Беличий Песок (СИ)

Третья лопата

Следует честно зацокнуть, что вытащить Хема с Дарой из леса, особенно после изматывающего похода в джунгли, было крайне непросто. В лесу на Брусничных полянах они окопались основательно, вырыв уверенно двухместное гнездо и развернув деятельность в округе, в основном по прилапнению хищных зверьков типа волков и тысей. В Глыбном часто можно было взять детёнышей, отловленных охотниками, так что рядом с гнездом грызи соорудили надёжный загон для пуха. Однако дарина семья осталась на юге, в Листвянке, и они периодически совершали походы туда, на Лисий Холм. Что отличало это цокалище, так то что лес на десятки килошагов вокруг был похож на сад — вряд ли удастся найти хоть одну ветку или старое бревно. В окрестностях занимались выжиганием угля, так что весь мусор был собран с огромных площадей… но не в этом суть. Ходя туда-сюда, грызи неизбежно использовали тропы, а на них встречались с прочими ходоками и узнавали новости. В целом всё было чистоорехово, кроме некоторых настороженных сигналов с северного побережья: как цокалось, бурые построили там большое цокалище и их охотники почём зря шерстят в северной Кишиммаре. Эти рассказы носили бы характер более пугалок на ночь, если бы однажды грызи не повстречали на тропе непосредственно бурого. Бурый, как и все таковые, был скорее коричнево-рыжий, и отличался меньшей пушистостью и отсутствием кисточек на ушах. Так как за день до этого грызи слышали много, на бурого были наставлены коса и копьё.

— Э, э, грызо, вы ще! — поднял лапы тот.

— Не ще, а что, — наставительно цокнул Хем, — А так, слишком много хорошего про вас слышали.

— Поохотиться захотел? — произнесла Дара сладким голоском, но было совершенно понятно, что она готова снести ему голову.

— Грызо, грызо, погодите! — испугался бурый, — Я всё это знаю! Я сам от них сбежал, от гусей.

Это было логично, и это упустили из виду. Как расцокал Рушен, бурый, из «города», как называли гнездище, бежало множество грызей. Дело было ещё и в том, что по западную сторону Сизых гор, где располагалось Шняжество, бежать особо было некуда, как и прокормится самостоятельно, так что беглецов ждала только смерть; в Кишиммаре же они видели, что есть куда убежать.

— А чего собственно бегут-то? — уточнил Хем.

— Оо, там есть от чего! Представь, что там все должны работать!

— Должны кому?

— Никому, просто. Целыми днями бить кожу, тесать доски, строить дома и так далее. А самые крепкие самцы должны служить в войске. И все должны слушать шнязя и его советников.

— Руш, — почесала за ухом Дара, — У меня такое чувство что ты это придумал только что.

— Пойдите проверьте, — предложил тот.

Белка уставилась на него, потому как всё ещё не могла поверить. Потом подвскипела.

— И вы продались этой шайке за свои шкуры?! Шкурники!

— Дар, может не так резко, — улыбнулся Хем.

— Да так резко, так! — рыкнула она, — Предатели вонючие! Крысы!

После таких известий они пошли вовсе не на базар в Пропушилово, как намеревались, а в Клычино. Известия при этом уже ни для кого не были тайной, так как и грызи расцокивали друг другу, и тайга наполнялась десятками, если не сотнями бурых, сбежавших от собственной компании. В Клычине Хем и Дара были далеко не первые, кто пришёл туда в возмущении и желании рвать и метать. Компетентное цоканье можно было услышать от Хвойки НольГусей — эта грызунья уже битых два года занималась почти исключительно тем, что поднимала волну против шняжества. Судя по большому количеству серьёзно вооружённых грызей на тропах Клычино, волна была поднята как следует.

— Мы собираемся их потрепать, — кивнула Хвойка, — Но основательная трёпка требует хорошей подготовки, грызо. У шняжества большая толпа вооружённых, как они чирикают, войско… Тихо, белка-пуш.

— Ыы. Да, да, я спокойна, — зажмурилась Дара, сжимая лапой косу.

— Хорошо. Как я цокала, для трёпки нужна подготовка: надо оповестить всех согласных грызей, собрать оружие, припасы, корм наконец, и многое другое. По нашим подсчётам, у нас на это уйдёт три года.

— Оо! — закатил глаза Хем.

— Иначе не выйдет. К счастью сдерживать их от продвижения мы пока сможем. Кроме того идут кое-какие перецоки со шняжеством о прекращении вражды…

— Какие перецоки?!! — взвилась Дара.

— Обычные. Воизбежание излишних смертей, — спокойно объяснила Хвойка, — Мы убедим их, что хотим чтобы нас просто оставили в покое. Также я надеюсь что грызи сошьют представление о нас как о тупых зверях еле научившихся говорить.

— Чтобы шняжество не боялось нас? — уточнил Хем, — Вроде как ловля на живца?

— Именно. Поэтому те грызи что сейчас ловят их охотников, не применяют даже железного оружия, не то что огнемётов. Я вам цокну, только втихоря, — огляделась белка, — У нас есть несколько наших в шняжестве, они регулярно поставляют сведения о том, что там происходит. Среди бурых которые бежали к нам тоже наверняка есть засланцы, так что им мы не доверяем.

— Хвойка-пуш, но надо что-то делать с этим, — цокнул Хем.

— Мы делаем. Конкретно вы могли бы пойти туда и разобраться с одной штукой. Как оттуда отцокивались, бурые построили укрепление далеко в тайгу, и переводят на уголь деревья. Там сейчас небольшая группа пропушиловцев и несколько бурых не из шняжества.

Собственно, больше цоков не требовалось, грызи запаслись походным кормом и тронулись на север. В цокалищах уже действительно широко распространилось «добро», в виде искуссно вырезанных фигурок животных или растений. Оценивалось Добро очень просто, волк Добра был равен настоящему волку, курица Добра — курице, и так далее. Из-за этого Хему и Даре ходить стало вольготно, так как в Глыбном они зарабатывали много Добра за свою работу. Как было также узнано, мало какому пропушиловцу Жаба давала прикончить шняжников — как правило их куда больше ловили, чем убивали. В отдельных местах грызи держали их на привязи, кормя и получая за это какую-то работу. В целом с огрызками, как их называли, обращались без жестокостей и если грызь доказывал что не опасен, его даже выпускали на свободу. Особо же «отличившихся» в делах шняжества не берегли, порой могли и лапы переломать, чтоб не убежало — к врагам мира грызи были беспощадны. Надо зацокнуть что использование труда огрызков было не только малоэффективным, но противным, так что они почти полностью занимались созданием оружия, каковое впоследствии было применено против шняжества.

Пока же двое, потратив почти месяц времени, добрались до Поленного околотка, поросшего довольно высоким еловым лесом: в целом, в центре имелась гора, малозаметная, но имелась; вокруг горы обвилась речка с поймой, заросшей болотными травами и ольхой. На северном склоне горы, посередь старой гари, как раз и находилось то что бурые называли «форт», а местные — говён дом. Посмотреть на него даже издали было не так-то просто: обе стороны вели диверсионную войну, истыкав окружающий лес огромным количеством капканов, ловушек и сигнальных ниток, так что ходили там только крадучись, осматривая всё под лапами. Хем и Дара нашли пропушиловцев, работавших в этом районе, и узнали от них то, что следовало: как бурые выходят из форта, каким оружием пользуются и тому подобное.

— Давайте так, грызо, — цокнул Чис, — Сначала сходите по одному с нашими, а потом как хотите. А то пропадёте низачто, а нам лишние пуши во как нужны.

Пропушиловцы никакой базы не имели, но вокруг возвышения было много мест отдохнуть, окружённых ловушками, между ними и шастали. На следующий день Хем отправился в разведку напару с Тиритой. Небольшая рыжая белка таскала с собой круглый деревянный щит и кучу дротиков, закреплённых по лапам — острой деревянной иголкой она могла без особого труда загрызячить в глаз с двадцати шагов. Для прикрытия отступления пропушиловцы использовали горшки с угольной пылью, те же что делали грызи в джунглях против обезов. Конечно, заставить грызя тереть глаза было нельзя, но и бежать вперёд через тучу пыли всякий поостережётся. Погода довольно способствовала — ветра нет, сухой листвы ещё мало, так что под лапами ничего не шуршит. Солнце светило вовсю, но летней жары не ощущалось, потому как время заворачивало к осени. Едва отойдя от укрытия, Тирита стала присвистывать, и скоро к ней подлетела сорока, усевшись на лапу. Белка скормила птице зёрнышки и отпустила; прилапнённые сороки были очень полезны, так как летали вокруг и при обнаружении кого-либо поднимали стрёкот. Впереди начиналась низкая поросль ёлочек и берёзок — бурые, как цокнула белка, любят сажать наблюдателей на деревья по краю поля. Поэтому вначале грызи втихоря прошлись по опушке, смотря вверх и выискивая, нет ли там кого; этот процесс был прерван стрёкотом сороки, которая спикировала сквозь ветки и спряталась в куст.

— Ы, — показал пальцем Хем.

Ы заключалось в большой хищной птице, парившей над порослью. Тирита взяла в лапу дротик, а на недоумённый взгляд Хема пояснила, что сокол с верёвочкой на лапе, следовательно не просто так, а шняжеский. Правда, сокол улетел, а сороку теперь выгнать из кустов не светило, так что грызи осторожно продолжили продвигаться. Впереди, между деревьями Хем увидел натянутую верёвочку и беззвучно подтолкнул белку. Та посмотрела и отрицательно мотнула ухом, оборвала верёвку и смотала в карман. Как она объяснила позже, это сдесь обычная практика двойных, тройных и так далее ловушек: обходя верёвку, жертва попадает в настоящую ловушку, или снова видит верёвку, удивляется своей наблюдательности, обходит и попадает в третью. Поэтому надёжнее осмотреть верёвку и убедиться, к чему она привязана. Немного дальше по опушке стояли остатки телеги, разгромленной пропушиловцами — куски дерева валялись в стороне, и спицы разбитого колеса торчали вверх, как кости. Устраивать обзорное цоканье было чревато — да и вообще грызи молчали, как рыбы. Чего не цокнешь о бурых — привыкшие к постоянному гвалту, они не могли долго молчать. Таким образом грызи запалили троих, возившихся в подлеске — судя по всему, одно грызо собирало лыко, а двое его охраняли. Забравшись под тёмную ёлку, Хем оглядел шняжеских — щи довольно широкие, каждый с небольшим круглым щитом из дерева, топориком и крестолуком. Один из бурых насторожился и пошёл проверять ёлку, но Хем успел уползти низами так, что тот ничего не заметил. Главное отличие их от нормальных грызей он уже увидел — толчясь, они всё время скучивались. До такой степени, что Дара хорошим размахом косы срезала бы всех сразу. Хем и Тирита, например, шастали как минимум за двадцать шагов друг от друга — добежать секунда, а полезно. Хем показал когтем по горлу, но белка усиленно замотала ушами, и как ему ни хотелось притащить первых огрызков, он оставил их в покое.

Солнце прошло чуть не пол-пути, пока грызи, никем не замеченные, добрались до куртины сосен, возвышавшихся над порослью. Сдесь пришлось лезть на дерево, дабы рассмотреть всю площадь. Влезши, Хем вгляделся в указанном направлении, где был виден дымок — так и есть, на наклонной площадке громоздилась коробка, составленная из вкопанных вертикально брёвен; она была, судя по ходящим рядом, шагов полсотни длиной, не больше. Вокруг коробки простиралась песчаная площадка с редкими кустиками и пнями, кое-где виднелись грядки. Хем на лапах показал, что хотелось бы понять где вход. Тирита также показала, что вход сбоку, по лестницам, которые на ночь убирают за частокол. Дальше по некрутому склону высоты начиналось поле пней, где бурые уже свели лес и выжигали пни на уголь. Как припомнил Хем, в Бурниначе, где располагалось шняжество, они чуть ли не свели на нет все леса — правда, их там и так не густо было. Ещё поглазев туда, грызь задался вопросом, где дорога, и получил ответ и на него, разглядев сильно развоженные колеи, уходившие с прогалины в лес на север. На этом обзор закончили и двинулись обратно, расставив по пути две лаполомалки: небольшая по колено ямка, замаскированная сверху, а в ней куски дерева с тем рассчётом, чтобы попавший сильно подвернул ногу. Уже к темноте грызи вернулись к укрытию под комлем огромной ёлки, и смогли обцокать дальнейшее.

— У них точно под ушами орехов не хватает, — покрутила у виска Дара, — Сбились как бараны в сарай… да и угля они много не нажгут таким способом, тупицы. У наших его раза в три больше получается с такого же бревна.

— Сюда бы один бронеящик, — цокнул Чис, — И это поле вышло бы им большим боком.

— Мне казалось у нас задача обойтись без ящиков, — заметил Хем.

— Это точно, — вздохнул грызь, — А там у них ещё и катапульта стоит, небольшая правда, но залпом камней загрызячить может.

— Сколько всего там этих тупаков?

— Как мы считали, штук шестьдесят, — почесал за ухом Чис, — Причём по большей части они сидят внутри, выходят только по необходимости и на вырубки.

— Тык. А наших сколько?

— Пропушиловцев семеро, ещё двенадцать местных пушей и восемь штук бурых, всего двадцать семеро.

— Тыыык… — прикидывал Хем, — Как они вывозят уголь?

— На телегах. Обычно по четыре телеги, а отряд рыл в сорок, не меньше.

— Над этим надо покумекать, — изрёк грызь.

Назавтра они с Дарой отправились посмотреть дорогу; как предупреждали пуши, бурые были не дураки и регулярно проверяли лес по обе стороны, чтобы там не поставили ловушек. Поставить же что-то мощное, не оставив следов, не представлялось возможным. Впрочем, у грызей были идеи на этот счёт: если использовать толстую длинную верёвку, можно привязать её к дереву рядом с дорогой, на другой конец повесить гирю и этот «маятник» отвести далеко в гущу веток. При отпускании гиря пролетала над дорогой, и несомненно снесла бы всё что угодно. Утвердили примерный план: пока одни будут следить и создавать видимость на одном участке, другие втихоря установят гири и прочие сюрпризы для разгрома колонны.

Как рассудили Хем и Дара, бурым будет очень скучно постоянно шататься вдоль дороги, не находя ни одной ловушки, так что сели ждать их на удобную позицию, так чтобы перед ними оказался просвечиваемый сосновник. Хотя бурые не отличались тихостью хода и то и дело базарили, взять их было не особо просто, так как они ходили группами, двое и через полсотни шагов ещё двое. Рассчёт был на то чтобы прикрывать друг друга стрельбой крестолуков. Однако единственный правильный рассчёт в том, чтобы тебя не обнаружили. Сделать это, сидючи в засаде, гораздо проще чем двигаясь… теоретически. Однако грызи не были бы таковыми, если бы не чуяли лес вдоль и поперёк, так что Хем остановился и сныкался в кусты, даже ещё не понимая, что такое. Лишь пристально вглядевшись, он заметил на одной из сосен коричневый хвост и показал Даре; та подвысунула язык и кивнула. Путём наблюдения грызи насчитали аж шестерых, сидевших на деревьях с оружием. Они не удосужились спрятать хвосты, чем и прокололись. Хем показал, что стоит устроиться поудобнее и ждать, пока они слезут.

Солнце просвечивало прозрачные сосновые ветки, пахло смолой и мхом, сырость не надоедала — так что посидеть было проще простого. Однако сидение не затянулось надолго: вскоре с веток раздался свист. Тут же высунувшийся Хем увидел, что в ловушку почти угодил грызь, и на него летела сетка; однако грызь был проворен и прежде чем в него успели встрелить из крестолуков, слинял за ствол. Несколько копий и сетка ухнули по пустому месту. Бурые, различив что грызь один, начали спускаться, в то время как другие прикрывали их сверху. Естественно, рыжий начал утекать, перебегая от дерева к дереву, так что вся кавалькада бросилась в погоню. Хем и Дара тут же заняли места рядом с брошенным имуществом, и правильно — поняв что грызя скоро не догонят, двое бурых вернулись собрать барахло. Хем скомкал колобок из песка, и примерившись, запустил его в морду одному; бурый замешкался, и выскочив из куста, Хем бесхитростно зарядил ему в нос кулаком, ещё доработав ногой, так что тушка свалилась. В это время Дара оказалась рядом со вторым; бурый поднял крестолук, но белка тут же взмахнула косой, перебив оружие пополам. Отскочив, бурый попал под лапу Хема, получил по затылку и заскучал.

— Вязать, напух, — отдышался Хем.

Бурые были повязаны их же верёвками, после чего встал вопрос, что делать: четверо остальных наверняка убежали далеко. Вопрос был решён в пользу Жабы: догнать их вряд ли светило, а два огрызка — это хрурненько, за каждого давали по два волка и пять кур. Приведя бурых в чувство, грызи подняли их на лапы и погнали через лес обратно к укрытиям — правда, дальней дорогой, дабы не попасть в ловушку. Бурые сопели и топали, как кабаны… даже громче, так что то что они боялись суваться в лес против местных, было совершенно понятно. Когда они пытались упираться, Дара красноречиво показывала острую косу, и темпа ходьбы прибавлялось.

Как выяснилось позже, грызь угодивший в засаду всё же ушёл, хотя и получил стрелу; скорее всё же бурые просто побоялись преследовать его глубоко в лес. Чис, принимавший огрызков и отправлявший их пачками куда-то дальше, обрадовался приобретению и расцокал о том, что бурые взялись прочёсывать лес совсем не там, где им следовало бы, а в это время группа вовсю готовит «грабли» на дороге.

Хем побывал и на месте, где делали засаду, и сам потаскал брёвна: подходили туда только по намеченным тропам, которые тут же заметали, и работали исключительно с наблюдателями вокруг — иначе вся возня была бы зря. Как расцокал Хему Марамак 453муравья…

— Ну и погоняльце, грызо. Именно четыреста пятьдесят три муравья?

— Уге. Как-то мне влезло в голову, сколько муравьёв в муравейнике. Ловил по одному и пересаживал, вот и насчитал столько, — пояснил грызь.

Также он пояснил, как они собираются остановить колонну. Впереди неё должно было свалиться большое, если не сказать огромное дерево, старая гнилая осина — её подгрызли в нужном месте и держалась она теперь на верёвке. Сзади дорогу перегораживало большое бревно — с ним повозились, пока притащили и ставили вертикально, да ещё и маскировали ветками. Между двумя упорами была чреда «гирь» — тяжёлых чурбанов, подвешенных так чтобы маятником бить по тому что на дороге; между деревьями, стоящими рядом с дорогой, привязывалась крепкая перекладина, а к ней верёвка «маятника». Шесть гирь подвесили с одной стороны и четыре с другой, и планировали удвоить это число. Но и это было ещё не всё: копая из-за кустов, под землёй, грызи подвели под дорогу подкоп, забив его тонкими ветками — попав в такую мешанину, можно очень долго пробарахтаться. Главное состояло в том, чтобы безукоризненно ликвидировать разведку бурых, которую они неизбежно вышлют для обнаружения засады — не заметить десятки канатов будет трудно. Пока же Хем помогал отгрызать чурбаны, ковыряя топориком (ковыряя, чтобы не было слышно, а никак не стуча), Дара наведалась на одно из основных мест, где происходили стычки — на вырубку. Несмотря на то что бурые сидели на постах просто полукругом, пропушиловцы не упускали случая утащить очередного огрызка. Дара ходила в качестве прикрывающей, и без особых эмоций вогнала косу в спину тем, кто бросился догонять ловцов. После этого их оставили в покое, так как требовалось, чтобы тупаки набрали таки угля и попёрлись его вывозить.

Набрали угля примерно через три дня, когда грабли были готовы по наивысшему сорту. Возле форта встали четыре телеги, выковырянные из-за частокола, и в них навалили горы угля, слегка прикрыв мешками. Вокруг телег сформировалась толпа, как и предупреждали, рыл в сорок — практически все с оружием — и всё это хозяйство поплелось по дороге, пересекло вырубку-гарь, мост через речку, и углубилось в лес. Причастные уши уже были в курсе, так как наблюдатель с сосен громко, с самого верха провыл; те кто были дальше, почти бегом бросились занимать места. В первую очередь, как оно и было задумано, в ловушку угодили разведчики в составе пятерых рыл — едва они прошли дальше, сзади их любезно окликнул Чис, и бурые мордозрели два десятка крестолуков, направленных на них со всех сторон. Геройствовать никто не захотел, так что пятеро были смотаны и оттащены в заранее отведённый для этого овраг.

— Кислота, — шепнул Чис, вернувшись, — Они бакланят что самые дурни, которые там всем заправляют, захватили давеча двух бельчат. Угрожают убить, если колонну не пропустят.

— Твоего пня! — фыркнул Хем, — Ты цокал все грызи ушли.

— Ушли, но они видимо сходили далеко южнее, — пожал плечами Чис, — Короче я думаю так, увидишь этих шняжеских дурней в толпе, сразу стрелу между ушей. У остальных зла не хватит бельчонком прикрываться.

— Надеюсь что так, ибо, — скривился Хем.

Колонна перевалила высоту и начала быстро спускаться — дорога сдесь была хорошая, телеги катились легко, так что бурым приходилось подправлять их, а не глазеть по сторонам. Хем сидел в ямке в трёх шагах от дороги, напротив, за ёлкой — Дара; телега со скрипом прокатилась, казалось, по носу, мимо шлёндали ноги в кожанных налапниках.

— Буи-дээээ!.. — разнеслось спереди.

Хруст и нарастающий шум возвестили о том, что осина пошла; через три цока она грохнулась, создав поперёк дороги забор. Спустя ещё пять цоков грохот сзади сообщил о закрытии второй преграды. Бурые встревоженно заверещали, суетясь и скучиваясь к телегам — многие позалезали прямо на них, что сыграло им плохую роль. С осины Тирита, слегка высунувшись, любезно предложила сдаться. Хем же, осматривая толпу, увидел на третьей телеге, что как раз стояла возле него, бурого в синей накидке и извратной шапке, державшего в лапах что-то вроде огромного ножа; рядом под мешками различались серо-рыжие ушки с кисточками. Надо что-то делать, соображал грызь, но в это время спереди уже свистнули и по осине пошёл первый залп из крестолуков. «Синий» поднялся на телеге и что-то кричал остальным, размахивая своим ножиком… но как только он нагнулся к мешкам, четыре стрелы с разных сторон окончили его мучения — Хем даже не успел выстрелить.

— УИИИ!!! — проорал условный сигнал Чис, дёргая за верёвку.

Бурые бросились было к стрелкам, сидевшим в кустах близко к дороге, но навстречу им с грохотом ломаемых веток понеслись чурбаки — сначала пошёл один, привлечя всеобщее внимание, потом ещё и ещё, сея страшенную панику. Тяжёлая колода с размаха в сорок шагов влетела в переднюю телегу, разбив её в щепки и расшвыряв стоявших на ней, как мух с травы. Дубины поменьше прореживали толпу, сшибая бурых с ног и вероятно, переламывая кости; вдобавок чурбаки пролетали над дорогой несколько раз, пока не обрывался канат или не зацеплялся за дерево. К счастью, колода ударила телегу в колесо, и она с хрустом ломаемого дерева свалилась набок; уголь сыпанулся на траву, подняв тучу пыли, а из-под мешков выскочили два бельчонка — ещё мелкие, но уже умевшие бегать. Хем и Чис, не сговариваясь, рванулсь вперёд и схватив их, утащили с дороги. Бурым было не до этого, они метались, как овцы, пытаясь понять что происходит. Самые сообразительные ломанулись в кусты, но так как их было мало, их тут же повязали. Между первой и второй телегами провалилась земля, и рыл пять ухнули в яму. С последней телеги бурые пытались куда-то палить из крестолуков, но последняя колода попала точно в неё — взметнулась высоченная туча угольной пыли, а куски телеги полетели в стороны.

Хем прижимал к себе бельчонка, наблюдая за творящимся погромом, и сообразил что пора действовать.

— Чи, свяжи им лапы напух! — цокнул он, — И смотри чтоб не тёрли глаза!

Так как Чис тут же спетлял одного, Хем выскочил таки на дорогу — Дара уже была там, и без обиняков снесла голову бурому, поднявшему копьё. Почти все остальные лежали, задетые дубинами или обломками тележек, так что оставшиеся целыми, видя выскакивающих из леса грызей, предпочли поднять лапы. Опытные в деле скрутки пропушиловцы оперативно сматывали добычу — у Хема например было семь комплектов верёвок, взятых и у Чиса, и ему всё равно не хватило. Вместе с Дарой он быстро работал, оттаскивая упакованных с дороги, засыпанной углём и деревянными обломками. Грабли оказались первосортными, не зря же их столько времени готовили — после такого града ударов в отряде не осталось ни одного бойца, способного нормально отбиваться. Какой-то грызь оттащил в сторону истыканную тушку шняжеского представителя.

— Ушлёпок! — выразил общее мнение Хем.

Когда стало понятно, что дело окончено, Чис отпустил бельчат, предварительно вымыв им морды водой от угольной пыли, каковой многие наглотались — колода расшибла телегу с углём в мелкие дребезги, причём не фигурально выражаясь, так что уголь разлетелся далеко. Как выяснилось, мелкие ещё не цокают ничего кроме «мама» и соответственно не могут рассказать, откуда их уволокли; это сильно усложняло их возвращение. Занявшись подсчётами, выяснили, что из пропушиловцев двое погибших и четыре раненых, причём одного придавило своей же колодой. От отряда бурых в составе тридцати трёх рыл осталось семь трупов, двадцать три раненых и трое захваченных целыми. Предстояла немалая работа по перемещению покоцанных, а ведь ни одной телеги даже более-менее целой не осталось, все разбило в труху. Единственное, что в этом плане удалось сделать — набрать пять целых колёс и на их основе соорудить тачки для перевозки. Весь овраг был просто завален огрызками, как льдина тюленями, так что Хем с Дарой предпочли уйти от этого скопища, на всякий случай сев осматривать дорогу.

— Полнейший погрызец, — цокнул Хем, — Ты видела, этот упырь собирался прикрываться бельчатами?

— Уге, — протёрла косу белка, — Отприкрывался.

— Боюсь придётся их всех разгонять, иначе они наворотят, — вздохнул Хем, — Нам ещё форт выковыривать.

— А, говён дом, — хихикнула Дара, — Должны сами сдаться, тупаки.

В первую очередь предстояло переправить огромное количество огрызков на юг, для чего следовало максимально увеличить их мобильность; многие отправились собирать лекарственные травы. Вернувшись к стойбищу, Хем увидел повешенного на сосну бурого.

— Чего так-то? — осведомился он.

— Не шло, — пояснил грызь, — Кусалось.

Пока суть да дело, знавшая язык Тирита провела переговоры с засевшими в форте и выяснила, что сдаваться они не намерены. Цок, сказали Хем с Дарой, и пошли втихоря сооружать на сосновой вершине требучет. Высота торчала над местностью, и добросить оттуда снаряд в форт не составляло большого труда. В первую очередь грызи собрали трофейные щиты и сделали из них укрытия от возможного обстрела, а затем стали готовить материал для метательного орудия. Требучет требовал рассчёта, но зато сооружался буквально из ничего, так как представлял из себя рычаг с грузом: падая, груз разгонял длинный конец рычага и снаряд вылетал из петли. Две мощные сосны составили основу орудия, а длинное свежее бревно стало рычагом; между деревьями закрепили, привязав бруски, гладкую ось. На этом этапе не заметить возню в соснах было невозможно, и бурые в составе до десятерых вывалили из форта.

— Не осилим, — цокнула Дара, смотря на пробирающихся по склону.

— Хитрее, белка-пуш. Они не знают, сколько нас.

Приладив крестолук, Хем запустил стрелу в бурых, Дара присоединилась; видя довольно интенсивный обстрел и разглядев множество щитов в кустах, они действительно сочли что лучше не соваться и не стали входить в поросль, а отступили к форту. Конечно, если бы из леса вывалил отряд пропушиловцев и отрезал их от укрытия, им пришлось бы совсем туго. Тем более слева по опушке и правда сидел один грызь и то и дело постреливал, обозначая присутствие. Поняв что брать высоту чревато, бурые вытащили катапульту, стоявшую в форте, и принялись обстреливать её увесистыми бульниками, явно заготовленными заранее. Это было крайне малоэффективно, ибо при выстреле катапульта издавала громкое «трррык», после чего оставалось секунд пять на то чтобы спрятаться, прежде чем камень долетит — толстые сосны служили надёжным укрытием, к тому же с такого расстояния едва один из пяти камней падал рядом. Так что грызи нагло продолжили свою работу прямо под обстрелом.

— Кстати, чем ты собираешься их закидывать? — осведомилась Дара, — Видишь, от камней толку мало, а зажигательного у нас ничего нету.

— Зажигательного? Есть, — ухмыльнулся Хем, — Четыре телеги зажигательного!

Вспомнишь гузло — вот и оно. То ли расстреляв камни, то ли вспомнив про огонь, бурые начали запускать пачки горящих чурок, штук по десять сразу — разваливаясь в полёте, они засыпали всё вокруг горящими ошмётками. Потянулся дым, кое-где стали подгорать ветки. Приходилось бросать сооружение орудия и собирать головяшки воизбежание масштабного возгорания. К счастью, катапульты хватило довольно надолго, но настырных грызей ещё надольше — орудие бурых сломалось, и обстрел прекратился. Двое грызей принялись вкорячивать тяжёлый рычаг на высокую ось при помощи канатов, пропущенных петлями несколько раз, ибо так увеличивалась сила тяги.

— Ты намереваешься выбить их оттуда вдвоём? — осведомилась Дара.

— Как я уже цокал, никто не скажет им, что нас двое. Тем более нас трое, вон там сидит Ратыш. И он нам очень нужен потому как цокает по-бурски.

Покормившись, грызи окончательно взгромоздили рычаг на место, и теперь ничто не могло помешать им отправлять горящие подарки за частокол. Правда, их ещё предстояло подтащить. На следующий день они вернулись к месту погрома на дороге, и из кусков колёс сумели сделать два целых, а к ним и тачки недолго; на этом транспорте грызи оттаскивали по огромному мешку угля к своей артпозиции. Ратыш занимался тем, что имитировал кучу пушей, одевая разные шапки и засвечиваясь в разных местах. Целый день подтаскивали уголь, а уже в темноте собирали камни, набросанные катапультой — куски древесного угля были лёгкие и без утяжеления не улетели бы за триста шагов.

Сырым и туманным утром три грызя приступили к обстрелу… точнее, пристрелке, ибо попасть из требучета даже в пятидесятишаговый круг — не самая лёгкая задача. А вот наклонять вниз рычаг, поднимая тяжёленную колоду-груз, весьма напряжно. Освоившись с точностью, Хем разжёг костерок, прогревал на нём угли, затем их быстренько привязывали к камню, и пока привязь не перегорела, запускали. С щедрым замахом требучет отправлял снаряды в нужном направлении, и то и дело они попадали внутрь частокола, рассыпаясь искрами и распространяя облака дыма. Бурые попробовали опять отстреливаться катапультой, но это не могло помешать грызям — они находились на воздухе, где дым не задерживался, и гореть вокруг них было нечему. Форт же, вдрызг деревянный, дымил и подгорал от каждого попадания — мелкие угли забивались в щели и дымили оттуда, так что потушить их оказывалось почти невозможно. Главное, что плотный забор создавал котёл, из которого весь дым никуда не девался, так что дышать там скоро стало нечем, а катапультщики не видели, куда падают их снаряды.

Килоцоков через пять-шесть рычаг орудия сорвался с креплений, едва не придавив Дару, так что его предстояло исправлять. Однако угля, перешвырянного в форт оказалось вполне достаточно — дым стоял там, как кисель в кастрюле, и скоро с лестницы спрыгнула белка, без никакого оружия, и замахала лапами. Ратыш выслушал её и отправил обратно.

— Готовы сдаваться, — сообщил он, — Я им обещал что зверств не будет… Цокнул выходить по одному.

— Ты спросил, сколько их там всего? — цокнула Дара.

— Бакланят что четырнадцать, из них пять не особо крупных.

— Дыых. Верёвок не хватит! — фыркнул Хем, — Хотя, мне кажется там их было немного больше.

Бурые действительно стали выходить с поднятыми лапами и под прицелом ратышского крестолука шли в лес, где их увязывали к длинной жерди — все порядочно испуганные, с прижатыми ушами и бегающими глазами, особенно самки. Хем и Дара работали спокойно, как могли успокаивая огрызков. Спустя два килоцока все заявленные четырнадцать единиц сидели на мхе, недоумённо пялясь на грызей — они начали подозревать, что их именно трое.

— Говорят, форт пустой, — цокнул Ратыш, — Думаю, будет лучше занять его?

— Пустой, — прищурился Хем, — Не думаю. Помнишь там был такой с оборванным ухом? Его тут нет.

— Думаешь, спрятались где-то там и ждут нас?

— Как грызть дать.

— И что делать?

— Я думаю, уводить огрызков. Лезть в ловушку глупо, а сжечь форт Жаба не даст, столько дерева. Давайте я останусь покараулить…

— Фигу, — цокнула Дара, — Ты сонный сурок, всё проворонишь. Тащите их а я покараулю.

— Пфф… ладно, — мотнул ухом Хем, — Не так долго, дня в два обернёмся.

Целую пачку огрызков подняли на лапы и повели через лес по уже знакомым тропам; вроде бы бурые вели себя смирно, и Хем стал усиленно делать вид, что не смотрит на них вообще. Это возымело некоторое действие, и резко обернувшись, он уставился на молодую белку, которая извернувшись, вцепилась зубами в верёвки. Они мило улыбнулись друг другу, а Хем неспеша раздумывал, как предотвратить такие действия в дальнейшем… тут ему в голову пришла идея. Грызь снял со спины клевец и с хорошего размаху ударил по стволу сухого дерева, выбив в твёрдой древесине глубоченную вмятину. Затем он показал на клевец и на голову белки; та округлила глаза и тяжело сглотнула.

— Грызть вдоль, — негромко цокнул Хем, — Рат, ты видел? Она поверила что я могу так сделать!

— Потому что у них так могут сделать, — резонно заметил тот.

Это дало большую пищу для раздумий, пока грызи вели огрызков; на привале им щедро наваливали корм, так что они опять не понимали, что происходит. Ратыш по мере сил объяснял, что во-первых напух корм есть и его не жалко, а во-вторых они довольно ценные тушки, чтобы их плохо кормить. Бурые не понимали, откуда столько корма — по их цокам выходило, что в шняжестве корма всегда не хватает. Когда стало смеркаться, Хем без труда уловил перемигивания огрызков — видимо, они рассчитывали что-то отгрызячить ночью. Они не знали, что у Ратыша был очень приличный запас белой сон-травы: в отличие от сон-травы других цветов, белую нужно было именно выпить в отваре, зато действовала она замечательно и отключала на всю ночь. От пуза напившись, бурые через килоцок уже храпели, как январские сурки, так что грызям оставалось только охранять тушки.

На следующее утро двое, ведущие сонную толпу, встретились с грызями, возвращавшимися после сдачи первой партии. Те поругались, но согласились отвести ещё и этих до кучи.

…

Подрёмывая, Дара устроилась недалеко от форта, за заросшей кучей песка — там было и удобно, и отлично видно если кто-нибудь вылезет. Солнце начало пригревать основательно, вокруг ещё струился дым от снарядов, но за частоколом было тихо. Теперь белка точно припомнила цоки Хема про рваноухого и была уверена, что он там. Жалко не просматривается вторая сторона, завозилась она, а ну как сбегут? Нет уж, не для того было столько возни, пуши. Пораскинув, Дара огляделась, распласталась по земле и быстро перебирая лапами, от куста к кусту добралась до опушки. Сдесь она быстренько набрала хвороста, не забывая оглядываться вокруг, очистила песочную площадочку и развела два небольших костерка. Это должно было убедить бурых, что на опушке кто-то есть. Сделав так чтобы горело подольше, белка быстро обошла поле по низине у речки и засела на опушке с противоположной стороны. Теперь если вылезут, то скорее в эту сторону, а не к кострам. Частокол даже подгорал, но потом затух сам собой, и более никакого движения не было заметно, так что Дара начала сомневаться в выводах: глуповато караулить пустой сарай. Ещё глупее получить топором из-за угла, поправилась она. Пробаните пересидеть меня, хмыкнула белка.

Судя по тому что начало смеркаться, а ничего так и не произошло, бурые именно решили пробануть. Дара сообразила, что скоро станет темно и она ничего не увидит; такой вариант её не устраивал. Вывернув плащ тёмной, как раз ночной стороной вверх, грызунья осторожно подобралась к частоколу — стрел она не боялась из-за щита, кроме того чтобы выйти из укрепления, следовало опустить лестницу — она перекидывалась через верх и опускалась частью со ступеньками. Сейчас была опущена только одна из трёх, но она скрипела так, что не услышать трудно — скрип слышали на опушке, когда выходили сдавшиеся. Тем не менее Дара, ступая неслышно босыми лапами, обошла частокол и посмотрев на лестницу, вынула ступеньку из крепления — как совсем стемнеет, не заметить никак. Так, подумала она, что ещё они могут отгрызячить? Цокнем, спуститься втихоря по верёвкам? Всё равно будет слышно. Чуткое беличье ухо различало, как на опушке возится заяц, так что уж. Тем не менее грызунья не сидела всё время на одном месте, а периодически обходила форт — в сумерках она запомнила дорогу, и продолжала уже в почти полной темноте. В отличие от темноты в джунглях, сдесь совсем уж не бывало из-за звёзд, а нынче на небо полез и месяц, пробиваясь сквозь облака, так что кое-как виделось. Особенно неплохо виделось на фоне облаков вверх, и наверняка лучше чем оттуда вниз, в тень под частоколом, так что в комплекте с плащом белка чувстововала себя уверенно.

Все эти операции не прошли даром, пардон за каламбур, для Дары: посередь ночи за забором всё же послышалась возня и приглушённые цоки, так что она усмехнулась — не осилили пересидеть. По звуку белка определила, где бурые подошли к частоколу, и прижалась к нему спиной, держа наготове косу. Через немало времени шняжники всё же притащили лёгкую лестницу, и стараясь не шуметь, опустили её с частокола на землю. Бурый, опасливо перевалив верх забора, полез… И не думайте, цокнула про себя Дара, чтоб вас отпустила пропушиловка, щаз! Сняв с ремня крестолук, она замахнулась им, и когда бурый слез достаточно низко, бросила за песчаную кучу подальше от забора; избавившись от балласта, белка обеими лапами разогнала косу и ударила по лапам бурого, так что тот сказал громкое «ААА» и грохнулся на землю. Не тормозя, Дара в два прыжка оказалась за песчаной кучей, тут же поставила перед собой щит и схватив крестолук, взвела его. На фоне неба над частоколом появились две фигуры, и она тут же всандалила стрелу в головную часть одной; в ответ стрелы тюкнули в песок рядом и фигуры убрались. Раненый как следует по ногам начал орать, но сотрапы не спешили его вытаскивать, так что через некоторое время Дара поняла, что сидеть так всю ночь и ждать выше её сил. Прикрываясь щитом на всякий случай, она вытянулась из-за насыпи, выбросила вперёд косу, и зацепив тушу, утянула в укрытие. Несмотря на отчаянные вопли из-за забора никто не высунулся, так что бурый оказался за кучей. Дара отвесила ему оплеуху, чтобы не царапался, и посмотрела на собственнолапно нанесённые раны по лапам: кожанные налапники были пробиты, как и сами ноги, которые были располосованы очень глубоко. Вздохнув, белка достала тряпку, которую использовали как узел для переноски, оторвала кусок и им перемотала раны на предмет того чтобы хотя бы остановить кровотечение. Вот тупость, подумала она, резануть по ногам и через пол-килоцока перевязывать! Но оставить бурого дохнуть от потери крови она никак не могла, да и кроме того ей было гораздо лучше, чтобы бурый лежал тихо, а не орал. После того как белка ухитрилась вытащить фляжку с водой, размешать там порошок соответствующей травы и влить в пасть грызуна, дело пошло лучше, так как раненый отключился и более не отвлекал. Впрочем особо отвлекать было не от чего, за частоколом сидели тихо, видимо решив что вокруг полно грызей. Сидючи в укрытии, Дара раздумывала над тем, куда девать подранка и как дальше выковыривать засевших из форта. Над ночным полем плыли неплотные куски тумана, просвеченные лунным светом, и надрывались какие-то птицы.

…

С утра, едва засерел на востоке рассвет, отряд начал собираться со стоянки. С такого ранья стояла жуткая сырость и холод чувствовался куда сильнее, чем ночью, но сотник поднимал бойцов пинками, потому как был приказ срочно дойти до форта. Перед последним переходом бурые остановились на границе леса — севернее простирались поля, заросшие кустами и травами. Впереди, скрытый туманом, вздымался Лес — тёмный и совершенно непонятный для бурых, привыкших к жизни в деревнях и городищах. Перед входом на лесную дорогу понукать солдат не требовалось — они сами собирались в комки нервов, скучиваясь и вцепляясь намертво в оружие. Под лапами, обутыми в кожанные чуни, хлюпала мокрая почва; растянувшись в колонну, отряд двигался по дороге, той самой что была проложена к форту Пень.

— Какого рожна этот форт пихнули в такую даль, — бурчало грызо, — Нужен уголь, так вот он, вокруг.

— Верховный верховняк знает, что делает! — наставительно чирикнул десятник, — А твоё дело исполнять, и будут тебе орехи обетованные.

— Ога. Только вот что-то исполняю, исполняю, а орехов кукиш.

— Не за одни орехи работаем, грызо. А то будем как эти вон, — десятник махнул на лес.

— Ога, — не унимался грызун, — Живут в своём лесу, орехов жрут сколько влезет, работают когда хотят… ужас, просто.

— Только вот это они от нас прячутся, а не мы от них, — встрял ещё один.

— Ога. Прячутся, просто страх. Сколько всего вы там не досчитались?

— Замолчи нахвост, Резо. Хватит пороть чушь, эти дикари ни на что не способны!

— Фф… боюсь быть неоригинальным, но опять «ога», — показал вперёд Резо.

— Оо, шелушише!! Что сдесь произошло?!

Отряд просто достиг того места, где колонна из форта напоролась на «грабли». Истоптанная трава и размешанная в грязь дорога, разбитые в щепки телеги, и валяющиеся повсюду огромные, неподъёмные деревянные колоды, некоторые из которых оставили борозды при падении. Трупешник шняжеского представителя в синей накидке валялся сдесь же, частично в луже; рядом была разорванная сумка с содержимым, и даже стальной меч валялся в грязи. Дальше по дороге обнаружились ещё несколько дохлых туловищ, которые судя по всему убило ударами колод. Создавалось прямое впечатление, что некая сила швыряла эти огромные куски на колонну с небеличьей силой… так оно и было, но канаты пропушиловцы убрали, оставив бурых шептаться насчёт «магии». Резо подзакатил глаза, прохаживаясь вдоль обломков телег и росыпей угля — вот остолопы! Сам он даже не знал точно, каким образом кишиммарцы нанесли такой удар, но прекрасно понимал что магия тут ни при чём. Точнее, то что называли магией шняжеские, было в головах грызей.

— Оо!!..Оо!!.. — тряс башкой командир отряда.

— Ога, — сказал своё Резо, — Но заметьте вот что, сотник… Пфф… Разрешите обратиться?

— А? Да, — заметил его сотник, — Чяво?

— Сдесь всего семь трупов, — сказал грызь, едва не усмехнувшись, — И остатки четырёх тяжёлых телег.

— И что?! — рявкнул тот.

— То, что весь отряд был гораздо больше чем семеро. Значит они скорее всего ушли к форту.

— Почему именно к форту?

— Потому что вокруг лес, а если к Верхнесвистску — мы бы их встретили.

— Значит так, умник, — сухо сказал сотник, — Берёшь двоих бойцов и на разведку к форту.

Резо старательно изобразил испуг.

— А если всё пройдёт нормально?

— Назначу десятником. Пшёл, — отмахнулся тот.

Отойдя от отряда, занимавшегося осмотром места разгрома для установления очевидных вещей, Резо задумался — допустим, вырваться из толпы удалось. Но успеет ли он объяснить кишиммарцам, что бывал в Пропушилово, что всё знает? Впрочем, как он знал, они чаще ловят, чем режут. И действительно, подумал он, куда делись все остальные из угольного обоза?

Не так уж далеко после места погрома дорога переходила речку по мосту из брёвен, а затем начиналось поле, оставшееся после вырубки. Высоко в гору, как казалось отсюда, торчал частокол форта с опущенной лестницей, но никого не было видно. Осторожничая, бурые слегка пригибась за кусты прошли по дороге и поднялись по лестнице — едва первый залез наверх, в его щит воткнулась стрела.

— Эй, тупицы, свои!! — заорал он.

— Шелуха!..

Стрела со свистом пролетела недалеко от шеи Резо и грохнула в забор.

— Лесные! Наверх, быстро!

Как выяснилось, в форте остались только трое, а ещё один был убит ночью. Зашуганные, с красными от недосыпания глазами, они сидели в постоянном страхе и теперь совершенно расслабились, увидев «подкрепление». Узнав про обстрел из требучета, Резо быстренько сообразил, что кишиммарцы не хотели жечь форт. Но они и не знали, что к нему движется отряд в сотню рыл…

— Теперь только наших дождаться! — бросил в грязь копьё бурый.

— Если будешь так делать — не дождёшься, — рыкнул Резо, — Поднять оружие! Болваны, глазом не моргнёте как утащат! Распределиться по площадкам!

— Слуушаюсь, — без особого энтузиазма потащились бойцы.

— У вас есть масло? — спросил фортского Резо.

— Зачем?

— Отвечать на вопрос, боец!

— Да, там вон в погребе два бочонка. Но мы их держали подальше от дров…

— Молодец. Марш на позицию!

Убедившись, что бурые действительно заняли площадки для стрельбы, Резо прямиком пошёл в погреб, выкатил бочонок и пинками загнал его в постройку, где лежали штабели поленьев. Грызь ножом отколупнул пробку и масло хлынуло на дрова. Он ещё покатал бочонок по сараю, залив всё, после чего поджёг трут и швырнул его на край лужи. Яркое красное пламя быстро покрывало разлитое масло, повалил густой едкий дым, но Резо всё ещё стоял в сарае. Как он и предполагал, в дверь начали ломиться.

— Аа!! Откройте, горю!! — заорал он, держа запор изнутри.

— Отойди!

На дверь обрушился топор, выбивший жерди и покосивший её. Пока ломали дверь, пламя поднялось настолько, что действительно подпалило Резо хвост; когда дверь открыли, в сарай хлынул воздух, и огонь полыхнул ещё ярче. Затрещали деревянные стены и потолок.

— Какого?!?! — был резонный вопрос.

— Удираем! — крикнул Резо, удирая.

Прежде чем прозвучал ответ, он уже взлетел по лестнице и скатившись вниз, задал стрекача через поле к ближайшей опушке. Перепрыгнув кусты, он вдруг увидел сбоку рыжего грызя в маскировочном плаще, потом свет померк перед глазами…

…

Хем подполз к Даре, лежавшей за песчаной кучкой с крестолуком наготове.

— Уже надыбала? — кивнул он назад, — Ну ловка.

— Сильно подранок, — мотнула ухом она, — Тут сейчас ещё трое туда зашли!

— Ыых… Только что?

— Пол-килоцока назад. Далеко села, промазала…

— С ними ещё кто-то ожидается? — уточнил Хем.

— Хм. Судя по тому что при них не было ни единой сумки, да, — припомнила Дара, — Ой, смотри!

Из-за частокола стал вырываться чёрный дым — всё сильнее и сильнее, пока не попёр столбом. По лестнице скатился бурый и рванул прямо к грызям — ещё несколько, вылезшие следом, махали ему лапами и орали, но он не слушал. Хем кивнул и отполз в кусты, а Дара осталась наблюдать. Бурый с разбегу влетел в заросли, после чего там разом всё стихло и Хем сделал отцок. А наблюдать было за чем: весьма массивная коробка форта разгоралась на глазах, огромные языки пламени поднимались всё выше и выше, валил дымище и стал слышен треск дерева. Белка настолько загляделась на это, что не сразу заметила как из низины реки появились ещё бурые, причём они выползали, как муравьи, всё больше и больше. Дара насчитала два десятка и бросила это занятие; ещё полюбовавшись на костёр, она скрылась в кустах.

— Что-то пытается объяснить, — цокнул Хем, кивнув на бурого, — Не зря же он побежал к нам, а не к своим. Только не понятно нипуха.

— Позже, — отмахнулась Дара, — Там бурых — всё шняжество целиком. Хватаем подранка и утекаем!

Бурый, которому только смотали лапы, жесты понял и стал помогать — частично он тащил подранка на себе, а когда выдыхался, грызи менялись. Даже через ветки крон на фоне неба был виден столб дыма от полыхающего форта.

Только наутро грызи встретили своих, всё из того же отряда Чиса, и опять нагрузили их огрызком. При внимательном изучении вопроса стало ясно, что подранок останется вообще без ног, но всё же возможно выживет. Кроме того, знавшие бурский язык просветили, что грызь Резо был неплохо известен в Пропушилово, так как перебегал от шняжников ещё давно, много изучал жизнь «лесных» и активно включился в подрывную деятельность против зловредной системы. Учитывая то, что он спалил форт, ему было решено поверить нацок и лапы оказались развязаны. После всех этих маневров у грызей осталось немного Дури, так что они сочли за лучшее несколько дней отдохнуть просто в лесу, покормиться свежими грибами и прочими приятностями. Произведя основательный самопрокорм, грызи отвалились на песчаный бережок очередной речушки, под нависающие деревья и шёлковую травищу в рост сквира. Правда Хем не мог не заметить, что Дара чем-то обеспокоена. Она сидела на песке, обхватив колени лапами, и выглядела как-то невесело.

— Что такое, моя погрызушечка? — ласково цокнул Хем, потеревшись об неё.

— Я, так, — обняла его белка, — Задумалась, Хем. Этот грызун из бурых… Я же оставила его без ног. Это похуже, чем убить.

— Сам виноват, — пожал плечами Хем, — И ты всё сделала правильно.

— Может быть и, — шмыгнула носом Дара, — Но у меня очень противные чувства от этого. Мало того что у меня никогда не будет бельчат, так ещё и я убиваю…

Она всхлипнула, уткнувшись носом в пушнину.

— Когда я видела этих маленьких грызунчиков, у меня… как кость в горле, — Дара смахнула слёзы, — Слушай, Хем. Может ведь быть так, что их семью не найдут?

— Тех бельчат? Да, может быть. Видимо их утащили далеко с юга.

— Вот. Я подумала, может потом… мы бы взяли их себе? — Дара осторожно глянула на согрызуна, — Ведь всё равно кому-то надо будет их взять.

— Да и хорошая мысль, Дарочка! — потрепал её по ушам Хем, — Вот разгоним этих шняжников и поцокаем об этом более предметно. К тому же пока ещё неизвестно, найдут ли семью.

— Я имела ввиду даже в общем, может не именно этих, — цокнула Дара, — Меня же тоже нашли в лесу.

— Так и сделаем, — заверил Хем.

Пока же в котелках булькала Каша именно о разгоне. Весьма скоро грызи наткнулись на одного, как цокалось, препестора, каковой ходил по цокалищам и околоткам, расцокивал о Каше и лучше других знал, что где делается. На вопрос о том, чем можно посодействовать, у него были ответы.

— Вот, слушайте, — грызь развернул кусок бересты с картой, — Это Шестая речка. Она плюх-плюх отсюда, с взгорья перед Сизым хребтом, вот сюда и сдесь пересекает одну из дорог. На взгорье есть околоток, куда иногда собираются грызи, живущие по этой реке, выкапывать медные и оловянные камни. С гор камни обычно спускают на санях зимой, в лес где много дров. Там их переплавляют в металл. А вот тащить металл через леса где нет дороги — не самое приятное занятие…

— Бронза тяжела конечно, — цокнула Дара, — Но её не бывает много.

— Бывает, — заверил грызь, — Чтобы надёжно скрепить один бронеящик, нужно почти сто пудов бронзы. Как цокают тамошние горняки, у них много заныкано, и они готовы пустить этот запас на постройку бронеящиков. Но его нужно доставить до места, которое вот тут — цокалище Зарянное, сюда стаскивают материалы со всей Кишиммары.

— И думаю у тебя есть идеи, как это сделать.

— А то. Местные пользуются разборными лодками, как они их называют «лайками»…

— Поч ла?

— Потому что непривычный грызун долго лается, сев в такую, — пояснил препестор, — Они сделаны из тонких жёрдочек и просмолённой ткани. В разобранном виде два грызя легко могут унести лайку длиной семь шагов, в каковую немудрено нагрузить пудов триста. Но местные обычно делают один-два рейса в год, им ещё орехи собирать и тому подобное. Сдесь вы и могли бы помочь, грызо. Задачка конечно не из лёгких, почти триста килошагов вверх по Шестой… зато потом быстро вниз!

— Пожалуй, это верная ботва, — цокнул Хем, — А?

— Ы, — кивнула Дара, — Дай срисовать карту, грызо.

…

— Твоего пня!! Как на этом вообще можно плавать?!

Хем чуть не пнул лодку ногой, но вовремя сообразил что таким образом он просто пробьёт обшивку. Дара фыркнула и продолжила выжимать хвост после очередного купания в пруду, где грызи учились управляться с «лайкой». Сия конструкция, длиной как и предупреждали семь с пухом шагов, представляла из себя лишь три штуки весьма тоненькие деревянные трубки — это было похоже на стебли травы, только очень крупной. Трубки соединялись плотными деревянными вставками и вместе с дугами из еловых веток составляли собственно весь каркас; для прочности он был стянут верёвками. Этот тщедушный скелет обтягивался не менее эфемерной обшивкой в виде весьма тонкой ткани, которая не вызывала доверия в смысле удержания на воде. Собственно, цокни кто что на эти жёрдочки можно сесть и не раздавить их, Хем бы хорошо посмеялся. Однако так как он привык верить своим глазам, то не забывал про демонстрацию, учинённую грызуньей Мшарой — белка ухитрялась забраться в лайку и плавать на ней по пруду с такой скоростью, что пух захватывало. Более того, она повесила на плечи рюкзак, дабы сравняться по весу с Хемом, и повторила свои маневры. После этого вопроса о том, возможно ли это, не возникало, и грызи усиленно тренировались. Хуже того, им предстояло освоить сборку лодки, так как тащить её вверх по течению в собранном виде — невозможное самоиздевательство. Как и уцокивалось ранее, трубчатый каркас весил достаточно, чтобы его утащил один грызь, и столько же — обшивка. При этом оба этих грызя могли ещё взять с собой некоторый необходимый запас корма на дорогу. В лайку же помещались и грызи, и оставалось ещё полно места и грузоподъёмности — с двумя гребцами лодка сидела в воде еле-еле. Это, особенно при отсутствии опыта, оборачивалось купанием, зато сопротивления движению практически не наблюдалось — плавсредство летело по поверхности с шуршанием разрезаемой воды и разогнаться можно было очень прилично.

Первый же косяк, встречавший всякого решившего залезть в лайку, заключался в том что следовало заскочить туда и моментально поймать равновесие; не зная как его, равновесие, держать, нельзя было и выполнить эту операцию. Посему для старта в нормальных спокойных условиях использовали пологую песчаную отмель, сажая лодку на дно таким образом, чтобы не сломать каркас при залезании. Залезая, грызь должен был попасть лапами на узкие ступеньки, а сидеть предстояло вообще в сетке из верёвок. Впрочем, сетка отличалась кое-каким удобством, иначе не высидеть в ней целый день. Сумки и основной груз обычно привязывали на петли между основными несущими трубками, потому как на дне им просто не на чем было бы держаться. Вдобавок к этому в набор пловца на лайке всегда входил черпак, которым выливали воду, собиравшуюся на дне — текло как через швы, так и просто через просмолённую ткань. И всё-таки другого способа доставить триста пудов груза вниз по реке трудно было представить; плот пришлось бы каждый раз сооружать новый, к тому же его мягко цокая непросто протаскивать через заводи и всякие препядствия. Лёгкая и маневренная лайка проходила все эти препоны свободно, боясь более всего ударов от камней и коряг — распороть хрупкую обшивку ничего не стоило, как и разбить каркас о камень. Хем и Дара практически купили лодку, отдав владелице десять кабанов Добра. На самом деле это была лишь страховка на случай, если они разобьют плавсредство… и случай казался вероятен. Это заставляло поёжиться, но грызи вспоминали обезов, вспоминали форт и решали, что осилят.

В качестве вёсел использовались также лёгкие прочные трубки с лопастями на концах, которые при необходимости можно пустить на ремонт каркаса — отталкиваться от воды ими слишком сильно не получалось, зато можно было махать быстро, не боясь устать. Грызи, разровняв отмель, освоили посадку в лодку хотя бы с неё, проплывали несколько кругов по пруду и снова вылезали.

— Ну, кажется норм? — цокнула Дара, в очередной раз обтрясая воду с лапок.

— Вроде бы, — почесал за ухом Хем, — Ещё пару раз и цок.

— Уффч, снова по гусям… напуха?

— На повороте чуть не кувырнулись, а сдесь пруд, а не река.

После того как грызям удалось уже без никакой опаски залезать в лодку и нарезать круги по пруду, из Мшары были вытрясены слова про то, как управлять лодкой на крутых поворотах реки и как пользоваться клеем для уплотнения швов. Впринципе, чехол лодки конечно не разбирали и несли целиком, но всё равно после того как его помнёшь, лучше лишний раз пройтись по швам. Потратив на это погрызище ещё один день, грызи наконец упаковали лодку в разобранном виде и отправились вверх по течению Шестой. Никак нельзя цокнуть, что лес тут был совсем проходной, то и дело попадался бурелом, заросли низких ёлок, болотца и прочие прелести; оно было и понятно, населения в этих местах отнюдь не густилось, если не цокнуть что его вообще не было. Река текла довольно ровно, что радовало — вдобавок ко всему обходить петли русла не хотелось. Хотя дело заворачивало на осень, что читалось как по ночным холодам, так и по зрелым ягодам на кустах рябины, листва ещё вся висела зелёная, и после полудня солнце начинало пытаться припекать. Конечно, грызи были довольны возможностью так пройтись, и даже не особо обращали внимание на громоздкие тюки с частями лодки, повешенные за спину. Чириканье птиц, похрюкивание кабанов в канавах, тёплый ветерок и поблёскивание ряби на прозрачной речной воде придавали им сил, казалось, больше чем корм. Впрочем не забывая и о корме, они то и дело набирали грибов, ягод, а то и орехов; в одном месте встретились залежи дикой моркови, в которых караулила Жаба — едва удалось вырваться. Казалось, местность совершенно ровная, но если забраться на возвышение, прекрасно видно что река течёт таки вниз.

Не особенно спеша, двое ухлопали десять дней на подъём к взгорью — собственно, можно было собрать лодку на том участке, где река текла спокойно, и дать вёслами против течения, но они побоялись лишний раз напрягать тщедушную конструкцию. Судя по оставленным площадкам для костра, довольно свежим, впереди них шли ещё грызи. Это наблюдение оказалось верным, ибо навстречу по реке попалась сначала одна, потом ещё две лодки-лайки. Вылезать для подробного обцокивания грызи не стали, но заметив ходоков, приняли к берегу и отцокались, что впереди всё чисто и никаких препон возникнуть не должно. Урлюлю, подумали Хем и Дара, поправляя на спинах уже поднадоевшие тюки.

Погрызище, где плавили бронзу, находилось аккурат перед началом крутого подъёма в горы — сдесь было аж пять небольших речек во все стороны, по которым можно сплавить дрова для печи. Само погрызище, представлявшее из себя несколько ям с кирпичными печами да навесов, нынче почти пустовало, околачивался только один грызь, потихоньку подтаскивавший брёвна. Его присутствие было полезно для того, чтобы показать где бронза — всё же она не лежала на видном месте, а от гуся подальше была заныкана. Грызун провёл ходоков к огромной ёлке, разгрёб мох и открыв крышку погреба, стал выкидывать на траву длинные полоски бронзы.

— Пух ты мой!! — округлила глаза Дара, — Откуда столько?!

— Запасливые зверьки, — пояснил грызь, — Тем более, посмотри на кучу одинаковых слитков. Отлично лежат! А если отлично лежат, то и просят к себе ещё.

— Так не жалко разрушать кучу? — подначил Хем.

— Поч? Куча для того и делалась. У нас многие не верили, что может понадобится столько бронзы.

— Мда, на отличненько, — цокнул Хем, осматривая слиток.

Каждая толстая полоса металла весила пудов пять, так что для уверенной загрузки предстояло связать в удобоваримую пачку и погрузить в лодку шестьдесят штук. Перетаскивая груз к воде в рюкзаках, грызи слегка усомнились, что не переборщили, хотя сначала звучали цоки типа «где шестьдесят там и семьдесят, уи». Вероятно, тот кто плавил полосы думал о заготовках под пилы — бронзовые, они всегда отличались толщью. Следуя полученным разъяснениям, грызи связали полосы пачками и подвесили в собранную лодку на петли, так что груз висел возле самого дна и не переворачивал плавсредство. На то чтобы собрать лайку (не без лая) и подвесить к ней груз, ушёл полноразмерный день, так что пришлось с вечера заваливаться дрыхнуть. Перед этим Хем и Дара ещё посидели на берегу довольно широкой Шестой, любуясь на блеск воды в лучах закатного солнца и рассвеченные оранжевым верхушки ёлок. Белка порылась в кармане и достала маленькую досочку с закреплёнными на ней семенами какого-то растения — семечки имели длинные усы, и по их скручиванию грызи довольно чётко определяли погоду на ближайшее время.

— Бу дождь, — цокнула Дара.

— Уге, — посмотрел на «барометр» Хем, — Хотя. Это сдесь бу дождь, а мы-то уплывём сильно восточнее, там может и не быть.

— Ничего себе мы крюки нарезаем, — прикинула белка.

Как и говорило семечко, к утру небо уже оказалось затянуто тучками, тянул холодный ветер и начал накрапывать осенний дождичек, так что грузились в лодку уже под плащами. Необходимость закрываться от дождя ещё более осложняла операции, но куда деваться. Устроившись в сетках и проверив, не забыли ли чего — грызи толкнулись от длинной жерди, специально для этого притащенной, и отчалили. Даже корм пришлось загодя рассовать в карманы и положить под лапу, иначе до сумки не дотянешься. Вылезти с плавсредства в неподготовленном месте можно было только в воду, так что вылезать до прибытия не хотелось.

Накрапывающий дождик и постоянный запах сырости жутко усыпляли — обычно в такое время любое грызо, загодя позаботившееся о корме, просто-напросто сидит в гнезде и суркует, либо занимает лапы какой-нибудь сидячей вознёй. Собственно, возня по маханию вёслами и так была сидячая; лёгкую лодку тащило по течению как следует, так что особо махать и не требовалось, только править подальше от берегов с корягами и упавшими деревьями. Греблей в основном занимался Хем, сидевший сзади по ходу лодки; Дара устроилась спереди, постоянно следя за рекой и то и дело вычёрпывала воду со дна, потому как «борта» протекали. Однако благодаря продуманной конструкции, мокрое дно не мочило лап и сидеть оказывалось вполне уютно. Казалось бы, двигались не особо быстро, но очень скоро увидели утёс, каковой проходили за день до погрызища; сие подтвердило правильность выбранного способа, тащить такой груз влапную или на тачке через бурелом — вспушнеешь. Покормившись орехами, продолжили. Как следует налегать на вёсла приходилось только на крутых поворотах, чтобы лодку не вынесло на берег с неизвестно каким дном, а таковых тут имелось ровно три штуки на всём маршруте. Лишь когда стало окончательно темнеть, грызи зарулили к песчаной отмели и вытащили лайку на сушу. В общем, сквозь облачность работала луна и было порядочно видать, но они не стали рисковать; главное, выход от реки к дороге ничем не обозначался и было легко просвистеть мимо.

— Как оно идёт-то хрурно, — цокала Дара, — Лодка рухлядь, но кое-как держит, и этого хватает! Завтра уже будем на месте, точно.

— Уге, — согласился Хем, вороша хворост в костерке.

— Я вот что подумала. Ведь этот Верхнесвистск, бурячье сборище, на реке. Туда можно добраться таким же образом, и не с пустыми лапами, а притащить всё необходимое!

— Да, действительно, — подумав, кивнул Хем, — Умно. Думаю, до этого додумаются, а если нет, ты подскажешь.

Как выяснилось, до этого действительно додумались. Положение Верхнесвистска в этом плане было отвратительное для бурых и идеальное для пропушиловцев: вместо того чтобы тащить бронеящики через непролазные леса северной Кишиммары, на Яркой сооружали плоты, на коих и сплавляли вооружение ближе к месту его применения. Пока же Хем и Дара доплыли до дороги, спрятали груз в кустах и вернули лайку белке, чему та несколько удивилась, так как обычно их топят. После этого пришлось идти в ближайшее цокалище искать телегу — телег там не оказалось, зато знали где можно спросить; потратив ещё день, транспорт добыли. Транспорт был двухколёсный, довольно ладно сработанный — крепкий и лёгкий, так что по ровному месту катилась отлично. Вдобавок места где оси тёрлись о раму были набиты мылом, и если не забывать его смачивать, это сильно облегчало движение. На тачкотанке, например, пользовались растительным маслом, но часто применяли и мыло, ибо масла не напасёшься. Хем и Дара вспоминали про кучи обезовых костей, наделанных в джунглях; как цокала белка, тамошние охотники-дальнобойщики также частенько обчищали пещеры, в которых обитали львы или барсы — за многие годы там скапливались кучи костей, а если работать аккуратно, то зверьки и не разбегутся и продолжат натаскивать сырьё.

…

Цокалище Репное стало одним из центров подготовки к разгону хулиганов; правда, как выцокивались вернувшиеся с севера, хулиганов — очень мягко цокнуто. Среди пушей стали ходить названия типа «враги мира» и «недопушненцы». Как непосредственные участники событий, Хем с Дарой не только и не столько занимались древокромсанием и металломятием, сколько цокали на уши тех, кто первый раз слышал о бурых. Понятное дело, что осторожные зверьки, каковыми являлись белки, не спешили верить нацок. Однако и любопытные зверьки, каковыми не менее являлись белки, тут же решали проверить лично, насколько это возможно. Кто-то имел на лапах хозяйство, какое не оставишь без присмотра, кто-то бельчат или стариков, но всё равно грызей вокруг цокалища набралось — передостаточно. Настолько, что большая часть занималась подтаскиванием сырья и его первичной обработкой; наиболее же крепкие и знающие дело тренировались с щитами и крестолуками. По цокалищам распространилось таковое знание, что грызи стали делать катающиеся щиты, как их называли «тупянки». Щит этот представлял из себя колесо из дерева с бронзовыми стяжками, чуть меньше роста грызя; в походном положении тупянку можно было катить за ручку, присандаленную сбоку — утащить тяжёлое колесо на горбу не удастся. В боевом же положении щит ставился наклонно с упором на эту самую ручку и в нём открывалась бойница для стрельбы из крестолука. Толстый щит был непробиваем для стрел и камней, так что брать его можно было только в ближнем бою; для таких умников тупянцы вооружались огнемётами и наконец просто-напросто копьями. Таким образом, любой подходящий к тупянке за сто шагов огребал стрелами, за двадцать струёй горящего масла и вплотную — копьём. При этом грызь, сидящий за щитом, оставался недоступен. Примерно таково же было действие бронеящиков, с той разницей что они вооружались ещё и катапультами. Всякому кто мог представить себе применение этого погрызища на практике, было ясно, что задача бронеящиков, равно как и тупянок — путём обстрела заставить врага или атаковать, или отступить. Атаковать ощетиненные копьями и плюющиеся стрелами и огнём телеги — не самое простое занятие. Отступая, враг давал возможность сдвигаться вперёд и тем самым выдавливать его, врага, в нужную сторону…

— Если они будут отступать, — цокал грызь, — А они будут, после пары попыток, то мы их будем гонять до посинения.

— Если бы, — поправил Хем, — Это были обычные грызи. Но это бурые, они почти всегда живут в городе, так что его и будут оборонять. Забросай огнём этот Верхнесвистск, и они с воем убегут к себе в Бурнинач!

— Серьёзно? — почесали за ушами грызи.

— Вполне. А вот когда им уже будет некуда бежать, тут-то прижмём их к ёлке, гусей собачьих.

— Ненависть, ненависть, сотни тысяч её! — хихикнула белка.

— А ты зря хихикаешь, белка-пуш, — цокнул Хем, — Если бы ты видела как они выжигали лес, ты бы вряд ли была настроена так весело.

— Посмеяться всегда к месту, — резонно отцокалась та, — Это никак не помешает мне устроить им разнос размером с Сизые горы.

Судя по тому как грызунья ловко управлялась с крестолуком, не помешает. В массе у грызей, отобранных в боевые отряды, проблем с этим не возникало, ибо это были пропушиловцы и охотники, с хорошим глазомером и натренированными лапами. Цокнуть так, те меры меткости, какими пользовались в Клычино, грызи выполняли вполне удовлетворительно.

— Вроде? — кивнул на истыканный стрелами пень Хем.

— Вроде, — кивнула Дара, — Но одно дело попасть в пень, Хемми. И совсем другое дело, когда из леса вываливает толпа в сотню рыл.

— Думаешь, испугаются?

— Может и. Скорее просто растеряются, — уточнила она.

Хем обдумывал это несколько дней, гоняя бойцов на тренировках и расцокиваясь в очередной раз об увиденном. Конечно, бурые не особенно напрягались в выборе тактики — воевать против охотников было легко. Но и списывать со счетов их вооружённые толпы немыслимых размеров никак нельзя, думал он. Средства для противостояния толпе были наморду, теперь оставалось только как-то показать пушам дух, а не букву того, что им предстоит. Конечно, в первую очередь Хем подумал про тренировки с участием многих пушей, отряд на отряд. Но это всё равно были сущие игрушки, ибо нельзя было наносить раны и пользоваться огнём.

— Вот такое погрызище, — твёрдо цокнул он, хряпая клевцом по полену.

— Да уж, — согласилась Дара, — Вот если бы бурые сейчас припёрлись сюда, было бы. Но после того что мы отгрызячили с фортом думаю они побоятся.

— Да, не дойдут…Погоди, — Хем замер, хватая мысль ха хвост, — Если. Припрутся. Сейчас-сейчас…

Грызь схватился за уши, разминая мозг, и забегал туда-сюда, так что Дара аж улыбнулась. Но Хему в этот момент было даже не до неё.

— Вот! — цокнул он наконец, — На тренировках мы можем изображать бурых, так? Но так известно, что только изображаем. А если сделать это втихоря!!

— Да хоть в норку, — цокнула стандартную шутку Дара, — Как это?

— Вот так, Дара-пуш, — серьёзно сказал Хем, — Берём проверенных грызей. Берём бронеящик. И устраиваем нападение отряда бурых на Репное!!

— Нам что, шерсть красить? — прыснула со смеху белка.

— Обойдёмся. Издали за щитами будет нипуха не видно… Да еще и если утром, под туманчик, — Хем показал прямо по местности, цокая тихо чтобы никто не услышал, — Вон оттуда дадим залп зажигательными по кустам, дыму будет — ого-го!

— Похоже, довольно дельно, — подумав, согласилась Дара.

Вокруг, прямо на полянках, ибо места в цокалище не хватало, пуши сколачивали тупянки, ставили на колёса бронеящики, тренировались с оружием. Поскольку почти за каждым грызем, присутствовавшим сдесь, оставалсь семья, кормом всё это собрание было обеспечено нормально, по крайней мере пока.

…

Поднявшееся солнце вызвало вылезание из низин огромных облаков тумана, закрывших опушки леса, что находились вокруг холма, на котором располагалось Репное. На повядшей по осени траве блестела обильная роса, в воздухе летала паутина; лес стоял полуголый в смысле осыпания листвы. Тишина нарушалась только подтявкиваниями волков, обитавших возле цокалища, да выпадением шишек-желудей-каштанов. Неожиданно грызь, карауливший местность в сторону поля, заметил кого-то, бегущего к цокалищу — это оказался Хорь ДваЧервя, уже давно околачивавшийся тут.

— Аврал!! — выкрикнул он, — Бурые!!

— Какие напух бурые?! — округлили глаза встречные пуши.

— Бурые бурые, — доходчиво пояснил Хорь, — Они повсюду! Вон там и там у них стрелки, куча, а оттуда…

— Мать лесная!! Бронеящики!!

— Буи-дэ! Всем к оружию! Приготовить катапульты! Оборону щитами кругом!..

От опушки медленно накатывался бронеящик, увешанный какими-то тряпками, а вокруг, подталкивая его, двигалось штук десять бойцов с щитами и копьями. Прокатившись шагов двести, ящик опустил на землю деревянные колоды-упоры, сверху поднялся рычаг катапульты и начал медленно опускаться, запасая энергию. Такого резкого процока никто не ожидал, так что смятение наступило… секунды на три. после чего каждый бросился к собственнолапно сделаным щитам, бронеящикам, катапультам.

— ЗаряжааааЙ!

— Грызо, как зарядите, обождите! Лучше всем залпом разом!

— А, цок!

Небольшой бочонок, оставляя за собой дымный след, сорвался с катапульты бронеящика, и описав высокую дугу, грохнулся в заросли сухих кустов на склоне холма; послышалось шипение горящей смеси, пыхнуло яркое пламя и попёр дым. Грызи, каким не хватило в лапы оружия, метнулись с вёдрами и лопатами ликвидировать возгорание. Катапульты же продолжали натягивать жилы, нацелившись на торчащую из тумана крышу бронеящика и верхушки прямоугольных щитов — видимо, пехота сидела рядом, просто прикрывая орудие.

— Готовы!

— К стрельбе готовы!

— На счёт три, всей кучей, пыщ! Одно, второе… гыгы… три!

Треск срабатывающих орудий возвестил об отправке по адресу десятка больших и сотни мелких камней — залп получился не разом, но всё равно россыпи камней было видать на фоне неба. Точность оставляла желать лучшего, но массуха сделала своё дело — малые снаряды градом обрушились на щиты, сбивая их и переламывая доски; один из больших бульников грохнул в передок бронеящика, расшвыряв обломки дерева и воткнув его носом в землю.

— Погодите, что-то там никого нет!

— Конечно нет, — усмехнулся Хорь, — Это подстава.

Хем и Дара в это время сидели за толстыми стволами деревьев на опушке, чему они сильно обрадовались при виде того что стало с щитами и ящиком. Утечь незаметно стоило труда, но они справились, так что грызи ничего не заметили и были уверены, что бьют по бурым. Правда, теперь предстояло всё это объяснить всем любопытствующим и починить бронеящик, но это сочли небольшой ценой за столь взбадривающие «учения».

Дальнейшие занятия, каковые свалились на грызей, были крайне разнообразны: приходилось и совершать походы по лесам за кормом, и сколачивать бронеящики, и налаживать оружие, и просто-напросто тренировать грызей. В частности, Дара не отказывала себе в удовольствии изрядно поколотить новоприбывших, готовых «душить голыми лапами». Как следует получив по щам, они убеждались, что задушить может быть не так-то просто. Кроме того, подвалившие из Пропушилово специалисты посоветовали сформировать что-то вроде отрядов, дабы каждое грызо знало, куда бежать. Пуши, причастные к этим отрядам, назывались трясошкурами или просто трясами; отряды, соответственно, трясиной. Хем и Дара были единоцокно выбраны ведущими грызунами одного из отрядов — именно так, парой, потому как достаточно было услышать от них пару цоков, чтобы понять что они просто, как говорится, «не разлей вода — не разбери пух». Собственно, кроме них особо опытных грызей, видавших тряску шкур, набралось едва, так что выбирать особо было не из кого. Получив от грызей отмашку типа «вам лучше знать», они развернули активную деятельность по формированию своей трясины, разделив пушей на бойцов и подносчиков стрел, как цокается; если уж грызь стабильно мазал при стрельбе и никак не мог понять, как обращаться с копьём, то и не стоило обижаться что такого определяли в хозяйственную часть. Из вооружения трясина была укомплектована тремя бронеящиками, двумя десятками «тупянок» и тяжёлой катапультой; этот отряд мог собираться в сущего «ежа», ощетиненного копьями и щитами во все стороны. Таким образом каждый грызь должен был иметь защиту — или тупянку, или бронеящик; всего в трясине насчитывалось 57 пушей. На это количество имелось 40 штук копий, 12 кос наподобие той что привыкла использовать Дара, 25 огнемётов, 22 крестолука, а также всевозможные пращи, ножи и тому подобная погрызень.

Немалую возню представляли из себя огнемёты, ибо они изготовлялись различными способами. Главной частью был поршень, под который засасывалась порция зажсмеси, затем с силой выдавливаемая через узкое отверстие — за счёт этого получалась длинная струя. Поршни делали из свежей осины, выбивая внутренние части чурбака и затем добиваясь чтобы куски свободно ходили один в другом; однако в местах где осины не было, поршень изготавливали как горшок, из глины. Собственно, особой разницы видно не было — и то и другое вполне могло, и зачастую ломалось в неподходящий момент. Ненадёжны были и фитили, поджигавшие струю, но грызи здраво рассуждали, что если кого-то облить маслом, вряд ли он будет ждать, пока его подожгут, а скорее убежит подальше. Что и требуется. Чего не хватало, так это именно масла, ибо хотя туда и примешивали смолу, надавить достаточные количества — опушнеешь. Как цокалось, где-то по Листвянке научились получать масло более простым способом, но пока что оно было в дефиците.

…

Всё это погрызище заняло столько времени, что пуши и не заметили, как наступила зима. Только реальные морозы и отсутствие тёплых гнёзд заставило немного поразбежаться по своим околоткам. Так как теперь Хем отлично знал большинство Кишиммарских дорог, дойти до Глыбного можно было куда быстрее, чем раньше — по хорошей тропе здоровые грызи делали по пятьдесят килошагов в день. Кое-где удавалось использовать и попутные лодки и плоты, так что к тому времени как снег уложился окончательно, Хем и Дара уже были на Брусничных полянках, что хемовские родичи встретили довольным цоканьем и ухомотанием. Как выяснилось, за это время Мер таки подбил клинья к молоденькой белочке и теперь был доволен более чем по уши.

— Ну, а как тебе моя белочка? — ухмыльнулся Хем, сидючи с матерью на бревне.

— Ух. Пуховая, вполне, — цокнула Майра, глядя как Дара валяет по снегу волка, — Только немного… странная, что ли.

— Ещё бы, — кивнул Хем, — Очень странная. Но в хорошую сторону, мам.

— А вы с ней ммм… про бельчат не думали?

— Ну. Пуха ли нам думать про бельчат, когда нам могут посносить головы. Вот когда Верхнесвистск будет поровнян с землёй, тогда и будет о чём цокать. Ух уж тогда наберём пуховичков!

Собственно, именно так они и собирались сделать. Майра, а тем более белкачи, отцокались что раз уж стоит, то и сами сходили бы на вынос; однако Хем подробно обцокал, что это не наш метод и где одному делать нечего, двое точно не справятся. Как выяснилось, Майра и прочие родичи лично оттащили в Глыбное два мешка овса в счёт Кучи Корма для пропушиловцев… точнее, трясов. Это на самом деле означало, что самим им овса может не хватить и придётся налегать на грибы. Хем словно увидел разом, как тысячи, тысячи тысяч таких мешков, кульков и связок дерева собираются с необъятных лесов Кишиммары и Листвянки, как ручейки, впадающие в речки, которые затем собираются в широченные потоки и несут свои воды к морю.