Белыми тропами

18 мая

«Так, карты взял, доклад взял, план работ, образец породы взял… блин, как же зовут эту важную шишку? Пётр Владимирович… Владиславович… Вячеславович… Вениаминович… тьфу ты, чёрт его дери, как его зовут? – прокручивая эти мысли, Райц стоял перед зданием министерства образования в коричневом брючном костюме, в рубашке персикового цвета с красным галстуком и нервно докуривал одну сигарету, тут же подкурив другую. – Что же я тут делаю?! Как же меня угораздило? И с чего все решили, что лицом экспедиции должен быть я? Ох уж этот Лобанский, знает же, что я провалюсь… специально всех подговорил. Так, время 14:57, у меня осталось три минуты, чтобы вспомнить, как зовут этого человека…»

В 14:58 к зданию министерства образования подъехала чёрная «Волга», из которой вышел упитанный седовласый мужчина лет пятидесяти с дипломатом в руках.

«Так, скорее всего, это он. Мне конец. Лобанский даже не потрудился мне сказать, какая у него должность», – подумал Райц.

– Здравствуйте, Кирилл Рудольфович, – приветливо улыбаясь, протянул правую руку Пётр. – Мне Егор Давыдович сообщил, что я сразу вас узнаю. Теперь понимаю, почему: забавный галстук. Кстати, я первый заместитель министра Галатюк Пётр Владиславович, очень рад с вами познакомиться, – не отпуская правой руки и прихлопывая левой, продолжал он.

– Взаимно, – в недоумении ответил Райц.

Пётр Владиславович продолжил, к счастью Райца, перехватив инициативу в свои руки:

– Пройдёмте за мной. Значит, вы собираете экспедицию, нашли спонсора и разработали маршрут. Замечательно, просто превосходно. Какие люди у нас трудятся во благо науки!

– Ну-у, маршрут ещё не проработан, только недавно все члены экспедиции подали мне заявление о вступлении в состав экспедиции. Да, спонсор есть. Грубо говоря, всё ещё только на начальном этапе, – неуверенно сказал Райц, сминая недокуренную сигарету в кармане.

– Всё равно прекрасно, я всегда был за преподавателей-практиков, – запыхавшись от подъёма по лестнице, говорил Пётр Владиславович. – Вот что может рассказать о породе геолог, который никогда не видел ни гор, ни рек, где она взята? И какие из этого псевдообразования потом растут дети, вы только посмотрите на них, – он показал на проходящую мимо молодую девушку, явно испугавшуюся такой реакции на себя. – Они же не интересуются базой знаний, им всё нужно готовенькое преподносить.

Поднявшись на второй этаж и повернув направо, они оказались у кабинета первого заместителя министра. В приёмной сидела секретарша лет семидесяти пяти, медленно набирающая текст на печатной машинке.

– Ольга Никитична, кто будет звонить или заходить – скажите, что у меня важное совещание, – спешно и с придыханием, свойственным плотным людям после физической нагрузки, сказал Пётр Владиславович.

Зайдя в кабинет, он снял пиджак, оставшись в пропотевшей насквозь белой рубашке, и повесил его на деревянный стул перед окном. Кабинет был просторный, в коричнево-красных тонах, посредине стояли два стола буквой Т, а слева от входа – огромный книжный стеллаж и буфет. Райц не знал, куда себя деть, и стоял возле двери, нервно сжимая в руках кипу бумаг.

– Присаживайтесь, Кирилл Рудольфович, рассказывайте. Куда и с какой целью вы собираете экспедицию? – Пётр Владиславович принялся поливать цветы на подоконнике.

Райц не ожидал такого скоротечного хода событий, поэтому сел на первое попавшееся место и принялся говорить заученный текст:

– Научно-исследовательская экспедиция по изучению геофизических особенностей северо-западной таёжной зоны. Будет проходить в десяти километрах от деревни К…

– Стоп. Что вы мне читаете? Давайте кратко, своими словами, – оборвал его Пётр Владиславович, достав конфеты и печенье из буфета и наливая чай в две чашки.

– Так, ну если кратко… – Райц, почёсывая затылок, вспомнил о газетном свёртке с породой. – Вот у меня образец неизвестной породы с приложением лабораторных исследований по ней и звукозапись местности, которую мы хотим исследовать. Предполагаем, что там есть пещеры с неизученными породами и минералами, а также есть возможность обнаружения новых видов растений, – выпалил он.

– Замечательно. Я согласен, оформите всё как полагается и приносите мне на подпись двадцать второго мая, – подавая чай, говорил Пётр Владиславович. – Угощайтесь, – жестом он попросил Райца пересесть за стол. – Так, где список участников экспедиции?

Райц закопошился и уронил бумаги, после чего, быстро все собрав, передал документ с фамилиями Петру Владиславовичу, а сам принялся раскладывать остальные документы у себя на коленях.

– Так-так-так… все преподаватели… ни одного аспиранта. Непорядок. Понимаете, мы вас отпустить сможем только при условии, что вы с собой возьмёте или по одному студенту каждый, или двух аспирантов. Я, конечно, предлагаю взять аспирантов. Тем более, мне кажется, что экспедиция будет долгой, пять – шесть месяцев. А аспиранты – это уже почти преподаватели, и логично, что им необходим практический опыт.

– Нет-нет, три месяца две недели, – скромно возразил Райц.

– Вы знаете, у меня за плечами шесть экспедиций, одна из которых продлилась два года четыре месяца, это было в горах на Кавказе. Нам приходилось месяцами ждать хорошую погоду. Мы только три месяца потратили на то, чтобы найти место для взятия пригодных образцов, два месяца рисовали карту грунтовых вод и трижды ошибались в глубинных расчётах… эх… вот были времена, – говорил Пётр Владиславович, разворачивая конфету. – Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы сделали метеорологический прогноз и нашли хорошего проводника, это во-первых; а во-вторых, поищите ещё одного аспиранта, одного я вам предоставлю, думаю… с кафедры этнографии и антропологии подойдёт, вы же упомянули там какую-то деревню?.. – положив в рот конфету и запив её чаем, ненавязчиво, но настойчиво сообщил он.

Райц, поперхнувшись чаем, пробормотал:

– Я думаю, мне сначала нужно обсудить это с коллегами и спонсором… – после чего стал закашливаться и краснеть. «Вот ещё что, какие аспиранты? Только если они без ушей и рта», – мысленно добавил он.

– Завтра к концу первого занятия Академии она принесёт вам все документы, – не обращая внимания на явное волнение собеседника, заключил Пётр Владиславович.

– ОНА?! – прохрипел Райц и снова потянулся к кружке.

Пётр Владиславович кивнул в его сторону и стал изучать лежавшие на столе документы, давая понять, что дальше никакого диалога не будет.

Райц залпом выпил чай, чтобы смочить горло, и начал спешно собирать свои бумаги. Эта новость никак не входила ни в чьи планы. «Мало того что аспирант, незнакомый человек, да ещё и женщина, а они-то вообще не умеют держать язык за зубами. Если так пойдёт и дальше, нас уже завтра к вечеру, всех шестерых, поставят на центральной площади с транспарантами „Йети среди нас“. А после Лобанского по-любому упекут в психушку», – думал он.

Райц спешно вышел из кабинета, сказал скудное «До свидания», получив в ответ самоуверенное «До вторника», поскольку двадцать второе мая как раз выпадало на вторник.

В 19:20 того же дня Райц собрал экстренное совещание по поводу экспедиции в кабинете Академии, где учёные собирались ранее. Лобанский и Норотов пришли вовремя. По недовольному выражению лица Лобанского Райцу стало понятно: тот уже знает, о чём будет идти речь.

В 19:40 последним вбежал в кабинет Фёдор Степанович:

– Простите меня, друзья мои… еле уговорил жену отпустить меня на встречу.

– Так значит, ты у нас на поводке… а как же ты у неё отпросишься на четыре месяца в экспедицию? Или она с тобой поедет? – язвительно подколол Баянов.

– Да я был бы счастлив, если бы она поехала с нами. Она у меня спелеолог высшего разряда. Просто сегодня сыну исполнилось четырнадцать лет, и мы все собираемся у тёщи на ужин, – с дружелюбной улыбкой ответил Фёдор Степанович.

– Прости, Степаныч. Постараюсь быть краток, – глубоко вздохнув, начал Райц. – В общем, после сегодняшней встречи наша экспедиция встала под угрозу, – не обращая внимания на округлившиеся глаза всех, кроме Лобанского, откашлялся и продолжил: – Во-первых, потому что мы не можем быть освобождены от нашей преподавательской деятельности, если с нами в экспедицию не пойдут два аспиранта. К тому же один из аспирантов это ОНА, а это, собственно говоря, во-вторых.

– Я извиняюсь, но я не понимаю, в чём проблема?! – в лёгком недоумении спросил Норотов, поглядывая на всех остальных, сомневаясь, уместно ли его замечание.

– Да в том, что баб мы брать не будем, от них никакого проку, только и трещат без умолку, – возмущённо прокричал Баянов.

– Что вы так о девушках? Но что незнакомый человек будет, тут я немного напряжён, – поправил его Фёдор Степанович. – Эххх… ситуация, конечно, не из простых… получается, либо уволиться и уходить… либо и вовсе не ходить. Два незнакомых человека в наших рядах, конечно, не к месту, учитывая специфику мероприятия, – томным голосом, медленно и задумчиво продолжил он.

– Так, стоп, коллеги! Прекратить полемику!!! – Лобанский вдруг соскочил с места и ударил по столу ладонями, от чего у Норотова слегка подкосились ноги. – Она – это племянница первого заместителя министра образования, аспирант кафедры этнографии и антропологии государственного университета Калинова Милослава Денисовна, – дипломатично продолжил он. – Я её знаю, вчера она вернулась с раскопок в Краснодарском крае, вы все о них наслышаны. С ней не будет проблем, поскольку, в отличие от всех нас, она как раз чаще всего утаивает информацию. Именно поэтому в свои двадцать семь она всё ещё аспирант, раз все её работы не подлежат публикации и распространению.

– Ну-уу, друзья мои… тогда уже наполовину мне стало легче, – улыбнувшись, произнёс Фёдор Степанович.

– Х-хорошо, – промычал Райц с испуганными глазами. Он явно недоумевал, к чему же тогда было искривлённое лицо Лобанского, когда тот пришёл. «Хотя оно и сейчас такое… может, оно у него такое всегда», – думал он.

– Кирилл Рудольфович, я, конечно, знал, что вы опозоритесь, но не думал, что так сильно. О чём вы думали, убегая из кабинета первого заместителя министра, да к тому же вдобавок хлопнув дверью?.. НЕ ЗАКОНЧИВ РАЗГОВОР!!! – в ярости кричал Лобанский, переключившись на Райца.

Пока Лобанский проводил сравнение Райца с инфузорией-туфелькой, амёбой и другими одноклеточными организмами без мозга в разных ипостасях, Норотов, Фёдор Степанович и Баянов наблюдали за происходящим, присев на подоконник.

– А ведь и правда похож, – сказал Баянов.

– На амёбу, возможно, вот у него уже и губы посинели, – отозвался Норотов.

– А по мне, так вылитый эвглена зелёная, – добавил Фёдор Степанович.

После чего засмеялись все трое. Солнце наполнило кабинет, и от его яркого света тусклая коричневая краска, которой было окрашено всё, даже мебель, заиграла по-новому. «А ведь скоро лето, – подумал Фёдор Степанович, – в июне нужно дома поклеить обои…»

Устав от собственной злости, Лобанский замолчал, и в кабинете воцарилась тишина. Воспользовавшись моментом, Фёдор Степанович предложил всем поискать ещё одного аспиранта в любых отраслях науки, поскольку это никак не возбранялось законами… Достигнув согласия, в 20:00 все разошлись по своим делам.