Беглецы с Планеты Обезьян

-- Рефлексы? -- повторил Амальфи. -- Но у мертвых людей нет рефлексов.

-- Конечно нет -- сказала Зира. -- Я же вам сказала, мы проделали очень хорошую работу. Мы изучали ж и в ы е экземпляры. Вы же не можете заставить мертвого человека подпрыгнуть или согнуть колени или проверить реакцию трупа на префронтал лоботоми!

-- Тогда вы были очень передовыми учеными -- сказал Амальфи.-Неужели вы даже могли делать хирургические операции на мозге живых людей?

-- Да.

-- Сколько выжило?

-- Всего несколько экземпляров. Мы, конечно, потеряли многих, но этого следовало ожидать -- сказала Зира. -- Но моей главной задачей было стимулировать атрофированные речевые центры людей.

-- Вы добились чего-нибудь?

-- Еще нет -- сказала Зира. -- Я хочу сказать, не сейчас... не совсем... Где я ?..

-- Она приходит в себя -- сказал Хасслейн. -- Еще укол, доктор Диксон.

-- Нет -- отрезал Льюис. Хасслейцн попытался что-то сказать, но Диксон перебил его: -- Если вы убьете эту разумную, говорящую шимпанзе, вы будете отвечать за это перед президентом. Я лично не могу взять на себя такую ответственность. И я очень сомневаюсь, что вам удастся найти врача, который на это согласится.

-- Что вы можете сказать о полковнике Тэйлоре? -- быстро спросил Амальфи у Зиры. -- Вы стимулировали его речевые центры?

-- Конечно нет -- ответила Зира. -- Он уже умел говорить.

Хасслейн коротко вскрикнул и с трудом перевел дыхание. Он кивнул Амальфи и снова посмотрел на Льюиса взглядом, в котором странныи образом перемешаны были печаль и торжество.

-- В корабле полковника Тэйлора было три человека -- сказал Амальфи.

-- Да -- ответила Зира. -- Один из них умер.

-- Умер?

-- Да. Еще до того, как мы обнаружили, что он умеет говорить. Его убили гориллы. У него была уникальная кожа. Мы такой никогда не видели, пока не попали сюда. У вас здесь много таких. Мы сделали из него чучело и передали в музей. В вашем зоологическом музее тоже есть чучела обезьян -- я видела чучело гориллы.

-- Что вы подразумеваете под уникальной кожей?

-- Она была черная -- сказал Зира. -- Угольно-черная. Он стал гордостью зоологического музея.

-- Лейтенант Додж... -- прошептал Хасслейн чуть слышно. -- А что случилось с Тэйлором?

-- Вы анатомировали полковника Тэйлора? -- спросил Амальфи.

-- Нет! Мы любили полковника Тэлора.

-- Все вы? Все обезьяны.

-- Некоторые... -- почти по слогам произнесла она . -- Мы сделали все, что могли, чтобы помочь им. И я, и Корнелиус...

Она вдруг судорожно задергалась на столе, пытаясь освободиться от ремней, которыми была привязана к столу. Диксон сделала шаг вперед и посмотрел на нее. -- Все -- сказал он. -- Действие пентотала закончилось. И я не позволю вам, доктор Хасслейн, делать ей еще одну инъекцию.

-- Корнелиус -- жалобно позвала Зира. Она открыла глаза и попыталась осмотреться по сторонам. Ее сонный взгляд остановился на Льюисе.

-- Все в порядке -- сказал ей Диксон. А теперь вы уснете. -- Он обернулся к Хасслейну: -- Ей необходим сон. И как минимум три дня полного покоя в отдельной палате. Никаких контактов. Я сам буду присматривать за ней.

-- Прекрасно. Хасслейн открыл дверь и окликнул стоявшего за ней молодого моряка: -- Старина, отнеси эту шимпанзе в ее комнату и проследи, чтобы доктору Диксону предоставили все, что ему потребуется.

-- Есть, сэр.-- Томми Биллингс, девятнадцатилетний капрал морской пехоты подошел к операционному столу. -- Эге, да она без памяти, да? Ну, ничего, девочка, теперь все будет хорошо. Сейчас мы отнесем тебя к себе, и все будет в порядке... Он взглянул на Хасслейна и Диксона:

-- Вы не делали ей больно? Ведь нет? У вас не было причин обижать ее. Она ничего не сделала...

-- Твое дело -- отнести эту шимпанзе в ее помещения, приятель, ты понял? -- оборвал его Хасслейн.

-- Так точно, сэр. -- Томми покатил стол к двери, ласково обращаясь к спящей Зире: -- Ну-ну, девочка. Теперь никто тебя не обидит. Томми о тебе позаботится. Я люблю мартышек. У нас дома жили две обезьянки, а недалеко от моей школы был Зоопарк и там жила шимпанзе. Я за ними ухаживал... Теперь все будет хорошо...-- Каталка выехала из операционной.

-- Я полагаю, мы слышали достаточно -- сказал Хасслейн.

-- Достаточно для чего? -- резко спросил Льюис.

-- Бросьте, доктор Диксон. Даже вы теперь видите, как опасны обезьяны. А даже если нет, то увидите, когда я закончу работу над своим заключением для Комиссии. Тогда вы поймете.

Глава 17

Виктор Хасслейн заканчивал представление своего заключения членам Президентской Комиссии. Голос его был уверенным и убедительным.

-- Я полагаю, что достаточно четко обрисовал вам ситуацию. Теперь, если позволите, я хотел бы подвести итоги.

Он посмотрел на сидящих напротив него за длинным столом красного дерева мужчин и женщин. Все они -- будут за, он был в этом уверен; все, кроме, конечно, Диксона. Да, может, еще, кардинала Макферсона. Остальные согласятся.

-- Первое -- сказал он вслух. -- Я продемонстрировал вам, что существует вероятность скрещивания этих обезьян с существующими на данный момент на Земле породами и возникновения в результате этого расы говорящих обезьян; и что без этого вероятность того, что обезьяны научатся говорить, практически равна нулю.

Члены комиссии согласно закивали.

-- Второе,-- продолжал Хасслейн -- Я показал, что развитие расы говорящих обезьян стало бы беспрецедентной катастрофой. В том будущем, которму принадлежат эти шимпанзе, обезьяны не только заняли иесто людей. Мне совершенно ясно, что после переворота они последовательно начали выслеживать и убивать людей, в которых еще оставались проблески разума и способности к речи. Они методично уничтожали всяческие следы человеческой культуры и цивилизации. Это была их благодарность за то, что люди взяли их в свои дома и науили говорить!

-- Разумеется, доктор Хасслейн, вы понимаете, что это всего лишь предположения -- сказал кардинал Макферсон.

-- Возможно, Ваше Преосвященство -- ответил Хасслейн.

-- Однако мы точно знаем, что обезьяны восстали против человека; и что по крайней мере двести лет на Земле не было ни одного человека, способного разговаривать. Поэтому мое предположение вполне обоснованно.

-- Понимаю -- сказал кардинал, задумчиво покачав головой.

-- Третье. Я показал вам, что шимпанзе женского пола виновна в неслыханных пытках, которым она подвергла людей и что хотя она лично не убивала полковник Тэйлора, это сделали ее соотечественники. По крайней мере -- с лейтенантом Доджем, которого они выставили на всеобщее обозрение в Музее Естественной Истории, как редкий экспонат! Произнося эти слова, Хасслейн смотрел на Бойда и был вознагражден появившимся на лице конгрессмена выражением ненависти и возмущения.

Теперь Бойд был готов голосовать за что угодно.

-- Президент ждет ваших рекомендаций, леди и джентельмены -сказал Хасслейн. -- Мы стоим перед лицом опасности, угрожающей не только Соединеным Штатам но всему человеческому роду! И я говорю вам -- надо действовать!

-- Но само собой разумеется, что если эти обезьяны будут находиться в заключении и под нашим контролем, они не будут представлять никакой опасности для человечества?

Хасслейн пожал плечами: -- Джентельмены. Леди. У меня нет времени, чтобы объяснять вам свою концепцию времени. Но я могу сказать вам одно: будущее не является неизменимым. Тот факт, что для этих двух шимпанзе страшный, ужасный мир, в котором наши потомки станут бессловесными тварями, лабораторными крысами для обезьян, был р е а л ь н о с л у ч и в ш м с я, этот факт делает весьма вероятным то, что это с л у ч и т с я на самом деле! И до тех пор, пока эти две обезьяны остаются в живых. Остается теоретическая возможность того, что их гены смешаются с генами их сегодняшних родственников. И вот тогда их потомки будут представлять смертельную оасность для любого человека, который живет или когда-либо будет жить на Земле! Для потомков каждого из нас!

-- Очень патетично -- сказал кардинал. -- Но поскольку у меня нет и не будет потомков, я являюсь стороной более беспристрасной и в состоянии сохранить ясность мышления. И я говорю вам -- эти шимпанзе не сделали ничего, заслуживающего смертного приговора. На основании подобных улик мы не осудили бы даже собаку. А убийство мыслящих, разумных существ, это великий грех!

-- Позвольте, Ваше преосвященство, но вы ведь не предполагаете, что у этох обезьян есть душа? -- сказал председатель Хартли. -Безусловно...

-- Я не намерен делать подобного рода предположения -- перебил его кардинал. -- С другой стороны, я, конечно, не могу сказать, что мне нравится тот мир, который описал нам доктор Хасслейн. Это ужасно и этого не должно случиться. И все же я не могу согласиться с тем, что зло может быть предотвращено посредством совершения еще большего зла. Избиение невинных младенцев принесло Ироду немного пользы. Не помогло оно и Лаю избежать страшной судьбы. Не может ли случиться так, что именно эта попытка и станет причиной того самого зла, которое мы хотели предотвратить? Во все времена было именно так.

Хасслейн насмешливо хмыкнул: -- Восхитительные сантименты! Вот только логика хромает. Если мы будем сидеть сложа руки, будущее этих обезьян с наибольшей вероятностью станет и н а ш и м будущим, и мы обязаны предотвратить это. Обязаны!

Председатель Хартли постучал молотком, призывая членов Президентской Комиссии к порядку:

-- Джентльмены! Леди! Пожалуйста! Доктор Хасслейн, насколько мне известно, господин президент хотел бы как можно скорее получить наше заключение? Я предлагаю сделать получасовой перерыв, чтобы мы могли окончательно определить свою позицию. После чего мы снова соберемся здесь и вынесем окончательное решение относительное относительно судьбы этих обезьян. Возражения есть? Принято. Молоток упал.

Получасовой перерыв растянулся на три дня. И хотя полного единодушия так и не было достигнуто, откладывать уже было нельзя. Поздним вечером Комиссия собралась на свое последнее заседание. Льюис Диксон безучастно сидел на своем месте, во рту он ощущал отвратительный металлический привкус, в горле саднило и жгло.

Доктор Хартли вслух читал: -- Мой долг сообщить вам, что нижеследующие заключения и рекомендации, разработанные специальной Комиссией, приняты и одобрены президентом Соединенных Штатов.

-- Первое. Утверждается, что не найдено никаких фактов, уличающих ту или другую обезьяну во враждебном отношении к человечесткой расе или доказывающих, что та или другая обезьяна представляет явную и реальную угрозу человеческоц расе. Утверждение принято единогласно. -- По аудитории пробежал легкий ропот согласия -- этот пункт и не представлял собой трудности.

-- Второе. -- вновь зазвучал монотонный голос Хартли. -Утверждается, что шимпанзе мужского пола, известный как Корнелиус, не принимал, а сколько нам удалось определить, никакого участия в зверствах, учиняемых в отношении человеческих существ или в преступлениях против гуманности; утверждается также, что упомянутый шимпанзе мужского пола был и является глубоко заинтересованным и благорасположенным ученым, который изучал грядущий упадок челвеческой культуры с объективностью хорошего историка. Невиновен ни в чем и не заслуживает наказания. Утверждение принято единогласно.

-- Третье. Утверждается, что шимпанзе женского пола, известная как Зира, виновна в действиях, которые, взятые в отдельности, составляют преступления против гуманности и , будучи рассмотренными в наше время, повлекли бы за собой самое суровое наказание. Тем не менее, Комиссия находит невозможным согласиться с утверждением, что упомянутые действия, без сомнения характеризуемые в наше время, как зверство, могут быть названы преступлениес в обстоятельствах, того времени и той культуры, которая сложилась во время существования Зиры. Особо отмечается, что действия, называемые нами зверства, произведенные Зирой над человеческими существами в ее время, в наше время являются широко распространенным явлением, совершаемым людьми над животными по мотивам, аналогичным тем, которые двигали Зирой: утверждается также то, что Зира, очевидно, верила до момента встречи с полковником Тэйлором, что люди представляют собой не более чем бессловесных животных.

Конгрессмен Бойд громко откашлялся.

-- Да, мистер Бойд? -- сказал председатель Хартли.

-- Господин председатель, я прошу отметить в протоколе, что данное утверждение не было принято единогласно. Согласуясь с данными истории -- истории, которую, безо всякого сомнения, знал ее муж -- Кронелиус, -- эти обезьяны не имели права обращаться с людьми словно они были бессловесными и неразумными зверьми! Более того, я хотел бы указать, что, по моему мнению, эти обезьяны на самом деле так не считали. Нет, уважаемые члены Комиссии -- они смотрели на них, как на бывших господ и мстили где и когда это было возможно!

-- Простите, конгрессмен -- прервал Хартли вдохновенную речь Бойда. -- Вам будет предоставлено право представить свое особое мнение...

Сидевшие за столом зашумели.

...Я повторяю, вы можете представить ваше особое мнение позднее. Каждому из вас будет предоставлена такая возможность. В общем же заключении будет отмечено, что это утверждение не было принято единогласно.

Чтение продолжилось. -- Комиссия утверждает большинством голосов, что упомянутая Зира не совершила преступлений, заслуживающих наказания и что будучи обезьяной, она не может быть подвергнута суду по стандартам, констатируемым международным судом Военных Преступников и что данная Комиссия не имеет юридического права и что деяния Зиры не попадают под юрисдикцию данной Комиссии без рассмотрения истинности или ложности первых двух предположений; и что, таким образом Комиссия признает, что не может рекомендовать никакого судебного преследования в отношении шимпанзе Зиры. Является ли данное утверждение справедливым, уважаемые члены Комиссии?

Послышался громкий ропот одобрения. Кто-то сказал: -- Давайте скорее. Время к обеду.

-- Приложу все силы -- язвительно бросил Хартли. Он снова поднес к глазам лист и прочел:

-- Президентская Комиссия утверждает, что сами по себе эти обезьяны не представляют угрозы существованию расы, но их потомство, будучи смешанным с обезьянами Земли в состоянии составить подробную угрозу; что, если их потомство не будет смешиваться с обезьянами Земли, то будущее, описанное Зирой и Корнелиусом, становится невероятным, и это оправдывает все средства, которые будут предприняты для предотвращения этого будущего. И, таким образом, невзирая не законы правосудия, но исключительно в интересах благополучия и физического выживания человеческой расы, Комиссия рекомендует Президенту Соединенных Штатов предпринять в отношении обезьян Зиры и Корнелиуса следующие меры: должно быть предотвращено появление на свет нерожденного еше к настоящему моменту ребенка; шимпанзе могут считаться полноправными гражданами Соединенных Штатов и будут иметь право работать в любой области, где они в полной мере могут проявить свои способности и которую они берут по своему желанию.

-- Это то же убийство -- тихо заметил кардинал. И уже громче продолжил. -- Аборт -- это всегда убийство. Почему бы не подождать, пока родится маленький шимпанзе и не стерилизовать его так же, как и родителей, если уж он так угрожает человечеству. Это очередное избиение младенцев, которое не приносит людям добра. Кровь невинных падет на голову судей.

-- Вашу точку зрения мы уже слышали -- сказал Хасслейн. -- Я ценю вашу заботу. Пусть этот грех падет на мою голову. Вас это не касается.

-- На вашу голову или на голову ваших детей, мистер Хасслейн? Надеюсь, вы помните, что об этом сказано в Писании? Я буду молить Бога, чтобы этот ваш грех не обратился потив ваших детей!

Хасслейн вдруг словно поперхнулся, лицо его покрыла смертельная бледность.

-- Если вы, наконец, закончили свою дискуссию, -- вмешался председатель Хартли, -- то я, с вашего позволения, прочту заключение.

-- Данные заключения были приняты Комиссией и одобренные президентом Соединенных штатов. Доктору Виктору Хасслейну предоставлено право исполнения предлагаемых мер и приказывается исполнить их немедленно.

Хартли посмотрел на собравшихся: -- Я думаю, на этом все, да? Он поднял молоток. -- Настоящим объявляю Комиссию распущенной. Молоток снова упал и этот удар для Льюиса Диксона прозвучал трубным гласом, возвещающим начало Страшного Суда.

Льюис припарковал машину в сквере, неподалеку от дома Стефани. Она вышла навстречу ему и он притянул ее к себе и молча поцеловал.

-- Ну, что? -- произнесла она, наконец. -- Плохо?

-- Заметно?

-- Да. Что они решили? Лью?

Он рассказал все как есть. -- Во всяком случае, им сохранили жизнь, но... Это ужасно, Стиви.

-- Они уже знают?

-- Нет -- сказал Льюис. -- Но Хасслейн скажет им об этом завтра. И завтра же будет сделана операция. Стиви, эти шимпанзе приводят его в ужас. Он действительно видит в них конец человечества.

Она встрепенулась: -- Лью, может, нам следует предупредить их? Они не должны оставаться наедине с этим, правда? Мы не станем дожидаться, пока это сделает Хасслейн -- и скажем им все!

-- Угу, я тоже подумал об этом. Потому я и здесь, Стиви. Я не могу идти к ним один. Ты пойдешь со мной?

-- Конечно.

-- Тогда идем.

-- Но, Льюис, я не могу сейчас уйти отсюда. Сестра попросила меня присмотреть за детьми -- она вернется через час. Я не могу оставить их одних.

-- Найми бэби-ситтера -- взмолился Диксон. -- Ты же знаешь Хасслейна. Он может явиться к ним сегодня вечером.

-- Чтобы вызвать ситтера, потребуется минут пятнадцать, -- сказала Стиви.

-- Послушай, если это так срочно, тебе лучше поехать к ним прямо сейчас. А я присоединюсь к вам, как только смогу. Я быстро -- через полчаса я точно буду там. --Но эти полчаса могут стать роковыми! -воскликнул Льюис, но потом уже тише сказал: -- Что ж, дорогая. Поторопись. И... И ялюблю тебя! -- Я рада. -- Она улыбнулась, но в глазах ее была боль. Она смотрела ему вслед еще с полминуты, потом повернулась и побежала к телефонной будке.

Племянники Стиви Брэнтон так и не смогли понять, отчего плакала их тетя.

Глава 18

-- А вот и ваша жена, сэр, -- сказал Томми Биллингс, вкатывая каталку с Зирой в комнату, которую она делила с Корнелиусом.

-- Я знаю, как вы беспокоились о ней , сэр. Вот она, живая и невредимая.

Парень помог Зире встать на ноги и потом оставил их наедине.

-- Три дня -- сказал Корнелиус. -- Я чуть было не сошел с ума.

-- Но разве они тебе не говорили, что со мной все в порядке?

-- Ну, конечно, они это г о в о р и л и! -- ответил он. -- Но как я мог им верить, после того, что они сделали? Дикари! Варвары! Колоть иголками беременную женщину! Даже гориллы до такого бы не додумались!

-- Да, дорогой -- тихо сказала она и придвинулась к мужу. -Скажи, ты рад меня видеть?

-- Господи, ну, конечно! Он взял ее за руку и подвел к стулу. -Тебе не надо бы сейчас много стоять. И прости, что мебель здесь такая... -- он пожал плечами, -- такая функциональная! Он обвел рукой прямоугольную комнату, уставленную безликой больничной мебелью.

-- Ничего страшного -- сказала Зира. Она примостилась на краешке стула и смотрела, как Корнелиус нервно меряет шагами комнату.

-- Дикари! -- повторил Корнелиус.

-- Эти люди причинили мне не больше вреда, чем я -- их соотечественникам -- печально сказала Зира. -- Даже меньше. Намного меньше. Она поежилась:

-- Если бы только мы могли знать... Вспомни, Корнелиус, полковник Тэйлор считал, что это м ы -- дикари. По крайней мере вначале.

Корнелиус встревоженно оглянулся:

-- Они могут подслушивать нас -- прошептал он.

-- Ну и что из этого? Они теперь знают о Тэйлоре.

-- Они и о нем заставили тебя рассказать?

-- Они заставили меня рассказать все, что я знаю. Нам нечего больше скрывать.

-- Звери!

-- Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать. Я... Я даже рада этому, Корнелиус. Я рада, потому что мы не должны теперь лгать. Я ненавижу ложь. Мы все равно не смогли бы лгать всю жизнь.

-- Если мы вообще останемся в живых -- пробормотал Корнелиус. -- Они могут и не захотеть этого.

-- Ну, это глупости, -- сказала Зира и погладила рукой своей заметно уже округлившийся живот. -- Этого не может быть. Не дикари же они в самом деле...

-- Не знаю. Он взял ее руку и приложил к своей щеке.

-- Сколько осталось?

-- Неделя, не больше. Может быть, даже меньше.

-- Неужели так скоро? Господи, а они мучили тебя! Как они посмели...

Она нерешительно взглянула на него и затаенной тревогой спросила: -- Корнелиус... Скажи, ты ведь на самом деле так не думаешь, правда? Они не стали бы... Они не станут причинять нам зла? Не сейчас! Она снова дотронулсь до своего вздувшегося живота. Они не станут -- Ой!! -- вскрикнула она вдруг -- с противоположной стороны двери в замочной скважине повернулся ключ. Зира в ужасе смотрела на медленно открывающуюся дверь.

В комнату вошел Томми Биллингс. В руках он держал поднос, на котором стояли бокалы с апельсиновоым соком, чашки с бульоном и корзиночка с засахаренными фруктами.

-- Пора и пожевать немного.

-- Тьфу ты, черт! Убирайся! -- взорвался Корнелиус. Его нервы были напряжены до предела.

-- Эй, погодите, чего это вы взбеленились?

-- Спасибо, но я не голодна -- сказала Зира.

-- Ну и что? Вы может и нет, мэм, а тот, кто еще не умеет говорить, наверняка не отказался бы перекусить. Не упрямьтесь, выпейте хотя бы соку. И суп вам тоже не повредит. Вам надо есть, хотя бы ради маленькой мартышки внутри вас!

-- К черту! -- заорал, не помня себя, Корнелиус, схватил поднос и швырнул Томми прямо в лицо.

Горячий суп залил Томми глаза, он отчаянно размахивал руками, пытаясь сохранить равновесие. -- Да вы что? -- закричал он. -- Что вы делаете?

-- К черту, к черту, К ЧЕРТУ! -- кричал Корнелиус. Потом он схватил с пола поднос и ударил им Томми по голове.

-- Но что я вам сделал? -- запричитал Томми. Он сделал шаг в сторону, пытаясь уклониться от очередного удара. Но в этот момент нога его поехала на скользком от разлитого супа и сока полу и он упал, сразмаху ударившись головой об угол стола. Прошло несколько мгновений. Томми не двигался.

-- Он... С ним все в порядке? -- испуганно спросила Зира.

-- Разумеется, с ним все в полном порядке -- огрызнулся Корнелиус. -- Тебе ли не знать, какие крепкие у людей черепа. Он получил по заслугам. Я никому не позволю издеваться над моей женой!

-- Он не двигается.

-- Он просто потерял сознание. Не обращай внимания, очухается. А нам пора уходить.

-- Но... Корнелиус! Разве мы не позовем кого-нибудь , чтобы...

-- Мы никого и ни за чем не будем звать -- отрезал Корнелиус. Мы уходим. Мы разумные существа и настало время доказать это. Мне надоело сидеть, сложа руки, и покорно ждать, что они еще захотят с нами сделать. Идем.

Холл был совершенно пуст. Корнелиус, держа Зиру за руку, прошел в конец его и осторожно выглянул наружу через стеклянную дверь. У входа стояли морские пехотинцы.

-- Там охрана -- прошептал он. -- Возможно они повсюду.

-- Тогда как же мы отсюда выберемся? -- устало спросила Зира. -Корнелиус, мне кажется, что нам надо вернуться обратно и ...

-- Нет.-- Он оглядел низкий коридор, в который выходило несколько дверей, ведущий в пустующие помещения. -- Подожди немного. Он вошел в одну из дверей и внимательно осмотрел потолок. Особенно тщательно изучил он потолок ванной и туалета. Потом вышел в коридор, кивнул Зире, и вошел в следующее помещение. -- Ага, -- с удовлетворением сказал он, -- Зира, иди сюда!

Он указал на потолок ванной комнаты. -- Я знал, что здесь обязательно должен быть выход наверх. В этом здании есть чердак, и я готов был держать пари, что мы сможем найти выход на крышу.

-- И что это нам даст? -- холодно спросила Зира.

-- Люди как следует не умеют лазить. И им не приходит в голову задрать ее вверх, когда они что-нибудь или кого-нибудь охраняют. Я это знаю -- я наблюдал за ними все то время, что сходил здесь с ума от беспокойства за тебя. Я, наверное, уже тогда чувствовал, что эти наблюдения нам пригодятся. А ты даже в своем нынешнем положении можешь лазить лучше, чем самый тренированный человек.

-- Хорошо. Что дальше?

Он в одно мгновение взлетел на самый верх туалетных полок и открыл люк, потом снова спрыгнул на пол и подсадил Зиру. Они очутились на пыльном чердаке, в дальнем конце которого было небольшое вентиляционное окно. Корнелиус осторожно отодвинул заслонку и выглянул на крышу.

-- Теперь будь очень осторожна -- прошептал он. -- Внизу охранники. Но заметь, ни один из них и не подумает взглянуть вверх -вон на то дерево. А мы легко можем перепрыгнуть с него на другую сторону дома. Когда окажешься на крыше, молчи и не останавливйся. Главное -- доберись до дерева и спустись вниз с той стороны. Я пойду вслед за тобой. -- Хорошо. Я ... Я надеюсь, что все будет хорошо.

-- Я тоже -- прошептал он. -- Я люблю тебя.

-- Я люблю тебя -- нежно ответила ему Зира и выскользнула на крышу.

Льюис зло смотрел на Виктора Хасслейна. Бледно-голубые глаза ученого холодно сверкнули в ответ и Льюис с трудом сдержался, чтобы не перегнуться через стол и не ударить его по бесстрастному лицу.

-- Вы могли дать им хотя бы несколько дней -- сказал Льюис.

-- Предписание гласит -- немедленно -- сказал Хасслейн. -- А немедленно -- это не значит --через несколько дней--. Черт возьми, доктор Диксон, если неприятности все равно не избежать, лучше пройти через нее как можно скорее. Оттого, что будете откладывать, она не станет менее неприятной.

-- То есть вы все же признаете, что это неприятно?

-- Неприятно? -- сказал Хасслейн. -- Это трагедия! Диксон, неужели вы думаете, что я получаю от этого удовольствие? Неужели вы действительно так думаете?

-- Да, примерно так я и думаю -- сказал Льюис.

-- Боже мой, если бы вы знали, как вы ошибаетесь! -- сказал Хасслейн. -- Садитесь, доктор Диксон. Присаживайтесь, присаживайтесь. Я не думаю, что кому-нибудь из нас удастся переубедить другого, но по крайней мере во время нашей дискуссии вы будете чувствовать себя удобно. И когда аргументы наши будут исчерпаны, мне бы хотелось, чтобы вы ответили мне на один вопрос -не хотели бы вы сами произвести эти операции?

-- Иисус-Мария! Да вы в своем уме, Хасслейн? Я не собираюсь принимать участие в ваших чудовищных...

-- Вас никто не заставляет, доктор. Я предложил вам это только по одной причине. Мне казалось, вы достаточно любите их, чтобы хотеть лично удостовериться в том, что все будет сделано самым безболезненным и самым безопасным способом. Однако теперь я вижу, что это не так.

-- Удар ниже пояса -- сказал Льюис. Он тяжело опустился на стул, стоявший у стола, за которым сидел Хасслейн.

-- Можно, я возьму у вас сигарету?

-- Разумеется -- Хасслейн передал ему пачку. -- Я не знал, что вы курите.

-- Я и не курил. Бросил пять лет назад. Но похоже пришло время начать снова.

-- Вы очень нервничаете, и это ествественно -- сказал Хасслейн. -А вам не приходит в голову, что я тоже нервничаю, что я тоже встревожен? Посудите сами, Диксон. Я приношу в жертву то, что, возможно, является величайшим историческим открытием. Говорящие животные -- мыслящие, разумные, не относящиеся к человеческой породе создания. И к тому же они собираются дать породистый приплод. Это же изумительно! И я с не меньшей болью осознаю, что у меня нет никаких философских оснований считать, что я хоть чемнибудь лучше них.

-- Но... доктор Хасслейн, если вы действительно так считаете, почему же вы тогда делаете все это?

-- Потому что если я прав, и моя теория времени верна,то в случае сохранения жизни этим обезьянам, в жертву будет принесена вся человеческая раса, если же я ошибаюсь,то в жертву мы приносим только двоих. Очаровательных. Безвинных. Но только д в о и х !

-- Двоих? Вы сказали --двоих--? Но предписание не говорит о смерти родителей. Только нерожденный ребенок. Вы их тоже хотите убить? Не так ли, доктор Хасслейн? Отвечайте же, черт вас возьми!

-- Хасслейн пожал плечами: -- Да, не скрою, мне было бы спокойнее, если бы и они умерли. Но предписание есть предписание. И я выполню его в точности. Вплоть до последней буквы. И именно поэтому я спрашиваю вас, не хотите ли вы сами произвести эти операции. Я хочу , чтобы вы могли быть уверены в том, что с ними не будет сделано б о л ь ш е того, что указано в решении Комиссии. Но я не сделаю ничего, что могло бы навлечь на меня обвинение в убийстве взрослых. Разве что... Разве что случится что-либо непредвиденное...

-- А что может случиться, доктор Хасслейн? Я очень вам советую -- пусть лучше ничего не случается! Потому что если вы убьете этих шимпанзе, вы за это ответите!

-- Как превратно вы меня понимаете -- печально сказал Хасслейн. -- Поймите же, наконец, я только исполняю свой долг. Долг перед человееством. Долг перед всей планетой, перед всей Землей. Я уверен -то, что мы делаем, это меры, необходимые для защиты всей человеческой цивилизации. И я хочу, чтобы они были выполнены в точности. Пока мы этого не сделаем, я не смогу жить спокойно.

Мы пытаемся изменить наше будущее. Я верю, что не ошибаюсь и что существует реальная возможность вмешиваться в ход еще неслучившейся истории. И все же меня часто гложут сомнения и тогда мне становится страшно... Еще сигарету?

-- Нет, благодарю... Что это?

-- За окнами раздался какой-то шум.

-- Похоже на выстрелы -- сказал Хасслейн. -- Идемте. Надо посмотреть, что там происходит.

Корнелиус обернулся и посмотрел на высокую железную ограду, окружавшую лечебно-восстановительный лагерь Пэндлтон.

-- Похоже, нам удалось выбраться, дорогая -- сказал он. -- Теперь мы в относительной безопасности. Наступает ночь. Нам будет нетрудно скрыться.

-- А что мы дальше будем делать? -- спросила Зира.

Поминутно спотыкаясь, они медленно продвигались вперед. В неверном свете луны узкая дорога, окруженная зарослями чаппараля, выглядела мрачно и жутко. Шорох высокой травы, шепот, пробегающий по тронутым ноыным ветром листьям, сонный писк случайно проснувшейся птицы -- все заставляло их вздрагивать и замирать от ужаса.

-- Нам нужно раздобыть какую-нибудь одежду -- сказал Корнелиус. -- И обязательно шляпы. Попытаемся выдать себя за людей.

-- Боюсь, что нам это не удастся ... Ох! -- застонала вдруг Зира.

-- Что с тобой? -- встревоженно спросил Корнелиус.

-- Не волнуйся, пожалуйста, не волнуйся. Успокойся. Сейчас... Ты не волнуешься?

-- Да... Но...

-- Хорошо. Мне кажется это началось. Схватки.

-- Но ведь еще рано -- воскликнул Корнелиус.

-- Это, наверное, из-за лазания. Интересно, как это удается примитивнам обезьянам? Им, беднягам, ведь до самых родов приходится лазить по деревьям ... -- попыталась пошутить Зира, но неожиданная боль заставила ее прикусить губу и она снова застонала.

-- Но... Но... Надо же что-то делать -- растерянно забормотал Корнелиус. Я вернусь обратно за помощью.

-- Чушь. Дети обезьян на протяжении целых тысячелетий рождались безо всякой посторонней помощи. Я справлюсь. Не волнуйся за меня. Я обязательно справляюсь.

-- Но...

-- Нам лучше уйти с дороги -- сказала Зира. -- Идем.

Она взяла его за руку и повела вглубь зарослей чаппараля. -- Ой, смотри -- воскликнула она. -- Там тоже дорога!

-- Это та же -- ответил Корнелиус. В этом месте она образует подкову, огибая скалистый холм. Я заметил это, еще когда нас везли сюда. Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?

-- Конечно... Ох!

-- Опять? Нет, нам надо... Он отпрянул назад -- раздался оглушительный треск. Прямо из-под их ног, громко хлопая крыльями, выпорхнул большой калифорнийский перепел.

-- Похоже на выстрел... -- сказала Зира и, помолчав, спросила: -Как ты думаешщь, они пойдут нас искать? С оружием?

-- Вряд ли.-- Корнелиус отвел глаза. -- Тебе надо немного отдохнуть. Только... Если бы ты смогла пройти хотя бы еще немного...

-- Конечно, смогу. И даже не немного. Немедленно перестань надо мной причитать. Я совершенно здоровая молодая шимпанзе.

-- Понимаешь, я бы хотел, пока это еще возможно, уйти как можно дальше от лагеря. Он вдруг замолчал и прислушался. Ты что-то услышал, да? -- тревожно спросила его Зира.

Это был отдаленный вой сирены в Пэндлтоне.

-- Нет, ничего. Еще одна птица. Он взял ее за руку и они углубились в заросли чаппараля.

Глава 19

Тело в белом халате неподвижно лежало на полу. Льюис Диксон стоял перед ним на коленях. Пульса не было. Он безнадежно посмотрел на Виктора Хасслейна, стоявшего в дверном проеме. -- Мертв -- сказал он. В голосе его прозвучало явное подозрение.

-- Мне очень жаль -- сказал Хасслейн.

-- Разумеется, вам жаль -- сказал Льюис. Он накрыл тело санитара и поднялся с колен. -- Ну конечно.

-- Мне действительно жаль. Я и сам не знаю, почему для меня так важно ваше мнение, доктор Диксон. Особенно если учесть, что вы явно недолюбливаете меня. И все же я постоянно ловлю себя на том, что все время пытаюсь убедить вас в очевидной вещи. В том, что я вовсе не чудовище, жаждущее крови невинных жертв. -- Вы хотите, чтобы они были мертвы. И то, что случилось, вы используете как предлог, чтобы их пристрелили. -- Разумеется. В них -- угроза человечеству, цивилизации, науке, всему, что мне дорого в жизни. Поэтому они должны быть уничтожены. И, честно говоря, я очень бы хотел, чтобы они сами по себе были з л о м. Это бы все упростило.

Пока служители госпиталя выносили тело Томми, Хасслейн молчал. Потом он отвернулся и, глядя в окно, тихо сказал:

-- К сожалению мне кажется, что даже в том, что случилось, не было их злого умысла. Просто несчастный случай. Но он, конечно, многое упрощает. Он резко повернулся, быстрыми шагами прошел в свой оффис и набрал номер.

Через минуту над всей территорией лагеря Пэндлтон разнесся пронзительный вой сирен и по ней засновали джипы, набитые вооруженными до зубов людьми.

Прежде, чем набрать следующий номер, Хасслейн некоторое время колебался. Он в задумчивости смотрел на телефон. В оффис вошел Льюис Диксон. Хасслейн с трудом оторвался от своих мыслей и вопросительно взглянул на него: -- Да?

-- Что вы им приказали? -- резко спросил Льюис.

-- Я всего-навсего сообщил адмиралу, что пленникам удалось бежать и что во время побега они убили одного из его пехотинцев.

-- О Господи! Но вы ведь не можете не понимать, что теперь все остальные с радостью нажмут на курок, чтобы пристрелить беглецов!

-- Возможно. Я, во всяком случае, на это очень надеюсь, -спокойно сообщил Хасслейн. -- Вам я могу в этом признаться. Он резко вскинул голову и с вызовом посмотрел на Льюиса: -- Диксон, неужели вам самому не страшно? Боже мой, да вы только представьте: в том будущем -- другой Шекспир, другой Эдисон, другой Эйнштейн будут пресмыкаться на четвереньках, неспособные говорить и мыслить, звери, осужденные всю жизнь существовать в постоянном рабстве и унижении. И все это благодаря этим шимпанзе. Кто вам дороже, Диксон, эти две обезьяны, или мы?

-- Если бы я даже верил в то, в смерти Зиры и Корнелиуса спасение человечества, я все равно не смог бы оправдать их убийство.

-- Возможно.

Хасслейн поднял телефонную трубку: -- Генерала Броуди, пожалуйста. Он посмотрел на Диксона: -- Простите, доктор, но мне необходимо доложить о случившемся президенту. Когда Льюис вышел, Хасслейн зажег сигарету. Ему пришлось ждать довольно долго, пока Броуди позовут к телефону, но еще больше времени ему пришлось потратить на то, чтобы объяснить генералу, что случилось.

-- Какие приказы были отданы морякам? -- резко спросил Броуди.

-- Изловить их, конечно...

-- Ага... Просто изловить. И при этом им было сообщено, что эти мартышки убили одного из их однокашников. И больше ничего. Неплохо придумано. Вы , конечно, понимаете, что в такой ситуации они не просто изловят макак, но и... Если только им на этот счет не будут отданы чертовски строгие предписания. И они их получат! Эти шимпы нужны нам живыми. Вы хорошо меня поняли?

-- Позвольте, генерал, но мне казалось, что мы с вами понимаем друг друга, а вы... -- попытался возразить Хасслейн, но Броуди раздраженно перебил его:

-- Интересно, а что вы мне прикажете делать с нашим взаимопониманием? Президенту приспичило сохранить этих тварей. Мол, обезьяны должны быть возвращены живыми и невредимыми, чтобы они не сотворили! И к черту все то, что они сделали или не сделали. И самое отвратительное, что я не могу с ним не согласиться, потому что до выборов осталось каких-то полтора года. А все избиратели от мала до велика словно ополоумели от этих шимпов. Носятся с ними как с любимым дитятей. Относятся к ним так, словно это не обезьяны, а настоящие люди. И каждый ученый болван страны мечтает заполучить у них интервью и провести с ними научную беседу. И так далее в том же духе. Убейте их сейчас и в стране разразится политический кризис. Нет, Хасслейн, они нужны нам живыми. И боссу тоже. Дошло до вас, наконец?

-- Да, генерал.

-- Я чертовски на это надеюсь, Виктор. Я сейчас свяжусь с адмиралом Джардином. А вы немедленно оповестите весь штат Пэндлтона о том, что им строжайшим образом запрещено даже пальцем прикасаться к макакам, если это будет грозить хотя бы волосу на их голове. Или клоку шерсти, как у них там, не знаю... И держите меня в курсе.

Они с возрастающим ужасом смотрели с холма на огромные машины, полные вооруженных солдат, которые проносились мимо них по дороге. Зира вновь застонала и Корнелиус почувствовал что не в силах больше этого выносить.

-- Я позову кого-нибудь на помощь. Я найду Льюиса. -- Нет... пожалуйста... Она обвела взглядом их крохотное убежище. Со всех сторон их окружали густые заросли чаппараля, полностью скрывавшие их от дороги.

-- Послушай, я просто был немного несдержан с этим мальчишкой. Ну, ударил я его, ничего с ним от этого не сделается. В конце, концов , я перед ним извинюсь. Когда он вошел я был не в себе и он тут был совершенно не при чем. Мы должны вернуться и попросить о помощи.

-- Я вполне могу передвигаться -- упрямо сказал Зира. -- В конце концов я могу родить ребенка прямо здесь. Мы будем...

-- Нет -- твердо сказал Корнелиус. -- Пусть они лучше накажут нас, но зато наш ребенок будет окружен заботой и вниманием. Я иду за помощью. Жди меня здесь. Прежде, чем она успела возразить, он вскочил и, пробравшись через густые кусты, начал быстро спускаться к дороге по крутому каменистому склону, поросшему колючим кустарником. На дороге стояли солдаты с ружьями в руках. Дорога была перегорожена.

Корнелиус выждал немного, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого. К заставе подъех автомобиль, свет его фар ярко осветил дюжину столпившихся у обочины моряков. Один их них подошел к машине и обратился к сидевшей за рулем девушке:

-- Простите, мисс, но проезд закрыт.

-- Я доктор Брэнтон -- ответила девушка. -- У меня есть пропуск, капитан. Вот. -- Она протянула охраннику кусочек картона.

-- Тогда все в порядке, мисс...

Корнелиус с облегчением узнал Стиви. Он уже было собрался выйти из кустов на дорогу и обнаружить себя, но солдат продолжал:

-- Только, доктор Брэнтон, будьте поосторожнее. Эти макаки убили одного из наших ребят -- этого молодого капрала Биллингса и смылись. Может, они где-то поблизости. Вообще то мне бы надо послать когонибудь с вами, но у меня и так мало людей. Вы закройте все дверцы и не открывайте, пока не доедете до контрольно-пропускного пункта, ладно? Корнелиус в ужасе застыл на месте. Что он наделал! Этот юноша мертв! Мертв! Что же теперь будет? Машина Стиви тронулась с места. В этот момент Корнелиус неожиданно вспомнил, что дорога в этом месте образует подкову. Быстрее, подумал он. Я должен ее перехватить. Он опрометью помчался вверх по холму через густые заросли, не разбирая дороги. И все-таки совершенно бесшумно, хранимый от врагов древним инстинктом. Через несколько минут он уже стоял на дороге по другую сторону скалистого утеса, задыхаясь от безумного бега. Из-за поворота показался свет фар. Увидев на дороге маленькую фигурку, Стиви резко затормозила. Тормоза взвизгнули машина остановилась. Корнелиус подошел ближе. Дверные стекла были подняты, Стиви сидела неподвижно. Корнелиус стоял перед ней, не говоря ни слова и в душе его нарастали смятение и паника. Прошло несколько бесконечных секунд. Стиви опустила стекло и тревожно спросила: -- Что произошло, Корнелиус?

-- Спасибо, что вы еще доверяете мне -- сказал он. -- Я этого не заслуживаю. Но, клянусь вам, я не хотел убивать его. Он оскорбил Зиру. Во всяком случае мне так показалось. Я ударил его. Он упал. Ударился головой об угол стола. Я не хотел... Вы должны мне верить.

-- Я верю -- сказала Стефани. -- Но они -- нет. Где Зира? -- Там, в кустах. У нее схватки. Стиви -- взмолился он. -- Что мне делать? -- О, Господи, я сама не знаю... Вы сможете довести Зиру до машины? Нам нужно найти Льюиса. Он что-нибудь придумает. -- Я приведу ее.

-- Поторопитесь, Корнелиус. Кругом шныряют солдаты.

Корнелиус сломя голову бросился по склону и через несколько мгновений склонился над лежавшей на земле Зирой. Он бережно поднял ее и спросил:

-- Ты можешь идти?

-- Да, все в порядке. А куда мы идем?

-- У Стиви машина. Она поможет нам. Зира, с трудом переставляя ноги и опираясь на плечо мужа, двинулась вниз по обрыву.

Стиви уже открыла для них заднюю дверцу машины.

-- Влезайте -- сказала она. -- Ложитесь на пол. И укройтесь этим ковриком. Мне надо придумать какую-нибудь историю, чтобы мы могли пробраться через ту заставу. Что бы ни случилось, не двигайтесь.

Большой автомобиль с трудом развернулся на узкой дороге и помчался обратно.

-- Уже уезжаете, доктор Брэнтон? -- удивленно спросил капитан. -- Что-нибудь случилось?

-- Нет, капитан, все в порядке. Просто я подумала о том, что вы мне сообщили и решила, что если они кого-то убили, я не хочу принимать в них никакого участия. Я еду домой.

-- Не стану винить вас, мисс.

Охранник небрежно поводил лучом фонарика по машине, но обыскивать не стал.-- Мне бы,конечно, следовало осмотреть ваш багажник, мисс, но я почему-то уверен, -- он игриво подмигнул Стиви, -- что вы не прихватили с собой по дороге чего-нибудь секретного! Счастливого пути, доктор Брэнтон.

-- Благодарю вас, капитан.

Машина поехала дальше.

-- Убит? -- не решаясь верить своим ушам, спросила Зира. -Корнелиус, что ты сделал? -- Я убил этого юношу -- санитара, -горько сказал Корнелиус. Зира тихо ахнула:

-- Если бы мы сразу позвали на помощь, его можно было бы спасти?

-- Я не знаю, -- сказал Корнелиус. -- Не делай резких движений. Отдыхай. И думай о находящейся в тебе новой жизни. Не надо думать сейчас о мертвом человеке... Стиви, куда мы едем?

-- Увидите. Это единственное место, которое мне приходит в голову. Оттуда мы сразу же позвоним Льюису.

Машина стремительно двигалась через красно-коричневые холмы Оранж-Каунти. Им вдогонку неслось завывание сирен и рокот вертолетов, обыскивающих в Пэндлтоне каждую пядь земли.

Они проехали по темным улочкам Сан Жуан Капистрано. На самой окраине города за старинным зданием испанской католической миссии раскинулось большое поле. На нем был разбит большой бивуак. Стояли высокие брезентовые палатки, окруженные цирковыми вагончиками, фургонами и повозками самых разных размеров.

Стиви остановила машину у одного из фургонов, на котором большими буквами было написано: ПОТРЯСАЮЩИЙ ЦИРК АРМАНДО. АРМАНДО ЖДЕТ ВАС!

-- Подождите здесь, сказала она и вышла из машины. Подойдя к двери вагончика она постучала. Долгое время никто не открывал. Наконец, дверь отворилась и Стиви скрылась внутри.

-- Мы можем доверять ей? -- спросил Корнелиус. В голосе его звучала настоящяя мука.

-- А что нам остается делать? -- сказала Зира. -- Корнелиус, послушай, если бы она хотела выдать нас, ей для этого достаточно было сказать несколько слов тому охраннику на заставе.

-- Да. Но она могла передумать. И потом... С чего станет помогать нам этот человек -- этот Армандо?

-- Что нам остается делать... -- повторила Зира. Дверь фургона снова отворилась и на улицу вышли Стиви и Армандо.

Низенький коренастый мужчина с очень смуглой кожей внимательно оглядел съежившихся на заднеи сиденье обезьян и распахнул дверцу. -Вылезайте, вылезайте! Голос его был очень приятным и почти мелодичным. -- Для шимпанзе, который собирается родиться, у нас найдутся более удобные места, чем заднее сиденье машины, даже если это очень большая машина. -- Проходите, проходите! -- восклицал он с заразительным энтузиазмом. Корнелиуса и Зиру провели через вагончик и они очутились на территории большого циркового города. Они подошли к брезентовой палатке, стоявшей почти на самой его окраине и вошли внутрь. Там стояло несколько клеток, а за полотняной перегородкой было оборудовано нечто вроде маленького лазарета. Армандо показал пальцем на клетки и рассмеялся: -- Вы будете далеко не первой шимпанзе, которая разрешится от бремени в родильном отделении доктора Армандо! Девять! Девять молодых здоровых обезьян принял этими вот самыми руками Армандо. Последний родился всего неделю назад. Ну, мадам Зира, если вы не побрезгуете спать в клетке, то...

-- Где угодно, -- отозвалась Зира. -- У меня совершенно нет сил.

-- Вы не могли бы послать за Льюисом? -- спросил Корнелиус.

-- Конечно-конечно, -- сказал Армандо. -- Конечно. Хотя вы сами сможете убедиться в том, что и Армандо отнюдь не неопытен в такого рода делах.

-- Я уже позвонила ему, -- сказала Стиви. -- Он скоро приедет. Все будет в порядке. Вот увидите.

Зира лежала на соломенном тюфячке на полу. -- Если Льюис хочет сам принять моего ребенка, ему следует поторопиться. По-моему, он не намерен долго ждать.

-- Ого, -- сказал Армандо. Он посмотрел на Корнелиуса и пожал плечами. -- Прочь. Прочь! Идите в мой вагончик и ждите там. Возьмите у меня там сигары, виски, если хотите, но сейчас все вон!

-- А мне нельзя остаться? -- спросил Корнелиус.

Остальные трое в унисон рассмеялись. Корнелиус покорно позволил выставить себя из палатки. Вслед ему понесся очередной взрыв хохота. -- Ох, уж эти мне папаши! -- ухмыльнулся Армандо. Я принял за свою жизнь пять человеческих младенцев вот тут, в этом самом лазарете, когда цирк был в дороге. И знаете, что я вам скажу? -- он заговорщически подмигнул Зире. -- Я предпочитаю животных, потому что обезьяньи папаши ведут себя куда спокойнее. Иди, Корнелиус, и бери пример со своих предков!

Корнелиус, выйдя из-за ширмы туда, где стояли клетки, и примостился в темном углу на краю маленькой скамейки. Он сидел в темноте, закрыв лицо руками, прислушиваясь и ожидая, а перед его мысленным взором стояла страшная картина: мертвое тело молодого санитара, неподвижно лежащее на полу.

Они могут потребовать жизнь моего ребенка как плату за кровь этого мальчика. Я не знаю, откуда я это знаю, но я это знаю. Жизнь моего ребенка за этого мальчика.

Глава 20

-- Ты идешь на большой риск, Армандо, -- сказал Льюис Диксон. -- Зачем это тебе?

Владелец бродячего цирка пожал плечами:

-- Что они такого сделали, чтобы осуждать их на смерть? На заключение? На гибель ребенка? Ладно, идем, уже пора. Тебя ждет Стефани.

Они быстро прошли через цирковые дворы и вошли в палаткулазарет. Армандо показал рукой на одну из клеток:

-- А вот тут у нас живет Элоиза со своей дочкой Саломеей. Совсем недавно родилась. У нас здесь, в нашем цирке рождается больше шимпанзе, чем у вас во всем зоопарке Лос-Анжелеса!

Тут он заметил сидевшего в углу Корнелиуса и воскликнул:

-- Эй,Корнелиус! Я же сказал тебе ждать в моем вагончике!

-- Я должен поговорить с Льюисом. Я не хотел убивать этого юношу, Льюис. Я не...

-- Я верю вам -- сказал Льюис.

-- Но поверят ли остальные? Пока я сидел здесь, страшные мысли приходили мне в голову. Словно страшные сны, хотя я и не смыкал глаз. Я думал... Я думал о том, что люди могут потребовать жизнь моего ребенка за смерть этого мальчика-санитара. И я хочу предложить им взамен свою.

-- Вот еще глупости! -- фыркнул Армандо. Никто не собирается умирать за этого мальчика. Это был просто несчастный случай. Очень неприятный, не спорю, трагичный -- да, но при чем здесь жизнь вашего ребенка. Который, к тому же, еще и не родился, а ты болтаешься здесь и отвелкаешь нас от наших акушерских обязанностей. Так что иди и жди нас. Уже пора.

Из палатки высунулась голова Стиви: -- Да, правда, Льюис, поторопись. Армандо, пожалуйста.

-- Мы уже идем -- сказал Льюис. -- Подождите нас здесь, если не можете оставаться у Армандо. Но не показывайтесь никому на глаза.

-- Моим людям можно доверять -- с укоризной сказал Армандо. -Возможно. Но они не должны идти в тюрьму за то, о чем они даже не знают. В любом случае будет спокойнее, если кроме тебя никто ни о чем не будет знать, -- сказал Льюис. -- А теперь идем принимать младенца.

-- Корнелиус снова остался один. Он подошел к одной из клеток и посмотрел внутрь. Шимпанзе тихонько на него заворчала и тревожно прижала к груди своего ребенка.

-- Испугалась, да? -- сказал Корнелиус тихим и мягким голосом, зная, что обезьяна не умеет говорить. -- Странно, а? Обезьяна, совсем такая, как ты, но в одежде, да еще и разговаривает. Не надо, не волнуйся. Твоя девочка не будет разговаривать. Она будет совершенно здоровой и нормальной шимпанзе, я тебе обещаю. И она будет будет очень красивой девочкой... И он снова зашагал между клетками. Минуты тянулись мучительно долго и казались часами. И тутза перегородкой раздался крик.

Он бросился к ширме, но никто не вышел. Изнутри снова послышался крик, потом еще и еще, а потом вдруг его сменил низкий басовитый плач. Что там происходит? Он уже было бросился в за перегородку, но в это время оттуда вышла Стефани.

Она улыбнулась: -- Мальчик. Прекрасный здоровый ребенок, насколько я могу судить. С Зирой тоже все в порядке. Все прекрасно, Корнелиус.

Он оглядел окружавшие их со всех сторон цирковые вагончики и вдруг вспомнил солдат с ружьями в руках, обыскивающих все вокруг, чтобы найти его в темноте ищущих.

-- Конечно, Стиви, -- сказал он. -- Все прекрасно.

Зира лежала под одеялом на кровати в одной из цирковых палаток. У нее на руках тихо посапывал ребенок.

-- Как мы назовем его? -- спросил Корнелиус. -- Мило, -- не задумываясь ответила Зира.

-- Мило. Да, конечно, Мило, -- сказал он. -- Ты правда хорошо себя чувствуешь?

-- Я прекрасно себя чувствую, Корнелиус. Но скажи, что мы теперь будем делать?

-- Через месяц Армандо собирается в большое турне по стране. Мы остаемся с ним. Где еще может спрятаться обезьяна, если не в цирке? -сказал Корнелиус. -- Мы можем помогать ему дрессировать остальных. Мы даже сможем участвовать наравне с другими в представлениях, если конечно, будем осторожны и нам удастся не показаться публике слишком умными.

-- Но не сможем же мы прожить всю жизнь в балагане, -- сказала Зира. -- Не лучше ли нам вернуться назад?

-- Каким образом? -- спросил Корнелиус. -- Даже если они простят нам смерть этого юноши, это ничего не изменит. Комиссия вынесла решение убить нашего ребенка еще до его рождения, а нас с тобой стерилизовать. -- Что? -- Зира судорожна сжала в объятиях новорожденного шимпанзе. -- Дикари!

-- Они верят, что этим спасают свою расу. Стали бы мы в таких обстоятельствах действовать иначе? Я, во всяком случае, не колеблясь, лишил жизни этого мальчика только потому, что мне показалось...

-- Прошу , перестань терзать себя!

-- Да. Теперь ты сама понимаешь, чтомы не сможем вернуться. А если бы даже смогли, тогда нам пришлось бы сказать, где мы все это время скрывались. И тогда все они -- Стиви, Льюис и Армандо будут наказаны.

-- Тогда, конечно, мы на можем вернуться, -- сказала Зира. -- Мы останемся с Армандо. Навсегда.

Оффис Виктора Хасслейна превратился в командный пункт. Все стены были увешаны картами, и три его телефона с помощью установленного в вестибюле коммутатора были напрямую связаны со всеми воинскими подразделениями Южной Калифорнии. Он вдавил окурок сигареты в переполненную пепельницу и безнадежно взглянул на Льюиса Диксона.

-- Ей ведь до родов оставалось не больше двух недель. Так?

Диксон пожал плечами:

-- Я бы сказал, даже меньше. Во всяком случае, не больше.

-- Но это значит, что они не могли далеко уйти.

-- Сомневаюсь -- сказал Амальфи. -- Уже прошло тридцать шесть часов, доктор Хасслейн. Они уже могут быть где угодно.

-- Вы хотите сказать, что кто-то им помог? Что нашелся предатель рода человеческого, который помог им оттуда выбраться?

Амальфи пожал плечами.

-- Я не могу поверить в это, -- сказал Хасслейн. -- Хотя... Имеет смысл проверить. Он снял телефонную трубку: -- Майор, выясните, какие автомобили покидали район Пэндлтона в ночь побега. И пусть сотрудники криминальной лаборатории проверят эти автомобили. Они должны искать следы пребывания в них шимпанзе. Он положил трубку.

-- Куда? Куда вообще могли пойти обезьяны?

-- К другим обезьянам? -- громко сказал Амальфи.

Хасслейн нахмурился и задумчиво посмотрел на Амальфи. Потом медленно покивал головой: -- Ну, конечно! И он снова снял трубку: -Майор Осгуд! Отдайте приказ всем подразделениям начать систематические обыски в каждом зоопарке, в каждом зверинце, ветеринарной лечебнице, зоомагазине -- во всех местах, в которых обычно содержатся обезьяны. Начните с Оранж Каунти и постепенно расширяйте радиус поисков вплоть до Лос-Анжелеса и Сан-Диего. Он с минуту помолчал, выслушивая ответ майора. Потом сказал: -- Да, Осгуд. Все. Все без исключения. Конечно, вначале спрашивайте разрешения произвести обыск. Если им покажется недостаточной одной только вашей просьбы, напомните им, что в таком случае в самое ближайшее время ими вполне могут заинтересоваться ребята из налоговой службы. А уж они всегда найдут, за что зацепиться, чтобы как следует потрясти любого и надолго испортить ему настроение. Если даже это не поможет, в таких случаях мы будем обращаться в Федеральный суд и получим официальные ордера на обыск.... Правильно. Немедленно. Он снова опустил трубку на рычаг. Теперь им от нас не уйти.

Через десять минут под каким-то наспех придуманным предлогом Льюису Диксону удалось выскользнуть из оффиса Хасслейна. Он торопливо купил чашку кофе в автомате, стоящем в вестибюле, потом торопливо оглянулся и убедившись, что за ним никто не следит, побежал к ближайшему телефон-автомату. В трубке долгое время раздавались длинные гудки, и он уже боялся, что никто не ответит. Наконец, кто то снял трубку.

-- Стиви?-- с надеждой спросил он.

-- Льюис, это ты? Дорогой, с тобой все в порядке? У тебя такой голос...

-- У меня очень мало времени -- торопливо сказал он. -- Хасслейн отдал приказ обыскать все цирки и зверинцы. У тебя почти не остается времени. Они начнут с Оранж Каунти. Ты должна немедленно увезти их оттуда.

-- Но куда? -- растерянно спросила она.

-- Я обязательно что-нибудь придумаю, -- главное сейчас -- это увезти их от Армандо. И как можно скорее. Поезжай на север, к Лагуне. Я встречу вас в том кафе на окраине, где мы в прошлом месяце вместе обедали. Помнишь?

-- Хорошо. Я еду.

-- Я люблю тебя, Стиви.

-- Да... Льюис, все ведь обойдется, правда? Мы сможем спасти их?

-- Я сам хотел бы это знать. Во всяком случае, мы попытаемся. Я люблю тебя.

-- Да. Я выезжаю. Я тоже люблю тебя, Льюис.

Она повесила трубку, вышла из будки, и побежала к палатке Армандо. Там его не оказалось и она нашла его в одно из вагончиков вместе с Корнелиусом и Зирой. Она торопливо объяснила им, что произошло.

-- Ублюдки ! -- воскликнул Армандо. -- Нет-- нет, Зира, ты лежи. Мы с Корнелиусом сами соберем все, что может понадобиться тебе и малышу. Куда вы сейчас? -- спросил он Стиви.

-- Пока не знаю, -- ответила она. Льюис что-нибудь придумает.

-- Может, оно и к лучшему, что я не буду этого знать. Никто не сможет заставить Армандо рассказать о том, чего он не знает. Он нагнулся, выдвинул из-под кровати большой сундук и принялся вытаскивать из него всевозможные пеленки, распашонки и прочее детское снаряжение, охая и вздыхая:

-- А я все так хорошо придумал! Один месяц, всего только один месяц -- и мы бы все вместе отправились путешествовать, перезимовали бы во Флориде. Я мог бывыпустить вас в Эверглэде и вы бы там зажили спокойно и счастливо. Или остались бы с Армандо! Друзья мои! Дорогие мои друзья! Что мне сказать вам? Что мне для вас сделать?

-- Вы просто святой, Армандо, -- сказала Стиви.

-- Нет-нет, девочка, настоящий святой мог бы сотворить чудо, а Армандо не умеет делать чудеса, иначе вы бы сейчас не покидали его.

-- Такой человек, как вы -- это настоящее чудо, -- сказал Корнелиус. -- Мы вам так благодарны...

-- Это я благодарен вам, -- сказал Армандо. -- Знать вас -- это большая честь. А я терпеть не могу людей, которые хотят удержать руку судьбы. Ну, скажите, разве это дело -- идти против воли Господа? Если он хочет, чтобы его людишки разнесли бы в клочки свою замечательную цивилизацию, и в мире начали править обезьянки, что ж, значит, такова его воля и никто на свете не имеет права совать свой нос в это дело... Друзья мои, вам пора идти. Полиция вот-вот нагрянет. Оранж Каунти слишком маленький городок, чтобы этим ищейкам потребовалось много времени на то, чтобы добраться до единственного и самого знаменитого цирка в этой дыре.

Он расстегнул воротник и снял висевший у него на шее небольшой медальон на серебряной цепочке. -- Подождите -- заторопился он.-Возьмите это. Для малыша. Он повесил медальон на шею маленького шимпанзе.

-- Но что это? -- спросила Зира.

-- Это образок святого Франциска Ассизского и он был освящен самим кардиналом. Армандо не умеет делать чудеса, но вдруг это получится у Святого Франциска?

-- А кто это? -- спросил Корнелиус.

-- Он был очень святым человеком. И очень любил животных. И многие верят, что он может делать чудеса и в наши дни. Я,конечно, понимаю, что для вас это только глупые суеверия, -- смущенно сказал он. -- Но пожалуйста. Для Армандо. Пусть он будет у мальчика. Пожалуйста.

-- Конечно , Армандо -- сказала Зира. -- Конечно. Он никогда не будет снимать этот образок. Я обещаю вам это. Она отвернулась, но потом, словно что-то вспомнив, неожиданно снова повернулась к нему. -- Армандо? Мне хотелось бы попрощаться с Элоизой.

Владелец цирка нахмурился:

-- У нас мало времени... Но... Конечно. Они видели, как Зира с ребенком на руках прошла в палатку, где стояла клетка, в которой баюкала своего детеныша молодая мама-шимпанзе. Армандо и Корнелиус снова принялись собирать вещи, необходимые в дороге, а Стефани тем временем подогнала машину поближе к воротам цирка. Зира не заставила себя долго ждать и они отправились в путь.

Стояла темная ночь. Буровые вышки возвышались над их головами, словно гигантские чудовища. По земле бесконечными извивами тянулись трубы, без устали перекачивающие нефть к видневшимся в отдалении нефтеперегонным кубам. Земля была покрыта густым слоем сухой пыли, которая поднималась и кружилась при малейшем дуновении ветерка. Льюис остановил машину у ограды нефтяного комплекса. -Дальше мне не проехать. Вам придется идти пешком. И я даже не могу проводить вас -- мне надо успеть вернуться обратно и вычистить машину Стиви. Он включил в машине внутренний свет и достал карту.

-- Вы сможете разобраться в этом, Корнелиус?

-- Я знаком с картами, -- отозвался тот. -- Если все обозначения расшифрованы, то -- да.

-- О.К., -- сказал Льюис. -- Вот это -- территоря нефтяного комплекса. Она тянется вот отсюда до большой каменной гряды, которая подходит к самому берегу моря. А вот здесь справа -маленькая бухта -- до нее примерно две мили -- сразу позади заброшенной нефтеочистительной установки. Вся бухта забита списанными кораблями. С тех, как эта она обмелела и ее нельзя стало использовать как порт, сюда стали свозить все старые суда, вышедшие в отставку.

-- Да, я понял, -- сказал Корнелиус. -- Зира, заверни малыша получше. Здесь очень резкий ветер, а нам придется немало пройти пешком.

-- Я часто играл там, когда был мальчишкой -- задумчиво произнес Льюис. -- Там вы сможете выбрать корабль -- из тех, что попали туда недавно и еще прилично сохранились. Он будет для вас надежным убежищем. По крайней мере, месяй вы будете в безопасности.

-- Целый месяц? -- испуганно спросила Зира.

-- Это в самом лучшем случае. Я все еще надеюсь, что через месяц, когда пройдет волна обысков, вы все-таки сможете отправиться с Армандо. Я принесу вам еще еды, как только это будет безопасно. Корнелиус кивнул и выбрался из машины. Он закинул за спину тяжелый рюкзак и посмотрел на Зиру: -- Готова?

Он повернулся к Льюису:

-- Они убьют нашего ребенка, если найдут нас?

-- Боюсь, что... Да -- с трудом выдавил Льюис, словно эти слова из него вытягивали раскаленными клещами.

-- Тогда... Дайте нам возможность убить себя... Пожалуйста...

Льюис колебался несколько мгновений, затем решительно кивнул и достал из кармана пистолет.

-- Вы умеете пользоваться этим?

Корнелиус кивнул и горько рассмеялся:

-- Пожалуй, это единственное наследие вашей цивилизации, которое мы не утратили.

Льюис передал оружие Корнелиусу и тот прицепил его к поясу.

-- Вы второй человек, которого я целую, -- сказала Зира и чмокнула Льюиса в губы. -- Полковник Тэйлор был первым.

-- А я впервые -- сказал Корнелиус Стиви и поцеловал ее.

-- Прощайте, -- сказал он дрогнувшим голосом.

-- До свидания... -- сказал Льюис. -- Не прощайте.

-- Все, Зира, хватит лясы точить, -- неожиданно резко сказал Корнелиус и торопливо зашагал по дороге, пытаясь за напускной грубостью скрыть охватившие его чувства.

Глава 21

Они немного помедлили на краю нефтяного поля и посмотрели через бухту туда, где раскинулся Лос-Анжелес. Яркие огни огромного города тихо мерцали в волнах тумана, который поднимался от воды. Волны, бесконечно чередой бежали с запада и с мирным шуршанием вползали на берег. Город был так близко, что отсветы его огней затмевали свет звезд и на небе виднелось всего несколько, самых ярких точек. Но им, которым никогда еще не доводилось видеть городскую иллюминацию, это зрелище казалось великолепным и они еще долго стояли на берегу, не в силах оторвать глаз от разноцветных сполохов, озарявших небо на горизонте.

-- Ярче звезд, -- сказал Корнелиус. -- Как красиво.

-- Отсюда да, -- согласилась Зира. -- Правда, я не думаю, что находись мы там, они показались бы нам такими же привлекательными.

-- Наверное.

Он взял ее за руку: -- Идем.

Они пошли вдоль по длинной скалистой гряде, пока не достигли спасительной бухты. Как и говорил Льюис, в ней было множество заброшенных кораблей, стоявших в мелкой воде . В основном это были небольшие рыбацкие шхуны, и среди выделялся своими большими размерами и почти неповрежденной обшивокй грузовой пароход, стоявший почти в самом центре бухты.

Корнелиус указал на него:

-- Вот где мы может спрятаться.

Увидев почит незаметную тропку, змеившуюся среди камней,они осторожно спустились вниз по каменной гряде. Неподалеку от берега возвышались до самой линии горизонта огромные нефтеналивные танкеры, накоторых горели красные фонари.

-- Кто там живет? -- спросила Зира.

-- Никто. Это место, где они хранят пищу для своих машин. Вся эта колоссальная механическая цивилизация зависит от ... -- Тихо! -прошептал он вдруг.

-- Там что, кто-- то есть? -- шепотом спросила Зира.

-- Я не знаю. Мне что-то послышалось, -- сказал Корнелиус. Но теперь все стихло.

Они осторожно начали пробираться к берегу. Из-под ног земля сочилась нефтью и дорога была очень скользкой. Они вышли к бухте и по вязкому прибрежному песку идти стало еще труднее. Потом они преодолели небольшой подъем и перевалив через него, увидели прямо перед собой костер.

Мы проверили каждое место, в котором вообще когда-либо находилась хоть одна обезьяна -- сказал Ларри Бэйтс Хасслейну. -Пусто. Никаких следов. В конце концов эта идея оказалась совсем не такой замечательной.

-- Но тогда где? -- резко спросил Хасслейн. -- Кто-то ведь должен был им помочь. Увеличьте радиус поисков, предположите, что ктонибудь повстречал их на дороге и увез дальше за пределы лагеря.

-- Кто? -- спросил Амальфи.

-- Мы можем подозревать любого, кто в ту ночь покидал Пэндлтон. Начните с этой докторши -- Стефани Брэнтон. Она проехала через заставу на дороге и потом почему-то повернула обратно. Почему? Ее машину проверили, но что, если это было сделано недостаточно тщательно? Предположите также, что она забрала с собой обезьян и проследите за всеми ее передвижениями с того дня.

-- Есть, сэр, -- сказал Амальфи и вышел из оффиса.

-- Мы все равно доберемся до них. Раньше или позже -- сказал Бэйтс.

-- Да? Позже? -- Голос Хасслейна напоминал рычание раненого зверя.

-- Именно этого я и боюсь. Позже. Позже мы что-нибудь сделаем с перенаселенностью планеты. Позже мы сделаем что-нибудь с ядерным оружием. Мы почему-то уверены что перед нами все время в мире, но кто скажет нам, сколько времени осталось самому МИРУ? И у кого вымолить прибавку? Хасслейн отчаянно взмахнул рукой. -- Кто-- то ведь должен позаботиться о нем СЕЙЧАС!

-- Так точно, сэр, -- деревянным голосом ответил Бэйтс.

-- --Так точно, сэр! Доктор Хасслейн опять впал в свой фанатизм! Чистой воды буйное помешательство! -- -- Не так ли? А знаете ли вы, Бэйтс, что еще двадцать пять лет назад они говорили мне, что позднее они собираются что-либо сделать с болезнью Дауна?

-- Сэр?

-- Забудьте это... Бэйтс, найдите этих обезьян. Он овладел собой, но в голосе его зазвучала тихая угроза и холодная ненависть. Вы должны найти их, Бэйтс. А когда найдете, вы скажете мне, где они находятся.

Костер был не очень большим, потому что Зику совсем не улыбалось, чтобы его кто-нибудь здесь засек. Она свернулась калачиком поближе к огню и смотрел на булькавшее в котелке густое жирное варево. Это был крепкий пряный суп, который заправляли порошком из куркумы. Один знакомый моряк, который долго плавал на грузовых пароходах в Индию и Англию, научил его готовить эту вкусную и сытную похлебку под мудреным названием малигатони. Похлебка эта так пришлась по душе Зику, что он при каждом удобном случае готовил себе это заморское блюдо и любовно называл его Малигаша.

Суп был уже почти готов, но Зик знал, что чем дольше Малигашу кипятить, тем вкуснее и крепче она будет и не торопился схватиться за ложку. Тем более, что в обед ему удалось перехватить целый сэндвич с колбасой и сыром и у него еще оставалось полбутылки вина, чтобы освежить горло после Малигаши. Вместе с тем, что он уже сегодня выпил, поулчалось не так уж мало.

Зик точно знал, что он не пьяница. Да, выпить он любил, любил теплоту, разливающуюся по телу после двух-трех стаканчиков вина, но он всегда держал себя в норме и не надирался в стельку, как некоторые. Аппетит у него был прекрасный и он с охотой брался за любую работу, если не было никакой другой возможности раздобыть поесть.

Он сидел у костра, полностью поглощенный мыслями о вине, и тут прямо у него перед носом появились шимпанзе.

-- Ии-сус -- М-мария -- тихо спросил сам себя Зик. Эт-то кто?

На него молча уставились две обезьяны, одетые в человеческую одежду. Одна из них держала на руках завернутого в полотенце детеныша, у второй за плечами был огромный рюкзак, а на поясе болтался пистолет.

-- Мы не причиним вам зла, -- сказал Корнелиус.

-- Боже милостивый! Клянусь, ни капли больше в рот не возьму! -завопил Зик. Он вскочил на ноги и бросился бежать, но поскользнулся на мокром песке и упал. Потом поднялся и опять поскользнулся.

-- Если он уйдет, то расскажет... -- сказала Зира.

-- Пожалуйста, остановитесь! -- закричал Корнелиус.

-- Я никому ничего не скажу! Клянусь! Я не стану никому ничего говорить! Ему удалось все-таки совладать с непослушными ногами -он, пошатываясь, стоял перед Корнелиусом и не отводил глаз от оружия. -- Я обещаю -- ничего -- ничего...

-- Я же сказал, что мы не причиним вам зла, -- сказал Корнелиус.

-- Угу! Конечно! -- послушно согласился Зик. Обезьяна не доставала пистолет из-за пояса и не подходила ближе, и Зик потихоньку начал пятиться задом от опасного видения.

Наконец, он не выдержал и зайцем метнувшись в сторону, начал проворно карабкаться вверх по каменной гряде.

-- Разумно ли позволять ему уйти? -- спросила Зира.

-- А как я мог был его остановить?

-- Ты сильнее его, -- сказала она.

-- Ты что, хочешь, чтобы я его убил? Также, как я убил того мальчика? Нет! Не могу! И потом он же обещал, что ничего не скажет. Давай лучше поищем себе укрытие.

Он отвел ее за руку к береговой кромке. На мелководье там и здесь валялись деревянные щиты, служившие мостками, по которым они добрались до парохода и взобрались на палубу парохода.

-- Даже в таком виде он великолепен, -- сказал Корнелиус. -- Мы никогда не умели строить ничего подобного. И все это поставлено на карту. Конечно, они не хотят рисковать. Я могу их понять.

Они спустились вниз, туда , где располагались пассажирские каюты. Чуть на отшибе от остальных они обнаружили дверь отдельной каюты, принадлежавшей когда-то капитану заслуженного парохода. Видно было, что бродяги использовали ее как жилье, но сохраняли ее в чистоте и на крючке даже висело относительно чистое полотенце.

-- Должно быть здесь жил тот человек, которого мы напугали, -сказал Корнелиус.

-- А не опасно нам здесь оставаться? -- спросила Зира.

-- А куда еще мы можем пойти? Льюис сказал, что будет искать нас здесь. Без Льюиса нам конец. Нам просто некуда пойти отсюда.

-- Но этот человек...

-- Может, он ничего и не скажет, -- сказал Корнелиус. Ложись спать. А я покараулю.

При свете восхода их глазам открылась вся бухта. Ее мелкая стоячая вода была усеяна грязновато-фиолетовыми нефтяными разводами и дохлой рыбой. Зира отыскала на палубе место , которое не просматривалось с берега и принесла из каюты ребенка. Утро было очень тихое и теплое, но она почему-то не развернула полотенец и, держа малыша на руках, подставила его личико ласковым лучам солнышка.

Она кивнула на грязную затхлую воду:

-- Неужели Льюис действительно играл здесь? -- с недоумением спросила она.

-- Должно быть в то время здесь было почище -- предположил Корнелиус.

-- Человеческое зловоние. Людской смрад.

-- Это просто нефть, -- сказал Корнелиус. -- И мертвая рыба.

-- Нефть нужна людям именно для этого? Чтобы убивать рыбу?

Она покачала малыша и тот довольно засопел, чмокая губами и покряхтывая.

-- Люди тебе не нравятся, да? -- спросил ее Корнелиус.

-- Мы их встречали здесь сотнями , но лишь трем из них можно верить. Она продолжала баюкать ребенка. -- Знаешь, мне не нравится эта каюта. По-моему, в ней есть блохи.

Корнелиус пожал плечами: -- Хорошо, если хочешь, я поищу другую. Может, мне удастся найти место получше. И он начал осторожно пробираться по мертвому кораблю, надеясь отыскать каюту, которое понравилось бы его жене. Да и в самом деле, в той каюте слишком сильно пахло человеком.

-- Как давно он находится под стражей? -- резко спросил Хасслейн.

-- Он был задержан около 2.30 сегодня ночью, -- ответил ему шериф. Он заглянул в свою записную книжку. -- Пьянство и нарушение общественной тишины и спокойствия. Обвиняемого препроводили в окружную тюрьму, чтобы он мог проспаться. Он орал что-то о говорящих обезьянах, которые угрожали ему оружием. Дежурный сержант записал это и на его записи обратил внимание лейтенант, который заступил на дежурство следующим утром.

-- Идиот! -- закричал Хасслейн. -- Он сидит у вас уже почти девять часов! Он повернулся к Зику:

-- Где вы их видели? -- спросил он.

-- Я ничего такого не видел, сэр, -- сказал Зик. -- Честно, сэр. Я просто немного перебрал вчера и... Ну и... вот и вышло...

-- Чушь! -- оборвал его Хасслейн. Вы видели двух шимпанзе . У одной из них в руках был детеныш или она была на последнем сроке беременности. Обе эти обезьяны умеют разговаривать и, возможно, что они с вами говорили. Послушайте, вы что, не читаете газет?

Зик озадаченно взглянул на него. -- По правде сказать, сэр, я что-то в последнее время перестал следить за газетами...

-- Да он известный пьяница, -- вмешался шериф. -- Мы его регулярно сажаем раза два в год. И у меня есть большие сомнения, что он вообще у м е е т читать.

-- Очень даже умею, -- оскорбился Зик.

-- Как бы то ни было, он не имеет ни малейшего представления о том, что происходит в мире. Зик, да пойми же ты, наконец, -- обезьяны, которых ты видел, были настоящими -- воскликнул шериф. Увидев лежавший на столе номер --Тайм--, он схватил его и развернув, ткнул пальцем в на первую полосу: -- Смотри. Вот сюда. Здесь есть даже их фотографии в рамке.

-- Будь я проклят -- сказал Зик, взглянув на фотографии.

-- Так. Вы признаете, что видели их? -- торжествующе сказал Хасслейн.

-- Ну...

-- Где? -- закричал Хасслейн. -- Где? ГДЕ?

-- Вы на меня не орите. Я обещал, что не скажу.

-- Кому обещали? -- ласково спросил Хасслейн.

-- Гм... Им, кап'н. У обезьяны был револьвер на поясе и они болтали о том, чтобы не дать мне уйти -- я и обещал, что не скажу никому.

-- Но вы уже сказали, -- настаивал Хасслейн. Он помолчал. -- Вы знаете, кто я такой?

-- Нет, кап'н.

-- Я являюсь главным советником по науке президента Соединенных Штатов.

-- Здорово! Ну, вообще-то я так и думал.

Шериф с трудом подавил улыбку. -- Зик, он хочет сказать, что может упрятать тебя очень надолго... И в какое-нибудь ужасное место.

-- Может, да?

-- Конечно.

-- Ох ты. Зик некоторое время размышлял над полученной информацией.

-- Это было на побережье в Пойнт Дум -- сказал он, наконец. -Знаете, тамЕ где старая корабельная свалка. Я на одном из этих кораблей немного пожил. И, как дурак, вышел на берег, чтобы приготовить себе ужин. Не хотел на корабле костер разводить, чтобы дыму в каюту не напустить. Да и там нефть кругом. А потом и появились эти самые шимпанзе -- точь в точь, как вы говорили. Один из них нес бэби, а у другого рюкзак за спиной , а не поясе -- пистолет.

-- Благодарю вас, -- сказал Хасслейн и обратился к шерифу: -- Вы можете выпустить этого человека. И вызовите ваших старших офицеров. Мне надо, чтобы весь тот район был оцеплен полицией. Он поднялся со стула и снял со спинки своей легкий плащ. Пола плаща с глухим и тяжелым стуком ударилась о край стола. Хасслейн сунул руку в карман и проверил пистолет. Когда шериф вывел из комнаты старого пьяницу, Хасслейн печально кивнул сам себе. Так, значит, он уже родился. Это все меняет -- угроза человечеству становилась еще более реальной. -- Мне нужен шофер -- бросил Хасслейн моряку-пехотинцу, ожидавшему его за дверью. И отряд моряков с сержантом.

-- Гм... А разве лейтенанту не надо пойти с нами? -- удивленно спросил моряк.

-- Нет. В этом нет никакой необходимости. Мне нужен только сержант. Широкие колеса джипа мягко катили через нефтяные поля. Хасслейн не стал ждать, пока откроют запертые ворота, ведущие на территорию нефтяного комплекса, и приказал моряку-водителю ехать прямо на ворота. Полицейские округа рассыпались вслед за ними, оцепляя всю территорию. Хасслейн повел свой отряд к маленькой бухте. Он стоял на вершине каменистой гряды и внимательно оглядывал разбитые корабли в бинокль.

-- Ничего, -- пробормотал он.

-- И у меня тоже, -- сказал сержант Мейснер. -- Но я думаю, что они просто стараются не попадаться никому на глаза.

-- Да. Хасслейн осмотрел гряду, на которой они стояли. -- Они могли спуститься вниз по этой тропинке. Попробуем и мы. Ведите ваших людей. И не забывайте, сержант -- эти обезьяны вооружены.

-- Да, сэр. Но капитан говорил, что мы должны взять их живыми.

-- Конечно-- конечно -- сказал Хасслейн. -- Но вы же не хотите, чтобы кого-нибудь из ваших ребят убили? Просто будьте очень осторожны.

Они осторожно спустились вниз и двинулись вперед, увязая в песке. Впереди шли Хасслейн и сержант Мейснер, вслед за ними ступала дюжина моряков-пехотинцев, держа ружья наизготовку.

-- На этом месте тот пьяница жег свой костер -- сказал Мейснер, показывая на черный круг, рядом с который валялся котелок. Он явно очень торопился, когда уходил отсюда. Даже оставил свою похлебку.

-- Да. О, смотрите, -- торжествующе вскричал Хасслейн. -- Один из них здесь упал. Поскользнулся на нефтяном пятне. На земле виднелся четкий след. След обезьяны!

Они подошли к краю воды. Хасслейн остановился, внимательно рассматривая корабли. Где бы спрятался, будь он обезьяной?

-- Сержант, -- обратился он к Мейснеру. -- Я иду туда. А вы расставите людей так, чтобы шимпы не смогли выскользнуть из кольца, а потом следуйте за мной.

-- Вы уверены, что это разумно, сэр? -- спросил Мейснер.

-- Уверен, что нет, сержант, но я все равно иду.

-- Да, сэр. Мейснер увидел, как Хасслейн достал из кармана свой пистолет и взвел курок. Осторожно ступая, ученый пошел по деревянным щитам, которые вели к большому грузовому пароходу, возвышавшемуся в самом центре маленькой бухты.

Мейснеру было не по себе. Он, конечно, формально не отвечал за безопасность Хасслейна, и все же он был уверен, что его начальство снимет с него голову, если с советником президента что-нибудь случится, пока он, Мейснер, будет рядом с ним. И что он собирается делать с этими обезьянами? Мейснер, чувствовал, что в поведении знаменитого доктора Хасслейна есть что-то подозрительное. Но капитан приказал ему выполнять распоряжения Хасслейна. Что что он мог сделать? Он решительно тряхнул головой и быстрым шагом направился расставлять людей. Чем скорее все это кончится, тем будет лучше, подумал он.

Глава 22

-- Это бесполезно, Стиви -- сказал Льюис. -- Они все равно не пропустят нас. Он снова повернулся к солдатам морской пехоты, стоявшим у ворот, которые вели на территорию нефтяного комплекса.

-- Капрал, вы понимаете, какую ответственность вы на себя берете? Эти шимпанзе были переданы на мое попечение и я знаю, что они находятся там, и что их ищет Виктор Хасслейн, а вы не даете мне пройти. А если с одной из обезьян что-нибудь случится? Кто будет за это отвечать?

Моряк с равнодушным видом стоял у ворот.

-- Все, что я знаю, сэр, это что сержант приказал мне ждать офицера и никого не пропускать до его прихода. Я это и делаю.

-- Льюис, -- позвала Стиви из машины. -- У него есть радиотелефон? Он может связаться с кем-нибудь из начальства?

-- Верно, -- сказал Льюис. -- Так что, есть у вас передатчик?

-- Вообще то, да, сэр, но я не думаю, чтобы штатские могли...

-- Капрал, если вы немедленно не воспользуетесь этим своим аппаратом, и с шимпами что-нибудь случится, в то время как вы стоите здесь как болван и ждете очередного приказа, я обещаю вам, что приложу все усилия , чтобы вас расстреляли, -- холодно сообщил ему Льюис и в голосе его было что-то такое, что моряк поверил в реальность угрозы.

-- Звоните на базу -- потребовал Льюис. Моряк кивнул: -- Хорошо, сэр. С кем вы хотите связаться?

-- С адмиралом Джардином. Быстрее!

-- С адмиралом!.. -- глаза пехотинца превратились в два круглых блюдца. -- Так точно,сэр.

Он вытащил из гнезда приборной доски джипа микрофон и набрал номер. Льюис нервно теребил пуговицу плаща, ожидая результата. Стиви вышла из машины и стояла рядом с ним. Ожидание казалось бесконечным. Наконец, моряк подошел к ним.

-- Слушаю вас, доктор Диксон, -- послышался в трубке голос адмирала.

Льюис объяснил ему ситуацию.

-- Хасслейн находится где-то здесь с отрядом ваших пехотинцев. С ним нет ни одного офицера -- закончил он. -- Мне это не нравится, адмирал.

Последовало долгое молчание.

-- Мне тоже это не нравится, Диксон. -- Капрал!

Моряк вытянулся по стойке смирно, на лице его появилась глуповатая улыбка и он взял микрофон: -- Да, сэр.

-- Пропустите доктора Диксона и доктора Брэнтон через ворота. Нет. Отменяю. Идите с ними, капрал. Делайте то, что вам прикажет доктор Диксон. Когда увидите сержанта, передайте ему, что я приказываю и ему исполнять приказы доктора Диксона. Даже если распоряжения Хасслейна будут иными. Все понятно?

-- Тктчнсэр! Я должен пойти с этими людьми и сказать сержанту, чтобы он делал то, что скажет этот человек.

-- Выполняйте -- сказал адмирал.

-- На моем джипе будет быстрее -- услужливо сказал пехотинец. Он развернул джип и машина помчалась через нефтяное поле, вздымая за собой тучи пыли.

На краю каменной гряды джип резко остановился и они выскочили из машины. Внизу, на берегу, сержант Мейснер уже расставил своих людейвокруг маленькой бухточки и теперь осторожно продвигался по деревянным мосткам к большому пароходу. Хасслейн уже был на корабле. Льюис и Стиви увидел, как он исчез внизу в сходной рубке.

-- Быстрее, -- сказал Льюис, -- мы должны остановить его.

Он схватил Стиви за руку и они побежали вниз по тропинке. За ними, громыхая сапогами по каменистой земле, бежал капрал. Когда они достигли берега, на корабле уже не было видно ни Хасслейна, ни сержанта Мейснера.

На старом корабле царила полная темнота и Виктор Хасслейн пожалел, что не взял с собой фонарика. Он споткнулся обо что-то и с трудом удержался на ногах. Вниз по железным ступенькам, которые вели в каюты, запрыгали какие-то небольшие,но тяжелые прдметы.

-- Корнелиус?

Голос Зиры! Он был уверен, что не ошибся! Хасслейн двинулся на звук ее голоса.

-- Это ты, Корнелиус? Он услышал шорох. Она начала выбираться из своего укрытия. Они не могла его видеть, но в голосе ее зазвучало подозрение.

Хасслейн не решался отозваться. Он прислушался и осторожно двинулся на шорох. Ребенок, должно быть с ней, а вторая обезьяна кудато ушла. Что ж, это только упрощает дело. Он понял, что она начала подниматься вверх по лестнице. Он повернулся и начал быстро выскочил обратно на палубу и спрятался за переборкой. Сдерживая дыхание, он прислущался. Да, она идет. Хасслейн сделал шаг назад, чтобы она не увидела его сразу, и притаился. Зира появилась, неся в руках ребенка, завернутого в полотенце. Он подождал, пока она полностью выйдет наружу, где ей уже не было спасения.

-- Привет, Зира!

Она вскрикнула и звук ее голоса гулко разнесся по мертвому пароходу. Он повернулась, готовая броситься бежать.

-- Нет, -- сказал Хасслейн. -- Я буду стрелять. Не двигайся. Молниеносным движением она скользнула обратно. Хасслейн побежал за ней, но поздно -- Зира уже исчезла в железных недрах старого парохода. Он впервые за все время огляделся по сторонам и увидел Диксона и моряка, спешащих по мосткам к пароходу. Сейчас или никогда, подумал Хасслейн. Жаль, что все так получилось. Он вновь рванулся вглубь корабля. Там стояла тишина. Он прошел через старые заржавленные арматуру. и вылез на палубу на корме. Там сидела Зира, забившись в угол.

-- Отдай мне ребенка, Зира, -- сказал он, держа ее на прицеле. -Отдай мне его, иначе я застрелю вас обоих.

-- Нет. Вы в любом случае убьете и меня и его...

-- Комиссия приказала стерилизовать вас. Тоже самое можно сделать и с ребенком. Вас никто не собирается убивать...

Она снова повернулась, чтобы бежать.

-- Нет, подожди -- закричал Хасслейн. Потом он тщательно прицелился и нажал на курок.

Зира упала на палубу. Хасслейн снова выстрелили, целясь в полотенечный сверток, который она продолжала сжимать в объятиях. Потом он медленно подошел к двум неподвижно лежащим телам. Лицо его напоминало застывшую маску. Раздался выстрел. Виктор Хасслейн почувствовал его еще прежде, чем услышал -- грудь его пронзила острая боль. Ему вдруг стало трудно дышать и каждый удар сердца стал агонией. Он повернулся и увидел стоявшего наверху корабля Корнелиуса. В руках он держал пистолет. Лицо обезьяны было искажено яростью.

-- Зира! -- отчаянно вскрикнул Корнелиус.

--Все это выглядит так банально, -- подумал Хасслейн. Боль уже стала меньше, она была куда сильнее минуту назад. -- Я не чув твую боли, потому что умираю, подумал он. Но что случилось с Корнелиусом? И кто это так громко стреляет?

Снова раздались выстрелы и чьи-то крики, но Хасслейн уже не слышал этого. Он упал на палубу, неловко запрокинув голову, и замер.

Льюису Диксону все это виделось, словно в кошмарном сне, когда все происходит очень медленно иты ничего не можешь поделать, как бы тебе не было страшно. Он побежал по мосткам к кораблю. Он уже почти добежал до него, когда раздался первый выстрел.

-- Нет! -- закричал Льюис. -- Сержант! У меня приказ адмирала! Им нельзя причинять вреда!

Послышался еще один выстрел. Корнелиус стоял высоко над ним на крыше рулевой рубки. В руках он держал пистолет, который дал ему Льюис. Он целился в кого-то или во что-то, находившееся внизу на палубе, а сзади к нему бежал сержант Мейснер, крича, чтобы он бросил пистолет. Корнелиус тщательно прицелился.

-- Черт тебя побери! -- заорал сержант. -- Брось пистолет, говорю тебе! Брось этот...

Корнелиус выстрелил. Потом он выстрелил еще раз. Сержант Мейснер в ярости заскрежетал зубами и нажал на курок. Корнелиус странно выпрямился и начал медленно поворачиваться к моряку. Потом он согнулся и упал на корму, почти рядом с неподвижным телом Виктора Хасслейна.

Страшный сон, подумал Льюис. И он еще не закончился.

Зира с трудом подняла голову и поползла по гнилым доскам палубы, продолжая держать завернутое вполотенце мертвое тельце ребенка. Она перегнулась через борт и бросила его в мутную радужнофиолетовую воду.

-- Зира! -- закричал Льюис, но она не слышала его. А если и слышала, видно , ее больше не волновало, чтобы не говорил ей любой из людей. Она снова опустилась на палубу и поползла вперед, оставляя засобой кровавый след. достигнув мертвого тела Корнелиуса. Потом она устало опустилась рядом с ним, положив голову на его грудь и затихла. Так и нашел ее Льюис Диксон и так их и похоронили, положив между ними тело ребенка.

Глава 23

-- Мы почти готовы к отправке, Армандо.

-- Замечательно. Я ненадолго -- только проведаю Элоизу и ее малыша.

Вокруг все было наполнено звуками цирка, отправляющегося в дальний путь. Рычали встревоженные звери, раздавался рев моторов и крики шоферов, весело лаяли обожавшие путшествия цирковые собаки.Армандо, держа в руках свежую газету, вошел в клетку. Моллодая самка шимпанзе нежно баюкала подросшего детеныша.

-- Ты не поймешь -- обратился к нему Армандо. -- Но я тебе все равно скажу. Их похоронили. Один ученый предложил сделать из них чучела и выставить в музее, так ему пришлось спасаться бегством от своих собственных студентов, а полицейские стояли рядом и только смеялись. Их похоронили, как положено.

Шимпанзе довольно заворчали. Малыш перебрался на руки к Армандо, прижался к нему и почмокал губами. -- Тебе будет хорошо с Элоизой -- продолжал Армандо. -- А потом... Потом Армандо сам будет тебя учить. Армандо всему тебя научит. Папа Армандо и мама Элоиза, а? Но пока ты останешься с твоей мамой.

Ребенок посмотрел на него ясными чистыми глазами. Армандо кивнул.

Разумное создание. Но это потом.

Армандо отдал малыша Элоизе и пошел к выходу. На пороге он обернулся и еще раз взглянул на детеныша. На груди маленького шимпанзе что-то блеснуло.

-- Да хранит тебя святой Франциск, Мило. Сан-Франциск и мама Элоиза... Он отвернулся и остановившись в дверях фургона, закричал:

-- Готовы к отправке?!

За его спиной наследник шимпанзе играл с образком святого Франциска, висевшим у него на шее на серебряной цепочке.

-- Ма-ма-ма? Ма-ма? МАМА!