Белая ворона в Академии Аусвер

Глава 3

Бенжамин

Не собирался он вмешиваться. Магистры редко вмешиваются в личные дела студентов. И уж тем более нет до их разборок никакого дела деканам.

Тем более если ты к Аусвер имеешь самое косвенное отношение. Начальство, типа. По совместительству декан «Претория», или, если аббревиатурой от официального названия, ПУЭМа – Правительственного Университета Экспериментальной Магии. В общем, привык (должен, сфинксы его дери, привыкнуть!!!) смотреть на студентов Аусвер как на расходный материал. Живые – пока ещё живые – накопители энергии…

А вот на проверку оказалось (в который раз!), что не так уж и привык.

Наверное, потому что с виду девчонка, которую Эдгард приволок из дистрикта-113-А была совсем ребёнком. Эдгард, кстати, дубина. Как есть дубина. Его за чем отправляли в ту дыру? Правильно, за Свитком. Ну или на худой конец, за знамениями…

А вернулся мало, что без Свитка и без знамений, так ещё и с этой дурочкой восторженной.

Бенжамин на миг представил, что будет с девчонкой, когда поймёт, что из себя представляет Аусвер, зажмурился, содрогнулся всем телом и испытал странное облегчение от того, что присутствовать при этом не будет.

Да какого сфинкса!

Девчонке-альбиносу ещё повезло, что в Аусвер попала!

А ведь могла бы и в Хазиру. А там и до Диких земель недалеко.

В Танхарии, между прочим, на альбиносов охотятся. По-настоящему. С копьями и трубками с отравленными иглами. Население там тёмное, дикое. Магии у них нет: Четырёхликая не одарила своей милостью.

Тамошний культ основан на суевериях и дурацкой пустышке-вуду. Вот вроде и есть в этом что-то, – черепа-иголки-курильницы, – романтика, одним словом, хоть экскурсии вози, а результата всё ж никто своими глазами не видел. Стоит ли удивляться вере дикарей, что сердце альбиноса дарит небывалые силы?

Нет, не собирался он за неё заступаться…

И выходить из сегрегационной пагоды навстречу не хотел…

И уж тем более не собирался отодвигать студента ментальным щитом.

Но взбесил этот рыжий, что на неё наехал! Взбесила её покорность, искусанные губы, слёзы в непривычно розовых глазах. Она ведь слова ему не сказала! Молча проглотила обиду, словно всю жизнь только этим и занималась – терпела. И только по сморщенному носу и дрожащему подбородку видно было, что вот-вот разревётся.

И без того Четырёхликая не была к ней милосердна.

Это ж надо! Родиться непохожей на остальных. Для «темноты», что населяет дальние дистрикты, она, должно быть, урод… Да и Триум, конечно, не Дикие земли, но всё же альбиносы и здесь редкость.

Повезло…

Останься она дома, Бенжамин не дал бы за её жизнь и пьяса.

Поднимаясь с девчонкой в Распределительный отсек, Бенжамин снова и снова убеждал себя в том, что она и так, и эдак не жилец. Альбиносы в принципе долго не живут, даже если на них не охотятся танхарцы с размалёванными рожами и в набедренных повязках. Так что должна гордиться, что её дар (так ли он велик, как светится её аура?) послужит благу Триума.

И всё же что-то не складывалось.

Зря он сюда припёрся. Ведь Эдгард доложил по телефону, что ни Свитка, ни знамений нет, зато «обнаружил магичку с сильным даром». Которую «в Аусвер по дороге закинет».

И вот эта самая «магичка с сильным даром» каким-то образом умудрилась пробудить в Бенжамине надёжно спрятанную совесть и ещё более глубоко запрятанные эмоции.

Оба они умудрились.

Бенжамин забыл на миг, что и тот, рыжий, по сути смертник, и эта.

Какое ему до них дело…

– Сюда, – сказал он, нажимая кристалл в стене, отчего двери перед девчонкой разъехались в стороны. – Вещи можешь оставить здесь.

Девчонка кивнула и поставила чемодан на кафельный пол. Вокруг вмиг образовалась лужица. Проводив абитуриентку задумчивым взглядом и вздрогнув, словно двери, съезжаясь, прищемили ему нос, Бенжамин бросил взгляд на чемодан и поморщился.

Нет, не пожалел он её, но всё же… Не по-человечески это как-то.

Со вздохом щёлкнул застёжками чемодана, выудил из центра ладони Ледяную Стрелу, ощущая себя вором или, того хуже, извращенцем. Не хватало, чтобы кто увидел.

Несколько секунд сильнейшей концентрации… и когда облачко пара рассеялось в воздухе, нехитрый скарб Авроры Зайко был сух, чист, сложен ровными аккуратными стопками. В воздухе стоял аромат морозной свежести.

Бенжамин покачнулся и опёрся о стену, тяжело дыша – на несколько мгновений перед глазами потемнело, тело прошило тупыми ледяными спицами. Он уж думал, что вот оно, здравствуй, новый припадок, но нет. Приступ схлынул также внезапно, как подступил.

Магистр пересёк зал и занял место в главной нише.

Коснулся панели и тотчас чёрный экран перед ним засветился.

Дисплей бесстрастно отображал, как абитуриентка в мокром грязном платье смущённо перетаптывается с ноги на ногу в пустом тёмном зале, явно не понимая, что делать дальше.

Остальные кристаллы на панели горели зелёным. Что значит, ректор Аусвер и пятеро Магистров уже на своих местах. Ждали только его. Ещё бы, «Преторий»…

– Начинаем, – сухо сказал он и кристаллы замигали в нетерпении.

Бенжамин придвинул к себе микрофон.

– Подойди к трибуне, Аврора, – сказал он.

Девушка вздрогнула, заоглядывалась, явно не понимая, откуда раздаётся голос. Бенжамин знал, что голос его звучит холодно, металлически. Словно говорит не живой человек, а та самая Сфера Истины – байка для студентов.

Вот девчонка нашла взглядом возвышение посреди зала, под мерцающим куполом – магическая проекция того самого купола, что над башней. На каждой из семи стен вокруг – по большому овальному зеркалу. То есть для неё – зеркалу. На деле – за каждым из них находится Магистр.

Сфера Истины определяет уровень магического дара, как же!

На деле всё гораздо проще.

– Разденься, – отдал он следующий приказ, когда абитуриентка приблизилась, наконец, куда было сказано.

Девчонка нервно огляделась по сторонам. Поскольку она стояла лицом к «его» зеркалу, от Бенжамина не укрылся ни страх в широко распахнутых глазах, ни закушенная губа. В отблесках магического купола её волосы отливали розовым, а расширенные от страха, расплывшиеся на всю радужку зрачки были фиолетовыми.

А ведь она красивая.

– Одежду можешь положить на кушетку, – слишком поспешно добавил он.

В тот же миг центр трибуны пронзил круглый, с ровными краями, столп света. И та самая кушетка проступила у основания трибуны. Если б Аврора не заметила её, наткнулась бы через секунду.

Девчонка поморгала от яркого света, и больше она не колебалась.

Кивнула – не то его голосу, не то собственным мыслям, потянула завязки плаща. Избавившись от него, стянула мокрое платье через голову. По худенькому телу прошла дрожь. Неловко скомкав серую ткань, положила рядом с плащом на кушетку, оставшись в лифчике, трусиках, плотных шерстяных чулках и коротких сапожках на низком ходу.

Подняв голову, снова посмотрела прямо на него, словно могла видеть сквозь магические преграды.

Бенжамин сглотнул.

Вот в длинном бесформенном платье, словно с чужого плеча, явно подчёркивающем её худобу, была девчонка-девчонкой, а сейчас… Нет, формы девушки не отличались особой пышностью, но всё же они были. Ещё как были!

– Сколько тебе полных лет?

– Двадцать два, – её голос дрогнул.

Хм… А ведь она из дальнего дистрикта, жила среди людей, не магов. У них, пожалуй, считалась перестарком. Для мага же двадцать два – это младенчество. Бенжамин перевёл взгляд на её Дело, услужливо выведенное на малый экран Эгдардом – замужем не была, с парнями не путалась. Очень и очень странно.

Бенжамин чуть не хлопнул себя ладонью по лбу. Ну конечно! Кто в здравом уме женится на альбиносе? Странно, что вообще дожила до своих лет. Он слышал, что в глубинке младенцев-альбиносов выносят на солнце и ждут, что Четырёхликая смилостивится над ними. Даже матери не кормят их грудью, не хотят привязываться.

– Полностью, Аврора, – сказал он и когда в фиолетовых глазах застыло непонимание, добавил: – Раздеться надо полностью.

Закусив губу, девушка кивнула.

Затем быстро сняла лифчик, стянула трусики. Упёрлась носком одного сапожка в пятку другого, неловко покачнулась, взмахнула тонкими руками… В последнюю очередь скатала мокрые шерстяные чулки.

– Встань в круг.

Хорошо, что микрофон меняет голос. Сам-то Бенжамин слышал, как голос его охрип. И даже как будто… дрогнул? Чушь.

Студенты Аусвер – бесполые существа, без права на магию и голос. Топливо благополучия Претория – бьющегося сердца Триума.

Но эта девочка, послушно взошедшая на трибуну и шагнувшая в столп света посреди… Девочка с белоснежной кожей, длинными, по пояс, белыми локонами, широко распахнутыми глазами и беспомощно приоткрытыми губами… Девочка, стыдливо прикрывающая ладонями грудь… Кстати, довольно-таки пышную, высокую… Эта девочка вызывала сложные, очень сложные и противоречивые эмоции. И преобладающей было раздражение. Почти злость.

И… что-то ещё, в чём Бенжамин не собирался признаваться даже самому себе.

Кто-то из Магистров вздохнул, почти всхлипнул – Бенжамин услышал этот всхлип по внутренней связи. Тотчас зубы его сжались, а брови столкнулись у переносицы.

На всех экранах, кроме главного, за которым сейчас он – лишь световые потоки и отпечаток её ауры. Значит ли это, что какой-то из них сейчас дал сбой?!

Эта мысль повлекла за собой приступ ярости.

– Вы на ауру… – глухо пробормотали по внутренней связи. – Вы ауру её видите?!

Бенжамин быстро перевёл взгляд на шкалу, отображающую магический дар и закашлялся.

Двадцать восемь?!

Но… как такое возможно?!

Может, с приборами что-то? Может, они вышли из строя? Сошли с ума?!

Самый сильный дар за всю историю Аусвер был зафиксирован семнадцать лет назад. У добровольца, кстати. «Преторий» год шумел, как улей. Девятнадцать! Девятнадцать, мать его, маг-кубов!! У Бенжамина самого было четырнадцать, – подскочило с отметки «семь и три четверти» после Ритуала – и он по праву считался одним из сильнейших магов Триума.

Но… чтобы такое?!

Он быстро перезапустил панель, вывел данные на дополнительные дисплеи, сбросил, запустил снова. Накинул браслет-напульсник, такие все студенты Аусвер носят, дождался отображения личных данных. Всё верно. Четырнадцать. Даже чуть меньше – потратился на щит и сушку вещей девчонки.

Приборы работали исправно.

Прикрыв рукой микрофон, чтобы Аврора не услышала его, Бенжамин бесстрастно произнёс:

– Двадцать восемь по шкале Муррея. Стихия – вода.

– В сто тринадцатом-А-дистрикте её считали ведьмой, – раздался голос Эдгарда, который, оказывается, тоже присутствовал на Распределении. Видно, любопытство удержало в Аусвер, и эмиссар напросился в нишу к одному из Магистров… – Из-за паводков.

– Я думаю, – сухо согласился Бенжамин. – Удивительно, как сто тринадцатый-А-дистрикт вообще выстоял, как она его не утопила…

– А она и…

– Достаточно, – отрезал Бенжамин. Эдгарду лишь бы языком потрепать, соскучился по общению с равными, путешествуя в компании дуболомов-миротворцев. А тем временем все они пялятся на неё, голую… Сфинксы! Да ведь это он только её видит! На экранах остальных лишь световые потоки. А она… по-прежнему такое ощущение, смотрит прямо на него и трясётся не то от страха, не то от холода.

– Какую специализацию ты бы сама выбрала, Аврора? – спросил он.

Глаза девчонки от этого вопроса так и загорелись. И от этого она стала ещё краше. Бенжамин скрипнул зубами.

– Факультет? – всё же осторожно уточнила она.

Бенжамин вздохнул.

Факультет… Были факультеты, да все вышли. Тут не каждый год полноценный класс для каждого курса днём с огнём собираешь, не то, что делить поток на факультеты… Впрочем, приток магии есть, и даже чуть всколыхнулся за последние годы – и то сахар.

– Факультет, – подтвердил он.

– Магмеханика! – ни секунды не раздумывая, выпалила Аврора явно заученный термин.

Кто-то из Магистров собирался высказаться по внутренней связи. Хорошо бы не ректор, а то было бы как-то совсем неудобно. Потому что Бенжамин заглушил входящий сигнал и сказал в микрофон:

– Хорошо, в твою индивидуальную программу добавят дисциплины магической механики.

И девчонка улыбнулась. Впервые. Словно солнце выглянуло из-за туч.

– Можешь одеваться, – не то с облегчением, не то с сожалением продолжил Бенжамин. – Выйдешь через ту же дверь, что вошла. Там тебя ждут, чтобы отвести в комнату. Обед через два часа, – зачем-то добавил он. Не потому ли, что вид у неё жалкий и голодный?

Проводив взглядом невысокую фигурку, Бенжамин дезактивировал экран.

Ну вот и всё. Посмотрел на «магичку из дальнего дистрикта».

Теперь домой. Точнее, на работу, которая за столько лет стала домом. В «Преторий», будь он неладен. В Правительственный Университет Экспериментальной Магии.

Впереди лишь мрак, пустота, припадки, приступы невыносимой боли. Рутина…

Внезапно очень захотелось остаться в Аусвер…