ходит от стены к стене.

— Чувствуется аномалия, — говорила она негромко. — Здесь она слабее, чем на втором этаже…

— Лида Грекова была убита вот там, — Маргарита Львовна показала на дверь кабинета. — А на втором этаже произошли остальные три убийства…

— Да, совершенно очевидно, что наиболее сильная аномалия наблюдается в районе второго этажа, — важно кивнув, сказала гостья. — Здесь она несколько слабее.

— Антонида Ивановна, мы все очень надеемся на ваши экстрасенсорные способности, — заговорила заведующая, — потому что, как хотите, а в этой истории что-то не то. Не то, чует моё сердце! Не мог Веденеев совершить такое. Я его, слава богу, знаю пятнадцать лет…

— Но ведь милиция не сомневается в его виновности, — заметил молодой человек.

— У нас все потрясены, — Маргарита Львовна сокрушённо качала головой. — Михаил Анатольевич Веденеев — скромнейший, деликатнейший человек, прекрасный врач, примерный семьянин… И вдруг — насильник, убийца… Это абсурд, дикость какая-то…

Ясновидящая посмотрела на неё снисходительно.

— Милая моя, что он скромнейший человек и примерный семьянин — ещё ничего не доказывает.

— Я пятнадцать лет проработала с ним бок о бок, — с жаром начала объяснять Маргарита Львовна. — Он не мог этого сделать. Не мог! Я готова поверить, что он действовал под внушением, под гипнозом, под воздействием психотропных веществ, но никак не самостоятельно! Головой готова поручиться, что это исключено. И я хочу, Антонида Ивановна, чтоб вы подтвердили это или опровергли.

— Как будто моё подтверждение будет что-то значить для милиции.

— Это важно для тех, кто его знал. Он-то, с того света, правды уже не скажет, но мы надеемся узнать её от вас… Ведь это немыслимо! Лично я не верю. Не верю. К тому же за последний месяца это уже третий случай, когда в больнице появляется маньяк.

— Да-да, о предыдущих двух я уже слышала, — кивнула ясновидящая. — Кажется, какой-то охранник изнасиловал и убил пациентку?

— Не одну, а четверых, — поправила её Маргарита Львовна. — Тоже ночью. Ворвался в палату и учинил там резню. Охранник устроился к нам недавно, его как человека никто не знал. Но Михаил Анатольевич Веденеев — это совсем, совсем другое дело…

— А что же первый случай? — спросил молодой человек. — В деле был замешан кто-то из больных?

— Да, некий Керимов, он лежал в терапевтическом отделении. Зашёл ночью в палату к женщинам и, угрожая ножом, совершил насилие над двумя больными, после чего обеих убил. И все эти три случая произошли в течение месяца, даже меньше. Вы не находите это странным, Антонида Ивановна?

— Нахожу, очень даже нахожу. Биополе у вас тут нехорошее.

— Самое шокирующее, что все три маньяка, включая несчастного Михаила Анатольевича, вели себя совершенно одинаково, — продолжала Маргарита Львовна, понизив голос. — Это и следователь отметил. Все вели себя дерзко, вызывающе, жестоко, даже как-то не по-человечески жестоко… Такое впечатление, будто в них вселился бес…

— Ну, коли бесы, то это по твоей части, — через плечо сказала Антонида Ивановна своему спутнику.

Тот кивнул с лёгкой улыбкой.

Ясновидящая подошла к стойке медсестры. Маргарита Львовна велела студенткам отойти в сторону. Те отхлынули, продолжая с живейшим интересом наблюдать за действиями гостьи. Из палат вышли больные и остановились у стен, глазея на даму, плывущую с раскинутыми руками по коридору.

— И здесь аномалия, — Антонида Ивановна остановилась у двери кабинета. — Но слабая, явно остаточная…

Они зашли в кабинет и почти сразу вышли оттуда.

— Я ощущаю всплески каких-то тёмных полей, — говорила ясновидящая. — Но это затухающие всплески… Вообще, милая моя, вам следовало привести меня сюда сразу после убийства. А сейчас уже всё улетучилось, общий фон почти в норме…

— Но я не могла привести вас, здесь было полно милиции!

Ясновидящая несколько минут сосредоточенно водила рукой перед собой.

— Фон в норме почти по всему этажу, если не считать аномалии в том крыле здания, где мы были…

— Там у нас реанимация, — сказала Маргарита Львовна. — Сейчас три пациента лежат в крайне тяжёлом состоянии, и ещё три — в коме.

— Тогда понятно, — кивнула ясновидящая. — Люди, находящиеся при смерти, часто неосознанно для самих себя создают сильное биополе… Но оно не имеет отношения к этим убийствам… Вы приготовили фотографии Веденеева и принадлежащие ему вещи?

— Конечно, конечно. Пройдёмте ко мне в кабинет.

В кабинете уже находились четверо врачей, заранее извещённых о прибытии экстрасенса: три довольно пожилых женщины и молодой мужчина с бородкой клинышком. Когда вошла Антонида Ивановна, все они встали и начали смущённо здороваться.

— Сослуживцы Михаила Анатольевича, — представила их заведующая. — Очень переживают и тоже не могут поверить. А что уж говорить о несчастной вдове! Сейчас лежит с инфарктом. То, что произошло — невероятно, неслыханно…

Антонида Ивановна с величественным видом уселась за письменный стол.

— Это он? — Она взяла лежавшую на столе фотокарточку.

— Он, — Маргарита Львовна села напротив неё. — А вот это его носовой платок, расчёска с остатками волос и проездной билет.

Молодой человек в изумрудных очках взял свободный стул и тоже подсел к столу.

Антонида Ивановна откинулась в кресле, закрыла глаза и сделала над фотографией несколько пассов.

— Я вижу, он действительно был человек уравновешенный, — заговорила она, — хорошо знал своё дело, пользовался уважением окружающих…

— Да, да, это так, — кивала Маргарита Львовна.

— И ещё я вижу, что секс, по крайней мере — в последние годы, его мало интересовал…

— И здесь вы правы, — оживилась Маргарита Львовна. — У него была болезнь урологического характера. Хотя нельзя сказать, что она могла вызвать нарушение репродуктивной функции…

Антонида Ивановна взяла расчёску, собрала с неё волосинки и с задумчивым видом потёрла их между пальцами. Врачи молчали, напряжённо следя за её действиями.

— Одно могу сказать определённо, — объявила, наконец, ясновидящая. — Сам, по своей воле, совершить такие жестокие убийства он не мог.

— Разумеется, не мог! — воскликнула одна из врачей.

— Он не мог их совершить, — глядя вдаль, повторила Антонида Ивановна. — В ту ночь его воля была парализована…

Сказав это, она замолчала.

— Кем? Чем? — не выдержала Маргарита Львовна. — Его одурманили психотропными веществами?

— На него воздействовало нечто, пришедшее извне. Я пока не могу определить, что именно…

Ясновидящая вдруг вздрогнула и запрокинула голову, тяжело задышав. Испуганная Маргарита Львовна бросилась к ней

— Что с вами?… Дмитрий Ильич, — она оглянулась на доктора, — дайте ей успокоительного…

— Не надо, ничего мне не надо, — Антонида Ивановна перевела дыхание. — Теперь я окончательно убедилась, что Веденеев находился во власти чьей-то чрезвычайно злобной воли. Я попыталась сделать запрос через астральный канал, но едва я успела что-то осознать, как меня словно током прошибло…

— Давайте мы вам сделаем укол, — сказала Маргарита Львовна.

— Говорю вам, не надо. Такое со мной бывает, особенно когда я вторгаюсь в сферу действия тёмных сил…

Заведующая растерянно переглянулась с врачами.

— Тёмных сил? А я думала, вы имели в виду гипноз или транквилизаторы…

— Нет, в дело замешаны именно тёмные потусторонние силы, — твёрдо сказала Антонида Ивановна. — Причём то, что воздействовало на Веденеева, связано с кладбищем, — прибавила она после молчания и принялась с отрешённым видом перебирать предметы, лежавшие перед ней на столе.

Врачи перешёптывались.

— Вообще-то, я полагала, что Михаил Анатольевич действовал под гипнозом, — пробормотала обескураженная Маргарита Львовна. — Наслушаешься, знаете, по телевизору о методах современных спецслужб, особенно в области психологии, и поневоле поверишь в зомбирование, внушение и тому подобное… А теперь уж не знаю, что и подумать. С потусторонних сил, как говорится, взятки гладки… Но всё-таки, всё-таки…

— Маргарита Львовна, — вмешался вдруг Дмитрий Ильич, — а вы расскажите ей про тень на плёнке. Как её можно объяснить с точки зрения экстрасенсорики?

— Это вы о чём? — сразу заинтересовался спутник Антониды Ивановны.

— Примерно за два часа до убийства Лидии Громовой следящая камера в коридоре второго этажа зафиксировала какую-то необычную тень, — пояснил врач.

— Тень — это Веденеев? — не понял молодой человек.

— Нет, просто тень, тёмный полупрозрачный сгусток. Но очень странный. Наши камеры, кстати, ничего подобного раньше не фиксировали, я специально узнавал в отделе охраны.

— Почему эта тень странная?

— Она имела человекоподобные очертания и передвигалась самостоятельно. Следователи просматривали видеозаписи, относящиеся к той ночи, но конкретно этой записью не заинтересовались. Они сказали, что на плёнке дефект.

— Да, я тоже что-то слышала об этом, — вспомнила заведующая.

— Камера засняла выходца из тонкого мира, — заявила Антонида Ивановна. — Это лишний раз доказывает, что у вас тут нечисто.

— И что же делать? — спросила Маргарита Львовна.

Антонида Ивановна повернулась к своему спутнику.

— Тим, а у тебя какие соображения?

— Вообще-то, дело представляется интересным, — ответил тот уклончиво и повернулся к врачу: — Плёнка с записью тени сохранилась?

— Думаю, да, — ответил врач.

— Мне бы хотелось на неё взглянуть.

— Дмитрий Ильич, спуститесь, пожалуйста, с молодым человеком в отдел охраны, — сказала врачу Маргарита Львовна. — Пусть они покажут запись.

— Хорошо, — Дмитрий Ильич встал.

Все поднялись и направились к выходу из кабинета.

— Вы, милая, зажигайте на ночь церковные свечи, — советовала Маргарите Львовне ясновидящая, торопясь по коридору за Тимом и доктором. — Зажигайте их и ставьте по углам…

На первом этаже, в помещении отдела охраны, молодой очень полный охранник, представившийся Лёвой, быстро нашёл нужную плёнку.

— Запись сделана в ту ночь, когда сумасшедший доктор убил медсестру, — сказал он. — Примерно за два с половиной часа до убийства.

Он заправил кассету в аппарат и на экране появился безлюдный коридор. Антонида Ивановна с Тимом придвинулись к монитору. Некоторое время коридор на экране пустовал. Наконец справа вдоль стены прошла какая-то женщина и скрылась за дверью.

— Да, да, вот оно! — воскликнул Тим. — Что-то тёмное проплыло вдоль стены!

— Это была женщина, — сказала Антонида Ивановна.

— Это уборщица, — пояснил Лёва. — Она уходит обычно в половине одиннадцатого… Вы посмотрите сначала.

Он перемотал запись и на экране снова возник тот же коридор.

— Вы не на уборщицу смотрите, а на то, что слева от неё, — сказал Антониде Ивановне Тим.

При повторе ясновидящая, наконец, рассмотрела тёмное пятно, проплывшее вдоль стены. Пятно держалось на экране считанные секунды. Оно действительно отдалённо походило на силуэт человека и передвигалось не по полу, а как будто плыло по воздуху.

— Запись сделана на втором этаже? — уточнил Тим.

— Да, — кивнул охранник. — Милиция считает, что тень — это дефект записи…

— Она видна вполне ясно и движется уверенно, как будто знает, куда идёт, — сказал Тим после третьего просмотра. — Кстати, а куда она идёт?

— К лестнице, — ответил Дмитрий Ильич. — А позади неё — здесь просто не видно — дверь реанимационного отделения.

— У вас в тот вечер никто не умер? — спросила у него ясновидящая.

— Никто.

Несколько секунд Антонда Ивановна задумчиво молчала.

— Всё ясно, — наконец сказала она. — На плёнку случайно попал бес, поселившийся в вашей больнице. Я ещё в кабинете Маргариты пыталась понять, что же это за сущность, и получила за своё любопытство такой удар по мозгам, что у меня до сих пор голова гудит. Это бес, вне всякого сомнения — бес, причём очень сильный. И перенесён он сюда с кладбища!

— Как это — перенесён? — Толстяк-охранник недоумённо уставился на неё. — И почему — с кладбища?

— Антонида Ивановна — сильный экстрасенс и ясновидящая, — пояснил доктор, — к её словам стоит прислушаться.

— Беса кто-то перенёс сюда, — сказала Антонида Ивановна. — Перенёс или умышленно вызвал, руководствуясь какими-то своими мотивами… Например, местью…

Она снова замолчала, откинувшись на стуле и полузакрыв глаза. Никто не решался нарушить тишину. Наконец она болезненно сморщилась, тряхнула головой и повела руками, как будто отмахиваясь от кого-то.

— Бес, тёмный бес, я его чую, его флюиды не дают мне сосредоточиться… Скорее всего, его никто не вызывал специально, он случайно попал сюда с каким-то человеком… С женщиной…

— С женщиной? — переспросил Тим. — Но если допустить, что во всех трёх маньяков вселялся именно он, то он должен был попасть сюда с мужчиной…

— Бес — это женщина? — не понял Лёва. — А разве они бывают женщинами?

— Согласно одной из демонологий, бесы, как и люди, разделяются на существ мужского и женского пола, — пояснил Тим. — Бывают ещё бесы третьего пола…

— Это "голубые", что ли? — Лёва усмехнулся.

— Согласно другой демонологии, у бесов вообще не бывает полов, — словно не услышав его вопроса, продолжал молодой человек в изумрудных очках. — Они бесполые…

— Тихо! — воскликнула Антонида Ивановна, обрывая их разговор.

Она поднесла пальцы к вискам и закрыла глаза.

— Да, он попал сюда с женщиной… — заговорила она, словно прислушиваясь к чему-то. — Попал с кладбища… Он вселился в неё… Нет, не могу! — Она испустила стон. — Не даёт, стирает информацию, посылает волны сильной боли… — Тяжело опираясь о край стола, она начала подниматься, но, не удержавшись, снова опустилась на стул. — Я должна выйти из этого здания… Скорее на воздух… Прочь отсюда, иначе он меня доконает…

Тим поддержал её под руку.

— Говорить можно что угодно… — скептически начал Лёва, но Дмитрий Ильич его перебил:

— А я думаю, в этом что-то есть, я сам однажды столкнулся с совершенно необъяснимым явлением…

— Тимофей, будь добр, проводи меня до машины, — страдальческим голосом сказала Антонида Ивановна. — Я больше ничего не хочу слышать об этих происшествиях, даже думать о них не хочу… А то, я чувствую, ещё немного — и у меня лопнут мозги…

Дмитрий Ильич проводил ясновидящую и её спутника до выхода из больницы.

Прощаясь, они с Тимом обменялись рукопожатием.

— Я ещё загляну к вам, — сказал Тим.

— Будем ждать, — ответил доктор.

Молодой человек появился на следующий день. Его сопровождал товарищ — светловолосый парень в потёртых джинсах и майке, года на два моложе него. На груди у обоих висели причудливого вида амулеты.

Светловолосый нёс объёмистую сумку. Войдя вместе с Тимом в комнату к охранникам, он сразу опустил её на пол и перевёл дух.

Дежурил не Лёва, а долговязый лысоватый мужчина лет тридцати пяти, по имени Михаил. Наслышавшись о вчерашнем посещении ясновидящей, он сразу догадался, кто перед ним.

— А-а, экстрасенсы! — Он заулыбался. — Ну, и что нового? Привидение будем ловить?

— Будем, — твёрдо ответил Тим.

Через пять минут в комнату вошёл вызванный по телефону Дмитрий Ильич.

— У меня есть для вас новости, — он отвёл Тима в сторону. — Похоже, Антонида Ивановна была права насчёт кладбища и женщины. Пойдёмте со мной…

Они вышли в холл.

— Я навёл справки о людях, которые лежат у нас в реанимации, — сказал доктор. — Есть там один человек, который доставлен прямиком с кладбища. Это женщина. Она была на похоронах своей родственницы… Я разговаривал с реаниматологом. Он говорит, что история там вышла такая. Эта женщина, Сайтарова, отделилась от группы провожающих и пошла прогуляться между могилами. Её хватились через какое-то время, пошли искать и нашли лежащей без сознания. Она лежала на могиле…

— Какой могиле? — Тим пристально посмотрел на него сквозь изумрудные стёкла. — Чьей?

Дмитрий Ильич пожал плечами.

— Не знаю. Вадим тоже не знает. Всё, что ему известно, это что женщина шла по кладбищу и вдруг потеряла сознание. На "Скорой" её доставили сюда. Это было месяц назад.

— Кажется, тогда же и объявился у вас первый маньяк?

— Да, буквально через пару дней. Керимов ворвался в женскую палату в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое, а эту больную привезли шестнадцатого.

— Каково сейчас её самочувствие?

— В сознание так не пришла. Лежит в коме. Предполагается поражение нервной системы, какое бывает при сильном стрессе… Состояние очень тяжёлое, шансы, что она выйдет из комы, практически нулевые.

Тим несколько секунд молчал, задумавшись.

— Могила… — проговорил он. — Интересно. Надо будет узнать, что это за могила.

— Наверно, это можно выяснить у родственницы, которая иногда навещает её, — сказал доктор. — Тут есть ещё одна странность. Эта пациентка начала очень быстро полнеть. При поступлении сюда её вес был семьдесят три килограмма, а сейчас она весит все двести!

Тим удивлённо свистнул.

— Но её ведь, наверно, кормят через трубку?

— Конечно. Причём, как и положено в таких ситуациях, глюкозой и низкокалорийной пищей. Однако жир продолжает накапливаться. Видимо, произошёл какой-то гормональный сбой.

— Действительно, странно.

— И это ещё не всё. У неё иногда самопроизвольно останавливается сердце, причём на весьма продолжительное время. Оно может остановиться на двадцать минут, может и на полчаса. Все усилия запустить его ни к чему не приводят. Вадим мне говорил, что однажды ночью оно у неё вот так остановилось. Что только не делали — применяли электрошок, адреналин — всё бестолку. И вот, проходит полчаса, её уже в морг приготовились отправить, и вдруг медсестра замечает, что она шевелится. Она ожила через полчаса, представляете? Сердце каким-то образом само собой запустилось!

— А мозг? — спросил Тим. — Он ведь умирает через пять минут после остановки сердца.

— Сканирование мозга показало, что большая часть его вещества не пострадала, хотя в некоторых отделах произошли необратимые изменения. Короче, несмотря на все странности, всё говорит за то, что пациентка скорее жива, чем мертва, хотя, по большому счёту, не жилец. При таком течении болезни жить ей осталось считанные дни.

— Могу я на неё взглянуть? — спросил Тим.

— Если только издали. В палату к ней, скорее всего, вас не пустят.

Тим с доктором вернулись к комнату охраны, где спутник Тима выкладывал из сумки небольшие прямоугольные коробочки, снабжённые проводами.

Охранник, показывая на них пальцем, повернулся к доктору:

— Он предлагает развесить их по всем коридорам!

— А что это? — спросил Дмитрий Ильич.

— Андрей, объясни ты, — ответил Тим.

Его товарищ взял одну из коробок в руки.

— Это портативный сенсорный биолокатор, который улавливает присутствие полевых сущностей, — сказал он. — Подобные сущности, иначе говоря — призраки, чаще всего невидимы. Но невидимы они для нас, а не для биолокатора. Если в радиусе десяти метров от него появляется призрак, он посылает радиосигнал на пульт…

— Значит, вы всерьёз собрались ловить тут призраков? — заухмылялся Михаил.

— Ничего ловить они не будут, — ответил за обоих друзей Дмитрий Ильич, — а аппаратуру стоит опробовать хотя бы ради эксперимента. Это ведь эксперимент, так я полагаю? — Он взглянул на Тима.

— Конечно, эксперимент, — ответил тот.

— Тем более существует запись с тенью, похожей на человека, — прибавил доктор, обращаясь к охраннику.

— Ну и что с того? — Михаил пожал плечами. — Тень как тень. Может, правда, дефект плёнки…

— Биолокатор сконструирован моим другом, — Тим кивнул на Андрея, — самым гениальным физиком в мире. Ничего странного или чудесного в биолокаторе нет. Прибор работает в том волновом диапазоне, в котором чаще всего проявляются полевые сущности. На Западе уже давно созданы такие приборы, там есть даже приборы, которые позволяют не только фиксировать появление призраков, но и слышать их голоса… Вы про "диоды Юргенсона" слышали?

— Нет, — ответил охранник.

— А про "генератор Кёнига"?

— А что это?

— "Генератор Кёнига" — прибор для общения с умершими.

— Ну да, — охранник недоверчиво скривил губы.

— Свой генератор немецкий инженер Ганс Отто Кёниг продемонстрировал в 1983 году. Через него люди напрямую общались со своими умершими родственниками.

— Только сказки мне тут не рассказывайте!

— Мы с Андреем предвидели такую реакцию, поэтому захватили с собой один приборчик, сконструированный по типу "генератора Кёнига", — Тим кивнул приятелю: — Достань.

Андрей вынул из сумки прямоугольную коробку с рукоятками, связку проводов и микрофон. Пока он прилаживал провода и микрофоны, Тим продолжал объяснять:

— "Генератор Кёнига" позволяет выходить на контакт с потусторонними сущностями. Я понимаю, в это трудно поверить, и люди, конечно, не верят, пока не убеждаются на собственном опыте… Вот и вы сейчас убедитесь.

— Это как же? — Михаил хмыкал, разглядывая прибор.

— У вас есть близкий родственник, или какой-нибудь хороший знакомый, который недавно умер и голос которого вы можете узнать? — спросил Тим.

— Ну, допустим.

— Сейчас вы с ним пообщаетесь.

— Ерунда какая-то.

— Почему — ерунда? — вмешался Андрей. — Сеансы с "генераторами Кёнига" проводились много раз, причём без туфты, в присутствии журналистов. Люди действительно узнавали голоса умерших родных.

— Сконструировать такой прибор гораздо проще, чем вы думаете, — снова заговорил Тим. — Надо только понять принцип его работы. А он очень прост. Это обычный приёмник, только настроенный на частоты, которые не воспринимаются человеческим ухом. В приборе есть преобразователь, чтобы можно было слышать звуки на этих частотах, понимаете? Вы с кем из своих умерших хотите пообщаться?

— Ребята, не валяйте ваньку, — Михаил вдруг рассердился. — Такими вещами не шутят! А может, у меня отец умер?

— Ну так сейчас вы с ним поговорите.

Охранник насупился.

— Только если вы мне хотите запудрить мозги, я выкину вас отсюда с вашими приборами.

— Прекрасно, значит, согласны, — сказал Тим совершенно спокойно. — Возьмите в руку эту металлическую штуковину, которая называется сенсорным улавливателем, и позовите отца.

— Это как — позвать? Орать, что ль?

— Мысленно позовите. Умершие, как правило, отзываются очень быстро.

Покрасневший Михаил стиснул в кулаке металлический цилиндрик, который протянул ему Андрей, и уставился перед собой.

Андрей повертел рукоятки на генераторе.

— Ого, — воскликнул он. — А ваш папа, кажется, уже тут!

В динамике прибора что-то зашуршало, послышался резкий надрывный свист, похожий на свист ветра.

Андрей продолжал вертеть рукоятку, и тембр свиста изменился, стал похож на завыванье, в котором стал различим голос — сначала какой-то нечеловеческий, ухающий, в нём ничего нельзя было разобрать, и вдруг отчётливо прорезалось: "Мишка, обормот грёбаный… Узнаёшь?…"

Глаза Михаила выпучились. Краска отлила от его лица.

Голос в динамике стал совершенно человеческим, грубым, с хрипотцой и отчётливой картавинкой. Даже посторонние шумы как будто стихли.

— Я это, я, или не помнишь, как я тебя в Тарасовке ремнём до крови выпорол, когда ты полсотни у меня из бумажника вытащил? Обормот борзый, слушай сюда! Палыч мне пятнадцать тыщ за шпатлёвку и ремонт остался должен, ты их с него слупи!

— Папаша… — бледный как смерть Михаил зашарил руками по столу и начал сползать со стула.

— Я тебе хотел об этом ещё в больнице сказать, да вот помер. Так ты с него, гниды, слупи бабки обязательно! Славка Сысоев свидетель, он подтвердит.

Михаил по полусогнутых ногах добрался до дивана и улегся.

— Папа, это ты?…

— Да я, я, обормотина! Ты зачем Маринку в сожительницы взял? Сука она. Хмырь из седьмого подъезда её до сих пор трахает, вот щас, в эту самую минуту, он её трахает. Кинет она тебя, обворует и кинет, потому что ты обалдуй.

Михаил только судорожно открывал и закрывал рот. На виске у него пульсировала жила.

— У человека стресс, — пробормотал Дмитрий Ильич. — Надо позвонить медсестре.

Андрей выключил генератор. Таинственный голос стих и в комнате наступила тишина.

— Это действительно был его отец? — шёпотом поинтересовался Дмитрий Ильич. — Или, может быть…

— Это был его покойный отец, — подтвердил Тим. — Реакция вполне ожидаемая. Человек вышел на контакт с тонким миром без предварительной психологической подготовки…

Доктор промолчал. Видно было, что он поражён не меньше Михаила.

— Ну, так вернёмся к нашим биолокаторам, — Тим, как ни в чём не бывало, уселся за стол. — Они доказали свою надёжность во время испытаний в одной подмосковной больнице, где мы с Андреем вели наблюдения почти три месяца… Эти приборы, развешанные по стенам, время от времени посылали на пульт радиосигнал, а мы отмечали время. Потом, когда мы сверили свои отметки со смертями, которые случились в больнице, выяснилось, что приборы испускали сигнал в тот самый момент, когда происходила смерть кого-нибудь из пациентов… Вам, должно быть, известно, что в момент смерти от человека отделяется полевая сущность, которая именуется душой. Так вот, наш прибор фиксировал её появление…

Михаил поднялся, спустил ноги с дивана, с шумом вздохнул.

— Почудилось… — прошептал он. — А может, тут какой-то фокус…

— Интересно, а что с этой сущностью происходит дальше? — спросил доктор. — Куда она потом девается?

— Биолокатор позволяет только фиксировать присутствие полевой сущности в данном месте, — ответил охотник за призраками. — Куда потом она девается — мы доподлинно сказать не можем. Помимо больницы, мы испытали биолокатор в одной полтергейстной квартире. Он и там доказал свою надёжность. Всякий раз после того, как он испускал сигнал, из стен сочилась вода или начинали самопроизвольно перемещаться предметы, то есть в квартире появлялась полевая сущность…

Михаил тряс головой и смотрел то на разложенные на столе коробочки, то на странных гостей.

Дмитрий Ильич заверил Тима, что он сегодня же постарается получить у главврача разрешение развесить эти приборы на всех больничных этажах.

— Возможно, они ничего не выявят, но ведь это всего лишь эксперимент, — сказал он.

Разрешение было получено только к вечеру, и Тим с Андреем сразу же отправились развешивать приборы. Все имеющиеся восемнадцать биолокаторов были прикреплены к стенам на семи больничных этажах, включая лестничные площадки. Особое внимание молодые люди уделили второму этажу, где находилась реанимация — здесь в разных местах они повесили четыре прибора. Со стороны могло показаться, что это электрические щитки. Миниатюрный радиопередатчик, которым был снабжен каждый прибор, должен был при появлении призрака послать сигнал на центральный пульт, оборудованный в комнате охранников. Попутно Андрей начертил общий план внутренних помещений больницы и отметил на нём местоположение каждого из биолокаторов.

— В таком деле видеокамера — вещь не слишком надёжная, — объяснял он Михаилу, ставшему после разговора с покойным отцом очень задумчивым и молчаливым. — А то, понимаешь, никогда нельзя сказать точно, проявится призрак на плёнке или нет. Иногда он проявляется, но далеко не всегда. Зато биолокатор почует его с вероятностью в девяносто пять процентов.

Оставив Андрея заниматься пультом, Тим с Дмитрием Ильичом поднялись в отделение реанимации.

В палату, где лежала Сайтарова, Тима, как и следовало ожидать, не пустили. Они с доктором смотрели на больную через приоткрытую дверь. Объёмистая туша с шарообразным животом, прикрытая одеялом, едва помещалась на кровати. От живота и груди отходили трубки и провода, соединенные с приборами, стоявшими тут же, на столе. Экран одного из приборов показывал работу сердца.

Дмитрий Ильич познакомил Тима с реаниматологом Вадимом Григорьевичем — высоким пожилым мужчиной с обильной проседью в густых чёрных волосах. Они втроём вышли на лестничную площадку, где разрешалось курить. Врачи достали сигареты.

Оказалось, что реаниматолог, ещё вчера узнав от Дмитрия Ильича о посещении больницы ясновидящей и её сообщении о женщине с кладбища, чрезвычайно заинтересовался и провёл собственное небольшое расследование. Заключалось оно в том, что он собрал все сведения о течении болезни Сайтаровой за время, проведённое ею в больнице.

— Вещь выяснилась совершенно невероятная, вы не поверите, — говорил он Тиму, дымя сигаретой. — Хотя, может, вы-то как раз и поверите, вы ведь занимаетесь такими вопросами… У Сайтаровой трижды самопроизвольно останавливалось сердце, а потом также самопроизвольно запускалось.

— Да, да, — закивал Дмитрий Ильич. — Я уже сообщил Тимофею об этом.

— Так вот, я проверил даты и время этих остановок, и оказалось, что они в точности совпадают с датами и временем появления в больнице маньяков! Первый маньяк, Керимов, напал на женщин в ночь с восемнадцатое на девятнадцатое. В эту ночь у Сайтаровой останавливалось сердце. Его безуспешно пытались запустить двадцать пять минут, пока оно не запустилось само. Именно за эти двадцать пять минут Керимов успел изнасиловать одну женщину, зарезать двоих и напасть с ножом на подоспевшего охранника…

— Охраннику пришлось применить оружие и убить маньяка, — сказал Дмитрий Ильич.

— То же самое было и во втором случае, когда на женщин напал взбесившийся сторож, — продолжал Вадим Григорьевич. — Время его бесчинств в точности совпадает с временем остановки сердца у Сайтаровой. И третий случай, с Веденеевым. Сердце Сайтаровой снова ожило практически в те минуты, когда Веденеева убили ударом табуретки.

— Я ожидал что-то подобное, — сказал Тим. — Все убийства происходили после полуночи, а это как раз такое время, когда нечисть особенно активна.

— Значит, Сайтарова как-то связана с этими происшествиями? — спросил реаниматолог.

Тим кивнул.

— Сайтарова, а вернее сказать — её тело, — это жилище одной из тех полевых сущностей, которых в просторечье именуют бесами, — сказал он. — Время от времени бес покидает тело Сайтаровой и ищет для себя новую человеческую плоть…

Разговаривая, они вернулись в реанимационное отделение и Тим ещё раз взглянул через приоткрытую дверь на тушу, под которой прогибался матрац.

— Надо бы вокруг её кровати начертить круг с символами заклятия духов, — задумчиво сказал он. — А лучше — пентаграмму.

— Думаете, это поможет? — серьёзно спросил Дмитрий Ильич.

— Заведующий не разрешит, — реаниматолог отрицательно покачал головой. — Он у нас человек старой закалки и в потусторонние силы не верит. Я даже не стал просить его разрешить повесить в отделении ваш прибор, с ним вообще бесполезно говорить на такие темы.

— Но разве ваши пациенты, которых вы возвращали к жизни, ни разу не сообщали о своих переживаниях во время клинической смерти? — спросил Тим. — Это же прямое доказательство наличия души и потустороннего мира!

— Сообщали. Некоторые чувствовали, что движутся в темноте, потом видели свет…

— И ваш заведующий об этом не знает?

— Всё он знает, но в потусторонние силы не верит ни в какую. Переживания больных он объясняет изменениями в коре головного мозга, вызванными задержкой поступления кислорода. У него на всё есть материалистическое объяснение, абсолютно на всё. Ваши биолокаторы с пентаграммами он просто поднимет на смех, а мне, того и гляди, выговор вкатит.

Тим и оба доктора вышли в коридор.

— Ладно, пусть ваш заведующий думает что хочет, — сказал Тим, — только, сдаётся мне, скоро ему придётся убедиться в существовании этих самых потусторонних сил.

— И как скоро? — живо спросил Дмитрий Ильич.

— Скоро, — ответил охотник за призраками. — Наш бес уже три раза выползал из своей личины, выползет и в четвёртый, не удержится. Он уже вошёл во вкус.

Прощаясь с докторами, Тим ещё раз попросил их держать язык за зубами насчёт того, зачем на самом деле нужны приборы, развешанные по больнице. Лишние слухи могли вызвать ненужный ажиотаж и повредить успешной нейтрализации нечисти. А в том, что её можно нейтрализовать, Тим не сомневался.

Он вернулся в дежурку, где Андрей уже закончил заниматься пультом. Михаил с почтительным любопытством наблюдал, как он извлекает из своей сумки и раскладывает на столе бутылки со святой водой, иконки, кресты, церковные свечи, какие-то языческие талисманы, старинные почерневшие книги, чеснок, вогнутое зеркало, осиновые колья, трубки, из которых выдувают шприцы с сильнодействующим снотворным, деревянные африканские статуэтки, камни и мешочки с сушёными травами.

— Мы пока не знаем природу нашего беса, поэтому пригодиться может всё, — объяснял он охраннику.

Тим с Андреем фактически поселились в комнате охраны. Они проводили в ней дни и ночи, ожидая сигналов от биолокаторов. Отдыхали на диване. Сменявшие друг друга охранники, хотя и старались не показывать, что на них действует вся эта мистика, всё же чувствовали себя не слишком уютно, особенно во время ночных дежурств. Тем более некоторые больные приходили с сообщениями, что слышали ночью шаги в пустых помещениях, приглушённый вой и ворчанье, и что где-то самопроизвольно открываются и закрываются двери. Тут, и правда, поверишь в чертовщину. Кое-кто из охраны вскоре после появления Тима и Андрея сказался больным и не вышел на работу. Михаил исчез одним из первых. На четвёртую ночь больницу охраняло всего два охранника: один — у главного входа, второй — у запасного.

Наиболее исправно нёс службу, пожалуй, один Лёва, который нуждался в деньгах и потому держался за эту работу.

— Призраки относятся к людям по-разному, — объяснял ему Тим, коротая ночные часы в дежурке. — Чаще они нейтральны или благожелательны, могут вступать с человеком в контакт, предсказывать ему будущее, советовать или остерегать от каких-то поступков. Злокозненных духов на самом деле гораздо меньше, чем принято думать, но их деятельность заметнее, о них больше пишут и говорят…

Он лежал ничком на диване, запрокинув голову, а Лёва сидел за столом и поглощал бутерброды, задумчиво глядя на своего странного собеседника в изумрудных очках. Перед Лёвой светились экраны, синевато подсвечивая его полнощёкое жующее лицо.

— Лучшее средство против духов — это молитва, — говорил Тим. — Но она не всегда помогает. Помогает она в основном тем людям, которые искренне верят, а таких не слишком много. К тому же молитву, чтобы она оказалась действенной против беса, должен читать человек безгрешный, желательно праведник, а таких ещё меньше. Вот и приходится пользоваться другими средствами, которых, к счастью, люди немало наизобретали за свою историю. Человечество нащупывало их вслепую, опытным путём, набивая себе при этом бессчётное количество шишек…

— Стало быть, и мы можем набить себе шишек? — осторожно поинтересовался охранник.

— Не беспокойся, с нами ты в безопасности.

— А я и не беспокоюсь… Но если, например, предположить на секунду, что призрак заявится сюда, в эту комнату, а вас в это время не будет?

— Начерти вокруг себя круг мелом, в центре изобрази такой значок и встань на него ногами… — Тим, не поднимаясь с дивана, нарисовал на полях газеты закорючку. — Это очень сильная древняя руна, она редко подводит.

Лёва, перестав жевать, уставился на закорючку.

Дежурить ему приходилось чуть ли не каждую ночь, поскольку его сменщики, похоже, разболелись основательно. Узнав от Тима, что нечисть особенно буйствует с полуночи до трёх, он не выходил в эти часы из дежурки и томился, торопя минутную стрелку. Зато после трёх начинал зевать и в конце концов ложился вздремнуть, прося приятелей посидеть за него перед экранами.

В одну из ночей — холодную, хмурую, с моросящим дождём, — тренькнул сигнал от одного из биолокаторов. Тим с Андреем бросились к пульту.

— Прибор номер четыре, — определил Андрей. — Это в коридоре у реанимации.

— Что? — Лёва, который в это время пил чай, поперхнулся и вгляделся в экраны. — У реанимации, говорите?… Коридор второго этажа пуст! Никого нет!

— Сигнал означает, что бес вышел на охоту, — Тим вытянул из-под стола сумку с магическим добром.

Снова прозвучал сигнал.

— Прибор номер пять, — констатировал Андрей. — Бес движется по коридору второго этажа по направлению к лестнице.

— Сейчас надо смотреть в оба, — сказал Тим. — Он может вселиться в любого встречного, а значит, ещё один маньяк нам обеспечен.

Побледневший Лёва показывал пальцем на экран.

— Но в коридоре никого нет, видите?

— Бес невидим для видеокамер, поэтому придётся ориентироваться по сигналам, — ответил Тим.

Ожил прибор номер семь, который, согласно схеме, находился у поворота на лестницу. Затем тренькнул прибор с третьего этажа.

— Он поднимается в отделения, где много пациентов, — сказал Тим.

Андрей взглянул на него.

— Что будем делать?

— Действовать, как договаривались.

— Может, с медсёстрами на этажах созвониться? — спросил Лёва.

— И что ты им скажешь? — хмыкнул Тим. — Что по больнице разгуливает невидимый бес? Короче, так. Будем ждать, пока он не вселится в кого-нибудь. Ждать, контролировать его перемещения и следить за ситуацией. Сейчас главное — вовремя засечь его вселение в человека.

— А как вы засечёте? — не унимался охранник.

— Интуиция подскажет.

Один за другим послали сигналы биолокаторы на лестничных площадках четвертого, пятого и шестого этажей.

— Поднимается по лестнице, — сказал Андрей.

Следующий сигнал, после недолгой паузы, прозвучал в коридоре шестого этажа.

— Он здесь уже устраивал бойню, место ему знакомое, — заметил Тим.

Экран, соединённый с видеокамерой на шестом этаже, показывал пустой полутёмный коридор. За стойкой, где должна была сидеть дежурная медсестра, никого не было.

— Погодите, это кто там такой? — Тим вперился в экран.

— Из палаты вышел больной, — сказал Андрей, тоже не отрывавший глаз от экрана.

— В туалет идёт, — объяснил Лёва.

— Проследим за ним, — сказал Тим.

Больной — невысокий жилистый мужчина лет сорока, с лысиной во всю голову и недельной щетиной на подбородке, одетый в потёртый тренировочный костюм, шёл вдоль стены.

— Ну, что я говорил, идёт в туалет, — сказал Лёва.

Экран показывал, как мужчина дошёл до поворота на лестницу. Звякнул сигнал от биолокатора на лестничной площадке.

— Похоже, бес движется за ним! — в волнении закричал Андрей.

Беспокойство приятелей передалось охраннику.

— Вы думаете, он вселится в мужика? Мужик станет маньяком?

— Вероятность этого не исключена, — процедил Тим.

— Бежим к нему? — Андрей оглянулся на друга.

— Подожди, он может не вселиться в этого типа, а поискать себе более подходящую плоть… — Тим следил за бредущим человеком. — Видишь, он пока не проявляет признаков беспокойства или агрессивности…

— Мы можем не успеть, — заметил Андрей.

— Ладно, — Тим поднял сумку и перекинул её через плечо. — Я погнал на шестой этаж, а ты продолжай наблюдение.

— Я с тобой!

— Нет, я пойду один. Свяжемся по мобильнику.

И Тим вышел из комнаты.

На лестничной площадке шестого этажа помаргивала и негромко трещала лампа дневного света. Из коридора не доносилось ни звука. Тим подошёл к повороту и, затаившись, выглянул в коридор. Тот был безлюден. Медсестры за стойкой по-прежнему не было. Тим мельком подумал, что своим отсутствием на рабочем месте она, возможно, спасает себе жизнь.

Он поднёс к уху телефон.

— Андрей, что показывает видеокамера?

— Мужик зашёл в туалет и до сих пор не вернулся.

— Новые сигналы были?

— Нет.

Биолокаторов в этом конце коридора не было, а значит, шансы, что бес последовал за больным в туалет, были весьма велики.

Тим какое-то время раздумывал — зайти в туалет или нет. В конце концов он решил дождаться, когда мужчина выйдет. По выражению лица, по походке, по взглядам, по десяткам других едва уловимых признаков всегда можно догадаться, вселился бес в человека или нет.

Наконец скрипнула туалетная дверь и больной вышел в коридор. Его глаза лихорадочно блестели, рот дёргался в кривой ухмылке. Пройдя пару шагов, он остановился словно бы в раздумье. Тим подался назад. Он был на девяносто процентов уверен, что бес завладел этой плотью. Хотя оставались ещё десять процентов…

Шаги приблизились, и Тим нырнул за ближайший угол. Дождавшись, когда шаги прошелестят мимо, он снова выглянул. Теперь он видел мужчину со спины.

В его вспотевшей руке ожил мобильник.

— Тим, сигнал! Прибор номер двенадцать, над стойкой медсестры!

— Он в мужике… — только и выдохнул Тим.

— Сейчас буду!

Больной задержался у стойки, зашел за неё, задев коленом стул, и что-то взял со стола. Тиму было плохо видно, но ему показалось, что это ножницы. Итак, бес завладел человеческой плотью и собрался получить новую порцию крови и наслаждений!

Тим нашарил в сумке трубку, применяемую для усыпления бродячих собак. Трубка была заправлена шприцем с сильнодействующим успокоительным, которое в первые же секунды своего действия вызывает частичный паралич. Сжав её в кулаке, он со всех ног кинулся к мужчине.

Тот оглянулся. Рот его дёрнулся в судорожном тике, в глазах сверкнула злоба.

— Вам чего, гражданин? — проговорил он густым, утробным голосом. — Я в туалет выходил.

— Стой, не двигайся! — хрипнул Тим.

Лицо мужчины перекосила гримаса, он зыркнул глазами по сторонам и кинулся к двери одной из палат.

Он захлопнул её перед самым носом Тима. Тим ударил в неё плечом, но замок выдержал. Тогда он достал из сумки небольшой топорик и вставил его в щель между створкой и косяком. Из палаты донёсся женский визг. Тим рывком взломал дверь и ворвался в полутёмное помещение.

В пятне света, падавшем из раскрытой двери, Тим увидел одержимого. Тот лежал на кровати, подминая под себя какую-то женщину и сдёргивая с неё одежду. Женщина слабо сопротивлялась и визжала. На её оголённом плече алела рана.

Когда дверь распахнулась, одержимый отлип от своей жертвы и обернулся к Тиму. С неожиданным проворством, которое трудно было ожидать от него, он соскочил с кровати, схватил табуретку и метнул её в пришельца. Тим едва успел увернуться. Табуретка была брошена с такой силой, что, ударившись о косяк, разлетелась на куски.

В дверях показался запыхавшийся Андрей.

— Тим, где ты?

— Включи свет, — ответил Тим из темноты. — Выключатель должен быть справа.

Крики женщины перешли в стоны. Тим вглядывался в полумрак палаты, следя за тёмным силуэтом одержимого. Тот отступал к окну.

В палате зажёгся свет — Андрей нашарил на стене выключатель. Раздетый по пояс одержимый, уже успевший вымазаться в крови, стоял с окровавленными ножницами у подоконника и скалил в ухмылке щербатый рот. Когда зажёгся свет, он схватил ещё одну табуретку.

— Осторожнее! — крикнул приятелю Тим.

Он поднял сумку, закрываясь от летящей табуретки, но она всё-таки основательно задела его. Рука в локтевом суставе засаднила.

Одержимый сначала бросился к окну, потом к кровати, с которой поднималась другая больная. Она увернулась от его протянутой руки и испуганно заголосила. Закричала и третья женщина, лежавшая слева от двери.

Движения одержимого смахивали на обезьяньи, лицо постоянно дёргалось и кривилось.

— Вам чё надо? — прогаркал он, вскакивая на кровать. — Ща убью, гады! Урою, суки!

Он спрыгнул с кровати, попутно завалив тумбочку с какими-то склянками, и схватил стойку капельницы. Тим успел подумать, что стойка может стать опасным оружием в руках этого озверевшего существа, которое уже вряд ли можно было назвать человеком. Тут, на его счастье, ноги одержимого запутались в каких-то проводах на полу и он рухнул с грязной руганью. Тим дунул что было силы в трубку. Шприц вонзился бесноватому в плечо. Поршень тут же пришёл в движение, заталкивая содержимое шприца в организм.

Бесноватый зарычал в бешенстве, одним движением выдернул шприц из плеча, но почти вся инъекция уже успела попасть в кровь. Паралич должен был наступить через секунды.

Не особенно надеясь на инъекцию, Тим выудил из сумки бутылку со святой водой, заодно прихватил связку крестов и амулетов.

— Держите, — он кинул пару амулетов женщине слева, — возьмите в руку, и он вас не тронет! А это вам, — он кинул амулеты другой женщине.

Нельзя было утверждать с уверенностью, что амулеты и кресты предотвратят переселение беса в тела обитательниц палаты, но всё же это была хоть какая-то защита для них.

Затем Тим окатил бесноватого святой водой. На того это, похоже, не подействовало. Он зарычал, поднимаясь с пола.

— Выходите из палаты, быстро! — кричал Тим больным.

От страха они едва держались на ногах. Андрей принялся выталкивать их в коридор.

Бесноватый, замахиваясь капельницей, ринулся на Тима, но тот подставил под удар сумку и одновременно двинул ему ногой в пах. Бесноватый взвыл и проворно отбежал к окну. Тиму показалось, что на противника не столько подействовал удар, сколько отпугнуло содержимое сумки.

"Что-то на него подействовало, но что? — думал Тим, запуская руку в сумку. — Африканские амулеты? Соль? Чеснок? Заговорённые иконки?…"

Он принялся выгребать всё это из сумки и швырять в бесноватого. Тот уворачивался от летевших в него предметов, словно они жглись, как расплавленный металл.

"Парализующее не действует, так я и знал!" — в смятении подумал Тим.

Ему подвернулся ещё один шприц, на этот раз со святой водой. Он стремительно заправил его в трубку. В кармане зазвонил мобильный телефон, но Тиму было не до него. Он поправил сбившиеся очки и с силой дунул в трубку. Шприц впился бесноватому в спину чуть повыше поясницы. Бесноватый рявкнул и изогнулся дугой. Его трясло как в агонии до тех пор, пока он не выдернул шприц.

Тим принялся чертить на полу линию мелом, через равные промежутки рисуя кабалистические знаки. Бесноватый какое-то время сидел на полу, шумно дыша и налитыми кровью глазами наблюдая за действиями молодого человека, потом, изрыгнув грязное ругательство, встал и начал дёргать оконную раму. Попытки открыть её ни к чему не привели — после недавней покраски рамы слиплись с косяками. Тогда бесноватый попробовал вырваться в коридор. Но тут непреодолимым препятствием на его пути встала меловая полоса. Он словно наткнулся на невидимую преграду. Налетев на неё в прыжке, он рухнул на пол и покатился, завывая.

— Действует! — воскликнул Андрей. — Действует! Нельзя дать ему выйти из палаты!

Линия протянулась от стены до стены, отхватив почти треть всей площади палаты и перекрыв бесноватому путь к двери. Тим на всякий случай повёл черту и вверх по стене.

Тем временем коридор за дверью наполнился голосами. В палату заглянула бледная медсестра.

— Что тут происходит? — срывающимся голосом закричала она.

Увидев полуголого окровавленного мужчину, сидящего на корточках посреди разгромленной палаты, она взвизгнула и скрылась за дверью.

Бесноватый снова бросился на черту, и снова отпрянул. Друзья заметили, что в тот миг, когда перед ним вырастала невидимая преграда, его лицо как будто сминалось, как бывает, когда налетаешь на стекло.

— Держит… — Тим передвигался по полу на четвереньках и торопливо рисовал вдоль линии знаки и символы. — Я знал, что оно будет держать…

Наконец он достал телефон. Звонил реаниматолог Вадим Григорьевич. Не далее как двадцать минут назад у Сайтаровой снова остановилось сердце.

— Неудивительно, ведь у нас здесь появился одержимый, — отдуваясь, ответил Тим. — Только что, как раз двадцать минут… Пока бес в этом мужике, сердце Сайтаровой не забьётся… Не знаю, как долго… Бес может выйти из мужчины в любой момент, а может не выйти до утра… А может вообще остаться в нём… Пока ничего нельзя сказать точно. Я вам ещё позвоню.

Одержимый, сутулясь и скаля прокуренные зубы, прошёлся вдоль черты, выматерил обоих приятелей, пригрозил их зарезать, вдруг метнулся к табуретке, схватил её и запустил в Тима. Табуретка перелетела через черту, но Тим успел отпрянуть, и она вылетела в раскрывшуюся дверь, устроив в коридоре переполох. Там уже собралась внушительная толпа пациентов из соседних палат, разбуженных криками. Медсестра уговаривала их разойтись.

Вслед за табуреткой в друзей полетели подушки, тумбочка, чайник, бутылка, термос, радиоприёмник, ваза с цветами. Бесноватый выдвинул кровать и толкнул её в приятелей с такой силой, что им пришлось убраться за дверь.

В коридоре на них сразу накинулась медсестра.

— Вы, собственно, кто такие? Что вы тут делаете?

— Мы из Службы спасения, — солгал Тим. — Вы, конечно, уже знаете, что здесь происходит. В больнице маньяк.

— Да, мне сказали. Милиция сейчас будет… Но вы что, заранее знали, что он появится?

— Есть версия, что маньяки, которые периодически появляются у вас, это проявление особого рода полтергейста, — Тим старался говорить бесстрастным тоном. — Поэтому мы взяли ваше учреждение под особый контроль. Однако вопросы потом, а сейчас уговорите людей запереться в комнатах. Так будет лучше для них же самих.

Пациенты с жадным любопытством прислушивались к разговору. Услышав про полтергейст, многие поспешили в палаты передать удивительную новость соседям; другие отошли, но коридора не покинули.

Из-за двери палаты, у которой стояли Тим с Андреем, доносились рёв, ругань и истеричный визг. Заглянув в неё, Тим обнаружил, что бесноватый стоит на подоконнике и пытается открыть окно.

— Попробуем ограничить его ещё больше, — сказал Тим, доставая мел.

Он перешёл за меловую черту и начал чертить другую, отхватывая ею кусок помещения. У бесноватого, таким образом, оставалась совсем небольшая территория, примыкавшая к окну.

— Тим, он хочет открыть окно, — сказал Андрей. — А ведь это шестой этаж, он разобьётся!

Тим дочертил линию до самой стены и оглянулся на приятеля.

— Бес понял, что сегодняшняя вылазка не удалась, и хочет вернуться в тело Сайтаровой.

— Но почему он не сделал этого раньше? — спросил Андрей. — Он мог бы покинуть тело мужика и перелететь через черту в астральном виде, или вселиться в кого-нибудь другого.

Тим, переводя дыхание, вытер рукой вспотевший лоб.

— Значит, он не может покинуть это тело так просто, — ответил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь сирийскую хронику про суккубов? Они вселялись в человека и не могли покинуть его до самой его смерти, и часто, желая поскорей оставить надоевшее человеческое тело, нарочно толкали его на самоубийство!

Одержимый принялся вышибать оконное стекло локтями и кулаками, не обращая внимание на раны, которыми они покрывались.

— Наш бес вполне может быть той же породы, — прибавил Тим.

— Точно, — согласился приятель. — Такое впечатление, что он хочет выброситься…

— В трёх предыдущих случаях маньяки недолго резвились, — продолжал Тим. — Все они погибли в разгар своих кровавых подвигов. Веденееву проломили голову, другого ранили ножом и он быстро истёк кровью…

— А третий, убегая, кинулся в лестничный пролёт и разбился, — закончил Андрей.

— Бес относится к людям, в которых вселяется, как к своим временным оболочкам, предназначенным исключительно для получения сексуального удовольствия, — говорил Тим, наблюдая за безрассудными действиями одержимого. — А постоянным прибежищем для него остаётся Сайтарова…

— Почему?

Тим пожал плечами.

— Наверно, это связано с той могилой, на которой её нашли.

— Смотри, он сейчас выбросится! — закричал Андрей, видя, что одержимый, продолжая бить стёкла, перелез на оконный карниз.

— Он хочет вырваться из ловушки, — сказал Тим. — К двери его не пропускает черта, значит, ему остаётся только один выход: окно.

С грохотом распахнулась дверь и в палату ввалились два рослых омоновца в чёрных матерчатых масках, с дубинками и автоматами. Крича: "Стоять, сука!" — они ринулись к бесноватому.

— Не заходите за черту! — в волнении заорал Тим.

Но стражи порядка не обратили внимание на его крик.

— Стоять, тебе говорят! — Один из омоновцев схватил бесноватого за ногу, другой ударил его дубинкой.

Первый омоновец стащил бесноватого с подоконника на пол.

— Валим отсюда, — Тим подтолкнул приятеля к двери. — Быстрее!

Они выбежали из палаты и захлопнули за собой дверь.

— Никому не входить! — закричал Тим таким голосом, что два других омоновца, собиравшихся войти в палату, замешкались. — Всем отойти от двери! — Он принялся отталкивать медсестру и больных. — В здании полтергейст, надо соблюдать предельную осторожность!

— Пацан, а ты тоже, случайно, не спятил? — рявкнул кто-то из стражей порядка, которых собралось в коридоре не меньше десятка.

Он довольно грубо оттолкнул Тима и вошёл в палату.

— В любом случае им не удастся вывести его за черту, — тихо сказал товарищу Тим. — Если только им не придёт в голову стереть её…

— Стереть? — Андрей в сомнении покачал головой. — Об этом они подумают в самую последнюю очередь… Но почему ты выскочил оттуда?

— Есть шанс, что бес выйдет из мужика и перекинется в кого-то из ментов, а они вооружены…

Словно подтверждая его слова, в палате треснул выстрел. Потом там прозвучала короткая очередь. Омоновцы, находившиеся в коридоре, гурьбой ринулись к двери.

— Наверно, мужик набросился на ментов и они его пристрелили, — предположил Андрей.

В палате снова зазвучали выстрелы, и омоновцы всей толпой вывалились из палаты обратно в коридор. Многие были ранены. Последним из палаты выполз омоновец с простреленной ногой. На его штанине алело кровавое пятно.

— Где доктор? Доктора сюда!.. — ревел он и отчаянно матерился.

— Носилки! — визжала медсестра.

Коридор наполнился шумом и топотом бегущих ног. Повсюду включался свет. Из дверей выглядывали встревоженные больные. Андрей и Тим поверх голов заглядывали в разгромленную палату.

— Ты прав, бес вышел из мужика и вселился в кого-то из ментов, — тихо сказал Андрей.

— Который тут же открыл стрельбу, — прибавил Тим. — Мы вовремя смылись, а то бы угодили под пули…

Он поднёс к уху зазвонивший телефон. Вадим Григорьевич сообщил, что сердце Сайтаровой снова заработало.

— Через сорок пять минут после остановки, представляете? — звенел в трубке его взволнованный голос.

— Мы сейчас зайдём к вам, — сказал Тим.

По коридору сновали медсёстры. Больные не расходились по палатам, несмотря на уговоры. До молодых людей доносились их оживлённые пересуды. Кто-то утверждал, что у маньяка было оружие и он открыл стрельбу по милиционерам.

Андрея с Тимом омоновцы почему-то приняли за докторов. Вместе с дежурным врачом их свободно пропустили в разгромленную палату. Кровати и тумбочки здесь были опрокинуты, всё было заляпано кровью. Убитые стражи порядка оставались лежать там, где их настигла смерть. Раненым медсёстры оказывали первую помощь. Одного из них омоновцы укладывали на носилки.

Из их отрывистых объяснений друзья поняли, что догадка была верна: кто-то из омоновцев открыл беспричинную стрельбу по своим товарищам. А за минуту до этого был пристрелен мужчина, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Недавний одержимый лежал у разбитого окна, весь в ранах, залитый кровью и уже покрывшийся смертельной бедностью. Говорили, что "взбесившийся" омоновец палил очередью по всем, кто находился в палате. В первые же секунды он отправил на тот свет сразу троих. Ещё четверых ранил — те успели вовремя выскочить из палаты. Расстреляв весь боезапас, он выбил прикладом автомата оконную раму и выбросился с шестого этажа. Сейчас его труп лежал внизу под фонарём, поливаемый дождём.

Омоновцы, как и медсёстры, были напуганы и ошеломлены. Никто не мог объяснить поведения бойца. Тим спросил у кого-то из них, откуда убийца вёл стрельбу. Тот показал на пятачок у подоконника.

— Этого и следовало ожидать — тихо сказал Тим приятелю, принимаясь подбирать с пола разбросанные амулеты и складывать их в сумку. — Тот мужик, одержимый, оказал ментам сопротивление и они его пристрелили… Бес вышел из него и почти сразу вошёл в ближайшего омоновца, который зашёл за черту…

Друзья посторонились, давая дорогу носилкам.

— Мент, когда оказался во власти беса, не смог пройти обратно через черту и должен был всё время находиться у окна, — говорил Тим. — Он открыл стрельбу…

— Зачем?

— Наверно, у нашего беса, помимо секса, есть ещё одно желание: убивать…

Наскоро собрав свои вещи и запихнув их в сумку, охотники за призраками покинули палату и направились к лестнице. Толпа зевак в коридоре значительно поредела: омоновцы чуть ли не пинками загоняли любопытных в палаты. Откуда-то появилось ещё несколько носилок. Перепуганные медсёстры сновали по коридору с бинтами, шприцами и кислородными масками.

Друзья вышли на лестницу и побежали вниз. Оживление царило на всех этажах. Коридоры были освещены, у окон стояли пациенты и, тихо разговаривая, смотрели на труп разбившегося омоновца. Тим с Андреем тоже подошли к окну. Внизу, на мокром тротуаре, желтели пятна света от больничных окон и лежал труп, уже прикрытый размокшими газетами. Тут же ходили милиционеры в глянцевито блестевших плащах.

— Когда он расстрелял все патроны, он решил, что веселье закончилось и пора возвращаться в тело Сайтаровой, — сказал Тим. — Для этого он выпрыгнул из окна…

— Ладно, пошли, — Тим подхватил сумку. — Смотреть тут не на что.

На втором этаже, где находилась реанимация, было гораздо малолюднее, но и здесь везде горел свет. Из дверей лифта выкатили носилки с раненым омоновцем и быстро провезли мимо приятелей. Они проводили носилки глазами.

В реанимационном отделении их встретила пожилая, строгого вида медсестра.

— Вадим Григорьевич на срочной операции, без него сюда входить не положено, — сказала она.

— Нам надо к Сайтаровой.

— Не положено.

В эту минуту в конце коридора показался Вадим Григорьевич. Издали заметив молодых людей, он почти бегом устремился к ним.

— У меня нет ни секунды, — заговорил он, торопливо отводя их в сторону. — Ну, быстрее рассказывайте, что случилось?

Тим коротко поведал, как биолокаторы отметили перемещение призрака со второго этажа на шестой и как он вселился сначала в пациента больницы, а потом в омоновца.

— Значит, это всё-таки из-за Сайтаровой? — Врач приоткрыл дверь палаты, в которой лежала больная, и всмотрелся в грузное неподвижное тело.

— Сайтарова уже давно труп, — ответил Тим, — работу её сердца поддерживает бес. Как мы и думали, она стала для него постоянным жилищем. Чем-то вроде логова.

— И поэтому он не хочет, чтобы её тело начало разлагаться? — спросил врач.

— Возможно.

— А если сделать так, чтобы сердце остановилось? Это можно устроить.

— Подозреваю, что остановить его будет очень трудно, практически невозможно, — ответил Тим. — Надо не сердце останавливать, а изгонять беса, причём изгонять по всем правилам. Это процесс сложный и может растянуться надолго. Пока же, чтобы бес не повторил своих кровавых вылазок, надо срочно заключить его в пентаграмму. За её границы он не выйдет. Мы с Андреем только что попробовали, и у нас получилось.

— Вадим Григорьевич! — закричали с другого конца коридора.

— Иду! — откликнулся врач и обернулся к медсестре. — Елена Сергеевна, пропустите молодых людей к Сайтаровой. Под мою ответственность.

Прощаясь, он пожал Тима за локоть.

— Чувствую, достанется мне за ваши пентаграммы, ну да ладно… Я ещё подойду!

И он зашагал прочь.

Медсестра посторонилась, пропуская друзей в маленькую палату, где лежала только одна больная — Сайтарова.

— Вы её родственники? — недружелюбно поинтересовалась она.

— Мы практиканты из лаборатории структурной нейропатологии и психогенеза, — ответил Тим не задумываясь. — Нам необходимо осмотреть больную и ознакомиться с результатами наблюдений.

— А почему среди ночи?

— Днём мы не можем.

— Все записи на столе, — буркнула медсестра, явно недовольная их визитом.

Приятели получили, наконец, возможность рассмотреть таинственную больную. Зрелище невероятно раздутого тела, которое едва прикрывали два одеяла, мало кому могло понравиться. Живот был громадным и округлым, плотными были ноги, руки и шея, зато голова оставалась худощавой и совсем небольшой, она как будто тонула в массивной шее, упираясь нижней челюстью в жировые складки подбородка. Судя по этой голове с мелкими чертами лица, женщине было лет сорок.

— Всё толстеет, и ничего поделать не можем, — сказала медсестра. — Её уж и не надеются спасти. Ждём, когда отмучается.

Тим взял со стола тетрадь.

— Судя по состоянию головного мозга, она уже отмучилась, — заметил он, бегло просматривая записи.

В кармане у медсестры зазвонил телефон, она достала его и отошла в сторону, тихо с кем-то разговаривая.

— Вы долго здесь пробудете? — вернулась она к молодым людям. — А то мне надо выйти на десять минут.

— Да-да, конечно, — ответил Тим.

Медсестра ушла. За ней закрылась дверь.

— Что-то мне не по себе, — признался Андрей, косясь на Сайтарову. — А вдруг бес перекинется в кого-то из нас?

— В нас ему так просто не перекинуться, — ответил Тим, откладывая тетрадь. — Не забывай, что на нас освящённые кресты и амулеты с сильными рунами. Но вот как врачи рискуют находиться рядом с этим… — Он подошел к кровати. — Это действительно непонятно…

— Счастье для них, что бес выходит не слишком часто, — заметил Андрей.

— Возможно, он набирается сил перед каждым новым выходом… Ладно, хватит рассуждать, взялись за дело, — Тим достал из кармана кусок мела. — Ты чертишь с той стороны, а я с этой.

Они ещё не замкнули вокруг кровати круг, как её пружины скрипнули. Друзья насторожились.

— Слышал? — шёпотом спросил Андрей.

Несколько секунд они вглядывались в неподвижную Сайтарову.

— Ладно, продолжаем, — Тим снова наклонился к полу. — Сейчас по-быстрому замкнём круг, потом круг замкнём в пентаграмму, а потом пентаграмму замкнём во второй круг. Пентаграмма в двойном круге — это надёжнее, чем просто пентаграмма…

Пока они чертили, пружины ещё несколько раз скрипнули. Тело, однако, по-прежнему не подавало признаков жизни.

В углах и на сторонах пентаграммы Тим начертил кабалистические знаки.

— Пожалуй, всё, — он вытер платком перепачканные мелом пальцы. — Теперь начнём читку. Может, нам повезёт и бес сразу уберётся…

Он выглянул из палаты, убедился, что никого поблизости нет, и плотнее прикрыл дверь.

— Смотри, — Андрей показал на экран прибора, соединённого проводами с Сайтаровой. — Сердце забилось чаще!

Тим усмехнулся.

— Чует нечисть, что сейчас ей придётся несладко…

Он достал из сумки посеребрённый крест с выбитым на нём распятием и укрепил его в изголовье кровати, затем встал в её изножьи и раскрыл потрёпанный молитвенник.

Текст на церковно-славянском языке он читал быстро и внятно — сказывалась выучка, полученная в семинарии. Тим проучился в ней полтора года, причём, по мнению всех, проучился блестяще, но был отчислен за повышенный интерес к магии и оккультизму, в основе которых, по мнению церковного начальства, лежали сношения с дьяволом.

В палате звучал его монотонный голос. Андрей стоял рядом, не сводя глаз с Сайтаровой и иногда взглядывая на пульсирующую линию на экране. Прибор отмечал частые и сильные удары сердца.

На окне от лёгкого ветерка зашевелилась занавеска. Иногда этот холодный ветерок касался лиц молодых людей, хотя ему вроде бы неоткуда было взяться. Окно и дверь были наглухо закрыты…

Снова заскрипели пружины, и Андрей, наконец, заметил, что тело на кровати шевельнулось.

Тим продолжал читать. Слоновьи ноги сдвинулись, поёрзал живот. Массивному телу как будто неудобно было лежать и оно двигалось, ища лучшего положения. Тим не останавливался. Тело продолжало двигаться, сбивая одеяло. Лицо женщины кривилось словно в досаде, а может, насмехаясь над приятелями. Глаза, однако, оставались закрытыми.

Тим взял в руки крест и несколько раз громко произнёс:

— Изыди, бес!

Одеяло сползло на пол, обнажив голый бледно-жёлтый, с коричневыми пятнами живот, невероятно пухлые ляжки и заросшую волосами промежность.

— Оставь это тело и убирайся в преисподнюю, — говорил Тим, делая распятьем крестное знаменье.

Ноги и руки Сайтаровой двигались, рот кривился, временами из него вырывался едва слышный протяжный хрип. Внезапно глаза её раскрылись и уставились на Тима.

— Никуда не уйду, и не надейся, сопляк, — прозвучал низкий утробный голос, явно мужской. — Не тебе меня изгонять. Молоко на губах не обсохло, а уже изгонять берёшься!

— Бес, ты в ловушке, — грозно сказал Тим. — Покинь это тело, заклинаю тебя Господом нашим и Богородицей, и сгинь в преисподнюю! Ты уже погубил достаточно душ!

— И ещё погублю! А тебя — в первую очередь! Вселюсь в тебя, гада, и первым делом оттарахаю твоего дружка!.. — Тело заколыхалось от хохота.

Андрей протянул Тиму бутыль со святой водой и тот принялся брызгать ею на бёдра, грудь и живот женщины. Она дёргалась, как будто её стегали плетью, лицо болезненно морщилось, из раскрытого рта вырывался рёв.

Чудовищный живот вздрогнул и в нём что-то зашевелилось, словно там сидело какое-то живое существо, которое ворочалось и упиралось всеми своими конечностями в стенки своего вместилища.

— Ответь мне, бес, как ты попал туда? — снова заговорил Тим. — Где ты находился до того, как перешёл в тело несчастной женщины?

— Вот тебе! — Две грузные ноги приподнялись и из зада с громким шумом, какой бывает при сильном несварении, вырвались газы.

Молодые люди поморщились от вони. Тим выплеснул на демона остатки святой воды, а потом, порывшись в сумке, достал раздвижную палку-указку. Он раздвинул её во всю длину и к её концу прикрепил крест.

— Значит, ты не хочешь говорить, — сказал он. — Хорошо.

Не переступая меловой черты, он занёс палку над одержимой — так, что крест оказался над её животом. По всему уродливому телу прокатилась дрожь.

Тим коснулся крестом живота, и тот дёрнулся.

— Что, не нравится? Жжёт?

— Урою, падла! — рявкнул бес и зашёлся в отборной ругани.

— Как твоё имя? — спросил Тим, прижимая крест к животу. — Скажи мне своё имя!

— Ладно, скажу, х… с тобой, только обещай, что уберётесь отсюда оба!

— Обещаю, — с готовностью ответил Тим, прекрасно зная, что любые соглашения с нечистью не имеют никакой силы. Зато знание имени беса могло очень помочь его изгнанию.

— Меня зовут Йухан Лёшоп, — торжественно пророкотало чудовище. — Только это страшная тайна. Доверяю её одному тебе.

— Как? Юхан? — переспросил Андрей у приятеля. — Он скандинав?

— Такой же скандинав, как я марсианин, — ответил Тим. — И веры ему нет ни копейку, ведь это не имя, а враньё. Прочти его наоборот, и ты поймёшь, что он просто издевается над нами.

И он снова надавил крестом на живот, вызвав судороги в туше. Временами кожа живота растягивалась от давления изнутри, принимая очертания чьей-то пятерни или колена, а однажды кожа живота образовала огромное лицо с шевелящимся ртом.

— Не дождётесь, падлы! Выйду отсюда когда захочу, и снова вернусь, и ваши грёбаные пентаграммы не помогут!

— Зачем ты вселяешься в людей? — спросил Тим.

— Ну ты и лох! — захохотал сайтаровский живот. — Неужели до сих пор не допёрло? Да потрахаться охота! Вселюсь в какого-нибудь хмыря, вроде тебя, и трахаюсь его х…ем. Знаешь, как клёво?

— А потом, чтобы вернуться в это тело, тебе надо того хмыря убить?

— А и х… с ним. Хмырей полно, чего их беречь.

— Получаешь, стало быть, удовольствие за чужой счёт.

— Мне в кайф.

— А людям не в кайф, — Тим вдавил крест в живот.

— Ладно, мужики, послушайте меня, — голос из утробы зазвучал примирительно. — Давайте договоримся по-хорошему. Я вас не трону, а вы сотрёте с пола свою херню, ну хотя бы часть её, и я вам скажу, где старинное золото зарыто. А может, вам бабки нужны? Час назад один барыга по пьяни бумажник потерял, полный баксов и кредиток. Сказать вам, где бумажник лежит? Сказать, а? Барыга его до завтрашнего вечера не хватится, у вас будет время снять с кредиток всё бабло. Бумажник валяется недалеко от больницы…

— Андрей, держи, — Тим передал другу указку с крестом, раскрыл молитвенник и начал читать.

Матерщина, полившаяся из глотки Сайтаровой, заглушала его негромкий голос. Не довольствуясь бранью, бес заставил Сайтарову плюнуть в него. Тим невозмутимо вытерся вафельным больничным полотенцем и продолжал читку. Чудовищная плоть снова с шумом выпустила газы.

— Ничего ты мне не сделаешь, щенок, фуфло паршивое, — злобно кривясь, басовито хрипел бес. — Меня такие люди изгоняли, не чета тебе! Двести лет назад сам архимандрит Киево-Печерской лавры против меня с освящённой иконой выходил, и ничего не добился! А триста лет назад целая свора в рясах меня отчитывала, и тоже бестолку! Так что не тебе, сопляку, со мной тягаться. Буду жить в этом теле сколько захочу, понял? И эти свои штучки брось! Не трать на меня время, а то тебе же хуже будет. Проказу напущу, будет у тебя рожа как свиное рыло!

Ругаясь и ворочаясь, Сайтарова сорвала с себя провода, и экран на приборе погас.

Тим не прерывал чтения.

Внезапно глаза больной закрылись, она перестала шевелиться и приняла первоначальное положение. Приятели недоуменно переглянулись. Неужели подействовала молитва?

В палату быстро вошёл Вадим Григорьевич.

— Как тут у вас дела? — спросил он, бегло оглядевшись. — Лихо же вы разрисовали пол!

— Вы бы посмотрели, как это тело, — Тим кивнул на Сайтарову, — крутилось сейчас на кровати! Как уж на сковородке!

— Да, я вижу — одеяло на полу… — Врач направился было к кровати, чтобы накинуть одеяло на больную, но друзья его задержали.

— За черту заходить нельзя, — сказал Тим. — Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Но в голом виде она не может лежать, это непорядок, — возразил доктор.

— Я сам сейчас наброшу на неё одеяло.

С этими словами Тим повесил себе на грудь посеребрённый крест.

— Тим, — пробормотал Андрей. — Ты действительно хочешь войти в пентаграмму?

— У меня достаточная защита, — отозвался экзорцист. — Крест освящён специально против бесов.

Он подошёл к кровати, быстро поднял с пола одеяло, накинул на больную и вернулся назад. Андрей и врач следили за ним так, словно он входил в клетку со львами.

— Вот и всё, — сказал Тим. — Но нет гарантии, что одеяло снова не окажется на полу. Бес нам попался буйный.

— И что же делать? — спросил врач.

— Боюсь, что отчитывать его придётся долго, — ответил Тим, задумчиво глядя на Сайтарову сквозь изумрудные стёкла. — Может быть, не одну неделю.

— Совершенно не представляю, как к этому отнесётся начальство! — воскликнул Вадим Григорьевич.

— Но есть другое средство, более действенное.

— Какое?

— Могила, — ответил Тим. — Та самая, на которой нашли Сайтарову. Обморок и вселение беса наверняка связаны с ней. Надо узнать, кто в ней похоронен. Это должно помочь в борьбе с бесом.

— Насчёт могилы лучше поговорить с родственницей Сайтаровой.

— У вас есть её телефон?

— Конечно, он записан…

Врач, а за ним молодые люди, вышли из палаты. Тим оглянулся на больную. Она по-прежнему лежала не шевелясь, хотя ему показалось, что один глаз её на мгновение открылся и посмотрел на него.

У себя в кабинете Вадим Григорьевич включил настольную лампу, достал из стола тетрадь.

— Здесь адреса и телефоны всех наших пациентов и их родственников, — он принялся листать страницы. — А, вот этот телефон! Сайтарова, Мария Руслановна. Племянница.

Тим ввел номер сайтаровской племянницы в память своего сотового.

— Вы прямо сейчас хотите звонить? — спросил врач. — Вроде бы неудобно беспокоить людей по ночам…

— Хорошо, подождём до утра, — согласился Тим.

В кармане доктора зазвонил мобильник. Коротко переговорив с кем-то, Вадим Григорьевич заторопился. Раненым омоновцам делают операцию и он должен быть в операционной.

Тим заявил, что они с Андреем останутся возле Сайтаровой до утра. Врач отрицательно покачал головой, говоря, что сейчас сюда съедутся сотрудники, которых срочно вызвали в больницу, будет сам заведующий, и присутствие тут посторонних может привести к неприятностям.

— Ладно, но если что-то будет происходить с Сайтаровой — сразу звоните в комнату охраны, мы будем там, — сказал Тим. — Через пентаграмму бес не перепрыгнет, но и сами внутрь пентаграммы старайтесь не заходить. А лучше вообще в эту палату никого не впускайте.

Расставшись с реаниматологом, молодые люди спустились на первый этаж. По просторному холлу сновали озабоченные люди в бледно-зелёных медицинских халатах; у входных дверей дежурили омоновцы. Рассвет и думал заниматься. В темноте за высокими забрызганными дождём окнами смутно виднелись разворачивающиеся машины с включёнными фарами.

Лёва сидел на табуретке посреди комнаты, в центре начерченного мелом круга. Под табуреткой была тщательно выведена руна, которую ему показал Тим. Толстяк клевал носом. При появлении друзей он выпрямился, тряхнул головой и спросил нарочито бодро:

— Как успехи в борьбе с призраками? Поймали хоть одного? Сигналов от ваших приборов больше не было.

— Хорошо, что не было, — Тим, отдуваясь, уселся в кресло.

Андрей бросил сумку на диван.

— Хлопотливая ночка сегодня выдалась, — сказал он.

— Я слышал, менты устроили перестрелку и поранили друг друга? — спросил Лёва.

— Мы пока мало что знаем, — ответил Тим уклончиво. — На этажах повсюду милиция, никуда никого не пускают. Возможно, завтра обстановка прояснится.

— Да я уж по экранам вижу, что ментов полно, — сказал охранник, и поинтересовался: — Тут, наверно, замешан ваш призрак? А то ведь сначала были сигналы, потом появился маньяк, потом менты перестреливаться стали…

— Гипотеза о связи призрака с перестрелкой ещё нуждается в проверке, — ответил Тим. — И вообще во всём, что касается призраков, ничего нельзя знать наверняка. Мы можем только строить догадки.

Он устроился в кресле, вытянул ноги и закрыл глаза. Андрей лёг на диван, подложив сумку под голову.

Какое-то время в комнате стояла тишина. Лёва, борясь с дремотой, пялился на экраны.

— Мне крупно повезло, что маньяк оказался одним из больных, — пробормотал он. — Если бы маньяк прошёл в здание с улицы, меня ждали бы неприятности.

Ему никто не ответил.

— Скорей бы смениться и смотать отсюда… — сделал он новую попытку разговорить приятелей. — А ещё лучше — уволиться… Как вы думаете, призрак долго здесь пробудет?

— Не долго, — отозвался Тим. — Такие буйные духи на одном месте обычно не задерживаются.

— Почему?

— Установлено в результате многолетних наблюдений. А если устранить причину их появления, они уходят ещё быстрее.

— А вы можете её устранить?

— Попробуем.

Медсестра Елена Сергеевна, вошедшая в сайтаровскую палату, сморщила нос. "Фу, пахнет как в сортире, — подумала она с раздражением. — Откуда так несёт? И что, вообще, здесь произошло? Почему беспорядок?"

И правда: одеяло на больной было сбито, прибор, следивший за сердечным ритмом, не работал — с пациентки были сорваны провода, полотенце валялось под кроватью, пол был разрисован мелом.

"Ну и практиканты! Насвинячили и удрали. А потом на меня же и свалят. Скажут, это я недоглядела…"

Она осмотрела прибор, собрала концы проводов и, обернувшись к больной, чтобы укрепить их на её теле, с изумлением обнаружила, что у той открыты глаза.

Это её настолько поразило, что она отшатнулась.

— Очнулась, очнулась, — заговорила она всплеснув руками. — Вот чудо-то. Наша "спящая красавица" очнулась… Пойти Вадиму Григорьевичу сказать…

— Постойте, — проговорила больная низким хриплым голосом и страдальчески скривилась. — Не уходите. Скажите, прошу вас, где я? Что со мной?

— Вы в больнице, с вами всё в порядке, — Елена Сергеевна умильно улыбнулась. — Ничего страшного, не волнуйтесь, просто у вас был небольшой обморок и вас привезли сюда…

— Ох… — Больная грузно зашевелилась, попыталась приподнять голову, но короткая толстая шея не позволила ей этого. Всё же она оглядела себя. — Ох, что это?… Что со мной?…

— Вы немножко раздобрели, пока лежали здесь, а так всё ничего.

— Ужас, ужас, — трубным голосом запричитала больная.

— Да не волнуйтесь, мы вас вылечим, — успокаивала её медсестра.

С лица Сайтаровой не сходило страдальческое выражение.

— Неужели это я? Не может быть… — По её щеке скатилась крупная слеза.

— Это полнота временная. Сейчас вы начнёте худеть и войдёте в норму… Вы как себя чувствуете? Нигде не болит?

— Болит голова…

Заскрипев пружинами, Сайтарова приподнялась и спустила растолстевшие ноги с кровати.

— Лежите, лежите, вам надо лежать! — всполошилась Елена Сергеевна.

"Наверняка это практиканты что-то начудили, — пронеслось у неё в мыслях. — Месяц пролежала в коме, а тут вдруг встала… Они, точно!.."

— Я в ужасе, — больная скинула с себя одеяло, оголив живот. — Я в диком ужасе… У меня раскалывается голова…

— Я сейчас позову врача.

— Не надо. Я и без врача знаю, почему она у меня болит. — Сайтарова показала толстым пальцем себе под ноги. — Это от мела. У меня на мел страшная аллергия. Сотрите, смойте его скорее, а то сейчас помру!

И она, морщась, как от зубной боли, начала заваливаться головой на подушку.

— Это тут одни гаврики напачкали, — сказала Елена Сергеевна. — И мне же от главврача достанется… Они напачкали, а мне отвечай…

— Ох, этот мел, я чувствую его запах… — выла Сайтарова басом. — Нет, я помру… Определённо помру…

— Держитесь, соберитесь с силами! Сейчас я всё протру.

— Протрите, голубушка, будьте такие добренькие.

Медсестра отправилась за ведром и тряпкой, а страдальческое выражение на лице больной сменилось злобной гримасой. Из горла вырвалось шипение, глаза забегали по палате, в раздутом животе снова что-то завозилось, растягивая кожу в разных его частях.

За дверью раздались шаги, и в животе сразу улеглось. Лицо снова приняло страдальческое выражение. В палате появилась медсестра с ведром воды и тряпкой.

— Ох… ох… — стонала Сайтарова. — Смойте мел, прошу вас, любезнейшая… Хотя бы вот здесь, здесь… — Она показывала себе под ноги.

Медсестра отжала мокрую тряпку и насадила её на швабру.

— Вы только не волнуйтесь, лягте и лежите спокойно, а то вам вредно.

— Как же не волноваться, когда тут полно мела… — скулил бес.

Елена Сергеевна несколько раз провела тряпкой по полу, уничтожив часть круга с пентаграммой, и неожиданно грузное тело Сайтаровой завалилось набок и, не удержавшись на краю кровати, рухнуло на пол, едва не перевернув кровать. Упав, оно осталось безжизненно лежать с заломленной рукой.

Медсестра вскрикнула в ужасе, бросилась к ней, пытаясь помочь, и вскрикнула еще громче: от распластанного тела отделилось тёмное облако и быстро проплыло над полом — как раз в том месте, где была стёрта часть пентаграммы. Странное облако коснулось своим краем Елены Сергеевны, и та почувствовала, что её словно обожгло ледяным холодом. Крик заглох в её горле. Не в состоянии устоять на ослабевших ногах, она опустилась на пол, а облако, приняв человекоподобную форму, словно бы зашагало по воздуху и выскользнуло за дверь.

— Сигнал! — встрепенулся Лёва. — Слышали? Сигнал!

Андрей вскочил с дивана и подбежал к пульту.

— Прибор номер четыре, — мгновенно определил он. — На втором этаже, у дверей реанимационного отделения!

— Смотрите, смотрите, вот оно! — Лёва показывал на один из экранов. — Точно, на втором этаже!

На экране было видно, как по безлюдному коридору проплывает полупрозрачная тень.

— Бес! — в один голос закричали Тим с Андреем. — Он всё-таки вырвался!

Туманный силуэт подплыл к повороту на лестницу. На пульте снова звякнул сигнал. Андрей обернулся к приятелю:

— Прибор номер пять!

Тень свернула на лестничную площадку, где стояли два омоновца. На пульте тренькнул сигнал, посланный биолокатором, висевшим как раз над ними.

— Приборы реагируют на астральную сущность, — Андрей схватил сумку. — Это бес! Бежим туда!

— Погоди, — Тим жестом остановил его. — Пока он в астральном теле, мы ничего с ним не сделаем. Подождём, пока он в кого-то вселится.

Друзья подошли поближе к экранам и вперили взгляды в тот из них, на котором видна была зловещая тень.

Призрак задержался возле омоновцев. То, что видела телекамера, явно не видели милиционеры. Они смотрели прямо на туманный силуэт и продолжали спокойно разговаривать. Призрак качнулся сначала к одному, потом к другому, будто оценивая их, а потом слился с одним из них.

Омоновец на секунду замер. Лицо его сделалось каким-то застылым. Вдруг он улыбнулся во весь рот, словно его товарищ сказал что-то смешное, снял с плеча автомат и резко, почти без замаха, ударил товарища стволом по виску. Тот откинулся к стене. Одержимый нанёс ему ещё один удар, потом ещё, а в заключение с силой обрушил приклад ему на темя. Несчастный, пачкая стену собственной кровью, сполз по ней на пол.

— Итак, бес вошёл в мента, — Тим достал сотовый телефон. — В вооружённого мента, а значит, он может наделать крупных бед! Надо срочно предупредить Вадима…

— Заключить его в пентаграмму будет трудно, — Андрей обескураженно смотрел на экран.

— Ещё бы, — ответил Тим, держа трубку возле уха. — Это тебе не больничный доходяга. Не успеешь вытащить из кармана мел, как он всадит в тебя всю обойму!

Убийца почти целую минуту рассматривал в свою жертву. Лицо убитого представляло собой сплошное кровавое месиво. Видимо, бесу доставляло удовольствие смотреть на него, потому что рот одержимого кривился в улыбке.

Затем одержимый выпрямился, перехватил автомат и зашагал вверх по лестнице. Выйдя в коридор третьего этажа, в котором в эту минуту не было ни души, он беззвучно двинулся вдоль стены. Дойдя до первой же двери, он приоткрыл её и прислушался. В палате спали мужчины. Слышался храп какого-то больного. Одержимый направился дальше, миновал две двери и скользнул в третью, где спали женщины.

Он подскочил к одной из них и, не долго думая, скинул её с кровати на пол. Она взвизгнула.

— Не орать! — Он заехал ей кулаком по челюсти, потом наставил на неё ствол. — А то пуля в тыкву, поняла? — И он начал снимать с неё трусы.

Но тут заголосила другая больная. Он подскочил к ней.

— Ты тоже молчи, сука! Пикнешь — сразу пуля!

Третью обитательницу палаты — семидесятилетнюю старуху, пытавшуюся позвать на помощь, одержимый задушил, накрыв её голову подушкой и усевшись на неё сверху.

Сидя на подушке, он наставил автомат на двух первых женщин.

— Никому не шевелиться, — сказал он низким хриплым голосом. — Будете слушаться меня — оставлю в живых!

Когда старуха затихла, он слез с неё и подошёл к испуганным женщинам.

— Легли здесь! — скомандовал он, показывая на пол. — Ближе друг к другу!

Те послушно выполнили приказ.

Корча гримасы и глумливо гогоча, одержимый спустил с себя штаны…

Через четверть часа, весь в крови, он выглянул в коридор. За его спиной на полу тёмной палаты остались лежать два голых исполосованных трупа.

С автоматом на груди он прошёл по коридору, остановился у следующей двери, огляделся по сторонам и проскользнул в другую палату, более просторную и многолюдную. Желтоватый ночной свет струился из окон на стены, тумбочки и спящих женщин. Одержимый придвинул к двери тумбочку и включил в палате свет.

— Всем встать, — глухо рявкнул он и спустил с себя штаны до самых щиколоток. — Видите шишку? — Он обхватил рукой свои гениталии. — Всем подходить по одной и брать её в рот! Кто будет увиливать — тому пуля! Ну, быстро!

Какая-то женщина закричала, и почти тут же щёлкнул выстрел. Крик оборвался. Женщина с простреленной грудью откинулась на подушку.

В ужасе вскрикнула её соседка и тоже получила пулю.

— Кто ещё хочет на тот свет? — утробным голосом пророкотал бесноватый и оскалил зубы. — Начали подходить! Ну!.. А ты чего лежишь? — И он выпустил короткую очередь в женщину на одной из кроватей.

Затем повернул автомат налево, наставив его на другую женщину. Та проворно соскочила с кровати и, угодливо кивая, направилась к нему.

— Давай, старайся, — бесноватый скривился в сладострастной ухмылке. — А вы все выстраивайтесь в очередь. В тех, кто увиливает, стреляю без предупреждения!

В дверь застучали.

— Что там у вас? — послышался голос дежурной медсестры. — Откройте!

— Хреново сосёшь, — одержимый огрел женщину прикладом.

Из раны в её голове засочилась кровь.

Он отпихнул несчастную и притянул к себе следующую жертву.

— Давай теперь ты. И старайся, слышишь? А то тоже размозжу тыкву!

Удары в дверь усилились.

— Откройте! Откройте! — кричал из-за двери уже мужской голос.

Тумбочка постепенно сдвигалась под градом ударов. Наконец дверь распахнулась и в палату ввалились два омоновца с автоматами.

— Лежать! — закричали они. — Руки за голову!

Одержимый в этот момент дёргался в оргазме, прижимая к своему паху голову очередной жертвы. Он всё же развернул автомат и нажал на крючок. Треснула очередь. Омоновцы рухнули как подкошенные.

Одержимый загоготал.

— Следующая подошла! — проревел он с пеной на губах.

Он схватил за волосы подползавшую к нему женщину и рывком притянул к себе.

— Давай, взяла за щёку, и старайся как следует! Если через полминуты не кончу — проломлю башку, поняла?

В коридоре зазвучали шаги и встревоженные голоса. В дверь палаты просунулись сразу двое в касках. Одержимый развернул ствол в их сторону, но те открыли огонь раньше. Одна пуля вошла насильнику в голову, вторая — в шею. Хрипя и давясь кровью, он повалился на пол. Женщины с визгом бросились врассыпную.

Одержимый жил ещё целую минуту, дёргался, хрипел и стискивал автомат. Его палец судорожно искал спусковой крючок. Вбежавшие в палату стражи порядка ещё несколько раз выстрели, и он затих, раскинув голые волосатые ноги, измазанные кровью и спермой.

Омоновцы подошли к нему, вгляделись в лицо.

— Это же Савельев, — негромко заговорили они. — Точно, Пашка Савельев… Охренеть можно… Что это на него нашло?…

В коридоре громко кричали, требуя врача и носилки. Прибежал перепуганный доктор. Из палат выглядывали больные. Оставалась закрытой дверь только одной палаты, от которой тянулась цепочка кровавых следов. Эту дверь открыли и раздались крики ужаса.

Один из омоновцев, воровато озираясь, зашагал прочь по коридору. Лицо его было покрыто испариной, глаза лихорадочно блестели. В суматохе на него никто не обратил внимание и ему удалось незамеченным выскользнуть на лестницу.

Никого не встретив, он взбежал на два этажа выше и сразу юркнул в одну из палат. Закрыл за собой дверь, привалился к ней спиной и огляделся.

— Ну, девочки, подъём! — рявкнул он громко. — Физзарядка! Вас ждёт здоровое молодое тело, член стоит как кол! Ты, — он показал пальцем на женщину лет тридцати, привставшую на кровати. — Быстро разделась догола и подошла ко мне! Быстро, я повторять не люблю!

Послышались испуганные выкрики и вслед за ними — выстрелы. Три женщины, получив по пуле, затихли, остальные сразу стали сговорчивее.

Одержимый избавился от штанов и трусов.

— Становись рачком, — злорадно засмеявшись, приказал он первой подошедшей женщине. — Остальным не двигаться и молчать, а то пуля!

В разгар "скачки" он внезапно остановился, вскинул автомат и выстрелил в девушку, пытавшуюся прошмыгнуть в дверь.

— Так будет с каждой, кто рыпнется без моего приказа! — гаркнул он.

Закончив с одной жертвой, он приступил к второй.

Но и её ему было мало.

Он насиловал третью, как дверь раскрылась и загремели выстрелы. Насильник выставил свою жертву в качестве живого щита, а затем саданул очередью по омоновцам, появившимся в дверном проёме. Те скрылись.

Одержимый передёрнул затвор и отцепил магазин, проверяя, сколько осталось патронов. Когда стражи порядка снова пошли на штурм, он выстрелил всего два раза. Третью, последнюю, пулю он, злобно кривя рот, отправил себе в сердце.

Омоновцы ещё какое-то время топтались в дверях и вглядывались в полумрак палаты, не решаясь приблизиться к самоубийце. Всеми владела безотчётная тревога. За сегодняшнюю ночь уже третий их товарищ совершенно неожиданно и беспричинно повреждался в уме, становясь маньяком…

В палату, показывая пример, вошёл командир взвода.

— Заходите, не бойтесь, — сказал он громко. — Он готовый.

Полуголые женщины в паническом ужасе бросились вон из палаты. Командир омоновцев проводил их долгим взглядом, потом оглядел себя.

— Ну что ж, и это тело неплохое, — шёпотом сказал он, и на лице его мелькнула ухмылка.

— Товарищ капитан, это ж Кузнецов, — проговорил один из омоновцев, глядя на убитого. — Тут какая-то чертовщина творится, честное слово…

— Какая ещё чертовщина? Отставить паникёрские разговоры! — Капитан поправил на груди автомат и решительно вышел из палаты. — Всем находиться здесь и ждать моих распоряжений.

Он прошёл по коридору, свернул на лестницу и поднялся на следующий этаж. Палату с женщинами он распознал безошибочно, и уже через минуту в ней зазвучали выстрелы.

На этот раз он сразу разделся догола. Оставил себе только автомат. Так, с автоматом, закинутым за спину, он и утолял плотские желания вселившегося в него демона. Он дёргался в экстазе и ржал, получая наслаждение не только от соития, но и от страха перепуганных наложниц. В палату заглядывали бледные медсёстры, показывались омоновцы. Стрелять в него они не решались, боясь попасть в женщин.

Вскоре одержимый уже перестал обращать внимание на что-либо, кроме своих сладостных переживаний. Он стонал, ревел и пускал слюну, время от времени хватался за автомат и грозно рявкал, наставляя его на женщин.

— Бабы, ложись на пол! — заорали из коридора.

Почти сразу же затрещали выстрелы.

"Живой щит" с визгом растянулся на полу.

Пули рикошетили от стен и разносили вдребезги оконные стёкла. Сразу три пули угодили в одержимого. Они, однако, лишь ранили его. Он вскинул автомат и, даже не считая нужным залечь или спрятаться, принялся стрелять в ответ. Через полминуты его автомат заглох. Кончились патроны. Он выпрямился во весь рост и, голый, весь в крови, корча свирепые гримасы, пошёл на бойцов.

— Ну, мочите меня, мочите, суки!

Среди медицинского персонала, сбежавшегося на шум, оказался Вадим Григорьевич.

— Не стреляйте! — закричал он. — Надо взять его живым! Обязательно взять живым, чтобы выяснить, в чём дело!

— У него нет оружия, — заговорили между собой омоновцы. — Правда, возьмём живьём… Хватаем за руки и надеваем браслеты, чтоб не рыпался!

На лице одержимого, до которого долетели эти разговоры, мелькнул испуг. Он резко развернулся и бросился обратно в палату.

Ловить его омоновцы не спешили. Пока они, озираясь, тоже входили туда, он успел высадить окно и броситься вниз. Поражённые стражи порядка подошли к подоконнику. Насильник, разбитый в кровь, неподвижно лежал внизу на мокром асфальте невдалеке от другого трупа.

Из припаркованной неподалёку милицейской машины торопливо вылезли два стража порядка. Оба нервничали, получив по рации сообщение о том, что и этот омоновец, перед тем как свести счёты с жизнью, вёл себя как спятивший сексуальный маньяк.

В воздухе продолжал сеяться мелкий дождь. Мглистый туман полз по газонам и кустарникам. Милицейский майор, расхаживавший у кромки газона, поднял капюшон, отделился от группы милиционеров и поднялся по ступенькам широкого больничного подъезда. Стоявшие здесь омоновцы пропустили его без вопросов.

Майор был коренаст, краснолиц, тоже одет в камуфляжную форму и имел при себе автомат. Оглянувшись на стражей порядка, он свернул в первый же коридор и торопливо зашагал, втягивая ноздрями воздух. Коридор был безлюден, в нём горела только одна лампа. Майор свернул на лестничную площадку, но направился не к лестнице, а к лифтам.

Как раз в эту минуту к этажу подошла кабина. Двери автоматически раскрылись. В кабине находилась тележка с раненым забинтованным омоновцем и две молодые медсестры.

— Посторонитесь, пожалуйста, — сказала майору одна из них.

— Всем оставаться на местах, — злобно процедил одержимый, заталкивая медсестру обратно в кабину и проходя туда сам. — Отошли к стене! — приказал он, наставив на женщин автомат.

Те ошеломлённо выполнили приказ.

Двери за спиной одержимого автоматически закрылись. Он нажал на кнопку седьмого этажа. Лифт стронулся с места, и он сразу нажал на "стоп". Кабина встала между этажами.

— Попались, цыпочки, — глухим утробным голосом, кривясь, проговорил одержимый. — А ну-ка быстро разделись!

Он сбросил раненого с тележки и велел женщинам взобраться на неё, свесив ноги.

— Хороши бабёнки! — удовлетворённо скалясь, он похлопал их по голым ляжкам.

Он насиловал не торопясь, минут тридцать, а под конец, всё ещё не чувствуя себя полностью удовлетворённым, грыз их губы и соски. На прощание просунул каждой из них в промежность дуло автомата…

Он снова нажал на кнопку, лифт тронулся и встал на первом этаже. Двери раскрылись. На площадке первого этажа стояли два омоновца, видимо ожидая, когда подойдёт кабина. Увидев заляпанного кровью майора, сжимающего в руках автомат, и голые женские трупы на тележке, они сдавленно ахнули и отступили назад.

— Стоять! — Одержимый метнулся к одному из них и сильным ударом повалил на пол.

Тот, уже прослышавший о страной эпидемии маньячества, от страха и не помышлял о сопротивлении. Его товарищ бросился за угол.

Одержимый наклонился над упавшим и принялся ощупывать его пах.

— Член у тебя большой, — урчал он с довольным видом. — Как раз такой мне подходит… Погоди, сейчас мы с тобой порезвимся…

Он передёрнул затвор.

Распластанный на полу блюститель порядка зажмурился, ожидая, что психопат пристрелит его, но грянул выстрел, а он всё ещё был жив. Он открыл глаза. Его трясло, как в ознобе. Майор покончил с собой, послав себе пулю в висок!

Из-за угла выглядывал испуганный товарищ.

— Лёха, — позвал он. — Как ты?

— Он застрелился, — прошептал Алексей, отползая от трупа. — Колян, ты видел, он застрелился?

— Ага, видел, — Николай вышел из-за угла.

Алексей поднялся на ноги, подхватил автомат. На его бледном лице мелькнула злобная усмешка.

Когда Николай приблизился, он стремительно развернулся и ударил его прикладом в висок.

— Мне свидетели ни к чему, а потому ты должен умереть, — низким голосом, скалясь, проговорил Алексей.

Через минуту одержимый бесом омоновец уже шагал по коридорам и лестницам, высматривая себе жертв.

На востоке брезжил рассвет, но тучи, которыми было обложено небо, не давали ему разгореться. Казалось, миром ещё властвовала ночь.

"Жигули" шестой модели остановились у кладбищенского забора. Тим и Андрей вылезли из машины. Тим раскрыл багажник и достал оттуда две штыковые лопаты. Андрей вытянул с заднего сиденья сумку.

Дождь только что кончился. Воздух был пропитан сыростью и висел мглистым туманом. Мокрые деревья лоснились в лучах уличных фонарей.

Тим связался по сотовому с сайтаровской племянницей.

— Мария Руслановна? Извините, что снова беспокою вас. Я тут уже на кладбище и хотел бы ещё раз уточнить, как пройти к той могиле…

Весь путь от больницы до кладбища, пока Андрей вёл машину, Тим созванивался то с Вадимом Григорьевичем, то с этой Руслановной. Сначала она отнеслась к нему настороженно. Ехать с ним на кладбище, как и следовало ожидать, отказалась. Она даже общаться с ним не очень-то хотела, и лишь с большим трудом, после уговоров и звонков ей Вадима Григорьевича, всё-таки согласилась припомнить дорогу к могиле, на которой нашли её бесчувственную тётушку. Ориентирами служили церковь, центральная аллея и место похорон общей знакомой, из-за которых обе женщины и оказались в тот вечер на кладбище.

— Сначала вы найдите эту свежую могилу, — объясняла она "ассистенту экстрасенса", как представил ей Тима реаниматолог, — а от неё пойдёте к той, на которой нашли тётю Раю… До свежей могилы дойти просто. Пойдёте по центральной аллее, увидите табличку с надписью "седьмой сектор", повернёте налево и пройдёте по дорожке метров пятьдесят. Могилу вы сразу узнаете. На ней много венков, а ещё у неё на памятнике большая фотография женщины. Бедняжка попала в автокатастрофу вместе со своим женихом… Так вот, дойдёте до неё, и по той же дорожке пройдёте до первого поворота направо. Там стоит старинный памятник из чёрного гранита, в виде стелы… И угораздило же тетю Раю отправиться гулять по кладбищу…

— Хорошо, дошли до стелы, — поторопил её Тим. — Куда дальше?

— Свернёте направо и пройдёте метров двадцать, не больше. Эта могилка, на которой нашли тётю Раю, будет по правую сторону. Могилка совсем невзрачная, просто холмик, давно заброшенный… На ней ни надписи, ни креста, ничего…

— Там будет один такой заброшенный холмик?

— Точно не знаю, не обратила внимание. А вообще на этом кладбище полно заброшенных могил… Мы ведь сначала подумали, что на тётю Раю напали бомжи. Лицо у неё было посиневшее, как будто её кто-то душил…

— Вы обратили внимание, какие могилы были рядом с холмиком?

— Одна огорожена металлической оградой, это я запомнила. Вторая — кажется, стандартное цементное надгробие… Но неужели всё это нельзя перенести на день?

— Нельзя, — ответил Тим сухо. — Разве врач вам не объяснил, что до утра ваша родственница может не дожить? Сейчас вся надежда на экстрасенса, а ему надо обязательно побывать на той самой могиле!

— Это я понимаю. Я сама года два назад ходила к экстрасенсу, и мне, знаете, помогло…

Тим свернул разговор, обещав позвонить ещё.

Друзья перелезли через забор и зашагали по кладбищенской аллее. Силуэт церкви сначала маячил слева, потом остался за их спинами. Окружающую темень рассеивал скудный утренний свет, брезживший с востока. Тёмными купами громоздились мокрые деревья, повсюду слабо серебрились оградки и кресты.

Охотники за призраками миновали указатель с надписью "шестой сектор" и замедлили шаг. Им нужен был сектор номер семь.

У Тима ожил телефон. Звонил Вадим Григорьевич.

— Что там у вас? — Голос у врача был взволнованный. — Могилу ещё не нашли?… Вся больница залита кровью! — не выдержав, он сорвался на крик — На всех этажах трупы, все в панике! Нас некому защищать! Менты трусят! Мы советуем больным запираться изнутри и никого не впускать в палаты!..

— Возможно, сегодняшняя активность беса связана с новолунием, — сказал Тим. — А могилу эту мы найдём. Должны найти. Хотя не могу обещать, что это поможет…

— Он переселяется из одного мента в другого, и они становятся настоящими зверьми! И притом, вы учтите, они вооружены автоматами! Палят не задумываясь! Трупы лежат даже в лифте!..

— И остальные менты не реагируют?

— Они уже боятся подниматься на этажи, сидят внизу, в холле, и ждут чего-то. И все страшно трусят. Многие в противогазах. Они считают, что это заразная болезнь, которая передаётся воздушно-капельным путём…

Андрей первым заметил указатель.

— Вон седьмой сектор! — воскликнул он.

— Алло, Вадим Григорьевич, — сказал Тим. — А что там с Сайтаровой? Почему не подействовала пентаграмма?

— Пентаграмму смыла медсестра!

— Тогда всё ясно. Бес вырвался на свободу.

— Маньяки появляются чуть ли не через каждые двадцать минут! Едва успевает покончить с собой один, как сразу появляется другой!..

— Вы сказали ментам, чтоб брали маньяка живьём? Ему нельзя дать погибнуть. Бес не может перейти в новое физическое тело, пока не погибло старое.

— Я говорил им, и они вроде бы пытались поймать одного, но тот успел выброситься с шестого этажа. Маньяки с лёгкостью лишают себя жизни, как впрочем, лишают её других…

— К утру активность беса должна утихнуть, — сказал Тим. — При дневном свете нечисть обычно не буйствует.

— Только на это и надежда. Но и вы там постарайтесь!

— Будем держать вас в курсе.

Друзья разыскали могилу погибшей родственницы Сайтаровых и отсюда добрались до гранитной стелы. Тим достал из сумки биолокационную рейку.

— До нужной могилы двадцать метров, — сказал он. — Может быть, рейка отреагирует на неё?

Они двинулись по дорожке, вглядываясь в могилы и надгробья с правой стороны.

— Заброшенных могил полно, — заметил Андрей. — Всё заросло травой и кустами…

— Рядом с ней должна быть могила, обнесённая оградой.

— Ну, значит, наверно, вон она… Хотя подальше ещё одна есть…

Рейка в руках Тима начала делать полные обороты.

— Наверняка это здесь, — сказал Тим.

Они прошли мимо могилы, обнесённой оградой, и рейка завращалась быстрее.

— Точно, здесь.

Тим остановился, потом прошёл дальше по дорожке. Вращение рейки резко замедлилось. Он вернулся к месту, где она вращалась быстро. Здесь, рядом с огороженной могилой, виднелся едва заметный холмик. Он был настолько невзрачен, что его трудно было принять за могилу. Если бы не бешено вращающаяся рейка и не указание сайтаровской племянницы, охотники за призраками прошли бы мимо, даже не взглянув на него.

— Место явно аномальное, — сказал Тим.

— Меня что-то начало подташнивать и голова заболела, — признался Андрей.

— Что бы тут ни было, оно не должно нас затронуть, — ответил Тим. — На нас мощные защитные амулеты. Но, во всяком случае, долго нам здесь задерживаться нельзя, а потому копать придётся быстро.

Андрей повесил сумку на ограду. Друзья вооружились лопатами и приступили к работе. Комья земли полетели направо и налево.

Через пять минут вспотевший Андрей снял с себя куртку. Его примеру последовал Тим, сняв заодно и изумрудные очки.

Почва была мягкая, яма быстро увеличивалась. Друзья углубились почти на метр, когда Тим решил сделать короткий перерыв. Достал рейку. Она вращалась как пропеллер.

— Аномалия, похоже, усиливается, — сказал Тим, снова берясь за лопату. — Надо торопиться. Чем быстрее докопаемся до гроба и уберёмся отсюда, тем лучше для нас.

Он тоже чувствовал приступы головной боли, тошноту и слабость, но старался не показывать этого. Лопаты вгрызались в землю. Вместе с выброшенной почвой понижалось дно ямы, и друзья опускались вместе с ним.

Тиму снова позвонил Вадим Григорьевич.

— Менты сбежали! — слышался в трубке его крик. — Все до единого! Маньяк сейчас лютует на пятом этаже, но к нему никто не решается подойти, потому что у него автомат!

— Вадим, мы нашли могилу, — переводя дыхание, пропыхтел в трубку Тим. — Это она, точно. Мы уже раскапываем её. Тут определённо что-то есть, какая-то аномалия. Я почему-то уверен, что могила связана с нашим бесом…

— Тим, в больнице паника! Некоторые напуганы до того, что при малейшем стуке в дверь выбрасываются из окон… Очевидцы рассказывают, что маньяк, натрахавшись до изнеможения, убивает себя, а потом появляется другой маньяк… Причём им может стать кто угодно…

— Он убивает физическое тело, в которое он вошёл, чтобы продолжить оргию со свежими силами в новом физическом теле, — Тим вытер пот с лица и опёрся о лопату. — Бес помешан на сексе, но с чем это связано — не могу понять… Может быть, ответ мы найдём здесь…

Сырой безветренный воздух понемногу светлел. Из ямы шёл гнилостный запах, ударявший в нос. Друзья работали энергично, несмотря на приступы головной боли, которые становились всё сильнее и продолжительнее.

Наконец лопаты ударились в прогнившие доски и пробили их насквозь.

— Гроб, — прохрипел Андрей.

Они остановились передохнуть. Теперь уже совершенно явственно пахло гнилью, как будто под досками что-то смердело.

— Давай по-быстрому, — прошептал Тим. — Освободим от земли всю крышку, и тогда уж взломаем её…

Несмотря на крайнюю усталость, они за пару минут убрали землю с верхней доски, затем подцепили её лопатами и отбросили в сторону. В расщелине зияла темнота. Тим посветил в неё фонариком. Луч выхватил потемневшую одежду, сведённые на груди костлявые пальцы, тёмное лицо покойника с запавшими глазами.

— А он неплохо сохранился для такой старой могилы, — пробормотал Тим. — Андрей, достань из сумки святую воду, клинья и керосин, а я пока взломаю остальное.

Действуя замедленно, как в трансе, он выломал и выбросил из ямы ещё пару досок, окончательно раскрыв гроб. Теперь покойник был виден весь. Это был мужчина, довольно крупного сложения, одетый по моде послевоенных годов или даже более ранних: косоворотка, галифе, сапоги. Большое лицо с массивной нижней челюстью заросло щетиной. Он действительно неплохо сохранился за эти годы — кожа лишь слегка потемнела.

Тиму показалось, что, помимо хорошей сохранности, в трупе ещё что-то было не так. Он осветил его фонариком, медленно перемещая луч от головы трупа к ногам. Потом, продолжая светить, потыкал в него лопатой. Тело было плотным, как будто и не пролежало в земле несколько десятилетий. Наконец он понял, что его смутило. Даже широкие штаны покойника не могли скрыть объёмистого, словно бы напрягшегося в эрекции фаллоса!

— Андрюха, похоже, у него стоит член! — закричал Тим.

— Как это — стоит? — Андрей, уже доставший из сумки колья и святую воду, наклонился над ямой.

— Возможно, он у него просто от природы такой здоровенный… Но этого в любом случае не может быть…

Андрей, переводя дыхание, уселся на соседнее надгробье.

— Что-то голова закружилась, — признался он. — Тим, тебе, наверно, лучше вылезти оттуда.

Тиму и самому хотелось этого. У него вдруг возникло чувство, что покойник сейчас вскинет руку и схватит его.

Весь в ледяном поту, задыхаясь, он выбрался из могилы.

— Этот труп связан с бесом, совершенно точно, — выдавил он, оглядываясь на покойника. — А может, бес — это его астральное тело, которое благодаря Сайтаровой переместилось отсюда в больницу…

— Думаешь, это он овладел Сайтаровой?

— Она прогуливалась по кладбищу и внезапно потеряла сознание, — ответил Тим. — Причём она могла не сразу потерять сознание, а сначала почувствовать усталость и желание присесть отдохнуть… И случилось это, когда она проходила мимо этой могилы…

— Она присела и отключилась, — кивнул Андрей.

— И в неё перешёл дух этого мужика, — продолжал Тим. — Возможно, мужик при жизни был колдуном… Или маньяком, вроде Чикатило… А скорее всего — тем и другим. Паранормальными способностями он обладал совершенно точно.

Не в силах стоять на ослабевших ногах, Тим уселся рядом с другом.

— Его душа и после смерти тела жаждала секса и крови, — пробормотал он. — Видимо, в тот день, когда по кладбищу гуляла Сайтарова, планеты сошлись так, что он смог овладеть ею.

— Чувствую, ещё пять минут — и я отключусь, как Сайтарова, — почти простонал Андрей. — Меня всего выворачивает…

— Сила здешней энергетики пробивает защиту наших амулетов, — Тим с трудом поднялся и взял у друга бутылку со святой водой. — Надо напрячься. Собрать волю в кулак и закончить дело.

Он плеснул на мертвеца водой и вдруг почувствовал, что сознание его затуманивается, а перед глазами всё плывёт. Еще мгновение — и он рухнет туда, в эту яму, прямо на страшного мертвеца…

Он заставил себя устоять на ногах и вылить святую воду всю до последней капли. Из могилы донеслось тихое шипение — настолько тихое, что оно, возможно, лишь послышалось Тиму…

Головокружение отпустило так же внезапно, как и нахлынуло. Дышать стало легче. Охотник за призраками, наконец, вздохнул полной грудью, и тут же направил на покойника фонарный луч. Тот лежал в прежней позе, только его окутывала какая-то едва заметная тёмная дымка.

Тим взял кол — осиновый стержень с полметра длиной, заострённый с одного конца.

— Я спущусь, — сказал он. — Держи наготове второй кол.

Он спрыгнул яму, взял кол обеими руками и с силой всадил его мертвецу в грудь. Тот явственно дёрнулся всем телом. Это выглядело так, словно мертвец на мгновение ожил. Даже Андрей с возгласом: "Тим, осторожно!" — отшатнулся от ямы.

Руки покойника откинулись в стороны, скрючились пальцы, а нижняя челюсть отвисла, отчего показалось, будто его лицо исказилось в гримасе злости и боли. Тим несколько раз ударил по колу лопатой, глубже загоняя его в грудь.

В кармане Тима затрезвонил мобильник, но Тиму сейчас было не до него. Он вдруг обнаружил, что фаллос в штанах мертвеца сдулся. По крайней мере, он уже не выпячивался так отчётливо. Тим ткнул в пах лопатой.

— А у нашего покойника пропала эрекция! — воскликнул он. — Это хороший знак!

Андрей отвинтил крышку на небольшом баллоне с керосином. Тим вылез из ямы, и Андрей вылил туда содержимое баллона. Затем в яму полетел подожжённый клок газеты.

Пламя взвилось над ямой на добрых два метра. В багровых языках мелькнуло страшное огненное лицо, раздался стон, и видение исчезло. Пламя опустилось, ушло в яму и продолжало гореть внизу, пожирая обуглившиеся останки.

— Уф-ф… — Андрей потряс головой. — Как будто свежим воздухом повеяло…

Тим достал телефон и несколько минут вполголоса переговаривался с Вадимом Григорьевичем. Закончив разговор, сунул трубку в карман.

— В больнице очередной маньяк по непонятной причине потерял сознание, — сообщил он другу. — Это произошло только что.

— Значит, бес, и правда, был связан с этим трупом, — сказал Андрей.

— Уверен, что бес убрался в преисподнюю, — прибавил Тим. — Сайтарова больше не подаёт признаков жизни и, по-видимому, умерла окончательно.

Костёр догорал. Небо на востоке очистилось от облаков и засветлело. И всё же угрюмая обстановка кладбища не располагала к проявлениям радости по поводу одержанной победы. Друзья обильно посыпали обгорелые останки солью и забросали яму землей. Рейка показывала нормальный фон.

— Надо будет сказать Руслановне, чтоб тело её тети сожгли в крематории, — сказал Тим, собирая вещи. — Так оно надёжнее.

Обессиленный, не спавший две ночи, он приехал к себе, вошёл, не включая света, сразу свалился в кровать и заснул.

Не прошло и часа, как в дверь застучали. Хозяйка, у которой он снимал комнату, звала его к телефону, поскольку звонила не кто-нибудь, а Антонида Ивановна. Хозяйка уже знала: если звонит эта дама, то Тима надо поднимать в любом случае, хоть бы он лежал с температурой в сорок градусов.

Ясновидящая сообщила ему, что её снова просят приехать в больницу.

— Там все напуганы случившимся ночью, — говорила она. — Маргарита Львовна в страшной панике. Главное — никто ничего не понимает… Больные сбегают в массовом порядке… Вызвали священника, чтобы он освятил все помещения… Тимофей, вы обязательно должны меня сопровождать, а то вдруг понадобится помощь экзорциста.

— Экзорцист уже не нужен, — ответил Тим, подавляя невольную зевоту. — Я только что созванивался с реаниматологом, он сказал, что Сайтарова умерла. Сердце её не бьется, так что изгонять некого. Бес сгинул.

— И ехать мне туда, по-вашему, незачем?

— Ну почему. Вам, наверно, стоит съездить туда, чтоб успокоить людей. А вот мне ехать уж точно незачем.

— Но там правда всё кончилось? Правда?

— Гарантию даю.

И Тим пошёл досыпать, думая о том, что теперь Антонида обязательно поедет туда, помчится на всех парах, чтобы развернуться перед тамошней публикой во всём своём блеске. Она, конечно, представит дело так, что избавление от напасти произошло исключительно благодаря ей.

А что, это у неё должно отлично получиться.

2008 г.

Обновлено: 10/06/2010.

© Copyright Волознев Игорь Валентинович (gvill@rambler.ru)