Берег бесконечности

32

Мэтт ждал ее у посадочной трубы. Ким несла «Доблестный» в коробке из-под «Джин Тедди», на которой был нарисован этот любимый детский персонаж.

– Это он? – спросил Мэтт.

– Это он. – Ким удивилась, увидев здесь Мэтта, но и вид у него был как у человека, которого ведут на казнь. – Что-нибудь случилось?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Так просто. Приятно, что ты пришел нас проводить?

– Проводить? Я лечу с вами.

Ким даже представить себе не могла, что Мэтт подвергнет себя риску.

– Отлично. Нам понадобится вся помощь, которую мы только можем получить. Когда вылетаем?

– Ждем еще двоих, они уже едут. Как только они появятся, где-то через час…

– Чем быстрее, тем лучше, – сказала Ким. – Давай планировать отлет, как только они появятся в дверях.

Он взял ящик, и они пошли к трубе.

– Что-нибудь случилось?

Ким рассказала про Вудбриджа. Мэтт слушал и хмурился.

– У нас есть легенда для прикрытия? – спросила Ким.

– Экспедиция направляется к Таратубе. Ничего необычного. Но он знал, что ты едешь в Терминал.

– Я часто сюда езжу. Ничего необычного и в этом нет. И я заказала номер в гостинице «Бичфронт». Так что несколько часов у нас еще должно быть.

Важно было улететь, пока Вудбридж не выяснил, что в руках у него только декорация, и не начал искать Ким. А если сейчас будут трения с патрулем, то Солли на этот случай в пилотской кабине не будет.

– Ладно, – сказал Мэтт. – Постараемся вылететь побыстрее. Но я не хочу никого бросать. Эти люди все оставили ради нас…

– Но они не знают зачем?

– Им только было сказано, что они об этом не пожалеют.

– Надеюсь, это правда.

Если «Хаммерсмит» был похож на дешевую гостиницу, то «Мак-Коллум» напоминал заброшенное офисное здание, где организовали временное обиталище для людей, застигнутых пургой. Он был серый, темный и гнетущий. Обычно, когда Ким объясняла, как Институт нуждается в пожертвованиях, она показывала фотографии «Мак-Коллума».

Снаружи корабль походил на ящик с закругленными краями. Каюты были спартанскими, рассчитанными на двоих, а всего корабль мог принять двадцать четыре пассажира. Условия были неплохими: комната отдыха вполне приличная, центр управления модернизированный, а пилоты считали, что это самый надежный корабль во всем скромном флоте Института. Что уже о многом говорило.

Рабочая палуба находилась на верхнем уровне. На крыше стоял телескоп 8,6 метра.

– Мы взяли робота-прыгуна, – сказал Мэтт.

– Какого робота?

– Автоматическая система, которую можно выпустить наружу, чтобы убрать все, что прицепится к корпусу.

Несколько членов группы собрались в пассажирском салоне. Среди них были математик, биолог, лингвист и еще некоторые. Мэтт всех представил, некоторых Ким знала. Они здоровались и тут же начинали задавать вопросы. Что за экспедиция? Куда направляемся?

Они пошли, поверив. Поверив Агостино, храни их Господь.

Ким объяснила, что ей нужно ненадолго уйти в свою каюту. Сейчас должны прибыть еще двое, с минуты на минуту. Тогда она придет и даст ответ на все вопросы.

После этого она извинилась и ушла к себе, попросив Мэтта сообщить ей, как только все соберутся на борту. Через десять минут в дверь постучали. Ким открыла и увидела улыбающееся лицо Али Кассема, капитана корабля.

– Ким, что происходит? – спросил он.

– Привет, Али! – Она посторонилась, пропуская его, и закрыла дверь. – Рада тебя снова видеть.

– И я тебя тоже. Что за секретность?

– Что тебе известно?

– Только то, что мы идем не к Таратубе.

– Сядь, Али. Тебе платят за риск?

– А должны?

– Да.

– Ты говоришь серьезно?

– Очень серьезно.

– Ладно, тогда просвети меня.

Ким вложила все в трехминутный рассказ, опустив только попытку Вудбриджа отобрать «Доблестный». Когда она закончила, Али был потрясен.

– Ты все еще согласен идти? – спросила она.

– А если я решу, что мне это не подходит?

– Тогда у меня будут трудности.

Все оставшиеся прибыли вовремя. Кроме Ким, Мэтта и Али на борту было еще восемь человек. Они собрались в каюте для совещаний, где Мэтт объяснил, что хотел пригласить и других и даже приглашал. Некоторые потребовали деталей, другие ответили, что не могут так быстро выехать. Восемь человек мало для этой задачи, сказал Мэтт, но придется обойтись. Потом он передал слово Ким.

– У нас всего несколько минут до отлета, – сказала она. – И я постараюсь не тратить наше время зря. – Она вышла вперед на приподнятый участок палубы. – Мы установили контакт.

Никто не шевельнулся, не произнес ни слова.

– С инопланетянами. Это правда. Это произошло. На самом деле это произошло даже два раза.

Теперь аудитория была у нее в руках. Посыпались вопросы, но Ким отмела их в сторону. Она описала открытия «Охотника» и «Хаммерсмита», рассказала, что на самом деле произошло в туннеле Калбертсона. Она рассказала, что Совет собирался хранить сведения в тайне, и вот почему никому заранее не объяснили, в чем дело. Она показала им «Доблестный», но не дала его рассматривать.

– Это можно будет сделать потом. Сейчас вам необходимо знать, что мы собираемся возобновить общение, что мы надеемся исправить ошибки, допущенные двадцать семь лет назад, и что мы почти ничего не знаем о том, с чем будем иметь дело. Мы уверены, что сейчас они будут настроены враждебно, и можем допустить, что они попытаются уничтожить «Мак-Коллум» без колебаний. Мы будем одни. Поэтому вы можете пересмотреть свое решение отправиться в этот рейс. – Ким повернулась к Али. – Каждый, кто хочет нас покинуть, может сделать это сейчас. Когда мы стартуем, будет поздно.

– Насколько это опасно? – спросил Мори Пен, антрополог.

– Вы знаете столько же, сколько и я. Я бы сказала, что опасность серьезная.

– Я с вами, – сказал математик. – Шанс поговорить с другим видом? Черт побери, да!

Особого спора не было. Прежде всего на него не хватило бы времени. С другой стороны, цель была слишком заманчива. Те, кто в других обстоятельствах не захотел бы подвергать жизнь риску зачем бы то ни было, например, специалист по ИРам Джил Чейз, были ошеломлены возможностями ситуации. Остались все. Как было сказано, чего вы еще могли ожидать?

Совещание кончилось. Кресла вернулись в положение для ускорения, и Али ушел в кабину пилота.

Мори Пен сел рядом с Ким.

– Не тот способ, который я бы для этого выбрал. Для такой задачи. Надо было бы подготовиться.

– Условия не позволяли, – ответила Ким.

Голос Али предупредил о скором вылете. Свет в каюте потускнел.

Сиденья каюты для совещаний были снабжены отдельными мониторами, которые показывали изображение с наружных имиджеров. Ким переключилась на вид Гринуэя и стала смотреть на Экваторию. Северные снега отступали, континент был весь зеленый. Архипелаг Мандан уходил на запад, за край планеты.

Вниз и вниз, в гряды облаков уходил и терялся из виду небесный причал, длинный и изогнутый, как под сильным ветром.

Ким ощутила легкий толчок.

– Стартовали, – сказал Али.

Через сорок с чем-то минут корабль без единого слова со стороны патруля ушел в гиперпространство и Ким облегченно вздохнула.

«Доблестный» сразу попал под тщательный осмотр. После первой волны эйфории некоторые члены экспедиции заключили, что Ким втянула их в легкомысленную – и сумасшедшую – затею. Но репутация Флекснера удержала людей в рамках. Мэтт был человек солидный, рассудительный, не такой, от слов которого можно отмахнуться. Значит, тут есть что-то еще.

В конце концов всем был предоставлен шанс взглянуть на кораблик, но Ким остерегла от попыток его разбирать, положила в стеклянный футляр и поместила в свободную каюту верхнего уровня. Поколебавшись, включила систему сигнализации.

– Не слишком хорошая мысль, – сказал ей Мэтт, – сигнализировать, что не доверяешь своим людям.

Она это знала. Она принесла свои извинения, но объяснила, что они – ученые и что для них соблазн может быть непреодолим.

– Он нам нужен невредимый, – сказала она и объяснила истинную цель экспедиции. – Мы хотим отдать его обратно.

Люди с вытаращенными глазами бросились в спор. Тесла Дюшар, биолог, была просто вне себя.

Но Ким защищала свою точку зрения, и Мэтт, надо отдать ему должное, ее поддержал.

– Рейс «Охотника» принес много вреда. Если мы сможем это исправить и установить конструктивные отношения, то это будет результат куда лучше, чем пустой корабль.

Кое-кто поворчал, но в конце концов все согласились.

Сандра Лизинг, специалист по проектированию и строительству прыжковых двигателей, заключила, что система перехода в подпространство у «Доблестного» никак не может отличаться от той, что принята у людей.

– Вероятно, другого способа вообще нет.

– Для меня, – сказала Мона Васкес, психолог, – важнее другой вопрос: где ходовые сопла? Как он движется в обычном пространстве?

– Единственный способ, который мне приходит в голову, – сказал Терри Танака, физик, – это то, что если ты ничего не отбрасываешь назад, то надо что-то иметь впереди, что будет тебя тащить.

– И что это может быть? – спросил Мори.

– Гравитационное поле. Создаешь перед кораблем гравитационное поле по намеченному курсу, как мы создаем его внутри корабля. И падаешь туда.

– Мы это умеем делать? – спросила Тесла.

– Умеем, – ответил Мэтт. – Но мы не умеем генерировать достаточно сильное поле, чтобы можно было это использовать на практике. Конечно, со временем это станет удобным способом. Хотя бы потому, что не надо будет тащить с собой груз реактивной массы.

Ким прокрутила для своей команды бортжурналы «Охотника» и слышала ахи и охи, когда появился инопланетный пилот.

– Чио-чио-сан, — сказал Терри. – Бабочка.

Стали обсуждать реакцию «Охотника» на находку и то, что может теперь ждать их и как на это реагировать.

Ким решила, что необходимо рассказать и о попытке Вудбриджа захватить «Доблестный». Когда они выйдут из гипера возле Алнитака, наверняка получат официальное сообщение, требующее вернуть артефакт. И надо людей к этому подготовить. Особенно надо привлечь на свою сторону Али.

Но Ким ждала подходящей минуты. Время подлета прошло больше чем наполовину, и это событие отметили вечеринкой. Оказалось, что веселиться группа умеет, и Ким это понравилось. Атмосфера была праздничной, и было много разговоров о пересечениях эпох, как называл это Джил. Он был сух и официален и вскоре приобрел репутацию человека более хладнокровного, чем создаваемые им ИРы. Ким знала его давно, и он казался ей крайним эгоцентристом, преследующим только собственные приоритеты. Но в этой экспедиции оказалось, что его и ее приоритеты совпадают.

К концу вечеринки Пол Мак-Кип заметил, что Институт поступил хорошо, сохранив существование кораблика в тайне.

– Правительство слишком консервативно, – сказал он. – Они бы нас ни за что из дока не выпустили.

Пол был математиком.

Ким покосилась на Али, проверяя, что он слышит, и чуть возвысила голос.

– Есть одна вещь, которую вы должны знать.

– Еще что-то? – рассмеялась Мона.

– Да. Мы не смогли сохранить секрет «Доблестного». И Вудбридж пытался у меня его отобрать.

– И как ты вырвала игрушку у него из лап? – спросил Али.

– Подсунула ему дубликат.

Громовой раскат хохота. Но Али даже не улыбнулся.

– Ты знаешь, что это значит.

– Да. – Ким посмотрела прямо в его темные глаза. – Когда мы выйдем из прыжка, нас будет ждать напоминание.

Али помрачнел, повернулся и вышел. Все смолкли. Ким посмотрела на Мэтта, собираясь пойти за Али и постараться сделать так, чтобы он устоял против давления из дома.

Но Мэтт покачал головой, будто хотел сказать: «Нет. Сейчас не время».

Полет пробуждал воспоминания, и Ким не могла отогнать мысли о Солли. Расстояния, казалось, съежились, будто она ехала в поезде по темной, но знакомой местности и ориентиры, абстрактные, временные, неслись мимо. Места, где она уже бывала. Здесь мы играли в шахматы, и Солли все время выигрывал, а я злилась. А здесь мы добили решение Вероники Кинг в деле «Балкон с призраками».

А вот здесь Ким в роли Клеи исполняла танец с факелами.

Глупо. Где-то здесь она повела себя неимоверно глупо, и счастье ускользнуло меж пальцев.

Почти все свое время люди работали над планами контакта. Вещание планировалось начать сразу по прибытии, чтобы их нельзя было не заметить. Ким подумала, что это проект «Маяк» в новой модификации.

Шли бесконечные споры о наилучшем определении синтаксиса и словаря.

«В игры с числами больше играть не будем», – напоминал Джил Чейз.

Известно было уже, что в обеих технологиях система обмена аудио– и видеосигналами одна и та же.

– Можем поначалу использовать картинки, – говорил лингвист Эрик Клаймер. – Но было бы больше пользы, – брюзжал он, – знай я заранее, о чем идет речь. Я бы прихватил нужные программы.

Был создан список вопросов, которые надо будет задать, как только установится общий язык. «Насколько далеко вы знаете свою историю?» Даже для такого вопроса надо было определить общую единицу времени.

«Откуда вы?»

– Этого лучше не спрашивать, – сказал Мори. – Слишком похоже на сбор разведывательной информации.

– А что, если они нам зададут такой вопрос? – усомнилась Сандра.

– Учитывая предысторию, – заметил Пол, – лучше им такую информацию не давать.

Ким кивнула:

– Согласна. – В случае наихудшего поворота событий она не хотела быть виноватой в приходе флота вторжения.

– Но если они поймут, что мы им не доверяем, – возразил Мэтт, – как они тогда будут доверять нам?

– А никак, – ответила Мона. – Но нам особого взаимного доверия и не надо. По крайней мере, вначале. Они наверняка поймут наше нежелание давать информацию подобного рода. Я думаю, лучший для нас подход – быть честными.

– Хорошо, так на какие вопросы мы хотим отвечать? – спросил Терри.

– Существуют ли другие цивилизации, – предложил Али. – Нашли ли они еще кого-нибудь.

«У вашего корабля, по-видимому, есть оружие. Зачем оно вам?»

«Как вы объясняете устройство вселенной? Само ее существование? Почему не существует полного „ничто“?»

«Удалось ли вам установить существование альтернативных вселенных? Если да, что вам удалось о них узнать?»

«Верите ли вы, что у жизни есть духовное измерение?»

– А как определить понятие «духовное»? – возразила Мона.

Никто ничего предложить не мог.

«Что вы делаете в свободное время?»

– А это нам действительно надо? Мы что, хотим узнать, играют ли они в бридж?

Мори, предложивший вопрос, энергично замотал головой.

– Чем занимается человек в свободное время, очень многое говорит о природе общества, о его ценностях, как они есть, а не как их формулируют члены общества.

– А если они нам зададут этот вопрос? – сказала Мона. – Мы что, признаемся, что девяносто пять процентов нашего населения сидят и балдеют от электронных фантазий?

– Этого лучше не делать, – сказал Джил. – Если этот народ враждебен, мы только навлечем на себя нападение.

– Значит, соврем, – заключил Мэтт.

– Конечно. – У Джила был раздосадованный вид. – Не создавать же нам себе проблемы на будущее. Может, действительно, больше надо думать о том, что они у нас будут спрашивать, а не мы у них. Что мы, например, ответим, если они будут задавать вопросы для выяснения уровня наших технических познаний?

– Об этом, я думаю, волноваться не стоит. Для этого им только надо открыть стрельбу и посмотреть, насколько быстро мы смоемся из города.

Никто всерьез не верил, что возле Алнитака будут биологические объекты, но все были убеждены, что «Мак» найдет какой-нибудь автоматический форпост, сканер, ждущий появления гигантского корабля. Люди бы обязательно такой форпост поставили, и трудно было себе представить, чтобы разумные существа просто покинули место, где за тридцать лет были уже две встречи. Хотя Ким сообразила, что Вудбридж заставил бы их это сделать. Как это характеризует правление у людей?

Было решено семью голосами против трех, что любая попытка инопланетян закрепить какой-либо объект на корпусе корабля будет рассматриваться как враждебная и контакт будет прерван немедленно. Али потом объяснил Ким, что не придавал значения этому голосованию, поскольку безопасность корабля на его ответственности, и пусть она ни секунды не сомневается, что он не станет ни у кого спрашивать разрешения убираться, если ему не понравится любой аспект поведения предполагаемых контрагентов.

Если какой-либо предмет все же закрепится на «Маке», несмотря на все усилия, будет послан робот, чтобы его снять. Чтобы объект не вернулся, робот перед тем, как выбросить в космос, прижжет его разрядом в несколько тысяч вольт. После этой операции люк открываться не будет. Робот одноразовый, и его можно бросить.

Если их никто не окликнет и не приветствует по прибытии, они начнут сами передавать приветствие и ждать дальнейших событий. На «Мак-Коллуме» хватит запасов для десятинедельного пребывания в этой зоне. Если за это время ничего не произойдет, экспедиция оставит автоматический сканер и станцию вещания и вернется домой.

Как можно было ожидать, на борту возникло несколько романов. Пол и Терри объединились в пару, Эрик создал некоторое напряжение, ухаживая сразу за Моной и Теслой. Мэтт, будучи женат, то ли не стал пользоваться явным интересом Сандры Лизинг, то ли делал это настолько скрытно, что никто не заметил.

Али был со всеми профессионально вежлив, но с женщинами держал дистанцию. Однажды во время разговора в каюте отдыха он между прочим заметил, что отношения между капитаном и пассажирками не способствуют порядку на борту.

Ким была намного моложе всех остальных и знала, что спутники считают ее почти ребенком. Ее это устраивало. Она все еще была слишком полна мыслями о Солли, чтобы заводить любые отношения. А в условиях корабельной тесноты любые тайны становились известны через несколько часов.

В последние дни перед прибытием к Алнитаку стало нарастать напряжение. Известный психолог двадцать четвертого века Эдмунд Тримбл утверждал, что продление жизни замедляет прогресс человечества. Во-первых, говорил он, для большинства людей жизнь является цепью упущенных возможностей. А потому к семидесяти-восьмидесяти годам люди не только теряют гибкость, но и становятся циниками. Как оказалось, опасения Тримбла были преувеличенными, но не совсем беспочвенными. Средний возраст группы контакта, если не считать Ким и Али (ему было сорок один), равнялся 126 лет. Общее убеждение, диктуемое жизненным опытом, было таково, что обязательно что-то выйдет не так. Например, окажется, что у Алнитака никто их не ждет, возможность упущена, и у людей останутся только «Доблестный», бортжурналы «Охотника», а может быть, еще один захватчик, который за ними погонится. В день перед прибытием отметили тридцать шестой день рождения Ким – открыли бутылки и выпили за ее здоровье. Джил достал торт, его украсили лентами и отметили праздник по полной программе – по мнению Ким, куда масштабнее, чем требовало событие.