Белое солнце Пойнтера

1 Не дразните спящую собаку

Секс у всех человекоподобных рас, населяющих Анарисс, принципиально схож. Но все идет к тому, что мне придется вплотную познакомиться с самыми неприятными его разновидностями. Причем будет ли это пассивное мужеложство, овладение моим кошельком в особо крупных размерах или просто мозгодолбство до посинения — степень насилия предвидится равная. То есть крайняя.

На такие размышления наталкивал жалкий листок серо-желтой рыхлой бумаги, пришедший с утренней почтой. Повестка. На шестимесячные сборы в полевых лагерях. Для повышения командной собранности и строевых навыков. Капралу войск магподдержки, оператору-наладчику кадавров второго класса Джеку «Догаю» Пойнтеру в собственные руки. И как я, Властитель ау Стийорр, ау Хройх, уарс Фусс на пяти реликвиях, Инорожденный в Мече, не удосужился вовремя купить офицерский чин! Теперь-то куда дороже дело станет…

Настроение решительно испортилось. Размеры предстоящих отступных были просто непредставимы. К тому же любая сумма окажется не более чем полумерой: богатые семейки платят за сыночков всю жизнь. Военное ведомство Анарисса отличается цепкостью и аппетитом, и если кто-то поставил цель сжить меня со свету, то даже деньги тут уже не помогут.

Нет ничего страшнее, чем армия мирного времени. На войне тот, кто унижает и убивает тебя — враг, и при случае ему удается отплатить той же мерой. Да и зарвавшегося из своих часто находят со стрелой между лопаток: струсил, побежал, подставил спину противнику — вот вам объяснение.

Совсем иное дело, когда отсутствует столь удобный повод для смерти вышепоставленного. Тогда ты в его полной воле. Особенно если тот выше всего на полступеньки, на ничтожный дюйм: один шеврон солдатского или капральского класса, полгода стажа службы. А уж скука мирного времени распаляет накал ленивой игры высшего с низшим сверх любого мыслимого предела…

К тому же можно представить, что ожидает в казарме мужчину, имеющего хотя бы отдаленное отношение к эльфам. Сразу придется ломать полдюжины носов и ребер, чтобы осадить всю кодлу. Если только та заранее не приготовит темную. С кого-нибудь станется заботливо предупредить казарменных «бугров».

Что-то мешало счесть повестку простой случайностью, соринкой, впустую вылетевшей из-под жерновов анарисской бюрократии. Хотя должен сказать, что особого опыта в получении корреспонденции за бытность Властителем я не накопил. Вообще едва ли не впервые уделил внимание этому вопросу — в кои-то веки сам спустился за почтой в приемную, куда поступает все адресуемое в замок телепосыльными чарами, всего-навсего желая уберечь долгожданный номер журнала от стальных зубов Харма. Вред от его кадавризированных челюстей меньше, чем мог бы быть, но все-таки довольно заметен. Обычно пес пользуется возможностью принести корреспонденцию как поводом напомнить о себе с утра пораньше, а сегодня что-то запропал.

И вот тебе… Лучше бы Харм зажевал в клочья проклятущую бумажонку!

Только ничего этим уже не поправишь. Откладывать неприятности, давая им вызреть и налиться недобрыми последствиями — не в моем духе. Стрясшуюся пакость из головы уже не выкинуть, значит, чем скорее я возьмусь за нее всерьез, тем лучше. Хоть и не тянет заниматься этим прямо-таки до предела…

Даже не взглянув на прочую корреспонденцию, я сунул повестку в карман и потащился к себе. Пока не придумал, как выкручиваться, не хотелось показывать ее кому бы то ни было. Да и чего я дождусь, показав? В лучшем случае — сочувствия и возмущения, в худшем — брезгливого непонимания масштабов беды. И во всех вариантах — беспокойства уже не только для себя. Точнее, для себя как раз удвоенного!

На выходе из приемной меня ожидал еще один сюрприз, не замеченный по пути. Наверное, солнце успело переползти над аркой замковых ворот так, чтобы высветить на сложном плетении кованого железа и черного дерева следы огромных когтей, изрядно покарябавших мощную створку. Изнутри.

Кто-то из наших домашних зверей постарался. Либо Харм со двора просился, либо дракот когти точил. Однако хорошо попорчено, надо будет дворецкому сказать, чтобы прочел литанию восстановления в надвратной башне. Заодно и ржавчина с цепей подъемного моста сойдет. Обычные, регулярные заклятия очистки с ней явно не справляются. Совсем непорядок…

Дракот, легок на помине, спланировал откуда-то к самым воротам на широко раскинутых крыльях. На следы преступления полюбоваться, что ли?

Оказалось — нет. Подходил к створкам магический зверь гордо, задрав хвост самым котовьим образом, об углы терся, скребя серебристой чешуей по камню на высоте моего локтя. А увидав царапины, разом переменил повадку: нюхнул след заинтересованно, зашипел, как кузнечный мех, хвост опустил и уши прижал — видно, почуял что-то нехорошее. Бочком, бочком от ворот попятился, крыльями хлопнул — и долой. Коротким виражом за ближайшую башню, затаился где-то среди шпилей, только и видели его. Нашкодившая животина так не бегает — зверюга словно от дурной заразы драпал.

Да и зачем зверю, самому по себе летучему, ворота драть? Так что не он сие сотворил, похоже…

Впрочем, к скопившемуся на душе грузу поведение дракота ничего особого не добавило. К тому же сказать, что оно оказалось последней странностью этого утра, было бы преувеличением безобразных размеров.

Не прошло и минуты, как я споткнулся обо что-то, мягко проскользнувшее под ногой. Демоны ночного безумия! Неужто опять певчий крикун из фонотеки младшей жены нагадил?

Келла в последнее время совершенно помешалась на собирании музыкальных записей. Крикуны на насестах ее фонотеки плодятся неудержимыми темпами, будто научились нести яйца прямо на месте и непрерывным потоком обучать подрастающее поколение новым песням. Хотя известно, что лицензионных певчих крикунов, в отличие от новостных, стерилизуют — во исполнение законов об авторском праве, чтоб никто не копировал записи бесплатно. Это породило непыльный способ дохода — торговлю нелегальными яйцами. Обычно этим занимаются речные каперы, бессовестно выдавая за «болванки» певчих крикунов перекрашенные яйца обычных новостных, а то и диких, собранные в пойме Анара. Качество звука у них ни в какое сравнение не идет!

И все равно число голосистых тварей в тон-студии моей древнейшей растет как-то слишком быстро. Нет, я не против хорошей музыки и за стреломет при слове «культура» не хватался бы… если бы все они там и оставались. А то Келла взяла моду таскать полюбившегося крикуна на плече, выкрутив ему горловую ленту на максимум, чтобы орал прямо на ухо, раздув резонатор. Сажает на спинку кресла за обедом — лишь бы куски изо рта не выхватывал. И забывает потом где попало, когда мелодия надоест. В результате твари мечутся по всему замку, не в силах найти дорогу в фонотеку — с ориентацией в пространстве у них неважно, — и совершенно немузыкально орут в любое время дня и ночи, когда дракот принимается их гонять. И гадят!

Остановившись, я брезгливо глянул под ноги. Источник бед был угадан правильно, но сама причина заминки оказалась несколько крупнее обычной кучки дерьма — почитай, с целого крикуна размером. Собственно, это и был крикун, который уже никогда не нагадит, не заорет и даже крылом не зашуршит надоедливо. Абсолютно дохлый.

На перепонку его крыла я и наступил. Кто-то исполнил мою давнюю мечту — придушил гаденыша. Причем основательно: слегка изжеванная тушка теперь была немногим толще этой перепонки. Равномерно задушен, по всей площади, если можно так выразиться. В лепешку.

Склонившись к задавленной твари, я расправил ей крыло, силясь рассмотреть расцветку. Судя по узору, ранний альбом Джорджа Саммерса, из самых любимых записей младшей жены. Сдались же ей эти вопли, полные городской безнадеги…

И что теперь лучше? Прибрать певчую дохлятину втихую — или взять младшую жену за шкирку и потыкать в плоды собственной забывчивости и разгильдяйства? Вторая задача явно не по мне, хотя с шестифутовой эльфью древнейшей крови я до сих пор справляюсь без особых потерь для здоровья и достоинства. Да и не сама же она крикуна давила…

А кто тогда, кстати?

В сих размышлениях над трупиком своего музыкального любимца меня и застукала незаметно подошедшая Келла. Как назло, я еще крыло его выпустил и руки за спину спрятал самым виноватым образом. Не отопрешься, словно перед генеральным прокурором Анарисса, все улики налицо.

Долгие полминуты эльфь переводила взгляд с меня на дохлого крикуна и обратно.

— Это не ты… — в конце концов задумчиво изрекла она. И, снизойдя до моего удивления, пояснила: — Челюсть не того размера.

И на том спасибо. При всей моей неприязни к крикунам представить себя загрызающим певчую тварь самым зверским образом я не сумел — фантазии не хватило. Скорей уж дракот постарался из ревности к хозяйке, совсем забросившей его из-за нынешней меломании. То-то он с утра по углам шугается, чуя свою вину. Или…

Или Харм. Что-то подсказывало: это мелкое злодеяние стоит в одном ряду с исчезновением общительного пса — временами даже чрезмерно общительного, — с отсутствием утренней почты на столе, со следами стальных когтей на воротах… И со страхом дракота, который в норме отличается непроходимой наглостью.

Что с этим делать?

Прежде всего — известить Хирру. Не дело, когда исконная обитательница замка пребывает в неведении насчет творящихся в нем безобразий. Опять же моя высокородная сможет дать самый верный совет.

— Хирра, будь добра, подойди к приемной, — попросил я старшую жену, переведя раковину на сеть внутреннего оповещения. — Сейчас, если можно, где бы ты ни была. Мы с Келлой уже на месте. Тут серьезный непорядок намечается…

Не прошло и двух минут, как темноэльфийская дива торопливо зацокала каблуками по лестнице. Едва не столкнув с разгону нас с младшей женой, она остановилась и вопросительно уставилась на меня. Хотя глядеть тут стоило совсем на иное. На крикуна злосчастного, к примеру…

Кратко я пояснил, что заставило побеспокоить ее столь срочно. Против ожидания, к причине этой старшая жена отнеслась вполне серьезно. Пепельное лицо исказила озабоченная гримаса.

— Как по-твоему, отчего это все? — тут же в самый корень нацелила вопрос моя высокородная.

Произнести ответ оказалось труднее, чем дойти до него, неважно, логическим или интуитивным путем. Очень не хотелось озвучивать итог раздумий, делать его общим достоянием, реальностью, а не домыслом. Поэтому только собрав все силы, я смог мрачно выдавить:

— Это Харм. С ним что-то не то.

Хирра только кивнула, соглашаясь. Правда, несколько задумчиво. Значит, моя догадка в самом деле весьма похожа на правду. И не для одного меня болезненна — Келла, округлив на услышанное глаза, даже ойкнула.

— А что теперь? — пискнула она и тут же пояснила направление своего любопытства: — С ним все хорошо будет?

— Не знаю… — Отчего-то мне так не казалось.

— Ну не взбесился же он? — рассудительно попыталась успокоить нас старшая жена. — Здесь и укусить-то некому! Даже москиты не залетают…

И правда. Оттого-то эльфийские властители так высоко строятся — первейшее средство против комаров, мух и прочих крылатых надоед. Кроме крикунов. От них бы что придумать, совсем жизнь хорошо пойдет…

На каких-то полминуты моей высокородной удалось заглушить мое беспокойство и настроить меня на привычный лад. Но проблема за эти полминуты никуда не делась, требуя обсуждения всерьез, без уже готовой сорваться с языка шуточки.

— Мог и взбеситься. Заразу можно навести заклятием.

— Защита замка отразит любую магию, соразмерную ее мощи, — покачала головой Хирра. — И оповестит о нападении.

С моими выводами это совпадало. Но была еще одна возможность, совершенно законная лазейка.

— Почта. Пес имеет с ней дело первым, и заклятие, предназначенное мне, вполне могло разрядиться на него.

Этот страх у меня с самого Мекана — перед сюрприз-минами, заклятыми под безобидные предметы. Уж больно дорого одна такая мне встала — на долгую память увечьем да на всю жизнь кличкой, сделавшейся нынче составной частью титула. Такое в одночасье не забудешь, не тот случай. Под каждым листком, конечно, мин не ищу, но при подобных неприятностях мысли почему-то всегда текут в саперном направлении.

К моему удивлению, жены совершенно серьезно кивнули на мое предположение. Хирра — озабоченно, Келла — настороженно, но обе при этом вполне синхронно. Значит, не паранойя. Способ вполне оправданный. Надо будет ввести в защитные контуры замка поправку на все входящие артефакты…

— Надо проверить, — первой вышла из задумчивости моя высокородная. — Где почта за неделю?

— В приемной, на подносе, как всегда, — непонимающе ответил я. — Да еще при мне…

Мои эльфочки вскинулись, как по команде. Оставалось только поспешать за ними обратно в зал приема телепосыльных чар. Это у них темперамент в расследовании такой или все в самом деле настолько серьезно?

Ответ, как всегда, оказался где-то посередине. К столику с подносом жены приближаться не торопились, а когда я подошел и бросил повестку в кучку корреспонденции, посмотрели на меня как на героя и полного кретина в одном лице. То есть реалистичным взглядом, в порядке вещей, что не могло не радовать.

Я демонстративно обстучал столик мячом-тестером, настроенным на обнаружение любой магии. Инструмент у меня всегда при себе — паранойя обязывает. Даже по подносу его покатал, как яблочко по тарелочке архаичного иллюзора. Пусто.

— Четырнадцатый класс точности след разряженного заклятия не берет, — авторитетно пояснила Келла. — Повыше классность нужна.

— Так тащи, если знаешь, что нужно! — перебила ее моя высокородная. — Я-то в отцовские лаборатории сроду не совалась!

— А я и не знаю, где они у вас… — растерянно ответила древнейшая эльфь, огорошенная напором подруги. — Покажешь?

— Пошли! — уже на ходу бросила ей Хирра, а на меня лишь обернулась: — Присмотри пока здесь да Фроххарта предупреди, если объявится!

Я попытался бдительно уставиться на почтовые отправления — не вышло. Стол как стол, поднос как поднос… Почта как почта: «Коммерческий Бюллетень» Концерна Тринадцати, с алым обрезом подписки пайщика и золотой надпечаткой для члена Совета. Толстая газета, солидная, за неделю порядочная стопка набралась. Ее Харм таскать не любит — скучно, каждый день одно и то же. Куда привлекательнее для него не столь регулярно приходящие музыкальные дайджесты Келлы, толстые литературные журналы Хирры, рекламные каталоги интерьеров, тряпок и прочих бесполезных вещиц для богатых бездельников… И, безусловно, мой любимый ежемесячник «За штурвалом», на сей раз с новой моделью спортивного флайбота на обложке, каждые полминуты выплывающего из облаков над горным склоном. Плюс еще два хрустальных шарика иллюзор-приложений. Опять, конечно, половина рекламы, зато в числе прочего должен быть результат бета-тестинга нового модельного ряда воздушных кораблей малого туристического класса. Теперь и не посмотреть толком со всей этой свистопляской…

Поверх снова устроился желто-серый клочок повестки, уже порядочно измявшийся за утро. Полный диссонанс на фоне прочего товарно-финансового благолепия. Угадайте с трех раз, на чем искать следы недоброго заклятия?

Если, конечно, удар был направлен на меня.

Другие варианты, правда, в голову не шли. Уж больно точно все складывается, как файрболлы в одном залпе: недолет с перелетом был — жди накрытия. Чем только накроет в этот раз?

Жены возвратились, нагруженные оборудованием для следственного эксперимента. Впереди Келла тащила ворох всяких мелочей, сложив его в здоровенную бронзовую курильницу тонкоплетеного литья с ручкой, довершающей сходство с садовой корзинкой. Следом шла Хирра с целой охапкой зеленых свечей толщиной в руку и не менее ярда длиной. По дороге они перебрасывались трудновоспроизводимыми фразами магической тематики. Моя древнейшая так часто оборачивалась на ходу к моей высокородной, что я испугался, как бы она не навернулась со всего маху, споткнувшись о свисающие цепочки и ленты артефактов.

Обошлось. Обе прибыли на место без урона, то есть не уронив ничего, включая себя самих и семейное достоинство — и тут же принялись гонять меня по всей приемной, указывая, где и как расставлять снаряжение. Задача оказалась не из простых, а результат ее исполнения весьма походил на небольшой укрепрайон с полным профилем минирования. Не хватало только на отвес загнутых штырей с треугольными вымпелами острием вниз.

Келла тем временем закончила рисовать зеленым мелом септограмму на полу вокруг журнального столика. Так старалась, что замарала цветной пылью не только ладони, коленки и концы волос, но даже кончик носа. Видно, языком себе помогала при нанесении рун в узловых точках.

Травянисто-зеленые свечи на плоских тарелках из серебряной фольги тоже заняли места в соответствующих узлах сети, которую должны были запитывать и ритмизировать. Хирра уже зажигала их, разминая фитили кончиками пальцев. Конечно, раз огонь — рабочий аспект ее симвотипа, ей и свечи в руки. У младшей-то жены тот же аспект базовый, с нее станется ненароком растопить зеленый воск.

Осталось запустить накачку поисковой сети и загрузить заклятие поиска, насколько я в этом понимаю. Но эльфочки не торопились, а продолжали копаться в амулетах и артефактах, сосредоточенно наморщив носики.

— Калибровать чем будем? — озвучила причину заминки моя древнейшая.

— А Зерна Истины на что! — не глядя, махнула рукой в мою сторону старшая жена. — Забыла, что ли, у кого они теперь?

Это точно. Реликвия у меня завсегда при себе, в поясном подсумке — одном из многих, украшающих офицерский ремень.

— Доставай! — тут же кинулась распоряжаться Келла. — И во-он туда становись, к руне опасения, лицом внутрь круга!

Ну-ну. И на что я им тут пригожусь? Свечку держать? Так те и без меня стоят прочно. Слов этой Реликвии я не знаю — многопрадед моей древнейшей, помирая, секрета не выдал. Не до того ему было.

— Что говорить-то? — Понимания у меня не прибавилось.

— Ничего. Просто возьми по одному в каждую руку и прислушайся к их силе, — скороговоркой пробормотала младшая жена, сгребая непригодившееся оборудование подальше от стола.

Хирра к тому времени запалила и курильницу, еще одним подносом разгоняя бледно-зеленый дым по всему помещению. Предварительно заклятые силовые растяжки между составными частями поисковой сети обозначились в этом дыму изумрудно светящимися линиями.

Закончив со своими частями общего дела, обе эльфочки вприпрыжку подбежали ко мне, взялись за руки и положили свободные ладошки поверх лилово-черных каменных овалов Реликвии в моих руках. Видимо, они неплохо помогли мне, потому что тепло — не от рук, а откуда-то изнутри Зерен Истины — стало чувствоваться почти сразу.

Так же торопливо, словно боясь упустить хоть каплю этого жара, Келла прочитала простенькое заклятие поиска следа. С таким я и сам справился бы без труда, но не при подобной накачке и юстировке. Свечи принялись мерцать в такт, вокруг ощутимо потемнело, будто дело не к полудню, а к закату или рассвету. Полночь — для темных эльфов, а Древнейшие — хозяева зари, утренней, вечерней ли, не важно.

В наступивших сумерках, словно иллюзии светил в планетарии, стали проступать следы. Не магические, правда, а обычные — отпечатки ног и рук, оставленные всяким, кто заходил в приемную и прикасался к чему-нибудь. Странно, почему меня не удивляет, что все они нежно-салатовые? Рубчатые подошвы моих армейских ботинок, гладкие — мокасин Келлы, каблучки Хирры и отпечатки босых ступней Фроххарта. Круглые, с блюдце, подушечки лап дракота, не только на полу, но и на стенах, со втянутыми, а иногда и выпущенными когтями. Вот стервец!

И, разумеется, следы Харма — четыре из шести лап шасси разведочного кадавра серии Мк.IV, с косой насечкой опорной поверхности и шестью радиальными когтями, как положено. Вот только отпечатки пса были как-то бледнее остальных и появились позже прочих. Проступавшие после них следы были и того прозрачнее. Похоже, чем они старше, тем слабее светятся.

Подтверждая мои выводы, легким мерцанием проявились отпечатки сапог покойного отца моей высокородной. Затем — чьи-то почти совсем неразличимые следы. Один из них цепочкой вел от входа к дальней стене и далее по ней вертикально вверх, теряясь в переплетении балок высокого свода. Хм, интересно… Надо как-нибудь потом проверить, что там понадобилось странному визитеру…

От этого намерения меня отвлекла досадливо-мрачная, хоть и вполголоса, ругань моей древнейшей. Она изощренно демонилась с полминуты, пока Хирра не прервала ее сочувственным вздохом:

— Перед «типо» надо было «магика» вставить все три раза?

— Угу… — Келла кивнула, обиженно закусив губку.

— Ничего, со всяким бывает, — продолжала утешать младшую жену старшая. — Зато теперь мы знаем, что, судя по свечению, Харм не совался сюда уже три дня.

— Отчего бы, кстати? — отвлеклась от переживаний моя древнейшая.

— Он газет не любит. Скучные они, — вступил в разговор я. — Остальное все только сегодня пришло. А наведенных заклятий, скорей всего, и не было…

— Ну да! — с ходу согласилась опозорившаяся эльфь. — На газеты их хрен посадишь!

Она с облегчением разомкнула наш треугольник, убрав руку с Реликвии. Ладонь моей высокородной, правда, отпустила чуть позже, благодарно сжав напоследок. Сумрак начал потихоньку рассеиваться, светящиеся следы и нити бледнели и гасли. Свечи слитно хлопнули, разом потухнув, их терпкий дымок поплыл длинными струями, не смешиваясь с ровным маревом курильницы.

В этот момент у меня в кармане, вибрируя, запела раковина дальней связи. Почему-то приложив палец к губам, я потянул ее за гладкие бока наружу. Жены непонимающе уставились на меня, даже рты приоткрыв от изумления.

— Властитель ау Стийорр! — слегка резковато представился я. Едва ли не рявкнул, более всего желая, чтобы в ответ из раковины донеслось испуганное аханье осознавшего ошибку и переливы сигнала прервавшейся связи. Увы!

— Арбитр Концерна Тринадцати, — неколебимо-вежливо представился собеседник. — У вас найдется немного времени для личной встречи?

— Да, — несколько оторопело признался я, прежде чем задаться вопросом, для чего это нужно. — Когда ждать?

— Немедленно, если не возражаете.

— Как это? — В самом деле, что еще за спешка?

Однако с той стороны мое недоумение расценили как вопрос о способе прибытия. И хорошо, что так: услышав в ответ «телепосыльными чарами», я успел махнуть свободной рукой в сторону вслушивающихся в мои восклицания Хирры и Келлы, указывая на магическое барахло и выход. Эльфочки на диво сообразительно кинулись уничтожать следы ритуала. Моя древнейшая даже зеленый мел септограммы умудрилась растереть до невразумительного пятна, пока я тянул время.

— Буду в полуденном кабинете внутреннего кольца, — ближайший отсюда, авось успею. — Пошлю дворецкого встретить…

Ответные благодарности и заверения в почтении я дослушивал уже на бегу, обгоняя жен, волокущих по коридору магическое барахло, и едва успев снова выхватить из кучи корреспонденции пресловутую повестку. Фроххарта я вызвал, переведя связь на ближнюю, уже в двух шагах от кабинета, влетел в двустворчатую дверь, плюхнулся за стол и попытался отдышаться.

Выходило отчего-то плохо. Не иначе из-за тематики этого самого кабинета, как нарочно, оказавшегося залом боевой славы Стийорров. Точнее даже, армейской. По углам манекены с мундирами и доспехами, на стенах тяжелые рамы красного дерева с рядами наград. Под ними — наиболее разлапистые из орденских звезд на бархатных подушках, в дутых пузырях прозрачных колпаков, венчающих витые колонны где-то по грудь мне. На углу стола, в таком же пузыре, еще и маршальский жезл времен одной из первых меканских войн.

Вот уж угадал без умысла! Моя фронтовая биография и нынешняя повестка на подобном фоне смотрятся просто изумительно. А речь вполне может дойти и до них…

На этом мои неудачные попытки прийти в себя и не выйти обратно прервал дворецкий. С поклоном распахнув створки дверей, он объявил о прибытии посетителя:

— Высокородный ау Риггор, ау Гуотт, уарс Койг, Арбитр!!!

Еще дюжину раз услышу, глядишь, и запомню. Упаси Судьба, конечно, от столь частых встреч. А если даже запомню, все равно не пойму, который он, Темный или Светлый. Хотя, судя по перечню владений, этот вроде служит Дню, а не Ночи…

Угадал, как и с кабинетом. У вошедшего была бледная кожа и светлые волосы собрата Победивших Богов.

— Чем обязан? — сухо, насколько смог, поинтересовался я, поднимаясь из-за стола. На более пространные церемонии сейчас никакого терпения не хватило бы. А также духа. То есть дыхания. Пока что его было в достатке лишь на короткие отрывистые фразы.

Впрочем, Арбитр предоставил мне дополнительное время для передышки, пространно начав издалека, с международной обстановки. В том плане, что Маг-Император — это голова, Султан Хисаха — опять же голова, а уж родной и близкий всякому анариссцу Концерн Тринадцати — даже не одна, а целая демонова дюжина голов. Включая мою собственную.

По всему выходило, что сей политический треп в духе старых рантье, протирающих зады на верандах открытых кафе, до моего сведения никто, кроме высшего функционера Совета Концерна, довести не мог. Уже интересно…

— Нельзя ли все-таки почетче? — вклинился я в длинный период, повествующий об обстановке на наших южных границах. Демоны с ним, с умником, пусть насладится непонятливостью возвышенца из человеческой расы, Инорожденного лишь в Мече. Лишь бы прекратил мотать тягомотину и перешел к делу. А то у меня нехорошие предчувствия завозились где-то на сердце. Точнее, в нагрудном кармане, где обреталась бумага, доставившая мне с утра столько головной боли…

— Необходимо обсудить один документ, — наконец внял моим внушениям Арбитр. — Очень серьезно надо поговорить.

Неприятные предчувствия начали сбываться. Документ обсудить, значит…

— Этот, что ли? — Двумя пальцами я извлек наружу повестку. Со всей возможной брезгливостью, смею надеяться. Полдня пребывания в моем кармане и относительно неудачный магический ритуал не пошли бумаженции на пользу — вид у нее был уже весьма непрезентабельным, под стать моему обращению. Но эльф узнал документ безошибочно, что само по себе наводило на размышления.

— Каждый имеет свой долг перед обществом. — Он картинно пожал плечами. Мол, что поделаешь, первейшая обязанность со стороны общества — вовремя о том напомнить. Как нельзя вовремя, особенно в данном случае. Только-только слегка отошел от прежней суматохи…

— И во сколько же общество оценивает сей долг? — указал я на злосчастный документ со всей мыслимой выразительностью. Может, обойдется все — таки? Не поверю, чтобы в славном городе Анариссе что-то за деньги не продавалось. Чай, не в Тесайре живем, где все равны перед волей Мага-Императора. У нас завсегда кто-нибудь равнее прочих окажется, за счет размеров кошелька.

Кроме, конечно, совсем уж исключительных ситуаций… вроде моей. Во всяком случае, именно это дал мне понять собеседник.

— Сами понимаете, деньгами эту проблему не решить. — Эльф тонко улыбнулся, разводя руками. — Не в вашем случае…

— Понима-аю, — протянул я, упираясь кулаком в столешницу. Стало быть, неприятные предчувствия сбылись в полной мере, и все это — умело рассчитанная провокация. Что ж, угодили они точно, отмахаться будет трудно. Ладно, прорвемся…

Однако это было еще не все. Словно почуяв мое состояние, светлоэльфийский сутяга заторопился с продолжением:

— Есть куда более приемлемое предложение. Чин премьер-капитана Рейнджеров, сопряженный с не обременительным назначением. — Арбитр, словно фокусник дракончика, извлек откуда-то гербовую бумагу с яркими печатями и золотым обрезом. Выглядел сей документ куда симпатичнее повестки. А если учесть, что премьер-капитан Рейнджеров — даже не бригадир войск магподдержки, а едва ли не полный пехотный генерал…

Впрочем, все это бесплатный сыр. Посмотрим, на что похожа мышеловка.

— Каково же назначение?

— Военным атташе в Хисах. Чисто для проформы, ненадолго — всего на дюжину-другую лет.

Так я и думал. Пытаются сбыть подальше. Нейдет из памяти у Арбитров моя вольтижировка на Престоле Спокойствия, спешат засунуть меня на дальнюю полочку, пока еще чего-нибудь не натворил.

Что ж, их понять можно. Но могли бы намекнуть и поделикатнее. Зачем так сразу, повесткой по башке…

— Надеюсь, у меня есть время на размышление?

— Разумеется, сколько угодно. Повестка ведь на двенадцатое, если не ошибаюсь?

Можно подумать, эльфийский сутяга подробно изучал бумажку! Хотя не исключено, что именно он ее и составил. Или хотя бы присутствовал при том — маловат калибр документа, чтобы мараться собственноручно. А может, хватило и простого указания. Вниз, по цепочке исполнителей, до последнего комиссариатского писаря…

Только не сорваться перед этим!Не дождетесь! Время подумать есть — так подумаю, не сомневайтесь. Крепко подумаю.

— Благодарю вас. — В глотку бы вогнал ему ту благодарность, но фасон надо держать.

— Не стоит, — тонко улыбнулся эльф. — Наш долг — способствовать росту возможностей совладельцев Концерна…

О да. Смотрите только, чтобы мои возможности как-нибудь не переросли все ваши представления о долге и способах его исполнения. А то ведь дождетесь, не приведи Судьба!

Арбитр раскланялся напоследок, не подозревая об этих моих мыслях. Или напротив, видя их насквозь и свысока посмеиваясь над рычанием загнанного в угол пса. Но мне уже сделалось все равно. Куда важнее сейчас было иное — странные дела, творящиеся с Хармом.

Впрочем, офицерский патент вместе с повесткой я все же прибрал в поясной мини-планшет, сложив вчетверо, а то еще задеваются куда-нибудь ненароком. Если приходится выбирать из двух возможностей, пусть лучше обе будут под рукой. Нечего документам по столам сукно пролеживать, когда в замке не пойми что творится.

Фроххарт на выходе осведомился у высокородного гостя о способе отбытия, предлагая подать флайбот, экипаж или верхового зверя. Но тот вальяжно попросил проводить его к причалу, куда прибудет вызванный им личный воздушный корабль. Тем самым подтвердив мои наихудшие опасения как относительно миссии эльфийского сутяги, так и по поводу путешествий телепосыльными чарами на дальние расстояния. Хотя, может, ему просто захотелось развеяться в дороге после успешно проведенной операции…

В отличие от Арбитра, сам я покинул кабинет боевой славы предков старшей жены совершенно в ином настроении. Только что законченный разговор занимал не последнее место среди его причин — но отнюдь не первое. Творящееся в замке пока что было куда актуальнее, чем отложенная на будущее угроза, да еще не с самым позорным путем отступления про запас.

Тем более что домашний беспорядок не просто не давал забыть о себе — он набирал обороты, словно заклятое мельничное колесо.

Едва гость успел отбыть, из раковин в руках кариатид-демониц и лапах нетопырей донесся прерывистый, по три удара с долгим перебоем, звон гонга. Система тревожного оповещения о нештатной ситуации. Только о какой, спрашивается?

Ответ последовал на редкость своевременно. Оповещение не живым — человеческим или там крикунячьим, — а мертвым, на медь нарезанным голосом принялось заунывно повторять:

— Огнеопасность! Огнеопасность! Огнеопасность! Оградите себя заклятием и покиньте помещение!!!

Каким заклятием, не уточнялось. Вроде как и полному дураку должно быть ясно, что против огненной стихии. Но оказалось, что с этим можно поспорить. Ибо ни огня, ни дыма вокруг не наблюдалось, а вот воды совершенно внезапно стало в избытке. Все статуи и барельефы, как один, зарыдали горючими слезами. То есть не горючими, а совсем наоборот, пожаротушительного свойства.

Однако мне от того было нисколько не легче. От дождя сверху прикрыться еще можно, но тут хлестало со всех сторон, как в хорошую бурю, когда кажется, что ливень вскользь земле идет. Или в дождевой сезон в Мекане, когда струи так лупят в болотную муть, что кажется, будто и сверху, и снизу вровень поливает. Промок я моментально, и все, что при мне, заодно сполоснуло — кроме содержимого мини-планшета, заботливо заклятого на водонепроницаемость, в чем, несомненно, усматривался знак Судьбы. Вот только мне на данный момент ни до Судьбы, ни до знаков ее дела не было.

Отфыркиваясь и шипя, я добрался до ближайшей по коридору консоли управления. С трудом протерев глаза от заливающей их воды, чтобы найти и активировать хрустальный шар, я хлопнул по нему ладонью и проорал код отмены.

Водопады, потоки и струи медленно иссякли, напор стихии, толкавшей меня в бока и норовящей вбить в пол могучими ударами, спал. Словно гигант выпустил пойманную мелочь из гибкой ловушки. Чувство внезапной свободы и легкости захлестнуло так же, как прежде — рукотворный ливень.

Однако расслабляться и доверять наступившему затишью не стоило. Хотя бы оттого, что поскользнуться на мокрой плитке пола и шлепнуться со всего маха можно не хуже, чем под ударом водяного бича.

Пенящиеся, как горная речка на перекатах, потоки неслись по коридору, потихоньку исчезая в решетках отводов и щели, которая отделяет вращающуюся внутреннюю часть замка от неподвижной внешней. Но с убылью вод мое раздражение лишь возрастало. Не знаю, кому пришло на ум столь оригинальным образом охладить негодование хозяина твердыни Стийорр по поводу визита — уж не гостю точно. Но когда я до этого кого-то доберусь, мало ему не покажется!

С таким боевым настроем я и вылетел в холл замка, решительно собираясь призвать к ответу любого, кто попадется на пути.

Как оказалось, основания для этого имелись не у меня одного. Практически одновременно с двух сторон в холл ворвались жены, взбешенные до предела. Судя по их внешнему виду, обеим пришлось претерпеть никак на меньше, чем мне, многогрешному, а то и поболее.

Хирра с ног до головы, словно рыба, вывалянная для жарки в молотых сухарях, была обсыпана каким-то оранжевым порошком. Взлохмаченные копной волосы сделались из черных рыжими, кожу как битым кирпичом припудрило, одежда пылила, словно мучной куль. Оранжевые облака срывались с моей высокородной каждый раз, когда она оглушительно чихала.

Но старшей жене еще повезло по сравнению с младшей. Келла равномерно, по всей поверхности, оказалась облита густой ядовито-зеленой пеной. Подобная грубо вылепленной статуе, вся в фестонах и потеках, моя древнейшая ожесточенно фыркала и отплевывалась, то и дело наново протирая глаза.

По всему выходило, что я отделался легче всех — поэтому заготовленную тираду выпалил уже не столь уверенно, как собирался. И вообще заговорил первым лишь потому, что имел для этого больше возможностей.

— Ну кто тут решил, что искупать меня будет хорошей шуткой? Сознавайтесь!

Хирре первой удалось довести до нас свое мнение.

— При чем тут ты? И за что меня накрыли в библиотеке пожарной тревогой? — Она еще пару раз чихнула и добавила, жалуясь: — Этот реагент тушащий только для книг безвреден! А для эльфов — чхи! — наоборот!

— Ага! Меня, значит, есть за что? — вступила с чавкающе-булькающей арией моя древнейшая. — Ладно, я магию поиска провалила, но это же не повод гасить меня в лаборатории магнейтральной пеной!!!

— Так это не ты?! — слаженным трио завопили все мы разом. И, уже не слушая друг друга, принялись галдеть, излагая претензии и домыслы о виновности. Причем я потихоньку снова распалялся, а наиболее пострадавшая Келла наоборот, стремительно успокаивалась. Едва ли не быстрее, чем сползала с нее магнейтральная зеленая пена…

Наши плодотворные обсуждения прервались самым неожиданным образом. Ставни окон с мгновенным лязгом захлопнулись. В наступившей темноте вспыхнули и замерцали алым колбы аварийных гнилушек. Из коридора снова донеслись удары гонга тревожного оповещения — на сей раз часто, без перерывов.

— Это еще что?! — У меня терпение кончилось уже давно.

— Боевая тревога! — проорала Хирра. — Нападение внешнего противника!!!

— Какого еще, к демонам гоблинячьим? — Я вопил еще громче.

— Такого же, как пожар!!! — подвела итог моя древнейшая, перекричав нас обоих разом и, похоже, с трудом удержавшись, чтобы не сорваться на визг. Но что мне, что моей высокородной слуховых раздражителей и без того хватало с избытком.

Слаженно, едва ли не единым движением, мы кинулись под лестницу. Хрустальный шар интерьер-контроля обретался именно там, чтобы не мозолить глаза гостям. Келла, оскальзываясь в лужицах пены, поспешила следом. В результате мы со старшей женой едва не столкнулись лбами над искомой сферой, а младшую придержали с разгона уже вдвоем, перемазавшись окончательно, так что не разберешь, кого чем полили и обсыпали изначально. Но если бы это было главной бедой…

На все попытки установить связь хрустальный шар реагировал с завидным равнодушием — ни ответного свечения, ни выхода на цель обращения. Наконец при запросе общего меню услуг ситуация прояснилась, и не сказать, чтобы к добру.

Поняв, в чем дело, я с размаху врезал кулаком по ни в чем не повинной сфере, отменяя запрос.

Вот дерьмо!!! С местной консоли в оборонную систему не войдешь! Только через главный хрустальный шар центрального поста в основании донжона, тремя полными ярусами ниже и на треть оборота к вечеру отсюда. Даже если бегом, минуты две уйдет. И то если никто и ничто не будет мешать — на что надежда слабая, особенно после дивного многообразия пожарной тревоги.

К счастью, против нас, обитателей замка, ни одна из его оборонных функций ни разу не сработала. Ни пока мы суматошно искали проход к главной лестнице из холла, ни пока неслись вниз, к бункеру центрального поста, перепрыгивая едва ли не по целому пролету разом — все подъемники замок заблокировал, хорошо хоть пожарные переборки еще не задраил.

Наконец дюжиной подъярусов спустя вместо обычных проемов выхода на этаж, вовне спирали, обвивающей ось вращения внутренних покоев, открылся проход вовнутрь, в самое основание опоры, увенчанной внутренним двором и родовым древом Стийорров. Кольцевой канал, заполненный шарами исполинского подшипника, остался высоко вверху, над прочнейшими сводами.

Многослойные стальные двери и решетки раскрылись перед нами, словно лепестки Цветка Судьбы замка. Проход в центральный пост сам по себе тянул на небольшую пещерку. Миновав его, мы сгрудились на пороге, пораженные открывшимся зрелищем.

За жен не поручусь, конечно. Но лично я был здесь второй раз за все время. А работающей оборонную систему и вовсе никогда не видел. Даже в тренировочном режиме.

Сейчас полусферическое помещение было заполнено объемной сетью светящихся линий, которые исходили из огромного, в пару футов, прозрачного шара на подставке, имитирующей скальное основание замка. Сам замок воздвигся над ним полупрозрачной сияющей иллюзией. Яркими точками выделялись стационарные боевые амулеты нехилой мощности: кристаллы залпового светосброса, обшаривающие небо прицельными лучами, сферы камуфляжных иллюзоров, гроздями выстраивающие ложные цели, стальные ежи искроприводов, готовые метать молнии в любую ближнюю цель. Периметр каждого яруса стен опоясывали кадавризированные метатели файрболлов всех калибров, вплоть до тридцатидвухфунтового.

Стены и пол терялись в подробных иллюзиях неба и ландшафта, окружающих замок. Даже облака плыли где-то на высоте локтя, точно воспроизведенные в уменьшенном масштабе. А на полпути до стены медленно плыл к юго-востоку крохотный воздушный кораблик, на котором сошлись три луча целеуказателей, то расплывающихся в облаках, то обретающих четкость огненной иглы. Строка дальности, плывущая рядом с иллюзорным флайботом, все время оставалась четкой, лишь меняла цвет по мере удаления цели.

Внезапно до меня дошло: воздушный корабль, в отличие от прочей картины нападения внешнего противника, совершенно реален. Арбитр! Это он завершал свое отбытие из замка Стийорр, рискуя превратить его в шаг за Последнюю Завесу!

Хирра с порога метнулась к шару, во весь голос вопя: «Отмена! Отмена!!!»

На миг даже стало жалко, что сейчас это световое великолепие погаснет. Надо будет потом сюда наведаться, запустить тренировочный режим или воспроизведение великих битв минувшего. Красиво будет…

Как бы не так! В ответ на приказ мембрана под шаром разразилась целой отповедью:

— Неавторизованное обращение! Заклятия будут задействованы немедленно!

Что прорычала в ответ моя высокородная, пришлось бы переводить с кеннэ полминуты. Одними гномами, перемежаемыми самым нетривиальным сочетанием богов Дня и Ночи в одной постельной сцене.

— Код доступа некорректен! — подвела итог ее выступлению оборонная система. — Покиньте помещение!!!

Не заставляя себя ждать, темноэльфийская дива так же споро вымелась за порог, к Келле, едва успев прокатиться под опускающейся решеткой. Мне так подсуетиться не удалось. Испугаться как следует, впрочем, тоже.

— Тебе безопасно, ты Властитель! — успела крикнуть моя высокородная, прежде чем на вход наползла бронедверь. — Придержи ее пока, а я в часовню сбегаю!!!

В часовню? Зачем еще? Лучше объяснила бы, как «придержать» взбунтовавшуюся защиту. Если это вообще возможно…

Пользуясь безнаказанностью, которую посулила мне старшая жена, я подобрался поближе к главному шару. Мелкофасеточный алмазный кристалл, ограненный в форме почти идеальной сферы, до упора налился боевым сиянием и разве что не дрожал в предвкушении битвы. Вполне понятное желание. Вот только развязывать первое сражение новой гражданской войны в мои планы никак не входило. И безучастно присутствовать при этом — тоже.

Поэтому, когда с искропривода двухчасовой башни сорвалась крохотная сиреневая молния, я безотчетно выставил перед ней ладонь, желая преградить путь смертоносному разряду. Как ни удивительно, это подействовало!!!

Молния растеклась по руке, оплетая кисть и на мгновение высветив на ладони родовой знак Стийорров. Голосовое дублирование защитной системы выдало комментарий: «Отзыв залпа». Что ж, спасибо и за это. Если бы так же легко можно было отключить режим отражения атаки! Или пусть бы все на том и кончилось…

Следующую пару минут мне пришлось метаться между иллюзиями замка и воздушного корабля, отбивая удар за ударом, иногда обеими руками сразу. Как игрок в пик-пок с его двумя мастерками или веслом. Никогда не пробовал гонять мяч над столом сквозь дыру в сетке, но вот получилось же с перепугу, ни один разряд не прорвался к Арбитру. Если он сейчас наблюдает за тем, что творится вокруг замка, — решит, что это я во гневе громы с молниями мечу. А на самом деле все совсем наоборот…

Остановиться на достигнутом не удалось. То ли от полной безрезультатности атак, то ли из-за возросшего удаления цели диапазон применяемого оружия сменился. Целых четыре светосбросных кристалла на башнях, обращенных к кораблю, принялись наливаться сиянием боевой накачки. Это тебе не молнии, плывущие к цели с масштабным замедлением — свет переносится мгновенно, с ним в пик-пок не поиграешь. Придется провожать Арбитра, спрятав иллюзию его воздушного корабля в ладонях. И не факт, что получится…

Три кристалла удалось разрядить, хлопнув по их образам ладонью. Ненаправленный сброс вернул вызванную силу в амулеты хранения. Но четвертый то ли оказался скорострельнее, то ли раньше стал под накачку. Пронзительно сверкающий луч вырвался из торца прозрачной друзы, соединяя полуденную башню с точкой у самого горизонта.

Повезло! На финальном отрезке пути цель прикрыл край плотной, почти грозовой тучи. Луч задрожал и рассеялся в нем, заставив облако засиять, словно исполинская зарница. Несколько мгновений вообще ничего не было видно от плавающих в глазах световых пятен. В крайнем волнении загородив спиной иллюзорный замок, я выхватил раковину дальней связи и одним движением прижал наборные жемчужинки, вызывая Властителя ау Риггора, чья судьба была мне неизвестна. Если жив — попрошу уносить ноги, наплевав на приличия. Лишь бы ответил…

— Арбитр?! — заорал я что было сил.

— Властитель ау Стийорр? — невозмутимо отозвался тот. На сей раз обмен приветствиями пошел в обратном порядке — и без малейшего намека на предшествовавший ему залп. Не заметил, что ли? Да нет, такое трудно пропустить. Полтучи засветило, вдобавок ударной волной должно тряхануть изрядно. Стало быть, демонстративно внимания не обращает. Силен мужик — а ведь, казалось бы, эльф, да еще и светлый…

— Вас что-то беспокоит? — меж тем участливо донеслось из раковины.

Почти одновременно раздалось сообщение оборонительной системы: «Цель покинула пределы досягаемости». Крохотное подобие воздушного корабля Арбитра уплыло в стену, рассеиваясь мерцающим диском. Обошлось, кажется…

— Да нет уже… — хрипло пробормотал я, отирая пот с лица, с трудом нашел дрожащим пальцем жемчужину разрыва связи и для верности прижал ее несколько раз. Потому что с первого все равно не попал.

Бронированная створка двери поползла в сторону. Как нельзя вовремя. Видимо, жены в часовне в достаточной мере очистились духовно, чтобы защитная система допустила их до себя.

— Мы по-быстрому посвящение прошли, — оправдывающимся тоном выдала Хирра. — Скорее нельзя — обряд подтверждения клятв требует…

Значит, угадал. Замок через реликвии часовни принял моих эльфочек как полноправных хозяек. Теперь Хирра не наследница, а Келла — не гостья рода. Серьезные, взрослые дамы. Обе, почитай, уже больше года замужем.

— Могли бы и не спешить, — проворчал я больше для виду. — И без таких торопливых справились…

Жены, однако, не были расположены обижаться на меня. Обе с порога кинулись к шару и принялись углаживать его в четыре ладошки, ласково шепча коды отмены. Под их чуткими пальцами огневые точки гасли одна за другой, меняя теплые тона активности на голубоватый цвет ожидания.

Решив вложить свою долю участия в общее дело, я тоже ткнул пальцем в какое-то световое пятно, особо досадливо сиявшее в самом основании иллюзорного замка.

— Заклятие самоуничтожения снято! — благодарно отозвалась мембрана.

Эльфочки тут же кинулись щекотать алых светляков оборонных чар вокруг того места, отменяя попутно заполнение коридоров летучим ядом, заливку «ведьминым студнем» или огневым туманом и прочие партизанские меры внутренней самообороны твердыни Стийорров.

Наконец Хирра нашла что-то, весьма ее порадовавшее. Пристукнула огненную точку длинным коготком и поделилась с нами своим открытием:

— Я Харма из списка внешних эффекторов вывела! Это с его кадавровой части сигналы пришли, и на пожарную тревогу, и на боевую!

— Так вот кто устроил нам эти развлечения! — мрачно признал я отчего-то совсем не удививший меня факт. — Ну теперь я за него всерьез возьмусь…

— Ага, — мстительно подхватила Келла. — Не все же на моих крикунов валить!

Я хотел было сказать ей на это, что теперь с псом уже точно не будет «все хорошо». Но раздумал. Ни ее, ни моей вины в том нет и не будет. Пусть за все ответит нечто, превратившее Харма из всеобщего любимца в исчадие неясной природы. Если только в моей власти призвать к ответу неведомую причину сегодняшних бед…

На выходе главной лестницы в обитаемые помещения, к купальням и гардеробам, мы с женами столкнулись с вернейшим из слуг дома, возвращенным к жизни после тысячелетнего перерыва. Невозмутимый халфлинг встретил хозяев на пороге с перекинутыми через согнутую руку полотенцами, отнюдь не лишними в нашей ситуации.

Из всех нас Фроххарт единственный не пренебрег советом охранной системы и оградил себя соответствующим заклятием. Да еще и зонтик на всякий случай над собой раскрыл. Или на этот аксессуар и было наложено заклятие — когда халфлинг сложил зонт, серебристое сияние наподобие мыльного пузыря, колыхавшееся вокруг него, тихо истаяло.

Не знай мы истинного виновника наших злоключений, так бы и накинулись на дворецкого всем сколом. Уж очень выгодно он смотрелся на нашем перемазанном и потрепанном фоне. Разве что без белого цилиндра…

Но к чему кидаться на предполагаемых виновников, если предельно точно обозначил себя настоящий? Теперь главной нашей заботой был Харм. Хорошо хоть уже не главной бедой приютившего его дома…

Кое-как приведя себя в порядок, я тут же принялся за поиски. Жены остались в купальне — им предстояло возиться с последствиями пожарной тревоги дольше, чем мне. Фроххарта я попросил страховать меня с консоли управления в холле, а сам взял хрустальный шар калибром поменьше, с двухфунтовый файрболл.

На него, не без помощи дворецкого, удалось вывести целеуказание для Харма, перехваченное с центрального поста и выведенное в цивильную сеть. Теперь алая точка, обозначающая пса, плавала в глубине хрусталя между призрачными образами стен и перекрытий, пойманная и заключенная в шар — как предстояло теперь поймать самого неполноразумного кадорга.

Надеюсь, к его пользе. Что бы ни творил пес, поверить в его злонамеренность у меня никак не получалось. Тем не менее следовало принять необходимые предосторожности. Как-никак, шасси разведочного зооморфа, служащее ныне телом кадавризированному псу, и помимо его воли способно причинить немало неприятностей.

Может, просто что-то разладилось в сложнейшем магическом приборе, каковым остается всякий, даже самый простой кадавр? Вот и носит Харма по всему замку с непредсказуемыми последствиями. А сам он ни сном ни духом не виноват в творящемся повсюду безобразии…

Жаль, нельзя прямо с центрального поста обездвижить его так же легко, как обнаружить. Но армейскую защиту от магического вторжения с полпинка не обойдешь, даже с мощью целого эльфийского замка. Будь иначе, на фронте тесайрские Воины-Жрецы пачками взламывали бы мозги нашим кадаврам, а анарисские маг-хакеры отвечали им тем же. Уничтожить чудовище из семи металлов, движимое пятью стихиями, куда проще и дешевле, чем перехватить его управление.

Кстати, надо бы озаботиться средствами поимки и обездвиживания пса. Или полного истребления, если уж иначе никак…

Для этого пришлось снова, впервые со времен противостояния Охотничьему Клубу, наведаться в заброшенную игровую комнату моей высокородной. То есть арсенал профессиональной убийцы со столетним стажем.

Увы, долгий путь туда, на добрую четверть суточного оборота замка противосолонь, себя не оправдал. В хозяйстве Хирры нашлось немало средств, пригодных к тому, чтобы отправить за Последнюю Завесу любого из смертных, коротко — или долгоживущих — но ничего, что могло бы остановить взбунтовавшееся шасси кадавра, пусть даже и не самой мощной разведочной модели Мк.IV, вдобавок облегченной за счет удаления сегмента боевой нагрузки и лишней пары лап.

Файрболлы не в счет — в замкнутых помещениях замка применять их себе дороже. Не в том смысле, что ремонт дорого обойдется — эльфы строят крепко, — а в том, что, в отличие от пострадавшей утвари, ко мне самому заклятие экстренного обновления неприменимо. А действие сгущенного заклятием огневого тумана в замкнутых помещениях поистине ужасает. Хуже только единодушно запрещенные всеми воюющими сторонами боеприпасы, снаряжаемые жидким вакуумом, да тесайрская каучуковая бомба, заклятая на тысячу прыжков.

— Фроххарт, есть у нас ловушки, сети или еще что-нибудь в этом роде? — Волей-неволей мне пришлось снова обратиться к дворецкому, пользуясь связью магических шаров.

— Осмелюсь предложить вам охотничий зал Стийорр, хай-сэр, — не замедлил с ответом как всегда исполнительный халфлинг. — Всего три часа посолонь и ярус вверх.

Оставалось лишь поблагодарить его, сетуя на собственную недогадливость. Правда, даже сообрази я самостоятельно, где искать ловчую снасть, не факт, что сумел бы обнаружить ее без помощи дворецкого. В силу принципиального отсутствия интереса к охоте.

Гоняться за чем-то, что даже не собираешься съесть, за-ради пустого времяпровождения — не по мне. В Мекане, понятное дело, любая съедобная тварь шла в котел законным приварком, а шкура ее, в зависимости от прочности, размера и мохнатости — либо на заплатки, подметки да голенища обуви, либо на топчаны в блиндажах вместо тощего казенного одеяла. Да и кинься на меня или кого поблизости какое чудовище — при невозможности удрать прибью незамедлительно и без сожаления. Но впустую, без нужды зверье добывать никогда не тянуло…

Пятнадцать минут, за которые я пешком преодолел три часовых сектора от позднего заката до полуночи, под такие размышления прошли незаметно. А аккурат под охотничьим залом, на главном ярусе оказались те самые лаборатории покойного властителя ау Стийорр, в которых жены почерпнули с утра оборудование для магического расследования телепосыльных чар в приемной.

Пожалуй, мне тоже найдется, что здесь позаимствовать. На самый крайний случай, когда других средств не останется — вместо файрболла.

Выйдя из бронированных дверей лаборатории, в которой Хирра с Келлой несколькими часами ранее, как выяснилось, учинили порядочный разгром, я сделался обладателем средства пострашнее огневой снасти и сжиженной мощным заклятием абсолютной пустоты алхимиков. В поясной сумке ничуть не приятной тяжестью обосновалась колба-«пустышка» — заклятая емкость для «ведьмина студня». Сверхагрессивный биорастворитель в столь малом объеме без магии не удержать, да и в больших баллонах, меченных тремя синими косыми полосами высшей опасности для всего живого, на донцах обосновались те же заклятые получечевицы, между которыми мерцает голубым переливом жуткая слизь.

Если ничего не удастся сделать с шасси кадавра, так хоть избавлю Харма от излишних страданий. А если дело все-таки в нем самом — тем более.

Охотничий зал поразил не столько обилием снасти, предназначенной для добычи и ловли самого различного зверья, сколько здесь же хранящимися трофеями бесчисленных охот многих поколений хозяев замка. Рога, головы и цельные чучела превращали огромное помещение во что-то среднее между исполинской мясной лавкой и магистратом, куда всевозможные животные пришли обсудить свои посмертные дела.

Главенство, как в настоящем государственном присутствии эльфам, здесь принадлежало драконам — крылатым и бескрылым, лишенным ног и многолапым потомкам Повелителя Небес от всех видов живых существ, способных к двуполому размножению. Не наделенные полным разумом Властители окрестных гор и долин стали в свой черед добычей истинно высокородных хозяев замка.

Поистине председательствующее место на препарационном столе занимал… дракот. Копия любимца Келлы, такой же ширококрылый, клыкастый и гладкочешуйчатый. По всем признакам последний из трофеев, законченных неведомым таксидермистом, он, казалось, всего лишь спал — настолько умело потрудился над ним автор.

Беспокоить вечный сон собрата домашней зверюги моей младшей жены я не стал. И без того дел нашлось в достатке. Переходя от шкафа к шкафу, от одного оружейного стеллажа к другому, я старательно разбирал надписи, а где тех не было, пытался прояснить назначение содержимого своим умом.

К примеру, в целой полудюжине застекленных шкафов с прорезными поперечинами нагло красовалась снасть на крупного зверя. Гарпуны драконобойные, простые или на две, три, четыре и даже пять раскладных лап, с магическими маячками и замками, призванными удерживать дополнительные острия от срабатывания. На других стеллажах, уже обычных — стрелы для луков и болты арбалетов с тупыми металлическими битками на кончиках, чтобы не портить шкурки мелкой дичи, россыпи свинцовых и каменных пуль для балестр в плетеных корзинках…

В ларях с прозрачными крышками пониже затаились капканы, способные удержать пещерного альтийского медведя или безлапого меканского крокодила, удавки из стальных тросиков на заанарских степных павианов, силки для крикунов… Эх, вот бы этот последний вид снасти мне как-нибудь раньше обнаружить!

Далее под стеклом на полках выстроились магические ловушки, привлекающие внимание зверя и вводящие его в транс, несмертельные разновидности мин — от спутывающих и усыпляющих до настоящих стасис-контуров на сильно разведенном квазихрустале. Тысячу лет в нем добыча не проспит, но следующего охотничьего сезона дождаться вполне способна.

Следующим в ряду, как раз за ловушками, оказался стеллаж совсем уж с несусветной снастью. Копья не копья, кнуты не кнуты… Что-то вроде толстых бамбуковых розог с прочными шнурками на самосматывающихся катушках да коваными крючьями под плоскими тарелками, типа огрских саней для спуска с гор. Еще на тех же тарелках сверху были присажены простенькие трепыхалки, чтобы передавать дрожь крючку. Кого и как ловить с помощью такой снасти, я даже предположить не смог, поэтому потратил полминуты на поиск сопровождающей таблички.

Оказалось — пескорыбу! Водящуюся в изобилии как раз в Девственной Пустыне на границе с Хисахом. Стоит скарабею или геккончику поискать в норке под барханом дневное убежище от тамошней несусветной жары, как тут же быстрая рябь по склону дюны, лязг челюстей — и все. Никто больше не появится из полуосыпавшегося укрытия…

Взять саму охотницу непросто. Только очень опытный добытчик по ему одному видимым приметам найдет пескорыбу и достанет ее острием узкой, как игла, спицы. Обычное же ловчее заклятие в иной стихии не действует. Камень, даже перетертый в песок, на Воду по свойствам не слишком смахивает. Вот и приходится прочим, не столь умелым ловцам изощряться, выдумывая специальную снасть — удилища и даже… э… Спиннинги! Вот как называется эта жуть с катушкой и упорами, как у легкого противокадаврового светосброса!

После такого мимо шкафа, полного богато изукрашенных, усыпанных драгоценными камнями мышеловок для дамских домовых охот, я проследовал уже сравнительно невозмутимо. Хотя и в крайней степени обалдения.

По счастью, больше никакие охотничьи снасти или трофеи не пытались превысить меру моего разумения. Потому что ровно за мышеловками открылась самая что ни на есть цель моих поисков — плетенные из всевозможных материалов сети и сачки. Шелковые и газовые на меканских подколибри, веревочные на зверя крупнее, вроде дивнобраза или его лишенного игл родича, попингуяs. Свертки снастей рядами висели на крюках, ощетинившись бахромой грузил, чем далее, тем толще и тяжелее.

Под конец пошли сети из того же стального тросика, что павианьи удавки. Самые крупные — с левитирующими грузилами, которые можно выставить на любую высоту, пряча сеть в кроне дерева или под сводом пещер. По команде с раковины дальней связи или хрустального шара такая сеть сама упадет, а то и бросится вперед, на добычу. Потом левитаторы, натужно завывая несущими дисками, потащат пойманную зверюгу в охотничий лагерь. Они же избавляют ловца от необходимости таскать с собой команду носильщиков для транспортировки самих сетей.

Самое то! Вытащив из шкафа пару комплектов, я принялся запускать грузила и настраивать их под свой шар. Заодно попросил Фроххарта продублировать управление на случай, если самому недосуг будет. На пару с ним мы заставили сети развернуться, свернуться, описать круг по залу, минуя все чучела, и по очереди спикировать на дракота, едва не касаясь его аккуратно сложенных крыльев. От поднятого сетями сквозняка кожистые перепонки даже чуть шевельнулись.

Или это мне только показалось. Не до чучел, когда впереди живой противник! Да еще куда более опасный своей непредсказуемостью. Я решительно повернулся спиной к препарационному столу…

И чуть не подскочил, услыхав сзади скрежет пятидюймовых когтей по металлу столешницы. Когда я развернулся, рефлекторно заставив сети, привязанные магией к движению ладоней, встать крыльями за обоими плечами, ошибочно принятый за чучело дракот закончил потягиваться и до предела заразительно зевнул, звонко клацнув здоровенными клыками. Посмотрел на меня одним глазом… Другим… Развернул собственные крылья, придирчиво сравнивая их с сетями у меня за спиной. Удовлетворился результатом, встал и лениво потрусил к выходу, полностью игнорируя властителя ау Стийорр, владельца замка и этого зала, а также мужа и повелителя своей хозяйки.

Впрочем, после того, как выяснилось излюбленное место его отдыха, ему можно было спустить и не такое. Силен зверь…

Или настроен философски. К примеру, мне ходить подремать после обеда на кладбище и в голову не придет, даже будь там так же тихо, мирно и свободно от бродячих мертвяков, как здесь. Для неполноразумного существа это собрание шкур и чучел собратьев ничем иным быть не может. Или я вообще ничего не понимаю!

Так или иначе, дракот обеспечил мне необходимую встряску перед тем, как загнать в коридорах замка и схватить в стальные лапы летающих сетей собственного пса, обращенного против меня неясным мановением Судьбы.

Сети, уже развернутые в боевое положение, складывать заново тоже смысла не имело, поэтому я так и двинулся в сопровождении колышущихся полотнищ по коридору противосолонь, навстречу алой точке в глубине хрусталя, символизирующей местоположение мятежного пса. Оно и безопаснее как-то…

Однако за полчаса, ушедших на сближение в глубине магического шара красного и зеленого светляков, обозначавших нас с Хармом, напряжение и готовность ко всему как-то опять подрассеялись. Поэтому первую на сегодня встречу с кадавризированным псом или тем, во что превратила его Судьба, я чуть было вовсе не пропустил. Едва успел поднять глаза от кристалла, болтавшегося на шее в обычном офицерском футляре, на тень в дальнем конце коридора.

Увиденное тут же заставило подобраться по новой. В предгрозовом желтоватом свете, вливавшемся в ряд окон вдоль галереи, вороненый металл шасси легкого штурмового зооморфа почти не давал отблесков. Силуэт кадавра темной массой выдвинулся из-за поворота и застыл, приподняв лапу в пародии на охотничью стойку. Подвижной оставалась лишь голова, медленно-медленно повернувшаяся в мою сторону и также застывшая на минуту — долгую и страшную, как вечность в свите Лунной Богини.

Ибо каждое движение, казалось, кричало — это не мой пес!!!

Уж к чему я привык, так это распознавать алгоритмы движения кадавров. Все стандартные и большую часть модификаций по памяти, с одного шага любого шасси. Бывало, споры на этом выигрывал — на пайку в Мекане, на пиво после… Да и живое больше по манере двигаться привык различать, с черно-белым собачьим-то зрением, которое досталось мне по армейской страховке взамен собственных глаз, потерянных на магической мине-хохотунчике. А столь сложное переплетение живого и неживого, как кадавризированный организм, и подавно ни с чем не спутаю.

Так вот, шасси разведочного Mk.IV, которое последние годы служило вместилищем остаткам собачьего тела Харма, двигалось совсем не так, как обычно заставлял его пес. И даже не так, как было изначально положено этому кадавру. Все-таки «четверке-лайт» отродясь, то есть с самого сборочного цеха тайрисского завода тяжелой маготехники, шесть лап полагается, а теперь их в наличии осталось всего-то четыре…

Удивительно, сколько всего со страху можно вспомнить-передумать за недолгое время!

Так же медленно и неестественно, как прежде, голова кадавра развернулась прочь, в сторону противоположного изгиба коридора. Только после этого я перевел дух и тихонько попятился назад, словно и не искал все это время встречи с тем, чем сделался мой пес. К тому же лишь сейчас я осознал другую странность, все эти бесконечно долгие мгновения неприятно царапавшую самый краешек сознания.

Все это время Харм не открывал глаз.

Тут уж мне стало совсем нехорошо. Обхватив руками плечи от внезапно накатившего озноба, я чуть не поймал сам себя в сети, все еще следовавшие каждому движению ладоней. Ловчие полотнища закружились вокруг, покорные невольному жесту…

И вместо того чтобы напугать еще больше, привели в чувство. Не с пустыми руками я вышел на пару длинных тонн собранных воедино магией и мастерством семи металлов, покорных пяти стихиям! Дайте мне дюжину секунд, чтобы добраться хоть до одной из коннект-точек — обездвижу как миленького, одним мячом-тестером. А там никто не помешает и в контрольной консоли покопаться, сделав рукотворное тело кадавра совсем безопасным…

Вот только Харму, кажется, этим уже не поможешь.

Разведя почти что обвившиеся вокруг меня сети одним резким движением рук, я снова решительно шагнул в только что покинутый коридор. Разумеется, пса-кадорга в нем уже не было, пришлось снова искать его отметку в хрустальном шаре.

Видно, растянувшееся в момент нашей встречи время после этого стремительно сжалось, как полоска копченого каучука, которой тесайрцы с оттяжки бьют надоедливых насекомых. За недолгие, казалось бы, мгновения, пока я выпутывался из сетей, чуть было не поймавших самого ловца, покорное неизвестной злой воле шасси кадавра успело сменить уровень и теперь неспешно продвигалось этажом выше в направлении ангара воздушных кораблей.

Нечего ему там делать, даже в исправном и полностью вменяемом состоянии! Лишний повод поторопиться с поимкой или истреблением мятежного кадорга, раз уж Судьба больше не властна над его живой составляющей.

Все же крохотная доля надежды еще оставалась, поэтому мешкать я не стал, и не только из опасения за целость флайбота и катафалка. Родовому крейсеру Стийорров двухтонное шасси особого вреда не принесет… а вот замку с его помощью, войдя в бортовую систему — очень даже!!!

Додумавшись до этого, я рванул по лестнице едва ли не вдвое быстрее. А едва влетев в ангар, проорал Фроххарту в шар:

— Отрубай ангар! Крейсер — на нейтральную автономию!!!

Ответа я не дождался, что послужило надежным подтверждением исполнения приказа. Ничего, полчаса без магической защиты даже столь стратегически важное помещение замка как-нибудь простоит, не рухнет. Правда, теперь и мне приходилось полагаться только на свои силы, потому что отсеченный от внутренней системы связи хрустальный шар погас.

Ни воспользоваться помощью дворецкого для управления сетями, ни найти Харма, если он вновь ускользнет в беспорядке запчастей и ремонтных артефактов. Зато кадорга, уже занесшего ногу над транцевой аппарелью крейсера, врубившаяся защита откинула едва ли не на дюжину ярдов. Закружившись и чуть не завалившись на бок, четвероногий агрессор глухо зарокотал ходовым котлом, разгоняясь для новой попытки.

Пандус медленно пополз вверх, чтобы закрыть проем под кормовым балконом, между башенками задних стрелковых точек. Остальные люки самозадраились куда быстрее, а габаритные гнилушки все как одна замерцали рубиново-багровым. При каждом броске озверевшего шасси кадавра по магической стене, окружившей зависший в воздухе корабль, пробегала серебристая рябь.

Хорошо, что я успел сообразить и приказал халфлингу ставить на нейтральную, а не на боевую автономию. Иначе крейсер с ходу принялся бы палить по источнику возможной опасности из всего бортового оружия. Или хотя бы из того, что не способно причинить катастрофического вреда замку, то есть из тех же искрометов, к примеру. Кадоргу, понятно, от них не поздоровится, но мне самому пришлось бы не в пример хуже. Несмотря на ограждающее заклятие из неприкосновенного запаса и всю магию Зерен Истины…

Меж тем Харм — или уже не он? — продолжал кидаться на летающее судно с упорством пса, наскакивающего на обычную повозку. Вот только масштаб действия был несколько иной, да и последствия даже без приведения в ход боевой мощи крейсера предполагались нехилые.

Несколько контейнеров с неясным содержимым уже разлетелись детскими кубиками, да и одну из стационарных светофрез кадорг, отлетая, своротил с постамента. Дюймового калибра болты, лопаясь, только взвизгнули жалобно.

Дожидаться, пока внимание обезумевшего подобия живого существа из семи металлов, движимых пятью стихиями и еще неизвестно чем, обратится на меня, всяко не стоило. Поэтому двумя короткими загребающими движениями рук я послал сети вперед. Одну за другой, чтобы обе успели захлестнуться, не мешая друг другу.

Правая первой накрыла отброшенное очередной раз, ошеломленное ударом четвероногое шасси. Грузила коротко сплясали в быстром хороводе, затягивая горловину, и тут же левая сеть прижала их к самому корпусу кадорга. Вторая затяжка!

Левитаторы взвыли несущими дисками, разогнанными на полную мощность, силясь оторвать добычу от пола. Но на многотонные туши из металла ни они, ни сами сети не были рассчитаны. Глухо ворочающийся сверток раскачивался, отрываясь от каменного пола то одним, то другим концом и гулко рушась обратно. От бешеной возни тросик за тросиком натягивались и лопались с оглушительным звоном.

Ничего, полминуты продержится. Вытащив мяч-тестер из подсумка, я со всех ног поспешил к силящемуся вырваться кадоргу. Примерился, отыскивая наиболее доступное место для того, чтобы всадить парализующий заряд, кинул мяч — мимо!

Второй раз, третий… Сеть уже лохматилась лопнувшими ячеями, словно дивнобраз иглами. Наконец пятый бросок оказался удачным — голубые искры жгутами оплели сеть, вырвавшись из пораженной заклятием коннект-точки. Пес задрожал, задергался и всей массой грянулся об пол, медленно перевернувшись на живот и подобрав лапы.

Теперь можно было не торопиться. Вручную, без посредства шара я отключил левитаторы сетей. Стянул с шеи остодемоневший ремешок футляра с бесполезным пока хрустальным шаром и присел рядышком, прямо на станину свежесвороченной светофрезы — отдышаться перед тем как возьмусь за дело всерьез.

Отдышался. Или хотя бы унял дрожь в пальцах — что осталось, можно было списать на не затихающие внутри обездвиженного кадорга вибрации. Страх тоже почти ушел. Не тот, что за себя, из-за буйства сбрендившей маготехники, а тот, что за пса, с которым уже не будет «все хорошо»…

Кое-как я распутал обрывки сети над собачьей мордой, с трудом отводя в сторону упругие и острые концы тросиков. Сталь противно скрежетала и звякала по бронзе, заставляя морщиться и вздрагивать, но уши Харма не дрогнули, а глаза так и остались закрытыми.

Уже понимая, что сбылось худшее из предчувствий, я положил руку на его голову. Неживой холод остудил пальцы, подводя итог погоне, охоте и всему этому дню. Ничего больше не изменишь, остается лишь принять неизбежное.

Мой старый пес умер во сне. Спокойно и мирно — после долгих лет войны и пограничья в меканских топях. Заснул и не проснулся, хотя система жизнеобеспечения продолжала гнать очищенную кровь по натруженным жилам. А тело кадавра не уставало метаться по замку, повинуясь приказу, пришедшему из беспокойных собачьих снов.

В последний раз я погладил короткую рыже-белую шерстку. Сдвинул защитную панель контрольной консоли, повернул ключ и выставил движки в код отключения. Подобие жизни окончательно затихло в искусственном теле из семи металлов, движимых пятью стихиями. Лапы кадорга расслабленно застыли, перестав скрести пол и подергиваться в путах.

Откупорив запасенную совсем на другой случай колбу «ведьминого студня», я опрокинул его над головным ложементом кадавра. Плоть поползла с черепа, растекаясь прозрачно-голубым светящимся киселем. Когда кость очистилась полностью и сама подернулась синевой, я дезактивировал зелье. Бережно вынул то, что было головой моего не наделенного полным разумом друга, отряхнул голубую пыль. Медленно, словно нехотя, выпрямился, чтобы сойти во внутренний двор. Отключенного кадавра можно загнать в гараж и потом.

Хорошо, что никто не повстречался мне по дороге вниз — ни жены, ни заботливый дворецкий. Дракот все еще не вылез из щели, в которую забился в припадке предусмотрительности. Запах свежей смерти не то что застарелый дух охотничьих трофеев — на совесть отпугнул чуткого зверя. Даже певчие крикуны попрятались, на свое счастье. А то с меня сталось бы положить половину фонотеки в тризне по любимому псу.

Хмурое небо над узким колодцем внутреннего двора соответствовало ситуации. Клочья перехлестывающих через края кровли облаков путались в окаменевших черных ветвях родового древа ау Стийорров, украшенных драгоценностями и покрытых затейливой резьбой. Казалось, капли оседающего тумана соперничали в богатстве и блеске с гранями камней и узоров. Ни одного солнечного луча, чтобы рассудить их спор, не нашлось в этот день. Оно и к лучшему…

Надеюсь, это не будет кощунством. В конце концов, я — Властитель ау Стийорр не в меньшей степени, чем строители этого замка и создатели его сокровенного сада неживой природы. Кто сказал, что нельзя сохранить здесь останки Харма, пережившего первую смерть и настигнутого ныне второй? Промежуток между ними пес провел, более чем наполовину принадлежа миру вещей, а не существ, будучи весьма своеобразным произведением искусства кадавризации.

С этими мыслями я отодвинул решетку, прикрывающую вход в невысокий грот на востоке, под корнями каменного родового древа Стийорров.

И обнаружил, что не ошибся с выбором, когда нагнулся к зеву заботливо обустроенной пещерки. Длинные выступы вдоль ее стен занимали черепа, никак не схожие с человеческими. Не охотничьи трофеи, те выставляют напоказ, — останки друзей, которых не примет ни одно кладбище. Тех, кому можно доверить и по смерти стеречь основу семейной святыни, для кого найдется место у самых корней родового древа. Драконы, собаки, кошки…

Пригнувшись, я спустился внутрь, отыскал место на «собачьей» полке и бережно пристроил череп Харма рядом с исполинскими челюстями какого-то дракодава, некогда любезного сердцу одного из прежних владельцев замка. Поправил, чтобы на долгие века пес улегся поудобнее. И пятясь, покинул место упокоения верных друзей любого разумного, будь тот человеческой или эльфийской крови.

Не знаю, достойным ли завершением церемонии было то, что я сделал после этого. А именно — вытащил из планшета патент премьер-капитана рейнджеров и с маху припечатал ладонью место подписи. Под пальцами уже привычно хлопнула вспышка, закурился дымок. Теперь выжженный на документе родовой знак ау Стийорров подтверждал мою причастность к политической игре Тринадцати. Признание себя новой фигурой на этом поле.

В кармане запела, нежно дрожа, раковина дальней связи. Раздраженно я выхватил округлую вещицу и поднес к самому уху. Холодный голос одного из Арбитров — никогда не научусь различать их!

— Концерн благодарен вам за совершенный выбор, Властитель ау Стийорр…

Так же резко я оборвал связь, прижав жемчужину отбоя полусведенным от бешенства пальцем. На хрена мне их благодарность и прочие цацки, вроде чинов и наград! На этот раз подловили, в следующий буду осмотрительнее. Опасное заблуждение думать, что Собачий Глаз Пойнтер — старый пес, которого не выучишь новым шуткам. В замке был лишь один такой, а теперь и его нет. Меня так легко не убить — ни армии, ни городу, ни всему миру.

Я буду кусаться.